240. Операция «Преемник»

В.Путин: Инфляция экспортирована в Россию из развитых экономик

Интервью Председателя Правительства России В.В.Путина
Париж, 30 мая 2008 года

     Вопрос: Это Ваш первый визит во Францию, первый визит за границу в качестве премьер-министра. Ваш ужин с Николя Саркози – немножко необычный формат с точки зрения протокола. Подчеркивает ли это некую двусмысленность относительно того, кто управляет в России внешней политикой – Вы или господин Медведев?
     В.В.Путин: Здесь нет никакой двусмысленности, кроме того, что политики занимаются тем, что выполняют определенные функции по договору и они остаются при этом людьми. Мы с господином Саркози познакомились, когда я исполнял обязанности Президента Российской Федерации. У нас на тот период времени уже сложились добрые, человеческие отношения. И, когда решался вопрос о том, чем я займусь после моих президентских полномочий и он меня спрашивал – я ему говорил, что я пока не знаю, пока для себя не определился. Он тогда еще сказал мне: «В любом случае я буду рад видеть тебя в Париже. И в своем новом качестве, дай мне слово, что ты приедешь в первую свою заграничную командировку в Париж». Я так и сделал.
     Что же касается деловой части, то, в основном, мы, конечно, говорили с господином Фийоном. Это касалось, прежде всего, торгово-экономических связей, но в той или иной степени, мы, конечно, и с Президентом затронули сферу наших экономических отношений. Хотя, конечно, Президент есть Президент, и он говорил, в том числе, о политико-оборонной составляющей наших отношений, говорил о международных делах. Я, ваш покорный слуга, конечно, прежде всего, сегодня занимаюсь вопросами экономики, социальной сферы, но как член Совета Безопасности России, конечно, в определенной степени имею отношение и к тем вопросам, которые мы обсуждали с Президентом Франции.
     Что же касается распределения полномочий внутри России, то конечное слово, безусловно, остается за Президентом. А Президентом России сегодня является господин Медведев.

     Вопрос: Сегодня Вы встречались с Жаком Шираком. Он является Вашим другом или здесь есть какой-то особый интерес?
     В.В. Путин: Никакого особого интереса нет. С господином Шираком мы много лет работали вместе. Он очень тепло относится к России, он знает Россию глубоко. Я разделяю его взгляды, согласно которым не только прошлое, но и будущее России и Европы, России и Франции может и должно играть значимую роль в мировых делах. И именно это нас объединяет. Кроме всего прочего, Жак очень приятный человек, блестящий собеседник. Он человек энциклопедических знаний, без всякого преувеличения. Еще работая в рамках «Большой восьмерки», встречаясь со своими коллегами, я тогда уже имел возможность констатировать, что он всегда является центром внимания. У него всегда есть свое мнение, обоснованное мнение по очень многим вопросами развития цивилизаций и сегодняшнего мира. Мне просто интересно с ним общаться. И в силу того, что он внес большой вклад в развитие российско-французских отношений, Президент Д.Медведев принял решение – подписал Указ о присвоении ему Государственной премии Российской Федерации. Мы ожидаем, что в День России – в наш национальный праздник 12 июня – он приедет в Кремль для того, чтобы Президент России имел возможность вручить ему эту премию.

     Вопрос: Сегодня система власти в России работает как двойственная структура – это временное решение, или Вы хотите, чтобы и в будущем российский премьер-министр стал, скажем так, эквивалентен немецкому канцлеру?
     В.В. Путин: Вы знаете, Россия – это президентская республика и мы не намерены менять ключевую роль главы государства в политической системе страны. Но то, что я возглавил правительство, это, конечно, любопытный факт нашей политической истории. Но, может быть, более важным является другое. Более важным является то, что я одновременно возглавил партию, которая занимает лидирующие позиции в политической жизни страны и имеет устойчивое большинство в парламенте. Это, безусловно, знак того, что в России больше внимания уделяют многопартийности и росту влияния парламента в политической жизни страны. И вот это на самом деле, является основным политическим сигналом.

     Вопрос: Когда состоялась передача власти, вы говорили о долгосрочных планах развития России на ближайшие 10-20 лет. Об этом говорил и Д.Медведев. Может ли произойти что-то, что заставит Вас уйти со своего поста через один, два или три года?
     В.В.Путин: Мы вчера с Николя (Саркози), говорили – и он мне рассказывал о своих планах модернизации Франции. Он – человек очень увлеченный этим. Человек очень искренний. Он искренне хочет многое изменить в стране в пользу французов и для французов. И это, конечно, не всегда решения, которые дают положительный эффект в краткосрочной перспективе. Некоторые из этих решений, безусловно, рассчитаны на то, чтобы принести положительный эффект через несколько лет. И, когда вот такие решения принимаются, то, конечно, в обществе всегда возникают дискуссии. Я должен сказать, что и Россия стоит перед необходимостью принятия решений по модернизации целого ряда направлений нашей деятельности, нашей жизни. Я имею в виду не только экономику, где мы должны придать ей инновационных характер – и мы об этом говорим активно. И, кстати говоря, многое уже начинает получаться. Но нам нужно менять и систему оплаты, допустим, в бюджетной сфере. Мы должны переходить к отраслевой системе оплаты труда. Мы должны модернизировать нашу систему пенсионного обеспечения, гарантировав гражданам страны достойную старость и достойные доходы. Должны повысить коэффициент замещения, т.е. размер пенсии должен больше соответствовать уровню заработной платы, которую человек зарабатывает в течение своей жизни. Мы должны модернизировать сельское хозяйство. У нас много вызовов, перед которыми стоит Россия. И мы намерены действовать абсолютно честно в отношении граждан страны. Мы не собираемся заниматься политиканством. Если у нас все будет получаться, и, если наши действия будут успешными, то, на самом деле, как организованна власть в высших эшелонах власти – не так уж и важно. Важно, чтобы мы добивались общих целей. И сегодня в России сложилась дееспособная профессиональная команда специалистов и политиков в парламенте, которые нас поддерживают. Вот мы постараемся как можно дольше сохранить это единство. А как там распределяются роли и амбиции – это дело второго плана, а не первого.

     Вопрос: Господин премьер-министр, в свете проведенной модернизации – за последние годы Россия добилась несомненного экономического успеха. Какова доля в этом успехе стоимости нефти и какова Ваша личная роль?
     В.В.Путин: Что касается моей личной роли, то сам бы я давать оценок не хотел. Я не хочу давать оценок своей собственной работе за предыдущие годы, хотя считаю, что я работал добросовестно, честно, и, действительно, многое удалось – начиная от восстановления территориальной целостности страны, конституционной законности до обеспечения высоких темпов российской экономики и снижения бедности. Что же касается роли ценовых факторов и мировой конъюнктуры, то, конечно, она сыграла свою позитивную роль. Конечно, эта роль заметна и существенна. Вместе с тем, хочу обратить ваше внимание на то, что и в прежние времена, еще во времена Советского Союза, тоже были периоды высоких цен на нефть. Однако все это было «разбазарено». Все это проели, разбазарили, и эффекта для развития экономики не имело. Да и в новейшей истории, хочу напомнить, что цены на нефть начали расти с 2004 г., а уже в 2000 г. мы обеспечили рекордный рост российской экономики – 10% в год. Это был самый большой рост. И это не связанно было никак с ценами на нефть. В предыдущие годы мы приняли решения в налоговой сфере, в администрировании таким образом, чтобы обеспечить, – это наша главная задача, – прежде всего рост перерабатывающих отраслей экономики, обеспечить инновационное развитие российской экономики. И считаю, что в этом мы уже добиваемся определенных успехов. В чем это выражается? В том, что в структуре прироста валового внутреннего продукта роль перерабатывающих отраслей уже больше, чем сырьевых отраслей нашей экономики. Уже больше. Хотя и то, что сейчас происходит, я считаю недостаточным. И совсем недавно абсолютно публично, на встрече с членами правительства я об этом сказал. Мы планируем инновационное развитие экономики, а прирост инновационной части за будущие 5 лет пока в планах правительства, на мой взгляд, крайне незначителен. Но это как раз говорит о том, что мы фиксируем внимание на этих проблемах и будем добиваться их решения.

     Вопрос: Нет ли противоречия между тем фактом, что Вы хотите добиваться инноваций, и в то же время в экономике придаете большую роль государству, например, как это происходило в последние годы в России, когда государство получило контроль над стратегическими секторами экономики, например, над нефтяным сектором. Сегодня мы видим, что добыча нефти стагнирует. Не является ли это неблагоприятным фактором из-за того, что государство занимает все большую роль в экономике. Не является ли это контрпродуктивным?
     В.В.Путин: Нет-нет, это совсем не так. Вы сказали о нефтяном секторе экономики. Это ошибочное представление о том, что происходит в нефтяном секторе российской экономики. Там добыча действительно не росла за прошлый год. Это верно. Или незначительно росла. Но это не из-за того, что государство приобретает там какие-то контрольные функции. Я хочу обратить ваше внимание на несколько факторов. Первое – Россия не является членом ОПЕК. Второе – во многих добывающих странах, в большинстве из них, ничего, кроме государственного сектора в нефтяной промышленности нет. И третье – в России в нефтегазовом секторе в основном частный капитал представлен. В основном. В российском нефтяном секторе работают все мировые компании, в том числе – европейские, в том числе – и французские: «Газ де Франс», «Тоталь». И причем – в крупных месторождениях. Да, мы уделили определенное внимание тому, чтобы поддержать компании, в которых представлено государство, где оно имеет контрольный пакет. Скажем, в «Газпроме», либо в «Роснефти». Но все остальное – а у нас десяток крупных компаний – это частный сектор. В том числе с иностранным капиталом. Британские, американские, индийские, китайские, французские, немецкие компании. Наш сектор энергетики вообще гораздо более либерален, чем многие подобные секторы даже в Европе. Вот сейчас мы закончили – по сути заканчиваем, крупную реформу в электроэнергетике. С 1 июля текущего года прекращает существование наша крупнейшая энергетическая электрическая компания РАО «ЕЭС России». Образуется несколько крупных компаний, которые были частями этой большой компании. А генерирующие мощности, причем не только отдельные электростанции, но и объединения этих электростанций, мы предлагаем на продажу частным инвесторам. И сюда приходят крупные европейские игроки – «Эни» из Италии, немецкие компании, которые вкладывают шесть, восемь, десять, двенадцать млрд. долларов и евро. Миллиардные инвестиции. Обращаю ваше внимание, что не во многих европейских странах есть такой либерализм. И нас – российских инвесторов – пока в такие проекты еще не пускают. А мы это делаем. Так что говорить о том, что наш энергетический сектор, в том числе и по углеводородному сырью, является закрытым – абсолютно неправильно.
     Но есть проблемы этого сектора экономики. В чем они заключаются? Они заключаются в том, что когда у энергетических, прежде всего нефтегазовых компаний в связи с большим ростом цен на энергосырье начали появляться сверхдоходы, правительство приняло решение изымать сверхдоходы в бюджет Российской Федерации с помощью нескольких инструментов таможенных вывозных пошлин и налога на добычу полезных ископаемых. Сейчас мы обнаружили – это уже избыточным становится, что средства, которые остаются в распоряжении нефтяных компаний не позволяют вести им геологоразведку, возобновлять и расширять добычу, использовать нерентабельные, низкодебитные, как говорят специалисты, скважины для добычи нефти. И мы принимаем решения – практически уже приняли это решение о снижении ставки налога на добычу полезных ископаемых. Мы рассчитываем на положительный эффект и мы уверены, что в ближайшие несколько лет добыча в России будет расти. Мы приняли преференциальный режим для новых месторождений, в том числе на шельфе Северных морей и в Восточной Сибири, где отсутствует инфраструктура.
     Я просто не сомневаюсь в том, что этот сектор российской экономики будет активно развиваться в ближайшие годы.

     Вопрос: Для иностранных компаний порой возникают проблемы. Не думаете ли Вы, что это может в итоге отпугнуть инвесторов. Особенно после того, что произошло с ТНК-ВР, «Шелл» и так далее ?
     В.В.Путин: С ТНК-ВР пока ничего не произошло. У них есть проблемы с их российскими партнерами, и я их предупреждал несколько лет назад о том, что такие проблемы возникнут. И дело не в том, что это «ТНК-ВР». Дело в том, что они несколько лет назад создали совместное предприятие с распределением пакета акций 50 на 50, и когда они это делали, а я присутствовал при подписании этих документов, я им сказал: «Не надо этого делать. Договоритесь между собой, чтобы кто-то из вас имел контрольный пакет, и мы не против, чтобы это была ВР. Мы поддержим и если это будет российская часть вашего совместного предприятия – это российская компания ТНК». Но нужно, чтобы был хозяин, а когда нет четко выраженного властного полномочия, в такой структуре будут проблемы.
     Они сказали мне: «Нет-нет, мы договоримся». Я говорю: «Ну договаривайтесь». Вот результат: у них постоянно возникают трения – кто у них там главный. Вот в этом, собственно говоря, суть. Самая главная проблема – это коммерческие споры внутри компании.
     Что касается «Шелл», то мы с ними проблемы урегулировали и надеемся, что в будущем таких проблем возникать не будет. В том числе, они не должны возникать потому, что наши партнеры должны знать, что колониальный метод использования российских ресурсов здесь не пройдет.

     Вопрос: Не боитесь ли вы, что инфляция станет фактором дестабилизации российского общества и аргументом для вашей политической оппозиции?
     В.В.Путин: Нет, мы этого не боимся по многим причинам.
     Во-первых, мы понимаем всю негативную составляющую инфляции, отдаем себе в этом отчет, предпринимаем и будем предпринимать необходимые меры для того, чтобы купировать эти угрозы. Инфляция пришла к нам не изнутри. Инфляция экспортирована в Россию из развитых экономик, в том числе из Европы. Связано это с необоснованно быстрым ростом цен на мировых рынках продовольствия. Я сейчас не буду говорить о причинах. Специалисты знают – это и рост потребления в Китае, в Индии. Это больший упор на альтернативные, так называемые, виды топлива, когда часть зерновых, рапса, кукурузы, зерна уходит на биотопливо. Это связано с большим притоком инвестиций в Россию. Если у нас был отток – до 20-25 млрд. в год из России денег выводилось, то в прошлом году приток иностранной валюты в долларовом эквиваленте был 81 млрд. долларов. Это нефтедоллары – инвестиции, которые к нам приходят, плюс нефтедоллары наших компаний. Центральный Банк их изымает. Он вынужден эмитировать рубли и направлять их в экономику. Есть и другие факторы. Мы их видим, знаем, мы в состоянии их объективно проанализировать и предпринять необходимые меры для того, чтобы купировать эти угрозы. Но прежде всего, нужно развивать собственное агропромышленное производство. Мы, конечно, вынуждены будем с помощью таможенного регулирования обеспечить необходимый объем зерновых для собственных нужд. Мы обеспечим приток нужного нам продовольствия по импорту. Мы будем использовать традиционные инструменты и средства для борьбы с инфляцией, которые применяются во всех других странах.
     Скажем, совсем недавно наш Центральный Банк повысил ставку рефинансирования до 10,5% и усилил меры по резервированию средств в надежде на то, что это даст положительный эффект, который ограничит приток денежной массы в экономику. Мы будем это делать.
     Что же касается социального фактора, то мы понимаем, что рост цен и, прежде всего, рост цен на продовольствие ударяет по тем группам нашего населения, по тем гражданам страны, которые имеют небольшие доходы, потому что в структуре семейных бюджетов та часть, которую они тратят на продукты питания, является самой большой. Они больше всего страдают.
     С помощью повышения заработных плат, пенсий, пособий и дотаций мы будем стараться минимизировать негативные последствия для этих людей в ходе борьбы с инфляцией. Хотя мы понимаем, что это приток денег в экономику, в страну – но это то, что мы обязаны сделать для граждан. И мы будем это делать.

     Вопрос: Если Президент Д.Медведев спросил бы Ваше мнение о возможном облегчении условий содержания Михаила Ходорковского или сокращения срока его заключения. Что бы Вы ему ответили?
     В.В.Путин: Я бы ему ответил, что это решение, которое он должен принять самостоятельно. Но в любом случае, мы – и я когда был президентом, и он (Медведев) сегодня – должны руководствоваться российским законодательством. Господин Медведев, также как и я, закончил юридический факультет Петербургского университета. У нас были хорошие учителя, которые сделали нам замечательную «прививку» – уважать закон. Я знаю господина Медведева много лет. Он будет относиться к закону с уважением. Он, кстати говоря, об этом публично уже несколько раз сказал. Если закон позволит, то к этому нет никаких препятствий. Все зависит от конкретной ситуации и от того, как будут идти эти законом предусмотренные процедуры.

     Вопрос: Условия содержания зависят от администрации? От заключенного?
     В.В.Путин: Ну, конечно. Так же, как у вас. А от кого они должны зависеть? От самих заключенных что ли?

     Вопрос: Ну, я имею в виду, что закон разрешает улучшение их условий содержания?
     В.В.Путин: Ну, конечно. Но для этого нужно, чтобы и сами лица, содержащиеся под стражей, выполняли требования закона.

     Вопрос: Господин премьер-министр, Вы часто говорите, что Россия разделяет европейские ценности. Но, с другой стороны, мы видим, что в России понятие конкуренции, как в экономике, так и в политике, еще не принято. Как Вы объясняете это противоречие?
     В.В.Путин: Я здесь не вижу противоречия. Конкуренция – это борьба. Если какая-то из сторон добивается каких-то преимуществ, какая-то из сторон в ходе этой борьбы одерживает победу – это значит, что конкуренция есть.
     Что касается экономики. Да, в любой стране участники экономической деятельности стараются сблизиться с властями, стараются получить какие-то конкурентные преимущества. Ваш коллега сейчас вспоминал об одном из, как мы раньше говорили – да и сейчас говорим, «капитанов» российской экономики, нефтяной промышленности. Этим людям в свое время отказывали во въезде в США, не давали им даже визу, потому что считали их связанными с мафией. Сегодня Вы спрашиваете меня: можно ли ему облегчить условия существования в тюрьме? Это разве не «двойной стандарт»? Это разве не борьба за какие-то привилегии, в том числе и в сфере экономики. Она всегда есть, всегда была и, наверное, всегда будет. И Россия здесь не представляет из себя какого-то уникального случая. Мы со своей стороны в последние годы старались обеспечить, чтобы представители бизнеса были равноудалены от власти. Мне кажется, в целом нам это удается.

     Реплика: Но, возможно, все дело в том, что Михаил Ходорковский слишком часто ездил в Америку, и что виза у него как раз была. . .
     В.В.Путин: Он получил эту визу в конечном итоге. А сейчас у нас есть предприниматели, которым до сих пор этих виз не дают. Допустим, господин Дерипаска. Я вот спрашивал своих коллег американских: а почему вы не даете ему визу? Вот вы можете мне это объяснить? Если у вас есть основания не давать ему визу, если у вас есть материалы, на основании которых он занимается недозволенной деятельностью, дайте нам эти материалы, и мы их используем внутри страны. Они нам ничего не дают. Они нам ничего не объясняют. А въезд ему запрещают. Он мне ни друг, ни родственник. Он – представитель крупного российского бизнеса. У него коммерческие дела, многомиллиардные дела во многих странах мира. Почему его ограничивают в передвижении по миру? Что он сделал? Если что-то сделал – покажите. Если нечего показать, тогда снимите ограничения. А что касается Ходорковского, то дело не в том, что он ездил за границу. А дело в том, что он нарушил закон. Многократно и грубо. Больше того, часть группы, в которую он входил, обвиняется, – и это судом доказано – в совершении преступлений против личности, а не только в сфере экономики. За ними – убийства и не одного человека. Вот такая конкурентная борьба недопустима. И мы, конечно, всячески будем ее пресекать.

     Вопрос: Порой возникает ощущение, что это частая практика. Например, господин Броудер, у которого есть инвестиционный фонд «Эрмитаж». Он не может сейчас вернуться в Россию.
     В.В.Путин: Знаете, я в первый раз слышу эту фамилию. Я не знаю, кто такой господин Бродер, как Вы сказали, почему он не может в Россию. Я не могу комментировать, потому что я ничего по этому вопросу не знаю. Ну, наверное. . . Россия большая страна. Могут быть какие-то сложности. Могут быть какие-то конфликты – конфликты с властями, конфликты по бизнесу, межличностные конфликты. Но это жизнь, она сложна и многообразна. А если человек думает, что его права нарушены, пусть идет в суд. Судебная система у нас, слава богу, функционирует. И, кстати говоря, недавно одной журналистке были предъявлены обвинения, в связи тем, что она переместила через государственную границу валюту, большую, чем положено по закону. Против нее возбудили уголовное дело. Да, она, по-моему, где-то у вас и сидит. Так?
     Значит, ко мне обращались раньше. Я сказал: пусть приезжает. Пусть идет в суд и борется с этим. Но она побоялась приехать. Но сейчас Конституционный Суд принял решение, согласно которому установлено – да, она нарушила закон, но за это она не должна подвергаться уголовному преследованию. Такие случаи должны рассматриваться в рамках административного процесса. Это, кстати, говорит о том, что судебная система в России функционирует.

