Счетная палата помогает Южной Осетии построить систему финансового контроля

     В апреле Счетная палата РФ и Комитет госконтроля и экономической безопасности Южной Осетии планируют провести очередную комплексную проверку использования средств российского бюджета, направленных на первоочередные мероприятия по восстановлению республики.
     Первая состоялась в октябре-ноябре прошлого года. Недавно были обнародованы ее итоги. И в Счетной палате удивились, когда некоторые СМИ увидели в них политический подтекст. Подробно об этом направлении работы Счетной палаты «Российской газете» рассказал аудитор СП Сергей Рябухин, который руководил этим контрольным мероприятием.

     Сергей Рябухин : Пишут, будто обнародование результатов проверки – это якобы «сигнал Москвы» о недовольстве цхинвальским руководством. Мы категорически это отвергаем. Счетная палата не занимается политикой и не транслирует каких бы то ни было политических сигналов. В Южной Осетии мы просто делали свое дело, ведь деньги-то идут из российского бюджета. И делали совместно с югоосетинскими коллегами и по обращению республиканского руководства.
     Кроме того, Счетная палата взяла на себя повышение квалификации кадров республиканского Комитета госконтроля и экономической безопасности, а также методическое обеспечение его деятельности. Наши специалисты были направлены в Цхинвал, где в течение двух недель проводили занятия с сотрудниками комитета. Всего мы подготовили 26 специалистов. Разработку закона о высшем контрольном органе республики также консультировали представители Счетной палаты.

     Российская газета : Но нарушения вы все-таки нашли?
     Рябухин : Напомню, что 20 августа 2008 года распоряжением правительства РФ при минрегионе была образована Межведомственная комиссия по оказанию содействия в вопросах восстановления и социально-экономического развития Южной Осетии. Проверка выявила факты корректировки плана-графика, утвержденного 28 августа. Уже 17 октября в него были внесены изменения по 57 объектам на сумму 466,8 миллиона рублей. При этом исключены 32 подлежащих восстановлению объекта на сумму 2,24 миллиарда рублей, на которых уже велись аварийно-восстановительные работы. Порядок их финансирования на момент проверки определен не был. Зато в план-график произвольно включены 22 объекта, вообще не относящиеся к категории жилья, социального назначения и жилищно-коммунального хозяйства. Кроме того, нарушив свои полномочия, межведомственная комиссия привлекла 18 генеральных подрядчиков и 35 субподрядчиков. Восстановительные работы велись без сметных расчетов по каждому объекту, стоимость работ многократно завышалась.

     РГ : И каков вердикт?
     Рябухин : По мнению Счетной палаты, нужно, во-первых, заключить межправительственное соглашение, регламентирующее порядок восстановительных работ и ответственность за реализацию всех звеньев «Комплексного плана восстановления жилья, объектов социального назначения и жилищно-коммунального хозяйства Республики Южная Осетия на 2009-2011 годы».
     Во-вторых, создать при минрегионе вместо межведомственной комиссии специализированную дирекцию, ответственную за восстановление ключевых объектов жизнеобеспечения республики. Такая дирекция в свое время позволила добиться позитивного перелома в ходе строительно-восстановительных работ в Чеченской Республике. Кроме того, следует урегулировать вопросы налогообложения российских организаций, работающих в Южной Осетии. Они могли бы платить налоги в республике.

     РГ : Следующая проверка произойдет уже почти через месяц. Что-то изменилось?
     Рябухин : На результаты первой проверки быстро среагировало руководство и минрегиона, и Южной Осетии. К примеру, для обеспечения теплом детских садов города требовалось 28 котельных установок, что было оценено подрядчиками в 360 миллионов рублей. Стоило разобраться в сметной документации, как цена сразу же упала более чем в два раза – до 160 миллионов. Много высказывалось претензий также к ремонту кровель и окон в Цхинвале. Здесь тоже наводится порядок. Усилен контроль и при распределении 450 миллионов рублей, выделенных правительством России на оказание единовременной материальной помощи населению Южной Осетии в связи с утратой имущества. У Счетной палаты были претензии и на этот счет, теперь они также в значительной мере сняты.

Счетная палата недовольна планированием бюджета

     Председатель Счетной палаты (СП) Сергей Степашин вновь подверг критике работу Минфина. По его оценкам, проводимая министерством политика «не позволила в 2008 году адекватно оценить состояние долговой устойчивости экономики страны» и своевременно принять решения по контролю за внешними заимствованиями корпоративных структур и сдерживанию опасных тенденций. Недоволен Сергей Степашин и качеством работы Минфина над федеральным бюджетом: в прошлом году в сводную бюджетную роспись было внесено едва ли не рекордное количество изменений – 27 тыс.
     Вчера Минфин внес в правительство переработанный проект бюджета на 2009 год, параметры которого пока держатся в секрете. Как ранее заявлял министр финансов Алексей Кудрин, расходы по всем статьям будут сокращены примерно на 12%, в то же время расходы на поддержку регионов и базовых отраслей экономики в условиях кризиса даже вырастут. Как пояснил вчера замминистра финансов Антон Силуанов, в 2009 году расходы регионов в среднем сократятся на 5%, а доходы упадут примерно на 18%.
     Между тем, как стало известно РБК daily, Сергей Степашин высказал недовольство качеством работы Минфина по подготовке федерального бюджета. Эта позиция главы Счетной палаты отражена в отчете ведомства по итогам работы в 2008 году, который Госдума планирует рассмотреть до конца марта. Как указывается в отчете, по-прежнему остается актуальной проблема значительного количества изменений, вносимых в течение года в закон о федеральном бюджете. «В 2008 году в сводную бюджетную роспись было внесено около 27 тыс. изменений – на 25% больше, чем годом ранее, – указывает г-н Степашин. – Это свидетельствует о необходимости кардинального повышения качества планирования расходов федерального бюджета». По мнению первого исполнительного вице-президента Российского союза промышленников и предпринимателей Александра Мурычева, 27 тыс. изменений в федеральный бюджет – вещь недопустимая, особенно в докризисное время, документы такого уровня должны готовиться самым тщательным образом. Вдобавок, по мнению Сергея Степашина, неточности прогнозирования уровня инфляции и ВВП «в существенной мере дезориентируют всех участников бюджетного процесса».
     Досталось Минфину и за слабый контроль за расходованием бюджетных средств. «Несмотря на некоторое снижение по сравнению с 2007 годом суммы финансовых нарушений, объем нецелевого использования бюджетных средств значительно увеличился», – указал в отчете г-н Степашин. Так, объем средств, использованных в 2008 году с нарушением законодательства в финансово-бюджетной сфере, составил почти 95 млрд руб., при этом нецелевым образом было израсходовано порядка 2 млрд руб. Как установила Счетная палата, невыполнение конечными заемщиками договорных обязательств причинило бюджету ущерб в размере 5,7 млрд руб.
     Сергей Степашин указал и на другие просчеты Минфина. Так, Счетная палата неоднократно обращала внимание на рост консолидированного внешнего долга России и возможные риски угрозы экономической безопасности страны. «Проводимая Минфином политика в части внешних заимствований корпоративного сектора оказалась недостаточно эффективной и не позволила в 2008 году адекватно оценить состояние долговой устойчивости экономики страны, – особо отметил Сергей Степашин. – Не было принято своевременных и обоснованных управленческих решений по контролю за внешними заимствованиями корпоративных структур и сдерживанию опасных тенденций». И такая тенденция, судя по всему, продолжится в 2009 году. По итогам проверок СП формирования федерального бюджета в 2009-2011 годах было отмечено, что порядок составления проекта бюджета не предусматривает разработку и одобрение правительством основных направлений долговой политики.
     Александр Мурычев не видит политической подоплеки в прозвучавшей критике СП в адрес Минфина. «Не только Счетная палата, но и РСПП неоднократно говорил о недопустимости внешних заимствований корпораций в таком объеме, – сказал РБК daily г-н Мурычев. – Правительство должно тщательно мониторить эту ситуацию, поскольку уже до кризиса было ясно, что корпоративный долг может перерасти в государственный, что мы сейчас и наблюдаем. И здесь критика Счетной палаты абсолютно справедлива».
     Первый зампред комитета Госдумы по бюджету и налогам Виталий Шуба также согласен с тем, что Минфин должен был отслеживать объемы заимствований российских корпораций. «Сейчас уже всем понятно, что в основном внешние заимствования расходовались не на модернизацию производства, а на покупку новых активов, то есть эффективность использования внешних кредитов оставляет желать лучшего, и Минфину не следовало этого допускать», – подчеркнул г-н Шуба.
     Не преминул Сергей Степашин напомнить и об отсутствии практики привлечения к дисциплинарной ответственности должностных лиц за несвоевременное рассмотрение и принятие мер по представлениям СП: «Только усиление взаимодействия ведомства с Генеральной прокуратурой и другими правоохранительными ведомствами стало серьезным стимулом для устранения выявленных Счетной палатой нарушений».

Счетная палата вплотную подошла к госкомпаниям

     Сенаторы предложили Госдуме расширить контрольные полномочия Счетной палаты (СП), позволив ей беспрепятственно проверять госкорпорации и компании, где государству принадлежит не менее четверти акций. Законопроект лишь закрепит де-юре то, что Счетная палата уже делает де-факто, уверяют в госкорпорациях. Депутаты подтверждают, что поправки носят исключительно технический характер и, скорее всего, будут приняты. Инициатива написания законопроекта исходит из правительства, полагают чиновники.
     Инициаторами поправок в закон «О Счетной палате РФ» выступили сенаторы Константин Сурков и Александр Коровников. Оба ранее работали в Счетной палате: первый – советником главы СП, второй – помощником. Депутатам Госдумы предложено расширить перечень объектов, на которые распространяются контрольные полномочия СП, включив в него госкорпорации, компании, имущество которых сформировано за счет государственного взноса, а также хозяйственные общества с долей государства не менее 25% акций и акционерные общества с так называемой золотой акцией России. По мнению авторов законодательной инициативы, ее принятие будет способствовать дальнейшему повышению эффективности деятельности Счетной палаты.
     В госкорпорациях подозревают, что ноги данной инициативы на самом деле растут из правительства. «О намерении поставить госкорпорации под контроль СП в Минфине говорили еще прошлым летом, – пояснили РБК daily в одной из ГК. – По их мнению, управление ресурсами в госкорпорациях непрозрачное». Источник в другой ГК уверяет, что подобным законопроектом правительство намерено законодательно закрепить проверки, которые СП и без того проводит.
     В профильных комитетах Госдумы не отрицают, что законопроект носит исключительно технический характер. «При большом желании деятельность госкорпораций Счетная палата может проверить и сейчас, более того, она этим уже занимается, – признался РБК daily глава комитета Госдумы по экономполитике Евгений Федоров. – Другое дело, что есть технические моменты, сложившиеся из правоприменительной практики, и они требуют уточнения».
     В Счетной палате уточнили, что на данный момент их ревизоры могут зайти с проверкой в госкорпорации только при наличии соответствующего соглашения. «Не все из семи ГК с нами эти соглашения заключили», – пояснили в СП. По данным из открытых источников, добро на проверки дали Фонд ЖКХ, Агентство по страхованию вкладов, «Роснано», «Росатом» и «Ростехнологии». О соглашениях с Внешэкономбанком и «Олимп-строем» информации на официальном сайте СП нет.
     По мнению экспертов, намерение государства четче контролировать бюджетные средства вполне понятно, особенно в условиях кризиса. Глава Счетной палаты Сергей Степашин неоднократно заявлял о необходимости по-новому взглянуть не только на бонусы топ-менеджеров госкомпаний, но и на эффективность управления. Вероятно, что уже с 2010 года эти предложения станут реальностью. В Госдуме пояснили, что поправки в закон о Счетной палате будут рассмотрены на осенней сессии. По мнению зампреда комитета по налогам и бюджету Александра Когана, каких-либо возражений со стороны депутатского корпуса законопроект не вызовет. «Чиновники, в том числе те, которые работают в госкорпорациях, нуждаются в проверках – это аксиома гос-управления», – добавил депутат Евгений Федоров.

Сергей Степашин: Регулировать надо не число запятых в заявке на госзаказ, а развитие конкуренции

     За пятнадцать лет Счетная палата РФ выявила финансовых нарушений более чем на полтора триллиона рублей и вернула в бюджет страны 147 миллиардов. В эксклюзивном интервью «Российской газете» председатель Счетной палаты Сергей Степашин рассказал, что стоит за этими цифрами и почему в России все еще проще и дешевле воровать, «пилить» бюджет и импортировать, нежели строить умные машины для своей страны.

     Российская газета: Сергей Вадимович, вы всегда подчеркивали, что Счетная палата не ограничивает себя ролью «национального счетовода» и что внешний независимый контроль не имеет смысла без аудита эффективности.
     Сергей Степашин: Именно так. Задолго до кризиса мы сигнализировали, например, об угрожающем росте внешнего корпоративного долга, об острейших проблемах в сфере администрирования бюджетных доходов и расходов, о критической изношенности генерирующих мощностей. Хотя «по бумагам» в этих делах на первый взгляд был полный порядок.
     Помимо обычных документарных ревизий мы отдельно анализируем уровень администрирования основных доходов бюджета, целесообразность наиболее крупных госрасходов, внешних и внутренних заимствований. Оцениваем их вклад в реализацию стратегических целей государства, в экономический рост страны. Доносим наши оценки до президента, правительства и Федерального Собрания.
     Уже несколько лет Счетная палата осуществляет и стратегический аудит результатов крупных государственных программ и системных реформ, инвестиционной, структурной, налоговой и социальной политики государства в целом. Мы «взвесили» эффективность антикризисных мер правительства. И готовы оценить планы инновационного развития и технологической модернизации экономики.

     РГ: Что показал аудит эффективности расходов и доходов федерального бюджета наступившего года?
     Степашин: Возьмем хотя бы источники дефицита бюджета 2010 года. Он ведь состоит не только из затрат на выплату повышенных пенсий. В бюджетном дефиците еще «сидят», например, гигантские и не слишком прозрачные расходы на реализацию гособоронзаказа, на содержание правоохранительных ведомств и на дорожное строительство.
     Между тем новая военная техника поставляется в армию единичными образцами, а общая протяженность дорожной сети страны практически не увеличивается – основная масса средств тратится на ремонт быстро стирающегося асфальтового покрытия. Кроме того, в формирование дефицита вносят свою лепту и чиновники, осуществляющие госзакупки по ценам выше потребительского и корпоративного рынков. Здесь же, наконец, стремительно растущие год от года траты на национальную экономику: только в ушедшем году содержание раздутого и во многом неэффективного госсектора обошлось стране почти в 2 триллиона рублей.
     При этом фискальное давление на средний бизнес и на население поступательно растет, а на нефтегазовый сектор снижается. К тому же сверхкрупные компании из списка Forbes по-прежнему зарегистрированы в офшорах и ведут бизнес в России через структуры, не подпадающие под российскую юрисдикцию. И если бы нам удалось навести порядок в сфере госрасходов, если бы ведущие компании и их владельцы платили стране справедливую долю, трехтриллионный бюджетный дефицит этого года удалось бы весьма существенно сгладить. Более того, возможно, тогда не было бы нужды в дополнительных внешних и внутренних заимствованиях, которые правительство планирует на этот год.

Доход в развитии
     РГ: Как Счетная палата вообще относится к планам наращивания госдолга?
     Степашин: Правительство действует не в виртуальном пространстве, а в конкретной обстановке. Оптимизация госрасходов, налоговые и структурные реформы – дело небыстрое. Между тем деньги нужны здесь и сейчас. Правительство успешно вывело страну из активной фазы кризиса. Но оно обязано профинансировать все запланированные социальные выплаты – стабильно и бесперебойно. Именно ради этого оно готово пойти на новые заимствования.
     Тем не менее такие решения надо принимать с величайшей осторожностью. Нам не следует обольщаться сравнительно скромным размером госдолга – 9,8 процента ВВП. И утешать себя, что безопасным показателем госдолга в мире считается уровень в 60 процентов ВВП. Ведь на нашей стране еще висит гигантский корпоративный внешний долг. И его государство де-факто уже начало рефинансировать с осени 2008 года. В конечном счете именно это стало одной из главных причин существенного снижения международных резервов страны и ожидаемого в наступившем году исчерпания Резервного фонда.

     РГ: Вы предложили президенту и правительству разработать специальную программу развития доходного потенциала бюджетной системы. В чем ее цель – снизить дефицит или зависимость от экспорта углеводородов?
     Степашин: И то, и другое. Еще в 2004 году удельный вес нефтегазовых поступлений в общей сумме доходов бюджета составлял 30,2 процента, а в 2008-м – уже 47,3 процента. По итогам 2009-го он заметно перевалит за 50 процентов. Наша макроэкономическая ситуация и наполнение бюджета сегодня напрямую зависят от глобальных спекулянтов, играющих на рынке нефтяных фьючерсов. Как будет «защищаться» наша бюджетная система, если они сочтут возможным зафиксировать прибыль, а цена на нефть сползет до 40-50 долларов за баррель?
     По мнению Счетной палаты, Россия прежде всего должна сполна использовать свои позиции на мировом рынке углеводородов. Мы обеспечиваем 12 процентов мировой торговли нефтью, контролируем 30 процентов нефтяного рынка Евросоюза. Надо научиться влиять для начала хотя бы на европейскую нефтяную конъюнктуру. Страна должна наконец диверсифицировать маршруты поставок энергоресурсов. Построить предприятия по глубокой переработке сырья, увеличить долю экспорта продукции с более высокой добавленной стоимостью. Организовать биржевую торговлю нефтью и газом на своей территории и с использованием в расчетах национальной валюты.
     Параллельно, на наш взгляд, нужно как можно скорее освободить средний и малый бизнес от избыточного фискального и административного давления. Это даст возможность легализовать огромный пласт некриминальной теневой экономики. А то получается, что средний бизнес выжимаем досуха, а «офшорные короли» с жиру бесятся. Оборот российского рынка предметов роскоши, доступных только миллиардерам и мультимиллионерам, даже в кризисном 2008 году удержался на уровне 5 миллиардов долларов. «Центр тяжести» налогообложения следует поэтапно перенести с производства на конечное потребление и имущество. Пока налоги на доходы и имущество богатых и сверхбогатых у нас неадекватно низки.

     РГ: Ваши предложения были услышаны?
     Степашин: Кое-что даже воплощается в жизнь. Некоторые явно избыточные расходы в процессе подготовки федерального бюджета на 2010 год и на плановый период 2011 и 2012 годов существенно урезаны. Постепенно наводится порядок в сфере реализации гос оборонзаказа. Оптимизируется численность сотрудников МВД. Новая коррекция ожидает законодательство о государственных и муниципальных закупках. Правительство готовит акционирование ряда госкорпораций. Наконец, в самом конце ушедшего года принят закон, согласно которому впервые пойманные на уклонении от уплаты налогов могут быть освобождены от уголовной ответственности, если возместят все недоимки и уплатят штраф. Запрещается также помещать подозреваемых в неуплате налогов под стражу. Все перечисленные решения мотивированы в том числе и результатами контрольных мероприятий Счетной палаты.

Аудит роста
     РГ: Большое место в повестке последних саммитов G8 и G20 занимали дискуссии о недостаточности регулирования финансовых рынков и государственного финансового контроля. Из-за этого, как считается, мировой кризис застал ведущие экономики мира врасплох. Относится ли это и к России?
     Степашин: В сентябре прошлого года два нобелевских лауреата – экономисты Джозеф Стиглиц и Амартия Сен – презентовали доклад на эту тему. Они предложили правительствам стран G20 провести ревизию критериев и индикаторов развития. Добиться, чтобы они отражали реальность, а не галлюцинации инвесторов, основанные на искусственно вздутых финансовых показателях. Научиться точно оценивать, как расходы государства влияют на жизнь людей, а не на динамику цифр.
     Нам такая ревизия нужна ничуть не меньше, чем другим странам G8. Да, Россия не отягощена госдолгом, как они. Зато в отличие от них у нас налицо деиндустриализация страны, деградация человеческого капитала и инфраструктуры, отсутствие институциональной базы для перемен. Именно поэтому Россия выходит из кризиса медленнее, чем любая из остальных стран «восьмерки». Тем важнее для нас качественное управление бюджетными ресурсами и госсобственностью. Это без преувеличения залог окончательного выхода нашей экономики из рецессии. А заодно и успешного старта ее технологической модернизации. Именно для этого стране необходима единая система государственного финансового контроля.

     РГ: Единая в смысле соподчиненности?
     Степашин: Ни в коем случае. В этой системе не должно быть никакой «административной вертикали». Достаточно просто разграничить полномочия органов внешнего и внутреннего, то есть ведомственного контроля. Главное, чтобы эта система опиралась на единые стандарты защищенности средств государственного бюджета и собственности по всей территории страны и на всех уровнях власти. И, разумеется, на единые критерии оценки эффективности бюджетных расходов, государственных стратегий и программ.

     РГ: Какие критерии должны выйти на первый план?
     Степашин: Полуторагодовая история противостояния крупных экономик кризису показала: сам по себе разогнанный кредитным мультипликатором рост производства и потребления товаров и услуг оказывается «пустышкой» для миллионов людей, если они теряют работу и остаются один на один с кредиторами. Рост не может считаться гарантией стабильности экономики. Гораздо важнее такие контрольные показатели, как качество жизни граждан, качество государственного и муниципального управления, качество государственных и рыночных институтов. Счетная палата, например, планирует увеличить в своих проверках долю качественных оценок, включая анализ мнений граждан как конечного потребителя государственных услуг.
     Не надо делать из экономического роста химеру. Что в нем проку, если его плодами заведомо могут воспользоваться не более 10-12 процентов населения? Если его цена – дальнейшее наращивание внешнего корпоративного долга на фоне очередного скачка мировых цен на нефть? Ведь за периодом такого экспортно-долгового роста неотвратимо последует обвальное падение. Нам стократ важнее приберечь ресурсы для системных реформ, которые остановят деиндустриализацию страны и создадут предпосылки для технологического переустройства экономики.

