VFF-S
Вниз

124. Операция «Преемник»

Реорганизация власти
Материалы СМИ 124
04.10.07

  1. Почему Россия не Германия. «Известия», 04.10.07.
  2. Самопроизводство вертикали. У Путина и его окружения есть все возможности для отмены революций при смене власти. «Независимая газета», 04.10.07.
  3. Демонархизация президента. Рейтинг – не мешок с картошкой, который можно передать подопечным партийцам. «Независимая газета», 04.10.07.
  4. Cпецоперация «Возвращение». Иногда нужно уметь отойти в тень. «Новая газета», 04.10.07.
  5. Как вводили министерства. «Парламентская газета», 04.10.07.
  6. Теперь Путин в ответе за все провалы «Единой России». «Советская Россия», 04.10.07.
  7. Окажется там, где его меньше всего ждут. «Советская Россия», 04.10.07.
  8. Человека, который придёт на место Путина, зовут Путин». «Советская Россия», 04.10.07.
  9. Кто с Путиным на «Ты»? «Труд», 04.10.07.
  10. Мой дядя? Самых честных правил?! За годы правления Владимир Путин оброс как смолой массой «родственников». «Труд», 04.10.07.
  11. Следующий ход Путина. «The Globe And Mail», 04.10.07.
  12. Ловкий ход позволяет Путину остаться у власти. «Newsday», 04.10.07.
  13. Маневр Путина изумил весь мир. «Postimees», 04.10.07.
  14. Демократический тупик, или выборное единодержавие. «Preco?», 04.10.07.
  15. Владимир Путин спас Россию от катастрофы. Поэтому давайте оставим его у власти. «The Times», 04.10.07.
  16. Do svidaniya демократия – hello благополучие. «The Times», 04.10.07.
      Другие материалы:
  • Содержание раздела
     
  • Послание-2006
  • Послание-2007
  • Бюджетное послание-2006
  • Бюджетное послание-2007


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Почему Россия не Германия

         Слова В.В. Путина, сказанные им на единороссийском съезде: «Возглавить правительство – это вполне реалистичное предложение» – тут же вызвали предположения, что, покинув пост президента РФ, В.В. Путин собирается германизировать Россию. В смысле – создать властную конструкцию по образцу ФРГ, где правителем государства является бундесканцлер, тогда как бундеспрезидент исполняет чисто представительские функции. То есть заговорили ни много ни мало как о будущей парламентской республике, в которой премьер Путин займет подобающее ему место.
         Вообще говоря, тут может быть много вариантов, при которых никакая германизация не понадобится. Вместо реалистического предложения стать премьером может явиться какое-нибудь другое, еще более реалистическое предложение, и вопрос отпадет сам собой. Если у нас будет «майский президент», который, заступив на пост в мае 2008 г., прослужит недолго, но честно, а затем подаст в отставку, менять политическое устройство тоже нет смысла. Наконец, можно допустить, что В.В. Путин готов служить премьером на тех же основаниях, на каких служил им, допустим, М.М. Касьянов, то есть его не смущает перспектива вдруг быть отправленным в отставку.
         Правда, В.В. Путин назвал одно из условий своего возможного служения – «Президентом страны должен быть избран порядочный, дееспособный, эффективный, современный человек, с которым можно было бы работать в паре», возможно, имея в виду, что работа в паре с эффективным человеком исключит возможность сюрпризов. В этом случае премьер должен верить президенту как себе, будучи полностью убежденным в том, что главу государства лукавый ни за что не попутает поставить вопрос ребром «Я царь или не царь?» и воспользоваться своим непререкаемым конституционным правом – «Президент РФ принимает решение об отставке Правительства РФ» (ст. 83-в Основного закона РФ). Если В.В. Путин настолько доверчив, то благо ему, если не настолько, придется менять Конституцию. Все привыкли к тому, что под словами о неизменности Конституции подразумевается одна-единственная ст. 81-3 «Одно и то же лицо не может занимать должность Президента РФ более двух сроков подряд», и совершенно забыли, что в Основном законе есть и другие статьи.
         Но даже если с эффективным и современным президентом все удастся устроить – хоть с переменой Конституции, хоть без, – останется куда более фундаментальная проблема политической культуры. Последний раз в отечественной истории лидерство и премьерство совмещались в лице Н.С. Хрущева, и с 1964 г. больше никогда такого не было. Подавляющая часть граждан об этой модели просто не помнит – это глубоко пассивный запас политической культуры. Напротив, с 15 марта 1990 г., когда М.С. Горбачев стал президентом СССР, политическая культура сложилась так, что первое лицо – это всегда президент, причем, учреждая этот пост, М.С. Горбачев, а за ним и Б.Н. Ельцин исходили именно из этого общепринятого представления. Президент и есть верховный правитель, а премьер – фигура сугубо вторичная и подчиненная. Все больше по хозяйству и по цементу.
         Германизация, о которой говорят как о деле простом и легком – ровно в баню сходить, есть разворот всей политической культуры на 180 градусов. Уже не президент, а канцлер определяет все направления внутренней и внешней политики, а президенту остается лишь принимать верительные грамоты и открывать цветочные выставки. Бесспорно, дорогие россияне привычны к самым неожиданным политическим поворотам, но все-таки гибкость их психики не следует абсолютизировать. Даже при полной покорности верховной воле граждане элементарно запутаются в вопросе, кто же теперь царем.

    Максим Соколов.
    © «
    Известия», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Самопроизводство вертикали

    У Путина и его окружения есть все возможности для отмены революций при смене власти

         Какие дальнейшие шаги может предпринять президент для укрепления собственного авторитета – теперь уже в роли лидера партии, и существует ли при дальнейшем усилении влиятельности «Единой России» опасность возврата к диктатуре однопартийной системы? На этот вопрос «НГ» ответил член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров.

         – Николай Владимирович, что в конечном итоге стоит за решением президента страны возглавить предвыборный список единороссов? Ведь еще несколько дней назад это казалось невероятным.
         – На самом деле версия о том, что Путин может так поступить, уже возникала ранее. Для него это возможность сохранить власть, объединив посты лидера правящей партии и премьер-министра, которого как раз эта партия после выборов и предложит. Мне кажется, что это наиболее позитивный вариант из всех предполагавшихся. Да, это очевидно, что он делает «Единую Россию» доминантной партией, которой она до сих пор не была. Проблема с этой партией была как раз в том, что она носила чисто инструментальный характер и была лишь рычагом, с помощью которого реализовывались какие-то планы. А принятие решений было вынесено за пределы структуры, их принимало не руководство партии.
         Теперь ситуация принципиально меняется. И «Единая Россия» из инструмента манипулирования людьми, находящегося вне публичной политики, превращается во вполне нормальную доминантную партию, которая хотя и не обеспечивает относительно свободной политической конкуренции, но все же является вполне публичной структурой. Восстанавливаются элементы публичной политики, партийных дискуссий, и сам механизм становится гораздо более открытым и публичным. И это, безусловно, по сравнению с существующим положением может быть очень позитивным развитием событий.

         – Сам президент сказал о том, что стране нужен порядочный президент. Что он имел в виду, говоря об этом, если по вашему сценарию он остается во власти уже не руководителем страны, а главой правительства?
         – Я бы ожидал развитие событий следующим образом. Проводится конституционная реформа, которая превращает президента в существенно менее влиятельную фигуру и резко усиливает позиции премьер-министра. Это позволяет Путину сохранить власть сколь угодно долго. А также трансформирует политическую систему в сторону полупрезидентской, полупарламентской системы и делает ее более демократичной по сравнению с тем, что есть у нас сегодня. Но вполне возможно такое развитие событий, что Путин вместе с «Единой Россией» побеждает на выборах и как лидер победившей партии становится премьер-министром без изменения Конституции. Собственно, и раньше предполагалось, что при варианте, если Зубков становится президентом, а это реально обсуждается, он человек в возрасте и совсем не обязательно досидит до конца своего срока, после его ухода Путин получает право снова на два президентских срока. Главным минусом этого варианта было то, где, в каком статусе будет Путин этого ждать. Просто уйти от власти и ждать ее почетным пенсионером – это возможно, но сопряжено с целом рядом рисков. А других самостоятельных позиций в стране в принципе нет. При вариантах, которые предполагались выше, Путин ни на минуту, как Ельцин во время операции, не выпускает из рук бразды правления – и формальные, и неформальные. И, поэтому он гарантирован и от вмешательства каких-либо случайностей, и от того, что кто-то, допустим, не захочет отдавать власть и т.д. И будучи сильным премьер-министром, он может ждать даже четыре года, то есть до тех пор, когда закончится президентский срок Зубкова.

         – Последний вариант представляется наиболее вероятным хотя бы потому, что и раньше, и сейчас президент заверял общество в том, что мы не пойдем на то, чтобы менять Конституцию?
         – Это говорилось Путиным в связи со снятием ограничений на два срока. Конституция же у нас меняется постоянно – в связи с укрупнением регионов. В принципе Путину было бы относительно легко снять ограничения в два президентских срока и остаться на посту президента страны. Этого он делать не захотел. И не потому, что, скажем, Путину вдруг захотелось больше демократии, а потому, что за все годы своего правления он выстроил достаточно четкую, достаточно функциональную систему, у которой тем не менее имеется один, но крайне серьезный порок. Она себя не воспроизводит, и смена власти превращается каждый раз в маленькую, а то и в большую революцию. Вот чтобы этого избежать, нужно строить такой механизм, который бы позволял системе воспроизводить себя и нормально проходить через этапы смены президента.

         – А не получится так, что при условии сохранения ЕР в том виде, в каком она сейчас существует, мы возвратимся к временам однопартийной монополии? Многие ведь еще помнят, каким влиянием на жизнь страны и людей в целом обладала КПСС.
         – Такого рода опасность есть. Но мы говорим о революционном и эволюционном путях развития. Да, доминантная партия может находиться у власти несколько десятилетий, мы это видели и в Японии, и в других странах. Но и там со временем произошел переход власти от одной партии к другой, хотя плюс даже не в том, что партия может утратить власть, а в том, что система доминантной партии обеспечивает публичность политики. Это то, чего нам сейчас так не хватает и что резко снижает эффективность нашей политической системы. И если есть какое-то партийное большинство и лидер, который выбирается этим большинством, то развитие в демократическом направлении неизбежно. У нас же пока есть некое декоративное действо в канун выборов, но публичной политики после выборов у нас практически не осталось. Сейчас создалась уникальная ситуация, когда власть настолько прочно находится в руках Путина и его окружения, что они вполне могут себе позволить переход к более демократичной, хотя не моментально меняющейся системе, которая сохранит им власть и одновременно введет элемент воспроизводства в этой системе партийного механизма.

    Роза Цветкова.
    © «
    Независимая газета», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Демонархизация президента

    Рейтинг – не мешок с картошкой, который можно передать подопечным партийцам

    «Коллективный Путин» решает проблему собственного политического будущего. Фото Бориса Бабанова (НГ-фото). Загружается с сайта НеГа      1 октября, заявив о согласии возглавить список «Единой России» и возможности стать в будущем премьер-министром страны, Владимир Путин в очередной раз потряс основы российской политической системы.
         В один день изменились весь ход предвыборной кампании и все построения технологов, а предвыборные штабы многих партий погрузились в шоковое состояние, близкое к панике. Некоторые и вовсе стали делать заявления, граничащие с истерикой. Так, Станислав Белковский в интервью Радио «Свобода» заявил: «Думаю, покидаю Россию в ближайшие недели, больше не останусь». Что же на самом деле изменилось и к каким последствиям это приведет? Катастрофа ли это – и для кого?
         Как любое действие подобного масштаба, заявление Путина имеет последствия долгосрочные и краткосрочные. Несомненно, что в глаза бросается в первую очередь вторая категория. Это понятно и объяснимо, так как ломаются конкретные сегодняшние планы, а не абстрактное далекое завтра.
         Решались две задачи. Путин (точнее даже не он, а его ближайшее окружение – «коллективный Путин», теряющее с его уходом из власти практически все независимо от фигуры преемника) решал проблему собственного политического будущего, а «Единая Россия» решала проблему явно забуксовавшего в рамках четко очерченного электорального гетто своего предвыборного рейтинга. При всех бравурных данных заказной социологии электоральная динамика однозначно говорила о том, что помимо административно зависимых и конформистски настроенных категорий избирателей рассчитывать партии особенно не на что. На всех региональных выборах последних лет социологи всегда (!) обещали партии власти больше, чем она получала на самом деле. Людей же, способных вытащить партию и получить абсолютное большинство в парламенте, кроме президента, не было и быть не могло, так как со своих первых дней она существовала как нечто прилагательное к рейтингу «великого и могучего».
         Как им кажется, теперь эти задачи решены. Но решены только отчасти. Во-первых, автоматически рейтинг Путина к «Единой России» не перейдет – он не мешок с картошкой. Когда более рейтинговый политик поддерживает менее рейтингового, происходит «политическая конвекция» – их рейтинги стремятся к некоему среднему. Рейтинг одного снижается в пользу другого. Таким образом, Путин фактически пожертвовал своим рейтингом в пользу «Единой России». Во-вторых, в абсолютистской системе российской власти президент всегда был фигурой, царящей над всем политическим полем. Президент в составе списка конкретной партии (и здесь то, что он в нее формально не вступает, не играет существенной роли – это было бы совсем странно) таким образом уравнивает себя с лидерами списков всех иных партий, тем самым косвенно поднимая и их политический вес. В некотором роде это акт публичной «демонархизации» президента.
         Несомненно, что в итоге рейтинг «Единой России» существенно вырастет, но не сравняется и не может сравняться с недавним личным рейтингом Путина. Более чем достаточно примеров, когда губернатор, на региональных выборах получавший результат, близкий к абсолютному (те же Юрий Лужков или Виктор Ишаев), получал во главе списка куда более скромные проценты.
         Судьба любых остальных партий зависит в таких условиях от того, насколько жестко федеральные и местные власти будут верноподданнически «закручивать гайки». Несомненно, что инстинктивный соблазн многих чиновников выслужиться будет более чем велик. Однако наличие президента во главе списка одной из партий делает соблюдение демократических ритуалов кампании крайне символически важным для общего политического имиджа страны, особенно учитывая стремление к расширению взаимодействия с Европейским союзом и международное экономическое сотрудничество. В новых условиях власть еще более заинтересована провести выборы в «рамках приличия».
         Легче всего будет тем партиям, которые в минимальной степени завязаны на личность президента и имеют собственные идеологические ядра. Хуже всего будет партиям, которые изначально позиционировали себя как партии «альтернативных путинцев» (в первую очередь речь об эсэрах) и партиям вождистским (ЛДПР, «Яблоко»). И уж совсем нет перспектив в таких условиях для различных партий-«спойлеров». Они уже не нужны по большому счету даже для декорума. Из ряда из них после заявления Путина уже потекли рассчитывавшие на личную раскрутку и некие призрачные шансы спонсоры и кандидаты. В итоге списки ряда «малых партий» могут просто обвалиться из-за выбытия кандидатов. Перспективы долгосрочные гораздо более важны. Произошедшее 1 октября – шаг к проведению конституционной реформы. Именно последнее и является самым главным. Автократизм последних лет – шаг к реализации возможностей для установления монополии на власть, заложенных в Конституции 1993-го. В этом – основания для изменения системы распределения власти в стране. Усилить же роль правительства, не усиливая одновременно роль парламента, невозможно. История современной демократии – история развития парламентских институтов. С появлением парламентаризма и всеобщего избирательного права политические партии стали неотъемлемым элементом цивилизации. Без полноценного парламента партии превращаются в ярмарку тщеславия, становятся некими квазиобщественными объединениями, а фактически коммерческими предприятиями, реализующими право выдвижения кандидатов на выборах.
         Таким образом, появление Путина во главе списка «Единой России» может оказаться прологом появления в России со временем не только полноценного парламента, а значит, демонополизации системы абсолютной президентской власти, но и появления нормальных полноценных политических партий. И если это произойдет, то в выигрыше в итоге окажется в первую очередь совсем не ЕР и не масса аморфных партий-симулякров с невнятной идеологией. В выигрыше окажутся партии, имеющие наиболее ясно выраженную идеологию, программы и ценностные установки и способные формировать четкие и самостоятельные стратегии поведения. В настоящее время такие партии в России существуют только на левом (КПРФ), правом (СПС) и патриотическом (где существует незарегистрированная «Великая Россия») направлениях. И при возможном тактическом проигрыше сегодня именно у этих направлений появляется в таких условиях историческая перспектива, как бы многим это сегодня ни казалось парадоксальным.

    Александр Кынев
    – руководитель региональных программ Фонда развития информационной политики.

