213. Операция «Преемник»

Виновата «Наша жизнь»

Газета пострадала за агитацию в пользу Дмитрия Медведева

     Прокуратура Гвардейского городского округа Калининградской области обратилась в суд с требованием в административном порядке оштрафовать местную газету «Наша жизнь» за нарушение правил предвыборной агитации в ходе недавней президентской кампании. Об этом «Времени новостей» сообщила помощник прокурора региона Оксана Пономаренко.
     По ее словам, причиной обращения в суд стало то, что 1 марта (в так называемый «день тишины», когда накануне выборов запрещена любая агитация в СМИ), гвардейская газета опубликовала материал о кандидате в президенты РФ Дмитрии Медведеве. В прокуратуре считают, что эта статья способствовала созданию положительного отношения к г-ну Медведеву со стороны избирателей.
     В материале под заголовком «Важно сохранить набранный темп развития, не останавливаться» содержались выдержки из выступлений г-на Медведева на Всемирном экономическом форуме в Давосе, на выездной сессии конгресса местных и региональных властей Совета Европы, на встрече с представителями СМИ Уральского, Центрального, Северо-Западного федеральных округов, а также в ходе иных встреч.
     Однако не так важно, что именно было написано в этой статье, важно – когда. «Агитационный период прекращается в ноль часов по местному времени за одни сутки до дня голосования. А этот материал был опубликован в газете в запрещенный для агитации день», – пояснила г-жа Пономаренко.
     По ее словам, прокурор Гвардейского района вынес постановление о возбуждении производства об административном правонарушении по ст. 5.10 КоАП РФ «Проведение предвыборной агитации вне агитационного периода». Для должностного лица санкция по этой статье предусмотрена в виде штрафа в размере от 2 до 5 тыс. руб. Материалы административного дела для рассмотрения и принятия решения по существу направлены в районный суд.
     Главный редактор газеты «Наша жизнь» Валентина Матюхина сказала «Времени новостей», что наказание в соответствии с законом понести готова. «Да, если суд решит, то штраф я выплачу. Для меня это, конечно, сумма немаленькая, но что делать? Буду внимательнее», – сказала она. По ее данным, с жалобой в местную прокуратуру на публикацию обратилось местное отделение КПРФ. «Суд состоится в течение двух ближайших недель», – пояснила главный редактор.
     Как сообщил «Времени новостей» председатель областной избирательной комиссии Сергей Лунев, о прокурорском иске он узнал из СМИ. «Мы к этому отношения не имеем. Прокуратура сама принимала решение реагировать таким образом. Конечную точку поставит все же суд, но отмечу, что закон ясно гласит – накануне выборов любая агитация запрещена», – сказал г-н Лунев. Он также согласился, что в будущем перед выборными кампаниями было бы нелишне устраивать юридический ликбез для руководителей СМИ.
     В Калининградской области явка в ходе выборов 2 марта составила 58,44%, за Дмитрия Медведева проголосовали 62,09%. В Гвардейском городском округе активность избирателей была ниже средней по региону – 57,91%. В то же время кандидатуру Медведева поддержали больше людей, чем в среднем по области, – 63,71%.

«Два плюс два» в квадрате

Госсекретарь и министр обороны США приехали знакомиться с новым президентом

     В понедельник вечером в Кремль приехали Кондолиза Райс и Роберт Гейтс, госсекретарь и министр обороны США. С ними встретился Владимир Путин, но еще до этого Райс и Гейтс пообщались с Дмитрием Медведевым – его статус «избранного президента» весьма интересует Вашингтон.
     Официальная же цель приезда Райс и Гейтса – участие в так называемой встрече «2+2». Подобный формат – регулярные консультации глав дипломатических ведомств и министров обороны – в отношениях России и США существует уже несколько лет. На этот раз основными темами стали размещение элементов американской системы ПРО в Польше и Чехии, будущее Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) и дальнейшая судьба контроля за ядерным оружием.
     – У меня сейчас сломана рука, со мной легче вести переговоры, – улыбался в Кремле глава Пентагона, указывая глазами на пустой правый рукав пиджака и на синюю перевязь, из-под которой торчали безупречно белый манжет и неподвижная кисть.
     – Посмотрим, – Дмитрий Медведев решил в этой шутке увидеть лишь долю шутки. Он, хоть и является сейчас в Кремле «номером два», в графике Райс и Гейтса стал «номером один» – ему-то точно придется часто встречаться с будущим президентом США.
     Путь от Медведева до Путина для Райс и Гейтса был недолог – от одного корпуса Кремля до другого. Шутку про руку Гейтс повторять уже не стал (кто знает, что было на закрытой части его беседы с Медведевым?), а для рукопожатия протянул Путину левую.
     – Совсем недавно, вы знаете, у меня была возможность поговорить с президентом США, – Путин, как это бывало и раньше, не преминул подчеркнуть свои особые отношения с Джорджем Бушем. – Я получил его послание. Серьезный документ, мы его проанализировали.
     Это послание, как пояснили источники «Известий», было передано послом США в России вскоре после телефонного разговора двух президентов, о котором напоминал Путин. Само послание – «о двусторонних отношениях и о наследии, которое оставляют для будущих поколений оба президента». Пока это наследие выглядит не слишком оптимистично: после недолгого «медового месяца» Россия и США буквально утонули в разногласиях. И здесь вряд ли что изменится до избрания нового президента США – ни в худшую, ни в лучшую сторону.
     Впрочем, Райс, известная своей жесткой риторикой, в своем ответном слове старательно смягчала все острые углы:
     – Учитывая всю сложность и комплексность российско-американских отношений, есть некоторые вопросы, по которым еще нет полного согласия.
     По тональности это довольно сильно отличалось от того, что, например, по пути в Москву говорил Гейтс. Он утверждал, что США принципиально не намерены делать никаких новых предложений по тематике ПРО: «На мой взгляд, мы уже многое положили на стол переговоров, теперь их черед отвечать». При этом накануне визита стало известно, что в рамках поездки в Турцию Гейтс предложил Анкаре многомиллионную помощь в переоснащении турецкой армии взамен на согласие разместить на территории страны еще один радар НПРО. Москва пока никак не прокомментировала эти инициативы США, Гейтс же в понедельник публично тоже говорил совсем о другом:
     – Мы приехали в Москву, нарушая нашу обычную очередность, в надежде, что мы сможем достичь прогресса по тем вопросам, по которым нет согласия.
     Гейтс таким образом намекнул: по идее эта встреча «2+2» должна была проходить в Вашингтоне, но тогда не было бы никакой возможности встретиться и с действующим, и с избранным российскими президентами. То есть сделать «2+2» в квадрате.
     Путин нарушение очередности одобрил:
     – То, что вы приехали лишний раз в Москву, можно только приветствовать, вам понравилось, и мы рады.
     Возможно, слово «лишний» и было в этой фразе ключевым.

ИНТЕРНЕТ-ОПРОС
     В Москву приехали госсекретарь и министр обороны США. Что сегодня главный раздражитель в наших отношениях с Вашингтоном?
     Вмешательство США во внутренние дела России, попытки учить нас демократии: 25%
     Размещение радара и ракет в Чехии и Польше: 18%
     Попытки США вытеснить Россию с постсоветского пространства (Украина, Грузия, Средняя Азия): 49%
     Отторжение Косово от Сербии: 8%
     В опросе приняли участие 3244 человека

ТАНДЕМОКРАТИЯ

Двоевластие
     Принципы, на которых будет строиться их взаимодействие в переходный период, Владимир Путин и Дмитрий Медведев продемонстрировали уже в первую послевыборную ночь.
     Сначала они вместе поднялись на сцену праздничного концерта, проходившего на Красной площади, и произнесли краткие приветственные речи. Правда, собравшаяся под проливным дождем толпа тонкости момента не прочувствовала и почему-то скандировала лишь фамилию Путина.
     А вот на первую в новом качестве пресс-конференцию в своем предвыборном штабе избранный глава государства отправился в одиночку. На вопросы, в том числе и весьма острые, он отвечал достаточно уверенно и всячески подчеркивал, что намерен быть полноценным президентом и самостоятельно решать все возложенные на него Конституцией задачи.
     По похожей схеме был выстроен и дальнейший рабочий график двух лидеров: самые политически значимые мероприятия они проводили вместе, а текучкой занимались порознь. Например, в совещании с руководством Госдумы в Кремле Путин и Медведев участвовали дуэтом, а преемник даже позволил себе слегка покритиковать лидера «партии Путина» Бориса Грызлова за предложение вернуть все федеральные агентства и службы в состав министерств. Первое представление вновь избранного президента зарубежному лидеру также состоялось с участием его предшественника: сначала с канцлером Германии Ангелой Меркель встретился Путин, а затем с ней один на один побеседовал преемник. Зато рабочие встречи с премьером Виктором Зубковым и рядом губернаторов действующий президент, как и прежде, проводил самостоятельно.
     В то же время Медведев сразу получил возможность проявить себя в вопросах, прежде относившихся к исключительной компетенции президента. 3 марта, как уже сообщала «Власть», он получил от Владимира Путина поручение разработать новую структуру исполнительной власти и взять на себя подготовку заседаний президиума Госсовета. А 10 марта преемник участвовал в открытии первого в России санно-бобслейного комплекса, хотя ранее столь масштабные события, связанные с подготовкой к сочинской Олимпиаде-2014, курировал, как правило, лично Путин.

Двоемания
     Недостатка в похвалах обоим президентам в минувшие две недели не наблюдалось. Но даже на фоне этого мощного хора выделялись два солиста – Сергей Миронов и Алексий II.
     Председатель Совета федерации, который еще в ходе президентской кампании зарекомендовал себя как один из самых последовательных почитателей Дмитрия Медведева, проявил чудеса лаконичности. В одном кратком высказывании он сумел похвалить и Путина (за его курс), и Медведева (за намерение его продолжить), и свою партию «Справедливая Россия» (за то, что в числе прочих выдвинула первого вице-премьера в президенты). При этом Миронов поздравил не только нового президента, но и всех россиян – с тем, «что они выбрали Медведева».
     Патриарх Алексий, напротив, не захотел быть лаконичным и направил преемнику длинное поздравительное послание. В нем предстоятель РПЦ, в частности, честно признался избранному президенту, что считает его «человеком с трезвым умом и добрым сердцем, политиком, умеющим верно разобраться в проблемах конкретного человека и одновременно сознающим высшую нравственную ответственность за результаты своей работы».
     Немало поздравлений поступило Дмитрию Медведеву и из-за рубежа. Правда, не все из них были хвалебными: западные лидеры ограничились обещаниями «поддерживать контакты на регулярной основе» или «укреплять стратегическое партнерство». Зато не подкачали коллеги по СНГ, не забывшие назвать политику Путина «мудрой» (президент Казахстана Нурсултан Назарбаев), а поддержку избирателями Медведева - «убедительной» и «мощной» (глава Таджикистана Эмомали Рахмон).
     В то же время новый президент РФ получил неожиданную поддержку из Лондона. Бывший британский посол в России Родрик Брейтуэйт в своей статье в The Financial Times призвал Запад не «проповедовать евангелие демократии любыми средствами». Признав, что для получения нужного результата на выборах «российская власть прибегла к возмутительному управлению избирательным процессом», экс-посол вместе с тем выразил мнение, что отказывать России в праве «строить собственную версию демократии – это своего рода расизм».

Двоефобия
     Главным поводом для критики в адрес двух президентов также послужили выборы 2 марта, а в роли наиболее смелых противников тандемократии выступили российские оппозиционеры.
     КПРФ уже в ночь на 3 марта начала публиковать на своем сайте сообщения о массовой фальсификации итогов голосования в различных регионах России. Лидер «Яблока» Григорий Явлинский в интервью радио «Свобода» подчеркнул, что выборы были «больше похожи на фарс» и стали «формой третьего срока Владимира Путина». А федеральный политсовет Союза правых сил заявил, что выборы «не были справедливыми и демократическими», и пообещал, что «при сохранении старого курса СПС будет оставаться в оппозиции к власти».
     Попутно оппозиционеры охотно высказывались и о системе тандемократии в целом. К примеру, сайт КПРФ, комментируя прогнозы политологов о новой структуре власти, назвал «болевым вопросом российской политики» проблему «двух медведей в одной берлоге». И процитировал по этому поводу лидера партии Геннадия Зюганова: «Трудно представить, как президент Медведев будет вызывать на ковер премьер-министра Путина и спрашивать с него про плохие надои». В целом же, по убеждению коммунистов, обновленный режим продолжит демонстрировать «антинациональную сущность прозападного либерализма в России», которую «успешно доказывали всей своей деятельностью и Путин, и Медведев, и вся их ельцинско-собчаковская команда».
     Российскую оппозицию отчасти поддержала и американская в лице кандидатов в президенты от Демократической партии США. Как заявил Барак Обама, он «разочарован тем, что эти выборы не были полностью свободными и честными из-за отсутствия свободной прессы, а также из-за притеснения оппозиционных фигур и политических партий». А Хиллари Клинтон выразила мнение, что Владимир Путин при молчаливом согласии нынешнего президента США Джорджа Буша продолжает отступать от демократии и «превратил выборы в угнетающую формальность».

Двоевидение
     На первый взгляд российские СМИ, не дожидаясь майской инаугурации Медведева, уже практически уравняли в статусе действующего и избранного президентов: по общей упоминаемости Владимир Путин превзошел Дмитрия Медведева всего на 0,6 процентного пункта (см. диаграмму). Но на самом деле повышенный интерес к преемнику пресса проявила лишь в день подведения итогов выборов. Об этом свидетельствует и анализ новостей трех главных федеральных телеканалов: хотя по суммарной продолжительности посвященных ему новостных сюжетов избранный президент обошел действующего более чем на полчаса (5:44:05 против 5:13:48), решающий перевес был достигнут именно 3 марта, когда «Первый канал», «Россия» и НТВ уделили преемнику около 3 часов 15 минут против двух с небольшим часов у президента. В то же время более чем в трети публикаций СМИ оба президента упоминались вместе, что, судя по всему, станет главной приметой всего переходного периода.
     Другой особенностью минувших двух недель можно считать неожиданный всплеск плюрализма в изданиях, до сих пор не замеченных в вольнодумстве. Например, газета «Известия», которая в ходе предвыборной кампании неизменно отличалась политической выверенностью формулировок, опубликовала 12 марта стенограмму заседания своего политклуба на тему «Чего ждать избирателям от Путина и Медведева», в ходе которого некоторые политологи допускали весьма смелые высказывания.
     Так, Александр Дугин заявил, что «Медведев наименее соответствует ожиданиям нашего народа и заведомо будет президентом, которому трудно завоевывать харизматическую индивидуальную власть» и которого «поставили как своего рода главу администрации: присмотри за хозяйством». Валерий Хомяков сообщил, что «выборы все больше и больше превращаются в фарс, а не являются инструментом формирования власти», подкрепив свое мнение цитатой из Бертольта Брехта: «Идут бараны, бьют в барабаны, шкуры для них дают сами бараны». И даже считающийся близким Кремлю Глеб Павловский спрогнозировал «борьбу за лидерство» между Путиным и Медведевым, тем самым фактически поставив под сомнение заверения будущих президента и премьера об их готовности работать в полном согласии.

Загрузить иллюстрацию

Белый дом-2

     Четыре года назад работа правительства была парализована административной реформой. Сейчас, хотя контуры будущей кабинетной перестройки еле угадываются, обстановка в Белом доме мало чем отличается от 2004 года. С той разницей, что тогда премьера в России практически не было, а в 2008 появилось сразу два. И ни один из них не носит фамилию Зубков.

От подвала до бассейна
     Нет лучшего способа изменить жизнь чиновника, нежели пообещать ему перемены в ближайшем будущем, не объяснив, в чем они будут заключаться.
     Дмитрий Медведев еще в ночь со 2 на 3 марта, когда он добавил к титулу «первый вице-премьер» временное звание «избранного президента РФ», вроде бы поступил прямо противоположно тому, как привык действовать действующий президент Владимир Путин. Он все открыто рассказал: Владимир Путин будет премьер-министром, его резиденцией будет Дом правительства РФ, а не Кремль, новые президент и премьер в течение марта-мая 2008 года будут определять состав нового кабинета министров. Но как это все будет происходить, никому из чиновников не объяснили. Вскоре, впрочем, стало очевидно, что Путин и Медведев намерены выполнять объявленное буквально.
     Уже в начале марта важнейшим из искусств в Белом доме стало строительное. Премьер-министр Виктор Зубков был перемещен с пятого премьерского этажа Белого дома на третий, освободив кабинет будущему премьер-министру Владимиру Путину. На пятом немедленно развернулся ремонт. Пошли слухи, что это только начало. Разговоры о том, появится ли в грандиозных подвалах Дома правительства плавательный бассейн (привычка будущего премьера начинать рабочий день с заплыва хорошо известна) или дело ограничится созданием тренажерного зала на пятом, выплеснулись в СМИ.
     Напряженное ожидание необычных кадровых решений привело к накладкам: новый премьерский кабинет на третьем этаже, в котором будет досиживать свои два месяца Виктор Зубков, не был оборудован всем необходимым для прямой трансляции заседаний правительства. Поиск виновного занял несколько дней, в скандал были вовлечены влиятельнейшие силы в коридорах власти.
     Но дело, в общем, не в этом. Прими Путин и Медведев решение формировать правительство тайно, закрыто, с соблюдением строгой секретности, и все бы было в порядке: именно так вопрос решился при отставке Михаила Фрадкова в сентябре 2007 года. Запущенный же в марте механизм полузакрытых обсуждений в Белом доме, Кремле, администрации президента, Госдуме, на дачах, в частных встречах и телефонных переговорах означает следующее: а) ничего еще окончательно не решено; б) ни у кого нет гарантий сохранения собственного кресла; в) рутинная работа теряет смысл, поскольку неизвестно, когда она оборвется и оборвется ли она вообще.
     Жизнь Дома правительства РФ в переходный период напоминает сейчас ситуацию, в которую попал кабинет министров в 2004 году с началом административной реформы, но много хуже. Если тогда правила игры, придуманные нынешним главой Минрегиона Дмитрием Козаком, нужно было лишь выполнять или обходить, то сейчас их приходится выдумывать: план Путина по перестройке правительства оказался тетрадкой в клеточку, в которой не написано ровным счетом ничего. И дата контрольной, увы, тоже не объявлена.

