276. Операция «Преемник»

Смена парадигмы

Подведена черта под эпохой во внешней политике России

     События августа 2008 года, связанные с нападением Грузии на Южную Осетию, по своему значению вышли далеко за рамки регионального конфликта. Нынешний переход от политкорректного выяснения отношений между Москвой и западными столицами к действиям конфронтационного характера назревал давно. Признав Абхазию и Южную Осетию, Россия показала Западу, что навязываемая ей модель партнерства, построенная на лицемерии и двусмысленностях, не может дальше работать.
     Августовские события стали катализатором серьезных сдвигов в расстановке сил и приоритетов на евроатлантическом пространстве, последствия которых в полной мере проявятся не сразу. Грузинскую авантюру и твердый ответ России следует рассматривать не изолированно, а в глобальном контексте и попытаться осмыслить своеобразие момента в свете событий, происходивших на мировой арене в последние два десятилетия.

Путь к войне
     Война на Кавказе вряд ли стала неожиданностью. Нерешенная проблема «непризнанных государств» Южной Осетии и Абхазии (как и ряда других) – тяжелое наследие распада Советского Союза – все эти годы оставалась взрывоопасным фактором. Градус напряженности то снижался, то повышался, постоянно отравляя межгосударственные отношения в региональном масштабе. Однако на протяжении десяти лет острых конфликтов удавалось избегать.
     Ситуация резко изменилась после того, как в Грузии к власти с розами в руках пришел Михаил Саакашвили – представитель нового поколения, получившего западное образование. С тех пор восстановление страны в границах, в которых она существовала в составе Советского Союза, было поставлено в центр усилий грузинского руководства, всей его внешнеполитической и военной стратегии.
     Вначале акцент делался на политико-дипломатических методах по двум магистральным направлениям.
     Первое – это попытки очаровать Россию, получив от нее негласное добро на мирную интеграцию абхазов и южных осетин в состав Грузии.
     Второе – связать Запад, в первую очередь США, проявлениями безграничной преданности идеалам демократии и готовности войти в евроатлантические структуры любой ценой, невзирая на законные озабоченности соседей, в том числе и населения Южной Осетии и Абхазии.
     Когда стало очевидно, что эти два направления в реальной политике несочетаемы, линия президента Грузии приобрела однозначный характер. Ставка в игре стала повышаться, а ее масштабы – выходить за рамки Кавказского региона. По мере выполнения задач на втором направлении новая Грузия взяла курс на беспрецедентную в межгосударственных отношениях демонизацию России. Слом вековых братских уз между российским и грузинским народом сопровождался фальсификацией исторических фактов в шовинистическом ключе.
     Главным препятствием на пути осуществления идеи фикс грузинского лидера было присутствие международно признанных, в том числе самой Грузией по соглашениям 1992 года, российских миротворческих сил. Заменить действующий легитимный механизм урегулирования по Южной Осетии на новый международный формат мирным путем оказалось невозможно. Другая сторона, югоосетинская, выступала категорически против, выдвигая собственные аргументы.
     В этих условиях грузинское руководство – сейчас это стало особенно очевидным – приняло решение о проведении силовой операции, которая в случае военного вмешательства России делала бы российских миротворцев стороной в конфликте. Участились нарушения действующих соглашений и режима безопасности в зоне контроля миротворческих сил, ускоренно наращивался военный потенциал и вооруженное грузинское присутствие в анклавах Южной Осетии, российские военные все чаще становились мишенью грубых провокаций и подвергались унижениям.
     Уверенности в своей безнаказанности грузинской стороне придавали еще и ограниченные рамки миротворческого мандата, не допускавшего применение военной силы. В отличие от жесткой миротворческой операции в Боснии и Герцеговине, где по дейтонским соглашениям миротворческие силы НАТО имели право открывать огонь в заранее прописанных случаях (rules of engagement), роль российских военных сводилась к разъединению сил, поддержанию режима безопасности и невозобновления огня. Существовавший четырехсторонний механизм политического урегулирования грузино-югоосетинского конфликта в форме Смешанной контрольной комиссии (СКК) не был по соглашениям 1992 года подкреплен достаточной военной составляющей. Позже, в ходе операций по принуждению к миру, проводимых на Балканах ООН и под руководством Североатлантического альянса, наличию сильной (robust) военной составляющей придавалось первостепенное значение.
     В начале 1990-х Россия не располагала должным миротворческим опытом в новых постконфронтационных условиях (приобретенным позднее на Балканах). Да и кто тогда, исходя даже из самых худших сценариев, мог предположить, что конфликт между грузинами и осетинами на территории бывшей советской республики выльется в войну между Грузией и Россией? Как бы то ни было, но эта «слабина» в миротворческом мандате позволила грузинской стороне рассчитывать на блицкриг и изменение ситуации де-факто, сделав вмешательство России военным путем политически проигрышным.
     После того как военная авантюра президента Грузии потерпела провал и обернулась гуманитарной катастрофой для братских народов, не столь важно, получил ли он добро в Вашингтоне или поступавшие оттуда сигналы были в Тбилиси неверно интерпретированы. Скоротечное развитие событий перед вторжением в Цхинвали не оставляет сомнений в том, что координация политико-дипломатических шагов по вытеснению российского военного присутствия имела место и продолжается уже на послевоенном этапе.
     Мало что изменит теперь и установление истинных мотивов, которые побудили Тбилиси пойти на такой шаг именно теперь. Возможно, это было приближение выборов в США и вероятность внесения корректировок во внешнеполитическое наследие Джорджа Буша, либо расчеты продавить таким путем подключение Грузии к Плану действий по членству в НАТО, либо предположение, что Россия не вмешается из-за высоких рисков.
     Важнее другое. В ходе предпринимаемых усилий по ликвидации последствий грузинской агрессии против малого народа не должен затеряться поиск ответов на глобальные вызовы современности. Ведь грузинский лидер при всей его импульсивности никогда не решился бы на силовую акцию, если бы мир со всеми его хроническими и вновь приобретенными болезнями не переживал период неопределенности и потери ориентиров. Победные реляции, равно как пропагандистские залпы и демонстрации праведного гнева по поводу попыток «агрессивной России» расправиться с маленькой Грузией, только усиливают ощущение абсурдности происходящего в мировой политике.

От надежд к разочарованию
     Возникает масса недоуменных вопросов, и теперь уже, как заметно по реакции в мире, не только в Москве. Почему большинство западных политиков заняли априори столь несбалансированную, попросту говоря, враждебную России позицию? Неужели действительно есть основания представлять ее действия в свете противостояния «добра» и «зла», «свободного демократического мира» и «агрессивной автократии»? Разве этот локальный конфликт, столь явно спровоцированный Грузией, угрожает национальным интересам Соединенных Штатов или их экономическому благополучию?
     Однозначных ответов на эти болезненные вопросы не существует, хотя ясно, что их следует искать не в Грузии и даже не в России. Логику, толкнувшую Тбилиси на подобный риск, определяла международная обстановка, которая складывалась в мире и вокруг России на протяжении последних восьми – десяти лет.
     За исторически короткий период двух десятилетий конца прошлого – начала нынешнего века мир пережил бурные перемены по всем направлениям – в экономике, политике, праве, информационных технологиях, культурном и гуманитарном общении. Ускорились глобализационные процессы и сопровождающий их рост взаимозависимости государств, расширилось поле многосторонней дипломатии, трансграничного движения людей и капиталов.
     Если рассматривать постконфронтационный период под углом зрения взаимоотношений России и Запада, то можно проследить зигзагообразное движение, ведущее от надежд на стратегическое партнерство к возвращению риторики времен «холодной войны».
     В 1990-е годы обновляющаяся Россия с готовностью встала на путь внутренних реформ, интеграции в мировую экономику, установила партнерские отношения с НАТО и Европейским союзом, пойдя на значительные самоограничения в обычных вооружениях и численности вооруженных сил. Еще свежо в памяти сотрудничество с НАТО в рамках «многонациональных сил» по восстановлению мира на Балканах. Расширение Североатлантического блока на страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и Балтии прошло относительно спокойно, хотя Москва и зафиксировала свое принципиальное неприятие такой политики Запада в условиях отсутствия военной угрозы с востока. Параллельно с расширением сформировались и неплохо заработали механизмы взаимодействия Россия-НАТО, рассчитанные на партнерство в широком стратегическом масштабе.
     Уже в начальный период президентства Владимира Путина Москва без колебаний подставила плечо Соединенным Штатам после того, как они подверглись атаке международного терроризма. Тогда речь шла отнюдь не о поддержке на словах, а о конкретных шагах, частично затрагивающих национальную безопасность самой Российской Федерации в Центрально-Азиатском регионе.
     Это было время, когда и в России, и на Западе появились иллюзорные надежды на бесконфликтное урегулирование разногласий на базе общности интересов в противодействии новым вызовам глобального развития. Отечественный политический истеблишмент проявил готовность к далеко идущим компромиссам при условии взаимности и стремления должным образом оценить трудности демократической трансформации, переживаемые Россией.
     Однако консервативные представители евроатлантизма на Западе восприняли это как согласие ослабленной России на роль «младшего партнера» и «золотой шанс» вестернизировать мировое развитие под эгидой международных структур безопасности и сотрудничества, находящихся под сильным влиянием Соединенных Штатов. В этом смысле программу широких реформ, получившую в 1980-х годах название «вашингтонский консенсус», можно рассматривать как заявку на американоцентризм не только в экономике и финансах, но и в принятии глобальных политических решений, в их монопольном информационном обеспечении.
     Переход от идиллической фазы постконфронтационного периода к политкорректному выяснению отношений происходил не одномоментно. Какое-то время обе стороны сохраняли внешний фасад делового сотрудничества при подспудно копившихся различиях в подходах к решению целого ряда крупных вопросов мирового развития. Джордж Буш не раз заверял, что США не считают Россию своим врагом, а в Москве уверенно говорили о невозможности возращения к конфронтации, история не повторится.
     Между тем сползание если не к конфронтации, то к взаимному охлаждению и подозрительности ускорялось. В период «холодной войны» страх ядерного взаимоуничтожения способствовал принятию негласных правил игры и прочерчивал «красные линии». А в цивилизованном XXI веке мир становился все более многообразным и все менее управляемым.
     Односторонние действия Вашингтона и навязывание своим союзникам решений, выдаваемых за коллективную волю, поставили мир перед фактом «гуманитарной интервенции» в бывшей Югославии и привели к бомбардировкам этого и других суверенных государств (Ирак со стороны Израиля, Судан со стороны США).
     Разрушение основ послевоенной международной архитектуры происходило нарастающими темпами после прихода к власти в Вашингтоне команды неоконсерваторов (2001), хотя справедливости ради надо сказать, что они просто развили тенденции, заложенные их предшественниками и на первый взгляд идейными оппонентами из администрации Билла Клинтона.
     Соединенные Штаты присвоили себе право записывать одни государства в «изгои» (термин появился еще в 1990-е), другие – в светочи демократии (это стало фирменным знаком уже 2000-х годов). Вторжение США в Ирак, повергшее в шок даже европейских союзников, стало первым в послеконфронтационный период актом свержения режима суверенного государства вооруженным путем. Как выяснилось впоследствии, без каких бы то ни было на то оснований. Затем последовали неуклюжие попытки переустроить «большой Ближний Восток» по стандартам западной демократии, вылившиеся в триумф радикального исламистского движения ХАМАС (оно убедительно выиграло выборы в Палестине зимой 2006-го) и легитимное врастание родственной ему по духу партии «Хизбалла» в государственную структуру Ливана, превратившее ее в наиболее влиятельную политическую силу страны. Все это наряду с усилением террористической деятельности «Аль-Каиды» обострило ситуацию на Ближнем Востоке и заранее обрекло на неудачу запоздалые посреднические усилия уходящей администрации Буша в палестино-израильском урегулировании.
     Обстановка на европейском континенте также складывалась не лучшим образом. Свои односторонние действия на международной арене администрация Джорджа Буша начала с выхода из Договора по ПРО (1972), что нанесло урон глобальной стратегической стабильности. Курс на подрыв сложившегося баланса в этой сфере получил логическое продолжение. К концу президентского мандата США под предлогом иранской угрозы пошли на размещение в Польше и Чехии позиционного района для средств ПРО, проигнорировав обоснованные российские озабоченности.
     Европейцам навязывалось искаженное восприятие России, ее намерений. Атмосфера общеевропейского сотрудничества находилась под прессом косовской проблемы, решение которой в рамках международного права найти не удалось. Под предлогом «уникальности» случая с Косово Вашингтону удалось продавить отторжение этой территории от Сербии вопреки ее суверенной воле, чем завершился процесс расчленения Югославии на шесть независимых государств. Примечательно, что разбираться с дальнейшей судьбой Косово американцы предоставили Европе, которая в принципе совсем не стремилась к появлению новой страны в регионе.
     Немалую лепту в копилку раздражителей внесли «новички» НАТО и Евросоюза, такие как Польша и страны Балтии, которые в угоду своим мелким эгоизмам создавали препятствия налаживанию делового партнерства Москвы с евроатлантическими структурами. Подобная линия поведения русофобски настроенных руководителей указанных государств, как и в случае с Грузией, пользовалась поддержкой со стороны США, что не могло не отражаться на российско-американском диалоге.
     С началом расширения НАТО на бывшие советские республики и приданием этому процессу идеологической окраски наступила новая фаза, которую можно характеризовать как соперничество в борьбе за влияние на постсоветском пространстве неконфронтационными средствами. «Демократические революции» в Грузии и на Украине, внедренные в общественное сознание на Западе посредством противопоставления «автократическим тенденциям» в России, перенесли эту борьбу в поле острой международной полемики о моделях общественного развития, технологиях выборов и роли в них неправительственных организаций.
     Анализ практики выборов в Словакии, Сербии и особенно на Украине дал Москве весомые основания для вывода о том, что Соединенные Штаты и их натовские союзники используют демократизаторскую риторику как прикрытие. Тем самым созданные и финансируемые ими механизмы смены неугодных режимов формально обретают политическую легитимацию. Многие эксперты даже заговорили об опасности формирования у западных и южных границ России своего рода «санитарного кордона», включающего в себя недружественные ей соседние государства – от Эстонии до Грузии.
     Далее массированное наступление на Россию перешло в экономическую сферу. Предпринимая в соответствии с рыночными принципами шаги по выравниванию цен на поставки энергоносителей бывшим советским республикам, Москва рассчитывала встретить понимание Запада. Вместо этого она вновь оказалась объектом обвинений в «неоимперских амбициях», в стремлении использовать нефть и газ в качестве инструмента давления на соседей. Одновременно была вброшена тема энергетической безопасности Европы, не возникавшая с такой остротой даже в годы «холодной войны».
     Испытывая на себе все нарастающее давление, причем зачастую под надуманными предлогами, Россия вовсе не стремилась сохранить миропорядок, сложившийся в итоге второй мировой войны. Беспокойство, и не только в России, вызвало только то, каким образом происходит его демонтаж. Если основы устаревшей системы создавались коллективно, как бы с чистого листа, то их разрушение велось явочным путем, односторонне и безальтернативно. Партнерские отношения и деловое сотрудничество подменялись созданием видимости партнерства, двойными стандартами в политике, морализаторством и поучениями.
     Эрозии подвергались фундаментальные принципы международного права, закрепленные в Уставе ООН и многосторонних договорах, – национальный суверенитет, территориальная целостность, равная безопасность, невмешательство во внутренние дела.
     В этих условиях влияние международных организаций, в первую очередь Организации Объединенных Наций, неуклонно сокращалось. Это давало повод для суждений о неэффективности ООН как универсального института, подвергалась сомнению ее реформируемость. И действительно, в случаях, когда позиции постоянных членов Совета Безопасности расходились, этот орган все чаще оказывался не в состоянии принять действенные решения. В парализованном состоянии он пребывал и с началом нападения Грузии на Южную Осетию.
     Совместные усилия по формированию новой международной архитектуры и приданию ей естественного упорядоченного характера подменялись неформальными обсуждениями всевозможных псевдопроблем. Вроде принадлежащей американскому сенатору Джону Маккейну идеи создания так называемой Лиги демократий, объединенных общими ценностями. Такая постановка вопроса, учитывая сложившийся международный фон, не оставляла сомнений в ее антироссийской направленности.