    © «
    Независимая газета», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Cпецоперация «Возвращение»

    Иногда нужно уметь отойти в тень

         Выполняя многочисленные пожелания трудящихся, президент Путин согласился возглавить предвыборный список «Единой России» во всех трех номинациях. Предыдущий, довольно известный сюжет на эту тему был лучше всего проиллюстрирован художником Андреем Рублевым.
         Согласие возглавить список, будучи единым в трех лицах, и, возможно, стать премьером при новом президенте – это второй этап операции «Возвращение», о которой уже писала «Новая» в день смены правительства. На самом деле в России нет проблемы смены правительства и нет парламентских выборов – есть только проблема-2008.
         Последовательно уничтожая или обессмысливая все демократические институты, президент Путин создал в России ситуацию, в которой никто не может быть спокоен за жизнь и имущество, включая бывшего президента. И потому единственной гарантией безопасности для президента является возвращение во власть.
         Такое возвращение, очевидно, проще всего осуществить, если через какое-то время после президентских выборов президент Зубков уйдет в отставку по состоянию здоровья и его обязанности начнет исполнять, согласно Конституции, премьер Путин. Вопрос, конечно, вот в чем: а вдруг Зубков передумает? Для этого и существует система гарантий: место во главе списка, пост премьера, свои люди на ключевых постах. Чтобы не передумал.
         Парадокс в том, что своими же усилиями президент Путин сделал эти гарантии никуда не годными. Пост премьера? Но премьера в России увольняют щелчком пальцев, как Фрадкова. Первое место в списке правящей партии? Но об эту самую партию президент Путин на этом же съезде и высморкался, отказавшись в нее вступить. Мало кто сомневается, это партия не Путина, это партия президента, сменится президент – и носовой платок будет лежать в другом кармане.
         Если Путин хочет остаться президентом и при этом продолжать завтракать с Джорджем Бушем, он должен отойти в тень, сохранив опцион на возвращение в Кремль. Есть множество людей, которые, отойдя в тень, этот самый опцион сохраняют. Наследственные монархи сохраняют его даже в изгнании, потому что окружены готовой умереть за них знатью. Кровавые диктаторы, формально уйдя с президентского кресла, сохраняют реальную власть, опираясь на сонм верных соучастников и физическую возможность убить любого человека. Хитроумные патриархи, наподобие Дэн Сяо Пина или Буша-старшего, сохраняют огромное закулисное влияние в силу масштаба личности.
         Но Путин – не наследственный монарх и не кровавый диктатор. Он скромный подполковник КГБ, занявший кресло президента. Вокруг – ни родовитой знати, ни повязанных общим преступлением палачей. Вокруг – такие же бывшие чекисты, как он сам. Люди, которые не знают слова «друг», а знают слова «агент» или «связь». Люди, которые на каждое знакомство глядят как на повод для разводки. Люди, которые пользуются президентом как инструментом для дележки крупных компаний и которые разводят президента, пока он разводит их.
         Как вы думаете, любят ли эти люди Путина, по пять часов ожидая монаршего приема? Уважают ли они его, когда видят, что его указы можно просто проигнорировать, – например, уволит Путин целый клок генералов из ФСБ, а генералы продолжают сидеть в кабинетах. Доверяет ли этим людям Путин? Путин, который хочет выяснить, кто это у него убил Политковскую; Путин, который наблюдает, как подозреваемый в ядерном терроризме офицер Луговой публично баллотируется в Думу и рассуждает на тему о том, что он-де не прочь стать президентом?
         О да, они лижут его сапоги, пока он президент. Но вот представьте себе: бьют кремлевские куранты, по красной ковровой дорожке, меж почетного караула, идет новый президент России Зубков. Или Пупков. Или Попков. Где Путин? Сбоку? Сзади, спереди? В любом случае – он уже не на месте президента.
         Зубков въезжает в кабинет; в дверь, бочком-бочком, протискивается… нет, не угадали. Не Сечин. Повар. «Товарищ президент, рыбку на обед изволите или мясо?» – «Рыбу». Потом – декоратор. «Товарищ президент, ковер в прихожей синий положить или зеленый?».– «Зеленый». «Товарищ президент, на проводе – губернатор Магадана. Просит приехать открыть новый заводик».
         Ведь согласитесь, губернатор позвонит именно президенту? Вы скажете, что он может позвонить премьеру Путину, чтобы тот приказал президенту? А вот это вряд ли. Во-первых, премьер Путин врядли будет очень усидчив – во всяком случае, президент Путин любит опаздывать и время проводит то в Сочи, то в Новоогареве. Во-вторых, даже усидчивый премьер не все может проконтролировать. А в-третьих, при малейшем административном желании легко сделать так, что все поймут: просьба, обращенная непосредственно к новому президенту, исполняется, а вот просьба, обращенная к президенту через премьера… куда-то она пропадает, теряется, забывают о ней…
         Как вы думаете, сколько времени пройдет в условиях абсолютной, тотальной власти президента, прежде чем президент отправит в отставку премьера Путина с той же легкостью, с которой он выбирает зеленый ковер вместо синего?
         Что может удержать нового президента? Должность премьера? Но Путин сам превратил эту должность в попугайскую. Парламентское большинство? Но Путин сам превратил это большинство в то же, во что он превратил премьера. Друзья? Но друзей нет, есть одни холуи, а холуй верен месту, а не человеку.
         Благодарность? Это такая собачья болезнь, как известно любому холую. Ничтожество любого избранного Путиным преемника? Но это уж совсем не помеха, это ровно наоборот: чем ничтожнее человек, поднятый на самую высоту, тем больше распаляет его желание доказать, что он все сам, что он – самый великий и никому не обязан… Комбинация всех этих факторов, густо приправленная страхом, атмосферой взаимного предательства, а главное – недостатком времени для неизбежного ползучего переворота? Это, пожалуй, фактор. Он может сработать. Но обращает на себя внимание то, что этот фактор – исключительно психологический.
         Никаких реальных гарантий против воли будущего президента президент нынешний не может себе создать, потому что он сам позаботился о том, чтобы в этой стране все гарантии, социальные институты и даже партии были трухой. Чтобы в России не было политики, а были спецоперации.
         А спецоперации замечательны тем, что половина из них обязательно срывается из-за какой-то мелочи.

     Реальная политика
         В № 70 от 13 сентября этого года, после отставки кабинета Фрадкова, «Новая газета», которой стал известен дальнейший вариант развития событий, писала:
         «В ближайшее время произойдут конституционные изменения, которые расширят полномочия премьер-министра и определят новый порядок его назначения.
         Отвечая ожиданиям народа, Владимир Владимирович Путин станет главой правительства («не уйдет»). И при этом, соблюдая политкорректность в отношении Запада, покинет пост президента (то есть «уйдет»)».
         Выступая на съезде «Единой России», Владимир Путин сказал: «Возглавить правительство – это реалистичная идея, но об этом пока рано думать. Для этого нужны по крайней мере две составляющие. «Единая Россия» в первую очередь должна победить на выборах. А президентом страны должен быть избран порядочный, дееспособный и эффективный человек».

    Как президент Владимир Путин отказывался от третьего срока
         26 июня 2003 года, выступая перед представителями шотландского общества в Эдинбурге:
         «Третьего срока президента Путина не будет точно. Это я могу гарантировать наверняка. Мы будем жить по Конституции, которая предполагает четырехлетний президентский срок и возможность избираться президентом два раза подряд».
         В августе 2005 года во время визита в Финляндию:
         «Может быть, я и хотел бы, но Конституция страны не позволяет этого сделать. Я считаю, в сегодняшней России важнейшей является стабильность, которая достигается только на основе конституционных положений».
         27 сентября 2005 года, во время общения в прямом эфире:
         «Как военные люди говорят – я свое место в строю найду».
         Сентябрь 2006-го, на встрече с иностранными политологами дискуссионного клуба «Валдай»:
         «Я – гражданин, а не политик. А стабильность России зиждется не на одной личности, а на Конституции».
         «Я сказал, что правы и те, кто говорит, что я уйду, и другие, кто говорит, что останусь. Потому что я принял твердое решение – давно, с самого начала: любой человек, который находится у власти, не должен менять структуру власти под себя. Меня самого беспокоит, что сегодня многое зависит в России только от одного человека. И я хочу расширить эту площадку. Но когда я сказал, что правы и те, и другие, это значит, что я не собираюсь исчезать вообще куда-то».
         Юлия Латынина, обозреватель «Новой»

    Надо ли Путину уходить в отпуск?
         В июне 2005 года в закон о гарантиях избирательных прав было внесено, казалось бы, малозаметное изменение. Раньше было: все лица, занимающие государственные должности или находящиеся на государственной службе, если они участвуют в выборах, должны уйти в отпуск. Стало: уйти в отпуск должны лишь те, кто находится на госслужбе. А те, кто занимает государственные должности, прямо указанные в Конституции (президент, федеральные министры, губернаторы, руководители Счетной палаты, генпрокурор, судьи высших судов и так далее), могут продолжать исполнять свои обязанности. И всего лишь не должны ими «злоупотреблять», то есть пользоваться служебным транспортом, связью, оргтехникой, привлекать подчиненных к агитации или сбору подписей… Само собой, президент и премьер-министр также попадают в список лиц, для которых отпуск не обязателен.
         В 1996-2001 годах и парламентская оппозиция («ЯБЛОКО» и КПРФ), и независимые эксперты требовали обязать высших чиновников уходить во время кампании, где они являются кандидатами, в отпуск. В конце концов летом 2002 года эта норма была включена в закон. И, что характерно, соответствующие предложения были внесены в парламент Владимиром Путиным. Но минуло три года – и президент понял, что заставлять его и других высших должностных лиц уходить в отпуск чревато потерей процентов.

    Майя Гришина, ЦИК:
         – Президент России, будучи кандидатом в депутаты, может заниматься предвыборной агитацией. Форму агитации выбирает партия, она же оплачивает материалы из избирательного фонда. Агитация на ТВ, например, возможна в рамках предоставленного (платного и бесплатного) эфирного времени. Ролики могут быть того содержания, которое он определит вместе с политической партией. Поскольку всем известно, что Путин – президент, то полагаю, не противоречит закону титр: «Владимир Путин, президент России, кандидат в депутаты». Возможны и ролики с прямым обращением президента к аудитории.
         Кандидат Владимир Путин обладает правами и обязанностями, равными с остальными кандидатами. Ему нельзя делать то, что запрещено всем кандидатам, в том числе занимающим государственные должности. Законом запрещено, например, осуществлять агитацию в выступлениях при исполнении должностных обязанностей. Определить, есть ли агитация в выступлении, можно по контексту события, исходя из оценочных критериев, указанных в законе (систематичность, агитационная направленность и наличие прямого умысла). Юристу, которым является Владимир Путин, очевидны рамки закона, которые нельзя переступать.
         Кандидат в депутаты Путин не может привлечь к агитации своих подчиненных в их рабочее время и с использованием указаний. Закон не допускает, в частности, издания распоряжения: «Все работники администрации президента должны организовать митинг». В то же время закон позволяет государственным служащим стать доверенными лицами кандидата, если они уйдут в отпуск. Работу доверенных лиц и агитаторов оплачивает партия, но допустимо и их бесплатное участие.

    Перенесут ли столицу в Санкт-Петербург?
         Заявление Владимира Путина совпало по времени с информацией о том, что коллекция Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской будет передана в Константиновский дворец в Стрельне. Злые языки вновь заговорили о том, что столица будет перенесена в Питер, – а если не столица, то уж как минимум резиденция правительства.
         Впрочем, здесь есть как минимум два вопроса. Первый вопрос – так ли уж Питер? За последние годы столицу предлагалось перенести и в Екатеринбург, и в Ярославль. Самую экстравагантную идею выдвинул три года назад депутат-единоросс Валерий Гальченко – поделить столичные функции между несколькими городами. Например, кабинет министров отправить в Екатеринбург, Госдуму – в Нижний Новгород, Совет Федерации – в Новосибирск, Верховный суд – в Омск, а резиденция президента должна быть в Москве.
         Сейчас Гальченко свою инициативу не хочет даже комментировать, хотя, как заявил «Новой», саму идею считает «по-прежнему актуальной». Заверил, однако, что разговоров на эту тему пока не ведется. Между тем если бы такие разговоры велись, ставки повысились бы у города Сочи, который выиграл Олимпиаду благодаря Путину. Чем не центр путинской России?..
         Второй вопрос – какую причину выбрать для переноса столицы. Чаще всего вспоминают, что сейчас «глубинка приходит в запустение». А вот в прошлом веке при переносе столицы из Питера в Москву говорили о «германских империалистах по соседству», от которых надо уходить. Или, например, предлагали такую версию: «Петроград… руководил всей жизнью России. Население России «гипнотизировалось» Петроградом, и он уподоблялся грандиозной голове… отрубая которую лишали весь организм жизнеспособности. Теперь настало время разрушить безжалостно этот гипноз» («Знамя труда»).

    Как Запад воспримет уход Путина в премьеры?
         Николай Злобин, американский политолог:
         – Если президент Путин, уйдя в отставку, станет премьером, а Конституция не будет изменена, на Западе в целом возникнет много вопросов. Каково будет реальное разделение властных полномочий? С кем из властей надо будет иметь дело? На основании каких законов и конституционных прав премьер Путин имеет те широкие полномочия, которыми он владеет? А если он их не имеет, то зачем иметь дело с ним, а не с президентом? В свою очередь, если президент – это заведомо слабый временный человек, значит, в России есть какие-то иные центры власти, и тогда надо возвращаться к примитивной кремленологии, которая существовала в течение десятилетий? Безусловно, такая система будет расценена как недемократическая, потому что она будет неочевидная, непрозрачная, центры власти будут скрыты, процесс принятия решений властью будет непонятен.
         Может быть проведена конституционная реформа, и премьер станет чем-то вроде канцлера Германии. Но если это произойдет, то простого изменения Конституции мало. Потребуется кардинальная реформа российского законодательства. Это будет, по сути, разрушение президентской республики. И на Западе такого хода событий будут очень бояться. Ведь фактически будут потрясены все основы того государства, которое Путин строил в течение своего президентства. Людям на Западе станет непонятно, с кем вести переговоры, куда пойдут финансовые потоки, кому верить – кому нет, на кого ориентироваться.

    Сможет ли Путин отказаться от депутатского мандата?
         Александр Иванченко, бывший глава ЦИК, руководитель Российского центра обучения избирательным технологиям:
         – Вправе ли Владимир Путин, в его нынешнем статусе, участвовать в парламентских выборах?
         – Закон не запрещает президенту избирать и быть избранным, как и любому гражданину. Он мог участвовать в выборах в порядке самовыдвижения (тогда бы ему пришлось, например, собирать рекомендации), но ему поступило предложение от «Единой России». Процедура соблюдена.
         – Не следует ли президенту на время кампании сложить полномочия, например отправиться в отпуск?
         – В законе существует указание: чиновник такого высокого ранга, участвуя в избирательной кампании, продолжает работать (например, не будет временного переподчинения силовых министров), но не должен использовать преимущества служебного положения в целях избрания. Что касается требования уйти в отпуск, то оно касается государственных служащих других категорий.
         – Кто будет контролировать выполнение этих норм?
         – ЦИК России , а также прокуратура, она осуществляет общий надзор.
         – Победа «Единой России» фактически предрешена. Как президент совместит свои нынешние обязанности с обязанностями депутата?
         – Как и у губернаторов, у Владимира Путина будет возможность после окончания думских выборов отказаться от полученного мандата или «зарезервировать» депутатское кресло. Сейчас есть норма: если так называемые «паровозы» отказываются от мандатов, за ними четыре года сохраняются места.
         – Нужно ли для того, чтобы Путин стал премьером, менять законодательство?
         – На мой взгляд, это не требует изменений Конституции. В крайнем случае, могут быть внесены какие-то коррективы в конституционный закон о правительстве и, может быть, приняты законы о президенте и о Федеральном собрании.

    Какие силовые ведомства теперь главнее?
         На съезде «Единой России» 1-2 октября были приняты беспрецедентные меры безопасности. Сотрудники правоохранительных органов перекрыли подходы к Гостиному двору, где шел съезд, чем доставили рядовым гражданам немало хлопот. Нерядовых пропускали по спискам, для прессы устроили специальный КПП. Мы поинтересовались у Владимира Коробкова, начальника отдела по работе с печатными СМИ пресс-центра ГУВД Москвы, была ли необходимость в такой организации мероприятия.
         – Подробности вам, может быть, сообщит Федеральная служба охраны. Я не могу комментировать действия вышестоящей организации (вообще-то МВД и ФСО – формально не подчиняющиеся друг другу ведомства. – Ред.). Милиция находилась около Гостиного двора в качестве приданных сил, а руководила всем ФСО – в силу того, что мероприятие посетил президент. Даже не знаю, сколько там было наших сотрудников. Наверняка были задействованы местные отделения и, вероятно, подразделения из Центрального административного округа Москвы.
         Руководитель пресс-центра Федеральной службы охраны Сергей Девятов пояснил «Новой», что «ФСО охраной общественного порядка не занимается», потому что обладает «собственным кругом обязанностей, который установлен законом, мы охраняем президента».