     РГ: Как вам видится повестка этих реформ?
     Степашин: Дом обычно не начинают строить с крыши. Нам нужно начинать с институциональных преобразований, расчищающих площадку под фундамент российской экономики XXI века. Это прежде всего реформа госрегулирования, демонополизация и создание конкурентной экономической среды. Это правовая реформа. Это, наконец, построение национальных институтов планирования и прогнозирования. Причем все эти преобразования должны быть жестко взаимоувязаны.

     РГ: Вы придаете реформе госрегулирования приоритетный характер. Связано ли это с отсутствием у значительной части бюрократии и бизнеса запроса на модернизацию?
     Степашин: Самым непосредственным образом. Избыточное госрегулирование становится орудием системной коррупции. Чем сложнее технологическая цепочка, тем менее бизнес выгоден, тем выше его институциональные риски и рентные обременения. Предприниматели предпочитают свободной конкуренции личную унию с властями разных уровней. Создают с их помощью бесконечный паноптикум федеральных и местных монополий. «Укорачивают» инвестиции, концентрируя их в спекулятивных бизнесах. В результате экономика год за годом примитивизируется. Машиностроение, приборостроение, электроника, IT и другие высокотехнологичные отрасли формируют у нас не более 6-7 процентов ВВП против 70-80 процентов в США, Японии и развитых странах ЕС. Зато по уровню монополизации, как и по объемам госрегулирования, нам принадлежит первенство среди экономик G8. Пока у нас проще и дешевле воровать, «пилить» бюджет и импортировать, нежели самим строить умные машины для своей страны.
     Госрегулирование должно быть расчищено от избыточных и коррупциогенных функций и полномочий, от всевозможных «крыш» и рентных практик. Регулировать надо не количество пуговиц на пиджаках и не число запятых в заявке на участие в аукционе. Регулирование должно поддерживать экономический рост и развитие конкуренции, а не подавлять деловую активность.
     Правительство, надо отдать ему должное, все это прекрасно понимает. Уже с конца октября прошлого года по инициативе премьера Владимира Путина правительственная комиссия по административной реформе «просеивает» ведомственные нормативные правовые акты. Готовится новый блок экономического законодательства, освобождающий бизнес от свинцовых объятий чиновников, лишающий их возможности непосредственно влиять на сделки. Создается электронное правительство.

План без Госплана
     РГ: Вы упомянули о правовой реформе. Какие проблемы она должна решить?
     Степашин: Наши базовые и отраслевые законы в отличие от западных чересчур лаконичны. Зачастую на две трети состоят из отсылочных норм, оставляя организацию регулирования на усмотрение чиновников. А те используют абсурдные нормативные акты для выкачивания денег из населения и бизнеса. Правовая реформа должна положить конец попыткам превратить законотворчество и нормотворчество в рентную отрасль. Законы должны стать толстыми, подробными и недвусмысленными.
     Более того, наше гражданское, отраслевое, корпоративное, социальное законодательство – это все еще законодательство индустриального общества прошлого века. Что может послужить главной гарантией для компаний и инвесторов, «вкладывающихся» в инновационные проекты и в импортозамещение? Только дружественная законодательная и нормативная среда, дружественная правоприменительная практика.

     РГ: Каких институтов нам не хватает?
     Степашин: У нас, например, нет ни базового закона об интеллектуальной собственности, ни единого госрегулятора в этой сфере, ни национального реестра интеллектуальных объектов, ни реестра инновационных кадров, ни современных институтов управления занятостью.
     В странах G8 и еще в ряде стран «большой двадцатки» власти буквально принуждают бизнес к модернизации производственных фондов. Навязывают все более высокие технологические стандарты эффективности, энергосбережения и экологичности. И делается это по жесткому, почти директивному плану: попробуй ослушайся! А у нас только нормативная база технического регулирования пишется вот уже пять лет.

     РГ: Значит ли это, что нам нужен своего рода «мягкий Госплан»?
     Степашин: Разумеется, нет. Необходимы современные институты индикативного и территориального планирования. Они прекрасно показали себя в странах Евросоюза, США, Японии, Китае, Индии и Бразилии. У нас же государства в экономике все больше, а управляемости все меньше. В России нет уполномоченного федерального органа, который увязывал бы три уровня планирования: отраслевые стратегии правительства, региональные стратегии и инвестиционные планы ведущих компаний. Каждый дует в свою дуду. На мой взгляд, из-за отсутствия качественных институтов планирования страна ежегодно распыляет сотни миллиардов рублей, теряя несколько драгоценных пунктов экономического роста.
     Между тем государству отчаянно необходимо сконцентрировать инвестиции в жизненно важных проектах. В первую очередь – для ремонта и обновления изношенных инфраструктур и систем жизнеобеспечения. Череда техногенных аварий ушедшего года доказала это вполне исчерпывающе. Кроме того, мы только начинаем воссоздавать инновационный сектор, у нас пока нет компаний уровня Microsoft, Siemens, Sony, Samsung, Huawei. В ближайшее время если что и будет нас кормить, то только нефть, газ и транспортные коммуникации. Но нефть и газ надо еще добыть. А коммуникации – построить. На это тоже нужны деньги.

     РГ: Где и за счет чего, на ваш взгляд, в ближайшие 10-15 лет будет генерироваться основная масса национальной прибыли?
     Степашин: На севере и востоке страны – за счет освоения разведанных месторождений углеводородов. За счет развития там энергетики, металлургии, нефте– и газохимических производств, создания опорной энергетической и транспортной инфраструктуры.
     Новые железнодорожные магистрали и возрожденный Севморпуть могли бы наконец соединить зоны реализации крупных инвестпроектов на Дальнем Востоке, в Восточной и Западной Сибири и на Урале друг с другом, с северо-западными и дальневосточными морскими портами, а также напрямую с экономиками Юго-Восточной Азии. Все это сделало бы Россию одним из крупнейших в мире транзитных игроков. Пополнило бы доходную базу бюджета, дав стране ресурсы для технологического рывка.
     Думаю, нам давно пора разработать государственную инвестиционную стратегию, которая заставит экспортные доходы государства и сырьевых компаний работать на обновление и развитие технологического, институционального и инфраструктурного каркаса страны. А не на хаотическую скупку зарубежных активов, древних замков, эксклюзивных автомобилей и яхт. Если мы этого не сделаем, то останемся в XXI веке не только без инноваций, но и без штанов.

В год – по 10 миллиардов
     РГ: Сергей Вадимович, сегодня Счетной палате исполняется 15 лет. Поздравляем вас с этой датой. Какие цифры наиболее ярко показывают результаты деятельности СП за эти годы?
     Степашин: Дело не только в цифрах. Мы же не судим о цене произведения живописи исходя из стоимости красок и полотна или, скажем, выручки картинной галереи, где оно экспонировано. Главные результаты нашей работы имеют не столько количественный, сколько институциональный характер.
     Нам удалось создать единую систему предварительного, оперативного и последующего контроля формирования и исполнения федерального бюджета. Мы отслеживаем деятельность нескольких десятков министерств и ведомств – распорядителей бюджетных средств и госсобственности. От строительства новых подводных лодок до использования земельных угодий, от применения водочных акцизов до содержания домов престарелых. Это непубличная, неброская, но чрезвычайно нужная стране филигранная аналитическая работа.
     Жесткий, плотный контроль Счетной палаты не дает совершиться гораздо большему числу чиновничьих «шалостей» с бюджетом и федеральным имуществом и на гораздо большую сумму, чем выявляется реальных нарушений. Должностные лица, которые отвечают за управление государственными деньгами и собственностью, часто просто побаиваются ставить одобрительные резолюции на многие «освоенческие» проекты. Ведь мы регулярно напоминаем им о своем существовании.
     Так что нельзя судить об эффективности Счетной палаты только по валовому объему выявленных ею за полтора десятилетия нарушений финансово-бюджетного законодательства. Хотя, разумеется, эта цифра в десятки раз превосходит общую сумму бюджетных трат на содержание высшего контрольного органа государства. Только в прошлом году мы выявили нарушений почти на 100 миллиардов рублей. И в последнее время мы видим существенное улучшение показателей прокурорского реагирования на материалы Счетной палаты. В 2009 году по ним возбуждено 125 уголовных дел, со своими креслами распростилось около 40 чиновников.

Справка «РГ»
     Сегодня исполняется 15 лет со дня вступления в силу Федерального закона «О Счетной палате Российской Федерации». Эта дата считается днем рождения высшего органа финансового контроля России.
     За эти годы Счетной палатой было проведено свыше 6,6 тысячи контрольных и экспертно-аналитических мероприятий в сфере формирования и исполнения федерального бюджета и распоряжения федеральной собственностью. По их итогам выявлено нарушений финансово-бюджетного законодательства на сумму более 1,56 трлн рублей.
     Органам государственной власти, предприятиям и организациям направлено более 7 тысяч представлений и предписаний. Возбуждено более 1140 уголовных дел. В бюджет возвращено 147 млрд рублей. На содержание СП федеральный бюджет ассигновал за 15 лет 10,3 миллиарда рублей.

Счетная палата обретет свою вертикаль и будет следить за экономиками других стран

     Дмитрий Медведев на встрече с руководством Счетной палаты вчера поддержал давнюю мечту ее главы Сергея Степашина унифицировать работу всех счетных палат в стране. Более того, президент предложил СП выйти на международный уровень. СП также будет проверять модернизационные расходы госкорпораций и участвовать в исполнении решений «двадцатки».
     Вчера Дмитрий Медведев собрал в Кремле аудиторов Счетной палаты (СП), чтобы поздравить их с 15-летием образования палаты, а заодно высказать свои пожелания к ее работе. Напомним, что СП является органом парламентского контроля за тем, как правительство и бюджетополучатели расходуют бюджетные деньги. Однако в 2006 году с подачи «Единой России» и председателя СП Сергея Степашина было решено сделать палату подотчетной и президенту. Глава государства получил возможность давать поручения СП, а с марта 2007 года руководство палаты и аудиторы стали назначаться по его представлению.
     Дмитрий Медведев отметил успешную работу СП за 15 лет. По его словам, палата «способствовала укреплению финансовой дисциплины» в стране и вернула в госбюджет около 150 млрд руб. Особо господин Медведев подчеркнул, что палате за последние годы «удалось наметить конструктивное и четкое взаимодействие с другими контрольными структурами», а именно с контрольным управлением президента и Росфиннадзором (ранее КРУ Минфина). Напомним, что в 2007 году Сергей Степашин в ходе открытого конфликта с министром финансов Алексеем Кудриным заблокировал намерение Минфина сделать расходы СП подконтрольными Росфиннадзору.
     Вчера глава СП добился еще большего успеха. Он рассказал президенту о своей давней идее – взять под контроль региональные счетные палаты, которые формируются региональными парламентами и не подчиняются СП. «Счетные палаты в субъектах федерации живут по своим законам»,– пояснил глава СП и предложил ввести «единые принципы и подходы» к их деятельности. Дмитрий Медведев идею поддержал и даже высказал предложение создать рабочую группу по унификации деятельности контрольных органов в регионах, «может быть», и при своей администрации.
     Более того, президент порадовал главу СП и предложением поучаствовать в выполнении Россией решений «двадцатки» по взаимному мониторингу государств в сфере экономической политики, «чтобы мы не стали заложниками каких-либо не вполне продуманных экономических курсов». «В этом плане, мне кажется, потенциал Счетной палаты как крупной аудиторской государственной парламентской структуры может быть использован и на международном уровне, потому что кому, как ни вам, осуществлять кооперацию с другими структурами»,– заявил президент.
     Говоря о приоритетах в работе Счетной палаты, президент отметил, что контроль за бюджетными расходами остается первостепенной задачей. Особенно в условиях «вечнозеленой» темы борьбы с коррупцией, с учетом необходимости повысить эффективность бюджетных расходов, управления госимуществом, а также с учетом предстоящей модернизации и технологического перевооружения экономики. Сергей Степашин выразил готовность контролировать расходы на модернизационные проекты – вплоть до тех, которые находятся в ведении главы «Роснано» Анатолия Чубайса. А Дмитрий Медведев на всякий случай объяснил ему, что 2,5 трлн руб. инвестиционных расходов госкорпораций (их использование СП уже проверяла) – это ничтожные цифры по сравнению с тем, что может быть затрачено на инновации и модернизацию экономики. Президент уже дал поручение представителям государства в советах директоров крупнейших госкомпаний следить за этими расходами. «Думаю, что и Счетная палата могла бы здесь свою миссию соответствующим образом исполнять, потому что нам небезразлично, куда расходуются гигантские средства, которые накапливаются государственными компаниями»,– заявил он. Здесь Сергей Степашин намекнул президенту, что его ведомство теперь занимается не только контрольно-ревизионной деятельностью, но и «стратегическим аудитом, то есть комплексной оценкой серьезных экономических решений, которые требуют серьезной бюджетной подпитки».
     Дмитрий Медведев не забыл напомнить СП и о других расходах госкорпораций. «Есть очень крупные объекты, крупные стройки, за которыми наблюдает вся страна. Естественно, всегда возникают вопросы: а туда ли идут деньги, правильно ли они расходуются, насколько эффективны эти траты, как осуществляются подряды»,– пояснил он и поручил Счетной палате эти расходы держать «в орбите особого контроля». При этом Дмитрий Медведев уточнил, что под этот контроль должны попасть и расходы на подготовку к саммиту АТЭС, который пройдет в 2012 году во Владивостоке, и на подготовку к Олимпийским играм в Сочи в 2014 году, и на подготовку к универсиаде в Казани.
     В ответ Сергей Степашин заверил президента, что Счетная палата проконтролирует все, что необходимо.

     В случае если председатель Счетной палаты, его заместители или аудиторы нарушат закон или допустят злоупотребление служебным положением, их должны в обязательном порядке досрочно освободить от должности.
     Такие изменения вносятся в закон о Счетной палате, сообщила вчера пресс-служба президента. До сих пор в нем предусматривалась лишь возможность досрочного освобождения от должности председателя Счетной палаты, его замов и аудиторов.
     «Нынешний закон следует рассматривать в цепи общегосударственных мер, направленных на борьбу с коррупцией, – пояснил «РГ» председатель Счетной палаты Сергей Степашин. – Это антикоррупционный закон. Его положения позволяют напрямую, подчеркиваю – напрямую, досрочно освобождать от занимаемых должностей руководителей и аудиторов Счетной палаты.
     Решение принимается, если за него проголосует большинство от общего числа членов Совета Федерации или депутатов Госдумы. Также правом вносить представления об освобождении от должности аудиторов Счетной палаты наделяется президент.

Юрий Чайка: о кризисе, коррупции и Интернете

     Сегодня состоится итоговая коллегия Генеральной прокуратуры. Накануне профессионального разговора о главном мы пригласили Юрия Чайку в редакцию для прямого общения с нашими читателями. Вал поступивших электронных писем, звонков и факс-сообщений убедительно показал, насколько востребована в эти непростые дни прокуратура.

     Российская газета: Юрий Яковлевич, многие из тех, кого коснулись кризисные передряги, не знают, в какую дверь стучаться за советом и помощью, где искать правду. Вы могли бы им разъяснить, куда можно обращаться за защитой своих прав?
     Юрий Чайка: Мне кажется, что тут и разъяснений никаких не требуется – в органы прокуратуры ежегодно обращается более трех миллионов граждан. Цифра говорит сама за себя. Как правило, третья часть жалоб бывает удовлетворена. То есть мы каждый год восстанавливаем нарушенные права почти миллиона человек. Причем делаем это бесплатно и быстро. Ведь не все у нас юридически грамотны и далеко не каждый решится пойти в суд: нужно нанимать адвоката, платить деньги. Да и дело в суде может рассматриваться месяцами. Поэтому неудивительно, что люди стали активнее обращаться в прокуратуру, где они находят эффективную поддержку.

     РГ: Когда и с какими жалобами они обращаются к вам чаще всего?
     Чайка: Когда затрагиваются их социальные права. Это невыплата зарплаты, незаконное увольнение, неисполнение трудового законодательства. За один лишь прошедший год наши проверки выявили полтора миллиона нарушений законов в социальной сфере. О чем говорит такая цифра? Что нарушения прав граждан приняли массовый характер. Поэтому прокуроры внесли 180 тысяч представлений, направили в суды почти 400 тысяч исков. По их инициативе наказано в административном порядке почти 100 тысяч должностных лиц, еще больше привлечено к дисциплинарной ответственности. А как поступать иначе, если к декабрю прошлого года задолженность по зарплате резко поднялась – почти до 8 миллиардов рублей?
     За месяц прокуроры сбили ее почти наполовину, до 4,6 миллиарда. Значит, дело чаще всего не в каких-то мировых катаклизмах, а в безответственности самих руководителей предприятий и фирм.

     РГ: Чем грозит ваше вмешательство для таких бездушных чинуш?
     Чайка: Привлечением к различным видам ответственности. В прошлом году за нарушение закона в сфере оплаты труда к различным видам ответственности привлечены 23 тысячи руководителей, из них около пятисот были дисквалифицированы.

     РГ: Получается такая картина: приехал прокурор, дал, грубо говоря, пинка – и все заработало. Но почему настолько неэффективна власть на местах, это связано с коррупцией, равнодушием или еще чем-то? Почему чиновники не хотят заниматься людскими проблемами?
     Чайка: Здесь возникает целый комплекс вопросов. Конечно, в том числе это и отсутствие инициативы руководителей, и коррупция, и проблемы с финансами, бюджетом. Но мы смотрим прежде всего, как исполняются законы. К нашему сожалению, далеко не эффективно. Яркий пример – пожар в доме престижных в Коми. Там 17 домов престарелых не имели юридического статуса, хотя по закону должны были иметь. Ответственность за состояние такого рода социальных учреждений возложена на местные власти. И что? Неужели всякий раз нужна трагедия, чтобы начать исполнять законы?

     РГ: В нашем разговоре промелькнуло слово «коррупция». Как говорится, помяни черта... Есть ли подвижки на этом фронте? Принят закон, создан государственный совет по борьбе с коррупцией, президент поручил вашему ведомству возглавить эту работу. Когда будут результаты?
     Чайка: Работа начата по поручению президента еще до принятия закона. Уже два года как в структуре Генеральной прокуратуры РФ создано специальное подразделение – управление по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции, аналогичные структуры работают и в субъектах Федерации. Есть и результаты. За год выявлено больше 200 тысяч нарушений законодательства о противодействии коррупции в области государственной и муниципальной службы. В органах местного самоуправления и властных структурах субъектов более 10 тысяч нормативных актов содержали коррупциогенные факторы. Выявлено более 40 тысяч преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.
     Но мы видим и оборотную сторону медали. Кое-где борьба с коррупцией лишь имитируется, а за взятки привлекают далеко не тех чиновников, кого следовало бы. Возбуждаются десятки тысяч уголовных дел, а до суда доходят на порядок меньше. Ведь нельзя же всех огульно обвинять в коррупции. Большинство госслужащих – честные порядочные люди.

     РГ: Президент дал вам и такое поручение – отслеживать финансовые потоки, которые в качестве антикризисной меры направляются сейчас в банковский и производственный секторы. Что удалось отследить?
     Чайка: По поручению президента создана межведомственная рабочая группа, куда помимо нас вошли руководители ФСБ, МВД, Росфинмониторинга, Центробанка. Эта группа достаточно эффективно работает. По результатам ее расследований возбуждено уже без малого тысяча уголовных дел, государству возмещено более миллиарда рублей. На базе этой группы мы сформировали еще одну усиленную структуру, которая предметно занимается проблемами экономического кризиса.

     РГ: На предприятиях жалуются, что деньги в банки приходят, но оттуда утекают в неизвестном направлении. А кредит на развитие производства не выбьешь.
     Чайка: Мы отслеживаем и такие жалобы. Все те банки, которые вошли в схему государственной поддержки, взяты на контроль. Это семь десятков банков.

     РГ: Можно назвать какой-нибудь пример, где уже возбуждено уголовное дело?
     Чайка: Есть уголовные дела по банку в Москве, по филиалу банка в Орловской области. Они возбуждены за нецелевое использование денежных средств. Могут быть и другие, потому что кое-где с финансами обращаются слишком вольно.

     РГ: На сайте Генпрокуратуры есть специальный антикоррупционный раздел. Поступают ли на него сообщения, какие наблюдения вы сделали для себя: люди жалуются открыто или анонимно?
     Чайка: Я должен сказать, что анонимных жалоб идет очень немного. Люди не боятся называть себя. За неделю приходит около сотни обращений. Мы проверяем все эти жалобы и даем ответы.

     РГ: Удалось с помощью таких сообщений поймать хоть одного коррупционера?
     Чайка: Что значит одного? В прошлом году с помощью в том числе таких сообщений после прокурорских проверок возбуждено 3 тысячи 400 уголовных дел по коррупции. Среди обвиняемых – чиновники разного уровня, руководители муниципальных образований – таких около двухсот. Есть заместители руководителей субъектов Федерации. В Орловской области, например, возбуждено более 150 подобных уголовных дел, в том числе в отношении первого заместителя губернатора области и бывшего первого заместителя губернатора, который сейчас находится в Израиле, решается вопрос о его экстрадиции.

     РГ: Что касается мэров, то уже говорят, будто наши органы правопорядка к ним неровно дышат. Не перебарщиваем ли и впрямь в отношении мэров? Они все-таки отцы городов, много делают. И столько у них препон, что порой просто вынуждены нарушать какие-то порядки.
     Чайка: Еще раз повторюсь: я считаю, что большинство наших чиновников – честные и порядочные люди. В том числе и среди глав городов. Об этом говорит в том числе статистика, если сравнить, сколько у нас в стране городов и сколько мэров оказалось в суде. Но нарушать законы нельзя никому, чем бы это ни оправдывалось. Переступил черту – держи ответ.