Игра без правил
     К реакции Москвы на военную авантюру Тбилиси не следует подходить со старыми мерками, непригодными для оценки нового, хаотично складывающегося миропорядка. В обстановке, когда развитие событий в мире шло в русле «игры без правил», а нормы международного права подменялись политической целесообразностью, Грузия сознательно сыграла роль поджигателя в расчете на безнаказанность, а Россия, находясь в положении обороняющейся стороны, не имела другого выбора.
     Создается впечатление, что ведущие политические «игроки» на Западе не поняли или не захотели понять, что стремительный рост в последние годы количества раздражителей приобрел новое качество. Для России, как для любого другого государства, это новое качество выразилось в категориях национальной безопасности, экономических интересов, морали и нравственности. В понимании российских политических верхов демонизация России по любому случаю, искусственные попытки слепить из нее образ врага, грубые нарушения правил свободной конкуренции на мировых рынках – все это имело конечной целью не допустить ее возрождения в качестве одного из «центров силы» в быстро меняющемся мире.
     Превращение России из партнера Запада в «агрессора» и «нарушителя норм международного права» выглядит тем более абсурдно, что Москва шаг за шагом терпеливо и честно предупреждала – игнорировать естественные государственные интересы России недопустимо, существуют «красные линии», переступать которые нельзя.
     Ни одно из этих предупреждений всерьез воспринято не было, да и вообще аргументы Москвы давно уже наталкиваются на стену более или менее вежливого равнодушия. В связи с этим создается впечатление, что Россия готова прекратить попытки объяснять свои действия и начать исходить прежде всего из собственного понимания, а не возможной внешней реакции.
     Необходимо, как не так давно призывал российский министр иностранных дел Сергей Лавров, взять паузу, спокойно все осмыслить и подготовить серьезный диалог, нацеленный на то, чтобы коллективно выработать такую международную архитектуру безопасности и сотрудничества, которая бы соответствовала новым мировым реалиям. Впрочем, на деле похоже, что развитие событий, наоборот, ускорилось, и принимать решения о новых контурах мироустройства придется на ходу. Причем делать выбор, как показали и события в Грузии, придется, во-первых, быстро и, во-вторых, не между хорошими и плохими, а между плохими и очень плохими вариантами.
     Заявления о нежелании начала новой «холодной войны» обнадеживают. Она вообще-то и невозможна – слишком изменился мир со времени идеологического противостояния 1940-1980-х. В условиях глобальной взаимозависимости любой конфликт приобретает совершенно иные, неведомые доселе формы, и предсказать развитие событий, моделируя его на материале первой «холодной войны», просто невозможно.
     Важно избежать эскалации напряженности до точки невозврата, преодолеть соблазн «битвы престижей», которая имеет свою разрушительную логику, и выйти на согласование конкретных форматов для продолжения прагматичного, идеологически немотивированного диалога. Собственно, именно к этому призывал в июне этого года президент России Дмитрий Медведев, выступая в Берлине с идеей дискуссии о новой евроатлантической системе безопасности. Сейчас этот призыв обрел еще большую актуальность. Правда, готовность к такому диалогу выглядит пока, к сожалению, крайне незначительной.
     Статья будет опубликована в следующем номере журнала «Россия в глобальной политике»

Программное обеспечение

Дмитрий Медведев пообещал привлечь гражданское общество к разработке «Концепции-2020»

     Долгосрочный план социально-экономического развития России, более известный как «Концепция-2020», должен претерпеть серьезную корректировку с учетом предложений и пожеланий гражданского общества – руководителей общественных и религиозных объединений, деятелей культуры, науки и образования, членов Общественной палаты. Такой тезис озвучил президент Дмитрий Медведев, общаясь в пятницу в Кремле с представителями общественных организаций. «Любой документ, любая концепция не должна быть догмой. Она может меняться, и те предложения, которые вы сделаете, мы готовы будем изучить и при наличии общего мнения поддержать», – подчеркнул глава государства. Он напомнил, что в минувший понедельник уже обсуждал эту же тему с представителями предпринимательского сообщества. Тогда, напомним, г-н Медведев заявил, что, несмотря на мировой финансовый кризис, смены приоритетов государственной политики «быть не должно» (см. «Время новостей» от 16 сентября). А во время пятничной встречи с «общественниками» президент заметил, что новые идеи и инновационные разработки должны появляться не только и не столько в бизнес-среде, но в первую очередь в научном и университетском сообществе, среди деятелей культуры. «В ближайшие годы вся государственная система будет нацелена на поиск новаторов, на создание и развитие наиболее интересных идей», – пообещал Медведев. Государство, по словам президента, будет «стремиться создавать стимулы для появления самых передовых идей как в экономике, так и в социальной сфере» и соответственно должно прислушиваться к мнению неправительственных структур, как именно эти передовые идеи следует внедрять в жизнь.
     Заметим, что среди самих представителей НПО нет единого мнения по поводу обещания президента учесть мнение общества при корректировке концепции развития страны до 2020 года. «Вряд ли это заявление можно назвать серьезным, – заметил в беседе с «Временем новостей» президент фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров. – Если главу государства так волнует участие общества в разработке стратегических программ, хотелось бы, чтобы он поделился с нами, каково было участие общества, например, в разработке национального плана противодействия коррупции. Смею утверждать, что такое участие было нулевым, иначе мне было бы стыдно за общество».
     Напротив, сопредседатель Совета по национальной стратегии Иосиф Дискин полагает, что президента действительно не устраивает «Концепция-2020» в ее нынешнем виде и он готов прислушаться к тем, кто предлагает сделать ее более адекватной. «Медведев, так же как и Путин, искренне считает необходимой модернизацию страны, – отметил эксперт в разговоре с корреспондентом «Времени новостей». – Дмитрий Анатольевич был включен в обсуждение «Программы-2020» еще на этапе подготовки, министр экономического развития Эльвира Набиуллина, непосредственно отвечающая за разработку документа, – человек из команды Медведева. Поэтому президент в курсе всех дискуссий, которые возникают вокруг концепции». По словам г-на Дискина, на заседании Общественной палаты, которое было посвящено обсуждению «Программы-2020», с жесткой критикой нынешнего варианта плана развития страны выступил Институт современного развития (ИНСОР). «Напомню, что председателем попечительского совета ИНСОР является сам Дмитрий Медведев – в некотором смысле уже прозвучала критика не просто со стороны одной из НПО, а от структуры, аффилированной с президентом, – подчеркивает наш собеседник. – Немаловажно, что обсуждение в Общественной палате состоялось с участием такой влиятельной организации, как «Деловая Россия», и также был высказан целый ряд серьезных претензий».
     По мнению г-на Дискина, с приходом Медведева в Кремль «Программа-2020» (разработка которой была начата еще в президентство Владимира Путина) претерпела очень серьезные изменения. «Эта концепция приобрела существенно большие социальные ориентиры, – поясняет эксперт. – Но при этом она оказалась этаким тянитолкаем: цели определены как социальные, а в понимании того, как это делать, сохранилось традиционное «экономико-центричное» видение, и это исключает ее реализацию». Она стала по целям правильной, но совершенно нереализуемой, полагает сопредседатель Совета по национальной стратегии. «Невозможно решать макросоциальные проблемы только экономическими средствами, – подчеркивает он. – Например, поставлена задача увеличить продолжительность жизни до 75 лет, но в России продолжительность жизни определяется не только и не столько количеством больниц и врачей, но и такими факторами, как уровень алкоголизации, ориентация населения на заботу о своем здоровье». Чтобы программа была реализована, она должна стать документом не только экономическим, но и социальным и социально-политическим, уверен эксперт. А без «изменения целого ряда приоритетов» это сделать невозможно. «Безусловно, вопрос о «Программе-2020» должен быть вынесен за рамки правительства (сегодня это сугубо правительственный документ) и превратиться в некий «национальный метапроект», реализуемый в том числе совместно с неправительственными организациями», – подводит итог Иосиф Дискин.

Историк Наталья Нарочницкая: «Самые опасные для нас изменения – на Балтике и на Черном море»

     На днях президент Дмитрий Медведев сказал, что 8 августа 2008 года для России – это как 11 сентября для США. То есть это переломная дата, после которой, как принято говорить, «мир уже не будет прежним» – и для нас, и для других. О значимости и последствиях событий на Кавказе, о том, как они расцениваются на Западе, в интервью корреспонденту «Известий» Александру Латышеву рассказала известный политолог, руководитель парижского филиала Института демократии и сотрудничества доктор исторических наук Наталья Нарочницкая.

«Россия всегда будет системообразующим элементом международных отношений»
     вопрос: Наталья Алексеевна, работы в Париже много?
     ответ: Знаете, на самом деле я все-таки в основном в Москве нахожусь, ведь все главное происходит в Москве, в России. Сейчас именно здесь центр мировых событий... В Париже, в представительстве, на постоянной основе уже работают наши люди – директор по исследовательским программам, менеджер. А я туда езжу регулярно, и каждый день там заранее наполнен сразу несколькими встречами и выступлениями. Вот сейчас еду в Европарламент по приглашению группы «зеленых» – депутаты попросили выступить на тему российско-грузинского конфликта.

     в: То есть представительство института не замыкается только на изучении демократии и на правах человека – это еще и площадка для общения с различными политическими силами в Европе?
     о: Конечно. Я сразу им в первых интервью изложила свою концепцию: я не буду выискивать тамошних маргиналов, которые ненавидят собственное правительство, то есть не буду действовать так, как они действуют в России. Наоборот, я хочу влиться в гущу общественной дискуссии в Европе, пообщаться там с интеллектуальным сообществом, с неправительственными организациями. Причем я уверена, что ставить вопросы для обсуждения надо в разрезе, с которым они до этого не сталкивались. Я давно заметила: европейская общественная мысль настолько за последние 30 лет закоснела в догматизме и кликушестве! Точно так же, как у нас в период застоя, когда кроме «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» трудно было что-то найти, у них сейчас все разговоры про их либерализм. И поэтому я их, например, спрашиваю: как эволюционирует категория свободы? Вот великие либералы нашего прошлого, которых я на самом деле почитаю, они разве не перевернулись в гробу, увидев современного обывателя, которому абсолютно безразличны великие темы человечества и для которого апофеозом свободы считается парад сексуальных меньшинств? Вот к чему это свелось все...