Правительственный трехчлен
     Из немногочисленных публичных выступлений Путина и Медведева в феврале-марте, а также из информации источников, которую можно считать хоть сколько-нибудь достоверной, вырисовывается следующая картина формирования нового правительства России. Сам Владимир Путин как премьер-министр не намерен менять формальные полномочия правительства или перераспределять их между правительством и администрацией президента. Одновременно он не намерен и менять собственного стиля управления и не готов вписываться в сложившиеся еще в 1998-1999 году рамки взаимоотношений в Белом доме, при которых премьер выступает в роли старшего министра. Поэтому де-факто кабинет министров будет разделен на две части - «премьерскую» и «министерскую».
     Первая - «премьерская» – будет состоять непосредственно из Владимира Путина и вице-премьеров, число которых не определено. Наиболее популярные цифры, которые сейчас называются,– шесть и пятнадцать. Вице-премьеры, как предполагается, будут рекрутированы в основном из действующих вице-премьеров и министров, лично знакомых президенту. Будет ли «премьерская» часть оформлена институционально (например, как президиум правительства) не решено, но это неважно. Вице-премьеры, сколько бы их ни было, будут «функциональными» и лично ответственными перед премьером за координацию работы правительства по определенным направлениям. Во многом это напоминает действующую трехзвенную структуру администрации президента (президент, верхушка администрации и все остальные): недаром ключевой чиновник, которого Владимир Путин, как гласят слухи, намерен забрать с собой на «премьерский» этаж,– это заместитель главы администрации президента Игорь Сечин.
     Вторая часть Белого дома - «министерская» – должна заниматься непосредственной реализацией курса Путина-Медведева и будет, исходя из этой логики, в большей степени формироваться Дмитрием Медведевым. Функции министерств (а также подчиненных им федеральных агентств) – работать «в поле», сообщаясь с премьер-министром в основном через вице-премьеров и аппарат правительства. Пока неизвестно, как и с кем будут сообщаться госкомитеты и федеральные службы, подчиненные правительству. Скорее всего, они останутся на «министерском» этаже, частью в статусе, близком к министерскому. Так работает сейчас, например, Федеральная таможенная служба.
     В этой схеме администрация президента, отданная преимущественно на откуп будущему президенту Дмитрию Медведеву, не нуждается в больших переменах: ей придется работать, в зависимости от масштаба решаемой проблемы, или с «премьерским», или с «министерским» этажом Белого дома. Предполагается, что генеральным «разводящим» в этой схеме будет помощник президента Путина Игорь Шувалов, которому поручено шлифовать детали будущей конструкции во избежание излишнего административного трения.
     В каком статусе Шувалов будет этим заниматься – вице-премьером в Белом доме, топ-менеджером администрации президента, кем-то еще,– вряд ли знают сейчас даже президент и премьер. Фокус в том, что, будучи нарисованной в тетрадке в клеточку, система выглядит стройной, но уже первые переговоры о ее заполнении фамилиями вызывают во властных структурах скрежет зубов: она напоминает храм Василия Блаженного – снаружи красиво, внутри – сам черт не разберет.

Волки, козы и капуста
     Первой же проблемой, которую приходится решать всякому, кто решил занять место в многоглавой административной вертикали, является невероятной сложности выбор – шашечки или ехать? Вице-премьерская близость к телу Владимира Путина в этой схеме означает прежде всего отрыв от министерских корней. Министр – это звучит не так гордо, но дает отличные шансы быть ближе к президенту Дмитрию Медведеву. Впрочем, до тех пор, пока неизвестно, какой в точности будет эта дистанция (иными словами, как будет устроена администрация президента), риск попасть не туда слишком велик. Именно поэтому основная задача претендента на пост в будущем правительстве – уменьшить риски, попытавшись занять в структуре непредписанное место.
     Вот как это выглядит на практике. В начале апреля среди игроков зернового рынка распространился слух, что на Зерновом конгрессе в Египте министр сельского хозяйства Алексей Гордеев представит замминистра Андрея Слепнева как своего преемника в правительстве Путина. В окружении Слепнева, считающегося хорошо знакомым с Дмитрием Медведевым, на лестную новость отреагировали странно: «Эти слухи распространяют наши враги!» Их можно понять. Вице-премьерская должность, якобы обещанная Гордееву, может сделать двух чиновников прямыми соперниками. При этом гораздо более приемлемых для нынешнего министра преемников в Минсельхозе называют едва ли не десятками. Но никто из них не будет намекать на свои амбиции: преждевременно ставший публичным замысел может никогда не воплотиться. А позиционировать себя сейчас как чиновника «министерского» этажа означает заранее нажить врага: а если того же Гордеева не возьмут на «премьерский» этаж?
     В той же ситуации пребывает и глава МЭРТа Эльвира Набиуллина, которой тоже якобы предложен вице-премьерский пост. Это было бы лестно, но главным претендентом на ее нынешний пост называют Александру Левицкую, ее заместителя, пришедшую в МЭРТ из Минздравсоцразвития. Учитывая, что на своем посту Левицкой поручено курировать нацпроекты и социальную сферу, несложно догадаться, что ее назначение связывают с протекцией Дмитрия Медведева. И это было бы отлично, если бы Набиуллина и Левицкая хорошо ладили друг с другом. Согласно последним слухам, в вице-премьеры может пойти сама Левицкая, разрушая тщательно выстраиваемую схему.
     Хорошо первому вице-премьеру Сергею Иванову, для которого пост вице-премьера означает просто сохранение и статус-кво, и нынешней системы отношений со всеми обитателями Белого дома. А как быть главе Минпромэнерго Виктору Христенко? Слухи гласят, что вице-премьерский пост по ТЭКу ему практически гарантирован. Но, покидая насиженное место, он рискует потерять министерство: на него якобы претендует Николай Токарев, руководитель «Транснефти», с которым вице-премьер вряд ли легко сработается. Хорошо вице-премьеру Александру Жукову, которому прочат сохранение статуса и расширение полномочий, но как могут встроиться в общую картину глава РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс, председатель совета директоров компании Александр Волошин, руководитель «Ростехнологий» Сергей Чемезов, каждого из которых называют возможным вице-премьером в правительстве Путина (хотя каждый из них уверяет, что эти слухи не имеют никаких оснований)? Каждый из чиновников знает: всякому, кому лично доверяет будущий премьер Владимир Путин, с большой вероятностью будет противопоставлен другой человек.
     И что делать вице-премьеру Алексею Кудрину – кто даст ему гарантии, что, сохрани он пост на «премьерском» этаже, он не потеряет Минфин? Говорят, у министра обороны, бывшего главы ФНС Анатолия Сердюкова есть три кандидатуры на пост министра финансов, и ни одна Кудрина не устраивает.
     Вопрос нужно решать или как можно быстрее. Или как можно медленнее – как кому повезет. В интересах Владимира Путина – отстроить свой «этаж» правительства как можно быстрее. В интересах членов «этажей» – согласиться как можно позже: Дмитрий Медведев в основном еще не определил свои кандидатуры. А фальстарт, как уже говорилось, может окончиться плачевно.
     Самая большая проблема для чиновников в том, что никто не хочет стать в путинском трехзвенном правительстве «третьим». Каждый хочет быть вторым – либо в связке с Путиным, либо с Медведевым. Получается, что сейчас в России создается структура, в которой будет два премьера и ни одного президента.

В Антарктиде все спокойно
     Безвременье, в которое погрузился Белый дом, конечно, является лишь условным. Нынешняя ситуация – отличное время для тех, кто хочет быстро закрыть дела при премьере Викторе Зубкове, не рискуя будущим, и кошмарное – для тех, кому немедленные решения не нужны. Министр здравоохранения и социального развития Татьяна Голикова не комментирует слухи о разделении ее министерства на две части с уходом ее на вице-премьерский пост. Есть дела и поважнее: как раз в промежутке между правительствами Зубкова и Путина шансы на выделение из министерства управления госзакупками лекарств и формирование госхолдинга по фармдистрибуции и производству лексредств растут. И в любой момент авторы идеи, поддерживаемые и такими уважаемыми людьми, как спикер Госдумы Борис Грызлов, могут перейти в наступление. По крайней мере, с отставкой министра Михаила Зурабова эти цели достигнуты не были. А сейчас, под шумок, Татьяна Голикова может приобрести титул вице-премьера по социальным вопросам и одновременно утратить контроль за важнейшим социальным вопросом – ситуацией на рынке лекарств. Сохранение статус-кво – лучший выход, но отказаться от вице-премьерского поста – значит с гарантией получить в «профильные» вице-премьеры кого-то из оппонентов.
     На уровне заместителей министра все еще сложнее: именно в нынешней ситуации давление на них со стороны лоббистов, стремящихся решить свой вопрос как можно быстрее, до изменения ситуации, выросло многократно. Заместитель главы МЭРТа Кирилл Андросов предпочел в начале марта избежать общения с премьер-министром Виктором Зубковым, поручившим ему в спешном порядке решить проблему выбрасывания из капитала Международной топливно-сырьевой биржи американской NYMEX, и ушел в отпуск. Возможно, вернется он уже первым заместителем главы Сбербанка Германа Грефа. Глава Росздравнадзора Николай Юргель в разгар борьбы за фармхолдинги находился на больничном. Говорят, он готов даже на время покинуть правительство, чтобы вернуться в мае, когда ситуация успокоится.
     Большая же часть министров и крупных игроков Белого дома принципиально стремятся не торопить события. Неожиданный визит Сергея Иванова, министра природных ресурсов Юрия Трутнева и главы Минтранса Игоря Левитина в Антарктиду в разгар формирования правительства наверняка позволил им избежать множества встреч, на которых заинтересованные фигуры просили, предлагали и требовали бы «решить вопрос» – в недельный, трехдневный, однодневный срок, прямо сейчас. Многочасовой перелет на Ил-76 во льды и обратно, возможно, лучше, чем ждать, пока власть определится, будет ли в Белом доме бассейн и кому суждено в нем утонуть, а кому – всплыть на поверхность.

55 лет без Сталина

Из воспоминаний М. С. Смиртюкова
     После смерти Сталина Маленков стал первым лицом партии и государства. Конечно, все было оформлено решением Президиума ЦК, а затем в советском порядке. Но произошло все, как мне тогда показалось, явочным путем. В день смерти Сталина нас вызвали к Маленкову, и оказалось, что он занял кабинет Сталина. Там же он начал проводить заседания Президиумов ЦК и Совета Министров и вести их. Чувствовалось, что Берия не очень доволен сложившимся раскладом постов. Помню, звонит мне помощник Берии Ордынцев: «Тот,– говорит,– тебя зовет Лаврентий Павлович». Дело в том, что Помазнева, ставшего управляющим делами Совмина, Берия называл «этот», а меня, заместителя управляющего делами,- «тот». Иду. В кабинете Берии сидел насупленный Маленков. Они решали вопрос о переходе на нормальный график работы государственных органов. При Сталине, как известно, вся жизнь страны подстраивалась под его режим дня – работа руководителей учреждений начиналась почти в полдень и продолжалась до поздней ночи. Берия расспросил меня о том, какой должна быть продолжительность рабочего дня и рабочей недели. А Маленков говорит: «Иди, мы тут все сами решим». Зачем Берия меня позвал? Про длительность недели он все знал и без меня. Мне показалось, что Берия хотел продемонстрировать Маленкову, а в моем лице и аппарату, что хозяин положения на самом деле он.

МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ 17 марта 1953 года
     На предприятиях, в учреждениях, в учебных заведениях столицы состоялись читки материалов Четвертой сессии Верховного Совета Союза ССР. Рабочие, инженеры и техники, служащие, учащаяся молодежь с глубоким вниманием знакомились с законами и постановлениями, принятыми сессией, которые направлены на то, чтобы обеспечить бесперебойное и правильное руководство жизнью страны.
     После окончания читки материалов сессии слесарь фабрики «Свобода» тов. Перевозников под одобрительные возгласы товарищей заявил:
     – Законы и постановления Верховного Совета СССР направлены на успешное выполнение заветов, оставленных Лениным и Сталиным. Сформирование нового состава правительства означает неуклонное проведение в жизнь сталинской внешней политики мира, основанной на мирных устремлениях советского народа, и сталинской внутренней политики, имеющей целью всестороннее удовлетворение все возрастающих культурных и материальных потребностей советского общества, построение коммунизма в нашей стране.

МОСКОВСКАЯ ПРАВДА 18 марта 1953 года
     Коллектив 2-го Государственного подшипникового завода вместе со всеми трудящимися переживает тяжелое горе – кончину родного и горячо любимого Иосифа Виссарионовича Сталина.
     Работники завода обратились к Центральному Комитету Коммунистической партии и Советскому правительству с письмом, в котором выразили свою беспредельную преданность партии и правительству. Коллектив дал слово выполнить план третьего года пятой сталинской пятилетки досрочно, к 21 декабря 1953 года.
     Сейчас партийные организации цехов и отделов широко разъясняют задачи, поставленные перед советским народом партией Ленина-Сталина. Повсюду проводится изучение речей товарищей Г. М. Маленкова, Л. П. Берия и В. М. Молотова.

КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 19 марта 1953 года
     По сообщению корреспондента агентства Ассошиэйтед Пресс из Альбукерке (штат Нью-Мексико), помощник капеллана американской 3-й пехотной дивизии капитан Джордж Парк, который недавно вернулся из Кореи, указал на низкое моральное состояние американских войск и аморальное поведение.
     Парк заявил, что «распространение венерических болезней среди американских войск достигло невероятных размеров. Почти 90 проц. корейских девушек заражены. Больно смотреть на большое число полуамериканских-полукорейских детей в приютах для сирот. Многие девушки-сироты становятся проститутками, чтобы не погибнуть. Среди наших военнослужащих сильно распространено пьянство...».
     Отметив низкое моральное состояние солдат, Парк добавил: «Солдаты тоскуют, охвачены страхом и хотят вернуться домой».

ВЕЧЕРНЯЯ МОСКВА 21 марта 1953 года
     «...Товарное производство и товарооборот являются у нас в настоящее время такой же необходимостью, какой они были, скажем, лет тридцать тому назад, когда Ленин провозгласил необходимость временного разворота товарооборота»,– указывал товарищ Сталин в своем гениальном труде «Экономические проблемы социализма в СССР».
     Ежедневно открываются двери сотен московских магазинов. Ежедневно сотни тысяч москвичей покупают ткани и обувь, швейные изделия и радиоприемники, велосипеды и часы, различные продовольственные товары. Вместе с возрастающим благосостоянием народа увеличивается и товарооборот.

ПРАВДА 23 марта 1953 года
     Лицо Всесоюзной выставки, ее общественное и идейно-художественное значение должно определяться прежде всего наличием значительных тематических полотен, которые правдиво и ярко изображают существенные явления действительности.
     Среди тематических картин запоминается «Опять двойка» Ф. Решетникова. Автор взял тему, которая была использована другим художником («Обсуждение двойки» С. Григорьева), но внес свой, новый оттенок в ее трактовку, доказав тем самым, что в искусстве одна тема может быть удачно решена с разных сторон. Художник изобразил момент возвращения школьника домой. Мальчик только что вошел в комнату и всем своим видом выражает случившееся с ним несчастье. На лице матери огорчение борется со стремлением сдержать улыбку – очень уж комична эта полная горестного раскаяния личность взъерошенного провинившегося.

Как будет работать тандем Путин – Медведев?

Политологи предсказывают большие перемены

     Менее двух месяцев осталось до инаугурации нового президента Дмитрия Медведева и соответственно до премьерства Владимира Путина.
     Такой конфигурации власти в России еще не было: наделенный большими конституционными полномочиями, молодой и амбициозный президент и сильный премьер с восьмилетним президентским опытом, национальный лидер страны. Как в новой ситуации будет развиваться внутренняя и внешняя политика России? Какие изменения произойдут в структуре власти? И главное, как будут строиться отношения между Кремлем и правительством, как будут взаимодействовать Путин и Медведев?

«Он не меньший русский националист, чем я»
     Эту хлесткую фразу Путин произнес 8 марта на встрече с немецкой канцлерин Меркель. Послал сигнальчик Западу: мол, не дождетесь, что с Медведевым, которого вы считаете либералом, вам будет проще. «Он настоящий патриот и будет самым активным образом отстаивать интересы России на международной арене», – разъяснил Путин.
     – При новом властном тандеме Медведев – Путин Россия будет проводить еще более ярко выраженную национальную политику, – считает председатель совета директоров группы компаний «Никколо М» Игорь МИНТУСОВ. – Вопросы интеграции России в Европу будут тормозиться.
     – Вообще-то Запад понял бы намек и в более мягкой форме, без жесткого слова «националист», а, мол, поживем – увидим, со знаменитой путинской иронией, – замечает глава Института стратегических оценок и анализа Вагиф ГУСЕЙНОВ. – Думаю, поначалу Запад для приличия не будет критиковать Медведева, станет «прощупывать» его, следить за реакцией, но когда поймет, что внешний курс России не изменен, снова станет придираться по любому поводу. Запад ведь устроит только, как писал Стив Коэн, когда на каждом этаже российской власти будет сидеть по 5 западных советников, как это было в 90-х.
     – Либеральный имидж Медведева привел к изменению лексики на Западе, – полагает глава Института политических исследований и депутат Госдумы Сергей МАРКОВ. – И это ведет к ожиданию улучшения отношений с Западом. Этим и надо воспользоваться. Но, конечно, не путем сдачи наших позиций. Имидж вновь избранного Президента России заставит западных политиков сделать пару шагов назад, ведь это не Кремль слишком агрессивен, а Запад слишком агрессивно ущемляет интересы России.
     – Патриотизм президента – не в закручивании гаек, а в сохранении стабильности государства, – напоминает политолог Станислав РАДКЕВИЧ. – Думаю, Медведев будет националистом ровно до того, пока будет зависеть от своего политического «папы». Внутренне же он более открыт – как человек, связанный с академической традицией.
     Радкевич считает, что будет ошибкой сейчас разыграть «косовский вариант» с Абхазией и Южной Осетией, как намерены сделать некоторые наши политики; это может привести Россию к большим проблемам.
     Большинство же экспертов прогнозируют, что внешняя политика не будет отдана на откуп только президенту Медведеву. Так, например, если на саммиты «большой восьмерки» (раз в год) будет ездить Медведев, то саммиты Россия – Евросоюз (дважды в год), возможно, останутся за премьером Путиным.