     Вопрос: Некоторые наблюдатели и даже сами россияне часто с трудом пытаются дать определение Российской Федерации. Что это: диктатура, тоталитаризм, демократия? А Вы, у Вас есть ощущение, что Вы сами какую-то систему придумали и какова эта система должна быть?
     В.В.Путин: Ну, мы ничего не выдумываем. Мы развиваем собственную страну по принципам и критериям, которые утвердились в мире, в цивилизованном мире, и которые применимы к нашей действительности, имея в виду историю – и в том числе политическую историю, политическую культуру Российской Федерации, имея в виду традиции России. И именно по этому пути мы будем действовать дальше. Вот сейчас мы вспомнили о судебной системе, которая, несмотря на все изъяны, издержки – их, наверное, тоже достаточно – все-таки укрепляется и функционирует. Тоже самое я могу сказать о многопартийности. Ведь многопартийность – это не тогда, когда существует тысяча партий, которые не могут организовать политический процесс и которые всей своей деятельностью, всей своей работой, всеми своими амбициями разрушают государственность. А все-таки многопартийность, наверное – это состояние, когда большие группы людей, представляющие интересы различных групп населения, могут эффективно функционировать и в ходе политической борьбы, цивилизованной борьбы между собой, вырабатывать решения, которые отвечают интересам подавляющего большинства населения страны. Мы многое сделали для укрепления парламентаризма и многопартийности. Наконец, мы в последние годы осуществили совершенно конкретные шаги, зафиксированные в законе о передачи части федеральных полномочий на региональный и муниципальный уровень. Мы децентрализовали власть фактически и передали часть этих полномочий с финансовыми ресурсами на места. Без муниципальной составляющей не может быть нормального цивилизованного демократического общества. Мы это понимаем и действуем в этом направлении.
     Конечно, нужно соизмерять все, что мы делаем, с действительностью с тем, чтобы наши шаги были реальными и приводили бы к улучшению ситуации в стране. Но ведь существуют определенные традиции. Вот, возьмите Ливан. Там в высших политических сферах обязательно должны быть представлены различные группы населения. У нас ведь то же самое. Скажем, на Кавказе. . . Республика Дагестан. Там несколько титульных наций. Там традиционно сложилось так, что, если представитель одной национальной группы является главой республики, то председателем парламента обязательно должен быть представитель другой национальности. А возглавлять правительство должен представитель третьей. И не дай бог нарушить эту иерархию. Это не будет принято в общественном сознании республики. Не дай бог это сделать – это приведет у деструктивным процессам. Можно, конечно, сделать вид, что это «ой как недемократично, ой как нехорошо». Нужно обязательно провести прямое тайное голосование и выбрать Президента Республики, но это развалит республику, и я не могу этого допустить. Я вынужден считаться, я буду считаться с мнением людей, которые живут на этой территории 1000 лет, я буду уважать их выбор и буду уважать их отношение к строительству своей собственной жизни. Это те особенности, которые может быть здесь у вас никто и не чувствует, но они есть, мы их знаем. И мы должны с этим считаться и будем это делать. Но при этом мы будем, конечно, двигаться в струе развития общих цивилизационных процессов.

     Вопрос: Вы назвали очень хорошей работу юридической системы и судов в России?
     В.В.Путин: Я так не говорил. Я сказал, что при всех проблемах, которые там существуют, все-таки судебная система развивается и доказывает свою жизнеспособность. Еще много нужно сделать для того, чтобы эта система работала на сто процентов на благо людей. Ну, я не знаю, можно ли этого добиться, является она где-нибудь вообще совершенной. Но другой нет.

     Вопрос: Вы упомянули о ситуации в Дагестане с его особенностями. Это различные этносы, которые проживают на небольшом участке Кавказа. Мы видим, что ситуация в Чечне нормализовалась за последние годы. Но похоже, что ситуация значительно ухудшилась в Ингушетии и в Дагестане. С Вашей точки зрения, господин Премьер-министр, какова основная проблема этих двух регионов?
     В.В.Путин: Ситуация в Чеченской республике действительно улучшилась. И улучшилась она в связи с несколькими обстоятельствами. Главное из них заключается в том, что чеченский народ сам сделал для себя определенный выбор. И этот выбор в сторону развития своей республики в составе РФ. И мы это видим, мы знаем. Мы увидели реакцию чеченского народа на попытки внедрить в сознание местного населения нетрадиционные для них формы ислама прежде всего. Вот, с этого началось. Ваххабизм, причем в его изначальном виде – это нормальное течение в исламе, ничего здесь страшного нет. Но есть экстремистские течения в рамках самого ваххабизма. Вот именно эти направления пытались внедрить в сознание чеченского народа. И люди это прекрасно поняли, что кто-то со стороны борется не за их интересы, а пытается их использовать в качестве инструмента для «раскачки» Российской Федерации, как важного, значимого игрока на международной арене. И это несет за собой только страдания для народа. Осознание этого факта было главным, на самом деле, в стабилизации. С этого началось. И это стало фактом жизни, когда мы, понимая, что изменилась ситуация в настроениях общества, передали основную часть ответственности самим чеченцам – и в правоохранительной сфере, и в сфере экономики. Понимаете, ведь трудно было представить, что министр обороны в составе правительства Масхадова будет депутатом чеченского парламента сегодня. А так оно и есть в жизни. И именно это создало необходимые политические условия для восстановления Грозного, для первоочередных шагов в сфере экономики.
     Что же касается Дагестана, Ингушетии, то там мы видим, конечно, и прекрасно понимаем, что там происходит. Там есть и конфликты, и столкновения интересов, но это столкновения не политических интересов, а прежде всего – экономических. Но это не связано с какими-то сепаратистскими движениями, это связано с внутриполитической борьбой внутри самих этих республик.
     Что же является приоритетным сегодня для Кавказа в целом и для республик, которые Вы упомянули? Прежде всего, это восстановление социально-экономической сферы. Там очень большое количество населения живет пока за чертой бедности. Там больше всего люди страдают от безработицы. Это прежде всего касается молодых людей. И мы сейчас приняли программу развития юга России. Это прежде всего, конечно, республики Северного Кавказа.
     В этой программе предусмотрены значительные финансовые ресурсы для развития прежде всего экономики и социальной сферы. Я рассчитываю на то, что и по этому направлению, так же, как и по многим другим, мы будем добиваться успехов.

     Вопрос: Еще один маленький вопрос по Кавказу. Чечня, трагические события в Беслане, «Норд-Ост» – все это «черные страницы» Вашего президентства. Сегодня думаете ли Вы, что можно было бы поступить иначе, решить эту проблему по-другому.
     В.В.Путин: Нет. Я уверен, что если бы мы пытались решить ее иначе, это все до сих пор бы продолжалось. Можно было рассчитывать на более эффективную деятельность, может быть, наших специальных подразделений, специальных служб, но то, что мы должны были пресекать это, эти попытки дестабилизировать ситуацию в России, – это совершенно очевидно. И любая страна мира, любая страна, как только она идет на уступки террористам, в конечном итоге несет большие потери, чем те, которые, которые возникают в ходе проведения спецопераций. В конечном итоге, это разваливает государство и увеличивает количество жертв.

     Вопрос: Но, помимо антитеррористической борьбы правозащитные организации говорят и о ряде преступлений. Значительное их число против гражданских лиц в Чечне. То есть, можно ли сегодня пролить свет на эти преступления в Чечне. Считаете ли Вы, что возможно проводить расследования в отношении российских спецслужб и чеченских властей? Думаете ли Вы, что эти расследования возможны и что рано или поздно возникнет открытость в решении такого рода вопросов?
     В.В.Путин: Более того, я могу сказать вам, что в Чеченской Республике активно работают и суды, и прокуратура. Такие расследования проводятся. Привлекаются лица к уголовной ответственности, если они совершили уголовное преступление. Вне зависимости от того, чем они руководствовались и где они раньше работали или служили. Это касается и бывших боевиков, это касается и российских военнослужащих. И не только, как Вы спросили, возможно ли это в будущем – это возможно уже сейчас.
     У нас уже закончились суды над рядом лиц, которые признаны виновными в совершении уголовных преступлений, будучи офицерами федеральных органов власти, будучи офицерами нашей армии. Они находятся в местах лишения свободы. И, должен вам сказать, что это было непростое решение для наших судов. Потому что, несмотря на очевидность совершенных ими деяний, суды присяжных их неоднократно оправдывали, несмотря на очевидность, повторяю, содеянного. Это говорит о том, каковы настроения в российском обществе. Особенно после тех зверств, которые чинили террористы над нашими гражданскими лицами. Но я лично убежден в том, что если мы хотим навести порядок, если хотим восстановить гражданский мир, то мы никому не должны позволить переступать черту, за которой нарушается действующее законодательство.

     Вопрос: Что Вы ожидаете от французского председательства в Европейском Союзе? Какие перспективы для отношений с Россией?
     В.В.Путин: Франция – наш традиционный надежный партнер. Мы всегда говорили даже о стратегическом партнерстве между Францией и Россией. И я согласен с таким определением. Франция проводила и проводит и, надеюсь, будет проводить независимую внешнюю политику. Это, мне кажется, в крови французов, им трудно что-то навязывать со стороны. И любой лидер Франции всегда должен будет с этим считаться. И мы сегодня видим эту независимость. Мы это очень высоко ценим. И поэтому мы многого ждем от председательства Франции в Евросоюзе. Прежде всего ждем конструктивного диалога, направленного на создание необходимой правовой базы нашего взаимодействия с Евросоюзом. Я, конечно, сейчас говорю об основополагающем акте наших отношений. Срок прежнего, как вы знаете, закончился. Правда, он никакого правового вакуума не создает, потому что существующими процедурами предусмотрено, что каждый год мы можем его продлевать, но, конечно, он требует обновления. Мы уже многократно говорили, что заинтересованы в подписании нового договора. Но мне кажется, не больше, чем наши европейские партнеры. Поэтому я ожидаю, что французское председательство внесет новую струю к наши отношения, подтолкнет нас к совместной работе на базе учета взаимных интересов.

     Вопрос: Одних из вопросов, которые волнуют человечество, – это иранская ядерная программа. Считаете ли Вы, что иранцы сейчас пытаются создать ядерную бомбу? Говорили ли Вы об этом вчера с Николя Саркози?
     В.В.Путин: Да, мы упоминали эту проблему. Я не думаю, что иранцы стремятся к созданию атомной бомбы. У нас нет никаких оснований так думать. Иранцы – очень гордый народ, независимый. Они стремятся к тому, чтобы реализовать свои законные права и в сфере мирных ядерных технологий. И должен сказать, что с формальной, юридической точки зрения, Иран до сих пор ничего не нарушил. Он имеет право даже на обогащение. Это надо только в документы посмотреть, чтобы в этом убедиться. Есть определенные претензии или, точнее сказать, были претензии к Ирану раньше по поводу того, что он не все свои программы предъявил МАГАТЭ. И вот с этим мы должны окончательно разобраться. Но в целом Иран как бы открыл свои ядерные программы. И повторяю еще раз – с формальной, юридической точки зрения к нему нет претензий. Но я откровенно и честно всегда говорил нашим иранским партнерам: мы исходим из того, что Иран находится не где-то в безвоздушном пространстве, он находится в очень сложном, взрывоопасном регионе мира. И мы просим наших иранских партнеров иметь это в виду. Не раздражать ни соседей, ни мировое сообщество, а сделать, предпринять такие шаги, которые бы убедили международное сообщество в том, что никаких тайных помыслов у иранского руководства нет. Мы очень консолидированно работали до сих пор как с иранской стороной, так и с нашими партнерами в рамках «шестерки». Мы и дальше так собираемся работать.

     Вопрос: Как Вы думаете, могли ли они убедить Николя Саркози в том, что у них нет военной программы?
     В.В.Путин: Я не ставил перед собой в ходе этой встречи такой задачи. Я вас уверяю, Президент Франции не менее информированный человек, чем Президент России, тем более, бывший Президент России. Мы не обсуждали эту часть проблемы. Мы говорили о том, что она пока существует и нужно вместе работать для того, чтобы ее решить.

     Вопрос: А если бы однажды Вы получили информацию, согласно которой иранцы действительно будут делать бомбу, станет ли это проблемой для России?
     В.В.Путин: «Если бы» – сослагательное наклонение. Этого политика не терпит. Когда получим, тогда и будем думать, что с этим делать.

     Вопрос: Относительно принципов: считаете ли Вы, что Иран, как держава, может претендовать на военную ядерную программу?
     В.В.Путин: Мы против. Это наша принципиальная позиция. Мы против распространения оружия массового уничтожения по миру. Мы считаем, что это крайне опасная тенденция. И, что самое главное, это не соответствует интересам ни региона, ни Ирана. Потому что применить ядерное оружие в таком маленьком регионе, как этот, означает не что иное, как самоубийство. В интересах кого можно применить ядерное оружие? В интересах Палестины что ли? Но тогда палестинцы прекратят свое существование. Мы знаем, что такое трагедия Чернобыля. Ветер подует не в ту сторону и все. Ради кого это тогда делается? Мы это считаем контрпродуктивным. И мы всегда занимали, занимаем и, надеюсь, что такую же позицию будет занимать и Президент Д.Медведев. Мы будем всячески препятствовать распространению ядерного оружия. Именно поэтому мы и предложили международную программу обогащения, потому что Иран – это только один из фрагментов этой проблемы. Ведь многие «пороговые» страны стоят перед выбором использования атомной энергии в мирных целях. А это значит, что они нуждаться будут в обогащении урана. А если они нуждаются в обогащении урана и будут создавать свой собственный замкнутый цикл для решения этого вопроса, то тогда всегда будет подозрение, что они еще немножко обогатят и получат оружейный уран. Это непросто контролировать. Вот мы и предлагаем осуществлять это обогащение на территории таких стран, в отношении которых подозрений уже и быть не может. Потому что они и так уже обладают ядерным оружием. Но при этом, чтобы страны-участницы этого процесса были бы гарантированы, чтобы у них была полная гарантия, что они получат нужный объем и у них заберут отработанное ядерное топливо для переработки. Такую систему можно создать. И она будет достаточно надежной и безопасной.

     Вопрос: Представляет ли угрозу для России вступление Грузии и Украины в НАТО?
     В.В.Путин: Несколько соображений. Прежде всего, мы против расширения НАТО в целом. В принципе. Ведь НАТО создавалось. . . Давайте вспомним 49-й год, пятая статья Вашингтонского договора о коллективной безопасности. Это было сделано ведь для чего? Для защиты, и в ходе противостояния с Советским Союзом. Для защиты от возможной агрессии как кто-то считал тогда. Советский Союз правда говорил о том, что он ни на кого нападать не собирается. А западные страны говорили обратное, но это было во всяком случае для защиты от Советского Союза. Советского союза нет, угрозы такой не существует, а организация осталась. Возникает вопрос – вы против кого дружите? Это зачем? Значит, допустим, сегодня говорят, что НАТО должно бороться с современными угрозами. А каковы сегодняшние угрозы глобального характера? Нераспространение ядерного оружия – то, о чем вы с вами только что говорили. Это терроризм, эпидемии, международная преступность. Это наркоугроза. Это что, можно сделать в рамках замкнутого военно-политического блока? Нет. Такие задачи не могут решаться эффективно в рамках замкнутого военно-политического блока. Они должны, могут быть решены только на основе широкой кооперации. И не руководствуясь блоковым мышлением, а глобальными соображениями. В честной, открытой, совместной борьбе с этими угрозами. Значит, а расширение блока, это только возведение новых границ в Европе. Новых «Берлинских стен». На этот раз невидимых, но не менее опасных. И это ведет к ограничению как раз возможностей совместных эффективных усилий по борьбе с общими сегодняшними угрозами, потому что вселяет недоверие друг другу. Это мешает. Вот это первое соображение. Теперь второе, не менее важное для нас. Ведь мы знаем, как принимаются решения в НАТО. Военно-политические блоки ведут к ограничению суверенитета любой страны-участницы. Возникает так называемая «внутриблоковая дисциплина» казарменного типа. И решения сначала принимаются, и, как правило, принимаются мы с вами знаем где – в одной из стран лидеров этого блока, а потом легитимизируются. Им потом придается какое-то благообразное такое многостороннее звучание. Вот так, как это было с решением по системам противоракетной обороны. Сначала приняли решение, а потом уже начали обсуждать это в Брюсселе. И то, по сути, под нашим нажимом и после нашей критики. И мы опасаемся, что если эти страны окажутся в НАТО сегодня, то завтра также там могут оказаться ударные ракетные системы, которые нам будут угрожать. Ведь никто их уже не спросит. Они по факту там окажутся и все. И что нам с этим делать потом? Вот мы все время говорим об ограничении вооружений в Европе. Но пока западные страны говорили об этом, мы у себя все это сделали. А получили две военных базы у себя под носом. И сейчас скоро получим один позиционный район в двух странах, в Польше и в Чехии. Значит, и в этих вопросах как Бисмарк в свое время говорил, «важны не добрые намерения и заявления, а важны потенциалы». А мы видим, что приближается военная инфраструктура к нашим границам. Но зачем это делать. Ведь никто никому не угрожает.
     Наконец, последнее соображение. Вот мы с вами обсуждали вопросы демократии. Это тот предмет, о котором мы всегда должны думать. Тем более, ответственность на власть предержащих огромная в этом смысле. А разве на сферу международных отношений это не распространяется? Разве можно быть таким благообразным у себя, демократическим внутри страны и монстром страшным во вне? Мы говорим о демократии. Что такое демократия? Это власть народа. На Украине по всем социологическим опросам почти 80 процентов населения не хочет вступать в НАТО. А наши партнеры говорят о том, что Украина будет в НАТО. То есть что, за украинцев уже все решили, заранее что ли? А их мнение уже никого не интересует? И вы хотите сказать мне, что это демократия?

     Реплика: А почему Россия до сих пор не отменила смертную казнь?
     В.В.Путин:. . .Эта политическая ответственность может быть решена спокойно при решении таких вопросов с помощью референдума. И спросить у людей, хотят ли они этого или нет? Это не касается гуманитарной составляющей, такой, как смертная казнь.
     А что касается смертной казни, то я вам хочу сказать другое. Мы очень часто слышим, что в диалоге с Россией мы, цивилизованные народы Запада, должны иметь в виду, что определяя себе союзников, мы должны руководствоваться общими ценностями. Вот мы вспоминали про тяжелые события на Кавказе несколько лет назад. Сейчас это, слава Богу, закончилось. Но даже в условиях фактической гражданской войны мы фактически отметили смертную казнь в России. Это было очень тяжелым решением, но ответственным. Это разве не общие ценности? А в некоторых странах «восьмерки», кстати говоря, в странах НАТО, смертная казнь существует. И смертные приговоры приводятся в исполнение до сих пор. Это разве не общие ценности? И это не мешает быть и в составе НАТО, и в «восьмерке». Почему в отношении России так все избирательно? То, что позволено Цезарю, не позволено кому-то другому, что ли? Вот такой диалог не может быть продуктивным. Надо открыть карты, по-честному относиться друг к другу, уважать друг друга. И тогда многое будет получаться из того, что, может быть, раньше не совсем получилось.

     Вопрос: Что касается российско-американских отношений. У вас есть противоречия, в том числе и по вопросу о расширении НАТО. . .. Вы и другие противоречия имеете с Вашингтоном – и ядерную программу Ирана, и Косово, и войну в Ираке. Итак, каковы итоги политики Дж.Буша и каково состояние ваших отношений с Америкой?
     В.В.Путин: Если вы мне разрешите, я не буду оценивать деятельность Джорджа Буша, потому что не считаю себя вправе это делать. Эту оценку должен дать американский народ. У меня есть свое мнение по этому вопросу. Я думаю, что на Президенте Соединенных Штатов – огромная ответственность, поскольку Соединенные Штаты несут большую нагрузку в международных делах, в мировой экономике. И со стороны всегда легко критиковать. Но у нас всегда была собственная позиция по многим проблемам и по очень многим вопросам. И, действительно, есть расхождения в подходах к решению тех или иных проблем. Но не только у нас. У Франции, по-моему, по Ираку тоже была позиция, близкая к нашей. И, больше того, как бы там кто ни говорил, все-таки сначала европейские страны, Германия и Франция, заняли определенную позицию по Ираку. А потом уже мы присоединились, а не наоборот. Правда, у нас с самого начала было определенное представление. Но все-таки в публичной сфере сначала со своей позицией определились Германия и Франция. А мы потом присоединились к этой позиции. И, как помните, много было разных всяких разговоров о том, что мы заняли неправильную позицию. Жизнь все расставила на свои места и показала, что решать такие проблемы с помощью силы невозможно. Невозможно! Не может быть монополизма в мировых делах. Не может быть моноструктуры в мире. Не может быть одного хозяина. И не может быть сегодня никаких империй.
     Эффективно вопросы подобного рода можно решать только на многосторонней основе, только на основе международного права. Кулачное право не может быть эффективным, потому что, если действовать дальше таким образом, то количество конфликтов будет таким большим, что ресурсов ни одной державы не хватит, чтобы их погасить, а не только, чтобы их решить.
     Что же касается наших отношений с Соединенными Штатами, то у нас положительных составляющих в наших делах гораздо больше, чем тех сфер, где у нас есть разногласия. Ну, во-первых, я могу сказать, что у нас растет товарооборот. Постоянно, ежегодно. Экономика развивается позитивно. Это первое. В мировых делах у нас очень много совпадающих интересов, и, прежде всего, по поводу главной глобальной угрозы – нераспространения. У нас здесь полное совпадение взглядов.
     Борьба с терроризмом. Она часто носит скрытый характер, но она становится все более и более эффективной. Мы недавно встречались с Джорджем в Сочи, я имел возможность проинформировать его и даже поблагодарить за сотрудничество по линии специальных служб в деле борьбы с терроризмом. Она носит конкретный, осязаемый характер.
     Вы сказали, что у нас есть противоречия по иранским делам. У нас особых противоречий нет. Мы в Совете Безопасности и в рамках «шестерки» действуем солидарно, и в Совете Безопасности голосуем за эти резолюции единогласно. Правда, я напомню, что в соответствии со статьей 41-й 7-й главы Устава Организации Объединенных Наций, все, что мы до сих пор применяли, не означает возможности применения силы. Мы слышим, конечно, разные точки зрения, которые в Вашингтоне формулируются. Но, слава Богу, пока до силовых акций тоже не дошло. Надеемся, что этого и не будет. А в целом у нас есть понимание того, что мы должны эту проблему решать, и решать вместе. Поэтому да, расхождения есть, но все-таки общая атмосфера взаимодействия, даже, я бы сказал, элементы доверия таковы, что они все-таки настраивают нас на позитивный лад будущего взаимодействия.
     Кстати сказать, именно это позволило нам подписать декларацию о сотрудничестве на достаточно длительные перспективы во время последнего визита американского президента в нашу страну в городе Сочи.

     Вопрос: Вопрос об Абхазии и Южной Осетии. Россия не признает независимости этих двух сепаратистских регионов, но Россия усиливает свой контроль над ними. А статус-кво в конечном итоге? Не устраивает ли вас то, что есть? Может, это наилучшее решение проблемы?
     В.В.Путин: Вы сказали «сепаратистских»? Почему Вы то же самое не употребляете в отношении Косово? Вы не хотите отвечать? У вас нет ответа. И быть не может.

