VFF-S Власть Вниз

Власть. Суди меня, судья неправедный.

Судебная система. Материалы СМИ [49]


НАВЕРХ НАВЕРХ

Людмила Майкова принимает обеспечительные меры к должности

Бывший председатель ФАС Московского округа обжаловала лишение полномочий в Верховном суде

Загружается с сайта Ъ      Бывший председатель Федерального арбитражного суда Московского округа (ФАС МО) Людмила Майкова подала в Верховный суд РФ жалобу на решение Высшей квалификационной коллегии судей (ВККС) о лишении ее полномочий судьи. Госпожа Майкова была привлечена к ответственности по инициативе главы Высшего арбитражного суда Антона Иванова за нарушение судейской этики – получение квартир с помощью правительства Москвы. На период рассмотрения жалобы госпожа Майкова просит приостановить действие решения коллегии. Однако ВККС уже объявила конкурс на замещение должности председателя суда.
     В пятницу утром Людмила Майкова подала в Верховный суд жалобу на решение ВККС от 19 февраля, полный текст которого был выдан 10 марта. Об этом рассказал «Ъ» источник, близкий к Людмиле Майковой. Пресс-секретарь Верховного суда Павел Одинцов, правда, сообщил, что до вечера в пятницу жалоба госпожи Майковой не была зарегистрирована в канцелярии суда.
     Лишить Людмилу Майкову полномочий судьи и председателя ФАС МО потребовал председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов, направивший соответствующее представление в ВККС. В нем утверждалось, что Людмила Майкова при содействии правительства Москвы совершила выгодные сделки с квартирами, прибегнув к способам, недоступным другим гражданам. При этом, отмечалось в представлении, ФАС МО рассматривал дела с участием правительства Москвы и строительных организаций, и Людмила Майкова «не проявила должной осмотрительности в целях предотвращения конфликта интересов». Заседание ВККС состоялось 19 февраля, и коллегия большинством в 25 голосов против трех решила прекратить полномочия госпожи Майковой с 20 февраля. Людмила Майкова, возглавлявшая ФАС МО с момента его создания в 1995 году, сразу заявила, что обязательно обжалует решение ВККС вплоть до Страсбургского суда (см. «Ъ» от 20 февраля).
     На подачу жалобы в Верховный суд закон «О статусе судей» отводит десять дней после получения судьей, лишенным статуса, копии решения ВККС. Этот срок истекает у Людмилы Майковой сегодня. «Жалоба должна быть рассмотрена Верховным судом в течение десяти дней по правилам, установленным для обжалования решений госорганов»,– говорит адвокат адвокатского бюро «Бартолиус» Юлий Тай.
     До рассмотрения жалобы по существу Людмила Майкова просит Верховный суд принять обеспечительные меры и приостановить действие решения ВККС. Подобные меры предусмотрены ст. 254 Гражданского процессуального кодекса, хотя, по словам юристов, практика приостановления решений квалификационных коллегий судей отсутствует. Свое ходатайство Людмила Майкова обосновывает тем, что в случае удовлетворения судом ее жалобы исполнить решение будет невозможно: должность председателя ФАС МО наверняка будет занята. В пятницу ВККС уже разместила на своем сайте объявление об открытии вакантной должности председателя ФАС МО, срок для подачи документов установлен до 10 апреля. Профессор факультета права Высшей школы экономики Вадим Виноградов, впрочем, полагает, что жалобу Людмилы Майковой Верховный суд рассмотрит раньше, чем завершится конкурс, объявленный ВККС, и будет назначен новый председатель суда. Поэтому, считает эксперт, «для принятия обеспечительных мер вряд ли можно найти веские основания».

Ольга Ъ-Плешанова.
© «
КоммерсантЪ», 24.03.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Избирательный гуманизм

Судебная система игнорирует президентские инициативы

     Чуть более 1% оправдательных приговоров вынесли российские суды в 2008 году. Об этом свидетельствует опубликованная на днях статистика судебного департамента Верховного суда РФ. Это в корне противоречит провоз­глашенному президентом курсу на «тщательную отладку и гуманизацию» правосудия. Проблема в сращивании судейского корпуса с правоохранительными органами и исполнительной властью, говорят эксперты.
     За 2008 год российские суды вынесли обвинительные приговоры 941,9 тыс. гражданам, к лишению свободы приговорены 316 тыс. россиян, оправданы 10 тыс. Между тем в Европе выносится в среднем 30-40% оправдательных приговоров в год, в США – 20-25%. Цифры демонстрируют явный обвинительный уклон российской уголовно-исполнительной системы.
     Эксперты обращают внимание на избирательность в работе российских судей: реальные сроки приходятся в основном на «внесистемных» граждан, чиновники и сотрудники правоохранительных органов чаще отделываются условными наказаниями. В марте этого года в Архангельске за «заведомо ложное сообщение об акте терроризма» 27-летнего Дениса Попова приговорили к году лишения свободы: Попов позвонил в УВД и заявил о готовящемся взрыве в маршрутке. В конце февраля в Воронежской области 54-летнего Артура Бурыкина, расплатившегося в магазине изготовленной на цветном принтере сторублевкой, лишили свободы на пять лет. При этом 25 февраля в Свердловской области три года условно получил 37-летний милиционер Рушат Кутуляров, сбивший в нетрезвом состоянии на скорости 91 км/ч пожилую женщину и мальчика. Первоклассник скончался, старушка до сих пор находится в тяжелом состоянии. В феврале 3,5 года, но также условно, получил челябинский милиционер Владимир Васильев, перепутавший невинных подростков с хулиганами и жестоко избивший их. По статистике УБЭП ГУВД по Московской области, реальные сроки лишения свободы получают лишь 2% преступивших закон чиновников.
     «Судьи явно делят подсудимых на «своих» и «чужих», – резюмирует глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов. – Непредвзятость судьи демонстрируют, как правило, по делам о краже мешка картошки. Милиционеры, прокуроры, чиновники безболезненно уходят от наказания». На этом фоне бизнес находится в обособленном положении, отмечает г-н Кабанов: «Если бизнесмен заплатит, он может пойти по «тарифу для своих», откажется – будет сидеть».
     Чтобы рядовые граждане не получали необоснованно жест­кие приговоры, а правоохранители и чиновники не отделывались легким испугом, должны заработать президентские антикоррупционные законы, считает директор Московского бюро по правам человека Александр Брод. «Пакет этих законов подразумевает имущественный контроль в том числе и за судьями, – уточняет адвокат Игорь Трунов. – Но контролируют их те же правоохранительные органы: то есть судья в определенной степени оказывается зависим от них». «Суды закрывают глаза на низкое качество работы следствия, поэтому у нас так мало оправдательных приговоров. А в ответ следственные органы прощают судей, попавшихся на правонарушениях, – поясняет бывший судья Мосгорсуда Ольга Кудешкина. – К тому же очень многие судьи – в прошлом работники прокуратуры и милиции».

ИВАН ПЕТРОВ.
© «
RBCdaily», 24.03.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Здесь судят Родину

Спецкор «КП» Дарья Асламова попыталась разобраться, почему россияне обращаются в Страсбургский суд с исками к своей собственной стране

Внимание! Страсбургский суд идет! Примерно с таким выражением лиц и рассматриваются дела против России. Загружается с сайта КП      «Каждая страна, как и каждая семья, несчастлива по-своему. Все как в «Анне Карениной». У каждой страны свой скелет в шкафу. А сколько их вываливается, когда русский шкаф открываешь!» – с такой мрачной сентенции начал беседу со мной русский судья Страсбургского суда по правам человека Анатолий Ковлер.
     На двери кабинета господина Ковлера табличка – «Соблюдайте Матросскую Тишину!». В Страсбургском суде и так тихо, как в склепе. Здесь нашли последний приют те самые скелеты, выпавшие из шкафов сорока шести стран, подписавших Конвенцию по правам человека. Сюда отправляются умирать трудной смертью те проблемы, которые не удалось разрешить на их исторической родине. Я представляла себе Страсбургский суд в куда более драматическом свете: в его коридорах должны толкаться плачущие люди со всей Европы, имеющие на руках необыкновенно запутанные дела и смертельные обиды. «А заявителям нет нужды сюда приезжать, – объяснила мне сотрудница пресс-службы суда Кристина Пенчева. – Все дела обычно рассматриваются в письменном виде – с помощью адвокатов или без. Очень редко случаются открытые слушания по громким знаковым делам».
     Россия в качестве главного поставщика жалоб – особый клиент Страсбургского суда. Только в прошлом году в суд поступило десять с половиной тысяч заявлений! «Специфика России прежде всего в количестве дел – 26% от общего числа жалоб, – заявил мне председатель Страсбургского суда господин Жан-Поль Коста. – А у нас всего один русский судья, который обязан участвовать в рассмотрении всех дел против России. Согласно Конвенции по правам человека каждую страну представляет один судья, как я, к примеру, один представляю Францию. Конечно, вашему судье помогает команда отличных русских юристов, но проблемы это не решает. Нам физически трудно управиться с вашими жалобами».
     – Однако русские дела все 46 судей любят разбирать, потому что они необычные, – замечает российский судья Анатолий Ковлер. – В каждом своя изюминка или чертовщинка. Что ни дело, то Достоевский или Лесков. На что люди жалуются? Да на все. На загубленную жизнь, на соседей, на то, что муж ушел к другой, на низкую зарплату, недостойную человека, на скотское обращение: вот, родителей во время войны в концлагере загубили, и государство должно нести ответственность за это. Все это отголоски человеческих трагедий. У нас немало дел, которые приходят по весне и ранней осени, когда обостряются определенные заболевания. Тем не менее за каждым делом стоит судьба человеческая. Язык не поворачивается назвать его абсурдным или нелепым. Мы к каждой жалобе относимся бережно и с каждым заявителем ведем переписку, даже заведомо зная, что жалоба его неприемлема (а таких у нас 90 процентов). Но многие пишут, просто чтобы отвести душу, а потом не отвечают на наши письма.

     – А на каком языке пишут граждане?
     – Первое письмо всегда можно написать на русском. Если дело серьезное, мы можем затребовать документы на английском или французском. Но откуда, к примеру, у деревенской бабушки средства на переводчика или адвоката? Если мы знаем, что заявитель – человек бедный, то позволяем переписываться на родном языке. Суд ведет переписку аж на 37 языках.

     – Что такое типичное русское дело? – спрашиваю я.
     – Самая массовая проблема – неисполнение судебных решений. Наши суды выносят прекрасные постановления по гражданским делам: о невыплате пенсий, социальных пособий, боевых – военнослужащим, о невыдаче квартир очередникам, инвалидам, участникам войны. Половина (!) судебных решений в России не исполняется, и, естественно, граждане жалуются нам. Вот, например, Матрена Федоровна Полупанова из города Нововоронеж 1908 года рождения. Четыре года ей не выплачивали задолженность по пенсии – 7346 рублей 50 копеек. Страсбургский суд постановил: выплатить эту сумму плюс 2400 евро морального ущерба. На момент вынесения постановления героической старушке исполнилось 98 лет! Она, слава богу, дожила.

«Я СКАЗАЛ, БУДЕТ СИДЕТЬ!»
Конверты с исками граждан России занимают в Страсбурге целую комнату. Загружается с сайта КП      Мы все в той или иной степени дети советского времени, воспитанные на четком представлении о наказании – «украл, выпил – в тюрьму» и жегловском «вор должен сидеть в тюрьме». А должен ли вор сидеть в тюрьме до суда, пока согласно презумпции невиновности он еще не вор, а честный человек? Должен ли человек, только подозреваемый в совершении преступления и не представляющий физической угрозы для общества, немедленно садиться за решетку? Для России, где количество заключенных приблизилось к цифрам советского периода (хотя территория и население сократились), все это вопросы отнюдь не философские. Российские суды выдают санкции на заключение под стражу даже чаще, чем это делали органы прокуратуры во времена СССР.
     – У нас сидит миллион человек! Представили цифру? – говорит судья Анатолий Ковлер. – Для сравнения: во Франции на 60 миллионов населения – 50 – 60 тысяч заключенных. Суды в России практически на 90 процентов удовлетворяют ходатайства следственных органов о применении в качестве меры пресечения исключительно ареста и содержания под стражей. Хотя Уголовно-процессуальный кодекс дает целый веер возможностей: подписка о невыезде, залог, поручительство.

     – С чем вы связываете такую страсть к крайней мере?
     – С автоматизмом мышления. Потому что десятилетиями вбивали в голову судьям, что тяжесть предъявленного (но еще не доказанного) обвинения, тяжесть возможного наказания, еще не вынесенного, автоматически переводит подозреваемого в разряд посаженных в СИЗО. Мы не против разумной изоляции на первых этапах следствия, но когда следствие завершено, когда адвокаты и обвиняемые в ожидании суда знакомятся с материалами дела, зачем держать человека в тюрьме? У нас был случай по «шпионскому» делу, когда заключенный был прикован ногой к столу и в таком вот виде знакомился с материалами следствия. После этого говорят, что в Европейском суде антироссийский синдром, что мы спим и во сне видим, как бы побольнее ударить Россию. Поймите: мы рассматриваем только те дела, которые к нам приходят. Мы их не придумываем.

ЧЕЧЕНСКИЙ УЗЕЛ: «НЕТ ТЕЛА, НО ЕСТЬ ДЕЛО»
     Самая «тяжелая» статья Конвенции по правам человека и самая дорогая по выплатам – статья вторая «Право на жизнь». Каждый год, выполняя постановления Страсбургского суда, Россия платит сотни тысяч евро родственникам людей, исчезнувших в Чечне и Ингушетии. Чеченский вопрос – не только самый болезненный с политической точки зрения, но и самый спорный с юридической.
     – Что касается «чеченских дел» в Страсбургском суде, я должен заметить как юрист: в этих делах не установлен факт смерти, – говорит заместитель министра юстиции России и Уполномоченный РФ при Страсбургском суде Георгий Матюшкин. – По всем фактам исчезновения граждан заведены уголовные дела, проводятся оперативные мероприятия. Дела расследуют, они не раскрыты. А Европейский суд сам себе создал юридическую презумпцию: коли человек пропал, значит, он умер, убит. С моей точки зрения, суд вышел за рамки своей компетенции.

     – И что вы на это скажете? – спросила я председателя Страсбургского суда господина Жан-Поля Коста. – Нет тела, значит, нет дела?
     – Я могу понять реакцию ваших властей, но я ее не разделяю. В действительности проблема исчезновения людей была впервые поднята не Европейским судом, а Межамериканским судом по правам человека. Вспомните семидесятые годы – Чили, Аргентину и даже Бразилию во времена гражданских войн и военных режимов, когда исчезли тысячи людей. Власти и армия после путча или государственного переворота говорили семьям то же самое: «Почему вы нам жалуетесь, что ваш муж или сын пропали? Может, они вообще уехали из Латинской Америки? Ищите их в Европе, США или Канаде. Мы не несем ответственности за их исчезновение. Где доказательства нашей причастности?» Межамериканский суд в Коста-Рике заявил: «Это неудовлетворительный ответ. Да, мы не можем вам предъявить трупы. Но объясните нам точные обстоятельства исчезновения людей и какие конкретные шаги вы предприняли, чтобы расследовать дело и установить истину». Мы в Страсбурге использовали этот опыт. Чечня – отнюдь не уникальный вопрос. Возьмите Турцию и курдов или Великобританию и Белфаст.
     Иногда Страсбургский суд отправляет специальную миссию, чтобы расследовать факты. Однажды меня послали с такой миссией в Анкару. Мы собирали свидетельства о деревне, уничтоженной турецкой армией. Погибли несколько десятков человек. Турецкая армия уверяла: это не наших рук дело, нас там не было. Единственный способ найти правду – выехать на место. Мы приехали в сожженную деревню и собрали показания свидетелей. Не могу забыть одну молодую женщину, сбежавшую в горы с шестимесячным ребенком на руках. Ее муж погиб, она прошла в горах двести километров с младенцем в страшные зимние холода, чтобы найти своих родителей. Я спросил ее: «Что случилось с ребенком?» Она ответила: «Он умер у меня на руках. Просто замерз».
     И Россия, и Турция в один голос твердят: «Как вы можете предъявлять нам обвинения, если у вас нет доказательств?» Мы отвечаем: как минимум продемонстрируйте нам, что вы провели серьезное расследование, а не говорите просто: человек исчез. Это как убийство без тела. Иногда российские власти заявляют нам: «Но чеченцы тоже виновны в грубейшем нарушении прав человека. Почему вы для баланса не рассматриваете преступления, совершенные чеченцами?» Простой ответ: они не могут быть обвиняемы нашим судом, у нас нет на это полномочий. Наш суд защищает людей против государства. Мы ведь не международный трибунал в Гааге.

СКОЛЬКО СТОИТ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ?
Это не фабрика роботов и не музей хай-тэка. Именно в этом здании авангардистской архитектуры и заседает евро-Фемида – Страсбургский суд. Загружается с сайта КП      Стоимость человеческой жизни на протяжении различных времен и широт – понятие далеко не безусловное: каждая эпоха оценивает ее по-разному. И можно ли вообще взвесить человеческую кровь и определить цену жизни? Российские юристы дружно отмели мой вопрос как циничный. Человеческая жизнь бесценна, и точка. Прейскуранта нет и быть не может. Следовательно, государство не должно выплачивать компенсацию родственникам человека, погибшего по вине государства. А есть ли официальный прайс-лист в Страсбургском суде?

     – Судя по последним постановлениям суда, чеченская жизнь стоит 30 – 35 тысяч евро, – замечаю я председателю Европейского суда господину Жан-Полю Коста.
     – Около того. Зависит от обстоятельств. Иногда мы присуждаем даже больше денег тому, кто выжил, но подвергся пыткам и остался инвалидом. Но недостаточно сказать государству: «Пожалуйста, заплатите». А вам в ответ: «Я продолжу платить и продолжу убивать».
     – Государство откупается большой суммой денег, и оно само в ужасе: компенсации все растут и растут, – говорит исполнительный директор правозащитного центра «Мемориал» Татьяна Касаткина. – Счет уже идет на миллионы евро в год.
     Только в 2007 году Россия выплатила 4,3 миллиона евро в год по решениям Страсбургского суда. «Во всех цивилизованных странах есть прейскурант компенсаций, если речь идет о серьезных преступлениях, – говорит лидер правозащитного движения «Сопротивление» Ольга Костина. – Только в России нет никакой закрепленной законом шкалы – все на усмотрение суда. Когда мы предлагаем создать фонд компенсаций, нам говорят: у государства нет денег. А в Страсбурге не накладнее выходит? А позору сколько! И выплаты будут расти и расти. Только за декабрь 2008 года Страсбург присудил России выплатить полмиллиона евро! Наше правосудие, как русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Потому что оно пострадавшему гражданину ничего не предлагает, кроме степени расправы над преступником. Хорошо, мы его посадим – на 5 лет, на 25, навсегда. А дальше что? Во всем мире, даже в бывшем соцлагере – в Болгарии и Чехии – существует шкала совокупной ответственности государства перед гражданином за то, что оно не оказалось рядом во время преступного нападения. В Германии государство немедленно выплачивает компенсацию, как только человек признается потерпевшим. Жертве не покрывают стоимость того, что произошло. Это моральная компенсация, сопряженная с материальной поддержкой, если человек пострадал. Своего рода извинение: да, мы тебя не уберегли, но мы рядом. Откуда деньги на выплаты? Из фондов, которые собирают конфискат с преступников, отчисления от преступлений. В Англии есть просто штраф-налог на любое правонарушение. Что бы вы ни натворили, с вас автоматом снимают небольшую сумму, а в итоге набирается много.
     Во всем мире государство даже хоронит за свой счет, если ты жертва преступления, платит пенсию, если ты остался инвалидом. Но все это, извините за цинизм, в обмен на сотрудничество с государством по поимке преступника. Там делают все, чтобы потерпевший заявил в полицию. А, по нашим опросам, в России 62 процента потерпевших никуда не обращаются, потому что хуже будет: хамить будут, издеваться, преступники начнут угрожать. Наша система сама себя за хвост кусает, по кругу бегает. Она обходится без заявителя, без свидетеля, без защиты свидетеля. Отсюда подложные свидетели берутся и шьют липовые дела, потому что реальных нет. Никто не хочет связываться.
     Другой важный момент: у нас нет механизма изъятия денег у преступника. Вот вам пример. Под Оренбургом три подонка напали на девочку 19 лет. Изнасиловали. Поскольку одного из них девочка знала, ее решили убить. Перерезали ей горло и бросили умирать, но она чудом выжила. Всех подонков поймали, всем дали чудовищные сроки. У девочки дыра в горле, куда вставлена трубка, она не может говорить. Каждое утро она эту трубку видит в зеркале. Зимой ей нельзя выходить на улицу, чтобы горло не заморозить. Ей срочно нужна дорогая операция. Суд присудил девочке 500 тысяч рублей, из которых она ни копейки не получила. Человек не должен проходить эти круги ада. Нельзя давать жертве в качестве компенсации только расправу над преступником. Нельзя культивировать ненависть жертвы: мы сейчас этого подонка поймаем, посадим, а в зоне ему куда надо черешок от лопаты вставят. Ничего, кроме агрессии, в обществе это не вызывает.

КОГДА У СУДА ЛОПАЕТСЯ ТЕРПЕНИЕ
     Имя скромного «чернобыльца» Анатолия Бурдова из Ростовской области знает весь Европейский суд. Инвалид, потерявший здоровье при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, жаловался на невыплату ему денежных пособий. Российские суды исправно принимали решения в его пользу, но чиновники заявляли: денег в бюджете нет и не будет. Гражданин Бурдов подал жалобу в Страсбург и в 2002 году стал первым россиянином, выигравшим дело против России. Деньги не только Бурдову, но и остальным «чернобыльцам» государство немедленно выплатило. Через несколько лет инвалиду снова пришлось подать в суд на Россию с жалобой на новые задолженности. Дело «Бурдов-2», раздражающе простое и ясное, как свечка, довело Европейский суд до белого каления. В начале 2009 года Страсбург принял так называемое пилотное постановление, первое в отношении РФ. Нашему государству дается шесть месяцев на принятие мер по устранению «системной проблемы»: длительному неисполнению решений российских судов. «Мы тут задыхаемся, – говорит российский судья Анатолий Ковлер. – Иногда мы рассматриваем невыплаты в полторы тысячи рублей пенсии, которые в суде вырвали наши пенсионеры и годами не могут получить. Что это – задача для Европейского суда вести переписку и томить несчастного заявителя 5 – 6 лет?! Год назад в Думу был направлен законопроект об ответственности за неисполнение судебных решений, на который практически все ведомства дали отрицательное заключение. И нетрудно догадаться, кто сказал «нет» в первую очередь: Министерство финансов. Мол, денег нет. Получается, что платить штрафы, наложенные Страсбургом, дешевле, даже если счет пошел на миллионы. Еще один момент: можно арестовать имущество у меня или у вас, но не дай бог сделать это у государства, у бюджетной организации – пенсионного или социального фонда. Бюджет – священная корова, ее нельзя трогать».

МОЖЕТ ЛИ СТРАСБУРГ ОБАНКРОТИТЬ РОССИЮ?
     Теоретически – да. Только дело «ЮКОСа», принятое к рассмотрению Европейским судом в этом году, может пробить катастрофическую брешь в российском бюджете (истец требует 34 миллиарда долларов). «А что, если какая-нибудь страна откажется платить штраф?» Мой вопрос поверг в тихий шок добропорядочных юристов из Департамента исполнения решений суда, словно я поставила под сомнение неопровержимый кодекс ценностей. Как если бы я заявила, что не надо чистить зубы по утрам или мыть руки перед едой. «Ответ простой: если суд присудил определенную сумму денег, страна должна платить, – заявила мне глава департамента Женевьева Мэйер. – И суд устанавливает крайний срок. Если страна не заплатит вовремя, начнут капать проценты». «Нет возможности обойти это. Такого никогда не случалось, – говорит директор мониторинга Христос Якомупулос. – Дело не будет закрыто, пока необходимая сумма с процентами не будет уплачена. Страна участвует в Совете Европы и в Европейской конвенции по собственной воле. Мы, конечно, международный закон, а не международная полиция. Мы не можем посадить страну в тюрьму. Но это ее политический выбор. Или она в игре, или вне игры».
     – Когда частная компания выступает против государства, выплаты могут быть колоссальными, – говорит председатель Страсбургского суда Жан-Поль Коста. – Как в деле 1996 года – греческая нефтеперерабатывающая компания против Греции. Суд присудил выплатить 30 миллионов долларов. Греция заявила Комитету министров: а денег у нас нет. У вас есть выбор, ответил комитет: или вы сократите бюджетные расходы, или повысите налоги, или увеличите дефицит бюджета, но в любом случае вы должны заплатить. Это стало политическим скандалом на национальном уровне. Перепалка тянулась год или два, но в конце концов Греция заплатила.

КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА
     Зачем нам Страсбургский суд?
     С этим вопросом мы обратились к адвокату Павлу Астахову. Вот что он ответил:
     – Европейский суд по правам человека абсолютно нужен. Кроме высших национальных судебных инстанций, должна быть международная контрольная инстанция, которая сравнивает деятельность государства со стандартами международными.
     Раз уж мы вступили в Европейскую конвенцию, отказываться от прав и свобод, дарованных ею, означало бы сделать шаг назад.
     Другой вопрос – почему так много жалоб из России и на Россию? Вот что волнует государство. Оно отвечает в международном суде за действие своей судебной системы. Надо добиваться эффективности судов внутри страны, тогда не придется краснеть на европейской арене. Каждый судья должен понимать, что перспектива рассмотрения его ошибок и недочетов – это ответственность государства. Чтобы уменьшить число недовольных, Верховный суд РФ должен предложить самые серьезные усилия. Например, как это сделано в Италии. Там в свое время был принят закон, который позволяет пересматривать решение суда, на которое жалуются граждане внутри страны. Если бы Верховный суд занялся у нас такой проблемой, тогда бы и число жалоб уменьшилось, и государству не пришлось бы краснеть, и граждане чувствовали бы себя защищенными внутри страны.

Дарья АСЛАМОВА.
© «
гггггг», 25.03.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

НеУДОвлетворенные

Суды все чаще отказывают заключенным в условно-досрочном освобождении

     За последние годы почти вдвое уменьшилась доля заключенных, освобождаемых из колоний условно-досрочно. На днях группа правозащитных организаций представила доклад о соблюдении законодательства об УДО. Правозащитники утверждают, что сейчас УДО носит формальный характер: в большинстве случаев осужденных отпускают лишь на несколько месяцев раньше срока. Предложено также вернуться к опыту ГУЛАГа, когда срок заключения могли снизить за ударный труд.
     В 1990-е годы по УДО освобождалось до 96% заключенных, сейчас – немногим более 50%. «Все большее количество людей, соответствующих предусмотренным в законе критериям, получают отказ», – говорит председатель комитета «За гражданские права» Андрей Бабушкин. По его словам, даже большинство освобожденных условно-досрочно выходят на волю лишь за несколько месяцев до конца срока их заключения. «В последние годы УДО приняло формальный характер», – утверждает правозащитник Бабушкин.
     В большинстве отказов судьи ссылаются, что «преступник недостаточно исправился». Имеется в виду, что заключенный получал взыскания либо у него отсутствуют поощрения. Андрей Бабушкин считает, что полученные в начале срока взыскания вообще учитываться не должны: «В колонию попадают не прекрасные люди, а преступники, и процесс исправления идет по нарастающей. Отказывать в УДО со ссылкой на нарушения в первые месяцы заключения – непонимание всей системы УДО».
     Нередко отказы вовсе никак не мотивированы. Секретарь Общественной наблюдательной комиссии Московской области по контролю за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания Любовь Кравцова рассказывает, что однажды судья отказал в УДО под предлогом, что «у заключенного очень сложный характер». Адвокат Алексей Бинецкий поясняет «НИ», что путь к условно-досрочному освобождению лежит через взятку: «По своей 30-летней адвокатской практике я знаю, что УДО легко можно купить, заполучив, например, медицинские документы об инвалидности. То есть у кого есть финансовые возможности, находятся в более выгодном положении».
     В результате заключенные сами отказываются подавать прошения об УДО. По данным Управления ФСИН по Московской области, в 2007 году прошения подали 60% из тех, кто мог выйти по УДО, а 2008 году – уже менее 50%. Претендовать на УДО могут отбывшие от одной трети до двух третей срока (в зависимости от тяжести преступлений), а также не совершившие злостных нарушений порядка колонии за последние три года. Всего в российских тюрьмах и колониях находятся 887 тыс. человек. Еще 558 тыс. человек приговорены к наказаниям, не связанным с лишением свободы.
     Еще один повод удерживать заключенных в колониях – желание обеспечить муниципалитеты бесплатной рабочей силой. В Комитете «За гражданские права» утверждают, что особенно много отказов фиксируется в колониях-поселениях, таких, как расположенная в подмосковном Зеленограде. Там заключенных активно используют на предприятиях ЖКХ. «Существует коррупционный сговор между судьями, руководителями колоний и местными органами власти», – утверждает президент Ассоциации гуманизации правоприменительных органов Валерий Габисов. В пресс-службе Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России «НИ» сообщили, что статистикой по отказам в УДО не располагают и переадресовали в Мосгорсуд. В Мосгорсуде, в свою очередь, сослались на то, что статистика по отказам в УДО носит закрытый характер.
     Количество условно-досрочно освобожденных также сокращается из-за того, что кризис лишил большинство заключенных работы, а претендовать на УДО могут только те, кто выплатил материальный ущерб пострадавшим. «В тюрьмах не работают 80-90% заключенных, а те, кто работают, получают по 3-5 тысяч рублей в месяц, большую часть которых тратят на свое содержание. Даже если долг 100-200 тысяч рублей, представьте, сколько они будут его выплачивать!» – отмечает в беседе с «НИ» адвокат Александр Арутюнов.
     Правозащитники призывают изменить порядок предоставления УДО. В частности, предлагается разделить условное и досрочное освобождение и выпускать досрочно тех, кто исправился, а условно – тех, кто нуждается в контроле, но может больше не находиться в тюрьме. Андрей Бабушкин рекомендует вернуться к опыту ГУЛАГа, когда за ударный труд и примерное поведение отбытый срок наказания засчитывался за больший, например, девять месяцев за 11. «Такое гарантированное поощрение стимулировало бы правопослушное поведение человека с момента его заключения», – полагает г-н Бабушкин. Предложения уже направлены президенту и министру юстиции.

