1. В соответствии с Конституцией Российской Федерации государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык.
2. Статус русского языка как государственного языка Российской Федерации предусматривает обязательность использования русского языка в сферах, определенных настоящим Федеральным законом, другими федеральными законами, Законом Российской Федерации от 25 октября 1991 года № 1807-I «О языках народов Российской Федерации» и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, его защиту и поддержку, а также обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации.
3. Порядок утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации определяется Правительством Российской Федерации.
4. Государственный язык Российской Федерации является языком, способствующим взаимопониманию, укреплению межнациональных связей народов Российской Федерации в едином многонациональном государстве.
5. Защита и поддержка русского языка как государственного языка Российской Федерации способствуют приумножению и взаимообогащению духовной культуры народов Российской Федерации.
6. При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке.
7. Обязательность использования государственного языка Российской Федерации не должна толковаться как отрицание или умаление права на пользование государственными языками республик, находящихся в составе Российской Федерации, и языками народов Российской Федерации.
Статья 2. Законодательство Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации
Законодательство Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации основывается на Конституции Российской Федерации, общепризнанных принципах и нормах международного права, международных договорах Российской Федерации и состоит из настоящего Федерального закона, других федеральных законов, Закона Российской Федерации от 25 октября 1991 года № 1807-I «О языках народов Российской Федерации» и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, регулирующих проблемы языка.
Статья 3. Сферы использования государственного языка Российской Федерации
1. Государственный язык Российской Федерации подлежит обязательному использованию:
1) в деятельности федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности, в том числе в деятельности по ведению делопроизводства;
2) в наименованиях федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности;
3) при подготовке и проведении выборов и референдумов;
4) в конституционном, гражданском, уголовном, административном судопроизводстве, судопроизводстве в арбитражных судах, делопроизводстве в федеральных судах, судопроизводстве и делопроизводстве у мировых судей и в других судах субъектов Российской Федерации;
5) при официальном опубликовании международных договоров Российской Федерации, а также законов и иных нормативных правовых актов;
6) во взаимоотношениях федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности и граждан Российской Федерации, иностранных граждан, лиц без гражданства, общественных объединений;
7) при написании наименований географических объектов, нанесении надписей на дорожные знаки;
8) при оформлении документов, удостоверяющих личность гражданина Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации, изготовлении бланков свидетельств о государственной регистрации актов гражданского состояния, оформлении документов об образовании, выдаваемых имеющими государственную аккредитацию образовательными учреждениями, а также других документов, оформление которых в соответствии с законодательством Российской Федерации осуществляется на государственном языке Российской Федерации, при оформлении адресов отправителей и получателей телеграмм и почтовых отправлений, пересылаемых в пределах Российской Федерации, почтовых переводов денежных средств;
9) в деятельности общероссийских, региональных и муниципальных организаций телерадиовещания, редакций общероссийских, региональных и муниципальных периодических печатных изданий, за исключением деятельности организаций телерадиовещания и редакций периодических печатных изданий, учрежденных специально для осуществления теле- и (или) радиовещания либо издания печатной продукции на государственных языках республик, находящихся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранных языках, а также за исключением случаев, если использование лексики, не соответствующей нормам русского языка как государственного языка Российской Федерации, является неотъемлемой частью художественного замысла;
10) в рекламе;
11) в иных определенных федеральными законами сферах.
2. В случаях использования в сферах, указанных в части 1 настоящей статьи, наряду с государственным языком Российской Федерации государственного языка республики, находящейся в составе Российской Федерации, других языков народов Российской Федерации или иностранного языка тексты на русском языке и на государственном языке республики, находящейся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранном языке, если иное не установлено законодательством Российской Федерации, должны быть идентичными по содержанию и техническому оформлению, выполнены разборчиво, звуковая информация (в том числе в аудио– и аудиовизуальных материалах, теле– и радиопрограммах) на русском языке и указанная информация на государственном языке республики, находящейся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранном языке, если иное не установлено законодательством Российской Федерации, также должна быть идентичной по содержанию, звучанию и способам передачи.
3. Положения части 2 настоящей статьи не распространяются на фирменные наименования, товарные знаки, знаки обслуживания, а также теле– и радиопрограммы, аудио– и аудиовизуальные материалы, печатные издания, предназначенные для обучения государственным языкам республик, находящихся в составе Российской Федерации, другим языкам народов Российской Федерации или иностранным языкам.