     Реплика: Но в Абхазии было много грузинских беженцев. Там совсем обратная ситуация.
     В.В.Путин: Нет, не обратная. Тысячи сербов не могут вернуться в Косово. Сотни тысяч. То же самое. Где вы видели возвращение беженцев в Косово?
     Выгоняют последних сербов оттуда. Ничего подобного не происходит. Не надо. Я знаю там реальную ситуацию. Там нет возврата беженцев. И вы не можете им гарантировать безопасность и цивилизованное проживание на этой территории. Нет этого. Неправда. Значит, это абсолютно то же самое.
     Что касается того, что был исход грузинского населения, да, это верно. Но 55 тысяч грузин уже вернулись в Гальский район Абхазии. Этот процесс можно было бы продолжить, если бы не было силового давления со стороны Тбилиси. Вы знаете, что еще в 1919-м году, когда произошла социалистическая так называемая революция или, как сейчас говорят, переворот, Грузия образовалась как независимое государство. Та же Осетия объявила о том, что она не хочет быть в составе Грузии, а хочет остаться в составе РФ. И грузинские власти предприняли несколько карательных экспедиций, которые до сих пор осетины называют истреблением и чистками. Эти конфликты имеют давний и глубокий характер. И для того, чтобы решить эти проблемы, необходимо терпение и уважение к этим малым народам Кавказа, а не силовое давление. Вот сейчас говорят – очень много говорят о том, что с помощью российских систем было сбито несколько грузинских беспилотных летательных аппаратов над Абхазией. Но почему никто не говорит, что существующим соглашением запрещены полеты над этой конфликтной территорией? А что такое полеты этих летательных аппаратов? Это разведка. Разведка проводится для чего? Для обеспечения военных действий. Значит, что? Одна из сторон готовится к возобновлению кровопролития? Мы с вами разве этого хотим? Этого никто не хочет. И для того, чтобы жить в составе единого государства, особенно чтобы малые народы этого захотели, надо наладить с ними диалог. Вот к этому мы всегда призываем наших грузинских партнеров. А не к силовому давлению.
     (В ответ на реплику) . . .Значит, в Абхазии проживает значительное число, да и в Осетии. . . Осетины вообще оказались разделены на Южную Осетию и Северную Осетию через горы. Но это один и тот же народ. Часть оказалась на севере – в России, часть – в Грузии. Нужно наладить нормальный мирный диалог.

     Вопрос: Президент Михаил Саакашвили предложил мирный план для Абхазии, который включает беспрецедентную автономию – это цитата, а также пост вице-президента одному абхазу в грузинском государстве. И право консультации по всей законодательной реформе. Это подходит вам?
     В.В.Путин: Это должно прежде всего подходить абхазам.
     С чего начался этнический конфликт? После развала Советского Союза власти Тбилиси приняли решение и отменили автономный статус этих республик. Ну, кто их подталкивал к этому? Кто их к этому подталкивал? И сразу же начался этнический конфликт, война началась. Теперь они говорят: нет, мы готовы вернуться к этому. Мы предоставим вам автономный статус, который мы у вас отобрали несколько лет назад. Видимо, абхазы уже не очень этому доверяют. Они думают, что через несколько лет у них опять что-нибудь отнимут.
     Нужно набраться терпения, нужно наладить диалог. Мы же способствовали возвращению вот этих 55 тысяч беженцев-грузин, о которых вы говорили, в Гальский район Абхазии. Это мы сделали на самом деле. Мы уговорили абхазов их туда пустить и обеспечить им там нормальные условия существования. Россия об этом просила абхазское руководство. Я вам говорю прямо, мне нечего стесняться. Я лично этим занимался. Я обращался с просьбой к абхазскому руководству, и они это сделали. И мы выработали целый план совместной работы, развития энергетики, приграничное сотрудничество, строительство инфраструктуры, железную дорогу решили восстановить. Потом это все встало, и начались силовые акции опять. Потому что выборы скоро, потому что надо показать, какие крутые, что скоро все решим. Такие вещи, которые тянутся столетиями, нельзя подстраивать под внутриполитический календарь. Ничего хорошего из этого не получится. Да, я очень рассчитываю на то, что план, который предложил Михаил Саакашвили, все-таки постепенно будет внедряться, потому что в целом это правильный план. Но нужно только чтобы обратная, другая сторона с этим согласилась. Диалог надо вести.

     Вопрос: И последний вопрос общего характера: какой Вы бы хотели видеть Россию в будущем и есть ли у Вас какой-то план в целом?
     В.В.Путин: Мы конкретный план предложили развития России до 2020 года. Мы рассчитывали на то, что у нас существенным образом изменится структура экономики и что гораздо большую роль, чем сейчас будут играть инновации. Инновационная сфера в России должна быть если не лидирующей с учетом огромного количества имеющихся у нас минеральных ресурсов, то играть гораздо более значительную роль. Мы рассчитываем на то, что сама властная инфраструктура, бизнес-инфраструктура будут соответствовать требованиям времени. Что это будет эффективная и жизнеспособная политическая система, которая будет реагировать на все, что происходит в стране и в мире. И что мы сможем создать такие внешнеполитические условия для нашей страны, которые обеспечили бы ей интенсивное и эффективное развитие, что она будет конкурентоспособной, и что люди в нашей стране будут чувствовать себя в безопасности, будут легко строить долгосрочные планы для своих семей.
     Спасибо большое!

Все равно ему водить

Французские журналисты раскололи Владимира Путина

     На прошлой неделе российский премьер Владимир Путин совершил визит во Францию, во время которого его воспринимали как лидера страны. И добились своего. Специальный корреспондент «Ъ» АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ констатирует: Владимир Путин во Франции заявил, что лидером России будет лидер правящей партии.
     Программа, предложенная французами, была составлена так, что этот визит с самого начала был обречен на нечто большее, чем мог позволить себе председатель правительства страны, у которой есть президент. С того момента, как нога российского премьера ступила на французскую землю, ему стали навязывать несвойственную ему уже почти месяц роль. Его принимали так, как его не принимали даже тогда, когда он был президентом. У него точно не было такого количества встреч и переговоров за рекордно короткое время (весь визит занял меньше суток).
     Он быстро втянулся в игру, которую ему навязали и его собеседники, и журналисты. Писателю Морису Дрюону в ответ на его признание, что он любит Владимира Путина, российский премьер счел своим долгом сообщить:
     – А меня все любят.
     Владимир Путин встречался с соотечественниками, с президентом Франции, он дал, наконец, интервью французской газете Le Monde, той самой, чей корреспондент до сих пор не воспользовался дельным, на взгляд Владимира Путина, советом сделать обрезание у высокопрофессиональных российских специалистов.
     И в какой-то момент Владимир Путин сломался. Это произошло как раз во время беспрецедентно откровенного интервью газете Le Monde.
     Трудно сейчас сказать, чем была вызвана такая откровенность. Может быть, тем, что гримировала его перед сеансом с французскими журналистами, как говорят, собкор «Первого канала» в Париже Жанна Агалакова и это обстоятельство, возможно, расслабило Владимира Путина еще больше (да и кого бы оно не расслабило?).
     А скорее всего, Владимира Путина настроили на откровенность сначала тот стопроцентно президентский уровень приема в Париже, а потом вопросы трех французских журналистов, двоих мужчин и одной женщины (типичная для французов комбинация), по всем признакам отменно подготовившихся к встрече с российским премьером.
     Причем готовились они долго, так как, например, выучили русский язык. И хотя перевод был синхронный, по их преждевременным, а не запоздалым реакциям было понятно, что они в этом переводе чаще всего не нуждаются.
     Первый же вопрос заставил Владимира Путина собрать его премьерскую волю в кулак.
     – Ваш ужин с Никола Саркози,– спросили его,– необычен с точки зрения протокола. Подчеркивает ли это некоторую двусмысленность относительно того, кто заведует в России внешней политикой, вы или Дмитрий Медведев?
     Французские журналисты предположили, таким образом, покушение на самое святое из того, что есть у президента России,– священный долг и почетную обязанность заниматься внешней политикой. Российский премьер и так занимается, кажется, всем остальным.
     – Да,– сказал Владимир Путин,– мы говорили с господином Саркози о международных делах. Я, ваш покорный слуга, занимаюсь прежде всего вопросами экономики и социальной сферы, но как член Совета безопасности России в определенной степени имею, конечно, отношение к тем вопросам, которые мы обсуждали с президентом Франции.
     Таким образом, Владимир Путин сформулировал причину, которая оставляет ему право обсуждать внешнюю политику и публично высказываться по этому поводу. Кто-то думал, что для этого ему придется пойти на какую-то административно-политическую реформу, граничащую чуть ли не с изменением Конституции. Но нет, обошлось. Уже после следующего вопроса французские журналисты убедились, что список полномочий премьера не исчерпывается тем, что он перечислил. Его спросили:
     – Сегодняшняя система власти в России – двойная структура. Это временное решение или вы хотите, чтобы в будущем российский премьер стал эквивалентом немецкого канцлера?
     Владимир Путин, который, конечно, не хочет работать в должности премьера вечно, ответил, что «Россия – это президентская республика».
     – Мы не намерены менять ключевую роль государства в политической системе страны,– добавил Владимир Путин.– Но то, что я возглавил правительство, это, конечно, любопытный факт нашей политической истории. Но может быть, более важным является другое. Более важным является то, что одновременно я возглавил партию, которая занимает лидирующие позиции в политической жизни страны и имеет устойчивое большинство в парламенте... И вот это является основным политическим сигналом.
     Эти слова, на мой взгляд, и стали главной политической сенсацией недели. Владимир Путин самостоятельно, проигнорировав усилия политологов, которым на укоренение этой мысли в российском обществе и тем более в мире понадобилось бы гораздо больше времени и страсти, чем ему (да еще и не факт, что получилось бы), затвердил очень простую вещь: лидер партии в России теперь является и лидером России.
     Но и на этом Владимир Путин не остановился.
     – Когда состоялась передача власти, вы и Медведев говорили о планах России на 10-20 лет. Может ли произойти что-то, что заставит вас уйти со своего поста через один, два или три года? – спросил его пожилой французский журналист, который, видимо, и сам слишком хорошо понимает, что строить планы на 10-20 лет просто безумие.
     И тут Владимир Путин опять высказался:
     – Если у нас все будет получаться, если наши действия будут успешными, то на самом деле, как будет организована власть в высших эшелонах власти, не так уж важно. Важно, чтобы мы добивались общих целей... Мы постараемся как можно дольше сохранить это единство. А как там распределяются роли и амбиции – это дело второго плана, а не первого.
     Так особую актуальность приобрел недавний анекдот. 2028-й год. Путин звонит Медведеву и говорит: «Дим, а Дим, я чего-то маленько запутался: следующий срок мой или твой?»
     Отвечая на вопрос о проблемах иностранных компаний в России (имелся в виду конфликт между ТНК-BP и BP), Владимир Путин обнаружил удивительное владение темой. Более того, наблюдения за ТНК-BP оказались многолетними.
     – С ТНК-BP пока ничего не произошло,– разъяснил он французским журналистам.– У них есть проблемы с их российскими партнерами. И я их предупреждал несколько лет назад о том, что такие проблемы возникнут. И дело не в том, что это ТНК-BP. Дело в том, что несколько лет назад они создали совместное предприятие с разделением пакета акций 50 на 50. Когда они это делали, я присутствовал на подписании документов и я им сказал: не надо этого делать, договоритесь, чтобы кто-то из вас имел контрольный пакет. И мы не против, чтобы это была BP. Мы поддержим, если это будет и российская часть вашего совместного предприятия. Но нужно, чтобы был хозяин. Они мне сказали: нет-нет, мы договоримся. Я говорю: ну договаривайтесь. Вот и результат: у них постоянно возникают трения, кто у них главный.
     Несколько дней назад вице-премьер Игорь Сечин на автозаводе в Елабуге, отвечая на мой вопрос, сказал, что государство не должно вмешиваться в конфликт акционеров ТНК-BP. И вот теперь Владимир Путин не только подтвердил то, что говорил Игорь Сечин, но и продемонстрировал, что сам он занял именно такую позицию несколько лет назад.
     Журналисты задавали свои вопросы крайне аккуратно. Видимо, думая о том, чтобы не навредить тем, о ком спрашивали.
     Так, прозвучал вопрос:
     – Если бы президент Медведев спросил бы ваше мнение о возможном облегчении условий содержания Михаила Ходорковского или сокращении срока его заключения, что бы вы ему ответили?
     Этот вопрос задавала француженка, и тоже, видимо, не случайно: они решили, что о милости мужчину должна просить женщина, так больше шансов достичь цели. К тому же вопрос был задан предельно корректно: они понимали, что Владимир Путин среагирует на любую раздражающую деталь. Похоже, эти люди разработали целую операцию.
     – Я бы ответил, что это решение, которое он должен принять самостоятельно,– сказал Владимир Путин, и на мгновение показалось, что это и есть желанный карт-бланш и что уж с Дмитрием Медведевым-то договориться будет проще.
     Но Владимир Путин продолжил:
     – Но в любом случае мы – и когда я был президентом, и он сегодня – должны руководствоваться российским законодательством. Медведев, как и я, окончил тот же университет. У нас были хорошие учителя, которые сделали нам замечательную прививку – уважать закон. И я знаю Медведева много лет, он будет с уважением относиться к закону... Все будет зависеть от того, как будут идти предусмотренные законом процедуры.
     Спецоперация французских журналистов, кажется, была близка к полному провалу.
     – Условия содержания заключенного зависят от администрации,– пошел ва-банк один из них.
     Зря он это сделал, если и в самом деле хотел помочь Михаилу Ходорковскому. Владимиру Путину сразу показалось, что на него тут давят.
     – Да, конечно, так же как и у вас! – бросил он.– А от кого же они должны зависеть? От заключенных что ли?
     – Я имею в виду, что закон разрешает улучшение условий содержания,– сопротивлялся француз.
     – Ну конечно, но для этого нужно, чтобы и сами лица, содержащиеся под стражей, выполняли требования закона,– говорил премьер.
     Французы, которые уже поняли, что больше на эту тему говорить не надо, уже задавали вопросы на другие темы, но Владимир Путин, оказывается, только начал.
     – Вот ваш коллега вспомнил об одном из, как мы говорим, капитанов российского бизнеса (Владимиру Путину фамилия Ходорковского дается через раз.– А. К.). Этим людям в свое время даже отказывали во въезде в США, потому что считали связанными с мафией. Это разве не двойной стандарт? А что касается Ходорковского, дело не в том, что он ездил за границу, а в том, что они нарушили закон – многократно и грубо. За ними убийства! И не одного человека!
     При этом Владимир Путин неожиданно резко вступился за Олега Дерипаску, которого тоже не пускают в США:
     – Он мне не друг, не родственник, он представитель крупного российского бизнеса. У него многомиллиардные коммерческие дела во многих странах мира! Почему вы ограничиваете его при передвижении по миру?! Что он сделал?!
     Владимир Путин все больше раздражался и уже не скрывал этого. Говоря о состоянии судебной системы, он заявил:
     – При всех проблемах, которые там существуют, судебная система развивается и доказывает свою жизнеспособность.
     – Вопрос в том,– возразили ему журналисты,– что Медведев говорил о юридическом нигилизме. Где правда?
     – Правда в том, что вы плохо слышали,– ответил премьер.– Он говорил о правовом нигилизме не в судах, а в общественном сознании.
     Об иранской ядерной программе премьер снова говорил как президент. То есть он говорил так, как считал нужным. Французы сами уже давно тоже говорили с кем угодно, но только не с техническим премьером, который может уйти через год-три.
     – И наконец, последнее соображение,– произнес Владимир Путин, говоря о возможности вхождения в НАТО Украины.– Мы говорим о демократии. Что такое демократия? Это власть народа, а на Украине по всем социологическим опросам почти 80% населения не хочет вступать в НАТО. А наши партнеры говорят о том, что Украина будет в НАТО. То есть что – за украинцев уже все решили что ли, а их мнение уже никого не интересует? И вы хотите сказать мне, что это демократия?
     Надо сказать, что не только Владимир Путин так жестко в последнее время высказывается насчет Украины. В этом с ним мог бы посоревноваться и Дмитрий Медведев. В конце недели у президента России состоялся телефонный разговор с Виктором Ющенко, и по данным «Ъ» от украинских коллег, он был очень бурным. Когда зашла речь об указе президента Украины о выводе в 2017 году Черноморского флота из Севастополя, дело дошло до того, что российский президент сказал примерно следующее: «Раз вы вот так односторонне считаете возможным действовать, то, когда вы нам за газ задолжаете, мы вам что – газ должны вырубать сразу что ли?» Кроме того, он заявил, что такие вопросы должны решаться на референдуме.
     Между тем, услышав слова про референдум и от Владимира Путина, французский журналист, самый почтенный среди трех интервьюеров, наконец-то проявил себя. Он не ударил в грязь лицом:
     – В 1981 году во Франции отменили смертную казнь в то время, когда большинство населения было против отмены. Иногда нужно принимать тяжелые решения даже против мнения народа. Это политическая ответственность.
     Владимир Путин задумался и ответил:
     -Эта политическая ответственность может быть решена спокойно с помощью референдума: пойдите и спросите людей, хотят они этого или нет. Это не касается гуманитарной составляющей, такой как смертная казнь.
     По сути, Владимир Путин не смог возразить на этот аргумент. Более того, против удовлетворительного ответа на этот вопрос была вся его деятельность на посту президента России: ни разу за последние восемь лет в России не было ни одного референдума. Владимир Путин каждый раз брал ответственность на себя.
     Ближе к концу разговора Владимир Путин сказал то, что он, видимо, рано или поздно должен был сказать. Его спросили, мог бы он убедить президента Франции в том, что у Ирана нет ядерной программы, или не мог бы.
     – Я не ставил перед собой в ходе встречи такую задачу,– признался Владимир Путин и тут же сделал гораздо более ценное признание.
     – Я вас уверяю, президент Франции не менее информированный человек, чем президент России...– он замялся, понимая, что эту оговорку, демонстрирующую, что в конце концов он воспринимает себя тем, кем его считают все эти люди, ему будут вспоминать еще долго, и постарался исправить положение: – Тем более бывший президент России.
     Интересно только, кого он имел в виду, говоря о бывшем президенте России?

55 лет без Сталина

     ИЗВЕСТИЯ 3 июня 1953 года
     Выдающейся заслугой Тимирязева является его борьба против такого реакционнейшего направления в современной биологии, как вейсманизм. Один из первых выступил Тимирязев против антинаучной теории последователей Вейсмана. Решительно отстаивая материалистическое учение о наследовании признаков, приобретенных под воздействием среды, он зло высмеивал Вейсмана, пытавшегося опровергнуть это учение своими примитивными опытами с удалением хвостов у мышей.

КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА 5 июня 1953 года
     Воспитание человека – сложное и трудное дело. Бывает, комсомолец оступится, допустит ошибку, и долг товарищей – не отмахнуться от него, а тут же прийти на выручку, помочь осознать и исправить ошибку. К сожалению, не все комсомольские работники именно так понимают свои обязанности. Некоторые районы ЛКСМУ Сталинской области, например, вместо того, чтобы терпеливо воспитывать комсомольцев, десятками исключают их из комсомола.

КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 6 июня 1953 года
     Потери французских колонизаторов во Вьетнаме непрерывно возрастают. Число убитых и раненых еще к концу прошлого года перевалило за 250 тысяч. Большие потери не могли не сказаться на моральном состоянии французских войск.

МОСКОВСКАЯ ПРАВДА 7 июня 1953 года
     Когда читатели раскрывают очередной номер зарайской районной газеты «Новая жизнь» и видят, например, корреспонденцию «Мастерица своего дела», им нет нужды читать ее до конца.
     В каких только жанрах не выступает на страницах газеты «Новая жизнь» Иван Гаврилин – автор названной корреспонденции. Он и поэт, и очеркист, и автор статей, и фельетонист, и даже баснописец. Перо его работает неустанно – что ни номер, то новое произведение. О ком бы он ни писал – о стахановке ли перо-пуховой фабрики «Красный Восток» М. И. Богачовой, о работнице ли обувной фабрики Насте Антоновой – можно подумать, речь идет о сестрах-близнецах. Не менее плодотворен Иван Гаврилин и в части стихов. Например, в полосе «Мы с железным конем все поля обойдем» помещено стихотворение «Весна посевная» Ивана Гаврилина. Начинается оно так:
     В сельхозотделе звонит телефон.
     – Кто говорит? Говорит район.
     Как это напоминает известные стихи для детей!

ПРАВДА 7 июня 1953 года
     В зелени парков и садов раскинулся вдоль берега Черного моря Сочи-Мацестинский курорт. Пальмы и магнолии, кипарисы и гималайские кедры, розы и олеандры – все богатство растительного мира как бы сошлось сюда на радостный праздник. Горы защищают курорт от потоков холодного воздуха с севера. Теплое море согревает его. В Сочи имеется более 50 санаториев, способных одновременно вместить до 10 тысяч человек. В прошлом году, например, в Сочи побывало более 200 тысяч человек. Приезжающие на Сочинский курорт во всем видят заботу Советского государства о здоровье трудящихся.