     в: Раз вы последнее время часто бывали в Европе, расскажите, какое там сейчас к нам отношение. То и дело можно слышать, что Россия, мол, действиями в Грузии запугала европейцев...
     о: На самом деле наоборот: европейские СМИ запугивают в значительной мере своего обывателя. И не секрет, что давление на Россию – идеологическое, мировоззренческое, с обидными кличками – сейчас многократно превосходит то, что было во время СССР. Европа так и не избавилась от своей неуверенности перед нашей огромностью, потенциальной самодостаточностью; перед нашим всегда самостоятельным поиском; перед нашей способностью выстаивать и возрождаться после таких испытаний, которые, казалось бы, должны были уничтожить само побуждение к исторической жизни. Пушкин был прав: «Европа по отношению к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна». Иррациональное беспокойство европейцев в отношении России подкрепляется тем, что наша страна – слишком большая величина, которая даже в состоянии упадка все равно не позволяет управлять миром из одной точки. Вокруг России всегда будут по истечении короткого периода хаоса и паралича складываться какие-то конфигурации, которые не позволят управлять миром, не считаясь с ней. То есть Россия всегда будет системообразующим элементом международных отношений. А этого хотели ее лишить, думали, что на этом уже поставлен крест. И поэтому Европа нервничает. И я считаю, что весь сыр-бор на Западе не столько из-за Грузии, сколько из-за проблемы, которую они увидели: что им делать с более сильной Россией, которая осмеливается отстаивать свои интересы, которая провела красную линию: все – дальше мы отступать не будем!
     Но, с другой стороны, я знаю много интеллектуалов в Европе, представителей истеблишмента, бизнеса, особенно в Германии, которые придерживаются мнения, что Россию надо воспринимать такой, какая она есть, и не надо ее учить. Так что на самом деле у меня нет апокалиптичных настроений, даже глядя на некоторую истеричность отношения к действиям России на Кавказе, потому что за этой истерикой ничего особенного и нет. С экспертной точки зрения есть лишь призыв как-то внять мнению Запада. Конечно, наш корабль нагружен, идет по бурному морю, но есть все шансы пройти...

«Есть желание укротить влияние России именно через оттеснение от стратегических регионов»
     в: Так что в итоге с проектом однополярного мира? Он не удался?
     о: Сама идея однополярного мира была обречена, она могла реализоваться только в том случае, если бы Россия умерла как историческая инициатива. Я пришла к выводу, что американский проект однополярного мира, запущенный в начале 90-х годов, оказался плохо просчитанным. Американцы просто неверно оценили скорость движения других участников среды, в которую они запустили свой проект. Он летит, а траектория других участников изменилась: есть Индия и Китай, которые развиваются быстрее, чем они думали; Россия не умерла, начинает восстанавливать свою национальную государственную волю (конечно, мы можем сколько угодно критиковать внутреннюю экономическую политику и социальную – здесь действительно масса непаханого, но факт тот, что резко сократились возможности экономического и прочего давления на Россию). На самом деле американцы просто не сумели через этот проект создать самовоспроизводящейся и саморегулирующейся системы международных отношений. Вот биполярная система – как угодно к ней можно относиться, но она была настолько самовоспроизводящаяся, что американцам пришлось насильно рушить региональные опорные структуры этой системы. В каждом регионе они устраивали катаклизмы, чтобы поломать региональную структуру соотношений сил и сделать ее пригодной для реализации уже своего доминирования. И в итоге они уже везде завязли, и их ресурс единоличного управления в конце концов проявил свою небезграничность, они очень отягощены этим.

     в: Как вы считаете, могли бы мы действовать на Кавказе как-нибудь по-другому? Отказаться, например, от признания Южной Осетии и Абхазии? Ведь именно это просто взбесило Запад...
     о: Решение наше правильное совершенно, и если бы мы не защитили и не признали Абхазию и Южную Осетию, в конечном итоге нас оттуда бы вытеснили и высадились бы туда американцы – и тогда все. По их замыслам, плацдарм для поджога Северного Кавказа должен был быть, конечно, в Абхазии и в Южной Осетии. Глубоко убеждена, что если бы по итогам этой авантюры Саакашвили мы не конвертировали военные результаты в политическую позицию, было бы хуже, чем если бы мы вообще не вмешивались. Потому что точно начался бы пожар на всем Кавказе: было бы десять новых бесланов. Все кавказские народы сочли бы, что на Россию нельзя положиться. Считаю, что произошедшее теперь очень сдержит любые сепаратистские брожения на Кавказе. Очень важно, чтобы наши кавказские пылкие народы могли ощущать себя носителями большой российской гражданственности. Но ощущение это у них будет только в том случае, если эта гражданственность того стоит: если они понимают, что Россия – действительно сильное волевое государство, которое берет на себя ответственность и способно защитить.
     Так вот, если бы мы поступили сейчас на Кавказе как-то иначе, тогда там начался бы пожар и точно осуществились бы мечты лорда Пальмерстона во время Крымской войны о том, чтобы граница России проходила севернее Терека и Кубани. Кстати, не надо забывать про преемственность англосаксонских интересов в отношении этого региона. Есть неизменное желание укротить влияние России именно через оттеснение от стратегических регионов. Британия абсолютно равнодушно относилась к тому, что русские осваивали подступы к Северному Ледовитому океану, но когда они вышли к Кавказу и к Черноморью – все! Британия стала проявлять к этому самое пристальное внимание и заинтересованное участие. Лондон всегда вмешивался во все договоры и отношения России со всеми средиземноморскими и черноморскими державами, стремился, чтобы без него там никогда и ничего не происходило.

«Новые члены НАТО должны были отрезать нас от Балтики»
     в: Насчет Британии... Каков сейчас ее вес в Европе на фоне заметного усиления позиций Франции и Германии?
     о: В течение последних 10 лет отчетливо прослеживается, что континентальная Европа все-таки имеет достаточно выраженные собственные интересы, которые несколько – хотя это и не надо преувеличивать – отличаются от интересов британских. Британия и США по-прежнему сохраняют роль особого дуэта, который стремится оказывать определяющее влияние на соотношение сил в Европе. Принцип такой политики – препятствование возникновению любого преимущественного влияния какой-либо европейской силы на континенте и обязательно русско-германского modus vivendi. И, кстати, все, что сделали практически американцы в Европе – то же расширение НАТО, – сделано не только против России. Но и против Германии, безусловно. Чтобы после ее воссоединения не проснулись идеи так называемой Центральной Европы, «Миттель-Европы», в которой Германия могла бы стать столпом европейского равновесия. Это всегда был кошмар для американцев и для британцев.

     в: Что помимо этого принесло им расширение НАТО, что на деле потеряли от этого мы?
     о: Одна из важнейших задач при приеме новых государств в НАТО заключалась, в частности, в том, чтобы отрезать нас от Балтики. Эта мечта существовала у них 200 лет. После Петра они не могли с этим смириться. К сожалению, это им удалось. Это самое драматическое для нас геополитическое изменение. Никакая Польша или Румыния в НАТО на самом деле значения для нас не имеют, а вот Прибалтика в НАТО – это очень серьезно.

     в: И теперь они хотели сделать то же самое на юге, на Черном море?
     о: Да... И если бы сейчас это получилось, произошло бы просто трагическое геополитическое изменение, которое поставило бы под вопрос вообще безопасность развития России. Не физическую безопасность – никто вырезать нас не собирается, – но именно безопасность исторического развития как независимого государства. Потому что из всех сложных развивающихся на наших границах международных явлений самые опасные для нас, критические – это, как я уже сказала, на Балтике и на Черном море. Где-то можно уступить, потянуть... Но не здесь.
     Кстати, если бы так произошло, это бы и антиевропейский аспект тоже имело. Как европейцы не понимают, что эти изменения ничего не дают самой Европе? Ведь с вытеснением России Европа сама перестает быть центром свершения всемирных исторических событий: центр перемещается тогда в Центральную Азию.

«Нам надо еще выстоять...»
     в: Теперь, судя по всему, нас ждет борьба за Украину?
     о: Украина – это вообще одна из главных тем в нашей исторической стратегии. Еще Бжезинский при распаде СССР говорил, что с Украиной вместе Россия – это империя, а со всем остальным, но без Украины – уже нет. И огромные усилия были приложены Западом для того, чтобы изменить ориентацию Украины, чтобы постоянно лелеять и воспроизводить прозападный, замешенный на русофобии менталитет части ее населения. Это очень печально, потому что пока тратится энергия на поиски антропологических отличий между русскими и украинцами, можно утверждать, что не вышла из стадии самоутверждения украинская национальная идея и поэтому она не способна пока произвести некие исторические проекты, которые не проявляют черты комплекса младшего брата, который очень хочет самоутвердиться. Зрелость украинских идей наступит, когда они избавятся от этого комплекса и не будут воспринимать себя оскорбленными. Как я не чувствую себя оскорбленной, что мне иногда приходится говорить на английском языке.
     Я думаю, что сейчас перед США стоит дилемма: торопиться ли, пытаться ли немедленно взять Украину под контроль, чтобы все-таки в Севастопольскую бухту вошли корабли, как мечтал лорд Пальмерстон, или подождать. Ведь их действия могут произвести раскол Украины. Крым, Восточная Украина категорически не желают себя видеть в НАТО. А кому нужна Украина без Крыма, без побережья? Тогда весь смысл теряется... Думаю, и нам тоже надо быть достаточно осторожными сейчас, а уж украинской элите тем более.

     в: Наталья Алексеевна, а у нас вообще есть настоящие союзники? Где они? Все эти события на Кавказе показали, что у нас все-таки с этим сейчас проблемы...
     о: Наверное, мы должны сейчас осознать, как много было упущено нами в 90-е годы, когда мы действительно растеряли союзников, не защищали никого. Это лишний раз показывает, как легко растерять и как непросто, не с первого раза удается восстановить. Ведь что было в последние годы? Казалось бы, даже такой частный случай, как выдача Хонеккера, был позором, показывал, что государство способно сдать кого угодно, кто ему служил. Действительно, в последнее время мир просто привык к тому, что Россия уступала. После такого людям требуется время, чтобы убедиться: период действительно новый, теперь будет все не так...

     в: Вы действительно считаете, что теперь, после наших действий на Кавказе, все будет не так?
     о: Нам надо еще выстоять. Если мы выстоим, выдержим – только тогда, кстати, мы сможем судить о том, как реагируют наши потенциальные и существующие союзники. Нам надо, чтобы силы, которые вынуждены были из-за своей слабости приспосабливаться к однополярному миру, поверили в то, что это действительно начало восстановления равновесия. Тогда уже можно будет судить. Но действительно от нас этого все-таки не ожидали.

     в: То есть фактически мы впервые за последние годы стали свидетелями настоящего проявления политической воли?
     о: Абсолютно. Я ждала этого 15 лет... Боже мой, сколько я за это выступала!