Статья 4. Защита и поддержка государственного языка Российской Федерации
В целях защиты и поддержки государственного языка Российской Федерации федеральные органы государственной власти в пределах своей компетенции:
1) обеспечивают функционирование государственного языка Российской Федерации на всей территории Российской Федерации;
2) разрабатывают и принимают федеральные законы и иные нормативные правовые акты Российской Федерации, разрабатывают и реализуют направленные на защиту и поддержку государственного языка Российской Федерации соответствующие федеральные целевые программы;
3) принимают меры, направленные на обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации;
4) принимают меры по совершенствованию системы образования и системы подготовки специалистов в области русского языка и преподавателей русского языка как иностранного языка, а также осуществляют подготовку научно-педагогических кадров для образовательных учреждений с обучением на русском языке за пределами Российской Федерации;
5) содействуют изучению русского языка за пределами Российской Федерации;
6) осуществляют государственную поддержку издания словарей и грамматик русского языка;
7) осуществляют контроль за соблюдением законодательства Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации;
8) принимают иные меры по защите и поддержке государственного языка Российской Федерации.
Статья 5. Обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации
1. Обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации предусматривает:
1) получение образования на русском языке в государственных и муниципальных образовательных учреждениях;
2) получение информации на русском языке в федеральных органах государственной власти, органах государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органах, органах местного самоуправления, организациях всех форм собственности;
3) получение информации на русском языке через общероссийские, региональные и муниципальные средства массовой информации. Данное положение не распространяется на средства массовой информации, учрежденные специально для осуществления теле– и (или) радиовещания либо издания печатной продукции на государственных языках республик, находящихся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранных языках.
2. Лицам, не владеющим государственным языком Российской Федерации, при реализации и защите их прав и законных интересов на территории Российской Федерации в случаях, предусмотренных федеральными законами, обеспечивается право на пользование услугами переводчиков.
Статья 6. Ответственность за нарушение законодательства Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации
1. Принятие федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации, направленных на ограничение использования русского языка как государственного языка Российской Федерации, а также иные действия и нарушения, препятствующие осуществлению права граждан на пользование государственным языком Российской Федерации, влекут за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации.
2. Нарушение настоящего Федерального закона влечет за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации.
Статья 7. Вступление в силу настоящего Федерального закона
Настоящий Федеральный закон вступает в силу со дня его официального опубликования.
Президент Российской Федерации В.ПУТИН Сегодня «РГ» публикует Закон «О государственном языке Российской Федерации».
Елена Новоселова. В минувший четверг президент подписал Закон о государственном языке. Первый вариант его, созданный еще более десяти лет назад, не преодолел барьера Совета Федерации, после чего надолго оказался забытым. А тут небывалые темпы: 20 мая – принят Госдумой, 25 мая – Совфедом, 2 июня завизирован президентом.
Вартанов Анри. В начале июня президент подписал принятый Думой и одобренный Советом Федерации закон «О государственном языке». Удивительно, что важнейший документ, касающийся каждого, кто живет в России, почти не вызвал комментариев.
© «Деловой вторник», 21.06.05.
Не устыдишь сегодня никого. И менее всего Государственную Думу, которая все думает с большой буквы и все о Государстве, так что на человека уж и времени не остается. Что ни закон, то безумие! Это убедительно подтверждает и публикация Дмитрия Шеварова о недавно принятом Законе «О государственном языке Российской Федерации» («Как это по-русски» в «Деловом вторнике» от 21 июня). Как мог попасть на подпись к президенту сырой, местами просто неграмотный документ? Почему к подготовке такого закона не были привлечены профессионалы – филологи, лингвисты, писатели?
Валентин КУРБАТОВ, Валентин РАСПУТИН, Савва ЯМЩИКОВ, Валентин ЯНИН. Я родился и вырос в рабочей семье: мама – уборщица, почти три класса церковно-приходской, папа – кузнец, ни одного посещения школы. Чуть-чуть читать-писать научили в Красной Армии. У мамы за всю жизнь не вылетело ни одного грубого слова, у отца совсем редко вырывалось – последствия страшно тяжелой работы в цеху, где без сквернословия было просто не выжить.
Иосиф БРУМИН, доцент Самарской сельскохозяйственной академии.
Москва, Кремль. 1 июня 2005 года. № 53-ФЗ.
Комментарии
«Саммит» и «аналог» вне закона
Лингвисты нашли ошибки в Законе о русском языке
Многострадальный закон, как называют его эксперты. Мало кто знает, что дискуссия на тему «Нужен ли обязательный государственный язык?» началась еще перед Первой мировой войной. Марксисты тех лет считали, что утвердительный ответ на этот вопрос – верх мракобесия.
Вот и получилось, что до конца прошлого века у «великого и могучего не было юридического статуса. И даже специальная 68-я статья российской Конституции «О государственном языке РФ», принятая в 1993 году, не определила правила функционирования русского языка. Уже после того, как стало понятно, что без закона о государственном языке России не обойтись, этот документ «мурыжили» по законотворческим кабинетам около 12 лет. А с тех пор, как депутаты приняли его в первом чтении, прошло еще три года. Споры вокруг него то затухали, то возобновлялись. Последний пик интереса политиков к лингвистике пришелся на нынешнюю весну. В начале марта Госдума приняла его отшлифованный вариант, но в том же месяце он был отклонен Советом Федерации. Согласительная комиссия учла половину сенаторских замечаний, и законотворцы наконец пришли к консенсусу.