     РГ: Сейчас в сводках криминальных происшествий появилось много людей, которых раньше никто и пальцем не трогал. Стрелять начали в судей, прокуроров, чиновников высокого уровня. С чем это связано, новый виток криминала?
     Чайка: Я бы не стал называть это новым витком криминала. В 1990-е годы у нас были не просто заказные убийства, а целые криминальные войны. Как правило, это бандиты сводили между собой счеты. Сейчас совершенно иной уровень преступности. Счеты сводят уже не бандиты, а бизнесмены, среди которых, кстати, немало бывших бандитов. Естественно, интересы бизнеса нередко затрагивают органы правопорядка. Поэтому со стороны бизнеса следует такая реакция, для многих оставшаяся привычной: убрать с дороги, застрелить, взорвать.

     РГ: Для защиты своих сотрудников от таких покушений у милиции есть служба собственной безопасности, у судей – служба приставов. А в прокуратуре есть собственная охрана?
     Чайка: Прокуроров, как и всех граждан, должны защищать органы внутренних дел. Оружие следователя и прокурора – это его интеллект и ручка. Нонсенс, если в прокуратуре будут автоматы, пулеметы или еще что-то помощнее. Во всем мире прокуратура ассоциируется с понятием цивилизованной гражданской структуры, где работают образованные люди. Зачем нам еще кто-то с оружием, чтобы нас охранять? К каждому все равно охранника не приставишь. Надо в стране создавать такие условия, чтобы у бандитов не возникло даже мысли поднять руку на прокурора, следователя или судью.
     В прокуратуре есть служба собственной безопасности. Но она создана исключительно для того, чтобы искать предателей в собственных рядах.

     РГ: И находит?
     Чайка: К сожалению, да. Не так чтобы очень много, но и увольняем, и предаем суду. Ведь мы же живем в обществе. Случаются и взятки, и предательство. Хотя прокуратура на протяжении всей истории была, на мой взгляд, наиболее чистым ведомством, где всегда ценилось понятие чести, достоинства, авторитета государевой службы. И люди дорожили своей работой. Мы стараемся укреплять эти традиции. Сейчас, чтобы попасть на работу в прокуратуру, в некоторых регионах очередь по 200-300 человек, у нас практически нет текучести кадров.

     РГ: Верховный суд внес в Госдуму законопроект, по которому так называемые лица с особым правовым статусом должны будут привлекаться к уголовной ответственности по решению не следователя, а прокурора. Как вы к этому относитесь?
     Чайка: Моя позиция такая: это будет абсолютно правильно. Сейчас изначально заложен конфликт интересов между следователем и прокурором, следователем и судьей, следователем и адвокатом. Прокурор осуществляет надзор за законностью действий следователя, судья выносит решения по его делам – может направить дело на доследование, а может и оправдать обвиняемого. Адвокат – его процессуальный противник. Возникают непредсказуемые коллизии, когда следователь может инициировать проверку в отношении прокурора, осуществляющего надзор за его деятельностью, в отношении судьи, который рассматривает его дело, в отношении адвоката... Это разве нормально, о каком правосудии можно вести речь? Я всегда считал и считаю, что должен быть баланс между надзором и руководством следствия.
     Сразу скажу про еще один нонсенс нашего законодательства. Прокуратура лишена права сама возбуждать уголовные дела. Бывает, мы проводим общенадзорную проверку, проверяется крупный холдинг. Нарабатывается материал по правонарушениям. А следователю, чтобы понять, о чем идет речь, чтобы осмыслить весь этот материал, требуется время, и немалое. Пока он изучает материалы и вникает в суть, утрачиваются доказательства, документы, меняется ситуация.

     РГ: Есть известное решение, которое было принято в защиту малого и среднего бизнеса, – создать единый реестр проверок, чтобы бизнес «не кошмарили» все, кому не лень. Как это будет работать?
     Чайка: По закону о защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении контроля с 1 июля нынешнего года все внеплановые проверки будут осуществляться только с санкции прокурора. А с 1 января будущего года мы будем формировать единый сводный план проведения плановых проверок. Конечно, это колоссальная работа.

     РГ: Многие пришедшие письма касаются реформы прокуратуры. В частности, людей интересует, будет ли все-таки реанимирована идея о едином следственном комитете?
     Чайка: Я остаюсь горячим сторонником этой идеи. Будет она или не будет осуществлена – это не в моей власти. Я считаю абсолютно правильным создание Следственного комитета при прокуратуре, это движение в правильном направлении.
     Почему единый следственный орган имеет право на жизнь? Во-первых, ни в одной цивилизованной стране нет такого положения, чтобы один и тот же состав преступления могли расследовать 3-4 ведомства. Только у нас. Например, терроризм расследуют прокуратура и ФСБ. Экономические преступления – прокуратура, МВД и ФСБ. Как определить, кто и за что тут отвечает?
     Во-вторых. У нас четыре ведомства имеют свои следственные аппараты. Одних только начальников – тьма. А будет единый следственный комитет, будет и управленцев в разы меньше. Это и экономия бюджета, и оперативность.
     Следующий момент. Сегодня каждое ведомство имеет свои методики расследования, свои учебные подразделения. В едином органе будут единые методики, единые требования, что, на мой взгляд, повысит качество расследования.

     РГ: Противники создания единого органа говорят, что неправильно будет разделять следователя с оперативным работником, это плохо отразится на результатах.
     Чайка: Прокуратура всегда расследовала преступления без оперативных работников, опираясь на МВД. Следователем пишется поручение, и оперативный работник сопровождает расследование конкретного уголовного дела, например по убийству. Исторически прокуратура брала на себя наиболее тяжкие преступления и расследовала их вполне качественно, хотя и без своего оперативного аппарата. А если объединить следователей и оперативников, это будет сплошное укрытие преступлений и другие злоупотребления.

     РГ: То есть в едином следственном органе должны быть объединены только следователи?
     Чайка: Безусловно. Поэтому я за единый следственный комитет, а не за службу расследований. Служба расследования – это когда объединяются оперативная служба и следствие, что, на мой взгляд, в корне неправильно.

     РГ: Чем можно объяснить, что у нас опять переполнены камеры в следственных изоляторах? Сколько задержаний – почти столько и арестов. Казалось бы, оградили людей от произвола, приняв закон, что арестовать может только суд. Но суды начали без разбора штамповать «решеточные» решения. Следователи их запугали?
     Чайка: Проблема есть, ее только что поднимал президент на президиуме Госсовета в Вологде. Переполнены не только следственные изоляторы, но и тюрьмы. В 1998 году, когда пенитенциарную систему передали из МВД в министерство юстиции, за решеткой находились 1 миллион 100 тысяч человек. К 2005 году нам удалось эту цифру довести до 740 тысяч. Наш опыт перенимала для себя Европа. А сегодня опять пошел откат назад.
     Президент сказал на президиуме Госсовета, что надо менять карательную политику в государстве. Нельзя держать под стражей людей, у которых мера наказания не связана с лишением свободы. В прошлом году таких сидели 30 тысяч человек, 17 тысяч затем были освобождены на стадии следствия. Зачем было их вообще арестовывать? А в общей сложности за год находились под стражей 75 тысяч человек, которых арестовали без всякой необходимости.

     РГ: Как, на ваш взгляд, можно урезонить и следователей, и судей?
     Чайка: Следователю, конечно, удобно, чтобы человек сидел, был у него под рукой. Легче работать. И он может пойти в суд за санкцией на арест, минуя прокурора. Я считаю это неправильным. Необходимо обязательное согласие прокурора на арест. Прокурор должен изучить материалы, представленные следователем, их достаточность и законность, и лишь тогда направлять их в суд. А суд примет решение, арестовывать или нет.

     РГ: Насколько это поможет сократить число тюремного населения и каким, по вашему, оно может быть у нас?
     Чайка: Беда еще и в том, что у нас 87 процентов подследственных сидят больше года. Это люди, которые не осуждены, вина многих, возможно, не будет доказана. А они сидят, дела волокитятся. Я считаю, что преступления небольшой и средней тяжести должны расследоваться по упрощенной схеме. Президент уже дал поручение минюсту и правительству внести в Госдуму поправки в закон по упрощенной процедуре дознания. Чтобы такие дела максимально быстро направлялись в суд.
     Вторая позиция, которую мы отстаиваем, – надо поменять подследственность. У нас сегодня преступления небольшой и средней тяжести отданы следователям. А таких преступлений почти 70 процентов. Их вполне может расследовать дознание. Следователь же должен сосредоточиться на тяжких и особо тяжких преступлениях. Тогда он не будет завален мелкими делами и от него можно ждать хорошего качества работы.
     Когда все эти меры будут приняты, тогда, очевидно, тюремное население значительно сократится. На мой взгляд, реально оно может быть на уровне 600 тысяч человек.

     РГ: Прокурорские работники говорят, что есть ваша установка переходить в оценке работы от количественных показателей к качественным. А подходит конец года – и опять требуют цифру. Спрашивают, как Генеральный прокурор относится к этому?
     Чайка: Показатели – это тоже результат работы. Поэтому я отношусь позитивно и к тому и к другому. Чем больше мы выявим нарушений закона, тем меньше их останется. Это еще и профилактика, мы тем самым предупредим какое-то преступление. Но и делать надо качественно, не допускать нарушений, граничащих с преступлением или с административным правонарушением. Нельзя отделять одно от другого, должны быть и качество, и эффективность.

     РГ: Военных прокуроров и их жен – вопросы поступили от тех и других – волнует, придется им все-таки снимать погоны или нет?
     Чайка: Такая установка уже есть, но сейчас ее реализацию перенесли на более поздний срок. Так решил президент. Я считаю, что это абсолютно правильная позиция. В ведении прокуратур должен оставаться надзор за органами военного управления, но сами они необязательно должны называться военными.

     РГ: Сейчас на все лады обсуждают вопрос, как быть с Интернетом, который очень часто используют в своих целях экстремисты. Каким образом влиять на него, закрывать или не закрывать?
     Чайка: На наш взгляд, нужен жесткий контроль в Интернете. А как его осуществлять, это должны сказать специалисты. Но контроль должен быть, это очевидно. Ведь там чего только нет! Научат и как бомбу делать, и как объекты взрывать, и как на людей охотиться – разве такие «пособия» нужны подросткам, основным пользователям Интернета? А потом мы удивляемся, почему растет детская преступность. И не только детская. Экстремисты приспособили это ноу-хау для своих преступных целей, значит, государство и общество должны найти противоядие.

     РГ: Юрий Яковлевич, чтобы ответить на все пришедшие вопросы, не хватит ни дня, ни ночи. Мы передадим письма в Генпрокуратуру. Вы поручите своим сотрудникам разобраться?
     Чайка: Они будут рассмотрены установленным порядком, как и все обращения граждан. Если там указаны адреса, дадим ответ.
     Продолжение разговора с Юрием Чайкой публикуется в завтрашнем выпуске «Российская газета – Неделя», которая выходит большим тиражом и распространяется во всех регионах страны. В этом материале Генпрокурор рассказал нашим читателям, как организуется защита малого бизнеса, как прокуроры пресекают произвол бюрократов, как они станут поддерживать иски рядовых граждан против зарвавшихся чиновников.

Юрий Чайка доказал через суд, что глава СКП обязан подчиняться его приказам

     Верховный суд (ВС) РФ, как стало известно «Времени новостей», на днях принял судьбоносное для органов российской прокуратуры решение, разрешив дилемму, кто же из ее руководителей главнее – генпрокурор или председатель Следственного комитета при прокуратуре (СКП). До сих пор этот вопрос оставался открытым – трактовка законодательства позволяла считать СКП органом вообще практически самостоятельным, причем как в процессуальном, так и в административном плане. Однако при разборе на первый взгляд рядового дела – о законности уголовного преследования одного следователя – ВС пришлось тщательно проанализировать нормы, регламентирующие деятельность СКП и Генпрокуратуры. И в результате был сделан вывод, что СКП вовсе не так самостоятелен, как представлялось до сих пор. ВС признал, что последней инстанцией для сотрудников Следственного комитета является отнюдь не его председатель, а именно генеральный прокурор. По крайней мере, установлено, что приказы генпрокурора являются обязательными для исполнения и представителями СКП, в том числе и самим главой этого ведомства.
     После проведенной полтора года назад реформы, давшей следствию почти полную автономию, освободившей его от обязанности подчиняться в большинстве случаев указаниям прокуроров в вопросах возбуждения, прекращения и ведения расследований уголовных дел, между двумя структурами сложились весьма непростые отношения. Считалось, что СКП до сих пор существовал при прокуратуре лишь формально. Его председатель хоть и числится заместителем генпрокурора, но, как и сам генпрокурор, утверждается Советом Федерации по представлению президента, и полномочия главы СКП по ведению следствия практически безграничны, включая право возбуждать уголовное дело в отношении самого генпрокурора. Более того, прокурорам хотя и сохранили право давать свои оценки действиям следователей, но для последних их распоряжения носят в большинстве случаев лишь рекомендательный характер, и исполнять их они вольны по своему усмотрению. Также СКП получил и практически полную административную самостоятельность. Ведомству был определен свой собственный бюджет, его глава получил полномочия по утверждению структуры и штатного расписания, определения порядка приема на работу и увольнения сотрудников. Однако, как теперь выяснилось в судебном порядке, никаких изменений закон не претерпел в вопросах, касающихся внутриведомственной субординации всей системы прокуратуры.
     Вот тут-то и обнаружилась «ахиллесова пята» председателя СКП, в которую попала «стрела» генпрокурора. Слабость позиции главы комитета обнаружилась из-за истории с одним районным следователем из Краснодара. Глава краевого следственного управления (СУ) СКП Александр Глущенко решил изгнать его из рядов следователей, заподозрив в мошенничестве. Да только в процессе судебных определений о наличии признаков состава преступления в действиях этого следователя выяснилось, что законность назначения самого г-на Глущенко под большим вопросом. В частности, оказалось, что генпрокурор Юрий Чайка еще год назад издал приказ, отменявший приказ председателя СКП Александра Бастрыкина о принятии г-на Глущенко на должность руководителя СУ по Краснодарскому краю. Однако г-н Бастрыкин не посчитал необходимым выполнять этот приказ. И только когда прокуратура в ходе опротестования решений местных судов добралась до Верховного суда, тот, рассмотрев дело в надзорном порядке, определил: уголовное преследование районного следователя следует прекратить, потому как возбудило его «ненадлежащее лицо», не имевшее на то права, – г-н Глущенко. В своем решении ВС перешел от частного к общему и, подробно проанализировав законодательство, разъяснил, почему прав г-н Чайка и почему не прав г-н Бастрыкин.
     И для главы СКП это решение может обернуться тем, что последствия его вряд ли ограничатся счастливым избавлением краснодарского следователя от уголовного преследования. По логике данных Верховным судом заключений незаконное назначение руководителя СУ СКП по Краснодарскому краю должно означать незаконность всех принятых им решений, будь они кадровыми или процессуальными, и одно за другим могут быть, следовательно, отменены. И надо полагать, что таковых было немало, ведь г-н Глущенко вел работу на своем посту весьма активно. Так, например, он участвовал в проводимом в Южной Осетии в августе прошлого года после грузино-осетинского конфликта расследовании фактов геноцида вместе с «передовым, боевым отрядом кубанских следователей». А на коллегиях, посвященных итогам работы краевого СКП, его руководитель отмечал эффективную работу управления.
     Если же предположить исходя из того же решения ВС, что приказ генпрокурора об отмене приказа председателя СКП о назначении руководителя краевого управления был действительно не выполнен, то тогда встает вопрос о том, был при этом нарушен закон и должен ли понести за это ответственность провинившийся. И если да, то кто именно и какую.
     На днях, кстати, генпрокурор Юрий Чайка в своем докладе на расширенном заседании Генпрокуратуры сделал заявление, которое, на первый взгляд, могло показаться абстрактным и обобщающим кадровые проблемы органов прокуратуры. Но в свете принятого судом решения оно звучит уже вполне определенно. «Недопустимо, когда люди, дискредитировавшие себя, не отвечающие предъявленным профессиональным и моральным качествам, вынужденные уволиться из одного органа прокуратуры, принимаются на службу в другой», – заявил г-н Чайка.
     Наши источники и в Генпрокуратуре, и в СКП подтвердили факт существования вышеописанного конфликта между их руководителями, а также наличия судьбоносного для обеих структур решения Верховного суда. Оно, кстати, уже есть в открытом доступе в архиве документов ВС, размещенном на его официальном сайте, и потому представляется возможным сделать полный анализ, процитировав выводы суда.
     Как следует из надзорного определения уголовной коллегии ВС, в конце июля 2008 года Прикубанский райсуд Краснодара удовлетворил представление руководителя СКП по Краснодарскому краю Александра Глущенко о наличии признаков мошенничества в действиях старшего следователя СУ при УВД по Прикубанскому внутригородскому округу Краснодара Романа Акимова. В чем именно заподозрили следователя, осталось за кадром, но не в этом суть. Прокуратура (сначала краевая, а потом и федеральная) требовала это судебное решение отменить на том основании, что г-н Глущенко не мог возбуждать уголовное преследование не только в отношении Акимова, но и вообще против кого бы то ни было, ибо сам не имеет права занимать свою должность.
     «Заключение судьи Прикубанского районного суда Краснодара и последующие судебные постановления являются незаконными, поскольку заключение было дано по представлению ненадлежащего лица», – написал, в частности, в своем представлении в ВС первый заместитель генпрокурора Сабир Кехлеров. Из материалов этого же дела следует, что «31 марта 2008 года генеральный прокурор издал приказ, которым отменил приказ председателя Следственного комитета при прокуратуре от 9 января 2008 года о принятии Глущенко А.П. на федеральную государственную службу и назначении его на должность руководителя следственного управления Следственного комитета при прокуратуре по Краснодарскому краю». До своего нового назначения г-н Глущенко занимал пост первого заместителя прокурора края, и недовольство высокого начальства, как писали местные СМИ, вызвал именно на этом поприще. Так, по данным СМИ, в свое время он якобы вынес незаконное решение о сносе какого-то гаража, на месте которого впоследствии был возведен жилой дом, что обнаружилось при проведении прокурорской проверки.
     Что касается следователя Акимова, то райсуд и вышестоящие краевые инстанции поддерживали представления руководителя управления СКП и отказывали прокурорам на том основании, что «на момент подписания представления с Глущенко не был расторгнут трудовой договор, и он исполнял свои служебные обязанности». Кроме того, судами было поставлено под сомнение право генпрокурора отменять приказы председателя СКП. Они исходили из того, что и генпрокурор, и председатель СКП назначаются на должность и освобождаются от нее одинаковым образом – Советом Федерации по представлению президента, а потому первый не наделен полномочиями отменять приказы второго.
     Решение ВС же объяснило, почему г-н Бастрыкин все-таки должен был подчиниться г-ну Чайке. «В соответствии со ст. 129 Конституции «прокуратура составляет единую централизованную систему с подчинением нижестоящих прокуроров вышестоящим и генеральному прокурору», – говорится в нем. – Этот принцип закреплен и в федеральном законе «О прокуратуре». Установлено, что генеральный прокурор руководит системой прокуратуры, издает обязательные для исполнения всеми работниками органов и учреждений прокуратуры приказы». Последняя норма закреплена в ст. 17 закона «О прокуратуре», причем в ней говорится не только о приказах, но еще и об указаниях, распоряжениях, положениях и инструкциях генпрокурора.
     Далее следует строгая логическая цепочка. Следователи СКП, согласно ст. 54 того же закона, относятся к прокурорским работникам, а сам СКП, согласно ст. 11 и 20.1, является органом прокуратуры. Председатель же СКП – первый заместитель генпрокурора. Следовательно, юрисдикция генпрокурора распространяется на должностных лиц СКП, в том числе и его председателя.
     «Не вызывает сомнений и то, что генеральный прокурор вправе отменить решение своего первого заместителя. Иное толкование означает нарушение конституционного принципа единства системы прокуратуры и подчинения всех прокурорских работников генеральному прокурору», – определил Верховный суд. Из этого следует вывод о том, что приказом генпрокурора «фактически Глущенко был лишен соответствующих полномочий». «Неисполнение же данного приказа отдельными должностными лицами не лишает его юридической силы, – посчитали судьи. – То обстоятельство, что с Глущенко не был расторгнут трудовой договор и он продолжил исполнять служебные обязанности, само по себе не наделяет его процессуальными полномочиями, предусмотренными нормами соответствующих законов. Поэтому следует признать обоснованными доводы о том, что подписанные Глущенко уголовно-процессуальные документы утверждены ненадлежащим лицом, не имеют юридической силы и не должны порождать юридических последствий».
     В пресс-службе прокуратуры Краснодарского края вчера подтвердили корреспонденту «Времени новостей», что знают о вынесенном Верховным судом определении, но комментировать его не стали. А в пресс-службе краевого управления СКП об этом деле вообще ничего не слышали, но заявили, что г-н Глущенко 5 февраля назначен заместителем руководителя Главного следственного управления СКП по ЮФО. То есть пошел на повышение.