    Будет ли у премьера Путина ядерный чемоданчик?
         Так называемый ядерный чемоданчик (система «Кавказ») существует в трех равноценных экземплярах: у президента, министра обороны и начальника Генерального штаба. Чемоданчики носят специальные офицеры (обычно в ранге полковника), постоянно сопровождающие перечисленных выше государственных мужей. Когда в 1996 г. президент Ельцин лег на операцию и был под наркозом, его президентский чемоданчик был под контролем тогдашнего премьера Виктора Черномырдина, назначенного и.о. президента. Впрочем, сразу после того, как Ельцин вышел из состояния наркоза, ядерный чемоданчик был вновь передан под его контроль. Очевидно, что для смены порядка «владения» чемоданчиками не надо менять Конституцию или какие-то законы, – это дело должностных инструкций, которые оформляются указом президента. Более того, этот указ может быть секретным, и тогда, кроме ограниченного круга людей, о нем может никто просто не узнать, а, к примеру, премьер-министр станет легитимным владельцем системы «Кавказ».

    Придется ли менять Конституцию?
         Интервью с бывшим помощником президента по правовым вопросам, а ныне завкафедрой Высшей школы экономики, доктором юридических наук Михаилом Красновым
         – Что означает заявление Владимира Путина для российской политической системы?
         – Он фактически прервал традицию позиционирования главы государства как «президента всех россиян». Борис Ельцин и сам Путин специально подчеркивали свою надпартийность, хотя, конечно, их политические симпатии были понятны.
         – Как быть с возможным использованием административного ресурса в пользу «Единой России»?
         – Понятно, что общество, в котором нет легальной оппозиции, не в состоянии проконтролировать президента, который действует в системе без сдержек и противовесов. Дополнительные административные и технические ресурсы Путин может и не использовать. Ресурс – это сам президент. Недавно «Единая Россия» испрашивала у Путина разрешение использовать в своей предвыборной кампании его образ. А теперь президент сделал им такой грандиозный подарок в виде места в тройке.
         – Пост премьера – ближайшая к посту президента ступень, он исполняет обязанности президента в случае досрочного ухода. Не кажется ли вам реалистичным такой сценарий возвращения президента Путина?
         – Подобные закулисные договоренности возможны. Путин, став премьером, может вернуться через три месяца – столько продолжается исполнение обязанностей. Потом – президентские выборы. Но этот сценарий маловероятен.
         – Как вы оцениваете шансы Владимира Путина стать премьер-министром в 2008 году?
         – Двух условий, которые назвал Путин, мало. Правительство и его главу назначает не Дума, пусть и находящаяся под контролем «Единой России», а президент (с формального согласия парламента). Конечно, президентом станет тот, на кого укажет Путин. Но есть «подводные камни» в виде некоторых конституционных положений.
         Можно предположить, что Путин, говоря о своем премьерстве, имел в виду следующее. Он не захочет становиться «мальчиком для битья» (так иногда в учебниках конституционного права называют пост премьер-министра в смешанной модели, к которой относится и Россия). Однако в ныне существующей конструкции государственной власти, закрепленной Конституцией, независимое правительство невозможно.
         Первая аномалия, характеризующая нашу Конституцию, – право президента определять внутреннюю и внешнюю политику страны. В государственной структуре, декларирующей разделение властей, это нонсенс, поскольку тем самым от законодательной и исполнительной ветвей власти перестает что-то зависеть, а парламентские выборы становятся бессмысленными.
         Во-вторых, отставка правительства в странах со смешанной системой (например, во Франции) зависит от решения самого премьер-министра или парламента. А у нас президент может без объяснения причин отправить в отставку правительство.
         Третье. Президент находится в заведомо выигрышном положении по сравнению с парламентом потому, что Госдума, конечно, может воспротивиться воле президента, трижды отвергнув кандидатуру премьера. Но после этого президент обязан, согласно Конституции, эту Думу распустить и назначить новые выборы. Та же самая ситуация с вотумом недоверия правительству: если правительство президентское, то президент скорее распустит парламент, чем «свое» правительство. Есть еще один момент, на который мало кто обращает внимание. Постановления и распоряжения правительства должны приниматься во исполнение не только законов, но и указов президента. Мало того, он вправе отменить любой акт правительства, если сочтет его не соответствующим Конституции, законам или своим указам. Может ли такое правительство быть самостоятельным политическим субъектом?
         Представим, что Дума захочет проводить самостоятельную политику. Этот вариант тоже проигрышный, поскольку президент вправе отклонять законы. А чтобы преодолеть вето, нижняя палата должна набрать не меньше двух третей голосов. Трудно представить, что практически вся Дума будет состоять из политических оппонентов президента. Но даже если она набрала нужное число голосов, есть еще верхняя палата, которая должна поддержать решение квалифицированным большинством. Члены Совета Федерации, разумеется, не станут ссориться с президентом. Даже во времена Ельцина, когда Дума была оппозиционной, депутатам считаные разы удалось преодолеть вето.
         – Если Владимир Путин решит стать независимым премьером, Конституцию поменяют?
         – Да, но не кардинально. Доста-точно сбалансировать отношения во властном треугольнике – правительство, парламент, президент – чтобы система сдержек и противовесов функционировала.
         Илья Кригер, Яна Серова

    © «Новая газета», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Как вводили министерства

    Долгожитель государственной системы управления

         Министерской системе управления в России уже более 200 лет. Она благополучно пережила период расцвета Российской империи, её упадок и гибель, три российские революции и Гражданскую войну, была одной из важнейших составных частей управления СССР и продолжает существовать сегодня в Российской Федерации. Уже сам по себе этот удивительный факт заставляет задуматься о причинах столь длительного и успешного функционирования министерской системы.

    Неудобства управления
         Первым министром России в условиях кризиса коллежской системы управления стал князь А.Б. Куракин, возглавивший в 1797 г. Департамент уделов. Император Павел I постоянно усиливал принцип единоначалия в принятии решений и незадолго до своей трагической гибели собственноручно составил записку о реорганизации центральных государственных учреждений. По его мнению, империей должны были управлять семь департаментов (юстиции, «финанции», военный, иностранный, морской, коммерции и казны), каждый из которых «имеет своего министра». Отмечалось, что каждый министр получит «день и час для переговора его с государем». Однако судьбе было угодно, чтобы эту реформу осуществил его сын Александр I.
         Один из близких друзей молодого императора и будущий министр внутренних дел В.П. Кочубей так объяснял необходимость создания министерств: «С течением времени расширение народного труда, преумножение богатства, успехи промышленности и просвещения потребовали большей попечительности со стороны правительства: когда признано было нужным точнее означить для каждой части пределы ее и образ ее действия, тогда все неудобства бывшего тогда управления скоро и почти вдруг обнаружились».
         8 сентября 1802 г. Александр I подписал манифест «Об учреждении министерств». Первоначально были введены должности восьми министров: военных сухопутных сил, военных морских сил, иностранных дел, внутренних дел, финансов, юстиции, коммерции, народного просвещения. Все существовавшие к тому времени в России центральные учреждения (коллегии, департаменты, экспедиции и т.п.) были подчинены этим министрам, но продолжали пока действовать по старым законам и традициям. В 1810 г. Александр I разделил все государственные дела между 12 министерствами, а 25 июня 1811 г. подписал «Общее учреждение министерств». Этот законодательный акт определял структуру и деятельность министерств до конца 1917 г.

    Принцип единоначалия
         Министерства были организованы как строго бюрократические учреждения. Совокупность центральных и подчиненных им местных учреждений, близких по целям и задачам, получила название «ведомства». Во главе министерства стоял министр, сосредоточивший в своих руках все нити управления ведомством. При министре действовал совет из начальников основных структурных подразделений министерства (департаментов, управлений). Он обсуждал подготовленные в министерстве законопроекты, годовую смету, условия подрядов на проведение строительных работ и т.п. Постановления совета носили совещательный характер, и министр имел право принимать решения против воли этого совета.
         Основной объем работы в министерствах осуществляли департаменты. Их количество и функции постоянно менялись. Но незыблем был принцип единоначалия, который пронизывал все их устройство и методы работы. Уже с конца 20-х гг. XIX в. стала складываться практика приглашения в министерства специалистов для обсуждения наиболее важных вопросов. Для этого подчас создавались специальные структурные подразделения. Например, в Министерстве финансов были учреждены Мануфактурный совет и Коммерческий совет, в которых заседали не только чиновники ведомства, но и представители торговли и промышленности. В Технико-строительном комитете Министерства внутренних дел заседали архитекторы, в Инженерном совете Министерства путей сообщения – специалисты по строительству железных дорог, мостов, подвижного состава и т.д.
         В конце XIX в. сформировались межведомственные органы. Такими, например, были Медицинский и Статистический советы, Совет по железнодорожным делам. Они рассматривали вопросы, которые затрагивали интересы нескольких ведомств или отраслей экономики страны.

    Сговорчивость ради выгоды
         Министерская система управления уже в первые годы своего существования подверглась серьезной критике. Известный историк Н.М. Карамзин уже в 1811 г. в знаменитой «Записке о древней и новой России» писал о поспешности учреждения министерств, о заимствовании их структуры в европейских государствах, сформировавшейся в иных общественных условиях, традициях государственности, культуры и быта. Он задавал риторический вопрос: кто более заслуживал доверия – один министр или собрание знатнейших государственных сановников в коллегиях? Формально независимые, на деле министры будут учитывать интересы друг друга и не всегда руководствоваться лишь государственными интересами. Карамзин подчеркнул такую житейскую мудрость: «Каждый из них, имея нужду в сговорчивости товарищей для своих собственных выгод, сам делается сговорчив».
         Еще более резко высказывался министр юстиции Д.П. Трощинский. В записке императору он обратил внимание на взаимосвязь между государственным устройством и культурой населения, состоянием его политических и гражданских прав, образованием, историческими традициями в управлении: «Установления, кои могли быть введены без неудобства в одном государстве, могут произвести пагубные последствия в другом, если в заимствующем государстве образ правления и положение народа не будут таковы же, каковы они в государстве, из которого формы заимствуются». При этом Трощинский отмечает, что образ правления можно переменить быстро, но положение народа «переменяется не иначе как постепенно».
         Трощинский прогнозировал рост посредственности в чиновничьей среде, нежелание отстаивать свое мнение, бороться со злоупотреблениями. Хорошо понимая психологию чиновника, он отмечал: «Тщетно законы в разные времена усиливались положить пределы слепому повиновению подчиненных; но несогласно с природою, чтобы подчиненный противопоставил закон своему начальнику, от которого зависит все его счастие и несчастие. Начальник определяет его к месту, тот же начальник лишает его места, когда заблагорассудит; следовательно, подчиненному не остается ничего делать, как только содействовать видам начальника, которому он всем обязан, от покровительства которого он всего ожидает и от неудовольствия которого должен непрестанно опасаться худых для себя последствий».

    Сокращение трений
         Несмотря на наличие этих весьма влиятельных и авторитетных критиков министерств, новая система в России состоялась. Сильной стороной министерской системы была ее стабильность. Замечено, что любая реорганизация резко снижает производительность труда. Чиновники начинают больше думать о своей дальнейшей судьбе, чем о деле, им порученном. Нарушаются отработанный до автоматизма порядок документационного обеспечения управления, система отчетности и контроля, горизонтальные связи между различными ведомствами, продвижение чиновников по служебной лестнице и т.п. Большим плюсом для Российской империи было то, что в течение столетия действовала стройная группа министерств: внутренних дел, иностранных дел, финансов, военное, морское, юстиции, путей сообщения и народного просвещения. В начале XX в. к ним добавилось Министерство торговли и промышленности.
         Небольшое число министерств давало монарху возможность лично руководить их деятельностью. Наличие десятка министерств вело к сокращению межведомственных трений и помогало координировать работу, если она выходила за рамки одного ведомства. За редким исключением, в Российской империи даже не меняли названия министерств, поскольку это было экономически невыгодно. Учитывался психологический фактор: не только чиновники, но и класс предпринимателей, рядовой обыватель привыкали общаться с учреждениями «своего» министерства (а при громадном государственном секторе в экономике это было неизбежно). К тому же смена названия требовала больших расходов на изменение бланков, печатей, пропусков и т.п. Этих расходов казна предпочитала избегать.
         26 октября 1802 г. Александр I написал своему учителю – швейцарцу Ф.С. де Лагарпу: «Мера, о которой мы так часто говорили, в полном действии; министерство образовано и идет хорошо уже более месяца (с 8-го сентября). Дела от этого приобрели более ясности и методы, и я знаю тотчас, с кого взыскать, если что-нибудь не так, как следует». И это еще один сильный аргумент в пользу министерской системы управления.

    Александр СЕНИН, кандидат исторических наук.
    © «
    Парламентская газета», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    ТЕПЕРЬ ПУТИН В ОТВЕТЕ ЗА ВСЕ ПРОВАЛЫ «ЕДИНОЙ РОССИИ»

    Геннадий ЗЮГАНОВ, Председатель ЦК КПРФ:
         Решение В.В.Путина возглавить «Единую Россию» – это момент истины.
         Вначале было создание правительства Зубкова, которое после всех громогласных обещаний всевозможных перемен всего лишь воспроизвело старое правительство Фрадкова и всю цепь предыдущих кабинетов, прямо ответственных за тяжёлое состояние России. Теперь же оказался прояснён и ещё один момент – кто на самом деле является партией Путина.
         И создание правительства Зубкова, и возведение в ранг партии Путина «Единой России» разрушили две главные легенды так называемого плана Путина. Это и вопрос о «преемнике», которым забавляли страну на протяжении двух лет, заставляя выбирать между Ивановым и Медведевым, а в последний момент буквально вытащили из рукава, похоже, главного преемника – Зубкова. Это и прекращение интриги, во многом определявшей информационную раскрутку как «Единой России», так и «Справедливой России» – кто из них «Путину ближе».
         Время легенд в российской политике кончилось. И сегодня совершенно очевидно, что «партия власти» выбрала для себя главную политическую маску – «Единую Россию», тогда как операция прикрытия – проект «небритый социализм» – провалилась. У г-на Миронова не остаётся ничего другого, как вступать в борьбу с В.В.Путиным, который возглавил его главного конкурента. Это для него – самоубийство. Однако другого пути для «Справедливой России» нет. В похожем положении пребывает и ЛДПР с Жириновским.
         Такое решение Путина можно рассматривать как реальное утверждение в стране двухпартийной системы. Её создание все эти годы тормозилось многоликостью масок «партии власти». Нынешняя российская двухпартийность такова: на левом фланге – КПРФ, на правом – «Единая Россия». Такова политическая реальность настоящего момента. И именно она будет определять весь ход и исход выборов.
         По сути дела, вся эта партия трусливо спряталась за спину г-на Путина. Кризис партийной верхушки «Единой России», надо понимать, достиг высшей точки.
         Принятое съездом этой партии решение показывает, что «Единая Россия» просто боится даже виртуального, через систему СМИ, контакта с избирателями. «Утопающий хватается за соломинку» – вот наиболее точное определение сложившейся ситуации.
         Однако подойдёт ли г-н Путин на роль такой соломинки – вопрос весьма дискуссионный. Поскольку президент, приняв данную роль, практически взял на себя весь тот негатив, что успела натворить «Единая Россия» за весь период её существования. Г-н Путин уже не просто перестал быть надпартийным лидером. Всё выглядит гораздо трагичнее для него и хуже: он оказался воплощением язв, немощей и провалов «Единой России».

    Иван МЕЛЬНИКОВ, первый зампред ЦК КПРФ:
         «Такой сценарий не вызывает сильного удивления, он был одним из возможных. Другое дело, нужно понимать: фактически власть пошла сегодня ва-банк, поменяла стратегию на ходу. Это не только «красивое» решение, но и рискованное.
         Уверен, что в том числе оно связано с информированностью внутри власти относительно реального рейтинга «Единой России», а он неуклонно снижается.
         Также это связано и с конфигурацией сложившихся троек. Думаю, во многом КПРФ заставила власть искать подобный ответный ход. Ведь среди всех троек – только тройка КПРФ была по-настоящему крупной федеральной величиной.
         Также нужно отдавать отчёт, что данное решение не обойдётся для Владимира Путина без потерь. Что бы то ни было дальше, какую-то часть своих сторонников он сегодня потерял навсегда. Эту жертву он принёс на алтарь своего политического будущего. Не исключаю вариант, когда он пойдёт в Государственную думу и станет там лидером фракции «Единая Россия».
         Шансы КПРФ на выборах оцениваю также. В этом смысле ничего не изменилось. Напомню: мы говорили о результате более 20%.
         Есть ещё один нюанс: считаю, что Сергей Миронов в новых обстоятельствах должен будет снять своё избирательное объединение с выборов, ведь он является открытым сторонником президента Путина, а иначе будет вынужден вступить в прямую конкуренцию. В любом случае – теперь он в крайне затруднительном положении».