Кстати, вокруг последнего и ему подобных иностранных неологизмов, которые имеют нормальные русские синонимы, при обсуждении закона было сломано немало копий. «Почему мы говорим «саммит», если есть отличное русское определение – «встреча в верхах»? – возмущались депутаты.
Как отметила представлявшая закон член Комитета по культуре Елена Драпеко, теперь закон определяет обязанности органов государственной власти по отношению к русскому языку и гарантирует нам права в области использования русского языка.
Не было до сих пор порядка и в терминологии. Словосочетания «русский язык», «государственный язык», «официальный язык», «национальный язык» встречаются сейчас примерно в 70 действующих федеральных законах и обозначают только то, что в тексте Конституции официально названо «русский язык как государственный язык Российской Федерации». Давно пора было навести здесь порядок.
Прокомментировать Закон «О государственном языке Российской Федерации» мы попросили ректора Московского государственного лингвистического университета, члена Международной группы экспертов Совета Европы в проекте «Лингвистическая политика для многоязычной и политкультурной Европы» Ирину Халееву:
– Я чрезвычайно признательна законодателям, что наконец этот документ был принят. Почему так долго и мучительно он шел? Я думаю, что это не в последнюю очередь было связано и с тем, что опережающими темпами создавались законы субъектов Российской Федерации о других государственных языках. Получились вещи парадоксальные. Скажем, в Якутии теперь два государственных языка. Определение статусов языков – это вопрос языковой политики, который, мне думается, нужно решать на президентском уровне. Скажем, как во Франции. Там регламентировали использование французского языка указом главы государства. На мой взгляд, на протяжении 12 лет нам не хватало политической воли, чтобы развести общегосударственный язык, русский, и иные государственные языки, которые действуют на территориях субъектов Федерации.
Я не согласна с теми моими коллегами, которые утверждают, что такое живое явление, как язык, нельзя ограничить никакими законами или другими актами. Без норм языка не будет речи. Россияне должны говорить на нормированном грамотном русском языке. Но мне как лингвисту и человеку, который тоже приложил руку к этому документу, очень сложно назвать его идеальным. Мы издаем закон о государственном языке Российской Федерации, а пишем его, мягко говоря, не на лучшем русском языке. С моей точки зрения, закон пестрит множеством стилистических ошибок. Вот только несколько примеров. Обратите внимание на статью 1 пункт 5. Речь там идет о «приумножении», но это не то же самое, что «преумножение». Думаю, не только русистам ясно, что слово в законе употреблено неправильно. Дальше. В пункте 6 той же статьи дважды встречается оборот «при использовании ...не допускается использование». Это языковая неряшливость.
Авторы законы сразу же его и нарушают. Напомню: он ограничивает использование иноязычных слов, а они их употребляют. Пример: слово «аналог» – в той статье, которая и формулирует это самое ограничение.
Мне кажется, что закон чересчур лаконичен. Во всяком случае, перечень сфер употребления русского языка – явно не полный. То есть закон открывает новые дискуссии и среди лингвистов, и среди политиков.
В законе речь идет о нормах русского литературного языка, которые «утверждаются правительством Российской Федерации». Однако никакое правительство нормы языка утвердить не может. Другое дело – Правила русской орфографии и пунктуации.
И главное, что меня беспокоит: в законе не прописан механизм ввода в действие важнейших его положений. Без этого документ больше похож на некий меморандум, на декларацию.
© «Российская газета», 07.06.05.
ВЕЛИКИЙ, МОГУЧИЙ В ЭФИРЕ ВСЕ КРУЧЕ
О важнейшем для нашей духовной и культурной жизни событии сообщила заполночь лишь программа «25-й час». Сделала это профессионально: напомнила об истории прохождения закона, рассказала о том, как в других странах борются за чистоту своего языка, пригласила в студию для комментария известного прозаика Евгения Попова.
Тот в отличие от многих коллег не стал брюзжать по поводу молодежного сленга или засилия иностранных слов в русском языке. Справедливо считая первое преходящим явлением, а второе – испытанием, которое делает язык еще сильнее. Главную опасность писатель видит в обеднении словаря. В самом деле, из громадного, неохватного богатства родной речи многие из нас используют лишь жалкие крохи. Подобно Эллочке-»людоедке» из «Двенадцати стульев» обходятся в основном превратившимися в расхожие штампы выражениями…
И вот какой тут заметен парадокс. С одной стороны, наше ТВ в информационных и публицистических программах – спасибо ему за это! – решительно и принципиально отстаивает права русскоязычного населения прибалтийских стран на обучение родной речи, борется с попытками лишить жителей Крыма права говорить по-русски. А с другой – в своих собственных передачах относится к величайшему национальному богатству с преступным пренебрежением.