Место под солнцем на нефтяной трубе
     Самую мрачную картину нарисовал политолог, лидер Евразийского движения Александр ДУГИН: «При Ельцине Россия стремительно катилась в бездну. Одни ее толкали туда, другие упивались скольжением, третьи в ужасе и отчаянии вещали о конце света и оплакивали прошлое. Путин ценой колоссальных усилий задержал падение. Россия остановилась в самый последний момент. И... застыла на краю. На этом краю Путин и оставляет ее. Она уже не скользит, но еще и не встала на реальный путь возрождения. Медведев, видимо, думает, что эта остановка времени («стабильность») будет длиться вечно, но так не бывает, это просто пауза. И вот то, в каком направлении Россия сделает следующий шаг – к пропасти или от нее, – это не предопределено».

     Совершенно не согласен с Дугиным политолог Сергей Марков:
     – Путин знает и четко заявил, что тот путь, по которому шла экономика раньше – сырьевой, – закончится рано или поздно крахом, и мы должны перейти на инновационный, связанный с развитием человеческого капитала. Деньги будут идти на высокие технологии.

     А политолог Игорь Минтусов считает, что в ближайшие годы Россия еще прочнее усядется на «нефтяной игле».
     По мнению Радкевича, выстроенная сейчас государственно-капиталистическая модель изживает себя, и он связывает с президентом Медведевым постепенный переход к либерально-капиталистической модели: «Только такой путь позволит Медведеву состояться в качестве президента. Но важно, когда он это сделает? Заблаговременно, на волне высоких цен на нефть или когда возникнут трудности с продажей нашего сырья за рубеж. То есть, как говорится, когда жареный петух клюнет. Если новый президент озаботится заранее, то уже сейчас он начнет готовить мозговые структуры, либерально ориентированных интеллектуалов, а исполнителей потом подтянет».
     Политолог напоминает, что для власти сейчас звучит еще один тревожный звонок: учащающиеся в регионах протесты рабочих, обеспокоенных низкими зарплатами. «У рабочих людей никогда и не было запасов, их жизнь зависит от зарплат, которые сейчас съедает инфляция, и поэтому они могут сорганизоваться для забастовок». Поэтому первейшая задача для власти, по мнению эксперта, – справиться с инфляцией, этим самым опасным фактором нестабильности.

Будут ли снижаться налоги?
     Вице-премьер и министр финансов Кудрин, которому в правительстве Путина предрекают не менее прочные позиции, чем сегодня, жестко против снижения налогов.
     – Когда снизили с 36 до 26 процентов единый соцналог, резко уменьшилось поступление денег в Пенсионный фонд и фонды обязательного медицинского и социального страхования, – напомнил нам доктор экономических наук, автор книги «Россия с Путиным после 2008 года» Юрий БОРЬЯН. – Надеюсь, путинское правительство все же придет к тому, что надо не просто снижать налоги, а переходить к прогрессивному подоходному налогу с граждан, как во всем мире. Мы на планете одни уже с «плоской шкалой» – со всех по 13 процентов. Говорите, деньги могут уйти в тень? Ну а на что тогда государство?
     Наш экономический эксперт надеется, что руководство России пересмотрит и отношение к Стабилизационному фонду: «Колоссальная ошибка – разрешение вкладывать деньги Стабфонда в частные зарубежные компании, то есть на поддержку западной, и в основном – американской, экономики, переживающей кризис, в те же их ипотечные ценные бумаги! Надо вкладывать в наши дороги и производства. И теперь, когда Путин сосредоточится на экономике, он, думаю, придет к такому решению».

     По мнению Игоря Минтусова, между развитием госкорпораций и частного бизнеса «выбор уже сделан в сторону госкорпораций, и трэнд будет продолжаться еще несколько лет».
     По мнению профессора Борьяна, некоторые госкорпорации в конце концов будут приватизированы. (Для привлечения средств на их развитие.) Однако госкорпорации не исчезнут в авиа, судостроении, оборонке, потому что это дела не для частников, а для государства.
     Эксперты напоминают, что Медведев уже высказал мысль о том, чтобы сменить чиновников во главе госкорпораций на «по-настоящему независимых директоров».
     – В период стабилизации решающую роль сыграли чекисты, которые поднялись в атаку и молниеносным броском захватили плацдармы для восстановления государственности, – напоминает Сергей Марков. – Тогда это было, наверное, на пользу. Но теперь наступает время технократов.

Кто с кем?
     Вагиф Гусейнов полагает, что команды президента и премьера уже сформированы, но персональный их состав известен пока только двоим – Путину и Медведеву. Станислав Радкевич считает, что правительство Зубкова в основном сохранится и при премьере Путине. По мнению большинства экспертов, Сергей Иванов останется единственным первым вице-премьером, сохранит пост вице-премьера Александр Жуков. И, не исключено, будет назначен вице-премьер по подготовке Олимпиады в Сочи.
     По мнению Игоря Минтусова, Медведев окончательно определится со своей президентской командой к концу лета. По ощущениям политолога, «возможен ряд неожиданных назначений не из ближнего круга Медведева». К ближнему же кругу политологи относят студенческих товарищей вновь избранного президента и его коллег из питерского университета, которые уже занимают серьезные посты: Антон Иванов – глава Высшего Арбитражного суда, Александр Коновалов – полпред президента в Поволжье, Михаил Кротов – полномочный представитель президента в Конституционном суде, Николай Винниченко – глава Федеральной службы судебных приставов, Николай Кропачев – бывший преподаватель Медведева, декан юрфака, после президентских выборов назначенный ректором Санкт-Петербургского университета.
     Эксперты считают, что в команду нового президента войдут также начальник экспертного управления администрации президента Аркадий Дворкович, помощник президента Путина по экономике Игорь Шувалов (по некоторым данным, именно ему Путин поручил разработать новую схему взаимодействия администрации президента и правительства, а Медведев уже передал свои предложения).

О кандидатах на «отрубание лап»
     Эксперты считают, что и действующий, и новоизбранный президенты уже подошли к пониманию того, что без решительной борьбы с коррупцией ничего прорывного достичь невозможно. На недавней встрече с руководством Госдумы Путин заметил, что стоило бы «отрубать лапы коррупционерам». По нашим сведениям, Медведев подготовил обширный план борьбы с коррупцией, который будет обнародован, скорее всего, к лету.
     Вот какое мнение высказал о коррупции политолог Александр Дугин: «Коррупция приобрела значение неформального норматива. Теперь уже не торгуют государственными интересами с внешними силами (это Путин перекрыл), государство делят внутри, «по-патриотически», «патриот» с «патриотом». Вакантное место национальной идеи заняла конкретная практика коррупции».
     – Инструменты борьбы с коррупцией при Путине были созданы с помощью государственной бюрократии либо группы ближних друзей президента: это был заговор путинской команды против компрадорского олигархического режима, – анализирует политолог Марков. – Но борьба с коррупцией должна идти на всех уровнях, и маленькой командой ее не одолеешь. Нужен инструмент, которым могла бы стать сильная политическая партия.
     – Если не менять государственно-капиталистическую модель развития, то о победе над коррупцией речи быть не может, потому что она и прячется в недрах этой модели, – считает политолог Радкевич. – Ее можно победить, когда будет движение к либерально-капиталистической модели, будет развиваться малый и средний бизнес, создаваться сильное гражданское общество. Для начала этому обществу новый президент должен послать сигнал – не формальный, в виде призывов и речей, а хотя бы в виде либерализации закона об общественных организациях и усилении их роли в контроле за чиновниками.

Будет ли отпущен на свободу Ходорковский?
     После избрания Медведева некоторые за Западе тут же вновь вспомнили о заключенном главе «ЮКОСа» Ходорковском, полагая, что теперь, при «либеральном президенте», он может быть отпущен на свободу. Недавно на вопрос западного журналиста, не будет ли помилован Ходорковский, Путин ответил в том духе, что решение о помиловании принимает президент на основании прошения о помиловании от осужденного.
     – Помилован может быть только тот, кто осознал вину, а Ходорковский ведь виновным себя не признает, поэтому его досрочное освобождение не просматривается, – полагает политолог Гусейнов.
     – Вопрос не в том, выйдет ли он, а дадут ли ему новый срок при президентстве Медведева, – считает Игорь Минтусов.
     – Думаю, Ходорковский останется в заключении до конца срока, – ответил нам Марков.

Еще один «план Путина»
     Одна из самых интригующих тем – как будут строиться отношения между новым президентом и новым премьером. Мнения – полярны. «Уже к концу первого срока Медведев обеспечит себе лидерство, а Путин отойдет от дел. Уже ясно, что Путин больше не будет Президентом России» (политолог Станислав Радкевич). «Ничто не указывает на то, что Путин будет премьерствовать меньше четырех лет, а дальше – вернется в Кремль или нет – гадать пока рано» (политолог Игорь Минтусов).
     Новой расстановке во власти пресса и политологи уже придумали немало определений: двоевластие, двоецарствие, тандемократия – новая для страны ситуация дала простор для словотворчества.
     – Это точно не двоевластие, потому что нет двух центров власти, – полагает Сергей Марков. – Уместнее говорить о сдвоенном едином центре власти. Путин и Медведев будут решать вопросы вместе и выходить на публику с уже готовыми решениями.
     По мнению политолога, в Основном Законе прописаны полномочия президента и премьера, но ключевым атрибутом власти в России является контроль над Газпромом и Роснефтью, Первым каналом и телеканалом «Россия»...
     – Персональный контроль над подобными структурами имеет несравнимо более важное значение, чем решение, кто предлагает кандидатуру губернатора, – рассуждает Марков.
     По мнению политолога, есть три сценария развития событий: 1) Путин остается номером первым надолго; 2) со временем на первый план выходит Медведев; 3) формируется «конфликтное пространство»: «Конечно, в их планы это не входит, но это вариант не нулевой, и они, конечно, думают об этом, – считает политолог. – Их могут попытаться рассорить их многочисленные друзья и большие чиновники, крышующие крупный бизнес».
     – Или их аппараты, – дополняет коллегу политолог Гусейнов. – Бюрократический аппарат имеет тысячелетние традиции интриг, комбинаций, он стремится любой ценой отвоевать себе пространство. Конечно же, новый президент и будущий премьер это понимают. На разлад постараются сыграть и наши противники в мире. Да и у нового президента может накопиться усталость от политической зависимости. Но до серьезного разлада не дойдет, ведь они уже 16 лет в одной команде.
     – Дискуссии у них будут, но за закрытыми дверями, и они сумеют согласовать все спорные темы и придут к компромиссу, – уверен Игорь Минтусов.
     – Уверен, что при этом сильном сдвоенном центре власти Россию ждет существенное движение вперед, – заключил политолог и депутат Марков.
     – А не случится ли так, что, если прогресс будет очевиден, все заслуги будут приписаны президенту Медведеву? – уточнили мы у собеседника.
     – А может, – предположил Марков, – это и входит в «план Путина»?



     Автор ждет ваших откликов на сайте

Светлана Медведева в свой день рождения пришла в храм

А затем отметила праздник в семейном кругу

     В минувшую субботу, 15 марта, супруга вновь избранного Президента России Дмитрия Медведева Светлана Владимировна побывала в храме Казанской иконы Божией Матери в Коломенском.
     В этот день Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II совершил здесь Божественную литургию и освятил пять образов (списков) иконы Божией Матери «Державная» для крестных ходов (смотрите «Из досье «КП»). А будущая первая леди России молилась за богослужением, поставила свечки и имела беседу с предстоятелем Русской православной церкви.
     Визит Светланы Медведевой был не случаен.
     В этот день, 15 марта, у нее день рождения. Будущая первая леди России родилась в День памяти чудотворной иконы Божией Матери «Державная», которая была обретена в древней загородной резиденции русских царей в Коломенском 15 марта 1917 года (по новому стилю). В тот самый день, когда Николай II отрекся от престола.
     – Явление иконы Божией Матери «Державная» с точки зрения многих верующих людей было воспринято так, что сама Божия Матерь в отсутствие санкционированной Богом власти стала покровительствовать России, – рассказал «КП» представитель отдела Внешних церковных связей Московского патриархата отец Всеволод ЧАПЛИН. – И когда человек рождается в такой значимый день церковного календаря, это особое благословение Божие на жизнь.
     Как удалось выяснить «КП», свой день рождения Светлана Медведева отметила позже в тихом семейном кругу. На столе были постные блюда (все-таки идет Великий пост). Хотя в подобных случаях духовники разрешают отмечать день рождения как двунадесятый праздник и позволяют верующим в качестве исключения употреблять вино и рыбу.

ИЗ ДОСЬЕ «КП»
     Освященные иконы замироточили
     В 1991 году чудотворная икона «Державная» была возвращена на место ее явления в храм Казанской иконы Божией Матери в Коломенском.
     15 марта 2008 года Патриарх освятил пять образов (списков) иконы «Державной» для пяти крестных ходов международной программы «Под звездой Богородицы», которые стартуют в апреле 2008 года из Москвы в Иерусалим, Архангельск, Ростов-на-Дону, Санкт-Петербург и на Афон и завершатся в Москве в июне 2008 года.
     В этот же день несколько образов «Державной», освященных Патриархом, замироточили. Особенно обильно – икона, предназначенная для крестного хода Афон – Одесса – Москва.
     Факт мироточения, как сообщила пресс-служба программы «Под звездой Богородицы», засвидетельствовали священник Анатолий Мечев, принимавший освященные иконы из алтаря, и посетители храма.

Медведев в акварели

В Питере приступили к печати портретов нового президента

     В петербургской типографии с печатного станка вышли первые в стране пять тысяч живописных портретов нового президента. Не успел Дмитрий Медведев полностью устроиться в кресле руководителя страны, как предприимчивые бизнесмены уже заказали художнику его портрет и запустили получившееся изображение в печать. Впрочем, и о старом президенте и национальном лидере никто здесь не забывает.
     Акварельные портреты Дмитрия Медведева напечатаны в небольшой типографии «Любавич», которая давно занимается выпуском подобной продукции. Заказ разместило издательство «Простор», поднаторевшее на распространении государственной символики и портретов президента.
     На картине Дмитрий Медведев получился очень серьезным. Слегка насупив брови и плотно сжав губы, он задумчиво смотрит вдаль. Президент одет в синий костюм и подобранный в тон ему галстук в мелкий горошек, повязанный модным узлом. Подпись - «Медведев Дмитрий Анатольевич, Президент Российской Федерации». Портрет написал художник Александр Тимин – он получил заказ сразу после того, как Дмитрий Медведев был выбран кандидатом в президенты от «Единой России».
     Репродукции выполнены в разных форматах – от небольшого листа А4, который можно повесить в комнате над кроватью, до огромного А1, который будет хорошо смотреться в солидном кабинете. Издательство намерено продавать репродукции как в виде простых плакатов, так и в виде портретов в деревянных рамах. Никакого особого разрешения на распространение таких портретов не надо, ведь это не фотография, а произведение искусства. Официальная фотография президента еще не прошла согласование, так что пока будут печатать только живописный портрет.
     «В ходе печати приходится внимательно следить за тем, как сходятся цвета, – рассказывает «НГ» директор типографии Максим Румянцев. – Самая неприятная ошибка, которая может возникнуть, – перебор красного цвета. Когда мы в свое время печатали бывшего губернатора Петербурга Владимира Яковлева, его лицо все время получалось с красноватым отливом, как у пьяницы. А если переливали желтого – возникало ощущение гепатита. Разумеется, при печати президента этого допустить нельзя».
     С точки зрения бизнеса печать портретов президента не является особо привлекательным делом. Тиражи пока небольшие, поэтому оборотов на них не сделаешь. Зато статус типографии, которая печатает президента, в глазах окружающих поднимается.
     У Максима Румянцева, кстати, в кабинете нет портретов ни Владимира Путина, ни Дмитрия Медведева. Он считает, что это уже стало банальным. Зато есть оригинал портрета Кирова, написанного при жизни. Впрочем, печатник не сомневается, что портреты президента разойдутся быстро. «При Владимире Путине традиция вешать в помещениях изображения первого лица государства полностью восстановилась. Теперь портрет президента можно увидеть чуть ли не в каждом кабинете. Поэтому издательство ожидает, что спрос на портреты Медведева в первое время будет ажиотажным», – поясняет Максим Румянцев. По его словам, на портрете Дмитрий Медведев изображен в своем вице-премьерском имидже, так как президентского у него пока нет. Но скоро будет готова картина маслом, на которой Дмитрий Анатольевич предстанет в новом президентском амплуа.
     В питерской типографии не сомневаются, что вскоре им придут новые заказы на печать портретов Владимира Путина. Печатники верят в то, что в России Путина будут вешать рядом с Медведевым – как раньше Маркса вешали рядом с Энгельсом. Не исключено, что это будет тот же самый портрет, что расходился в эпоху его президентства. А какая под ним будет надпись - «премьер-министр» или «национальный лидер», – уже не принципиально.
     Санкт-Петербург

Пособие по истории. Филиппики

Рекомендованное пособие А.В. Филиппова по новейшей истории России прочли эксперты РАН