    Павел ЩЕРБАКОВ, пресс-служба ЦК КПРФ.
    © «
    Советская Россия», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Окажется там, где его меньше всего ждут

    Мнение обозревателя

         Менее чем через два месяца избиратели вновь возьмут в руки бюллетени с фамилией В.В. Путина. Но на этот раз это будут не президентские, а парламентские выборы. Действующий президент в гордом одиночестве возглавил список «Единой России». Выглядит это экстравагантно, но избирательным законодательством не запрещено. Такие уж у нас законы. С одной стороны, они запрещают президенту агитировать за какую бы то ни было партию, а с другой – позволяют ему входить в партийный список и, понятное дело, агитировать за самого себя.
         «Единороссы», естественно, ликуют в полной уверенности, что с таким «паровозом» они получат значительную прибавку голосов и обеспечат себе подавляющее большинство в Государственной думе. Но суть дела здесь не только и даже не столько в том, что Путин вдруг решил помочь «Единой России». Это подразумевается, но не это главное. В конце концов поддержать ЕР можно было бы и без личного вхождения в список – дав согласие на использование своего имени и образа в предвыборной программе и агитации, что, кстати, президент уже сделал. Повсюду уже стоят билборды: «План Путина – победа России». А ещё в августе миллионными тиражами были напечатаны плакаты и листовки: «Единая Россия – партия Путина». (Последнее, между прочим, прямо запрещено законом, который не допускает использования имени физического лица в наименовании политической партии и избирательного объединения. Тем более что Путин постоянно подчёркивает свою беспартийность).
         И всё же Путин не ограничился такого рода политической и моральной поддержкой ЕР, а пошёл значительно дальше. Думается, что дело не в партийных, а в личных интересах самого Путина. Выходя на думские выборы, президент устраивает для себя нечто вроде персонального референдума. По каким-то причинам и для каких-то целей ему необходимо подтвердить свой высокий рейтинг доверия и одобрения не социологическими опросами, а прямым всенародным голосованием. Накануне истечения президентских полномочий Путину нужен официально оформленный рейтинг, с подписью и печатью Центризбиркома. И это должен быть именно личный рейтинг беспартийного Путина, а не партийный рейтинг ЕР, чтобы помнила, кому она всем обязана. Таков настоящий «план Путина» – прямо подтвердить свой высокий политический вес, а заодно и поставить под сомнение реальный вес «Единой России».
         На какие цели может быть употреблён результат такого своеобразного референдума – об этом можно только неопределённо гадать с большой вероятностью попасть пальцем в небо. Путин славится своей непредсказуемостью, скрытностью, профессиональным умением расставлять ложные цели и совершать отвлекающие манёвры. Такое впечатление, что он внимательно читает всю политологическую аналитику и специально выбирает решения, ни разу не упомянутые в прессе. Так, например, политологи сегодня почти единодушно сходятся во мнении, что Путин твёрдо нацелился на должность председателя правительства при скромном и неамбициозном президенте, а именно В.Зубкове. А через четыре года или даже раньше вновь будет баллотироваться в президенты. Собственно, на съезде ЕР он сам сказал об этом практически открытым текстом: «Премьерство реалистично в случае, если президентом страны будет избран «порядочный, дееспособный, эффективный, современный человек, с которым можно было бы работать в паре». А, кроме того, «Единая Россия» должна победить на думских выборах. Казалось бы, достигнута полная ясность, но она как раз не в стиле президента, любящего сохранять интригу до последнего момента. И вполне может оказаться, что и «преемник» будет иной, и Путин окажется там, где его меньше всего ждали.
         Но если конкретные политологические прогнозы заведомо безнадёжны, то политические следствия принятого Путиным решения довольно очевидны.
         Первое и главное заключается в том, что Путин покусился на фундаментальный принцип, уже тысячу лет лежащий в основе искусства управления Российским государством: «Царь – добрый, бояре – злые». Возглавив крупнейшую парламентскую партию, президент взял на себя и ответственность за её действия – за всяческие монетизации, приватизации, рост цен и т.д. Ведь хорошо известно, что люди у нас винят в любых социальных бедах в первую очередь Думу, во вторую – правительство, и лишь в самую последнюю – президента. Так что итоги думских выборов могут оказаться для ЕР не столь блестящими, как мечтается. Мало ли кто кого куда может потянуть – Путин «Единую Россию» вверх или ЕР Путина вниз. Понимает ли это Путин? Вне всякого сомнения, понимает. И тем не менее он сделал такой шаг, очевидно, полагая, что выгоды от него всё же перевесят убытки. Во всяком случае, в условиях стремительного удорожания самых социальных продуктов питания – хлеба и молока – это шаг очень смелый.
         Второе. Выйдя из позиции «над схваткой» и присоединившись к одной из сторон, президент значительно упростил тем самым общий расклад политических сил. Есть власть со своей партией, и есть оппозиция тоже со своей партией, в общем, ЕР и КПРФ. Это очень точно отметил Председатель ЦК КПРФ Г.А. Зюганов. Те же партии, скажем, ЛДПР или «Справедливая Россия», которые клялись в поддержке Путина и одновременно старались на словах оппонировать ЕР – оказались в подвешенном состоянии. Им теперь нужно давать принципиальные ответы на принципиальные вопросы. А принципиальность и политическая определённость такого рода партиям как раз резко противопоказана – уж больно расплывчата у них идеология и разношерстен состав, особенно у эсеров. И ликвидировать эти изъяны, тем более в оставшееся до выборов время ну никак не возможно по причине изначальной безыдейности.
         Оба вышеуказанных обстоятельства, не скажу – облегчают, но серьёзно видоизменяют предвыборные проблемы, стоящие перед левопатриотической оппозицией, конкретно, перед КПРФ. Основная проблема в том, что существенно увеличивается размер колеблющегося электората, о необходимости завоевания которого немало говорилось на XII съезде партии. Одновременно на него действует такой мощный полюс притяжения, как президент Путин. Определиться с новой тактикой в отношении этих весьма широких слоёв населения – неотложная политическая задача.
         Наконец, ещё один, технический, но немаловажный нюанс столь массового похода на выборы исполнительной власти во главе с самим президентом. Участие в избирательной кампании налагает на любого чиновника достаточно жёсткие ограничения. В частности, на агитационный период – то есть за месяц до дня голосования он должен уйти в отпуск. Таким образом, если строго следовать букве закона, то со 2 ноября по 2 декабря исполнять обязанности президента должен председатель правительства В.Зубков. Соответственно, кто-то из его заместителей станет и.о. премьер-министра. То же самое касается и губернаторов, которых в списке ЕР набралось несколько десятков. Что же, страна на целый месяц останется без «настоящего» начальства? Это зависит от того, как исполнительные власти будут толковать закон, а он на Руси, как известно, что дышло. И при этом вовсе не исключено, что чиновники действительно могут уйти в отпуска, перепоручив свои обязанности временным, а потому и не очень ответственным и.о. В условиях нарастающего ценового кризиса это может оказаться очень даже кстати. Власть, включая президента, может воспользоваться данным предлогом для снятия с себя ответственности за труднопредсказуемые последствия кризиса.
         Таковы основные, но далеко не все проблемы, возникшие в результате решения президента. Позиции КПРФ в чём-то улучшились, а в чём-то, наоборот, осложнились. Но то же самое можно сказать и относительно «партии власти». Исход борьбы зависит теперь от политической искусности сторон, от гибкости и оперативности принятия назревших решений.

    Александр ФРОЛОВ.
    © «
    Советская Россия», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    «ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ПРИДЁТ НА МЕСТО ПУТИНА, ЗОВУТ ПУТИН»

    По страницам зарубежной печати

    А теперь следующий фокус: я превращаюсь... в премьер-министра
         The Times, Великобритания
         Что же, Владимир Путин окончательно махнул рукой на российскую демократию? Заявление президента, что он желает стать премьер-министром означает, что в марте будущего года он всё-таки не уйдёт, как предписывает конституция. Путин просто займёт другую должность, переедет из президентского кабинета в премьерский, и продолжит управлять страной теми же авторитарными методами.
         В последние месяцы всю Россию волнует вопрос: что будет делать г-н Путин, покинув президентское кресло. Новый толчок «гаданию на кофейной гуще» дало недавнее решение президента: две недели назад он неожиданно, за три месяца до парламентских выборов, «перетасовал» кабинет, назначив премьером пожилого и никому не известного политика – Виктора Зубкова. Сразу возникли вопросы: кто он – временная фигура, чья задача «застолбить место» для г-на Путина? Или из него самого готовят кандидата в президенты, как в своё время Борис Ельцин готовил в преемники никому не известного Путина?
         Теперь мы знаем ответ. Г-н Путин сам займёт пост премьера. Это, по крайней мере, даст ему возможность и дальше влиять на ситуацию. Результатом, естественно, станет изменение нынешнего соотношения полномочий в руководстве страной. В будущем заказывать музыку станет премьер, а власть президента будет резко ограничена. Затем, через четыре года, г-н Путин сможет вновь стать главой государства. И тогда прежнее соотношение полномочий будет восстановлено.
         Будущее г-на Путина стало фактически единственной темой на его недавней встрече с западными журналистами и учёными. Пятидесятичетырёхлетний президент прямо заявил: пенсионером он становиться не намерен. Одновременно он настаивал, что не хочет видеть во главе государства слабого президента, поскольку многопартийная система в России ещё не окрепла, и недостаточно развита, чтобы в стране могла утвердиться демократическая система западного образца. При этом он, похоже, не видит противоречия между заявлениями о сильном преемнике и собственным стремлением управлять государством с заднего сиденья правительственного ЗиЛа.
         Почему же сейчас он решил озвучить свои намерения публично? К этому его подтолкнули несколько факторов. Во-первых, гадания о будущем приводят к острой борьбе за влияние между теми представителями его «ближнего круга», кто стремится обеспечить себе политическое выживание. Г-н Путин способен держать в узде все эти интриги, только недвусмысленно дав понять, что сохранит полный контроль над ситуацией до последнего дня пребывания в должности – и, как он чётко заявляет теперь, даже после этого.
         Во-вторых, медлить ему не позволяет график предвыборной кампании «Единой России» (ЕР) – главной прокремлёвской партии. Путин – на деле или на словах – выступает за укрепление партий. Однако по закону, чтобы возглавить предвыборный список «единороссов», он должен подать в отставку с поста президента. Тем не менее он может стать в списке «номером первым» как независимый кандидат. Этот манёвр позволит обойти конституционные положения, не нарушая их напрямую.
         Наконец, г-ну Путину, возможно, пришлось объявить о своих намерениях, чтобы остановить тех, кто готов организовать какой-нибудь кризис или провокацию, результатом которой станет изменение конституции и сохранение за ним должности президента. Он отлично понимает, что это нанесёт смертельный удар по его репутации сторонника демократии и покончит с любыми утверждениями о том, что он – не просто диктатор традиционного российского образца.
         Неясно, впрочем, захочет ли кто-либо из нынешних кандидатов баллотироваться в президенты в условиях ослабления полномочий главы государства. Фаворитом по-прежнему считается Сергей Иванов, старый товарищ Путина по КГБ: известно, что именно на него делает ставку кремлёвский «ближний круг». Однако чтобы успешно сотрудничать с г-ном Путиным, ему необходимо добиться с ним полного взаимопонимания. Очевидно, за будущим президентом сохранится прерогатива отправлять правительство в отставку и выдвигать кандидатуру нового премьера. Однако чтобы уволить главу правительства, наводнившего госаппарат своими сторонниками, потребуется незаурядная смелость.
         Г-н Путин умело манипулирует «византийскими» политическими процессами в России. Ему удаётся играть роль популиста и виртуоза закулисной кремлёвской политики одновременно.

    Путинская конструкция
         Sueddeutsche Zeitung, Германия
         Там, где главенствует демократия – проходят выборы. Но не везде, где проходят выборы – главенствует демократия. В декабре в России пройдут парламентские выборы, а в марте пройдёт голосование за нового президента страны. Что касается парламента, то государство и его СМИ позаботятся о том, чтобы там заняли места, прежде всего, представители верных Кремлю партий. Итоги президентских выборов, напротив, остаются туманными. Поскольку нынешний глава государства Владимир Путин ещё не решил, кого он хотел бы видеть своим преемником или же, по крайней мере, пока ещё, не хочет этого обнародовать. Не может прояснить здесь ничего даже кремлёвская астрология, поскольку своей властью президент может сделать преемником политически ничего не значащего человека. Это он продемонстрировал с назначением премьер-министром Виктора Зубкова.
         Неожиданным, однако, стало сообщение главы Кремля о том, что он после президентских выборов может стать премьер-министром. И теперь стало ясно, что Путин хотя и собирается освободить свой пост в соответствии с конституцией, однако не намерен уступать власть. Видимо получится так, что образуется некий президент, возможно Зубков, под премьер-министром Путиным. А во время выборов в 2012 году Путин снова сможет занять своё прежнее место.
         Путин играет рискованно. Конституция, а также и российское понимание государственности ясно определяют, что в государстве существует лишь один лидер – президент. Та конструкция, которую сейчас пытается создать Путин, может намного отдалить Россию от якобы верховной для главы Кремля цели – стабильности.

    Государство по мерке Путина
         Il Sole 24 Ore, Италия
         Человека, который придёт на место Путина, зовут Путин. Президент, который может стать премьер-министром, сорвал вчера последнюю маску, развеяв еще остававшиеся сомнения относительно имени того, кто будет управлять Россией в последующий период. Это будет всё он же.
         Никакого президентства в государственном конгломерате энергетики, никакого воображаемого супер-кресла в российском государственном секторе, никакого применения хитрой тактики для получения третьего президентского мандата. Со стратегической ловкостью тех, кто выходит из коридоров Лубянки, и с крючкотворством тех, кто умеет подчинять себе политику, соблюдая форму – он решил не решаемое уравнение тех, кто должен уйти, но хочет остаться.
         Именно в этом заключается смысл слов, произнесённых российским президентом по случаю съезда «Единой России». Путин объявил, что возглавит список партии на выборах 2 декабря, лично заняв место, которое возрождённое племя кремлеведов приписывает возможному кандидату в президенты. Он также охарактеризовал «вполне реалистической» гипотезу о его возможном премьерстве.
         Имя Владимира Владимировича во главе списка «Единой России» означает, что правящая сегодня партия выиграет парламентские выборы, набрав раздутый процент голосов. Триумф «Единой России» был делом решённым, но популярность президента принесёт ей гораздо больший успех, чем предполагалось. А Путину будет гарантирована широчайшая парламентская поддержка, которая позволит ему продолжать осуществление власти. Каким образом? Он сам выдвигает гипотезы. Если он станет премьер-министром, то будет железным премьером, поддерживаемым огромным большинством, вероятно, большим, чем то, которое получит будущий президент. Его преемник будет чувствовать постоянное присутствие главы правительства, который уже дважды был главой государства, пользуясь исключительной популярностью. И не только это. Он возглавит настолько многочисленную парламентскую группу в Думе, что сможет подталкивать, если ему это будет необходимо, к конституционным реформам в парламентском ключе.
         Власть следующего президента России рискует оказаться урезанной вдвое, учитывая эффект от премьерства Путина в соответствии с народной волей и латентной угрозой со стороны парламента, имеющего возможность изменить баланс силы между властями в государстве. Или же, что более вероятно, он станет президентом одного единственного проекта, исключительной целью которого является гарантия того, что после Путина вновь будет Путин.