В главной судебной инстанции определили подчиненность прокуроров и следователей

     Рассмотрение рядового гражданского дела в Верховном суде страны неожиданно попало в поле зрения средств массовой информации и сотрудников двух серьезных ведомств – Генеральной прокуратуры и Следственного комитета при прокуратуре.
     Молодое ведомство – Следственный комитет при прокуратуре работает всего полтора года. С его появлением постоянно подчеркивалось, что комитет – исключительно самостоятельное во всех смыслах ведомство, которое принимает решения, не оглядываясь на чьи-то рекомендации. Однако Верховный суд в своем решении подчеркнул: главным начальником и последней инстанцией для сотрудников Следственного комитета является Генеральный прокурор.
     Поводом для судебного разбирательства стала ситуация с районным следователем из Краснодарского края Акимовым. Глава краевого следственного управления Александр Глущенко решил уволить его, заподозрив в должностных грехах. Летом прошлого года Прикубанский райсуд Краснодара удовлетворил представление следственного начальника о наличии признаков мошенничества в действиях Романа Акимова.
     Однако прокуратура потребовала отменить это судебное решение. Дело в том, что еще за год до этих событий Генпрокурор отменил приказ о назначении самого Глущенко на должность руководителя следствия по Краснодарскому краю. Но это его решение не было реализовано, и Глущенко продолжал исполнять должность.
     Верховный суд, скрупулезно разобрав ситуацию, решил, что уголовное дело районного следователя подлежит прекращению, потому как его возбудило «ненадлежащее лицо», и подчеркнул, что Генеральный прокурор и его подпись под приказом в этой ситуации и вообще – главнее.
     В чем, в общем-то, трудно и усомниться, если учесть, что руководитель Следственного комитета при прокуратуре одновременно является первым заместителем Генпрокурора.
     Банальную служебную ситуацию попросту раздули – многие с «пристрастием» следят за взаимоотношениями прокуроров и следователей с самого создания комитета. Несмотря на то, что руководители обеих структур уже не раз во всеуслышание заявляли: между ними нет разногласий, они делают одно общее дело.
     Следственный комитет имеет практически полную процессуальную и административную самостоятельность. У него свой бюджет. Глава ведомства получил полномочия по утверждению структуры и штатного расписания, определения порядка приема на работу. Но Верховный суд своим решением подчеркнул – внутриведомственная субординация в системе прокуратуры в главном не изменилась.
     По Конституции прокуратура составляет единую централизованную систему с подчинением нижестоящих прокуроров вышестоящим и Генеральному прокурору. То же самое говорит и Закон «О прокуратуре РФ». По нему Генеральный прокурор руководит системой прокуратуры, издает обязательные для исполнения всеми работниками органов и учреждений прокуратуры приказы, указы и распоряжения.
     По мнению Верховного суда, из этого вытекает, что следователи Следственного комитета при прокуратуре относятся к прокурорским работникам, поэтому подчиняются общим правилам.

     Из Следственного комитета уволен глава службы собственной безопасности. Формально Владимир Максименко ушел из СКП по собственному желанию, но эксперты считают, что его заставили это сделать – после увольнения и ареста Дмитрия Довгия Максименко стал слишком влиятельной фигурой в ведомстве. По другим данным, он мог быть заподозрен в коррупции.
     Уволен начальник Управления собственной безопасности (УСБ) Следственного комитета при прокуратуре РФ (СКП) Владимир Максименко. Бывший сотрудник ФСБ, возглавлявший управление с момента создания СКП в сентябре 2007 года, подал рапорт об отставке в конце прошлой недели, а в среду глава ведомства, первый заместитель генпрокурора Александр Бастрыкин его подписал. «Это не увольнение, а уход в отставку по собственному желанию», – сказали «Газете.Ru» в пресс-службе СКП.
     Куда уйдет Максименко, пока неясно – об этом его теперь уже бывшие коллеги говорить отказываются. Собеседники «Газеты.Ru», близкие к следственным органам, не исключили, что он вернется на службу в прежнее ведомство. До того как стать главой Управления собственной безопасности, физической защиты и служебных проверок СКП, Максименко был одним из заместителей руководителя управления «М» ФСБ РФ – подразделения, занимающегося борьбой с преступлениями в органах милиции.
     Многие эксперты сходятся на том, что после увольнения и последующего ареста экс-главы Главного следственного управления (ГСУ) СКП Дмитрия Довгия Максименко стал одной из самых влиятельных фигур в комитете.
     Как известно, на место Довгия был назначен как раз заместитель Максименко – Сергей Маркелов, который возглавляет Главное следственное управление и сейчас. Это назначение тогда называли победой главы службы безопасности в борьбе за «близость к телу» Бастрыкина. Теперь председатель СКП избавился от Максименко, уверены политологи. По их мнению, рапорт он написал под давлением. «Следственному комитету в последнее время не удается сдерживать критику со стороны Генпрокуратуры. Если Чайка (Юрий Чайка, генпрокурор РФ. – «Газета.Ru») сейчас открыто демонстрирует неприязнь к своему первому заместителю, то Бастрыкин вынужден смиренно выжидать. Я полагаю, что критика прокуроров по той или иной причине распространилась на Максименко и Бастрыкин вынудил его уйти», – считает генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин. Политолог подчеркивает, что раньше глава СКП не был чересчур чувствительным к замечаниям Чайки. «Смирение» Бастрыкина и готовность увольнять может быть связана с недавним решением Верховного суда, обязавшим главного следователя выполнять все приказы генпрокурора. «А единая служба расследований, которую Бастрыкин надеялся возглавить, из-за финансового кризиса не появится еще как минимум год», – добавил Мухин.
     Политолог предположил, что Максименко мог быть замешан в каком-то назревающем коррупционном скандале.
     «По сути, УСБ стало отдельной структурой внутри СКП, которая занималась своим бизнесом», – сообщил «Газете.Ru» политолог Станислав Белковский, отказавшись назвать источник своей информации. По словам эксперта, Бастрыкин, уволив Максименко, «избавился от внутреннего врага».
     «Заставить его написать рапорт было легко – никто не хочет разделить участь Довгия», – отметил Белковский.
     «Довгий, как мы знаем из обвинения, действуя по договоренности с другими влиятельными силовиками, в том числе из правоохранительных органов Петербурга и прокуратуры, хотел освободить Барсукова (Владимир Барсуков (Кумарин), влиятельный петербургский бизнесмен, арестован по обвинению в рейдерстве и в апреле 2009 года предстанет перед судом. – «Газета.Ru»). Ему сказали: «Действуй, ничего тебе за это не будет». Но оказалось, что будет», – говорит политолог.
     Есть ли связь между уголовным преследованием Довгия и отставкой Максименко, эксперты сказать затрудняются. Экс-главу ГСУ и начальника УСБ (теперь уже тоже бывшего) вряд ли можно было назвать членами одной команды. Сам Довгий незадолго до ареста сказал в интервью, что Максименко относился к нему «настороженно» и был одним из тех, кто пытался его «скомпрометировать». «Максименко имеет некоторое отношение к тем интригам, которые плелись в отношении моего подзащитного в Следственном комитете, но он скорее исполнитель, чем организатор», – считает адвокат Довгия Юрий Баграев. Политологи отмечают, что Максименко – бывший чекист, занимавшийся вопросами безопасности в одном из самых закрытых силовых ведомств страны, – «темная лошадка», «лицо совершенно не публичное». Освободившееся место главы УСБ займет профессионал, а не политическая фигура, уверены эксперты.
     За отставкой Максименко могут последовать и другие. Это и непосредственно его подчиненные, и любые другие сотрудники СКП – экс-руководитель УСБ занимался в ведомстве подбором кадров.
     «Если Бастрыкин сам удержится на посту, начнется серьезная ротация сотрудников. Ведь у него есть подчиненные, но нет команды – Следственный комитет был создан из людей, которые открыто его ненавидели и заведомо не уважали», – заявил Белковский.

Следственный комитет при прокуратуре РФ настигли масштабные сокращения

     Вчера стало известно о том, что в следственном комитете при прокуратуре РФ началась масштабная реорганизация. За штат выведены все сотрудники главного следственного управления, в том числе и начальник этого подразделения Сергей Маркелов. В отставку отправлен начальник главного управления собственной безопасности следственного комитета Владимир Максименко, а также еще несколько руководителей управлений и следователей.
     По информации, которой располагает «Ъ», инициатором серьезных изменений в просуществовавшем всего полтора года следственном комитете при прокуратуре РФ стал глава этого ведомства Александр Бастрыкин. По его указанию за штат были выведены все сотрудники главного следственного управления следственного комитета при прокуратуре, включая руководителя Сергея Маркелова. Кроме того, в отставку отправлены начальник главного управления собственной безопасности следственного комитета Владимир Максименко, начальник правового управления следственного комитета Юрий Берестнев, руководитель управления организационно-аналитического и контрольно-процессуального методического обеспечения Людмила Куровская, а также несколько следователей. В следственном комитете «Ъ» официально отказались объяснить, с чем связана столь масштабная чистка.
     Очевидно, оргвыводы последовали после недавних коллегий следственного комитета и Генпрокуратуры РФ. На них работа следственного ведомства была подвергнута жесткой критике (подробнее об этом см. «Ъ» за 13 февраля). В частности, заместитель генпрокурора Виктор Гринь сообщил, что в прошлом году прокурорами было отменено каждое пятое постановление следователей о возбуждении уголовных дел. О неблагополучии с кадрами в следственном комитете говорил и генпрокурор Юрий Чайка, отмечавший, что уволенные из его ведомства сотрудники оседают в комитете.
     По данным источника «Ъ» в следственном комитете, самого господина Бастрыкина особенно возмутило то, что главное следственное управление потерпело сокрушительное фиаско в расследовании целого ряда резонансных уголовных дел.
     Сначала судом были оправданы обвиняемые в убийстве обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской, а совсем недавно Генпрокуратура вернула на дополнительное расследование дело о подрыве 13 августа 2007 года скорого поезда Москва-Санкт-Петербург «Невский экспресс», в результате которого пострадали 60 человек.
     «По моим данным, официально происходящее сейчас в следственном комитете называется организационно-штатным изменением структуры,– заявил «Ъ» депутат Госдумы Александр Хинштейн.– С чем это связано, не знаю, я уже давно перестал понимать логику действий господина Бастрыкина».
     Источники в самом следственном ведомстве говорят, что к 2010 году планируется увеличение штатной численности ведомства на 4,5 тыс. человек. Под них планируется создать новые управления и отделы. Пока же в ведомстве решили избавиться от сотрудников, которые «не справлялись со своими обязанностями» или чем-то не устраивали руководство.
     Уже сейчас ясно, что в штат вернутся далеко не все следователи. В частности, на пенсию был отправлен один из опытнейших сотрудников – начальник отдела по расследованию убийств Валерий Костырев, рапорты об увольнении подали несколько его подчиненных. При этом плохую работу своих подчиненных председатель следственного комитета объясняет тем, что он практически лишен возможности контролировать кадровую политику в своем ведомстве. По некоторым данным, прием на работу того или иного следователя невозможен без утверждения кандидатуры управлением «М» ФСБ, отвечающим за борьбу с коррупцией в силовых структурах.
     Кстати, чистку рядов господин Бастрыкин начал со своего заместителя – начальника главного управления собственной безопасности следственного комитета Владимира Максименко, являвшегося до прихода в следственный комитет как раз заместителем начальника 1-й службы управления «М» ФСБ. По данным «Ъ», ему в вину вменили то, что в службу безопасности ведомства проник человек с сомнительным прошлым. Речь идет о застреленном 15 января этого года в Санкт-Петербурге стажере на должность старшего референта главного управления собственной безопасности этого ведомства Дмитрии Марининове, известном в определенных кругах под прозвищем Маринэ (подробно об этом преступлении «Ъ» рассказывал 9 февраля). Кроме того, по словам депутата Хинштейна, имя господина Максименко якобы фигурировало в скандальной истории с несанкционированной слежкой за заместителем председателя следственного комитета при прокуратуре РФ Игорем Соболевским, на даче которого в Санкт-Петербурге вдобавок были найдены еще и подслушивающие устройства.
     Комментировать это официальный представитель следственного комитета Владимир Маркин отказался, сообщив лишь, что господин Максименко был уволен с должности по собственному желанию. По информации «Ъ», ему уже предложено вернуться на прежнее место работы в ФСБ.
     Как сообщил «Ъ» представитель Совета федерации в Генпрокуратуре, сенатор от Ингушетии Иса Костоев, реорганизация следственного комитета при прокуратуре давно необходима. «В этом ведомстве сложилась нездоровая обстановка,– заявил господин Костоев.– Об этом свидетельствует хотя бы конфликт вокруг бывшего начальника управления по расследованию особо важных дел Дмитрия Довгия: руководители комитета много лет работали вместе и хорошо знали этого человека, потом посадили его и сами же взялись расследовать его уголовное дело. Объективность такого следствия вызывает серьезные подозрения – оно скорее напоминает сведение личных счетов». По мнению сенатора Костоева, и взаимоотношения следственного комитета и Генпрокуратуры не способствуют выполнению ими своих функций. «Я присутствовал на недавних коллегиях обеих структур,– сказал сенатор.– Выступавшие на них руководители были озабочены лишь тем, как бы кинуть камень друг в друга. По-моему, всем присутствующим было ясно, что эти две службы слаженно работать не смогут».
     Однако организационно-штатные изменения в следственном комитете в ближайшее время вряд ли приведут к масштабному реформированию этого ведомства. Напомним, что еще в начале 2000-х по инициативе тогдашнего заместителя главы администрации президента Дмитрия Козака был подготовлен законопроект о создании федеральной службы расследования, в которую в конечном итоге предполагалось объединить, в частности, прокурорское и милицейское следствие. «Еще совсем недавно идея единого следственного органа действительно обсуждалась, однако потом нам заявили, что в ближайшей перспективе объединение не состоится, поскольку на это из-за кризиса просто нет денег,– сказали «Ъ» в следственном комитете при МВД.– Нам так и сказали: два года можете работать спокойно».

     СКП уже больше месяца проверяют аудиторы Счетной палаты. В ведомстве могут найти крупные растраты, считают эксперты. Финансовый скандал станет новым ударом по слабеющему комитету Бастрыкина, откуда сотрудники разбегаются по другим ведомствам.
     В Следственном комитете при прокуратуре (СКП) РФ проводят проверку сотрудники Счетной палаты. Начавшееся больше месяца назад контрольное мероприятие завершится к апрелю: это значит, что вскоре его результаты будут официально обнародованы. Об этом «Газете.Ru» сообщил руководитель аппарата Счетной палаты Сергей Шахрай. По некоторым данным, подконтрольное Александру Бастыркину ведомство заподозрили в нецелевом расходовании средств.
     «Там могут выявить крупные утечки бюджетных денег», – сказал «Газете.Ru» депутат Госдумы Александр Хинштейн.
     В Счетной палате о конкретных целях проверки не распространяются. «Следственный комитет начали проверять, потому что ведомство является одним из самых крупных расходователей бюджетных средств», – уклончиво заметил Шахрай.
     До марта 2009 года финансовые проверки обходили СКП стороной. Последние неприятности в ведомстве связаны с кадровой политикой. Накануне стало известно, что всех ключевых сотрудников Главного следственного управления, в том числе и начальника ГСУ Сергея Маркелова, вывели за штат. Своей должности также лишились глава Управления службы безопасности (УСБ) Владимир Максименко (по официальным данным, он написал рапорт об уходе по собственному желанию), начальник правового управления Следственного комитета Юрий Берестнев, руководитель управления организационно-аналитического и контрольно-процессуального методического обеспечения Людмила Куровская и начальник отдела по расследованию убийств Владимир Костырев. Правда, в пятницу руководство СКП заявило: массовых увольнений, информация о которых появилась в СМИ, нет и не будет – в ведомстве просто проводится реорганизация и «все изменения носят рабочий характер».
     В ГСУ Следственного комитета в ближайшее время появится несколько новых подразделений, каждое из которых будет расследовать определенные виды преступлений.
     Уже известно, что одно из них будет вести следствие по делам, связанным с экономическими преступлениями и коррупцией. Другие следователи будут заниматься исключительно раскрытием преступлений против личности – убийств, похищений, изнасилований. Руководство СКП возлагает на этот департамент большие надежды: следственное ведомство в последнее время все чаще подвергается критике Генпрокуратуры за неэффективность расследований. Одно из громких дел, закончившееся оправдательным вердиктом присяжных, – убийство Анны Политковской. Все участники процесса, причем как защита, так и потерпевшие, а также эксперты не раз отмечали, что дело развалилось из-за серьезных недоработок следствия.
     Чтобы скоординировать работу следователей-специалистов, в рамках ГСУ также создадут специальное подразделение – методико-аналитическое управление, которое будет решать, какого следователя куда направить. Реорганизация коснется и УСБ СКП, откуда накануне был уволен его начальник Максименко. С уходом бывшего эфэсбэшника его вотчина существенно ослабеет. В ведомстве признались, что здесь оставят только управление физической защиты. Эта служба выполняет в СКП роль охранного подразделения – защищает следователей от посягательств при исполнении ими служебных обязанностей. А вот служебные проверки, которыми раньше тоже занималось УСБ (в ходе одной из таких «чисток» были уволены глава ГСУ Дмитрий Довгий и его заместитель), теперь будут не в ее компетенции. Выявлять в рядах следователей коррупционеров поручат новому подразделению. Кто возглавит его и другие новые департаменты, в СКП не уточняют, но уверяют: всех сотрудников, кроме Костырева, который решил уйти на пенсию, и Максименко, уволившегося по собственному желанию, вернули на службу
     «Следователи лукавят», – говорит депутат Хинштейн. По его словам, уволенные Берестнев и Куровская уже нашли новую работу. «Куровская, насколько мне известно, ушла в Генпрокуратуру, а Берестнев уже устроился в одно из федеральных министерств – а именно в Минрегионразвития», – рассказал Хинштейн «Газете.Ru». В пресс-службах обоих ведомств говорят, что пока не слышали имен новых сотрудников.
     Депутат настаивает, что «организационно-штатные изменения», происходящие в СКП, просто не могут быть плановыми.
     «Это настоящая агония, уж не знаю чья, лично главы СКП Бастрыкина или его ведомства. Следственный комитет – это орган, не способный решать поставленные перед ним задачи», – считает Хинштейн.
     По его словам, корень проблемы в том, что СКП с момента его создания не подчинялся никому – несмотря на формальное именование Бастрыкина первым заместителем генпрокурора Юрия Чайки, глава Следственного комитета игнорировал любую критику со стороны начальства. В начале марта Верховный суд формально поставил точку в этом противоборстве, постановив, что Бастрыкин должен выполнять все приказы Чайки.
     «Но все проблемы в Следственном комитете это не решит, пока его статус и статус следователей, их отношения с прокурорами не будут прописаны законодательно», – отмечает Хинштейн. По информации депутата, СКП раздирают еще и внутренние недовольства. «Например, замы Бастрыкина месяцами не могут попасть к нему на прием. Можете себе представить, как там строятся отношения с подчиненными», – говорит депутат.
     О внутренних распрях комитета корреспонденту «Газеты.Ru» рассказывал и другой эксперт, политолог Станислав Белковский. По его словам, Бастрыкин в последнее время потерял контроль над УСБ – из-за этого главе СКП и пришлось уволить начальника ведомства Максименко. «Так он избавился от внутреннего врага», – считает политолог.
     Хинштейн напомнил также, что из-за «невыносимых условий работы», созданных руководством в декабре прошлого года, из СКП уволился бывший заместитель Бастрыкина Борис Салмаксов. «Борис Иванович – очень профессиональный и принципиальный человек, в прошлом был и следователем, и прокурором», – характеризует отставного зама депутат. Когда Салмаксов положил на стол Бастрыкину заявление об уходе, тот уговорил его не уходить из ведомства со скандалом и перевел на работу в Санкт-Петербург. Сейчас Салмаксов руководит надзором за следствием в федеральных округах. «Формально его перевод на более спокойную должность объяснили тем, что ему уже больше 60 лет. Видимо, полтора года назад Бастрыкин думал, что ему 25», – иронизирует Хинштейн.
     По имеющейся у депутата информации, в СКП еще будут громкие отставки – причем в самое ближайшее время. «Сейчас разберутся с ГСУ и возьмутся за руководителей других управлений», – заявил Хинштейн. Того же мнения придерживается политолог Белковский: «Если Бастрыкин сам удержится на посту, начнется серьезная ротация сотрудников. Ведь у него есть подчиненные, но нет команды. Следственный комитет был создан из людей, которые открыто его ненавидели и заведомо не уважали».

О которых вчера написал «Ъ»

     Следственный комитет при прокуратуре РФ официально подтвердил, что в этом ведомстве началась масштабная реорганизация («Ъ» сообщал об этом во вчерашнем номере). По словам представителя комитета Владимира Маркина, «речь идет об укреплении кадрового состава следственных групп и о совершенствовании структуры ряда подразделений». Основные изменения затронут главное следственное управление следственного комитета, где будут созданы новые подразделения, специализирующиеся на расследовании преступлений против личности, экономической и коррупционной направленности.
     «Все организационно-штатные мероприятия, проводимые в настоящее время в следственном комитете, носят обычный рабочий характер и направлены на оптимизацию деятельности ведомства»,– отметил во вчерашнем заявлении официальный представитель следственного комитета Владимир Маркин. По его словам, речь идет об укреплении кадрового состава следственного корпуса, а также структур, занимающихся непосредственно расследованием уголовных дел, либо обеспечивающих работу следователей. «Эта реорганизация – веление времени. Полуторагодовой опыт работы (следственный комитет был создан в сентябре 2006 года.– «Ъ») позволяет делать выводы об эффективности деятельности того или иного подразделения»,– подчеркнул господин Маркин.
     Как уже сообщал «Ъ», основные изменения затронут ключевое подразделение ведомства – главное следственное управление. В его структуре будут созданы три новых управления – по расследованию преступлений против личности, экономических преступлений и преступлений коррупционной направленности. В следственном комитете рассчитывают, что со временем в каждом из этих управлений появятся следователи, специализирующиеся на расследовании определенной категории преступлений. Оказывать им содействие в профессиональном расследовании будут специалисты еще одного нового управления – методико-аналитического. В их задачу входит обобщение, анализ и информирование следователей о наиболее эффективных методах расследования.
     Также в следственном комитете подтвердили информацию о том, что в ходе реорганизации все сотрудники главного следственного управления были выведены за штат. При этом в ведомстве утверждают, что никаких сокращений и избавления от неугодных следователей эта мера не преследует: «К настоящему времени все сотрудники уже получили назначения в рамках реорганизованного управления, и только один сотрудник главного следственного управления принял решение об увольнении из органов следственного комитета в связи с достижением пенсионного возраста». По всей видимости, речь идет об упомянутом во вчерашней публикации «Ъ» начальнике отдела по расследованию убийств Валерии Костыреве. Менее охотно в следственном комитете комментировали отставку начальника главного управления собственной безопасности этого ведомства Владимира Максименко. Ее Владимир Маркин назвал «естественным процессом ротации кадров» и объяснил желанием самого господина Максименко перейти на работу в другое ведомство. По данным же «Ъ», инициатором отставки своего заместителя был председатель следственного комитета Александр Бастрыкин. Подоплека же этой отставки кроется в недавнем убийстве в Санкт-Петербурге стажера на должность старшего референта главного управления собственной безопасности этого ведомства Дмитрия Марининова, известного в определенных кругах под прозвищем Маринэ. Господину Максименко, до прихода в следственный комитет являвшемуся заместителем начальника первой службы управления «М» ФСБ (занимается борьбой с коррупцией в силовых структурах), якобы вменили в вину то, что в службу безопасности ведомства проник человек с сомнительным прошлым.
     Вчера же следственный комитет официально объявил о том, что убийство Дмитрия Марининова полностью раскрыто. По версии следствия, его устранили как опасного свидетеля, владевшего информацией об участии ряда местных милиционеров в наркобизнесе. По словам Владимира Маркина, «установлены и задержаны непосредственный исполнитель убийства, организатор и пособник совершенного преступления». От более подробных комментариев в следственном комитете воздержались. По данным источников «Ъ», в ходе расследования были задержаны предполагаемый лидер ОПГ Сергей Кирильчук и два активных члена группировки – Сергей Стрельников и Сергей Иванов. Непосредственным исполнителем убийства, по данным следствия, являлся Сергей Иванов, известный в криминальных кругах под прозвищем Ежик.