Давно забыты те времена, когда на Центральном телевидении был специальный дикторский отдел, возглавляемый художественным руководителем, который отвечал за правильность речи в эфире. Когда дикторы и дикторши были для многих образцом вкуса не только в одежде и прическах, но и в речи. Когда каждая публичная ошибка в языке воспринималась на ТВ как «брак на производстве» с последующим разбирательством и выводами.
Нынче дикторы часто работают кто во что горазд. Насколько мне известно, лишь на канале ТВЦ регулярно фиксируются те отклонения от нормы, ляпы, которыми богата нынешняя эфирная речь. Неверные ударения и произношения стали настолько частыми, что на них перестали обращать внимание и профессионалы-телевизионщики, и многие зрители. Последние в результате нередко тиражируют ошибки, звучащие с экрана. Воспринимают их как норму.
Теперь даже невооруженным глазом можно заметить, как с каждым сезоном ухудшается языковая ситуация на ТВ. Люди, говорящие правильно, а тем паче свежо и сочно, сегодня наперечет. Причем, их нередко можно обнаружить там, где и не ожидаешь. Скажем, выступающий с прогнозами погоды Александр Беляев, который вполне мог бы суконным языком сообщать о градусах и осадках, всякий раз норовит подарить нам за отпущенные ему мгновения такой словесный фейерверк, что диву даешься. При этом в отличие от коллег, дикторов и ведущих он не пользуется подсказкой телесуфлера, не читает заранее кем-то сочиненный текст.
В идеале каждый крупный тележурналист должен обладать неповторимым стилем речи. В нем содержание передачи, ее жанр находят соответствующую словесную форму. Так, серьезныл аналитик А.Пушков в своем «Постскриптуме» обычно строг, даже иногда суховат в использовании языковых средств, способных отвлечь зрителей от смысла сказанного (хотя в публицистическом темпераменте ему не откажешь). Поэтому я был немало удивлен, когда журналист, рассуждая о недавней аварии в столичной энергосистеме, выдал неожиданно весьма образный оборот: «Чубайс вбил последний гвоздь в крышку гроба, где покоится его репутация»…
К сожалению, немало нынешних тележурналистов грешат не столько красивостью речи, сколько ее неряшливостью и даже откровенной грубостью. И даже считается своего рода шиком, чтобы в каждой фразе в эфире было по две-три «пищалки», – звуковых сигналов, заглушающих ненормативную лексику. Особенно много подобных перлов на тех каналах, которые рассчитаны на молодежную аудиторию. Впрочем, и другие, борясь за выживание в жесткой конкуренции с грандами отечественного вещания, не чураются вульгарности.
Бороться с поветрием последних лет очень непросто. И только административные меры тут, увы, вряд ли помогут. Гораздо эффективнее позитивные примеры, но их в эфире пока немного. Писательское слово, прежде постоянно звучавшее с экрана, в последнее время почти не присутствует там. ТВ с большей охотой предоставляет слово косноязычным «звездам» шоу-бизнеса. Поэтому, наверное, с таким интересом встретили все мы в минувшее воскресенье после трехлетнего перерыва телеинтервью великого русского писателя Александра Солженицына. Он говорил о многом наболевшем, и все, сказанное им, западало в душу. А его рассуждения о национальной идее и шуваловской формуле «сбережения» народа показались так или иначе относящимися и к нашей теме. В самом деле, можно ли сберечь нацию, коверкая и ломая созданный ею в течение многих веков язык?
© «Труд», 09.06.05.
КАК ЭТО ПО-РУССКИ?
ТРУДНО ПОНЯТЬ, ЧТО ХОТЕЛИ УТВЕРДИТЬ В ЗАКОНЕ О ЯЗЫКЕ ЕГО АВТОРЫ
А ведь слово – основа духовной жизни. Всякое насилие над народом тут же отзывается оскудением языка. Вспомним 1920-30-е годы прошлого века: уничтожение крестьянства и духовенства не случайно совпало со страшным падением речевой культуры, с появлением уродливого новояза, отравившего на многие годы не только повседневную речь, но и литературу.
Нынешнее повреждение русского языка – лишь отражение нового витка в насильственном переустройстве основ нашей жизни. Люди незаметно для себя погрузились в иноязычную и оскорбительную среду, не успев понять, что произошло. Реклама – на латинице, названия модных журналов – на английском, радиостанции – дикая смесь уголовного арго и американизмов.