     Просоветскую и просталинскую направленность книги сразу выявляет ее введение. Уже на первых страницах читатель оглушается выводом: «Советский Союз не был демократией, но он был примером лучшего, справедливого общества для многих миллионов людей во всем мире» (с. 6). При этом автор предпочитает умолчать, что для многих миллионов людей Советский Союз таким обществом не был, а за симпатиями трудящихся мира к СССР стоят не столько его достижения, сколько сочиненный коммунистической пропагандой образ общества «всеобщего благоденствия», которым были обмануты многие люди, в том числе видные деятели культуры на Западе.
     В начале книги особое внимание уделяется сложной внешнеполитической ситуации, в которой СССР оказался после войны. Справедливо отмечается, что лидеры Запада проводили антисоветскую политику, которая вынуждала руководство СССР искать свои ответы. Однако в книге замалчивается антизападная направленность самого коммунистического государства, не отказавшегося и после войны от идеи мировой пролетарской революции; последняя воплотилась в создании пояса государств-сателлитов со сходными коммунистическими диктатурами. Заметив, что «правящие круги США стремились к мировому господству», автор должен был не умолчать, что руководство ВКП(б) и СССР стремилось точно к тому же. Автор замалчивает и то, что многочисленные беззаконные и дикие акции внутри страны провоцировали западные демократии к противостоянию с СССР. И почти ничего не сказано о сооруженном Сталиным «железном занавесе», который изолировал СССР от всего остального, не зависимого от нас мира.
     Фактор холодной войны с Западом подается автором как якобы главный, обусловивший суровую сталинскую мобилизацию, централизацию и само ужесточение режима, при которых «не могло быть и речи о демократизации внутреннего строя» (с. 36). Филиппов молчит о том, что ужесточение режима вытекало из самой сути сталинского тоталитарного государства, не терпевшего никаких альтернативных моделей общественной жизни и никакого инакомыслия.
     Что касается внутренней политики, то нельзя сказать, что автор занимается примитивной апологетикой сталинизма. Вроде бы большинство неприятных фактов сталинской диктатуры упомянуто, но как-то нехотя, вскользь, скороговоркой, без должного анализа и четких оценок этих фактов и явлений. Они подаются как «издержки модернизации», досадные отклонения от общего позитивного вектора развития в великую сталинскую эпоху. Филипповым последовательно затушевывается роль Сталина в послевоенных репрессивных кампаниях: борьбе с «космополитизмом», погромных идеологических акциях в сфере литературы и искусства, ужесточении лагерного режима, фабрикации ленинградского дела и «дела врачей», разгроме генетики и т.д. Автор обычно возлагает ответственность за эти «эксцессы» на безымянные «власть» и «государство». Однако последние были жестко персонифицированы в СССР – Сталин не являлся номинальным главой государства, он лично вникал во все сферы государственной деятельности – от экономики до науки, от культуры до карательных органов. Он лично инициировал все вышеупомянутые репрессии и руководил ими. Например, в книге сказано, что в 1948 г. агенты МГБ убили известного деятеля советской и еврейской культуры С.М. Михоэлса под видом дорожного происшествия, однако ни слова о том, что это преступление совершено по прямому приказу Сталина, а убийц по его же приказу наградили орденами и медалями. Или другой пример: «Союзное МГБ приступило к делу врачей…» – и опять молчание о том, что Сталин лично руководил этим делом, вникая во все детали, до последних месяцев жизни, вплоть до участия в написании редакционной статьи «Шпионы и убийцы под маской врачей» в «Правде» в январе 1953 г.
     Конечно, подобные умолчания неспроста. Если их не делать, то объективное освещение истории подведет к выводу о Сталине как преступнике против народов СССР, против отечественной культуры и духовности, против человечества и человечности. Именно от этого объективного вывода автор пытается увести учителей и учеников.
     Причем наиболее путаной и несостоятельной в научном плане является глава «Споры о личности Сталина». Здесь задаче исторического оправдания Сталина служит расхожий в коммунистической публицистике прием – автор начинает с того, что отмечает большую степень «исторической противоречивости» этой личности, которая-де и «вызывает противоречивые оценки». Однако «противоречивой» является любая крупная историческая фигура, вообще любая крупная личность. Вопрос в том, носил ли вектор деятельности такой личности созидательный и перспективный характер для страны, или исторически тупиковый? От прямого честного ответа автор уклоняется. Но дальнейшее повествование полностью высвечивает его оправдательную позицию по отношению к Сталину и сталинизму.
     Апологетическое отношение к Сталину иллюстрируется цитатой из речи Черчилля 1959 г.: «Принял с сохой… оставил с ядерной бомбой». Однако англоязычный оригинал речи не найден, в собраниях сочинений сэра Уинстона нет такой речи, и, скорее всего, она является фальсификацией. У. Черчилль произносил панегирики Сталину в годы войны, но они были политически мотивированы и вряд ли отражали искреннюю позицию британского антикоммуниста. А критическая цитата о Сталине (чтобы отразить разные точки зрения) заимствована Филипповым почему-то у Антонова-Овсеенко, малоизвестного публициста. Причем можно было привести цитаты из А.И. Солженицына, А.А. Ахматовой, И.А. Бунина, Г.Н. Владимова, И.А. Ильина, Л.З. Копелева, Б.Ш. Окуджавы, Г.П. Федотова, В.Т. Шаламова и других крупных деятелей культуры, давших объективную оценку Сталину как одному из главных преступников и злодеев в мировой истории.
     На этом в данной главе игры в объективность заканчиваются, больше никаких «споров о личности Сталина» не видим, зато видим апологию сталинского режима, под которую автор пытается подвести историческую базу. Он подчеркивает «традиционно всеобъемлющий характер» «власти первого лица в Российском государстве». При этом полностью игнорирует традиции общественного, сословного, земского, общинного, вечевого, городского самоуправлений, существовавшие в России вместе с властью первого лица в государстве. Забыты даже Земские соборы, выступавшие ограничителями власти первого лица, а подчас выбиравшие его, то есть решавшие важнейший вопрос о власти. Забыто и то, что первый опыт российского парламентаризма – Государственная Дума – не выросла на пустом месте, а аккумулировала и воплотила как тысячелетний опыт самоуправлений, так и наследие выдающихся умов нашего Отечества, таких, как М.М. Сперанский. И только установившийся после Октябрьской революции режим разрушил традиции российского самоуправления и парламентаризма и вылился в результате в не терпящую никаких проявлений автономной жизни деспотию Сталина.
     Очевидно, Филиппову не известно, что власть государей в России имела нравственные ограничители: их православную веру, осознание себя как помазанников Божиих и своей ответственности перед Богом за судьбу России и ее народа. А эти ограничители нередко действовали куда надежнее, чем демагогические коммунистические конституции. Ведь соответствующих духовно-нравственных табу у Ленина и Сталина не было и быть не могло. И Сталин ближе всего к кровавому тирану Ивану Грозному, которого сам называл своим учителем; с той только разницей, что учитель – при редких просветлениях – каялся о невинно убиенных, а ученик – никогда.
     Далее автор ошарашивает тем, что «целью внутренней и внешней политики Сталина стало восстановление – политическое и территориальное – Российской империи» (с. 83). Однако такое самоуверенное утверждение является исторически и научно несостоятельным; вот уж действительно перепутан Божий дар с яичницей. Может быть, тиран восстановил Государственную Думу, многопартийность и развивающуюся свободу слова, плюрализм собственности и православие как государственную религию? Или хотя бы отказался от массовых репрессий? Однако автор прекрасно знает, что всего этого не произошло. Он запутывает учителей с целью подсказать: так Российская империя была почти воссоздана Сталиным, и хорошо, и чего еще желать, есть с кого взять пример!
     Неслучайно промолчал автор о том, что он понимает под Российской империей: механическое нагромождение огромных территорий, пограничные столбы и версты, поля и луга, реки и моря?.. Однако ясно, что не духовное содержание Российской империи, не веру православную, не возросшую в православии великую классическую русскую культуру, не совокупность вер и культур всех народов великой Российской империи. При этом духовно несостоятельным и ненаучным упрощением нашей истории является вывод Филиппова о том, что Сталин осуществил предначертание Ивана Ильина, – восстановил монархию в виде культа собственной личности.
     Затем под прикрытием «необходимости мобилизации» оправдываются массовые сталинские репрессии против собственного народа, против наших отцов и дедов. Сталинская «революция сверху» уподобляется «повороту Петра Первого» – якобы таким же образом реализовывался «принцип всесословности обязанностей перед государством». «Эта задача достигалась в том числе посредством политических репрессий, которые использовались для мобилизации не только рядовых граждан, но также управленческой элиты» (с. 87, 88). Репрессии предстают главным образом как «метод мобилизации» управленческого аппарата для максимального повышения его эффективности. Филиппов предпочитает не задумываться о качестве такого «метода» и о злокачественности самой Системы, способной заставить работать чиновника и обеспечить управленческую дисциплину только под страхом смерти.
     Именно Система Страха обеспечивала беспрекословное и равное подчинение режиму всех групп населения – главным образом простых людей, а не только чиновников. Но автор не упоминает простых людей. Более того, он кощунственно искажает историческую правду, утверждая, что «приоритетной жертвой репрессий» 1930-1950-х годов стал «правящий слой». Исследования известных историков, основанные на объективном изучении документов, говорят противоположное – основной жертвой сталинского террора стали именно рядовые граждане, простые трудящиеся, далекие от властных структур, – крестьяне, рабочие, служащие, военные, священнослужители и миряне разных конфессий… Например, крупнейший исследователь советского крестьянства В.П. Данилов пишет, что «основной жертвой Большого террора оставались крестьяне», подтверждая это многочисленными статистическими выкладками и документами (Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Т. 5. 1937-1938 гг. Кн.1. 1937 г. М., 2004. С. 15).
     Видно, неслучайно Филиппов забыл об указе 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» – втором издании «закона о колосках» 1935 г. Забыт и принятый в 1948 г. указ, согласно которому невыполнение нормы трудодней каралось высылкой в отдаленные районы в том числе членов семей колхозников. Молчит автор и о санкционированных Сталиным в 1948 г. массовых посадках и ссылках «повторников», то есть о массовых репрессиях против обычных граждан, уже отбывших свой срок в ГУЛАГе; тирану было важно, чтобы до конца его жизни никто не вышел из-за колючей проволоки.
     «Итогом сталинских чисток стало формирование нового управленческого класса, адекватного задачам модернизации в условиях дефицита ресурсов, – безусловно лояльного к верховной власти и безупречного с точки зрения исполнительской дисциплины» (с. 90). Такой замечательный позитивный получается результат у сталинской политики безжалостного террора! Такая апология государственного терроризма забрасывается в российскую школу!
     Попутно автор искажает сам образ Сталина, известный по многочисленным историческим свидетельствам, документам его архива. Филиппов голословно приписывает диктатору «черно-белое восприятие» действительности: якобы он окружающую среду воспринимал как «враждебную». Все это пишется для того, чтобы читатель поверил в искренность вождя: «Он, конечно, нарубил дров, но желал чего-то хорошего, мешал плохой характер», – к такой мысли подводят учителей и учеников. Однако документы свидетельствуют, что Сталин благоприятно воспринимал окружающую среду, если она соответствовала интересам его единоличной власти, а любые, по его мнению, «враждебные» элементы безжалостно уничтожал или подавлял. Как крупный политик и диктатор, он учитывал различные оттенки действительности (а не только «черное» и «белое»); он не воспринимал реальность в категориях «друзья-враги», потому что «друзей» в его аморальном мире не было, а «врагов» он изобретал сам, если того требовали его интересы.
     Обмолвившись о жестокости вождя, автор умолчивает о таких известных качествах Сталина, как духовная пустота и фарисейство, абсолютный цинизм и лицемерие, изощренный садизм (выражающийся в глумлении над своими жертвами). Филиппов сочиняет фальшивый образ искреннего и заблуждающегося, но заботливого руководителя. Неправда, что Сталину поначалу не нравился его культ, а только «потом понравился» (автор ссылается на мнение Молотова). Культ личности – не какой-то побочный продукт диктаторской власти, а ее необходимое условие; тиран может презирать славословящие его толпы, но не может без них обойтись, сознательно сам их взращивает с помощью пропаганды.
     Некорректным агитационно-пропагандистским приемом являются приводимые в книге данные опросов общественного мнения, благоприятные Сталину. Во-первых, подобные опросы подвержены политической конъюнктуре и проводятся выборочно. Во-вторых, данным опросов свойственно меняться. Так, более поздний опрос ВЦИОМа зафиксировал спад просталинских настроений в обществе; больше граждан стали оценивать Сталина как тирана, принесшего бедствия стране и ее народу. Но получается, что спорные и устаревающие данные опросов будут продолжать формировать позиции учителей и учеников, служить продавливанию неосталинской концепции. Тем более что автор не видит в просталинских настроениях тяжелую духовно-нравственную болезнь, нуждающуюся в длительном лечении. Филиппов пафосно пишет о Сталине: «Его рассматривают как наиболее успешного руководителя СССР» (с. 93); при этом автор не высказывает ни тени сомнения в этом коммунистическом представлении и явно солидаризируется с ним.
     «Успешность» диктатора автор обосновывает по-коммунистически: под руководством Сталина расширена территория страны, достигнув пределов Российской империи (но, повторим, расширение территории не тождественно воссозданию Российской империи), одержана победа в Отечественной войне (но ее могло не быть при сохранении империи или после передачи власти Учредительному собранию, а невиданные военные жертвы предопределены политикой Сталина), осуществлены индустриализация (но она с качественно большим успехом осуществлялась в империи) и культурная революция (но на введение всеобщего начального образования пошли еще при последнем императоре).
     Автор также пишет, что при Сталине «СССР вошел в число передовых государств в области развития науки» (с. 93). Подобное справедливо о науках, которые востребованы военно-промышленным комплексом. Однако гуманитарные науки при Сталине влачили жалкое существование под прессом идеологического давления и насильственной догматизации, страха малейшего отступления от «единственно правильной» партийной линии. А ряд важных наук был подвергнут погромам в духе средневековья (генетика, квантовая физика, теория относительности, педология и др.).
     И хотя автор признает, что успехи сталинского СССР «достигались жесточайшей эксплуатацией населения» (с. 94), но делает это как-то вскользь и избегает вопроса: а что это за социализм и зачем такой социализм, если при нем процветает жесточайшая эксплуатация?! Упомянул автор также о «небез­опасности жизни» и «волнах репрессий», о «низком уровне» жизни в городе и деревне, но никакого вывода из этих перечислений не следует – только расплывчатая сентенция «все это не способствовало укреплению нравственного климата в стране» (с. 94).
     Проанализированные органичные недостатки книги для учителей делают ее непригодной как методологической основы преподавания отечественной истории. Книга декларирует своей главной задачей формирование четкой гражданской позиции у школьников (с. 5), но на деле служит воспитанию циничных и безнравственных людей, готовых строить свою жизнь по принципу «цель оправдывает средства». Вопрос: зачем именно такой прокоммунистический труд предлагается, подобно «Краткому курсу истории ВКП (б)», в качестве основного методологического пособия при преподавании истории?
     (Публикуется с небольшими сокращениями)

Сказки нашего леса

     Представьте себе такой политический театр, где звери ставили бы пьесу из жизни зверей. Зайчик, сказал режиссер, сыграет у нас роль козла. Приклейте ему бороду и рога. Пусть озвучивает повестку дня и вопросы административной реформы. Лиса будет играть белочку. В ее ведении, само собой, социальная сфера. Волк останется за кулисами и будет оттуда высказываться за мартышку на международные темы. Медведя сыграет бобер. И тут непременно нужно играть в таком либерально-западническом духе, с видением перспективы и современных тенденций. Ну, а самого медведя выведем за штат и назначим помощником режиссера. Чтобы ни у кого не возникло соблазна выйти из роли и подвести тем самым весь коллектив. Да и за зрителями пускай присмотрит. Чтоб не шуршали конфетами и оставались в рамках действующего законодательства.
     Признаем, что эта режиссерская метода остроумна почти до гениальности. Ибо если бы заяц играл зайца, а козел исполнял роль козла, то зачем бы им нужен был режиссер? Что мог бы он им сказать по поводу их игры? В чем поправить? А тут каждый знает, что говорит не свои слова не своим голосом, зато и оглядывается поминутно: так ли он все делает? Не выбился ли из рисунка роли и общего режиссерского замысла, расписанного аж до 2020 года?
     Да и на зрителей, оказывается, это производит впечатление. Вроде бы и чувствуешь, что медведь этот не совсем медведь. А все-таки завораживает, когда он вдруг демонстрирует видение перспективы, знание современных тенденций и ставит во главу угла верховенство закона. Ведь никогда еще до этого у нас в лесу не было, чтобы медведь по доброй воле поставил во главу угла верховенство закона! Пусть это даже и не совсем медведь, а скорее бобер. Все равно цепляет: а вдруг он забудет в какой-то момент, что он не медведь, вживется, так сказать, в роль, не теряя вкуса к современным тенденциям? А даже если и не вживется, все же такой оборот дела, согласитесь, открывает перед бобрами в целом определенные перспективы. Они, бобры, получается, все-таки востребованы. То есть это, конечно, хуже, чем если бы медведь был на самом деле медведем с реальным видением перспективы, но лучше, чем если бы роль медведя досталась волку. Потому что там видение перспективы такое, что лучше, конечно, когда это видение остается за кулисами и звучит на сцене лишь как частное мнение мартышки.
     Но самое замечательное, что в этом театре не закричишь из зала, как на детском утреннике: лиса – обманщица! Потому что, во-первых, это белочка. Во-вторых, мартышка тоже говорит не своим голосом, а у козла борода приклеена. Да и медведь, который помреж, а не бобер, может вывести из зала, чтобы не мешали просмотру.
     Да, главный принцип нашего политического театра заключается в постоянной, неустанной и артистической девальвации любых слов и смыслов, происходящей оттого, что в соответствии с режиссерским замыслом все наши «артисты» играют не тех, кем являются.
     Вот, к примеру, большинство экспертов сходится сегодня в том, что на протяжении путинского правления в России имела место последовательная деградация институтов экономической и политической жизни. То есть парламент у нас – никакой не парламент, а на выборах не выбирают. Милиция, прокуратура, суд работоспособны преимущественно на ниве передела собственности и борьбы с недовольными. И даже санитарный и экологический контроль – это в первую очередь инструменты отражения внутри– и внешнеполитических угроз или, в крайнем случае, решения споров хозяйствующих субъектов. Институциональную деградацию путинской России фиксируют международные рейтинги, а оппозиция провозглашает ее главной угрозой развитию страны.
     И вот представьте себе: официальный преемник Владимира Путина Дмитрий Медведев тоже считает создание эффективных институтов и преодоление правого нигилизма главными задачами своего президентства. Как остроумно заметил один мой коллега, Михаила Касьянова не пустили на выборы именно потому, что его программу решено было вложить в уста Дмитрию Медведеву. Но если Михаил Касьянов полагал, что преодоление правового нигилизма и институциональной деградации является альтернативой курсу Владимира Путина, то Дмитрий Медведев, напротив, видит здесь этого курса прямое продолжение и развитие.
     И тут нет никакого противоречия. Владимир Путин, разумеется, ничего не имеет против преодоления нигилизма и укрепления институтов. Что касается последних, то он уже объявил, что будет укреплять институт вице-премьерства. А что касается первого, то правовым нигилистом на поверку оказался, как известно, как раз Михаил Касьянов, чьими подписными листами занимается прокуратура. Так что программа будущего президента Медведева начала осуществляться будущим премьером Путиным фактически еще до того, как была сформулирована. А значит, и Дмитрий Медведев не может, конечно, иметь никаких расхождений с Владимиром Путиным.
     Потому что в театре нашего леса, как точно подметил Владимир Путин, не так важно, какую роль ты в данный момент играешь, какую имеешь сферу ответственности и что, как это у нас говорят, озвучиваешь, важна на самом деле «химия отношений». Именно в ней заключается дух настоящего леса.