    Путина на царство?
         The Times, Великобритания
         Заявление президента Путина, что он не прочь стать премьер-министром – из разряда неожиданных ходов, в каких ему, пожалуй, найдётся мало равных. Уже не первый месяц вся Россия только и говорит, что о будущем Путина. Он не раз подтверждал, что после окончания своего президентского срока в марте собирается и дальше служить стране в каком-то ином качестве. Но не открывал, в каком именно: главы «Газпрома», государственного энергетического монополиста, от судьбы которого во многом зависит будущее всей страны? Советника по национальной безопасности – с новыми силами и новыми полномочиями? Или «чиновника по особым поручениям» – без какого-либо официального статуса, но с огромным закулисным влиянием, как у Дэн Сяопина в Китае?
         На недавней встрече с группой западных корреспондентов и экспертов Путин ясно заявил, что не собирается покидать политическую арену. Столь же ясно он высказался и в том смысле, что он не собирается менять Конституцию, и, как она требует, уйдёт в марте с президентского поста. Он не исключил варианта своего возвращения в президенты в 2012 году, но всячески старался, чтобы внимание не концентрировалось на этом сценарии. Однако он решительно сказал: «У России должен быть сильный президент, поскольку партии пока ещё слишком неразвиты, чтобы играть в жизни России такую же роль, как в демократических странах Запада».
         В его словах сразу выделяется некое внутреннее противоречие: как его преемник может быть сильным президентом, если сам Путин никуда с политической арены не уходит? Внутри России спекуляции такого рода усилились, когда он неожиданно для всех за три месяца до парламентских выборов провёл перетряску правительства и назначил премьер-министром пожилого и сравнительно малоизвестного Виктора Зубкова. Сам Путин тогда сказал, что этим стремился задать правительству стимул для активной работы «до последнего».
         Однако большинство населения России сразу же подумало, что либо Путин готовит Зубкова в преемники, то есть в послушные президенты, либо он нарочно оставляет в игре обоих первых заместителей премьер-министра – Сергея Иванова и Дмитрия Медведева, которые считались главными претендентами на этот статус, чтобы никто не знал, кого из них он предпочитает, потому что в противном случае Путин автоматически превращался бы в «хромую утку».
         Ранее Путин уже говорил, что не станет премьером. Что могло повлиять на его решение? Несколько обстоятельств. Во-первых, могло возрасти давление на него, чтобы он определился со своим будущим. А чем дальше, тем более ясно, что никакой другой пост, кроме премьерского – не в состоянии будет удовлетворить его амбиции в отношении власти.
         Во-вторых, есть опасность того, что при рейтинге Путина в 80% – его ближайшие сторонники и те, кто обогатился за время его правления, настолько испугаются грядущих перемен, что им вполне может прийти в голову организовать какой-нибудь кризис, чтобы под его прикрытием изменить Конституцию и заставить Путина остаться.
         В результате всего этого баланс власти между президентом и премьер-министром изменится, что лишь в очередной раз подчеркнёт слабость российской демократии и конституции, по-прежнему покорно склоняющихся перед давлением личности.

    © «Советская Россия», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    КТО С ПУТИНЫМ НА «ТЫ»?

    Загружается с сайта Т      7 октября второму президенту Российской Федерации Владимиру Путину исполнится 55 лет. Обычный человек сам решает, как и с кем отмечать ему свой день рождения. Лидеру страны сложнее: протокол, этикет, высшие государственные соображения... И все же наверняка есть люди, готовые (и способные) просто поднять трубку, набрать номер и сказать: «Володь, с днем варенья!» И им ответят в тон...
         «Недостаток общения с друзьями сильно подавляет меня эмоционально, – говорит о себе Владимир Путин. – У меня близких людей – наперечет. Они никуда не делись. Они меня никогда не предавали. И я их тоже. Это, на мой взгляд, то немногое, чем стоит дорожить. Даже не знаю, ради чего можно было бы предать друзей».
         Впрочем, друзей у будущего главы государства всегда было немало – и во дворе, и в школе, и в спортсекции. Ребята приходили к Путиным домой. Как вспоминал его школьный друг Виктор Борисенко, «семья у Володи была очень приветливая, хлебосольная. Никогда нас не гнали из дома. Всегда говорили, что надо подружиться на всю жизнь».
         С Виктором Борисенко, другом детства, так и случилось. Он стал первым человеком, с которым Володя делил и радость, и горе. Они вместе праздновали все дни рождения. Борисенко стал первым человеком, с кем Путин отметил первый день службы в КГБ. Владимир зашел к другу и, ничего не объясняя, повез в ресторан. Посидели, выпили. По воспоминаниям Борисенко, «был тогда Путин в приподнятом настроении, словно нечто важное произошло в жизни». Но тайны другу не открыл...
         По жизни у президента России есть и другой друг, с которым ВВП на «ты», как и прежде. Василий Шестаков, ныне заслуженный тренер и директор комплексной школы высшего спортивного мастерства в Питере, считает, что Владимир Владимирович с юности не изменился. «Даже сейчас, – вспоминает он, – его высшая государственная должность никакого оттенка на взаимоотношения не накладывает. Более того, если бы я, допустим, не знал о его статусе, он бы мне ни за что об этом не сказал».
         Как говорила Людмила Путина, ей долгое время казалось, что у мужа пол-Питера знакомых, поскольку у них всегда был полный дом народу. Друзья приезжали и в Москву (во всяком случае, до избрания Путина президентом), и всегда останавливались у них в доме.
         Знающие люди говорят, что Путин со времен службы у мэра Собчака перестал пышно отмечать свои дни рождения. Заняв в марте 1994 года кресло первого зама председателя правительства Санкт-Петербурга, Владимир Владимирович то ли в силу своего возраста, то ли по причине высокой должности предпочитал скромные праздничные юбилеи в кругу семьи. При этом уже редко приглашал «выпить и закусить», кроме родни и старых сослуживцев по 4-му отделу ПГУ КГБ, или просто друзей по Питеру. Но это не означает, что Путин якобы «уже тогда знал» о своем предназначении и особенно – о будущем президентстве. Просто, видимо, понимал: чтобы сделать успешную политическую карьеру, «дружить семьями» можно лишь с теми людьми, на кого можно опереться и доверять, как самому себе.
         С кем Владимир Путин при Собчаке был на «ты»? Да почти со всеми, кого мы сегодня видим в кремлевской администрации и в правительстве. Пожалуй, разница в возрасте не позволяла и тогда, и сегодня фамильярничать с нынешним премьером Виктором Зубковым.
         Перебравшись в Москву и став премьером в 1999 году, Путин изумил чиновников тем, что не заменил практически ни одного министра. Но восторги по поводу «неклановых» привычек ВВП оказались короткими. Несколько месяцев спустя в коридорах власти оказалось столько пришельцев с берегов Невы, что могло создаться впечатление, будто столица вновь перенесена ближе к Балтике.
         Весной 1996 года Владимир Путин вместе с Алексеем Кудриным, Германом Грефом, Андреем Фурсенко и Дмитрием Козаком вначале готовили кампанию по переизбранию Анатолия Собчака на пост губернатора Санкт-Петербурга, а потом вместе переживали его поражение. Истории пока не известно, поклялись ли друзья помогать друг другу. Но факт налицо.
         Кстати, оставшийся при новом губернаторе в Смольном Козак честно писал заявление об отставке, хотя Яковлев поймал его на даче по телефону, долго уговаривал остаться, а впоследствии в знак своего расположения даже сделал его вице-губернатором. Но Козак ушел к Путину. Тот срочно вызвал своего друга в Москву и назначил его руководителем аппарата правительства.
         Из трех назначенных Путиным заместителей шефа кремлевской администрации все трое оказались ленинградцами. Из любимцев вице-премьером назначили Клебанова, шефом Минздрава – Шевченко и главным связистом – Реймана – все трое опять же из города на Неве. Из трех высших руководителей Лубянки двое – директор Патрушев и его первый зам Черкесов – тоже его земляки.
         Как открыто признают в «Единой России», чуть ли не главным аргументом в пользу назначения Бориса Грызлова лидером парламентской фракции было его «невское» происхождение...
         В последнее время на отдыхе Владимир Владимирович часто бывает с первым вице-премьером Сергеем Ивановым и с министром обороны Анатолием Сердюковым. Они снимают черные партикулярные костюмы, одевают охотничьи робы и уходят в лес или на катере в открытое море – порыбачить. Бывает, троица приглашает на уху какого-нибудь губернатора или чиновника. Но о чем они там говорят, какие проблемы обсуждают, известно только ограниченному кругу людей.
         Количество путинских земляков на высших постах близко к тридцати. Но далеко не со всеми Владимир Путин на «ты». Президент подчеркнуто вежлив с подчиненными и предпочитает всех, даже самых близких людей в Кремле и Белом доме называть по имени-отчеству.
         Сегодня Владимир Путин «на короткой ноге» со многими зарубежными лидерами. В друзьях у него ходят бывшие канцлер ФРГ Генрих Шредер и итальянский премьер Сильвио Берлускони, нынешний президент США Джордж Буш, президент Финляндии Тарья Халонен и король Иордании Абдалла II. Они с удовольствием фотографируются на память с «другом Владимиром» и клянутся в вечной дружбе. Президент ничего не обещает и, как в случае с Бушем-младшим, загадочно произносит: «Мы еще порыбачим где-нибудь в Сибири».
         Кого из близких друзей Владимир Путин пригласит на свой нынешний юбилей? С кем сдвинет чарки за праздничным столом? Это пока остается личной тайной президента.

    Чародеев Геннадий.
    © «
    Труд», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    МОЙ ДЯДЯ? САМЫХ ЧЕСТНЫХ ПРАВИЛ?!

    Загружается с сайта Т      За годы правления Владимир Путин оброс как смолой (помимо своей воли) массой «родственников». «Примазаться» к президентской фамилии пытались десятки самозванцев. Периодически воскресали «истинные родители» Путина. Нарождались кузены. А уж всякой дальней родни вроде внучатых племянников и троюродных дядей объявлялось по десятку в год.
         Одна из первых громких историй произошла в 2003 году в Екатеринбурге, в преддверии президентских выборов. Местные СМИ дружно объявили о неофициальном визите кузена Путина, некоего Игоря Арефьева. Гостя приняли со всем уважением, сводили по местам мучений царской семьи. Кузен внешне был поразительно похож на президента, но вел себя скромно, говорил мало, уехал скоро. Сразу после визита борзописцев, освещавших визит, по очереди вызывали в местное УФСБ и журили за то, что те попались на удочку проходимца.
         Другой мнимый родственник ВВП примерно в то же время объявился в Иванове. Молодой человек называл себя Путин-Орлов. Правда, пораскинув мозгами, дерзкий юнец взял менее провокационный псевдоним – Пьеха-Орлов, объявив себя братом певца Стаса Пьехи.
         Год назад доброе имя Путина «замочили» в пьяной драке. Российский курсант, отдыхавший в Судаке, в ходе дебоша убил гражданина Украины. Во время драки будущий офицер угрожал оппонентам своими родственными связями с Путиным.
         У президента нашлась «родня» даже за бугром. Два года назад на российской границе задержали итальянского бизнесмена Франко Путина. Таможенников заинтриговала необычная для южан фамилия. Итальянец заверил, что он – дальний родственник президента. «Мы даже ходим с ним одинаково, как утки. Это наша фирменная семейная походка», – заверял бизнесмен. Не поверили. Ведь поскольку официальный состав семьи Путиных известен, всех псевдородных неминуемо ждало разоблачение.
         Безопаснее и удобнее живется двойникам президента. Анатолий Горбунов из Волгодонска руководит местной телерадиокомпанией и часто представляет Путина на светских мероприятиях и в поездках по стране. Как и президент он любит спорт и имеет двух дочерей. Горбунов уважает именитого двойника, а на 50-летие президента даже сделал для него своими руками копию немецкого кабриолета Horch 1935 года.
         Самый печально известный двойник Путина, соратник опального Бориса Березовского, Михаил Коданев. Никому не известный предприниматель из Сыктывкара тоже практиковал восточные единоборства. Но потом стал сопредседателем «Либеральной России», был обвинен в убийстве своего коллеги по партии Сергея Юшенкова и осужден на 20 лет.
         У Путина немало двойников и среди людей из народа. В Башкирии на него похож глава местного сельсовета Юрий Широков. В Вологодской области работник лесоповала Владимир. Признав свое сходство с главой государства, он даже ненадолго бросил пить и начал бриться.
         Под президента стало активно подделываться и молодое поколение. В УФСБ Тульской области как-то зашел познакомиться 14-летний Дима Зимов – копия молодого Путина. Сын медсестры из многодетной семьи тоже любит кататься на лыжах. В Архангельской области учащийся Сережа Кузьмин пародирует президента на переменках.
         Двойники Путина могут отлично заработать на сходстве. Почти в каждом агентстве развлечений имеется свой близнец президента. Участие такого двойника в корпоративе или семейном празднике обойдется в сумму от 200 до 1200 долларов, в зависимости от степени сходства и рабочей нагрузки.

    Налбандян Лиана.
    © «
    Труд», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Следующий ход Путина

         Никто даже не рассматривает возможность того, что пятидесятипятилетний президент России Владимир Путин по окончании своего второго срока красиво уйдет из политики, станет почтенным государственным деятелем в отставке, будет играть в гольф на элитных полях и получать огромные деньги за выступления на спонсорских банкетах. Вопрос не в том, постарается ли Путин продлить свое правление, а в том, каким именно образом он это сделает. Российская конституция запрещает президенту баллотироваться на третий срок подряд – следовательно, меньше чем через год Путину придется уйти с поста президента. Напомним, что конституцию писали для защиты молодых и хрупких демократических институтов России от узурпации авторитарным лидером. Другими словами – для защиты от таких, как Путин.
         Многие кремлеведы были встревожены тем, что Путин может воспользоваться своей властью (и популярностью), чтобы переписать конституцию и ввести поправку, позволяющую ему оставаться у власти хоть пожизненно. Другие полагали, что формальные полномочия Путин передаст политику-марионетке и возьмет на себя роль неофициального Великого Правителя, сохраняя контроль над властными структурами. Оба эти исхода представляют смертельную угрозу и без того дышащей на ладан демократичности в путинской России.
         Однако Путин выбрал третий путь. Вчера он объявил, что собирается возглавить предвыборный список партии 'Единая Россия' – политического движения, не объединяемого ничем, кроме обожания личности господина президента. Выборы в парламент состоятся в декабре, а победа Путина будет означать то, что он с легкостью может занять пост главы правительства (как это уже было при Ельцине). Если это случится, не только престиж, но и фактическая власть премьер-министра резко повысятся. Путин намекнул также, что теперешний премьер (которым недавно стал мало кому известный Виктор Зубков) вполне может занять его кресло. Таким образом, произойдет обмен должностями, правление Путина продолжится, а буква (жаль, что не дух) конституции будет соблюдена.
         Однако игры с высшими государственными должностями – плохая замена настоящей демократии, которую предлагает Гарри Каспаров, бывший чемпион мира по шахматам и глава коалиции 'Другая Россия', выступающей за демократические свободы. Лучшим наследием, которое Путин может оставить своей стране, является законная передача власти по-настоящему, демократически избранному преемнику

    («The Globe And Mail», Канада).
    © «
    ИноСМИ.Ru», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Ловкий ход позволяет Путину остаться у власти

         Сползание России к авторитарной псевдодемократии получило новый толчок: Владимир Путин, который в следующем месяце [так в тексте – прим. перев.] должен покинуть пост президента, нашел способ, позволяющий ему остаться у руля.
         Его тактика достаточно проста: Путин подбирает себе в преемники лояльного и послушного функционера из недр кремлевской бюрократии, а затем участвует в парламентских выборах в качестве главы собственной партии. После этого партия выдвигает его в премьер-министры.
         Это позволяет Путину формально не нарушить российскую конституцию, которая запрещает ему баллотироваться на третий срок, и при этом удержать руководство исполнительной властью. Что ж, это лучше, чем провозглашать себя пожизненным президентом, как поступили его коллеги в других республиках бывшего СССР, например Казахстане и Беларуси.
         Россияне, несомненно, хотят, чтобы Путин и дальше оставался лидером страны. При нем Россия достигла впечатляющей экономической стабильности – во многом благодаря повышению цен на нефть. Однако главы других государств настороженно воспринимают его склонность к авторитаризму и напористость. По итогам опроса, проведенного недавно среди экспертов по внешней политике, было признано, что именно Россия из всех союзников Вашингтона в наименьшей степени обеспечивает интересы национальной безопасности США.
         В этом есть и доля вины самого Вашингтона. После распада СССР Россию унижали и провоцировалитакими шагами, как расширение НАТО и воздушные бомбардировки Сербии. Президент Джордж У. Буш уже не может сколько-нибудь повлиять на события, но следующий лидер США должен убедить Путина, что наши цели и цели Москвы не обязательно должны вступать в противоречие, особенно если Россия намеревается усиливать свою роль на мировой арене.

    («Newsday», США).
    © «
    ИноСМИ.Ru», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Маневр Путина изумил весь мир

    Путин продержится у власти как минимум 10-12 лет, и Запад ничего не может с этим поделать

         'Это внутреннее дело России', – коротко отметили как Белый дом, так и Евросоюз, когда президент России подтвердил, что, возможно, займет пост премьер-министра.
         Первым из ведущих политиков мира маневр Путина подверг критике министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер.
         По оценке Кушнера, в России нет такой силы, которая была бы в состоянии тягаться с Кремлем. 'К оппозиции не относятся достаточно серьезно, у государства много трудностей, и весь мир знает об этом', – сказал глава французского МИДа в интервью радио Europe1, передает агентство AFP.