Дети с трудом осваивают букварь, запинаясь на каждом слове. Недавний опрос московских второклассников показал, что они не имеют понятия о том, что значит слово «родина». Среди гипотез следующие: «это точка на лице», «вода из-под земли». «Русь», считают дети, это «что-то вроде лавы», «зверь, которого не существует», «космический спутник»...
Нецензурная брань шатается не только по нашим дворам и улицам, но и по столичным сценам – наглая, безнаказанная (последний пример – спектакль «Свадебное путешествие» по пьесе В.Сорокина в, центре имени Мейерхольда).
Была надежда, что закон защитит нас и наших детей от этой пагубы. Владимир Иванович Даль в своем Словаре так толкует значение слова «закон»: «Предел, поставленный свободе воли или действий...» Так вот: никакого четкого предела надругательству над русским языком закон не ставит. Хуже того – отдельные положения закона провоцируют такое надругательство.
А как иначе понять оговорку в 9-м пункте 3-й статьи? Продравшись через нагромождение 68 (!) слов в одном предложении, читаем: «Государственный язык Российской Федерации подлежит обязательному использованию в деятельности... телерадиовещания, редакций... периодических печатных изданий.., за исключением случаев, если использование лексики, не соответствующей нормам русского языка как государственного языка Российской Федерации, является неотъемлемой частью художественного замысла».
Вообще-то правильно сказать – «за исключением случаев, когда...», но тут уж не до «мелочей». Депутаты, настоявшие на такой редакции, пугали общественность, что если не сделать такого исключения, то наши СМИ «не смогут опубликовать или дать в эфир интервью с сельским жителем». Странный довод! Великая русская литература от Аксакова до Шукшина училась русскому языку у крестьян, а теперь мы отказываем деревне в способности правильно говорить по-русски. Спросите учителей, сравните сочинения школьников. По грамотности и начитанности деревенские ребята ничем не уступают, а по своеобразию мышления и способности передать чувства часто обгоняют своих городских сверстников.
Если депутаты хотели защитить богатую диалектными словами крестьянскую речь, то при чем здесь тогда «художественные замыслы»? Зачем давать козыри любителям тащить ненормативную лексику в печать, эфир и на сцену?
Использование нецензурной лексики в общественных местах наказывается административным арестом до 15 суток или штрафом (20-я статья Кодекса об административных правонарушениях). Статья эта с советских времен – как пугало на огороде. Общественность не знает ни одного случая ее применения. Но тут хоть пугало стоит. В новом же законе ненормативная лексика возводится в ранг художественного творчества. Получается, за похабщину в многомиллионной телевизионной аудитории можно схлопотать не 15 суток, а государственную премию.
Иностранные слова тоже взяты под охрану, поскольку в нашем языке, по мнению авторов закона, не хватает «общеупотребительных аналогов».
После этого понимаешь, что 5-й пункт 1-ой статьи – пустая декларация: «Защита и поддержка русского языка как государственного языка Российской Федерации способствуют приумножению и взаимообогащению духовной культуры народов Российской Федерации». Такие законы похожи на рекламные щиты, они временно загораживают действительность, ничего в ней не меняя.
Если бы закон был лишь дурно и небрежно написан – это можно быстро поправить. Но как объяснить законодателям, что нельзя защитить русский язык, не дорожа русским народом, его культурой и традициями. Нельзя язык поддерживать, а его носителя гробить.
* * *
Но вернемся к названию удивительного закона (подобного документа не было ни в царской, ни в советской России). Первоначально он назывался «О защите русского языка», потом «О русском языке как государственном языке Российской Федерации». Сейчас из названия закона и даже из его преамбулы не понять, о каком языке идет речь. Слово «русский» возникает лишь в названии первой статьи, но далее понятие русского языка сменяется загадочным термином «государственный язык», определения которого в законе нет. Очевидно, имеется в виду все-таки не только язык государственных документов, но и русский литературный язык.
Трудно считать смешение и подмену терминов в столь серьезном документе случайной оплошностью. Похоже, за невнятицей тут стоит какая-то игра. Впрочем, что у разработчиков было на уме, то у них и на языке. Вот речь зам. председателя Госдумы В.Жириновского (цитирую по радиоэфиру): «Надо, чтобы вот этот закон вступил в силу и это приведет к очищению... Вот мы должны развивать сознание наших граждан, что русский – это географическое понятие. Применение русского языка на всем пространстве РФ, что русский это не национальная принадлежность, что это не что-то такое узкое, связанное с кровью и даже с почвой, с землей, где родился. Это культурно-географическое понятие с политическим контекстом, что это в рамках нашего этого государства...»
Ведущая дополняет: «При наших таких ксенофобских настроениях внутри общества, ведь у нас каждое упоминание слова «русский», оно имеет в виду принадлежность к какой-то национальности. На самом деле мы же имеем в виду гражданство, да?» Заслуженный юрист соглашается.