Великодержавный популизм

Премьеры России и Франции выступили заодно

     В субботу премьер Владимир Путин принял в Сочи французских и российских бизнесменов, которые до сих пор не могут отделаться от неприятных впечатлений о финансовом кризисе, а также французского премьера Франсуа Фийона, который, по мнению специального корреспондента «Ъ» АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, помог Владимиру Путину дать понять окружающему миру, что кроме США есть еще по крайней мере две великие державы – Россия и Франция. Французский премьер был бы последним человеком, который стал бы с этим спорить, и, расчувствовавшись, заявил, что переговоры о новом соглашении между Россией и ЕС могут быть возобновлены уже в октябре.
     Французские бизнесмены перед встречей с российским и французским премьерами стояли поодиночке, по двое и о чем-то лениво переговаривались. Французские журналисты не подходили к ним, а между собой лениво переговариваться даже не считали нужным. Беседовать им всем было, похоже, просто не о чем.
     Российские бизнесмены, во-первых, не могли наговориться друг с другом, как будто после долгой разлуки, связанной с переживаниями на грани жизни и смерти, а скорее даже за гранью (в таких случаях из людей и пробивается особая болтливость).
     Они вели себя как люди, пережившие кораблекрушение и выжившие – неожиданно для себя, потому что они-то лучше всех знали, что плавать на самом деле не умеют, но только никому об этом не говорили и страшно потом об этом жалели.
     Но вот вдруг их всех спасли (или, вернее, почти всех). И теперь, на суше, когда их обступили взволнованные журналисты, их прорвало. Глава РСПП Александр Шохин говорил не останавливаясь минут сорок. Всех интересовало, не обрушится ли на этот маленький необитаемый островок, куда их высадили переждать шторм, новая волна цунами.
     – Не повторится ли все это? Вскрытие покажет в понедельник,– говорил господин Шохин.– Торги начнутся, многое прояснится.
     – Но многие инвесторы уже ушли с рынков. Они вернутся? – с надеждой, которая была почти необъяснимой, потому что лично им не сулила никакой выгоды, спрашивали журналисты.
     – Это на несколько месяцев история,– отвечал Александр Шохин.– Быстро не вернутся.
     Здесь были несколько главных пострадавших в этой истории: главы банков, инвестиционных компаний, некоторых корпораций... Интересно, что именно их пригласили для разговора про повышение инвестиционной привлекательности России в глазах европейского мира. Можно даже сказать, что они попали с корабля на бал на этом острове. И что он оказался не таким уж необитаемым. Правда, у них не было с собой подходящей одежды, большинству вообще нечем было даже прикрыться, но они готовы были, едва придя в себя, начать играть заметную роль в деле укрепления российско-французских экономических связей.
     – Если говорить о системных решениях,– продолжал господин Шохин,– то надо переходить на международные стандарты. Мы же стояли одной ногой уже в ВТО, оставалось занести вторую, а потом дверь перед нами вдруг захлопнулась, мы едва ноги вытащить успели... А если бы мы вступили в ВТО...– мечтательно произнес господин Шохин.– А шанс был... договорились бы по сельскому хозяйству... по экспортным пошлинам на лес... ну и все, пожалуй, больше ни о чем договариваться не надо было...
     Мне очень интересно было дослушать Александра Шохина, чтобы понять, а что же тогда было бы. Удалось бы избежать падения котировок? Или, наоборот, увязли бы вместе с остальным миром в кризисе по всем международным стандартам? Что было бы?
     Но Александр Шохин не закончил свою мысль. Он ограничился тем, что еще раз подтвердил:
     – Индекс в 2300 пунктов (еще недавно казавшийся уже не очень серьезным – потому что, как известно, акции российских компаний по-прежнему недооценены.– А. К.) на следующей неделе не пробьем. И вообще, рынок еще может колебнуться. Хотя утверждается, что все кончилось.
     А один из участников встречи с некоторой грустью рассказал мне на тему происходящего стихотворение:
     – Такого кризиса не видел белый свет!
     Трендец уж близится, а кризиса все нет!
     На мой вопрос, чьи же это стихи, участник совещания скромно потупился и сказал, что народные.
     Впрочем, достаточно было взглянуть на французов, чтобы и в самом деле убедиться в том, что кризис миновал – по крайней мере во Франции. Министр экономики Кристин Лагард, отвернувшись от журналистов, не спеша красила губы – интересно, для кого из двух премьеров?
     Еще один участник встречи, владелец Трубной металлургической компании Дмитрий Пумпянский, сидя за столом, разглядывал красочно оформленную книжку Григория Остера «Вредные советы непослушным бизнесменам».
     – У всех проблемы,– пробормотал сидевший рядом с ним гендиректор «Норникеля» господин Стржалковский,– а он анекдоты читает...
     Из этого следовал по крайней мере один вывод: у господина Стржалковского проблемы и в самом деле, значит, были.
     Поразительно беззаботными оставались на этом фоне французские бизнесмены. Они приехали со своим премьер-министром, и, видимо, одно это давало им силы жить и радоваться жизни (нашим бизнесменам того же для счастья было, видимо, уже мало).
     Владимир Путин появился вместе с Франсуа Фийоном. Можно сказать одно: для премьер-министра Франции, этого немолодого человека, министру экономики Франции стоило красить губы.
     Владимир Путин заявил, что приветствует приход французских инвесторов в российскую экономику (и никак не прокомментировал уход из нее почти всех остальных).
     Он подробно рассказал, как Франция и Россия работают над созданием стартового и технического комплекса на аэродроме Куру и что первый запуск корабля с этого аэродрома может состояться уже в 2009 году. На фоне разговоров о том, что США могут остаться после 2010 года без российской поддержки в космосе, а по сути, значит, и без самого космоса, это прозвучало информативно.
     Неожиданно господин Путин заявил, что Россия не отказывается от идеи вступления в ВТО. И это как раз в то время, когда все остальные страны от нее, кажется, отказались.
     То есть Владимир Путин хотел дать понять, что он стремится к восстановлению тех отношений, которые были до войны. Для него это означает закрепление победы в этой войне – не с Грузией, конечно, а скорее уж с США. Для американцев ситуация, соответственно, прямо противоположная. Любая нормализация обстановки после войны означает, что все, и прежде всего они сами, смирились с поражением в ней.
     Правда, господин Путин сейчас, похоже, думает уже и о послевоенном переделе мира. Во всяком случае, он заявил, что мировая финансовая архитектура нуждается в полной перестройке и что «не может вся мировая экономика сидеть на одном печатном станке, и этот вопрос будет решаться в рабочем режиме, а не в режиме конфронтации».
     Встреча с Франсуа Фийоном была, таким образом, гораздо важнее для российского премьера, чем еще продолжающийся Сочинский экономический форум, чем встреча с иностранными бизнесменами, которая была у него два дня назад здесь же... Она была такой, потому что при удачном исходе могла продемонстрировать: а и не было ничего. Вот сидят два премьера, как ни в чем не бывало обсуждают вопросы двустороннего сотрудничества и наслаждаются обществом друг друга.
     – Господин премьер-министр Франции,– произнес Владимир Путин,– уже дважды упомянул о нашей вчерашней вечерней встрече. В конце ее мы поиграли на бильярде. И он сказал: «Я же почти не играю на бильярде!» А потом закатил шар в лузу и ушел! То есть нам и в политике, и в бизнесе надо быть очень внимательными.
     Последняя фраза не значила ничего. А рассказ про ночную игру на бильярде с премьер-министром страны, которая категорически осудила решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии, значил все.
     – Франция,– добавил Владимир Путин уже на пресс-конференции,– доказала, что способна играть самостоятельную роль в урегулировании кризиса.
     И опять этот комплимент, хоть и был произнесен в сторону господина Фийона, имел целью поразить воображение совсем других партнеров.
     – Мы обсуждали все вопросы совершенно откровенно,– заявил, в свою очередь, господин Фийон.– Это характеризует отношения между нами.
     Это было то, что, наверное, больше всего хотел услышать в этот день Владимир Путин.
     Франсуа Фийону, видимо, льстило внимание Владимира Путина и та огромная и все время возрастающая роль, которую Франция играет, по словам российского премьера, в мире. В конце концов он, кажется, поверил во все, что говорил ему господин Путин, и даже прибавил от себя:
     – Великим державам (Франции и России.– А. К.) свойственно иметь больше обязанностей, чем прав...
     Он, правда, снова сказал, что Франция не согласна с признанием Абхазии и Южной Осетии. И на этот раз господин Путин ответил ему:
     – Россия – это самая большая территория в мире. Нам чужие территории не нужны. Нам еще свои надо освоить. А что касается признания... Не мы вскрыли этот ящик Пандоры.
     А Франсуа Фийон заявил, что этот вопрос должен решаться в рамках международного права на международной конференции... При этом чем чаще в последнее время звучат эти одни и те же аргументы, тем больше люди, которые их произносят, теряют, кажется, интерес к этой теме. Это, видимо, еще один эффект, которого добивается господин Путин.
     В конце пресс-конференции Франсуа Фийон неожиданно заявил, что переговоры по подготовке нового соглашения о партнерстве между Россией и ЕС могут быть возобновлены уже в октябре этого года.
     Каждое лыко в этот день было в строку.

55 лет без Сталина

ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА 22 сентября 1953 года
     Стареют и выходят из обихода разные вещи. Техника помогает создавать более совершенные модели. И хотя первые «вечные» ручки легко одержали победу над ручками с простым стальным пером, но и они оказались далеко не вечными. Всем памятно увлечение шариковыми ручками. Мода на них была молниеносной. Кто только не делал их! Артель «Огнезащита», «Реммаш», «Очковая оправа» и даже Кунцевский механообозный, ныне металлоштамповочный завод. Ручек выпустили миллионы – аляповатых, грубых, плохо пишущих. Сначала покупатель брал, пробовал писать, но наконец стал, по выражению директора одного из магазинов, «решительно их бойкотировать». Этот урок мало чему научил руководителей местной и кооперативной промышленности. Около двадцати заводов и артелей мастерят сейчас устаревшие авторучки.

МОСКОВСКАЯ ПРАВДА 24 сентября 1953 года
     В эти дни в Краснопресненском райкоме партии столицы особенно оживленно. Десятки человек приходят сюда, чтобы вручить заявление с просьбой направить их на постоянную работу в деревню. В обеденный перерыв к заведующему промышленно-транспортным отделом районного комитета зашел мастер Пресненского машиностроительного завода коммунист Яков Георгиевич Прозоров. Много лет он проработал в сельском хозяйстве.
     – Материально я обеспечен здесь хорошо,– рассказывает т. Прозоров,– но все же тянет меня к земледелию. Когда я прослушал по радио постановления сентябрьского Пленума Центрального Комитета нашей партии и доклад товарища Хрущева, то подумал: к тебе это, Яков Георгиевич, обращается партия. И вот по зову партии, по велению сердца пришел я сюда. Мое место сейчас в деревне, на тракторе.

КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА 24 сентября 1953 года
     В течение нескольких дней в Варшаве в районном военном суде проходил процесс, который привлек внимание самых широких кругов польской общественности. На скамье подсудимых – пятеро политических преступников, злейших врагов польского народа, облаченных в черные сутаны служителей церкви. Центральная фигура среди них – бывший келецкий епископ Качмарек. В течение ряда лет он руководил антигосударственным и антинародным центром, членами которого были реакционные церковники. Эти люди называли себя «служителями культа», «божьими пастырями». Но отнюдь не духовными делами занимались эти люди. Распространение гнусных слухов, сотрудничество с шайками бандитов, переброска за границу врагов народа, хранение на территории келецкого кафедрального собора винтовок, пулеметов, гранат, радиостанции, денежные махинации на черном рынке и, наконец, шпионаж в пользу США и Ватикана – вот чему в основном посвящали свое время келецкий епископ и его сподвижники.

ПРАВДА 25 сентября 1953 года
     23 сентября в Нью-Йорке в концертном зале отеля «Тереса» в присутствии многочисленных представителей американской общественности состоялось вручение международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» выдающемуся борцу за мир, известному прогрессивному деятелю США Полю Робсону...
     Выступление Поля Робсона: «Я совершил поездку по Советскому Союзу и видел собственными глазами, что может произойти с так называемыми отсталыми народами. В Советском Союзе якуты и ненцы, киргизы и таджики пользовались полным почетом и уважением, им помогали, продвигали вперед с неимоверной быстротой в этой стране социализма. Никаких пустых обещаний вроде тех, которые постоянно слышат цветные народы в США, только дела. Сейчас я вновь говорю, что я был, есть и всегда буду твердым и несгибаемым другом советского народа».

Из воспоминаний Д. Т. Шепилова
     На протяжении последующих месяцев и лет (после сентябрьского пленума ЦК 1953 года.– «Власть») следовал бесчисленный ряд Пленумов ЦК, Кремлевских совещаний работников сельского хозяйства, передовиков, работников МТС, работников совхозов, совещаний по отраслям сельского хозяйства, республиканских, зональных активов. На каждом из них заслушивались многочасовые доклады и выступления Хрущева. Одна «установка» набегала на другую. Один рецепт сменял другой, хотя действие предыдущего еще не успело провериться на практике. Так, на сентябрьском Пленуме ЦК Хрущев ставит задачу увеличения продукции путем интенсификации сельского хозяйства, путем повышения урожайности полей и продуктивности животноводства: «Брать с каждого гектара земли, с каждого гектара пашни больше зерна, хлопка, овощей, мяса, молока, фруктов и т. д.». Проходит несколько месяцев, и нежданно-негаданно для всех задача интенсификации сельского хозяйства практически снимается. Старые высокопродуктивные сельскохозяйственные экономические районы (Украина, Северный Кавказ, Центрально-Черноземные области, Поволжье, Сибирь и др.) надолго становятся пасынками. Целина – вот альфа и омега. Распашка целинных и залежных земель Казахстана, Сибири, Урала и других пустынных районов – вот ключ к решению всех проблем создания в стране обилия сельскохозяйственных продуктов.
     Правомерна ли была постановка вопроса о введении в хозяйственный оборот целинно-залежных земель? Да, правомерна. Но для ответа на этот вопрос надо было изучить почвенно-климатические данные в соответствующих зонах; средние многолетние данные по урожайности в очагах земледелия в этих или сходных условиях; транспортные связи и возможности. Оценить, какие типы севооборотов могли бы быть пригодны в каждой зоне. Произвести экспертные расчеты экономической эффективности ведения земледелия и животноводства в каждой зоне: затраты, доходы. На этой основе можно было решить, в каких районах, в каком объеме, в какие сроки, какими техническими и агротехническими средствами можно осуществить это мероприятие, если оно сулит быть экономически эффективным. Но нет. Для Хрущева действительно органичными были черты, которые впоследствии были квалифицированы как субъективизм и волюнтаризм.