    Не стал сюрпризом
         Кушнер отметил, что его коллега из США Кондолиза Райс была права, когда выразила обеспокоенность централизацией власти в России. В то же время неизвестно, знала ли Райс, делая это заявление, о намерении Путина баллотироваться на парламентских выборах.
         Глава Внешнеполитического комитета Бундестага Рупрехт Поленц сказал журналу Spiegel, что решение Путина баллотироваться в парламент и занять пост главы правительства ясно говорит о том, что он не намерен отказываться от власти.
         По словам Поленца, Германия хочет видеть демократические реформы в России, однако этого, по его оценке, придется ждать еще долго.
         Аналитик Центра европейских политических исследований в Брюсселе Майкл Эмерсон сказал AFP, что такой ход Путина не мог стать сюрпризом – следовало ожидать, что он найдет возможность, как сохранить власть. После последнего шага, как считает Эмерсон, Путин продержится у власти как минимум 10-12 лет, и Запад ничего не может с этим поделать.

    Два президента
         На маневр власти Путина острее всех отреагировали средства массовой информации США и Европы.
         Польская Gazeta Wyborcza пишет, что последний шаг Путина был частью детально продуманного плана, осуществление которого началось с войны против чеченских террористов, свободной прессы, непокорных олигархов и оппозиции.
         В передовице британского журнала Time задается вопрос: Путин выдернул из розетки шнур российской демократии?
         Американская газета USA Today сравнила Путина с первым президентом Америки Джорджем Вашингтоном.
         Вашингтон отказался от третьего президентского срока, считая, что для демократического государства не очень хорошо, когда один человек слишком долго находится у власти. Путин не понимает этого, ставя тем самым под угрозу демократию и стабильность России.

    Трийн Оппи, («Postimees», Эстония).
    © «
    ИноСМИ.Ru», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Демократический тупик, или выборное единодержавие – II

    США принципиально не устраивает любая сильная власть в любом уголке мира

         Часть 2. Операция 'Преемник' – уровень риска
         * * *
         Эпиграф: 'Русская вера в царя есть вера в идею власти как таковой, вера в то, что есть человеческое существо, которому мы, другие человеческие существа, готовы подчиниться. . .' (Из книги 'Наша империя добра')


    Мемуары Ивана Сусанина
         Вспомнились почему-то встречи Горбачева с Рейганом в Рейкьявике, где тогда еще коммунистический царь в расцвете сил, еще 'дорогой Михаил Сергеевич', еще отнюдь не Горби, грозил Рейгану ассиметричным ответом, кажется, по поводу 'звездных войн', оказавшихся на поверку голливудской фантазией.
         'Ассиметричный ответ' Горбачева американскому империализму потом поразил всех, включая самого горе-реформатора – генсек оказался тем самым услужливым дураком, который опаснее врага, и за считанные годы развалил великую державу. Не без посторонней помощи, конечно. Но в основном сам.
         Я видел его своими глазами на московской книжной ярмарке в 2003 году. Тяжелое зрелище. Горби появился в плотном кольце охранников и минут десять что-то говорил о своей презентуемой книге, которую сегодня никто не вспомнит. Запомнилось другое – аудиторией Горби были исключительно иностранные журналисты, человек двадцать с фотоаппаратами, да еще одинокий профи-провокатор, похоже, от КПРФ, на которого бывший генсек смотрел как солдат на вошь и привычно покрикивал: 'Вы мне это перестаньте!'
         Но особенно запомнилась реакция двух молодых ребят, носивших пачки с книгами. Один из них покосился на Горби и, узнав его, сказал другому: 'Иван Сусанин, б . . !'
         Горби до сих пор где-то бродит, то пиццу рекламирует, то новые книги пишет в том же духе мемуаров Ивана Сусанина, то ли сдуру, то ли спьяну заманившего в болото своих. На радость ляхам и всем прочим.
         Продолжение сусанинского развития планировалось для России ее доброжелателями и опекунами на закате ельциновской эпохи. Адекватно оценивать сегодняшнюю путинскую эпоху поэтому нельзя без учета того, с какой мертвой и почти безнадежной точки начинал Путин свое восхождение. Но несмотря ни на что взошел.
         Ситуация в России сегодня заметно отличается от конца девяностых, но страна снова на перекрестке и 'ищет ответы на новые вызовы'. И готовит новый ассиметричный ответ – уверен, он будет лучше горбачевского.

    Держиместо
         Весной этого года я наслушался разговоров в Совете Европы о преемниках Путина, в которых прозвучало церковное слово 'местоблюститель'. Так характеризовали будущего преемника, который придет на время поблюсти место и заодно демократию, чтобы на Западе не обижались. А потом, проблюв или, точнее, проблюдя место некоторое время, уступит его самому главному, настоящему – то есть действующему президенту. Версии озвучивались самые экзотические и невероятные – например, что местоблюстительшей может стать женщина, которая потом уйдет куда-нибудь по женской слабости или по здоровью. Например, в декретный отпуск.
         Через некоторое время я оказался в Москве по издательским делам и, бродя по книжным магазинам, придумал вдруг новое слово для 'временно исполняющего обязанности преемника' – 'держиместо'. Когда, довольный находкой, я поделился ею со своими собеседниками в Москве, все сначала смеялись, а потом пугались собственного смеха.
         Читая сегодня о существовании в Кремле таинственной, но влиятельной партии тех, кто не хочет ухода Путина с поста президента, хочу воспользоваться тем, что меня нельзя всерьез подозревать в принадлежности к какой-либо кремлевской группировке. И свою удаленность от кремлевских интриг попробую использовать во благо России, Европы и всего остального, не одержимого больным эгоцентризмом человечества.
         Попробую просто и спокойно рассмотреть все плюсы и минусы разворачивающейся у нас на глазах операции 'Преемник', пока больше похожей на маневры потешного войска, чем на реальную баталию.

    Чтобы все по демократическим понятиям
         Вопрос витает в воздухе уже давно и до сих пор без ответа. Любые аналогии с преемником Ельцина неправильны. Ельцину действительно нужен был реальный преемник, Ельцин был на излете, и его на нужно было заменить. Нужно позарез буквально всем, включая заокеанских тьюторов-наставников.
         Путин не на излете, а на взлете. Кому нужно менять Путина? Ответ напрашивается сам собой. Больше всего преемник Путина интересует администрацию США, взявшуюся уже очень давно следить за тем, чтобы все в мире было по демократическим понятиям.
         США в принципе следует многовековым традициям английской политики, которая, как на редкость трезво заметил недавно Жириновский, всегда была направлена на раздувание смуты и раскола в России. Но не только в России. Это высказывание можно смело глобализировать – английская политика традиционно состояла в виртуозном умении натравливать друг на друга всех и вся, с интересом и даже удовольствием наблюдать результаты этого натравливания со своих туманных островов, а потом собирать жирные урожаи с чужих кровавых смут.
         Ничего другого, в сущности, не делают и США, у которых та же английская стратегия лежит в основе наиболее успешных эпизодов внешней политики. И наоборот, когда США сами ввязываются в реальную войну, то обычно проигрывают – примеры общеизвестны. А вот поддержать 'реформы', смуту, раскол, революцию, гражданскую войну – здесь янки до сих пор виртуозы, это до сих пор сфера, в которой никто с ними не умеет конкурировать. Россия учится. Но медленно.
         Идеологические, духовные и даже генетические наследники британской империи, янки проще и откровенней. И почти не скрывают основу своей государственной доктрины – США принципиально не устраивает любая сильная власть в любом уголке мира. Любого сильного и популярного лидера США принципиально рассматривают как угрозу для собственной безопасности. Есть только одно исключение – Израиль. США любят всех израильских лидеров и особенно сильно любят лидеров сильных и успешных.
         А вот в Европе и тем более на просторах бывшего СССР никаких исключений нет и быть не может. Судьба героя немецкого народа Гельмута Коля – ярчайшая тому иллюстрация. Не угодил, стал слишком сильным – убрали. Не щадят даже мать-Великобританию. Железная лэди Тэтчер, вытащившая Горби однажды из тумана безвестности, слишком расправила крылья, возомнила о себе – крылья подрезали. Такой вот простой американский стандарт.
         Мировая и русская печать бесконечно пережевывают жвачку о якобы разных западных стандартах, спорят, почему Назарбаев устраивает США, а вот Лукашенко никак нет. Хотя оба деспоты. Но спорить не о чем – никаких разных стандартов нет, как не было их у британской империи. Просто Назарбаев пока выгоден для янки как некая доминанта в крайне сложном регионе. А вот Лукашенко, упрямо отказывающийся приватизировать Белоруссию, невыгоден.
         Современники вспоминают, что, когда умер царь Петр Первый, вся Европа несколько дней пила от радости, и особенно пили англичане. Петр был первый русский монарх, неожиданно грубо и эффективно вмешавшийся в европейскую политику, сломавший хребет затравившему всю Европу шведскому королю Карлу. После смерти Петра в Европе воцарилось радостное предвкушение, что в России сразу же начнутся смута, стрелецкие бунты, упадок и развал. Но через какое-то время праздновать в Лондоне перестали – царь умер, а смута не началась.
         Зачем Вашингтону нужен преемник Путина? Неужели чтобы не пострадали демократические понятия? Конечно, нет. Преемник президента России представляет для США некую сумму новых возможностей изменить ситуацию в Россию в свою пользу, ослабить государство российское, препятствовать его консолидации, не допустить нового собирания земель. В худшем варианте посеять новую смуту и пожать новый упадок России.
         Понимают ли это президент Путин и его окружение? Было бы странно и дико, если бы не понимали. Почему же выглядит все так, как будто в Кремле идут на поводу у мировых сеятелей смут?

    Плюсы операции 'Преемник'
         Очень короткая глава. Плюсом может выглядеть радость мировой демократии – главным образом США – по поводу 'демократического развития в России'. Но только в том случае, если преемник будет правильный и 'настоящий демократ'. Например, Каспаров или, на худой конец, Касьянов. А раз таких преемников не видно даже на горизонте, значит, и радости ожидать не приходится. И выборы снова будут нечестные, и преемника сразу же назовут скорумпированным и зависимым.
         На Украине США уже несколько лет с переменным успехом тренируют и отрабатывают спецмодель демократии для развивающихся, но еще недоразвитых. Модель такая – выборы будут до тех пор, пока не выберете Ющенко, о котором весь мир знает, какой он демократ. А под шумок украинских электоральных оргий ключевые экономические игроки – КЭИ из-за океана подбирают ключи к украинской приватизации.
         Как сомнительный плюс операции 'Преемник' может пониматься и то, что уровень вербальных атак на Путина в том случае, если он 'конституционно и демократически' уступит место в Кремле, будет ниже.
         Зато уровень реальных угроз для России повысится в разы. Свято место пусто не бывает, преемник будет воспринят миром как некая полупустота, и пустую половину будут стараться заполнить все кому не лень.

    Риски операции 'Преемник'
         Они столь значительны, что у меня до сих пор нет уверенности, серьезно ли это все на самом деле – или просто новая сложная информационная игра. Конституция конституцией, но даже слабоумный царевич Иван, брат Петра Первого, годами сидел с ним рядом на двойном троне, пока наконец не пришла спасительная для России того времени эпоха единодержавия. То есть, хотя и слабоумный, но все же царевич Иван держался за власть до последнего, как держалась и царевна Софья. И если бы юный царь Петр не был решителен и беспощаден, а главное, еще будучи ребенком, не создал свою 'потешную' армию, порвали бы его на куски стрелецкие бердыши. Удержит ли власть Владимир Путин, выпустив из рук державу и скипетр?
         Главный риск – потеря Путиным власти. Как бы все ни было подстраховано, схвачено и проконтролировано, в России еще есть Власть, которая не только номинально, но реально будет в руках преемника. Сколько власти будет в этих руках, никто пока не знает, но она будет.
         Это значит, что супостаты соберут все силы в кулак для того, чтобы использовать преемника, каким бы белым и пушистым он не выглядел поначалу, против Путина и так расколоть едва только консолидировавшуюся верхушку русского общества.
         Под угрозой оказывается и главное политическое достижение – выражаясь политологически, это позитивный образ Владимира Путина, который создавался годами и есть уникальное русское ноу-хау.
         Ни у одного из лидеров так называемого демократического мира нет и близко такого качественного и добротного позитивного образа, ни один не пользуется такой популярностью. Операция 'Преемник' закладывает под положительный образ Путина мину замедленного действия.
         'Мы в тебя поверили – а ты уходишь! Да, уходишь вроде бы не далеко, да, мы понимаем, так положено: конечно, демократия и все прибамбасы при ней. Но а если вдруг что-то, если завтра война, голод, мор, дефолт очередной или если кто-то снова перестройку затеет – отвечать будет кто? Решения кто будет принимать? Командовать кто будет? Преемник? А почему он, если мы верим в тебя? Прикажешь в преемника верить? Приказать верить нельзя. А с нами всеми что будет?!'
         Такой вот поток сознания не чужд многим русским сегодня. Путин персонифицировал огромные ожидания русского общества – он взял на себя ответственность и тем самым приобрел огромное доверие. Сказал 'а', сказал 'б', и от него ожидают следующих по алфавиту букв. Перекладывая ответственность за судьбу России на другого – по какой угодно причине, даже если бы это были проблемы семьи или здоровья, – лидер одной шестой части мира рискует главным – доверием.

    Как в России построили новое единодержавие
         Вот взяли и построили. Незаметно, исподволь. И получилось – потому что русская цивилизация пока еще генерирует единодержавие сама из себя. Рефлекторно, генетически – этим рефлексам тайно завидуют супостаты и их приспешники.
         Один из вождей наших либеральных совков вещал недавно: в России построили государственный, олигархический капитализм. Как будто не сами либеральные совки о таком капитализме десятилетиями стонали. А теперь вот – построили, но снова недовольны. Не самим капитализмом, а тем, что капиталистами стали не они, а кто-то другой.
         Насчет капитализма пока не будем рассуждать. В России под руководством Путина, под его именем и под его ответственность была построена вертикаль власти, она же единодержавие по-новому. Главная суть этой вертикали почему-то остается незамеченной или, скажем мягче, затененной. Власть в России – у Своих. Пока еще. И, даст Бог, останется у Своих. И среди этих Своих Владимир Владимирович Путин – сегодня главный Свой. Завтра – почему-то под вопросом.
         Мировую демократию не устраивает в России именно это – там у власти Свои, между тем как во многих других, в том числе сильных и могущественных государствах, у власти не свои, и даже не чужие, а безликие непонятно кто. И управлять такими государствами легко, удобно и приятно. А Россией управлять все как-то не получается.
         'Единодержавие' – устаревшая форма слова 'самодержавие', оба слова синонимы слову 'монархия'. Попробуем переосмыслить это слово и дать ему новую жизнь. Под единодержавием я предлагаю понимать систему власти, при которой существует единственный субъект принятия решений. Как всегда было и будет там, где есть Власть. Этот субъект не может не быть персонифицирован. Кто-то должен в нашем мире принять на себя решение. Даже если оно неправильное.
         В дни и часы Карибского кризиса друг против друга стояли потертый, битый Сталиным и жизнью вообще 'колхозник' Никита Хрущев и красавец-супермен Джон Кеннеди. Стояли и решали, давить на кнопки или нет. И решили. Конечно, вокруг кипели и суетились тысячи и миллионы других, но решали-то эти двое. Одного из них потом пристрелили, другого отправили доживать на пенсию.

    Выборное единодержавие по-китайски
         Другой пример единодержавия в действии. Сначала строгая хроника 1989 года:
         '5 апреля: умирает лидер-реформатор Ху Яобан.
         22 апреля: страна поминает Ху Яобана. Тысячи призывают к более быстрым реформам.
         13 мая: студенты начинают голодовку, а компартию охватывает борьба за власть.
         15 мая: Китай посещает советский лидер Михаил Горбачев.
         19 мая: Чжао просит студентов покинуть площадь Тяньаньмынь.
         20 мая: в Пекине введено военное положение.
         3-4 июня: службы безопасности очищают площадь, убивая сотни демонстрантов.'
         Наш пострел Горби-Сусанин тогда поспел даже в Китае подгадить – весьма по-крупному. К нему и 'успехам' его перестройки апеллировали сторонники реформ в Китае.
         Что произошло бы, если бы в Китае не нашелся центр власти, который отдал приказ уничтожить бунтовщиков, размахивавших, между прочим, американскими флагами на площади Тяньаньмынь? Кто это был конкретно, знают сегодня уже только специалисты по Китаю. И то не точно. Но важно ли сегодня, кто остановил кровавый хаос, изменивший бы весь мир?
         'Как и каким образом было принято решение пустить армию в ход, неизвестно до сих пор. По ряду сообщений, это произошло по настоянию 'старой гвардии'. Если так, то эти 70-80-летние ветераны КПК, несколько десятков стариков, фактически спасли Китай. Эти старцы очень хорошо помнили, что сделали со страной такие же бешеные юнцы меньше чем два десятилетия назад. И что бы ждало КНР, если бы не эта праведная жестокость – жестокость во спасение, видно из случившегося потом.'
         'В центре Пекина – отметим, по свидетельству иностранцев, а не данным китайского официоза, – вспыхнуло настоящее сражение. Свидетели сообщали о стрельбе по военным из сотен автоматов и гранатометов, о множестве убитых солдат и полицейских, чьи тела носили следы жестоких истязаний, об улицах, буквально забитых горящей бронетехникой. Выстрелы в разных частях города, включая и артиллерийский огонь, слышались еще несколько дней. Согласитесь, все это не очень напоминает мирное движение гражданского неповиновения и подавление безоружных студентов! Напротив, очевидно, что имело место хорошо организованное, подготовленное и яростное сопротивление. И вполне возможно, все планировалось задолго до начала событий. . .'
         (Цитаты из статьи Владимира Лещенко в «Советской России» от 25 сентября 2004 г.)