Федерация круговой поруки

Несмотря на формальные реформы начала века, федеральный центр во многом по-прежнему зависим от губернаторов

     Смена президента рождает естественные дискуссии о том, как изменится политика государства в той или иной сфере при новом руководителе. Дискуссии и прогнозы объяснимы – ни разу в истории страны политика её высшего руководителя не повторяла политики предшественника. Одна из самых важных и спорных тем – это взаимоотношения центра и регионов.

Управляемое обновление
     Изменения положения и роли губернаторов было одной из главных реформ начала 2000-х. У отмены избрания губернаторов населением было много разных мотивов. От формально объявленной «борьбы с терроризмом» до гораздо более близкого к реальным целям реформы стремления «укрепить единство» страны и, соответственно, ослабить самостоятельность и независимость региональной власти. Как известно,
     в 1990-е годы в обмен на поддержку на федеральных выборах руководство страны нередко закрывало глаза на нарушения в регионах федерального законодательства, включая закрытие некоторых региональных экономик для внешнего бизнеса и давление на оппозицию.
     Кризис этой системы был все более очевиден, и к началу 2000-х федеральный центр решительнее начинает бороться с законодательными нарушениями в регионах. Больше всего подобных претензий высказывалось к республикам – Башкирии, Татарстану, Туве, Калмыкии.
     Еще одним стимулом отказа от прямых выборов мог стать начавшийся в субъектах федерации в 2003-2004 года процесс стихийного обновления региональных элит, когда стали выдвигаться и добиваться успеха политики «ниоткуда» – независимые кандидаты-предприниматели и т. п.
     Отмена прямых выборов губернаторов многим казалась средством замены «стихийного обновления региональных элит» обновлением «управляемым».
     Не исключено, что страх перед спонтанно формирующимися новыми региональными элитами отчасти способствовал тому, что публично подавляющее большинство губернаторов реформу одобрили. Этот факт можно объяснить и опасением перед резко усилившимся в 2000-2004 годах федеральным центром, и тем, что, согласно прежним правилам, у многих региональных начальников истекали последние губернаторские сроки, новый же закон давал им возможность оставаться на посту сколь угодно долго.

Переназначение непослушных
     В феврале 2008 года исполнилось три года применению новой системы, и этого вполне достаточно, чтобы подвести итоги её реализации. Как представляется,
     поставленные задачи – сделать региональные элиты более зависимыми и подконтрольными – были решены лишь отчасти.
     В течение первого времени замен губернаторов почти не было. Изначально возникли две схемы переназначения. Согласно первой, губернаторы, ранее избранные населением, сами ставили перед президентом «вопрос о доверии», тем самым добровольно идя на смену своего статуса. И
     поначалу, чтобы стимулировать остальных, переназначение получали все, кто ставил вопрос о доверии, даже губернаторы с весьма неоднозначной репутацией.
     Именно эта схема была самой популярной в 2005-2007 годах, и по ней в 2007-м были вновь назначены последние «политические тяжеловесы» губернаторского корпуса – Юрий Лужков, Борис Громов, Виктор Ишаев, Леонид Полежаев, Виктор Толоконский и другие. По второй схеме назначение происходило «планово», когда истекали полномочия губернатора, на которые он был избран. В этом случае новую кандидатуру президент должен был внести не позднее, чем за 35 дней до дня истечения полномочий губернатора действующего.
     В результате
     большинство из тех руководителей, которые воспринимались в обществе как «главные нарушители» федерального законодательства в регионах, свои посты сохранили.
     Теряли же свои посты губернаторы в основном совсем по иным основаниям – преимущественно из-за принадлежности к оппозиционной партии, критики федеральной власти или лично испорченных отношений с теми или иными государственными руководителями или госкорпорациями. Общественный или какой-либо иной публичный протест против кандидатуры губернатора демонстративно игнорировался. Поддаться давлению хотя бы раз означало создать прецедент и пример для действий других, на что федеральный центр идти явно не хотел.
     Замены губернаторов начинались медленно и постепенно и сначала касались лишь регионов «планового» истечения полномочий. Именно так произошло в Саратовской области (окончание полномочий Дмитрия Аяцкова), Тульской (Василия Стародубцева), Нижегородской (Геннадия Ходырева), Иркутской (Бориса Говорина), Калининградской (Владимира Егорова).
     Всего начиная с февраля 2005-го по март 2008 года в связи с истечением полномочий покинули свои посты 12 глав регионов (включая рязанского губернатора Георгия Шпака и архангельского Николая Киселева).
     За «утрату доверия» президента за 2005-2007 годы уволены были всего три губернатора, по одному в год: корякский Владимир Логинов, ненецкий Алексей Баринов, амурский Леонид Коротков. Все три уволенных губернатора значимого авторитета на федеральном уровне и популярности внутри региона не имели, во всех трех названных регионах «Единая Россия» в разное время проиграла региональные выборы, и роль «локомотива» губернаторской отставки во всех случаях играла прокуратура – то есть региональное представительство другой ветви «исполнительной вертикали». Именно это дает основания расценивать эти отставки как «образцово-показательные».
     В целом же процесс обновления губернаторского корпуса явно ускорился начиная с 2007 года.
     При заменах губернаторов в большинстве случаев там, где речь не шла об уходе в связи с истечением полномочий и отстранении в связи с «утратой доверия», чем дальше, тем больше стала применяться практика «добровольных отставок».
     Всего в феврале 2005-го – феврале 2008-го добровольно ушли в отставку 10 губернаторов, причем за 2007 год больше губернаторов (семь), чем за 2 предыдущих года вместе взятых. Всего же за этот срок были назначены 28 новых губернаторов.

Засилье «варягов»
     Назначение новых губернаторов символизировало качественное изменение роли губернаторов: из политиков они стали превращаться в первую очередь в администраторов-исполнителей. И даже там, где губернатор сохранял пост, изменение его роли и утрата политической самостоятельности, необходимость согласования ключевых назначений в региональной администрации становились все более очевидными.
     Именно административную роль губернаторов и ослабление их зависимости от взаимоотношений с местными кланами, ФПГ и иными различными фигурами региональной элиты символизирует все более растущая практика назначения губернаторов-«варягов», не имеющих никаких личных и иных связей с регионами назначения и, соответственно, не отягощенных никакими внутрирегиональными обязательствами как политического, так и экономического свойства.
     Всего из 28 новых назначенцев 2005-2007 годов к «варягам» могут быть отнесены 15 губернаторов.
     Большинство «варягов» являются «абсолютными» – то есть до назначения они в регионе не работали. Но некоторые проработали в регионе некоторое время – обычно 2-3 года – в другой должности (ненецкий Валерий Потапенко, самарский Владимир Артяков, иркутский Александр Тишанин, камчатский Алексей Кузьмицкий) либо имели в регионе некоторые интересы (корякский Олег Кожемяко). Александр Карлин – пример назначения губернатором формального уроженца региона, давно из него уехавшего.
     Причем при назначении губернаторов хорошо видны различия подходов федерального центра в зависимости от того, о каком регионе идет речь.
     В максимальной степени интересы старых региональных элит учитывались в «национальных» республиках Северного Кавказа, где федеральный центр явно боялся «наломать дров», утратить контроль над ситуацией и вызвать новым назначением дестабилизацию в регионе.
     Производить замены в рамках той же региональной элиты допускалось и при уходе губернатора на «повышение» – таким примером является Тюменская область, где Сергей Собянин выбрал преемника из собственной администрации. Еще ранее так же поступил и ставший главой Министерства природных ресурсов пермский губернатор Юрий Трутнев.
     В некоторых регионах при кадровых заменах был избран более жесткий вариант – назначение губернатора, связанного с регионом, но в той или иной степени оппонировавшего прежнему руководителю или не зависимого от него. Примеры – Тува, Адыгея, Республика Алтай, Ярославская, Смоленская области.
     Ну а самым резким вариантом кадрового решения по региону является уже описанное выше назначение губернатора-«варяга».
     Еще одним, комбинированным способом стало назначение на губернаторские посты государственных чиновников и топ-менеджеров полугосударственных и государственных корпораций. Интересы госкорпораций учитывались и при любом из первых трех типов замены губернаторов. Фактически можно говорить о «распределении» регионов по интересам тех или иных контролируемых государством ФПГ. Так, оборонный сектор представляют самарский Владимир Артяков и тульский Вячеслав Дудка, атомную энергетику – саратовский Павел Ипатов, РЖД – иркутский Алексей Тишанин, явное отношение к «Роснефти» имеет новый сахалинский губернатор Александр Хорошавин.
     Таким образом, очевидно, что
     от «принудительного обновления» в первую очередь пострадали те регионы, к которым в течение 1990-х годов было наименьшее число претензий в нарушении федерального законодательства.
     И, наоборот, в наибольшей степени были учтены интересы руководства тех регионов, которые федеральное законодательство нарушали.

Имитация коалиционности
     Резко снизилась самостоятельность губернаторов при формировании кадрового состава администраций. Во-первых, во имя сохранения собственного положения многие губернаторы были вынуждены пожертвовать рядом ключевых фигур своих администраций. Во-вторых, в ряде региональных администраций появились «заместители со стороны», часто «заместители-варяги», выступающие, по сути, в роли «смотрящих» со стороны при сохранении прежнего губернатора. При назначениях, несомненно, учитывались интересы лоббирующей губернатора группы федеральной элиты или госкорпорации.
     В целом же
     за назначением губернатора-«варяга» почти всегда следует скорое появление его земляков и сослуживцев на других постах в этом регионе, активное проникновение туда связанного с новым губернатором бизнеса.
     Новые губернаторы стремятся скорее не к консолидации региональных элит, а к назначению на ключевые посты тех, кому они лично доверяют, или тех, на кого ставят люди, которым они обязаны назначением.
     Примеров того, чтобы новый губернатор пытался сформировать широкую коалицию разных групп, крайне немного. При этом, как правило, на имитацию коалиционности губернаторы-«варяги» идут только в самом начале своего правления, когда идет «привыкание» к ним региона и адаптация региональной элиты. По окончании адаптационного периода начинает происходить активное освоение региона связанными с новым губернатором экономическими и политическими группами.

Обеспечение результата
     Изменение формального положения губернаторов никак не изменило их крайне важной роли как силы, которая в первую очередь должна обеспечивать федеральному центру нужные результаты федеральных выборов.
     В ряде случаев именно электоральный фактор был важным ограничителем желания федерального центра заменить того или иного губернатора.
     Тотальный контроль нынешних правящих элит в ряде «национальных регионов» (Татарстан, Башкирия, Дагестан и т. д.) и в таких регионах, как Тюменская или Ростовская области, над электоральным процессом делают их незаменимыми для федерального центра. Стремление сохранить управляемость избирательного процесса побеждает стремление к модернизации региональных элит.
     Более того, благодаря введению в России полностью пропорциональной избирательной системы, которую придумали для ослабления зависимости депутатов Госдумы от региональной власти, представительство конкретных регионов в федеральном парламенте теперь является «плавающим». Своего гарантированного депутата у региона теперь нет, и число мандатов для региона зависит в первую очередь от явки на данной территории. Поскольку в авторитарно управляемых регионах явка была близка к абсолютной, а в регионах с более конкурентным политическим процессом именно поэтому она была ниже, то
     регионы с более архаичными политическими режимами получили в парламенте представительство, превышающее их «естественную долю» в населении страны.
     Таким образом, в настоящее время в регионах губернаторы решают в регионах три основных задачи:
     – формальное обеспечение выполнения в регионе федеральных законов и реализацию федеральных реформ с минимальным отклонением от заданного из центра курса – любое публичное оппонирование политике федерального центра исключено;
     – учет интересов основных государственных корпораций, способствование реализации ими своих планов и стратегий, при этом интересы общероссийских частных ФПГ учитываются в той степени, в которой они не противоречат интересам госкорпораций. Госкорпорации и ФПГ, как правило, учитывают в своей работе личные интересы губернаторов и их окружений;
     – обеспечение на территории региона максимально возможного нужного результат для федеральной партии власти и персонально для главы государства на выборах любой ценой.
     Все эти три задачи одинаково важны и дополняют друг друга.
     Если федеральный центр решением трех названных задач удовлетворен, во всем остальном губернатор оказывается полностью самостоятельным и фактически получает индульгенцию на нарушения в иных сферах и, в частности, лоббирование интересов близких к себе бизнес-групп. Таким образом, решение этих трех задач отчасти можно рассматривать и как своеобразную плату губернатора за возможность того, что ранее называлось «кормлением» с территории.
     Фактически возникает ситуация, когда почти каждый губернатор связан с интересами той или иной федеральной элитной группы. Поэтому и вопрос его увольнения отчасти становится вопросом взаимоотношений между этими группами федеральной элиты. То есть наиболее уязвимыми оказываются губернаторы, таких тесных отношений с федеральными группами влияния не имеющие, – именно они и фигурируют в различных списках «кандидатов на вылет». Охраняемый той группировкой, которая его поставила, губернатор оказывается в положении фактически неприкасаемого.

Территории для освоения
     Формально губернаторы стали намного более зависимы от центра, но на практике одни механизмы самосохранения на своем посту сменились другими. Одна круговая порука сменилась другой. И дело порой совсем не в отношениях с президентом страны или главой правительства.
     В результате получается, что к настоящему времени сложился несколько более ограниченный с точки зрения самовластия и смягченный федеральными ограничениями вариант того же отношения губернаторов к территории как к зоне освоения для близких к нему бизнес-групп, как и в 1990-е годы. При этом
     губернаторы фактически утратили потребность в ориентации на интересы собственно населения территории.
     Этот фактор работает только в тех регионах, где у структур гражданского общества и собственно региональных групп интересов еще остались возможности влиять на результаты выборов и губернатор вынужден с ними считаться ровно в той степени, в которой они в состоянии помешать результатам федеральной партии власти и её кандидата. При малейшей возможности оказать давление эти независимые структуры региональные власти незамедлительно ими пользуются. Так, в конце 2007-го – начале 2008 года в Ставропольском крае была разгромлена группа мэра Ставрополя Дмитрия Кузьмина и спикера Госдумы Ставропольского края Андрея Уткина, добившаяся временного успеха на региональных выборах в марте 2007 года.
     Можно констатировать, что
     во многом взаимоотношения между центром и регионами-2000-2008 фактически вернулись к тому, с чего и начинались.
     С той лишь разницей, что одни девиации в деятельности органов региональной власти сменились другими, выросла значимость круговой поруки и снизилась публичность и зависимость власти от общества и населения. Формально интегрируя пространство, властные и корпоративные «вертикали» изолированы от местного сообщества и ориентированы только на свои внутренние интересы.

Возвращение к началу
     Что хочет и что может изменить федеральная власть во взаимоотношениях центра регионов?
     Несомненно, что
     необходимо вернуть элементы публичности и конкурентности в процесс регионального управления. Это единственный вариант борьбы с круговой порукой, которая неизбежным следствием имеет снижение эффективности управления.
     В этом случае развитие регионального гражданского общества будет происходить через отрицание восприятия регионов лишь как зоны для освоения федеральными корпорациями.
     Понимают ли это в федеральном центре? Хочется надеяться, что некоторые понимают. В то же время не вызывает сомнений, что фактор имиджа, стремление сохранить авторитет никогда не позволят федеральной власти признать, что она что-то сделала неправильно. Это означает, что
     в прежнем виде восстановление выборности губернаторов при сохранении независимости от них представителей федеральных структур в регионе невозможно и нужно искать другие варианты.
     Какими они могут быть? Для начала может быть использован механизм избрания законодательным собранием не из одной, а из нескольких внесенных кандидатур, что уже существенно изменило бы публичный статус губернатора и его взаимоотношения с региональными депутатами. Постепенно самостоятельным органом власти могут становиться региональные правительства, формируемые парламентским большинством в местном законодательном собрании. Усиление роли правительства на федеральном уровне могло бы сопровождаться аналогичным процессом в регионах.
     Даже сохранение пропорциональной системы на выборах депутатов Госдумы, возвращение к прямым выборам населением членов Совета федерации может вернуть регионам реальное представительство в федеральном парламенте, а избранные населением всего региона сенаторы будут публично не зависимы от губернаторов. А это косвенно усилит зависимость губернаторов не только от внутрикорпоративной круговой поруки, но и от общественного мнения регионов.
     Ну и самый главный выбор, который предстоит сделать федеральному центру, – выбор между стремлением к модернизации и страны, и регионов и желанием сохранения тотального контроля над происходящим. Причем, как уже отмечено, этот контроль порой оказывается иллюзорным, и центр во многом остается заложником собственных формальных представителей.