Закачалось

     Буквально за неделю правительство России перешло от споров о возможности в отдаленной перспективе снизить налоги к непосредственной раздаче денег финансовой системе. В борьбе с кризисом объемы обещанных экономике денег составляют несколько процентов ВВП. Но отказ от щедрости может обойтись куда дороже. Впервые с 1998 года, а возможно, и впервые за всю новейшую историю власть в России столкнулась с кризисом, способным полностью уничтожить экономику в ее нынешнем виде.
     Еще в начале сентября правительство Российской Федерации совершенно не собиралось разбрасываться триллионами. В конце августа вице-премьер министр финансов Алексей Кудрин на встрече с депутатами-единороссами вел изнурительный торг за солидную для непосвященного сумму около 2 млрд руб. Речь шла о расходах в проекте федерального бюджета на 2009-2011 год: Кудрин признавал, что речь идет о несущественных для федерального бюджета суммах, но дело в принципе. Заместитель главы Минфина Сергей Шаталов еще в апреле подтверждал: снижение налогов в нынешней ситуации – недопустимый шаг. Эту же позицию Минфин подтверждал и 7 сентября, комментируя инициативы руководителя Минэкономики Эльвиры Набиуллиной о необходимости радикального снижения НДС с 2010-го или даже с 2009 года для организации и поддержания долгосрочного инновационного роста в российской экономике.
     Вечером 18 сентября 2008 года Набиуллина, утверждают источники «Власти» в Белом доме, получила замечание от президента Дмитрия Медведева: на вечернее совещание у президента она не принесла новых предложений о локальном снижении налогов. С вечера вторника 16 сентября по вечер четверга 18 сентября Банк России, Минфин и правительство в целом одобрили суммарные вливания в финансовый рынок в течение ближайших месяцев на сумму до 3 трлн рублей, или 7-8% ВВП России. Алексей Кудрин лично объявил о беспрецедентном решении: снизить почти на треть размер пошлины на экспорт нефти и НДПИ для нефтяных компаний. Цена вопроса составляет для компаний около $5,5 млрд, или около140 млрд руб. за два месяца, на которые предоставлена льгота. Оценить масштаб перемен в Белом доме можно, лишь вспомнив, что для обсуждения идеи предоставить нефтяникам льготы по НДПИ и экспортной пошлине с 2009 года на 130 млрд руб. правительству пришлось дождаться снижения физических объемов добычи нефти в России, а сама идея появилась в марте 2006 года. И буквально накануне припадка невиданной щедрости Минфин насмерть и категорически отбивался от предложения главы Минэнерго Сергея Шматко дать нефтяникам такие же льготы, но с 2010 года на сумму до 400 млрд руб. в год.
     Последний раз правительству России пришлось разбираться с кризисом подобного масштаба в 1998 году. Тогда Белый дом во главе с Сергеем Кириенко не продержался и нескольких дней финансовой катастрофы. Неизвестно, опасался ли Владимир Путин политического кризиса, но готовность кабинета министров заплатить за разрешение ситуации столь высокую цену не прогнозировалась абсолютно никем. Перечислим лишь основные решения двух дней, помимо описанных выше. Отказ на пять месяцев от жесткости в кредитно-денежной политике. 1,5 трлн бюджетных депозитов трем крупнейшим банкам – Сбербанку, ВТБ и Газпромбанку. Предоставление всем остальным банкам вместе с ними до 1,2 трлн руб. краткосрочных кредитов ЦБ под залог ценных бумаг. Индивидуальные кредиты банкам, испытывающим проблемы с ликвидностью. Например, по состоянию на четверг ЦБ, по данным «Власти», был готов выдать Связьбанку до 10 млрд руб. (в банк в 2008 году ушла заместитель главы ЦБ Алла Алешкина). Прямые вложения государства в фондовый рынок на сумму в 250 млрд руб., а если понадобится, столько же еще. Разрешение Минфину предоставлять отсрочку по платежам налогов крупным налогоплательщикам. Досрочное предоставление вычетов по НДС ряду категорий налогоплательщиков без дискуссии.
     Единственное, что осталось от жесткости правительства – отказ от трат из Фонда национального благосостояния: даже в вопросе о снижении НДС власти не пошли на отказ от идеи, а лишь перенесли дискуссию на 2009 год. Пожалуй, это единственное решение прошлой недели, которое было принято с безупречной и точной мотивацией: действительно, допустить возможные потери бюджета более 1 трлн руб. в год в ситуации кризиса – это уже слишком.
     Примечательно то, как принимались триллионные решения в Белом доме. Во вторник вечером вице-премьер Игорь Шувалов собрал рядовое совещание в Кремле, чтобы обсудить концепцию долгосрочного развития России до 2020 года. Когда выяснилось, что главное, о чем хочется и о чем нужно говорить,– это вовсе не заявленная тема, а падение индекса РТС на 11,47% (ММВБ – 17,14%), присутствующие (ключевые руководители ведомств финансового рынка – от главы ФСФР Владимира Миловидова до руководства ЦБ, не говоря уж о вице-премьерах) начали обсуждать, что делать с рынком. На огонек в кабинет Шувалова зашел премьер Владимир Путин: итогом обсуждения стал план, который начал реализовываться на следующий день и уже первые пункты которого стоили сотни миллиардов. План сочли исчерпывающим, и наутро премьер уехал обсуждать проблемы безопасности с главой МЧС Сергеем Шойгу, сам Шувалов уехал в Санкт-Петербург общаться со специалистами по безопасности дорожного движения. В среду президент России, коротко встретившийся с премьером, обсуждал с Совбезом ситуацию в Арктике. Тем временем Владимир Миловидов закрывал фондовые рынки: к 13:00 среды РТС и ММВБ, пошедшие было в рост, начали стремительно падать.
     Даже после этого никто не предполагал, что совещания у президента и премьера будут продолжены. В Белом доме уверяли, что ситуацию обсудят в Сочи, куда весь политико-экономический бомонд съезжался с вечера четверга на экономический форум «Сочи-2008», а решения будут приниматься в понедельник на президиуме правительства. Но затем Дмитрий Медведев неожиданно собрал сразу несколько совещаний в Белом доме. Направляясь на первое из них в середине дня, участники поначалу даже не знали, кто будет его вести, Медведев или Путин, который якобы собрался ради этого на несколько часов покинуть Сочи. На совещании и стало понятно: ради выхода из кризиса Кремль и Белый дом готовы на все.
     Владимир Путин еще в первой половине сентября говорил, что предкризисные симптомы на российском фондовом рынке – это следствие не внутренних проблем российской экономики, а мирового финансового кризиса, вызвавшего отток капитала из России. Первые достоверные оценки масштабов этого оттока подчиненные главы ЦБ Сергея Игнатьева могли сделать по результатам снижения международных резервов Банка России: на 1 августа они составляли $573,6 млрд, на четверг – $560,3 млрд. Согласно моделям инвестиционных банков, это эквивалентно уходу с рынка не менее $15-20 млрд капитала. Впрочем, это лишь данные на 12 сентября, никто не поручится, что с 15 сентября за последующие четыре дня рынок не покинуло еще столько же. В этом случае весь инвестиционный приток первого полугодия 2008 года, который Россия обеспечила уже при нестабильности на мировых финансовых рынках, сошел на нет.
     Однако даже если речь идет о сумме в $40-45 млрд, что эквивалентно примерно триллиону рублей, неясно, почему государству пришлось в одночасье забыть почти о всех своих принципах: в конце концов, предыдущий год дал стране приток в $82,3 млрд. Кроме того, сам по себе отток капитала в августе был предопределен, хотя и не в таком масштабе. Война России и Грузии с 9 августа мало способствовала присутствию в России иностранных инвесторов, как бы циничны они ни были: военные риски есть военные риски. Но одно дело, когда речь идет о стране, где вся экономика зависит от притока, а другое дело – Россия, которая сама по себе является столпом промышленного производства в Европе, по крайней мере нефтегазового. В конце концов, паранойя должна быть последовательной. Если в конце августа среди «силовых» чиновников правительства и администрации президента была так популярна версия о намерении властей США оттоком капитала с фондового рынка разрушить российскую стабильность (Сергей Игнатьев 17 марта на вопросы СМИ об этой версии отвечал с дипломатичным сарказмом: «У нас нет таких сведений»), то отчего же в середине сентября к чему-то подобному никто не был готов?
     Проблема оказалась много большей, чем просто падение фондового рынка и кризис в банковской системе. В конце концов, к пятнице среди российских банков обнаружен лишь один невыживший – «КИТ Финанс», 23-е место по размеру активов в рейтинге российских банков журнала The Banker. (По иронии, именно этому банку без каких-либо внятных и достоверных объяснений слухи приписывали аффилированность с Алексеем Кудриным. Инновационный и крайне динамичный банк в несколько миллиардов рублей – и из-за последовавшей каши на рынке межбанковского репо вынужден искать себе стратегического инвестора в лице инвесткомпании «Лидер».) Слухи о проблемах «Тройки Диалога», «Ренессанс Капитала» и прочих столпов инвестбанкинга пока не подтвердились, не говоря уж о еще более крупных игроках.
     Конечно, банковская система – механизм крайне хрупкий и очень напоминающий карточный домик. Тем не менее, если бы речь шла только о ней, то, очевидно, профессионализма Банка России, вполне успешно боровшегося с инфляцией при растущих госрасходах и при крайне низкой по мировым меркам финансовой дисциплине правительства, хватило бы за глаза. Однако, как следует из разговоров корреспондентов «Власти» с чиновниками Белого дома, ключевой проблемой, ради которой там готовы к любым расходам, являются российские компании скорее не финансового, а промышленного профиля.
     Проблема выглядит, на взгляд чиновников правительства, так. Сам по себе российский фондовый рынок и его котировки – это проблема игроков на рынке. Банковские вложения в рынок ценных бумаг – также неприятная, но вполне решаемая проблема: для Банка России она означает необходимость вливаний в рынок сотен миллиардов рублей. Однако российские компании в последние 3-4 года чрезвычайно привыкли к получению как в России, так и за ее пределами займов, залогом по которым являются ценные бумаги самих компаний. Например, согласно данным отчетности «Роснефти», в июне 2008 года компания продала пакет собственных акций с обязательством выкупить их через год за кредит на $2,35 млрд. Залог – акции самой «Роснефти» – на момент сделки стоил в РТС почти $5 млрд. К середине предыдущей недели залог стоил уже $2,27 млрд. То есть кредит оказался необеспеченным полностью, и, следовательно, велика вероятность того, что кредиторы (в данном случае, по данным «Власти», это западные банки во главе с Barclays) потребуют или дополнительного залога, или досрочного погашения.
     Условия такого рода соглашений, в которых участвуют и российские банки, и компании, являются обычно коммерческой тайной, а для непубличных компаний (например, для российских девелоперских компаний, которые также любили такие кредиты) – полностью недоступными. В их случае, кстати, та же ситуация наблюдается и с залогом недвижимости: если недвижимость дешевеет (а это прогнозируют на осень-зиму 2008 года все эксперты), их залоги обесцениваются. Суммарный объем недостающих залогов на октябрь-ноябрь 2008 года неизвестен, в общем, никому. Но, похоже, это одна из главных проблем, существующих сейчас на рынке. Суммарный кредитный портфель только российских банков составляет сейчас около 20 трлн руб. Если кредитов, оставшихся без залога, в России хотя бы 10% от этой суммы, уже в октябре 2008 года российским компаниям предстоит найти на рынке многие сотни миллиардов рублей. Понятно, что в условиях острого кредитного кризиса такие кредиты будут или очень дорогими, или не найдутся вовсе. Что такое компания, которая не может найти кредит на рефинансирование текущих долгов, представить себе легко: подробности описываются в законе «О банкротстве».
     Развитие ситуации по кризисному сценарию, когда проблема «заложенных кредитов» – одна из главных, но не единственная, означает на выбор: триллионы рублей потерь активов (придется забыть о росте ВВП минимум года на два, зато вспомнить, что он умеет и падать), существенное уменьшение доли российских инвесторов в российской экономике или национализация значительной части экономики. Стратегическая альтернатива всему этому выбору в подобных сценариях просто отсутствует: если ситуация развивается так и никто ничего не предпринимает, уже в первой половине 2009 года российская экономика перестает существовать в волне банкротств и в развале банковской системы. Впрочем, для этого правительству нужно действительно не делать ничего в течение нескольких месяцев. В истории XX века подобных примеров невоенного свойства не существовало, а в XXI веке единственным пока претендентом на этот сценарий является Зимбабве.
     15 сентября Дмитрий Медведев, встречавшийся с представителями крупного бизнеса во главе с РСПП, вскользь услышал о ее существовании: одну из самых неприятных для России тем обсуждают в основном в узких кругах и без лишних ушей. Так или иначе, на рынке говорят, что кредиты под залог акций брали все компании-лидеры фондового рынка, и некоторая часть «голубых фишек» не имеет возможности легко решить возникшие проблемы. Однако вполне очевидно, что именно в кабинеты Владимира Путина и Дмитрия Медведева уже в октябре 2008 года могут придти за неотложной помощью многие российские участники списка Forbes.
     Чтобы не решать эту проблему, любой обитатель Кремля и Белого дома, не исключая ни Дмитрия Медведева, ни даже Владимира Путина, готов менять направления самолетов, обещать фондовому рынку триллионы, снижать налоги и ставки. Неудивительно, что последнее, о чем сейчас говорят в Белом доме,– это о планировавшихся заменах в правительстве. Трудно представить себе степень изумления чиновника Белого дома, с которым «Власть» попыталась обсудить якобы имеющееся намерение премьера Путина дать пост министра финансов главе Минобороны Анатолию Сердюкову. Что же, действительно не время для замен фигур на шахматной доске, когда дрожат стены всего шахматного клуба.

В Минобороны запутались с началом войны

НЕУВЯЗОЧКА ВЫШЛА

     С момента окончания войны в Грузии Россия доказывает мировому сообществу, что ввела войска в Южную Осетию только после того, как грузины 8 августа открыли огонь по Цхинвали. И что до этого момента российских военных, кроме миротворцев, в республике не было. В России с этой версией почти никто не спорит, постепенно с ней начинает соглашаться и Запад.
     Однако 11 сентября в главном печатном органе Минобороны газете «Красная звезда» была опубликована статья о командире роты 135-го мотострелкового полка 58-й армии капитане Денисе Сидристом, получившем за участие в боях в Южной Осетии орден Мужества. В статье Денис Сидристый, проходящий сейчас лечение в госпитале, рассказывает: «Мы были на учениях. Это относительно недалеко от столицы Южной Осетии. Нижний Зарамах – природный заповедник Северной Осетии. Вот там после плановых учений и стояли лагерем, но 7 августа пришла команда на выдвижение к Цхинвалу. Подняли нас по тревоге и на марш. Прибыли, разместились, а уже 8 августа там полыхнуло с такой силой, что многие даже растерялись. Нет, все понимали, что грузины что-то готовят, но трудно было даже представить то, что мы увидели. Сразу после полуночи начался массированный обстрел города и позиций миротворцев».
     Многие сочли, что слова капитана означают, что российские войска вошли в республику до того, как грузины открыли огонь. Именно это утверждает и Тбилиси, оправдывая начало операции в Цхинвали: по версии грузинской стороны, она не атаковала, а защищалась. Публикация вызвала большой резонанс в западной прессе и российском интернете. Вскоре «Красная звезда» изменила текст статьи на своем сайте: «7 августа ночью пришла команда на выдвижение к Цхинвалу. Подняли нас по тревоге и на марш. Прибыли, разместились, а уже 8 августа утром там полыхнуло». Но и в таком изложения слова Сидристого противоречили канонической хронологии, согласно которой «полыхнуло» 7 августа в 23.30. В конечном итоге статью просто убрали с сайта газеты.

Как делается независимость

     Признавая независимость Южной Осетии и Абхазии, Россия ссылается на косовский прецедент. Запад, напротив, считает случай Косово уникальным. Сумму аргументов каждой из сторон изучил обозреватель «Власти» Борис Волхонский.
     Дипломатическая активность вокруг признания независимости Абхазии и Южной Осетии с течением времени не только не утихает, но набирает обороты. В начале прошлой недели глава МИД России Сергей Лавров совершил визиты в столицы обеих республик, где подготовил почву для начала полномасштабных дипломатических отношений. А в среду в Москве состоялось подписание договоров о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с Абхазией и Южной Осетией.
     Одновременно наращивал свою дипломатическую активность и Запад. В минувший понедельник в Тбилиси состоялось выездное заседание совета НАТО, на котором представители всех стран-членов альянса выразили полную и безоговорочную поддержку руководства Грузии.
     И российские власти, и европейские лидеры обосновывают свои позиции ссылками на Косово. Сразу после признания его независимости в феврале Россия заявляла, что это создает опасный прецедент и открывает ящик Пандоры. Запад в ответ утверждал, что ситуация Косово уникальна и не может служить прецедентом для других территорий, провозглашающих независимость в одностороннем порядке. Правда, о том, в чем состоит уникальность, говорилось мало и неконкретно. Показательно в этом отношении интервью спецпредставителя ЕС в странах Южного Кавказа Питера Семнеби, которое он дал газете «Коммерсантъ» за несколько дней до провозглашения независимости Косово. На прямой вопрос корреспондента: «В чем же различия между Косово и Абхазией?» – Семнеби ответил: «В Косово правовая ситуация иная, она отражена в резолюции 1244 Совета Безопасности ООН. Ситуации с беженцами также различаются. Напоминаю, что порядка 200 тыс. беженцев из Абхазии все еще находятся в Грузии. Но и сама война в Абхазии отличается от той, что была в Косово. Я не буду акцентировать внимание на том, какая сторона была виновной в той или иной войне, но разница есть». То есть разница есть, но объяснять, в чем она, излишне.
     Сходство кавказских республик с Косово, о котором много говорят в России, прослеживается по нескольким параметрам. Как и Косово, Абхазия и Южная Осетия были автономиями в составе «материнского государства» (соответственно Сербии и Грузии), которое, в свою очередь, являлось составной частью более крупного федеративного образования (соответственно Югославии и СССР). После его распада автономии заявили о своем праве на самоопределение. Во всех случаях «материнское государство» не признало за ними это право и более того – попыталось силой упразднить автономию. Это привело к вооруженным конфликтам, в ходе которых десятки, а то и сотни тысяч людей стали беженцами. Во всех случаях явно наличествовала воля гомогенной этнической общности к самоопределению, выраженная, в частности, на референдумах. Более десяти лет как Косово, так и закавказские республики де-факто имели независимость с большинством атрибутов независимого государства (разве что без собственной валюты), а их территория ни в малейшей степени не контролировалась «материнским государством». При этом де-юре их статус оставался неурегулированным, а вооруженные стычки с «материнским государством» периодически вспыхивали с разной степенью интенсивности. Наконец, и в Сербии и в Грузии имело место вооруженное вмешательство в конфликт внешней силы: в действиях России «по принуждению Грузии к миру» многие наблюдатели усматривают параллели с натовскими бомбежками Югославии весной 1999 года, проведенными без всякого одобрения или санкции со стороны ООН.
     Признавая наличие всех этих сходных черт, противники независимости Абхазии и Южной Осетии настаивают на том, что ситуации на Балканах и на Кавказе принципиально различны. Аргументы против того, чтобы считать Косово прецедентом, можно разделить на три группы.
     К первой группе относятся аргументы ad hoc, которые апеллируют к частным особенностям непризнанных республик. Южная Осетия не может претендовать на статус независимого государства в силу малой территории, малочисленности населения (70 тыс. человек) и низкого уровня жизни (ВВП на душу населения – около $250 в год). Действия российских войск в Южной Осетии в 2008 году нельзя сравнивать с бомбежками Югославии в 1999 году, потому что там воздушная операция не сопровождалась оккупацией территории Югославии сухопутными войсками.
     Ни один из этих аргументов, однако, сам по себе не работает. В Европе есть несколько суверенных государств, меньших по площади и численности населения, а для ряда стран Африки, суверенитет и независимость которых никем не подвергаются сомнению, уровень ВВП в $250 на душу населения выглядит несбыточной мечтой. А тот факт, что иностранные сухопутные войска входили в Грузию, но не в Сербию, вряд ли дает Косово решающее преимущество в вопросе о независимости.
     Вторая группа аргументов опирается на универсальные, однако взаимоисключающие принципы. Практически одни и те же западные политики и государственные деятели говорят о приоритете суверенитета и территориальной целостности в случае Грузии и праве наций на самоопределение в случае Косово. Российские политики говорят то же самое о Сербии и кавказских республиках.
     Другой аргумент в этом ряду – этнические чистки и вызванные ими потоки беженцев. И на Балканах, и на Кавказе было два таких потока – сначала действия «материнского государства» приводили к массовому бегству жителей автономии (албанцев, абхазов и осетин), затем власти автономий изгоняли представителей «материнского государства» (сербов и грузин). Запад и Россия в каждом случае указывают на разных виновников чисток и на разное направление потоков беженцев. В итоге в одном случае обвиняется «материнское государство» и оправдывается стремление пострадавших народов к независимости, в другом – ровно наоборот.
     Наконец, третья группа аргументов касается не существа ситуаций, сложившихся на непризнанных территориях, и не двусмысленных принципов международного права, а обстоятельств и самой процедуры признания их независимости. В этом отношении различия действительно существенные, и именно они проливают свет на то, почему в глазах Запада ситуация с независимостью закавказских республик в корне отличается от случая Косово.
     Суть в том, что конфликт на Балканах был практически с самого начала интернационализирован, тогда как при разрешении конфликтов на Кавказе Россия всячески старалась избежать международного участия. Более того, в случае Косово Албания (страна, которой исторически и демографически уготована роль спонсора мятежной провинции) формально в конфликт не вовлекалась, а роль «миротворцев», бомбивших Белград, исполняли войска стран, не являющихся соседями Югославии. Следовательно, эти страны нельзя было заподозрить в намерениях аннексировать территорию мятежной провинции. Россия же поводы подозревать ее в таких намерениях давала, в частности активно снабжая российскими паспортами жителей Абхазии и Южной Осетии (см. справку).
     Дипломатические усилия по разрешению косовского конфликта осуществлялись в рамках ООН, ОБСЕ и других международных институтов, тогда как закавказские конфликты Россия предпочитала решать на двустороннем или четырехстороннем уровне, в лучшем случае – в рамках СНГ (см. справку). Косово в годы своей фактической независимости функционировало под эгидой ООН, тогда как Абхазия и Южная Осетия – под властью режимов, которые во всем мире рассматривались как ставленники Москвы.
     Итог очевиден: в глазах Запада российские миротворцы – никакие не миротворцы, поскольку являются одной из сторон конфликта. А собранные российскими правоохранительными органами и правозащитными организациями свидетельства этнических чисток и иных преступлений против человечества на территории Южной Осетии и Абхазии не вызывают доверия в силу того, что собирались не формально нейтральными институтами, а заинтересованной стороной. В результате в глазах Запада вопрос о статусе Косово – это вопрос о самоопределении одной отдельно взятой территории. Проблема статуса Абхазии и Южной Осетии, напротив, выходит далеко за рамки регионального конфликта и предстает как составной элемент политики России по воссозданию своей имперской мощи.
     И в этом контексте та поспешность, с которой проходило признание независимости Абхазии и Южной Осетии, сыграла против России. Провозглашение независимости Косово было анонсировано заранее, страны Запада успели заранее к нему подготовиться, и в считанные часы после принятия акта о независимости последовало признание со стороны нескольких десятков государств.
     Действия же России в большей степени напоминали действия Турции по признанию независимости Северного Кипра. Вторжение турецких войск на Кипр в 1974 году было вызвано спонсированным Грецией переворотом и угрозой присоединения острова к Греции. Но и тогда между турецким вторжением и провозглашением независимой Турецкой республики Северного Кипра (ТРСК) с последующим ее признанием Турцией прошло девять лет – ТРСК была провозглашена лишь в 1983 году. Тем не менее независимость ТРСК кроме Турции признала только Нахичеванская автономная республика, входящая в состав Азербайджана и не являющаяся субъектом международного права. А в случае закавказских республик единственная страна, официально последовавшая примеру России,– Никарагуа, лидер которой Даниэль Ортега известен давней нелюбовью к США.
     Наконец, последнее и главное отличие ситуации на Кавказе от ситуации на Балканах связано с тем, что именно сейчас проходят испытание претензии России на роль великой державы и влиятельного игрока на международной арене. Признание Косово двумя-тремя десятками государств из почти 50, признавших независимость Косово на сегодняшний день, автоматически вытекало из того факта, что за независимость высказались США. Неготовность даже ближайших союзников России последовать ее примеру – плохой сигнал.
     Впрочем, шансы добиться международного признания Абхазии и Южной Осетии еще сохраняются, правда не в ближайшей перспективе. И это будет напрямую зависеть от того, в какой степени Россия согласится вынести этот вопрос на обсуждение широкими международными форумами. «План Медведева-Саркози» и дополнения к нему, принятые в ходе визита руководства ЕС в Москву и Тбилиси 8 сентября, в принципе такой возможности не исключают, поскольку предполагают начало международных переговоров по вопросам безопасности и стабильности в Абхазии и Южной Осетии.
     Все случившееся в очередной раз подчеркнуло, что форма в международных отношениях играет не менее важную, а даже более важную роль, чем существо проблемы. И именно поэтому российским властям следует изобрести более изощренные аргументы в свою пользу, чем содержащая неразрешимое логическое противоречие официальная позиция, суть которой состоит в том, что «независимость Косово не отвечает международному праву, поэтому мы ее не признаем, но она создает прецедент, на основании которого мы признаем Абхазию и Южную Осетию».

Что говорили о независимости Косово

     Российские официальные лица к независимости Косово всегда относились диалектически – как к грубейшему нарушению международного права, которое одновременно является прекрасным поводом для признания Абхазии и Южной Осетии.

     Владимир Путин, президент России: «Нельзя в отношении Косово применять одни правила, а в отношении Абхазии и Южной Осетии – другие. Чем косовская ситуация отличается от абхазской или южноосетинской? Да ничем не отличается» (9 сентября 2006 года на заседании дискуссионного клуба «Валдай»).
     Сергей Лавров, глава МИД РФ: «Здесь речь идет о принципах международного права и Уставе ООН, которые не допускают нарушения суверенитета одного государства... Мы стоим на страже не собственных позиций, а на страже международного права» (20 июля 2007 года в ходе визита в Берлин).
     Дмитрий Рогозин, постпред России при НАТО: «Если до сих пор российское политическое руководство воздерживалось от признания независимости Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья и других таких самопровозглашенных республик, то теперь, после того как Косово выделяется в отдельную территорию, даже у скептиков просто нет аргументов, чтобы возразить против независимости вышеназванных мною автономий» (15 января 2008 года в эфире российской телекомпании «Вести»).
     Владимир Путин, президент России: «Россия категорически против одностороннего провозглашения независимости Косово. Это чревато серьезным ущербом для всей системы международного права, негативными последствиями как для Балкан, так и для всего мира и стабильности в других регионах мира» (25 января 2008 года в ходе российско-сербских переговоров в Кремле).
     Сергей Иванов, первый вице-премьер РФ: «Мы не согласны с мнением о необходимости признания независимости Косово, но не потому что Россия упрямо поддерживает сербов и все. Главное положение нашей позиции – мы хотим оставаться в поле международного права и не создавать прецедентов» (10 февраля 2008 года на пресс-конференции в Мюнхене).
     Леонид Слуцкий, зампред комитета Госдумы по международным делам: «С провозглашением независимости края открыт ящик Пандоры. Это может побудить другие этнические группы во многих странах мира к таким же действиям... Это грубейшее нарушение миропорядка» (18 февраля 2008 года в беседе с журналистами).
     Борис Грызлов, спикер Госдумы РФ: «Признание независимого статуса Косово создаст все необходимые предпосылки для выстраивания нового формата отношений Российской Федерации с самопровозглашенными государствами в зоне естественных интересов России, прежде всего на постсоветском пространстве» (18 февраля 2008 года на встрече с лидерами Абхазии и Южной Осетии Сергеем Багапшем и Эдуардом Кокойты).
     Дмитрий Медведев, первый вице-премьер РФ: «Объявление независимости Косово реально осложнило ситуацию в крае, в Юго-Восточной части Европы и проецируется на все другие регионы, другие государства, в которых остро стоит вопрос о статусе отдельных территориальных образований» (26 февраля 2008 года во время официального визита в Сербию).
     Сергей Миронов, спикер Совета федерации РФ: «Россия сама определяет, с кем сближаться, а с кем нет, и сегодня можно говорить все, что угодно, но не надо было спускать спусковой крючок – Косово, после которого мир пошел по другой траектории» (24 апреля 2008 года, отвечая на вопрос журналистов об отношениях России с Абхазией и Южной Осетией).

Русские не идут

The Globe and Mail Торонто, Канада
     Часто повторяющийся в последние месяцы на Западе припев заимствован непосредственно из времен холодной войны: русские идут, русские идут! На первый взгляд такая тревога кажется обоснованной. У Москвы есть немало возможностей причинить вред. Но было бы неверно делать вывод о том, что события в августе и позднее сигнализируют о пробуждении от спячки русского медведя и возвращении к конфронтации в духе холодной войны.
     Сколько бы Кремль ни бил себя в грудь, Россия в основе своей бедная, слабая страна. Если цены на энергоносители будут продолжать падать, президент Дмитрий Медведев и премьер Владимир Путин, возможно, будут вынуждены поумерить свой пыл.
     Внешнеполитические принципы России вдохновляют еще меньше. Хоть ее вторгшиеся войска и выглядели в Грузии устрашающе, российские обычные вооруженные силы не идут в сравнение с натовскими или с китайскими, если уж на то пошло.
     Не может Москва похвастаться и стоящими союзниками. Конечно, она может радоваться симпатиям нескольких мелкотравчатых правителей вроде лидера Венесуэлы Уго Чавеса, а вот усилия по развитию партнерства с Китаем в целом ни к чему не привели. Пекинские лидеры, как выясняется, вовсе не сочувствуют благородной идее национальной самоидентификации, породившей конфликт в Грузии.
     Иными словами, Россия вопреки некоторым утверждениям не представляет стратегической угрозы для западных интересов. Если отбросить вызывающие заявления, Кремль в долгосрочной перспективе просто не может позволить себе слишком сильно злить международное сообщество, и это стало ясно в ходе грузинской войны. Капитализм требует, чтобы российское руководство вело себя прилично.
     Россия нуждается в Западе гораздо больше, чем Запад в России, и ее лидеры сильно рискуют, не считаясь с этим обстоятельством.»

Wirtschaftsblatt (Дюссельдорф, Германия)
     «Паника в Москве: самое сильное падение всех времен
     16 сентября войдет в историю. За черным понедельником в Москве последовал черный вторник. Широко используемый индекс ММВБ показал самое сильное дневное падение за всю свою историю и закрылся, потеряв 17%.
     «Сейчас все движется «к югу»,– сказал менеджер Erste Sparinvest-Fonds ESPA Stock Russia Гюнтер Швабль.– К известным факторам, таким, как Грузия и «Мечел», добавились неблагоприятная глобальная обстановка и снижение цен на нефть. Пока эти факторы сохраняются, дела обстоят серьезно».
     Ведущий индекс фондовой биржи в России с июля потерял 47%.
     Хорошая новость: тем самым индекс среди других мировых индексов занял не последнее, а предпоследнее место. Плохая новость: самый скверный индекс в мире тоже, оказывается, находится в Восточной Европе, а именно в Киеве.»

The New York Times (Нью-Йорк, США)
     «На месте шоколадной фабрики будет роскошь иного рода
     Возможно, это был только вопрос времени: после суши-баров, кофеен, винных бутиков и выставочных пространств в Москву пришли лофты.
     Здесь, в столице бывшего государства рабочих, старое фабричное здание будет впервые превращено в многоквартирный дом с потолками головокружительной высоты и суровыми выразительными деталями, которые заставили бы любого риэлтера в Нью-Йорке или Лондоне трепетать от восторга. Символ советской промышленности станет и символом перехода России к капитализму.
     Шоколадная фабрика «Красный Октябрь», названная в честь революции 1917 года, расположена на острове посреди Москвы-реки, напротив стен с башнями и златоглавых соборов Кремля.
     Здание из красного кирпича, построенное в конце XIX века, когда компанией-поставщиком царского двора владели немцы, является популярной визитной карточкой Москвы и заставляет вспомнить о сказочном предприятии Вилли Вонки. Когда фабрика работала, ее трубы выбрасывали клубы белого пара, которые зимой долго плыли над замерзшей рекой, а с другого берега можно было видеть рабочих в белых фартуках, снующих туда-сюда.
     Больше этого не увидишь. В городе нефтяного бума, где квадратный метр жилой площади в центре обычно продается за $20 тыс., а иногда и за $50 тыс., городские власти и застройщики решили, что конвейеры по соседству с Кремлем потеряли всякий смысл.
     Рабочих, а это в основном женщины, перевели на другую кондитерскую фабрику. Они делают все те же шоколадные конфеты, но на новых, современных аппаратах вдали от центра города – городские власти склонны перемещать промышленные предприятия на окраины.
     Компания «Гута-Девелопмент» собирается сделать лофты в здании «Красного Октября» главной достопримечательностью эксклюзивного строительного проекта на Болотном острове. «Гута», к радости людей вроде директора Музея архитектуры имени Щусева Давида Саркисяна, решила в своей маркетинговой стратегии ориентироваться на думающих миллиардеров.
     Застройщики делают ставку на то, что россияне, которые теперь чувствуют себя как дома в Лондоне и Нью-Йорке, научились ценить такую архитектуру, которая вписывается в исторический контекст и существующий ландшафт. Они рассчитывают, что такие покупатели заплатят миллионы долларов за то, чтобы жить на городской улице внутри постиндустриального пейзажа, с магазинами и аллеями, открытыми для публики.
     Многие детали пока что покрыты мраком. Однако компания клянется, что район останется доступным для всех, три исторических здания, в том числе сама фабрика и бывший императорский яхт-клуб на стрелке острова, будут сохранены, а новые здания будут гармонировать с ними и будут достаточно невысокими, чтобы не загораживать вид на Кремль из других центральных районов города.
     Фабричная вывеска советских времен с выведенными курсивом красными буквами на здании останется. Эта надпись красуется и на визитных карточках застройщиков, которые усвоили, что история фабрики – и советская, и прочая – прекрасное маркетинговое средство.»

Лицевая сторона власти

     Людей, населяющих российскую власть, иногда наивно разделяют на «патриотов» и «либералов», «сторонников жесткой линии» и «рыночников» и т. д. В действительности все они являются прежде всего чиновниками, и политические взгляды влияют на их деятельность в гораздо меньшей степени, чем занимаемая должность и бюрократические рефлексы. Их немногочисленные различия сводятся почти исключительно к некоторым повадкам, мимическим особенностям и стилю изложения. Взглянув на фотографии, читатель без труда определит, для кого более органичны фразы типа «Че-то я не понял» или «Э, алле, иди сюда!». Догадаться, кто может сказать «Простите, не могли бы вы уточнить?» или «Минуточку, я должен подумать», так же легко. Именно это стилистическое несходство между «двором» и «скрипочкой» обычно и принимают за разницу политических взглядов.
     Кремлеведы гадали о переменах советского курса по расстановке членов Политбюро на Мавзолее и газетных полосах. Современным наблюдателям проще. Ответ на вопрос: «Who is Mr. Medvedev и чем он отличается от предыдущего Mr.?» можно искать в последовательности телесюжетов, можно в словах и делах президента, а можно в мимике и жестах нового политического поколения. С рядом оговорок, конечно.
     Российская мимическая традиция на высшем политическом уровне развивалась не в соответствии, а вопреки. В первую очередь вопреки самому слову «мимика», которое в переводе с греческого значит «подражающий» (????????). Подражают обычно отцам, вождям, предшественникам, удачливым конкурентам, а наше престолонаследие куда охотнее подчинялось закону отрицания отрицания. При этом нельзя сказать, что отцы народа были совсем уж очарованы стихотворением Боратынского про некрасивую музу, что поражает мельком свет своим лица необщим выражением. Выражения выходили довольно общими, укладывая возможные эволюции всего-то в пару фаз. В результате высший уровень подпадал под принцип чередования не только в прическах, но и в физиономической живости – зато с куда более очевидным эффектом.
     Перманентная подвижность Ленина потрясала самых преданных его поклонников, не говоря уж о широких народных массах, привыкших к царско-временноправительственной статуарности. И всем становилось ясно: с таким вождем эпоха обречена быть другой. Сталин помимо прочего запомнился современникам «чрезвычайно бедной мимикой». Но ледяное спокойствие вождя наполняло народ уверенностью в просчитанном успехе великого эксперимента и светлом будущем самого темного тоннеля, а прочие народы с некоторым опозданием, но соглашались, что невозмутимая улыбка в усы выглядит предпочтительнее кривляния дуче и беснования фюрера. Потом пришел известно какой Хрущев, затем – известно какой Брежнев – ну и так далее.
     Другое дело, что окружение всегда увлеченно играло в короля: народные комиссары и рабоче-крестьянские инспекторы в массе своей были живчики, а скованность лиц позднего Политбюро сделала мегапопулярным монолог горинского Мюнхгаузена («Улыбайтесь, господа!») и подготовила феномен Горбачева, который, как ни крути, больше прочих походил на человека.
     Послесоветская эпоха сделала процесс более утонченным: подчиненные перенимали привычки, но не повадки любимых руководителей (скажем так, теннис и горнолыжное дзюдо, а не реплику «Ну, понимаешь...» с боцманской походочкой). Тем не менее тенденция прослеживается: фигуранты ельцинской и путинской эпох не то чтобы жестко и самым личным образом исповедуют учение Джима Керри или, наоборот, Такэси Китано – однако рассортировать их по подвижности губ и бровей не так уж сложно.
     Не менее существенной для мимической традиции, особенно в последний исторический период, была другая точка отталкивания: классический постулат буржуазной психологии, в соответствии с которым жестикуляция и мимика человека тем беднее, чем выше он поднялся по социальной лестнице. Понятно, что эта идея немедленно вдребезги разбивается о физиологию. Которая не только усматривает в богатстве мимики свидетельство активного состояния нервной системы (любой читатель легко найдет для любимого начальника кучу эпитетов, но вряд ли многие из них будут характеризовать пассивность нервной системы босса), но и, бери выше, настаивает на том, что деятельность разных групп мимических мышц прямо активизирует конкретные участки мозга – так что человек, избегающий гримас, вроде бы становится менее разумным. Более того, сдержанность мимики может трактоваться как нездоровый признак – скажем, неподвижность бровей при появлении незнакомого лица психиатры считают шизофреническим дефектом (у нормального человека брови автоматически должны приподняться в неосознанном знаке приветствия). С другой стороны, подход «выше пост – глаже рожа» добивает народная мудрость, враждебно воспринимающая любое бронзовение оторвавшихся от корней сынов. А в эпоху телевизионной публичности достаточно одного взгляда на экран, чтобы понять: «Ну, это свой» – или наоборот. Со всеми вытекающими.
     Формально первым «своим» стал Ельцин – во многом благодаря потребности выживать в жестокой трибунной, митинговой и выборной борьбе, требовавшей от кандидата постоянной демонстрации того, какой он плоти-крови и породы. Первый российский президент демонстрировал что мог и как мог. Но триумф народной воли обеспечил все-таки Путин, не обремененный, в отличие от предшественника, номенклатурной выучкой, отсекавшей передовой отряд от широких масс. Второй российский президент сделал ставку на естественность реакций – и, как известно, победил, причем не раз.
     Конечно, о полной естественности говорить не приходится. Профессия политика, как и, допустим, актера или адвоката, требует дрессировки моторики, в том числе инстинктивной. А всякого офицера внешней разведки, даже чуждого принципам Дзигоро Кано и прочей самурайщины, и вовсе полжизни учат читать чужие лица и не позволять читать свое. Так что наивно было бы ждать от Путина и его соратников примитивных проколов вроде закусывания губы от волнения, поднесения пальцев к носу вслед за речением лжи (впрочем, российские чиновники не лгут по определению) или складывания рук на груди в знак категорического неприятия слов собеседника.
     Зато мимика и жестикуляция российских руководителей стали однозначным поведенческим маркером, с помощью которого, по мнению психологов и антропологов, обозначается социальный ранг человека. Теоретически высший, так называемый альфа-ранг предпочитает придерживаться агрессивного шаблона. В нормальных условиях это агрессивно-предупредительная фаза, которая в случае обострения ситуации легко вступает в конфликтную стадию. В этом убедился не один иностранный журналист, наверняка запомнивший не только рекомендации, связанные с совершенствованием отдельных членов и прочими кулинарными тонкостями, но и выражение лица, с которым дает полезные советы бывший российский президент.
     В принципе подобное выражение знакомо любому соотечественнику, каким-нибудь боком коснувшемуся дискуссий, предметом которых является принадлежность к определенному двору, классу или землячеству. И пугает такое выражение любого соотечественника не больше, чем успокаивает. Ведь всякий человек стремится защитить занятое и застолбленное им пространство – это факт. Юридически наиболее безупречно застолблены территории государственных образований – это тоже факт. И готовность первого лица защищать это жизненное пространство не по должности, а истово, от сердца и собственными зубами у большинства граждан вызывает гордость и душевный подъем – факт, куда деваться. Даже если угроза очевидна только первому лицу. И даже если под раздачу при этом попадают вроде бы не самые угрожающие субъекты.
     Конечно, совсем уж пацанские сигналы вроде распальцовки или выпячивания щеки языком в альфа-ранг не вписываются. Зато другие характерные мимические упражнения и жесты элиты, рассуждающей на актуальные темы, вполне соответствуют пособиям по психологии, согласно которым к агрессивно-предупредительной фазе относится «комплекс, включающий по крайней мере два и более элементов» из небольшого перечня: пристальный взгляд, часто при опущенной голове и с прищуром, жевательные движения, сжатие ладони в кулак, размахивание руками или удары по частям тела и предметам, разведение согнутых и напряженных ног. И, само собой, обогатившая фразеологию большинства языков игра мускулами. В связи с этим можно считать совсем выразительным прощальный показ Владимиром Путиным накачанных рук и торса, год назад ставший темой мировых СМИ номер один, значительная часть которых трактовала сибирскую фотосессию как весомое предупреждение и даже вызов носителям чуждых мышц.
     Однако бывший президент мог себе такое позволить. Не будем забывать, что девять лет назад он предварил появление на престоле добровольной публикацией давнего фотоизображения своего довольно пивного живота. Композиция просто требовала закольцовки. С другой стороны, пора было, наконец, поправить еще более давнюю, столетней выдержки, ошибку Чехова, так опрометчиво описавшего «петербургскую наружность: узкие плечи, длинная талия, впалые виски, глаза неопределенного цвета и скудная, тускло окрашенная растительность на голове, бороде и усах». Сегодня такое описание можно смело назвать устаревшим и уж точно неприменимым к наиболее заметным птенцам известного гнезда. Другое дело, что не каждый из них нарастил авторитет, достаточный для прогулок дезабилье перед объективами. Но основы агрессивной мимики и жеста усвоены, кажется, в массовом режиме.
     И это правильно. Ведь модель поведения, избранная элитой с подачи Путина, симпатична довольно широкой аудитории, включающей в себя не столько мальчиков, воспитанных на образах Монтигомо Ястребиных Когтей с прищуренными глазами и закушенной губой, сколько граждан среднего и старшего возраста, которым нужен настоящий мужик-орел-хозяин и которые, как известно, составляют самую крупную и ответственную часть электората.
     Однако нельзя забывать и о других частях, а главное, нельзя строить политику только на жесткости. Гармония мира требует и противоположного подхода, ведь из кавалеристов получаются скверные бухгалтеры. Кроме того, если все будут командирами, кто будет исполнять и, что еще существеннее, готовить приказы? И куда девать крайне эффективную связку «хороший следователь-плохой следователь»?
     Поэтому ученые выделяют и другую ролевую крайность, дельта-ранг, функцией которого считается подчинение (еще две лежащие между полюсами категории называют, понятно, бетой и гаммой). Считается, что и этот ранг вырастает из трудного человеческого детства, в данном случае ботанического,– и так же, как альфа, маркирован характерными мимикой и жестикуляцией. Противоположного, само собой, характера: не прищур, а распахнутые глаза или взгляд долу, не кулак, а открытая ладошка либо же вялые фигуры пальцами, плюс губки бантиком, сведенные плечи, сомкнутые колени и т. д. То есть типичный любимый сына-доча, отличник с первого класса, не шалун и на скрипке играет.
     Конечно, ориентация на одни только маркеры – занятие глуповатое. Даже основанные на куда более выразительных факторах и подкрепленные гигантской практикой выводы опытнейшего военного врача Ломброзо сегодня выглядят весьма сомнительными. Чего уж говорить об измеряемых навскидку мимике и жестикуляции, вполне поддающихся подавлению и дрессировке. Грубиян с внешностью мачо легко может оказаться добрейшим любителем кошек, а умильный зайчик, светящийся голубыми брызгами за толстенными стеклами очков,– буйным рейдером. Да, впрочем, к чему выдуманные примеры – достаточно сравнить деяния видных ньюсмейкеров с их же манерой держаться на публике. В конце концов, в финансовых кругах Алексей Кудрин считается стопроцентным «ястребом», а Герман Греф – «голубем», но разве поверит в это далекий от названных кругов наблюдатель? С другой стороны, либеральный империалист Чубайс легко сочетает округло-либеральную жестикуляцию с недобрыми империалистическими гримасами альфа-типа.
     Вообще, научный подход срабатывает не всегда. Скажем, психиатрия считает вернейшим признаком неискренности, а то и ненормальности асимметрию мимики лица – если нижняя его половина движется не в такт верхней, а правая – левой. О спорности этого тезиса позволяет судить изучение разных типов улыбок. Да, растягивание губ без подключения мышц в области век выглядит чистым лицемерием. Зато улыбку «одними глазами», без участия губ, большинство наблюдателей сочтет вполне обаятельной – как и кривую, но добродушную ухмылку. Между тем все это части арсенала, накопленного руководителями страны в новом тысячелетии.
     Дмитрий Медведев пока не обогатил политическую мимику собственными подходами. Однако уже понятно, что цепочка противопоставлений прервана – в театр кабуки и вообще стылость реакций действующий президент играть не собирается. С другой стороны, полноценного преемника в части подвижности лица из него тоже не получилось: «давать ярость» по-путински Медведев не может и вроде не хочет. Да и вписывать себя в альфа-ранг как будто не спешит. Впрочем, особо и не отстает. Быть может, потому, что этот ранг пока не считается вакантным. С другой стороны, лицо государства принадлежит государству – и выражение этого лица будет определяться в первую очередь государственными интересами. Осталось понять, одно в России первое лицо или их два, как в гербе.
     Словом, все, как обычно: вопрос, какое именно пространство и насколько готов уступить предшественник преемнику, а также вопрос, какое пространство уже считает своим преемник, подвешен на неопределенное время.
     Ответ придется читать по губам и по глазам.