АЛЕСЯ ЛОНСКАЯ, ЮЛИЯ ЗИНОВЬЕВА.
© «
Новые Известия», 25.03.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Мантия за лояльность

Судей перестанут увольнять без объяснения причин

Теперь уходящий в отставку служитель Фемиды будет знать, чем он не понравился коллегам. Фото: ВЛАДИМИР МАШАТИН. Загружается с сайта НИ      Во вторник Конституционный суд России обязал отечественную Фемиду более тщательно искать ответ на извечный вопрос «А судьи кто?». Теперь квалификационные коллегии будут обязаны объяснять, почему они отказали тому или иному соискателю мантии и молотка. Правозащитники отмечают, что при назначении судей главную роль играет их лояльность начальству, а не заслуги и характеристики, а неудобных людей под любым предлогом «выдавливают».
     Поводом для вчерашнего решения КС стала жалоба бывшего судьи арбитражного суда Республики Коми Владимира Рагозина. Еще в 2003 году этот юрист был назначен на должность судьи с испытательным сроком. Спустя три года г-н Рагозин попросил квалификационную коллегию переназначить его уже на постоянной основе. Свои обязанности арбитражный судья все три года выполнял добросовестно, взысканий не имел и потому считал, что переназначение будет пустой формальностью. Оказалось, что нет.
     Коллегия честно отметила заслуги г-на Рагозина на судейском поприще, охарактеризовав его как грамотного и добросовестного судью. Но отличные характеристики не помешали коллегии отказать ему в переназначении без объяснения причин. Уволенный служитель Фемиды в итоге дошел до Конституционного суда, который вчера встал на его защиту. «Отказ в рекомендации на должность судьи должен основываться на объективных обстоятельствах, отрицательное заключение не может быть необоснованным», – зачитал вчера постановление судья КС Николай Бондарь. При этом он отметил, что законами «Об органах судейского сообщества» и «О статусе судей» закреплено право уволенного обжаловать решение коллег в вышестоящей инстанции. Но если причины отказа не указаны, то эта самая инстанция оказывается в затруднительном положении. Как понять, был ли уволенный нарушителем или просто не понравился коллегам? «В решении коллегий должны быть указаны причины и основания, которые потом могут быть проверены судом», – постановил вчера КС РФ.
     Теперь региональной квалификационной коллегии судей придется повторно рассмотреть дело г-на Рагозина. При этом ей следует либо найти веские причины для увольнения соискателя, либо взять его на работу, тем более что в Арбитражном суде Республики Коми имеются вакантные места. Всего же, по данным КС, в среднем в России в положении Владимира Рагозина оказываются около 90 его коллег.
     Это уже не первый случай, когда конституционным судьям пришлось вмешаться в кадровые дела. Не далее как месяц назад КС рассматривал жалобы сразу пяти судей, чьи полномочия были прекращены по решениям квалификационных коллегий. Дело в том, что вышеупомянутые законы говорят о том, что судью можно уволить «за дисциплинарный проступок, нарушение кодекса судейской этики или в связи с ненадлежащим исполнением обязанностей». Но понятие дисциплинарного проступка в законах не уточняется, вот и выгоняют неугодных судейских за любую оплошность. КС РФ лишил квалификационные коллегии права увольнять, уточнив, что подобное решение может принять лишь вышестоящий суд. Более того, Госдуме настоятельно рекомендовано принять закон о создании специальных дисциплинарных судов, которые и будут вершить судьбы своих проштрафившихся коллег.
     Исполнительный директор движения «За права человека» Лев Пономарев поддерживает постановление КС, но считает, что оно не решит всех проблем. «У нас налицо кризис судебной системы, и в первую очередь это касается кадрового состава», – сказал «НИ» правозащитник. По его словам, при назначении судей коллегии в первую очередь руководствуются тем, насколько послушен и лоялен руководству кандидат. При этом «неудобные» под любым предлогом «выдавливаются» из судебной системы. «К нам в движение обращались не менее десяти судей, которых уволили под надуманными предлогами», – сообщил г-н Пономарев. Он напомнил, что в свое время была благая идея направлять в квалификационные коллегии представителей общественности. Были даже выделены квоты. «Но выяснилось, что в реальности это сделать невозможно, – делится опытом правозащитник. – Например, мне так и не удалось выдвинуть в Московскую и Верховную квалификационные коллегии уважаемых и высококвалифицированных юристов от нашего движения. Очень сложная бюрократическая процедура».

ВЛАДЛЕН МАКСИМОВ.
© «
Новые Известия», 25.03.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

В тюрьму успеется

Верховный суд решил изменить порочную практику почти поголовной посадки подозреваемых до суда

     Верховный суд решил ограничить число арестов в стране. Впервые будут разработаны четкие правила, когда человека надо брать, а когда – отпускать.
     Людям в мантиях предписано шире применять альтернативу: домашний арест, залог, подписку о невыезде. Подсудимый, если это возможно, должен дышать воздухом свободы. Как минимум – до приговора.
     Сегодня, когда правоохранительные органы просят у суда кого-то отправить в казенный дом, у гражданина мало шансов остаться на свободе. Как сообщили «РГ» в Судебном департаменте при Верховном суде, в прошлом году суды удовлетворяли девять из десяти ходатайств об аресте. Всего же было взято под стражу более двухсот тысяч человек. А продлевали срок под стражей судьи и вовсе в 98 процентах случаев. То есть если уж арестовали, то жди приговора на нарах. Вот так и пополняется тюремное население России, которое сегодня уже выросло до 900 тысяч человек.
     Чтобы у судей не возникало лишний раз соблазна заключить под стражу гражданина, который никуда не убежит и ничем помешать следствию не может, Верховный суд сейчас разрабатывает четкие правила ареста. Специальное постановление подробно распишет, когда гражданина просто необходимо взять под стражу, когда достаточно отпустить под подписку о невыезде или взять под домашний арест. Люди в мантиях будут поставлены в жесткие рамки. Эксперты надеются, что это кардинально смягчит нашу судебную практику.
     – Сейчас готовится постановление пленума Верховного суда, которое обобщит судебную практику по избранию меры пресечения, – сообщил «РГ» пресс-секретарь Верховного суда РФ Павел Одинцов. – В документе будут изложены объяснения, в каких случаях следует использовать меру пресечения в виде ареста, а в каких нет. Судьям будут предложены четкие критерии для применения различных мер пресечения.
     Отдельно высшая судебная инстанция пропишет случаи, когда человека можно оставить на свободе за деньги. То есть отпустить под залог. Подобная мера у нас пока применяется редко, хотя глава Верховного суда России Вячеслав Лебедев не раз призывал людей в мантиях чаще назначать залог обвиняемым и подсудимым. Это вполне цивилизованная норма, и не надо стесняться ее применять.
     Верховный суд разработает рекомендации, в том числе и по суммам залога. Единых тарифов, конечно, не будет. Сумма, с одной стороны, должна быть ощутимой для человека, чтобы не так-то легко он мог с ней расстаться. С другой стороны, нельзя назначать неподъемные суммы, тогда залог потеряет смысл. Как найти золотую в самом прямом смысле слова середину, постараются объяснить специалисты.
     По действующему Уголовно-процессуальному кодексу РФ любая мера пресечения в отношении подозреваемого должна применяться в исключительных случаях. Это важно. Даже если речь идет о банальной, казалось бы, подписке о невыезде, следствие все равно должно четко обосновать, почему ему необходима эта бумага. А для ареста человека правоохранительные органы должны доказать, что он может скрыться или надавить на свидетелей. Возьмут под стражу и того гражданина, чья личность не установлена.
     Но в следственных изоляторах сегодня сидят вовсе не бездомные и безымянные. Около 80 тысяч граждан каждый год отпускают в зале суда по разным причинам. Кого-то (меньшинство) оправдывают. Кому-то дают условный срок или другие наказания, не связанные с тюрьмой. Может, вообще не стоило бросать в камеру таких граждан?
     – Сегодня нередко арестовывают по подозрению в малозначительных преступлениях, – пояснили корреспонденту «РГ» в Федеральной службе исполнения наказаний. – По закону, если обвиняемому инкриминируется статья с санкцией не свыше двух лет, его можно арестовать только в исключительных случаях. Тем не менее исключение становится чуть ли не правилом. Арестантов такой категории в следственных изоляторах несколько тысяч человек.
     За решетку попадали люди по обвинению, скажем, в хищении металлического бачка. Или за кражу костылей на железной дороге. Или за воровство пятисот рублей у соседа по общежитию.
     – Сегодня мы наблюдаем еще одну тенденцию: в следственных изоляторах много молодых людей, которых обвиняют в хищении сотовых телефонов, – рассказывают в тюремном ведомстве. – Часто на преступление они пошли по глупости, либо напившись, либо под влиянием каких-то дворовых авторитетов, либо еще почему-то. Подошел, попросил – дай позвонить, и убежал. Таких надо брать под контроль на свободе, воспитывать дома, в школе, чтобы милиция за ними присматривала. Но тюрьма сделает их только хуже.
     Почему же люди в мантиях продолжают санкционировать аресты даже в таких сомнительных случаях? Многие юристы утверждают, что судьи по сути оказались между двух огней. Нет четких критериев, по которым можно обосновать, скажем, что подозреваемый может скрыться. Допустим, у человека есть загранпаспорт, теоретически он в любой момент может уехать за границу. Стоит такого арестовывать? Или обвиняемый – мастер спорта по боксу. Значит ли это автоматически, что он может надавить на свидетелей?
     Получается, если судья не удовлетворит ходатайство об аресте, его обвинят в корысти. Ведь бывают случаи, когда суд отказывался арестовывать человека, а тот во время процесса совершал новое преступление. С другой стороны, в излишних арестах тоже винят судей.
     Поэтому Верховный суд решил разложить, что называется, по полочкам критерии назначения ареста и других мер пресечения. Как и все документы высшей судебной инстанции, они будут обязательны для судей.

Владислав Куликов.
© «
Российская газета», 25.03.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Маневры вокруг Страсбурга

Выборные страсти

     До конца текущей недели юристами КПРФ будет направлена дополнительная жалоба в Европейский суд по правам человека, касающаяся грубых нарушений действующего законодательства, допущенных избирательными комиссиями при организации и проведении выборов депутатов Государственной думы РФ 5-го созыва в Республике Мордовия.
     Напомню читателям «Советской России», что сразу после окончания выборов Рескомом КПРФ была подана жалоба в Верховный суд Республики Мордовия с требованием их отмены в связи с многочисленными нарушениями, зафиксированными наблюдателями от КПРФ.
     Так, представителями оппозиции были составлены многочисленные акты, подтверждающие, по их мнению, факты нарушения тайны голосования, насильственного удаления с избирательных участков членов комиссий и наблюдателей от КПРФ, незаконную агитацию в пользу «партии власти» и т.д.
     Кроме того, на многих избирательных участках ими был зафиксирован факт использования левых бюллетеней. В результате чего на отдельных участках при подсчете голосов «Единая Россия» получила более 100% голосов. Эти бюллетени отличались от официальных даже по внешнему виду. Однако на предъявленные по этому поводу претензии ЦИК Мордовии так и не дал вразумительного ответа.
     К сожалению, ни Верховный суд Мордовии, ни Верховный суд России уже традиционно никак не отреагировали на предъявленные юристами КПРФ документы.
     В связи с чем по поручению Президиума ЦК КПРФ была подготовлена и направлена жалоба в Страсбург.
     При этом необходимо отметить, что по сравнению с 2003 годом Европейский суд чрезвычайно оперативно отреагировал на жалобу КПРФ и уже в декабре прошлого года признал ее приемлемой и попросил нас представить дополнительную жалобу и все имеющиеся у юристов КПРФ доказательства.
     Эта новость буквально взорвала российское избирательное поле, а также вызвала настоящую истерику в администрации президента и в рядах «единороссов», хорошо понимающих, как будет выглядеть Россия в глазах европейской общественности, если Европейский суд обнародует представленные нами доказательства о том беспределе, который творился на выборах в Республике Мордовия.
     В связи с чем кремлевские кукловоды не нашли ничего лучшего, как начать жесткое давление на КПРФ и ее лидера Г.А.Зюганова с целью добиться отзыва иска. Так, в целом ряде «независимых» СМИ: «Ведомости», «Независимая газета», «Твой день» и т.д. – был опубликован ряд заказных, по моему мнению, статей, повествующих читателям о якобы имеющемся сговоре лидера КПРФ с «партией власти», а также получением им ряда привилегий...
     Однако этого им оказалось мало, в связи с чем ими была предпринята и попытка силового давления через депутатскую Комиссию Государственной думы РФ по этике на самого Г.А.Зюганова, которая начала разбирательство «поведения лидера КПРФ в Брянске», где он якобы был организатором незаконного митинга.
     При этом «этикетчики» полностью игнорируют тот факт, что никакого митинга не было, а была встреча депутата Государственной думы РФ Г.А. Зюганова со своими избирателями, сорвать которую и пыталась «партия власти», закрыв помещение заводского клуба.
     Но обращать внимание на такие «мелочи» Комиссия по этике, на 90% состоящая из «единороссов», как видно из ее заседания, не собирается, ведь команда начать травлю лидера КПРФ уже поступила. Однако, думаю, что ее организаторы явно просчитались. Ничего у них не выйдет. КПРФ иск из Страсбурга не отзовет, так как для нее ситуация с мордовскими выборами имеет принципиальное значение. Ведь решить этот спор можно только путем их отмены.

В.Г. СОЛОВЬЁВ,
руководитель Юридической службы ЦК КПРФ.

© «
Советская Россия», 26.03.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Евросуд счел арест лимоновца слишком долгим

Осужденному нацболу присудили €3 тыс.

Загружается с сайта Ъ      Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить €3 тыс. осужденному за хулиганство активисту запрещенной Национал-большевистской партии (НБП) Дмитрию Елизарову. Суд посчитал, что следственные органы необоснованно содержали истца в СИЗО полтора года.
     Инцидент, который привел к осуждению Дмитрия Елизарова, произошел 13 апреля 2006 года во дворе столичного Таганского суда. Там рассматривалась жалоба еще не запрещенной в то время Национал-большевистской партии к Федеральной регистрационной службе. Нацболы опротестовывали отказ регистрировать НБП. Когда лидер партии Эдуард Лимонов, выйдя из своей машины, направился на судебное заседание, несколько молодых людей закидали его яйцами. Между кидавшими яйца и нацболами завязалась потасовка, которая закончилась тем, что лимоновцы схватили нескольких оппонентов и передали их милиционерам.
     Была проведена проверка, по итогам которой было возбуждено уголовное дело, и в его рамках следствие предъявило семерым лимоновцам, в том числе Дмитрию Елизарову, обвинения в хулиганстве. По решению Тверского суда все они были арестованы, а 24 марта прошлого года этот же суд признал их виновными и приговорил к небольшим срокам лишения свободы. В частности, нацбол Елизаров получил 1,5 года колонии. После вынесения приговора защитники трех осужденных обратились в Европейский суд по правам человека, где всем поданным искам был присвоен приоритетный характер, что очень редко встречается в практике Евросуда.
     Вчера стало известно, что Евросуд, рассмотрев иск господина Елизарова, принял решение в его пользу. Суд признал, что следствие без достаточных оснований продлевало сроки содержания истца в СИЗО, нарушив тем самым 5-ю статью Европейской конвенции по правам человека, гарантирующую право на свободу и личную неприкосновенность. Евросуд обязал Россию выплатить нацболу компенсацию в размере €3 тыс. Адвокат истца Дмитрий Аграновский отметил, что, «конечно, рад победе». Но при этом защитник отметил: «Лучшей наградой для меня было бы, если бы решения Европейского суда не воспринимались нашими правоохранительными органами с зубовным скрежетом, а, напротив, легли бы в основу их повседневной практики». Отметим, ранее Евросуд по тем же основаниям удовлетворил жалобы двух сообщников Дмитрия Елизарова – Романа Попкова и Алексея Макарова. Обоим было присуждено по €5 тыс.

Владислав Ъ-Трифонов.
© «
КоммерсантЪ», 27.03.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Приют для присяжных

Разработан проект особых гостиниц для судей из народа

     Судебный департамент при Верховном суде России настаивает на постройке гостиниц для присяжных заседателей, в которых бы они жили в течение всего процесса. Об этом вчера сообщил генеральный директор этого департамента Александр Гусев.
     Таким образом, считает чиновник, удастся обеспечить безопасность судей из народа. Гусев добавил, что строительство гостиницы обойдется государству дешевле, чем другие методы охраны присяжных.
     В Судебном департаменте уже разработан проект таких гостиниц. Гусев назвал этот вопрос очень деликатным.
     – Получается некое ограничение свободы человека, – признал руководитель судебного департамента. – Мы попробуем убедить правительство и министерство финансов в необходимости проведения этого эксперимента. Необходимо включить строительство таких зданий в госпрограммы, и тогда будут выделены деньги. Это надо сделать в первую очередь в Москве.
     По закону коллегия заседателей формируется из жителей того региона, в суде которого рассматривается уголовное дело. И это может стать причиной нежелания потенциальных присяжных идти на добровольное заточение вблизи от собственного дома. Тем более что судебные процессы зачастую длятся несколько месяцев.
     По мнению председателя Кассационной коллегии Верховного суда РФ Алексея Шурыгина, строительство спецгостиниц будет способствовать защите присяжных от воздействия заинтересованных лиц.
     Как защитить присяжного от давления – это в самом деле вопрос. Вот он вышел на улицу после заседания, идет домой, а его подкараулили заинтересованные лица, поговорили. Причем такой соблазн может возникнуть и у стороны обвинения, и у стороны защиты.
     В Мосгорсуде встречают присяжных возле метро и доставляют их прямо к зданию суда и обратно к «подземке» на специальном автобусе. По мнению председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой, этого недостаточно, чтобы обеспечить полную изоляцию от возможного влияния со стороны на заседателей. Например, в Америке, по словам Егоровой, для присяжных построены специальные гостиницы, где они живут на протяжении всего процесса вплоть до вынесения вердикта, что позволяет ограничить их контакты с посторонними, в том числе и с прессой.
     Для начала такого эксперимента у нас необходимо принять поправки в Уголовно-процессуальный кодекс. Появления первой гостиницы для присяжных при Мосгорсуде можно ожидать в ближайшие два-три года. Согласны с предложением построить гостиницы для присяжных и в Генпрокуратуре.

Владимир Федосенко.
© «
Российская газета», 02.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Скандал под мантией

После громкой отставки VIP-судьи ее место выставили на конкурс

     Недолго пустовало место главы Федерального арбитражного суда Московского округа, которое освободилось после громкого скандала в высоких судейских сферах. Кресло и мантия выставлены на конкурс, и есть уже первый кандидат.
     Должность стала вакантной после того, как Высшая квалификационная коллегия судей лишила судейского статуса предыдущего председателя суда – Людмилу Майкову. Она возглавляла Федеральный арбитражный суд Московского округа с момента его создания в 1995 году. Но была привлечена к ответственности по инициативе главы Высшего арбитражного суда Антона Иванова за нарушение судейской этики – получение квартир с помощью правительства Москвы. Сейчас Людмила Майкова подала жалобу на это решение в Верховный суд.
     До рассмотрения жалобы по существу Людмила Майкова просила Верховный суд принять обеспечительные меры и приостановить действие решения квалификационной коллегии. То есть пока сохранить за ней кресло хотя бы на ближайшие десять дней. Однако Высшая квалификационная коллегия судей уже объявила о начале приема документов на замещение вакантной должности председателя арбитража. Срок приема документов – до 10 апреля. Как поясняют юристы, практика приостановления решений квалификационных коллегий судей отсутствует. Людмиле Майковой не удалось создать прецедент.
     Пока первый и единственный кандидат – первый зампред арбитражного суда Москвы Валерия Адамова. Она окончила в 1987 году юридический факультет Ленинградского государственного университета. Работала на высоких должностях в банках и крупных компаниях. На свой нынешний пост Адамова была назначена указом президента от 31 января 2006 года, а 23 марта 2009 года переназначена на шестилетний срок. Теперь она подала документы на конкурс.
     Кроме того, вчера Совет Федерации назначил нового судью Высшего арбитражного суда. Мантию получил Олег Шилохвост, занимавший до этого пост начальника отдела Исследовательского центра частного права при президенте РФ.
     На предыдущей работе доктор юридических наук Олег Шилохвост занимался научной экспертизой законопроектов. Теперь же будет толковать уже принятые законы.
     – Его кандидатура полностью отвечает требованиям, предъявляемым Конституцией РФ и Законом «О статусе судей в РФ» к судьям Высшего арбитражного суда, – сказал полпред президента в Совете Федерации Александр Котенков.

Досье «РГ»
     Федеральный арбитражный суд Московского округа – суд кассационной инстанции, рассматривает жалобы на решения арбитражных судов Москвы и Московской области. Постановления кассационных судов являются для большинства дел окончательными.

Петр Орлов.
© «
Российская газета», 03.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Судья Гусева возвращается на работу

Об этом должны знать все судьи России: Верховный суд подтвердил их право на независимость

Загружается с сайта НоГа      Верховный суд России защитил право всех судей России на профессиональную независимость. Произошло это важнейшее событие 2 апреля в ходе негромкого судебного заседания при полном отсутствии публики на четвертом этаже Верховного суда.
     Кассационная коллегия Верховного суда РФ восстановила в должности судью Елену Гусеву, лишенную этого статуса квалификационной коллегией Волгоградской области.
     Конфликт Гусевой с руководством Центрального районного суда г. Волгограда мы описали в статье «Я федеральный судья, а не продавщица» (№ 95 от 22 декабря прошлого года). Она отказалась исполнять распоряжение председателя крупнейшего в Волгограде районного суда Игоря Пучкина о новом порядке работы с делами. Председатель издал распоряжение, в котором обязывал судей ежевечерне докладывать ему о состянии дел, находящихся в производстве «до рассмотрения материалов по существу». Причем дела, «где сторонами выступают органы государственной власти и должностные лица», должны были обсуждаться в обязательном порядке.
     Также он ввел утренние оперативки, где судьи отчитывались перед всем аппаратом. Гусева – единственная из многочисленного корпуса коллег – пошла на конфликт. Напомню, что независимость судей конституционное, а значит – важнейшее условие существования системы. «Закон о статусе судей Российской Федерации» гласит: «Судья не обязан давать каких-либо объяснений по существу рассмотренных или находящихся в производстве дел, а также предоставлять их кому бы то ни было для ознакомления».
     Описывая долгий конфликт фрагментарно, все же необходимо вспомнить, что год назад Игорь Пучкин, уличенный главой Следственного комитета России Александром Бастрыкиным в давлении на другого слугу закона, лишился звания председателя, но остался федеральным судьей. А знамя борьбы с «излишне самостоятельной» Гусевой подхватили его бывшие заместители. Сначала Галина Мун, а затем Дмитрий Алтухов. И как итог долгой травли в октябре прошлого года квалификационная коллегия судей досрочно приостановила полномочия судьи Гусевой, найдя в ее поведении «ошибочное понимание принципа независимости».
     В ожидании этого процесса я провела с Еленой Валерьевной почти весь четверг – тяжелый «кассационный» день в Верховном суде. Большего было и не нужно, чтобы убедиться, какими на самом деле беззащитными могут оказаться эти люди, привыкшие вершить судьбы других. Елена Валерьевна, вжималась в кожаный диванчик у зала заседаний, считала, хватит ли у нее денег на еще одну поездку в Москву, если слушания вдруг перенесут, и с большой грустью рассказывала, как отворачивались от нее коллеги. Только один из них позвонил, чтобы спросить, как ее дела.
     Сейчас можно говорить: она почти потеряла веру в справедливый исход. «Наверняка уже все определено, – почти шепотом сказала она. – Интерес ко мне потеряли даже телевизионщики. Обещали прийти, но, наверное, решили, что дело безнадежно».
     В зале судебных заседаний слушателей не оказалось. И вот это обстоятельство мне особенно интересно. Неужели не ясно, что этот процесс куда важнее каких-нибудь звездных разводов или раздела олигархического имущества?
     Зато председательствующим по делу выступил лично глава кассационной коллегии Верховного суда Александр Федин, хотя не обязан был этого делать. Тоже факт для оценок.
     …Судьи терпеливо выслушали обе стороны. За последние четыре месяца новых аргументов в свою защиту Елена Гусева не нашла. А вот у главы квалификационной коллегии Волгограда Ирины Поволоцкой появилась новая претензия. По ее мнению, Гусева через СМИ пыталась оказать давление на суд, распространяя ложные сведения о волгоградских судах.
     Выслушав этот довод, судья Федин только улыбнулся и попросил Ирину Анатольевну прояснить другое обстоятельство по делу. Почему квалификационная коллегия судей города Волгограда, спросил он, лишила статуса Гусеву, а Игорю Пучкину и его заместителю Дмитрию Алтухову (которые все так же работают в Центральном суде) не вынесла даже выговора за подобные директивы? На этот вопрос глава волгоградской квалификационной коллегии не нашлась, что ответить…
     Спустя 10 минут судья Галина Манохина огласила вердикт: отменить решение квалификационной коллегии города Волгограда о лишении Елены Гусевой статуса федерального судьи.
     Федеральный судья Гусева, которая минуту назад была просто гражданкой Гусевой, разрыдалась…
     Зато из Верховного суда она вылетела как на крыльях. Она возвращается домой, а также на работу. Хочется ей напомнить, что там, в Волгограде, все же нашелся коллега, который позвонил, чтобы спросить, как дела. Ответьте ему.
     P.S. Что важно в этом деле? До сих пор широко известны были только два московских судьи, решивших открыто защищать свою независимость. Анатолий Пашин и Ольга Кудешкина. Их обоих лишили статуса судей, но восстановиться через наш российский суд они пока не смогли. Получается, что Гусева добилась прецедента. И об этом должны знать все судьи России.

Ирина Гордиенко.
© «
Новая газета», 06.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Слушается дело – или судья?

Почему не водитель, а инспектор ГИБДД почти наверняка выиграет суд в России

Загружается с сайта НоГа      С недавних пор мне гораздо труднее стало жить. С тех самых – в конце прошлого года, когда на прямом эфире «Авторадио» с Владимиром Васильевым, председателем Комитета Госдумы по безопасности, мы решили бороться с коррупцией в рядах ГИБДД: я собираю самые беспардонные факты вымогательства и произвола инспекторов, обзваниваю пострадавших, прошу у них копии документов, затем передаю информацию председателю Комитета Госдумы по безопасности, он сопровождает каждый пакет своим депутатским запросом в соответствующие инстанции с просьбой разобраться.
     Нет, результаты есть, и хорошие, и пусть оправданных водителей и наказанных инспекторов можно перечесть пока на пальцах, но даже и эти несколько «торжеств справедливости» уже напрягли тысячи взяточников в погонах по всей стране, мы это знаем.
     Дело в другом: каждое утро мне страшновато включать компьютер и нажимать клавишу получения почты – приходит 10-15 писем, которые читаешь – жить не хочется.

«Я не пила, а прибор показывает!»
     «Остановили меня 21 декабря, в 13.50, попросили подышать в трубку, я подышала, прибор показал 0,4 промилле. Я была в шоке, т.к. не пила. Тут же позвали свидетелей и попросили меня при них подышать, прибор показал 0,43 промилле. Сотрудник ГИБДД говорит мне: вы согласны, что прибор показал 0,4 промилле, я говорю: ну да, согласна, но я не пила, он говорит: ну прибор же показал, я говорю – да, он говорит: тогда пишите «согласна» и подписывайте. Было судебное заседание, меня отправили на медэкспертизу 31 января, за которую я заплатила 5000 рублей, где со мной беседовал психотерапевт и сделал заключение, что 21 декабря я была пьяна. На следующем заседании (вернее, пока я его ждала в очереди) там же сидел мужчина, я поняла, что его тоже – на лишение… Спросила, сколько у него показало, оказалось, что тоже 0,4 и его остановили на том же ПОСТу, где и меня, и он тоже не пил. Когда судья меня вызвала к себе, я рассказала об этом и попросила, чтобы запросили ходатайство о технических характеристиках прибора и условиях его использования. Мне сказали что, мол, хорошо, а когда через 10 минут вызвали, то прочитали мне постановление о лишении меня прав на 1,5 года. Я была в полном шоке… И, естественно, подала жалобу.
     На повторном суде характеристика прибора была мне предоставлена, и там черным по белому написано, что прибор можно использовать при температуре от 0 до +40. Когда мне делали замер, на улице было -20, и прибор был явно замерзшим, т.к. на нем даже плохо было видно цифры. В общем, суд счел это не основанием для пересмотра дела и подтвердил решение первого суда. А вообще, такое ощущение, что они дезинфицируют прибор спиртом! Знакомый юрист сказал, что шансов у меня нет. Как Вы думаете, у меня действительно нет шансов? Заранее благодарю, Елена».

     А вот мой ответ: «Уважаемая Елена! Во-первых, Вас развели на пустом месте. Во-вторых, дело не в температуре и не в том, что инспекторы протирали прибор спиртом – святая наивность! – наверняка в мундштуке прибора была ватка, смоченная спиртом, вот и все премудрости. И я не понимаю, как можно быть такой нулевой в знании законов и своих прав: «Не пила, а прибор показал!» Чудес не бывает, а Вы еще и согласились! С чем? С тем, что Вы пьяны, вот с чем Вы согласились, а не с показанием «ноль четыре». А раз так, то несите эту ношу за свою глупость длиной в полтора года. Пересмотреть дело нереально. Простите, Лена, мою резкость, но то, как беспомощно Вы себя повели, – просто фантастика. Вам надо было НЕМЕДЛЕННО требовать, ехать, искать ДРУГУЮ ЭКСПЕРТИЗУ! Или другой прибор. Они бы струхнули и сразу вас отпустили».
     Когда только начались ужесточения наказаний за алкоголь за рулем – лишение прав, – я принял участие в одном судебном процессе. Инспекторы оформили выпившего хозяина машины как сидевшего за рулем. А шестеро его товарищей – свидетелей – давали показания, что владелец машины за рулем не сидел, а передал управление одному из них, трезвому. Я общался с ними до суда – сначала они прислали мне письмо: помогите, мол. Потом мы встречались, разговаривали, я видел их возмущение произволом: ну как так можно – менты же собственными глазами видели, как парень вышел из задней дверки, как им не стыдно, они же в погонах, людей должны защищать, помогать, закон блюсти, а они хуже бандитов. И мне было совершенно ясно, что, если бы тот их приятель тогда действительно попался за рулем поддатый, никому бы из них и в голову не пришло бороться, лжесвидетельствовать, тратить время на суды…
     И все мы были совершенно уверены, что после показаний аж ШЕСТИ свидетелей под ПРИСЯГОЙ (!) парня оправдают.
     Его лишили прав на полтора года. Судья, со скучным лицом сильно уставшей женщины, зачитала вердикт: нет основания не доверять представленным документам обвинения. Я был потрясен. А потом привык. Да еще и не к такому! Перечислять – места не хватит.

Даже юрист бессилен
     «Здравствуйте, Юрий. Так получилось, что я более пяти лет защищаю права автомобилистов, хожу по судам, пишу жалобы и всячески стараюсь добиться от инспекторов ДПС соблюдения законов. И тут попал сам. Есть у меня приятель, он обратился ко мне в декабре 2008 г. – его развели по классической схеме: выезд из двора, никаких знаков нет, а через 100 метров стоит сотрудник ДПС СВАО г. Москвы Остапчук Д.В., нагрудный знак 4975. На него я написал жалобу.
     А через две недели на выезде из Москвы по Ярославскому шоссе меня остановил на посту как раз тот самый Остапчук Д.В. Увидев мою фамилию в водительском удостоверении, он обрадовался мне как родному. Дальше понятно: освидетельствование, употребление алкоголя или наркотических веществ и прочие прелести жизни. Я спортсмен, чемпион России по фехтованию, я не то что наркотики – алкоголь только по большим праздникам употребляю. Меня повезли на медэкспертизу, которая находится на улице Вешних Вод, в одном здании с отделением ГИБДД, и, естественно, признали наркоманом.
Загружается с сайта НоГа      Вся процедура освидетельствования была нарушена. Протоколы полностью сфальсифицированы. При этом Остапчук Д.В. продержал меня в КПЗ на посту около 3 часов. 11-го числа – суд, мной написаны объяснения в судебный участок, а также жалоба прокурору Северо-Восточного округа, но так как с нашим административным правосудием я общаюсь много, надежды особой нет. Если уж не удастся мне права свои защитить, то, может быть, хотя бы удастся из числа коррупционеров и мздоимцев исключить Остапчука Д.В. Ведь на моем месте может оказаться каждый. С уважением и надеждой на помощь, Андрей».

     Вот так письмецо!.. Первым делом я внимательно прочитал приложенные к нему документы. На шести (!) страницах с въедливостью и тщательностью юриста, казеннейшим, естественно, языком, было изложено столько нарушений закона, допущенных старшим лейтенантом МВД Остапчуком Д.В., что даже не верилось: неужели это правда? Неужели такое может быть? То ли вопиющая небрежность, то ли полный непрофессионализм офицера МВД, подводящего человека под серьезную статью.
     Это ж насколько надо быть уверенным, что суд все скушает и, наверное, уже кушал, и не раз?
     В письме Андрея меня поразил не инспектор и его – пока со слов Андрея – совершенно наглый произвол. Таких, к сожалению, сейчас хватает. Поразил не автор – спортсмен высочайшего класса, чемпион России. И даже не то поразило, что он – юрист, да не просто юрист, а более пяти лет защищает права автомобилистов – в судах! – просит помощи. Главное в другом: как же низко, ниже плинтуса, должна пасть наша судебная система, чтобы ошельмованный юрист – профессионал дорожных дел не верил в свою победу, имея на руках СТОЛЬКО ВОПИЮЩИХ задокументированных фактов нарушения законности!
     Позже я понял, мне кажется, причины и небрежности инспектора Остапчука, и неверия Андрея в справедливость суда: дело в том, что автор письма – неслабый нарушитель ПДД. И когда его Остапчук остановил на посту, наверняка пробил по компьютеру и увидел то, что могло усыпить его бдительность: за полтора года – шесть нарушений: дважды лишение прав на 5 месяцев за встречку и четыре штрафа. Да любой судья, увидев такой послужной список, с закрытыми глазами лишит его прав!
     Весь из-за этого в раздумьях: браться за дело Андрея или нет? Я решил позвонить ему, спросить: в чем же дело? Но пока набирал номер, взгляд упал на строчки: Андрей – 1982 года рождения! 27 лет парню, да автомобиль – «Субару», я вспомнил себя молодого и все понял: Андрей не злостный нарушитель, он просто молодой. И я переправил его письмо с приложенными документами в Комитет Госдумы. Но мы не успевали до суда приложить депутатский запрос и отправить куда надо.

Но справедливые судьи всё же есть
     Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что суд встал на его сторону! Я перечислю из постановления суда лишь небольшую часть тех нарушений при оформлении документов, которые допустил офицер МВД Остапчук: несовпадение оригиналов и копий протоколов – то, что содержится в оригинале, не вписано в копию. Протокол об отстранении от управления автомобилем составлен на две минуты раньше самого нарушения. Отсутствует подпись одного из понятых. Не указано место составления протокола. Путаница с временами. Отсутствует время проведения исследования. Отсутствует результат освидетельствования. Протокол составлен через две минуты после проведения освидетельствования на анализ выдыхаемого воздуха и на десять минут раньше, чем было окончено медицинское освидетельствование, то есть ДО получения его результатов. Время совершения правонарушения указано фактически через сутки после составления протокола о нем. Справка об опьянении тоже датирована на день раньше дня задержания Андрея, да и подпись на ней не того врача, который проводил освидетельствование. И так далее.
     Согласно закону: если в деле есть неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к ответственности, то обстоятельства дела толкуются в пользу этого лица:
     «Суд, изучив материалы дела, оценив и исследовав все обстоятельства дела в их совокупности, приходит к выводу <…> – отсутствует состав административного правонарушения <…> ввиду недоказанности факта события административного правонарушения. Мировой судья судебного участка № 385 района Ярославский города Москвы Устюгова Л.В.».
     В общем, осталось разобраться с инспектором ГИБДД Остапчуком Д.В.: скольких водителей он оформил у той кормушки, где, помните, выезд из дворов без знаков на улицы с односторонним движением, что противоречит закону? Сколько хранится в архивах его протоколов, составленных с нарушением закона? Какое наказание он понесет за попытку сделать из невиновного наркомана?
     Если учесть, что каждый водитель, признанный судом как употреблявший наркотики, попадает в базу данных на 5 лет, то спрашивается: какая прибавка наркоманов в статистике страны на совести таких вот остапчуков?..
     В народе водительском и даже среди юристов существует стойкая убежденность, что начальством судейским издан какой-то секретный приказ: всем судьям брать сторону обвинения, то есть инспекторов.

Просто невыгодно оправдывать
     «Я много лет занимаюсь административными правонарушениями и представляю граждан в самых разных инстанциях. Основные статьи: 12.15 ч. 4 (встречка), 12.8 (пьянка), 12.26 (отказ от медосвидетельствования). И что меня всегда удивляло: читаешь постановление мирового судьи или районного – не покидает ощущение, что что-то здесь не так. Все факты налицо, всё очевидно, со ссылками на нормативно-правовые акты. И вот ты стоишь на оглашении, и, как из помойного ведра, окатывают: постановление оставить без изменения… Жалобу без удовлетворения… Признать виновным в совершении…
     Руки опускаются. Перестаешь верить и в правосудие, и в Россию, зато начинаешь верить в коррупцию и убеждаешься в необходимости рассчитываться с сотрудниками ДПС на месте, не доводя дело до суда – быстрее, надежнее и без этого нелепого фарса с видимостью правосудия.
     При этом, изучая практику Мосгорсуда, изумляешься тому, что он отменяет решения районных и мировых судей в пользу водителей именно по тем основаниям, которые ими указывались в жалобах. В чем же тут дело? Почему мировые судьи почти поголовно предпочитают засудить невиновного, районные тоже, но чуть реже?
     А дело в том, что КАЖДЫЙ факт отмены обвинительного постановления мирового судьи судьей районным или же, что еще большая редкость, факт прекращения производства по названным статьям самим мировым судьей, тщательно проверяется аж тремя (как минимум) организациями: доводится до сведения Казанцева, начальника ГИБДД Москвы на соответствующих совещаниях; доводится до сведения председателя районного суда; проверяется прокуратурой.
     Кроме того, за КАЖДОЕ оправдательное постановление судья пишет нечто вроде служебной записки, в которой ДОПОЛНИТЕЛЬНО к доводам судебного акта описывает, отчего и почему он принял такой акт. То есть, по сути, он оправдывается перед начальством, чтобы, упаси бог, не быть заподозренным во взятке или ангажированности лицом, привлекаемым к ответственности.
     За каждое отмененное Мосгорсудом или Верховным судом решение судья, принявший его, тоже получает по шапке. И тоже в его личном деле появляется лист со статистикой: у судьи Иванова отменено 20 постановлений, у судьи Петровой – 17. И это – и количество оправдательных актов и отмененных – напрямую влияет на продление полномочий судьи, на отношение к нему квалификационной коллегии, председателя суда, прокуратуры. Куда ни кинь – всюду клин. И у судьи поэтому расчет очень простой.
     Скажем, в год мировой судья принимает 100 обвинительных постановлений. 30-40 из них обжалуются в районный суд. 5-10 из 40 отменяются районным судом. (В некоторых судах этот показатель доходит всего до 1-2 отмененных актов.) Из этих оставшихся 30 решений, дай бог, 15 обжалуются в Мосгорсуд. Из 15 решений 7-10 Мосгорсудом отменяются. И вот за эти 7-10 отмененных постановлений мировой судья и получает по шапке. Вот и вся математика: мировому судье выгоднее получить эти 7-10 «штрафных баллов» при 100-процентном обвинении, чем добавить к ним еще и свои оправдания – ну просто невыгодно ему водителя оправдывать! Кроме того, по каждому оправдательному постановлению нужно писать объяснительную, что банально – лень.
     Архимед говорил: «Дайте мне точку опоры, и я переверну землю». Я же говорю: «Сделайте по-настоящему независимый суд, и коррупция пропадет. Рассеется, как туман».
     Но кто тогда будет осваивать бюджеты и делать состояния на борьбе с коррупцией?..
     Андрей Виленский, юрист».

     Да, друзья, это тот самый Андрей, письмо которого я привел выше. Тот парень, знающий законы, которого мировая судья 385-го судебного участка Ярославского района Москвы Людмила Устюгова оправдала.
     Комментарии не нужны.

Справка «Новой»
     По данным ДОБДД МВД России, за 2008 год:
     – возбуждено дел об административных правонарушениях в отношении водителей – 47 043 252;
     – передано в суды – 2 409 730;
     – судами лишено водителей права управления ТС – 1 199 727;
     – получено постановлений о прекращении дела – 167 949 (14%).

Юрий Гейко, обозреватель «Новой».
© «
Новая газета», 13.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Ветераны пункта «з»

Как пенсионер требовал справедливости в Конституционном суде

С 1944 по 1950 годы Наум Нагеров служил в погран войсках. «Не на войне», – считают чиновники. Загружается с сайта НоГа      Наум Львович Нагеров восемь месяцев переписывается с Конституционным судом Российской Федерации. В высокую инстанцию саратовский пенсионер обратился по поводу ДЕМО и подпункта «з» подпункта 1 пункта 1 статьи 2 ФЗ «О ветеранах». ДЕМО – это «дополнительное ежемесячное материальное обеспечение», плод монетизации, выплачивается взамен натуральных льгот. Пунктом «з» в законе обозначены люди, которые в 1941-1945 годах служили в воинских частях, по оценке современных законодателей, не входивших в состав действующей армии. То есть, судя по тексту закона, война не имела к этим людям почти никакого отношения и права получать максимальную сумму ДЕМО (сумасшедшие деньги – одну тысячу рублей в месяц) они не заработали. Наум Львович, ребенком бежавший из Бобруйска в Ташкент и с семнадцати лет (с 1944 по 1950 год) служивший в погранвойсках на границе с Ираном, требует справедливости.

ПФ сражается до последней копейки
     В редакцию Нагеров пришел с толстой папкой бумаг. В ней ровно 78 листов, Наум Львович выучил эту цифру, так как при подаче судебных исков нужно точно указывать количество приложенных документов. Первая в стопке – книжечка «Федеральный закон «О ветеранах». В этом документе люди, пережившие войну, рассортированы по степени заслуг, высчитанной современными чиновниками: статья 14 – инвалиды ВОВ, статья 15 – участники ВОВ и т.д. Каждой последующей категории отмерено чуть меньше государственной благодарности, чем предыдущей. Пункт «з» в книжечке жирно обведен черной ручкой. Этой буквой обозначены «военнослужащие, проходившие службу в частях, учреждениях, учебных заведениях, не входивших в состав действующей армии». Положенные им льготы описаны в статье 17, а именно: «преимущество при вступлении в дачные кооперативы», прием у врача без очереди, бесплатные «протезы (кроме зубных)» и даже такая роскошь, как «преимущество при приеме в дома престарелых».
     В основном, под пункт «з» подпадают ветераны из так называемого последнего призыва – эти люди в 17-18 лет были призваны, прошли обучение в частях и на курсах, но попасть на фронт не успели, потому что война кончилась. После Победы они по семь-восемь лет проходили срочную или сверхсрочную службу, проводили разминирование, ловили бандитов, участвовали в государственных стройках. К пункту «з» отнесли и пограничников. Наум Львович с досадой стучит по злополучной букве пальцем: «Год службы на границе засчитывался за два. Мы могли выходить за ворота заставы только с оружием в руках. Как погранвойска могут быть «недействующими» даже в мирное время, не говоря уже о войне?».
     За свои права «недействующие» ветераны массово судились трижды за последние десять лет. В конце 1990-х они доказывали, что в случае оформления инвалидности в послевоенное время имеют право на такие же льготы, как инвалиды ВОВ. Министерство соцзащиты РФ, издавшее «Инструкцию о порядке реализации прав и льгот ветеранов», возражало, полагая, что пережитые в 1940-х годах события на здоровье истцов никак не отразились. В 2000 году в Закон «О ветеранах» внесли изменения, уравнивающие в правах ветеранов-инвалидов из разных пунктов.
     В 2005 году в результате монетизации стариков снова разделили: инвалидам, участвовавшим в боевых действиях, назначили денежную выплату (ЕДВ) в размере 1550 рублей, а тем, кто на фронт не попал, – 150 рублей. Четыре представителя «последнего призыва» – Анатолий Волков, Борис Вотяков, Григорий Галаган, Александр Голиков, а также Сормовский районный суд Нижнего Новгорода обратились в КС с просьбой проверить «конституционность законоположений». Конституционный суд вынес определение в пользу ветеранов.
     Пенсионный фонд увеличил выплату – но только с момента вступления в силу определения КС, то есть с 4 апреля 2006 года, а не с момента вступления в силу закона о монетизации (с 1 января 2005 года). Деньги, недоплаченные за предыдущие пятнадцать месяцев, опять пришлось требовать через суд. В среднем сумма иска не превышала 15,5 тысячи рублей – приблизительно столько же составляли расходы бюджета на рассмотрение каждого дела в районной и кассационной инстанциях, оплату работы юристов ПФ и т.д. Но казне все же удалось сэкономить – на тех ветеранах, у которых не хватило сил на разбирательство.

Достучаться до КС
     В папке Наума Львовича – вырезки из газет, копии разъяснений с судебных сайтов, расшифрованные от руки телеинтервью чиновников. Перечитывая собранную библиотеку, он заметил, что определение КС действует как-то избирательно. Например, оно не распространяется на ДЕМО (дополнительное ежемесячное материальное обеспечение), предусмотренное указом президента от 30 марта 2005 года. Ветеранам, участвовавшим в боевых действиях, платят по тысяче рублей, а пункту «з» – в два раза меньше.
     Нагеров сходил на прием в управление Пенсионного фонда. Сотрудница и слушать не стала: «Ваш статус – буква «з»!». Наум Львович предположил, что пенсионные чиновники боятся исправлять указ, написанный самим президентом, и подал в районный суд иск о признании действий ПФ незаконными. Получил отказ. Написал в кассационную инстанцию – судебную коллегию по гражданским делам, потом в надзорную – президиум областного суда. А потом решил «стучаться в самые высокие двери» – в КС.
     Первую жалобу направил в июле. Через месяц главный консультант управления конституционных основ социальной защиты ответила, что посторонним гражданам никаких разъяснений не положено – такое право имеют только «лица, чьи обращения послужили основанием для возбуждения соответствующего дела». Наум Львович в сентябре послал второе обращение на пяти листах с припиской «Прошу вручить председателю. Очень прошу». Ответила вновь главный консультант: «Жалоба находится на изучении». КС замолчал на полгода.

Буква в законе
     Наум Львович судится не из-за денег. «Я без 500 рублей от государства проживу. Я не хочу, чтобы нам на голову садились». Дети иногда говорят: побереги нервы, мол, все равно ничего не добьешься. В ответ Нагеров приводит личный пример взаимодействия с областным минздравом.
     По закону ветеран имеет право на бесплатные лекарства. В 2007 году таблетки стали выдавать с большой задержкой, приходилось ждать от 21 до 77 дней, а иногда в поликлинике и вовсе отказывались выдать рецепт. Дотошный пациент выяснил, что виноваты приказы местного медицинского ведомства. Согласно этим документам, врачам разрешалось выписывать рецепты только после того, как прикрепленная аптека пришлет талон, подтверждающий, что необходимый препарат есть в наличии. Аптекам предписывалось «считать необоснованными требования больного о выдаче конкретного торгового наименования препарата при предъявлении рецепта, выписанного по международному непатентованному наименованию». То есть если пациент, нуждающийся в дорогом импортном лекарстве, не хочет брать дешевый аналог, его рецепт даже не поставят на «отсроченное обслуживание» (проще говоря, в очередь). Кстати, такой льготник, в реальности не получивший положенной помощи, в официальную статистику не попадает.
     Наум Львович прочитал в местной газете о «многократном росте финансирования медицины», поступлении новой техники, стимулировании специалистов и прочих успехах нацпроекта. Собрал чеки на купленные за свой счет таблетки (за один месяц сумма составила почти тысячу рублей) и подал иск о взыскании с минздрава материального и морального ущерба. Суд принял решение в пользу пациента.
     …На следующий день после нашего разговора Наум Львович снова приехал в редакцию. Он заметно постарел за этот один-единственный день. Из Санкт-Петербурга пришел ответ – «Определение Конституционного суда Российской Федерации об отказе в принятии к рассмотрению ходатайства гражданина Нагерова». Суд в составе председателя Валерия Зорькина и шестнадцати судей установил, что при принятии определения от 4 апреля 2006 года вопрос о размере ДЕМО не рассматривался, а «разъяснения вынесенного решения дается только в рамках этого решения». Вопрос о том, соответствуют ли действия Пенсионного фонда и судов общей юрисдикции правовой позиции Конституционного суда, в компетенцию КС не входит. Отказ окончательный, обжалованию не подлежит. Заседание состоялось 20 ноября, до Саратова документ добирался четыре месяца.
     Наум Львович молча складывает письмо и спрашивает с надеждой: «Может, это из-за кризиса они решили не ссориться с властью?»

Справка «Новой»
     По данным Пенсионного фонда, на 1 января нынешнего года в Саратовской области осталось 7798 «участников войны, ставших инвалидами» (1 января 2008-го их было 8982), 553 «участника ВОВ» (было 636), 792 ветерана, подпадающих под пункт «з» (было 845), и 66085 тружеников тыла.

Надежда Андреева, наш соб. корр., Саратов.
© «
Новая газета», 15.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Евросчетчик

Только за последние 15 месяцев свыше 400 миллионов рублей Россия заплатила собственным гражданам за неисполнение решений собственных судов. А исков в Страсбург меньше не становится...

     Название французского города Страсбург в немецком произношении звучит «Штрасбург» и переводится «крепость у дороги». Сохраняя традиции франко-германской культуры, за несколько десятилетий этот город стал правовым центром Европы. Одной из главных достопримечательностей Страсбурга – Европейскому суду по правам человека – в этом году исполняется 50 лет. Самое время подводить итоги и делать выводы.
     Ежегодно на адрес: Avenue de L'Europe, F-67075 Strasbourg Cedex, от граждан различных стран поступают десятки тысяч исков, конечных же судебных решений выносится в среднем лишь полторы тысячи. Большую часть (57 процентов) всех исков Европейского суда обеспечивают четыре государства-ответчика: Турция, Россия, Румыния и Украина. В 2008 году список стран – лидеров по проигранным делам возглавила Турция (257 исков), на втором месте – Россия (233 иска), обгоняя по нарушению прав человека Румынию (189 исков), Польшу (129 исков) и Украину (110 исков).
     Публичная реакция российских властей на обращения наших граждан в Европейский суд по правам человека, казалось бы, образец политики компромисса. Выступая перед журналистами в самом Страсбурге, министр иностранных дел Сергей Лавров заверяет, что Россия выполняет договоренности: «Несмотря на наше принципиальное несогласие с отдельными решениями суда, мы их выполняем». Но в этом дипломатическом сообщении два взаимоисключающих импульса – «несогласие» и «выполняем». На практике, как оказывается, выплаты компенсаций действительно выполняются исправно, а дальше заявитель – пострадавший от чиновничьего произвола гражданин России – нередко сталкивается как раз с тем самым несогласием что-либо менять в самой системе, как того требует логика постановлений Европейского суда.
     Что в реальности мешает российской правовой системе приблизиться к общеевропейским стандартам и почему после решений Европейского суда работа над ошибками по делам о пытках в милиции, бесчеловечном обращении с заключенными, о неисполнении решений местных судов – не приводит к явному сокращению типичных жалоб из различных регионов России?
     За прошедшие год и три месяца (с 1 января 2008 года по настоящее время) Россия в целом проиграла 9 миллионов 317 тысяч 436 евро (свыше 400 миллионов рублей), и эта сумма продолжает расти. Для сравнения: в 2007 году проигранные нами в Страсбурге 140 дел обошлись казне в 4,3 миллиона евро. Выплаты по вынесенным в начале минувшего года решениям пришлись на октябрь – начало кризиса, поставив таким образом проблему соблюдения прав человека в один ряд с вопросами эффективного менеджмента. По словам юристов, чиновники даже заранее стали закладывать эти расходы в бюджет.
     При этом процент дел, в которых Россия выиграла у своих граждан в Страсбурге, – весьма незначителен. Из 327 постановлений, принятых в Европейском суде по правам человека по искам против России за это время, только в семи случаях суд полностью отказал в удовлетворении жалоб истцов. Это 2,1 процента. Более того, лишь за первый квартал 2009 года Россия проиграла в Страсбурге уже 82 иска. По сравнению с 2008 годом, когда в среднем Россия проигрывала до 60 исков в квартал, налицо 25-процентное увеличение отрицательной динамики.
     2 апреля этого года Европейский суд вынес постановления по пяти искам граждан России. За этот день Россия проиграла в общей сложности 170 тысяч 712 евро. Это были положительные решения по стандартным жалобам. Зинаида Кузьмина, военнослужащая из Рязани, добивалась исполнения судебного решения о выплате положенной компенсации за службу в Югославии. Присужден прежний долг в 347 050 рублей и дополнительно 8130 евро. Владимир Кравченко, житель Воронежа, потерял банковский вклад из-за исчезновения банка. Выиграл дело в местном суде, но в результате отмены решения суда первой инстанции долгое время не мог добиться получения положенной компенсации и дошел до Страсбурга. Присуждена потерянная сумма вклада 30 919 долларов США и дополнительно 2000 евро. По трем разным искам от жителей Чечни – Салимат Джабаевой, Эрист Сайдалиевой и Вахита Докуева в связи с неэффективным расследованием гибели их родственников присуждены суммы 40 000, 44 800 и 47 150 евро.
     Возможно, кому-то покажется, что в масштабах большой страны – деньги невеликие. Однако для заявителей, как правило, главное – добиться не столько денег, сколько справедливости, попытка преодолеть замкнутый круг многочисленных отказов на родине. Для тех, кто прошел испытание российским правосудием, Страсбург – надежда отстоять право на жизнь (ст. 2 Европейской конвенции по правам человека), запрет пыток (ст. 3), право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 5), на справедливое судебное разбирательство (ст. 6) и на эффективные средства правовой защиты (ст. 13) и т.д. По статистике, это наиболее часто нарушаемые в России права.
     На исполнение вступившего в силу постановления Европейского суда государству-ответчику отводится три месяца. И здесь, бывает, случаются парадоксы: «Многие люди не выдержали нервотрепок, согласились на то, что им давали, а не на то, что им по закону полагается. На половину компенсации, что предложили наши суды после решений Евросуда, – рассказывает заявитель по делам о выплате компенсаций инвалидам-чернобыльцам. – Объясняли это нехваткой финансов, хотя это не повод игнорировать решение Страсбургского суда. Меня уговаривали переписать свое обращение в Евросуд, но я отказался. Решения вступили в силу, они законны. Мне стали звонить люди под видом журналистов, чтобы выяснить мою позицию. Как оказалось, это были чиновники».
     По мнению экспертов из адвокатского сообщества, на проблемы с исполнением всех пунктов решений Евросуда влияет отказ России ратифицировать специальные протоколы Конвенции. В декабре 2006 года Российская госдума высказалась против вступления в силу Протокола № 14 (см. справку) к Европейской конвенции. Говоря о причинах, юристы адресуют этот вопрос к премьер-министру Владимиру Путину. Они по-прежнему гадают: то ли было намерение использовать это как джокер в игре на переговорах, то ли желание подорвать эффективность Европейского суда.
     Приговором всей российской системе исполнения судебных решений – как европейских, так и внутрироссийских, – стало специальное постановление по делу «Бурдов против России (№ 2)» (см. справку), вынесенное в январе этого года. Это постановление обязывает Россию фактически провести реформу в подведомственной Министерству юстиции РФ службе судебных приставов. Европейский суд оказался настолько перегружен делами о неисполнении вынесенных российскими судами решений, что обязал в течение 6 месяцев (к июлю 2009 года) сделать эту систему эффективной. О результатах реформы Россия должна будет отчитаться перед Советом Европы.
     Проведение любых реформ – дело затратное, но систематические проколы чиновников обходятся еще дороже. Так, 13 января 2009 года Страсбургский суд вынес решение по иску шести пенсионеров из Воронежа на почти 5-летнее (!) неисполнение решений суда о выплате задолженности по пенсии (которую, заметим, должны платить и без того вовремя). Изначальные суммы, которые требовалось выплатить пенсионерам, были просто смехотворными для бюджета Воронежской области – в среднем порядка 1100 рублей каждому (всего – около 6600 рублей). Теперь же по решению Страсбурга по делу «Нина Казьмина и другие против России» общая сумма того, что необходимо заплатить истцам, составила в общей сложности 18 383 евро, то есть 826 тысяч 154 рубля – стараниями чиновников сумма увеличилась в 125 раз.
     Другой системный сбой – тоже по линии Минюста – касается условий содержания в СИЗО. «Когда в Страсбурге было вынесено первое дело по иску о плохих условиях содержания в СИЗО по делу Калашникова, то после вынесения решения магаданское СИЗО по крайней мере было отремонтировано, – рассказывает адвокат Ксения Костромина. – Власти начали предпринимать меры по улучшению условий содержания под стражей, так как, возможно, поняли, что если ничего не менять, то каждый заключенный может в этой ситуации обратиться с жалобой в Евросуд. С исполнением материальной части решений проблем нет. Российские власти пользуются здесь законным правом затягивания выплат путем подачи жалобы в Большую палату, откладывая их еще на три месяца. Причем по самым очевидным делам – как, например, «Самойлов против России». Суть дела была простой: двух мужчин поймали сотрудники милиции, нашли при них якобы краденые вещи и, видимо, для порядка слегка их побили. Телесные повреждения были зафиксированы. Прокурорская проверка дала отказное решение, заключив, что телесные повреждения истец будто бы получил в результате транспортировки».
     По многочисленным искам от жителей Северного Кавказа деньги выплачиваются, но сами дела о похищениях, убийствах, «зачистках», по словам адвокатов, в плане привлечения виновных не расследуются и после вступления в силу постановлений Евросуда. В адвокатской практике юриста Арсена Сагалова – 160 исков от жителей Чечни и Ингушетии. По 60 из них есть решения Страсбургского суда. Он рассказывает, что «с исполнением решений в их финансовой части проблем пока не было, правительство все выплачивает»: «Что же касается исполнения по части расследований похищений и убийств в Чечне – ни одного законченного расследования мы не видели. Отказ в сотрудничестве встречается в большинстве случаев, правительство не предоставляет уголовные дела, ссылаясь на наличие секретных материалов. Но какие могут быть секретные материалы в том, что человека похитили или убили. Не помню случая, чтобы были наказаны или уволены военные по нашим делам о похищениях или убийствах».
     В последние годы выносятся решения по делам, о которых в своих расследованиях писала обозреватель «Новой» Анна Политковская. Одно из таких дел – иск Эсилы Ахиядовой против России. Решение было вынесено в июле 2008 года, когда Анны уже не было в живых. В тексте этого постановления упоминается ее статья «Поточное производство врагов» – об обстоятельствах исчезновения мужа и свекра заявительницы после проведения военными «зачисток». Несколько чеченских дел о пытках, похищениях и убийствах касаются печально знаменитого Октябрьского РОВД и работавших там ранее сотрудников МВД. Это дела Алаудина Садыкова и семьи Магомадовых. В первом случае жителю Чечни отрезали ухо, а во втором Аюбхан Магомадов исчез после того, как был доставлен военными в Октябрьский «временный отдел внутренних дел». Брат Аюбхана – Якуб Магомадов – прошел все судебные инстанции, дошел до Страсбурга, но в 2004 году тоже пропал без вести. Иск поддержали родственники, и в июле 2007 года по делу оставшемуся заявителю присудили 44 100 евро. Что стало с похищенными – до сих пор неизвестно.
     Другая категория дел, когда после выплаты практически ничего не меняется, – иски, затрагивающие интересы корпораций. В России были несколько интересных прецедентов. В октябре 2006 года Европейский суд по правам человека вынес решение по иску «Людмила Ледяева и другие против России». Заявительницам случилось проживать в санитарно-защитной зоне Череповецкого металлургического комбината, где уровень загрязнения атмосферы многократно превышал нормы. После двух обращений с исками к ОАО «Северсталь» о немедленном переселении из санитарно-защитной зоны Череповецкий городской суд признал, что ОАО «Северсталь» ответственно за 95 процентов вредных выбросов, но их не переселили. Истицы дошли до Страсбурга. Евросуд присудил компенсацию 24 500 евро и указал, что власти Российской Федерации обязаны принять меры для улучшения сложившейся ситуации. С момента вынесения решения прошло два с половиной года (в восемь раз больше установленного срока исполнения), но изменения коснулись, по словам юристов, только формальной – финансовой – стороны постановления, по которой получается, что за «Северсталь» расплатилось государство, то есть налогоплательщики.
     «По череповецкому делу первая реакция была достаточно интересной, – говорит Кирилл Коротеев, эксперт Европейского центра по правам человека. – Главный санитарный врач Онищенко спустил по своей линии письмо, смысл которого сводился к тому, что «слушайте, мы тут из-за санитарно-защитной полосы проиграли дело в Страсбурге, давайте подумаем, как сделать так, чтобы больше такого не было». Это осталось одним из редких позитивных телодвижений со стороны властей. Однако все последующие их ответы сводились к тому, что «мы вам деньги заплатили и больше ничего не должны». Евросуд оставил за государством выбор – либо переселить заявителей, либо улучшить экологическую ситуацию. В итоге – ни того, ни другого. Структура вредных выбросов не изменилась. Четыре заявительницы по-прежнему проживают там же, а одна переехала за свои деньги. Нельзя сказать, что в других европейских странах мало проблем. До 1998 года Британия была главным нарушителем Европейской конвенции. Тем не менее в дни правительства Блэра они приняли Акт о правах человека, который с 2000 года наконец-то заставил британские суды применять Конвенцию. Это позволило серьезно сократить количество британских дел в Евросуде».
     Говорить же о серьезном сокращении количества российских исков в Страсбурге пока не приходится. География жалоб обширна – от Приморья до Калининградской области, от Сибири до Краснодарского края, от Мурманска до Улан-Удэ. Особняком в исполнении решений Евросуда по громким делам против России стоит Нижегородская область. Местная общественная организация «Комитет против пыток» ведет мониторинг не только по решениям, но и по их исполнению. По одному из таких громких дел Европейский суд 24 января 2008 года присудил компенсацию 70 000 евро. Заявительница Ольга Маслова так и не смогла добиться от правоохранительных органов и судебных инстанций России возобновления прекращенного расследования в отношении экс-сотрудников Нижегородской прокуратуры и милиции, которых она обвинила в жестоких пытках и изнасиловании ее во время допроса. Более того, после обращения Ольги Масловой в Евросуд Страсбурга один из этих сотрудников объявил в местных СМИ, что она якобы состояла в группировке скинхедов и преступников, и теперь она вынуждена судиться еще и за клевету.
     В то же время в Нижнем Новгороде случился единственный пока в России прецедент, когда после исполнения решения Европейского суда нагрузка по выплате компенсаций в итоге легла на непосредственных виновников пыток. Житель Нижегородской области Алексей Михеев, побывав на допросе, стал инвалидом. В апреле 2006 года Страсбург взыскал с России в пользу истца 250 000 евро. Государство их выплатило. А в январе нынешнего года нижегородский суд удовлетворил иск прокурора области Валерия Максименко к оперуполномоченным Ленинского РУВД. С освобожденных условно-досрочно бывших милиционеров в порядке регресса будет взыскано 8,5 млн рублей. В то же время юрист Ольга Шепелева полагает, что возврат России денег, выплаченных по иску «Михеев против России», никак уже не поможет самому пострадавшему, не вернет ему здоровье, а также вряд ли станет распространенной и эффективной практикой упреждения нарушений прав граждан сотрудниками силовых структур.
     Единственный способ заставить систему меняться – раскрытие информации о конкретных виновниках правонарушений, по поводу которых граждане обращаются в Страсбургский суд, уверен главный редактор журналов «Неволя» и «Индекс/Досье на цензуру» Наум Ним: «Сегодня самое страшное, что российский суд превратился в орган расправы и коррупции, что видно по многим процессам. Но ведь у судьи, вынесшего в России неправомерное решение, у прокуроров, следователей есть имена и фамилии. Когда эти имена и обстоятельства дел через интернет-ресурс будут становиться известными, это может стать стимулом для самореформирования системы. Важно, чтобы суды и судьи стали квалифицированными. Чем выше квалификация судьи, тем больше он заботится о своей репутации».
     Согласно решению Европейского суда по правам человека, вынесенному в январе этого года, – к июлю Российское правительство должно будет отчитаться по результатам реформирования системы исполнения решений. В это же время вступят в силу страсбургские постановления, вынесенные в текущем месяце. Расплачиваться по ним придется фактически в пик кризиса. И, похоже, единственный способ что-то изменить – начать проводить реальные реформы. Что в нынешних условиях позволит избежать системного коллапса внутри институтов судебной и исполнительной власти.

Справка «Новой»
     «Бурдов против России». Дело № 2
     Житель города Шахты Ростовской области Анатолий Бурдов пожаловался в Европейский суд по правам человека на «неспособность властей осуществить исполнение решений внутрироссийских судов, вынесенных в его пользу». Будучи инвалидом-чернобыльцем, он имеет право на получение социальных выплат, и поскольку, как описано в обстоятельствах дела, «государство ему ничего не платило», он с 1997 года оспаривал все невыплаты в местных судах, решения которых принимались в его пользу, но систематически не исполнялись. Неисполнение этих решений он так же оспаривал в судах и шесть лет назад дошел до Страсбурга. Тогда Россия ему выплатила сумму задолженности, однако из-за инфляции эта сумма оказалась ничтожной. Потребовав через российский суд индексации и выплаты пеней, Бурдов снова столкнулся с прежней проблемой, когда местные суды принимали решения в его пользу, которые систематически не исполнялись. Параллельно росла сумма задолженности перед ним со стороны государства в связи с новые задержками – с 2002 по 2007 год – по текущим ежемесячным социальным выплатам. И со всем этим он опять дошел до Страсбурга. Так возникло дело «Бурдов против России (№ 2)». Итог – 6000 евро компенсации и специальное постановление Европейского суда в отношении России. Согласно этому постановлению, государство-ответчик должно в течение шести месяцев осуществить исправление системы исполнения решений и профинансировать это исправление (фактически – реформу службы судебных приставов), а также в течение года осуществить выплату в полном объеме всем жертвам невыплат в результате неисполнения решений судов, чьи иски накопились в Страсбурге к моменту вынесения данного постановления.

14 протокол к Европейской конвенции
     Позволяет кабинету министров (состоит из министров иностранных дел стран – участниц Совета Европы, включая Россию, или их представителей) применять международные правовые санкции к государствам-ответчикам, игнорирующим в полной мере исполнение решений Страсбургского суда.

После Страсбурга

     Анатолий Бурдов, инвалид-чернобылец из Ростовской области, выиграл 6000 евро по иску о длительном неисполнении судебных решений. В связи с многочисленными аналогичными жалобами Европейский суд обязал Россию провести реформу службы судебных приставов.

     Семье Магомадовых присуждена компенсация 44 100 евро по делу об исчезнувших в Чечне родственниках. После подачи жалобы в Страсбургский суд исчез один из заявителей.

     Ольга Маслова получила компенсацию 70 000 евро, но так и не добилась в России привлечения к уголовной ответственности бывших сотрудников милиции за изнасилование и пытки.

     Алексею Михееву, искалеченному в отделении милиции Нижнего Новгорода в 2006 году, присуждена и затем выплачена компенсация 250 000 евро. Спустя два года случился прецедент: прокурор области добился возврата России суммы иска с непосредственных виновников.

     Алаудин Садыков похищен в Грозном 9 лет назад, подозреваемые установлены, но не задержаны. Это одна из нескольких жалоб на пытки в Октябрьском РОВД Чечни. В 2009 году принято к рассмотрению.

А в это время
     9 апреля 2009 года
     Европейский суд по правам человека вынес по искам граждан России восемь постановлений. Половина жалоб – от жителей Урус-Мартановского и Грозненского районов Чечни Табарик Мальсаговой, Яхиты Джабраиловой, Зареты Газиевой и Балауди Докаева. Еще четыре иска – от жителей Перми, Калуги, Волгоградской и Воронежской областей: Алексея Колесниченко, Алексея Кондратьева, Эдуарда Чистякова и Александра Григорьевских. Общая сумма присужденных компенсаций только за один этот день составила 300 тысяч 20 евро.

Дарья Пыльнова, Дмитрий Шкрылев.
© «
Новая газета», 15.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Людмиле Майковой нашли замену с квартирой

На пост главы арбитража Московского округа рекомендована Валерия Адамова

Валерии Адамовой наверняка не придется обращаться к мэру Москвы Юрию Лужкову с просьбой об улучшении ее жилищных условий. Фото: Дмитрий Духанин/Коммерсантъ. Загружается с сайта Ъ      Получение Валерией Адамовой, претендующей на пост председателя Федерального арбитражного суда Московского округа (ФАС МО), рекомендации Высшей квалификационной коллегии судей (ВККС) не прошло гладко. Тележурналист Владимир Соловьев, первым обвинивший бывшего председателя ФАС МО Людмилу Майкову в получении квартир с помощью правительства Москвы, направил в ВККС сведения о доходах Валерии Адамовой. Но председатель Высшего арбитражного суда (ВАС) Антон Иванов заявил, что наличие больших легальных доходов положительно характеризует кандидата на высокий пост.
     Вчера ВККС рассмотрела кандидатуры на руководящие посты в ФАС МО. На должность председателя была рекомендована Валерия Адамова – единственный кандидат, подавший документы на конкурс. Рекомендации на должности заместителей председателя получили Наталья Шуршалова и Владислав Туманов, занимающие эти должности сейчас. Принятие решений по заместителям председателя заняло у ВККС считаные минуты, а в отношении Валерии Адамовой возникли неожиданные осложнения.
     Председатель ВККС объявил на заседании, что в коллегию обратился известный телеведущий Владимир Соловьев. В письме он упомянул о «деле Майковой». Председателя ФАС МО Людмилу Майкову ВККС лишила 19 февраля статуса судьи в связи с нарушением судейской этики – получением квартир при помощи правительства Москвы. Новое назначение, по мнению господина Соловьева, должно демонстрировать «новые профессионально-этические стандарты», а проверка кандидата проводиться особо тщательно. В связи с этим телеведущий нарисовал ВККС «схему счетов и вкладов на сумму более $0,5 млн», которые, по мнению господина Соловьева, делают назначение Валерии Адамовой преждевременным.
     Валерия Адамова окончила юридический факультет Санкт-Петербургского госуниверситета в 1987 году, одновременно с президентом Дмитрием Медведевым и председателем ВАС Антоном Ивановым. В 2006 году госпожа Адамова стала первым заместителем председателя арбитражного суда Москвы, а перед этим работала в ОАО «Сибирско-Уральская нефтегазохимическая компания» (СИБУР), занимая с 2002 года (после перехода СИБУРа под контроль «Газпрома») пост вице-президента по правовому обеспечению. Супруг Валерии Адамовой, Олег Адамов, работает первым заместителем гендиректора телекомпании НТВ и советником гендиректора ОАО «Газпром-Медиа Холдинг».
     Письмо Владимира Соловьева вызвало у членов ВККС вопросы к кандидату на пост председателя ФАС МО. Валерия Адамова ответила, что после своего назначения судьей действительно сняла с банковской карты, выданной на прежней работе, 7,8 млн руб. оставшейся зарплаты и перенесла их на депозит. А осенью 2008 года сама оплатила поездку в Китай, принимающей стороной в которой, по данным Владимира Соловьева, выступал «Газпром». Строительство загородного дома семья Адамовых осуществляет также за свой счет: зарплата самой Валерии Адамовой за 2005 год составила 12,5 млн руб., а ее супруг заработал в 2008 году 20 млн руб. Госпожа Адамова заверила ВККС, что все свои доходы и доходы мужа в точности задекларировала.
     Антон Иванов, присутствовавший на заседании коллегии, просил поддержать кандидатуру Валерии Адамовой. По словам господина Иванова, наличие «больших легальных доходов», которые задекларированы и открыты для проверки, только плюс для кандидата: «По крайней мере, не нужно будет приобретать квартиру в Москве». ВККС, посовещавшись минут пять, объявила, что за рекомендацию Валерии Адамовой проголосовало более половины присутствующих членов коллегии.
     «Я рад, что Валерия Адамова дала на вопросы четкие ответы, удовлетворившие ВККС»,– сообщил вчера «Ъ» Владимир Соловьев. По его словам, он хочет быть уверен, что «человек, который займет столь высокую должность, имеет безупречную репутацию и его нельзя будет в дальнейшем подвергнуть шантажу».

Ольга Ъ-Плешанова.
© «
КоммерсантЪ», 16.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Минус замедленного действия

Управляющие проиграли первое дело по итогам инвестирования 2008 года

Портфели пенсионных резервов, взятые несколько лет назад в управление у негосударственных фондов, теперь грозят управляющим компаниям банкротствами. Фото: Дмитрий Духанин/Коммерсантъ. Загружается с сайта Ъ      Впервые в российской практике управляющей компании придется возместить клиенту средства, потерянные в результате инвестирования. Арбитражный суд Москвы обязал компанию «Пиоглобал Эссет Менеджмент» выплатить негосударственному пенсионному фонду «ТНК-Владимир» более 230 млн руб.: переданные в доверительное управление пенсионные резервы фонда плюс минимально гарантированную доходность. В «Пиоглобал» уверяют, что смогут расплатиться из собственных средств, однако, если примеру «ТНК-Владимира» с успехом последуют другие НПФ, ряду управляющих компаний грозит банкротство.
     В пятницу завершилось беспрецедентное судебное разбирательство по иску НПФ «ТНК-Владимир» (18-е место в списке крупнейших НПФ по объему пенсионных резервов; принадлежит компании ТНК-ВР) к управляющей компании «Пиоглобал Эссет Менеджмент». Арбитражный суд Москвы постановил, что компания должна вернуть фонду 230,84 млн руб., включая 23,94 млн руб. минимально гарантированной доходности, прописанной в договоре.
     По законодательству большую часть пенсионных резервов и накоплений НПФ должны инвестировать профессиональные управляющие. Многие фонды, заключая договор с управляющими, устанавливали требование минимально гарантированной доходности, которая составляла, как правило, 4-10% годовых. На растущем рынке управляющие компании без труда показывали эту доходность, однако по итогам 2008 года они показали убытки 20-30% годовых. После этого НПФ стали требовать от управляющих возместить потери, однако сделать это они отказывались, ссылаясь на форс-мажор – фондовые индексы упали за год на 67-72%. «ТНК-Владимир» первым из НПФ подал на управляющую компанию в суд.
     Договор доверительного управления своими пенсионными резервами «ТНК-Владимир» заключил с «Пиоглобал» 31 июля 2005 года. В первые два года нареканий к управляющей компании у фонда не возникало. Однако в прошлом году после истечения срока действия договора НПФ решил не продлевать его и потребовал вернуть переданные в управление пенсионные резервы. Но «Пиоглобал» вернул фонду лишь часть средств, и 31 декабря «ТНК-Владимир» подал иск с требованием возврата 257,67 млн руб. пенсионных резервов, а также выплаты 23,94 млн руб. минимальной гарантированной доходности и 20,56 млн руб. процентов за просрочку. Сумма пенсионных резервов, требуемых НПФ, включала оценочную стоимость активов фонда на начало последнего отчетного периода, то есть 30 сентября 2007 года.
     На заседании в четверг представитель «Пиоглобал» утверждал, что компания должна вернуть фонду лишь 177,3 млн руб., составляющих остаточную стоимость портфеля ценных бумаг, приобретенных на пенсионные деньги (см. «Ъ» от 17 апреля). Однако в пятницу суд решил взыскать с «Пиоглобал» 230,84 млн руб. – 191,5 млн руб. фактически переданных в доверительное управление пенсионных резервов, 23,94 млн руб. гарантированной доходности и 15,4 млн руб. процентов. В остальной части иска (на 71,33 млн руб.) суд фонду отказал.
     При оценке портфеля пенсионных резервов (191,5 млн руб.) суд не учел прибыли от их инвестирования на дату прекращения договора (31 июля 2008 года), предполагают юристы. «Согласно законодательству, в случае прекращения договора по требованию учредителя управления (в данном случае НПФ) средства возвращаются в том объеме, в котором они были переданы. Инвестиционный доход выплачивается при его наличии, но это можно определить только по документам управляющей компании. Возможно, истец не смог доказать наличие прибыли»,– говорит юрист департамента «Корпоративное право» компании Sameta Сергей Казаков.
     Гендиректор «Пиоглобал Эссет Менеджмент» Сергей Суров заявил «Ъ», что его не устраивает решение суда, компания будет подавать апелляцию, однако он удовлетворен «хотя бы тем, что сумма искового требования уменьшена». «Сумма 230 млн руб., которую мы должны выплатить по решению суда, близка к нынешней оценке портфеля. Разница составляет порядка $1 млн, но нам по силам покрыть ее из собственных средств»,– сказал господин Суров. По данным на 31 декабря, собственные средства компании составляли 126,9 млн руб. Связаться с НПФ «ТНК-Владимир» не удалось.
     Решение по иску «ТНК-Владимира» – «судьбоносное для всего рынка», считает гендиректор управляющей компании «Капиталъ» Вадим Сосков. «Если фонды в массовом порядке начнут требовать через суд немедленного возмещения переданных средств и минимально гарантированной доходности, многие управляющие компании будут обанкрочены, так как объем их собственных средств существенно ниже полученных по итогам прошлого года убытков»,– поясняет управляющий директор компании «Открытие» Роман Соколов.
     Не все аналогичные иски НПФ будут удовлетворены, считает президент Первого национального пенсионного фонда Виталий Плотников. «В договорах доверительного управления много тонкостей, в том числе и в пунктах о возвратности средств и гарантированной доходности, и любое решение суда зависит от точности формулировок»,– говорит господин Плотников. «У нас не прецедентное право, и если первое дело такого рода выиграл НПФ, то это не значит, что так будет и впредь»,– соглашается гендиректор «ВТБ – Управление активами» Наталия Плугарь.

Анна Ъ-Занина, Александр Ъ-Мазунин.
© «
КоммерсантЪ», 20.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Пермский адвокат защитился в Евросуде

С России взыскано в его пользу €3 тысячи

     Европейский суд по правам человека рассмотрел жалобу пермского адвоката Алексея Колесниченко, квартиру которого в 2004 году обыскала милиция. Суд счел, что силовики нарушили Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод и взыскал с России компенсацию причиненного морального вреда в размере €3 тыс. Господин Колесниченко считает, что создан прецедент защиты российских адвокатов от незаконных действий правоохранительных органов.
     Как стало известно «Ъ», 9 апреля Страсбургский суд вынес решение по жалобе пермского адвоката Алексея Колесниченко. Защитник обратился в Евросуд в мае 2004 года, после того как не смог добиться своего в России. В своей жалобе адвокат указал, что представлял интересы одного из жителей Перми при расследовании уголовного дела, возбужденного в июне 2003 года по факту мошенничества с имуществом ООО БМ. 12 февраля 2004 года с согласия прокурора Свердловского района Сергея Крайнова и по ходатайству следователя следственного управления при УВД Перми Максима Шилова судья Свердловского районного суда Юрий Худяков вынес постановление о производстве обысков в квартирах адвоката и его родителей. Целью этих мероприятий суд назвал нахождение и изъятие копировального устройства, на котором, по мнению следствия, были изготовлены поддельные учредительные документы.
     Обыск в квартире адвоката начался 12 февраля в 21.40 и закончился 13 февраля в 4.00. Перед ним господин Колесниченко, как указывается в его жалобе, добровольно выдал копировальное устройство Canon, указанное в судебном постановлении. Затем следователь вместе с оперативниками приступили к обыску и изъяли два системных компьютерных блока, принтер, личную записную книжку и различные документы по защите доверителей как по данному уголовному делу, так и по другим делам. С 4.20 до 4.35 обыск прошел в квартире, которая ранее принадлежала родителям адвоката (в жалобе говорится, что к этому моменту они уже умерли), где ничего не было изъято. Последующая экспертиза дала отрицательное заключение об изготовлении фальшивок на изъятом Canon, и спустя два месяца адвокату вернули всю технику вместе с документами. Но к тому времени он уже обжаловал действия силовиков. Господин Колесниченко заявил, что следователь Шилов вышел за пределы судебного постановления об обыске, изъяв имущество, не определенное этим постановлением, а также нарушил адвокатскую тайну и права проживающих вместе с ним членов семьи. Обыск во второй квартире защитник назвал издевательством над памятью покойных родителей (по данным милиции и суда, на момент обыска они якобы все еще проживали по данному адресу). Ночные следственные действия, по словам адвоката, отразились на его здоровье: уже утром 13 февраля пришлось обращаться к врачу, который выписал лист нетрудоспособности. Однако судья Свердловского районного суда Павел Михалев, куда обратился господин Колесниченко, 3 марта 2004 года отказал адвокату в удовлетворении жалобы. 27 апреля того же года кассационная инстанция Пермского областного суда согласилась с решением суда первой инстанции.
     Несмотря на то что российская сторона настаивала на том, что жалоба адвоката в Евросуд «явно необоснованна» и «подлежит отклонению», в Страсбурге сочли иначе, взыскав с России €3 тыс. за допущенные нарушения прав человека и основных свобод. Алексей Колесниченко сказал «Ъ», что видит главный итог не в размере взысканной суммы. По его мнению, рассмотрением «нетипичного» дела Страсбург создал прецедент защиты российских адвокатов от незаконных действий правоохранительных органов.

Михаил Ъ-Лобанов, Пермь.
© «
КоммерсантЪ», 20.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Расследуют дело

...против председателя районного суда на Вятке

     Теперь уже бывший председатель Подосиновского районного суда Кировской области Валентина Эсаулова (она подала в отставку в июне прошлого года) подозревается в «вынесении заведомо неправосудного приговора» и служебном подлоге.
     О значимости процесса говорит хотя бы тот факт, что дело против судьи возбудил председатель СКП Александр Бастрыкин. Как установила доследственная проверка, в феврале 2007 года приговором мирового судьи один из местных жителей был осужден сразу по двум статьям – побои и угроза убийством – к 1 году лишения свободы условно с испытательным сроком на 1 год. Он подал апелляцию, рассмотрев которую Подосиновский районный суд изменил приговор мирового, исключив более тяжкую статью и заменив условный срок на 120 часов обязательных работ.
     Однако областной суд отменил этот приговор и направил дело в район на новое апелляционное рассмотрение. Самое интересное началось после. Грубо нарушив положения УПК – не рассмотрев после отмены приговора уголовное дело по существу, не проводя судебного заседания, в отсутствие осужденного, гособвинителя и защитника, судья незаконно вынесла постановление о прекращении производства по делу. После чего Эсаулова дала указание секретарю изготовить «липовый» протокол заседания с указанием, что в нем присутствовали все вышеперечисленные должностные лица.
     Спустя несколько недель – новый поворот. Понимая, что незаконно прекратила апелляционное производство, судья выносит еще одно постановление – об отмене условного осуждения, теперь уже на основании ходатайства осужденного. А поскольку и на этот раз судебного заседания фактически не проводилось, вновь был составлен «липовый» протокол, куда были вписаны прокурор района и представитель районной уголовно-исполнительной системы.
     Исходя из каких мотивов действовала бывший председатель суда и почему так последовательно помогала жителю района уйти даже от условного наказания, сейчас выясняет следствие. Квалификационная коллегия судей Кировской области дала согласие на возбуждение уголовного дела в отношении Эсауловой.

Андрей Андреев, Кировская область.
© «
Российская газета», 21.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Договор на грани фола

Верховный суд указал, за подделку каких документов нельзя сесть в тюрьму

     Необычное, но весьма показательное дело рассмотрел Верховный суд. Его решение интересно по двум моментам.
     Во-первых, суд разбирал ситуацию с клиентом банка и его депозитным договором. Сегодня, в период кризиса, это одна из очень актуальных тем. Во-вторых, главный суд страны не признал поддельным банковский договор, как это утверждали правоохранительные органы. Изначально и местные суды тоже посчитали, что договор – бумага незаконная, но Верховный суд с этим категорически не согласился.
     На скамье подсудимых оказалась жительница из Башкортостана. Ей предъявили обвинение по 327-й статье Уголовного кодекса. Статья очень неприятная. Она говорит об изготовлении и сбыте поддельных документов, госнаград, штампов, печатей и бланков. Санкции за такое преступление – от большого штрафа до четырех лет лишения свободы. Женщину городской суд признал виновной в том, что она подделала депозитный договор с банком. Вернее, в обыкновенном, «правильном» договоре она расписалась за свою мать. А потом с таким договором, который автоматически стал «неправильным», работала – то есть по нему зачисляла деньги на счет и оттуда их снимала. Общая сумма, которую она получила с банка по такому документу, оказалась весьма солидной.
     Судебная коллегия Верховного суда Башкортостана подтвердила приговор по статье за подделку документов, без изменения оставил его и президиум Верховного суда республики. Женщина в надзорной жалобе в высшую судебную инстанцию страны вообще оспаривала свое осуждение. Она уверяла судей, что договор займа и расходно-кассовые ордера она действительно подписывала за свою старенькую мать. Но делала это с ее согласия. Да и свидетели хором заявили, что осужденная жила вместе с мамой и, как выражаются юристы, они вели совместное хозяйство и сообща планировали семейный бюджет.
     Женщина соглашалась, что доверенность, как того требует Гражданский кодекс, она от матери не оформляла, поэтому порядок нарушила, но это ни в коем случае нельзя назвать подделкой официальных документов.
     Верховный суд России согласился с доводами жительницы Башкирии и все предыдущие судебные решения отменил. Потом объяснил, почему он это сделал. По мнению главного суда страны, предметом преступления в 327-й статье УК являются лишь такие официальные документы, которые выдаются государственными, общественными или коммерческими организациями. У таких документов должна быть одна общая черта – бумаги обязаны либо предоставлять человеку какие-либо права, либо освобождать его от каких-нибудь обязанностей. Однако состав преступления отсутствует, если подделан документ, не дающий человеку дополнительных прав и ни от чего не освобождающий.
     Договор депозитного вклада, который женщина заключила с банком в пользу своей матери, по мнению Верховного суда, не относится к числу официальных документов, о которых говорит уголовная статья. Потому что у женщины по этому документу не появилось никаких прав, да и от обязанностей договор с банком ее не освобождал. Документ, в котором осужденная расписалась за мать, может быть признан, выражаясь юридическим языком, просто ничтожным документом. Кстати, с такой формулировкой суда согласился и представитель банка. А это значит, что состава преступления в том, что совершила жительница Башкирии, просто нет.
     Верховный суд подчеркнул, все последующие после подписания договора действия осужденной – пополнение вклада, снятие процентов, тоже никак нельзя назвать уголовно наказуемыми деяниями, хотя местные суды расценили их именно так. Из материалов дела судьи Верховного суда увидели, что, когда женщина вносила деньги на вклад или получала их, расписываясь за свою маму, работники банка это знали. Выходит, что она ставила подпись с их ведома и согласия.
     Главный суд страны, разбирая это дело, заявил: само по себе выполнение подписи от имени другого человека, в том числе и на кассовых ордерах, судам надо рассматривать просто как нарушение порядка оформления документов, которое не влечет уголовную ответственность.
     Верховный суд, отменив судебные решения в отношении женщины, признал за ней и право на реабилитацию.

Справка «РГ»
     Решения Верховного суда, даже если они приняты по конкретному делу, все равно считаются важными и для рассмотрения другими судами аналогичных дел. Ведь главное в таких решениях это то, как Верховный суд страны понимает и трактует конкретные статьи закона. Подобные разъяснения для нижестоящих судов становятся руководством. Имея на руках это постановление Президиума Верховного суда (N213ПО08), граждане, попавшие в похожую ситуацию, смогут аргументированно доказать свою правоту.

Наталья Козлова.
© «
Российская газета», 21.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Без индульгенций

Недопустимым признал Конституционный суд задержку солдат в воинской части без их согласия

     Смысл штрафов и нелегкую судьбу призывника вчера оценил в ходе заседания Конституционный суд. Противоречащим Конституции признано положение, содержащееся в одной из статей Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе».
     Это постановление Конституционного суда очень ждала семья Ислама Куашева из Кабардино-Балкарии. Именно заявление Ислама стало основанием для досконального изучения как самого Закона «О воинской обязанности и военной службе», так и практики его применения. Суть дела в том, что военнослужащего срочной службы Куашева оставили в воинской части сверх срока, предусмотренного законом.
     – В ряды Вооруженных сил моего подзащитного призвали в июне 2006 года, и согласно действовавшему тогда закону он должен был отслужить 24 месяца. То есть до июня 2008 года, – сообщил «РГ» его адвокат Алим Биттиров. – Однако из списков воинской части его исключили лишь в феврале 2009 года. Такое положение не предусматривается действующими федеральными законами, то есть по сути своей противозаконно. А ведь статья 2 Конституции РФ провозглашает высшей ценностью человека его права и свободу. И то, и другое в отношении моего подзащитного было нарушено.
     Основанием для задержки Куашева на воинской службе стало обвинение в вымогательстве. Согласно предварительной версии следствия, преступление он совершил во время пребывания в Волгограде, куда был командирован из своей части железнодорожных войск, дислоцированной в Сочи. Между тем уголовное дело в отношении солдата возбудили спустя восемь месяцев после его возвращения из командировки. А мера пресечения в виде наблюдения командования была избрана только 3 февраля 2009 года. К концу февраля ее изменили на обязательство о явке и после этого исключили из списков части.
     Конституционный суд разобрался в непростой ситуации и признал, что правоприменительная практика превратила нормы, содержащиеся в абзаце 9 пункта 11 статьи 38 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», не соответствующими Конституции РФ.
     – Сегодняшним решением Конституционный суд поставил интересы гражданина России выше ведомственных интересов и мнения отдельных влиятельных структур, в том числе из правоохранительных органов, – сказал «РГ» сразу после оглашения постановления Алим Биттиров. – Будет ли мой подзащитный подавать в суд на командование воинской части с требованием компенсации за ущемление своих прав, я пока не знаю. Думаю, сначала ему надо разобраться с тем уголовным делом, которое возбуждено в отношении него. Еще не факт, что он будет признан виновным.
     Председательствовавший на заседании КС РФ судья Геннадий Жилин на вопрос «РГ» о том, коснется ли принятое решение только тех, кто проходит срочную службу, или всех военнослужащих, уточнил: «В отношении тех лиц, кто служит по контракту, мы дело не рассматривали. Для нас важно, были ли нарушения конституционных прав в отношении конкретного гражданина. Вынесенное решение касается исключительно солдат, проходящих воинскую службу по призыву. Нами записано: применять указанную в Законе «О воинской обязанности и военной службе» норму наказания за уголовное нарушение без того, чтобы был задействован Уголовно-процессуальный кодекс, нельзя. В отношении провинившегося военнослужащего можно принять только две меры: наблюдение за ним командования воинской части и только с согласия самого военнослужащего и содержание его под стражей – на гауптвахте. Если не сделано ни того, ни другого, все остальное недопустимо. Такова суть принятого нами решения». Что же касается тех правонарушителей, которые надеются, совершив преступление во время службы, скрыться от правосудия, уволившись в запас, то им на постановление КС не стоит рассчитывать.
     – Это не индульгенция для правонарушителей. Ответственность за преступления остается, – заверил Геннадий Жилин.
     Тем временем слушания в КС продолжались. И одного представителя заявителя сменили целых пятеро, явившихся на заседание по проверке конституционности норм Закона РСФСР от 22 марта 1991 года «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» и норм Федерального закона от 26 июля 2006 года «О защите конкуренции». Стоило бы назвать это слушание «делом о неуплаченных миллионах». Дело в том, что Федеральная антимонопольная служба (ФАС) потребовала от ОАО «Нижнекамскнефтехим» и ОАО «Газэнергосеть» выплатить в бюджет: от первого – более 70 миллионов рублей и от второго – более 153 миллионов рублей. Обоих заявителей наказали за нарушение антимонопольного законодательства, и обе структуры себя виноватыми не считали. Так, представители первого заявителя долго рассказывали о том, как коварно были повышены цены на каустическую соду, и поэтому пришлось повышать цену на их собственную продукцию. Кстати, ни один из них денег в бюджет так и не заплатил, что выяснилось после небольшой словесной дуэли между адвокатами заявителей и представителем президента в КС Михаилом Кротовым. Кротов не без ехидства поинтересовался, как же они подали в КС заявление, раз их права еще фактически не были нарушены.
     Надо сказать, что заявители изобрели весьма оригинальные аргументы в свою защиту: они считают, что требование ФАС – это административная штрафная санкция. При этом в КоАП нет санкций за нарушение антимонопольного законодательства, поэтому при наложении ФАС подобных санкций не применяются правовые принципы, обязательные для всех иных административных правонарушений, например, не доказывается вина, не соблюдаются сроки привлечения к ответственности. «Газэнергосеть» еще очень беспокоилась насчет того, что если штраф накладывают на группу юрлиц, то ФАС не обязана указывать сумму для каждого участника – для этого заявителя пункт, безусловно, существенный, ведь ФАС потребовала перечислить в федеральный бюджет средства от ОАО «Газпром», ОАО «АК «СИБУР», ОАО «Газ-энергосеть» и ЗАО «Сибур-Газсервис». Потребовал еще в ноябре 2005 года – за нарушения, совершенные в сентябре 2004-го.
     Оспариваемые нормы, уверен представитель ГД в КС Александр Харитонов, соответствуют Конституции, потому что происходит «изъятие только той части дохода, которой субъект бы не получил, если б не нарушил законодательство». А представитель СФ в КС Елена Виноградова считает санкцию ФАС финансовой ответственностью, и, хотя «нет оснований полагать, что в административном праве решены все проблемы», нормы Конституции не нарушены.
     Решение по делу КС вынесет через месяц.

Анна Закатнова, Людмила Безрукова, Санкт-Петербург.
© «
Российская газета», 21.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Не обессудьте

Конституционный суд разбирался, кому положена компенсация за моральный вред

     Необычное дело слушалось вчера в Конституционном суде: трое заявителей протестовали против прекращения в отношении них административных дел в связи с истечением срока давности.
     Конечно, желание судиться по всем инстанциям и дойти до КС, чтобы получить возбуждение прекращенного дела, выглядит экзотически. Но у заявителей – Михаила Карелина из Набережных Челнов, Владимира Рогожкина из Красноярска и Максима Филандрова из Москвы – была веская и уважительная причина: все они считали себя невиновными, и потому прекращение дел по причине истечения двухмесячного срока давности лишало их возможности добиться теоретической справедливости и конкретной компенсации от органов внутренних дел.
     Так они оказались в Конституционном суде, где просили проверить на соответствие Основному Закону пункт 6 части 1 статьи 24.5, часть 1 статьи 27.1, часть 1 статьи 27.3, часть 3 статьи 27.5 и пункт 3 части 1 статьи 30.7 Кодекса об административных правонарушениях (КоАП). А также пункт 1 статьи 1070, статьи 1100 Гражданского кодекса, ну и уж заодно – статью 60 Гражданского процессуального кодекса РФ.
     Все эти цифры и буквы скрывали три печальные истории. Адвокат Михаил Карелин был задержан милицией в феврале 2006 года за ссору с охранницей в магазине, точнее, за нецензурную брань в общественном месте, причем когда дело дошло до суда, то выяснилось, что свидетелей произошедшего не было. Потом его задержали еще раз за то же самое, утверждая, что он бранился в разговоре с приятелем. Карелин описывает, как его поместили в камеру 9-10 кв. метров, где на нарах с трудом умещались 6-8 человек, и продержали там 12-13 часов: «Мне был причинен моральный вред, выразившийся в физических и нравственных страданиях». (Напомним, что по нормам КоАП человека можно задержать на 48 часов). В общем, причиненный незаконным, по его мнению, задержанием вред он оценил в 60 000 рублей. Тем более что горсуд Набережных Челнов не нашел в его действиях состава административного правонарушения.
     Владимира Рогожкина обвиняли в аварии (его «Хонда», по версии правоохранительных органов, врезалась в «УАЗ»), но дело также было прекращено по истечении срока давности. Он с негодованием пишет в жалобе: «Бесконтрольное применение срока давности привлечения к ответственности в ситуации, когда КоАП РФ устанавливает этот срок продолжительностью в два месяца, а разрешение целого ряда административных дел по дорожно-транспортным происшествиям невозможно без заключения по делу трасологической или медицинской экспертизы, как было невозможно и разрешение дела заявителя, на проведение которой требуется в среднем четыре-шесть месяцев, не может служить гарантом защиты ничьих прав, кроме лиц, действительно преступивших закон».
     А у Максима Филандрова путь от площади Пролетарской диктатуры (в Питере) до площади Декабристов (там расположен Конституционный суд) занял почти два года. Сотрудники милиции задержали его за нарушение общественного порядка – явное неуважение к проходящим мимо гражданам сопровождалось нецензурной бранью, по их версии. У Филандрова другая история: ему запретили фотографировать, попытались отобрать фотоаппарат, а когда он отдал его приятельнице, то, согласно жалобе, «люди в форме продолжали избивать, держа за руки. После нанесения ударов дубинками, подтащили его к цепи дорожной ограды и бросили на нее, придавив к цепи грудной клеткой. Сбили с ног и потащили за руки волоком по земле 200-400 метров через всю площадь Пролетарской Диктатуры и закинули в автобус».
     Двое последних заявителей не оценили свой ущерб в конкретных цифрах еще и потому, что у них в отличие от Карелина не было решения суда с четким подтверждением их невиновности, – дела просто прекратили.
     «Вред не исследуется – он либо есть, либо нет, если есть, тогда мы выходим на проблему возмещения вреда», – заявил приглашенный эксперт Михаил Шварц. Однако в судах общей юрисдикции сложилась такая правоприменительная практика, когда возмещения вреда за неправомерное привлечение к административной ответственности, не дождешься. «Достоинство личности умаляется, но доказать это очень сложно», – пояснила Ольга Цейтлина, представлявшая интересы Филандрова. Ее позицию частично поддержала представитель Генпрокуратуры Татьяна Васильева, напомнившая, что защита прав граждан тоже важная обязанность ее ведомства. Поэтому она заявила на слушаниях, что невозможность обжаловать вынесенное решение о прекращении дела нарушает права и законные интересы граждан и «отчасти нарушает право гражданина на судебную защиту».
     Решение по делу КС вынесет уже после майских праздников.

Анна Закатнова.
© «
Российская газета», 22.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Россия заплатит за жестокое обращение и убийства

     Россияне отсудили у России в Страсбургском суде более 600 тыс. евро. Четверо граждан смогли доказать, что с ними слишком плохо обращаются в заключении, еще несколько десятков жителей Чечни – что их родственников похитили и убили.
     В четверг в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге четверо заключенных выиграли иск против России на общую сумму около 80 тыс. евро. Наибольшую сумму у страны отсудил Сергей Губкин. За плохое содержание в тюрьме он получит 40 тыс. евро. В июне 1998 году 34-летнему Губкину было предъявлено обвинение по ст. 228 УК РФ (незаконное хранение наркотиков). В августе его также обвинили в нарушении ст. 126 УК РФ (похищение человека), ст. 139 УК РФ (нарушение неприкосновенности жилища) и ст. 163 УК РФ (вымогательство). Районный суд Ростова-на-Дону несколько раз направлял дело Губкина на повторное рассмотрение.
     Окончательный приговор преступнику вынес Верховный суд России только в 2005 году и все семь лет предварительного судебного разбирательства обвиняемый провел под стражей.
     В итоге Губкина приговорили к 11 годам лишения свободы за мошенничество, похищение людей, вымогательство, разбой, лишение свободы, незаконное проникновение в дом и похищение официальных документов. Как сказано в постановлении ЕСПЧ, за семь лет до окончательного приговора Губкин успел сменить семь камер в ростовском СИЗО. В своем заявлении в Европейский суд Губкин указал, что число заключенных в изоляторе превышало норму. Часто сокамерникам приходилось спать на койках по очереди, а из-за маленьких окон света в комнатах было очень мало. Туалет же и вовсе был не разделен с жилой площадью изолятора какими-либо перегородками. Губкин также жалуется на клопов и тараканов в камерах изолятора и на маленький двор для прогулок.
     В итоге ЕСПЧ постановил, что в отношении преступника государство нарушило сразу несколько статей Европейской конвенции по правам человека: ст. 3 Европейской (запрет на бесчеловечное либо жестокое обращение), ст. 5 (право на свободу и безопасность), ст. 6 (право на справедливое судебное разбирательство в разумные сроки), ст. 13 (право на эффективное расследование).
     22 тыс. евро у России удалось отсудить Никите Московцу, проходившему по так называемому делу санитаров и приговоренному к пожизненному заключению за несколько убийств.
     В иске Московец требовал 250 тыс. евро, но в итоге Страсбургский суд, хотя и признал его жалобу обоснованной, сократил сумму компенсации в 25 раз – до 10 тыс. евро, еще 12,5 тыс. евро убийца получит за судебные издержки. Ранее городской суд Санкт-Петербурга признал Московца виновным в пяти убийствах, связанных с квартирным мошенничеством. Вместе с Московцом по делу проходили еще 11 человек, которые в совокупности обвинялись в 15 убийствах, в покушении на убийство, в похищении человека и мошенничестве с квартирами. Основной костяк группы составляли работники больниц, станций скорой помощи и моргов Санкт-Петербурга. По версии следствия, преступники действовали во всех случаях одинаково: знакомились с будущей жертвой (как правило, сильно пьющим и одиноким человеком), входили к ней в доверие и начинали спаивать коктейлем из водки и сильнодействующих препаратов (аминазин, дитилин, фенамин). От воздействия медикаментов и спиртного люди соглашались на все и переписывали свои квартиры на мошенников. Потом преступники убивали их. Врачи скорой помощи, приезжавшие на вызов, как правило, диагностировали смерть по естественным (некриминальным) причинам: алкогольное отравление или сердечная недостаточность.
     Московец попал в поле зрение правоохранительных органов в 1999 году. Его задержали и отправили в СИЗО. Следствие по «делу санитаров» длилось до 2004 года: его то передавали в суд, то возвращали на дополнительное расследование. Европейский суд счел, что на этой стадии и были нарушены права подсудимого: «для его задержания не было достаточных оснований, он слишком долго находился в СИЗО, часть арестов была санкционирована незаконно». Также, решили в Страсбурге, Московец был лишен права на разбирательство дела в разумный срок – с момента предъявления ему обвинения до заключения в колонию особого режима прошло более четырех лет.
     Еще примерно по 9 тыс. евро у России отсудили заключенные Сергей Попов и Вадим Воробьев, которые жаловались на плохое обращение в тюрьме, слишком длинное предварительное судебное разбирательство и нарушение их права на справедливый суд.
     45-летний Попов и 44-летний Воробьев, бывшие милиционеры, жители Владивостока, оба были учредителями и членами профсоюза сотрудников правоохранительных органов Владивостока. Они были арестованы в январе 2000 года. Тогда в селе Яковлевка Приморского края в доме некоего Кадзоева опергруппа арсеньевского УФСБ обнаружила взрывные устройства. В ходе следствия подозрение в хранении бомб пало на Воробьева и Попова. Им была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Освободили обвиняемых только в феврале 2001 года. Более года они провели в СИЗО. В отношении Воробьева и Попова, постановил ЕСПЧ, государство нарушило ст. 3 (запрет на бесчеловечное либо жестокое обращение) и ст. 5 (право на свободу и безопасность) Европейской конвенции.
     Также в четверг Россия проиграла в Страсбургском суде пять дел против жителей Чечни.
     Общая сумма, которую должны выплатить пострадавшим чеченцам российские власти, – почти 580 тыс. евро.
     58 истцов заявили, что их родственники пропали или погибли в 2001-2004 годах в Чеченской республике и за ее пределами, но российские следственные органы и судебные инстанции не приняли должных мер по расследованию этих преступлений.
     Одна из истиц, мать пропавшего без вести Бекхана Алаудинова, заявила, что он пропал без вести в 2001 году после того, как его увели из дома вооруженные люди в камуфляже. Второй иск, выигранный чеченцами в ЕСПЧ, – «дело Битиевой и других» – был подан близкими родственниками братьев Эльмурзаевых, братьев Хаджимурадовых, Лечи Шапирова, Апти Муртазова, Зелимхана Осмаева и Эдриса Эльмурзаева. Все они были похищены в 2004 году и, как считают их родственники, убиты российскими военными. Еще один иск против России подали родители Идриса Гакиева, похищенного в 2003-м и убитого в 2004 году. Родственники Шарпуддина Исраилова и Адлана Довтаева заявили, что двоих молодых людей военнослужащие увезли на допрос в декабре 2002 года, и с тех пор их никто не видел. Пятый иск против России подал отец Мурада Качукаева, похищенного из дома в феврале 2003 года. Его местонахождение до сих пор неизвестно, а данные о результатах расследования российская сторона не предоставила ЕСПЧ.
     Изучив обстоятельства дел, Страсбургский суд постановил, что родственники истцов действительно были похищены, а в трех случаях – убиты, но российские власти не помогли заявителям в расследовании, чем нарушили их права. Кроме того, как говорится в сообщении ЕСПЧ, российские власти не предоставили суду полных материалов следствия. В итоге судьи решили, что Россия должна выплатить всем истцам по этим делам от 500 до 35 тыс. евро, не считая судебных издержек в размере 1-8 тыс. евро.

Игнат Беловский, Алена Марьянова.
© «
Газета.Ru», 23.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Пришел, увидел, насадил

     Независимых судов и демократии в России нет не потому, что власть против, а потому, что страна еще не готова,– эта точка зрения стала в последние годы практически официальной. Возможно ли и на каких условиях навязать стране общественные институты, или нужно ждать, пока они сами вызреют, разбирался обозреватель «Власти» Игорь Федюкин.
     Три года назад российский вице-премьер Сергей Иванов заявил: «Не стоит высаживать демократию просто как картошку в ту почву, где она никогда не росла». Образность выражения сослужила политику недобрую службу: его фраза облетела ведущие мировые СМИ как еще один пример варварской русской самобытности. Между тем ничего особенно самобытного в этом высказывании нет. Сам того, возможно, не зная, Сергей Иванов довольно удачно сформулировал суть теории органического роста институтов, которой придерживался такой, например, столп либерализма, как австрийский экономист, апостол современного либертарианства Фридрих фон Хайек. Согласно этой точке зрения, успешные общественные институты – правовая и судебная системы, самоуправление, экономический уклад – не могут быть сконструированы или привнесены извне, они должны вырастать постепенно, на основании накопленного опыта.
     Восходит эта теория еще к работам английского мыслителя Эдмунда Берка, писавшего в 1790 году, что «наука управления... требует от человека опыта, для которого подчас мало целой жизни, и он должен с величайшей осторожностью приступать к сносу общественного здания, которое в течение веков отвечало своему назначению, и с еще большей осторожностью – к возведению нового, особенно когда перед нами нет модели, доказавшей свою полезность». Иными словами, в большинстве случаев лучше смириться с несовершенством существующего устройства, чем идти на серьезные социальные и экономические потрясения. Теория Берка была сформулирована по результатам Великой французской революции, а фон Хайек писал, имея в виду коммунистический эксперимент. Сегодня, однако, ту же самую логику используют для критики «цветных революций» или американского эксперимента в Ираке, а также радикальных экономических реформ в России в начале 1990-х годов. Исходя из той же концепции органического роста институтов оправдывают и установленную сегодня в России политическую систему: по логике Сергея Иванова и его коллег получается, что нормальных демократических институтов в стране нет потому, что они еще не вызрели. Когда придет время, демократия и независимые суды вырастут сами собой, а навязывать их преждевременно чревато потрясениями и бесполезно: все равно не привьются.
     Понять, так ли это на самом деле, довольно сложно. Критики концепции органического роста часто ссылаются на примеры Германии и Японии, куда в рамках послевоенной оккупации западными союзниками были успешно пересажены демократические институты. Однако сами по себе эти случаи доказывают мало, ведь есть примеры прямо противоположные. Кроме того, можно предположить, что все дело в особых качествах японцев и немцев – их национальном характере, традиционном уважении к праву и правилам и т. д. Есть также пример бывших английских колоний – США, Канады, Австралии, Новой Зеландии, где успешно привилась британская политическая система. Но и здесь все неочевидно: в конце концов, общественные институты были импортированы сюда вместе с населением.
     Поэтому группа американских экономистов – Дарон Асемоглу с Саймоном Джонсоном из Массачусетского технологического института и Джеймс Робинсон с Дэвидом Кантони* из Гарварда – протестировала теорию органического роста институтов на примере Европы конца XVIII – начала XIX века, когда здесь бушевали Наполеоновские войны. Как известно из истории, устанавливая контроль над той или иной областью Европы, французы-революционеры запускали в ней масштабные институциональные реформы. Вначале они ликвидировали существовавшие там старые феодальные политические, экономические и социальные институты. Затем организовывали на оккупированных территориях современную бюрократическую систему управления и вместо старых феодальных норм вводили систему кодифицированного, формального права – знаменитый наполеоновский кодекс.
     Ломать приходилось многое. Прежде всего в Бельгии и Германии, Швейцарии и Италии: революционные армии отменяли все сохранявшиеся там остатки крепостного права, включая ограничения на передвижение и владение землей, а также феодальные повинности – всевозможные налоги, традиционно взимавшиеся с крестьян местными дворянами. В городах ликвидировалась старая цеховая система – теперь любым ремеслом мог заниматься любой гражданин, а не только члены соответствующей гильдии. Все жители становились равными перед законом, причем не только на бумаге, но и на практике: дворяне, воевавшие против французов, лишались поместий, монастырские и епископские земли конфисковывались и продавались крестьянами, городские олигархи подвергались экспроприации. Создавались также новые политические и судебные институты. Например, на подконтрольных французам немецких территориях вдоль Рейна было создано несколько специальных судов для разрешения коммерческих споров. Вместо сотен независимых княжеств, графств, вольных городов и прочих территориальных образований, существовавших в старой Священной Римской империи, было создано 40 государств, что означало ликвидацию таможен и упрощение административной и судебной систем. Так, в созданном французами в 1807 году Королевстве Вестфалия были ликвидированы все феодальные повинности, дворяне потеряли все особые права, в том числе и право не платить налоги. Были созданы кабинет министров, парламент, включающий представителей дворянства, купечества, ученых и прочих видных граждан, и формально независимый суд.
     Европа периода революций и Наполеоновских войн интересна исследователям истории реформ и еще по одной причине.
     Различные территории попадали под оккупацию почти случайным образом, но все же существовала общая схема: более богатые западноевропейские страны серьезнее рисковали быть оккупированными, чем удаленные и бедные регионы Центральной и Восточной Европы; первыми под властью французов оказались самые развитые территории – Бельгия и Нидерланды.
     При сравнении западных и восточных территорий Европы необходимо учитывать множество сопутствующих обстоятельств, что затрудняет анализ. Исследователи решили проследить влияние институциональных реформ на территориях с более или менее культурно однородным населением и обратили внимание на Германию, в которой одни регионы (север и северо-запад) были оккупированы, а другие (юг и восток) – нет. В качестве ключевой переменной использовалась продолжительность оккупации той или иной территории французами, учитывались также всевозможные дополнительные факторы (например, кем населен этот регион – католиками или протестантами).
     Как выяснилось, примерно до 1850 года уровень развития регионов не зависел от длительности французской оккупации, но затем более длительно оккупированные (а значит, более глубоко реформированные) территории стали уходить в отрыв. Показатели уровня ВВП за этот период слишком ненадежны (а чаще всего их просто нет), поэтому в первую очередь исследователи ориентировались на такие ключевые показатели развития, отражавшиеся статистикой XIX века, как уровень урбанизации и плотность сети железных дорог. Подсчеты показали, что в этих регионах действительно существенно быстрее строились железные дороги и росла доля городского населения.
     Наличие же временного промежутка, необходимого, чтобы реформы начали действовать, исследователи объясняют двумя факторами. Во-первых, указывают они, оккупация сопровождалась не только институциональными реформами, но и грабежами и реквизициями – на преодоление этих негативных последствий требовалось время. В частности, существующие исследования показывают, что в краткосрочной перспективе экономика небольших стран вроде Бельгии и Голландии серьезно пострадала в результате войн и сокращения международной торговли. Во-вторых, институциональные реформы сами по себе не запускали экономический рост, но они создавали условия для того, чтобы впоследствии использовать открывающиеся возможности, связанные с промышленной революцией и появлением новых технологий.
     Таким образом, навязанные французскими оккупантами реформы действительно способствовали развитию завоеванных территорий. Аналогичные результаты дала и попытка повторить те же подсчеты с использованием показателей ВВП, сконструированных по косвенным данным известным британским историком Ангусом Мэддисоном.
     К сожалению, проводившиеся французами реформы были слишком взаимосвязаны, чтобы проследить влияние каждой из них по отдельности. Соответственно, неясно, что оказалось важнее – введение наполеоновского кодекса, отмена внутренних таможен или реорганизация управления. Самый главный, впрочем, вывод, предлагаемый Дароном Асемоглу и его коллегами, состоит в том, что радикальные, шоковые реформы возможны, что они могут иметь положительные последствия для экономики и что импортные общественные институты вполне могут прижиться на новой почве. Происходит это, конечно, не всегда, однако гипотеза исследователей состоит в том, что в данном случае успех реформ был обусловлен как раз их резкостью. В отличие от многих других случаев реформы проводились без оглядки на личности и сложившиеся группы интересов – наоборот, опасаясь сопротивления своей власти со стороны традиционных местных элит, французы часто специально старались ослабить их позиции. В итоге им удалось радикально расчистить складывавшиеся веками наслоения институтов, границ, законов и элит – и этого хватило, чтобы запустить экономический рост полвека спустя.
     *Асемоглу Д., Кантони Д., Джонсон С., Робинсон Д. Последствия радикальных реформ: пример Французской революции.– Национальное бюро экономических исследований, апрель 2009 года.

© «КоммерсантЪ-Власть», 27.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Глава Минюста облегчит помилование

На роль посредников между заключенными и президентом предлагают священников

Сегодня от тюрьмы до помилования слишком долгая дорога. Фото Григория Тамбулова (НГ-фото). Загружается с сайта НеГа      Министр юстиции Александр Коновалов в субботу выступил за реформирование института помилования. По мнению главы ведомства, сейчас он «довольно громоздкий», а значит, необходимо его упрощать, в том числе и по срокам рассмотрения прошений. Эксперты напоминают, что по Конституции помилование – это исключительное право президента. А значит, он сам решит, как выстроить механизм его применения. Но советуют главе государства усилить в этом деле роль самого Минюста. Адвокаты предлагают на роль посредников между заключенными и президентом священников.
     Выступая на дне открытых дверей в Российской академии правосудия, Александр Коновалов сообщил, что институт помилования «нуждается в развитии и сейчас обсуждаются механизмы, как сделать это развитие перспективным».
     По его словам, «одна из основных проблем состоит в том, что институт помилования претерпевает довольно серьезную конкуренцию со стороны института условно-досрочного освобождения (УДО) из-за того, что институт помилования довольно громоздкий». Министр объяснил, что нынешняя схема: сначала обращение заключенного в администрацию колонии, затем переброска его бумаги в региональную комиссию по помилованию, потом согласование с главой субъекта РФ и лишь тогда поступление документа к президенту – занимает очень много времени. «Зачастую до решения может пройти полгода, а то и больше», – заметил он. И тут же добавил, что поскольку помилования добиваются вовсе не рецидивисты, то пока их просьбы идут по инстанциям, они или досиживают свой срок до конца, или в лучшем случае получают условно-досрочное освобождение. Так что, заявил он, и институт помилования можно упростить, и сроки рассмотрения прошений – сократить.
     Напомним, что российская Конституция, с одной стороны, фиксирует право каждого человека просить президента страны о помиловании. Оно отличается от амнистии тем, что это всегда индивидуальная просьба гражданина. Тогда как амнистия – это решение об освобождении неопределенного круга лиц, подпадающих под заданные в ней условия. А с другой стороны, Основной закон относит право решать, достоин человек милости или нет, к исключительной компетенции главы государства. Борис Ельцин установил такую систему: заключенные обращаются в федеральную комиссию, возглавлять которую было поручено писателю Анатолию Приставкину, а та уже готовит предложения для президента. Владимир Путин установил иной порядок. Для того чтобы ускорить рассмотрение обращений граждан из мест не столь отдаленных, федеральная комиссия была упразднена, но созданы региональные. Через тюремную администрацию человек обращался в нее, она же проводила предварительный отбор.
     После согласования кандидатов на помилование с главой региона материалы и отправлялись в Москву – в администрацию президента. Председатель думского комитета по законодательству Павел Крашенинников, который, по его словам, имел дело с обеими системами, давать им оценки не стал. Но отметил, что факты говорят сами за себя: при Ельцине «через узкое бутылочное горлышко, как называли комиссию Приставкина, проходило людей больше, чем через нынешнюю систему». Сейчас же, заметил он, помилований гораздо меньше, хотя и не стал судить, хорошо это или плохо.
     Член Московской городской коллегии адвокатов Олег Щербаков уверен: нынешнюю систему надо менять – «правоохранительные органы, занимающиеся на местах вопросами помилования, практически бесконтрольны». «В нашей коррумпированной стране, – добавил адвокат, – сложилась когорта вертухаев-тюремщиков, которые тянут деньги с родственников. Говорят им: вот твой что-то начудил, а ты изволь-ка за него рассчитаться, чтобы его помиловали...» Щербаков считает важным, чтобы в местах лишения свободы присутствовали священники, которые, «общаясь с заблудшими душами, могли рекомендовать кого-то для помилования».
     Крашенинников против предложений некоторых правозащитников насчет специального федерального закона о процедуре помилования. По его словам, «это исключительное полномочие президента России, и его нельзя регулировать даже законом». Не призывает он вернуться и к ельцинской схеме. Действующую же в настоящее время он упрекает лишь в одном недостатке. «Ведь если в Конституции есть право человека просить о помиловании, а региональные комиссии такие просьбы фильтруют, то получается, что мы не удовлетворяем надежды людей – законные они или нет», – сказал глава думского комитета. Однако главное, что в этом случае, «мы дискредитируем конституционные нормы и о праве гражданина, и о праве президента».
     Поэтому, по мнению Крашенинникова, систему, возможно, стоило бы модернизировать так, чтобы сбором материалов по помилованию занялся Минюст. «Что такое «юстиция»? Это справедливость. Значит, Министерство юстиции – это министерство справедливости», – сказал депутат в беседе с корреспондентом «НГ». Ну и, конечно, подчеркнул он, здесь не обойтись без администрации президента. Но все-таки Минюст должен быть основной инстанцией. Что же касается администраций колоний, то, по словам Крашенинникова, останется их участие или нет – большого значения не имеет. Потому что они просто проверяют подаваемые на помилование документы с точки зрения их формального соответствия законодательству.

Иван Родин, Александра Самарина.
© «
Независимая газета», 27.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Россию вызывают на бис

Москву вынуждают повторно одобрить реформу Европейского суда по правам человека

     В Страсбурге вчера открылась весенняя сессия Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ). Почти все рассматриваемые на ней вопросы прямо или косвенно касаются России. Самый важный из них – реформа Европейского суда по правам человека, которую уже три года единолично блокирует РФ. Отчаявшись переубедить Москву, страны-члены Совета Европы придумали, как им обойтись без нее.
     Нынешняя сессия ПАСЕ грозит обернуться для России серьезными имиджевыми потерями в Совете Европы (СЕ). Удар по российским позициям может быть нанесен уже в четверг, если ассамблея одобрит проект протокола N 14 «бис» к Конвенции по защите прав человека и основных свобод. Проект был придуман Комитетом министров Совета Европы (КМСЕ) относительно недавно, чтобы разблокировать реформу Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), забуксовавшую в 2006 году из-за того, что российская Госдума отказалась ратифицировать 14-й протокол. Этот протокол, ратифицированный всеми странами СЕ, был призван упростить рассмотрение дел в ЕСПЧ, где Россия в прошлом году стала рекордсменом по количеству исков. Документ также предполагает ускорение процедуры рассмотрения дел и повышение эффективности суда. Владимир Путин, еще будучи президентом РФ, поддержал ратификацию 14-го протокола и призывал Думу одобрить его без всяких промедлений. Но российский парламент проявил несвойственное ему упрямство и почему-то до сих пор так и не выполнил эту просьбу.
     Отчаявшись запустить реформу из-за неуступчивости российских парламентариев, остальные страны-члены СЕ придумали, как им обойтись без России. Разработанный ими протокол N 14 «бис» является облегченной версией злополучного 14-го протокола. В нем предусмотрено сокращение количества судей, необходимых для рассмотрения разных категорий дел. Например, так называемые неприемлемые дела сможет рассматривать всего один судья вместо положенных сейчас трех, а повторяющиеся или прецедентные дела смогут рассматривать три судьи вместо семи, оговоренных действующей процедурой. Все это призвано существенно ускорить процесс вынесения судебных решений. Но главное отличие протокола N 14 «бис» от 14-го состоит в том, что он будет действовать для тех стран, которые его подпишут. А значит, от позиции России зависеть ничего уже не будет.
     Более того, в одном из пунктов протокола отдельно прописано, что для его вступления в силу не требуется ратификация всеми странами СЕ. Именно этот пункт и ставит Москву в крайне неудобное положение. Ведь если Россия откажется подписать протокол N 14 «бис», это будет означать, что все прежние разговоры о том, что запустить реформу ЕСПЧ мешала позиция независимой от исполнительной власти российской Госдумы, были лишь прикрытием принятого на этот счет политического решения.
     Момент истины наступит уже в мае. Если в четверг проект протокола N 14 «бис» будет одобрен делегатами ПАСЕ, его затем направят на окончательное утверждение в КМСЕ, который будет заседать в Мадриде 12 мая. Для его вступления в силу достаточно, чтобы за протокол высказались две трети глав МИДов стран Совета Европы.
     Что касается остальных вопросов нынешней сессии, то почти каждый из них прямо или косвенно касается России. Уже сегодня делегаты ассамблеи заслушают доклад члена комиссии по юридическим вопросам и правам человека Хольгера Хайбаха о положении правозащитников в странах-членах Совета Европы. И, судя по содержанию документа, его обсуждение вряд ли доставит удовольствие членам российской делегации. В тексте доклада отмечается, что во многих странах СЕ правозащитники «хорошо защищены как в соответствии с законодательством, так и на практике». Однако далее указывается, что в таких государствах, как Россия, Армения, Азербайджан, Грузия, Турция, положение правозащитников вызывает тревогу. В докладе господина Хайбаха указывается, что в этих странах правозащитников не только объявляют «врагами», «шпионами» и «экстремистами», но и попросту убивают, как журналистку Анну Политковскую и адвоката Станислава Маркелова. И хотя в документе не упоминается недавнее нападение на лидера российского движения «За права человека» Льва Пономарева, который был избит в Москве сразу после встречи с докладчиком ПАСЕ по делу ЮКОСа Сабиной Лойдхойзер-Шнарренбергер, в кулуарах ассамблеи уверены, что эта тема обязательно прозвучит в ходе сегодняшних дебатов.
     Не сулят положительных эмоций для российской делегации и вопросы, которые планируется обсудить в среду. Наиболее жаркие дебаты ожидаются по докладу «Гуманитарные последствия войны между Россией и Грузией» и выполнению сторонами пунктов резолюций ПАСЕ, касающихся допуска международных наблюдателей в Абхазию и Южную Осетию.
     «В текстах резолюций по российско-грузинскому конфликту черным по белому было прописано, что Россия должна отменить решение о признании независимости двух грузинских регионов, вывести свои войска на довоенные позиции и допустить наблюдателей ОБСЕ и ООН в зоны конфликта. Ни одно из них не было выполнено, а это прямое нарушение резолюций»,– сказал вчера «Ъ» постпред Грузии при Совете Европы Зураб Чиаберашвили. По его словам, в ходе дебатов, посвященных российско-грузинской войне, грузинская сторона будет настаивать именно на том, что Россия регулярно не исполняет принятые на себя обязательства. При этом в беседе с «Ъ» господин Чиаберашвили анонсировал принятие еще одной резолюции, подготовленной докладчицей комиссии ПАСЕ по миграции, беженцам и народонаселению Корин Йонкер. В ней, по словам грузинского постпреда, от России вновь потребуют допустить международных наблюдателей в конфликтные регионы, а также обеспечить право на возвращение туда грузинских беженцев без всяких дополнительных условий.
     Впрочем, представители РФ в ПАСЕ к очередному обсуждению последствий августовских событий относятся спокойно. Так, глава российской делегации Константин Косачев сообщил журналистам, что он и его коллеги подготовились к этой теме и у них есть чем ответить на попытки грузинской стороны внести радикальные поправки в текст будущей резолюции.
     Гораздо больше в российской делегации нервничают по поводу решения комитета постпредов ПАСЕ снять с предстоящих выборов нового генсека этой организации (полномочия нынешнего генсека Терри Дэвиса истекают летом) кандидатуры депутата венгерского парламента Маттиаша Йорши и экс-премьера бельгийской Фландрии Люка ван ден Бранде (см. «Ъ» от 25 апреля). Последний считался бесспорным фаворитом выборов, и его активно поддерживала Москва. Впрочем, российская делегация, которая сразу пообещала отреагировать на это дискриминационное решение, вчера сдержала свое слово. При ее активном участии на заседании бюро ПАСЕ было принято решение провести в среду срочные дебаты по поводу самоуправства постпредов и принять на этот счет отдельную резолюцию с рекомендацией Комитету министров Совета Европы (в него входят главы МИДов стран-членов СЕ) вернуть снятых с выборов кандидатов в первоначальный список. Поскольку эту идею полностью поддержал председатель ПАСЕ Луис Мария де Пуч, заявивший, что постпреды продемонстрировали «неуважение к ассамблее», можно предположить, что резолюция будет одобрена большинством голосов. Правда, это вовсе не будет означать окончательную победу ассамблеи – члены КМСЕ вполне могут проигнорировать это требование делегатов и остаться при своем мнении. На этот случай у ПАСЕ припасен ответный ход – бойкот выборов нового генсека, к которому делегаты, во всяком случае российские, уже морально готовы.

Владимир Ъ-Соловьев, Страсбург.
© «
КоммерсантЪ», 28.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Собственность с последствиями

     Сегодня в Московском арбитражном суде состоится первое слушание по иску Росохранкультуры об изъятии у собственника особняка Орлова-Денисова на Большой Лубянке. В случае успеха это будет второй в новейшей российской истории случай законного лишения права собственности за несоблюдение норм охранного законодательства.
     Прецедент был отмечен в 2008 году, когда Москомнаследие выиграло суд против собственника, изуродовавшего исторический особняк на Таганке. Параллельно с «лубянским» делом в одном из арбитражных судов столицы продолжается процесс по мемориальному дому поэта Бориса Пастернака в Оружейном переулке в Москве, самовольно перестроенному частным владельцем.
     Эти судебные процессы, видимо, представляют собой крайние меры в рамках «известного контроля со стороны государственных органов», о котором говорил в сентябре 2008 года премьер-министр России Владимир Путин, призывая передавать исторические здания в частные руки.
     Схема, при которой инвесторы восстанавливают памятники под контролем государства, казалось бы, оптимальна. Однако российские владельцы исторической недвижимости часто полагают, что вложенные ими средства являются своеобразной индульгенцией, избавляющей их от общения с контролирующими органами. Глава Росохранкультуры Александр Кибовский приводил в интервью пример такого поведения: хозяева одного из памятников просто не пускали экспертов его ведомства за забор.
     Неудивительно, что далеко не все случаи приватизации исторических объектов оказываются удачными. Владельцы дома Пастернака, например, перестроили памятник, кардинально изменив его исторический облик. Владельцы дома Орлова-Денисова в течение многих лет не только не реставрировали его, но и довели здание до аварийного состояния. Теперь они могут лишиться недвижимости по решению суда. «Подобные дела, – подчеркивает Александр Кибовский, – должны привести в чувство собственников, которые не заботятся о памятниках».
     Однако судебные процессы могут длиться годами. Как считают юристы Москомнаследия, непроработанность механизма возвращения городу прав собственности на исторические здания надолго откладывает вопрос об их реставрации. Дело по усадьбе на Таганке выиграно, но город пока не может вкладывать деньги в восстановление этого объекта. По мнению Москомнаследия, было бы правильным объединить юридически изъятие и выкуп памятника. Тем временем эксперты считают, что подобные «перекосы» – следствие не самой приватизации, а недостатков регламентирующей ее законодательной базы.
     По мнению специалистов, занимающихся привлечением инвесторов для восстановления загородных усадеб, очень немногие частные компании решаются нести этот тяжкий крест. Чтобы заинтересовать потенциальных собственников, необходима законодательная база, предполагающая не только ответственность покупателя, но и экономические льготы с учетом затрат на реставрацию.
     В отсутствие законодательной панацеи большое значение имеют статус владельца и выбор ответственного управляющего. Александр Кибовский рассказывал в интервью о восстановлении особняка Лобанова-Ростовского в Петербурге: «До начала реставрации, – отметил чиновник, – здание стояло на честном слове, все внутренние конструкции были деревянными...» Особняк, построенный знаменитым архитектором Огюстом Монферраном, в 2004 году был передан компании «Тристар Инвестмент Холдингс» для реставрации и переоборудования под гостиницу класса делюкс. В следующем году здесь должен открыться первый отель сети Four Seasons Hotels and Resorts.
     Несмотря на сложность объекта, девелоперу и контролирующим органам удалось найти общее решение по сохранению памятника, констатировал Александр Кибовский после посещения особняка Лобанова-Ростовского в декабре прошлого года. Кроме инспекции Росохранкультуры, здание прошло еще пять различных проверок. В том числе в конце марта сюда приезжал лично глава Управления делами президента Владимир Кожин. Такое внимание владельца нельзя назвать обычным, поскольку юридическую ответственность за сохранность облика особняка несет арендатор.
     В этом случае памятнику попросту повезло: и потому что собственником оказалось государственное ведомство, и потому что девелопер нашел цивилизованный язык общения с контролирующими органами. Интерес к дому Лобанова-Ростовского легко объяснить: это федеральный объект культурного наследия, расположенный в самом центре Петербурга, на Исаакиевской площади. А между тем многие другие проекты реконструкции исторических зданий не имеют подобного, «государственного» статуса. В разработке базы регулирования для них может помочь московское разбирательство.

Василий Смирнов.
© «
Российская газета», 28.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Страсбургский суд ожидает реформа «лайт»

Россия готовится выложить на стол свои козыри

     Нынешняя сессия Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) принесла сенсацию – буксовавшая почти три года реформа Европейского суда по правам человека получает все шансы на то, чтобы осуществиться. ПАСЕ в четверг обсудит проект протокола 14 «бис» к Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ).
     Новый документ – не совсем то же, что 14 Протокол, который Госдума РФ отказалась ратифицировать в декабре 2006 года. Это – только его основные положения. Но те самые, что стали поводом для отказа в ратификации. Напомним, что сначала Дума мотивировала свое решение тем, что ряд положений протокола противоречит российскому законодательству. Позднее легенда поменялась: наши политики заговорили о том, что 14 Протокол «недостаточно демократичен»: мол, в нем содержатся положения, например, о праве одного судьи решать, приемлема жалоба или нет. «А вдруг судья, будучи простым человеком, под горячую руку откажет? Тогда простому россиянину и пожаловаться будет некуда!» – сетовали депутаты.
     Протокол и правда существенно ускоряет прохождение дел в Европейском суде, сокращая численность судей, необходимых для их рассмотрения. Сразу оговоримся: для сложных или политически значимых жалоб порядок оставался бы прежним. Зато в отношении рутины – повторяющихся исков – процесс ускорился бы. Впрочем, справедливости ради отметим, что попытка избавить Страсбург от засилья российских дел, львиная часть из которых – жалобы на неисполнение решений судов (72% от общего объема российских жалоб в Страсбург), была предпринята еще минувшей осенью.
     В сентябре 2008 года Верховный суд РФ по предложению президента Дмитрия Медведева внес в Госдуму законопроект «О возмещении государством вреда, причиненного нарушением судопроизводства и исполнения судебных актов». Идея проста: Страсбург при поступлении таких жалоб отсылал бы их в службу судебных исполнителей, которые и взыскивали бы суммы и штрафы, а в Страсбурге слушали бы только случаи длительного неисполнения. Аналогичная схема, кстати, действует в отношениях ЕСПЧ и Италии. Но Госдума проект ВС России завернула.
     Страх перед 14 Протоколом к ЕКПЧ испытывают далеко не все представители властей предержащих в России. Достаточно сказать, что незадолго до того, как вопрос его ратификации рассматривался депутатами, он был проголосован на Совете безопасности. Мнения разделились почти пополам: пятеро – против и четверо – за. И это несмотря на то, что Владимир Путин, будучи президентом, призвал протокол поддержать. С другой стороны, страх перед нововведениями понятен: для России, которая входит в число лидеров по количеству поданных в Страсбург жалоб (в 2008 году их было 27 тыс.) и по числу нерассмотренных – 28%, это означало бы лавину решений из Страсбурга, почти по каждому из которых требовалась бы выплата компенсаций. И немалых! Только четыре «чеченских иска» – о похищении людей и применении пыток, решения по которым были вынесены в феврале, облегчат бюджет РФ на 286 тыс. евро. Но это – лишь часть проблемы. Помимо количества жалоб российские власти волнует и их «качество» – в числе поданных в Страсбург исков есть и громкие политические – например, жалоба Ходорковского. А ну как 14 Протокол ускорит ее прохождение? Опасения, прямо сказать, беспочвенные: прохождение громких дел не завязано с принятием 14 Протокола.
     Совет Европы и Евросоюз неоднократно призывали Россию пересмотреть свою позицию в отношении 14 Протокола и ратифицировать его: из-за нормы об обязательности ратификации документа всеми странами, его подписавшими, протокол не может вступить в силу. С Москвой неоднократно пытались договориться. Не получилось. В итоге выход был найден, и в недрах Комитета министров Совета Европы родился проект 14 «бис». Этот протокол почти повторяет 14-й (в нем нет всего нескольких положений) и самое главное – нет злополучного пункта об обязательности всеобщей ратификации. Это значит, что в случае положительной оценки ПАСЕ и одобрения Комитетом министров 12 мая в Мадриде Европа запустит долгожданную реформу ЕСПЧ.
     А что же Россия? «Для россиян, если Россия не подпишет 14 «бис», будут действовать прежние нормы и правила прохождения жалоб, – замечает вице-спикер ПАСЕ и глава российской делегации Константин Косачев. – Если же со временем Россия ратифицирует 14 Протокол, то 14 «бис» перестанет действовать». Оптимистичный взгляд, если учесть, что в России по-прежнему немало тех, кто выступает против 14 «бис», как его называют в кулуарах Дворца Европы – 14 «лайт». Впрочем, представители российской делегации в ПАСЕ дали понять, что у них есть некий «козырь», который они намерены предложить Совету Европы. Детали держатся в строжайшем секрете, но не исключено, что оптимизм Косачева оправдан. Может, тот «бриз перемен», который некоторые эксперты связывают с набирающим обороты президентством Дмитрия Медведева, задует опять, и Россия удивит Страсбург, ратифицировав 14 Протокол (или 14 «лайт») уже в мае?
     Страсбург

Светлана Сухова
– корреспондент журнала «Итоги», специально для «НГ»..

© «
Независимая газета», 29.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Казна заплатит

Государство не наказывает чиновников, за чьи нарушения приходится выплачивать огромные компенсации

Количество исков из России, поданных в Страсбургский суд, растет лавинообразно. Фото: ВЛАДИМИР МАШАТИН. Загружается с сайта НИ      Беспрецедентную, по мнению экспертов, компенсацию в размере 500 тыс. руб. получил на прошлой неделе от государства 21-летний солдат-срочник Артем Казначеев из Татарстана, ставший инвалидом в армии по вине своего командира. Эксперты отмечают, что в последнее время российские граждане стали все чаще выигрывать дела против собственного государства.
     Но эти тысячи и миллионы рублей, которые власти выплачивают пострадавшим, берутся не из воздуха. Конкретные чиновники и представители правоохранительных органов, нарушающие закон, финансовой ответственности не несут – за своих слуг расплачиваются рядовые граждане, налогоплательщики. При этом Минфин имеет право через суд требовать с виновных возместить расходы казне, но практически никогда этого не делает.
     Уникальность случая с Артемом Казначеевым состоит в том, что ранее подобные деньги выплачивались лишь родственникам погибших военнослужащих. Так, в 1 млн. руб. обойдется ошибка российского военного командования во время контртеррористической операции в Дагестане осенью 1999 года. Эту сумму получит мать погибшего спецназовца. Ее сын с группой товарищей попал под ракетно-бомбовый удар федеральных сил, приказ о нанесении которого отдал его собственный командир. Не остаются безнаказанными и милицейские проступки. Недавно 100 тыс. руб. отсудил отец погибшего во время беспорядков в Кондопоге Григория Слезова.
     Петрозаводский горсуд обязал выплатить эти деньги, усмотрев халатность в действиях милиционера, работавшего в ночь, когда произошла драка у ресторана «Чайка». А Новочебоксарский городской суд постановил взыскать с казны Чувашии 20 тыс. руб. компенсации морального вреда в пользу местного жителя Артура Иванова, которому в милиции повредили барабанную перепонку уха.
     На расширенной коллегии Генпрокуратуры в прошлом году были озвучены данные, согласно которым за 2007 год более 5 тыс. человек были незаконно привлечены к уголовной ответственности. Если раньше граждане по привычке терпели, то теперь все активнее стали направлять жалобы против государственных служащих. «Если в начале 2000-х годов ежегодно подавалось 150-250 подобных исков, то в 2007 году граждане выиграли в судах 1200 исков на сумму более чем 120 млн. руб., – подсчитал министр финансов Алексей Кудрин.– В первом квартале 2008 года в суды было подано еще 545 исков». Европейский суд по правам человека только в 2007 году по искам российских граждан к государству обязал РФ выплатить им 4,3 млн. евро.
     По мнению председателя правозащитной организации «Агора» Павла Чикова, в последнее время увеличиваются как количество обращений против государства в российские суды, так и суммы присуждаемых людям компенсаций. «Сейчас эти суммы достигли 1 млн. руб. – столько, например, было выплачено родителям за погибшего в армии солдата, – рассказал «НИ» эксперт. – По 500 тыс. выплачивают за издевательства над военнослужащими, увеличились суммы по милицейскому произволу». Руководитель фонда «Право Матери» Вероника Марченко отмечает: чтобы получать достаточно крупные суммы в качестве компенсаций, иски в суды должны быть, прежде всего, профессионально составлены. Как правило, те обращения, которые подаются при помощи профессиональных юристов, приводят к выигрышу дела. Что касается исков, которые направляются нашими гражданами самостоятельно, то их результат обычно отрицательный.
     Эксперты подчеркивают: как правило, иски к казне удовлетворяются судом. Правда, чтобы потребовать компенсацию, необходимо сначала заручиться документами – например, заявлением в прокуратуру о возбуждении уголовного дела, приговором или обращением в суд о признании действий милиционера или чиновника незаконными. Только при наличии на руках подобных доказательств можно отправляться за моральной компенсацией. Но чаще всего доказать преступления представителей власти весьма сложно. Поэтому исполнительный директор движения «За прав человека» Лев Пономарев особых улучшений в защите прав потерпевших от представителей власти не видит. «Хорошо, что выигранных исков становится все больше, – сказал «НИ» правозащитник. – Но я особых изменений здесь, честно говоря, не вижу». Если же вина милиционера или чиновника будет доказана, то дальше уже все гораздо проще. «Здесь уже речь идет только о размере сумм», – отмечает Павел Чиков.
     Этот самый размер – особая тема. Эксперты убеждены, что суммы, выплачиваемой за причинение вреда российским гражданам, маленькие, особенно по сравнению с компенсациями, присуждаемыми Европейским судом. По словам руководителя «Агоры», например, за гибель человека по вине государственных органов в Европе обычно выплачивают около 20 тыс. евро (то есть без малого 1 млн. руб.). В России же подобные суммы суд обязывал выплачивать только в исключительных случаях. Обычная же практика – это 200-300 тыс. руб., то есть в пять раз меньше. Руководитель фонда «Право Матери» также сравнивает: во многих западных странах за погибшего солдата его семья получает около 1 млн. долларов (более 30 млн. руб.), у нас же пока самая большая сумма, выплаченная по тем же трагическим обстоятельствам, была в 30 раз меньше.
     При этом Минфин еще традиционно на заседаниях суда просит снизить суммы компенсаций. А две недели назад во время судебного заседания о возмещении морального вреда родителям погибшего военнослужащего по вине офицеров представитель Минфина попросил суд снизить сумму компенсации «в связи с финансовым кризисом». Правда, после того как эта просьба получила большой общественный резонанс, представитель ведомства попросил не учитывать эту аргументацию.
     Но главное в том, что, выплачивая компенсацию из казны, государство возмещает преступления чиновника за счет налогоплательщиков, то есть за наш с вами счет. Согласно требованиям Гражданского кодекса, государство обязано возмещать вред, причиненный гражданину должностным лицом за счет бюджета. Но потом-то, в соответствии с тем же кодексом, оно имеет право требовать возмещение этого вреда с конкретного виновного чиновника, применив «право регресса к лицу, причинившему вред». Но практически это никогда не делается. Специалисты объясняют это отсутствием политической воли сверху или нежеланием Минфина нести дополнительную нагрузку. А глава думского комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников и вовсе предположил в беседе с «НИ», что таким образом чиновники «просто покрывают своих товарищей».
     При этом депутат уточнил: по закону взыскать можно не только деньгами, но и имуществом, которое имеется в распоряжении виновного. И в большинстве западных стран проштрафившиеся чиновники не уходят от имущественной ответственности. У нас же сейчас «государственного» нарушителя, в крайнем случае, выгоняют со службы или отдают под следствие. «А у них ведь есть личные автомобили, заработная плата, – недоумевает Павел Чиков. – И после увольнения они идут работать в бизнес-структуры. Даже представители Генпрокуратуры несколько раз заявляли, что намерены не только привлекать таких лиц к уголовной ответственности, но также подавать им иски о возмещении ущерба. Правда, пока воз и ныне там».
     Впрочем, в случае с исками солдат-срочников чаще всего с виновных и взыскать-то нечего. Что возьмешь с сержанта, уличенного в «дедовщине». «Государство виновато перед семьями, потому что оно обязало их отдавать своих детей в армию, но свои обязательства сохранить этим детям жизнь не выполнило, – заявила «НИ» г-жа Марченко. – И, соответственно, мы этими исками подталкиваем государство к идее профессиональной армии, чтобы платить за каждого убитого солдата государству было невыгодно».
     Беда еще и в том, что далеко не все жалобы российских граждан остаются удовлетворенными в отечественных судах. Из-за этого лавинообразно растет количество исков, поданных в Европейский суд по правам человека. В Страсбурге в настоящее время находятся десятки тысяч исков российских граждан. В Европейский суд попадают обращения, которые прошли все инстанции в отечественной судебной системе и не имеют шансов на победу в России. По сведениям эксперта Центра содействия международной защиты Карины Москаленко, это, прежде всего, жалобы на применение пыток, жестокое обращение при задержании или во время следствия. Кроме того, в должной мере не уважают в нашей стране дела, которые имеют отношение к свободе слова. «Эти случаи, как правило, трудно доказать, поэтому они не выигрываются в российских судах», – сказала «НИ» эксперт.

В ШВЕЦИИ КОМПЕНСАЦИИ МОЖНО ДОБИТЬСЯ, ДАЖЕ СИДЯ В ТЮРЬМЕ
     Для россиянина, привыкшего считать, что простому человеку тягаться с государством бесполезно, Швеция, вероятно, могла бы показаться страной успешных сутяг. Чуть ли не еженедельно газеты сообщают об очередном иске, которые подают в суды пострадавшие от государства граждане. Это и дискриминация при приеме на работу в госучреждение, и издевательства в школе или на работе, однако больше всего судебных дел связано с ошибочным заключением под стражу. В 2007 году канцлер юстиции, принимающий решение о возмещении ущерба, постановил выплатить истцам более 4 млн. евро – солидная сумма для страны с десятимиллионным населением. Рост компенсаций составил 127% по сравнению с 2006 годом. Обычно дело ограничивается выплатой небольших сумм до 2 тыс. евро, и все решается «полюбовно», но довольно часто жертва судебной ошибки привлекает адвокатов и добивается солидных компенсаций. Национальный рекорд поставил санитар Джой Раман, приговоренный к пожизненному заключению в 1993 году за убийство пенсионерки. В 2001 году адвокат добился пересмотра дела и сумел убедить Верховный суд в недостатке доказательств у обвинения. Осужденный вышел на свободу с мотивировкой «недостаток улик». Ему была выплачена компенсация «за страдания» в размере около 1 млн. евро. В прошлом году крупное возмещение дали египтянину Ахмеду Алзери, которого агенты ЦРУ с согласия местных властей похитили в Швеции и вывезли в Египет, где его пытали и, обвинив в терроризме, приговорили к 15 годам заключения. Этот человек продолжает сидеть в тюрьме, но через адвоката добился от Швеции выплаты около 300 тыс. евро.
     Алексей СМИРНОВ, Стокгольм

УКРАИНЦЫ НА ТРЕТЬЕМ МЕСТЕ ПО ОБРАЩЕНИЯМ В СТРАСБУРГ
     Отсудить у Украинского государства денежную компенсацию непросто. Бывшей учительнице биологии из Кременчуга 47-летней Ольге Еременко удалось «выбить» 907 евро за моральный ущерб только с помощью Европейского суда по правам человека. С 1997 по 2002 год районный отдел образования не выплачивал учителям доплаты за педагогический стаж, ежегодные суммы на оздоровление. В 2004 году женщина выиграла дело в Автозаводском районном суде Кременчуга. Но деньги ей все равно не выплатили. Обращалась, куда только можно, – в Верховную раду, Минфин, Минюст, к президенту. Деньги начали выплачивать только после обращения в Страсбург. «Но суд присудил мне почти 6 тыс. гривен с учетом инфляции и морального ущерба. А выплатили 2,5 тыс. без учета морального ущерба и инфляции. И то по 100-200 гривны давали», – рассказывает г-жа Еременко. В 2008 году в Европейский суд обратились 4 тыс. 770 украинцев, в результате с государства в интересах истцов взыскано 20 млн. гривен (около 4 млн. долларов).

Яна СЕРГЕЕВА, Киев.
© «
Новые Известия», 29.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Свободный выход

Верховный суд снял серьезные ограничения на досрочное освобождение арестантов

     Сегодня «Российская газета» публикует важное постановление пленума Верховного суда, которое может приблизить свободу для многих арестантов. Люди в мантиях получили подробное разъяснение, как смягчать наказание осужденным и кого можно отпускать условно-досрочно из колоний.
     Редкий арестант рассчитывает отсидеть свой срок, как говорится, от звонка до звонка. Многие надеются освободиться гораздо раньше.
     Первое и главное, что решил пленум: в каждом конкретном случае надо решать индивидуально, смотреть на человека. Рецептов на все случаи жизни нет. Если подошел срок, когда арестанта можно досрочно освобождать, это еще ни о чем не говорит. У него есть только одно право – обратиться в суд с ходатайством.
     – При этом суду следует учитывать мнение представителя исправительного учреждения и прокурора, – пояснил Верховный суд. – По делам об условно-досрочном освобождении или замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания в отношении несовершеннолетнего судам необходимо учитывать также его отношение к учебе, связи с родственниками.
     Однако при этом суд снял ряд ограничений, существовавших ранее. Например, сегодня арестантам часто говорят «нет» из-за того, что человек не признает своей вины. Мол, сначала раскайся, тогда будешь свободен. Или кто-то полагает, что преступника и так слишком мягко наказали, надо было дать больше, так пусть уж сидит весь срок. Другая причина – арестанта недавно перевели в новую колонию, и там говорят, мол, пока полгода не пройдет, даже не дергайся.
     Верховный суд пояснил, что в законе нет таких ограничений, а значит, они не могут служить основанием для отказа. Взыскания, которые арестант получает от администрации, также не должны лишать его надежды. Сам по себе выговор, как поясняют судьи, значит далеко не все. Наложить взыскание могут и за растегнутую пуговицу, и за грязный бак в камере.
     – Условно-досрочное освобождение от отбывания наказания может быть применено только к тем осужденным, которые, по признанию суда, для своего исправления не нуждаются в полном отбывании назначенного судом наказания и отбыли предусмотренную законом его часть, – поясняют в Верховном суде.
     Прежде чем отпускать арестанта на свободу, суд должен разобраться с его долгами. Многие осужденные обязаны возмещать значительные суммы – материальный ущерб, который они нанесли, а часто и моральный вред. Иногда счет идет на сотни тысяч, и в колонии жизни не хватит, чтобы заработать и вернуть столько. Заработки на тюремных предприятиях небольшие. С другой стороны, и выпускать такого человека опасно – есть риск, что он растворится и вообще позабудет о долгах. Сейчас служба судебных приставов разрабатывает договор с тюремным ведомством, предусматривающий в том числе участие судебных исполнителей в рассмотрении ходатайств об условно-досрочном освобождении. Но последнее слово в любом случае останется за людьми в мантиях.
     Как пояснил Верховный суд, если вред не возмещен по объективным причинам, арестанта можно и выпустить. К таким причинам можно отнести инвалидность, отсутствие рабочих мест в колонии и тому подобное.
     Если же арестант умышленно уклонялся от расплаты по долгам – скрывал имущество, отказывался работать, – суд не должен проявлять мягкость. Кроме того, люди в мантиях могут в нагрузку к свободе назначить арестанту некоторые обязанности. Например: не посещать определенные места, скажем, бары и рестораны, помогать материально семье, не менять места жительства, работы и учебы.

     Эта статья является комментарием к:
     
Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2009 г. N 8 г. Москва от «О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания»

Владислав Куликов.
© «Российская газета», 29.04.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Суд оправдал милиционеров, убивших человека

Стражи порядка ошиблись адресом и застрелили в собственной квартире 31-летнего Радика Рамазанова

Загружается с сайта КП      Эта жуткая история произошла в одной из многоэтажек на окраине Казани – в поселке Юдино. 31-летний Радик Рамазанов, монтажник-строитель, в тот день был дома вместе с тестем. Они занимались мелким ремонтом. Жена уехала на защиту диплома. Полуторагодовалая дочь Камилла – со старшей сестрой в соседней квартире у родственников.
     – Хорошо, что их не было дома, – сквозь зубы говорит теперь тесть Владимир Алексеев.
     Его одновременно душат гнев и слезы, когда мужчина вспоминает, что произошло в те несколько минут. В прихожую, выбив дверь, размахивая пистолетами, ворвались двое в штатском. «Грабители! – мелькнуло в голове у Владимира. – Почему? У нас же взять нечего!» О чем подумал Радик, теперь не узнать. Незнакомцы открыли пальбу. Пуля попала строителю в живот. Он скончался по дороге в больницу.
     – Помогите! Милиция! – закричал тесть.
     В тот момент он даже не представлял, насколько близок к истине. Милиция уже была в квартире. В их дом ворвались и устроили пальбу именно стражи порядка. Просто лейтенанты Руслан Тазиев и Алексей Дукс ошиблись адресом. Прибыли брать наркопритон, но перепутали двери. А во время следствия заявили, что хозяева квартиры пытались на них напасть и отобрать оружие. В частности, Радик бросился на них с молотком. И даже ударил одного. Потому они и вынуждены были открыть огонь.
     По словам тестя, никто на этих людей не нападал. Наоборот, напуганный Радик бросился из коридора в комнату.
     – Как показала экспертиза, выстрел был в спину, что, мягко говоря, странно, если человек нападает, – заявляет руководитель Казанского правозащитного центра Игорь Шолохов. – И еще были попытки обвинить хозяина квартиры в том, что он был пьян. Но алкоголя в его крови не обнаружили.
     Процесс тянулся более полутора лет. Прокурор просил для Дукса (который застрелил Радика Рамазанова) 13 лет лишения свободы, а для Тазиева – 6. В своем последнем слове лейтенанты упорно уверяли, что действовали в рамках закона. В итоге суд... оправдал обвиняемых.
     – Суд принял во внимание то, что, по версии милиционеров, они поднялись в квартиру поинтересоваться по поводу соседей, у которых наркопритон, – заявляет пресс-служба Кировского районного суда Казани. – Но мужчины повели себя не совсем дружелюбно и набросились на милиционеров. Радик пытался ударить милиционера молотком по голове, но тот увернулся, и молоток попал по руке, в которой был пистолет. Второй офицер был вынужден выстрелить в нападавшего.
     Интересно, насколько «дружелюбно» повели бы себя лейтенанты, если бы к ним ворвались люди в штатском, но с пистолетами?
     Пресс-служба МВД Татарстана от официальных комментариев отказывается. Единственное, что заявили: «Есть решение суда, и мы с ним согласны».
     Еще бы! По мнению МВД, справедливость восстановлена.
     – О какой справедливости здесь может идти речь, когда трехлетняя девочка осталась сиротой? – возмущается правозащитник Игорь Шолохов. – А эти милиционеры, кстати, теперь еще и за моральный вред могут отсудить какие-то деньги. И на работу вернутся, и должности, наверное, когда-нибудь еще выше получат. Их ведь только на время следствия и суда отстранили от работы.

ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА
Выстрел в лоб с последующей проверкой документов
     Человеку свойственно ошибаться.
     Даже милиционеру.
     Но почему ж они на своих ошибках не учатся?! Ведь случай в Казани – далеко не первый.
     Недавно в Интернете появилось видео: в Москве бойцы СОБРа выкинули из джипа ни в чем не повинного водителя. Им по рации велели задержать черный «Порше Кайен», номер такой-то. Увидев «Порше Кайен» с похожим номером (цифры те же, но буковки – другие), они взяли авто штурмом. Ну перепутали немного.
     Или в Крыму ОМОН вместо бандитской «малины» взял штурмом дом мирного гражданина. Бросили в окно пару гранат – мужик лишился руки. Ошибочка вышла!
     А потом у таких же стрелков случается «временное помутнение», и они начинают палить по людям в супермаркете или целятся в жену с ребенком...
     Раньше мы такое видели только в кино про Грязного Гарри, который сначала стрелял промеж глаз, а потом уже задавал вопросы. Потому что забыл, что должен защищать закон. Потому что решил, что он и есть закон. И что ему решать, кого казнить, а кого миловать. Теперь это уже в новостях.
     Не пора ли милицейскому начальству и рядовым сотрудникам органов начинать делать работу над ошибками?!

Станислав БАБИЦКИЙ.
© «
Комсомольская правда», 05.05.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Генри Резник: Судьи берут реже. Но по-крупному

Силовикам выгодно иметь коррумпированных судей. Они легче «входят в положение»

Загружается с сайта Нога      За изящным выражением президента Медведева о «правовом нигилизме», охватившем Россию, стоит простой вопрос, давно уже сформулированный населением: когда в России судьи перестанут брать взятки и ловить сигналы от властей? Увы, продвижения в этой области пока не слишком заметны. О качестве судебного корпуса и практике его формирования «Новая» беседует с президентом Адвокатской палаты Москвы Генри Резником.

     – Генри Маркович, вас устраивает практика назначения судей в России?
     – У нас она близка к американскому варианту. Судей назначает своим указом глава государства. Но есть существенная разница. В США человек, желающий стать судьей, прокурором, адвокатом, должен сдать сложнейший тест на доступ к практике. У нас же, прежде чем документы лягут на стол к президенту, любой кандидат должен пройти сито экзаменационной комиссии и квалификационной коллегии судей.
     Сама по себе такая процедура не вызывает возражений. Но есть большой минус – трехгодичный испытательный срок. То есть де-факто ты сдал экзамен, прошел по конкурсу и выполняешь обязанности судьи. Но формально ты станешь полноправным членом судейского сообщества только спустя три года. На практике же получается, что испытательный срок – проверка не на профпригодность, а на управляемость каждого конкретного судьи.

     – Сегодня же практика следующая: без письменной рекомендации председателя суда нет шансов не то что пройти по конкурсу, но даже подать заявку на сдачу экзаменов. Такая практика существует, к примеру, в Волгоградской области, в Тульской же допуск ты получаешь только после личной беседы с председателем… Как с этим быть, ведь по закону о статусе судей председатель суда – лишь первый среди равных?
     – Это прямое нарушение закона. Подать на сдачу экзаменов может каждый, а вот в квалификационной коллегии мнение председателя будет весомым. Хотя в статье 5 Закона «О статусе судей» ничего не говорится о рекомендации председателя. Как председатель может давать характеристику человеку, с которым он не работал и которого не знает?

     – По закону ни председатель, ни его помощники не имеют право входить в квалификационную коллегию судей, орган, который решает все дисциплинарные и кадровые вопросы в судейском сообществе каждого региона. Но сегодня установилась практика, когда и председатели, и их заместители входят в экзаменационную комиссию, то есть уже на этом уровне они лично осуществляют отбор.
     – Такое положение дел – насмешка над всей системой правосудия. Именно поэтому я и говорю о необходимости введения у нас теста, аналогичного американскому. Тест этот автоматизированный, то есть начисто лишенный человеческого фактора и личных симпатий-антипатий.
     Но есть у нашей практики назначения судей еще один минус. Если на стадии отбора кандидатов его судьбу можно проследить, то после прохождения конкурса документы перемещаются в кремлевские коридоры, и там любая транспарентность исчезает. В администрации президента существует департамент по кадровым вопросам, его начальник (сейчас это Владимир Осипов. – И. Г.) готовит для президента документы по каждому отдельному претенденту. По каким критериям идет отбор – не знает никто. Достаточно вспомнить дело Боева*, по которому, кстати, так и не было возбуждено уголовное дело, хотя все свидетельства имелись.
     Я считаю, что для таких случаев нужен отдельный орган: Совет по совершенствованию правосудия. Хотя сегодня такой совет при президенте существует, но его решения носят сугубо рекомендательный характер. А надо, чтобы туда входили и представители правоохранительных органов, и научного сообщества, и правозащитных организаций, чтобы именно этот совет имел возможность рассматривать кандидатуры на судейские должности.

     – Я недавно общалась с судьями из Тульской области. Они рассказывают, что после прихода нового председателя областного суда появились сомнительные новшества. Например, судьи обязаны выходить на итоговое заседание любого разбирательства с уже готовым приговором, который был предварительно согласован с начальством. Как это устранить?
     – Выход один – не боятся идти против произвола. Эта ситуация повторяет дело судьи из Волгограда Елены Гусевой («Новая» писала о нем в № 95 от 22.12.2008 и № 35 от 6.04.2009. – И. Г.), которую лишили полномочий за нежелание предварительно обсуждать приговоры. Кассационная коллегия Верховного суда все-таки восстановила ее. В подобных случаях самое печальное то, что судьи ощущают себя чиновниками в мантиях, а не представителями независимой судебной власти.

     – Любопытно, что судью Гусеву восстановил в должности судья Александр Федин, который ровно десять лет назад так же восстановил полномочия московского судьи Сергея Пашина, защитником которого вы выступали. Что изменилось за эти десять лет в судебной системе?
     – Я считаю, что ситуация с независимостью судей стала много хуже. Дела политически мотивированные были и тогда, например, дела Александра Никитина (эколог, обвиненный в шпионаже) и Леры Новодворской (обвиненной в разжигании межнациональной розни). Это же тогда рейтинг Ельцина стремился к нулю, а Зюганова зашкаливал. И ФСБ таким образом решила преподнести подарок будущему президенту-коммунисту. Однако обоих полностью оправдали. Сейчас, несмотря на слова о развитии гражданского общества, государство стремится контролировать все – и в том числе судебную систему. Тогда не было властной вертикали. Не было такого количества заказных политических дел, не принимались законы под определенные дела, а Уголовный кодекс не использовался как инструмент управления страной.

     – Вы имеете в виду закон об ограничении судов присяжных, принятый в конце прошлого года?
     – Именно. Эти поправки неконституционны. Суд присяжных – кость в горле у силовиков, потому что именно там до сих пор реально действует презумпция невиновности.
     Говорили о том, что в мононациональных республиках Кавказа сложно формировать коллегии присяжных, приводя в пример нальчикское дело, где 58 подсудимых обвиняются в нападениях на здания правоохранительных органов. Пусть так, но 30-ю статью УК – перенос дела в другой регион – еще никто не отменял. Такое дело должно было рассматриваться с участием суда присяжных. Ведь в нем есть заинтересованность силовиков, отсюда и повышенная вероятность применения недозволенных методов следствия. Если приговор, вынесенный в итоге профессиональными судьями, местные жители сочтут несправедливым – это будет иметь колоссальные последствия для республики. Второй момент – под предлогом борьбы с терроризмом протащили еще ряд поправок: массовые беспорядки, шпионаж, государственная измена, при чем здесь это? Значит, боятся массовых выступлений в кризис и просто расписываются в своем бессилии.

     – Насколько сегодня актуально выражение Ольги Кудешкиной** о том, что «Мосгорсуд превратился в место сведения политических, коммерческих и иных счетов»?
     – Через Мосгорсуд проходили политически мотивированные дела, по которым выносились неоднозначные приговоры. Но это выражение перманентно актуально для всей России, любой наш суд становится «басманным», когда в него направляется дело, в котором заинтересованы власти. Ситуация не изменилась. Мне недавно один федеральный судья заявил: «Мне не нужно звонить, я сама знаю, по каким делам какие решения я должна выносить, для того чтобы удержаться в своем кресле». Это отвратительно.
     А по поводу Кудешкиной любопытно другое. Ведь она фактически обвинила председателя Мосгорсуда Ольгу Егорову и зама генпрокурора Виктора Бирюкова в сговоре. Она заявила, что располагает доказательствами того, что на суд оказывается давление со стороны прокуратуры. Кто-нибудь провел проверку по этим фактам? Никто. Зато на Кудешкину спустили всех собак, обвинив в умалении репутации судейского сообщества.

     – Можно ли сказать, что есть особые судебные зоны, например Москва, Санкт-Петербург, Краснодарский край, Сочи в первую очередь, – зоны, где существуют свои неписаные правила судопроизводства. О сочинском судейском сообществе вообще ходят легенды, например, что помощник судьи – самый могущественный человек, так как именно он имеет прямой «доступ к телу».
     – При советской власти во всех республиках Кавказа и Средней Азии без исключения юстиция была тотально коррумпированна. В самой России же уровень коррупции был меньше, была такая закономерность: чем дальше на север, тем честнее судьи, чем богаче и южнее регион, тем он «продажнее». Эта закономерность остается и сегодня.
     Когда говоришь об этом, судьи сразу же становятся в оскорбленную позу, мол, давайте факты. Ведь статистика показывает обратное. Но вся штука в том, что судьи часто получают взятки за вынесение законных и обоснованных решений. То есть человек должен платить за то, чтобы было все по закону. Только ленивый не говорит, что у нас низкое качество предварительного следствия. Некачественно расследованные дела, с недоказанной виновностью идут в суд, и прокуратура заинтересована в вынесении обвинительного приговора. Кто у нас выносит обвинительные приговоры? За редким исключением – профессиональные судьи. Поэтому силовые ведомства не заинтересованы в повышении качества судейского корпуса. Выгодно иметь компрометированного судью. Они закрывают глаза на взятки, зато когда есть «нужное дело, уж будь любезен, войди и ты в наше положение».

     – Генри Маркович, а так ли уж чисты адвокаты? И они бывают заинтересованы в том, чтобы «судья брал». Считается, что почти в 90% случаев взятки передаются именно через адвокатов, разве не так?
     – Далеко не всегда, это не общая закономерность. Каждый случай отдельный. Нередко бывает, что судье дали взятку, а адвокат даже не в курсе. Передать можно и через следователей, и через прокуроров, да и через помощников судьи. Вариантов масса.

     – Может быть, взяточничество проистекает из «бедноты» судебного корпуса. Я заметила любопытную деталь. На последнем VII Всероссийском съезде судей в Москве много говорилось о чести, достоинстве и гуманизации судебной системы. Однако в постановлении, принятом по итогам этого съезда, где по традиции судьи дают некий «наказ» президенту, материальная сторона занимала чуть ли не треть документа. Вплоть до «оказания содействия в выделении здравниц на Черноморском побережье Кавказа, в Пятигорске, Минеральных Водах» и т.д. Неужели и сейчас все проблемы от низких зарплат?
     – Конечно, судья не должен быть нуждающимся, он должен как минимум иметь квартиру. Но за последнее время судьям увеличили содержание. В провинции федеральный судья получает по 60-70 тысяч, это очень хороший уровень. И это положительно сказалось на уровне коррупции, брать стали меньше. Мелкие взятки ушли. Реже, но по-крупному. И на сегодня пик коррупции мы прошли, а вот уровень управляемости, наоборот, увеличился. На это большое влияние еще оказывает и сам состав судей. У нас получается, что судейское сообщество само себя воспроизводит. В судьи идут бывшие секретари судебных заседаний, помощники судей, а какую школу они проходят? Они воспроизводят установки, которые приобрели в этом же суде. Затем идет перетекание из правоохранительных органов в судейские: бывшие прокуроры, следователи, таможенники, налоговики – люди, привыкшие надзирать и наказывать. Когда же в судьи идет юрист с человеческим лицом, который привык защищать людей и отстаивать их интересы, – это совершенно другая психология. А у нас, по статистике, меньше одного процента федеральных судей пришли из адвокатуры.

     * Валерий Боев – предшественник Владимира Осипова на посту начальника управления по кадровым вопросам администрации президента РФ. Он стал широко известен в прошлом году, когда зампред главы Высшего арбитражного суда Елена Валявина обвинила его в использовании служебного положения и давлении на суд. Ее слова тогда готовы были подтвердить еще три судьи.
     ** Ольга Кудешкина – бывшая судья Московского городского суда. Она обвинила его председателя – Ольгу Егорову – «в давлении на судей», а также в том, что «Егорова лично пытается контролировать все значимые дела». В 2004 году Кудешкина была лишена судейских полномочий за оскорбление судебной власти.

Ирина Гордиенко.
© «
Новая газета», 06.05.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Дело за исками

Инне Ермошкиной инкриминируют махинации с квартирами

Загружается с сайта Ъ      Московский юрист Инна Ермошкина, получившая широкую известность после того, как по ее искам были лишены должностей более 60 столичных нотариусов, в том числе родственники высокопоставленных лиц, вчера закончила ознакомление с материалами собственного уголовного дела. Госпоже Ермошкиной и ее мужу инкриминируют мошенничество при сделках с недвижимостью и легализацию преступно нажитых средств. Юрист считает, что ее преследуют за выигранные ею иски.
     Уголовное дело в отношении московского юриста Инны Ермошкиной было возбуждено в апреле 2008 года. Во время следствия госпожу Ермошкину, а затем и ее супруга помещали в СИЗО, но позже адвокаты госпожи Ермошкиной добились признания ареста незаконным.
     К этому времени госпожа Ермошкина уже получила широкую известность благодаря тому, что ей удалось добиться в судах лишения статуса нотариуса более 60 человек, в том числе и родственников высокопоставленных лиц. В частности, среди тех, чьи имена значились в исках госпожи Ермошкиной, были жена первого замгенпрокурора РФ Александра Буксмана и сын экс-начальника ГУВД Москвы Владимира Пронина (оба нотариуса в итоге добровольно сложили свои полномочия).
     Следствие по делу Инны Ермошкиной было завершено 12 января. Ей самой и ее супругу инкриминируются ст. 159 УК РФ («Мошенничество») и ст. 174 УК РФ («Легализация преступно нажитых средств»). По мнению следствия, эти преступления были совершены «в составе организованной группы» (Инна Ермошкина названа в деле «организатором преступной группы»). Вчера госпожа Ермошкина и ее адвокаты закончили ознакомление с делом, составляющим 21 том. В деле семь эпизодов по сделкам купли-продажи квартир, совершенным в 1999-2002 годах. Следствие усматривает в этих сделках признаки «незаконного завладения» жильем.
     Инна Ермошкина считает, что формулировка «незаконное завладение» не соответствует действительности. По ее словам, две сделки были осуществлены еще ее родителями много лет назад. Еще одну квартиру, утверждает юрист, приобрел в Москве ее супруг: по договору мены он получил недвижимость в столице в обмен на две свои квартиры в Волгограде. В 2006 году, рассказала «Ъ» Инна Ермошкина, она получила половину доли квартиры своей соседки – по решению суда в счет долга (как пояснила госпожа Ермошкина, соседка, взяв у нее большую сумму взаймы, затем не смогла расплатиться, и Таганский суд постановил в счет долга в размере 337 тыс. руб. передать истице восьмиметровую комнату). Наконец, еще одна квартира, по словам госпожи Ермошкиной, вовсе никогда не принадлежала ее семье: ее муж по доверенности провел сделку купли-продажи квартиры для соседа по его просьбе. «Никто к нам претензий не предъявлял, заявлений потерпевших в деле нет, на основании чего вообще оно заведено? – недоумевает Инна Ермошкина.– К тому же я не участница сделок. Квартиры нами были куплены законно, опека давала свое разрешение на сделку, все проходило официально. Я убеждена, что дело сфабриковано мне в отместку за мои иски в судах о незаконном назначении нотариусов».
     Отметим, что из дела госпожи Ермошкиной выделено в отдельное производство дело в отношении нотариусов Светланы Гужавиной и Надежды Измайловой. По мнению следствия, они якобы заключали сделки в пользу Инны Ермошкиной, оформляя их с гражданами, находящимися в нетрезвом состоянии. Следствие инкриминирует нотариусам ст. 202 УК РФ («Превышение полномочий нотариусов»). «Их вины ни в чем нет, то, что продавцы квартир были нетрезвы, неправда, а я вообще не была стороной по сделкам» – так прокомментировала ситуацию Инна Ермошкина. Сами же нотариусы уже обратились в суд, обжалуя незаконное, по их мнению, возбуждение дела в отношении их.
     Вчера защита Инны Ермошкиной подала следователю Елене Марченко ходатайство о прекращении уголовного дела в отношении их подзащитной как незаконного и немотивированного. Адвокат госпожи Ермошкиной доцент юридического факультета МГУ Денис Узойкин сказал «Ъ», что нет ни правовых, ни фактических оснований для возбуждения этого дела, оно «недостоверно даже с точки зрения обыденной логики, не говоря уже о правовой». Адвокат отметил, что одни якобы потерпевшие уже давно умерли и не писали никаких заявлений о причиненном им ущербе, другие не могут являться асоциальными и пьющими личностями, обманутыми госпожой Ермошкиной, как это утверждает следствие, поскольку на самом деле это образованные и грамотные люди. Кроме того, отметил адвокат, Инна Ермошкина вообще не являлась стороной по инкриминируемым ей сделкам. «Гражданин, поднявший голову против системы, столкнулся просто-таки с лавинной атакой,– считает господин Узойкин.– Суд должен будет занять правовую позицию. Это дело – проверка для нашей судебной системы: будет ли преследуемый системой гражданин защищен законом или нет».
     Если в ходатайстве защите госпожи Ермошкиной будет отказано, дело будет передано в суд.

Евгения Ъ-Кузнецова.
© «
КоммерсантЪ», 07.05.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Нравы Мценского уезда

Вникнув в обстоятельства дела, судья оправдала 20-летнюю женщину, обвиненную в убийстве, и была уволена. Женщину оправдают потом еще один раз, но все-таки посадят

     В российской судебной журналистике есть повторяющийся сюжет: человек сидит под стражей или уже в колонии год или два, а то и пять, и вдруг – «нашелся настоящий!». Обычно это случается в связи с раскрытием какого-то другого преступления, и тогда невиновного отпускают, предупредив, чтобы не вздумал жаловаться и обращаться за компенсацией, еще «спасибо» надо сказать. В этих сюжетах, приходящих из разных концов страны, речь чаще идет об убийствах и изнасилованиях, которые общественность требует быстрее раскрыть, но случаются и мелкие кражи. Частота повторения сюжета рождает вопрос: сколько же еще невиновных сидят, потому что «настоящий так и не нашелся»? Посчитать трудно, доказать – почти невозможно.
     Город Мценск, да и не город, а скорее – большая деревня, на приезжего из столиц производит удручающее впечатление пьянством, это подтверждается и всеми материалами дела. 7 мая 2001 года некто Смелков 68 лет по кличке Дядя Боря, он же Дед, рецидивист, проведший значительную часть жизни в колонии, по случаю получения пенсии решил угостить своего знакомого Чекаленкова Стаса – Стасу в тот момент было 14 (Дед вообще любил молодежь). Чтобы не пить из горла, они покричали Марине Кольяковой (на тот момент 20 лет, имела дочку трех лет), чья изба огородом выходит на речку Зушу, чтобы вынесла стакан.
     Марина принесла рюмку и тоже выпила и посидела с ними на бревнышках. В самом деле красива майским вечерком эта речка Зуша, а все остальное ужасно. На следующий день, то есть 8 мая, раздетый до трусов труп Деда в очень странной позе Кольякова и Чекаленков нашли у самой воды, метров за 200 от того места, где они выпивали вчера. Об этом сообщили в милицию, куда сначала забрали дядю Кольяковой Юрия Беликова, недавно вернувшегося из мест заключения. Беликов провел в милиции несколько дней, затем был отпущен и пошел к Марине, чтобы передать, что в милиции ее просят что-то уточнить. На свободу она выйдет через полгода, 19 октября, из зала суда по оправдательному приговору судьи Евгении Масленниковой.
     Бывшая судья Масленникова – теперь адвокат, ее лишили судейского статуса вскоре после этого приговора «за волокиту» при рассмотрении других дел. Судьей она работала еще с советских времен, среди жителей Мценска, многие из которых ранее прошли перед ней, славилась строгостью. Дело Кольяковой она помнит отчетливо и убеждена в том, что обвинительный приговор вынести было нельзя из-за отсутствия и противоречивости собранных следствием улик.
     Обвинительное заключение основывалось на показаниях 14-летнего Стаса Чекаленкова на следствии. При первом допросе в мае 2001 года он говорил, что мотивом, толкнувшим Марину на убийство, было намерение завладеть пенсией Деда, и даже описывал, как «руками в крови» она полезла в карман не остывшего трупа и вытащила 280 рублей. Чтобы завладеть пенсией, Кольякова подсыпала ему в вино яд от жуков, а затем, когда он ее раскусил, забила его ржавым глушителем от автомобиля. В августе при новом допросе глушитель превратился в выхлопную трубу от мотоцикла, валявшуюся на берегу, яд от жуков исчез вместе с мотивом грабежа, видимо, слишком уж неубедительным, а причиной, по которой Марина так рассердилась на Деда, стало его приставание.
     Ни труба, ни глушитель, ни одежда Смелкова, по показаниям Чекаленкова на следствии, брошенные в реку, не были найдены. Позже следствие будет говорить, что их смыло половодьем, но половодье-то случится теперь уже только в 2002 году, перед вторым судом, а в 2001-м никто их и не искал. Не было выяснено, как труп перетащили к реке, почему он раздет, кто и для чего придал ему странную позу, в которой он был обнаружен. Непонятно было, зачем (со слов Стаса) они от речки пошли мыть руки к колонке, расположенной посреди улицы у всех на виду, если только не для того, чтобы их там увидели свидетели. Но ни один свидетель не видел ни мокрой одежды, ни следов крови на Марине. На одежде Кольяковой, в которой она, по показаниям свидетелей, была вечером 7 мая и которая вскоре была у нее изъята нестиранной, тоже не было обнаружено ни крови, ни смывов, хотя, по заключению экспертов, при таком способе убийства крови не могло не быть (она и была на одежде Стаса). На трупе не было повреждений, характерных для удара палкой или трубой, скорее они были причинены ногами в обуви с ребром – но Марина вышла из дома в тапочках, накануне у нее распухла нога. По данным как первоначальной, так и последующей экспертиз Дед вообще, вероятнее всего, был задушен, о чем Стас никогда не говорил, а следователи соответственно сначала и не догадывались. Стас на суде вовсе отказался от этих показаний, пояснив, что в милиции его били. Ее, конечно, тоже.
     Приговор судьи Масленниковой (видимо, стоивший ей судейского статуса) был в декабре 2001 года не то чтобы полностью дезавуирован Орловским областным судом, но дело было возвращено в прокуратуру на доследование: надо же найти, кто убил Деда. Половодье, как говорят мценские следопыты, прошло, но улик больше не стало: 9 декабря 2002 года Кольякову, на которую следствие, и не подумав проверять иные версии, указало во второй раз, снова оправдала уже вторая судья. Этот приговор снова был отменен в конце января 2003 года, и наконец 7 апреля 2003 года Марина, которая с октября 2001 года находилась не под стражей и успела дорастить дочку до пяти лет, была приговорена к двенадцати с половиной годам лишения свободы. Как «отказавшаяся сотрудничать со следствием».
     Адвокат из Мценска вел дело добросовестно, и судье Рыбалкину, уже третьему по счету, пришлось опровергать в приговоре алиби Кольяковой. Ее одноклассник Гришин (с мужем Марина жила неважно, а после привлечения ее за убийство он и вовсе исчез) подтверждал, что 7 мая, когда Марина, обидевшись на Деда, ушла от реки около семи вечера, они с ней прогуляли до двух ночи в городском в парке. В приговоре (и это единственная новая страница в нем) эти показания опровергает другой свидетель – Фомичев, который видел Марину со Стасом (а не с Гришиным) около 9 часов вечера возле телефона-автомата, куда он подъехал на велосипеде. Марина тоже вспомнила об этом, но утверждает, что это было 8 мая, они как раз звонили Гришину, чтобы рассказать про труп. День можно было тогда уточнить по показаниям свидетелей, которым звонил Фомичев (он и сам не настаивает, что это было именно 7-го, а не 8 мая), но следствие этого почему-то не сделало.
     Вообще следствие тут похоже на дворовый футбол, когда нарушитель кричит: «Заиграно!», а судьи нет. Тут две судьи кряду отказались так судить, пошел на это в Мценске только третий, а уж вслед за ним и все судьи вышестоящих инстанций вплоть до Верховного суда. Да и как теперь, спустя 8 лет, узнать? Где искать этих свидетелей и что они помнят? Кроме пьянства, другой характерный признак Мценска состоит, видимо, в том, что все участники этой истории сидели или сидят: убитый – рецидивист, дядя Марины – тоже, сама она в марте 2001 года получила 3 года условно за кражу, главный свидетель Стас Чекаленков вскоре сел по другому делу, Гришин, подтверждавший алиби, тоже вроде сидит за что-то. Сейчас Марина могла бы уже выйти условно-досрочно после половины срока, но, видно, не хочет: как не признавала себя убийцей, так и не признает, уперлась в колонии.
     Ну, раз все сидят, то почему бы и Марине не посидеть – наверное, таков уж этот город Мценск? И все с этим смирились, кроме мамы Марины, которая спустя годы все-таки добралась через журналистов до адвоката Анны Ставицкой (специалиста по жалобам в Европейский суд, куда они все равно уже опоздали) и до уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина. Лукин и Ставицкая расписали все гораздо подробнее, чем здесь, и отправили председателю Верховного суда РФ Вячеславу Лебедеву. Вот какой ответ они только что получили от его заместителя Петроченкова А.Я.:
     «Судом первой инстанции правильно установлены фактические обстоятельства дела и постановлен обвинительный приговор в отношении Кольяковой, виновность которой нашла свое полное и объективное подтверждение в процессе судебного следствия на основании совокупности рассмотренных судом доказательств, подробно изложенных в приговоре…» (ответ на одном листе, и в нем не видно признаков того, что в Верховном суде эту жалобу вообще кто-то читал).
     Мы уже представляем себе, сколько писем придет в ответ на эту публикацию в «Новую» и сколько в них будет уже погасших было надежд на справедливость. И этим надеждам почти наверняка не суждено будет сбыться. Потому что из Москвы невозможно, как правило, по скупым материалам дела различить доказательства, свидетельствующие о виновности или невиновности в конкретном преступлении. И вообще это не дело журналистов, по правде говоря, мы вынуждены, рискуя быть обвиненными в «давлении на суд», вступаться именно потому, что в судах жалоб не читают, защищая даже не судейскую мантию, а мундир мента.
     Эта история уникальна лишь тем, что третий обвинительный приговор вынесен после двух оправдательных – такого вроде еще не было. Во всем же остальном она типична даже в каком-то дистиллированно чистом виде. Не видно ни признаков коммерческого «заказа», ни политики. Мент не может быть не прав – и точка. Что им там надо было сначала – то ли девчонка (была красивая) приглянулась, да много из себя строила, а, может быть, ментам просто надо было выгородить какого-то своего стукача (любители детективов пусть высчитывают то, о чем 8 лет назад уже догадался весь Мценск, а у нас это даже не предположение, а просто для примера).
     Потом, может быть, пошла и «политика». Александр Карпов, бывший в те годы председателем Орловского облсуда, в 2004 году стал заместителем председателя Верховного суда РФ, то есть жалобы мамы Марины шли как раз параллельным его карьере курсом. Она сломалась, однако, не на деле Кольяковой, а на том, что в марте 2009 года сын судьи Карпова был задержан в Орле за вымогательство взятки «под отца», то есть за мошенничество, и зампред Верховного суда решил подать в отставку. Эта история наделала много шума. Однако последний ответ Лукину от другого зампреда был подписан 1 апреля, уже не было в Верховном суде никакого Карпова из Орла. Говорят, в отношении него это была провокация. Очень может быть, говорят ведь: что посеешь, то и пожнешь. Но есть еще одна, последняя (во всяком случае здесь) инстанция надзора: председатель Верховного суда. И что-то в воздухе чуть изменилось – «гуманизация», как говорят. Вот мы и «давим» на этот суд. А ну-ка – что будет?

Зоя Светова, Леонид Никитинский, обозреватель «Новой».
© «
Новая газета», 13.05.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Независимые исполнители приказов

Президент России Дмитрий Медведев перед своим избранием пообещал усовершенствовать систему правосудия. Теперь он собирается ограничить независимость Конституционного суда

     Еще будучи кандидатом в президенты, Дмитрий Медведев заявлял, что одной из его важнейших целей является реформа российской судебной системы. После своего водворения в Кремле он много раз подтверждал это свое заявление. Основным пунктом объявленной реформы, осуществляемой на пути к формированию демократического правового государства, должно стать укрепление независимости судов. На днях же Медведев внес в Государственную Думу законопроект, касающийся избрания председателя российского Конституционного суда, и можно не сомневаться в том, что этот закон будет принят депутатами от кремлевской партии. Как соотносятся конкретные шаги, предпринимаемые Медведевым, с его заявлениями?
     Согласно предложению Медведева, кандидатура председателя российского Конституционного суда в будущем должна будет представляться президентом страны и затем утверждаться Советом Федерации, верхней палатой российского парламента. До сих пор судьи Конституционного суда могли сами избирать своего председателя путем тайного голосования. Председатель парламентского комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Владимир Плигин поддержал предложение Кремля малоубедительным доводом о том, что президент Медведев хотел сделать «единообразной» практику назначения председателя суда в России. Плигин сослался на то, что кандидатуры на пост председателей Верховного суда и Высшего арбитражного суда – который разрешает, прежде всего, споры между предпринимателями и государством – также предлагаются Кремлем и утверждаются Советом Федерации.
     Бывший судья Конституционного суда Тамара Морщакова, которая время от времени открыто критиковала Медведева за недостатки в деятельности российских органов юстиции, со своей стороны говорит о том, что предыдущая система, согласно которой судьи Конституционного суда сами избирали председателя КС, была счастливым исключением в российском правосудии, поскольку была весьма демократичной, и поэтому была одобрена многими, в том числе за границей. Поэтому уже некоторое время внутри судебной системы идут разговоры о том, чтобы ввести такую же демократическую процедуру избрания и для председателей Верховного суда и Высшего арбитражного суда. С новой законодательной инициативой Медведева эти дискуссии, по-видимому, станут беспредметными. Совет Федерации, продолжает Морщакова, не в состоянии судить о профпригодности судей, кандидатуры которых предлагаются на пост председателя Конституционного суда, и наверняка будет безоговорочно подчиняться воле Кремля. Российские эксперты по конституционному праву и демократическая оппозиция уже давно жалуются на то, что Совет Федерации деградировал при Путине, превратившись в коллегию исполнителей кремлевских приказов.
     Газета «Ведомости» сообщила, ссылаясь на авторитетных лиц в Конституционном суде, что Медведев еще несколько месяцев назад был готов обсуждать вопрос о том, не нужно ли распространить до сих пор действовавшую процедуру назначения председателя Конституционного суда и на назначение председателей двух других высших судебных органов. Но поскольку недавно судьи Конституционного суда при избрании председателя КС не прислушались к пожеланиям Кремля, теперь с помощью проводимой в интересах Кремля реформы предполагается исключить возможность новых срывов. Конституционный суд, писала газета «Коммерсант», с помощью нового закона встраивается в президентскую вертикаль власти. Вместо того чтобы усиливать независимость одного из важнейших судов в системе российского правосудия – Конституционного – новый порядок, предложенный Медведевым, по всей видимости, будет способствовать как раз противоположному, усиливая влияние на третью власть Кремля и его «вспомогательных войск».

Михаэль Людвиг (Michael Ludwig), («Frankfurter Allgemeine Zeitung», Германия).
© «
ИноСМИ», 14.05.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Ничья!

На днях из-за Кремлевской стены для судебной власти (а значит, и для нас с вами) пришли две новости: хорошая и плохая...

     Вопреки правилу, начну с хорошей. Отменяется трехлетний (до 1995 г. – пятилетний) «испытательный срок» для судей. Появился этот «крючок» давления еще до нынешней Конституции – в апреле 1993 г. Суть его в том, что в первый раз судьей человек назначается сначала на три года. И только после этого он может быть назначен (или не назначен) на судейскую должность до достижения предельного возраста (сейчас – 70 лет). Таким образом, задача «новичка» – продемонстрировать лояльность председателю суда, так как именно от него в первую очередь зависит, будет ли данный судья представлен к переназначению на должность.
     Конечно, «испытательный срок» не единственный «крючок», привязывающий судей, прежде всего через «председательский корпус», к политическим институтам власти. Но хорошо уже то, что одним станет меньше. Кстати, «испытательным сроком» этот трехлетний период был назван в 1999 г. Конституционным судом РФ, который признал этот институт соответствующим Конституции. Что ж, удобный повод перейти к плохой новости, которая как раз связана с КС.
Принимая решение о назначении главы Конституционного суда, президент, кажется, даже не взглянул на Конституцию. Загружается с сайта НрГа      Речь о том, что председатель (и зампред) КС будут не избираться самими судьями, как сегодня, а назначаться Советом Федерации по представлению президента. Вообще-то, по Конституции президент вправе лишь представлять Совету Федерации кандидатуры для назначения на должности судей Конституционного, Верховного и Высшего арбитражного судов. Судей! А не должностных лиц внутри судов. Но кого у нас заботит точность соблюдения хотя бы буквы Конституции? Поэтому взглянем на проблему с другой стороны.
     Во-первых, судейские начальники назначаются на 6 лет (в отношении председателя КС предполагается срок – 3 года). Но… с правом повторного назначения. Поставьте себя на место человека, который хочет и впредь руководить судом. Станете ли вы раздражать президента и его окружение, мягко говоря, излишней самостоятельностью?
     Во-вторых, президент (уже без Совета Федерации) самостоятельно назначает всех остальных федеральных судей (общих и арбитражных судов). Но опять же, вопреки Конституции, одних назначает рядовыми судьями, других – судейскими начальниками – председателями и заместителями председателей. Причем тоже на 6 лет с правом переназначения.
     В-третьих, у председателей судов в руках существенные рычаги давления на судей. Причем как формальные, так и неформальные. Например, судья даже районного суда назначается на должность президентом по представлению председателя Верховного суда. Но это представление основано на мнении председателя того самого райсуда. Точно так же председатель суда может инициировать и досрочное прекращение полномочий судьи. От него же зависит присвоение судье очередного квалификационного класса, качество предоставляемого по закону жилья и многое другое.
     В-четвертых, «председательский корпус» судебной системы является стержнем административно-судейской (не процессуальной) вертикали. А через председателей высших судов она смыкается с вертикалью административно-политической. Ведь по Закону о статусе судей председатели Верховного и Высшего арбитражного судов назначаются с подачи президента (сегодня никто даже не обсуждает возможность «сопротивления» Совета Федерации). В свою очередь, председатели высших судов предлагают президенту кандидатуры своих заместителей и председателей (зампредов) нижестоящих судов.
     Но стоит ли кипятиться по поводу предполагаемой назначаемости председателя и зампредов (их теперь будет два) Конституционного суда? Ведь под этим судом нет нижестоящих органов (конституционные и уставные суды, существующие в некоторых субъектах Федерации, не подчиняются КС). Это верно. И все же спокойно закрыть на нововведение глаза нельзя как минимум по двум причинам. С одной стороны, потому что оно свидетельствует о четкой тенденции: политическая власть не собирается ослаблять контроль за судебной системой. С другой – потому что Конституционный суд потенциально наиболее опасный для политической бюрократии институт, способный сдерживать развитие по неправовому пути. Конечно, не в силах суда покончить с явными диспропорциями властных прерогатив в нашей политической системе. Но он вполне мог бы своими решениями смягчить властный дисбаланс, создающий препятствия для политической конкуренции; задавать правовой стиль властвования. Ведь Конституционный суд судит не людей. Он судит «продукты» властной деятельности – законы, указы и решения президента, постановления правительства и проч. и проч.
     Однако тут не случайно слово «потенциально». Как до 1993 года КС, не желая замечать, что действует в рамках советской (формально и по духу) Конституции, в большей мере защищал интересы Съезда народных депутатов, так и с 1995 года, когда возобновил свою работу, не особенно досаждал президенту. Но совершенно лояльным КС стал после 2000 года, когда пошел даже на пересмотр своих прежних правовых позиций (наиболее яркий пример – решение по делу о конституционности «назначения губернаторов»). Впрочем, стоит заметить, что и поток самих запросов, неприятных для президента, от других органов власти быстро иссяк – никто не рисковал и не рискует больше входить в судебный спор с президентом. Поэтому фактически осталось лишь узкое окно для рассмотрения «неприятных» дел – жалобы граждан на нарушение их конституционных прав.
     Зачем же тогда усиливать контроль над вполне лояльным органом? А затем, что такова логика любой бюрократии: если есть возможность, следует, во избежание случайностей, все контролировать. Сегодня такая возможность есть: общество, по большому счету, спит, а структуры власти наперебой спешат заявить о своей преданности президенту. Никто не мешает…
     Символично, что такая идея последовала как раз почти через год, после того как Дмитрий Медведев, только что вступив в должность, созвал совещание для выработки шагов по совершенствованию судебной системы. Логично было бы ожидать, что он распространит принцип избрания председателей судов на общие и арбитражные суды, как и предлагали многие специалисты. Но случилось с точностью до наоборот. Тем самым в судебной реформе, можно сказать, на сегодняшний день – ничья: вполне реформаторское предложение о ликвидации «испытательного срока» судей компенсировано предложением, направленным на усиление контроля бюрократии над судебной властью.

Михаил Краснов,
зав. кафедрой конституционного и муниципального права Высшей школы экономики.

© «
Новая газета», 15.05.09


НАВЕРХ НАВЕРХ

Правильный суд

     Начинающийся в Германии судебный процесс по делу вахмана (охранника) фашистского концлагеря Собибор гражданина США 89-летнего Ивана-Джона Демьянюка вызывает куда больший интерес в мире, чем в России. Российские власти не интересуются им вовсе, хотя совсем недавно они бурно реагировали на процесс в Эстонии над Арнольдом Мэри, героем Советского Союза, депортировавшим по преступному приказу Сталина эстонцев.
     Одна из важнейших задач суда над Демьянюком – показать, что такое «правильный» политический судебный процесс в современном мире, и попытаться убедить современных вершителей судеб мира в том, что не всегда политика должна руководствоваться циничными интересами. Идеалами все-таки тоже.
     Иван Демьянюк занимает первое место среди самых разыскиваемых преступников-нацистов в списке Центра Симона Визенталя – главной международной организации, занимающейся поиском оставшихся в живых участников преступлений гитлеризма против человечности. Принципиально важно, что судить Демьянюка будут в Германии, породившей фашизм, раскаявшейся в нем и на протяжении всей послевоенной истории стремящейся искупить вину перед человечеством. 89-летнего немощного старика обвиняют в убийстве и в пособничестве убийству 29 тысяч евреев. Это то же самое обвинение, по которому его 20 лет назад судили в Израиле. Однако израильский Верховный суд в свое время отменил приговор по делу Демьянюка: показания некоторых свидетелей были небрежно оформлены и суд не счел их достаточными уликами для вынесения смертного приговора. Каким бы чудовищем ни был подсудимый, принципиально важно, чтобы приговор оказался абсолютно законным. Нельзя уподобляться злу, борясь с ним. Британская «Таймс» назвала дело Демьянюка «возможно, последним процессом над нацистскими преступниками в Германии» и абсолютно точно определила главный смысл суда для самих немцев: государство напоминает им, что Холокост устраивали их предки и что этого варварства можно было избежать.
     В любом политическом судебном процессе подсудимой является преступная политика. Просто иногда получается так, что обвиняет она, а не ее.
     В России по политическим судам вообще можно изучать историю страны последних полутора столетий – начиная с процессов над покушавшимися на императоров и легендарного суда над Верой Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника Федора Трепова и оправданной присяжными, вплоть до дела Ходорковского-Лебедева. Дело Засулич или дело Бейлиса доказали, что по крайней мере в последние четыре десятилетия существования Российской империи в ней было относительно независимое правосудие – и сам по себе этот факт был характеристикой политики страны. Большевики поставили на конвейер политические судилища над своими противниками: при Ленине – над представителями других политических партий, существовавших до Октябрьского переворота (особенно досталось оставшимся в советской России правым и левым эсерам, кадеты в большинстве своем благоразумно эмигрировали), при Сталине – над мнимыми «врагами народа». Собственно говоря, одной из ключевых черт сталинизма было использование карательной судебной машины как инструмента управления страной и подавления народа. Фабрикация уголовных дел с расстрельными статьями в «промышленных» масштабах стала способом существования сталинского СССР. Едва ли это лучше, чем расстрелы невинных людей без суда и следствия. В более «вегетарианские» хрущевские и брежневские времена были ключевые для понимания судебные процессы Синявского – Даниэля и Бродского, попытки использовать против диссидентов карательную психиатрию.
     Историю путинизма можно изучать по делу ЮКОСа – оно является «системообразующим». Дорвавшиеся до власти представители силовых структур использовали суд и используют до сих пор для оправдания рейдерского захвата чужой частной собственности.
     Стиль, методы и содержание путинской эпохи останутся жить в туманных и путаных речах обвинителей, в знаменитых словах президента Путина, что не надо дать ЮКОСу обанкротиться, в абсурдистском слове «Байкалфинансгрупп» как пароле освященной высшим руководством страны аферы, в панической боязни президента Медведева всего лишь дать сигнал суду судить по закону, а не по заказу. Даже в самом факте того, что заказчики процесса не побрезговали стать владельцами активов подсудимых, которых обвиняли и обвиняют как в гигантском воровстве, так и в убийствах.
     Дело Демьянюка можно сравнивать содержательно и с процессами Гаагского трибунала по бывшей Югославии. Российские власти, к слову, долгое время публично пытались представить дело так, будто бы Гаагский трибунал судит только сербов. Что было откровенной неправдой. Однако после войны в Грузии говорить об этом даже лишенным всякой брезгливости представителям нынешней российской политической элиты стало совсем неудобно. В конце концов им пришлось бы признать очевидное: оказавшийся под Гаагским трибуналом теперь уже покойный президент Югославии Слободан Милошевич делал ровно то же самое, что и ненавистный Кремлю президент Грузии Михаил Саакашвили: пытался силой спасти распадавшуюся страну.
     Политических судебных процессов невозможно избежать до тех пор, пока в человеческом обществе вообще будут существовать политика и писаные законы. Но
     принципиально важно, чтобы политические суды основывались на букве и духе закона, чтобы руководствовались идеалами, а не служили способом сведения счетов властителей с неугодными им людьми.
     А если речь идет о военных преступлениях, главный итог судебных процессов над такими преступниками вовсе не состоит в неотвратимости наказания. Наказание, увы, очень даже отвратимо – многие нацисты прекрасно дожили до старости. Важно, чтобы преступления, за которые судят или не успевают при жизни судить этих людей, никогда более не повторялись. Именно поэтому, к слову, так важна была реабилитация невинных жертв судебных репрессий сталинизма. Именно поэтому должно наступить время, когда будет пересмотрено дело ЮКОСа, чтобы другой, нормальной, стала сама Россия.

Семен Новопрудский -
Заместитель главного редактора газеты «Время новостей».

© «
Новая газета», 15.05.09


НАВЕРХ ПОДПИСКА ПОЧТА
/gov/c/c00zw.html
Реклама:
Hosted by uCoz