'Государство Инкорпорейтед'

Самые важные новые силы мирового бизнеса агрессивны, богаты и предприимчивы. Но это не корпорации, это авторитарные государства

     Это была самая крупная корпоративная сделка в истории Центральной и Южной Африки. В октябре прошлого года одна иностранная фирма потратила почти 6 миллиардов долларов на покупку доли в южноафриканской компании Standard Bank, давно уже господствующей на финансовом рынке этого континента.
     Однако иностранным покупателем оказалась не Citigroup, не UBS и не какой-то другой титан частной коммерции. Им стал Промышленно-коммерческий банк Китая (Industrial and Commercial Bank of China, или ICBC), полностью принадлежащий государству.
     Что касается коммерческой стороны сделки, то она дала китайским клиентам этого банка доступ к банковским операциям по всей Африке, а также создала условия для сближения китайских компаний с африканскими странами. На более высоком уровне она стала олицетворением тех перемен, которые трансформируют движущие силы мирового бизнеса.
     В последние пять лет государства в самых разных уголках планеты превращаются в дельцов и коммерческих игроков такого размаха, какого мы в современную эпоху еще не видели. В Китае государственный нефтяной гигант PetroChina стал крупнейшей компанией мира стоимостью более 1 триллиона долларов. В России принадлежащий государству 'Газпром' превратился в самую большую в мире газовую компанию. Государства оказывают свое влияние на бизнес и путем прямого приобретения акций крупных частных фирм. Инвестиционный фонд, которым управляет арабский эмират Абу-Даби, сегодня самый крупный в мире. Недавно он потратил 7,5 миллиарда долларов, чтобы стать главным акционером американского финансового гиганта Citigroup. Сингапурский государственный инвестиционный фонд Temasek Holdings вложил 5 миллиардов долларов в крупнейшую инвестиционно-консалтинговую компанию США Merrill Lynch. Согласно оценкам Morgan Stanley, к 2015 году такие государственные фонды будут контролировать активы на умопомрачительную сумму в 12 триллионов долларов, намного опередив всех частных инвесторов.
     Укрепление роли государств как глобальных экономических игроков демонстрирует резкое отличие от тех десятилетий, когда частное предпринимательство казалось непреодолимой силой в мировых финансах, коммерции и культуре. Это стало новым и неожиданным синтезом государственного контроля и капиталистических принципов бизнеса. И такой синтез уже вызывает существенные перемены в глобальном влиянии.
     Новые государственные капиталисты, такие как Китай, Объединенные Арабские Эмираты, Россия и прочие – это в основном авторитарные страны. По мере того, как они превращаются во все более важных коммерческих игроков, эти страны обретают все возрастающее влияние в тех сферах, где прежде доминировал демократический Запад. Некоторые политологи, такие как Азар Гат (Azar Gat) из Тель-Авивского университета, придумавший термин 'авторитарный капитализм' для характеристики новой тенденции, считают данные страны первой крупной угрозой идее демократии свободного рынка со времен фашизма и коммунизма.
     В одном из замечательных исследований вашингтонского аналитического центра Американский институт предпринимательства (American Enterprise Institute) указывается, что экономики политически несвободных стран в последнее десятилетие развиваются быстрее экономик политически свободных государств. Зачастую коммерческая и финансовая мощь и влияние используются для оказания давления. В недавнем докладе международной правозащитной организации Freedom House отмечается, что 'группа ориентированных на рынок автократий' является важной силой, способствующей общему упадку свобод в мире.
     Директор по исследовательской работе из Freedom House Арч Паддингтон (Arch Puddington) считает, что новоприобретенное финансовое влияние этих стран имеет существенные последствия для всего мира. 'Такие автократии не ищут оправданий, они действуют все более напористо и уверенно как у себя дома, так и за границей', – пишет он.
     В современную эпоху бизнес и государство в западной экономике все больше отделяются друг от друга. Такое разделение заложило основы для их экономического могущества. К концу 20-го века многие экономисты и политологи полагали, что иного пути развития не существует.
     В отличие от них, современная история государственного бизнеса была в основном историей неудач и провалов. Когда фашистские и коммунистические государства 20-го столетия взяли в свои руки бразды правления экономикой, это привело к подрыву экономического развития, принеся беды и страдания миллионам их собственных граждан. Поскольку частное предпринимательство на Западе преуспевало, окончание 'холодной войны' и распад Советского Союза многие посчитали опровержением идеи о том, что государство может успешно контролировать бизнес.
     Но последствия 'холодной войны' посеяли новые семена недовольства частным предпринимательством свободного рынка. Многие страны в 90-е годы оказались у разбитого корыта из-за плохо разработанных планов приватизации. Десятилетие приватизации в Латинской Америке стало столь непопулярным, что во время опроса общественного мнения по всему региону большинство населения в 17 странах отозвалось о приватизации отрицательно. В Африке этот период, получивший название 'потерянного десятилетия', привел к усилению бедности, а в некоторых странах даже к ностальгии по авторитарному прошлому.
     Провал приватизационных стратегий помог сформировать аудиторию, готовую к иной модели развития. Наверное, самый драматичный пример в том плане дает нам Китай. За последние 25 лет Китай, сохраняя жесткий государственный контроль в сфере экономики, освоил массу капиталистических механизмов. Он отдал часть оперативного управления в руки менеджеров, получивших образование на Западе, пригласил к себе иностранных инвесторов и партнеров и приступил к торговле на открытом мировом рынке.
     Пекин также выбрал для приоритетного развития целый ряд стратегических отраслей – от нефтяной и телекоммуникационной до автомобилестроительной. Создав в 2004 году Китайскую национальную химическую корпорацию (China National Chemical Corporation), Пекин породил настоящего гиганта в области изготовления полимеров, который быстро начал поглощать иностранные компании, такие как одна из крупнейших в Австралии фирм по производству пластмасс Qenos. Государственный автомобильный концерн КНР Nanjing Automobile купил прославленного британского автомобилестроителя MG Rover, а компания Huawei, получив мощные кредиты от связанных с государством китайских банков, распространила свою деятельность на весь мир. Она даже попыталась поглотить гигантскую компанию США в сфере высоких технологий 3Com, и лишь при помощи Конгресса эту сделку удалось сорвать.
     Результатом таких тенденций стали самые ошеломляющие темпы экономического развития в современной истории. При этом у штурвала твердо стоит государство, и все программы успешно реализуются без тех либеральных политических реформ, которые многие на Западе считали непременным условием экономического роста. Экономика Китая занимает третье место в мире, город Шанхай превратился в быстро развивающийся деловой мегаполис, полный небоскребов и роскошных отелей. Даже не очень крупные провинциальные города наполнились многоэтажными районами, где по торговым рядам толпами прогуливаются богатые китайцы, скупая автомобили, попивая кофе и наслаждаясь прочими плодами капиталистического процветания.
     Китайский пример оказался удивительно заразительным. Хотя Китай открыто не претендует на роль образца экономического развития, правительство этой страны осуществляет программы обучения для тысяч технократов со всех концов света, съезжающихся туда из таких разных и далеких друг от друга стран как Куба и Вьетнам. Выступая на конференции Африканского банка развития (African Development Bank), который в прошлом году проводился в Шанхае, президент Мадагаскара Марк Раваломанана (Marc Ravalomanana) сказал его организаторам: 'Вы показываете пример перемен. Мы в Африке должны учиться на этом примере вашего успеха'.
     Даже представители более богатых развивающихся стран возвращаются домой под впечатлением увиденного в Китае. Когда я брал интервью у одного крупного тайского бизнесмена, который владеет сетью технопарков и промышленных комплексов, он безостановочно рассказывал о развитии Китая. Его восхищало то, насколько быстро в китайских городах можно осуществлять инвестиции. Если государство решило, что ему нужна та или иная компания, оно выдает все необходимые разрешения настолько быстро, что весь процесс может занять не более одного дня.
     Сирийское правительство Башара Асада (Bashar al-Assad) реализует свои планы, беря пример с Китая. А в Иране реформаторы вместе с консерваторами обсуждают, как им скопировать китайские успехи. Согласно сообщениям в прессе, Рауль Кастро (Raul Castro), несколько раз бывавший в Китае, тоже хочет последовать его примеру в деле перестройки кубинской экономики.
     Другие страны создают свои собственные сильные компании, играющие роль лидеров. В России Владимир Путин по сути дела закрыл большинство частных компаний по добыче природных ресурсов, чтобы за их счет укрепить отечественную компанию 'Газпром' и прочие государственные корпорации. 'Газпром' в одиночку контролирует примерно одну пятую общемирового объема добычи газа. Это намного больше, чем у любого его конкурента из частного сектора. (А его финансовая мощь превращается в политическое влияние: следующий российский президент Дмитрий Медведев, которого избрал себе на смену Путин, раньше руководил 'Газпромом'.) При Путине Кремль распространил свой контроль и на другие отрасли – от производства титана до авиастроения.
     Во всей Латинской Америке и Центральной Азии страны, подобные Боливии, Венесуэле и Казахстану, также восстанавливают контроль государства над своими нефтегазовыми ресурсами. Многие государственные компании этих стран уже затмили собой всех частных конкурентов. Принадлежащая государству нефтяная компания Саудовской Аравии Aramco способна добывать примерно в три раза больше нефти, чем любая другая фирма. Она запустила масштабную программу расширения своих мощностей на 50 миллиардов долларов, которая еще больше усилит ее потенциал. Гиганты корпоративного мира, такие как ExxonMobil и Shell, может быть, и принадлежат к числу крупнейших корпораций на планете, однако в своей собственной отрасли они уже не являются самыми крупными игроками.
     В авиационном секторе, который требует крупных капиталовложений, контролируемые государством авиалинии сейчас преобладают над частными компаниями. В Дубаи два десятилетия назад практически с нуля при поддержке государства было начато создание авиакомпании Emirates, которая сегодня является мировым лидером и второй в мире авиакомпанией по доходности. Самая высокодоходная авиакомпания Singapore Airlines также пользуется государственной поддержкой – сингапурскому государственному фонду принадлежит почти половина компании, а также шесть других крупнейших корпораций этой страны.
     Государства приходят в мировой бизнес и другими путями. Они не только основывают компании, но также при помощи денежных резервов создают собственные инвестиционные фонды, быстро становясь крупными игроками на мировых финансовых рынках.
     Рост цен на нефть направляет мощный поток денежных средств в руки авторитарных нефтегосударств, таких как Саудовская Аравия и Россия, которые сегодня тоже хотят инвестировать свои запасы наличности. Имея огромные резервы, такие нефтедобывающие страны, как Объединенные Арабские Эмираты и другие азиатские экспортеры, создали крупные государственные фонды, при помощи которых они могут скупать доли в компаниях по всему миру. Одному только фонду Абу-Даби принадлежит почти 900 миллиардов долларов. Китай контролирует 200 миллиардов, а Кувейт – 250 миллиардов долларов.
     По некоторым оценкам, в целом государственные фонды сегодня контролируют ни много ни мало 7 триллионов долларов. Это больше, чем весь объем паевых инвестиционных фондов. И размер средств в них все больше увеличивается.
     'Эти фонды в недалеком будущем станут огромными по размерам, и это будет иметь серьезные последствия для финансовых рынков', – отмечает эксперт по государственным фондам из Morgan Stanley Стивен Йен (Stephen Jen).
     Поскольку глобальный импульс силы перемещается от частных компаний к государствам, последствия такого сдвига приобретают далеко идущий характер.
     Многие авторитарные государства понимают, что в эпоху после окончания 'холодной войны' богатое государство может очень эффективно использовать свою мощь и влияние, не создавая при этом в короткие сроки армию, чтобы конкурировать с США в военной сфере. Пекинские государственные деятели сформулировали определение китайской силы, звучащее как 'всеобъемлющая национальная мощь'. В это понятие включается не только военный потенциал, но и экономическое могущество. Китай становится крупным донором, предоставляющим помощь многим странам Африки. Тем самым он обретает рычаги воздействия, которые помогут китайским компаниям получить доступ к африканским ресурсам.
     Государственный капитализм также усиливает влияние благодаря своей силе в мировых финансах. Компании Merrill Lynch и Citigroup поняли, что государственные фонды становятся новым важным источником инвестиций во всем мире, который нуждается в капитале. Эти фонды все чаще спасают американские банки, что дает им важные рычаги воздействия на финансовый сектор США.
     Они также заставляют финансовый мир, привыкший к узкому кругу влияния, сосредоточенному в таких местах как Нью-Йорк и Лондон, добиваться расположения развивающихся стран. Как показали сделки, заключенные этой зимой, ведущие банки начали активно обхаживать ближневосточные и азиатские государственные фонды. Да и мировые институты понимают, что происходит сдвиг влияния. Признав растущую экономическую мощь Китая, Международный валютный фонд изменил свою структуру голосования, отдав Пекину больше властных полномочий.
     Однако такие государственные фонды зачастую гораздо менее прозрачны, нежели крупные западные инвесторы. Даже самые большие из них, такие как фонд Абу-Даби, редко раскрывают детали своих операций. В отличие от хеджевых фондов, которые также очень скрытны, государственные фонды в своей деятельности могут руководствоваться политическими мотивами, а не чисто финансовыми соображениями. Когда российский фонд скупает акции компаний, скажем, в Восточной Европе, трудно сказать, делает ли он это по финансовым причинам или его целью является усиление политического влияния Кремля на соседей.
     Из-за тесных связей между государством и бизнесом государственные капиталисты также используют свою дипломатическую мощь, чтобы создавать новые коммерческие возможности такими способами, каких у стран свободного рынка просто нет. Когда китайские нефтяные компании пытались выиграть контракты на разработку месторождений во Вьетнаме, они столкнулись с противодействием западных конкурентов. Как рассказывали два человека, обладавшие информацией о ходе переговоров, представители правительства КНР проинформировали эти западные фирмы, что если те хотят сохранить доступ к китайским рынкам, они должны отказаться от своих действий во Вьетнаме. А в России растущее богатство Кремля позволило Москве использовать 'Газпром' в качестве инструмента давления на демократических соседей, таких как Грузия.
     Богатство можно использовать и в других целях. В авторитарных странах новая модель позволяет правительствам ослаблять потенциальную оппозицию, сохраняя политическую власть. В Китае, где правительство прибрало предпринимателей к рукам, позволив им вступать в партию, создана такая ситуация, когда средний класс, в 80-е годы обычно выступавший за реформы, теперь все чаще мирится с существованием режима. В России национализация энергосырьевого сектора уменьшила шансы на то, что какой-нибудь магнат, подобно Михаилу Ходорковскому стремящийся направить свои нефтедоллары на финансирование организаций гражданского общества, вообще когда-нибудь появится на политическом горизонте.
     Однако в более отдаленной перспективе опасения такого рода могут исчезнуть. В двадцатом веке подъем частных корпораций казался неизбежным процессом. Точно также, сегодняшний сдвиг в сторону авторитарного капитализма может, по сути дела, посеять семена своей собственной гибели.
     Государственный капитализм способствует развитию коррупции, позволяя малочисленным кругам связанной с государством элиты контролировать большой объем богатств. В Китае господство государства привело к тому, что местные 'князьки', родственники руководителей коммунистической партии, получили в свои руки контроль над самыми мощными компаниями страны. В одном исследовании китайского правительства, объектом которого стали 3000 самых богатых бизнесменов страны, указывается, что значительная их часть является родственниками высокопоставленных руководителей.
     В Венесуэле усиление контроля государства привело к тому, что местные нефтяные компании стали менее производительны и прозрачны. Это одна из причин, по которым сегодня данная страна опустилась на одно из последних мест в списке самых коррумпированных государств мира, составляемом организацией Transparency International. Да и в Центральной Азии государственное доминирование в национальных нефтяных компаниях привело к расцвету злоупотреблений и взяточничества. Министерство юстиции США даже выступило с обвинительным заключением, в котором указало пальцем на президента Казахстана, назвав его 'руководителем N2' по размерам получаемых взяток, которые достигают миллионов долларов.
     Несмотря на обилие национальных ресурсов, которые можно использовать для развития бизнеса, государственные мега-компании в конечном итоге могут пострадать от конкуренции на мировой арене. Не сталкиваясь с конкуренцией внутри страны, их менеджеры не могут получить достаточного опыта, чтобы успешно соперничать на открытых рынках. Они также не имеют стимулов для развития реальных принципов корпоративного управления и мер по борьбе с упущениями.
     Уже появляются признаки того, что открытость имеет свои преимущества: В Индии сегодня больше конкурентоспособных транснациональных корпораций, чем в Китае. Эта страна немного меньше по размерам и намного беднее, чем Китай, но в отличие от КНР там существует настоящая демократия.
     Джошуа Курланцик – приглашенный исследователь, работающий в Фонде Карнеги за международный мир (Carnegie Endowment for International Peace, автор книги 'Наступление улыбок: как мир преображается под 'мягким влиянием' Китая' ('Charm Offensive: How China's Soft Power Is Transforming the World').