         Что было бы с Китаем и китайцами, если бы 'старая гвардия' решила по-другому, 'демократически'? Да, на площади негуманно убили несколько тысяч людей. А ввергнуть атомную державу Китай в гражданскую войну, столь типичную и даже привычную для исторической памяти китайцев – это было бы гуманнее? Десятки миллионов бы погибли сразу и неизвестно сколько потом.
         Неясно даже, что было бы со всем миром и с нами конкретно, если бы в Китае единодержавие не сыграло свою историческую роль. Кто сегодня производил бы все то, что производят наши желтые братья, без чего мир уже не может жить? Кто собрал бы такую убедительную коллекцию миллиардов американских долларов, что Америка против Китая не может даже пикнуть?
         Сегодняшний Китай пример выборного единодержавия в самом полном виде. Мы не знаем, как именно принимаются в Китае решения, но мы думаем и, вероятно, обоснованно, что лидером этой страны является Генеральный секретарь ЦК КПК, председатель КНР и председатель Центрального военного совета Китая Ху Цзиньтао. Для профилактики Таньаньмыней совместивший все ключевые посты.
         Монарх ли он? Конечно нет, он больше, чем монарх. Он единодержец, и его выбрали. И здесь мировой демократии просто нечем крыть. Уже четвертое поколение партийной элиты в Китае приходит к власти выборным, то есть по сути своей демократическим путем. Конечно, китайским партийным выборам до киевского Майдана далеко. Но есть сухой факт – только председатель Мао пришел в Китае к власти с оружием в руках. Всех остальных выбирали. Они не резали друг другу горла в подворотнях, не травили друг друга, не гноили в тюрьмах – они просто, культурно, цивилизованно карабкались вверх по лестнице партийной иерархии.
         Важно подчеркнуть, вопрос, как именно выбирали, кто выбирал, правильные ли были выборы, для единодержавия имеет иной смысл, нежели для либеральной демократии европейского образца. Выборы в случае единодержавия не самоцель, выборы – средство для достижения эффективной системы власти.
         Интересно, кто из телеэскпонированных либеральных совков захочет спорить о том, где эффективней власть – в Китае, в России или в разрываемой на части Бельгии, сердце Евросоюза, между прочим, где уже чуть ли не год не могут сформировать правительство? Если захочет, я к их услугам.
         Выборное единодержавие есть инстинктивный ответ либерально-глобалистской сказке для наивных или неразвитых об упразднении Власти на нашей планете. Сказка эта для экспортного употребления. Как, впрочем, весь этот либерализм, который мне однажды удалось назвать подрывной идеологией на экспорт.
         У мировых тьюторов-наставников, США, никаким либерализмом дома даже не пахнет. И преемников они пекут как блины, по необходимости. С кадрами у них плохо, и с Властью все хуже делается.
         Власть в США делят между собой семейные кланы, являющиеся одновременно ключевыми экономическими игроками – КЭИ мирового масштаба. Господствующие семейные кланы в США объединены в две олигархические партии, которые реально грызутся между собой за власть и деньги. И когда они спорят об Ираке, то главное в этом споре – для какого лагеря иракская нефть сытнее и лакомее.
         Американская модель вертикали власти не генерирует единовластие и поэтому в долговременной перспективе будет или радикально меняться, или развалится вместе с Америкой. Учиться у американцев поэтому никто не захочет, как бы ни набивались во всемирные наставники американские президенты.
         Кстати, персонификация власти в США есть неопровержимый симптом серьезной болезни. Их президенты все менее убедительно. Ни Клинтон, ни тем более Буш младший не тянут на мировых лидеров – максимум на шоуменов.
         На повестке дня истории государства российского сегодня стоит главный вопрос – как построить в России новую эффективную систему власти, не наступая ни на американские, ни на европейские грабли?
         Продолжение следует . . .
         Сергей Хелемендик – депутат парламента Словакии от Словацкой народной партии

    Сергей Хелемендик, («Preco?», Словакия).
    © «
    ИноСМИ.Ru», 04.10.07.

    Демократический тупик, или выборное единодержавие

         Часть 1. Демократический тупик
         Эпиграф: 'Европа вступила в полосу потрясений, которые европейские народы могут не пережить. Вместо суперфедерации под названием Евросоюз на горизонте вырисовываются контуры развала европейской цивилизации под ударами внешних врагов – Америки, азиатских держав, Китая. Развал может наступить и в результате паломничества в либеральную Европу бедных всего мира. . .'
         'Новая тенденция европейской политики может выглядеть так: Европа будет удаляться от Америки и искать новые пути. Европа будет сближаться с Россией. Простое перечисление объективных предпосылок для такого сближения потребует новой книги. Стоит российской элите смягчить свою унизительно проамериканскую ориентацию – шаги в этом направлении происходят, – и нас с нашими европейскими братьями водой не разольешь. Потому что одни мы друг у друга остались, мало нас уже и будет еще меньше. . .' (Из книги 'МЫ . . . их!')


    Двуединая демократическая риторика в России
         Не исключено, что я не одинок в своей усталости от бесконечных слухов и шумов разной громкости на тему преемника Путина. Позволю себе поэтому несколько незлых тихих слов на эту не в меру злободневную тему.
         Споры о смене власти в Кремле и преемнике феноменально успешного и популярного президента Путина существуют в двух вариантах – для внутреннего употребления и на экспорт.
         Этот привычный для русской цивилизации дуализм легко доступен самим русским, зато недосягаем для понимания иностранцев, наивно принимающих за чистую монету то одну, то другую сторону двуединого и хорошо продуманного информационного процесса.
         На экспорт мировой прогрессивной общественности предъявляются демократические выборы, волеизъявление граждан и т. д. Об этих выборах, как, впрочем, о любых российских выборах, прогрессивная мировая общественность обязательно будет говорить много плохого и несправедливого опухшими от усталости языками. Такая традиция сложилась. Выборы в России нравились Западу только тогда, когда вели к развалу государства, смуте или гражданской войне.
         Для внутреннего пользования русскому обществу показывается сильный президент Путин, за поддержку и симпатии которого обязаны бороться и борются претенденты на место в Кремле. Вся внешне простодушная интрига будущих выборов поэтому заключается в том, кого и когда Путин поддержит. Но 'кандидатов в преемники' почему-то делается с каждой неделей все больше. Когда-то по Красной площади шли толпы с плакатами 'Все в космос!'. Кажется, скоро снова пойдут под лозунгами 'Все в Кремль!'.
         При этом застенчиво помалкивают о том, что если бы гражданам государства российского действительно позволили свободно волеизъявиться, то президентом бы выбрали Путина с огромным перевесом.
         – Нельзя, однако! Конституция! – неискренне вздыхают по этому поводу в России.
         Не хочет нарушать конституцию и сам Путин. Между тем конституция, как любой закон, существует отчасти для исполнения, в большой мере для ученых споров, но прежде всего для того, чтобы ее менять. Почему бы тогда не изменить и не порадовать народные массы?
         Почему Путин не может быть президентом и дальше, если граждане России его признали, ему верят и у него получается? Неужели все дело в конституции?
         Потому что они там на Западе не согласны. Потому что мы европейская страна, разделяем демократические ценности и не можем продолжать со всей этой назарбаевщиной. Как европейская страна мы стремимся соблюсти европейскую демократическую процедуру. И соблюдем.
         Уже почти все в России знают или чувствуют, как именно соблюдем. Так, что им там на диком Западе мало не покажется. Чтобы у них там при виде русской демократической процедуры в зобу дыханье сперло. То ли от радости, то ли от зависти. . .
         Прежде чем рассуждать о том, насколько для России важно западное мнение о русской демократической процедуре приведения к власти нового президента, заглянем краем глаза в процедурный кабинет западной демократии.

    Ключевые экономические игроки – КЭИ
         В России почему-то мало изучается вопрос о том, что такое парламентская демократия в Европе в ее сегодняшнем исполнении. Доминируют застарелые клише ельциновской эпохи, представляющие европейскую демократию как недосягаемый эталон и образец для подражания. И клише эти раздражают все больше и больше.
         Попробую исправить этот недостаток. Демократия в Европе сегодня это большой и более или менее хаотический театр военных действий ключевых экономических игроков – КЭИ – за возможность добраться до денег, которые европейские государства по многовековой традиции умеют отбирать у своих граждан через налоги. Военные действия это, конечно, метафора. Но театр – строгий научный термин.
         Стандартный европейский политик это актер и лоббист, представляющий интересы бойцов за деньги – КЭИ. Иногда политик сам является одновременно еще и ключевым экономическим игроком – пример Берлускони. Тогда он сам лоббирует свое заветное. И в такой стране, как Италия, может это делать очень долго.
         Но в принципе в Европе такое совместительство не принято. Котлеты отделены от мух. КЭИ обычно в тени – политики на арене. Шумят, играют, монологи разные, пантонимы. Станиславский, глядя на них, испытывал бы радость за свою школу и кричал бы: 'Верю!'
         Здесь нужно еще раз подчеркнуть – борьба разворачивается за государственные деньги и их раздел в пользу КЭИ, ибо деньги эти все еще огромны, а главное доступны для КЭИ с помощью демократической процедуры.

    Деньги и мультикультурализм
         В реальной европейской политике доминирует таким образом борьба не за власть, не за веру, не за будущее, не за выживание, не за культурную самобытность, не за независимость или самосознание. Банально борются за банальные денежные знаки.
         Если какой-нибудь мультикультурализм приносит больше денег, чем узколобая национальная ограниченность – да здравствует мультикультурализм. Если сомалийцы и пакистанцы в три раза дешевле английских рабочих – привезем сомалийцев и пакистанцев. И все вместе на этом дружно заработаем.
         Если появился народ, самая активная, развитая и предприимчивая часть которого поняла, наконец, свое историческое предназначение в том, чтобы творчески и с огоньком копаться в унитазах – пусть приедут и копаются. Ибо унитазы стали такие сложные и навороченные, что у нас, европейцев, руки опускаются перед небывалой остротой канализационных проблем.
         Полгода назад на заседании комитета Совета Европы по делам эмигрантов и беженцев в Манчестере я услышал жалобы английского парламентария от консервативной партии. Он сказал следующее: 'В нашем городке (недалеко от Лондона) еще недавно было всего две тысячи польских эмигрантов. А за год их стало четыре тысячи. Жители нашего городка проявляют озабоченность'.
         Эту озабоченность можно понять – до появления польских 'инсталатеров' в городке монотонно жили шесть тысяч англичан. Тосковали, может быть, даже выли от скуки. И вдруг благодаря полякам население выросло почти в два раза – и жить стало веселей. И на подходе молдаване с румынскими цыганами и трудовой десант из далекой Эритреи. Другой стал городок, мультикультурный.

    Все на борьбу за бюджет
         Европейская демократия в сегодняшнем ее исполнении это на девяносто пять процентов борьба за государственный бюджет, государственные заказы, фонды и гарантии, в которой принимают участие все от мала до велика. От транснациональных корпораций до кружков эсперанто. Все на борьбу за бюджет – таков главный слоган Европы наших дней.
         На оставшиеся пять процентов приходится все остальное, включая внешнюю политику. Где-то в этих пяти процентах и закопан вопрос европейцев: а демократичны ли выборы президента в России?
         Этим Европа отличается от Америки, где удельный вес внешней политики в разы больше и выборами в России заняты более серьезно и вдумчиво. Может быть, так происходит потому, что последние десятилетия именно внешняя политика приносит Америке главные деньги. Но в конечном итоге американцы тоже борются почти исключительно за деньги – правда, не столько свои, сколько деньги других народов. Борются успешно – где бы была сегодня Америка без европейских, русских, китайских или японских денег?

    Демократический тупик
         Можно спросить, что же тупикового в такой вот европейской честной и открытой борьбе за деньги собственных налогоплательщиков, публично идущей в европейских парламентах?
         Тупиковость в том, что борьба эта усиливает и обогащает не государства и их граждан, а КЭИ – ключевых экономических игроков. Для оправдания этого процесса создана специальная идеология, почти новая религия под названием глобализм.
         Конечно, если верить в глобализм как конечное благо цивилизации, то все выглядит розово. А вот если верить в то, что наш мир останется миром народов и цивилизаций, то поведение какого-нибудь энергетического концерна типа ENRON окажется менее разумным и предсказуемым, чем, скажем, поведение китайского политбюро, американского конгресса или русского президента. Потому что государственные органы великих держав оперируют другими категориями и ставят себе другие цели, чем КЭИ. Они помнят прошлое, смотрят в будущее.
         Суть демократического тупика, который поразил Запад, в абсолютизации денег как конечной цели, конечного продукта. Еще раз подчеркнем, этот продукт в результате демократического тупика оказывается в чужих отнюдь не демократических руках, и руки эти действуют отнюдь не в интересах граждан демократических государств, у которых деньги собраны. КЭИ никто не выбирал, о них, как правило, никто ничего толком не знает, но вот конечный продукт демократического процесса – бюджет – оказывается почему-то в их руках. Важно глубоко продумать и прочувствовать, что у глобализирующихся КЭИ и у налогоплательщиков Европы интересы очень разные.
         Свежий пример: Европе и всему миру позарез нужны чистые водородные двигатели для машин – чтобы не задохнуться. А вот КЭИ на мировом рынке нефти эти двигатели не нужны совсем. Куда потом девать все это нажитое нефтебензиновое?
         И чистых машин поэтому не будет еще очень-очень долго. И все будут спрашивать, почему, и слушать в ответ – потому что невыгодно, у нас свобода, рынок, предпринимателя не заставишь, он волен, как птица. И зачем вообще мы строим в Ираке гражданское общество и победоносно вешаем Саддама? Неужели для того, чтобы, добравшись до иракской нефти, перейти на водород?
         Демократический тупик особенно живописно просматривается в так называемых посткоммунистических странах. Если кто-то сомневается в этом и хочет спорить, пусть даст себе труд проследить результаты посткоммунистической приватизации в странах Центральной и Восточной Европы. В чьих руках оказались в конечном итоге еще недавно государственные предприятия, созданные трудом поколений? Правильно, в руках КЭИ.
         Так вот демократически и вполне справедливо решил рынок, что государственное словацкое газовое предприятие СПП – аналог российского Газпрома – приобрел не крестьянин из словацкой деревни, а консорциум немецкого Рургаза и французского Газ де Франс. КЭИ на европейском рынке газа.

    Ловушка социального государства
         Другая постоянно обостряющаяся проблема западной демократии заключается в так называемом социальном государстве, то есть в гарантиях со стороны государства заботиться о своем гражданине. Проблема не в самих гарантиях, а в том, что они все менее обеспечены реальными возможностями.
         При этом социальные запросы граждан европейских государств растут в ногу со временем, запросы поддерживаются идеологически, а реальные возможности европейских государств пропорционально этому росту уменьшаются. Демография все косит под корень.
         Работать на жирные пенсии европейцев некому уже сегодня. А раз некому, значит нужны арабы, турки, русские, украинцы, чехи, словаки, молдаване, поляки. Но и они помогут лишь какое-то время. Что потом, не знает никто. Есть только гипотезы, о которых спорят специалисты.
         Между тем КЭИ европейского финансового рынка, тоже не знающие, что потом, ведут себя вполне осмысленно и целеустремленно и в дискуссии не вступают. КЭИ заняты тем, чтобы как можно быстрее и эффективнее перекачать в свои карманы то, что пока еще остается в социальных фондах.
         Еще труднее с медициной, которая делается все дороже и дороже. Оплачивать эту все дорожающую медицину для все дольше живущих пенсионеров многим социальным государствам Европы сегодня удается уже исключительно за счет внутреннего долга. И эвтаназия не помогает – желающих эвтаназироваться пока еще совсем немного.