Вообще показательно, что роль поборника чистоты русского языка была поручена господину, который не брезгует площадной бранью и доводит любую здравую идею до абсурда.
Кстати, о «ксенофобии» (согласно словарю: «боязнь незнакомых лиц и враждебность ко всему чужому, иностранному»). Пороков у нас хватает, но вот как раз ксенофобия менее всего характерна для России. В большинстве своем мы доверчивы, как телята, – все чужое принимаем и перенимаем без сомнений, что сполна показали годы реформ.
Но оставим на совести собеседников сомнительные трактовки. Теперь хотя бы понятно, по каким причинам депутаты изгнали слово «русский» из названия закона – они боятся «узкого понимания и нездоровых настроений».
Специалисты же опасаются другого: потеря ключевого термина в названии нового закона может иметь для всех нас неожиданные последствия. К примеру, уроки русского языка в школах могут однажды превратиться в «уроки государственного языка». А там, глядишь, и курс русской литературы получит новое название, более отвечающее «политическому контексту».
* * *
Вернемся к тексту закона. Если сравнить проект и окончательный текст, то мы увидим, что из закона пропали очень важные нюансы. Например, исчезло: «При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается употребление оскорбительных слов в отношении расы, национальности, профессии, социальной категории, возрастной группы, пола, языка, религиозных, политических и иных убеждений граждан, употребление нецензурных слов и выражений, а также иностранных слов и словосочетаний при наличии соответствующих аналогов в русском языке». А вот что мы получили в законе: «При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке».
Странной выглядит и пропажа из закона статьи «Русский язык в сферах культуры и науки», почему-то образование исключено из сфер использования государственного языка, нет в законе ни одного слова о русском языке в Интернете...
* * *
Стоило ли вообще десять лет изобретать велосипед в столь сложной области законотворчества, когда есть успешный опыт в других странах? Наиболее известен опыт Франции и Польши.
Для защиты французского языка и его поддержки в других странах создана система франкофонии, высший совет которой возглавляет президент Франции. Бюджет организации – 200 млн. евро. «Языковой порядок» в стране поддерживают «языковые полицейские», именно они следят за правильностью применения государственного языка, выявляют нежелательные иноязычные заимствования в нем и налагают санкции на нарушителей. На радио есть квоты, которые позволяют защищать национальный эфир от переизбытка песен на английском языке. Работает министерство по делам франкофонии и даже франкофонные послы, специальный Спутниковый канал и летние лагеря-школы по всему миру, научные центры, где готовят новейшие методики преподавания и выпускают учебники...
А в России даже академический Институт русского языка пребывает в нищете. На научно-исследовательские работы по федеральной программе «Русский язык» выделено 100 тысяч рублей – на три года! Зато на проект телеканала «Russia Today» для вещания на английском из бюджета выделяется 30 миллионов долларов.
В западных газетах мелькают заголовки: «Агонизирующий русский язык» (итальянская «La Stampa»). Учителя-русисты на всем пространстве СНГ чувствуют себя брошенными на произвол судьбы. Об их тихом подвиге служения русской словесности на нашем телевидении не рассказывают.
И кто у нас знает, к примеру, о том, что новаторский учебник русского языка и литературы для 9 класса грузинской школы был написан при керосиновой лампе оставшимися в Грузии без работы полуголодными и замерзающими русскими учительницами?
Дмитрий ШЕВАРОВ.
АВТОРИТЕТНОЕ МНЕНИЕ
Председатель орфографической комиссии РАН, главный научный сотрудник Института русского языка Российской академии наук Владимир ЛОПАТИН:
– Меня не привлекали к разработке этого закона. У меня ощущение, что лингвисты здесь вообще остались в стороне. А главное, непонятно, как этот закон будет работать.
Кто и как будет следить за соблюдением норм русского литературного языка в сфере государственной и общественной жизни? Если будут образованы какие-то комиссии или советы, то с какими полномочиями?
Почему-то нет упоминаний о театре и книгах, а говорится только о СМИ.
Делая исключения для лексики, не соответствующей нормам русского языка, необходимо было избежать двусмысленности в толковании этого пункта и четко развести диалект и сквернословие. И что такое «художественный замысел»? Получается, что если у вас «художественный замысел», то материтесь сколько угодно.
Очень странно сформулирован и 6-й пункт в 1-й статье. Там делаются исключения для иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке. Тут тоже возможны разные трактовки. Глядя на эти формулировки, нельзя ничего понять.
Если закон не будет исправлен, дополнен конкретными инструментами исполнения, то он останется не очень грамотной декларацией о намерениях.