Вчерашняя 'холодная война'? Нет, сегодняшний чистоган

Предприимчивые россияне знают, что вчерашнюю 'холодную войну' можно превратить в источник дохода

     МОСКВА – В сегодняшней Москве, где бал правит всемогущий рубль, деньги можно делать практически на всем. Даже на противоатомном убежище советской эпохи.
     На глубине семидесяти метров под шумными улицами центра Москвы полувековое бомбоубежище времен 'холодной войны', построенное по приказу Сталина, постепенно превращается в развлекательный комплекс, в котором со временем появится бар, кинотеатр, а может быть, и зал для корпоративных вечеринок.
     Череда сырых и темных тоннелей, которые должны были оградить Советы от угрозы ядерного уничтожения, вряд ли могут создать соответствующий фон для того, что директор по организации экскурсий Ольга Архарова называет будущим 'местом развлечений и отдыха для детей и взрослых'.
     Но постсоветская Россия стала тем местом, где лагеря ГУЛАГа выставляют на продажу в качестве достопримечательностей для туристов, а воинские части и туристические агентства совместно организуют поездки на танках для всех желающих, у кого в карманах достаточно рублей.
     Предприимчивые россияне знают, что вчерашнюю 'холодную войну' можно превратить в источник дохода. Российская компания 'Новик-Сервис' купила этот комплекс тоннелей в 2006 году на государственном аукционе за 2,68 миллиона долларов.
     'Мы хотим построить здесь целый подземный город', – говорит Архарова, чья компания Top Secret Tour ежедневно проводит экскурсии по лабиринту тоннелей этого убежища, ширина которых составляет до 10 метров.
     С точки зрения истории этот бункер сам по себе несет образовательную и просветительскую нагрузку. Он служил в качестве узла связи советского правительства. По словам Архаровой, через него передавались сообщения во время кубинского ракетного кризиса 1962 года.
     Стены тоннеля почти двухметровой толщины сделаны из бетона, покрытого стальными листами. Комплекс увенчан куполом из железобетона толщиной в семь метров, который замаскирован под жилой дом, по-прежнему стоящий на Котельнической набережной.
     По словам Архаровой, главная цель экскурсий – 'напомнить каждому, что конфронтация никому не нужна'.
     'Мы считаем это символом мира, говорит она, – а также тем местом, куда люди могут прийти и хорошо провести время'.

Наши выборы свободнее, чем в России?

Можно утверждать, что и в Европе «демократический потенциал, к сожалению, остается невыраженным», но, в отличие от русских, мы не можем сказать, что «результаты отражают желание электората»

Наши выборы более свободные, чем в России?
     Этот вопрос задает себе известный журналист-блоггер Джастин Раймондо (1). Как известно, тот факт, что Путин остается у власти в качестве премьер-министра, а его преемник-президент Дмитрий Медведев будет получать указания от Путина, считается тенденцией сползания к тоталитаризму.
     Но действительно ли в Америке все по-другому, где, как подозревают, Билл Клинтон будет суфлером для Хиллари, если она победит на выборах?
     По крайней мере, в России отсутствует династический элемент, ставший типичным для американской «демократии»: Путин не отдал президентский пост своему сыну, как Буш-старший купил президентство Бушу-младшему. Практически, Земля Свободы заполнена королевскими семьями: «клан» Бушей, «клан» Клинтонов, «клан» Кеннеди...
     Русские избиратели не имели реального выбора среди партий, говорят обвинители Путина. Избирательная комиссия отказала в регистрации некоторым кандидатам, которых Кремль ненавидит.
     Согласен, но в США уже десятилетия никто не может создать третью партию и вместе с ней выйти на выборы.
     Если московские телеканалы не дают новостей о кандидате Каспарове, то свободное американское телевидение не упоминает о Роне Поле (Ron Paul), и о его первых удачных результатах на праймериз: Рон Пол – это не персона.
     Несмотря на все ограничения для кандидатов при режиме Путина, у русских было больше выбора, чем у американцев. И это относится и к нам, итальянцам, если хорошо подумать.
     Мы можем выбрать между двумя партиями, почти идентичными даже в названии (PD и PDL) (PD – Демократическая партия, PDL – Демократическая либеральная партия, – прим. пер.), с почти схожими программами. Но даже не можем определиться с предпочтениями: в парламент все равно пройдут первые имена в списках, хотим ли мы этого или нет.
     А порядок имен в списках определяют Вельтрускони и Бельтрони (прим. пер. – игра слов с фамилиями лидеров двух партий Берлускони (PDL) и Вельтрони (PD)). Это они решают, за кого вы должны голосовать.
     Неоценима критика, которую европейские «наблюдатели» выразили по отношению к российским выборам: «предвзятые» СМИ, сказали они. Свобода печати отсутствует.

А в США?
     Разве русскими были те знаменитые ведущие, которые открывали выпуски новостей во время вторжения в Ирак, выставляя напоказ патриотические звездно-полосатые значки? Разве русская – Джудит Миллер (Judith Miller), известная журналистка «New York Times», которая в «New York Times», самой толстой и независимой американской газете, рассказала о Саддаме и его оружии массового уничтожения чушь, которую преданно повторили все американские и европейские СМИ. Потом выяснилось, что непосредственно Чейни и Буш указывали Миллер (еврейке) (так в оригинале – прим. пер.), что она должна писать.
     «Независимые» западные СМИ демонизируют тех, кто оспаривает официальную версию событий 11 сентября, называя их «негационистами и антисемитами» (кто знает, почему), не дают им слова.
     Западные СМИ бездоказательно обвинили Путина в том, что он является вдохновителем различных убийств (Политковской, которая убита, на самом деле, чеченскими бандитами, и бывшего шпиона Литвиненко). Еще два дня назад мне пришлось лично услышать итальянско-патриотического журналиста, обвинявшего Путина в кровопролитии в школе Беслана, в преступлении, совершенном чеченскими террористами, наемниками олигарха Березовского.
     И, конечно, если Украина из-за спора с 'Газпромом' по цене поставок угрожает недопоставками газа, поступающего в Европу из России, в этом вина Путина – даже если Украина имеет договорные обязательства прокачивать газ, получая за это роскошную плату за транзит.
     Короче, Путин агрессивен.
     Но как тогда назвать президента Буша, который отдал приказ о вторжении в Афганистан и Ирак, которые оккупированы в течение шести и четырех лет войсками США, который посылает самолеты бомбить деревни в Сомали (в Сомали!), который хочет установить ракеты в Польше вблизи России, коммандос которого готовятся к рейдам в Пакистан, чтобы завладеть ядерными боеголовками этой страны, а военный флот угрожающе осаждает иранское побережье, а ближайший союзник которого (единственная демократия на Среднем Востоке) напал на три страны в течение последних трех лет: на Ливан в 2006, на Сирию в 2007 и на сектор Газа в 2008 году.
     Нужно признать, что в новом мировом порядке есть определенный беспорядок: Израиль бомбит семьи в секторе Газа после того, как чуть не уморил их голодом, Турция проводит глубокий рейд в Ирак, Колумбия вторгается в Эквадор, и вот-вот вспыхнет война между Колумбией с одной стороны, и Эквадором и Венесуэлой – с другой, весь мир неистово вооружается (свои военные расходы значительно увеличил Китай), НАТО планирует использовать ядерные боеголовки для превентивного ядерного удара.
     Но если мир вооружается, то не потому, что боится Путина, а потому, что боится Америки и ее предрасположения к превентивной и неспровоцированной агрессии, и к ее решительности в «распространении демократии» и «объявлении глобальной войны терроризму».
     Это Америка занесла в списки подозреваемых в терроризме или в симпатиях к терроризму 700 тысяч человек, не только иностранцев, но и американских граждан, которым отказано в выдаче виз и даже запрещается садиться в самолет.
     Это не Россия придумала себе новое министерство, которое называется «Департамент безопасности Родины» (Homeland Secutity), и не она узаконила пытки при допросах подозреваемых.

А что Европа?
     Европейские наблюдатели, которые сомневались в российских выборах, были вынуждены потом признать, что результаты «отражают желание электората, чей демократический потенциал, к сожалению, остается невыраженным».
     Если бы только мы, европейцы, смогли такое сказать о европейских наблюдателях-членах Европейского парламента... А вспомните, бросаю я вам вызов, имена десяти членов (мы за них голосовали? Да, но это политические партии решили, кто из них должен был «пойти в Европу») парламента, который, впрочем, имеет только консультативную силу, а вся управленческая власть принадлежит Еврокомиссии, которая никогда не избиралась.
     Это Европа, которая любым способом избегает представления на референдум европейской Конституции (так называемой), чтобы ее не провалили. Поэтому можно утверждать, что и в Европе «демократический потенциал, к сожалению, остается невыраженным», но, в отличие от русских, мы не можем сказать, что «результаты отражают желание электората». Или вы лично выбирали Солану, Фраттини, Трише, потому что они вам нравятся?
     Русские выбрали себе Путина сами, и хотят, чтобы он оставался на своем месте. Может быть потому, что Путин вытащил Россию из социально-экономической пропасти, спас от грабежа «олигархов», финансируемых Уолл-Стрит и Сити, и присвоивших себе национальные природные ресурсы, он освободил ее от либеральных рецептов, подсказанных Чикагской школой, которые привели страну к коллапсу («либерализация» стоила шести миллионов жизней, прежде всего, пенсионеров, и всплеску жесточайшей преступности).
     При недемократическом Путине Россия экономически растет на 7% ежегодно (8,1% в 2007 году), а демократические Соединенные Штаты обваливаются в депрессию в силу долгов и финансовых фантазий вместе с 2 миллионами семей, которые в 2008 году, вероятно, потеряют заложенные под ипотеку дома.
     Россия при Путине досрочно выплатила все свои долги, и сейчас обладает резервами в 480 миллиардов долларов (в 1998 году ее резервы были на нуле), имеет активный баланс, равный 6% ВВП (Италия имеет пассив в..., лучше не надо), в России подоходный налог – 13% (в Италии – 43%, плюс налог на добавленную стоимость 20%) (2).
     И не правда, как повторяют все те же учителя демократии, что экономика России основана на нефти, как у Саудовской Аравии. Рост строительной промышленности России – 16% в год, розничных продаж – 13%, внутренних инвестиций – 20% (Путин обновляет старую развалившуюся советскую инфраструктуру). Научно-технический сектор России – первоклассный, нужно только извлечь из него пользу в гражданской сфере, что произойдет раньше или позже.
     Правда, есть и некоторые затруднения (инфляция, коррупция, мало гласности, срастание политики с экономикой). Правда и то, что для обеспечения начального толчка Путин принял решение увеличить на 50% годовое производства сырой нефти. Но это стало выгодой и для нас, европейцев: если бы он заблокировал производство, как это сделала ОПЕК, или присоединился бы к ОПЕК, нефть у нас стоила бы 150, а не 100 долларов за баррель.
     Но в Италии есть демократия.
     Может быть, именно поэтому она была четвертой экономикой в мире во времена Кракси (прим. пер. – премьер-министр Италии в 1983-1987 годах), а сегодня – седьмая.
     Может быть, потому, что еще 15 лет назад 70% итальянской экономики контролировалось государством, – или, точнее, политическими партиями, мы же в демократии – и еще сегодня приватизация дала нам такие компании, как Alitalia, Trenitalia и Telecom (прим. пер. – авиация, железные дороги и телекоммуникации), еще более неэффективные и жадные монополии, чем раньше, еще более неспособные предоставлять услуги, но с менеджерами, которые получают в три раза больше, чем прежде, потому что они, поставленные на руководящие посты премьером Проди, сегодня – «частные предприниматели».
     Италия – это демократия, и поэтому проникновение государства умножилось с проникновением регионов, провинций, коммун и зональных советов; университеты умножились в прямой зависимости к росту общего невежества, производительность уменьшилась, ненадежность увеличилась, и в поиске работы обращаешься не на свободный рынок, а за рекомендациями и за партийным билетом.
     Представьте себе, если бы на месте Проди был Путин: какой риск для мусора Неаполя! Но вместо этого итальянская демократия гордится тем, что может показать всему миру свой третий по величине город, который погребен под мусором в течение шести месяцев. Нет никаких решений благодаря тому, что никто не применяет авторитаризм, чтобы заставить работать 20 тысяч неаполитанских мусорщиков-каморристов (прим. пер. – каморра – неаполитанская мафия) или построить мусоросжигательные печи против воли многочисленных про-мусорных «зеленых».

Великолепная демократия.
     Демократия, которую ISN (International Relations and Security Network, Цюрих) так описала своим читателям: 'Рейтинговые агентства понизили государственный долг до двух пунктов выше junk-bond (прим. пер. – мусорная [бросовая] облигация), уровень безработицы на юге страны – один из самых высоких в Западной Европе; государственной статистике, как всем известно, доверять нельзя; доверие граждан к правительству находится на самом низком историческом уровне; организованная преступность контролирует обширные зоны национальной территории; судебная система не пользуется авторитетом; перспектива экономики – упадок'. (3).
     И еще: 'В политике, как и в экономике, в течение многих лет появляются снова и снова одни и те же лица и одни и те же идеи'.
     «В апреле итальянцы пойдут на выборы с минимальной возможностью выбрать правительство, которое продержится в течение всего срока». 'Не секрет, что уже много лет Италия нуждается в широком спектре структурных изменений, но никогда не имела стабильного правительства с мандатом навязать эти изменения'.
     'Абсолютно всеми экономическими проблемами мы обязаны политике' (la Casta).
     «Италия уже много лет является неуправляемой страной, каких мало в мире».
     Италия, прогнозирует ISN, находится на пути превращения в 'failed state', государство-банкрот. Обанкротившееся государство – это «государство, в котором центральное правительство совершенно не в состоянии (ineffective) выполнять практический контроль на своей территории». Список государств-банкротов включает 32 страны, во главе с «Суданом, Ираком и Сомали».
     Но мы, с самыми грабительскими налогами в Европе, с самым жестким законодательством для честных и с самым удобным для преступников, с наихудшим сервисом, с самым многочисленным и высокооплачиваемым государственным аппаратом в мире – обанкротившееся Государство, полное «государственных богачей».
     Это триумф непрерывной сепаратистской демократии.
     Мы же не русские, которые стремятся к авторитарному недемократичному Путину.

Наследие царя

Путин передает преемнику богатую, как никогда ранее, страну. Но ее экономика зависит от нефти и потому уязвима. Между тем, демократия в стране была задушена

     'Зарплаты растут на 16% в год. Вот ответ на ваш вопрос', – сказал Путин российскому журналисту. По его словам, это и есть объяснение для той легкости, с которой его кандидат Дмитрий Медведев был избран президентом 2 марта. Но это лишь половина правды. Более чем 70-процентный рейтинг популярности Путина, который легко передался Медведеву, в основном объясняется циклом процветания, который переживает Россия. Вторая половина правды в том, что у Медведева не было конкурентов. Не то, чтобы у других партий не было своих кандидатов на президентский пост. Дело в том, что за восемь лет у власти авторитарный режим Путина гарантировал себе отсутствие эффективной оппозиции и свободной прессы.
     Путин покидает пост президента, но не власть. Он будет премьер-министром, и, вероятно, главным лицом, ответственным за управление Россией. И такая перспектива не сулит надежду на две большие перемены, которые так нужны России: стране необходимо построить действительно эффективную и прочную экономику, которая не зависит только от нефти, как сегодня, и провести настоящую демократизацию.
     Русские сегодня живут лучше, чем когда-либо за всю свою историю. С момента прихода Путина к власти страна росла в среднем на 6,5% в год. Россия является шестым по объемам потребительским рынком Европы. Путин любит напоминать, что когда он пришел к власти, страна переживала тяжелый экономический кризис. В 1998 году Россия прекратила выплату своего внешнего долга, и рубль подвергся значительной девальвации. Путин также гордится возвратом уважения к таким институтам, как президентство. Его предшественник Борис Ельцин покидал свой пост в 1999 году с рейтингом популярности в районе 5%. В своей речи в 2000 году Путин подверг критике постсоветскую систему Ельцина и обвинил ее лидеров в 'действиях, направленных против государства и общества, в интересах олигархии, и в растрате национального достояния'.
     Путин несправедлив к Ельцину, и преувеличивает свою собственную роль. На самом деле восстановление экономики началось еще в последний год президентства Ельцина. Кризис внешнего долга и вызванная им сильнейшая девальвация рубля вынудили страну пойти на реформы, которые до этого не удавалось осуществить. Курс национальной валюты стал рыночным, и, что главное, правительство ввело жесточайшую финансовую дисциплину – попросту потому, что у него не было ни собственных средств, ни кредитов.
     Заслуга Путина в том, что он сумел сохранить эту макроэкономическую стабильность. Он поставил во главе экономики либерала Андрея Илларионова. Проработав в правительстве до 2005 года, Илларионов срезал налоги и упростил фискальную систему. Снижение налогов было достигнуто самым очевидным способом – снижением правительственных расходов.
     Но ельцинские олигархи были плодом того же политического использования экономической власти, который практикует сам Путин. Только с обратным знаком. Ельцин стал президентом России после развала СССР. Он пришел к власти в борьбе с коммунистами-радикалами. Они хотели дать обратный ход всем либеральным реформам, которые начал в 1980-е годы Михаил Горбачев. Чтобы удержаться у власти, Ельцин наскоро приватизировал весь гигантский коммунистический госсектор. И получил два результата: разрушил основную базу власти коммунистов и создал при поддержке миллионеров, вставших у руля компаний, олигархию, на которую мог опираться.
     Когда внутренние распри среди олигархов, а также между ними и силами безопасности стали угрожать существованию правительства, Ельцин сделал ставку на силовиков. Путин был тогда главой ФСБ, наследницей коммунистического КГБ. Тогда же его назначили премьер-министром, а затем кандидатом в президенты.
     Оказавшись у власти, Путин поменял направление ельцинской политики на противоположное. Ельцину требовалось разобрать гигантскую советскую репрессивную машину. Путину нужно было реставрировать государственные институты и организовать функциональное государство. Для этого он вернул в собственность государства значительную часть приватизированных предприятий и поменял руководивших ими олигархов на бывших военных и сотрудников спецслужб.
     Разрушение 'ЮКОСа' в 2003 году может служить хорошей иллюстрацией этого процесса. Отобрав крупнейшую в стране нефтяную компанию у ее президента Михаила Ходорковского, Путин покончил с последним олигархом ельцинской эпохи. Кроме того, Путин вернул государству контроль над нефтяной промышленностью – основным богатством страны – и консолидировал ее новую олигархию. Сегодня до 75% руководящих постов в среднем и высшем эшелонах правительства и на госпредприятиях России занимают выходцы из вооруженных сил и служб безопасности.
     Если с политической точки зрения развал 'ЮКОСа' и его поглощение государственной 'Роснефтью' достигли своих целей, то в экономическом отношении эта акция была провалом. До 2003 года добыча нефти в России росла на 9% в год. Затем этот показатель упал до 1%. Если бы цены на нефть не взлетели, у Путина были бы трудности. За время нахождения Путина у власти цены на нефть выросли в четыре раза за счет экономического роста в Китае и войны в Ираке. И путинская Россия зависит от нефти. Около 31% экспорта страны приходятся на нефть и газ.
     Проблема в том, что высокие цены на нефть и газ позволили Путину избежать проведения экономических реформ. Он смог сохранить рост экономики – основное 'топливо' своей популярности. При этом ему не пришлось модернизировать промышленность, создавать систему социального страхования взамен советской, отмененной более десяти лет назад. Такие структурные проблемы, как недостаток юридической защиты граждан, бюрократия и растущая коррупция, также остались нерешенными.
     Одна из новых реалий посткоммунистической России – 'новые русские'. Они богаты и любят выставлять свое богатство напоказ. Они обожают люксовую продукцию западных фирм. Но их главная черта в том, что эти люди еще и настоящие предприниматели. Они богаты не оттого, что выиграли от ельцинской приватизации, и не потому, что беззаветно верны Путину. Они – великая надежда на устойчивый рост России не связанный с экспортом нефти. И для них Путин в гораздо большей степени представляет угрозу, чем покровительство.
     Малые и средние предприятия дают всего лишь 15% ВВП России. Производительность труда в стране низкая. И то и другое – следствия отсутствия конкуренции. И система фаворитизма во власти, заведенная Путиным, только поощряет это. Гораздо легче использовать политическое влияние и посадить конкурента в тюрьму за какое-нибудь нарушение, чем бороться с ним за потребителей на рынке. Хотя бы потому, что юридическая система, которую Путин отказывается реформировать, делает всех предпринимателей заложниками правительства: никто из них не в состоянии соблюдать все законы. Таким образом, правительство может в любой момент вмешаться в бизнес. 'Империя закона уступила место империи отчаянных храбрецов', – говорит сегодня бывший министр Илларионов.
     'Трагедия эры Путина в том, что ни один из авторитарных шагов, которые он предпринял, не был нужен для обеспечения экономического роста, политической стабильности или популярности президента', – говорит профессор политологии Стэндфордского университета Майкл Макфол (Michael McFaul).
     Когда Путина выбрали президентом, в стране было три общенациональных сети телевидения. Телевидение – единственное СМИ в России, способное вещать на всю территорию страны. Государство владело одной из трех сетей. В конце концов, Путин заполучил контроль над остальными двумя. Тенденция контроля над СМИ распространилась и на газеты. Сегодня самые главные из них принадлежат союзникам Путина. Он также покончил с независимостью региональных правительств России. С 2004 года губернаторов назначает президент. Относительно молодой адвокат Дмитрий Медведев в свои 42 года наследует всю эту власть. Адвокат Медведев работал на Путина с самого начала его политического восхождения. Как ни странно, Медведев не из числа силовиков. И может быть именно в этом причина того, что именно он был выбран преемником Путина. Он не гарантировал бы победу ни одной из групп силовиков, борющихся сегодня за власть в России. 'Таким образом, он не нарушит баланс сил в стране', – считает специалист по России Совета по международным отношениям США Стивен Сестанович (Stephen Sestanovich).
     Вероятный спад мировой экономики может обвалить цены на нефть. Внутренние споры в России также могут быть взрывоопасными, поскольку происходят в системе, которая очень слабо защищена исполнением законов и правосудием. С учетом этих обстоятельств годы Медведева обещают быть нелегкими.