Из воспоминаний Д. Т. Шепилова
     Положение Берии могло укрепиться быстро и необратимо. Вот почему Хрущев решил, что нужно действовать безотлагательно. Промедление смерти подобно. Самое сложное и тонкое в подготовке было: как заручиться согласием и активным участием в операции по устранению Берии членов Президиума. Всех или не всех посвящать в это дело? Если не всех, то кого посвящать? С кого начать? В каком порядке, кому и с кем говорить дальше? Кому и как поручить техническую сторону операции? Все части механизма заговора должны были сработать безотказно. Малейшая осечка могла привести к катастрофе: ради сохранения своего положения на вершине пирамиды власти Берия пошел бы на все.
     Позже, вспоминая прошлое, я спросил как-то у Н. Хрущева: все ли были единодушны в необходимости устранения Берии? Все ли прошло в этом плане гладко? Он ответил:
     – Ну, как вам сказать... Вячеслав (Молотов) сразу, с полуслова, понял все и определил свою позицию. Когда я намекнул ему, что, мол, вы видите, как ведет себя Берия, и что возникает вопрос, не устранить ли нам его с того поста, который он занимает, пока положение не приняло опасный характер, Молотов посмотрел на меня очень понимающе и задал только один вопрос: как, только устранить? После такого вопроса все было ясно, и разговор пошел в открытую. Н. Булганина уговаривать не пришлось. Он все понимал как положено. Самым сложным казался на первых порах вопрос о Маленкове. Все знали о закадычной дружбе его с Берией: они всюду вместе приходили, вместе сидели во всех президиумах, вместе уходили, ну, словом, водой не разольешь. Как тут подступиться? Ведь все можно погубить и самому себе петлю на шею надеть. Но я видел, что и Егору (Маленкову) не по себе. Он ведь тоже, как и все мы, понимал, что Берия торопится занять место Сталина и что в его руках такие средства, что он может с любым из нас сделать все, что угодно. После первых же нескольких заседаний Президиума было ясно, куда Берия гнет. Положение Маленкова было сложным. Как председатель на заседаниях Президиума он пробовал буферить, но из этого ничего не получалось. Вы же помните: что ни заседание, кто бы ни вносил какой вопрос, Берия – свой контрпроект. А выступить против – черт его знает, чем это будет пахнуть. Наконец, вижу, Егор сам начал меня прощупывать. Один раз, другой осторожно сказанул мне, что Лаврентий «все осложняет». Постепенно я увидел, что Егора допекло, и рискнул на разговор. Ну, и нужно сказать, что держался он во всей операции очень твердо.
     – Значит, единодушно действовали? – спросил я Хрущева.
     Фыркнув очень характерным для него «пф», Хрущев сказал:
     – Анастас (Микоян), как всегда, был обтекаем, и трудно было его понять. Он соглашался с тем, что поведение Берии неподходящее, но заявлял: он же не потерянный человек...

Законы политической коммерции

     Путин предложил махнуться инвестициями: если Запад хочет работать в России, то он должен пересмотреть свое отношение к российским деньгам и не препятствовать их вложению в западные компании.
     Контролем над иностранными инвестициями путинский кабинет министров будет заниматься едва ли не в ежедневном режиме. Путин велел подготовить предложения по персональному составу соответствующей правительственной комиссии и специальному уполномоченному органу. Как после президиума правительства пояснил первый вице-премьер – министр финансов Алексей Кудрин, комиссия будет рассматривать заявки иностранных инвесторов, желающих получить права на акции компаний, которые входят в стратегический список.
     На вопрос, не приведет ли деятельность комиссии и закон о порядке доступа в стратегические отрасли РФ иностранных инвестиций (он действует уже месяц) к их сокращению, Кудрин заметил, что «такое беспокойство есть, но… российская экономика развивается настолько динамично, что мы этого не заметим».
     Тем не менее министр финансов не исключил, что в будущем список из 42 стратегических отраслей может быть сокращен.
     Примечательно, что именно Кудрин пояснял, что имел в виду премьер под прозрачностью процедур. Как писала недавно Wall Street Journal, министр финансов «уже несколько месяцев колесит по миру, рекламируя недавно созданный Кремлем Фонд национального благосостояния. В своих заявлениях Кудрин подчеркивает: этот фонд, который для начала выделяет на инвестиции $32,7 млрд, но, возможно, разрастется многократно, будет руководствоваться исключительно коммерческими соображениями».
     Пока Запад не верит. Кудрин известен там не только как министр финансов, но и как председатель наблюдательного совета ВТБ, контрольный пакет которого принадлежит государству. Именно вложения этого банка послужили поводом для того, чтобы власти Германии начали готовить закон об ограничениях инвестиций иностранных государств. Осенью 2006 года ВТБ собрал 5% акций аэрогиганта European Aeronautic Defence & Space Co, которому принадлежит самолетостроительная компания Airbus. Затем из Кремля послышались заявления о намерениях получить блокирующий пакет аэрокосмической корпорации. В ответ руководители Франции и Германии Жак Ширак и Ангела Меркель жестко заявили другу Владимиру, что еще один деловой партнер им не нужен.
     Общие опасения Запада, выступая перед американскими конгрессменами, выразил в феврале директор национальной разведки США Майкл Макконнелл, заметив, что
     «одной из главных тревог являются финансовые возможности России, Китая и государств – членов ОПЕК, а также их потенциальная способность прибегать к финансовым рычагам для достижения политических целей».
     Новый российский закон насторожил западных партнеров еще больше. И не столько тем, что список отраслей, куда ограничен доступ иностранных инвесторов, вырос с 16 до 42, но процедурой получения разрешения на покупку свыше 25% компании. Без согласия властей иностранцы не смогут даже участвовать в геологоразведке, не говоря уже о добыче полезных ископаемых. А для получения допуска потенциальный инвестор должен подать прошение в уполномоченный орган, который проинформирует об этом правительственную комиссию и ФСБ.
     Российские власти постоянно подчеркивают, что стремятся делать инвестиции только из коммерческих соображений. Но после истории с Airbus и ВТБ и событий с перекрытием газа для Украины Запад этому не верит. И потому не удивительно, что, как только Путин занял кресло премьера, сразу последовали комментарии об окончательном размывании границы между бизнесом и политикой. Буквально накануне сегодняшнего заседания президиума правительства в прессу просочились сведения, что именно Путин возглавит ту саму комиссию по рассмотрению ходатайств западных компаний о доступе к российским стратегическим отраслям.
     После ипотечного кризиса американские банкиры обращались за помощью в ряд суверенных фондов тех же арабских стран и получили эту помощь на весьма выгодных для арабов условиях. Однако российские финансы американцами не рассматривались даже как возможный резерв.
     За этим российские власти увидели чистой воды политику. И закон об ограничениях инвестиций готовился как симметричный ответ на нее. Однако пока запретительные меры не произвели ожидаемого эффекта. Многие аналитики уверяют, что в России иностранному инвестору нет нужды оформлять более 25 процентов приглянувшейся компании, проще воспользоваться услугами «московских друзей». Возможно, есть другие причины, отчего Запад не испугался новых барьеров и не спешит для их снятия широко открыть двери для российского капитала. В любом случае
     комментарии и Путина и Кудрина относительно нового закона явно были похожи на коммерческое предложение: смягчим, применим как надо, если и вы сделаете шаг в нашу сторону.
     Но нельзя исключать и того, что российские власти, обращаясь в первую очередь к западным политикам, переоценивают их влияние на бизнес. А он сейчас с куда большим интересом изучает не теорию, но практику, следя за интригой в ТНК-ВР, где прямо столкнулись «два мира, два образа жизни» – российская и британская системы планирования и управления. И вспоминает прежние истории, когда зарубежных участников проектов выключали из работы уже после того, как она была налажена. А сопоставляя практику с обещаниями высоких российских чинов, делает выводы.
     Какие именно – станет понятно, когда первое прошение о праве инвестировать в российскую экономику поступит в уполномоченную комиссию

В византийских лабиринтах

Обращаясь к прошлому, Путин подвергает опасности будущее России

     МОСКВА – Византийская империя пала в 1453 году. Но глядя на Россию, складывается иное впечатление. Там Владимир Путин ведет себя так, будто на дворе все еще 15-й век, будто он является прямым наследником византийских царей, а Москва остается 'Третьим Римом', каковым она объявила себя в 1472 году.
     Путин и его сторонники, как и византийские императоры много веков назад, говорят о сегодняшней России как о державе с божественным предначертанием, которой судьбой уготовано противостоять загнивающему и разрушающемуся Западу. Эмблема двуглавого орла, принятая в России примерно в то самое время, когда умирала Византия, вернулась в 1991 году в качестве государственного символа. Она вновь выражает мечту России о господстве над Европой и Азией.
     При Борисе Ельцине двуглавый орел был незаметен, но при Путине он по своей значимости сравнялся с коммунистической красной звездой. Византию и ее символику обсуждают во время ток-шоу; ее имперское великолепие приводят в качестве примера для славного будущего России; православные священники с длинными бородами читают проповеди о том, как России для достижения величия следует относиться к прошлому своей христианской предшественницы. Фильм под названием «Гибель империи. Уроки Византии» много раз уже показывали по российскому телевидению, и его живо обсуждают в Москве.
     За всей этой ностальгией по Византии скрывается (даже не скрывается, она ясно различима) мысль о том, что Россия может (и должна) существовать исключительно в противостоянии Западу, который в прошлом якобы ненавидел Византию, а сегодня ненавидит ее духовную наследницу Россию.
     Но все это лишь мечты и фантазии. Старые идеи и символы, которые использует Путин для укрепления мнения России о себе самой, больше не соответствуют сегодняшним мировым реалиям и не отражают ее нынешние возможности. Да, двуглавый орел когда-то подчеркивал имперскую мощь. Но сегодня он больше похож на символ раздвоенности страны, на отчаянную попытку скрыть ощущение собственной незащищенности, а также тревогу бывшей сверхдержавы, раздираемой между старым и новым миром.
     Действительность же такова. Сегодня Россия это и не державное государство (каким она была во времена Российской Империи), и не «государство всеобщего благосостояния» (как бывший Советский Союз). Она превратилась в нечто среднее, и бесславно живет на доходы от продажи энергоресурсов и сырья. А стремление сохранить это государство-рантье (под мифической личиной византийского величия) помогает понять свершившийся в прошлом месяце в России акт передачи власти, когда Путин пересел из президентского кресла в кресло премьер-министра, а заместитель премьер-министра Дмитрий Медведев стал президентом.
     Эти действия, по сути дела являющиеся рокировкой двух людей, по своей непрозрачности были вполне византийскими. Это было похоже на передачу власти от одного царя к другому, причем никто так четко и не объяснил, что от этого выигрывает общество.
     В течение всех последовавших за сменой власти недель россияне отчаянно пытались расшифровать тайное значение этих кремлевских ходов. Станет ли Медведев самостоятельным президентом, провозгласит ли он собственную независимость? И в кого он превратится – в Хрущева и Горбачева или в Сталина и Брежнева? Надеется ли Путин вернуться на президентский пост через четыре года? Как нам понимать начавшиеся перестановки в бюрократическом аппарате? Значимы ли данные перемены, или они носят чисто технический характер, являясь по сути дела сменой кабинетов?
     Ясно одно: всем по-прежнему заправляет Путин. Поэтому сегодня самый важный вопрос состоит не в том, каким будет Медведев, а в том, каким ему позволит стать Путин.
     Я все-таки думаю, что Путин достаточно умен, чтобы верить во всю эту болтовню по поводу новой Византии. Он должен понимать, что попытка возродить 15-й век, или даже империю советского образца в стремлении вернуть статус сверхдержавы сродни стратегическому самоубийству. Этому воспротивится не только Америка, но и бурно развивающийся гигант Китай, которому явно не по душе перспектива возникновения нового Советского Союза на его границах.
     В последние годы российское 'окно на Запад' распахнулось шире чем когда-либо с тех пор, как Петр I попытался переориентировать страну в западном направлении. В 90-е годы 'железный занавес' был практически уничтожен, и сегодня россияне могут свободно путешествовать и в общем живут лучше, чем когда бы то ни было. При Путине и его предшественнике Борисе Ельцине страна в международной политике и мировой экономике играла скорее роль партнера, нежели противника. Неужели все это напрасно? Неужели Путин попытается повернуть вспять это движение?
     Надеюсь, что нет. У Путина есть реальная возможность отказаться от ксенофобии и самоизоляции, которые были свойственны Византии, и повернуться в сторону глобализации. Ведь он в итоге отказался от мысли стать самовластным правителем в традиционном понимании этого слова; он не стал менять конституцию, чтобы насильственно узурпировать власть в Кремле. Он, по крайней мере, продемонстрировал видимость демократии, уйдя с поста президента. А это совсем немало для такого человека как Путин.
     Несмотря на все эти критические высказывания в адрес Запада по поводу его мирового господства, Путин, как мне кажется, понимает, что иного выбора, кроме присоединения к международному сообществу, просто нет. Он не хочет войти в историю как диктатор. Он хочет остаться в ней лидером, который за восемь лет превратил Россию из обанкротившейся страны и 'боксерской груши' для Запада в состоятельное государство.
     Если современная Россия действительно хочет стать мировой державой, она не может позволить себе самоизоляцию, имея единственного добровольного сателлита в лице Сербии, брак по расчету с Китаем и неблаговидную коллекцию зависимых от нее государств в Центральной Азии, на Ближнем Востоке и в Латинской Америке.
     Чтобы добиться того международного признания, к которому она так стремится, Россия должна продвигаться вперед – навстречу действительно конкурентной политической системе. Она должна сотрудничать с Западом и раз и навсегда отказаться от своих византийских загадок.
     Нина Хрущева – преподаватель международных отношений в университете The New School, автор книги 'Воображая Набокова: Россия между искусством и политикой' («Imagining Nabokov: Russia Between Art and Politics»).

С.Хелемендик: Халява как стратегия

Из цикла «Россия и Европа»

     Иногда простое, очевидное и, казалось бы, элементарно понятное ускользает от глаз, делаясь неуловимым. Таким очевидным, но явно непонятым и необъясненным явлением стала русская халява.
     Где бы ни появился пытливый русский человек, он инстинктивно, даже рефлекторно ищет вокруг себя халяву. Она как Пушкин – наше все. Но мы, русские люди, халяву как принцип в упор не видим, отказываемся ее понимать и осмысливать. Пусть другие обдумывают этот феномен – а мы попользуемся. На халяву!
     Слово халява русским переводить не надо, на другие языки слово переводится с трудом и с большими неточностями. Халява это легкая добыча, то, что досталось даром, без труда, без усилий, бесплатно, случайно, по стечению обстоятельств. Для этого всего мы найдем слова в других европейских языках, но у русской халявы есть уникальное качество, описать которое европейские языки бессильны. В русском мире халява понимается как нечто объективно существующее, несмотря на свое якобы случайное появление, халява есть некое вселенское благо, которое можно и нужно искать, и оно обязательно найдется.
     Халява как принцип, как философия жизни покрывает значительную часть русского сознания, особенно коллективного бессознательного. Заберите у русских халяву, и многим из них станет скучно и грустно.
     Между тем наши упитанные европейские братья по разуму и по судьбе о феномене русской халявы ничего не знают. Разве что польские сантехники иногда расскажут, но по привычке все перепутают и переврут. Поляки тоже любят халяву, но чисто платонически. Им укрепляться нужно в духе и вере. Слабы пока – вот и не обламывается им.
     Мой рассказ о халяве больше для европейцев, чем для русских. Не мне учить халяве дорогих соотечественников.

Происхождение халявы
     Оно кроется в том, что русские кочуют, передвигаются по жизни намного больше, чем другие народы. Русские подвижны и мобильны в своем отношении к миру, к судьбе и будущему, и в этом похожи на воинов Чингисхана, орды которых вдруг ни с того ни с сего потекли в Европу как реки.
     Только татаро-монголы давно растворились в пространстве и во времени, а русские – нет. Русские все еще кочуют и несут в себе древние инстинкты завоевателей и добытчиков.
     Я без труда могу представить себе отряд кочевников– монголов, которые восемьсот лет назад перевалили через Карпатский хребет и рыщут по открывшейся перед ними плодородной придунайской равнине, сегодня принадлежащей Словакии и Венгрии. Равнине довольно густо населенной.
     Чем руководствовались завоеватели монголы, обнаружив себя вдруг в населенной и богатой равнине? Тем же, чем любые другие природные, стихийные, неидейные завоеватели, не искавшие ни гроба господня, ни свободы с равенством, ни восточного пути в Индию, а просто двигавшиеся по земле в поисках добычи.
     Все они руководствовались особым здравым смыслом добытчика, который говорил: нужно внимательно смотреть по сторонам и захватывать то, что легко захватывается. Быстро и решительно. Пока эту легкую добычу – халяву – не захватили другие. Или она не ускользнула. Или пока мы не попались на глаза нашему Чингисхану, суровому повелителю вселенной, который бросит нас штурмовать крепостные стены, в то время как вокруг этих стен так много живописных деревень, там и овцы, и куры, и женщины попрятались, может быть, не все.
     Это и есть халява в ее исконном значении. Халява – принцип стихийного завоевателя, вечный как мир. . .
     Этот город укреплен, его защищают свирепые и хорошо вооруженные солдаты. А вот рядом другой городишко – не укреплен совсем, и мужчины все разбежались. Куда направим своих коней, уважаемые коллеги по дикой степи?

Халява – не хорошо и не плохо
     Хотя слово в современном русском языке окрашено, скорее, отрицательно, халява как философская категория, как принцип жизни, не хороша и не плоха. Халява она и есть халява.
     В русском мире она была, есть и будет, потому что на огромных необжитых и ненаселенных пространствах России инстинктивное поведение стихийного завоевателя помогает выживанию больше, чем прославленное протестантское трудолюбие. Кроме того, в России обязательно что-то где-то плохо лежит. Или вообще все лежит плохо.
     Русские верят в халяву, потому что халява была и есть реальность русской жизни. Для многих русских не просто реальность – а смысл существования.
     А вот у китайцев с халявой напряженно. Они пять тысяч лет в тесноте друг у друга на головах живут и размножаются. И легкой добычи в таких скученных условиях китайцы друг другу не позволят. И лежала у китайцев под носом все эти пять тысяч лет безлюдная холодная Сибирь, лежала бесплатно, на халяву. Но то, что оказалось легко Ермаку Тимофеевичу со товарищи, нехалявным китайцам было недоступно.
     Им же, китайцам, с их великими династиями, увлеченными воздушными змеями и бумажными драконами, так и не удалось научиться плавать по морям. И теплая Австралия досталась английским уголовникам, совсем на халяву. А как пригодилась бы китайцам уже сегодня, как нужна была бы завтра. Что делать – халява не китайская стихия.

Халява как знамение нашего времени
     Россия не знала более халявного времени, чем стремительный переход от развитого социализма к еще более развитому капитализму, состоявшийся в последние двадцать лет.
     С развалом СССР началось время быстрых денег, которые многие называли деньгами легкими, не понимая, что легких денег не бывает. И уж совсем не может быть легких больших денег.
     В Россию пришли деньги быстрые и очень большие. Халявные деньги, тяжелые как свинец.
     Демократия в России принесла с собой торжество халявы для самых шустрых, рисковых и стайных. Большинству же русских от демократической халявы не обломилось ничего хорошего. Но знамением времени халява стала для всех, даже для самых бедных.
     Потому что свалившееся России на голову царство халявы неожиданно, конкретно и со всеми прибамбасами доказало тезис гимна компартии 'Интернационал', которому в советские времени не очень верили, хотя и пели стоя: 'Кто был ничем, тот станет всем'.
     Стал, и еще как стал! На халяву выросли новые скороспелые 'элиты', которым сегодня предстоит решать вопросы не совсем халявные.
     Россия сегодня все еще переживает кульминацию эпохи быстрых и больших денег, буйного обогащения 'новых элит', но многих в России начинают терзать сомнения: халява кончится, а что потом?
     'Потом инновации и развитие! Даже не потом, а вот буквально с завтрашнего дня!' – строго говорят сверху, но кто поверит в это, пока в Россию течет река нефтедолларов и газоевров. . .

Халява как секретное оружие
     Некоторым народам мира дано понять русскую халяву. Много турков, присмотревшись к русским гостям, вероятно, очень разбогатели, осознав, что халява в форме 'олл инклюзив' настолько радует русских, что качество 'инклюзива' их уже не интересует. И все остаются довольны. Отдыхающие из России радуются турецкой халяве и одновременно кормят немалую часть турецкого населения.
     Вернемся назад и повторим тезис: халява есть инстинктивный принцип поведения добывателя, диаметрально противоположный образу английского газона, который возделывали поколения садовников на протяжении восьмисот лет. Или образу голландских дамб и тюльпановых плантаций.
     Есть ли основания считать, что русские изменят свой менталитет добытчиков, ищущих легкой добычи, халявы? Станут, например, искусными торговцами. Научатся производить дешевые хорошие автомобили. Завалят Европу дешевым зерном. Похожий эпизод, кстати, уже был в истории России и не в последнюю очередь стал катализатором Первой мировой войны.
     Нет, менталитет русских так быстро не меняется. И начавшаяся после Косова в Европе эпоха малых и больших войн будет не очень благоприятна для торговли или производства. А вот на добывателей в этой новой эпохе может появиться спрос.
     Я настаиваю на том, что русская халява вне морали. Так же как шведское трудолюбие или эскимосское пьянство. Это просто продукт развития цивилизации, качество, свойство. О котором, конечно, удобно и приятно морализировать.
     Осуждать русскую халяву можно с позиций европейской мещанской совестливости, но это бесплодное занятие. Тем более, что если не завтра, то послезавтра развитие Европы приведет к тому, что и там начнет появляться нечто, что можно будет описать словами легкая добыча.
     Если Европа будет тонуть в проблемах и разваливаться быстрее, чем Россия, то русская халява может оказаться эффективным инструментом российской политики. Секретным оружием, которое вылезет из-под земли подобно ракете 'Тополь'.