Юрий Гулягин оказался замешан в скандале с квартирными махинациями

     Крупный скандал, в котором оказался замешан заместитель генерального прокурора РФ по Дальневосточному федеральному округу (ДФО) Юрий Гулягин, разразился в Хабаровском крае. В ходе расследования уголовного дела о махинациях с элитной квартирой в центре Хабаровска, построенной для главного управления Минюста России по ДФО, которое до 2006 года возглавлял господин Гулягин, выяснилось, что на ее перепродаже он якобы мог заработать 4,7 млн руб. Впрочем, пока заместитель генпрокурора никакого процессуального статуса по этому делу не имеет – Генпрокуратура возражает против того, чтобы проверку в отношении их высокопоставленного сотрудника проводили представители следственного комитета при прокуратуре РФ.
     История с перепродажей трехкомнатной квартиры в центре Хабаровска по улице Тургенева, 80-б всплыла осенью 2008 года. Во время проверки финансовой документации городская администрация обнаружила расхождение между стоимостью квартиры и уплаченной за нее суммой. В частности выходило, что владеющая жильем семья неких предпринимателей Поликарповых приобрела ее за 2,3 млн руб., недоплатив при этом еще 1,5 млн руб. за машино-место в подземном гараже. После того как владелица квартиры Елена Поликарпова представила документы о том, что заплатила за нее 7 млн руб., и разгорелся скандал.
     В результате в сентябре 2008 года ОВД Центрального района Хабаровска возбудило уголовное дело по факту «мошенничества в особо крупном размере» (ч. 4 ст. 159 УК РФ). В ходе расследования выяснилось, что в июле 2002 года начальник федерального управления Минюста России по ДФО Юрий Гулягин, с 2006 года занимающий должность заместителя генерального прокурора РФ, заключил с ООО «Строймикс» договор о строительстве трехкомнатной квартиры площадью 110 кв. м с подземной автостоянкой в центре Хабаровска. На эти цели из федерального бюджета было выделено 1,7 млн руб.
     Из попавших в руки следователей документов выходило, что господин Гулягин подписал два договора на строительство квартиры. В соответствии с одним из них квартира продавалась вместе с машино-местом, а в другом договоре это место не фигурировало, хотя стоимость жилья оставалась прежней. При этом деньги на счет ООО «Строймикс» были перечислены только за строительство квартиры.
     Далее, как следует из обнаруженных следствием документов, в сентябре 2004 года Юрий Гулягин якобы договорился с администрацией Хабаровска об обмене элитной «трешки» на две двухкомнатные квартиры, которые были переданы управлению ФСИН по Хабаровскому краю, которое являлось заказчиком строительства квартиры по улице Тургенева.
     Также следователи установили, что весной 2007 года начальник управления жилищного фонда и приватизации жилья администрации Хабаровска Галина Селиванова якобы изготовила подложное постановление мэра Хабаровска (датировано 28 февраля 2005 года, а исполнено на бланке 2006 года) о продаже квартиры семье Поликарповых. В поддельных документах стоимость этого жилья составляла 2,3 млн руб., тогда как реально новые хозяева заплатили за нее 7 млн руб. Разница в размере 4,7 млн руб., как предполагают в правоохранительных органах, могла достаться Юрию Гулягину, которому и принадлежала на самом деле эта квартира. А все операции по ее обмену, по версии следствия, преследовали одну цель – запутать проверяющих.
     Впрочем, пока заместитель генпрокурора Юрий Гулягин никакого процессуального статуса по этому делу не имеет. Связано это с тем, что в юрисдикцию милицейского следствия проверки и расследования в отношении прокурорских работников не входят. А против передачи дела в следственное управление по Хабаровскому краю следственного комитета при прокуратуре РФ выступила сама Генпрокуратура. В надзорном ведомстве считают, что они сами вправе проводить доследственные проверки в отношении прокурорских работников, о чем и говорится в п. 12 внутриведомственного приказа N 70 генпрокурора Юрия Чайки. Интересно, что данный пункт входит в противоречие со ст. 144 УПК РФ («Порядок рассмотрения сообщения о преступлении»), в которой говорится, что проверки сообщений о любом преступлении проводят дознаватель или следователь. После того как в ситуацию вокруг заместителя генпрокурора вмешался полпред президента РФ в Дальневосточном округе Юрий Сафонов, в Генпрокуратуре, по сведениям «Ъ», вроде бы решили вернуть дело милицейскому следствию. Если это произойдет, то основными фигурантами дела, скорее всего, останутся чиновники администрации Хабаровска.
     Сам Юрий Гулягин для комментариев вчера не был доступен. Его сын Александр, работающий заместителем прокурора Владимирской области, сказал «Ъ», что не слышал о том, что у отца возникли какие-то проблемы. В управлении информации и общественных связей Генпрокуратуры России об уголовном деле, в котором фигурирует господин Гулягин, не знали.

Генпрокуратура выиграла судебный процесс у еще одного ответственного сотрудника СКП

     Представители Генпрокуратуры вчера одержали важную аппаратно-бюрократическую победу над коллегами из Следственного комитета при прокуратуре (СКП). По представлению ведомства Юрия Чайки Верховный суд РФ (ВС) отменил решения Тверского райсуда Москвы и Мосгорсуда, которые год назад признали незаконным увольнение из органов прокуратуры по порочащим мотивам Анатолия Багмета, ныне занимающего должность начальника московского управления СКП.
     Сам по себе этот процесс вполне мог бы считаться частным случаем трудового спора чиновника со своим начальством. Однако, в свете непростых отношений между руководством Генпрокуратуры и СКП этот случай имеет принципиальное значения не только для самих органов прокуратуры, и но и, во многом, для всей правоохранительной системы. Более того, разбирательство по «делу Багмета» может грозить далеко идущими последствиями, причем, не только сугубо аппаратными и кадровыми, но и процессуальными.
     По сути, после вчерашнего решения ВС (оно, правда, пока не вступило в законную силу и наверняка будет обжаловано), получилось, что г-н Багмет был уволен в свое время все-таки законно и именно по порочащим мотивам – за нарушение норм прокурорской этики. Соответственно, следуя логике, назначение его на последнюю должность в СКП может считаться незаконным. В результате, теоретически возможен вывод, что он незаконно вообще все время работал в этой должности, то есть, являлся «ненадлежащим лицом», попросту, посторонним человеком, который не имел никаких полномочий.
     Если же эта логическая цепочка будет оформлена юридически – через приказы, представления и судебные решения, может сложиться беспрецедентная и абсурдная ситуация. Формально появятся основания для отмены всех документов, утвержденных и подписанных г-ном Багметом в должности начальника московского управления СКП. Переоценить же последствия этого трудно. Фактически речь пойдет о легитимности всех уголовных дел, к которым за время работы так или иначе «приложил руку» г-н Багмет – а это сотни, если не тысячи расследований, причем наиболее значимых – об убийствах, взятках и т.д.
     Кому и зачем это надо – можно лишь догадываться. Исходя же из хроники конфликта между Генпрокуратурой и СКП можно предположить, что об этом аспекте вчерашнего разбирательства просто никто не подумал. И, вероятнее всего, он возник как «побочный эффект» от затянувшегося процесса выяснения отношений между руководством двух ведомств. Как известно, СКП был создан в сентябре 2007 года в результате в авральном порядке проведенной реформы УПК. В результате прокуратура была лишена полномочий по возбуждению и расследованию уголовных дел, а также значительной части полномочий по надзору за следствием. СКП же хоть и формально значится «при прокуратуре», но реально является практически самостоятельным ведомством, куда более могущественным, чем сама Генпрокуратура. Так, например, глава СКП попутно хоть и является заместителем генпрокурора, но именно он уполномочен возбуждать уголовное дело в отношении самого генпрокурора.
     Генпрокуратура изначально высказывалась против такой реформы, а после создания СКП постоянно пыталась найти изъяны в работе ведомства, критикуя и оспаривая те или иные решения СКП по наиболее «громким» уголовным делам. В конце концов и дело дошло до того, что руководство Генпрокуратуры и СКП начали судиться, пытаясь доказать, что же из них «главнее». В пользу версии, что г-н Багмет стал случайной «жертвой» этой политической борьбы говорит тот факт, что подобное судебное разбирательство уже не первое.
     Как уже сообщала «Время новостей» (см. номер от 3 марта 2009 года – Ред.), в феврале Генпрокуратура одержала верх над СКП при разбирательстве в ВС дела о другом ответственном сотруднике СКП – бывшем начальнике Следственного управления по Краснодарскому краю Александре Глущенко. Генпрокуратура, оспаривая законность возбуждения одного второстепенного дела, через суд добилась признания того, что г-н Глущенко являлся также «ненадлежащим лицом». Доказано это было на основании Конституции РФ и закона «О прокуратуре». Как выяснилось, при реформе УПК в 2007 году были оставлены некоторые спорные моменты. В частности, Генпрокуратура смогла доказать главное, видимо, с ее точки зрения – что генпрокурор обладает большими полномочиями, нежели глава СКП, и последний обязан подчиняться его приказам. (В том конкретном случае речь шла о том, что г-н Глущенко был назначен на работу в СКП главой ведомства Александром Бастрыкиным вопреки приказу генпрокурора об увольнении того.)
     Кстати, в случае с г-ном Багметом поводом для разбирательства, стали, мягко говоря, не самые принципиальные претензии Генпрокуратуры к нему – обоснованность получения им ученой степени доцента.
     Как следует из представленных вчера в ВС сторонами документов, 10 декабря 2007 года генпрокурор Юрий Чайка своим приказом «за нарушение присяги и совершение проступка, порочащего честь прокурорского работника» уволил г-на Багмета, который тогда занимал пост зампрокурора Челябинской области. Основанием для этого послужил рапорт прокурора области, который доложил руководству, что г-ну Багмету предложили занять пост начальника столичного СКП, но служебная проверка выявила нестыковки в его биографии. Так в 2005 году г-н Багмет для получения научного звания «доцент» представил в Челябинский госуниверситет (ЧелГУ) якобы фальшивые выписки из приказов о том, что он в 2000-2004 годах преподавал в университете Казахстана. После этого в Челябинск вылетели сотрудники Генпрокуратуры для служебной проверки. Она установила, что г-н Багмет не только никогда не преподавал в университете Казахстана, но вообще никогда не покидал пределы РФ. Но, несмотря на это, г-ну Багмету было присвоено звание доцента по кафедре уголовного права и криминологии.
     Также в ходе проверки было выявлено, что участники заседания ученого совета в ЧелГУ проводились ненадлежащим образом, а подлинность документов, подтверждающих наличие педагогического стажа работы, проверялась формально. В результате прокурор области вынес представление об устранении нарушений на имя ректора ЧелГУ Андрея Шатина. Тогда же была привлечена к дисциплинарной ответственности ученый секретарь совета. А 17 апреля 2008 года СКП Челябинской области возбудило уголовное деле, которая, правда, вскоре было прекращено.
     После приказа генпрокурора, Анатолий Багмет отправился Москву, где подал иск к Генпрокуратуре о незаконном увольнении и восстановлении в должности. Тверской райсуд, рассмотрев дело, пришел к выводу, что г-н Багмет «правомерно получил звание доцента, проведя должное количество занятий», правда, не в Казахстане, а в ЧелГУ. Представитель ответчика не смог доказать, что для получения ученого звания истец самолично подал поддельные документы в университет. Более того, г-н Багмет представил трудовую книжку, в которой нет записи, что он когда-либо преподавал в Казахстане, и доказал, что несколько лет читая лекции в ЧелГУ по выходным. В результате 27 февраля Тверской райсуд вынес решение, что путаница в документах, представленных ЧелГУ в ходе прокурорской проверки произошла «не по вине истца» и постановил восстановить его в должности и возместить ущерб за время его вынужденного отсутствия на рабочем месте. В тот же день Анатолий Багмет приступил к исполнению своих обязанностей. Генпрокуратура подала кассационную жалобу в президиум Мосгорсуда, но и тут потерпела поражение. Но еще до вступления решения в законную силу, как выяснилось, генпрокурор отменил свой приказ об увольнении зампрокурора Багмета. 28 марта 2008 года он написал рапорт генпрокурору о выходе на заслуженный отдых и, получив компенсацию в 20 должностных окладов, прекратил работу в прокуратуре. А уже 8 мая он был назначен на должность главы столичного СКП.
     Но уже недавно Генпрокуратура вдруг вновь вспомнила о г-не Багмете, и 25 февраля в ВС поступило надзорное ее представление на решения Тверского райсуда и Мосгорсуда. Первое слушание прошло 12 марта. Г-н Багмет, решивший представлять свои интересы лично, сразу заявил отвод судье-докладчику, зампредседателю судебного состава по трудовым и социальным делам судебной коллегии по гражданским делам ВС Тамаре Коржачкиной, пояснив, что она «прямо или косвенно заинтересована в исходе дела», поскольку она же рассматривала представление Генпрокуратуры и приняла решение об истребовании дела и пересмотре его в надзорном порядке. «Судья изначально констатировала, что я нарушил нормы прокурорской этики, признала это установленными фактами, – заявил г-н Багмет. – Судья высказала свою позицию о наличии дисциплинарного проступка, по сути, обвинив меня в моральной нечистоплотности». Также г-н Багмет заявил ходатайство о переносе разбирательства, поскольку он «не имел возможности ознакомиться со всеми материалами дела».
     Вчера же г-н Багмет просил суд отказать в удовлетворении жалобы Генпрокуратуры и прокуратуры Челябинской области, поскольку, по его мнению, лишь генпрокурор вправе участвовать в процессах против руководителей следственных органов. «Более того, генпрокурор ранее сам отменил свой приказ о моем увольнении, а потом принял мою отставку. Я это могу расценивать, что он фактически признал отсутствие порочащего мною поступка, – заявил в суде г-н Багмет. – Весь этот вопрос с якобы сфальсифицированными документами встал тогда, когда руководитель СКП Александр Бастрыкин предложил мне возглавить управление СКП по Москве. Тогда же г-н Чайка издал приказ, чтобы меня не переводить на другие должности и провести служебную проверку. Они думали, что на Багмете можно крест ставить, ан нет. Я считаю, что после того, как Чайка подписал мой рапорт о выходе на пенсию, наш трудовой спор был закончен. И, уверяю, что с моей стороны за все время службы не было совершено ни одного аморального проступка. Я ведь не писал заявления на присвоении мне научного звания, так решили в ЧелГУ. Как только я узнал, из-за чего на меня начались гонения, я сразу же отдал аттестат «доцента» в университет».
     Г-н Багмет назвал в качестве основного аргумента своей позиции нарушение одного из основополагающих принципов судопроизводства – «правовой определенности, который предполагает, что принятое судом и вступившее в силу решение по гражданскому делу не может быть пересмотрено в надзорном порядке». «Исключения из этого правила есть, но только если будут обнаружены серьезные нарушения, – сказал он. – А одно лишь наличие двух мнений по одному и тому же спору таковым считать нельзя. Причем на заседании первой инстанции представитель Генпрокуратуры сам отказался от своих претензий, заявив, что зампрокурора Челябинской области исполнял свои обязанности честно и добросовестно».
     Но представитель Генпрокуратуры Игорь Агафонов заявил: «Мы категорически не согласны с позицией предыдущих двух инстанций и считаем, что суд первой инстанции просто не правильно истолковал нормы закона «О прокуратуре». Считаем, что Багмет был уволен за нарушение присяги и проступка, порочащего органы прокуратуры. Истец не стал выяснять, почему ему было присвоено научное звание доцента, а принял его и более того, получал ежемесячные доплаты на протяжении почти 2 лет. А ведь прокурорский работник должен дорожить своим знанием, а также должен обладать высокими морально-этическими принципами и не допускать нарушение действующего законодательства. Поэтому считаем, что предыдущие решения нужно отменить».
     Выслушав доводы сторон, суд постановил: «решение о восстановлении в должности заместителя прокурора Челябинской области Анатолия Багмета отменить». Сам г-н Багмет сдаваться не намерен. «Я считаю постановления Тверского суда Москвы и Мосгорсуда законными, а определение ВС – нет, -сказал он. – Я буду обращаться в президиум».

Юрий Чайка призвал вернуть прокурорам прежние права

     Генпрокурор Юрий Чайка вчера выступил в Совете Федерации с ежегодным докладом о состоянии законности и правопорядка в стране и о проделанной работе по их укреплению. В своей речи он не стал давать однозначных оценок, отметив лишь, что в нынешнем году всей правоохранительной системе придется столкнуться с последствиями мирового финансового кризиса. Г-н Чайка в докладе подробно остановился на проблемах соблюдения законности в разных сферах, но, пожалуй, главное сказал, уже отвечая на вопросы сенаторов.
     Генпрокурор впервые публично вернулся к вопросу реформы уголовно-процессуального законодательства 2007 года, в результате которой Генпрокуратура лишилась значительной части своих прежних полномочий. Никого и ничего не критикуя, г-н Чайка предложил вернуть прокурорам права по возбуждению уголовных дел или отказу в таковом, по участию прокуроров в решении вопросов об аресте граждан. При этом он отметил, что на этот счет уже готовятся поправки в УПК.
     Основной доклад г-на Чайки обошелся без неожиданностей. Генпрокурор подробно рассказал, как органы прокуратуры занимаются защитой законности в самых разных областях – от охраны прав трудящихся до бизнеса, от организации антикоррупционной экспертизы законов и нормативных актов до противодействия экстремизму. При этом г-н Чайка избегал критики отдельных ведомств, а, наоборот, больше говорил об успешном сотрудничестве прокуратуры с ними по выработке единой политики.
     Как отметил Юрий Чайка, в 2008 году также продолжилась тенденция по сокращению числа преступлений – на 10%, что стало следствием, по мнению генпрокурора, усиления профилактической работы. Тем не менее, говоря об уровне преступности, он призвал относиться к данным о ее снижении «сдержанно». «Приведенные показатели основаны на официальной отчетной статистике правоохранительных органов, которая во многом отражает только результаты их работы, а не степень криминальной пораженности в обществе и состояние преступности в целом», – заметил г-н Чайка.
     Генеральный прокурор также сообщил, что «к сожалению, не удалось добиться и перелома в раскрываемости преступлений». Следственные органы хоть и стали работать лучше, но, по словам г-на Чайки, и у них достаточно проблем с соблюдением закона: «Прокурорами в 2008 году было выявлено 546 тыс. нарушений законности, допущенных следователями».
     Позже, возвращаясь к этим проблемам уже в разговоре с сенаторами, генпрокурор рассказал, как, по его мнению, их можно решить – вновь реально допустить прокуроров к надзору за следствием.
     Значительной части таких функций прокуратура лишилась в 2007 году в результате масштабной правки УПК. Благодаря ей был создан новый фактически самостоятельный орган – Следственный комитете при прокуратуре (СКП). При этом сама прокуратура лишилась не только функций по возбуждению и расследованию уголовных дел, но и вообще большинства возможностей хоть как-то влиять на работу следователей. Формально за прокурорами оставили право указывать другим на незаконность тех или иных процессуальных действий, но следователи в свою очередь получили право не исполнять прокурорские указания. Именно с этим генпрокурор и увязал часть проблем правоохранителей, которые зачастую нарушают права граждан. Стоит отметить, что с критикой установившегося после 2007 года порядка сам генпрокурор никогда еще не выступал публично.
     «Сейчас готовятся поправки в УПК, которые предусматривают, что прежде чем суд будет выдавать санкцию на арест, предварительно должна быть санкция прокурора, – заявил г-н Чайка. – Я считаю, что это ненормально, когда, невзирая на позицию прокурора, суд все равно арестовывает обвиняемых. Мера пресечения в виде заключения под стражу должна применяться только в отношении лиц, обвиняемых в тяжких и особо тяжких преступлениях. В отношении других должна избираться такая мера, как подписка о невыезде либо что-нибудь другое, не связанное с лишением свободы».
     Необходимость возвращения прокурорам прав по возбуждению уголовных дел генпрокурор подтвердил и международным опытом: «Во всем цивилизованном мире прокурор доминирует на стадии предварительного расследования. И в 2000 году Совет Европы разработал рекомендации о роли и месте прокуратуры в уголовном процессе. Так вот, мы до этих полномочий не дотягиваем раза в три. Прокуратура, бесспорно, должна иметь возможность отменять незаконные постановления о возбуждении уголовного дела или об отказе в возбуждении уголовного дела. А то у нас получается, что прокурор пишет начальнику следственного подразделения: вы, пожалуйста, отмените это незаконное постановление. А он ему отвечает: а у нас своя позиция, я не хочу отменять. В результате страдает правосудие, поскольку теряется время, утрачиваются доказательства».