РУССКИЙ ЯЗЫК ТЕРЯЕТ ГРАНИЦЫ И РАСПОЛЗАЕТСЯ В ОГОВОРКАХ
ИЗ ПОЧТЫ «ДВ»
Мы говорим уже не для того, чтобы кого-то образумить, а оттого, что сердце болит. Проблема эта отнюдь не филологическая, а самая что ни на есть государственная. Спасала нас, держала из последних сил на карте мира русская речь. Это всегда знал и чувствовал русский человек. И как он умел сказать о любви и силе родного языка устами своих гениев Пушкина и Гоголя, Некрасова и Тютчева, Бунина и Толстого! В школе учили: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей Родины...» Подлинно, без всякого преувеличения, один он нам был поддержка и опора.
И вот мы и его – волю и правду нашу, неисчерпаемое сокровище наше, потрясшее мир великой литературой, решаемся регламентировать законом «открытого общества». Теперь он не просто «живой великорусский язык», как звал его Владимир Иванович Даль, а – «государственный». Застегнули! Нечего своей великорусскостью выситься. И с такой решимостью и торопливостью, что оторопь берет.
Александр Исаевич Солженицын все надеялся расширить родной язык, словарь составлял, радовался всякому областному слову и торопился прописать его по всей России. Но Думе виднее – она предлагает нам поторопиться в «мировое сообщество», захватив словарь этого сообщества, раз у нас нет аналогов его понятиям. Да потому и нет, что были самостоятельны, что жили своим законом и укладом, были уверены, что мир богатеет не унификацией, а Господним многообразием, что сад человеческой речи должен цвести райской разностью.
Но нам теперь подавай «саммиты» и «презентации», вокруг «риелторы» и «консалтинги». Мечтаем скорее сделаться европейцами, не замечая, что они-то сами (те же Франция с Голландией) из общей Европы бегут, потому что помнят своего великого А.Доде, говорившего, «пока народ, обращенный в рабство, владеет своим языком, он владеет ключом от своей темницы». Бегут они от всепоглощающего «евроязыка» и быта. А мы сами свои ключи сдаем.
«Государственный» язык может быть силен и ясен, когда есть сильное и ясное государство, когда оно совпадает с отчетливыми границами страны и ее самобытности. А когда вместо границ – туман, когда чужое желаннее своего и поощряется всей силой власти, то и язык теряет границы и расползается в оговорках.
Примеры самые показательные. Так, бились мы, бились с ненормативной лексикой – как вывести ее из письменного, а там уже и из телевизионного обихода... А закон возьми и выкрои лазеечку для матерного словца: если, мол, того требует «художественный замысел», то пожалуйста, выражайся.
Что тут скажешь... Видно, остается одна надежда на самого русского человека, на то, что не до конца он предал себя и род свой, и хоть в языке удержится, ухватится за силу его, за таящееся в нем спасение и постоит за него перед Богом и миром.
Больше, выходит, надеяться не на что.
© «Деловой вторник», 28.06.05.
ПРО МАТ-ПЕРЕМАТ
«ДВ» ПРОДОЛЖАЕТ РАЗГОВОР ОБ ОГРЕХАХ В НОВОМ ЗАКОНЕ О ЯЗЫКЕ
В 15 лет я стал учеником машиниста дизельной электростанции. Обычный путь: помощник машиниста, машинист. Потом призыв на флот и пять лет в корабельных мотористах. В «моих университетах» учили особому языку. Здесь мат – не сквернословие, а форма и содержание речи. Вынужденно аргументированной с помощью таких выразительно-смачных средств. Речь народа – зеркало его жизни...
Отец работал в кузнице вагонного депо, варил крюки для сцепки вагонов. Варил методом свободной кузнечной ковки, когда два стальных конца нагреты до оплавки и ударами парового или электрического молота они свариваются, становясь цельным металлическим стержнем. Малейшее промедление или недогрев-перегрев – и вся тяжеленная работа на смарку. Отец приходил домой со следами выпаренной из него соли, рубаха на спине и груди была в бело-серых волнах. Какими словами объясняются в аду?
Или помню такой случай. Молодая мама с ребенком в саночках перебегала дорогу. Санки на бок, а дите кулечком покатилось по дороге. Шофер на «ЗИЛе» с двумя контейнерами в кузове и еще двумя в прицепе выстроил поезд в четыре оси – восемь следов! – так, что чадо оказалось между колесами, а автомобиль вломился в соседний дом. Мамочка подхватила ребенка, а водитель с инфарктом в 40 лет – на пенсию. Какие могли быть там слова?
При швартовке и боковом резком ветре боцман Пылайкин чуть не достиг бросательным концом причала, и принимающий швартовку матрос не смог за него ухватиться, а ветер наваливает судно на соседний борт. Какими любезностями могли обменяться с мостика и боцманюга у борта?
По недосмотру молодого матроса срываюсь с вертикального тропа в моторный отсек и левой рукой непроизвольно захлопываю люк, а правая ладонь остается между ним и комингсом (порогом). Внизу уже обнаруживаю утрату полпальца на правой, обрывок остался наверху, на палубе. Да простят меня Лев Николаевич и Александр Сергеевич и окрестности бухты Разбойник, причалы и сопки которой огласил вопль отнюдь не печатный.