Крайний по рыбе

Рыбную отрасль снова вывели из Минсельхоза

     Не прошло и месяца с начала работы нового правительства, а оно уже реформируется. Перемены вновь коснулись многострадального российского рыболовства, переподчиненного уже несколько раз только за последние пять лет. Еще не выцвела подпись Дмитрия Медведева на указе о системе и структуре федеральной исполнительной власти от 12 мая, где говорилось о ликвидации Госкомрыболовства, создании федерального агентства и подчинении отрасли Министерству сельского хозяйства, как президент «отозвал» свое решение. С 30 мая отрасль снова напрямую подчиняется премьеру. Правда, комитет решили не возрождать и сохранили форму агентства. Но эксперты советуют рыболовам не слишком привыкать к самостоятельности – вполне вероятно, что это временная мера и уже осенью Минсельхозу удастся вновь заполучить отрасль в безраздельное пользование.
     Решение о понижении в должности рыбопромышленной отрасли, принятое 12 мая этого года, казалось логичным в смысле приведения структуры правительства в однородное состояние. Госкоммолодежи, к примеру, переделали в Министерство по делам спорта, молодежи и туризму. Чтобы окончательно избавиться от комитетов, рыболовство тоже реформировали. В последнее время этому ведомству не привыкать к различным пертурбациям, и все чаще рыболовам приходилось вспоминать светлое советское прошлое, когда существовало независимое Министерство рыбного хозяйства.
     В 1991 году был образован комитет рыбного хозяйства при Минсельхозе. Меньше чем через год его повысили до самостоятельного ведомства. Еще через четыре года, в августе 1996-го, переименовали в Государственный комитет по рыболовству с сохранением статуса. Но уже в марте 1997-го комитет ликвидировали, поделив его функции между Минсельхозпродовольствия, где создали отдельный департамент, и Госкомитетом по охране окружающей среды. В августе того же года Федеральной пограничной службе доверили охрану водных биоресурсов в исключительной экономической зоне. Через месяц, в сентябре 1997-го, был вновь создан Государственный комитет по рыболовству в качестве отдельного федерального органа. Он просуществовал дольше всех предшественников – до марта 2004 года. Тогда комитет в очередной раз упразднили, а его функции передали в Минсельхоз, в Федеральное агентство по рыболовству и Федеральную службу по ветеринарному и фитосанитарному надзору.
     Через три года, в сентябре 2007-го, президент Владимир Путин воссоздал Госкомитет. Это случилось спустя месяц после заседания Госсовета, посвященного развитию рыбной отрасли. Тогда специалистов порадовало само внимание, которого отрасль наконец-то удостоилась, и назначение главой комитета представителя промышленности Андрея Крайнего, директора Калининградского морского порта. Но и авторитета г-на Крайнего среди отраслевиков не хватило, чтобы сохранить независимость. При формировании структуры нового правительства в мае этого года было образовано Федеральное агентство по рыболовству, непосредственно подчиненное Минсельхозу.
     Именно это решение вызвало самое большое недовольство среди представителей отрасли. Свое мнение рыбопромышленники изложили в открытом письме председателю правительства Владимиру Путину. Один из авторов послания – председатель Координационного совета работников рыбного хозяйства Вячеслав Зиланов категорично высказывал недоверие властям, которые обещали провести все необходимые преобразования без ущерба для текущей деятельности. «Все работы, связанные с наделением рыбопромысловыми участками, с выделением квот, – в заторможенном состоянии. Нас уверяют, что нет, все пройдет в установленные сроки. Да не пройдет ничего! Надо приложить все усилия, чтобы не сорвать промысловый сезон-2008», – изложил г-н Зиланов точку зрения рыбопромышленников.
     Рыбаки беспокоились не только о своевременности получения разрешений на лов в этом сезоне. Уже в ближайшее время ведомству, которое отвечает за отрасль, предстояло заняться выделением квот на десять лет вперед начиная с 1 января 2009 года.
     Конечно же не в последнюю очередь недовольны были рыболовы и понижением статуса отрасли. «Мы попадаем как бы в зону министерства, но в самом заглавии рыболовства не видно. Не можете создать Министерство рыбного хозяйства, тогда переименуйте Минсельхоз в Министерство сельского, рыбного хозяйства и лесоводства», – заявлял г-н Зиланов. Но с оговоркой, что «принципиальная позиция» рыбопромышленников: «единственный орган, который способен на федеральном уровне руководить отраслью, – министерство».
     До этого пока не дошло, но президент явно услышал призывы и на прошлой неделе подписал указ «О Федеральном агентстве по рыболовству». Название осталось тем же, но суть поменялась – теперь ведомство подчиняется непосредственно премьер-министру.
     Сразу же были выдвинуты предположения о том, что министр сельского хозяйства Алексей Гордеев лично был инициатором передачи Госкомрыболовства в прямое подчинение премьеру. Если и так, то скорее всего это лишь тактический ход со стороны одного из опытнейших игроков в правительстве. Вряд ли министр сельского хозяйства так легко выпустит из своих рук одну из самых перспективных во всех смыслах отрасль. Стоит только вспомнить его заявления после последнего вывода рыбной отрасли из подчинения Минсельхозу в сентябре прошлого года. Тогда г-н Гордеев говорил: «Рыбохозяйственный комплекс страны остается для нас родным в понимании того, что мы решаем главную задачу по наполнению продовольственной корзины, продовольственной безопасности» – и предсказывал: такой «модели управления» (Госкомитету) будет «непросто вписаться в административную реформу, которая была проведена 3,5 года назад». Намеки весьма прозрачны – мол, под нашим руководством будет все же спокойнее.
     Сейчас в рыболовстве по-настоящему горячая пора – нужно принять целый ряд нормативных актов, которые необходимы как для текущей работы, так и на перспективу. Об этом вчера на президиуме правительства напомнил первый вице-премьер Виктор Зубков, который, по-видимому, и после очередной реформы продолжает считать себя куратором отрасли, хоть она и оказалась теперь подчинена напрямую премьер-министру Владимиру Путину. Г-н Зубков сообщил, что в правительство РФ в ближайшее время будет внесено 28 нормативных актов по развитию рыбохозяйственного комплекса. Эти проекты были подготовлены на прошлой неделе на заседании правительственной комиссии по развитию рыбохозяйственного комплекса, тогда еще находившегося в ведении Минсельхоза.
     Минсельхоз мог не рассчитать свои силы, и чтобы не потерять лицо, г-н Гордеев решил уступить рыбному лобби. Вполне вероятно, что при этом одновременно будет идти подготовка общественного мнения, и в особенности мнения премьер-министра и президента, к возврату осенью рыболовства под крыло Минсельхоза. Внутри же самого министерства пока будут проходить необходимые преобразования для качественной «приемки» функций федерального агентства.
     Такой версии дальнейшего развития событий придерживается и собеседник «Времени новостей» Павел Салин, ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры. «Решение о передаче рыболовства Минсельхозу ущемило руководителя ведомства Андрея Крайнего в его полномочиях. Было мобилизовано рыбное лобби, отраслевики обратились с письмом к Путину», – говорит эксперт. Правительство прислушалось, но, по его мнению, «это не означает, что все так и останется». «Г-н Гордеев тоже сильный лоббист, он давно был заинтересован в присоединении рыбной отрасли к своему министерству, – отметил наш собеседник. – Поэтому вполне вероятно, что после распределения квот попытки вернуть контроль над рыболовством возобновятся».

Дело президентское

СМИ обратили внимание на дистанцирование Владимира Путина от темы противодействия взяточничеству

     В материале использован обзор СМИ с января 2007 года по май 2008 года. Данные подготовлены на базе информационно-аналитической системы «Медиалогия» специально для «Независимой газеты».
     Интерес к теме коррупции в российских СМИ всегда был устойчиво высоким. Не стали исключением и последние полтора года: расследование громких коррупционных дел перемежалось с регулярными заявлениями высших должностных лиц о необходимости жесткой борьбы со взяточничеством. Что характерно, на общий высочайший (если судить по подсчетам независимых наблюдателей) уровень коррупции в стране это не повлияло.
     В начале 2007 года основными информационными поводами стали пресс-конференция тогдашнего президента Владимира Путина в Кремле и новый виток расследований в деле банкира Алексея Френкеля, арестованного по обвинению в убийстве зампреда Центробанка Андрея Козлова. Если тема коррупции была затронута Путиным как ответ на один из многочисленных вопросов журналистов, то в деле Френкеля на этом этапе она стала ключевой. Именно в тот период стало известно о том, что прокуратура взялась за проверку достоверности сведений о коррупционной системе в Центробанке, указанных в письмах Френкеля. Что касается президента, то среди способов борьбы с коррупцией им было названо развитие свободных средств массовой информации как инструмента контроля гражданского общества над властью.
     Путин вообще в последнее время являлся главным ньюсмейкером коррупционной темы в СМИ, причем высказывания президента в значительной степени были однотипными: главным оружием против мздоимства бывший глава государства регулярно называл независимые СМИ и развитие гражданского общества. Однако основным наполнением антикоррупционной кампании по-прежнему оставались бесконечные структурные нововведения и новые аресты. Как и основным содержанием информационных сюжетов.
     В конце сентября 2007 года одной из центральных тем информационного поля стали заявления нового премьер-министра Виктора Зубкова о необходимости создания антикоррупционного комитета. А борьбу со взяточничеством он выделил в одно из приоритетных направлений работы своего кабинета. В эти же дни в федеральной печати стали появляться сообщения о новых обвинениях в коррупции. Одним из самых громких среди них стало дело бывшего члена Совета Федерации от Башкирии Игоря Изместьева, который обвинялся в организации дачи взятки сотруднице ФСБ в размере 10 тыс. долл.
     Главным информационным поводом середины ноября и одновременно одним из самых громких уголовных дел последнего времени стал арест заместителя министра финансов Сергея Сторчака, обвиняемого в мошенничестве в вопросах урегулирования государственного внешнего долга и кредитования. Впрочем, как раз антикоррупционную подоплеку в действиях правоохранителей СМИ в основном отвергали: в публикациях, посвященных этой теме, приводятся оценки экспертов, многие из которых сводятся к мнению о безосновательности коррупционного контекста обвинения, которое к тому же может неблагоприятно сказаться на международном имидже России.
     Политическая борьба между различными группами в верхушке российской элиты – таков приговор большинства СМИ, усмотревших в «деле Сторчака» наезд силовиков на министра финансов Алексея Кудрина.
     Изменится ли ситуация с вводом в действия провозглашенного Дмитрием Медведевым национального плана по борьбе с коррупцией, покажет время. Собственно, сам план еще не готов даже на бумаге – озвучены лишь основные направления предстоящей антикоррупционной кампании, что, впрочем, уже стало одним из главных новостных сюжетов мая. По прогрессивности риторики Медведев не отстает от Путина – те же независимые СМИ, та же борьба с правовым нигилизмом общества. Но пока в информационном поле к инициативам нового президента относятся довольно осторожно.
     Одно можно сказать наверняка, на что уже обратили внимание многие комментаторы: начавшаяся антикоррупционная кампания – инициатива самого Медведева и фактически один из первых его самостоятельных проектов на президентском посту. Путин даже не вошел в состав недавно созданного Совета по противодействию коррупции при президенте и избегал коррупционной темы в общении с депутатами во время утверждения себя премьер-министром, словно бы не желал быть вовлеченным в сферу деятельности своего преемника на президентском посту.

Медведев начинает. И выигрывает?

От главы государства требуется почти невозможное – победить коррупцию в России до сих пор не удавалось никому

Бюрократический ответ на коррупционные вызовы
     Когда Владимира Путина на его последней пресс-конференции в статусе президента спросили, какая проблема более всего утомила его на посту главы государства («не решается, и все, хоть ты тресни», пояснил журналист свой вопрос), тот, практически не задумываясь, коротко бросил: «Коррупция». Такой ответ могли бы дать абсолютное большинство предшественников предыдущего главы государства (кроме, возможно, Иосифа Сталина). Коррупция в России традиционно считается проблемой нерешаемой: понятно, что ликвидировать ее полностью, как и любую другую разновидность преступности, не удастся, но и свести хотя бы к среднеевропейскому уровню, как уверены многие, крайне затруднительно, если вообще возможно.
     Наблюдатели уверены: масштабы коррупции в современной России колоссальны. По подсчетам фонда «Индем», ежегодный коррупционный оборот в стране составляет 300 млрд. долл., что сопоставимо с размерами доходов федерального бюджета. Трансперенси Интернешнл ставит Россию на 143-е место в мире по индексу восприятия коррупции.
     Между тем ответ нового президента Дмитрия Медведева на существенно усилившиеся в последние годы коррупционные вызовы пока получается чисто бюрократическим. Очевидно, что само по себе создание Совета по противодействию коррупции проблемы не решит. Тем более что аналогичный орган со схожим названием – Совет по борьбе с коррупцией – несколько лет существовал и при Путине и доказал свою полную неэффективность, признанную в том числе самим руководством страны. (Характерно, что Михаил Касьянов официально оставался его руководителем целых три года после отставки с премьерского поста, то есть даже будучи в жесткой оппозиции к Кремлю. Понятно, что существование этого совета было пустой формальностью.)
     Однако даже это небольшое отличие в названиях дает повод пока для очень умеренного, но все же оптимизма: «противодействие» – понятие значительно более широкое, чем просто «борьба», и указывает на возможность выработки действительно системных решений, что, собственно, подчеркивает и сам президент. До сих пор же коррупция рассматривалась исключительно в криминальном ракурсе, а противодействие ей виделось лишь в уголовном преследовании коррупционеров, зачастую превращавшемся в эффектную, но неэффективную кампанейщину.

Веревка для казнокрада
     Считается, что укорененность коррупции в России имеет глубокие исторические причины: до петровских времен государственные служащие вообще не получали жалованья и совершенно официально содержались за счет лиц, заинтересованных в их деятельности, – «кормления». Получение взятки стало преступлением, по сути, лишь при Петре Великом.
     Распространенность коррупции во все времена давала огромную пищу для художественных произведений, в основном сатирического толка. Классическим в этом плане стал гоголевский «Ревизор».
     А имя одного из героев культовой книги Ильфа и Петрова «Золотой теленок» Корейко, скромного служащего ничем не примечательного учреждения и одновременно подпольного миллионера, сколотившего состояние на теневых незаконных махинациях, до сих пор является нарицательным. Разве что образ современных Корейко существенно изменился по сравнению с временами нэпа – от прежнего стремления сохранить в тайне свои капиталы нынешние мздоимцы избавились и не опасаются открыто демонстрировать несоответствие своего роскошного образа жизни отнюдь не высоким официальным доходам.
     Как и коррупция всегда была распространена повсеместно, так и борьба с ней во все времена становилась едва ли не обязательным элементом внутренней политики всех российских руководителей. Причем к коррупции относились сугубо как к криминальному явлению, противопоставляя ему репрессивные меры, иногда в виде массовых кампаний в низовом и среднем уровнях номенклатуры. Что характерно, высшие слои элиты практически никогда не страдали от жестких антикоррупционных мер.
     Когда в конце 80-х годов следователи прокуратуры Тельман Гдлян и Николай Иванов раскручивали «хлопковое дело» в Узбекистане, вся страна была поражена масштабами и уровнем последовавших арестов. По результатам следствия были арестованы 11 из 13 членов ЦК Компартии Узбекистана и 8 первых секретарей обкомов республики. Следователи потом многозначительно утверждали, что ниточки «хлопкового дела» вели в Москву, в союзное руководство. Разоблачений, впрочем, не последовало. А вышедшие из-под контроля руководства сыщики попали в опалу, на чем сделали короткую, хотя и бурную политическую карьеру (народный лозунг «Дело Гдляна-Иванова защищать страна готова» был едва ли не одним из главных в перестройку).
     Недавняя волна арестов высших чиновников на муниципальном и региональном уровнях – очередной пример антикоррупционной кампанейщины, никак не повлиявшей на общий уровень распространенности мздоимства в стране.
     Бесперспективность подобных мер понимал еще Петр Первый. Поговаривают, что первый российский император одно время собирался вешать любого чиновника, укравшего на сумму, равную цене одной веревки. Но быстро одумался, поскольку рисковал остаться вообще без государственного аппарата. Тем более что в его администрации борьбой с коррупцией занимался, как впоследствии выяснилось, отъявленный взяточник.

«Ничего плохого в ней нет»
     Проблема заключается еще и в том, что если массовые аресты проворовавшихся чиновников население готово поддержать полностью и безоговорочно, то к системным мерам по борьбе с коррупцией может отнестись довольно прохладно.
     Коррупционная модель поведения давно стала восприниматься в обществе как норма. Население фактически поделено на тех, кто дает взятки, и тех, кто их берет. По данным социологов, общество относится к коррупции весьма мягко, а некоторые ее проявления даже не считает преступлением. Как с точки зрения житейской логики не считается преступлением и дача взятки во многих повседневных случаях взаимоотношений с представителями власти. Когда в 2004 году милиция арестовала автолюбителя Ильдара Бичарова по подозрению в попытке подкупа сотрудника ГАИ, многие встали на защиту обвиняемого – при том что к доказательной базе особых претензий не было.
     Кинорежиссер Андрей Кончаловский вообще считает коррупцию чертой, органически присущей российскому обществу. «Русская культура не имеет антител против коррупции. Это как плохой иммунитет, и обязательно будет вирус. И она будет развиваться всегда, какая бы политика ни пришла, – говорил Кончаловский в интервью «Новым Известиям» еще три года назад. – Ничего плохого в ней нет. Что такое коррупция? Коррупция – это использование служебного положения в личных целях. Это значит, что чувства человека важнее закона. К закону русский человек всегда относился без всякого уважения. Для приятеля, для себя, для детей он нарушит любой закон. Вообще коррупция – это определенное выражение любви. А как же иначе? Сделай, Вася. И он делает».
     «В нашем обществе очень низкая правовая культура, для большинства людей законы не существуют, – объясняет социолог, руководитель аналитического отдела ВЦИОМа Леонид Бызов на сайте apn.ru. – Они или не слышали ни о каких законах, или не уважают их. Все привыкли, что у них есть знакомый человек в администрации: нужно сходить, что-то принести ему – и проблема будет решена, есть знакомый милиционер, и так далее. Именно так все решают свои проблемы. Сегодня коррупция делает решение вопросов проще, удобнее и эффективнее».

Прогнозы пессимистические и не очень
     Для оппозиционных экспертов замыслы Медведева бесперспективны еще и потому, что, по их мнению, для эффективной борьбы с коррупцией необходимо в корне менять саму политическую систему, на что новый президент пойти не захочет или не сможет. А без таких изменений решение проблемы либо будет заболтано, либо превратится в очередную PR-кампанию власти.
     Руководитель фонда «Индем» Георгий Сатаров первым ввел в оборот термин «коррупционноемкость». Так эксперт попытался обозначить всю сумму потенциальных взяток, которые могут быть вложены в отдельную отрасль, проект, начинание. «В рамках нынешнего режима (а Медведев находится в рамках этого режима) он вряд ли что-то сумеет изменить, даже если захочет. Побороть коррупцию у него не получится», – заметил Сатаров в интервью «Немецкой волне» еще в феврале, когда Медведев только обозначил свои будущие устремления.
     «Не надо быть высоколобым экспертом, чтобы понимать очевидное – наше нынешнее государство не сможет функционировать, отказавшись от коррупционной схемы. Даже если предположить, что уволятся не все чиновники, то на основании каких аргументов оставшиеся начнут принимать решения? Другими словами, как чиновнику определить, какое решение правильное? У него и навыков-то таких нет и отродясь не было. Вопрос: «Если он ничего не дал, то почему я должен ему что-то там подписывать?» – поважнее шекспировского», – иронизирует оппозиционный журналист Александр Рыклин в «Ежедневном журнале».
     Общая картина предстает настолько безрадостной, что даже прокремлевские эксперты не скрывают: реальная борьба с коррупцией будет очень тяжелой. «Не стоит и думать о кавалерийских наскоках и скорой победе. Все будет очень сложно и долго. К этому власть должна быть готова уже сегодня», – делает банальный прогноз политолог Михаил Бударгин во «Взгляде».
     Получается, от Медведева требуется совершить почти невозможное. Ближайшее время покажет, насколько серьезны намерения власти: конкретные антикоррупционные рекомендации будут выработаны в течение месяца. Правильно поставленная задача – уже половина успеха в ее выполнении.

Русский Раритет

Немецкий политолог Александр Рар перед визитом Дмитрия Медведева в Германию презентовал в «РГ» свою новую книгу о проблемах в отношениях России и Европы

     «Коль – Ельцин», «Путин – Шредер», а затем и «Путин – Меркель» – эти связки первых руководителей России и немецких канцлеров сформировали основные принципы стратегического партнерства между Москвой и Берлином.
     Предстоящий визит в Германию президента Дмитрия Медведева – логическое продолжение тех особых отношений, которые давно сложились между политическими элитами наших стран. И естественно, что на пресс-конференции в «Российской газете» по случаю выхода книги «Россия жмет на газ» немецкого политолога Александра Рара (издательство «ОЛМА Медиа Групп») один из первых вопросов к автору был о существовании особых отношений между российским и немецким руководством. И о том, каких «прорывов» следует ждать от визита Медведева в Берлин.
     По мнению гостя «РГ», в ходе переговоров в Германии «будут четко обговорены дальнейшие шаги по построению энергетического альянса». Российский лидер встретится с канцлером Ангелой Меркель, федеральным президентом ФРГ Хорстом Келером и министром иностранных дел Франком-Вальтером Штайнмайером. С ним Медведев знаком еще с середины 1990-х годов. Можно предположить, что среди основных вопросов повестки дня переговоров в Берлине станет обсуждение ситуации вокруг строительства газопроводов Северный и Южный поток. Речь пойдет о продолжающихся попытках ряда европейских государств под любым предлогом заблокировать создание этих новых транспортных магистралей. По мнению Рара, немецкое руководство обсудит с Медведевым возможные «компромиссы», способные предотвратить «газовую войну» в Европе. А также меры, которые ослабят давление противников строительства газопроводов во всех европейских структурах.
     К числу мягких политических тем, которые практически неизбежно будут обсуждаться в Берлине, относятся вопросы строительства в России гражданского общества и поддержки на государственном уровне среднего класса.
     Не исключено, что Медведев поднимет в Германии визовый вопрос. Разговоры об упрощенном въезде в Европу для россиян идут уже давно. Лидеры многих европейских государств обещали поднять его перед руководством Евросоюза. Однако до сих пор ситуация принципиально не изменилась. А в последнее время, как утверждает Рар, напротив, даже «чувствуется ужесточение режима с той и с другой стороны».
     Впрочем, в этой связи стоит упомянуть и о другой «стороне медали», которая серьезно затрудняет российско-германские отношения. «Бывший канцлер Германии Герхард Шредер еще мог строить восточную политику без учета мнения других государств Европы. Но сейчас это невозможно», – пояснил автор книги «Россия жмет на газ».
     Концепция общей внешней политики, которая фактически приравняла голоса Рима, Парижа, Берлина или Мадрида к Люксембургу или Таллину, в итоге превратила, как в этой связи пошутил глава Совета по внешней и оборонной политике известный политолог Сергей Караганов, европейское сообщество из экономического гиганта в политического карлика. Эти структурные проблемы сделали ЕС заложником политических, а то и исторических амбиций отдельных его членов. Наиболее яркий пример – многократно отложенные переговоры между Москвой и Брюсселем по новому Соглашению о партнерстве. На этот документ уже дважды накладывалось вето – сначала это сделала Польша, недовольная решением ветеринарных служб России, запретивших ввоз польского мяса. А затем Вильнюс, которому не понравилось, что Москва закрыла проходившую через Литву ветку нефтепровода. И чем ближе стороны подойдут к подписанию нового договора, тем больше появится в Европе желающих воспользоваться ситуацией, чтобы решить собственные проблемы в отношениях с Россией за счет Евросоюза.
     Перечень взаимных претензий России и Запада настолько велик, что его просто нет смысла приводить даже частично. Часть этих противоречий нашла отражение в книге Рара. Но на этом фоне куда актуальнее звучит вопрос, поднятый немецким политологом, о том, как сблизить позиции сторон. И где найти компромиссы, которые в конечном итоге позволят Западу проявить объективность в отношении Москвы. А если точнее – признать существование российских интересов в Европе, поскольку Россия остается весьма существенной частью этой Европы.
     По мнению Рара, прежние идеи о возможном вступлении Москвы в Североатлантический альянс и Евросоюз устарели и в нынешней ситуации выглядят нереальными. Но в то же время Россия не может и никогда не станет мириться с тем, что эти две организации диктуют исключительно собственные правила игры. Единственный выход гость «РГ» видит в «изменении институтов ЕС». Хотя со своей стороны Москва также «могла бы показать, как она видит себя внутри Европы».
     Но эти вопросы большой политики, как утверждает Рар, не слишком волнуют рядового немца. Куда больше его сегодня привлекает российская экзотика – Сибирь, заброшенные деревни, Северный полюс. Немецкий обыватель пришел к выводу – и в этом «повинно» стратегическое партнерство двух наших стран, – что Москва больше не представляет для него угрозу. Россия все больше интересует жителей Германии «как кино». Однако на политической сцене нередко правят бал неправительственные организации, весьма критично настроенные по отношению к Москве. Поэтому на вопрос, обращенный к Рару, – на кого рассчитана его книга – автор ответил: прежде всего на западного читателя. По его мнению, сегодня нужно объяснять именно западному общественному мнению, почему Россию не нужно выталкивать из Европы. И почему Германия должна стать «проводником» для включения России в Европейское содружество.
     Хотя гость «Российской газеты» представил свой труд как «доброжелательный взгляд Запада на путинское правление» и попытку рассказать о том, что в России происходит в действительности, есть в книге и глава, посвященная российским недостаткам. Но, по мнению одного из участников пресс-конференции, этот раздел больше носит характер «кода на доступ» – без его существования книге оказалось бы труднее пробиться к западному читателю, уже настроенному на наличие критических ноток в любом произведении о России.
     «Почему вы написали книгу, которая во многом противоречит сложившимся на Западе стереотипам в отношении Москвы?» – спросили Рара на пресс-конференции. Его ответ оказался несколько парадоксальным. «Закрываются или уже закрыты почти все стратегические институты времен «холодной войны», которые действительно серьезно изучали Россию как потенциального противника. Вашу страну изучают в основном в университетах, где содержится информация о том, что происходило 30 лет назад. О сегодняшней России в основном пишут западные журналисты, которые сидят в Москве. Но они не должны делать аналитических выкладок и заглядывать в будущее. Их задача – рисовать картинки», – пояснил Рар. Тем не менее, по его словам, только в Германии за последние несколько месяцев издано примерно 20 – 25 книг о России. А значит, интерес к стране в немецком обществе сохраняется.
     Не могли журналисты обойтись и без традиционной к политологам просьбы – дать политический прогноз. В частности, Рар предположил, что уже в октябре будет создан газовый ОПЕК, который может возглавить премьер Владимир Путин. По его мнению, в ближайшее время усилится роль Шанхайской организации сотрудничества. Она «будет принимать новых членов, приобретать политические функции, а в чем-то даже функции безопасности».

КОММЕНТАРИЙ
     Константин Симонов, руководитель Фонда национальной энергетической безопасности, автор книги «Энергетическая сверхдержава»:
     – К сожалению, сейчас энергетический диалог России с Евросоюзом строится во многом на воспроизведении прежних мифов, в том числе об энергетической агрессии со стороны России. При этом интересно, что у европейского бизнеса растет понимание необходимости взаимовыгодного партнерства с Россией, а вот на политическом уровне порой делаются заявления о том, что Россия использует свое «энергетическое оружие». Сам факт обладания энергоресурсами нам предлагают рассматривать как некую катастрофу, прекрасно зная, что нет никаких примеров использования «энергетического оружия». Недавняя ситуация с Украиной была не более чем стремлением перевести расчеты за газ на уровень, приближающийся к уровню европейских цен. Российские компании руководствуются нормальной бизнес-логикой, к примеру, в своем стремлении к европейскому рынку конечного потребления.
     В этом смысле очень важно, что в Европе есть такие эксперты, как Александр Рар, которые подходят к анализу взаимодействия России и ЕС доброжелательно и объективно. То, что книга ориентирована на немецкого читателя, очень важно, поскольку с бизнесом, как я уже сказал, диалог налажен. Зачастую России приписываются политические амбиции, хотя сама Европа активно демонстрирует неоправданную политизацию энергетической сферы.

КУСТАРЩИНА

«План Медведева» – всех в предприниматели!

Парижская презентация

Ну как вам выезд в свет президент-премьера?

     В конце минувшей недели Владимир Путин совершил официальный визит во Францию. Как заявляется, это был его первый зарубежный визит в качестве премьер-министра. Однако и по протоколу, и по содержанию этого визита можно сделать иной вывод. Париж в очередной раз посетил глава государства, как бы там ни назывался официально его пост. Так что приверженцы третьего срока могут радоваться – всему миру было однозначно продемонстрировано: ни после 2 марта, когда состоялись президентские выборы, ни после 7-8 мая, когда Дмитрий Медведев принес президентскую присягу на конституции, а Владимир Путин был утвержден премьер-министром, ничего не изменилось.
     Как радостно сообщили сопровождавшие Путина журналисты, и самолет, на котором он прилетел, был тот же самый. И «мерседес» свой, президентский (или теперь премьерский?) с собой привез. К слову, личными авто во время зарубежных вояжей до сей поры пользовался только президент России. Остальные чиновники, включая главу правительства, довольствовались казенным транспортом принимающей стороны. Так что даже подобная мелочь подчеркивала необычность визита. Недаром британская The Times отметила: «Все понимают, что он не просто премьер-министр».
     И действительно, из 24 часов, проведенных в Париже, Владимир Путин в качестве «просто премьер-министра» пробыл лишь час. В течение этого часа он встречался со своим французским коллегой Франсуа Фийоном. Как стало понятно из данной по итогам встречи пресс-конференции, никаких принципиальных вопросов главы правительств не обсуждали, никаких договоров и соглашений не готовили. Просто приятно поговорили о делах уже решенных: об освоении Штокмановского месторождения, в котором участвует французский Total, о создании самолета Sukhoi Superjet 100, где партнерами «Сухого» выступают Thales и Safran, о подготовка запуска российского «Союза» с французского космодрома Куру.
     Конечно, совсем не встретиться с коллегой, по статусу, было бы некрасиво, да и времени, как мы видим, встреча много не заняла. После этого Владимир Путин и приступил к основной части своей поездки, главным содержанием которой была демонстрация, кто в доме (то есть в Российской Федерации) хозяин. Получилось это впечатляюще. В четверг вечером президент Франции Николя Саркози пригласил Владимира Путина на ужин, где в узком кругу обсуждались «весьма важные вопросы». Как сообщают источники в правительстве РФ, участников трапезы особенно волновали внешнеполитические темы (которые по российской конституции находятся исключительно в ведении президента), в частности – «вопросы возможного вступления в НАТО Украины и Грузии». А по словам пресс-секретаря премьера Дмитрия Пескова, Путин и Саркози обменялись мнениями «об отношениях России и ЕС в целом, а также затронули тему возможного военного сотрудничества» (напомним, что военная сфера – также прерогатива главы государства).
     И хотя кое-кто выражал свое недоумение по поводу этого ужина, удивляться на самом деле абсолютно нечему. Ведь в Париж Владимира Путина пригласил сам Николя Саркози, потому что, как отметило издание Neue Zurcher Zeitung, французский президент «понимает, за кем в Москве остается последнее слово».
     Второй день Путина в Париже носил, можно сказать, личный характер, что еще больше подчеркивало высочайший статус гостя. Очевидно, что только глава государства (да и то не любого) может позволить себе в ходе официального визита отвлекаться на частные дела. Так, Владимир Путин встретился с Жаком Шираком, который пришел прямо в номер отеля «Бристоль», где остановился премьер. Конечно, почему бы не пообщаться двум бывшим президентам, если их связывают столь дружеские чувства? Однако когда такое общение становится чуть ли не новостью номер один, невольно возникают мысли, что кто-то из них не совсем уж и бывший. А сомневаться, кто именно, не приходится. Особенно пикантно, что Путин поздравлял Ширака с Государственной премией России, вручает которую именно президент. Не менее необъяснимым, с точки зрения протокола, но естественным в сложившейся ситуации было и посещение Владимиром Путиным 90-летнего французского писателя Мориса Дрюона. Ведь в качестве президента Владимир Путин его посещал, а сейчас что изменилось?
     В свете всего изложенного, совершенно логичной оказалась и итоговая пресс-конференция, данная Владимиром Путиным французской газете Le Monde. Вначале журналисты поинтересовались необычностью визита: мол, «подчеркивает ли это некую двусмысленность относительно того, кто управляет в России внешней политикой – вы или господин Медведев?»
     «Россия – это президентская республика. И мы не намерены менять ключевую роль главы государства в политической системе страны. Ну то, что я возглавил правительство, это, конечно, любопытный факт нашей истории политической. Но, может быть, более важным является другое. Более важным является то, что я одновременно возглавил партию, которая занимает лидирующие позиции в политической жизни страны и имеет устойчивое большинство в парламенте. Это, безусловно, знак того, что в России больше внимание уделяют многопартийности и росту влияния парламента в политической жизни страны. И вот это является на самом деле основным политическим сигналом», – ответил Владимир Путин так, будто президентская избирательная кампания в России еще не закончилась.
     Впрочем, французам, скорее всего, нет дела до особенностей российской предвыборной пропаганды, они привыкли верить своим глазам, а потому подавляющее большинство вопросов задавали Владимиру Путину именно как президенту. Это и вопрос о судьбе Ходорковского (может ли быть смягчена его участь), и о состоянии России как федеративного государства (в частности, о положении дел на Северном Кавказе). Об отношениях с Евросоюзом, иранской ядерной программе, расширении НАТО, российско-американских отношениях, сотрудничестве России с самопровозглашенными (или, как выразился журналист, сепаратистскими) республиками Абхазия и Южная Осетия. Отвечая на некоторые из этих вопросов, Владимир Путин, правда, оговаривался, что окончательное решение по ним может принимать только президент.
     Но даже о чисто, казалось бы, экономических темах, находящихся в ведении премьера, он рассуждал как первое лицо страны. Радовался окончательному разрушению РАО «ЕЭС», подавая это как большую победу частного капитала: «С 1 июля текущего года прекращает существование наша крупнейшая энергетическая электрическая компания РАО «ЕЭС России». Образуется несколько крупных компаний, которые были частями этой большой компании. А генерирующие мощности, причем не только отдельные электростанции, но и объединения этих электростанций, мы предлагаем на продажу частным инвесторам. И сюда приходят крупные европейские игроки – «Эни» из Италии, немецкие компании, которые вкладывают шесть, восемь, десять, двенадцать млрд долларов и евро. Миллиардные инвестиции. Обращаю ваше внимание, что не во многих европейских странах есть такой либерализм».
     Повторил в который раз Путин и, мягко скажем, странные вещи о советском прошлом: «Вместе с тем хочу обратить ваше внимание на то, что и в прежние времена, еще во времена Советского Союза, тоже были периоды высоких цен на нефть. Однако все это было «разбазарено». Все это проели, разбазарили, и эффекта для развития экономики не имело». Как это «разбазарили»: вкладывали в развитие промышленности и производства (в том числе и нефтяной, и газовой, которой пользуемся и сегодня), а не в американские ценные бумаги. Создавали социальную инфраструктуру (ту самую, которая после 20 лет без капиталовложений стремительно деградирует), а не миллиардные состояния для нескольких десятков ловких граждан… В общем, эту свою еще президентскую песню (и политику) премьер Путин также намерен исполнять и дальше.
     И даже в тех ответах, которые вроде бы начинались «за здравие», звучала все та же двусмысленность. Так, отвечая на вопрос о «сепаратистах из Абхазии и Южной Осетии», премьер дал настоящую «отповедь» журналисту, вполне справедливо напомнив и о ситуации с Косово, и историю грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов. Но ключевым стало не такое яркое заявление, которое, думается, вполне может удовлетворить и Францию, признавшую независимость Косова, но не очень-то считающуюся с интересами России на Кавказе, и Тбилиси: «Да, я очень рассчитываю на то, что план (по урегулированию), который предложил Михаил Саакашвили, все-таки постепенно будет внедряться, потому что в целом это правильный план».
     Кто только ни прокомментировал этот первый зарубежный визит премьер-министра Путина, однако самого главного комментария мы пока не услышали. Что думает о содержании и успешности этой поездки президент России Дмитрий Медведев, в настоящий момент не ясно. Возможно, на сегодняшний день Медведева устраивает положение, когда постоянно возникают вопросы о его президентской дееспособности. Но если даже и так, нет никакой гарантии, что так будет продолжаться все ближайшие четыре года.

Холодная религиозная война

     В противоречии между религией денег и остатками западного секуляризированного христианства и лежит основа современного конфликта между Россией и Западом. Это классический религиозный конфликт.
     В последнее время активизировалась полемика о том, находится ли евроатлантический мир в состоянии или на пороге новой «холодной войны» с Россией. Путин и Буш во время последней их президентской встречи на саммите НАТО в Бухаресте пообещали, что «холодной войны» не будет. Ее действительно ожидать не приходится. Будет война религиозная. И она уже идет. Не случайно экс-президент РФ на том саммите сказал буквально следующее: «Какой-то религиозный ужас в ожидании моих речей…»

Монетократия
     Перефразируя Чехова, можно сказать: нет такого предмета, который не мог бы послужить русскому человеку религией. Русское сознание склонно всему придавать религиозное измерение, все доводить до крайности религиозного исступления. Отсюда во многом и происходит обожествление верховной власти.
     Русский монарх, как бы он ни назывался – царь, император, генсек, президент, – не просто государственный деятель и тем более не часть политической системы, но особое, надмирное существо, исполняющий обязанности Бога.
     Религиозный вакуум в России, связанный с ослаблением прежних культов и земных богов, заполняется так быстро, как вообще возможно. Независимо от качества наполняющей субстанции. Коммунистический режим был классической теократией – со своим священным писанием, сонмом святых, чудотворными мощами, обрядом, эсхатологией и т. п. И на руинах коммунизма должна была появиться новая «основная» религия. Она появилась – это религия денег, специфический русский вариант культа мамоны.
     С поправкой на многие стереотипы и обстоятельства наш нынешний режим можно определить как монетократию – власть денег.
     С начала 90-х русский человек знает, что всё благо от денег, в них все начала и концы. Деньги для современного русского сознания – это не средство комфорта и инструмент бытовой свободы. Это орудие свободы трансцендентной, рычаг, позволяющий преодолеть земное притяжение. В этом смысле отношение к «презренному металлу» отнюдь не обывательское. Небуржуазный и даже антибуржуазный по духу своему народ научился любить и уважать деньги, фактически лишив их классического буржуазного измерения.
     В сегодняшней России можно купить всё, включая оправдательный приговор Страшного суда. Вопрос лишь в сумме и правильном канале ее передачи «кому следует».
     Когда типичный представитель нынешней российской элиты приходит на Запад с тем же добрым намерением – использовать власть денег, чтобы стать выше законов, традиций и приличий, – он бывает крайне удивлен, слыша от Запада отказ.
     Собственно, в этом противоречии между религией денег и остатками западного секуляризированного христианства и лежит основа современного конфликта между Россией и Западом. Это классический религиозный конфликт.
     Когда миллиардер Михаил Прохоров, герой светских хроник альпийского Куршевеля, заявляет, что не будет подчиняться французским законам, потому что он уже за всё заплатил, он ведет себя как типичный адепт, даже жрец религии мамоны. Когда Владимир Путин изливает всю свою желчь, рассказывая западным элитам что-то вроде «Мы же к вам с деньгами! Понимаете, с гигантскими деньгами идем!!! А вы нас не принимаете», – он излагает свою религиозную концепцию и понимание первоначала мира. Отсюда, собственно, и та самая мюнхенская речь (февраль 2007), в которой ни политики, ни геополитики не было вовсе – только яростно неприятие того факта, что не все на Западе можно купить за деньги. А значит, Запад, больной и упадочный, таки отказывается принимать нашу передовую религию (так было и в эпоху расцвета советского коммунизма, потому риторически и мнемонически поздний Путин действительно нередко напоминал Никиту Хрущева времен стука ботинком по трибуне ООН). Вы думаете, кто сегодня правит Россией? Ушедший Путин? Пришедший Медведев? На самом деле правят деньги.
     Если интересы больших денег противоречат воле Путина и/или Медведева, президентские решения, как правило, не выполняются. Таковы основы монетократии.
     Многие жрецы религии мамоны, которые образуют российский управляющий (не правящий, а именно управляющий) класс, искренне убеждены, что деньги могут принести и физическое бессмертие. Я помню свой разговор с одним крупным российским магнатом, состоявшийся еще осенью 1999-го, когда Путин только начал путь к трону.
     «Пойми, – сказал собеседник, – деньги – это не просто море удовольствия. Это реальная перемена судьбы. За большие деньги мы создадим индивидуальные лекарства, которые позволят нам, держателям главных денег, прожить в полтора раза больше – скажем, не 80 лет, а 120. А потом придумаем еще новые биотехнологии и дотянем до 150 лет. А там…»
     Так и тогда, собственно, и возник интерес наших элит к нанотехнологиям.

Спасительный остров
     «А что же традиционное русское православие?» – спросите вы. Нам каждый день по телевизору показывают и в газетах пишут, что в России происходит бурное православное возрождение.
     Действительно, в последние годы на Русскую православную церковь обрушился золотой дождь. Здания и сооружения, земельные угодья, бронированные «Мерседесы» для VIP-священников, щедрые и регулярные спонсорские взносы. Времена, когда за исповедание православия можно было отправиться в тюрьму или ссылку, остались далеко позади.
     Элементы «православного» декора понадобились российской управляющей элите, чтобы легитимировать новую религию – культ мамоны.
     Московский патриархат, конечно же, не остается в долгу. И правильно понимает свое место в сегодняшней России. Он поддерживает и возвращение советского гимна, и монетизацию льгот. Объявляет Путина лучшим русским правителем всех времен. Вручает бывшей жене магната Абрамовича церковный орден – за подвижническое воспитание пятерых детей в жесточайших условиях современного Лондона.
     Для управляющего класса, определяющего философию и религиозный облик России сегодня,
     РПЦ превратилась в Министерство спасения души (Минспас) РФ. Или – в соответствии с новейшими веяниями – госкорпорацию «Росспасдуш».
     При этом компетенция церкви не выходит за пределы некоего набора формальных процедур. Обычная жизнь русской элиты проходит в служении мамоне. Однако новый культ еще не выработал своего символического и практического инструментария прощения грехов. «С гарантией» эту услугу оказывает только старая, проверенная церковь.
     Не случайно одним из главных культурных событий в России последних лет стал фильм режиссера Павла Лунгина «Остров». В нем вся суть «православного возрождения»: съездить на спасительный остров, получить запас святости для всей семьи – и назад, к себе и своей настоящей вере.

Похищение Европы
     Запад должен быть готов к русской религиозной экспансии – сегодняшнего культа мамоны и будущих, еще не слишком прозрачных культовых форм. Но еще более Запад должен привыкнуть к исходящей из России великой любви.
     Неправда, что русские не любят Запад. Во всем серьезном и ответственном русский человек поверяет себя Европой (и Западом вообще).
     Русский либерал хочет прямой интеграции в Европу. Русский националист тогда не ощущает себя маргиналом, когда умеет убедить себя и окружающих: национализм наш – настоящий, европейский, цивилизованный. Русский социалист призывает посмотреть на Францию/Швецию и тем оправдывает социализм. И каждый хочет заслужить Европу. Как любовницу, как самую главную награду.
     Русский Путин, предлагающий деньги вместо пушек, – тоже соблазнитель Европы.
     Он хочет любви. И ради этой любви готов подобно своим коммунистическим предшественникам одарить Европу самым дорогим, что у него есть, – своей религией. Религией денег.
     Путин, конечно, никогда не собирался и не собирается воевать. Он так и говорил много раз: прежде, дескать, шли с танками и пушками, но теперь-то с деньгами! Это предкам нужно было бряцать оружием, чтобы понравиться Европе. У Путина есть средство получше, и он согласен ждать. Для ожидания вполне подойдет Медведев, тихий и вкрадчивый, который, может быть, лучше скажет Западу единственно правильные слова.
     Так что не стоит готовиться к российско-западной «холодной войне», осмысляемой в политических терминах. Запад должен научиться жить в условиях долгого религиозного спора с Россией, за которым движется на Европу та самая, дикая, неукротимая, тщательно и плохо скрываемая русская любовь.

Скелеты из президентского шкафа

     Дмитрий Медведев, как говорилось в одном бессмертном фильме, «ничего не сделал – только вошел», а из шкафа Путина уже один за другим посыпались скелеты. Пусть пока не совсем настоящие – анатомические школьные муляжи, но в полный рост и устрашающего вида.
     Первой ласточкой оказалось дело Мананы Асламазян, по которому состоялось решение Конституционного суда, только-только отселенного в колыбель революции и двух президентов. Параллельно на выборах в РАН прокатывают премьерского протеже Ковальчука. Затем письмо президенту сестер Морозовых, чья мать погибла при взрыве дома на улице Гурьянова в сентябре 1999-го: они требуют нового расследования терактов в Москве и Волгодонске, произошедших в первое премьерство Путина. Потом заявление Дмитрия Довгия, главного «следака» Следственного комитета при Генпрокуратуре, сообщившего, что он не находил состава преступления в делах Сторчака и Бульбова. Вчера организация «Голос Беслана» направила в Генпрокуратуру заявление с требованием допросить Путина в качестве свидетеля по делу о теракте, раз уж бывший глава государства заявил в интервью газете «Монд», что силовики действовали правильно.
     Шкафчик Путина просто открывался – достаточно ему было поменять статус президента на должность главы правительства, как на разных этажах государства и общества начались движение и суета.
     Казалось бы, он остался первым лицом. Или почти первым. Но нет: сработал исторически проверенный эффект смены власти – что-нибудь и как-то должно поменяться.
     Уж на что были верными сталинцами пилившие власть после смерти тирана Берия, Маленков, Хрущев, но и те немедленно начали сдавать назад. Причем с интенсивностью и проворностью, которые за ними никогда не водились. Меньше чем через месяц после смерти Сталина Берия подготовил записку в президиум ЦК о том, что дело Михоэлса было сфальсифицировано, организатором убийства прямо назывался Сталин. Решением президиума Центрального комитета были освобождены и немедленно реабилитированы 37 теперь уже бывших «врачей-убийц», привлечены к ответственности виновные в арестах работники МГБ, отменен указ президиума Верховного совета о награждении орденом Ленина врача-доносчика Лидии Тимашук. Дошло до того, что президиум ЦК всерьез обсуждал вопрос о том, стоит ли поддерживать в ГДР социалистический путь развития. Потом, правда, «товарищ Берия вышел из доверия», но эффект перехода власти уже сработал самым быстрым и эффективным образом. Происходившие события были не только прямым следствием передела полномочий между грандами, но и естественной реакцией управленческого политического механизма на исчезновение прежнего первого лица, персонифицировавшего изгиб политической линии.
     Надо ли напоминать, что перемены были и после смещения Хрущева, и сразу после смерти Брежнева, не говоря уже о горбачевском и ельцинском периодах и начале эпохи Путина?
     Понятно: то, что сейчас происходит, едва ли можно назвать полноценной оттепелью. Но! Даже партия власти пытается ее имитировать, считая неприличным для себя «стоять на месте». Отсюда и рассуждения о желательности внутри– и межпартийных дискуссий. Пусть это имитация, но имитация, отражающая весьма характерные симптомы: модно отпускать вожжи.
     В этом контексте – без преувеличения историческом – можно понять решение Путина удержаться на самой вершине власти, оставив за собой административные, хозяйственные, политические рычаги на уровне поста председателя правительства и путем формирования дополнительной страховки в виде должности «генсека КПСС», русского народного аятоллы.
     Если бы Владимир Владимирович просто удалился в центр исторического наследия экс-президентов, скорость движения в сторону оттепели и масштабы выпадания из шкафов скелетов оказались бы обвальными.
     А так, может, повыпадают и перестанут. Или их поспешно и бессистемно запихнут обратно, пока никто не увидел.
     В этой ситуации особую роль будет играть способность Медведева (на которую и закладывался Путин) не подставлять бывшего главу государства, то есть невозмутимо смотреть сквозь скелеты, не замечать их. А ведь может и заметить – это теперь в его власти. Здесь интрига.
     Заметить скелеты значит вступить в политическую борьбу на уничтожение бывшего патрона. Не заметить – соблюсти предвыборную конвенцию. Можно выбрать и срединный путь: пусть скелеты полеживают себе у всех на виду, и этого будет достаточно, чтобы сохранять статус-кво, равновесие и баланс интересов.
     Скорее всего, Медведев выберет именно этот путь. Тем самым будут соблюдены договоренности внутри дуумвирата. Но скелеты из шкафов время от времени все равно будут вываливаться с шумом. Благо за последние восемь лет их накопилось слишком много.

После Владимира Путина – Владимир Путин

Ключевым словом является преемственность

     Генри Киссинджер, иронизируя по поводу отсутствия единой внешней политики, как-то сказал фразу, ставшую знаменитой: 'Европа? Какой у нее номер телефона?'. В случае России этот вопрос не возникает. Михаил Саакашвили выдал секрет. Когда недавно президента Грузии спросили о его контактах с Москвой, он чистосердечно ответил: 'Каждый раз, когда я звоню Дмитрию Медведеву, меня соединяют с Владимиром Путиным'. Недавний визит российского премьер-министра в Париж и его интервью Monde, служат тому подтверждением. Путин – настоящий глава Кремля, пусть его кабинет и находится в другом месте. Именно он определяет политический курс, и если он и упоминает о прерогативах президента, то лишь для того, чтобы продемонстрировать свою скромность и дать пару-тройку прочувствованных советов.
     Таким образом, все свидетельствует о том, что свобода маневра Медведева тем более ограничена, что в момент его избрания ему приписывали самые добрые намерения, которые сделали бы его непохожим на своего наставника. Еще до передачи власти Путин соответствующим образом подготовил почву, внутри страны и за ее пределами, на случай если молодой президент захочет проявить самостоятельность.
     Итак, ключевым словом является преемственность. Первые заграничные визиты Медведев совершил в Казахстан и Китай, дабы продемонстрировать, что Россия придает особую важность своим отношениям с этими двумя государствами-членами ШОС, организации, которую порой представляют альтернативным вариантом сотрудничеству с Западом.
     Преемственность в отношениях с Ираном: в Париже Путин еще раз заявил, что Тегеран не стремится к созданию ядерной бомбы. Он уже говорил об этом в Москве во время визита Николя Саркози, который утверждал обратное. В интервью Monde глава российского правительства также подчеркнул, что Иран не нарушил международных законов. Он подвергся санкциям по той простой причине, что не предоставил во время МАГАТЭ все нужные документы.
     По вопросу расширения НАТО и противоракетного щита позиция Путина осталась неизменной, несмотря на долгие переговоры с американцами и шаг назад, сделанный западными странами, которые на саммите альянса в Будапеште отказались повышать статус Украины и Грузии. Запад, в частности Франция и Германия, не захотели 'провоцировать Россию'. Реакция русских не заставила себя ждать. Они решили обратить эту уступку к своей выгоде и создали новые проблемы. Они поставили под сомнение принадлежность Крыма Украине и подняли вопрос о военно-морской базе в Севастополе.
     В Грузии они укрепляют и так уже тесные связи с двумя сепаратистскими регионами – Абхазией и Южной Осетией. Они контролируют администрацию, раздают российские паспорта, дислоцируют там войска под видом 'миротворческих сил'. Недавно Москва объявила об отправке туда 300 'невооруженных' солдат для ремонта железной дороги, проложенной вдоль Черного моря. Таким образом, зимние Олимпийские игры, которые по решению Международного олимпийского комитета в 2014 году будут проходить в соседнем городе Сочи, служат предлогом для ползущей аннексии Абхазии. Отвлекающий фактор, более полезный, чем независимость.
     Короче говоря, те, кто ожидал от России жеста в ответ на благоразумие Запада, ошиблись в расчетах. Напротив, Путин усмотрел в решении бухарестского саммита признак слабости и поспешил этим воспользоваться. Тут нет ничего нового, но это – повод для размышления.

Ветры перемен дуют из Кремля

Статья опубликована 15 июля 1985 года

     В тот день в Москве словно сам воздух обещал сюрпризы – в очередной раз. Уже вторично за последние два месяца Кремль содрогнулся от резких кадровых перестановок на высшем уровне, проведенных новым советским лидером Михаилом Горбачевым, все более и более уверенно чувствующим себя на своем посту. Григорий Романов, которого некоторые западные аналитики считали главным конкурентом Горбачева в борьбе за главенство в Коммунистической партии, был бесцеремонно изгнан из Политбюро. Давно знакомый нам Андрей Громыко, один из старейших кремлевских деятелей, двадцать восемь лет отработавший на посту министра иностанных дел, теперь занял престижный, но не дающий почти никаких реальных полномочий пост президента (см. ниже – прим. пер.), остававшийся незанятым с 10 марта – дня смерти Константина Черненко. Пост главы внешнеполитического ведомства немедленно перешел к Эдуарду Шеварднадзе, партийному руководителю из южной советской республики Грузия.
     На фоне всех этих внезапных перестановок сравнительно тихо прозвучало объявленное решение о встрече президента Роналда Рейгана (Ronald Reagan) с Горбачевым. Саммит состоится 19-20 ноября в Женеве и станет первой встречей глав двух государств за последние шесть лет. Обе стороны постарались придать запланированной встрече как можно меньше политического значения.
     Что же означают все эти встряски и перетасовки? Ясно одно: не успело пройти и четырех месяцев после смерти Черненко, как ставший вместо него генеральным секретарем Коммунистической партии пятидесятичетырехлетний Горбачев начал стремительно консолидировать вокруг себя властные полномочия, причем, как выразился один американский кремлинолог, 'с не имеющей прецедентов в истории СССР быстротой'. В апреле любезный и обходительный советский лидер обзавелся еще тремя союзниками в Политбюро, состав которого был расширен до тринадцати мест. Скорее всего, последней перестановкой Горбачев хотел добиться большей свободы (и возможности выбирать из большего числа вариантов) и во внешней политике. Вот что сказал советолог Питер Редуэй (Peter Reddaway) из Лондонской школы экономики и политологии: 'Теперь смена внешнеполитического курса представляется более вероятной'. Главное же здесь то, что в новом раунде кадровых перестановок Горбачев продемонстрировал одновременно уверенность в себе и свою виртуозность как политика – а значит, на предстоящем саммите с ним придется считаться. Первым шагом перестановок, кстати, стало краткое сообщение, последовавшее за заседанием Центрального Комитета Коммунистической партии, шедшим за закрытыми дверями. Шестидесятидвухлетний Романов, некогда возглавлявший ленинградское отделение партии и контролировавший военно-промышленный комплекс, был 'освобожден от обязанностей' в Политбюро 'в связи уходом на пенсию по состоянию здоровья'. Этот шаг не стал неожиданностью. Ходили слухи, что Романов лечится в санатории от алкоголизма. Но это первый подобный случай с тех пор, как в 1982 году от работы в Политбюро освободили семидесятишестилетнего Андрея Кириленко (тоже по состоянию здоровья).
     На следующий день самым важным пунктом в распорядке дня генсека стало заседание Верховного Совета, декоративного парламента СССР. Предполагалось, что на заседании Горбачев примет на себя обязанности президента (формально эта должность называется 'председатель Президиума Верховного Совета'). Так же до Горбачева поступили три его предшественника, Брежнев, Андропов и Черненко. Но Горбачев, появившись в здании с колоннами, известном как Большой Кремлевский дворец, поднялся на трибуну и объявил, что выполнение его обязанностей требует настолько 'интенсивной' работы, что он сосредоточит все усилия на партийной деятельности. Затем он выдвинул кандидатуру семидесятипятилетнего Громыко, назвав его 'видным политическим деятелем' и 'одним из старейших членов партии'. Вторым сюрпризом от Горбачева стало выдвижение на пост министра иностранных дел СССР пятидесятисемилетнего Шеварднадзе, энергичного и прогрессивно мыслящего грузина, ставшего полноправным членом Политбюро всего за день до этого (Шеварднадзе занял место, освободившееся после отставки Романова).
     Эксперты-кремлинологи мгновенно объявили, что Шеварднадзе, сделавший за последние тринадцать лет весьма успешную политическую карьеру в одной из самых консервативных республик СССР, безусловно, является умелым политиком. Нет сомнений и в том, что он связан тесными отношениями с Горбачевым. Тем не менее, его опыт как дипломата практически равен нулю. Напрашивается мысль, что Горбачев попросту решил сам поработать министром иностранных дел под своим собственным началом.
     Вне зависимости от того, какие еще последствия может иметь данный шаг в будущем, представляется, что Горбачеву удалось найти новый и сравнительно приличный способ поставить крест на целой эпохе, в то же время не прекращая своей политики омоложения состава Политбюро. На тот момент, когда окончилось тринадцатимесячное, болезненно нерешительное правление Черненко, безусловным лидером 'старой гвардии' Кремля все считали Громыко. Считается, что в марте прошлого года его власть достигла пика: тогда он обеспечил Горбачеву главенствующее положение в партии. В своей прочувствованной речи, обращенной к Политбюро (впоследствии речь была опубликована), Громыко выдвинул кандидатуру Горбачева, явно намереваясь противопоставить его тому, кого собирались выдвинуть другие представители кремлевской геронтократии. Похоже, что на прошлой неделе Горбачев отплатил Громыко услугой за услугу, в то же время избавившись от потенциального очага оппозиции, из которого в будущем могло бы идти противодействие осуществлению его планов в области внешней политики СССР.
     Как обычно, истинные чувства Громыко окутаны мраком. После того, как полуторатысячное собрание Верховного Совета единогласно поддержало его кандидатуру, этот молчаливый сутулый дипломат (на Западе ему давали такие прозвища, как, например, Мрачный Гром (по-английски слова grim, «мрачный», и Grom [сокращение от Gromyko], созвучны – прим. пер.) и доктор Nyet), принял похвальную речь Горбачева вместе с новым титулом и отозвался, как всегда, безразличным тоном: 'Не мне судить, заслуживаю я этих слов или нет, но я приложу все усилия, чтобы с честью отдать долг партии, стране, народу'.
     Сильнее всего западных аналитиков поразило то, с какой быстротой случились горбачевские перемены. Вероятно, эта быстрота и станет отличительной чертой горбачевской эпохи. Подобную решительность генсек продемонстрировал в апреле, когда внезапно усилил свой контроль над функционированием Политбюро. Тогда же прозвучал тезис о том, что на дворе грядут 'революционные перемены'.
     Свержение Романова представляется нам весьма наглядным примером. До того, как генсеком стал Горбачев, многие кремлинологи считали Романова серьезным претендентом на лидерство в партии. По некоторым сообщениям, Романов возглавлял антигорбачевское крыло Политбюро и поддерживал кандидатуру Виктора Гришина на пост генсека. Гришину семьдесят лет, и он возглавляет московский комитет партии.
     В Москве интенсивно распускались порочащие слухи о Романове. Рассказывали, причем все более и более открыто, что он надменен, хвастлив и склонен к пьянству. Эти черты словно специально подобраны для составления контраста Горбачеву, который эксплуатирует образ 'своего парня' с завода и ведет кампанию по борьбе с алкоголизмом. Один советский ученый сказал, что 'Романов разъезжал по Ленинграду в кортеже из восьми автомобилей, мешая уличному движению и раздражая граждан'.
     Заметим, что новый министр иностранных дел Шеварднадзе тоже позиционируется кремлевскими имиджмейкерами как человек 'горбачевского типа': честный, чуждый условностям и одаренный в плане связей с общественностей. Кое-кто из официальных лиц в Вашингтоне назвал его 'надежным и способным человеком'. Тем не менее, Шеварднадзе был всего в девяти зарубежных странах и никогда не выступал в роли дипломата. Скептически настроенные наблюдатели в Москве считают, что единственным достоинством, сыгравшим роль при приеме Шеварднадзе на работу, было знание иностранного языка – грузинского (впрочем, утверждается, что он немного говорит по-немецки). Маршалл Голдман (Marshall Goldman) из Центра изучения России при Гарварде сказал так: 'Из всех поступков Горбачева этот – самый странный'.
     Седой, со вкусом одевающийся Шеварднадзе впервые познакомился с партийной закалкой в пятидесятых годах, вступив в ряды Комсомола (то есть Лиги юных коммунистов). Почти нет сомнений в том, что он лично связан с Горбачевым, комсомольским функционером из Ставрополья (регион, расположенный по соседству с Грузией). Шеварднадзе занимался изучением истории, однако настоящей его специальностью давно стала юриспруденция. В 1965 году он получил назначение на пост министра поддержания общественного порядка Грузии (то есть начальника местной полиции). В Грузии эта работа всегда была особенно тяжелой, так как население этой закавказской республики упрямо держатся за свой язык, за свои обычаи, а коррупция и черный рынок здесь давно стали национальной традицией. Шеварднадзе быстро обзавелся образом борца с преступностью, как в качестве местного главного шерифа, так и в качестве местного партийного лидера (с 1972 года).
     Согласно распространяемым советскими властями данным, Шеварднадзе давно ведет простой образ жизни, импонирующий, как считается, Горбачеву. Так, члены семей прочих чиновников грузинского происхождения живут на великолепных виллах и разъезжают на лимузинах, а супруга Шеварднадзе Нанули, журналист, ездит на работу на автобусе. В Грузии его одновременно и любят и ненавидят (за антикоррупционные меры); несмотря на это, в начале года он отважился дать местной газете добро на проведение опроса общественного мнения о его политике, чего советские функционеры не делают почти никогда.
     Кое-кто из дипломатов полагает, что назначение Шеварднадзе свидетельствует о желании Горбачева перенести фокус внешнеполитического курса с отношений с Западом (как это было при Громыко) на отношения со странами третьего мира. По словам посла одной из азиатских стран в Москве, 'Горбачев понимает, что у русских проблемы со странами третьего мира... он помнит, что случилось с ними после Афганистана'.
     Однако отношения между сверхдержавами исключительно важны, и пренебрегать ими нельзя. Уильям Хайленд (William Hyland), редактор ежеквартального издания Foreign Affairs и бывший заместитель советника по национальной безопасности, отметил, что 'было бы большой ошибкой ожидать значительных перемен внешнеполитического курса'. По его словам, Горбачев, возможно, оказывает 'влияние' на советскую дипломатию уже два года, то есть еще с тех пор, когда он был протеже Андропова в Политбюро. Более того, как сообщил один аналитик из госсекретариата США, Громыко 'не получил в подарок золотых часов (то есть не был уволен – прим. пер.)', а значит, к его мнению по-прежнему будут прислушиваться в Политбюро, где и определяется внешняя политика СССР. Даже на своем новом церемониальном посту Громыко наверняка сможет играть активную роль. Например, благодаря статусу главы государства у него будет возможность встретиться с Рейганом в Нью-Йорке, по случаю заседания Генеральной ассамблеи ООН.
     Коротко говоря, реформы Горбачева могут означать, что новый лидер хотел бы оставить себе как можно более широкое пространство для политического маневра. В то же время перестановки в бюрократическом аппарате, вероятнее всего, продолжатся. Важным событием в этом ключе стало одобрение кандидатуры шестидесятичетырехлетнего члена Политбюро Егора Лигачева на пост главы комитета по международным отношениям при Верховном Совете СССР. Фактически это означает, что Лигачев, ставший членом Политбюро в апреле, уже стал вторым номером во внутренней иерархии Кремля.
     В свете того, как новая метла Горбачева гуляет по ярусам бюрократической иерархии, особенно метким представляется замечание Громыко, сделанное им на заседании Политбюро в марте: 'Товарищи, у этого человека приятная улыбка, но железные зубы'.

Кто и как охраняет Медведева и Путина

     Директор Федеральной службы охраны РФ генерал армии Евгений МУРОВ рассказал «КП» о том, часто ли поступают угрозы в адрес первых лиц страны и почему у них после перемены должностей не сменились телохранители

«К экспромтам мы готовы»
     – Я хотел бы начать с «экспромтов», которые мы, журналисты, наблюдаем во время визитов и президента, и премьера. Вот недавно в Пекине Дмитрий Медведев, отступив от формальных рамок, свободно общался с китайскими студентами, а одну девушку даже поцеловал.
     – Глава государства вправе сам выбирать стиль общения...
     – А Владимир Путин в Елабуге вдруг отправился в заводскую столовую – с подносом встал в очередь у кассы, потом сел обедать вместе с рабочими.
     – ...Это – стиль наших руководителей, на который, кстати, обращают внимание во всем мире. А наша задача – ни в коем случае не навязывать им какие-то свои схемы, а обеспечивать безопасность. Что мы и делаем.
     И, конечно, мы должны быть готовыми к любым неожиданностям.
     – Евгений Алексеевич, на днях ведь исполнилось 12 лет, как был принят Закон «О государственной охране»...
     – Да, это было весной 1996-го.
     – И как в итоге эта «кремлевская двенадцатилетка» повлияла на работу ФСО России?
     – Довольно существенно. Дело в том, что до этого подобного закона не было, в 1991 – 1996 годах действовало введенное Указом Президента России Положение о Главном управлении охраны, а именно так именовались тогда органы госохраны. А с принятием Федерального закона «О государственной охране» мы получили серьезную юридическую базу для нашей работы.
     – И что же дала эта база?
     – Очень многое. Понимаете, нам за последние годы удалось сформировать полноценное федеральное ведомство, которое, как говорится, имеет оптимальную на сегодняшний день структуру, хорошо подготовленные высокопрофессиональные кадры и необходимую для решения самых сложных задач материально-техническую базу. Знаете, это ведь не просто общие слова...
     Еще одним достижением последних лет можно назвать эффективное взаимодействие всех силовых структур России.
     – Вы имеете в виду СВР, ФСБ, МВД?
     – В том числе. Мы вместе решаем самые сложные и многоплановые задачи, которые ставит перед нами руководство страны.
     – Несколько лет назад на кремлевском параде, посвященном 70-летию Президентского полка, впервые была показана военная техника, которая стоит на вооружении в ФСО – в частности, новейшие бэтээры. Как вы сейчас вооружены?
     – Неплохо, скажем так. Были заказаны и разработаны для нас новейшие образцы специальной военной техники и оружия, и сегодня мы можем говорить о высоком уровне технической оснащенности нашей Федеральной службы.

Фото: РИА «Новости». Загрузить иллюстрацию

Президент и премьер охрану не делили
     – Какие изменения произошли в организации охраны после избрания Президентом России Дмитрия Медведева и утверждения премьер-министром Владимира Путина?
     – Все необходимые меры по обеспечению безопасности первых лиц государства Федеральная служба охраны в установленном порядке планирует и предпринимает. Думаю, что какие-либо подробности здесь излишни.
     – И все же... В печати прошла информация, что якобы «Медведев и Путин поделили охрану»...
     – Эта тема неактуальна. И вот почему...
     Вы, наверное, знаете, что в первой половине 90-х существовало два ведомства, выполнявших функцию гос– охраны. Это – Главное управление охраны России и Служба безопасности Президента Российской Федерации. Так вот, после принятия Закона «О государственной охране» и организации нашей Федеральной службы как единого органа госохраны, который решает весь комплекс поставленных законом задач, этот «параллелизм» в работе удалось ликвидировать. Как показало время, слияние двух структур, решавших сходные задачи, оправдало себя.
     То есть в нашей единой службе действует принцип единоначалия. А коль так, то такие оргмоменты – кто должен охранять президента, а кто – премьера – не требуют какой-то структурной ломки. Словом, никто ничего не делил – все произошло естественно.
     – Но вот я был на разных мероприятиях – с участием и президента, и премьера – и заметил, что у Владимира Путина осталась его прежняя охрана, а у Дмитрия Медведева – своя. А в Кремле, в Первом корпусе, работают те же сотрудники ФСО, что были при Путине.