Бывший главный следователь страны дал показания по делу о коррупции

     В Мосгорсуде вчера дал показания бывший руководитель главного следственного управления следственного комитета при прокуратуре РФ Дмитрий Довгий, обвиняемый в получении взятки в размере €750 тыс. По версии следствия, эту сумму через посредника – экс-начальника отдела следственного управления Главной военной прокуратуры РФ Андрея Сагуру господин Довгий получил от бизнесмена Руслана Валитова за непривлечение последнего к уголовной ответственности. «Никогда никаких взяток ни от кого я не получал»,– заявил бывший главный следователь страны.
     Перед тем как начать допрос Дмитрия Довгия, судья поинтересовался у него, в какой форме – свободного рассказа или ответов на вопросы – он желает давать показания. Подсудимый выбрал первое. Свой рассказ господин Довгий начал с описания взаимоотношений с бывшим начальником – руководителем следственного комитета при прокуратуре РФ Александром Бастрыкиным. Как выяснилось, знакомы они уже 12 лет. В 2006 году господин Бастрыкин, возглавивший главное управление МВД РФ по Центральному федеральному округу, пригласил своего давнего товарища на работу в это управление, объяснив, что в скором времени они перейдут на работу в Генпрокуратуру. Так оно и произошло – в 2007 году был создан следственный комитет при прокуратуре, который возглавил Александр Бастрыкин, а господин Довгий получил должность начальника главного следственного управления. «Я отказывался, поскольку следственного опыта у меня никакого не было, но Александр Иванович (Бастрыкин.– «Ъ») настоял, сказав, что главное, чтобы я во всем советовался с ним. Уже потом я понял, что он надеялся, что я буду выполнять все его указания»,– отметил генерал юстиции Довгий.
     Затем подсудимый поведал о том, как формировался штат следователей в новой структуре, кого из прокурорских работников туда взяли, а кого нет и по какой причине, а также о своих взаимоотношениях с подчиненными. После этого Дмитрий Довгий наконец подошел к основной теме своего рассказа. Напомним, что все началось с возбуждения в сентябре 2007 года уголовного дела по факту хищения у «Томскнефти» более 6 млрд руб. В ходе расследования была установлена причастность к совершению этого преступления бизнесмена Руслана Валитова (сейчас он обвиняется в легализации похищенных средств), который приобрел 100% доли в уставном капитале ООО «Инвестсоцбанк», расплатившись за это векселями Сбербанка, добытыми преступным путем. При этом, как утверждает следствие, Дмитрий Довгий «достоверно знал, что ведший это дело следователь Сергей Чернышов собирается привлечь Руслана Валитова к уголовной ответственности, и решил незаконно получить с последнего деньги за освобождение от ответственности». Через посредника Андрея Сагуру господин Довгий якобы и получил €750 тыс.
     В ходе расследования дела «Томскнефти» у начальника главного следственного управления, по его словам, произошел первый конфликт с Александром Бастрыкиным. Касалось это эпизода с проверкой покупки Инвестсоцбанка, поскольку господин Валитов утверждал, что купил банк за наличные. В сентябре 2007 года господин Бастрыкин поручил Дмитрию Довгию разобраться с депутатским запросом, где речь шла якобы о противоправных действиях следователей в отношении банкиров. «Еще и месяца не прошло (с момента основания следственного комитета.– «Ъ»), а вы уже какие-то дела по банкам решаете»,– попенял шеф своему подчиненному Довгию. При этом, как сообщил генерал Довгий, Александр Бастрыкин «объяснил мне, что за этим банком стоит СВР (служба внешней разведки.– «Ъ»)».
     Потом Дмитрий Довгий подробно рассказал о том, как расследовалось дело «Томскнефти», как проверялся расследовавший его следователь Алексей Николаев (якобы он получил взятку в размере $2 млн, но в ходе проверки эти данные не подтвердились), как за следователя Николаева вступился его коллега следователь Чернышов, ставший впоследствии одним из обличителей господина Довгия. «Никогда Сергей Чернышов не ставил вопрос о привлечении Валитова к уголовной ответственности»,– опроверг утверждение следствия подсудимый Довгий.
     «Теперь про Андрея Сагуру»,– обратился к присяжным Дмитрий Довгий. С ним его познакомил общий знакомый еще в 1990 году. «Тесно же общаться мы начали только в 2007 году, когда я переехал в Москву и Александр Бастрыкин предложил мне принять Андрея на работу в главное следственное управление. Однако вакансии начальников отделов были заняты, и эта тема отпала»,– пояснил господин Довгий.
     После этого подсудимый заявил, что «никогда никаких взяток ни от кого не получал», и рассказал о том, как его «развел» Руслан Валитов. Началось все в марте 2008 года с очередной нелицеприятной беседы с Александром Бастрыкиным, в конце которой начальник следственного комитета якобы предложил своему подчиненному уволиться, а в случае отказа пригрозил служебной проверкой с последующим возбуждением уголовного дела. «Я отказался, но 21 апреля, в мой день рождения, меня уволили»,– констатировал господин Довгий. Тут-то и появился всемогущий Руслан Валитов, который через своего знакомого Андрея Сагуру предложил Дмитрию Довгию содействие в восстановлении в должности. Как выяснилось из показаний оперативных сотрудников МВД на одном из судебных заседаний, господин Валитов сам разработал «легенду», согласно которой он является сотрудником СВР и имеет выход на директора ФСБ Александра Бортникова («Ъ» рассказывал об этом 13 мая). Дмитрий Довгий в это поверил: «Может быть, сейчас это наивно звучит, но тогда мне так не казалось, и я купился». «В тот момент я был без работы и был вынужден согласиться на предложение Валитова. Свою помощь мне он объяснил тем, что якобы сам ждет назначения на новую должность, но из-за проблемы с банком это откладывается. Я же, в свою очередь, обещал ему проследить за тем, чтобы в его деле была соблюдена законность»,– пояснил суду господин Довгий. При этом, по словам подсудимого, на встречах с ним Руслан Валитов несколько раз заводил разговор о том, что «передал наверх» €750 тыс. «Я даже подумал, а вдруг Сагура с него что-то получил, и спросил однажды у Андрея об этом. Тот заверил, что никаких денег у Валитова не брал»,– рассказал Дмитрий Довгий. Лишним тому подтверждением, по словам господина Довгия, было то, что Руслан Валитов никогда в его присутствии не спрашивал у Андрея Сагуры ни о каких €750 тыс. «А ведь ничто не мешало ему прямо об этом спросить»,– резонно предположил подсудимый.
     По словам Дмитрия Довгия, подобные странные высказывания собеседника его коробили, но он воздерживался от того, чтобы разорвать с ним отношения, надеясь, что тот организует встречу с директором ФСБ. Она должна была состояться 18 августа. Однако пришедший на нее якобы от Александра Бортникова человек оказался оперативником МВД. Вместо Лубянки господина Довгия отвезли в родной следственный комитет, где и объявили о задержании.

     Дело Довгия – пример того, как функционирует российская власть, сурово карающая своих представителей, нарушивших ее неписаные законы.
     Девять лет колонии строгого режима – приговор, вынесенный Дмитрию Довгию, бывшему начальнику Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре (СКП) РФ, человеку, который чуть более года назад сам вершил чужие судьбы, пугает. И трудно сказать, что страшит больше: то, что, как признал суд присяжных, главный следователь страны брал взятки, или то, что
     Довгий оказался в тюрьме не потому, что нарушал писаные законы, а потому, что нарушил законы неписаные, «предал», «подставил» непосредственного начальника – главу СКП Александра Бастрыкина.
     Взятками в любом самом крупном масштабе для решения проблемы у любых самых маленьких и самых больших начальников в стране (что у штатских, что у тех, что при погонах) после энного количества показательных процессов никого не удивишь. Более того, существуют негласные расценки на услуги государственных людей. В том числе и на ту услугу, оказание которой (закрытие дела на конкретного человека) вменили в вину Довгию.
     Публичные же разбирательства между людьми «вертикали» – явление более редкое. И потому за разборками между начальником и его бывшим подчиненным – главой СКП РФ Александром Бастрыкиным и Дмитрием Довгием, сначала отстраненным от должности, а затем уволенным, – несколько месяцев, как за увлекательным детективным сериалом, следила вся страна. Довгий жаловался на экс-шефа в прокуратуру и уверял, что его преследуют по политическим причинам. Депутат Хинштейн в депутатском запросе требовал проверить факт наличия у Бастрыкина бизнеса за границей. Наблюдатели строили предположения на тему «чья возьмет» и пророчили отставку Бастрыкина с высокого поста.
     Взяла сторона начальника. Не желающего угомониться Довгия закрыли в камере.
     Бастрыкин не просто сохранил свое кресло, но даже показательно пришел на процесс против бывшего подчиненного, где объяснил, что тот сделал не так.
     И дело, как явствовало из часовых показаний главы СКП, вовсе не во взятках, которые брал или не брал Довгий, а в том, что главный следователь стал своевольничать, отклоняясь от политической линии вертикали, подставляя в первую очередь своего непосредственного начальника. В первый раз Бастрыкин «усомнился» в Довгие, когда тот не разглядел наличия состава преступления в деле замминистра финансов Сергея Сторчака. Тогда глава СКП настоял на расследовании. Но самоволие Довгия по «делу ЮКОСа» (именно главный следователь принял решение о переводе Василия Алексаняна из СИЗО под залог и, не доложив Бастрыкину, разрешил выходить с ходатайством об освобождении в суд) стоило ему не только опалы и увольнения, но и девятилетнего тюремного срока.
     Пример Довгия – другим наука. И заключается она не в библейской заповеди «не укради», а в правиле «не подведи» из негласного кодекса властной вертикали.
     Членам этой самой вертикали, пока они живут и работают по понятиям, можно если не все, то многое. И взятка в ней не является грехом, достойным изгнания, увольнения, преследования. Неподчинение вышестоящему по вертикали таким грехом, проступком, требующим самого сурового наказания, безусловно, является. Именно поэтому подставившего Бастрыкина Довгия и наказывают так сурово. Не потому, что он что-то у кого-то взял (антикоррупционные законы и процессы – вещи сугубо показательные и применяются против людей либо чужих, либо случайных, либо в случае сведения счетов между группировками), а потому, что пошел против воли начальства. А начальник, пусть невольно, по причине нерадивости своего подчиненного, подвел самого главного в стране руководителя, того, кто поставил его, Бастрыкина, блюсти интересы вертикали в СКП, – Владимира Путина. И «дело ЮКОСа», по которому проходит выпущенный под залог с подачи Довгия Алексанян, с самого первого дня существования находится на особом путинском контроле. Это, наверное, знают даже начинающие следователи в какой-нибудь российской глубинке. И, по идее, должен был знать и самый главный в стране следователь…
     И процесс, и приговор по делу Довгия показательны. Не в смысле очередного громкого антикоррупционного дела. А как пример функционирования российской вертикали власти. Вертикаль, которая держится на соблюдении лояльности снизу доверху, вынуждена «пожирать» своих нерадивых, действующих не по понятиям «детей». Просто потому, что в противном случае она рухнет

Но не молодые, а с большим жизненным опытом

     Совет Федерации нашел конкретный способ укрепить потенциал российской прокуратуры. Сенаторы предлагают поправить в специальном законе об этом правоохранительном ведомстве всего две цифры. Предлагая повысить предельный возраст пребывания прокуроров на госслужбе с 60 до 65 лет с дальнейшим продлением контракта в течение пяти лет, в верхней палате парламента полагают, что это даст возможность укрепить кадровый состав прокуроров профессионалами, а не молодыми специалистами, как ситуация выглядит сегодня.
     Сейчас прокурор считается полноценным госслужащим только до 60 лет, после чего он в принципе может оставаться в должности еще в течение пяти лет. Однако ежегодно на этот счет должно приниматься особое решение. После 65-летнего рубежа прокурорский работник с госслужбы должен быть уволен, хотя и может остаться в органах в качестве обыкновенного наемного работника. В Совете Федерации посчитали это не вполне справедливым по отношению к правоохранителям в погонах. «Проект федерального закона подготовлен с целью создания условий для сохранения высококвалифицированного кадрового потенциала прокурорских работников», – указано в пояснительной записке к законопроекту.
     В сопроводительном документе сенаторы зачем-то вспомнили лихолетье начала 90-х годов, когда из прокуратуры люди увольнялись в массовом порядке. Не забыли они и о принятом в середине 2007 года решении о создании Следственного комитета, куда, по их данным, также перетекло множество профессионалов. Поэтому сейчас, считают в СФ, статистика выглядит удручающе: 40% служащих прокуратуры – молодые люди до 30 лет, а еще 34% – от 30 до 40 лет. Впрочем, главное даже не в молодости специалистов, а в отсутствии у них профессиональных навыков: каждый третий работник прокуратуры имеет стаж не более трех лет.
     К тому же, напоминают сенаторы, у российских судей установлен совсем другой возрастной предел – 70 лет. Потому и для представителей одной из сторон судебного процесса верхняя палата парламента предлагает установить аналогичный ценз – до 65 лет прокуроры должны работать на постоянной основе, а с 65 до 70 лет – на основании ежегодных продлений. «Учитывая сходный характер профессиональной деятельности прокурорских работников и судей, состояние здоровья которых позволяет успешно выполнять возложенные на них обязанности, такое изменение положений Закона «О прокуратуре РФ» представляется вполне обоснованным», – указали сенаторы.
     В сенаторской инициативе проглядывают и антикризисные резоны. Сославшись на данные Генпрокуратуры, инициаторы законопроекта специально подчеркивают, что после повышения предельного возраста для прокуроров Пенсионный фонд страны сможет ежегодно экономить более 20 млн. руб.
     Правда, в аналитической записке к документу не отмечено, что упомянутые сенаторами судьи, которым разрешено выносить приговоры до 70-летнего возраста, в настоящее время тоже подвергаются критике за их профессиональную слабость. Например, в Госдуме уже некоторое время лежит законопроект, предлагающий засчитывать в судейский стаж преподавательскую и научную деятельность на юридическом поприще. Так, в пояснительной записке к этой законотворческой инициативе прямо говорится: нынешний способ пополнения судейского корпуса – из секретарей суда с заочным обучением в вузе сначала в мировые, а затем и в районные судьи – вовсе укрепляет судейские ряды.
     Адвокат Олег Щербаков, который по роду деятельности ежедневно сталкивается и с теми, и с другими участниками судебного процесса, считает, что такой законопроект явно направлен на удовлетворение интересов исключительно управленцев. «Чернорабочие прокуратуры, наоборот, были бы не против, если бы им пенсионный возраст понизили», – заметил он корреспонденту «НГ». Что же касается прокурорских работников, которые поддерживают в суде гособвинение, то они, по мнению адвоката, «просто бездельники». Впрочем, подчеркнул Щербаков, именно они в будущем в основном и становятся начальниками, так что инициатива сенаторов хороша и для них. «А ведь если бы настоящим сотрудникам прокуратуры, работающим «на земле», снизили и пенсионный возраст, и количество дел, которыми они загружены до предела, да еще и какие-нибудь льготы подбросили, это прежде всего благоприятно сказалось бы на соблюдении прав подследственных», – подчеркнул представитель адвокатского сообщества.

Юрий Чайка объяснил, почему не ловят высокопоставленных коррупционеров

     На расширенной коллегии Генпрокуратуры, где подводились итоги работы за первое полугодие 2009 года, прозвучали на первый взгляд обнадеживающие цифры.
     В суды передано почти 6 тысяч уголовных дел о коррупционных преступлениях, по которым проходят почти 6,5 тысячи обвиняемых. «Это на 20 процентов больше, чем в аналогичный период прошлого года», – пояснил Генпрокурор Юрий Чайка.
     На этом оптимизм в борьбе с коррупцией закончился. Главными коррупционерами в нашей стране по-прежнему являются врачи, учителя, чиновники уровня гоголевского Акакия Акакиевича. Высокопоставленные взаимцы, ворующие из казны сотни миллионов, почему-то не попадают под прицел правоохранителей. Ловят, как выразился первый заместитель Генпрокурора Александр Буксман, «мелочь».
     Почему? Этот вопрос наш корреспондент задал Юрию Чайке во время небольшого перерыва в работе коллегии.
     – Так проще работать, это все пресловутая «палочная система», – без обиняков ответил Генпрокурор. И тут же добавил: – А надо ориентироваться на раскрытие сложных коррупционных преступлений. Мы соберемся в сентябре и поведем на эту тему предметный разговор.
     Хорошо показала себя и относительно новая практика контроля за неплановыми проверками. Начиная с 1 мая в прокуратуру поступило более 11 тысяч обращений о проведении таких проверок. В сорока процентах случаев контролерам было отказано.
     С интересной инициативой выступил на коллегии руководитель Следственного комитета при прокуратуре РФ Александр Бастрыкин. Главный следователь заговорил о рейдерстве. Он поддержал сторонников введения в Уголовный кодекс специальной статьи для охотников за чужой собственностью и предложил создать специальную межведомственную комиссию по борьбе с рейдерами. Причем включить в ее состав не только представителей госорганов, но и предпринимателей. Кроме того, по мнению Александра Бастрыкина, СКП мог бы заняться расследованием особо громких захватов. Сейчас это – «милицейская подследственность».
     Любопытно, что идея с антирейдеровской комиссией не нашла поддержки у Генпрокурора.
     – Комиссий у нас много, а толку мало. Надо повышать эффективность работы, – коротко прокомментировал своего коллегу Юрий Чайка.
     Как было замечено на коллегии, полугодие выдалось непростое. Выросло количество преступлений, связанных с распространением наркотиков и совершенных «под кайфом». Стало больше рецидива. В некоторых регионах вышедшие на свободу зэки совершают каждое второе преступление. А это означает только одно – вчерашние заключенные не могут найти свое место в жизни.

Кстати
     Вновь напомнил о себе Северный Кавказ. В нынешнем году он стал одним из главных очагов напряженности. Только за последнее время здесь совершен целый ряд дерзких и особо опасных преступлений, получивших широкий общественный резонанс. Все они, отметил Юрий Чайка, не просто находятся на контроле, а активно расследуются, причем по некоторым есть очень серьезные подвижки.

Александр Бастрыкин о громких делах Следственного комитета

     Ровно два года назад был создан Следственный комитет. О чем сегодня могут отчитаться следователи? Какие дела за это время стали самыми важными?
     Что показала экспертиза по делу Сторчака? Чиновники каких ведомств лидируют в делах о коррупции? Как уходят от ответственности подозреваемые VIP-персоны? Прямые ответы на волнующие общество вопросы на «деловом завтраке» в «Российской газете» дал председатель Следственного комитета при прокуратуре РФ Александр Бастрыкин.

     Российская газета: Александр Иванович, в вашем ведомстве расследуют особо важные, резонансные дела. У вас есть данные о преступности по всей стране. Скажите, воруют много?
     Александр Бастрыкин : Я выскажу, может быть, малопопулярную мысль, но сравните такие цифры: в советские годы в лагерях сидели миллион двести тысяч заключенных. Сейчас – 900 с лишним тысяч. Но ведь тогда был Советский Союз, а сейчас одна Россия, населения меньше наполовину. О той поре мы говорим: тяжелое время, репрессии. Но если сейчас с каждым, кто отступил от закона, поступить строго по этому закону, боюсь, мы перенаселим и сталинские колонии.

     РГ: То есть сейчас карают не всех, кто украл – у государства, казны, тружеников? Почему механизм не прописан – практики у нас нет или никто не хочет этим заниматься?
     Бастрыкин: Что касается сферы ответственности СКП, в некоторых случаях отсутствуют современные методики расследования. Это касается прежде всего экономических преступлений. Возьмем хорошо известное всем дело Сторчака. Мы провели две финансово-экономические экспертизы и убеждены, что покушение на хищение имело место. Наши оппоненты, тоже юристы, возражают, мол, какое тут хищение, тут арбитражный процесс должен применяться. «Белые воротнички» – они умные люди, кроме того, их защищают высококвалифицированные юристы. В таких случаях расследование должно проводиться с особой тщательностью, а выводы должны быть серьезно обоснованы.

     РГ: Почему Сторчака не взяли с поличным сотрудники ФСБ, они ведь могли это сделать?
     Бастрыкин: Такой вопрос, конечно, обсуждался. Дело в том, что у обвиняемых была выстроена хитрая схема. Деньги должны были уйти в офшорную зону, и тогда мы бы вообще ничего и не узнали, и не доказали. На мой взгляд, нам, следственным органам, юристам и вообще государству, надо повернуться лицом к экономическим преступлениям и начать по-настоящему и очень профессионально в этом направлении работать. Но должна быть и воля государства в целом. Почему возглавляя какую-то крупную финансовую, экономическую, хозяйствующую единицу, ее глава считает нормальным откат – многократный, многопроцентный? И пока не получит – ничего делать не хочет.

     РГ: Закончится ли уголовным преследованием трагедия, которую принес нам «черный август»? Крупнейшая авария на Саяно-Шушенской ГЭС, многие десятки погибших. Версии выдвигаются одна за другой, но все – с намеком на некие темные внешние силы. А из ответственных за состояние станции кто-нибудь ответит – и за жестокую драму, и за погубленные жизни?
     Бастрыкин: Мы возбудили уголовное дело. Там на месте работает большая бригада следователей. Террористический акт исключен. Дела по технике безопасности, по трудовым нарушениям требуют серьезных технологических экспертиз. Назначены необходимые экспертизы. Обоснованные выводы о причинах трагедии могут быть получены через полтора-два месяца – не раньше.