Россию подталкивают к либеральной демократии

Письмо в редакцию

     Сэр Родрик Брэйтуэйт (Rodric Braithwaite) в своей статье от 12 марта 'Пусть русские сами разбираются с Россией' утверждает, что россияне способны создать демократию, и что перемены должны исходить изнутри, а не извне. Я с этим полностью согласен, однако не считаю, что нам придется ждать, пока пройдут 'десятилетия, может быть, даже поколения'.
     Быстро растущий уровень жизни и появление солидного среднего класса, не говоря уже о классе потребителей, который по численности уже самый большой в Европе, подтолкнет Россию к более либеральной демократической системе скорее раньше, чем позже.
     Существует масса определений для описания сегодняшней российской демократии. Рискнув добавить еще одно, мы, видимо, должны назвать Россию развивающейся демократией, а не развивающейся экономикой.
     Я сомневаюсь в том, что сэр Родрик в действительности много знает о 'возмутительных' нарушениях избирательного процесса российскими властями, однако он указывает на один важный момент. Самым очевидным примером того, что Россия стала развивающейся демократией, является следующий факт: мы получили бы точно такой же результат и в том случае, если бы выборы были честными и справедливыми.
     Маркус Сведберг, главный экономист компании East Capital Asset Management, Стокгольм, Швеция

Устаревшая система здравоохранения России пронизана коррупцией

Россиян вряд ли можно назвать здоровой нацией, и система здравоохранения страны тоже больна

     Система здравоохранения устарела и получает недостаточное финансирование, что приводит к низкому уровню медицинского обслуживания, росту коррупции и снижению численности населения.
     Малоярославец, Россия. – В России здравоохранение считается бесплатным, но россияне прекрасно знают, что в каждой больнице существует негласный прейскурант на все услуги.
     Именно поэтому родственники Хазерии Зиятдиновой, 70-летней женщины, страдающей от пролежней, каждый раз навещая ее в московской больнице No.67, приносили с собой деньги. Чтобы больная лежала в палате, а не в коридоре, им пришлось выложить 300 долларов. Медсестрам, чтобы те не забывали делать уколы, выносить судно и промывать катетеры, платили 20 долларов. Каждый разговор с лечащим врачом Зиятдиновой обходился в 40 долларов.
     'Наша система здравоохранения до сих пор находится на средневековом уровне', – сказала Вера Павлова, невестка Зиятдиновой. Мы разговариваем в ее квартире, расположенной в маленьком городе в 54 милях к юго-западу от Москвы. – Хороших профессионалов не найдешь, везде коррупция – я боюсь, что, не дай бог, окажусь в ситуации, когда мне тоже понадобится медицинская помощь'.
     Россиян вряд ли можно назвать здоровой нацией, и система здравоохранения страны тоже больна. В больницах не хватает персонала, оборудования, повсеместно наблюдается коррупция.
     Главная причина того, что население России ежегодно сокращается на 700 000 человек, заключается не в низком уровне рождаемости, а в высокой смертности. Средняя продолжительность жизни мужчин в России составляет 59 лет. В Штатах – 75 лет, в Японии – 79 лет.
     Основные виновники тому алкоголь и табак. И то и другое приводит к кардиологическим заболеваниям, и, если верить исследователям Колумбийского университета, в России мужчины в возрасте 30-59 лет умирают от этих болезней в пять раз чаще, чем в Соединенных Штатах.
     Профилактика и надлежащее лечение могли бы побороть эту тенденцию. Российское правительство выделяет 6,4 миллиарда долларов на модернизацию системы здравоохранения. Большая часть этих денег пойдет на строительство восьми наисовременнейших медицинских центров, на закупку новых рентгеновских установок, электрокардиографов, машин скорой помощи для больниц, и повышение зарплаты врачам в поликлиниках.
     Даже такая базовая задача, как обеспечение аптек запасом лекарств, может оказаться непростой для российской системы здравоохранения. Бюрократические проволочки привели в конце 2006 года к серьезному дефициту бесплатных лекарств, которые закупаются на государственные средства.
     Состоятельные россияне приобретали лекарства за полную стоимость в аптеках. Но сотни тысяч граждан России, страдающих гипертонией, диабетом, астмой и другими заболеваниями, не могли позволить себе покупать лекарства, и вынуждены были неделями обходиться без них.
     Российские чиновники пообещали, что бюрократические проблемы, которые привели к нехватке лекарств, больше не повторятся. По оценкам Открытого института здоровья населения коррупция съедает 35 % средств, инвестируемых в здравоохранение. Низкие заработные платы усугубляют проблему – врачи получают в год от 5 160 до 6 120 долларов. Медсестры – от 2 760 до 3 780 долларов.
     Павлова, невестка Зиятдиновой, говорит, что за время нахождения ее свекрови в больнице им пришлось дать взяток на сумму 5 000 долларов.
     В этой больнице, где лечат кожные заболевания, медсестры требовали 20 долларов каждый раз, когда обрабатывали пролежни Зиятдиновой. Одному из сыновей приходилось во время посещения матери подметать вокруг ее постели, потому что нянечка заявила, что уборкой палаты должны заниматься родственники больных, а не медперсонал.
     Когда Зиятдинова умерла, врачи сказали, что причиной стала сердечная недостаточность. Но Павлова и сыновья Зиятдиновой уверены, что немалую роль в этом сыграл плохой уход и безразличие, с которым к ней относились в больнице, несмотря заплаченные ими деньги.
     'Они вели себя так, как будто их задачей не является спасение человеческих жизней, – говорит Павлова, – как будто они считали, что их больница должна играть роль последнего этапа перед смертью. Места, которое подготавливает человека к уходу в мир иной'.

Первые леди: подвиньтесь, гоcпожа Путина

За эффектной внешностью таится серьезный характер

     Пока блестящая Раиса Горбачева не появилась в Хельсинки со своими сумочками от Гуччи, о женах советских руководителей ходила молва, что выглядят они, как советские холодильники. Что же представляет из себя новая первая леди России Светлана Медведева?
     Создается впечатление, что эта элегантная блондинка кружила головы уже когда познакомилась со своим будущим мужем в седьмом классе. 'Света была одной из самой красивых девочек в школе, – вспоминает Ирина Григоровская, которая преподавала ей математику в Санкт-Петербурге. – Она всегда держалась с достоинством».
     А теперь переместимся в нынешнюю Москву, где Медведева стала звездой светских мероприятий: она посещает благотворительные аукционы, показы мод знаменитого модельера Валентина Юдашкина, и приемы, которые устраивают такие представители бомонда, как, например, поп-дива Алла Пугачева. Российские глянцевые журналы часто помещают ее в списки самых элегантно одетых женщин, и считается, что именно она пристрастила своего мужа к занятиям йогой.
     Но Медведеву интересуют не только модные показы и ночная жизнь – до того, как она стала домохозяйкой, чтобы воспитывать сына, она закончила финансовый институт и работала экономистом. Сегодня она принимает активное участие в благотворительных акциях по сбору денег для детей-сирот, пропагандирует отечественный кинематограф и руководит программами, которым оказывает поддержку Русская Православная Церковь. Так что за эффектной внешностью таится серьезный характер.

Долгие банные разговоры с Владимиром Путиным

Несмотря на высокую степень криминальности Кремля, Россию нельзя превращать в парию

     Выдающийся британский журналист Эдвард Лукас (Edward Lucas) произвел на свет книгу-бомбу, бросив ее в растущую толпу путинофилов. Он компетентный и знающий специалист по сегодняшней России и хорошо образованный лингвист со знанием языков. Работая в 80-е годы корреспондентом за рубежом, он писал о Восточной и Центральной Европе в период распада советского блока. Ему жалко Россию и русских, и одна половина его книги 'Новая холодная война' представляет собой убедительное описание того вреда, который нанесли им их собственные правители. Мало кто из авторов недавно вышедших книг так ярко и убедительно рассказывает о широком спектре вопросов: о средствах массовой информации и судах, о трубопроводах и преступности, а также о политике Кремля.
     Демократические и гражданские права в России плохо защищены. Федеральная служба безопасности, являющаяся наследницей КГБ, почти наверняка была причастна к серии взрывов в 1999 году, которые Владимир Путин (он тогда был всего лишь премьер-министром) использовал для возобновления войны в Чечне. Было убито множество журналистов, проводивших репортерские расследования, среди них и друг автора статьи Анна Политковская. У владельцев телевизионных станций возникали проблемы, когда они разрешали своим редакторам выступать против политики правительства или критиковать министров. Крупные предприниматели подвергались судебному преследованию всякий раз, когда они пытались защищать свои частные интересы от посягательств государства. Ведущие 'олигархи' ельцинской эпохи Борис Березовский и Владимир Гусинский были вынуждены бежать из страны, чтобы избежать ареста. Михаил Ходорковский стоял на своем, однако он предстал перед судом за мошенничество, а затем был препровожден в тюрьму в Восточную Сибирь.
     Президентские выборы Путина в 2000 и 2004-м годах, а также Дмитрия Медведева в марте этого года стали настоящим фарсом. Тех людей, которые выступили против кремлевского кандидата, постоянно обливали грязью, им не давали возможности внести свои имена в списки для голосования. Что касается внешней политики, то Владимир Путин редко заботился о том, чтобы расположить к себе другие страны. Он давал советы западным политикам не совать свои носы в российские и восточноевропейские дела. Когда Киев бросил вызов российской гегемонии, для Украины были увеличены цены на поставляемые энергоносители. А весной 2007 года произошла таинственная системная авария в компьютерной сети Эстонии. Возникли серьезные подозрения, что сделано это было по приказу российских властей. Не вызывают сомнения и прогнозы о том, что Россия будет по-прежнему использовать свои природные ресурсы в качестве инструмента усиления собственного влияния на Европу.
     До сего момента трудно оспорить ту картину, которая описана в книге Лукаса. Однако в ней есть и несоответствия, причем они видны с самого начала. Есть претензии к заголовку. Лукас согласен с тем, что Россия и Запад больше не ведут ту битву титанов, которая шла между Советским Союзом и Соединенными Штатами с конца сороковых по конец восьмидесятых годов прошлого века. Мало шансов на то, что русские и американцы начнут друг против друга мировую войну. Кремль больше не распространяет ту мессианскую идеологию, которая в свое время была принята странами, занимающими четверть мирового пространства. Российское государство уже не правит огромной империей, раскинувшейся далеко за его пределами. Международные кризисы, подобные кубинскому в 1962 году, когда Хрущев и Кеннеди легко могли отдать приказ о ядерном нападении, сегодня вряд ли могут возникнуть в отношениях между Россией и Америкой. Лукас соглашается с этим в своем хорошо продуманном введении, и все равно упорно придерживается терминологии 'холодной войны', принижая прошлое и превознося настоящее. Аргументация у него подменяется риторикой.
     Цель книги 'Новая холодная война' – протрубить тревогу по поводу тех неблагоприятных последствий, которые могут возникнуть, если позволить России и дальше плохо себя вести. В главах книги присутствует полемика против тех западных политиков и бизнесменов, которые стараются не замечать тактику запугивания, применяемую Кремлем в Европе в период президентства Путина. Бывший канцлер Германии Герхард Шредер (Gerhard Schroeder) был олицетворением перекосов в подходах Европы к России. Перед приходом к власти Шредер критиковал своего предшественника за склонность к 'банной дипломатии'. А потом он сам попал в баню, получив за это компенсацию в виде должности в совете акционеров 'Газпрома' после ухода с поста канцлера.
     Но добавление некоторых нюансов наверняка пошло бы книге на пользу. Любое российское правительство не согласилось бы бесконечно снабжать Украину энергоресурсами по заниженным ценам. Действуя через 'Газпром', Кремль вел себя надменно и неуклюже. Но у него было достаточно веских коммерческих оснований, состоящих в том, что Россия не обязана субсидировать украинских потребителей. Более того, российское руководство заинтересовано в поддержании приемлемого согласия со странами Евросоюза. Экспорт газа и нефти крайне важен для сохранения экономического роста в России, а европейцы – надежные покупатели. Они платят в срок и полностью. Новые проектируемые трубопроводы через Северное (в основном через Балтийское – прим. перев.) и Черное моря крайне дороги. Но российскому бизнесу они нужны по нескольким причинам. Среди них – стремление избежать осложнений, связанных с необходимостью сотрудничать с властями Украины и Белоруссии, которые не всегда честно ведут себя, обеспечивая транзит энергоресурсов.
     Президентство Путина совпало по времени с ростом мировых цен на нефть и газ. Путину повезло, как повезло Брежневу в 1973 году (а Горбачеву в середине 80-х не повезло). Доходы рекой полились в его казну. Долги государства были погашены. Государственные служащие, врачи и учителя стали регулярно получать зарплату, вовремя начали выплачивать пенсии. Популярность Путина резко выросла. Разочаровавшись в псевдодемократии Ельцина, русские приветствовали президента, который, по крайней мере, сумел навести порядок и восстановить гордость за страну. Путин назначил Дмитрия Медведева своим преемником на президентском посту. Медведев выступал с речами, давая от имени правительства обещания о реализации 'национальных проектов' модернизации в сфере образования, жилищного строительства, здравоохранения и сельского хозяйства. Он высказывал мнение о том, что демократические общества не случайно оказываются самыми эффективными в достижении экономических успехов. На страницах 'Новой холодной войны' об этом практически ничего не говорится. Безусловно, Эдвард Лукас прав, отказываясь принимать слова Медведева за чистую монету, а также подвергая сомнению наличие значительных контрастов между Путиным и Медведевым. Но он в своем анализе заходит слишком далеко. Призывая исключить Россию из таких организаций как 'большая восьмерка' и Совет Европы, он предлагает ввести суровый карантин, который превратит Россию в ту самую опасную страну, какой он ее считает. Сейчас на российские власти можно оказать хоть какое-то международное воздействие. А если Россию превратить в парию, то все долгие разговоры закончатся, а у Кремля появится повод и возможность вести себя еще хуже.
     Роберт Сервис – преподает русскую историю в колледже Святого Антония Оксфордского университета, является директором Центра российских и евразийских исследований (Russian and Eurasian Studies Centre). К его последним публикациям относятся: 'Ленин: Биография' (2000 г.) и 'Товарищи: Всемирная история коммунизма' (2007 г.)