Эти и еще сотни и тысячи примеров не нуждаются ни в каких оправданиях или извинениях. Слова, вылетевшие на вдохе или выдохе в экстремальных условиях, увы, имеют свою окраску. Это жизнь. Без прикрас. И никаким законом этот язык не отрегулировать.
Но вот идет телепередача. Ведущий и приглашенный по формальным признакам – интеллигенты высшей пробы. Выпускники лучших гуманитарных вузов страны. И заняты, то есть зарабатывают на хлеб и водку, не забивкой костылей в шпалы на перегоне Москва-Петушки. Напротив, пребывают в тепле и уюте студии, их ждет хороший гонорар, о котором ни кузнец, ни шофер и мечтать не моги. И... кроют матом. Не матом даже, а каким-то жеванным, липким матерком, подловато проскакивающим меж обычными, принятыми в приличном обществе, словами.
Какая же горечь жизни подвигает их на сей слог? У них, боюсь, достаточно ума понимать, что их видят и слышат и дети, и женщины, и деды. Их, надо полагать, учили, что есть разный язык: боя и ночного лепета, ребенка и научного доклада, застольной песни и молитвы в храме. Зачем же сквернословить по пустякам, да еще прилюдно?
Вот поганое словцо из женских прелестных губ, его кокетливо накрывают пиканьем, но всем понятно, что девушка имела в виду. Вот сидят два оболтуса плюс опять же девушка в популярном (не по этой ли причине?) радио-шоу и будто соревнуются: кто выудит слово более мерзкое, которым и урки в камере побрезгуют. Сами же заливаются над своим бесстрашием, хотя бояться им давно уже нечего. Говорят, рейтинг у передачи высокий, а все остальное не важно.
Вот диск группы, которую московский мэр не выпускал на подмостки по причине густого мата, из которого, собственно, и состоит ее творчество. Столичного градоначальника в прессе клеймили, а артистов успокаивали: прогрессивная публика-де обязательно найдет возможность услышать крик души. Слушайте. Песня, в которой в первых же строках из 40 слов – 34 матерщинных. И это, надо думать, не предел в творческих исканиях.
Модные романы о проститутках и портфельных инвесторах, о небожительницах с Рублевки и доблестных ментах не обходятся без брани. Кажется, это условие издателя...
Отсюда, из маленького поселка на Средней Волге, трудно разглядеть, что движет этими вполне удачливыми, не бедствующими и даже образованными людьми. Зачем им мат? Зачем они на нем пытаются разговаривать? Ведь это патология, когда матерщина – самоцель. Это повтор средневекового абсурда в небесной физике: весь мир вертится вокруг вселенной – земли. Тут главное мат, и все вертится вокруг него. А может, оттого, что вопиющий дефицит мысли, нечего сказать, нечем запомниться? Так хотя бы такой вот «раскрепощенностью»... Или оттого, что вся наша жизнь настолько опутана блатной, криминальной паутиной, что мат-перемат обрел гражданство.
Какой потрясающей глубины затея: издать каталог недопустимых выражений! Как без него до сей поры обходились россияне? Так стоит ли удивляться, что наши законодатели, взявшись за разработку закона о языке, оставили в нем кучу лазеек для употребления в пищу словесного мусора – если того требует «творческий замысел автора»?
Русский язык, родная речь – это то первое, что судьба или Бог дали нашему многоликому народу, что объединяет нас на несметных просторах Родины. Мне довелось неспешным поездом не раз прокатиться по маршруту Самара -Владивосток и обратно, и в западные пределы, и южные. Люди одних вроде бы кровей разнятся очень многим. Главное, что их объединяет, – язык. Где-то там, в сумеречной дали истории, наш язык выполнил судьбоносную объединяющую миссию и из десятков разрозненных, а порой и враждующих племен создал начальную, еще непонятную, народность, а позже стал ее столпом, доведя государственность до высот мировой империи. Когда мне встречаются древнерусские тексты, всегда с трепетом вглядываюсь в них. Из этих еще только штрихов, едва обозначенных родничков, созрела и позолотилась речь Пушкина и Толстого. Для меня это таинство глубже и роднее религиозного.
Родная речь, ее проза и поэзия – это то великое, что давно положено в фундамент над национальной идеей, не .спрося на это ничьего позволения. У нас есть все для объединяющего начала. У нас мало лишь понимания собственного богатства и самодостаточности, маловато радения в распоряжении этим богатством.
САМАРСКАЯ ОБЛАСТЬ.
© «Деловой вторник», 19.07.05.
/fz/03/05_053.html
Наверх Почта Подписка – Главная
Реклама:
