Закулиса против РФ

Российскую делегацию в Страсбурге не итересует исход судебного противостояния с ЮКОСом. Главный вопрос: кто «заказал» и на чьи деньги?

     …08.45 утра по местному времени (в Москве – 10.45)…Громкий продолжительный и очень настойчивый звонок. Как в школах на урок. Так начинается заседание в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. Повестка дня – «Иск нефтяной компании ЮКОС против России». Атмосфера торжественности. Зал полон. Чуть ли не половину занимают французские студенты, будущие юристы. Не воспользоваться столь историческим заседанием руководство их вузов себе не позволило и отправило совсем юных еще молодых людей и девушек на такую вот практику…
     Правую часть зала занимают представители от России – бригада из 22 человек: чиновников различных правительственных структур и адвокатов*. Впрочем, из 22-х выступят только двое – официальный представитель РФ в ЕСПЧ Георгий Матюшкин и лондонский адвокат Майкл Свейстон, остальные, не проронят ни слова...
     ЮКОС представлен всего лишь одним человеком – своим английским адвокатом Пирсом Гарднером, который и подал жалобу в ЕСПЧ в апреле 2004 года.
     …09.00 по местному времени. Второй настойчивый звонок. После него в зал, наконец, входят судьи – семь основных и двое запасных. Рассаживаются полукругом. Заседание начинается. Повестку дня зачитывает президент (по-нашему председательствующий судья) Христос Розакис (от Греции). Уникально заседание тем, что ВПЕРВЫЕ история отъема собственности в России слушается на таком высоком уровне. Слушается по существу и ПУБЛИЧНО.
     К слову, публичность – главный критерий этого заседания. Во-первых, заседание транслируется в прямом эфире на сайте ЕСПЧ. Во-вторых, в суд попали все журналисты, которые хотели туда попасть. Никто на улице не остался. Во многом благодаря эффектной улыбающейся девушке Кристине Пенчеве-Малиновски, официальному представителю ЕСПЧ, отвечающему в том числе и за связи с прессой. Кристина не только ловко справляется с большим кругом выпавших на нее обязанностей, но и каждому журналисту и наблюдателю уделяет максимум своего времени, чтобы ответить на бесконечные и повторяющиеся вопросы…
     Журналистам вообще позволено в суде многое: они, например, могут сидеть в большой комнате для прессы и пить чай, наблюдая за процессом по телевизорам (практика, не прижившаяся в Хамовническом суде Москвы), а могут сидеть непосредственно в зале. Кто как захочет. Да и над душой судебных приставов нет. Безопасность, конечно, соблюдается, но не так, чтобы каждые пять минут тебе в ухо, когда ты набираешь смс, твердили: «Уважайте суд!».
     …09.15 по местному времени. Первым слово дают Пирсу Гарднеру. Выступает час двадцать. Каждый «эпизод» разбирает досконально. Это и беспрецедентные, вдруг появившиеся в 2003 году, налоговые претензии сначала по задолженностям за 2000 год, превышающим саму выручку компании за этот же период, затем претензии по задолженностям уже за 2001-2003 годы, хотя прежде никаких претензий у налоговой не возникало... Это, продолжает Гарднер, и невозможность ЮКОСу расплатиться по задолженностям – российские арбитражи арестовывали все активы компании, более чем в 10 раз превышавшие в то время размер задолженностей; это и процедурные нарушения прав ЮКОСа в судах, а попытки компании обжаловать решения по налогам и аресту активов оканчиваются всегда одним результатом – в пользу государства; это и более чем странный аукцион по продаже самого ценного актива – дочерней компании «Юганскнефтегаз», добывавшей 60 процентов всей юкосовской нефти. Участником торгов на аукционе выступала всего лишь одна компания – никому не известная, созданная за две недели до аукциона «Байкалфинансгрупп», она покупает «Юганск» по цене в два раза ниже настоящей и буквально тут же отходит «Роснефти»… Ну, и, наконец, насильственное банкротство в 2006 году при непосредственном участии конкурсного управляющего Эдуарда Ребгуна…
     – Так что факты дела достаточны просты – скрытая экспроприация, – говорил судьям Гарднер. – По мнению ЮКОСа, это было результатом мотивированной политической атаки… Аукцион представлял из себя фикцию. Власти России говорят, что ЮКОС совершил мошеннические действия по уходу от налогов. Тот факт, что налоговые схемы ЮКОСа никогда не были тайными и были всегда известны, в том числе и Министерству по налогам и сборам, просто игнорируется. ЮКОС строго следил за тем, чтобы ничего не скрывалось. Знали ли российские власти о налоговых схемах ЮКОСа? Да! И еще раз да! Ничего не скрывалось! Ровно до декабря 2003 года власти принимали эти налоговые схемы. Были ли эти схемы законны с точки зрения российского законодательства? Да! Это совершенно очевидно. Мы выплачивали НДС, а МНС утверждала при этом, что нефть принадлежит ЮКОСу… Логика полностью рушится… Таким образом налоговые доначисления ЮКОСу являются совершенно произвольными…
     Далее Гарднер подробно и педантично, вооружившись цифрами и датами, углубляет суд во все налоговые выплаты ЮКОСа. Причем указывает фамилии конкретных сотрудников МНС, через которых шли эти платежи…
     – Но впоследствии, при начислении налоговых задолженностей ЮКОСу Российское законодательство государством как-то не соблюдалось, – подытоживал адвокат. – Если отвечать на вопросы, поставленные ЕСПЧ – процедура доначисления налогов производилась с точки зрения российского законодательства? Нет! Это была не процедура, а преступная схема! Цель – парализовать, обанкротить, уничтожить компанию. Это была скрытая экспроприация и уничтожение ЮКОСа в России. Таким образом, в отношении ЮКОСа российский закон не действовал вообще!
     Также адвокат ЮКОС счел нужным напомнить, что правительство России ТРИЖДЫ просило ЕСПЧ отложить слушание, а перед самым 4-м марта попросило отложить слушание вообще на полгода.
     …11.40 по местному времени. Слово дают Георгию Матюшкину. Выступление – семь минут. На то, что сказал Пирс – ни слова опровержения. Дает лишь «подводку» – позицию правительства РФ: – дело должно быть снято с рассмотрения, поскольку российские суды все решили правильно; ЮКОС как компания не существует, а Пирс Гарднер вообще неизвестно кто.
     – Власти России не могут согласиться с решением суда принять данную жалобу к рассмотрению. Компании ЮКОСа не могут считаться жертвами. Утверждения же о «скрытой экспроприации» не соответствуют действительности! Жалоба противоречива, не подкреплена доказательствами и поэтому должна быть полностью отклонена! Вывод Европейского суда (в решении ЕСПЧ о признании жалобы ЮКОСа приемлемой – В.Ч.) о «карательном характере преследования компании» вызывает критику и не соответствует действительности, как и выводы об избирательном доначислении налогов, – говорит Матюшкин. – …Мы продолжаем считать, что Страсбургский суд не может рассматривать это дело и просим признать жалобу неприемлемой…
     …11.47 по местному времени. Оговорившись, что «подробнее все представит господин Свейстон», Матюшкин садится на место. Но Свейстон не то, чтобы рассказывает «подробнее», он… В общем, он целых 1,5 часа «закрепляет» доводы Матюшкина агрессивной манерой и полукриминальными репликами в адрес руководства ЮКОСа, его сотрудников и лично адвоката Гарднера… В сжатом виде позиция такова: во-первых, ЮКОСа нет, и непонятно, кто адвокату дает указания; во-вторых, ЮКОС в России вел себя плохо и получил по заслугам.
     – С помощью 22 подставных фирм ЮКОС уклонялся от уплаты налогов в огромных масштабах, а российские налоговые органы действовали в полном соответствии с национальным законодательством и разбирали это споры очень внимательно… – говорил Свейстон.
     Это был ключевой его аргумент. Слово «мошенничество» в отношении руководство ЮКОСа он употреблял десятки раз (подсчитывала лично). Менялись разве что склонения. Слава богу, только один раз употребил в европейском суде слово «общак» (во всяком случае, так перевели с английского на русский переводчики ЕСПЧ). Туда, в «общак», якобы, минуя «пенсионеров и библиотеки», пошли деньги «от такого сложного рода мошенничества». На штампе «ЮКОС замешан в мошенничестве», в котором так упорно убеждал европейских судей английский адвокат от РФ, и строилось все его выступление. Но в этом была главная оплошность российской стороны. Они ввели своего же адвоката в заблуждение. Ведь, обосновывая справедливость рассмотрения в России арбитражного спора тем, что ЮКОС возглавляли «налоговые мошенники», «что подтверждено решениями судов в России», Свейнстон забыл упомянуть, что уголовные суды не выносили приговоров о мошенничестве при уплате ЮКОСом налогов в России за 2000-2003 годы, то есть за период, оспариваемый в Страсбурге, а решения арбитражных судов сами по себе как раз и являются тут предметом оценки…
     – Целый штат номинальных директоров и секретарей, фиктивные компании – «пустышки», отсутствие в них производственных активов, труб, танкеров… – на полном серьезе говорил господин Свейстон, очевидно, даже не предполагая, что наличие «труб», а уж тем более «танкеров» в ЗАТО (а речь шла именно о них) строго запрещено законом – это грубое нарушение норм безопасности…
     Рассказал защитник России и о том, куда ЮКОС «уводил» прибыль. Оказывается, «деньги использовались для выплаты дивидендов господину Ходорковскому и другим, а также группе МЕНАТЕП».
     – Ясно, что Европейский суд не может принимать такие жалобы – в данном деле нет потерпевшей стороны, – говорил Свейстон судьям. Что касается аукциона по продаже «Юганскнефтегеза», то тут, по его словам, все довольно просто: ЮКОС «проиграл сам. Отпугнул остальных участников тоже сам! А «Байкалфинансгрупп» была независимой компанией». А что касается невозможности погасить задолженности из-за ареста активов, то тут, по словам адвоката, «никаких препятствий на пути ЮКОСа не было».
     Впрочем, наиболее всего от него достается Пирсу Гарднеру. Москва недоумевает – как Гарднер может представлять ЮКОС, если он после банкротства – труп. Но Свейстон то ли сознательно умалчивал, то ли действительно забывал, что ЕСПЧ уже анализировал довод о статусе Гарднера и в итоге признал жалобу все же приемлемой, дав понять российской стороне: если потерпевший – труп, это не означает, что надо сразу прекращать расследование дела об убийстве. Тем не менее, Москва продолжает настаивать на прекращении дела в ЕСПЧ на этом основании, подвергая особому сомнению действительность доверенности, которая была выдана Гарднеру в 2004 году.
     – Хотелось бы в первую очередь узнать, а кто вас нанял, кто вам платит, кто вами руководит, чьи инструкции вы выполняете… – казалось, больше Свейстона, а следовательно и Москву, интересовала так скажем материальная сторона дела. – Нам не интересно здесь ваше мнение. <…> Естественно, господин Гарднер оказался в тяжелом положении – ему запретили называть имена клиентов, которые дали ему инструкции, ему запретили говорить, сколько ему платят…
     Впрочем, тут же Свейстон заметил, что «не ставит целью опозорить коллегу Гарднера – я просто указываю на соблюдение правил этики»…
     Когда к Свейстону подошла одна московская журналистка и поинтересовалась «А кто Вас-то нанял?», тот почему-то сморщился, побагровел и отвечать не стал…
     Дальше – больше. Господин Свейстон заявил буквально следующее. Внимание:
     – Таким образом, господин Гарднер не может быть представителем потерпевших. Им может быть только господин Ребгун… По существу реальных истцов в данном споре нет! Они еще не объявили себя!
     Конечно, эти слова, как сказал бы Михаил Ходорковский, можно было бы принять за «первоапрельскую шутку». Можно. Но если бы действие не происходило в Европейском суде. И если бы уже сейчас не было так очевидно: если суд признает российское государство неправым и взыщет с него из заявленных ЮКОСом 98 миллиардов долларов хотя бы символическую сумму в тысячу евро, автоматически оживятся акционеры ЮКОСа и тогда лавины имущественных исков России просто не избежать...
     Около 13.00 по местному времени. Свейстон оканчивает тем, что «данное дело вообще не должно рассматриваться данным судом и суд должен отклонить жалобу, потому что… потому что: «Жизнь – это налоги» (автора цитаты не указал – В.Ч.), хотя «мошенники, естественно не могли не удивиться, что их поймают», потому что «к России нельзя относиться так сурово» (как, видимо, отнесся к ней ЮКОС), ну, и, наконец, заявил Свейстон, «Европейский суд не должен рассматривать жалобу, потому что суды в России честные и беспристрастные»…
     Я и мои коллеги долго думали… как ЭТО все передать так, чтобы в редакциях поверили…
     Примерно в это же время, пока я так думала, находясь в зале ЕСПЧ, получаю смс от знакомой, находящейся в этот же момент в зале Хамовнического суда Москвы и вооруженной, естественно, по такому поводу интернетом: «Что у вас там происходит?!! Наши СМИ уже передали. Правда, однобоко – только заявления представителей РФ. Все!».
     Недоумеваю. Пишу ей, что вообще-то была еще речь представителя ЮКОСа. Знакомая удивляется. Повторяет, что наши это обходят стороной. «Наши» – это государственные информагентства. И, правда, последующую после слушаний пресс-конференцию представителей «несуществующей компании» (представители РФ от каких-либо комментариев отказываются вообще) российские информагентства в полном составе игнорируют. На пресс-конференцию приходят единицы – я, двое моих коллег из газеты, два журналиста – из «Газеты.ру» и «The New Times» и еще два иностранных корреспондента. Все.
     …14.00 по местному времени. На пресс-конференции выступает Пирс Гарднер, к нему из Хьюстона по телемосту присоединяются бывший исполнительный директор ЮКОСа Стивен Тиди и бывший финансовый директор ЮКОСа Брюс Мизамор; из Лондона – бывший старший исполнительный директор ЮКОСа Юрий Бейлин.
     – Если все же компенсацию присудят, то куда пойдут эти деньги? – интересуются журналисты.
     Стивен Тиди: Нашей главной целью всегда было защитить интересы простых участников этого дела – 50.000 держателей акций. Деньги, если они будут получены, мы распределим, прежде всего, между простыми пострадавшими и обещаем сделать это максимально транспарентно, то есть под контролем суда.
     Брюс Мизамор: Большинство этих пострадавших – россияне. Так что большая часть денег пойдет людям в России.
     Гарднер: Российская власть говорит, что в случае с ЮКОСом действовала «в общественных интересах», в соответствие с российским законодательством, не выделяя ЮКОС среди остальных компаний. ЮКОС же настаивает: в отношении него государством были приняты особые, предвзятые, исключительные меры.
     Брюс Мизамор: И потом, вряд ли уничтожение ЮКОСа отвечало «общественным интересам» России. Наоборот – уничтожение повредило этим интересам, нанеся удар по престижу страны. Суд в Страсбурге хотя бы покажет, что на самом деле происходило в России, а в идеальном случае отдаст нам деньги, которыми мы поможем рядовым акционерам.
     …Дата вынесения вердикта семи судьями ЕСПЧ пока неизвестна. Решение будет вынесено не ранее, чем по прошествии нескольких месяцев после этого заседания. Но 4 марта 2010 года можно считать официальной точкой отчета – сразу после закрытия слушаний судьи удалились в комнату совещаний…
     …15.00 по местному времени. Разъезжаемся с коллегами после конференции. Ржем. Читаем в интернете сообщения наших агентств-СМИ и снова ржем. Там пишут про те самые «22 подставные фирмы», «с помощью которых, по словам господина Матюшкина (слова Свейстона приписали почему-то ему), руководство ЮКОСа уклонилось от уплаты налогов в огромных масштабах». Ну, и так далее. Ржем, потому что до нас только что дошло – представителей России тоже было 22 человека… То есть Москва на каждую «подставную фирму» отправила по чиновнику. Видимо, для пущей убедительности…
     Ну, а если серьезно, то ни одного эпизода из рассказа Гарднера про отъем собственности, эти самые СМИ России не привели. А телевидение, кроме, разве что Рен-ТВ, вообще сделало вид, словно слушаний не было. Не формат…
     * К делу, в частности, привлечена британская фирма Brick Court Chambers Barristers и российская «Иванян и партнеры», клиентами которых были Роман Абрамович, Геннадий Тимченко, а также сотрудники российских спецслужб, обвинявшихся в покушении на бывшего лидера чеченских сепаратистов Зелимхана Яндарбиева.
     ** Все эти факты зафиксированы в решении ЕСПЧ о признании жалобы ЮКОСа приемлемой.
     *** Договор на представительство интересов ЮКОСа с Гарднером заключил исполнительный директор ЮКОСа Стивен Тиди.

Освободите Ходорковского

     У президента Обамы с Россией дел невпроворот. Тем не менее, главным пунктом в его планах должно быть освобождение Ходорковского – наиболее известного российского узника.
     Успех в этом деле мог бы продемонстрировать способность администрации США содействовать развитию свободы в России, а также во всем мире. Успех в этом деле мог бы вселить надежду в остальных политических заключенных и способствовать проведению новой волны реформ, которые сделали бы Россию более подходящим партнером для США.
     Кто же такой господин Ходорковский? До осени 2003 года он был самым богатым человеком в России, и ему принадлежал контрольный пакет акций компании ЮКОС. Всего за четыре года господин Ходорковский превратил этого прозябающего государственного монстра в лучшее в России с точки зрения управления энергетическое предприятие. Его акции взвились ввысь, и их стоимость возросла на 4400 процентов.
     Однако после конфликта с тогдашним президентом Владимиром Путиным господин Ходорковский был арестован по обвинению в уклонении от уплаты налогов. Его истинное преступление состояло в наличие у него желания добиться политической независимости от кремлевских клептократов. «Я хочу быть свободным человеком в свободной стране», заявил он. Это была его самая большая ошибка.
     Господин Ходорковский мог бы эмигрировать на Запад, но он любит свою страну. Он решил остаться и продолжить борьбу. Он оказывал финансовую поддержку таким оппозиционным политическим партиям как «Яблоко» и «Союз правых сил» (в настоящее время этим партиям закрыт доступ в парламент). Его благотворительный фонд «Открытая Россия» тратил по 100 миллионов долларов в год на образовательные проекта, а также на Интернет.
     Что касается развития бизнеса, то он предложил построить трубопровод к границам Китая, а также к арктическому порту Мурманск. Все это было уже слишком для Путина и других бывших силовиков из КГБ, которые хотели установить контроль над российским нефтяным сектором и прибрать к рукам миллиардные прибыли.
     Отношения с господином Путиным необратимым образом ухудшились после того, как господин Ходорковский публично задал ему вопрос о коррупции в Кремле. Сообщники господина Путина арестовали предпринимателя, а затем экспроприировали компанию ЮКОС. Десятки тысяч акционеров компании не получили никакой компенсации.
     Сам господин Ходорковский был приговорен к лишению свободы на девять лет, хотя возбужденное против него уголовное дело развалилось. Как российские налоговые органы, так и международные аудиторские фирмы пришли к выводу, что компания ЮКОС заплатила все налоги.
     Сегодня господину Ходорковскому и его партнеру Платону Лебедеву предъявляются новые обвинения, связанные с незаконным «присвоением» принадлежащей ЮКОСу нефти. Если они будут признаны виновными, то остаток своей жизни они проведут в современном ГУЛАГе.
     Москве крайне необходимы такие таланты как господин Ходорковский и его программа реформ российской экономики. Старая, ориентированная на сырьевые товары экономика зашла в тупик. Для того, чтобы продолжить рост, Россия должна взять на вооружение постиндустриальную модель. Это потребует просвещенного руководства, иностранных инвестиций и предпринимательских навыков, и господин Ходорковский олицетворяет собой все эти качества.
     Президент Дмитрий Медведев признает это. Он регулярно выступает в поддержку модернизации и инноваций и осуждает «правовой нигилизм», жестокость в действиях милиции и коррупцию. Однако травля господина Ходорковского показывает, какие проблемы существуют в современной России.
     Помилование господина Ходорковского было бы поистине ярким жестом для господина Медведева, а также чрезвычайно полезным. Это открыло бы новую страницу в политике – так же как освобождение Андрея Сахарова в 1987 году из ссылки в Нижнем Новгороде символизировало собой новые свободы в СССР.
     Однако решение о помиловании господина Ходорковского должен принять господин Путин, а не господин Медведев. Но самые близкие друзья господина Путина – это те же люди, которые руководили уничтожением ЮКОСа, затем первым судебным процессом, а теперь и вторым.
     У президента Обамы уже дел невпроворот с Россией. Он должен добиться того, чтобы Россия позволила Соединенным Штатам и НАТО снабжать наши вооруженные силы в Афганистане. Он намерен завершить работу на переговорах по контролю над вооружениями. И он хочет, чтобы Россия поддержала введение штрафных санкций против Ирана в ООН.
     Но господину Обаме следует также продемонстрировать последовательность в деле господина Ходорковского. В 2005 году он представил в Сенате резолюцию 322, в которой было заявлено о том, что Россия «не гарантирует Ходорковскому справедливого, прозрачного и беспристрастного разбирательства его дела». Он вновь поднимал этот вопрос во время своего визита в Россию летом прошлого года.
     И он не одинок. Сенат США вновь поднял этот вопрос в прошлом году, и то же самое сделали парламенты Германии, Великобритании, Италии, а также Европарламент.
     Господин Обама должен сказать своим российским коллегам, что они не могут игнорировать требования мирового общественного мнения.
     Ариэль Коэн – старший научный сотрудник Института международных исследований фонда Heritage Foundation

А был ли вообще эпизод?

День сто шестьдесят девятый
     …Ровно год назад, 3 марта 2009 года, в Хамовническом суде начались предварительные слушания по второму уголовному делу Ходорковского-Лебедева.
     В суде необычная тишина, никто никого не перебивает и не перекрикивает – до сих пор не вышел на работу повредивший ногу прокурор Лахтин… На смену же впечатлительному Гитаса Анилионису (отказавшемуся отвечать на вопросы подсудимых) пришел новый свидетель обвинения – молодой человек Алексей Зубков. Причина его вызова в суд была проста – с 1999 по 2008 годы он работал в аудиторской компании «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» (PwC), некогда оказывавшей свои услуги ЮКОСу и впоследствии поплатившейся за сотрудничество с опальной компанией…
     В 2007-м на самих аудиторов заведут уголовное дело. И тоже по факту ухода от налогов. И PwC, никогда не заявлявшая о каких-либо претензиях к ЮКОСу – будь то недостоверная информация или неполные сведения, – вдруг возьмет и по настоятельной просьбе прокуратуры отзовет свои «чистые» аудиторские заключения по ЮКОСу сразу за 10 лет. Якобы из-за того, что «представлялись необъективные данные»... И тогда Генпрокуратура сразу снимет с нее уголовное дело, а сотрудников PwC, например, таких как директора PwC Дага Миллера, сделает свидетелями обвинения по второму делу Ходорковского и Лебедева…
     Только вот со свидетелями выйдет конфуз. Тот самый Миллер, сначала давший следствию нужный негатив на ЮКОС, вдруг возьмет и летом 2009-го передаст адвокатам Ходорковского и Лебедева свою частную переписку со следователем российской прокуратуры Михайловым, из которой будет видно (Платон Лебедев самолично зачитает ее в суде), как следователь инструктирует свидетеля относительно выступления в Хамовническом суде («показания каждого свидетеля из числа работников вашей компании, – говорил Миллеру Михайлов, – должны свидетельствовать об одном и том же. И должны быть в едином смысле – наступательном, агрессивном – по отношению к стороне защиты»).
     Велась ли такая переписка со стоящем ныне за трибуной свидетеля Алексеем Зубковым известно не было, но никакого негатива о ЮКОСе за три дня своего допроса он припомнить не смог. Лишь пояснит, что консолидированную финансовую отчетность ЮКОС составлял строго по стандартам бухучета США – US GAAP, а PwC проводил аудит этой отчетности в соответствии с общепринятыми стандартами аудита США.
     Прокуроров интересовало, входили в периметр консолидации ЮКОСа три его зарубежных трейдера – «Балтик Петролеум», «Саус Петролеум» и «Белес Петролеум» (через них, по версии прокуратуры, ЮКОС как через «связанные» с ним компании «легализовывал деньги от продажи похищенной нефти»). Зубков сообщил, что эти три компании «связанными» с ЮКОСом никогда не были:
     – Их не считали дочерними по отношению к ЮКОСу.
     Тогда прокурор Валентина Ковалихина завела речь о распределении прибыли торговых компаний ЮКОСа.
     – Из этой прибыли что-нибудь оставалось добывающими компаниями «Юганскнефтегазу», «Самаранефтегазу», «Томскнефти»? – спросила она про нынешних «потерпевших» в деле, у которых по версии прокуратуры, Ходорковский и Лебедев «украли» все, что только можно. Но аудитор помнил, что без прибыли «дочки» не оставались:
     – Частично прибыль аккумулировалась в фондах финансовой поддержки ЮКОСа и уже оттуда распределялась в адрес добывающих и нефтеперерабатывающих компаний...

День сто семидесятый
     …Слово переходит к подсудимым. И Лебедев с Ходорковским находят у аудитора подтверждения еще и тому, что нефть никогда у «дочек» не похищалась.
     Платон Лебедев акцентирует внимание на главной добывающей «дочке» ЮКОСа – «Юганскнефтегазе», ныне, как известно, принадлежащей «Роснефти» и по такому случаю тоже получившей в этом процессе статус «потерпевшей». Но в суде выходит неувязочка – из-за аудитора Зубкова...
     – Позволяли ли стандарты и правила аудита, применяемые при аудите «Юганскнефтегаза», выявить факты хищения у него всей добываемой нефти в течение 98-2003 годов в объеме более 210 млн. тонн?
     – Задачей аудиторов не является обнаружение фактов мошенничества или хищения. Но мне лично в ходе проведения аудита о таких фактах известно не было.
     – А позволяли ли вообще процедуры, используемые PwC во время аудита финансовой отчетности ЮКОСа и его «дочек», выявить хищения всей нефти ЮКОСа за период 98-2003 год в объеме 350 миллионов тонн нефти? – не отставал Лебедев.
     – Поскольку вопрос носит гипотетический характер, я не могу на него ответить, – обратил внимание на «гипотетический характер» «хищения всей нефти» свидетель Зубков. Что, собственно, и требовалось доказать…
     Вскоре к микрофону подошел Михаил Ходорковский. И аналогичным образом, как только что про нефть, Зубков ответил и про «исчезновение и сокрытие прибыли».
     – А что вы вообще помните по поводу расходования прибыли? – задал было главный вопрос Ходорковский, но прокурор Ибрагимова вдруг обратилась к судье и заявила, что свидетель «кажется, устал, но просто стесняется об этом сказать». Зубков удивленно вскинул брови…

День сто семьдесят первый
     Ходорковский возвращается к прерванному разговору. Зубков отвечает, ему, что вся прибыль ЮКОСа отражалась в консолидированной отчетности. Помнил Зубков, участвовавший в аудите нефтяной компании, и о фактах отражения в отчетностях выручки ЮКОСа, капитальных вложений, приобретения акций, выплаты дивидендов акционерам, затрат на производство, доходов, расходов… – словом всего-всего.
     Лебедев в свою очередь пытается снять криминальную завесу со следующего диалога прокурора и свидетеля:
     – Возникали ли проблемы у ЮКОСа с трансфертными ценами при реализации нефти? – спрашивала Ковалихина.
     – В отношении «Юганскнефтегаза» проходили арбитражные разбирательства по вопросам применения 40-й статьи Налогового кодекса о правильности контроля за ценами. Суды шли с переменным успехом.
     На самом деле суд по Юганску закончился в пользу последнего, решение суда есть в деле. Поэтому Лебедев спросил:
     – Вы сказали, что «разбирательства шли с переменным успехом»… А что в части трансфертного ценообразования выигрывали налоговики до моего незаконного ареста, до 2004 года?
     – Конкретного эпизода я сейчас не могу назвать…
     – А был ли вообще «эпизод»?
     – Помню, что по Юганску дело доходило до Высшего арбитражного суда и снова возвращалось в первую инстанцию (а затем Юганск выиграл – В.Ч.)…
     – И вы эту круговерть назвали «переменным успехом!?
     Зубков пришлось согласиться. Далее он сам подтвердил, что вплоть до середины 2003 года никаких масштабных налоговых претензий к ЮКОСу никогда не предъявляли.
     – А почему ЮКОСу, и только ЮКОСУ, насчитали налог на добавленную стоимость при экспорте по ставке 20% за 2000-2003 год и по ставке 18% за 2004 год? – спрашивал подсудимый.
     – Вопрос снимается! – не захотел щепетильных подробностей судья.
     Тогда Лебедев поинтересовался у аудитора, мог ли ЮКОС вообще выплатить 15 млрд. долларов налогов при том, что вся прибыль компании за шесть лет равнялась этой сумме. Свидетель Зубков ответить на такой парадокс затруднился.
     Вскоре его отпустили домой.
     Зато, как ожидается, в Хамовнический суд 15 марта вновь вернется ключевой свидетель прокуратуры Гитас Анилионис. Во всяком случае, так он обещал судье. Напомним, его допрос 2 марта завершился скандалом: свидетель отказался отвечать на вопросы Платона Лебедева, заявив, что тот оказывает негативное воздействие на его психику. По этой причине Анилионис и попросил таймаут, чтобы «прийти в себя и успокоиться, и отдохнуть».
     Не остались равнодушными к словам господина Анилиониса, сказанным им на допросе, адвокаты другого свидетеля – бывшего подчиненного Анилиониса Андрея Крайнова (уже выступившего в процессе). Как сообщил «Новой газете» адвокат Крайнова Игорь Иванов, Анилионис забыл сообщить суду о пикантном моменте: в Австрии и на Кипре в отношении него самого и еще ряда лиц заведены уголовные дела. В Австрии – по факту нарушения миграционного законодательства, на Кипре -– по поводу присвоения чужого имущества. Заявителями проходят пять лиц.
     – Среди них и мой подзащитный Андрей Крайнов, – сообщил нам адвокат Иванов. – Деталей, в том числе еще ряд конкретных фамилий и названия компаний я называть не могу – расследование уголовных дел пока продолжается. Этим занимается прокуратура в Вене, а на Кипре – департамент по расследованию финансовых преступлений при прокуратуре.
     Сам Крайнов заявил «Новой», что комментировать что-либо по этому поводу отказывается. До господина Анилиониса дозвониться нам не удалось.

Потерпевшие ничего не терпели

Финансовый директор «пострадавшей» компании только на суде узнала о том, что у нее украли всю нефть

Дни сто шестьдесят девятый, сто семидесятый, сто семьдесят первый
     Свидетель – Алексей Зубков, он работал в аудиторской компании «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» (PwC), поплатившейся за сотрудничество с ЮКОСом, – в 2007-м на самих аудиторов заведут уголовное дело. И PwC вдруг возьмет и отзовет свои «чистые» аудиторские заключения по ЮКОСу сразу за 10 лет, Генпрокуратура сразу прекратит уголовное дело, а сотрудников PwC сделает свидетелями обвинения.
     Но за три дня допроса аудитор Зубков ничего криминального припомнить не смог. Лишь пояснит, что консолидированную финансовую отчетность ЮКОС составлял строго по стандартам бухучета США. А Лебедев с Ходорковским найдут у свидетеля подтверждение того, что нефть никогда у «дочек» ЮКОСа не похищалась.

День сто семьдесят второй
     В суде – Ольга Дмитриева – финансовый директор бывшей добывающей «дочки» ЮКОСа – «Томскнефти-ВНК». И то ли специально, то ли так совпало, но прокуратура вызвала Дмитриеву в суд именно в тот день, когда в Томском арбитражном суде началось рассмотрение по существу иска 100%-ной «дочки» ЮКОСа – люксембургской компании Yukos Capital S.a.r.l. – к «Томскнефти». Yukos Capital пытается взыскать более 7 миллиардов рублей. В 2004 году Yukos Capital выдала дочерним компаниям ЮКОСа займы, после разгрома компании все «дочки» («Юганскнефтегаз», «Томскнефть», «Самаранефтегаз») перешли под контроль «Роснефти», которая суммы по займам возвращать отказалась. Московские арбитражи, куда ЮКОС пошел жаловаться, поддержали госкомпанию, а вот международные – нет. Так, 29 апреля 2009 года Апелляционный суд Амстердама уже обязал «Роснефть» выплатить Yukos Capital 13 миллиардов рублей за займ «Юганскнефтегазу».
     Теперь настала очередь «Томскнефти». Выплатить долг по трем договорам займа ее ранее обязал Международный коммерческий арбитражный суд (МКАС) при Международной торговой палате Нью-Йорка. Слушания перекочевали в Томский арбитраж, куда «Томскнефть» отправилась оспаривать решение МКАС. И именно там 10 марта, когда в Хамовническом суде Москвы за трибуной свидетеля стояла финансовый директор «Томскнефти», другой представитель «Томскнефти» просила приостановить рассмотрение иска Yukos Capital до… вынесения решения по делу Ходорковского – Лебедева. То есть чтобы дождаться, когда последних признают «мошенниками». Впрочем, своего «плана» представители компании в томском суде не скрывали – вовсю цитировали выдержки из «хамовнического» обвинительного заключения:
     «Компания Yukos Capital была специально учреждена для легализации денежных средств, похищенных при реализации нефти у добывающих компаний ЮКОСа». Но судья Арбитражного суда Томской области все же не стал приостанавливать рассмотрения иска Yukos Capital и отложил его до 29 марта.
     А в это время в Москве прокурор Ибрагимова оглашала эти самые договоры займа между «Томскнефтью» и Yukos Capital, которые от лица «Томскнефти» подписывала свидетель Дмитриева.
     – Почему «Томскнефть» берет кредиты у Yukos Capital? – спрашивала прокурор. При этом она убеждала суд, что Yukos Capital сейчас пытается получить свои средства обратно у «Томскнефти» через голландский арбитраж, что не так.
     – У «Томскнефти» было трудное положение, не было средств для расчета с контрагентами.
     Под предлогом «противоречий» Ибрагимова попросила огласить показания Дмитриевой на следствии, где она якобы «по-иному оценила договоры займа».
     – Доводы прокурора Ибрагимовой являются ложными! – холодно проговорил Лебедев. – В показаниях свидетельницы на следствии никаких ее оценок договорам нет.
     И действительно на следствии Дмитриева говорила: «Я считала, что это было нецелесообразным, дефицит текущих средств должна была пополнить выручка от экспорта нефти за рубеж, однако мои доводы не были приняты во внимание…».
     К микрофону подошел Ходорковский:
     – Вы сказали, что кредит пришлось брать потому, что выручка от экспорта нефти от ЮКОСа перестала поступать и сложился дефицит средств. Вам было тогда известно, что все счета ЮКОСа были арестованы по требованию генпрокуратуры и вследствие этого ЮКОС, имея на счетах средства от выручки, не мог их перечислить? Вы знали, когда считали «нецелесообразным» получить денежные средства в виде кредитов, что иного способа перечислить вам денежные средства не существует?
     – На тот момент не знала.
     Не знала финдиректор «Томскнефти» с 8-летним стажем работы и о хищении у ее предприятий всей нефти, что пытается доказать и прокуратура.
     Платон Лебедев в этой связи уточнил:
     – Известно ли вам, что «Томскнефть» является в данном процессе «потерпевшей» в связи с тем, что я и Ходорковский «похитили» у вас всю нефть за 1998-2003 гг.?
     – Нет, – даже засмеялась свидетельница, – не знаю…
     – То есть, когда «Томскнефть» признавалась потерпевшей, вас об этом в известность не поставили?..
     – Нет, – ответила финансовый директор, которого по идее прокуратура в первую очередь должна была о сем пикантном моменте уведомить.
     – Просто фантастика! – воскликнул Лебедев.
     Так, ровно через год после начала процесса выяснилось: потерпевшие даже не знают, что они, оказывается, потерпели от ЮКОСа.

День сто семьдесят третий
     На процессе заговорил немой. Допрашивать свидетелей впервые за время процесса решил прокурор Дмитрий Шохин. Допрашивал прокурор быстро и почему-то крича. Очередной свидетель из «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» – Зайцев – думал, очевидно, что так и надо. Судья же испуганно смотрел на прокурора…
     – Что вам стало известно об НК «ЮКОС» в ходе проведения аудиторских проверок? Вы рассказывайте, а суд уже проверит, подойдет это ему или не подойдет, – говорил Шохин, не замечая, что судья после этой фразы чуть не привстал с места… Но аудитор отвечал, что известно ему было ровно то, что отражено в итоговых заключениях. Тогда прокурор перешел к трейдерам ЮКОСа:
     – ЧТО ВАМ СТАЛО ИЗВЕСТНО? Вы отвечайте, а мы… – тут прокурор вальяжно махнул рукой в сторону судьи, – а мы разберемся…
     – Что мне стало известно, потом было написано в отчете, – добродушно отвечал молодой человек.
     Тогда прокурор решил зачитать показания Зайцева на следствии по причине их «текстуальных несовпадений», а также «для объективного понимания судом виновности».
     – Хотелось бы, чтобы нам и суду хотя бы объяснили, в чем заключаются эти «противоречия», – позволил себе заметить адвокат Краснов. И тогда все увидели Шохина в гневе:
     – НА МОЙ субъективный взгляд, показания на допросе Зайцева ОТЛИЧАЮТСЯ от показаний, которые он дал в суде. Суду положено, вне зависимости от того, ХОЧЕТСЯ ЭТО КРАСНОВУ ИЛИ НЕ ХОЧЕТСЯ, исследовать ВСЕ доказательства! – кричал Шохин.
     Судья разрешил ему читать. Шохин почему-то и тут кричал, хотя в итоге даже намека на криминал в словах Зайцева не было – на допросе он рассказывал то же, что и в суде.
     Вопросы появились у Ходорковского:
     – В этом суде меня и Платона Леонидовича обвиняют в том, что мы «безвозмездно и противоправно изъяли» всю нефть, добытую подразделениями ЮКОСа с 1998 по 2003 год, что вам известно на этот счет?
     – Ок! – ответил свидетель. – Мне лично никто не говорил, что нефть похищена, и я в ходе поверок не встречал факты, из которых я мог бы заключить, что нефть несправедливо присвоена.

День сто семьдесят четвертый
     Заседание началось с выступления Ходорковского:
     – <…> Заявление прокурора Ибрагимовой при допросе Дмитриевой о том, что сделки «Томскнефти» с Yukos Capital S.a.r.l. не соответствуют Гражданскому кодексу, поскольку определялись ЮКОСом, являются очевидным недоразумением. Убежден, что прокурор Ибрагимова знает Гражданский кодекс… Полагаю, что данное недоразумение, как обычно в этом процессе, произошло из-за некритического подхода гособвинения к глупым шпаргалкам следствия. Прошу исключить дальнейшее введение в заблуждение свидетелей о сути российского законодательства. <…>
     Слово берет Платон Лебедев:
     – Обращаю внимание, что во время допроса свидетеля Дмитриевой прокурор Ибрагимова вольно или невольно ввела вас, Ваша честь, в заблуждение, сообщив о разбирательстве между Yukos Capital S.a.r.l. и «Томскнефтью» якобы в голландском суде. В действительности голландские суды здесь вообще ни при чем. Незнание очевидных юридических фактов и обстоятельств стороной обвинения – на что мы постоянно обращаем Ваше внимание – четко проявилось и по этому вопросу. В действительности, Ваша честь, еще 12 февраля 2007 года Международный арбитражный суд при Международной торговой палате в городе Нью-Йорке вынес решение по иску Yukos Capital S.a.r.l. против «Томскнефти». Данное судебное решение мы суду представим, так как в материалах дела оно, естественно, отсутствует. И отмечу, Ваша честь, что стороне обвинения неизвестны юридические факты и обстоятельства по МНОГИМ юридическим делам по «делу ЮКОСа» в части эпизодов, которые рассматриваются здесь. Напомню, что речь идет о судах Парижа, Лондона, Амстердама, Нью-Йорка, Москвы и так далее…

Избирательное правосудие

Многие туманные сделки дела Юкоса остаются тайной, но можно с уверенностью сказать, что арест Ходорковского был политическим решением

     Европейский суд по правам человека провел свое первое слушание по иску, выдвинутому против российского государства акционерами ныне не существующей нефтяной компании Юкос, 4 марта, в Страсбурге. Юкос, бывший в свое время одной из ведущих нефтяных компаний России, пал жертвой огромных налоговых исков в 2003-2004 гг., что со временем привело к его расчленению, в то время как со-основатели и управляющие Юкоса, олигархи Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, надолго оказались за решеткой. Дело Юкоса стало одним из крупнейших политических кризисов во время двойного президентского срока Владимира Путина, и большинство аналитиков утверждали, что решение выдвинуть налоговые и уголовные обвинения против Юкоса и его владельцев было политически мотивировано.
     Основанием для иска, поданного Юкосом, является утверждение о том, что закон был избирательно применено к Юкосу с целью лишить имущества акционеров компании. Буквально за несколько дней до слушания в Европейском суде лорд Браун, возглавлявший крупную нефтяную компанию BP с 1995 по 2007 год, опубликовал свои мемуары, названные «По ту сторону бизнеса» (Beyond Business). В своих усилиях по расширению операций BP на территорию России Браун много общался с олигархами и, в конце концов, создал совместное предприятие между BP и местной нефтяной компанией ТНК. Но в своей автобиографии Браун пишет, что наиболее предпочтительным вариантом для него поначалу был Юкос. В связи с этим он провел встречу с главой и основным владельцем Юкоса Михаилом Ходорковским. Это была его первая и последняя встреча с Ходорковским, так как тон встречи отпугнул его от дальнейших дел с олигархом – по словам Брауна, Ходорковский, бывший «на первый взгляд скромным и непритязательным» человеком, начал рассказывать в подробностях о своем растущем политическом влиянии. «По мере продолжения нашей беседы, – пишет Браун, – я начинал все больше нервничать. Он начал говорить о том, как избирать людей в Думу, как он может сделать так, чтобы нефтяные компании не платили большие налоги, и что у него под контролем находится большое количество влиятельных людей. Мне он показался слишком могущественным».
     Браун заключает, что не удивился, услышав об аресте Ходорковского в октябре 2003 года: «Легко говорить об этом сейчас, по прошествии времени, но в его манерах было что-то неблагоприятное». Он также пишет для потомков о том, что незадолго до ареста Ходорковского, во время частной беседы Путин отпустил по поводу нефтяного магната резкое замечание: «Я с этим человеком наелся больше грязи, чем это возможно». «Ходорковский сделал то, что Путин посчитал непростительным, – пишет Браун. – Он начал вмешиваться в политические дела, хотя сам был всего лишь бизнесменом. Путинское правило гласило: «Оставайся в стороне от политики, просто занимайся бизнесом, и все будет нормально». Ходорковский это правило нарушил».
     Рассказ Брауна о политике, стоящей за арестом Ходорковского, невероятно точно перекликается с еще одним редким рассказом от посвященного лица – покойного и оплакиваемого бывшего премьер-министра Егора Гайдара. Хотя 15 минут славы Егора Гайдара пришлись на начало 1990-х, когда он проводил в стране радикальные экономические реформы, его самым продуктивным периодом был депутатский срок с 1999 по 2003 год: Гайдар играл ключевую роль в формировании реформистского налогового законодательства в первые годы президентства Путина. Но хотя в первые три года проводить через Думу срочно необходимое законодательство было довольно простым делом, в конце 2002 года ситуация неожиданно изменилась. «Все прекрасно знают, что произошло в Думе в феврале 2003 года, – заявил Гайдар в разговоре с ведущим ток-шоу НТВ Владимиром Соловьевым в 2005 году. – Конечно, Юкос вел очень энергичную и мошенническую деятельность в Думе. Он использовал соответствующие технологии и, на самом деле, уже в 2002 году, к концу года, стало ясно, что правительство не может провести через Думу не один закон без одобрения Юкоса».
     «Я спросил, почему налог на минеральное топливо находится на таком уровне, и мне сказали, что «так хочет Дубов»», – вспоминал Гайдар в другой раз. Владимир Дубов был акционером Юкоса и, будучи замглавы Налогового комитета Думы, являлся лидером и организаторов все более влиятельного лобби Юкоса в парламенте.
     Гайдар говорил, что, в течение некоторого времени правительство пользовалось возможностями юкосовского лобби, чтобы протолкнуть через Думу либеральные реформы, вроде нового Налогового кодекса с его единой 13-процентной ставкой подоходного налога. «Интересы нефтяного лобби изначально совпадали с интересами страны, потому что они хотели порядка и эффективной налоговой системы, – говорил Гайдар. – Но в определенный момент времени они решили померяться силами с правительством».
     По словам Ричарда Саква (Richard Sakwa), профессора политологии в английском Университете Кента, недавно опубликовавшего эпохальную историю Юкоса «от колыбели до могилы», «к 2003 году было ясно, что Ходорковский больше не готов следовать неформальным правилам игры. Путина проинформировали, что Юкос контролирует 226 депутатов Госдумы, что составляло простое большинство из общего числа депутатов в 450 человек, хотя на самом деле это число, вероятно, было преувеличено, и, на самом деле, было ближе к 100. Это была Дума, происходящее в которой с трудом описывается словом «лоббирование» – перед важными голосованиями активисты бегали по зданию с пачками денег. Бюджетный комитет был практически превращен в структурное подразделение Юкоса». По подсчетам Саква, «лоббирование» Юкоса в Думе сэкономило компании около 3,5 миллиардов долларов в виде налогов.
     Но большинство экспертов считают, что конфликт между Кремлем и Юкоса был связан не только с налоговым законодательством, но и с широким кругом вопросов, жизненно важных для государства. Будучи самой публичной ареной политической жизни в России, Госдума является лишь той стороной конфликта, о которой известно больше других. Другие, возможно, более важные аспекты столкновения Юкоса и Кремля, происходившие за кулисами, по-прежнему окутаны тайной и ожидают публикации мемуаров их участников.
     Определение направления стратегических нефтепроводов было одним из таких вопросов. Однако Саква вспоминает, что правила игры, возможно, изменило вторжение США в Ирак в марте 2003 года: Юкос встал на сторону администрации Джорджа Буша, заняв активную позицию против ОПЕК и за войну в Ираке. Саква обращает внимание на то, что Ходорковский позиционировал себя в России в качестве сторонника все более непредсказуемой и проникающей внешней политики США. Он также вел переговоры о продаже Юкоса, который после слияния с нефтяной компанией «Сибирь» контролировал бы 50 процентов нефтяных запасов России, крупной американской нефтяной компании – в рамках этой супер-сделки Ходорковский стал бы одним из богатейших людей на земле. Возможно, что в глазах Кремля Ходорковский даже был угрозой российскому суверенитету, хотя он всегда отрицал любые президентские амбиции.
     Какими бы не были закулисные маневры этой «великой (энергетической и геополитической) игры», из рассказов лорда Брауна и других становится ясно, что решение о преследовании Ходорковского было политическим. Масштаб уклонения от налогов со стороны Ходорковского, вероятно, был не больше, чем у всех других олигархов. Другие, однако, вышли сухими из воды, хотя, как видно, и увеличили свои налоговые отчисления на 20 процентов, чтобы не ссориться с Путиным. Но ни один другой олигарх не пробовал столь дерзко нарушить путинскую команду: «оставьте себе все, чем владеете, но не лезьте в политику».
     Дилемма, стоящая теперь перед Европейским судом по правам человека, связана с избирательным применением правосудия. Как лорд Браун пишет о России в своих мемуарах, «проблема не в отсутствии законов, а в их избирательном применении. А это создает ощущение беззакония. Хотя строгие правовые бюрократические процедуры являются отличительной чертой России, ты никогда не знаешь, что произойдет: или на тебя не обратят внимания, или к тебе применят закон по всей строгости, вонзив его по самую рукоять».

Суд оценил сделки «Томскнефти»

Вынесен приговор бывшему управляющему «дочки» ЮКОСа

     Мещанский суд Москвы вынес приговор по громкому делу о хищении в 2005 году более 7 млрд руб. у ОАО «Томскнефть ВНК» (тогда – дочернего предприятия ЮКОСа). Экс-управляющий «Томскнефти» Сергей Шимкевич был признан виновным в растрате вверенного имущества и его легализации, за что получил 12 лет колонии строгого режима. Председатель правления ОАО «Национальный банк «Траст»» Олег Коляда и гендиректор ООО «Юрпрофресурс» Олег Ключерев за участие в этих же преступлениях приговорены к семи с половиной и восьми с половиной и годам лишения свободы соответственно. Адвокаты осужденных заявили, что их подзащитные инкриминированных им преступлений не совершали и вина подсудимых доказана не была.
     Процесс по громкому делу «Томскнефти» длился в Мещанском суде больше года (об этом деле «Ъ» сообщал 24 сентября 2008 года). По версии следствия, с которой согласился суд, господа Шимкевич, Коляда и Ключерев организовали преступную группу, похитившую в 2005-2006 годах имущество ОАО «Томскнефть». Как говорится в деле, в 2005 году Сергей Шимкевич принял заведомо экономически невыгодное для компании решение о продаже более 1 млн тонн нефти, добытой дочерней компанией ЮКОСа по заниженной цене. При этом нефть досталась ООО «Рекма», владельцем которого являлся двоюродный брат господина Шимкевича. Причиненный «Томскнефти» ущерб, по подсчетам следствия, составил более 1,5 млрд руб. Полученные деньги, как установил суд, участники преступной группы присвоили и легализовали. Например, говорится в приговоре, почти 1 млн руб. был перечислен в возглавляемое господином Ключеревым ООО «Алтес» за то, что оно якобы занималось поисками покупателей нефти.
     Кроме того, в деле содержится эпизод, касающийся приобретения на деньги «Томскнефти» векселей возглавляемого господином Колядой банка «Траст». На эти цели, как установил суд, членами преступной группы было потрачено 5,93 млрд руб., всего было приобретено 14 векселей. Впоследствии часть из них была обменена на векселя Сбербанка и погашена. Деньги же господа Шимкевич, Коляда и Ключерев, говорится в приговоре, также присвоили и потратили на личные нужды.
     Ни во время следствия, ни в суде обвиняемые своей вины не признали. По их словам, ни хищений, ни, соответственно, растраты с их стороны не было, а прокуратура абсолютно необоснованно вмешалась в гражданско-правовые отношения. «Осуществленные подсудимыми сделки не только не нанесли никому никакого ущерба, но, наоборот, принесли прибыль, что, в свою очередь, помешало заинтересованным лицам банкротить ОАО «Томскнефть». Не будь этого дела, им пришлось бы покупать компанию по рыночной цене»,– заявила «Ъ» адвокат Олега Коляды Лариса Мове. Поддержал эту позицию в суде и господин Шимкевич, сообщивший, что ЮКОС имел задолженность перед «Томскнефтью» за поставленный товар более чем на 13 млрд руб. и ни о каком банкротстве компании речи тогда идти не могло. Впрочем, следователи Генпрокуратуры, по мнению адвокатов обвиняемых, были «ангажированы» и придерживались прямо противоположной точки зрения.
     Утверждения подсудимых, что они не совершали никаких преступлений, суд счел не соответствующими действительности.
     Единственное, в чем разошлись гособвинение и суд,– сроки наказания подсудимых. Гособвинитель просил приговорить господ Шимкевича и Коляду к 15 годам лишения свободы, а господину Ключереву дать на год меньше.
     «Судья банально переписал в приговор обвинительное заключение слово в слово, из которого следует, что теперь у нас Генпрокуратура определяет целесообразность коммерческих сделок»,– заявила «Ъ» после окончания судебного заседания адвокат господина Коляды Лариса Мове. Защитники осужденных заявили, что намерены обжаловать приговор.

Ходорковский Путину: вы должны ответить мне

Сидящий в тюрьме олигарх рассказал Шону Уокеру, почему российский премьер-министр должен встретиться с ним в суде

     Бывший руководитель крупнейшей в России нефтяной компании Михаил Ходорковский бросил перчатку Владимиру Путину – человеку, который, как считают многие, лично отдал приказ о его аресте.
     Сидя за решеткой, этот олигарх, который когда-то был самым богатым в России человеком, бросил вызов российскому премьеру, призвав его ответить в суде на ряд вопросов, которые он в эксклюзивном порядке предоставил Independent. Адвокаты Ходорковского, находящегося в заключении с момента своего ареста в 2003 году и последовавшего затем приговора по обвинению в мошенничестве, намереваются вызвать бывшего президента, который до сих пор считается самым влиятельным в России человеком, в суд в качестве свидетеля, когда в рамках нового процесса над экс-главой «ЮКОСа» начнет задавать свои вопросы защита.
     Отбывающий тюремный срок бизнесмен утверждает, что в версии обвинения полно нестыковок и противоречий. Он призывает Путина дать разъяснения по поводу его действий и заявлений в отношении нефтяной компании «Роснефть», которая стала самой крупной в России после падения Ходорковского.
     «Ваши обвинители утверждают, что я руководил «ЮКОСом» не как официальный председатель, а как лидер организованной преступной группировки, – пишет Ходорковский, обращаясь напрямую к Путину, – как вы считаете, с кем вы говорили, обсуждая со мной проблемы «ЮКОСа»?»
     После ареста и заключения Ходорковского «Роснефть» выкупила основные активы «ЮКОСа» на аукционе, организованном государством. Председателем совета директоров «Роснефти» является свой человек в Кремле и близкий соратник Путина Игорь Сечин. «Почему происходит так, что «Роснефть» за каждую добытую тонну платит ровно столько же, а у ваших налоговых органов нет к ней никаких претензий?» – спрашивает Ходорковский российского премьера.
     В 2005 году Ходорковского приговорили к девяти годам лишения свободы. Позднее этот срок уменьшили до восьми лет. Отбывает он его в далекой сибирской тюрьме в шести часовых поясах от Москвы. Однако год назад олигарха привезли в столицу на суд, где ему предъявили новые обвинения в хищениях и мошенничестве. Если вина его будет доказана, Ходорковский может получить еще лет двадцать.
     В письменных ответах на вопросы, заданные ему газетой Independent через адвокатов, Ходорковский размышляет о либеральных заявлениях назначенного преемника Путина Дмитрия Медведева и о собственном душевном состоянии, учитывая тот факт, что он вполне может провести остаток жизни за решеткой.
     Почти каждый день Ходорковского и проходящего вместе с ним по делу Платона Лебедева возят из печально известной тюрьмы «Матросская тишина» в суд в центре Москвы, где проходят заседания. Небольшая группа его сторонников, либеральных журналистов и доброжелателей, каждый день приходящая в суд, часто начинает хихикать, когда обвинители оказываются в затруднительном положении, пытаясь разобраться в кипах судебных документов.
     Ходорковский и Лебедев активно участвуют в судебном процессе, сидя в стеклянной клетке, получившей название «аквариум». Они передают через небольшое окно документы своим адвокатам и часто сами задают вопросы свидетелям обвинения.
     Прошел почти год, и защита полагает, что обвинение вот-вот закончит изложение своих аргументов. Она надеется, что через две недели начнет вызывать в зал заседаний собственных свидетелей.
     Став в 2008 году президентом, Медведев часто ведет себя совсем не так, как его предшественник. Он открыто говорит о масштабах коррупции в России, выражая стремление положить конец «правовому нигилизму» в стране.
     Но многие аналитики заявляют, что Медведев вместе с Путиным просто ведет игру под названием «хороший полицейский, плохой полицейский», и что несмотря на немногочисленные косметические изменения, его слова мало что значат. Есть предположения о том, что он греет президентское кресло в ожидании возвращения на этот пост Путина в 2012 году. Весьма сомнительно, что он сможет отдать распоряжение об освобождении Ходорковского – даже если захочет.
     По словам Ходорковского, он верит в искренность Медведева с его либеральными настроениями. «Насколько я понимаю, у Медведева есть сильное и искреннее желание изменить наиболее одиозные проявления нынешней политической системы – коррупцию, неэффективную систему соблюдения законности и судопроизводства, – пишет из тюрьмы олигарх, – но вполне резонно предположить, что действия президента приведут его к определенному рубежу, после которого конкретные перемены будут невозможны без модернизации всей политической системы в целом. И конечно, это большой вопрос – сможет ли Медведев осуществить такую модернизацию».
     Даже некоторые лояльные обычно государственные деятели открыто осуждают второй набор обвинений против Ходорковского, называя их нелепыми. Но в последние месяцы, когда Путину задают вопросы о Ходорковском, он становится еще более агрессивным. В ходе недавней поездки во Францию российский премьер-министр сравнил его с Аль Капоне, а во время телевизионного разговора с нацией он обвинил Ходорковского в организации целого ряда убийств, в отношении которых никто не предъявлял ему обвинения.
     Существует широко распространенное мнение, что проблемы у Ходорковского начались, когда он отказался выполнять неписаный договор между Кремлем и олигархами, заключенный вскоре после прихода Путина в Кремль в 2000 году. Немногочисленной клике олигархов, сказочно обогатившихся в 90-е годы, якобы позволили сохранить свое состояние, не задавая никаких вопросов; но при этом они не должны были вмешиваться в политику. Недавно были опубликованы мемуары бывшего руководителя ВР лорда Брауна, которые проливают свет на дуэль между Ходорковским и Путиным. Браун утверждает, что когда он пригласил главу «ЮКОСа» на ланч в свой дом в Кембридже незадолго до его ареста, олигарх рассказал ему о том, «как можно избирать людей в Думу, как он может сделать так, чтобы нефтяные компании не платили большие налоги, и что у него под контролем находится большое количество влиятельных людей». Позднее, пишет лорд Браун, Путин сказал ему по поводу Ходорковского: «Я с этим человеком наелся больше грязи, чем это возможно».
     После прихода Медведева в Кремль появились слухи о том, что обсуждалась сделка, по которой Ходорковского должны были освободить в обмен на то, что он покинет Россию или будет держаться в стороне от политики. Однако бывший олигарх в интервью Independent решительно опровергает такие слухи. «Мне никогда не предлагали никаких сделок, ни во время первого процесса, ни в настоящее время», – пишет он.
     «Я прекрасно понимаю, что есть несколько чиновников, которые инициировали второй суд, и которые хотят, чтобы я остался за решеткой навсегда. Но что бы ни случилось, я намерен отстаивать свои позиции и свою невиновность. Во-первых, я не думаю, что исход этого дела предопределен заранее. А во-вторых, я не хочу давать кому бы то ни было возможность думать, будто я в чем-то виновен. Поэтому я намерен доказать свою невиновность обстоятельно и всесторонне, чтобы ни у кого не оставалось сомнений».
     Но этого вряд ли будет достаточно для оправдания Ходорковского. По словам политолога Дмитрия Орешкина, эта система и Путин действуют в соответствии со «сталинской, бандитской логикой», и освобождение Ходорковского будет считаться проявлением слабости, а не сострадания. Есть также опасение, что Ходорковский может стать номинальным лидером оппозиции. Мало кто из россиян сочувствует олигархам, так как, по их мнению, они разворовывали ресурсы страны в неспокойные 90-е, когда миллионы людей едва сводили концы с концами, живя за чертой бедности. Но благодаря тюремному сроку у Ходорковского появились моральные права, которых нет у других бизнесменов.
     Видимо, это одна из причин, по которой мало кто из аналитиков верит в реальность шансов на его оправдание. А это значит, что Ходорковскому грозит многолетнее, если не пожизненное заключение. «Конечно, как любой нормальный человек, я не испытывают от этого большого удовольствия. Я хочу жить на свободе, вместе со своей семьей, хочу помогать своей стране, – заявил Ходорковский в интервью, отвечая на вопрос о том, готов ли он психологически провести еще двадцать лет за решеткой, – но в любом случае, я не намерен отчаиваться и оставлять надежду».

Защита Ходорковского: вопросы к премьер-министру
     По словам Ходорковского, он хочет задать российскому премьеру следующие вопросы:
     – Ваши обвинители утверждают, что я руководил «ЮКОСом» не как официальный председатель, а как лидер организованной преступной группировки. Как вы считаете, с кем вы говорили, обсуждая со мной проблемы «ЮКОСа»?
     – Ваши обвинители заявляют, что я с 1998 по 2003 год воровал добываемую «ЮКОСом» нефть. Когда вы в 2003 году лично поздравляли «ЮКОС» с крупными успехами в коммерческой и общественной деятельности, вы это имели в виду?
     – Когда вы в феврале 2003 года объявили на всю страну, что у «ЮКОСа» нет проблем с налоговыми органами, и что все урегулировано, о каких налогах вы говорили, если ваши обвинители заявляют, что вся нефть была украдена?
     – Ваши обвинители заявляют, что я крал нефть «ЮКОСа». Но в то же время ваши представители в Страсбурге [»ЮКОС» подал иск в Европейский суд по правам человека] говорят, что «ЮКОС» продавал нефть, выплачивая недостаточно налогов. Кто лжет? Почему происходит так, что «Роснефть» за каждую добытую тонну платит ровно столько же, а у ваших налоговых органов нет к ней никаких претензий?

«Моих показаний по делу Ходорковского не существует»

     Бывший главнй юрист ЮКОСа Дмитрий Гололобов утверждает, что никаких показаний против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева не давал и сотрудничать со следствием не собирается «ни на каких условиях». «Независимой газете», которая утверждала обратное, он грозит иском.

     – Статья о вашем выходе на работу в «Роснефть» и возвращении в Россию была правдой, неправдой, провокацией?
     – Если провокацией, то крайне глупой. По Михаилу Гуцериеву тоже что-то подобное заявляли, когда его с сайта Интерпола сняли.
     Я же вишу на нем как прибитый, практически дольше всех.
     В редакции «Независимой газеты», где вышла статья, не сподобились даже мои официальные заявления в суд в защиту Платона Лебедева на сайте адвокатов Михаила Ходорковского почитать – не писали бы тогда откровенных глупостей о каком-то моем взаимодействии со следствием. Нечего писать – проверенного материала много. Вот тут вышла книга бывшего журналиста BBC «Putin's Oil», где все, кто считается изменниками по делу ЮКОСа, в отдельной главе на основании интервью описаны. Рекомендую.
     Никто никаких моих показаний по любым делам ЮКОСа, включая дело Ходорковского, кроме как пояснений по делу 6-летней давности, данных от имени компании, не видел и видеть не мог, поскольку их просто не существует.
     Зато, к слову, есть много показаний считающих себя «верными соратниками руководства ЮКОСа» против меня и Светланы Бахминой. Могу их представить газете для расширения кругозора.
     К сожалению, публикация попахивает откровенной заказухой. По крайней мере, свою дутую сенсацию они могли (и, кстати, должны были) проверить очень просто: взять телефон и позвонить мне – так, как это в среду сделали больше 20 российских журналистов, для которых стандарты журналистской этики – не пустой звук. А подробней эту ситуацию, я думаю, главреду НГ г-ну Ремчукову объяснят мои адвокаты.

     – Будет иск?
     – Сначала будет письмо с требованием опровержения. Потом – по обстоятельствам. Думаю, что НГ стоит внимательно почитать свежее английское дело «Березовский против ВГТРК» и хорошо подумать.

     – Чья же это была «заказуха», кому она выгодна?
     – Исключительно людям, наживающимся на деле ЮКОСа. Моя позиция всегда была простой и ясной: главные пострадавшие по этому делу – рядовые сотрудники компании. Например, Алексею Курцину уже дали 15 с половиной лет строго режима – а он рядовой исполнитель, и родители у него очень пожилые.

     – Есть даже версия, будто за утечкой стоите вы сами, что она вам выгодна…
     – Трудно комментировать то, чего в принципе быть не могло. Все мои публикации и комментарии были однозначно авторские, за моей подписью. Зачем мне писать невероятную ересь в НГ?

     – Понимаете ли вы, что ваши действия в последнее время действительно «смахивали» на попытки вернуться? Если да, то на каких условиях?

     – Ни на каких. Если бы надо было возвращаться, то я бы не писал статьи, а давал бы тихо показания и возвращался.
     Понимаете, я ЮКОСу отдал много лет жизни. Я глубоко переживаю и разгром самой компании, и за судьбы всех без исключения людей, ставших жертвами дела ЮКОСа. И думать, что я могу вести какой-то торг по поводу своего возвращения за счет показаний на своих коллег, могут только не знающие меня люди. Не было этого, повторю, никогда. Все мои сегодняшние действия направлены только на защиту рядовых сотрудников компании, о которых многие и думать забыли. Вот те, кто забыли, похоже, и поместили в НГ эту выдающуюся заметку.

     – Известно, что в Великобритании у вас юридическая практика. Приносит ли жизнь и работа за границей удовлетворение и доход?
     – У меня немного клиентов – во-первых, область деятельности слишком специфическая, во-вторых, российские риски мешают. Я много занимаюсь академической работой. У меня кроме российской кандидатской английская докторская степень и несколько магистрских степеней по разным специальностям. Читаю лекции в университете по международной финансовой преступности. Много публикаций по делу ЮКОСа в международных журналах.

     – Слышали о решении американского и британского судов о возможности ареста счетов и имущества «Роснефти» по иску Yukos Capital? Что как юрист-международник думаете?
     – Успех (ЮКОСа) пока минимальный – больше шума из ничего, что очевидно, если проанализировать документы. Подобная ситуация была, например, с иском к Путину, Сечину и Ко в Америке и по иску по IPO «Роснефти» в Лондоне – криков много, а кончилось ничем.

Куда делись $9 млрд?

Выяснилось, что деньги от продажи «Юганскнефтегаза» не поступили на счета ЮКОСа

     Вся неделя прошла под впечатлением событий, развернувшихся далеко от Хамовнического суда Москвы: аресты имущества «Роснефти» в Англии и США на сотни миллионов долларов – речь идет примерно о $400 млн, – и запрет проведения расчетов по сделкам в долларах, которые обрушились на российскую компанию, поживившуюся в свое время ЮКОСом, в качестве обеспечительной меры после проигрыша суда в Амстердаме. Из-за чего может наступить полный паралич всего экспорта компании. Произошедшее на этой неделе на процессе в Москве лишь усилило позицию Yukos Capital, которая пытается доказать, что имущество ЮКОСа просто было отнято в пользу государственных компаний.

День сто семьдесят пятый
     В Хамовнический суд вернулся свидетель Анилионис, отпросившийся на прошлой неделе с допроса. «Нервное расстройство» свидетеля вызвал Платон Лебедев, который разбирал его показания на следствии, где Анилионис наговорил следователю Каримову много столь забавного, что даже хохотал вместе с ним в ходе допроса (это слышно на аудиозаписи).
     15 марта судья Данилкин первым делом спросил свидетеля, испытывает ли тот чувство неприязни к подсудимым.
     – После того допроса… не могу сказать, что абсолютно ничего не испытываю…
     – Ну а объективно давать показания вы способны? – уточнил судья.
     – Постараюсь… – выдержав паузу, ответил Анилионис. Но ни на один вопрос подсудимых так и не ответил:
     – Я хочу воспользоваться правом не свидетельствовать против себя.
     – Пожалуйста… – тихо проговорил судья.
     – Вы, как опытный бизнесмен, могли бы пояснить… – спрашивал адвокат Краснов, но Анилионис отвечал, не дослушав до конца:
     – Не могу!
     – А помните ли вы…
     – Не помню…
     – Я повторю вопрос, – вмешался Лебедев.
     – А я отвечать больше ничего не буду!

День сто семьдесят шестой
     Новый свидетель обвинения Владимир Кудасов работал некогда в компании «ЮКОС-Москва» в должности замначальника казначейства. Непосредственным его начальником был Андрей Леонович, в экстрадиции которого Великобритания России отказала. Видимо, вызов Кудасова в суд стал очередной попыткой прокуратуры использовать зал суда как комнату для предварительных допросов в рамках иных уголовных дел ЮКОСа. Во всяком случае, про предмет обвинения Ходорковского и Лебедева прокуроры не спрашивали.
     – Объясните, что значит «бюджет компании»? – спрашивал прокурор Лахтин.
     Свидетель рассказывал азы:
     – Заработная плата, текущая зарплата, расходная часть…
     – А что можете сказать об активах по счетам?
     – Что значит «активы по счетам»? – недоумевал свидетель-экономист.
     – Тогда оставим этот вопрос.
     Эстафету продолжила прокурор Ковалихина:
     – А что такое «бюджет компании»?
     – Уже задавалось! – заметил судья. Прокурор извинилась и вместе с коллегами склонилась над бумагами. Думали. Через 30 минут Лахтин, как всегда, попросил огласить показания свидетеля на следствии.
     Всего допросов было шесть, датированных маем-июнем 2008 года. И все – не по делу Ходорковского – Лебедева, а по бездонному материнскому делу ЮКОСа – 18/41-03, от которого периодически отпочковываются дела в отношении отдельных сотрудников компании. Но шесть походов свидетеля в прокуратуру следствию ничем не помогли. Вопросы появились у Ходорковского, только – к судье:
     – Мне кажется неправильным, что оглашаются допросы, проведенные за пределами нашего уголовного дела, и, по сути дела, мы сейчас имеем ситуацию определенного процессуального мошенничества.
     – У вас все? – раздраженным голосом уточнил судья. Ходорковский не ответил и начал допрос свидетеля.
     – А такая ситуация, когда деньги с одного счета ушли, а на другой не пришли, бывали? – спрашивал бывший глава ЮКОСа.
     – Таких случаев не бывало, – усмехнулся Кудасов и подтвердил: деньги, получаемые группой ЮКОС от реализации нефти и нефтепродуктов, размещались казначейством в ценных бумагах и на депозитах, а не списывались и не уводились кому-то в карман.

День сто семьдесят седьмой
     Отвечая на вопросы Лебедева, свидетель вспомнил, что «дочки» ЮКОСа передали полномочия единоличного исполнительного органа компаниям «ЮКОС ЭП» и «ЮКОС РМ».
     Лахтину уже не терпится задать свои вопросы: ведь исполнительные органы, в понимании следствия, насильно заставили нефтедобывающих «дочек» передать полномочия по распоряжению добываемой нефтью. И случается скандал. Прокурор знакомит свидетеля с документом под названием «Управление предприятиями «Роспрома»: материнские и управляющие компании». (ЗАО «Роспром» в свое время был управляющей компанией ЮКОСа.)
     – Здесь речь идет именно о создании такой структуры управляющих компаний, как «ЮКОС РМ», «ЮКОС ЭП», – убеждал свидетеля Лахтин.
     – Он лжет! – замечает Лебедев. – В этой фальшивке про ЗАО «ЮКОС-РМ» и про ЗАО «ЮКОС-ЭП» ничего не упоминается!
     Лахтин продолжает спрашивать про «лишение «дочек» самостоятельности». Свидетель отвечал долго и подробно, в итоге – криминала никакого: «дочек» ничего не лишали. Но прокурор Лахтин его даже не слушал:
     – Вы были осведомлены, что такое управление вводилось, чтобы забрать у генеральных директоров право распоряжением добытой нефтью?
     – Ваша честь, – отметил Ходорковский, – я просил бы снять вопрос и сделать замечание гособвинителю, поскольку считаю недопустимым, когда гособвинитель вводит свидетеля в заблуждение, говоря о том, что у генерального директора «изымаются полномочия», а вместо юридического лица «решение принимает какая-то управляющая компания». Гособвинителю не может не быть известна статья 103-я Гражданского кодекса, которая регламентирует: генеральным директором или исполнительным органом компании именно и является управляющая компания. Ну зачем обманывать-то суд?..
     – Валерий Алексеевич! Без утверждений повторите вопрос! – разражаясь то ли на Ходорковского, то ли на прокурора, проговорил судья.
     – Известно ли вам, что… – и Лахтин задал тот же самый вопрос-утверждение.
     – Вам о такой цели известно? – строго спросил свидетеля судья.
     – О такой цели – нет, неизвестно.
     Снова у микрофона Лебедев, который вместе со свидетелем нанес еще один удар по следствию: Кудасов подтвердил, что при налоговой атаке на ЮКОС больше всего пострадал самый ценный актив – «Юганскнефтегаз», добывавший 60 процентов всей нефти.
     – Вы можете подтвердить, деньги-то после аукциона по продаже «Юганскнефтегаза» поступили на счета ЮКОСа? Это огромная сумма, более 9 миллиардов долларов? – спрашивал Лебедев.
     – За «Юганск»? Нет. По счетам, которые я курировал в казначействе, такой суммы не проходило.
     Что и требовалось доказать: самую главную добывающую «дочку» ЮКОСа у компании государство просто отобрало без всяких компенсаций, а аукцион с одним участником – «Байкалфинансгрупп»* – был, судя по всему, фиктивным.

День сто семьдесят восьмой
     ...Прокурор Лахтин решил зачитать суду показания одного из сотрудников адвокатского бюро «АЛМ Фельдманс» Наталии Петросян. Бюро это, по версии прокуратуры, «под видом выполнения условий договора об оказании юридических услуг» участвовало вместе с ЮКОСом в «легализации похищенных денежных средств» через офшорные компании. Свидетель прислала в Хамовнический суд письмо, где говорилось, что из-за лечения сына за границей она явиться не может и просит огласить ее показания на следствии, «которые подтверждаю». Но в какой-то мере это вышло боком прокуратуре: методы работы некоторых следователей шокировали публику.
     Допросов было шесть. Шесть интенсивных допросов, датированных ноябрем-декабрем 2004 года – периода, когда волна арестов коснулась рядовых сотрудников ЮКОСа и его партнеров. Первый проводился 15 ноября 2004 года. Петросян была вместе со своим адвокатом Ивлевым пришла на допрос к следователю Хатыпову. Следователя интересовали зарубежные компании ЮКОСа, которым Петросян как адвокат бюро оказывала правовую помощь, в частности – Nassaubridge Management Limited.
     – Это был проект ЮКОСа, – говорила свидетельница. – По данному клиенту я получила стандартную доверенность общего характера.
     Через день, 16 ноября, – второй допрос. Петросян также пришла с адвокатом Ивлевым. Третий допрос – через месяц, 23 декабря. Петросян отказалась давать показания – с ней не было адвоката: за несколько дней до этого допроса прокуратура возбудила против Ивлева, заместителя управляющего бюро, уголовное дело и объявила его в розыск.
     24 декабря 2004 года свидетельница приходит на допрос уже с другим защитником – Кузнецовым. Допрос ведет следователь Русанова. И интересуется не столько самой Петросян, сколько господином Ивлевым.
     «Адвокат Кузнецов предложен в защиту ваших интересов Ивлевым, с интересами которого ваши интересы могут не совпадать», – убеждала следователь. «Адвокат Кузнецов имеющиеся у него допросы направляет Ивлеву», – осведомленно намекнула Русанова.
     Через три дня – 27 декабря – следующий допрос. Опять следователь Русанова. Свидетельница вновь подчеркивает: финансовыми вопросами она не занималась. Тогда Русанова прямо в ходе допроса причисляет Петросян к членам «организованной группы»:
     – Следствием установлено, что денежные средства, которые были перечислены обществу «Фаргойл» на счета Nassaubridge, были похищены у добывающих и нефтеперерабатывающих предприятий и с вашим участием легализованы.
     – Я не участвовала в решениях по легализации похищенных денежных средств. Я выполняла техническую работу в рамках моих должностных полномочий… – отвечала свидетельница.
     – Ни в одном из допросов Петросян перед ней не было поставлено существеннейшего вопроса о том, в чьих интересах она действовала: действовала ли она в интересах какой-то организованной группы, или она действовала в интересах компании ЮКОС, – заметил Ходорковский. – А, собственно говоря, это и является предметом судебного разбирательства. По умолчанию, видимо, надо полагать, что она действовала в интересах ЮКОСа.
     Судья на это ничего не ответил.

«Роснефть» вспомнили в суде

     В суд над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым вызван бывший конкурсный управляющий ЮКОСа Эдуард Ребгун. Обвинение хотело узнать, почему экс-менеджеры ЮКОСа судятся сейчас с государственной «Роснефтью». Защита искала в памяти свидетеля аргументы в пользу своих клиентов. У Ребгуна возникло ощущение, что суд отнимает у него время.
     В Хамовническом суде Москвы продолжаются слушания второго уголовного дела в отношении экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского и бывшего руководителя МФО МЕНАТЕП Платона Лебедева, обвиняемых в хищении всей нефти ЮКОСа и легализации средств, полученных от ее продажи. Во вторник в суд был вызван 51-й свидетель обвинения – бывший конкурсный управляющий ЮКОСа Эдуард Ребгун. Ребгун пришел в ЮКОС в 2006 году, Ходорковский и Лебедев к тому моменту уже три года как находились под стражей.
     Именно Ребгун руководил продажей имущества обанкроченного ЮКОСа, и поэтому очевидно, что каждая из сторон процесса рассчитывала получить от него информацию, подтверждающую именно ее правоту.
     Как сообщает пресс-центр Ходорковского и Лебедева, допрос Ребгуна вел прокурор Валерий Лахтин. Он сразу попытался выяснить, почему в конкурсную массу активов не были включены средства, находившиеся на зарубежных счетах компаний, аффилированных с ЮКОСом, но нарвался на замечание судьи Виктора Данилкина, который уже не в первый раз попросил его воздержаться от наводящих вопросов. Переформулировать вопрос прокурор не смог, и в конечном итоге вопрос был снят.
     Позже судья снял еще несколько вопросов обвинения, ссылки Лахтина на то, что он «устанавливает обстоятельства, требующие доказывания», суд впечатлять перестали. На вопрос об иностранных счетах компаний, связанных с ЮКОСом, свидетель ничего сообщить не смог. Единственная иностранная компания, которая через него проходила, – «ЮКОС Файненс», и она имела 7 млн евро долга перед налоговыми органами Нидерландов, сказал Ребгун.
     Неизбежность банкротства ЮКОСа Ребгун объяснил тем, что «после финансового анализа компании была установлена цифра задолженности, которая превышала цифру стоимости активов». Если бы ЮКОС выплачивал задолженность с прибыли, ему бы понадобилось 2992 месяца, уточнил Ребгун, поэтому ЮКОС был признан банкротом.
     Большое внимание Лахтин уделил компании «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л», подконтрольной бывшим менеджерам ЮКОСа. Эта компания судится с государственной «Роснефтью», которой достались активы ЮКОСа, и на минувшей неделе были сообщения, что «ЮКОС Кэпитал» удалось создать проблемы «Роснефти» в ее расчетах с покупателями нефти.
     Прокурор, в частности, хотел узнать, оправданны ли, по мнению Ребгуна, претензии «ЮКОС Кэпитал» к «Роснефти» (истец хочет получить назад выданный в 2004 году «дочкам» ЮКОСа кредит). Ребгун вспомнил, что эта компания не успела попасть в число кредиторов ЮКОСа и обещала отказаться от долга в $4 млрд, если в ЮКОСе будет введена процедура оздоровления. Напоминание подсудимых о том, что никаких обвинений, связанных с банкротством ЮКОСа, им не предъявлялось, остановило беседу.
     Тогда Лахтин начал подвигать свидетеля к рассказу о том, как в 2004 году – через год после ареста Ходорковского и Лебедева – «зарубежные активы ЮКОСа оказались отсеченными от головной компании, в том числе накопленная там прибыль». Свидетель понял прокурора не сразу, но в результате не исключил, что такое «отсечение» имело место: «Ну, наверное, если у них была прибыль, я о ней не имел никакой информации, она была, как вы сказали, некоторым образом отсечена…где-то вот так…»
     После Лахтина за Ребгуна взялась защита Ходорковского и Лебедева, однако свидетеля по традиции одолела амнезия. Одними из немногих содержательных стали его сообщение о правомерности передачи «в холдинге ЮКОС функций единоличного исполнительного органа управляющей компании» и что «структура управления, которая была в ЮКОСе, его вполне устраивала и отвечала тем задачам, которые передо мной поставил закон». На большинство других вопросов Ребгун ответить не смог, пояснив это «особенностями своей памяти». В результате отсутствие диалога надоело и ему самому, но попытку увильнуть от разговора о нудных подробностях пресек суд, сообщивший, что «это суд». «У меня такое ощущение, что вы отнимаете у меня время», – пришел к смелому выводу Ребгун. На следующем заседании его допрос должен быть продолжен.

«Нефтяным бизнесом я заниматься больше никогда не буду»

Интервью с заключенным Михаилом Ходорковским

     Бывший российский нефтяной магнат МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ сидит в тюрьме уже много лет. Теперь против него выдвинуто новое обвинение – в краже нефти. В интервью Handelsblatt предприниматель говорит о своей надежде получить свободу, рассказывает о буднях в следственном изоляторе и трудном пути России к правовому государству.

     – Г-н Ходорковский, после того как вы были дважды осуждены за налоговое мошенничество, теперь вас обвиняют в краже нефти. Понимаете ли вы, каким образом согласуются эти обвинения?
     – Абсолютно не понимаю. В них нет ни логики, ни последовательности. Если фирма обвиняемого, согласно мнению следствия, уходила от налогов, то ведь нельзя же обвинять то же самое лицо в краже нефти у этой самой фирмы. За продажу нефти ЮКОС налоги платил. Следовательно, украдена вся нефть быть не могла. Однако именно в этом меня обвиняют.

     – Как сторона обвинения обосновывает утверждения о краже нефти?
     – Судя по всему, обвинение считает, что я украл 350 млн т нефти, а в ЮКОСе этого никто не заметил и никаких убытков компания не понесла. Но никто не может мне объяснить, каким образом ЮКОС инвестировал, а также платил налоги и зарплату, если вся нефть была украдена? Не отвечает сторона обвинения и на вопрос, каким образом мне удалось украсть эту нефть.

     – Какой приговор грозит вам при самом неблагоприятном исходе дела?
     – 22,5 года заключения.

     – Что, на ваш взгляд, является причиной нового обвинения?
     – Судя по всему, некоторые бюрократы, которые обогатились за счет разграбления моих активов, стремятся оттянуть момент моего освобождения. Они боятся, что вскоре после завершения судебного разбирательства их привлекут к ответственности за разграбление ЮКОСа и моего фонда «Открытая Россия».

     – Как вы готовитесь к третьему судебному процессу?
     – Несмотря на то что новое обвинение явно ложное и абсурдное, к каждому судебному заседанию я готовлюсь серьезно. Я вникаю в позицию каждого приглашенного свидетеля. В суде я пытаюсь снять все сомнения в моей невиновности.

     – Сохраняете ли вы надежду на то, что через несколько лет вас выпустят из тюрьмы?
     – Я не фанатик и не мученик, а живой человек, у которого есть семья, друзья и хобби. Конечно, я не теряю надежды выйти на свободу. Однако я в достаточной степени реалист, чтобы понимать, какие могучие силы работают против меня, закона и здравого смысла, чтобы держать меня за решеткой. Однако я надеюсь, что придет день, когда государственные интересы возобладают над мелочными интересами бюрократов и силовиков.

     – Опишите, пожалуйста, окружающую вас атмосферу.
     – Мое пребывание в СИЗО и на судебных заседаниях особо разнообразных будней не предполагает. Подъем, завтрак, поездка в автобусе через московские пробки в суд. Заседания проходят практически ежедневно.

     – Как выглядит ваш день?
     – Обычно заседание суда длится с половины одиннадцатого до шести вечера. Потом возвращение в образцово-показательный, но достаточно строгий московский следственный изолятор. Ужин, немного свободного времени, которое я использую для подготовки к очередному судебному заседанию. Потом ложусь спать. Немного разнообразия приносят выходные, когда разрешены посещения. Однако жалоб на быт у меня нет. Я живу здесь так же, как и другие подследственные.

     – Как изменилась ваша жизнь с тех пор, как 24 октября 2003 года вас взяли под стражу?
     – Я больше не такой наивный и идеалистичный, как прежде. До момента оглашения приговора я думал, что со мной ничего не случится, потому что ничего плохого я не совершал. Надеялся, что суд встанет на мою сторону. Сегодня я в этом больше не уверен.

     – Сейчас в Европейском суде по правам человека идет процесс по иску акционеров ЮКОСа. В Страсбурге снова вернулись к тому, как был разгромлен ваш бывший нефтяной концерн. В какой мере вы поддерживаете истцов?
     – Поскольку я не являюсь ни акционером, ни менеджером ЮКОСа, в проходящем в Страсбурге процессе я не участвую. Наиболее интересной для меня является позиция Российской Федерации, поскольку между процессом в Страсбурге и нынешним обвинением против меня имеются параллели. В Страсбурге Россия старается доказать, что ЮКОС добывал и продавал нефть, получал выручку и прибыль. И что ЮКОС платил налоги, но меньше, чем требовалось по закону. Таким образом, в Страсбурге российская юстиция противоречит своему обвинению против меня в Москве.

     – Предположим, судьи в Страсбурге удовлетворят требования истцов. Считаете ли вы, что в этом случае вам удастся выйти на свободу в результате кассационного производства в России?
     – Нет. О том, чтобы российские суды единообразно аргументировали и выносили решения, сегодня остается только мечтать.

     – Может ли судебное решение в Страсбурге иметь политические последствия для гарантий соблюдения законности в России?
     – Проблема правовой безопасности находится внутри России. Принудить к этому страну невозможно. Граждане России должны сами осознать, что гарантии соблюдения законности являются необходимым для них достоянием, и потребовать их. Без этого государство долго существовать не сможет.

     – Почему становление правовых и демократических структур идет в России так тяжело?
     – Их создание требует времени. Другие страны затратили на это века. Россия же лишь недавно получила демократическую конституцию правового государства. Однако я уверен, что когда-нибудь России это удастся.

     – Президент Дмитрий Медведев не упускает сейчас любой возможности для пламенных речей на тему модернизации. Вы ему верите?
     – В настоящий момент я не вижу никаких признаков того, что Медведев говорит об этом неискренно. Российское общество и его элиты должны поддержать президента, а не просто наблюдать со стороны.

     – Чем болеет Россия в XXI веке?
     – По своему развитию государственная экономика России остановилась где-то на уровне середины XX века. Сегодня индустриальная экономика и максимальная централизация управления более не эффективны. Поэтому на глобальном рынке Россия проигрывает конкурентам.

     – Что вы будете делать, когда окажетесь наконец на свободе?
     – В первую очередь я буду заниматься своей семьей. Мои дети выросли без меня, а мою новорожденную внучку я даже не видел. Что же касается профессиональной деятельности, то меня интересуют проблемы альтернативной энергии и современного образования. Но я уверен, что нефтяным бизнесом в своей жизни заниматься я больше никогда не буду.

Как скупали краденое

На суде вскрылись уникальные подробности распродажи крупнейшей нефтяной компании России

День сто восьмидесятый
     Мужчина в темном пиджаке и очках вошел в зал, покосился в сторону «аквариума», быстро отвел глаза, встал за трибуну и достал из черного портфеля какие-то бумаги. Мужчина страдал отдышкой и сильно нервничал. Да так, что не мог сразу вспомнить собственный адрес.
     – О господи! – вздыхал он. – Ленинский проспект…
     Это был Эдуард Ребгун, бывший конкурсный управляющий в признанной судом банкротом компании ЮКОС. Ребгун, в 2006 году успешно продолживший и с блеском завершивший это банкротство, теперь один из самых значимых свидетелей процесса – именно он руководил продажей имущества ЮКОСа и должен был знать все мельчайшие подробности этой скандальной операции. Прокуратуре Эдуард Константинович отвечал охотно, когда же вопросы задавала защита, свидетель начинал ссылаться на плохую память.
     – Обязанности мои были определены законом, – сразу оговорился Ребгун. Продажа активов крупнейшей нефтяной компании России, по его словам, для него была рядовым рабочим моментом.
     – Были ли активы ЮКОСа достаточны, чтобы рассчитываться с кредиторами, минуя стадию банкротства компании, ну, естественно, соблюдя при этом права инвесторов? – подошел к актуальной теме прокурор Лахтин. Ребгун отвечал, что банкротство ЮКОСа было неизбежно. По его убеждению, если бы ЮКОС выплачивал задолженность с прибыли, ему бы, по оценкам экспертов, понадобилось бы на это «2992 месяца»:
     – То есть было понятно: ЮКОС не в состоянии расплатиться с задолженностью в сроки, установленные законом.
     О том обстоятельстве, что ЮКОС мог расплатиться с задолженностями, если бы суды не обязали его продавать такие ценные активы, как «Юганскнефтегаз», Ребгун не вспомнил, а прокурор, естественно, не напомнил. Как не напомнил и о том, что за «Юганск» «Роснефть» деньги ЮКОСу не отдала. Прокурор занимался в суде вещами иными. Он завел речь о компании «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.». Эта компания судится с государственной «Роснефтью» – хочет получить назад выданный в 2004 году «дочке» ЮКОСа («Юганскнефтегазу») кредит. «Роснефть», несмотря на решение нидерландского арбитража, выплачивать что-либо отказывается. И недавно это вышло боком – суды Нью-Йорка и Лондона вынесли предписания о возможности ареста средств, поступающих на заграничные счета «Роснефти».
     Прокуроры хотели получить показания о том, что претензии «ЮКОС Кэпитал» к «Роснефти» «необоснованны», а факт выдачи займа вообще под вопросом. Но Ребгун, оговорившись, правда, что «может путать некоторые события» и что «это свойство моей памяти», не мог не признать – займ в 4 миллиарда долларов был.
     – В том, что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» деньги перечислял, я не сомневаюсь, – отметил он.
     Защита поинтересовалась:
     – Заявлялись ли вами ходатайства арбитражному суду Москвы, рассматривающему дело о банкротстве ЮКОСа, о применении дополнительных мер о сохранности имущества ЮКОСа?
     Ребгун долго молчал, затем ответил:
     – Думаю, что да… Вы поймите – я не помню всех ходатайств.
     Прокурор Лахтин в ускоренном режиме работал с компьютером: записывал вопросы и ответы и отсылал их кому-то… Адвокаты продолжили допрос. Раздражение свидетеля возрастало:
     – Знаете, я уже устал говорить, что я этого не помню! Это свойство моей профессии и моей памяти, я такие вещи не запоминал! У меня было несколько десятков юристов, они взяли на себя часть нагрузки. Я чувствую себя в непонятном положении. Мне задают сотни вопросов, на которые я вынужден отвечать «не помню». Если цель вывести меня из себя – не получится. Ну зачем спрашивать меня о том, кто в ЮКОСе подметал офисы! У меня такое ощущение, что вы отнимаете у меня время. Я сказал: ничего не помню!
     Судья смотрел на него удивленно.
     – А на каких юридических фактах основывались требования Федеральной налоговой службы к ЮКОСу? – спрашивали адвокаты. Свидетель не помнил, но «в подавляющем большинстве» сотрудники Ребгуна (и он сам) с позицией и выводами налоговой инспекции «были абсолютно согласны».
     Адвокаты не могли не поинтересоваться, а выявил ли конкурсный управляющий по результатам инвентаризации имущества ЮКОСа факты недостачи в компании.
     – Вот этого не помню.
     Перешли к не менее горячей теме – оценке активов ЮКОСа. И вышел парадокс: Ребгун, будучи конкурсным управляющим, не мог вспомнить факт равенства или отличия рыночной цены от ликвидационной стоимости активов ЮКОСа, он мог лишь подтвердить, что «продажи активов были, кажется, выше оценки». Не помнил Ребгун и выявленной в ходе банкротства суммы дебиторской задолженности перед ЮКОСом – более 1 трлн 300 млрд рублей. «Не держал в голове» он и того, что среди дебиторов ЮКОСа были воинские части Минобороны, МЧС и прочие госструктуры.
     – Можете ли вы тогда подтвердить или опровергнуть, что среди дебиторов ЮКОСа было предприятие, принадлежащее управлению делами президента РФ? – спросила защита.
     – А это уже давление на свидетеля! – вскричал прокурор Лахтин.
     И тогда адвокаты перешли к самому больному вопросу – непосредственно к аукционам. Общее количество торгов по реализации имущества ЮКОСа составляло 20 лотов. Ребгун тяжело вздыхал и продолжал настойчиво уклоняться от ответов под предлогом того, что вопросы «не вполне укладываются в мою психологию и мое понимание».
     – Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что 27 марта 2007 года состоялся первый аукцион по продаже имущества ЮКОСа, победителем которого стало дочернее предприятие «Роснефти» – ООО «РН-Развитие»?
     – Прошу снять этот вопрос! – вмешался прокурор Лахтин. – Обстоятельства аукциона не являются предметом данного разбирательства!
     Тут и Ребгун решил признаться, что не хочет отвечать на эти вопросы:
     – Послушайте… – развел он руками перед столом адвокатов. – Не хочу я! Прошло 20 аукционов, если вы по каждому будете вопросы задавать, то мы будем здесь 20 лет разговаривать…
     – Вот-вот! Я об этом и говорю! – вставил Лахтин. – А то мы здесь будем сидеть до ночи! Это нарушает Международную конвенцию по правам человека! Вопросы адвоката носят какой-то пропагандистский характер!
     Что в вопросах по аукционам, на которых выигрывала в основном «Роснефть», было «пропагандистского», он, правда, не уточнил. Защита продолжала:
     – Вам известно, в чем в этом процессе обвиняют Ходорковского и Лебедева?
     – Нет, – ответил Ребгун.
     – А вам органы следствия не сообщали, что им вменяется хищение акций дочерних предприятий ВНК?
     – Такой информации у меня нет.
     – То есть, продавая имущество ОАО «Томскнефть ВНК» (100% акций), «Хакаснефтепродукт» (100% акций), которые входили в лот № 10, вы не знали о том, что акции этих компаний якобы ранее были похищены Ходорковским и Лебедевым?
     – У меня такой информации не было…
     Лебедев засмеялся – победителем аукциона по этому лоту стала «дочка» «Роснефти» ООО «Нефть-Актив». Парадокс прокуроры объяснить не решились – молчали.
     – И, наконец, последний, двадцатый лот! – объявил адвокат Грузд.
     – Ох… можно я это… присяду… – опустился на стул Ребгун. – Это последний лот? (Свидетелю кивнули.) – Слава богу! Итак. То, что этот лот был, я помню, что победителем была «Роснефть» – нет!
     По залу пошли смешки. А адвокат Грузд перешел к совсем уж скандальной теме – ценам, по которым «Роснефть» приобретала имущество ЮКОСа. Этих подробностей конкурсный управляющий с большим стажем не знать не мог, но… В общем, для начала адвокат ознакомил свидетеля с документом, касающимся покупки ЮКОСом за 300 тыс. долларов США санатория «Русь». На вопрос, известно ли ему об этом, Ребгун ответил кратким «нет». Когда же защитник напомнил, что на аукционе «Роснефть» приобрела ЗАО «Русь» за 10 копеек, Ребгун рассвирепел:
     – Мне не известно, за сколько было куплено ЗАО «Русь», мне не известно, за сколько оно было продано, мне не известно, в каком оно было состоянии! И я ничего не могу прокомментировать!
     – Вы по всем лотам будете спрашивать? – с беспокойством спросил судья у адвоката.
     – Нет, только по тем лотам, на которых имущество было продано по ценам ниже рыночных!
     И судья без каких-либо объяснений снял все последующие вопросы, касавшиеся продажи имущества, где цена за лот составляла не больше 10 копеек.
     Происходило это так: защитник перечислял факты продаж на аукционах конкретных акций конкретных компаний, покупателем которых была «Роснефть», и спрашивал Ребгуна, может ли тот подтвердить или опровергнуть, что им, Ребгуном, были проданы за 10 копеек, например, компании ЗАО «ЮКОС-Информ», ЗАО «Телекомпания Телеспецназ», ЧОП «Гранит» или, например, за 2 копейки 1258 кг электродов…
     «Вопрос снимается!» – раздраженно говорил судья. «2 тонны соды кальцинированной – 2 копейки?» – спрашивал защитник. «Вопрос снимается!» «160 кг электродов – 2 копейки?» – «Вопрос снимается!» «Провод с медными жилами, 1 км – 1593 рубля?» – «Вопрос снимается». «6 тонн металлолома – 2 копейки?» – «Вопрос снимается!» «Колючая проволока, 2 тонны – 2 копейки?» – «Вопрос снимается!» «Кабель с жилами, за один метр – 0,19 рублей?» – «Вопрос снимается!» «Программное обеспечение САПР – 2 копейки?» – «Вопрос снимается!» «Проектно-изыскательские работы: нефтепровод РФ– Китай – 2 копейки?» – «Вопрос снимается!»
     Публика сидела в зале, открыв рот. У самого Ребгуна вид был усталый. Он закрыл глаза – от необходимости отвечать на вопросы его избавлял судья.
     – А можно я скажу несколько слов? – вспомнил вдруг о чем-то Ребгун. – Про электроды, провода и так далее… Я не занимался оценкой этого всего. Это делают оценщики. А то такое ощущение создается, что я там продавал за копейки и значительно разбогател на этих вещах.

День сто восемьдесят первый
     Бывший конкурсный управляющий ЮКОСа Ребгун в этот день выглядел бодрее, к нему вернулась память, и он вольно или невольно взял и опроверг все аргументы обвинения по хищениям в ЮКОСе. Произошло это чудо, когда за допрос Ребгуна взялись Ходорковский и Лебедев.
     – Как вы, действуя добросовестно и осмотрительно в интересах кредиторов и акционеров ЮКОСа, изучали вопрос обоснованности требований, заявленных кредиторами? – спросил Ходорковский. – Нас интересуют требования Федеральной налоговой службы о выплате налога на добавленную стоимость с реализации нефти и о выплате налога на прибыль от реализации нефти за 2000-2003 год в связи с тем, что, возможно, вы слышали (это публично объявлялось в 2006 году, в том числе и генеральным прокурором Чайкой), что нефть была «похищена», а значит, требования Министерства по налогам и сборам и решения арбитражных судов должны быть пересмотрены по вновь открывшимся обстоятельствам. Что вы сделали, чтобы проверить обоснованность этих требований? Я прошу уточнить не о каких-то мелочах, а о требованиях, составлявших порядка 300-400 млрд рублей. Поскольку меня обвиняют в похищении нефти, а с похищенного у нас, как известно, налоги не платят, – вот я вас и спрашиваю: когда вы признавали требования налоговой службы уплатить налоги, считали ли вы, что эти требования обоснованны, если да, то почему?
     – В соответствии с законом я действовал осмотрительно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества. Десятки моих сотрудников с юридическим и финансовым образованием анализировали все решения судов и предписания налоговой службы. Часть требований мы оспорили, часть была уже неоспорима – решения вступили в законную силу. Но вот вопросы наличия или отсутствия признаков похищения нефти я и мои сотрудники не рассматривали. У нас не было информации, что нефть была похищена. Мы вообще считали, что она не похищена, что все, что вы добыли, – это ваша нефть, которая продавалась и с которой должны были быть уплачены соответствующие налоги.
     Всего можно было ожидать от Ребгуна, но такого…
     Ходорковский продолжил:
     – Когда вы пришли в ЮКОС, то, как вы сказали, с вами работали Алексанян и Назаров. Господин Алексанян через три недели после вашего прихода был арестован по обвинению в хищении имущества. Я далек от мысли, что вы, будучи руководителем компании, не интересовались, за что арестовали вице-президента по юридическим вопросам и что за обвинения предъявляются топ-менеджерам компании. Зная о такой ситуации, считали ли вы, продавая имущество ЮКОСа, приобретенное, как вы сейчас достаточно четко сформулировали, на средства от реализации нефти, добытой ЮКОСом, что вы занимаетесь перепродажей краденого?
     – Прошу снять вопрос! – естественно, заявил Лахтин.
     – Вопрос снимается! – решил судья.
     – Ваша честь! Я заявляю возражения на ваши действия, – отметил бывший глава ЮКОСа, – потому что статья 73 УПК РФ («Обстоятельства, подлежащие доказыванию». – В. Ч.), о которой любит упоминать Лахтин, предусматривает необходимость установления в суде места расположения как похищенного имущества, так и имущества, которое могло быть приобретено на «незаконно добытые денежные средства». Именно эти обстоятельства я и пытаюсь выяснить…
     – Следующий вопрос! – судья был непреклонен.
     – Изучали ли вы вопрос, не является ли то имущество, которое вы в дальнейшем продавали в рамках конкурсной массы, приобретенным на средства, вырученные от похищенной у ЮКОСа нефти? – спросил Ходорковский.
     – Вы знаете, я был просто сторожем, который контролировал реализацию активов. В конкурсном производстве мы не рассматривали природу средств ЮКОСа. Но у меня нет информации, что это было приобретено за счет каких-то ворованных средств. Если бы вам какой-то актив не принадлежал, я бы был поставлен в известность, но у меня такого казуса не было.
     – Спасибо. Скажите, готовя финансовый отчет, не обнаружили ли вы у добывающих «дочек» ЮКОСа кредиторской задолженности перед третьими лицами, создавшейся в период 1998-2003 годов в сумме, превышающей 300 млрд рублей, и, соответственно, дебиторской задолженности в сумме, превышающей аналогичную величину?
     – Я основывался на прайсвотерхаускуперской отчетности. Если бы были какие-то нарушения, мы бы это анализировали. Но этого не было! Мы никуда не обращались, а значит, задолженностей просто не было.
     – А был ли такой факт, чтобы существовала кредиторская задолженность в таких масштабах, которые просто невозможно не заметить, потому что она кратно превышает стоимость активов дочерних предприятий?
     – Никакой масштабности каких-либо задолженностей нами отмечено не было. Была значительная налоговая задолженность, но в более поздний период, и ваша компания частично выплатила долг.
     Адвокат Борис Грузд уточнил, были ли Ребгуном как арбитражным управляющим выявлены признаки преднамеренного или фиктивного банкротства ЮКОСа.
     – Признаки преднамеренного банкротства мною выявлены не были, – ответил Ребгун.
     Лебедев вернулся к событиям 5-6-летней давности – налоговой атаке на ЮКОС. Из воспоминаний этих стало очевидно: налоговые претензии к ЮКОСу со стороны государства были не столько необоснованными, сколько шулерскими, а именно – налоговые органы заставляли ЮКОС дополнительно выплачивать налоги за своих «дочек», которые к тому моменту уже давно сами расплатились.
     – Эдуард Константинович, скажите, было ли вам как конкурсному управляющему известно и понятно то, что налоговые органы просто приплюсовали к налоговой базе ЮКОСа выручку и прибыль торговых компаний за 2000-2004 годы, несмотря на то, что эти торговые компании все полагающиеся налоги со своей деятельности в бюджет уже заплатили?
     – У меня такой информации нет. Если налоговые службы вынесли предписания по налогам два раза, я уверен, мы бы платили один раз, а не два. Не думаю, что государство ведет себя таким образом… Возможно, были накладки и ошибки…
     Тогда Лебедев уточнил:
     – Но в итоге вы согласились с тем, что налоги с оборотов по реализации нефти и нефтепродуктов торговых компаний должен выплатить ЮКОС, и вы в итоге заплатили в бюджет все эти налоговые требования?
     – Думаю, что да… – пришлось признать Ребгуну. – Мы выполняли решения судов…
     Далее конкурсный управляющий подтвердил и еще одно пикантное обстоятельство из истории уничтожения ЮКОСа. Подсудимый задал ему вопрос: а поступили ли на счета ЮКОСа деньги за принудительную продажу «Роснефти» главной добывающей «дочки» – «Юганскнефтегаза». Цена вопроса – более 9 млрд долларов.
     – Я такой цифры не видел. Не помню. Если бы такая крупная цифра была, я бы помнил. – Что еще раз подтвердило общеизвестный факт: имущество ЮКОСа просто было отнято в пользу государственных компаний.
     Тогда прокурор Лахтин пошел на крайние меры и попытался убедить свидетеля в том, что компании – ЮКОС-РМ, ЮКОС-ЭП, являющиеся управляющими органами для добывающих «дочек», «лишали» этих «дочек» «самостоятельности», например, диктуя директорам предприятий цены на нефть или «план распределения прибыли». Но в итоге прокурор оставил свое ведомство в минусе, потому что свидетель взял и ответил:
     – Цена продаж определялась централизованно торговым домом. Директора «Томскнефти» и «Самаранефтегаза» были достаточно самостоятельны. И вообще ЮКОС был жесткий вертикальный холдинг, где люди на своих местах понимали, что им делать. В компании были жесткая вертикаль, абсолютная подчиненность, железная дисциплина. Это был хорошо управляемый, мощный холдинг. У меня нет в этом смысле претензий к руководству компании.
     – Больше вопросов нет, – сказал прокурор и ушел в нокаут.
     А сторона защиты заявила очередные ходатайства о приобщении к делу решений арбитражных судов, проливающих свет на пикантные моменты банкротства компании. Речь среди прочего шла о том, как с помощью этих судов «Роснефть» сделала себя «потерпевшей» в данном деле. Механизм был прост: в 2005 году «Юганскнефтегаз», уже перешедший на тот момент «Роснефти», заявил иск к обвиняемым о «возмещении имущественного вреда, нанесенного неполучением выручки при реализации добытой нефти». Цена вопроса – 229 млрд рублей. Через год, в 2006-м, «Юганск» в рамках арбитражного дела о банкротстве ЮКОСа подал заявление о включении своих требований в реестр требований кредиторов в сумме почти 130 миллиардов рублей, а через неделю после этого – внимание! – «Юганск» подал заявление «об увеличении размера требований» в сумме 137 млрд рублей. Свои требования бывшая «дочка» ЮКОСа обосновывала тем, что ЮКОС «использовал схемы уклонения от уплаты налогов». Арбитраж Москвы удовлетворил эту просьбу. В итоге аппетиты компании были удовлетворены в полном объеме, а 137 млрд получила «Роснефть» как правопреемник «Юганска».
     – Таким образом, повторно заявляя требование о взыскании с обвиняемых денежных средств по тем же основаниям и периодам, «Роснефть» стремится не только незаконно обогатиться за чужой счет, но и ложно обвинить Ходорковского и Лебедева в присвоении выручки от реализации нефти. Но указанные обстоятельства опровергают обвинения в хищении нефти у «Юганскнефтегаза» и последующей ее легализации, а также делают невозможным удовлетворение гражданского иска псевдопотерпевшей «Роснефти» – с похищенного налоги не платят, – резюмировала защита.
     Аналогичных ходатайств о приобщении решений судов, опровергающих ныне предъявленное обвинение в хищении нефти, за эти два дня защитой была заявлена целая кипа. В удовлетворении большей части судья отказал, что же касается последнего блока ходатайств, то Данилкин сначала уточнил у прокуроров:
     – Вы готовы сегодня высказаться по ходатайствам?
     Лахтин заявил, что «всегда готов», но все же попросил перенести рассмотрение ходатайств «на завтра».

День сто восемьдесят второй
     Назавтра прокуроры тоже готовы не были. Сослались на «большой объем документов, заявленный защитой».
     – Мы просим предоставить нам время! – заявила прокурор Ибрагимова. На этом и разошлись…

Ходорковский принял защиту на себя

     На процессе по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева обвинение завершило представление доказательств. Ни один из 51 свидетеля не заявил, что обвиняемые похитили нефть у ЮКОСа. Право представления доказательств перешло к защите. Ходорковский обещает «доказывать свою правоту так обстоятельно, что сомнений не останется ни у кого».
     Хамовнический суд Москвы объявил перерыв до 5 апреля в слушаниях по второму уголовному делу в отношении экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского и бывшего руководителя МФО МЕНАТЕП Платона Лебедева. Председательствующий Виктор Данилкин сделал это в понедельник по просьбе адвокатов Ходорковского и Лебедева, после того как прокурор Валерий Лахтин заявил, что «сторона обвинения завершила представление доказательств». Это было неожиданное заявление: заседанием ранее прокурор Гюльчехра Ибрагимова на вопрос судьи, будут ли у обвинения свидетели в понедельник, ответила «может быть, да».
     В понедельник суд отказал защите сразу в нескольких ходатайствах, среди которых была просьба о приобщении материалов арбитражного дела о банкротстве ЮКОСа. В них говорится, что сплошная инвентаризация имущества ЮКОСа в ходе банкротства не выявила недостачи нефти, а недостача денег составила чуть больше 12 тыс рублей. Адвокаты считают, что эти материалы помогли бы защищаться Ходорковскому и Лебедеву, которые обвиняются в хищении всей нефти ЮКОСа с 1998 по 2003 годы и в легализации полученных от ее продажи средств. После того, как суд отказал в приобщении арбитражных материалов, Ходорковский заявил, что он вновь не понимает, в чем именно его обвиняют.
     Лахтин допустил, что обвинение еще может вернуться к представлению доказательств: «Предусмотрено представление дополнительных доказательств, это неотъемлемое право и стороны защиты, и стороны обвинения».
     Судебный процесс по второму уголовному делу в отношении Ходорковского и Лебедева начался более года назад – 3 марта 2009 года. Ходорковский и Лебедев обвиняются в хищении всей нефти, добытой ЮКОСом в 1998-2003 годах (ст. 160 ч. 4 УК – хищение в особо крупном размере), и в легализации средств, полученных от ее продажи (ст. 174.1 ч. 4 – легализация (отмывание) денежных средств, приобретенных в результате совершения преступления в особо крупном размере).
     Обвинение начало представлять доказательства сразу после начала слушаний по существу. Полгода – до конца сентября – прокуроры оглашали избранные места из 188-томового дела, а 28 сентября в суд был вызван первый свидетель. Им стал Андрей Крайнов – бывший гендиректор АОЗТ «Волна», которого судили вместе с Ходорковским и Лебедевым в первый раз, но он получил условный срок за сотрудничество со следствием.
     В общей сложности обвинение вызвало в суд 51 свидетеля, самыми важными из них стали бывший топ-менеджер ЮКОСа Алексей Голубович и бывший конкурсный управляющий ЮКОСа Эдуард Ребгун. Голубович в первый день допроса дал понять, что считает дело ЮКОСа заказным, но потом «перепоказал» обратное, а затем и вовсе уехал к ребенку в Лондон, пообещав вернуться.
     Ребгун, имевший дело с банкротящимся ЮКОСом, заявил, что свидетельств хищений в компании у него не было. В целом ни один из свидетелей не сообщил, что является свидетелем хищений нефти. А без этих доказательств не может быть предъявлено обвинение в отмывании средств, поясняли ранее адвокаты Ходорковского и Лебедева.
     Защита сообщала, что хочет допросить в суде более 250 свидетелей, среди которых группа высокопоставленных чиновников, в том числе бывший премьер-министр Михаил Касьянов и нынешний премьер Владимир Путин. Суд до сих пор не удовлетворил ходатайство о приобщении к делу этого списка, который, по мнению адвокатов, должны были приобщить еще следователи.
     Данилкин намерен принимать решения по каждому свидетелю в отдельности, пояснил он ранее. Ожидается, что представление доказательств стороной защиты начнется с выступления Ходорковского. Он неоднократно заявлял о намерении доказать свою и Лебедева невиновность «так обстоятельно, что сомнений не останется ни у кого». Лебедев еще в самом начале процесса сказал, что выступит в суде последним.

Кончились свидетели обвинения

У прокуроров больше не осталось доказательств. Хищение нефти так и не обнаружилось. Защита вызывает в суд Путина, Сечина и Патрушева

     Гособвинители привнесли новацию в уголовно-процессуальную практику. Дело в том, что последним свидетелем обвинения был бывший конкурсный управляющий ЮКОСа Ребгун, а он взял и заявил, что ему ничего неизвестно о хищении нефти. Прокурор Лахтин попытался исправить положение.
     Эту операцию, не предусмотренную законом, прокурор проделал под видом «вынужденного ответа на грубые действия» адвокатов, которые попросили суд приобщить к делу решения арбитражных судов, опровергающие обвинение в хищении нефти. Суды приписали ЮКОСу и его компаниям уклонение от налогов, что, естественно, опровергает нынешнее обвинение в хищении нефти – кто платит налоги с похищенного?
     – Ходатайства заявлены с одним намерением – запутать суд, – заявил Лахтин и быстро перешел к показаниям Ребгуна. В трактовке следствия они выглядели иначе, чем это услышали присутствующие в зале. Почему-то оказалось: «Ребгун подтвердил, что многое имущество компании-должника было сокрыто». Ребгун вообще-то заявлял обратное: «Ворованного не обнаружил». Но Лахтин уверял: «недостача денег и имущества все равно была», и аж в сумме «12 тысяч рублей», а установил это не кто иной, как Ребгун, хотя тот говорил, что недостач никаких не выявил.
     – И эти материалы арбитражного суда не опровергают обвинение в хищении нефти! – завершил выступление прокурор. Как можно платить налоги с похищенного, он так и не пояснил. А судья не спросил – и отказал во всех ходатайствах. Михаил Ходорковский признался, что поражен и выступлением прокурора, и решением судьи:
     – В значительной степени они меня дезориентировали. Сторона обвинения никак не объяснила, по какой причине, например, невозможно приобщить утвержденные судом отчеты по инвентаризации. А ведь в этом отчете указано, что нефть переходила не к «организованной группе», а к ЮКОСу. И также суд установил, что один из потерпевших по делу – «Юганскнефтегаз» – недополучил прибыль, а отнюдь не пострадал от хищения нефти. Если это не надо доказывать, то тогда я не понимаю, в чем меня обвиняют и от чего я должен защищаться в этом суде. И что же прокуроры считают подлежащим доказыванию, если обстоятельства, о которых я говорю – КТО управлял, к КОМУ перешло имущество, ЧТО именно потерпел потерпевший, – сторона обвинения таковыми не считает.
     Судья выслушал, но ничего не ответил. А прокуроры сообщили: свидетелей у них больше нет, слово предоставляется защите. Таким образом, вместо 250 свидетелей гособвинение ограничилось всего 51. И из всех этих лиц никто не подтвердил версии о хищении нефти. А «потерпевшие» по делу не были вызваны вообще.
     – А ведь содержание под стражей наших подзащитных прокурорами каждый раз мотивируется «жаждой правосудия со стороны потерпевших», – отметил адвокат Вадим Клювгант. – Поэтому мы хотим видеть этих потерпевших в суде.
     – Никто не может нам диктовать, кого допрашивать, – ответил прокурор Лахтин.
     Судья с этим согласился, и 5 апреля начнется представление доказательств стороной защиты. Первым слово возьмет Михаил Ходорковский. Как обещают адвокаты, это будет «масштабно».
     Адвокаты подчеркивают: от намерений вызвать в суд ряд высокопоставленных чиновников, включая премьер-министра Путина, они не отказываются. А также защита не прочь выслушать в суде руководителей силовых и правоохранительных структур того периода: Грызлова, Патрушева, Рушайло, Сердюкова, Скуратова, Степашина и Устинова. В списке защиты также: Кудрин, Жуков, Починок, Христенко, Немцов, Юсуфов, Вайншток, Собянин, Греф… Ну и, наконец, не менее важен допрос вице-премьера Сечина, который наравне с руководителями «Роснефти» и «Газпрома» (включая Богданчикова и Миллера) может рассказать о практике трансфертного ценообразования. И не только об этом. Как у человека, готовившего встречи президента Путина и Ходорковского, защита хотела бы выяснить у Сечина: было ли ему известно на момент приобретения активов ЮКОСа возглавляемой им «Роснефтью» о том, что прокуратурой расследуется уголовное дело о хищении денежных средств, в связи с чем указанные активы подлежали аресту и, соответственно, не могли быть предметом сделок.
     Настаивает защита и на вызове в суд всех сотрудников правоохранительных органов, причастных к расследованию дел в отношении ЮКОСа. Среди них следователи Каримов, Алышев, бывший первый зам генпрокурора Бирюков…

Ходорковский планирует вызвать мировых лидеров в суд в качестве свидетелей

     Вчера адвокаты Михаила Ходорковского заявили, что они вызовут глав западных государств и ведущих иностранных компаний, а также премьер-министра России Владимира Путина в качестве свидетелей на процесс против бывшего олигарха, обвиняемого в мошенничестве и отмывании денег.
     Г-н Ходорковский, некогда самый богатый человек в России и глава нефтяной империи «ЮКОС», был осужден в 2005 году на восемь лет за уклонение от налогов. Сейчас идет второй процесс по его делу, который может привести его за решетку еще на два десятка лет.
     Сторонники осужденного бизнесмена утверждают, что оба суда политически мотивированы, и являются личной местью г-на Путина за нарушение г-ном Ходорковским негласной договоренности между Кремлем и олигархами не заниматься политикой. Процесс идет уже больше года, и на этой неделе обвинение закончило представлять свои доказательства. Защита начнет представлять свои в понедельник. Она намерена вызвать более 400 свидетелей.
     Среди них высокопоставленные иностранные бизнесмены и политики, напрямую связанные с делом. По словам адвокатов г-на Ходорковского, вопрос настолько деликатный, что называть имена они пока не вправе.
     Однако в этом списке, наверняка, присутствует г-н Путин, который, как утверждает защита, неоднократно встречался с г-ном Ходорковским, когда был президентом. В прошлом месяце г-н Ходорковский предоставил в распоряжение The Independent список вопросов, которые он хотел бы задать г-ну Путину. Как сообщил газете «Ведомости» пресс-секретарь г-на Путина Дмитрий Песков, премьер-министру о них сообщили, но он вряд ли станет отвечать на них.
     «У премьер-министра нет судебного иммунитета от дачи свидетельских показаний», – утверждает адвокат г-на Ходорковского Вадим Клювгант. Впрочем, он признает маловероятным, что г-н Путин явится в суд.
     Г-н Ходорковский отбыл большую часть своего срока в сибирской тюрьме, однако в прошлом году его привезли в Москву на новый процесс. Теперь почти каждый будний день они вместе со вторым обвиняемым Платоном Лебедевым присутствуют на судебных слушаниях, проходящих в центре Москвы.
     По словам г-на Клювганта, невозможно предсказать, когда процесс закончится.

«НГ» грозят прокуратурой за Ходорковского

В опубликованной в газете статье опального олигарха обнаружен экстремизм

Похитители времени

Краткие итоги первой части процесса, занявшей целый год. Прокуроры закончили предъявлять доказательства. Хищение нефти не подтвердил ни один свидетель и ни один документ

Место действия
     Хамовнический суд города Москвы. Выбран под предлогам того, что именно на территории, «подшефной» этому суду, действовала адвокатская контора «АЛМ Фельдманс», обслуживающая интересы ЮКОСа и его дочерних компаний.

Судья
     Виктор Данилкин
     Отклонил множество ходатайств стороны защиты и несколько ходатайств обвинения. В частности, не приобщил к материалам дела решения арбитражных судов, приписавших ЮКОСу уклонение от налогов, что опровергает нынешнее обвинение в хищении нефти. Прокурорам отказал в принципиальном споре вокруг показаний аудитора Дагласа Миллера. Генпрокуратура настаивала на признании их недействительными до того, как они были даны в американском суде.
     Делал замечания всем сторонам процесса, впрочем, подсудимым и адвокатам чаще.

Прокуроры
     Документы читали и свидетелей допрашивали:
     Валерий Лахтин – постоянно (не раз предлагал работать в суде до ночи);
     Валентина Ковалихина – реже;
     Гульчехра Ибрагимова – редко;
     Дмитрий Шохин – провел один допрос.

За год выявлены следующие тревожные симптомы:
     – угрозы в адрес свидетелей, оказание на них давления. Так, некоторым свидетелям прокуроры объяснили в зале суда, что раскрытие информации о недавнем допросе у следователя может ему (свидетелю) дорогого стоить, и напоминали ему о подписке о неразглашении;
     – использование процесса не по назначению: свидетели, как сложилось ощущение, допрашивались для сбора информации в рамках другого уголовного дела, которое еще находится в стадии предварительного следствия;
     – личные выпады и оскорбления в адрес адвокатов, подсудимых, зрителей и журналистов.
     За год прокурорами сделана масса открытий: например, они умудрились найти в документах подписи Карла Маркса и открыть «остров Гибралтар» в Средиземном море…

Свидетели
     Из заявленных прокурорами 250 свидетелей допросили 51.
     Никто из них не сказал про хищение нефти и акций. Зато все сказали, что НА СЛЕДСТВИИ ИХ НИ РАЗУ ПО ЭТОМУ ДЕЛУ НЕ ДОПРАШИВАЛИ. А допрашивали по большому – материнскому – «делу ЮКОСа» под номером 18/41-03, заведенному еще в 2003 году в обстановке особой секретности, из которого постоянно выделяются в отдельное производство уголовные дела в отношении различных сотрудников компании. В том числе выделено и то дело, которое сейчас слушается в суде.
     Про предмет обвинения – хищение всей нефти – прокуроры в суде свидетелей не спрашивали, а по преимуществу втолковывали им, что тот или иной документ «доказывает хищение и легализацию». Свидетели пожимали плечами – им об этом не было известно.
     Тогда тактика была изменена. О хищении нефти «забыли», а прокуроры стали расспрашивать про хищение денежных средств. Но такое обвинение Ходорковскому и Лебедеву не предъявлялось. Впрочем, свидетели и в этом случае только пожимали плечами.

     УСЛОВНО ВЫСТУПИВШИХ СВИДЕТЕЛЕЙ МОЖНО РАЗДЕЛИТЬ НА СЛЕДУЮЩИЕ КАТЕГОРИИ:
I. «Раскрученные» свидетели Генпрокуратуры. Подкатегория «агрессоры»
     В основном это – бывший менеджмент «Томскнефти-ВНК» и ряд «дружественных» ей компаний, лишившиеся сверхприбыли, когда ВНК отошла ЮКОСу в результате приватизации. Например, перед самым приходом ЮКОСа финансовая дирекция ВНК в лице Гурама Авалишвили создала компании фиктивные долги перед «дружественными» компаниями (их возглавлял перекупщик Евгений Рыбин). Срок погашения долгов наступал в конце 1998 года, то есть после перехода компании в руки нового собственника – ЮКОСа. Ходорковский уволил финдирекцию и расторг все договоры с «дружественными» фирмами.
     Прокуратура возлагала на бизнесменов, отстраненных от рычагов управления, большие надежды и в полном составе пригласила обиженных в суд.
     Так, Евгений Рыбин «знал» о хищениях следующее: «Ходорковский все, что только можно было, украл в «Томскнефти»! <…> Я сам профессиональный нефтяник <…>. Я видел, как ЮКОС похищал нефть! Я сбоку наблюдал, со стороны, как все похищалось путем договоров… Я при этом не присутствовал, но видел…»
     Когда с Рыбиным начали говорить подсудимые, свидетель неожиданно опроверг обвинение о хищении ЮКОСом всей добытой им нефти: «Ну, вообще, нефть невозможно украсть, всю или ее большее количество, потому что движение нефти жестко регламентируется…»
     Показания Гурама Авалишвили были идентичны показаниям Рыбина. Но свидетель про хищения нефти также ничего не знал и даже подумал, когда ему об этом сообщили подсудимые, что над ним издеваются.

II. Подкатегория «очень осторожные свидетели»
     Например, Алексей Голубович, сотрудничающий с 2006 года со следствием бывший директор по стратегическому планированию и корпоративным финансам ЮКОСа, в первый день своего допроса в суде никакого криминала про Ходорковского и Лебедева не рассказал, заявив, что сделки с акциями ВНК были справедливыми. Ничего не сказал и про службу безопасности компании, которая, как ранее он заверял, ему «угрожала». И тогда прокуроры поинтересовались у него прямо при публике, не соскучился ли он по Ходорковскому. На следующий день свидетеля как подменили – он отозвал все свои прежние показания по акциям. Впрочем, про их хищение, а также про хищение нефти он все равно ничего не слышал.

III. Формально свидетели обвинения, на деле – свидетели защиты
     Рядовые сотрудники ЮКОСа – специалисты в области нефтедобычи, финансового рынка и в целом ряде других областей. Их было большинство. И показания были схожими.
     Самый показательный пример – свидетель Юлия Смирнова, работавшая в налоговом управлении компании «ЮКОС-Москва». Она поставила прокуроров в тупик: «Минимизировать налоговый риск – цель любого предпринимателя. Откровенно говоря, я не совсем понимаю, при чем здесь налоговые льготы, которые получал ЮКОС?! Об этом знали все абсолютно! И Минфин, и Федеральная налоговая служба! ЭТИ СХЕМЫ ИСПОЛЬЗОВАЛИСЬ ОЧЕНЬ МНОГИМИ КОМПАНИЯМИ! И СОВЕРШЕННО БЫЛИ ЛЕГАЛЬНЫ!
     Вы спрашивайте тогда с государственных органов, которые допустили то, что было «запрещено» и «незаконно»! Нас же тогда никто не предупреждал! Когда мы брали эти налоговые льготы, налоговая служба, допустим, могла бы сказать: «Ребята, вы не правы!» А налоговая молчала несколько лет! И Минфин тоже молчал!»
     Сергей Узорников, аудитор известной компании PwC, затем – сотрудник компаний «ЮКОС-Москва» и «ЮКОС-РМ». Занимался в ЮКОСе консолидированной и финансовой отчетностью. Во-первых, сказал, что на основании изученной отчетности ему известно: вся нефть добывающими компаниями оплачивалась, и эта оплата покрывала их затраты на производство нефти. Собственно, после этого обвинение в хищении существовать не может. Во-вторых, свидетель заявил, что деньги, вырученные от реализации нефти, тоже оставались в пределах ЮКОСа и никуда не девались.
     Эдуард Ребгун, бывший конкурсный управляющий ЮКОСа. Главный расчет обвинения был на него. Но Ребгун сказал: «У меня не было данных о том, что Ходорковский и Лебедев похитили акции, которые я продавал», «у меня не было информации, что нефть была похищена. Нефть продавалась», «никакой масштабной задолженности нами замечено не было», «в ходе инвентаризации недостачи обнаружено не было».

IV. Нейтральные свидетели
     Люди, выполнявшие преимущественно техническую работу в компаниях, связанных с ЮКОСом и МЕНАТЕПом. Так, весь октябрь, ноябрь и декабрь допрашивались номинальные директора, рядовые сотрудники секретарских компаний. Допросы сводились к выяснению характера и количества фирм, которые учреждались и были зарегистрированы на имя свидетелей. Про хищение акций и нефти они ничего не знали.

V. Свидетели-подследственные
     Александр Ильченко, бывший сотрудник ЮКОСа и СП РТТ. Сообщил, что проходит обвиняемым по делу 18/41-03 – тому самому «материнскому» делу ЮКОСа. Таким образом, прокуроры сами представили в суд живое подтверждение того, что тайное параллельное следствие по «делу ЮКОСа» продолжается.
     Илья Юров, глава инвестиционного банка «Траст», некогда обслуживавшего ЮКОС. Банкир находится под следствием (обвиняется в том, что «в составе организованной группы Ходорковского и Лебедева участвовал в легализации денежных средств, вырученных от реализации похищенной нефти»).
     В обоих случаях о процессуальном статусе свидетелей прокуроры умолчали.

Скандалы, связанные со свидетелями обвинения
     23 ноября 2009 года свидетельница Надежда Шек публично сообщила, что прокуратура проводит по делу Ходорковского-Лебедева тайные параллельные расследования: за два дня до прихода в суд ее допрашивала прокуратура, «мне сказали, что в отношении Ходорковского и Лебедева возбуждены несколько уголовных дел… И что меня допрашивают по другому делу… С меня взяли подписку о неразглашении сведений». Дополнительных подробностей не последовало: судья настоятельно рекомендовал свидетельнице помнить о подписке о неразглашении. Впрочем, ситуацию это не изменило – последующий ряд свидетелей также подтвердили: их допрашивали по другим делам незадолго до суда.
     11 декабря 2009 года. Свидетель Даглас Роберт Миллер, в прошлом – директор многолетнего аудитора ЮКОСа – компании PricewaterhouseCoopers, категорически отказался возвращаться в Россию и участвовать в процессе, представив в распоряжение суда свою переписку со следователем российской Генпрокуратуры Михайловым, в которой следователь подробно инструктировал свидетеля по поводу выступления того в Хамовническом суде.
     10 марта 2010 года – первый и последний день, когда на суде выступал представитель потерпевшего. Правда, финансовый директор «Томскнефти» Ольга Дмитриева не знала о том, что бывшая «дочка» ЮКОСа что-то от нефтяной компании потерпела. По словам Дмитриевой, прокуратура ее об этом даже не извещала. Не знала финдиректор «Томскнефти» с 8-летним стажем работы и о хищении у ее предприятий всей нефти. И прокуроры больше не рискнули вызвать «потерпевших» в суд, хотя весь год заявляли о существовании таковых и обещали их обязательно допросить.
     Каждому из свидетелей Ходорковский и Лебедев задавали один и тот же вопрос: склоняли ли они, как руководители ЮКОСа, свидетелей к каким-либо противоправным действиям? Ответ «да» на этот вопрос в суде никогда не звучал. Ответ «нет» дал каждый свидетель.

Комментарий адвоката Вадима Клювганта:
     – Мы целый год терпеливо ждали, когда же нам скажут – почему, кто, когда, при каких обстоятельствах, где, обнаружил, что что-то пропало. Сначала мы ждали, что обвинители это скажут в своем обвинении. Не сказали. Потом мы ждали это в тех документах, которые они нам представляли. Не дождались. Потом мы думали, что может быть кто-то из свидетелей что-нибудь будет говорить и скажет, что он видел, знает, слышал о том, что где-то что-то пропало. Никто ничего не сказал. Теперь сторона обвинения заявила суду, что у них больше нет доказательств.
     Мы на основании так называемых «доказательств» можем констатировать: Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву предъявлены обвинения в преступлениях, которые никогда и никем не были совершены. Не только ими. Никогда и никем! Единственное, что подтвердили эти «доказательства» – сам факт несуществующих преступлений и сфальсифицированного обвинения. Именно поэтому, опасаясь еще большего позора, прокурорско-следственная группа спрятала от суда и от защиты не только большое количество документов, которые им не выгодны, но теперь уже спрятали и так называемых «потерпевших»…

Россия запуталась в имуществе ЮКОСа

     Адвокаты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева обнаружили противоречие между аргументами России против ЮКОСа в Европейском суде по правам человека и официальным обвинением Генпрокуратуры в адрес бывших топ-менеджеров компании. На этом основании защитники потребовали остановить разбирательство в Хамовническом суде.
     В понедельник в Хамовническом суде Москвы стартовала новая фаза разбирательства по второму уголовному делу в отношении экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского и бывшего главы МФО МЕНАТЕП Платона Лебедева. Адвокаты начали предоставлять доказательства невиновности своих подзащитных. Защита сделала ряд заявлений и подала несколько ходатайств, часть из которых суд уже отклонил.
     Наиболее важным выглядело заявление о прекращении уголовного преследования Ходорковского и Лебедева. Документ зачитала адвокат Карина Москаленко. Она сообщила, что защита получила копию возражений России на иск топ-менеджеров ЮКОСа в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Официальная позиция государства в этом процессе противоречит нынешним обвинениям в хищении всей нефти ЮКОСа и легализации средств, полученных от ее продажи. Именно в хищениях обвиняют Ходорковского и Лебедева в рамках их второго уголовного дела.
     «Обвинение строится на том, что они завладели и воспользовались чужим имуществом. Государство же признает ЮКОС собственником всех активов этой вертикально-интегрированной компании», – заявила Москаленко.

Бахмина вышла на работу    Освобожденная условно-досрочно год назад бывший юрист ЮКОСа Светлана Бахмина вышла на работу, сообщает ИТАР-ТАСС. «У нас изменились обстоятельства, ребенок подрос и у Светланы появилась возможность вернуться в профессию», – рассказал муж Бахминой Михаил Журавлев.    По его словам, экс-юрист ЮКОСа начала работать в одном из юридических бюро Москвы.    Журавлев сообщил, что супруга соблюдает все требования, возложенные на нее по условно-досрочному освобождению (УДО).      Отвечая на вопрос о том, вызывали ли Бахмину в следственные органы, в том числе на допрос, он сказал: «Насколько мне известно, нет».

     В доказательство адвокат процитировала возражения российской стороны, где, в частности, говорится, что «у ЮКОСа возникла ответственность по уплате налогов» и что «ЮКОС был собственником всех этих активов».
     В завершение своего выступления Москаленко обвинила Генпрокуратуру, на материалах которой основывалась официальная позиция России в ЕСПЧ, в злоупотреблении своим обвинительным правом.
     «Мы уведомляем суд о том, что обвинение юридически ничтожно», – заявила адвокат.
     Целью заявления было в том числе «поставить вас, ваша честь, в неудобное положение», – сказала адвокат. «Суд теперь не сможет сделать вид, что он об этом не уведомлен», – добавила она.
     Прокурор Валерий Лахтин пытался прервать выступление Москаленко, заявляя, что ЕСПЧ еще не принял решение по делу «ЮКОС против России». Однако адвокат обратила его внимание на то, что ее подзащитные не имеют к этому иску никакого отношения, а официальная позиция России в отношении собственников ЮКОСа, невзирая на решение ЕСПЧ, останется неизменной. Суд разрешил Москаленко продолжать, но реагировать на ее выступление в понедельник не стал.
     Кроме того, защита ходатайствовала об отводе прокуроров. Адвокаты уже не в первый раз настаивают на том, что гособинители имеют прямую личную заинтересованность в исходе процесса Ходорковского и Лебедева. Прокурор Лахтин привычно усмотрел в ходатайстве защиты «намерение затянуть данное судебное разбирательство». Суд в ходатайстве отказал, прилежно процитировав аргументы обеих сторон процесса, но не сказав, на какие правовые основы при вынесении решения опирался он сам.

Сотрудник ЮКОСа получил 15,5 лет    Мосгорсуд признал законным приговор бывшему заместителю управляющего делами ЮКОСа Алексею Курцину, осужденному к 15,5 годам колонии строго режима за хищение у нефтяной компании более 49 млн рублей, сообщает ИТАР-ТАСС.    Таким образом, суд отклонил кассационную жалобу защиты на приговор Преображенского суда столицы, вынесенный 12 января этого года. Без изменения оставлен также приговор в отношении соучастников преступления – Константина Виноградова и Юрия Иванова, которым суд назначил по 8 лет в колонии строгого режима

     «Число допущенных Вами нарушений не оставляет сомнений в вашей необъективности, ваша честь», – заявил адвокат Владимир Краснов. Перечисление «противоречащих закону решений», принятых судом за год процесса, заняло довольно много времени. За год процесса адвокатами было заявлено более 70 письменных ходатайств, лишь единицы из них были удовлетворены, обобщил Краснов. В то же время подавляющее большинство ходатайств прокуроров удовлетворяется, заметил он. «Суд пошел на поводу у обвинения», считают защитники Ходорковского и Лебедева.
     «Мы заявляем отвод председательствующему, так как не считаем возможным считать, что то, что происходит под вашим председательством, является правосудием», – говорится в заявлении защиты.
     Отвод подписали все адвокаты и оба подсудимых. Во вторник Лебедев намерен добавить к этому общему ходатайству персональное. «Не скрою, у меня кое-что есть», – предупредил он судью Виктора Данилкина, который явно не испытывал восторга от выслушивания этого ходатайства, но не дал прокурору Лахтину заступиться за себя.
     Не увенчалась успехом очередная попытка ходатайства о возобновлении видеотрансляции, прекращенной по ходатайству прокуроров. Гособвинители боялись, что в специально отведенную комнату для журналистов могут проникнуть свидетели обвинения, которые не имеют права знать, что суду сказали их предшественники. Сторона защиты сказала суду, что такого страха не испытывает, но судья Данилкин все равно отказал в ходатайстве, обосновав отказ «отсутствием технических возможностей».
     Впрочем, к вечеру понедельника «Интерфакс» распространил сообщение пресс-секретаря Мосгорсуда Анны Усачевой, которая пообещала, что трансляции заседаний для журналистов будут возобновлены: «Специалисты рассчитывают, что к очередному судебному заседанию все работы по подготовке оборудования к эксплуатации будут завершены», – сказала представитель суда.
     Во вторник в суде ожидается выступление Ходорковского. Ранее он пообещал «доказывать свою невиновность так обстоятельно, что сомнений не останется ни у кого».

Михаилу Ходорковскому запросили видеорежим

Защита ходатайствовала о возобновлении трансляций из зала суда

     Вчера в Хамовническом суде Москвы на процессе по второму уголовному делу экс-владельца ЮКОСа Михаила Ходорковского и бывшего главы МФО МЕНАТЕП Платона Лебедева едва не разразился скандал: сославшись на ограниченность технических возможностей, суд отклонил ходатайство защиты о возобновлении видеотрансляций для журналистов из зала заседаний. Между тем адвокаты настаивали на этом, поскольку представление доказательств стороны защиты, как предполагается, начнется с выступления Михаила Ходорковского. Впрочем, уже вчера вечером стало известно, что председатель Мосгорсуда Ольга Егорова направила в Хамовнический суд группу техников, поручив им решить вопрос о трансляции.
     Вчерашнее заседание по делу о хищении нефти дочерних компаний ЮКОСа и отмывании преступных доходов, обвиняемыми по которому проходят Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, собралось большое количество зевак и журналистов. Те, кому не хватило сидячих мест, стояли в проходах. Ожидалось, что сторона защиты начнет представлять свои доказательства, а, как сообщил 30 марта этого года «Ъ», в рамках этой процедуры первым, как предполагается, выступит Михаил Ходорковский.
     Однако ожидания не оправдались – весь вчерашний день ушел на рассмотрение ходатайств защиты. Первой выступила адвокат Платона Лебедева Елена Липцер. Она сразу же заявила ходатайство о возобновлении видеотрансляции судебных заседаний. Напомним, что в начале процесса происходящее в зале заседаний транслировалось на мониторы в расположенной по соседству комнате, которая была отведена для журналистов. Позже видеотрансляции были прекращены из-за опасения, что их могут смотреть свидетели по делу, которым запрещено до дачи показаний знакомиться с материалами расследования. При этом госпожа Липцер сослалась на слова председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой, которая в одном из интервью поставила в пример опыт Хамовнического суда с трансляциями.
     Однако председательствующий судья Виктор Данилкин это ходатайство отклонил, сославшись на отсутствие у суда «технических возможностей». Сразу после этого адвокаты заявили ходатайство об отводе прокуроров Валерия Лахтина, Дмитрия Шохина, Гульчахры Ибрагимовой и Валентины Ковалихиной на том основании, что их деятельность, по словам адвокатов, была негативно оценена Европейским судом по правам человека, а также Парламентской ассамблеей Совета Европы. Однако суд отклонил и это ходатайство.
     Затем адвокат Михаила Ходорковского Каринна Москаленко заявила, что «уголовное дело должно быть немедленно прекращено, а процесс остановлен». Свое требование адвокат мотивировала тем, что, по ее мнению, доказательств виновности господ Ходорковского и Лебедева в деле нет, а также противоречиями в позиции самой прокуратуры. «Прокуратура говорит в суде, что Ходорковский и Лебедев похитили чужую нефть,– сказала госпожа Москаленко.– Однако в официальной позиции РФ в Европейском суде по правам человека говорится, что нефть принадлежала ЮКОСу, а господа Лебедев и Ходорковский виновны лишь в неуплате налогов». «Таким образом, обвинение противоречит логике и делает процесс бессмысленным»,– заявила адвокат Москаленко.
     После этого госпожа Москаленко заявила ходатайство о предоставлении защите протоколов судебных заседаний, которые до сих пор так и не были подготовлены судом. Свои требования адвокат мотивировала необходимостью ссылок на показания тех или иных свидетелей, без чего, по ее словам, невозможно отстаивать интересы обвиняемых. Судья Данилкин пообещал дать ответ «позже», не уточнив, когда именно. После этого адвокаты заявили отвод уже самому Виктору Данилкину. Впрочем, как сообщил «Ъ» адвокат Константин Ривкин, при обсуждении отвода Платон Лебедев попросил время для подготовки к выступлению. Отсрочки попросили и прокуроры – для формирования своей позиции. В результате председательствующий отложил обсуждение отвода на вторник.
     Между тем вчера вечером стало известно, что видеотрансляции, видимо, все же возобновятся. Руководитель пресс-службы Мосгорсуда Анна Усачева вчера заявила «Ъ», что председатель Мосгорсуда Ольга Егорова «уже распорядилась направить бригаду техников в Хамовнический суд, чтобы решить вопрос о возобновлении видеотрансляций».

«Я не стыжусь и не страшусь ЮКОСа»

     Юрист компании «ЮКОС» Светлана Бахмина провела в тюрьме несколько лет. Год назад она вышла на свободу, в том числе благодаря мощной волне общественной солидарности. До июня 2011 года ей придется жить в режиме условно-досрочного освобождения, но Светлана уже работает и помогает людям.

     – Вы вышли на работу, стали партнером юридической фирмы, опубликовали статью – означает ли это, что вы вернулись к нормальной жизни, преодолели последствия ужасной ситуации, в которой оказались шесть лет назад?
     – Наверное, я пережила эти последствия ровно в тот день, когда вышла на свободу. У меня, к счастью, не было депрессии. Может быть, в силу того, что мне было о ком заботиться сразу, все мое время было посвящено детям. Другой вопрос, что тогда я собиралась исключительно сидеть дома, как наседка хлопотать вокруг своих детей и родных и только этим заниматься. Я даже не хотела слушать, когда мои коллеги, друзья, кто-то из близких намекал, не заняться ли чем-либо еще. Но постепенно я стала понимать, что мне опять интересно открывать газеты, анализировать происходящее вокруг. Когда я слышала какие-то истории, мне хотелось в них разобраться как юристу. Горбатого могила, что называется, исправит. Какое-то время прошло в борьбе между двумя приоритетами: с одной стороны, семья, а с другой – профессия. И одно без другого просто невозможно, а совместить это полностью тяжело. Ну, собственно, я оказалась ровно там же.

     – А как семья восприняла то, что вы снова занимаетесь ставшей для вас опасной юриспруденцией?
     – Они поняли, что нереально меня удержать дома. Когда прошлым летом крупная компания предложила мне работу в качестве внутреннего юридического консультанта, я сначала очень удивилась, что в своей ситуации могу кому-то быть интересна. Это же риски. Но именно это предложение оказалось толчком к тому, чтобы вернуться в профессию. Так я втянулось в работу. Сейчас – партнер в фирме, которая создана моими друзьями. Мне это интересно. Конечно, это отличается от того, чем я занималась раньше, ведь всю жизнь я была внутренним юристом в компаниях.

     – А как на вас реагируют партнеры, клиенты вашей новой компании?
     – Те, кто меня знал до всех событий и с кем я вдруг пересекаюсь, независимо от того, как они себя вели все эти пять лет, а ситуации были разные, они рады за меня. Я не сталкивалась ни с одним человеком, который бы сделал вид, что меня не узнал. Что же касается клиентов, то бывают разные повороты. Часть реагирует с воодушевлением. Другие вначале напрягаются, но поразмыслив, не видят здесь ничего страшного. Вообще, люди приходят по рекомендации и в целом представляют, куда они идут.

     – У вас произошла переоценка ценностей после всех этих тюремных приключений? Поменялся ли взгляд на профессию, на суть юридической деятельности в России?
     – В глобальном плане нет. Я, наоборот, понимаю, что правильно выбрала профессию. Я целенаправленно и осознанно готовилась в 16-17 лет к тому, что буду защищать людей. Если бы сохранился Советский Союз, может быть, пошла бы работать в прокуратуру. Да, об этом я тогда мечтала. Но в процессе учебы в университете мир вокруг менялся, и я поняла, что есть новые и гораздо более интересные перспективы, и переключилась на работу в бизнес-среде.
     На последних курсах университета я сотрудничала с конторами, которых было тогда полно. Продавали тушенку, обменивая ее на памперсы, работали на российской товарно-сырьевой бирже, в общем, занимались всем чем угодно. Потом я попала в филиал шведской компании и считала, что мне повезло, ведь западная модель ведения дел казалась идеальной. Позже была трагикомичная история с «Хопер-Инвестом», которую мне до сих пор вспоминают и даже попрекают.
     Я очень часто по газетам устраивалась на работу. Прочитала в газете объявление, что инвестиционный фонд нанимает на работу юристов. Прошла большой конкурс, проверяли знание английского языка. Считаю, взяли меня чудом. Первый месяц я не могла понять, чем занимается организация. Пара месяцев ушла на то, чтобы понять, о чем речь. Когда к концу первого года работы я до конца осознала, куда попала, надо было уходить. Но нам сказали, что уйти оттуда нельзя своими ногами. И пришлось буквально чуть ли не выкрасть трудовую книжку и просто залечь в тину. Меня и нескольких юристов искали полгода бывшие наниматели и их бандитские крыши.

     – Вас кто-то защищал?
     – Никто, отсиживались на даче. Сегодня та история кажется каким-то безумием, но на дворе же был 1995 год! Муж мой тогда сильно переживал.

     – Да, мужу пришлось попереживать и тогда, и позже. Не попрекает?
     – Не попрекает, потому что давно все понял. Он знает, что я всегда сама буду принимать решение исходя из своих внутренних ощущений. С другой стороны, он уверен, что я сделаю все для своей семьи. В ней мой приоритет.

     – Он чем занимается?
     – Он занимается небольшим бизнесом. Я его, конечно, очень сильно отвлекаю собственной реализацией. Были разные этапы в совместной жизни: когда-то он был кормильцем семьи, когда-то я. Но у нас на эту тему нет особых проблем. Слава богу, у нас все в порядке с взаимопониманием.

     – Ваши старшие дети как перенесли эту неприятную историю, прошел ли для них этот стресс?
     – Они достаточно быстро сообразили, что вот она, мама, и надо этим пользоваться, хвататься, с учетом того, что мама у нас в семье более добрая, чем папа...

     – Даже так?
     – Да, надела домашние тапочки и сразу перевоплощаешься. Наверное, они испытывали и шок, и ужас, и негатив, но все закончилось, и сейчас они в силу возраста не особенно вспоминают. Родные очень много сделали, чтобы оградить детей от слухов и разговоров. Они не ездили в Мордовию. Муж не захотел их везти в колонию, потому что не знал последствий и боялся, что это станет для них слишком сильным потрясением. Хотя сейчас говорит, может быть, старшего и надо было свозить, чтобы он увидел, какой разной бывает жизнь.

     – В воспитательных целях?
     – Да, может быть, оно того и стоило. Сейчас старшему будет 13, среднему летом исполнится 8, младшей дочери сейчас 1 год и 4 месяца. Она вышла на свободу, когда ей было 4 месяца, поэтому она, конечно, никогда не вспомнит этого момента.

     – Вы считаете, что дочь спасла вас психологически в тюрьме?
     – Думаю, безусловно. Во-первых, это всегда было моей мечтой. У меня было несколько пунктиков, когда я там находилась. Мне очень хотелось повести среднего сына в первый класс, но не удалось это сделать. И мне очень хотелось родить дочку до 40 лет. И я понимала, что если придется отбыть в колонии весь срок по приговору, то после освобождения я физически не смогу родить, не успею. И когда вдруг случилось, я это восприняла как знак свыше и подарок. Конечно, я понимала, что будет чувствовать мой муж, что будет чувствовать моя мама. Маме мы не говорили до последнего момента, когда это уже попало в прессу, на седьмом месяце моей беременности она узнала.
     Еще как юристу мне не хотелось на этом спекулировать, мне казалось, что это ужасно. И когда мои друзья практически за два месяца до рождения поставили вопрос ребром, деваться было некуда, пришлось публично сообщить о беременности.
     Тяжело, тяжело думать, жить в неизвестности, когда ты не понимаешь, что происходит и как это отразится на ребенке. Я понимала, как себя вести и что важно быть спокойной, но все равно от стресса никуда не деться. Я, конечно, рисковала, но вопрос о том, что ребенок должен родиться, не стоял. Он никогда у меня не стоял в жизни, поэтому я не сомневалась ни секунды. Слава богу, это уже были весна и лето, хотя там свои особенности в виде комаров...

     – Вы с кем-то из своих бывших сослуживцев после выхода из тюрьмы встречаетесь?
     – Во-первых, с коллегами по прежней компании я работаю и сейчас, мне это нравится. С кем-то из сослуживцев случайно встречались на каких-то мероприятиях. Мне порой было не очень удобно чувствовать себя говорящей собачкой – давайте пойдем, посмотрим... Я не могу до сих пор привыкнуть к всеобщему вниманию, что я из обычного человека превратилась в человека, к которому в той или иной мере повышено внимание.

     – Тогда это внимание спасало вас, а сейчас мешает жить?
     – Мне неловко. Я не привыкла и не считаю себя какой-то особенной персоной, заслуживающей такого внимания. Я героических подвигов и научных открытий не совершала.

Тюремные дневники
     Во время заключения Светланы Бахминой «Огонек» публиковал фрагменты ее переписки с домом (N 42, 2008 год). Получился пронзительный тюремный дневник.
     Когда мне говорят «держись!», я даже немного удивляюсь. Во-первых, решение про «держись» уже очень давно принялось как-то само собой. Во-вторых, а что делать? Умирать? Не дождутся. Ну, вообще сейчас такой период, что еще веришь, еще ждешь и надеешься – нет, конечно, не на закон, не на справедливость; может, на здравый смысл или на «насыщение».
     2006 год, июнь

     Могу почти спокойно обо всем говорить (кроме детей). Никогда не думала, что в такой ситуации окажусь, и тем более не думала, что так буду себя вести. Все-таки я «слабое звено» с учетом малышей, но ничего не могла с собой сделать. Каждый раз спрашивала себя: права ли я? Ведь самое главное – дети. Но как тогда потом смотреть в зеркало или в глаза кому-то?..
     2006 год, июль

     Работаю швеей-мотористкой (наша учительница труда может мной гордиться, т. к. я вроде даже не отстающая, хотя остальные шьют годами, а я пару месяцев). Тяжело считать это достойным для человека с двумя высшими образованиями, но, с другой стороны, хорошо, что я могу это делать не хуже других. Потом, работа занимает существенное время суток, день проходит быстрее.
     2007 год, февраль

     Общий язык здесь можно найти практически с любым. Правда, для этого нужно применять разные средства. Если не забывать, кто ты, не поддаваться влиянию большинства (это реально, но только если тебя кто-то поддерживает), то жить и выжить можно. Наверное, это можно описать в книге, если потом захочется. Хотя писать о привычках и приколах не так важно для меня. А «душевные волнения» мало кого интересуют.
     2007 год, апрель

     – Какие чувства вы испытываете, вспоминая Михаила Ходорковского или Платона Лебедева?
     – Эту тему мне совсем не хочется обсуждать публично... Как человек там побывавший, не могу не сочувствовать и, конечно, желаю скорее оказаться дома. Вообще, что касается того, что со мной случилось, я единственное, наверное, должна сказать, что не испытываю злобы и ненависти ни к кому. Я прошла несколько стадий... Сначала непонимание, потом ненависть, может быть, даже отчасти было желание отомстить, сейчас – нет. Ничего этого нет, и я стараюсь находиться только в позитивных чувствах. Конечно, я какие-то уроки из всего попыталась извлечь, и это останется на всю жизнь со мной. Искренне могу сказать, что ни злобы, ни ненависти ни к кому... Так сложилось, и я попала в эту ситуацию. Я ее точно не провоцировала, и я в ней точно не виновата.

     – Отсюда ваша статья в деловой газете о том, что надо изменить положение УК про ОПГ (организованная преступная группировка) касательно экономических преступление, ведь сейчас каждый наемный работник может в любой момент легко стать членом банды?
     – Это очень важная для меня тема. Пережив собственный опыт, я увидела, что не одна такая – в аналогичные ситуации попадают представители и крупного, и среднего бизнеса. Система несовершенна. И конечно, прежде всего я думаю о коллегах своих, которые сейчас находятся в местах, не столь отдаленных. Это моя боль, которая в основном подвигла меня на обсуждение этой темы.
     Мы концентрируемся на обсуждении проблем крупных начальников, собственников, а о рядовых говорим уже в последнюю очередь. Они идут хвостиком. Уголовное право разработано применительно к простым уголовным вещам в виде грабежей, разбоев и т. д., когда преступная группа понятна: один бил, другой относил, третий закапывал. Когда мы говорим про экономику – все несколько сложнее. И никто не хочет разбираться в степени вовлеченности в дела. Проще взять большую группу и упаковать всех.

     – После того, что вы пережили, ваша стратегия как юриста изменилась?
     – Изменилась, но не кардинально. Мы отличаемся от аналогичных западных структур тем, что и в силу своего исторического опыта мы стараемся не давать юридических советов, а решаем юридические проблемы. Дать абстрактный совет для нас неприемлемо, потому что это у нас не принималось в ЮКОСе когда-то, это неправильная постановка вопроса. Соответственно мы сейчас тоже считаем, что человеку надо проблему решить, а не поучать его, как жить. Конечно, советуя тот или иной шаг, я теперь его еще взвешиваю с уголовно-правовых позиций, о чем раньше, может, и не задумывалась. Да и проблемы, с которыми к нам приходят, часто находятся не только в сфере гражданского права.
     – Вы стали более осторожны?
     – Пожалуй, в юридическом подходе стала осторожнее.

     – Тот день, когда пришли работать в ЮКОС, вспоминаете как черный свой день?
     – Безусловно, нет. Это мой жизненный опыт, и он полезен.

     – Но вы уже не хотите, чтобы ваше имя ассоциировалось с ЮКОСом?
     – Я не придаю этому слишком большого значения. Я не стыжусь и не страшусь ЮКОСа. Если кому-то это важно связывать – хорошо. Если кто-то не хочет об этом вспоминать, я не настаиваю.

     – Теперь, ознакомившись с правоохранительной системой с другой стороны, свою детскую мечту стать прокурором вы оцениваете как анекдот?
     – Жизнь пошла по тому пути, по которому она пошла. Я потихоньку занимаюсь благотворительностью, потихоньку помогаю каким-то отдельным своим бывшим коллегам по несчастью, как могу это делать. Я стараюсь облегчить участь людей, которые оказались в такой же ситуации. Все, что могу, наверное, делаю. Меня взволновала тема амнистии. Я уже было порадовалась за женщин, которые смогут пойти пораньше домой, увидеть своих детей. И не очень поняла шумиху насчет того, что «тысячи урок выйдут с соответствующими последствиями». Я хотела, наоборот, чтобы пошли дальше.
     Что такое женщина с детьми по экономическим статьям? Если мы берем только нетяжкие преступления, то это в основном цыганки, обманувшие за кошелек, все, сколько-нибудь близкое к бизнесу, это уже все-таки подпадало под «тяжкие статьи», и они оказались за бортом по проекту амнистии. А ведь дети у них есть и семьи тоже. Поэтому я надеялась, что законодатели, например, снимут год таким женщинам, как в 2000-2001 годах. И в этом было бы чистое милосердие. Кажется, что такое год, а вот год почти уже на свободе и понимаю, как это много. Но амнистию урезали, и это очень жаль.

     – Сравнивая себя до тюрьмы с нынешней, можете ли сказать, что в вас изменилось?
     – Себя всегда трудно оценивать. Иногда мне кажется, что ничего не изменилось. Я всегда в тюрьме говорила, что ничего не меняется от того, что ты по эту сторону или по ту сторону решетки. Если у тебя были нормальные отношения с друзьями или с семьей, то они должны сохраниться и потом. Наверное, я стала мудрее, в чем-то осторожнее, прагматичнее и мой комсомольский пыл немножечко остыл. Хотя, как ни странно, я все равно пытаюсь думать не только о себе.
     Для меня самое главное всегда – это согласие с самой собой. В этом смысле я в порядке. И это, помимо семьи, позволило мне выжить и выйти в нормальном здравом уме и твердой памяти.

     Беседовал Павел Шеремет

6 лет ЮКОСа и 6,5 лет колонии
     Бахмина Светлана Петровна родилась в Москве.
     Выпускница юрфака МГУ. Однокурсница Василия Алексаняна, вице-президента ЮКОСа. С 1999 года – замначальника юридического управления ЮКОСа (руководитель отдела – Василий Алексанян). С 1998 года – член совета директоров ЗАО «ЮКОС Эксплорейшн энд Продакшн» – управляющей компании ОАО «Юганскнефтегаз».
     7 декабря 2004 года арестована по обвинению в присвоении имущества и активов компании «Томскнефть». В апреле 2006 года была признана виновной и приговорена к 7 годам лишения свободы. Позже суд уменьшил срок на полгода. 28 ноября 2008 года, находясь в заключении, Светлана Бахмина родила дочь. В октябре 2008 года в защиту Светланы Бахминой выступили известные политики и общественные деятели. В апреле 2009 года освобождена условно-досрочно. Имеет двоих сыновей и дочь.

Слово для защиты – в интерьере скандала

Сегодня начинается новый этап в процессе Михаила Ходорковского

Ходорковский купил банку нефти в суде

     Михаил Ходорковский наглядно продемонстрировал намерение максимально обстоятельно доказывать свою невиновность. Первыми доказательствами в суде выступили банки с сырой нефтью и скважинной жидкостью, существование которой отрицает обвинение. Суд не успел помешать их демонстрации, но больше ни одного ходатайства подсудимого не удовлетворил.
     Во вторник в Хамовническом суде Москвы экс-глава компании ЮКОС Михаил Ходорковский начал представлять доказательства своей невиновности. Этому предшествовал очередной отказ председательствующего Виктора Данилкина в ходатайстве защиты о его отводе. Обосновывая отказ, Данилкин заявил, что постоянные отказы защите в ходатайствах не могут быть основанием для его отвода и посоветовал обжаловать их в суде высшей инстанции.
     Ходорковский также начал с ходатайств. Отказать в первом из них у суда не было никакой возможности, поскольку просьба о демонстрации в суде предмета судебного разбирательства – сырой нефти и скважинной жидкости – последовала уже после того, как оба вещества были выставлены на стол адвокатов в маленькой (нефть) и большой (скважинная жидкость) банках. А запах первых доказательств наблюдатели ощутили много раньше: в зале ощутимо воняло газом и горелыми автомобильными покрышками.
     Пояснив, что «нефть – это черная жидкость маслянистой консистенции», а «скважинная жидкость сильно отличается от нефти даже по виду (большая банка более чем наполовину была заполнена прозрачной жидкостью, черный осадок – нефть – занимал не более четверти ее объема)», Ходорковский сразу же продемонстрировал и процесс перехода прав собственности на нефть. Он попросил своего адвоката Вадима Клювганта «продать» ему черную жидкость из маленькой банки за 1 рубль и «оплатил» эту жидкость «векселем». Клювгант получил «вексель», но сохранил у себя нефть. Напомнив, что его обвиняют в хищении всей нефти ЮКОСа, добытой в 1998-2003 годах, Ходорковский заявил, что
     «сторона обвинения умышленно подменяет нефть правом собственности на нее».
     Право собственности нельзя «перелить», а нефть нельзя похитить, не перемещая ее, пояснил Ходорковский. Также недобросовестно, сказал он, «путать жидкость, добытую из скважины, с нефтью марки Urals», которая идет потребителям.
     Тут взорвался судья. Он потребовал вынести из зала «горючие жидкости», а у Ходорковского потребовал объяснений: «Это было ходатайство о демонстрации. А то мы уже год говорим о похищенной нефти, а так ни разу и не видели предмета разбирательства», пояснил Ходорковский. «То есть, вы сами заявили ходатайство и сами же его разрешили», – съязвил судья.
     Ходорковский заявил еще несколько ходатайств, но суд отказал ему во всех. В результате зрители не смогли наблюдать следственный эксперимент с участием прокурора Валерия Лахтина, который должен был бы наглядно продемонстрировать суду, «как можно похитить нефть способом, описанным в обвинительном заключении (путем ее перевода на баланс. – «Газеты.Ru»)», а Ходорковский в очередной раз не сумел добиться разъяснения ему обвинения: оно, как он продемонстрировал суду, изобилует противоречиями. Также суд отказался обязать гособвинителей указать точные места в деле, где содержатся заявление о хищении Ходорковским нефти и материалы проверки этого заявления, ставшие основанием для возбуждения против него второго уголовного дела. Таково требование УПК, отметил Ходорковский, «закон запрещает передавать в суд дело, основанное на предположениях».
     Приступив к даче показаний, Ходорковский заявил о политической и коррупционной подоплеке своего уголовного преследования.
     Оппоненты опасаются последствий его выхода не свободу, потому что считают, что «имеют дело с лавочником, который еще может всучить испорченный товар, но всего боится», считает экс-глава ЮКОСа. «Я за шесть лет отбоялся», – сообщил суду Ходорковский.
     Кроме того, подсудимый сказал, что не станет говорить об эпизоде о хищении им и бывшим главой МФО МЕНАТЕП Платоном Лебедевым акций Восточной нефтяной компании, основным активом которой была компания «Томкснефть» – впоследствии дочерняя компания ЮКОСа. Этот эпизод обвинение квалифицирует как «приготовление к хищению нефти» обвиняемыми.
     «Конкурсный управляющий ЮКОСа (Эдуард Ребгун) опубликовал отчет, в котором сказано, что акции, которые называются похищенными, он продал в 2007 году (в ходе процедуры банкротства ЮКОСа). И продажа шла через одного из потерпевших в данном процессе – Фонд федерального имущества. Если акции были проданы государством от имени ЮКОСа, значит, никто их не похищал», – пояснил Ходорковский.
     Также экс-глава ЮКОСа отказался оправдываться по эпизоду об отмывании нефти: такое обвинение имеет смысл только в том случае, если доказан факт хищения нефти, а таких доказательств у обвинения нет и быть не может, заявил он.
     Часть фактов, отраженных в материалах дела, Ходорковский подтвердил. В частности, он не стал спорить с тем, что ЮКОС с 2001 года являлся единственным контролирующим акционером своих добывающих предприятий, что сам Ходорковский был исполнительным директором НК ЮКОС, эти полномочия были ему вверены другими акционерами, в интересах которых он и действовал. «Подтверждаю, что добытая (дочерними предприятиями ЮКОСа) нефть сдавалась в «Транснефть», а право собственности на нефть от добывающих компаний передавалось ЮКОСу или его торговым подразделениям», – продолжил Ходорковский. Также он не спорит с тем, что стоимость производства нефти в регионах сильно уступалао ценам на нефть в Европе (обвинение считает, что ЮКОС должен был расплачиваться с «дочками» по таким же ценам) и что ЮКОС регулярно компенсировал «дочкам» стоимость работ по добыче нефти и передавал часть прибыли.
     В то же время экс-глава ЮКОСа намерен оспаривать утверждения следствия о том, что нефть, добытая «дочками» ЮКОСа, «у них пропала».
     В доказательство он предъявил суду отчет государственной «Роснефти», которой достались активы ЮКОСа. В нем нет никаких упоминаний о выявленных хищениях нефти.
     Также Ходорковский не согласен с утверждением о том, что ЮКОСом управляла организованная преступная группа и что какой-то из управляющих органов компании действовал под влиянием обмана.
     Договорить обвиняемый не успел: судья прервал его на полуслове и перенес слушания на среду.

Химический процесс Михаила Ходорковского

Нефть и скважинную жидкость удалили из зала суда

     Вчера в Хамовническом суде Москвы начал давать показания экс-глава НК ЮКОС Михаил Ходорковский, обвиняемый в соучастии в хищении 350 млн тонн нефти и легализации 450 млрд руб. и $7,5 млрд, полученных от ее продажи. Назвав процесс «политически и коррупционно мотивированным», подсудимый отверг все обвинения в свой адрес и предложил прокурорам провести прямо в зале следственный эксперимент: сравнить принесенные защитой банки с нефтью и так называемой скважинной жидкостью, а также продемонстрировать, каким образом он мог похитить это сырье. Судья, впрочем, распорядился вынести из зала суда легковоспламеняющиеся и пожароопасные жидкости.
     Вчерашнее заседание началось с обсуждения заявленного накануне защитой обвиняемых отвода судье Виктору Данилкину (см. вчерашний номер «Ъ»). Бывший руководитель МФО МЕНАТЕП Платон Лебедев, проходящий вместе с господином Ходорковским по делу о хищении нефти дочерних компаний ЮКОСа и легализации преступных доходов, предложил судье взять самоотвод – на том основании, что тот «лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного дела», поскольку «не вернул данное сфабрикованное дело обратно в прокуратуру». В свою очередь, прокурор Валерий Лахтин заявил, что не видит оснований для удовлетворения отвода судьи, а тем более его самоотвода. В результате судья Данилкин постановил отклонить отвод самому себе, после чего предложил Михаилу Ходорковскому дать показания в форме свободного рассказа. За выступлением экс-главы ЮКОСа журналисты могли следить из соседнего зала, где по распоряжению председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой была возобновлена видеотрансляция.
     Господин Ходорковский отверг обвинения в свой адрес. Он заявил, что следствие, обвиняя его в «присвоении или растрате» 350 млн тонн нефти, так и не представило реальных доказательств того, что данный объем нефти был похищен. В подтверждение своих слов обвиняемый сослался на решения арбитражных судов, из которых следовало, что нефть дочерних компаний ЮКОСа – ОАО «Самаранефтегаз», ОАО «Юганскнефтегаз» и ОАО «Томскнефть ВНК» (они проходят по делу потерпевшими) – никуда не пропала, а все права на нее перешли ЮКОСу. При этом, отметил господин Ходорковский, в арбитраже было установлено, что весь объем нефти сдавался в «Транснефть» для дальнейшей перекачки потребителям. Господин Ходорковский попросил обвинение «представить хоть какие-то сведения» о пропаже нефти у перечисленных компаний либо допросить в суде следователя Салавата Каримова, расследовавшего дело о хищении 350 млн тонн нефти.
     После этого подсудимый Ходорковский неожиданно предложил прокурорам провести следственный эксперимент. В этот момент защитники выставили на свой стол принесенные ими две банки с густой жидкостью. В одной, пояснили адвокаты, была нефть, а в другой – так называемая скважинная жидкость. Михаил Ходорковский предложил сравнить содержимое банок (нефть выглядела однородной, скважинная же жидкость разделялась на разноцветные слои). По мнению господина Ходорковского, даже сравнение содержимого банок делает абсурдным утверждения следствия о том, что он похищал нефть чуть ли не из скважин.
     Однако судья приказал судебным приставам вынести банки из зала. Он также поинтересовался у адвокатов, нет ли у них с собой еще и бензина. «Я не вижу ничего смешного в том, что легковоспламеняющиеся жидкости находятся в помещении, где такое скопление людей и всего одна дверь»,– пояснил председательствующий. После этого на стол адвокатов поставили банку с водой, и экс-глава ЮКОСа предложил прокурорам провести вторую часть эксперимента. «Попробуйте изъять из нее хоть сколько-нибудь жидкости указанным в обвинительном заключении способом – путем перевода нефти на баланс или с помощью заключения фиктивных договоров»,– предложил подсудимый. Прокурор Лахтин отказался участвовать в эксперименте, пояснив, что «невозможно в данном зале смоделировать все условия, при которых похищалась нефть».
     После этого господин Ходорковский перешел к тезисам своей защиты. Назвав процесс по своему делу «политически и коррупционно мотивированным», он отметил: «Власть боится моего выхода на свободу». «У людей, находящихся во власти, есть острое желание закрепить в своей собственности бывшие активы ЮКОСа, ставшей самой успешной нефтяной компанией»,– пояснил подсудимый. Это заявление вызвало возмущение прокурора Лахтина. Михаил Ходорковский также заявил, что следствие ошиблось, «думая, что имеет дело с лавочником, который всего боится». «Я уже всего отбоялся в тюрьме,– сказал подсудимый.– К тому же я не лавочник, а инженер-технолог, досконально изучивший нефтедобычу еще в химико-технологическом институте имени Менделеева».
     О несостоятельности обвинения в хищении нефти, по мнению господина Ходорковского, также свидетельствует то обстоятельство, что вся она передавалась ЮКОСом в «Транснефть» по актам приемки. Утверждения же следствия о том, что хищения совершались организованной группой, по его мнению, бессмысленны, поскольку члены этой группы были акционерами в тех самых компаниях, в которых якобы и происходили хищения. «Так что говорить об обмане самих себя нелогично»,– резюмировал господин Ходорковский. В этот момент судья объявил перерыв. Как предполагается, свое выступление Михаил Ходорковский продолжит сегодня.

«Никаких сообщений о пропаже нефти в деле нет!»

Репортаж из зала суда. Предмет разбирательства вынесли из зала

     Михаил Ходорковский начал день с заявления ходатайств:
     – Меня обвиняют в хищении всей нефти, добытой с 1998 по 2003 год, – 350 млн тонн. Нефть – это жидкость черного цвета маслянистой консистенции. Ее можно перелить из емкости в емкость, перекачать по трубе, передать вместе с емкостью. Но сторона обвинения постоянно подменяет жидкость правом собственности. А право собственности нельзя перелить или перекачать, зато можно передать по договору без передачи самой нефти. Путать эти понятия может или недобросовестный, или некомпетентный человек.
     Тем временем в зале остро запахло чем-то, похожим на газЕ
     – Вот – нефть, – объявил Ходорковский, и адвокат Вадим Клювгант вынул из пакета и поставил на стол банку с черной жидкостью.
     – Вот скважинная жидкость! – снова объявил Ходорковский. И Клювгант поставил рядом большую 10-литровую банку с мутной черно-прозрачной жидкостью. В течение всего процесса сторона обвинения пыталась доказать, что «скважинной жидкости» не существует, а термин придумал Ходорковский, чтобы похищать деньги. Но разница между содержимым емкостей была очевидна и наглядна.
     Прокуроры стали возмущаться. Судья поник.
     А Ходорковский попросил собравшихся посмотреть, как продается право собственности на нефть. Он попросил защитника как бы продать ему право собственности на содержимое банки. «Сделка» была заключена – банка осталась на столе.
     – Видите, – отметил Ходорковский, – нефть осталась на месте, хотя права собственности проданы.
     – Ваша честь, а как вообще разрешается такое? – изумилась прокурор Ковалихина.
     – Судебные приставы, горючее вынесите из зала! – потребовал судья. Зал смеялся: предмет разбирательства вынесли из зала – то есть произошло физическое «хищение нефти», а приставы фактически довершили наглядную презентацию, устроенную ХодорковскимЕ
     – Бензина нет?! – рассердился судья. – Я уже серьезно спрашиваю, не шучу! Я ничего смешного не вижу в том, чтобы горючие жидкости находились в зале, где столько людей и одна дверь! Что вы хотели всем этим сказать?
     – Я просто хотел, чтобы вы обозрели это.
     – Да уже обозрели! И понюхали!.. – пробурчал Данилкин.
     Тогда подсудимый перешел ко второму ходатайству – предложил стороне обвинения разъяснить, где в материалах дела содержатся документы, свидетельствующие о пропаже нефти у добывающих «дочек» ЮКОСа, и соответственно материалы о проверке этого.
     – Если этого нет в деле – прошу вызвать в суд следователя Каримова, который усмотрел в чем-то факт пропаж 350 млн тонн нефти, чтобы он дал пояснения, на основании какого документа он сделал такой вывод, как он проверил факты пропажи, кто провел инвентаризацию, где находятся ее материалы, чтобы суд мог их исследовать? В случае если таких документов нет, я прошу дело в этой части прекратить.
     Прокуроры, естественно возражали. Судья с ними согласился.
     Ходорковский пошел дальше:
     – Нефть дочерних обществ, находящаяся в их установках и сдававшаяся в систему «Транснефть», невозможно похитить путем заключения договоров или под их видом или путем передачи на баланс (все формулировки обвинения. – В.Ч.) без совершения физических действий по переливу или перекачке нефти в емкости похитителей. Это мне не вменяется, поэтому утверждение обвинения об изъятии мною и обращении в свою пользу нефти из трубопроводов потерпевших путем совершения указанных обвинением действий заведомо ложно.
     С учетом того, что мне вменяется в вину хищение именно вещи – нефти, – прошу провести следственный эксперимент, в рамках которого предложить стороне обвинения продемонстрировать, как из принадлежащей адвокату и находящейся у него емкости (мы вот специально вместо нефти поставили водичку), – на столе адвокатов появилась ваза, – физически забрать принадлежащую мне нефть путем заключения договора или путем передачи ее на баланс. Пусть прокурор Лахтин продемонстрирует, как из этой вот банки с водичкой взять эту жидкость путем заключения договораЕ
     Прокуроры опять возражали, заявляя, что «в зале невозможно провести следственный эксперимент». Судья опять согласился с ними. Отклонил он и последнее на сегодня ходатайство Ходорковского.
     Цитируя обвинительное заключение, подсудимый отметил, что, исходя из обвинения, получается: не только нефть и выручка получена «дочками» ЮКОСа, но и прибыль, расходы покрыты, и ко всему прочему еще и дивиденды уплачены. А когда произошел арест Ходорковского, все эти средства были у ЮКОСа – и это опять же подтверждается данными из того же обвинительного заключения.
     – И не от одного из этих доводов ни один из обвинителей до сих пор не отказался. Но все вместе – это юридическая шизофрения, то есть о каком хищении можно говорить в таком случае? От чего же я должен защищаться? Прошу исключить взаимоисключающие утверждения из обвинительного заключения.
     ЕИ глава ЮКОСа приступил к даче показанийЕ Прокурор Валерий Лахтин постоянно просил судью прервать подсудимого. Особенно активно, когда Ходорковский заговорил о политическом характере своего дела. Но суд не мог удовлетворить прокуроров – это были показания, которые, по закону, секвестру не поддаются. Единственное, в чем заключались претензии председательствующего, – это диаграммы и схемы, которыми оперировал Ходорковский: судья не знал, как заносить подобные вещи в протокол и что вообще с этим делатьЕ

Ходорковский в круге хищений

     Михаил Ходорковский в среду продолжил выступать в Хамовническом суде. Он доказывал свою невиновность и по предъявленным ему обвинениям, и по тем, которые «на самом деле имеются в виду». Обвинения в свой адрес он назвал клеветой, а дела других ЮКОСовцев – позором.
     В среду в Хамовническом суде Москвы продолжилось выступление экс-главы компании ЮКОС Михаила Ходорковского, обвиняемого в хищении всей нефти, добытой ЮКОСом под его руководством, легализации денежных средств, вырученных от продажи похищенной нефти и хищении акций «Восточной нефтяной компании», присоединенной к ЮКОСу.
     Накануне Ходорковский заявил, что не признает своей вины ни по одному из пунктов обвинения. В среду он начал развернуто объяснять, на чем основывается его упорство. В частности, экс-глава ЮКОСа указал, что следствие противоречит само себе, обвиняя его то в хищении нефти, принадлежавшей дочерним предприятиям ЮКОСа, то в хищении у них выручки (что означает, что нефть была ими продана), то в хищении у «дочек» прибыли (разницы между выручкой и затратами). Все эти утверждения содержатся в обвинительном заключении, продемонстрировал подсудимый. «Обвинением в хищении выручки исключается обвинение в хищении нефти, а обвинением в хищении прибыли исключается обвинение в хищении выручки», – заявил Ходорковский.
     Тем не менее, экс-глава ЮКОСа дал разъяснения по всем этим обвинениям, включая даже те, которые ему не были предъявлены, а только те, которые, как он считает, «имелись в виду».
     Так, он сообщил, что регулярно в дочерних компаниях ЮКОСа регулярно проводились инвентаризации фактов пропажи нефти и в указанных следствием объемах пропаж никогда не выявлялось, отметил Ходорковский. Соответствующую инвентаризационную опись следствие к делу приобщить отказалось, указал подсудимый. «Таким образом, сам факт пропажи нефти у дочерних предприятий выдуман недобросовестным следствием», – заявил Ходорковский.
     Обвинение в том, что нефть изымалась у «дочек» ЮКОСа против их воли экс-глава ЮКОСа также отверг, напомнив, что до 2001 года ЮКОСу принадлежали контрольные пакеты «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза» и «Томскнефти», а затем – 100% их акций, и значит «их волю определял ЮКОС, собственной воле у них взяться было неоткуда». Также утверждение о препятствовании воле «дочек» ЮКОСа опровергается материалами дела, в которых сказано, что «дочки» сами осуществляли поставки нефти потребителям. ЮКОС компенсировал им затраты на производство и отдавал часть прибыли, это тоже есть в материалах дела. Торговать с потребителями самостоятельно «дочки» не могли – для этого у них никогда не было соответствующих структур. Для создания торговых подразделений потребовалось бы время и деньги, указал подсудимый.
     Компании, имеющие торговые подразделения, должны содержать отделы сбыта, транспортировки, а также представителей в регионах сбыта (у ЮКОСа таких регионов было более 50). При экспорте нужно тратиться на транспорт нефти, пошлины и решать проблемы, связанные с банковским процентом, невозвратом НДС (тогда Минфин задерживал эти возвраты до года) и коммерческими рисками – задержками выплат и невыплатами со стороны потребителей. В связи с этим Ходорковский выразил недоумение тем, что «обвинение для своих целей обнуляет расходы сбытовых и головной компании (ЮКОСа)», а также «предполагает нереальный 100% экспорт нефти». Квота на экспорт нефти не превышала 30%, уточнил он.
     Ни один из «потерпевших» не выявил не только пропажи нефти, но и ущерба от него, а в исках дочерних компаний вопроса о пропаже нефти не ставится и ни одна из сделок купли/продажи нефти не оспаривается, отметил Ходорковский.
     За годы его нахождения в ЮКОСе компания получила около 1,5 трлн рублей ($54 млрд) выручки, сказал Ходорковский. Это больше, чем следствие рассчитало теоретически. Общий объем прибыли в 1999-2003 годах, с учетом накопленной ЮКОСом ($200 млн) до прихода команды Ходорковского, составила $16 млрд, заявил подсудимый. Именно о судьбе прибыли обвинение допрашивало своих свидетелей, вспомнил Ходорковский.
     Именно в пропаже части прибыли его и Лебедева обвиняют на самом деле, считает экс-глава ЮКОСа.
     Ходорковский отчитался о распределении всей прибыли ЮКОСа, отметив, что по закону прибыль поступала в распоряжение основных акционеров компании. Более $4 млрд составили капитальные вложения, $2,6 млрд было выплачено в качестве дивидендов (эту сумму признает и следствие), а больше $9 млрд пошло на приобретение новых активов. В числе новых приобретений была и компания Сибнефть, за 92% акций которой ЮКОС в 2003 году заплатил более $13 млрд. «Таким образом, вся прибыль была полностью потрачена», – подытожил Ходорковский.
     О том, как работал ЮКОС его бывший глава продолжит рассказывать в пятницу.

Российский нефтяной магнат устроил в суде громкий протест

     Во вторник осужденный нефтяной магнат Михаил Ходорковский предъявил обвинителям емкость с сырой нефтью и потребовал объяснить, как он мог украсть 350 миллионов тонн этой жидкости (именно в этом его обвиняли на политически мотивированном процессе).
     Это театральное заявление было самым громким из всех, которые ему было позволено сделать с тех пор, как в 2003 году на него началась юридическая атака. В число использованного им реквизита входили лазерная указка и галлон отработанной жидкости из нефтяной скважины, которую он предложил прокурорам понюхать.
     Ходорковский, некогда считавшийся самым богатым человеком в России, обвиняется в присвоении нефти на сумму более 25 миллиардов долларов и отмывании большей части прибылей. Его адвокаты называют эти обвинения нелепыми.
     Многие считают неприятности Ходорковского с законом наказанием за вызов, брошенный миллиардером Владимиру Путину – бывшему президенту, сохранившему за собой всю прежнюю власть и на посту премьер-министра.
     Преемник Путина Дмитрий Медведев обещал обуздать коррупцию в судебной системе. В прошлом году он призвал российский бизнес не давать взятки в судах, что стало редким для страны признанием масштаба проблемы.
     Помимо этого судебная власть столкнулась с кризисом в 2008 году, когда высокопоставленный судья рассказал о политическом давлении, которое Кремль оказывает на судебные решения. Однако пока начатая Медведевым – кстати, бывшим юристом – антикоррупционная кампания принесла не слишком много конкретных результатов. Многих правозащитников разочаровало, что президент не отказался от занятой еще Путиным жесткой позиции по делу Ходорковского.
     Ходорковский уже отбыл шесть лет из своего восьмилетнего срока, к которому его приговорили в 2005 году за уклонение от налогов. Большую часть этого времени он провел в исправительно-трудовом лагере в бесплодной Читинской области за тысячи километров от семьи, адвокатов и московских СМИ.
     В феврале 2009 года Ходорковского привезли обратно в столицу и предъявили ему новые обвинения в хищении, которые могут, если он вновь будет осужден, означать для него еще 22 года за решеткой. После изоляции в исправительном лагере он разразился рядом интервью, однако прошедшие во вторник слушания стали для него первым шансом публично выступить до суда.
     «Я считаю, что данный судебный процесс политически и коррупционно мотивирован. Он вызван как опасениями моего выхода на свободу, – заявил он в заполненном репортерами зале суда, – так и желанием присвоить возможности, проистекавшие из моего права собственности на крупнейшую и наиболее успешную российскую нефтяную компанию «ЮКОС»».
     По версии обвинения, Ходорковский со своим партнером Платоном Лебедевым присвоили всю нефть, добытую их нефтяной компанией «ЮКОС» с 1998 по 2003 год, – то есть до 350 миллионов тонн нефти.
     Ходорковский возражает, что это было физически невозможно, особенно с учетом того, что компания продолжала получать прибыли и выплачивать дивиденды. На слушаниях он подал ходатайство, в котором потребовал от прокуратуры продемонстрировать, как такое хищение могло произойти.
     «Грубая аналогия: этот пистолет, Ваша честь, для стрельбы непригоден», -заявил он председательствующему судье Виктору Данилкину, пресекшему несколько попыток обвинителя прервать Ходорковского».
     Впрочем, к появлению банок с нефтью Данилкин отнесся неблагосклонно и приказал приставам их убрать, чем вызвал свист и смешки публики. «Бензина нет? – спросил Данилкин, призвав зал к порядку.– Я ничего смешного не вижу в том, что горючие жидкости находятся в зале, где столько людей!»
     В ответ на ходатайство Ходорковского прокурор Валерий Лахтин только еще раз зачитал подробный список обвинений.
     Судья упрекнул его в том, что он ответил не по сути, но ходатайство все равно удовлетворять не стал, заявив, что разъяснение обвинений на этой стадии процесса не должно производиться.
     Уже за пределами зала суда один из адвокатов Ходорковского Владимир Краснов, заявил, что частично целью спектакля на слушаниях было продемонстрировать «всю абсурдность» происходящего.
     Прокурор Лахтин отказался комментировать ход процесса.
     По словам представителей защиты, Ходорковский приготовил 200 страниц показаний, которые он будет зачитывать в ближайшие дни, пока не закончит, или пока суд его не прервет.

Ходорковский модернизировал судебный процесс

Прокуроры недовольны тем, что бывший глава ЮКОСа доказывает свою невиновность при помощи компьютерных слайдов

     Бывший руководитель нефтяной компании ЮКОС Михаил Ходорковский вчера продолжил выступать с показаниями в Хамовническом суде по второму уголовному делу. Ему инкриминируют хищение всей нефти дочерних предприятий компании в 1998-2003 годах. Ходорковский доказывал абсурдность этого факта всеми сподручными средствами, в том числе и при помощи проектора.
     Вчера в Хамовническом суде Москвы продолжилось слушание по второму уголовному делу бывших руководителей ЮКОСа Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. В зал заседаний они проследовали под конвоем, держась за руки. Лебедев успел зацепить взглядом адвоката Юрия Шмидта, улыбнулся и кивнул ему головой. Ходорковский оказать внимание своему защитнику не успел – конвой торопил его.
     В начале заседания экс-глава ЮКОСа должен был продолжить свою вводную речь, выступать с которой начал вчера, однако ему помешали технические неполадки. Оказалось, что микрофоны в стеклянной камере не работают. Несколько минут ушло на то, чтобы наладить связь. Все это время прокурор Валерий Лахтин нервно прохаживался от стола к окну. В процессе слушания он не раз вскакивал, перебивал подсудимого и даже судью и говорил что-то невразумительное. Корреспонденту «НГ», привыкшей наблюдать за судебными процессами по кинофильмам, где прокуроры, как правило, демонстрируют выдержку и хладнокровие, такое поведение показалось странным.
     Когда связь организовали, Ходорковский приступил к опровержению заявленных против него доказательств. Бывший глава ЮКОСа наглядно демонстрировал, что факт пропажи нефти у ОАО «Самаранефтегаз», ОАО «Томскнефтегаз ВНК» и ОАО «Юганскнефтегаз» в 1998-2003 годах в размере 350 млн. тонн нефти выдуман следователями от начала до конца. Эти данные, по его заверениям, даже и проверены-то толком не были. Он напомнил, что никаких сообщений о пропаже нефти в материалах дела нет.
     Ходорковский наглядно, на схемах, которые проецировались на большой экран, объяснил, что украсть сырую нефть у «дочек» ЮКОСа было невозможно, так как вся она поступала в единый нефтепровод «Транснефти», куда одновременно поступает нефть и от других компаний. К примеру, «Роснефти» и ТНК. Поэтому, по его словам, идентифицировать нефть ЮКОСа в нефтепроводе было невозможно. По его словам, ежегодные инвентаризации в дочерних предприятиях ни разу не выявили пропажу нефти за 1998-2003 годы в масштабах, сопоставимых с предъявленным обвинением.
     Затем Ходорковский принялся доказывать, почему дочерние компании не могли сами заниматься продажей добытой ими нефти. Как оказалось, у них просто-напросто не было необходимых структурных подразделений, их создание привело бы к удорожанию цены на нефть. Зато все необходимые отделы функционировали в головном офисе компании ЮКОС, которая и занималась сбытом нефти. Адвокаты Ходорковского вывели на экран документ уполномоченного РФ при Страсбургском суде по правам человека, где было сказано, что «Юганснефтегаз» не обладала структурными подразделениями, способными заниматься продажей нефти.
     Демонстрация этого слайда вызвала бурю негодования со стороны прокурора Лахтина. Он закричал, что подсудимый неизвестно откуда взял эти документы и им нельзя доверять. Ходорковский предложил прокурору сделать официальный запрос в соответствующие структуры и ознакомиться с этими документами.
     Далее Ходорковский попытался объяснить, как тратились средства, полученные от продажи нефти. Он, в частности, привел документ из уголовного дела, датированный 27 марта 2008 года и подписанный руководителем следственного органа Ковраевым, где сказано, что похищенные прибыли, полученные при реализации нефти, направлялись на выплату налогов и на затраты дочерних предприятий. Тут не удержался Лебедев и назвал подобные заключения «идиотскими». Прокурор Лахтин ударился в крик: подсудимый не имеет права оскорблять автора документа!
     Судья Виктор Данилкин предупредил, что удалит Лебедева из зала заседаний, если тот не угомонится. Лахтина, впрочем, замечание судьи, судя по всему, не удовлетворило. Он потребовал запретить Ходорковскому показывать документы на большом экране.
     Адвокат Юрий Шмидт на это заметил, что тащить многочисленные тома уголовного дела, класть их на стол судьи и показывать какой-то конкретный документ в них неразумно. Тем более что в зале есть те, кто захочет с ним познакомиться, поэтому Ходорковский модернизировал процесс.
     Судья предупредил прокурора, что подсудимый имеет право защищаться всеми доступными ему средствами. В перерыве корреспондент «НГ» поинтересовалась у Лахтина, с чем связана такая бурная реакция с его стороны. Лахтин стал настаивать: тома дела обязательно должны быть на столе у судьи, если подсудимый на них ссылается.
     Корреспондент «НГ» попыталась напомнить собеседнику, что президент Дмитрий Медведев распорядился выкладывать материалы судебных разбирательств в Интернете. Но прокурор заявил, что больше ничего комментировать не намерен.
     После перерыва Ходорковский заявил, что не мог незаконно изъять часть прибыли ЮКОСа, потому что все средства были использованы компанией.

«Нефть разных компаний в трубе смешивается»

Михаил Ходорковский продолжает доказывать свою невиновность

     Вчера в Хамовническом районном суде столицы бывший глава ЮКОСа Михаил Ходорковский, обвиняемый в хищении 350 млн. тонн нефти, продолжил давать показания. Он подробно объяснил, что происходило с нефтью, добытой дочерними компаниями ЮКОСа, и куда была потрачена прибыль от ее продажи. Гособвинители упрекали его в голословности и требовали ссылок на материалы дела.
     В среду судебное заседание началось с перерыва из-за проблем с трансляцией. Михаил Ходорковский продолжил давать показания, разбирая пункты обвинительного заключения. «Сам факт пропажи 350 миллионов тонн нефти у ОАО «Самаранефтегаз», ОАО «Томскнефть ВНК», ОАО «Юганскнефтегаз» в 1998-2003 годах выдуман недобросовестными следователями с начала и до конца, без какого-либо сообщения кем-либо об этом факте», – бодро начал подсудимый. Он заявил, что ежегодные инвентаризации дочерних компаний с 1998-го по 2010 год ни разу не выявили пропажу нефти в объемах, заявленных следствием и превышающих масштабы ее добычи.
     Используя слайды со схемами, г-н Ходорковский наглядно объяснял, как нефть поступала в тот период на рынок. От нефтедобывающих компаний она попадала в систему трубопроводов «Транснефти». «Мне известно, что у нее нефть никто не «хитил», – подчеркивает бывший бизнесмен. – Даже если бы ее похитили, ее невозможно было бы идентифицировать в системе «Транснефти», так как нефть разных компаний в трубе смешивается», – обращался подсудимый преимущественно к судье Виктору Данилкину, который старательно записывал разъяснения. Михаил Ходорковский отметил, что в обвинительном заключении сама сторона обвинения указывала, что «нефть никуда не пропадала, а отгружалась потребителям».
     Подсудимый упомянул, что в Страсбургском суде Российская Федерация в своем отзыве на жалобу топ-менеджеров ЮКОСа признала, что дочерние компании не обладали ресурсами для ведения самостоятельного бизнеса, следовательно, у них не было возможности получать дополнительную прибыль. Прокурор Валерий Лахтин, до этого ни разу не посмотревший на подсудимого и его схемы, вскочил: «А что Ходорковский читает? Пусть назовет том, страницу». Адвокаты напомнили ему, что сейчас их подзащитный дает показания в форме свободного рассказа, а представления доказательств со ссылками будут позже.
     Прокурор Валентина Ковалихина громко успокаивала коллегу, в то время как гособвинитель Гульчехра Ибрагимова пристально рассматривала подсудимого. «Я не уверен, что материалы дела воспроизводятся точно. Действуйте согласно УПК», – не успокаивался г-н Лахтин.
     Обвинение в незаконном изъятии 9,6 млрд. долларов США из 15,8 млрд. прибыли, полученной ЮКОСом в 1998-2003 годах, г-н Ходорковский посчитал неразумным. «Если присвоена нефть, то выручка от ее продажи никак не может оказаться у потерпевшего. И уж тем более у потерпевшего и его единственного акционера – ЮКОСа – не может появиться прибыль от продажи похищенного мной», – заявил бывший совладелец нефтяной компании. По его словам, на часть прибыли были куплены активы ряда компаний (самая дорогая – «Сибнефть» – 6,7 млрд. долларов), часть ушла на дивиденды, консолидацию и капиталовложения.
     В конце слушаний г-н Ходорковский отметил, что готов заступиться на следствии и в суде за каждого бывшего сотрудника компании, привлеченного к уголовной ответственности.

Ходорковский рассказал суду, на что потратил десять миллиардов

     Экс-глава «ЮКОСа», обвиняемый в хищении 350 миллинов тонн нефти, рассказал, на что потратил $9,6 млрд, которые прокуратура считает похищенными из прибыли компании в 1999-2003 годах. По словам бизнесмена, эти средства ушли на приобретение компании «Сибнефть», различные социальные расходы и премии персоналу «ЮКОСа».
     Как уточнил Ходорковский, на приобретение «Сибнефти» ушло $6,7 миллиарда. Кроме того, подсудимый отметил, что никак не мог похитить ни нефть, ни полученную от ее продажи прибыль.
     «Для любого нормального человека очевидно, что это не дополняющие друг друга, а взаимоисключающие обвинения. Если присвоена нефть, то выручка от ее продажи никак не может оказаться у потерпевшего, и уже тем более у потерпевшего и его единственного акционера, то есть «ЮКОСа», не может возникнуть прибыль от продажи похищенного мной», – заявил Ходорковский.
     Предприниматель также добавил, что похитить нефть было физически невозможно: она не хранилась в резервуарах, а сразу поступала в трудопроводы компании «Транснефть».
     РИА «Новости».

«Да это вообще! Да обалдеть просто можно!»

Аншлаг на лекциях Ходорковского. Публика записывает его апрельские тезисы

     В Хамовническом суде Москвы продолжает давать показания Михаил Ходорковский… Показания эти собирают аншлаг. Публика приходит в зал суда с блокнотиками – записывать лекции. Лекции о том, как нельзя похитить нефть у самого себя, обмануть самого себя и том, как создать крупный вертикально-интегрированный холдинг…
     Хроника стартовавшей с понедельника новой стадии процесса.

5 апреля 2010 года. Адвокаты и подсудимые начинают со следующего:
     – просят судью возобновить видео-трансляцию процесса для журналистов, прекращенную по просьбе прокуроров (те боялись, что вместе с репортерами в комнате для прессы затесаются свидетели обвинения и произойдут «утечки»). Ходатайство это заявлялось защитой за прошедший год неоднократно и каждый раз суд соглашался с прокурорами. Согласился и в этот раз, хотя зал еле вмещал публику. Мотивировка: «нет технических возможностей».
     Вечером этого же дня становится известно: несмотря на отказ Данилкина, глава Мосгорсуда Ольга Егорова решает возобновить трансляцию. Общественность недоумевает: даже такие мелочи в этом процессе решает не районный судья, а вышестоящая инстанция…
     – заявляют отвод всей прокурорской четверки – за их заинтересованность в исходе дела и своеобразные методы работы: от оскорблений участников процесса до намеков о том, «что запланировали, то и сделаем»… Судя отказывает в отводе.
     – Заявляют, что уголовное преследование Ходорковского и Лебедева должно быть прекращено, а процесс остановлен. Причина проста: позиция российского государства в этом процессе противоречит его же позиции в Страсбурге. В Европейском суде Москва заявляет, что нефть принадлежала ЮКОСу и с нее не платились налоги, а в Хамсуде – что ЮКОСу нефть не принадлежала и была похищена. Но или одно, или другое…Судья оставляет заявление без реакции…
     – Заявляет отвод самому судье Данилкину. За явное попустительство гособвинителям, постоянные отказы защите по ключевым вопросам и вытекающую отсюда аналогичную прямую или косвенную заинтересованность в исходе дела…
     Отдельно ото всех к судье обращается Платон Лебедев и напоминает о том, что судья позволил прокурорам протащить в суд «протухший» эпизод, по которому еще в ноябре 2008-го истек срок давности – обмен акций ВНК на акции ЮКОСа.
     – И Вы допустили в отношении «этого» эпизода судебное разбирательство, допрос свидетелей, исследование доказательств… Тем самым, Вы лично выступили против меня, вместо того, чтобы защищать мои права, против Конституции, вместо того, чтобы ей подчиняться, против законов, вместо того, чтобы их неукоснительно соблюдать… Даже оправдательным приговором Вы уже не сможете исправить сложившуюся по Вашей вине (вне зависимости от внешнего давления) незаконную ситуацию. Так что остановитесь Ваша честь! Честь имею, Лебедев.
     Судья самоотвод не взял…

6 апреля 2010 года. Показания начинает давать Михаил Ходорковский.
     Сперва объясняет судье разницу между нефтью и скважинной жидкостью (прокуроры утверждают, что «скважинной жидкости» не существует, а термин придумал Ходорковский, чтобы похищать деньги). Для наглядности защитники достают из-под стола литровую банку нефти и трехлитровую банку скважинной жидкости. Разница между содержимым емкостей очевидна и наглядна. В одной банке – черная маслянистая жидкость – нефть, в другой черно-прозрачная – скважинная жидкость (смесь нефти, воды и примесей), которая требует переработки.
     Ходорковский и защита проделали еще один «фокус». Так как обвинение постоянно подменяет нефтяную жидкость правом собственности, а право собственности нельзя перелить или перекачать, зато можно передать по договору без передачи самой нефти, Ходорковский просит судью посмотреть, как это делается. Он и защитник заключили прямо в суде «сделку» – один продал другому права собственности на содержимое банки, тогда как сама банка с нефтью осталась на столе. «Фокус» с легковоспламеняющимися жидкостями не понравился судья и он приказал приставам вынести «горючее» из зала.
     Зал смеялся: предмет разбирательства вынесли из зала – то есть произошло физическое «хищение нефти», а приставы фактически довершили наглядную презентацию, устроенную Ходорковским… Судья же отругал «фокусников» на несоблюдение мер безопасности и спросил, что собственно, Ходорковский хотел этим сказать.
     – Просто, чтобы вы обозрели это.
     – Да уже обозрели! И понюхали!.. – ответил тот.
     В тот же день история получает продолжение. Судебным приставам и администратору суда объявляется выговор за то, что пропустили в суд банки. Проводится судебная проверка. Более того, администратора еще и уволят, о чем он сам признается журналистам. На следующий день в департаменте судебных приставов – туда написал жалобы на сотрудников сам председательствующий Данилкин – проходит разбор полетов. Под вопросом оказывается судьба еще одного человека – старшины судебных приставов, отвечающего за безопасность в суде…
     …После эпопеи с банками Ходорковский приступает к даче показаний. Начинает с «вводной части». Главные тезисы:
     – Прокуроры ни разу не пояснили, что же он похитил и как это сделал.
     – В деле нет каких-либо документов, подтверждающих факт пропажи нефти, в том числе нет жалоб от якобы обокраденных «дочек» ЮКОСа…
     – В деле нет доказательств, что нефть, добытая «дочками», у них пропала. Нефть ими самостоятельно и в полном объеме сдавалась в «Транснефть»;
     – В деле нет доказательств, что ЮКОСом, его дочерними, торговыми и добывающими предприятиями управляла некая «организованная группа». Нет, это делали должностные лица компании в соответствии со своими полномочиями»;
     – В деле нет доказательств, что какой-либо из органов управления «дочек» принимал решения под влиянием обмана. «Нет, органы управления «дочек» формировались, их деятельность определялась контролирующим акционером – ЮКОСом, а я был исполнительным руководителем ЮКОСа. Так что об обмане мной себя говорить смешно».

7 апреля 2010 года. 11.00. Ходорковский продолжает «Вводную часть» к показаниям. Главные тезисы:
     – Сам факт пропажи нефти у добывающих «дочек» в 1998-2003 гг. выдуман недобросовестными следователями с начала и до конца, без какого-либо сообщения кем-либо об этом факте и, соответственно, без какой-либо его проверки.
     – Ежегодные инвентаризации в «дочках» с 1998 по 2010 гг. ни разу не выявили пропажу нефти за 1998-2009 гг. в масштабах, сопоставимых с предъявленным обвинением, т.е. в объемах, превышающих ее добычу. Никто такой ущерб не обнаружил, и в отчете потерпевших не отразил. Никогда!
     – На стадии следствия Ходорковский просил приобщить к материалам дела эти невыгодные следствию акты инвентаризации. Следствие ему отказало. Сослалось на то, что акты «не имеют значения для данного уголовного дела»...
     – Несмотря на официальное обвинение в присвоении всей нефти, существует огромное количество сведений о том, что на самом деле «имеется в виду» совершенно иное. «И как раз это «иное», – говорит Ходорковский, – фактически пыталось доказать следствие. В частности, в обвинении речь идет о подозрении в незаконном изъятии мною 9,6 млрд. долларов из 15,8 млрд. долларов прибыли, полученной ЮКОСом с 1999 по 2003 гг. Для любого нормального человека очевидно, что это – не дополняющие друг друга, а взаимоисключающие обвинения. Если присвоена нефть, то даже выручка от ее продажи никак не может оказаться у потерпевшего, и уж тем более – у потерпевшего и его единственного акционера (ЮКОСа) не может возникнуть прибыль от продажи похищенного мной.
     Факт того, что на самом деле в суде доказывается совсем иное, чем заявлено, следует из целого ряда постановлений органов следствия, имеющихся в материалах дела,– и при этих словах Ходорковского проектор демонстрировал на стене слайд – постановление зам.руководителя управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры Ковраева об отказе в удовлетворении жалобы Платона Лебедева – тот просил приобщить к уголовному делу налоговые декларации и финансовую отчетность «дочек» «дочек» ЮКОСа. Ходорковский зачитал весьма оригинальный ответ следователя: «Часть полученной от реализации нефти выручки направлялась в том числе и на создание прибыли с целью для увеличения объемов добычи и для последующего получения новых объемов нефти для хищения и получения в результате ее продажи еще большей прибыли»…Зал смеялся.
     – Кроме слова «хищение» со всем остальным, что установил господин Ковраев, я согласен, – отметил Ходорковский. Лебедев же позволил себе назвать формулировку следователя «идиотской».
     – Прошу сделать замечание Лебедеву! А Ковраеву я лично по телефону позвоню и сообщу, что его оскорбили в этом процессе! Со всеми вытекающими обстоятельствами! – пригрозил прокурор Лахтин.
     – Не застрелитесь только, Лахтин! – ответил Лебедев и схлопотал замечание от судьи.
     Далее в своей «вводной части» Ходорковский сообщил, что прокуратура обвиняет его в незаконном изъятии 9,6 миллиарда долларов из 15,8 миллиарда долларов прибыли, полученной компанией с 1999 по 2003 годы. В данной связи он разъяснил, что эта сумма в 15,8 миллиарда долларов была направлена в том числе на покупку «Сибнефти» и социальные вложения (стадионы, бассейны, дома культуры, годовые премии 100-тысячному персоналу компании, штрафные санкций в связи с неизбежными в крупной компании экологическими и прочими нарушениями).
     – На выходе из театра абсурда Россия в лице Министерства по налогам и сборам, арбитражных судов, обязала ЮКОС оплатить дополнительные налоги с выручки и прибыли, полученной от реализации нефти ЮКОСом, а Министерство юстиции в настоящее время отстаивает законность этих требований к ЮКОСу в Страсбурге, явно не полагая его самого и его 100% дочерние предприятия потерпевшими... – заключил Ходорковский.
     14.00. После вводной части, длившейся два дня, Ходорковский приступает к системным показаниям. Их он строит на разбивании 12 основных тезисов прокуратуры. Общественность тут же называет их апрельскими тезисами бывшего главы ЮКОСа.

Михаил Ходорковский:
     – Сначала изложу тезисы, а потом их прокомментирую.
     Первое. Обвинение заявляет о преднамеренно построенной Лебедевым и Ходорковским и другими членами организованной группы вертикально-интегрированной структуре управления процессом хищения нефти. Это ложь! Система вертикальной интеграции ЮКОСа была заложена государством, при создании компании в 92-93 годах, а не мифической организованной группой. Я воплощал в жизнь проект, сформулированный государством.
     Второе. Обвинение утверждает о завладении мною, в том числе посредством преступных действий, большинством акций ЮКОСа. Это ложь! ЮКОС был приобретен законным путем. Ее приобретение никем и никогда не оспаривалось.
     Третье. Обвинение утверждает, что ЮКОСом управляла возглавляемая Ходорковским и Лебедевым организованная группа. Это тоже ложь! Никаких сведений о незаконных параллельных органах управления компанией обвинение не представило. ЮКОС управлялся уполномоченными органами.
     Четвертое. Обвинение презюмирует, что сделки между дочерними компаниями ЮКОСа должны были идти по рыночным ценам. Это некомпетентность! Конкурентная торговля между подразделениями внутри российских вертикально-интегрированных нефтяных компаний технологически и экономически была невозможна. Поэтому рыночных цен по сделкам внутри вертикально-интегрированных компаний не существовало и не существует на сегодняшний день!
     Пятое. Это некомпетентность еще и потому, что я лишь формализовал организационно-распорядительную документацию, созданную государством к 1995 году, деловую практику внутрикорпоративного оборота продукции по трансфертным ценам.
     Шестое. Это некомпетентность еще и потому, что внутрикорпоративные цены, устанавливаемые ЮКОСом для своих «дочек», были сравнимы (чуть больше или чуть меньше) с ценами других производителей в тех же регионах, в то же время, для тех же операций.
     Седьмое. Обвинение утверждает, цитирую: «не может быть речи, что прибыль из ЮКОСа выводилась для минимизации налогов, прибыль выводилась, чтобы Ходорковский и Лебедев могли получить возможность единоличного распоряжения активами». Это тоже ложь, Ваша честь! Они забыли даже то, что сами заявляли в первом процессе! Прокурор Шохин как раз может проконсультировать коллег по этому поводу. Налоговая оптимизация, я это утверждаю, как законная цель всякой компании присутствовала при определении механизмов торговли.
     Восьмое. Обвинения утверждает, что «денежные средства, вырученные от реализации похищенной нефти и учитываемые по консолидированной финансовой отчетности как консолидированная прибыль, акционерам ЮКОСа не раскрывалась». Это ложное утверждение! Оно опровергается содержанием публичной отчетности компании. Механизмы и цены торговли, прибыль компании были доступны акционерам, государственным органам и общественности.
     Девятое. Обвинение утверждает: «обеспечивалось противоправное безвозмездное изъятие и завладение участниками организованной группы вверенной им нефти дочерних организаций ЮКОСа». Это тоже ложь, легко устанавливаемая по публичной отчетности компании и по решениям судов. Добываемая нефть и нефтепродукты находились в распоряжении полномочных представителей компании, и в соответствии с инструкциями Минфина отражались в балансе в виде затрат на производство до момента реализации.
     Десятое. Обвинение утверждает о присвоении денежных средств от реализации нефти и нефтепродуктов «дочек» ЮКОСа. Это тоже ложь, очевидная самому обвинению. В распоряжение преступников поступает то, что похищено, а не что-то другое.
     Одиннадцатое. Обвинение само утверждает, что ЮКОС получал прибыль. Вся выручка компании за нефть и нефтепродукты, все доходы от размещения временно свободных денежных средств за вычетом обычных расходов, указывалась в консолидированной отчетности ЮКОСа как прибыль вертикально-интегрированной нефтяной компании, а также в отчетах ее подразделений.
     Двенадцатое. Обвинение утверждает, что прибыль была похищена. Это тоже ложь. Вся прибыль компании поступала в распоряжение совета директоров компании и опосредованно общих собраний акционеров подразделений в соответствующей части. Расходы из прибыли осуществлялись в интересах всех акционеров ЮКОСа по решению уполномоченных органов компании...
     Во время того, как Ходорковский рассказывает, на стене сплошным потоком высвечиваются слайды – карты, нарисованные самим подсудимым схемы, таблицы… Как в школе. Публика сидит с блокнотиками – записывает… Прокурор Лахтин не слушает – отправляет что-то кому-то по компьютеру . Иногда протестует против того, чтобы подсудимый оперировал слайдами. Якобы их достоверность сомнительна, «непонятно какие бумаги», «непонятно какой проектор»… «И вообще «мы дезориентированы», – говорит за всех своих коллег Лахтин.
     Ходорковский тем временем заостряет внимание на теме хранения нефти:
     – Вы Ваша честь, вчера не зря испугались, что я принес бензин. Я хочу отметить, что нефтеперерабатывающие заводы не хранят нефть в каких-то резервуарах, и не отгружают нефтепродукты, потому что емкости с бензином хранить опасно, – сказал Ходорковский. По его словам, это опровергает утверждение прокуратуры, что он мог похитить нефть у «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза» и «Томскнефти», поскольку они нефть не хранили, а она сразу поступала в трубопроводы «Транснефти».
     – Надеюсь, вы сегодня ничего в суд не принесли? – уточнил судья.
     – Не планировали.
     – Вот и славно, а то администратор уже работы лишился...

Об истории становления ЮКОСа:
     – Было принято решение о воссоздании вертикально-интегрированной структуры управления нефтяным комплексом. Решение о создании ЮКОСа и утверждение его устава было принято постановлением правительства РФ № 354 от 15 апреля 1993 года.
     Ходорковский переходит к второму тезису: «Компания ЮКОС была приобретена законным путем, ее приобретение никогда и никем не оспаривалось»:
     – Итак, вертикально-интегрированная структура ЮКОСа была заложена указом президента. Это решение принималось и подтверждалось государством как акционером ЮКОСа, а не организованной группой, которая, по утверждениям следствия, была создана через 3-5 лет... Выводы – (они тот час в виде слайда появились на стене зала) Вертикальная интеграция в ЮКОСе установлена государством, создание управляющих компаний – законно, ЮКОС создан для работы на единый результат…
     <…> Затем Ходорковский переходит к третьему тезису – «Управление компанией ЮКОС и ее подразделениями осуществлялось уполномоченными органами». Объяснял это подсудимый неспроста: обвинение утверждает, что ОПГ во главе с Ходорковским и Лебедевым создало эти уполномоченные органы для «лишения самостоятельности» нефтедобывающих «дочек». Ходорковский сослался на учебник, в котором отражался стандартный подход к созданию управляющих организаций, выполняющих функции единоличного исполнительного органа дочерних обществ.
     – Ваша честь, это учебник, это классика! Говорить, что это придумала организованная группа, во-первых, это просто неверно, а во-вторых, я просто не могу взять на себя честь заявить, что именно я создал один из классических на сегодняшний день методов управления крупной международной компанией! Это сделали другие люди, до меня и я воспользовался их опытом!
     Судья слушал, записывал. Прокуроры слушать уже устали…

О себе и сотрудниках
     – Я руководил группой компаний ЮКОС. Общее количество дочерних компаний – около 400, из них основных – около 100. Я был подотчетен совету директоров ЮКОСа, избираемому на общем собрании. Его решения были для меня обязательными.
     Приведу понятную аналогию, мы все избираем президента страны, а потом подчиняемся его указам. Так и тут – я по сути избирал совет директоров, а потом ему подчинялся. Советы же директоров дочерних компаний формировались ЮКОСом, то есть мной.
     Позорное дело Бахминой связано с тем, что ей и мне отказали в допросе меня по вопросу, кто и по какой причине принял решение о реструктуризации активов дочерних добывающих предприятий. Это решение было принято с моего согласия с целью сокращения себестоимости производства нефти за счет ликвидации ненужных производственных активов. И это было сделано. Более того, в результате этого процесса мы создали конкурентную среду для так называемых сервисных предприятий и получили возможность с этого конкурентного рынка приобретать услуги по бурению скважин, по обустройству скважин, по строительству объектов у других компаний. Что значительно сократило затраты. И после этого за ЭТО САЖАЮТ юриста, который просто оформлял эту сделку, решение о которой принимал совет директоров. Да это вообще! Да обалдеть просто можно!..
     Прокуроры недовольно переговаривались… Ходорковский продолжал:
     – Я как руководитель ЮКОСа и его основной акционер имел законное право вверять имущество дочерних компаний управляющим органам. <…> Следствие, а до этого группа Бирюкова и Каримова, просто обманули Басманный суд, не допросив меня, представителя собственника и акционера добывающих подразделений, по делу Малаховского и Переверзина. Следствие скрыло мою волю. В результате осуждены невиновные…
     <…> Я лично юридически и фактически руководил ЮКОСом, как совокупностью дочерних компаний. Структура управления ЮКОС соответствовала классической. Мои права определены Федеральным законом «Об акционерных обществах». Претензии к действиям моих подчиненных или доверенных лиц у меня как у владельца нет. Нет претензий к Бахминой, Переверзину, Алексаняну, Вальдесу-Гарсиа и другим перечисленным в обвинении сотрудникам компаний, входивших в группу ЮКОС…
     На этом Ходорковский просил разрешения прерваться и продолжить на следующий день.
     – А что закончил Ходорковский уже давать показания? – с тяжелым сердцем поинтересовался прокурор Лахтин у адвокатов.
     – Нет, еще много… – огорчили его те.

«Вся страна, получается, воровала»

     Михаил Ходорковский уверен: если бы он делал то, что следствие и обвинение считают правильным, он оказался бы в суде гораздо раньше и заслуженно. К делу умышленно не приобщены материалы, оправдывающие его, заявил суду экс-глава ЮКОСа.
     В пятницу в Хамовническом суде Москвы экс-глава компании ЮКОС Михаил Ходорковский, обвиняемый в похищении всей нефти своей компании, легализации средств от ее продажи и хищении акций «Восточной нефтяной компании», продолжил давать показания в свою защиту. Уже несколько дней он рассказывает суду, как работала компания ЮКОС, в которую он пришел в 1996 году. Особенности ее функционирования, в том числе и те, что не нравятся обвинению, были обусловлены объективными факторами, объяснил Ходорковский. В стране никогда не было свободного рынка торговли нефтью и нет его до сих пор. Из-за этого отсутствуют и рыночные цены на нефть внутри страны, на необходимости применения которых внутри ЮКОСа настаивает следствие (само при этом приводит в пример цены европейских портов Роттердам и Аугуста).
     С начала 90-х годов и до начала 2000-х проблемой нефтяников были неплатежи и бандиты. Из-за неплатежей невозможно было кредитоваться в банках (в 1998 году банковские ставки были 150% годовых, в 1999-м – 30%) и все префинансирование должна была брать на себя головная компания, а также рассматривать как прибыльные поставки на внутренний рынок (сюда уходило около 70% нефти). «До 2001 года все затраты вертикально-интегрированной компании покрывались за счет экспорта», – сказал Ходорковский. 30% нефти вообще никогда не оплачивалась потребителями, остальное оплачивалось спустя полгода или больше, или бартером, выяснил он. А квота на экспорт, пояснил он чуть раньше, рассчитывалась пропорционально общему объему добычи компании, которая на тот момент катастрофически падала.
     Проблема с бандитами заключалась в том, что они просто приходили к руководителям дочерних компаний ЮКОСа и требовали подписать бумаги на отгрузку нефти в обмен на жизнь. За нефть, разумеется, не платили.
     «Представьте себе, Ваша честь, маленький городок. Глава нефтедобывающей компании хотя и большой человек, но полностью беззащитен. А на руках у него продукции на миллионы рублей», – описал ситуацию экс-глава ЮКОСа.
     Из-за всего этого предприятие стремительно нищало и теряло мощности, долг по зарплате и налогам к приходу Ходорковского составлял $2 млрд.
     Ходорковский от имени ЮКОСа заключил генеральные соглашения с дочерними компаниями, и право собственности на нефть стало переходить к головной компании прямо на устье скважины (там, где еще не нефть, а скважинная жидкость, – термин тоже оспаривается обвинением). Изучив опыт «Газпрома», который на общем фоне был очень успешной компанией, ЮКОС ввел практику установки внутренних цен для торговли с «дочками»: нефть, которая фактически шла конечному потребителю, покупалась у них по ценам выше себестоимости плюс часть прибыли. Аналогичная практика была в «Роснефти», говорит Ходорковский, ссылаясь на интервью главы компании Сергея Богданчикова, и другие компании. «Вся нефть до 2003 года реализовывалась только ЮКОСу», – утверждает подсудимый.
     Законность такой практики подтвердили суды, инициированные, по словам Ходорковского, людьми, кормившимися вокруг «дочек» ЮКОСа и «резко отрубленными от этих кормушек».
     Внутрикорпоративные цены ЮКОСа действительно никогда не приближались к ценам Роттердама и Аугусты, подтвердил Ходорковский. С 1998-го по 2003 год они были около 700-800 рублей за тонну. Эти цены были известны контролирующим органам, акционерам ЮКОСа и всем заинтересованным лицам: они публиковались в местной печати в регионах добычи. Они были сопоставимы с внутренними ценами других компаний и не отклонялись от них более чем на 20%: за этим следила ФАС, утверждает Ходорковский, демонстрируя открытую отчетность других компаний.
     Если бы эти цены, как настаивает обвинение, составляли 5000 рублей за тонну (так в Роттердаме), бензин в России стоил бы 60 рублей за литр, пообещал Ходорковский.
     «Если бы я устанавливал цены впятеро выше других компаний, акционеры бы мне сказали: да ты что, милый, обалдел что ли, ты что делаешь? И я бы оказался здесь (в суде) еще раньше по обвинению в хищении, только путем завышения цен», – не сомневается экс-глава ЮКОСа. «И заслуженно», – добавил другой подсудимый, бывший глава МФО МЕНАТЕП Платон Лебедев.
     «Из логики обвинения следует, что вся страна воровала», – заключил экс-глава ЮКОСа, так как ни у одной компании в России не было внутрикорпоративной торговли по мировым ценам.
     Также Ходорковский еще раз опроверг обвинение по своему первому уголовному делу – в уклонении от уплаты налогов. Хотя приговор ему вынесен и срок его оканчивается в будущем году, он не признает свою вину. Обвинение считает, что ЮКОС уклонялся от налогов посредством компаний-трейдеров, которые выкупали право собственности на нефть у добывающих «дочек» компании. «Эта торговля была организована, чтобы избежать физического ареста нефти по сфабрикованным подрядным договорам», – сказал Ходорковский. Такая практика была распространена в то время. Нефть физически изымалась на узле учета и ее передавали на реализацию местным бандитам. А когда право собственности прямо на устье выкупал трейдер, нефть уже формально была не «дочки», и конфисковать ее было нельзя, пояснил Ходорковский.
     «Налоговая экономия происходила за счет выбора организации-покупателя нефти из региона, предоставляющего налоговые льготы. Это было распространенной практикой, которая была законной», – заявил подсудимый.
     Трейдеры либо регистрировались заново, либо ими становились существующие компании, предлагавшие ЮКОСу лучшие условия, также затем было и за границей. В их задачи входил поиск покупателей на нефть. Через эти компании проходили финансовые документы, а нефть через них проходить и не должна:
     «Где находится нефть, с точки зрения права никакого значения не имеет. Труба никогда не проходит ни через Москву, ни через Нью-Йорк, ни через Лондон. Пример вам – компания «Гунвор» – фактически монопольный покупатель нефти, экспортируемой «Роснефтью», – напомнил Ходорковский.
     В компаниях-трейдерах работали сотрудники того же ЮКОСа, а сами они входили в консолидацию компании. У трейдеров были свидетельства на право оптовой торговли нефтью, полученные в контролирующих органах.
     «Эти свидетельства изымались следствием, но теперь их в деле нет напрочь!» – заявил подсудимый. Также в деле нет отчетности дочерних компаний, которая также подтверждает их прибыльность, говорит Ходорковский
     Судебной практики, признававшей такую схему торговли нефтью, не было, сказал подсудимый. Она началась именно с ЮКОСа, практику отменили задним числом, а трейдеров, по словам Ходорковского, «признали ЮКОСом», доначислив компании еще налогов.
     «Теперь же обвинение утверждает, что трейдеры действовали в интересах Ходорковского, похищавшего нефть неизвестным науке способом «путем передачи на баланс». А тогда налоги вы чего с ЮКОСа потребовали? Тогда сажайте представителя ЮКОСа рядом с собой, пусть он будет потерпевшим. И верните ему те налоги, что взяли с него дополнительно», – обратился Ходорковский к обвинению.
     По словам Ходорковского, «глупости», присутствующие в этом его деле, понимали следователи, которые допрашивали его во время предварительного следствия. «Они говорили, что доложат наверх, и, когда объявили перепредъявление обвинения, мы надеялись, что самые большие глупости из обвинения уберут. Но после перепредъявления обалдевшими выглядели и мы, и они», – возмущался Ходорковский. Его адвокат Вадим Клювгант напомнил «Газете.Ru», что Ходорковскому и Лебедеву перепредъявили то же самое обвинение, «добавив еще пару страниц бреда».
     Слушания продолжатся в понедельник.

Михаил Ходорковский дал ценовые показания

По мнению главы ЮКОСа, заключая договоры, компания придерживалась нормальной практики 90-х

     В Хамовническом суде Москвы экс-глава НК ЮКОС Михаил Ходорковский, обвиняемый в хищении нефти и отмывании преступных доходов, объяснял вчера суду, почему в ЮКОСе сделки между его подразделениями заключались по директивным, а не рыночным ценам. По словам обвиняемого, в противном случае бензин в России стоил бы 60 рублей за литр, а сам он оказался бы на скамье подсудимых за монопольный сговор.
     Свое вчерашнее выступление Михаил Ходорковский начал с объяснения, почему он намеренно заключал договоры с добывающими компаниями по заниженным ценам (по версии следствия, таким образом тогдашний глава ЮКОСа получал сверхприбыли при реализации нефти за границей). Обвиняемый заверил, что заключение договоров с добывающими компаниями по фиксированным ценам (из расчета покрытия издержек на нефтедобычу) «было в 90-годы абсолютно нормальной практикой». По словам господина Ходорковского, расчеты между структурными подразделениями ЮКОСа по рыночным расценкам привели бы к тому, что «цена бензина на внутреннем рынке составила бы не менее 60 рублей». «Если бы мы работали именно так,– заявил господин Ходорковский,– то еще раньше я бы оказался на скамье подсудимых за монопольный сговор». А если бы лишь закупки нефти велись по «ценам Роттердама», то, считает подсудимый, акционеры ЮКОСа «обвинили бы его в растрате».
     Господин Ходорковский также сообщил, что в 90-е годы, из-за многомесячных задержек с оплатой поставок нефти, а также низкой стоимости нефтепродуктов на внутреннем рынке ЮКОС финансировался по так называемой перекрестной схеме, когда доходы от реализации нефти за границей (где цены были в четыре-пять раз выше) на 70% покрывали затраты на нефтедобычу в России.
     Господин Ходорковский вчера опроверг мнение следствия о том, что оптимизация налогов его компанией (в частности, для этого подконтрольные ЮКОСу структуры регистрировались на территориях с льготным налогообложением) была незаконной. «Мы эти вопросы решали не келейно,– заявил Михаил Ходорковский,– а подробно обсуждали их с руководителями Министерства финансов и Министерства по налогам и сборам». При этом, по утверждению подсудимого, «несмотря на налоговую оптимизацию» ЮКОС платил налогов не меньше, чем его основные конкуренты – «Роснефть», «Сибнефть» или «Газпромнефть».
     Подсудимый вновь заявил, что работа ЮКОСа была максимально прозрачной, поэтому какие-либо крупные хищения внутри компании были исключены. Для контроля, в частности, по словам обвиняемого, «с 1998 года в ЮКОСе начала формироваться независимая финансовая служба, а чуть позже и независимый совет директоров, куда вошли специалисты, не зависевшие от меня лично и мнения других акционеров». «Именно независимые члены совета директоров ЮКОСа принимали все решения по сделкам свыше $50 млн, давая им оценку,– заявил господин Ходорковский,– что делало невозможным какие-либо злоупотребления». «Контролировали нас и правительство, и губернаторы, и ФСБ,– резюмировал экс-глава ЮКОСа.– Поэтому я не представляю, как в этих условиях можно украсть 350 млн тонн нефти? Понимаю, можно с помощью врезки в трубу выкачать тысячу тонн нефти. Но 350 миллионов тонн – это же смешно!»