     РГ: Информированные эксперты утверждают, что в эту ГЭС за последние 10 лет не было вложено ни копейки, а все доходы от гиганта «непропорционально распределялись между владельцами». То есть утекали в личные карманы. Не тут ли главная причина?
     Бастрыкин: То, что случилось – закономерный итог состояния нашей гидроэнергетики. Специалисты давно предупреждали: зреют технологические проблемы, потому что ничего не ремонтируется. Виновные лица должны быть установлены, но без истерики. Необходимо определить взаимосвязь между аварией и фактом невложения денег, несвоевременного профилактического ремонта, нарушения технологии в процессе эксплуатации, действиями персонала. Мы все это выясняем и вынесем взвешенное, спокойное, с участием большого количества специалистов, решение.

     РГ: Не получится ли так, что влиятельные люди, по вине которых, возможно, случилась трагедия, останутся в тени? Недавно, например, финразведка, по словам ее руководителя, передала прокурорам пакет документов о нарушениях в сфере реализации нац-проектов и расходовании бюджетных средств на госзаказы. Там фигурируют не рядовые исполнители. Мы услышим о новых уголовных делах?

Телефонное право «неприкасаемых»
     Бастрыкин: С момента создания Следственного комитета уровень доверия к нашей работе заметно возрос. К нам постоянно идут материалы по должностным преступлениям, только за полгода их было 30 тысяч. В том числе и по высоким должностным лицам – это губернаторы, вице-губернаторы, руководители холдингов, генеральные директора крупных корпораций. И количество уголовных дел тоже растет. За те же полгода мы возбудили их 9 тысяч, хотя за весь прошлый год было чуть больше 10 тысяч. Я имею в виду только дела о должностных преступлениях и коррупции.

     РГ: В том числе и против «неприкасаемых»?
     Бастрыкин: Вот таких для нас не существует. Для примера скажу, сейчас мы решаем вопрос о возбуждении уголовного дела в отношении вице-губернатора, который нанес ущерб в 300 миллионов рублей. Уже осужден бывший замгубернатора Тюменской области Назаров – к 7 годам строгого режима. Вице-губернатор Приморского края Шишкин получил 9 лет колонии строгого режима, штраф 1 миллион рублей и лишение права занимать должности в течение 3 лет. Сотнями исчисляются дела в отношении депутатов и выборных глав органов местного самоуправления. Нашими фигурантами за последние полгода стали 14 федеральных судей.

     РГ: Привлекая к ответу высоких чиновников, вы встречаете противодействие или попытки прямого вмешательства со стороны их еще более высоких покровителей?
     Бастрыкин: К сожалению, все не так просто. Когда привлекаешь к ответу такого человека, появляется масса защитников. Причем тоже не лишенных власти. Напрямую мне теперь уже, правда, не звонят, хотя в начале деятельности СКП такие попытки были. Но тем не менее, что называется, при случае, находят возможности привести всякого рода неправовые «аргументы». Например, есть мнение – хороший человек, много сделал для региона. Или – «скоро выборы, а он в числе кандидатов». Непросто шло, например, дело Фонда обязательного медицинского страхования. «Там же уважаемые люди, это же какой урон авторитету всей структуры», – говорили нам. А что делать, если эти «уважаемые люди» брали огромные «откаты» и довели почти до коллапса обеспечение льготников лекарствами?

     РГ: Расследование проведено успешно, и виновные получили по заслугам?
     Бастрыкин: Глава фонда Таранов приговорен к 7 годам строгого режима, его первый зам Яковлев – к 9 годам лишения свободы тоже в колонии строгого режима. Оба должны выплатить штраф по 1 миллиону рублей. Заместители директора Климова, а также Усенко и Шиляев получили 9 и 7 «строгих» лет соответственно. На 4 года осуждены Маркова и Фролова, возглавлявшие контрольно-ревизионное и финансовое управление ФОМС.

     РГ: У вас в производстве находится дело по известному «авторитету» Барсукову, он же Кумарин. По слухам, весьма влиятельный в Питере человек. На ваших следователей оказывают давление?
     Бастрыкин: Я только что был в Петербурге, где проводил совещание по делам о рейдерских захватах, связанных с Кумариным. Там очень все непросто. Этот человек в 90-е годы распространил свое влияние на большое количество лиц, которые сегодня заняли высокое положение. В том числе и в правоохранительных органах, и не только в Питере. Сейчас это все всплывает. А у них есть (скажу очень мягко) определенные возможности. Так что там нас никто с хлебом-солью не встречал. Вот такова реальность, в которой приходится работать следствию. Тем не менее дела в Питере расследуются, по одному из них Кумарин и его соучастники предстали перед судом. Все эти дела будут расследованы и переданы в суд.

     РГ: Вас обвиняют в том, что вы возбуждаете дела выборочно, так сказать, по заказам. Мол, кто-то не угодил властям предержащим – вы того и берете в оборот.
     Бастрыкин: Это абсолютный и невежественный в правовом отношении вымысел. Дело в том, что мы не занимаемся оперативной работой. Первичные материалы к нам приходят из МВД, ФСБ, финразведки, Счетной палаты. Другое дело, что мы никуда их не прячем, а обсуждаем на оперативных совещаниях, научно-консультативном совете и оцениваем степень обоснованности и доказанности. И если есть основания – возбуждаем и расследуем дело. Вне зависимости от того, обижаются на нас или нет, но мы проявляем твердость. И самое главное – действуем по закону. Недаром у юристов есть такая поговорка: не знаешь как поступить – поступи по закону.

     РГ: Много разговоров о том, что деньги, которые выделялись госкорпорациям, госструктурам на поддержку экономики во время антикризисных явлений, пошли куда-то не туда. Какова реакция надзорных органов, кого-то привлекли к ответу?
     Бастрыкин: Есть, например, очень серьезное дело по корпорации «Совкомфлот». Ее руководитель вывел деньги за границу и сам сбежал в Англию. Речь идет о сотнях миллионов долларов. Мы представили доказательства, и англичане беглеца выдали, сейчас идет следствие.

     РГ: А украденные деньги?
     Бастрыкин: Пока вернуть не удается. Он там нанял целую команду английских адвокатов. Но и эта работа идет.

     РГ: Как вы считаете, почему в поединке закона с воровством и коррупцией пока явно торжествуют последние?
     Бастрыкин: Давайте посмотрим Уголовный кодекс, раздел, посвященный экономическим преступлениям. Там порядка 26 составов. А работают из них два-три, остальные просто не действуют. Скажем, искусственное банкротство или рейдерство есть не что иное, как изощренные формы воровства. Мы считаем, что нужно создать и закрепить в Уголовном кодексе самостоятельный состав преступления – «рейдерство», который имеет отличие от таких преступлений, как мошенничество и причинение имущественного ущерба путем обмана, но включить в него злоупотребление доверием, принуждение к сделке, подделку документов. Пора возвратить в уголовный закон и конфискацию имущества, потому что нынешняя практика себя не оправдала. Сегодня можно конфисковать, образно говоря, лишь то, с чем жулик попался. А другое наворованное – нельзя. Поэтому из 100 случаев конфискация применяется лишь в 10.

     РГ: Для борьбы с коррупцией закон обязал всех чиновников декларировать свои доходы – чтобы сразу было видно, откуда у скромного слуги народа роскошный особняк, крутая иномарка, иное богатство. Это работает?
     Бастрыкин: Было бы намного сложнее воспользоваться преступно нажитыми доходами, если бы все граждане подавали декларации и о своих доходах, и о произведенных расходах. В ряде стран такой порядок успешно применяется, и там не приобретешь недвижимость на миллион долларов, пока не докажешь, откуда у тебя такие деньги. А кто не даст вразумительного ответа, того ждет уголовное преследование и как минимум лишение этого имущества. Такая мера у нас сделала бы общество более прозрачным и основательно почистила корпус чиновников.

Суд присяжных – не для всех
     РГ: В последнее время опять стала «горячей» ситуация на Северном Кавказе. Особенно тревожит фактический отстрел сотрудников милиции – и в Ингушетии, и в Дагестане. Заговорили даже, что это ответная реакция на беспредел самих милиционеров. Что с этим делать, какие рецепты можно предложить обществу?
     Бастрыкин: Я практически каждые десять дней бываю на Кавказе, вот и после нашей встречи опять выезжаю туда. Не думаю, что это какая-то особая реакция на неправомерные действия милиционеров. Обычные бандитские вылазки, а их активизация связана с финансированием. ФСБ подтверждает: из-за рубежа опять пошли большие деньги, адресованные бандитам.
     Что касается самой северо-кавказской милиции, то я бы сказал, что там зачастую много непрофессионализма. Был случай в Ингушетии, когда бандиты напали на РОВД, а сами милиционеры даже ответного огня не открыли, ждали спецназ ФСБ. Многие запуганы, деморализованы, не могут защитить даже себя. Положение, как вы знаете, стало предметом совещаний у президента страны. Думаю, что принимаемые меры помогут исправить ситуацию.

     РГ: Как милиции не быть запуганной, если почти каждый – под прицелом? Оперативники с горечью говорят: «Мы бандитов ловим, а суд их отпускает». С этим тоже надо что-то делать.
     Бастрыкин: Мы внесли предложение отменить суд присяжных, хотя бы на время, в Ингушетии. Если почти все – родственники, кто кого осудит? Нас сразу же стали громко обвинять в том, что мы покушаемся на демократические институты. Но давайте вспомним хотя бы свою историю. Император Александр II широко ввел суды присяжных. А что потом происходило? Присяжные оправдали террористку Веру Засулич и еще целый ряд революционеров, совершивших тяжкие уголовные преступления. В конце концов и самого царя-освободителя убили. И подследственность судов присяжных стали сокращать, а на Кавказе при царе их вообще никогда не было.

     РГ: Терроризм и демократия плохо уживаются вместе?
     Бастрыкин: На мой взгляд, нельзя на право смотреть как на абстрактную догму. Демократия – это все-таки правовой режим для народа, а не для проходимцев, воров и уж тем более не для ухода от ответственности бандитов и террористов. Если не работает правовой институт, надо посмотреть, почему он не работает.

     РГ: Может быть, следователи и прокуроры на процессе просто проигрывают адвокатам, не могут убедить присяжных в своей правоте?
     Бастрыкин: Согласен, надо готовиться к процессу и следователям, и прокурорам. Учиться разжевывать присяжным всю систему доказательств. В дореволюционных судах так и было. В 1912 году в Питере прошел первый процесс по отпечаткам пальцев. Он начался с того, что прокурор пригласил ученого криминалиста Лебедева, и тот полтора часа у доски читал лекцию по дактилоскопии, объяснял, почему отпечатки пальцев могут быть вещественным доказательством. Так и нам надо очень серьезно, глубоко, всесторонне объяснять свою правовую позицию, терпеливо доказывать обоснованность выдвинутых нами аргументов.

Депутаты пожалели педофилов
     РГ: Общее число преступлений в стране снижается, а жестокость к детям – растет. По данным вашего же ведомства, за год жертвами насилия стали 126 тысяч несовершеннолетних, почти 2 тысячи из них погибли, еще 12,5 тысячи числятся в розыске. По вашей инициативе закон ужесточили. Что-то изменилось?
     Бастрыкин: Изменения внесены только в июле, так что о переменах говорить еще рано. Уголовная ответственность существенно усилена. За изнасилование потерпевшей до 14 лет, например, срок будет от 12 до 20 лет. Но я считаю, что проблему насилия только уголовно-правовыми мерами не решить. Нужна работа среди детей и родителей, система психологической реабилитации и социальной поддержки жертв. Надо задуматься и над тем, чтобы лечить педофилов в местах отбытия наказания.

     РГ: Педофилы теперь будут сидеть «от звонка до звонка»? Ведь очень много говорилось об отмене для них условно-досрочного освобождения.
     Бастрыкин: К сожалению, депутаты Госдумы не поддержали предложение о введении в статью 79 УК положения, в соответствии с которым лица, осужденные за половые преступления против несовершеннолетних, условно-досрочному освобождению не подлежат. Ни при каких условиях. Такое решение очевидно неадекватно складывающейся ситуации.

     РГ: Какие еще, на ваш взгляд, нужны поправки в законы, чтобы успешнее бороться с преступностью?
     Бастрыкин: Кроме тех, о которых я уже сказал, мы предлагаем сделать более эффективной оперативно-разыскную деятельность по коррупционным и экономическим преступлениям. Для этого надо продлить срок проверки по таким составам до 30 суток, чтобы жесткие временные рамки не влияли на качество и результат работы. Руководителям следственных органов нужны также более широкие процессуальные полномочия.

Рейтинг криминальных чинов
     РГ: По вашей инициативе в конце прошлого года в УПК уже были внесены изменения, которые упростили процедуру привлечения к ответственности «лиц особого правового статуса». Работать стало легче?
     Бастрыкин: В отношении судей и членов Федерального Собрания проблемы не только не исчезли, но даже усилились. Например, согласие на привлечение судьи к уголовной ответственности дает квалификационная коллегия самих судей, корпоративно связанных с подозреваемым. На деле наши представления нередко сначала долго волокитят, а потом мы вообще получаем отказ, хотя налицо очевидные признаки преступления.

     РГ: Можете назвать хотя бы один такой случай?
     Бастрыкин: Вспомните, как мы пытались привлечь к уголовной ответственности бывшего замминистра финансов Вавилова, главу таможни Драганова, ставших членами Федерального Собрания. Сколько мы ни вносили предложений, нам так и не дали согласия. Сначала из Госдумы приходили ответы: рассмотрим в следующий раз, с началом осенней сессии, потом – с началом весенней сессии. Однажды позвонил руководитель одной из думских фракций: хороший человек, зачем его трогать? Правда, сейчас этого практически уже нет – звонки прекратились. Видимо, наконец, дошло – бесполезно.

     РГ: Получается, что особый правовой статус уводит от ответственности нечистоплотных на руку чиновников?
     Бастрыкин: Само наличие такого статуса приводит к тому, что не только коррумпированные чиновники, но и обычные бандиты стремятся стать его обладателями, пробиваются в депутаты, пытаются получить статус адвоката. На процедуру привлечения таких лиц уходит 1-2 года. За это время можно «обработать» свидетелей, изменить или уничтожить документы, вообще скрыться от следствия, в том числе и за границу. Несовершенство закона способствует этому.

     РГ: Если взглянуть на статистику дел, кто чаще других проходит по уголовным делам?
     Бастрыкин: Лидируют среди привлеченных к уголовной ответственности за должностные преступления сотрудники органов внутренних дел, военнослужащие, работники здравоохранения и образования, должностные лица органов исполнительной власти и местного самоуправления.

     РГ: За какие преступления они попадают к следователям?
     Бастрыкин: В основном это взятки, превышение должностных полномочий, злоупотребление властью, нецелевое расходование средств бюджета и внебюджетных фондов. Чаще стали выявляться случаи, когда люди, облеченные властью, преступно действуют в интересах коммерческих фирм. Участвуя в управлении ими, выделяют таким фирмам бюджетные средства, выдают лицензии и разрешения, обеспечивают выигрыш при торгах, конкурсах, тендерах.

     РГ: То есть коррупция становится более изощренной, привычная «благодарность в конвертике» уступает место новым схемам?
     Бастрыкин: За полгода мы возбудили уже 700 дел по взяткам – это более 60 процентов, чем за весь прошлый год. А характер взяток действительно не ограничивается лишь деньгами или имуществом. Есть даже такие экзотические формы, как оказание сексуальных услуг или подпитка наркотиками.

Доклад для первого лица
     РГ: Следственный комитет работает два года. Как бы вы оценили, что удалось за это время?
     Бастрыкин: Удалось создать структуру комитета, организовать систему работы, она действует. Удалось в известной мере сформировать и психологию следственного работника СКП. Люди понимают, что они трудятся практически в самостоятельном ведомстве и на них лежит вся ответственность за результаты работы. Удалось в основном создать по всей стране необходимые условия для труда – помещения, транспорт, оборудование, учебные центры, где можно повышать квалификацию. Даже у молодых сотрудников приличная зарплата, 25 тысяч – очень неплохо для начала.

     РГ: Люди судят о вашей работе по себе: лучше или хуже стало жить, способно ли государство защитить их от преступников.
     Бастрыкин: Главный итог работы всех правоохранителей – преступления снижаются уже второй год. Что особенно радует: число убийств в нынешнем году сократилось на 10 процентов, изнасилований – почти на 20 процентов, а случаев бандитизма – более чем на четверть.

     РГ: А чего сделать пока не удалось?
     Бастрыкин: Прежде всего, конечно, это качество следствия. Причем даже не в плане раскрытия преступлений, с этим у нас, слава богу, неплохо. Вчера был в Ленинградской области, в целом ряде районов 100-процентное раскрытие убийств. Но уровень процессуальных нарушений, к сожалению, тоже еще высок, особенно на стадии возбуждения уголовного дела. Нарушения есть и при решении вопроса об отказе в возбуждении уголовного дела, а также и в ходе выполнения следственных действий.

     РГ: Как сказалась смена работы лично на вас, на укладе жизни, на самочувствии?
     Бастрыкин: Очень хорошо себя чувствую. Встаю в половине шестого, принимаю душ и – за дела.

     РГ: От чего-то пришлось отказаться? От любимых привычек, например, или занятий. Ведь те же постоянные поездки на Кавказ выбивают из привычного ритма.
     Бастрыкин: Практически пришлось отказаться от написания книг. Я сейчас переиздаю две книги, которые в свое время написал еще в Питере. Правда, кое-что добавляю из современной практики. Связь с Академией минюста, где я являюсь профессором, свелась к проверке курсовиков и дипломов. Но это только ночная работа. Лекционная нагрузка свелась к минимуму – только по выходным у студентов-заочников.

     РГ: Как вы реагируете на то, что Следственный комитет практически не сходит со страниц СМИ, иногда оценки, которые там звучат, бывают нелицеприятны и даже с переходом на личности?
     Бастрыкин : Как советовал наш великий поэт: хвалу и клевету приемли равнодушно. Когда нас критикуют, но по делу – прислушиваюсь. Стараюсь делать выводы, принимать необходимые решения. Я сам всегда готов рассказать, что и почему у нас не получается. Скажем, был накануне в учебном центре, спрашиваю: назовите тактические приемы осмотра большой территории при наличии трупа. Откуда следователь? Из Вологды. Работает уже не первый день, а толково ответить не может. Я честно признаю – это проблема, потому что 50-60 процентов следователей – молодые ребята. Но когда авторы скандальных пасквилей начинают топтать нас в угоду каким-то своим небескорыстным интересам – бывает противно.

     РГ: Вы часто встречаетесь с президентом? Что его особенно беспокоит?
     Бастрыкин: На недавнем совещании у президента речь шла о ситуации на Кавказе. Он ждет от силовиков более решительных мер. Был возмущен тем, что за сутки стало известно о нападении на милицию в Ингушетии и информация не была отработана. Ждет инициатив и от Следственного комитета.

     РГ:Как вы отреагировали?
     Бастрыкин: Подготовили докладную, в которой, кроме правовых и организационных мер, предложили и экономические. Например, предлагали на какое-то время отменить налоги в тех регионах Северного Кавказа, где бедственное положение с экономикой и безработицей подталкивает молодых людей в ряды боевиков. Создать там нечто вроде чрезвычайных экономических зон. Обязать госкорпорации войти туда со своими экономическими проектами, а регионы Центральной России – заключить договоры о сотрудничестве. Там надо прежде всего поднимать экономику. В то же время посмотришь на ингушские селения – русское село может позавидовать, кругом – добротные каменные дома. Все это за счет федеральных средств. Но работы нет. Конечно, молодой парень думает: а почему не пойти в горы, заплатят столько, что можно будет жить целую зиму. Пока не будет работы, не заработает экономика, силовыми методами ситуацию не изменишь.

     РГ: Первые лица государства поддерживают вас в борьбе с коррупцией?
     Бастрыкин: То, что говорит президент о борьбе с коррупцией, это не простые слова, я это вижу. Это не «лозунги для народа», а четкая позиция, последовательная политика.
     Меня вдохновляет напряженный труд обоих наших руководителей. Это реальные дела, реальная любовь к России, которая проявляется в конкретных делах и инициативах.

персона
     Генерал – профессор
     Главное следствие в стране впервые возглавил «нетипичный» прокурор. До поста председателя СКП Александр Бастрыкин был широко известен в юридических кругах как ученый, доктор юридических наук, профессор, автор более 100 научных работ по криминалистике и праву.
     Уроженец города Пскова, он окончил знаменитый юрфак Ленинградского госуниверситета, ставшего ныне родовым гнездом высшего эшелона управленцев. Бастрыкин учился на одном курсе с Путиным, потом и сам преподавал на родном факультете, а еще позднее стал ректором Санкт-Петербургского юридического института.
     Была в его биографии и иная, не профессорская практика. Он служил во внутренних войсках МВД, занимая пост заместителя командующего Северо-Западного округа по правовой работе, пять лет трудился в органах министерства юстиции. В октябре 2006 года был назначен заместителем Генерального прокурора, а с 7 сентября 2007 года стал главой Следственного комитета в ранге первого заместителя Генпрокурора.
     Александр Бастрыкин – государственный советник юстиции 1 класса, что по военному рангу соответствует званию генерал-полковника. Его вклад в укрепление правового статуса страны отмечен орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.