    Где взять ценностей на всех
         Демократический тупик в крупных категориях проявляется в неприятии и даже отрицании Силы, Власти, Веры, Идеи. Все это должны заменить всемогущий Рынок и Единая Европа, разделяющая общие ценности. Новое светлое будущее, так похожее на пролетарский интернационализм из учебников советской эпохи.
         Если в готовность что-то разделить еще верится, то вот ценностей становится все меньше и меньше. Место, где ценностей пока еще много в прямом и переносном смысле, это Россия.
         Сегодняшнее социальное устройство в Европе исподволь готовит революционные перемены, которые пробует задрапировать официальная евроидеология – так же успешно могла бы выглядеть попытка прикрыть наготу пятиевровой купюрой.
         Югославская война 1999 года продемонстрировала неспособность европейских демократий решать вопросы Войны и Мира, вопросы Власти и Веры в категориях геополитики. Кто сказал, что эта война закончилась, что не будет других войн, что не разморозятся этнические конфликты, не возникнут новые цивилизационные? Кто посмел хотя бы тихо пропищать себе в кулачок, что границы в Европе пришли в движение? Кто сказал, что по Европе не ударит война извне? Югославская ударила. Иракская тоже ударила. Иранская и новая балканская войны на подходе.
         Готова ли ко всему этому европейская демократия? Вопрос риторический. Не готова, не готовится и не будет готовиться. Социально-рыночная Европа сегодняшнего дня это общественное устройство для сонной, сытой, мирной, благополучной жизни. Как долго такая жизнь будет продолжаться? И что будет, когда она закончится, когда выяснится, что ни одна из проблем Европы не имеет решения в рамках демократической процедуры? Неужели финансовые или нефтегазовые транснациональные монстры будут решать проблемы исламской экспансии во Франции или Англии?

    Кто будет защищать Европу
         Особенно тупиково выглядит европейская демократия в категориях войны и мира. Европа десятки лет назад отдала себя под так называемый 'американский зонтик безопасности', Европа воспитала уже несколько поколений пацифистов, Европа отвергла войну как форму международных отношений и официально уверила в вечный мир.
         Вроде все красиво и благородно, но есть вопросы. А что все остальные – США, Россия, Китай, арабы, азиатские державы, Израиль – тоже войну отвергли? Если отвергли, то почему вооружаются и воюют? А если не отвергли, не будут ли самые сильные из них делать с богатой, но безоружной Европой все, что им захочется? Может быть, уже делают, просто это не очень еще бросается в глаза.
         Исходя из сказанного, вполне логичен прогноз – Европа будет вынуждена принимать и копировать ту модель демократии, которую будет насаждать тот, кто Европу защищает. Пока насаждается американская модель, потому что пока считается, что Америка защищает и защитит Европу. Хотя сегодня это уже неправда. Америке самой бы защититься.
         А если вдруг Европа решит защищаться сама? Как, собственно, всегда и было. Для этого у Европы пока еще имеются возможности. Одна только французская армия есть сила, которую пока невозможно игнорировать. Именно потому, что у французов такая сила есть, им удается пока оставаться в стороне от американских авантюр на Балканах и Ближнем Востоке.
         А что, если появятся новые защитники, новые геополитические блоки, что, по сути, происходит постоянно у всех на глазах? Появятся ли тогда и новые демократические ценности? Обязательно появятся!
         Подводя итог теме демократического тупика, не могу не заметить – авторы европейской демократической мифологии обленились и фатально отстают от развития событий. Сначала судачат о том, как расцвела демократия в Турции, потом дружно сходятся на том, что в Турции власть, оказывается, традиционно опирается на армию, и для Турции это правильно. Затем вдруг обещают Турции вступление в ЕС. Если не завтра, то послезавтра. Чтобы европейцы могли окончательно разделить с турками их ценности.
         Подобные метания безошибочный сигнал того, что европейская демократия будет меняться, и произойдет это скоро. Что все это значит для России?
         Продолжение следует. . .
         Сергей Хелемендик, депутат парламента Словакии от Словацкой народной партии

    Сергей Хелемендик, («Preco?», Словакия).
    © «
    ИноСМИ.Ru», 26.09.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Владимир Путин спас Россию от катастрофы. Поэтому давайте оставим его у власти

    Наш корреспондент защищает российского президента и сделанное им

         Ну вот, президента Путина опять бьют по рукам: он, видите ли, пытается удержаться у власти. Российская конституция была написана более или менее в соответствии с западными нормами, потому что составлялась она в те дни, когда в стране якобы царствовали свободный рынок и демократия. Составители сверялись с другими моделями. Согласно французской конституции, полномочия президента таковы, что его премьер-министр – это просто мальчик на побегушках, пусть и высокопоставленный. А в России, как и в Америке, система такова, что президент не может баллотироваться на свой пост в третий раз, взбреди ему в голову такая идея.
         Владимир Путин может после отставки уйти на должность руководителя 'Газпрома'; но вместо этого он очень по-умному ищет способ, чтобы сохранить власть. Он может стать заместителем руководителя правящей партии, затем премьер-министром, а после этого протолкнуть на пост президента номинальную фигуру – шестидесятилетнего человека, которого он способен будет контролировать. Подобные прецеденты в России уже случались. Выдвижение на высокий пост человека постарше, даже пожилого, у которого отсутствуют амбиции и которым можно руководить из-за кулис – такая тактика появилась уже давно, еще до коммунистических времен. И если Владимир Путин ищет способ удержаться у власти, то он поступает вполне в духе давних традиций. Но прежде всего следует сказать, что он – очень успешный руководитель своей страны.
         Не так давно Россию совсем списали со счетов. Мудрые люди покачивали головами. Москва была похожа на Берлин в последние дни Веймарской республики. Там царил настоящий хаос: чудовищная инфляция, пожилые женщины, продающие награды своих мужей в подземных переходах, проститутки на каждом углу, катастрофическое снижение рождаемости, бандитский капитализм, загребающий деньги лопатой, а затем устраивающий кутежи в отелях Монте-Карло (здесь у каждого бизнесмена своя история). Появилась даже научная теория о том, что вся Евразия превращается в некое подобие Латинской Америки. Славянская общность и культура разрушается, как это ранее произошло в Латинской Америке, распадаясь на богатые нефтью и нестабильные Венесуэлы с одной стороны, и на странные и причудливые Боливии с их нехваткой кислорода, с другой. А всякие Гондурасы и Никарагуа находятся между собой в состоянии хронической войны.
         При Путине Россия не превратилась в Латинскую Америку. Все вышло наоборот. Сегодня в России другая обстановка, и связано это не только с недавним увеличением цен на нефть. Если вы поедете в какой-нибудь провинциальный город на восток или на юг от Москвы – Владимир, скажем, или Саратов – то увидите, что и там вполне успешно идут перемены. Люди занимаются делом, создавая, например, мебельные фабрики, чтобы ликвидировать тот дефицит товаров широкого потребления, который существовал в Советском Союзе. В саратовском университете самые современные компьютеры. Восстанавливается даже сельское хозяйство. Ужасы Чечни уходят в прошлое. Газета International Herald Tribune – не самый большой поклонник Путина, недавно опубликовала статью о том, как в республику возвращается порядок: летают рейсовые самолеты, восстанавливается Грозный после двух десятилетий бессмысленной жестокости, к которой относится и ужасное массовое убийство школьников три года назад.
         Развивается туризм, о чем недавно невозможно было и подумать. А боевые действия в Чечне кажутся страшной историей из прошлого. Есть и другие обнадеживающие признаки. В прежней России татары были очень важной составляющей. Это были не отсталые мусульмане, как порой думают некоторые люди. Они являлись хорошими коммерсантами, а трезвый образ жизни татар выделял их из общего ряда. Сегодня татары вносят и свой творческий вклад. Вот два примера, которые могут вызвать отзвук в Британии. Нуриев и Барышников – это татарские имена: 'нур' значит 'свет', а 'барыш' – 'мир'. А теперь русские приступают к продаже самолета, который составит конкуренцию даже 'Боингам' и 'Аэробусам'.
         Поэтому, если Путин считает, что он сделал для страны много хорошего, то это не будет ошибкой. С этим согласна основная масса рядовых россиян. Так почему успешного президента должна сдерживать какая-то конституционная формальность?
         На самом деле, конституция не обязательно должна превращаться в незыблемый памятник. В старые советские времена в самых разных местах проводились референдумы, чтобы обеспечить успешным и популярным президентам возможность остаться на своем посту. Возможно, Путин не решается пойти на такой шаг из-за отсутствия уверенности в себе. Но надо ли ему бояться критики со стороны европейцев, не говоря уже об американцах, которые создают свою собственную традицию династий в политике? Конечно, режим Путина не без греха, если оценивать его с позиций, скажем, спокойной и тихой Скандинавии. Но ему приходится бороться со страшными проблемами терроризма, а в таких условиях абсолютно безгрешных государств не бывает.
         Кроме того, Путин показал такие способности России, которые хорошо знакомы Лондону. Россия, как и Великобритания, это та страна, которая способна к самовосстановлению. В семидесятые годы Британию тоже списали со счетов. А затем, в восьмидесятые – о чудо! – она пошла в контрнаступление. Конечно, ошибок была масса, но ведь пошла!
         Существует удивительный факт. Английская литература лучше всего переводится на русский язык – и наоборот. Две страны, находящиеся на противоположных концах Европы, часто имеющие такие же противоположные взгляды – и все равно крайне заинтересованные друг в друге. Нам не надо критиковать Путина; наоборот, мы должны содействовать тому, чтобы он провел такой референдум.
         Бывший профессор современной истории из Оксфордского университета Норман Стоун сегодня руководит кафедрой международных отношений в Билькентском университете Анкары.

    Норман Стоун (Norman Stone), («The Times», Великобритания).
    © «
    ИноСМИ.Ru», 04.10.07.


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Do svidaniya демократия – hello благополучие

    Сегодня у России есть второй шанс завершить свой исторический переход – и, что бы ни говорили о Владимире Путине, он не намерен его упускать

         Заявление Владимира Путина о том, что после марта следующего года, когда закончатся его президентские полномочия, он 'подумает' над предложением стать премьер-министром России, заставляет задаться двумя весьма тревожными вопросами: во-первых, значит ли это, что Россия двигается обратно к некоей форме постсталинской диктатуры; во-вторых, можно ли уже считать ее переход от коммунизма к некоей форме рыночного капитализма окончательно и бесповоротно свершившимся фактом? На оба эти вопроса у меня один ответ: да.
         После недолгого заигрывания с ультралиберализмом во времена Бориса Ельцина Россия опять становится авторитарным обществом. Однако, утверждая это, мы также должны признать, что провал демократической политики не только не приведет к реставрации коммунизма, но и вообще никак не навредит российской экономике. С экономическим управлением путинский режим справляется на удивление компетентно: из глобального энергетического бума он извлек максимум возможной пользы. Собственно, за диктатурой Путина сохраняется серьезный шанс создать успешную капиталистическую экономику – примерно так же, как диктатура Дэн Сяопина превратила в экономическую сверхдержаву Китай.
         Когда-то, в рейгановско-тэтчеровские идеалистические времена, тезис о том, что 'свободные рынки создают свободных людей', был моден до аксиоматизма, но на самом деле он всегда был не более чем риторическим трюком. В истории существует масса тиранических режимов, при которых экономика существовала на практически свободной рыночной основе. Сложно спорить с тем, что создание конкурирующих центров власти есть естественное следствие экономической свободы, однако связь между экономическим и политическим либерализмом существенно отличается от прямо пропорциональной зависимости.
         Даже признавая ее концептуальную справедливость, необходимо заметить, что ее временной масштаб описывается не месяцами и годами, а десятилетиями и веками. Поэтому утверждать, что преклонение перед культом личности Путина чревато для России некими экономическими последствиями – значит выдавать желаемое за действительное. И еще более наивно воображать себе, что если Россия так и не вернется на демократический путь развития, из нее моментально разбегутся западные инвесторы. При той огромной истории взаимовыгоднейшего сотрудничества, которая сложилась между западными банками и нефтяными компаниями и диктаторами Ближнего Востока, Азии и Латинской Америки, проблем во взаимодействии с авторитарной Россией у них тоже не возникнет – особенно сегодня, когда экономические перспективы России так хороши.
         Российская экономика за последнее десятилетие выросла столь сильно, что имеет средства на то, чтобы и отложить большие деньги в резерв, и развить вектор самоподдерживающегося развития, не зависящего от глобального энергетического бума. Ее ВВП, по прогнозам, в этом году вырастет на 6,5 процента; столь же уверенный рост ожидается и в 2008 году – и это будет уже десятый год подряд, когда Россия растет на 6 процентов ежегодно. Если учесть при этом, что население России каждый год сокращается на полпроцента, то получается, что производительность труда и уровень жизни там растут практически так же быстро, как в Китае – а ведь российский рост начинался с высокой базы, в первые годы Китай отставал в долларовом исчислении в три раза. В сочетании с ростом курса рубля быстрый рост экономики довел сумму российского ВВП до 1,2 триллиона долларов, выведя ее на девятое место среди всех экономик мира и на второе место после Китая среди экономик развивающихся стран.
         Но если может быть нечто еще более удивительное, чем столь быстрый экономический рост России, то это добротность управления экономикой при Путине. При нем государство практически полностью расплатилось по своим долгам, а Россия по объему золотовалютных резервов (400 миллиардов долларов) вышла на третье место в мире после Китая и Японии.
         По отношению профицита внешнеторгового баланса к объему экономики (5 процентов ВВП) Россия обгоняет Японию. Бюджет неизменно сводится с профицитом, причем половина доходов от экспорта энергоносителей отсекается и уходит в стабилизационный фонд, который держат подальше от рук министров и политиканов.
         Надо еще отдать должное крупнейшим российским политикам, начиная с самого Путина: они проявляют полное понимание 'ресурсного проклятия', уже поразившего такие богатые полезными ископаемыми страны, как Нигерия, Венесуэла и Иран. Да, Путин не раз бахвалился статусом России как 'энергетической сверхдержавы'. Но при этом постоянно старался увести экономику от чрезмерной зависимости от природных ресурсов. Любой, кто был в Москве или Санкт-Петербурге, может подтвердить: диверсификация уже дает реальные результаты, и деньги из ресурсного бизнеса постепенно перетекают в другие отрасли экономики, из больших городов – в провинцию и от олигархов – к среднему классу и даже к простой домохозяйке и пролетарию, жизненный уровень которых постепенно восстанавливается до того, какой у них был хотя бы при коммунистах.
         Впрочем, если кому-то покажется, что за всеми этими прекрасными цифрами, как и за старой доброй советской статистикой массового строительства и производства стали на душу населения при Хрущеве, кроется отнюдь не такая радужная действительность, то он, конечно, во многом будет прав. У России множество слабых мест, этой прекрасной статистикой не отражаемых: коррупция в налоговой системе и судах, слабая защита прав собственника, политическое злоупотребление природными ресурсами, слабость и неэффективность сектора услуг и огромный список недофинансированных потребностей в транспортной и общественной инфраструктуре. Хуже всего выглядят демографические перспективы страны: в России складывается уникальная ситуация падающей рождаемости на фоне растущей смертности. Россия стала единственной в мире страной (не считая африканских), где средняя продолжительность жизни за последние десять лет упала – причем упала главным образом из-за алкоголизма, дорожных аварий, самоубийств, преступности, наркотиков и СПИДа. Есть ли у Путина какие-нибудь реальные планы решения этих социальных проблем – вопрос открытый, но, по крайней мере, у него есть экономический рост, который даст ему достаточно ресурсов для восстановления систем здравоохранения и образования, разрушенных в ельцинский период.
         Естественно, будущее либерального капитализма только выиграло бы, если бы Путин завтра ушел в монастырь, предварительно передав власть триумвирату в составе Гарри Каспарова, Джорджа Сороса (George Soros) и Алана Гринспена (Alan Greenspan). Однако если подумать головой, то реальный риск, который может возникнуть в случае ухода Путина – это риск новой битвы за контроль над полезными ископаемыми. Напротив, в случае его неухода как раз и появляются гарантии стабильности и сохранения прав собственников – пусть не демократией и законом, а желанием правящего политического класса и крупного бизнеса не грабить еще и еще, а защитить то, что у них уже есть.
         В историческом контексте постепенная стабилизация российской экономики и политики больше всего напоминает ускоренную версию переходного периода, который пережила Западная Европа в 12-м веке, когда племенная анархия и организованный грабеж Темного Средневековья постепенно уступали место феодальной системе и закону.
         С 1900 по 1914 годы по темпам роста экономики Россия обгоняла всех в Европе. С политической точки зрения, этот период был, напротив, не очень хорошим, однако, если бы не просчеты и общая некомпетентность династии Романовых, большевистской революции, не исключено, вполне можно было бы избежать и реформировать экономику из аграрно-феодального в современное эпохе капиталистическое состояние. Сегодня у России есть второй шанс завершить этот переход – и, что бы ни говорили о Владимире Путине, он, судя по всему, не намерен его упускать.

    Анатоль Калецкий (Anatole Kaletsky), («The Times», Великобритания).
    © «
    ИноСМИ.Ru», 04.10.07.


    НАВЕРХ ПОДПИСКА ПОЧТА КНИГА
    /gov/pr/opr124.html
    Реклама:
    Hosted by uCoz