Охрана всегда следует за президентом. Май 2008-го. Загрузить иллюстрацию

     – А куда же они денутся-то? Что же касается Дмитрия Анатольевича Медведева, нынешняя охрана работает с ним с тех пор, как он был избран президентом и действующий глава государства издал специальный Указ об обеспечении его деятельности.
     – И еще я заметил – и Дмитрий Медведев, и Владимир Путин называют офицеров охраны по именам: Олег, Алексей, Николай... Не по уставу как-то!
     – А это к делу не относится. Хотя чисто человеческие отношения в таком важном и сложном вопросе, как госохрана, думаю, не мешают, а наоборот.
     Ну а вы как называете наших офицеров?
     – Тоже по именам.
     – Вот видите... Проблем нет?
     – Особых нет. Наоборот. Они нам даже помогают.
     – Это каким же образом?
     – Не скажу. У журналистов «Комсомолки» тоже есть свои секреты.
     – Ладно, согласен.

«На угрозы реагируем оперативно»
     – Сколько сейчас в России человек пользуются госохраной?
     – Три десятка, в том числе семеро полпредов президента в Федеральных округах. Заметьте, за последние восемь лет эта цифра не изменилась.
     – Время от времени в печати называются «точные» данные о численности ФСО: и 30 тысяч, и 130, и 180... Сколько же на самом деле?
     – Гораздо меньше.
     – Меньше 30 или 130 тысяч?
     – Без комментариев...
      Хотя, знаете, в таких случаях я обычно вспоминаю историю. Когда в начале прошлого века царь Николай II ехал в Крым на отдых, в губерниях, по которым проходил его маршрут, вводили военное положение, а вдоль железной дороги всюду стояли армейские посты в пределах прямой видимости. Представляете?
     Так вот, наших сотрудников, обеспечивающих охрану руководителей страны во время их визитов, в несколько сотен раз меньше, чем охраняло Николая II.
     – Как ваши ребята выдерживают такой жесткий график, по которому работают и президент, и премьер?

Владимир Путин, руководитель Службы безопасности Президента России Виктор Золотов и директор Федеральной службы охраны России Евгений Муров (справа налево) в Кремле. Май 2006-го. Загрузить иллюстрацию

     – Да, график напряженный... Хорошая физическая форма российского президента и премьера общеизвестна, в аналогичном же режиме приходится работать и нашим ребятам. Вот поэтому их физподготовке мы уделяем особое внимание. Офицеры ФСО даже при огромных перегрузках и полной концентрации внимания должны быть в постоянной готовности. И этим требованиям они соответствуют. Всегда!
     – А часто ли поступают угрозы в адрес охраняемых лиц?
     – Да, к сожалению, подобные угрозы поступают, причем это характерно не только для нашей страны, это достаточно распространенное явление во всем мире.
     – Как ваша служба реагирует на такие сигналы?
     – Каждое подобное сообщение – повод для тщательной проверки и принятия самых серьезных мер, причем в этой работе участвуют не только наши сотрудники, но и специалисты из ФСБ России, Службы внешней разведки, других силовых структур и правоохранительных органов.
     Кстати, некоторая доля подобных угроз исходит от людей с неуравновешенной психикой. Но любой такой случай тщательно проверяется, выясняются все подробности и нюансы возникновения угрозы.

Здесь говорят на всех иностранных языках
     – Президент, премьер-министр, другие охраняемые лица ездят в командировки во многие страны мира. На каких иностранных языках сегодня «разговаривает» ФСО?
     – Наша задача – не только охрана первых лиц нашего государства, мы также обеспечиваем безопасность высоких зарубежных гостей, которые приезжают к нам. Многие офицеры ФСО России, помимо специальной профподготовки, владеют наиболее распространенными иностранными языками – это и английский, и немецкий, и французский, и испанский, и китайский...
     Причем это касается не только тех, кто обеспечивает визиты руководителей за границу, но и тех, кто обслуживает конфиденциальную межгосударственную связь. Ведь сегодня между первыми лицами крупнейших стран действуют постоянные каналы связи.
     – Так называемые «горячие линии».
     – Да, так их называют журналисты. Первая из таких линий появилась в 60-е, в годы Карибского кризиса, – она соединяла Московский Кремль с Вашингтоном.
     – Кстати, эти аппараты, похожие на старые деревянные телетайпы, вы как-то показывали в кремлевской экспозиции, посвященной 125-летию государственной охраны.

Виктор Золотов (на снимке) у автомобиля главы государства. Май 2006-го. Загрузить иллюстрацию

Национальные особенности выноса тела

     Сокращение масштабов участия бюрократии в экономике, превращение так называемых «государственных компаний» в частные может послужить исходным пунктом для политических реформ в России.
     После формального ухода Путина с поста президента России среди либеральной части российского общества сохраняется надежда, что созданная им политическая система будет демонтирована, а решающая роль в этом демонтаже будет принадлежать президенту Медведеву. В демократических кругах справедливо говорится о том, что
     для отстранения от власти путинского клана достаточно убрать с политической сцены самого Путина. В соответствии с 83 статьей Конституции, президенту Медведеву нетрудно отправить его в отставку вместе со всей когортой назначенцев, которых тот привел в правительство.
     Это главное обстоятельство, которое никакое путинское хитроумие отменить было не способно. Медведеву нужно лишь некоторое количество своих людей на ключевых постах, определенная готовность общественного мнения, достигаемая контролем за телевидением и твердость в сознании того, что «в политике друзей не бывает». Конечно, подобное не может произойти сразу: считается, что на формирование благоприятных предпосылок потребуется не менее двух лет.
     Либеральная часть российского общества обсуждает, насколько решительным окажется новый президент, каковы будут механизмы объединения вокруг него крупного бизнеса, аппаратчиков, политиков, региональных элит, складывания вокруг него новой властной элиты – всех тех, кто не побоится бросить вызов Путину, его влиятельным и богатым приближенным, не стесняющимся применять силовые методы для достижения своих целей. При этом верно отмечается, что
     изменения должны произойти без общественных потрясений, поскольку в отсутствие гражданских институтов, которые были уничтожены в эпоху Путина, это чревато нежелательными для общества последствиями.
     Твердость власти не должна быть потеряна.
     Сценарии именно кулуарной борьбы за власть рисуются потому, что публичная политика за последние годы превратилась почти в фикцию. Считается, что благоприятная экономическая конъюнктура в сочетании с созданным частично в допутинские времена, частично в годы первого президентства экономико-правовым режимом не способны привести к активизации общественного недовольства, а следовательно, к возрождению публичной политики. Но, возможно, в условиях, когда конкурентные механизмы смены политической власти не работают, верхушечные, дворцовые перевороты – наименьшее зло и вообще единственно возможный рациональный путь.
     Если общественное недовольство не может, в силу разных причин, служить основой для демонтажа путинской системы, что остается? Вероятно, только недовольство частное, прежде всего, крупного бизнеса. Бизнеса, который является объектом эксплуатации со стороны контролирующей публичную власть элиты, для которой бизнес-инструментами выступают институты государственной власти – правительственные учреждения, силовые структуры, суд, а также подчиненные через посредство этих учреждений средства массовой информации.
     Обычное словоупотребление смешивает два разных для нашей страны понятия – «государственный» и «общественный». Начиная с «дела ЮКОСа», говорится о «государственном интересе» и «государственной собственности» как о понятиях, противоположных «частному интересу» и «частной собственности». Между тем, за последние годы накоплено достаточно фактов, чтобы сделать вывод, что
     «государственный интерес» и «государственная собственность» в нашей стране есть не более чем специфическая форма «частного интереса» и «частной собственности».
     Когда, например, говорится о том, что «Газпром» компания Путина, «Роснефть» – Сечина, а ОАО «РЖД» – Якунина, то это недалеко от истинного положения вещей. Потому что когда контроль главного собственника – российского общества – является формальным, неудивительно, что те, кто реально управляет компаниями, обладают большой степенью свободы. В последнее время появляется все больше признаков, что так называемыми «государственными компаниями» дело не ограничивается, и все больше федеральный бюджет, то есть общественные деньги, превращаются в откровенно частный карман для властвующей элиты. И потому истинная оппозиционность сегодня – противопоставление общественного интереса частному и одной из его ипостасей – «государственному». Отождествление интересов российского общества и государственных интересов будет возможно лишь тогда, когда контроль общества за избираемой на конкурентных выборах властной элитой будет носить реальный характер. Но это результат долгого развития.
     Продолжающееся «дело ЮКОСа» может служить интересной иллюстрацией сказанного – вовсе не общественный интерес, а алчность частных (государственных) лиц являлась двигателем этого дела. Вопрос здесь не в тех или иных личностях, на которых обычно сосредотачивается внимание общества. Дело в другом -
     владельцы ЮКОСа в своей общественной деятельности, пожалуй, впервые подошли к границе, за которой процесс эмансипации общества от частной (государственной) власти мог приобрести необратимый характер.
     Когда власть могла превратиться в то, чем она и является в европейских и североамериканских странах – призом в избирательной гонке могущественных интересов, сосредоточенных в обществе, а не некоей самодостаточной и самовоспроизводящейся сущностью. И вопрос здесь не об издержках того, что делалось владельцами ЮКОСа, а о направленности процесса.
     Как в этих условиях могли повести себя те частные лица, которые ничем, кроме власти, в тех условиях не обладали? Как реализовать свои частные интересы? Когда они были лишены поддержки политических партий, вообще каких-либо организованных общественных групп? Только так, как они это сделали, – приватизировав государственные институты и превратив их в механизм реализации своих частных интересов. Один из владельцев ЮКОСа пять лет назад в частном разговоре рассказывал, что за нормальные условия разработки Приобского месторождения чиновники требовали с компании взятку в $50 млн, а «это уже и не взятка даже, а фактически участие в прибылях». Но зачем «участвовать в прибылях», когда можно взять все. Это и было сделано. Могущественный частный инстинкт высшей бюрократии победил, и эмансипированная от этой бюрократии частная компания была этой бюрократией приватизирована.
     Сегодня частная бюрократия из клана Путина контролирует огромные куски собственности. И поскольку реальный контроль над этой собственностью, сосредоточенной в руках группы лиц, может быть установлен достаточно быстро немногими политическими решениями президента Медведева, формальная власть президента выступает магнитом, способным притянуть влиятельных людей. Отстранение клана Путина от власти и объединение своих частных интересов с интересами президента Медведевым может принести отважным приз. Можно все проиграть, заплатив даже свободой и жизнью. Но выигрыш может быть таким, что никакому Абрамовичу и не снилось. Неужели не найдется охотников?
     Существует ли у клана Путина, помимо способности к воспроизводству себя во власти, механизм сохранения собственности? Первое, очевидно, ненадежно в силу того, что Россия все же не модернизированная азиатская сатрапия, где власть можно передавать по наследству родственникам. Поэтому сам глава этой группы видит выход в приватизации так называемых «государственных компаний». Именно об этом он сначала осторожно, затем более уверенно стал говорить несколько месяцев назад. Однако
     для того чтобы бандиты превратились в добропорядочных бизнесменов, существует одно непременное условие – частная собственность должна быть священной, неприкосновенной, не доступной покушениям лиц, пришедших во власть.
     Должна существовать правовая система защиты частной собственности, основанная на традиции, независимом суде и реально выбираемой власти. То есть именно тот нетвердый и не пользующийся уважением в нашем обществе барьер, основы которого в значительной степени были разрушены делом ЮКОСа. В российском обществе подобного нет и не будет до тех пор, пока государство не будет светить отраженным светом, являясь для общества не Солнцем, а Луной. Поэтому путь этот сомнительный, имеющий шансы на реализацию только в том случае, если клан Путина найдет в себе силы договариваться и потеряет значительную часть приобретенного богатства.
     Каковы же выводы для российского общества? Они неутешительны в смысле надежд на моментальное изменение системы. Если единственной движущей силой процесса будет алчность немногих, то велика опасность, что в результате перемен произойдет лишь смена фигур.
     Все, однако, не столь плохо. Главной опорой власти Путина несколько лет назад была группа его соратников из силовых структур. Сегодня есть надежда, что социальная группа, ориентирующаяся на президента Медведева, будет принадлежать к бизнесу. Если так, то сокращение масштабов участия бюрократии в экономике, превращение так называемых «государственных компаний» в частные ослабит силу созданного Путиным монстра и послужит исходным пунктом для политических реформ, призванных, в том числе, оградить интересы общества от власти крупных частных компаний. Тогда появится шанс со временем построить более сбалансированную систему власти, основанную на общественных интересах. В этом смысле возможное, во всяком случае желательное, отстранение президентом Медведевым от власти путинского клана послужит важным исходным пунктом последующих постепенных политических перемен.

Боец видимого фронта

     Вице-премьер Игорь Сечин прошел международную презентацию. На закрытой встрече с комиссаром ЕС по внешней политике Бенитой Ферреро-Вальднер Сечин рассуждал не только о темах своей прямой ответственности в правительстве, но и об отношениях с ЕС в целом. Инициатива знакомства исходила от европейцев.
     В среду в преддверии саммита Россия – ЕС, который состоится 26-27 июня в Ханты-Мансийске, в Москве прошла встреча члена Европейской комиссии Бениты Ферреро-Вальднер с главой МИДа Сергеем Лавровым и вице-премьером правительства Игорем Сечиным, сообщается на сайте внешнеполитического ведомства России. Переговоры главы МИД ЕС с Лавровым ожидаемы с точки зрения протокола. Еврокомиссар и глава внешнеполитического ведомства обсудили «ряд острых международных вопросов, а также отношения между Россией и Европейским союзом», говорится в сообщении.
     Новостью дня стал тот факт, что с Игорем Сечиным, под юрисдикцию которого официально попадает только госполитика в области энергетики, недропользования и развития промышленности, европейский комиссар обсудила проблемы внешней политики.
     По информации европейского источника «Газеты.Ru», близкого к организации переговоров, инициатором встречи с Сечиным стала сама Ферреро-Вальднер. «Энергетика является частью портфеля госпожи комиссара, так как она отвечает за весь комплекс внешних связей ЕС», – объяснил интерес к Сечину источник.
     По словам еврокомиссара, главной темой переговоров стали вопросы энергетики. По информации внешнеполитического ведомства, с Сечиным был «обсужден ход реализации «дорожных карт» по четырем общим пространствам отношений Россия – ЕС». Речь идет о вопросах в сфере внутренней и внешней безопасности, экономики и культуры, что выходит за пределы энергетических отношений.
     Тот факт, что Сечин оказался сведущ не только в вопросах энергетики, а во всей внешней политике России, подтвердила и представитель Еврокомиссии Кристиане Хохман. «Встреча с Сечиным была очень продуктивной. На ней обсуждался целый ряд вопросов взаимного интереса, в том числе энергетическое сотрудничество ЕС и России, а также предстоящие переговоры о заключении стратегического соглашения между союзом и РФ», – сообщила «Газете.Ru» Хохман.
     Участники переговоров не сообщают конкретных тем беседы. В частности, гости из ЕС оставили без комментариев вопрос, заходил ли разговор о проекте «Северный поток», или о конфликте вокруг единственной крупной энергетической компании в России с иностранным участием – ТНК-ВР.
     По словам источника, Сечин заявил гостье, что «они будут работать в тесном контакте». Уже в ближайшее время Сечин по приглашению еврокомиссара может посетить Брюссель.
     Это первая встреча европейских чиновников с Сечиным. Это также первый случай открытого участия бывшего «серого кардинала» Кремля в обсуждении внешнеполитической доктрины России
     Энергетика действительно стоит в центре всех отношений между Россией и ЕС. «Для стран – членов Евросоюза, – сообщил «Газете.Ru» ведущий эксперт фонда «Наследие» Ариэль Коэн, – одним из ключевых моментов в отношениях с Россией являются поставки энергии. В этой связи Евросоюз настаивает на ратификации Россией уже подписанной Энергетической хартии, а также пытается увязать доступ европейских компаний к разработке энергоресурсов и других природных ресурсов на территории РФ с доступом российских корпораций к покупке активов на территории стран – членов Евросоюза. Это ключевой момент в развивающихся отношения РФ и ЕС».
     Сечина Европа традиционно считает тем политиком, который стоял за действиями государства в отношении компании ЮКОС и политикой «энергетического шантажа» третьих стран. Его имя часто вспоминали на Западе, хотя на публике за все восемь лет правления Путина он появлялся не более двух раз: летом минувшего года он участвовал в собрании акционеров компании «Роснефть», председателем совета директоров которой является, а в декабре того же года, вскоре после объявления имени «преемника» Путина, встретился с вдовами сотрудников ФСБ. Переговоров с западными партнерами бывший сотрудник КГБ прежде не вел.
     Легенду о всемогуществе Сечина подпитывали в основном его противники. В частности, опальный олигарх Михаил Ходорковский вскоре после смены президентов в России обвинил Сечина в захвате принадлежавшей ему компании ЮКОС (большая часть ее активов досталась как раз «Роснефти») «из жадности».
     Первой публичной должностью Сечина стал пост вице-премьера российского правительства, который он получил сразу после вступления Путина в должность премьер-министра. Ему было поручено курировать государственную политику в сфере промышленности (за исключением оборонной сферы), энергетики, недропользования и вопросы охраны окружающей среды. Сечин сразу же отправился по стране, нарабатывая публичность и тяготея к нефтеносным регионам. К настоящему моменту он успел посетить, в частности, Нефтеюганск, где прежде располагался наиболее ценный актив ЮКОСа – компания «Юганскнефтегаз», Тюмень, Сургут и Ханты-Мансийск. В ближайшее время, сообщает источник в правительстве, Сечин проведет совещание по строительству трубопровода ВСТО – проекта, первоначального затеянного еще во времена ЮКОСа.

Путин теперь премьер, но он по-прежнему в игре

Решая президентские задачи за рубежом

     МОСКВА – Перед тем как покинуть Кремль, Владимир Путин пообещал, что не заберет с собой президентские полномочия в свой новый кабинет премьер-министра.
     Но уже в первый месяц пребывания на новом посту Путин отодвинул своего лично отобранного преемника Дмитрия Медведева на второй план, заставив некоторые страны вести себя так, будто в России два президента.
     Некоторые лидеры надеялись, что Медведев выдвинется вперед и будет доминировать. В четверг он отправляется в Германию на переговоры с канцлером Ангелой Меркель, которая часто спорила с Путиным, а новому российскому президенту предложила развивать отношения с Европой в менее конфронтационном русле.
     После торжественной майской инаугурации Медведева Путин освободил свой кабинет в Кремле. После этого он увеличил численность сотрудников и расширил полномочия кабинета министров, поставив на должности бывших президентских помощников, которые продолжают контролировать российскую политику точно так же, как они делали это раньше. Он сохранил традицию проведения по понедельникам заседаний с участием ключевых членов кабинета, как делал это прежде, находясь на президентском посту. Медведев таких заседаний не проводит.
     Во время своего первого визита за рубеж в новом качестве Путин заявил французской газете Le Monde, что он просто 'скромный госслужащий, занимающийся экономическими и социальными вопросами' России. Но он также отметил, что в 'определенной мере' будет заниматься и иностранными делами, хотя ранее эта сфера являлась прерогативой президента.
     Действительно, Путину во время его визита во Францию были оказаны такие почести, которые подобает оказывать главе государства. Он провел продолжительный рабочий обед с французским президентом Николя Саркози, обсудив с ним политические и военные аспекты двусторонних отношений. В своем интервью Le Monde он обрушился с критикой на расширение НАТО, а также сравнил США с 'ужасным монстром', от которого Франции следует держаться подальше.
     Раньше российские премьеры воздерживались от комментариев по внешнеполитическим вопросам, которые согласно конституции являются прерогативой президента.
     В понедельник Путин назначил Юрия Ушакова, долгое время работавшего российским послом в США, на новую должность. Он будет координировать вопросы международных отношений в кабинете министров. Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков опроверг предположения о том, что данным назначением Путин пытается найти новые рычаги влияния во внешней политике.
     Аналитики и иностранные дипломаты тщательно анализируют выступления и поездки Путина и Медведева, пытаясь определить, какими полномочиями будет обладать премьер, а какими президент. Оба человека уже заявляли, что будут руководить страной ' в тандеме'. Критики Кремля осуждают данную схему руководства, называя ее нестабильной, и говорят, что у бывшего юриста Медведева, который обязан своей карьерой Путину, нет достаточного политического веса, и он неизбежно станет путинской марионеткой.
     Медведев сделал несколько шагов, которые резко отличают его от предшественника. Во вторник он снял с должности начальника Генерального штаба Юрия Балуевского, который был ставленником Путина. Балуевский открыто выступал против попыток министра обороны усилить контроль Кремля над военными расходами. Но Медведев смягчил удар, дав Балуевскому награду и назначив его на должность в кремлевском Совете безопасности.
     Канцлер Германии Ангела Меркель заслужила определенную благодарность россиян за то, что выступила на стороне Москвы в последней конфронтации по поводу расширения НАТО. Но теперь руководство Германии выражает тревогу в связи с агрессивными действиями России в самопровозглашенных регионах Грузии.
     Официальные представители Германии не ждут больших перемен во внешней политике с приходом Медведева. Однако, как сказал представитель партии Меркель ХДС в немецком парламенте Эккарт фон Кледен (Eckart von Klaeden), они надеются на укрепление власти закона в России. 'Мы хотим поймать Медведева на слове и дать ему шанс проявить себя по-иному'.
     Депутат парламента от прокремлевской партии 'Единая Россия' Сергей Марков заявляет, что определенная путаница при таком 'тандемном' руководстве на начальном этапе работы администрации Медведева вполне естественна. Запад, говорит он, несет свою долю ответственности за подобную неразбериху, потому что иностранные средства массовой информации уделяют слишком большое внимание Путину во время его зарубежных поездок.
     В России Путин на своем новом премьерском посту очень заметен, что объясняется его неизменно высокой популярностью. Опросы показывают примерное равенство между теми россиянами, кто хочет, чтобы два эти человека правили страной в тандеме, и теми, кто желает, чтобы Медведев руководил Россией самостоятельно. Государственные средства массовой информации, являющиеся важнейшим показателем того, кто в России пользуется наибольшим влиянием, в последние недели уделяют Путину больше эфирного времени, нежели его преемнику.