Досье «РГ»
     Следственный комитет при прокуратуре РФ был образован 7 сентября 2007 года указом президента РФ «в целях исполнения законодательства РФ об уголовном судопроизводстве».
     На сегодняшний день в СКП трудятся 10 тысяч только следственных работников и криминалистов. Подразделения комитета созданы во всех субъектах Федерации. В его подследственности тяжкие и особо тяжкие преступления, в том числе убийства, изнасилования, должностные преступления, преступления против правосудия и порядка управления. При этом следователям СКП часто поручается расследовать «громкие» преступления, не относящиеся к их подследственности.
     Главным итогом деятельности СКП за два года стало повышение раскрываемости тяжких и особо тяжких преступлений: так, раскрываемость убийств в среднем по России достигла
     91 процента, в ряде регионов достигнута 100-процентная раскрываемость указанных преступлений. Но общее число преступлений все еще велико: лишь за последние полгода их было зарегистрировано более 1 миллиона 820 тысяч.
     За два года СКП отметился оперативным раскрытием ряда громких дел. В их числе – убийство первого зампредседателя Центробанка Козлова, теракт на пути следования поезда «Невский экспресс», крупное мошенничество верхушки Фонда обязательного медицинского страхования. Не был вынесен вердикт в суде по обвинению в убийстве журналистки Анны
     Политковской, но сами следователи считают, что преступление раскрыто, дело лишь за убедительностью системы доказательств.

От редакции
     Сегодня работники Следственного комитета при прокуратуре РФ отмечают вторую годовщину со дня создания своего ведомства. Поздравляем!

Для чистки собственных рядов ему нужно право на оперативно-розыскную деятельность

     Руководитель следственного комитета при прокуратуре РФ Александр Бастрыкин в минувшую пятницу заявил, что его ведомство намерено обратиться в Госдуму РФ с инициативой о наделении комитета правом заниматься оперативно-розыскной деятельностью. Это нововведение, по словам господина Бастрыкина, необходимо прежде всего для борьбы с коррупцией в самих следственных органах.
     Свое заявление Александр Бастрыкин сделал на прошедшем в минувшую пятницу заседании общественного совета при следственном комитете при прокуратуре РФ (его возглавляет экс-чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов). На заседании обсуждались вопросы борьбы с коррупцией. Рассказывая членам совета об успехах его ведомства, господин Бастрыкин отметил, в частности, что «за девять месяцев этого года в два раза увеличилось количество уголовных дел о коррупции по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, а летом и в начале осени уголовные дела были возбуждены в отношении ряда крупных чиновников». «Если так будет продолжаться, то через пять лет мы всех чиновников пересажаем»,– резюмировал глава следственного комитета.
     Что касается борьбы с коррупцией в его собственном ведомстве, то ее перспективы Александр Бастрыкин видит в том числе и в расширении функций самого следственного комитета. «Мы будем опять ставить вопрос перед законодателем, чтобы функции оперативно-розыскной деятельности для выявления коррупции в наших рядах нам были предоставлены»,– сказал он. При этом господин Бастрыкин отметил, что следственный комитет и ранее ставил перед Госдумой этот вопрос, но законодатели всякий раз отказывались удовлетворить его ходатайство. «Из четырех правоохранительных органов – ФСБ, МВД, ФСКН и СКП – только следственный комитет не обладает такими функциями. Получается, что мы офицеров ФСБ и МВД можем привлекать к ответственности, а своих сотрудников – нет»,– пояснил членам общественного совета Александр Бастрыкин.
     «Ничего нового в постановке этого вопроса нет, мы не раз его заявляли, начиная с момента создания следственного комитета в сентябре 2007 года, и хотим получить полномочия для проведения оперативно-розыскных мероприятий только в отношении наших собственных сотрудников»,– пояснил, в свою очередь, «Ъ» официальный представитель следственного комитета Владимир Маркин. Господин Маркин уточнил, что правом вести оперативно-розыскную деятельность необходимо наделить собственную службу безопасности следственного комитета, чтобы не привлекать для этих целей ФСБ или МВД. «А то ведь мы работаем только по полученному сигналу извне, не имея права собственными силами сделать это»,– пояснил представитель ведомства, напомнив, что за два года работы следственного комитета к уголовной ответственности было привлечено 25 следователей, в основном по делам, связанным с коррупцией.
     В свою очередь, член комитета Госдумы по безопасности Геннадий Гудков сообщил «Ъ», что «вопрос о наделении такими полномочиями следственного комитета в Госдуме официально не рассматривался, при этом его не раз поднимали некоторые подразделения внутренних войск МВД, судебные приставы и МЧС». По мнению депутата, если в следственном комитете стали активно это обсуждать, то это «говорит о недостатках и изъянах в оперативно-розыскной деятельности, и это проблема многих органов». Впрочем, считает господин Гудков, поднятая Александром Бастрыкиным проблема «носит дискуссионный характер, так как следственный комитет не имеет правоохранительных функций, а должен заниматься лишь вопросами следствия». При этом Геннадий Гудков не исключил, что Госдума вполне может рассмотреть вопрос о предоставлении ведомству господина Бастрыкина полномочий «только в части оперативно-технических мероприятий и только в части собственной безопасности». «Но речь не может идти об оперативно-розыскной деятельности в широком смысле – такая инициатива, уверяю, в Госдуме однозначно не пройдет»,– подытожил господин Гудков.
     «Это недопустимое предложение, которое идет вразрез с проведенной реформой о разделении функций между ведомствами»,– заявил, в свою очередь, «Ъ» адвокат Роберт Зиновьев.

Юрий Чайка отменил увольнение главы управления СКП по Москве через голову Александра Бастрыкина

     Вчера получил продолжение конфликт между Генпрокуратурой и следственным комитетом при прокуратуре РФ (СКП) вокруг руководителя московского следственного управления Анатолия Багмета. В минувшую пятницу, как сообщал «Ъ», исполняющий обязанности генпрокурора Александр Буксман издал приказ об увольнении господина Багмета из органов прокуратуры и снятии его с занимаемой должности за нарушение прокурорской присяги. Однако уже в понедельник генпрокурор Юрий Чайка признал приказ «нецелесообразным», подтвердив, что руководящих сотрудников следственного комитета может принимать на работу и увольнять с нее только председатель СКП Александр Бастрыкин.
     Как сообщила вчера официальный представитель Генпрокуратуры Марина Гриднева, в понедельник генпрокурор России Юрий Чайка отменил приказ, изданный его первым заместителем Александром Буксманом. В минувшую пятницу господин Буксман, во время служебной командировки господина Чайки исполнявший его обязанности, вынес решение об увольнении из органов прокуратуры Анатолия Багмета и снятии его с должности руководителя следственного управления по Москве следственного комитета при прокуратуре РФ. По мнению господина Буксмана, господин Багмет нарушил присягу еще в декабре 2007 года, когда, работая заместителем прокурора Челябинской области, якобы незаконно получил звание доцента кафедры уголовного права и криминологии Челябинского госуниверситета на основании подложных документов.
     Выводы прокурорской проверки господин Багмет обжаловал в судах, но последнее разбирательство по делу в марте текущего года в Верховном суде России проиграл. Не поддержал господина Багмета, уже ставшего главным столичным следователем, и Конституционный суд (КС) России.
     Отклоняя его жалобу, КС сообщил, что «основаниями для отмены или изменения судебных постановлений нижестоящих судов в порядке надзора могут выступать лишь такие ошибки в толковании и применении закона, повлиявшие на исход дела, без исправления которых невозможны эффективное восстановление и защита нарушенных прав и свобод, а также защита охраняемых законом публичных интересов». Однако, по мнению КС, оспариваемые господином Багметом нормы Гражданского процессуального кодекса и других законов «сами по себе не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права и свободы заявителя». Решение КС было вынесено еще летом, однако в электронную юридическую библиотеку «Гарант» оно поступило только 21 октября. Очевидно, выяснив, что господина Багмета не поддержали высшие суды РФ, в Генпрокуратуре и решили попытаться его отставить.
     Однако, как говорят источники «Ъ» в следственном комитете, приказ заместителя генпрокурора Буксмана был с самого начала незаконен. Конституция и федеральный закон о прокуратуре (а именно на них ссылался исполняющий обязанности Юрия Чайки) говорят о том, что «прокуратура Российской Федерации составляет единую централизованную систему с подчинением нижестоящих прокуроров вышестоящим и генеральному прокурору Российской Федерации» и что в эту систему входит следственный комитет при прокуратуре. Однако в законе о прокуратуре сказано, что сотрудники СКП «назначаются на должность и освобождаются от должности в порядке, устанавливаемом председателем следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации». Именно на это обратил внимание генпрокурор Юрий Чайка, отменивший вчера приказ господина Буксмана.
     «Учитывая поступившие обращения Анатолия Багмета и то, что решение о назначении его на данную должность принимал первый заместитель генпрокурора России – председатель СКП РФ, генпрокурор Чайка счел целесообразным отменить приказ об увольнении Анатолия Багмета из органов прокуратуры»,– сообщила представитель ведомства Марина Гриднева. По ее словам, одновременно генпрокурор поручил Александру Бастрыкину «рассмотреть вопрос о дальнейшем нахождении Анатолия Багмета на занимаемой должности». В следственном комитете «Ъ» сказали, что ни с какими заявлениями в Генпрокуратуру господин Багмет не обращался.
     По сведениям «Ъ», с господином Бастрыкиным, который минувшие выходные провел в Санкт-Петербурге, а в Москву вернулся в понедельник, господин Багмет пока не встретился, но уже получил от него определенные гарантии. Во всяком случае, убирать Анатолия Багмета с должности (а московское управление считается одним из ведущих в следственном комитете) господин Бастрыкин не намерен. «Ъ» господин Багмет сказал, что сможет что-либо прокомментировать только после встречи с председателем СКП, однако агентство Reuters уже процитировало его слова: «Считаю, что Юрий Яковлевич (Чайка.– «Ъ») поступил как настоящий генеральный прокурор... Меня на работу принимал Бастрыкин и увольнять может только Бастрыкин. Он мой единственный начальник, который вправе решать мою судьбу, он мой работодатель».

Для Александра Бастрыкина настало время реформы

     На итоговой коллегии следственного комитета при прокуратуре РФ глава ведомства Александр Бастрыкин неожиданно выступил за создание единого следственного органа силовиков, противником которого он до сих пор являлся. Эксперты «Ъ» считают, что если идея единого следствия получит поддержку в Кремле, то господин Бастрыкин может стать его руководителем. К тому же это позволит ему избавиться от должности заместителя генпрокурора, а самому следствию выйти из-под недружеской опеки надзорного органа.
     Выступая на коллегии СКП, Александр Бастрыкин отметил, что в прошлом году сохранилась тенденция к снижению преступности в России. В стране было совершено около 3 млн преступлений, из которых более половины удалось раскрыть. Криминогенная обстановка ухудшилась лишь в 15 регионах. При этом, по словам господина Бастрыкина, на общем фоне снижения преступности как таковой произошел рост (на 2%) преступлений террористического характера (654) и 19% – преступлений экстремистской направленности (548). Статистику подпортили та же Северная Осетия, Чечня, Ингушетия и Дагестан, где были совершены многочисленные нападения на представителей власти и силовиков. Немало проблем осталось и в самом СКП. Причем отчасти эти проблемы были связаны с известным конфликтом между следствием и прокуратурой. Так, например, по словам господина Бастрыкина, количество возвращенных прокурорами следствию уголовных дел в Новгородской области выросло в три раза, а в Забайкальском крае – в два. При этом господин Бастрыкин намекнул, что «руководители этих управлений во второй части заседания (закрытой для СМИ.– «Ъ») должны объяснить, в чем причины и что предпринято для устранения существующих недостатков».
     Однако наибольший интерес вызвал раздел доклада Александра Бастрыкина, связанный с активно обсуждаемой в последнее время темой создания единого следственного органа. Еще весной прошлого года господин Бастрыкин являлся однозначным противником этого. Тогда он говорил, что «данная идея мне не представляется как конструктивная». Эту позицию господин Бастрыкин мотивировал тем, что «у следователей МВД, ФСБ и Госнаркоконтроля должна быть сохранена связь с оперативно-розыскными службами». Другим аргументом господина Бастрыкина против объединенного следствия была неуправляемость подобного рода системы: «Одно дело руководить ведомством, в котором 16,5 тыс. следователей, а другое дело – 120 тыс. человек».
     Вчера господин Бастрыкин сообщил, что «на первоначальном этапе становления следственных органов следственного комитета я предлагал воздержаться от объединения следственных органов: наши подразделения только формировались, было много проблем, связанных с материально-техническим, кадровым, организационным обеспечением». Однако, как выяснилось на коллегии, значительную часть своих проблем СКП сегодня удалось решить, а следователи «набрали необходимый потенциал, который используется при раскрытии тяжких и особо тяжких преступлений». А стало быть, как заявил господин Бастрыкин, «ситуация несколько изменилась, другими могут быть и подходы к реформированию следственных органов». По мнению главы СКП, реформа «должна быть проведена таким образом, чтобы как минимум не навредить уже сложившейся, неплохо зарекомендовавшей себя системе следственных органов». Господин Бастрыкин предложил, что «при принятии политического решения об объединении следственных органов, на наш взгляд, следует учесть и необходимость введения в Уголовно-процессуальный кодекс отдельной главы, предусматривающей упрощенную форму расследования». Она, сказал господин Бастрыкин, «позволит по преступлениям небольшой тяжести без выполнения многочисленных и объемных процессуальных процедур предварительного расследования в кратчайший срок собирать необходимые материалы и направлять их в суд». При создании единого следственного органа самое главное, по мнению господина Бастрыкина, чтобы «не пострадали те самые простые следователи, которые тащат на себе тяжелую ношу следствия и ради блага которых и затевается предлагаемая реформа».
     Отметим, что в последний раз идея единого следственного органа была поднята на январском президиуме Ассоциации юристов России. Тогда первый замгенпрокурора РФ Александр Буксман заявил, что в следственный комитет должны быть объединены следственные органы прокуратуры и МВД, а самому министерству следует оставить дознание по мелким уголовным делам. Председатель президиума ассоциации, руководитель комитета Госдумы по гражданскому, уголовному арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников тогда же заявил, что соответствующие предложения уже оформлены и направлены президенту Медведеву. Последний также поддерживает идею единого следствия. В июне прошлого года на встрече с активом непарламентских политических партий президент заявил, что «если не сейчас, то через какое-то время мы придем к необходимости формирования единого следственного комитета».
     В возникшую после предложения юристов полемику вмешался замминистра внутренних дел-начальник следственного комитета при МВД России Алексей Аничин, заявивший в недавнем интервью «Российской газете», что единый следственный орган «не нужен». По словам генерала, реформа приведет к тому, что работа следствия будет на полтора-два года парализована, к тому же придется пойти на существенные финансовые издержки (следователи СКП получают больше своих милицейских коллег), а законы и нормативные акты придется вносить множество изменений.
     Схожей позиции придерживается заместитель председателя комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству Виктор Илюхин, 16 лет проработавший в прокуратуре. «Тема создания единой следственной службы муссируется, насколько я помню, лет пятьдесят»,– заявил господин Илюхин «Ъ». По его словам, оглашенная президентом летом прошлого года идея создания единого следственного комитета – это своего рода пробный шар, чтобы просто услышать мнения всех заинтересованных сторон. «Уже сегодня очевиден отрицательный опыт создания в 2007 году следственного комитета при прокуратуре, который оказался структурой, неконтролируемой даже Генпрокуратурой. Я не исключаю, что мотивация заявления господина Бастрыкина о едином следственном комитете – не что иное как желание претендовать на должность руководителя этой новой структуры»,– подчеркнул господин Илюхин. Действительно, если идея создания объединенного следствия будет реализована в ближайшие годы, господин Бастрыкин, которому сейчас 55 лет, вполне может его возглавить хотя бы по возрастному цензу. Тем более что в прошлом году президент увеличил предельный возраст пребывания на службе прокурорских работников, к которым он относится, с 60 до 65 лет. Генералу Аничину, на которого это нововведение не распространяется, уже 61 год и в МВД он служит по контракту.
     «При создании объединенного следствия произойдет лишь перераспределение управленческих полномочий, но это никак не отразится на уже рухнувшем качестве предварительного следствия»,– заявил «Ъ» бывший старший следователь по особо важным делам генпрокуратуры, а сейчас известный адвокат Сергей Гребенщиков. «Сегодня господин Бастрыкин является заместителем генпрокурора, а в случае создания нового ведомства он может стать независимым от генпрокурора лицом»,– добавил господин Гребенщиков, пытаясь объяснить, почему глава СКП изменил свою позицию по объединенному следствию.

Из-за Ходорковского и Гонтмахера

     В ближайшем будущем в Генеральной прокуратуре России ожидаются серьезные кадровые перестановки. Об этом сообщил «НГ» на условиях анонимности источник в президентских структурах.
     По информации источника, инициатором перемен выступает Кремль, который недоволен качеством работы Генпрокуратуры по ряду резонансных дел и заметным ростом количества коррупционных скандалов в ведомстве. Генпрокурору Юрию Чайке в создавшейся ситуации крайне важно укрепить свои позиции. Тем более накануне очередных сражений с его основным аппаратным противником – главой Следственного комитета при Прокуратуре (СКП) РФ Александром Бастрыкиным. Так что генпрокурор, судя по всему, в целом поддержит планируемую Кремлем кадровую революцию в собственном ведомстве. Даже несмотря на то, что придется принести в жертву нескольких своих подчиненных.
     Первой и наиболее заметной жертвой «революции» может оказаться заместитель генпрокурора Виктор Гринь, курирующий особо важные дела. Еще недавно он считался одним из ключевых членов команды Чайки. На своем нынешнем посту Гринь оказался в июле 2006 года – сразу после того, как Юрий Чайка в результате неожиданной путинской «рокировочки» занял место Владимира Устинова. Однако в последнее время Виктор Гринь, похоже, несколько раз поставил своего босса в неудобное, мягко говоря, положение. Так, по нашим данным, большое раздражение в Кремле вызвало письмо по поводу применения Федерального закона «О декриминализации налоговой сферы», которое Гринь направил прокурорам субъектов РФ в начале нынешнего года. Как известно, закон, подписанный президентом Медведевым в декабре 2009 года, устанавливает, что уголовные дела по неуплате налогов теперь можно возбуждать только при наличии вступившего в силу соответствующего решения налогового органа. Виктор Гринь в своем письме фактически призвал прокуроров не исполнять закон, а делать все по-старому: санкционировать возбуждение налоговых дел независимо от наличия такого решения.
     Не вполне понятным кажется и поведение Гриня в ряде громких уголовных дел. Например, в так называемом «крабовом деле», которое давно стало вопросом «чести мундира» для Следственного комитета при МВД – аппаратного союзника Юрия Чайки. По версии следствия, группа бизнесменов во главе с гражданином США Аркадием Гонтмахером в 2006 году организовала преступное сообщество, которое контролировало незаконный вылов камчатского краба в Охотском море. В 2008 году Гонтмахер и несколько его сообщников оказались в столичном СИЗО «Матросская Тишина». Поначалу Виктор Гринь помогал милицейскому следствию. Однако осенью 2009 года его позиция резко изменилась. Гринь так и не стал предъявлять участникам «дела Гонтмахера» дополнительных обвинений, утвердив обвинительное заключение без изменений.
     Более того, в МВД настаивали на том, чтобы процесс прошел в Петропавловске-Камчатском, по месту совершения основных преступлений. Однако «вопреки мнению Следственного комитета при МВД России, – как пишет в своем письме председателю Верховного суда РФ Вячеславу Лебедеву глава МВД РФ Рашид Нургалиев, – заместителем генпрокурора В.Я.Гринем уголовное дело направлено в Московский городской суд». По некоторым данным, руководство МВД уже адресовало Юрию Чайке несколько неудобных вопросов по поводу мотивации действий его опорного заместителя.
     Наиболее вероятным преемником Виктора Гриня считается легендарный следователь, 55-летний Салават Каримов. Он занимает скромный пост советника генпрокурора, но, по словам нашего источника, неформальное влияние Каримова на Юрия Чайку «выходит далеко за рамки должности». Каримов еще в начале 2000-х вел уголовные дела Владимира Гусинского и Бориса Березовского, за что и заслужил в СМИ прозвище «киллер олигархов». В 2003 году Каримову было поручено «дело ЮКОСа». Однако два года спустя у «киллера олигархов», судя по всему, случился конфликт с его тогдашним начальником Владимиром Устиновым и кремлевским куратором «дела ЮКОСа» Игорем Сечиным: по одной из версий, Каримов разошелся с руководством во взглядах на «некоторые цели расследования». Каримова тогда отправили в почетную ссылку на малую родину, в Башкортостан, – на должность первого заместителя прокурора региона. В 2007 году, после создания Следственного комитета при прокуратуре, Каримов рассчитывал вернуться в Москву. Но Александр Бастрыкин, ориентировавшийся на Сечина, «киллера» в СКП не взял. Зато Каримова тут же взял к себе Юрий Чайка. Возможный преемник Гриня считается в прокуратуре человеком жестким, часто работающим «на грани фола», но некоррумпированным. А именно это сейчас нужно Кремлю и Чайке.
     Не исключено, что расстаться с должностями придется также прокурорам Дмитрию Шохину и Валерию Лахтину, которые сейчас представляют гособвинение на процессе Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в Хамовническом суде Москвы. Скандально низкий уровень работы прокуроров на процессе уже стал притчей во языцех. Как иронизируют наблюдатели, создается такое впечатление, что Шохин и Лахтин заинтересованы в развале дела. Хотя, конечно же, дело скорее в профессионализме. А еще точнее – в его низком уровне.
     К тому же Шохин и Лахтин никогда не были людьми Юрия Чайки. Они – представители команды Владимира Устинова, чудом уцелевшие после перестановок 2006 года. Скорее всего в случае увольнения Шохин и Лахтин легко найдут запасной аэродром в СКП. В то же время ожидается возвышение другого прокурора, задействованного в «деле ЮКОСа», – Гюльчехры Ибрагимовой, которая считается креатурой Салавата Каримова и может стать основным обвинителем на самом скандальном процессе в современной России.
     Эксперты считают, что за перестановками в Генпрокуратуре может последовать создание единого следственного органа, куда войдут структуры нынешних следственных комитетов при прокуратуре и МВД. «НГ» следит за развитием событий.