По родовому принципу

Национальные особенности Северного Кавказа оказываются сильнее попыток Кремля упорядочить систему власти на юге страны

     Учрежденный больше двух лет назад институт президентства в Дагестане не изменил, как предполагали некоторые эксперты, сложившуюся в горном крае давнюю политическую традицию. Власть здесь всегда распределялась в соответствии с пропорциональной численностью титульных народов. А персональный кадровый состав власти полностью зависел от степени авторитета первого лица. Такая ситуация сложилась и не менялась с момента административного образования республики почти сто лет.

Экономика этнического характера
     Когда спикер Народного собрания Дагестана аварец Муху Алиев был рекомендован парламенту для избрания первым президентом, его место в законодательном органе занял даргинец – Магомедсалам Магомедов, сын экс-главы республики Магомедали Магомедова. А представитель кумыков – третьего по численности народа – остался на должности премьера. Этническая архитектоника не нарушилась.
     В республике, где религия и национальность остаются самыми чувствительными материями, учет этнического представительства играет стабилизирующую роль. Поэтому когда назначенный президентом Муху Алиев говорил о необходимости учитывать профессиональные качества, а не происхождение кандидата в госчиновники, эти речи в регионе воспринимали с сомнением. Тем более что первый президент важнейшие назначения произвел именно по этническому признаку. Отходом от традиционного «дагестанского принципа» была разве что дача Муху Алиевым согласия на занятие должности президента, в то время как дагестанцы дважды на референдумах голосовали против этого института в пользу «коллективного президента» в лице тогдашнего Госсовета республики в составе представителей 14 титульных народов.
     Более того, в желании отказаться от этнического «маркера» при подборе кадров Махачкала ссылается на иную, демократическую схему подбора специалистов. На конкурсной основе формируется кадровый госрезерв, откуда должны, по идее, приходить на руководящие посты новые толковые менеджеры. Однако странным образом более-менее заметные должности министров, их замов занимают сыновья предыдущих премьеров и чиновников, представители известных семей, преуспевших на должностях мэров, ректоров, заместителей руководителей силовых ведомств.
     Отказ от учета национальности в кадровых вопросах оказался не более чем кокетливым лукавством и дипломатической ширмой. Поверхностный анализ последних назначений говорит не только об учете этничности при расстановке кадров. Он говорит о неприкрытом национальном протекционизме, о возрождении в Дагестане былой монополизации ключевых министерств и ведомств, решении проблем одной национальности за счет интересов другой. За кадрами, как известно, следуют деньги, бюджетные средства уже вкладываются в «свои» национальные окраины. Об этом свидетельствует география строительства газопроводов, автодорог, мостов, промпредприятий, создания перспективных зон развития туризма…

Не надо сказок
     Аналогичная ситуация сложилась в Чечне – с той лишь разницей, что в почти мононациональной республике власть оказалась в руках одного беноевского тейпа. Основные ветви власти (если так можно говорить по отношению к кавказским республикам вообще) занимают ближайшие родственники президента Чечни Рамзана Кадырова по отцовской, материнской линии, со стороны родственников супруги. Говоря о стабильности в некогда мятежной республике, а ее на самом деле куда больше, чем в соседних Ингушетии и Дагестане, приходится сделать одну, но существенную, оговорку.
     Спокойствие Чечни – это не федеральная власть, не местная власть, а лично Рамзан, усиленный всем, чем возможно – силовыми структурами, деньгами, доверием Кремля. И доверием ему лично вчерашних боевиков. Когда гарантии дает не система, а лично Кадыров-младший, это значит, что власти нет, а есть авторитет, нет системы, а есть личность. Тем самым Кремль становится заложником авторитарного президента, на котором фокусируется вся архитектура чеченской безопасности. Понятно, что центральным звеном в такой цепи выступает сам Рамзан. Что будет, если главой Чечни будет другой человек?
     Президенту Ингушетии Мурату Зязикову сделать такое оказалось не под силу. Глава Ингушетии, похоже, чуть ли не обязался не вмешиваться в местные процессы и события. Диалога с населением нет, нет реакции даже на вскрываемые факты исчезновений и похищений людей «лицами в камуфлированной форме», гражданские свободы зажимаются. Можно ли говорить об удачном подборе лидера молодого субъекта страны, где главный оппозиционер Магомед Евлоев погибает от «случайного выстрела» в машине главы МВД Ингушетии Мусы Медова? Когда Медову и президенту Мурату Зязикову через день после убийства родственники погибшего объявляют кровную месть и, по окончании траура, видимо, приступают к его исполнению (расстреляны два сотрудника охраны Медова – оба его племянники, убит двоюродный брат президента, начальник республиканского предприятия пассажирского автотранспорта Бекхан Зязиков) – это говорит об отсутствии априори в республике закона. Оно заменено адатным правом, которое в условиях XXI века проявляется в виде обычного «понятийного» подхода уголовников.
     В то же время в федеральных СМИ акварельно расписывается благополучная социально-экономическая картина Ингушетии. Как отметил «НГ» глава местного АНО «Машр» Магомед Муцольгов, «за последние пять лет в республике (500 тыс. населения. – «НГ») зафиксированы 163 похищения и более 800 убийств. Это без учета убитых в лесу и горах, о которых мы не знаем. Пропавшие не найдены. Для сравнения: даже в Дагестане, где проживает 2,5 млн. человек, за это же время пропало 75 жителей республики. Часть из них нашли, некоторые, впрочем, сами имитировали свое похищение, чтобы скрыться».
     В упорно афишируемые Магасом успехи в экономике (например, о введении 2 млн. кв. метров жилья, хотя столько и Москва не строит) в Ингушетии не верили с самого начала. В Москве перестали верить, похоже, чуть позже. Примечательный факт: на встрече с президентом Кабардино-Балкарии Арсеном Каноковым в Нальчике, экс-премьер страны Виктор Зубков попросил собеседника не рассказывать ему «сказок Зязикова». В сложившейся ситуации главе Ингушетии приходится опираться только на федеральные структуры и свой немногочисленный тейп. Глава администрации президента, его родной брат Рашид Зязиков, говорят, остается за «первого» во время его выездов в командировки и фактически руководит народным хозяйством, а охраной президента командует его двоюродный брат Рустамбек Зязиков.

Унификация невозможна
     Очевидно, что попытки Кремля найти более-менее универсальную модель кадровых решений, по крайней мере в Восточной части Северного Кавказа, срабатывают не самым лучшим образом. Упор на сильного авторитета оправдался в Чечне, но не работает в Ингушетии. А в многонациональном Дагестане вообще неприемлем. На крайнем западе Юга России – в Адыгее Кремль ради национального согласия согласился не трогать сложившегося несправедливого для славян (58% населения республики) паритетного дележа власти. Титульные адыгейцы при 23% численности населения имеют половину власти в республике плюс гарантированную высшую должность президента. Такой расклад этнополитического представительства в структурах власти гарантировал лично на тот момент бывший президентом РФ Владимир Путин.
     Относительные тихие Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия не изменили давней традиции распределения власти. Первыми лицами здесь издавна назначались соответственно представители кабардинцев и карачаевцев. Единственное исключение из «кавказского порядка» – резервирование в КБР второй должности – спикера парламента – за русским (46% населения), а не за титульными балкарцами. Но последние, думаю, не в обиде. Российские реалии таковы, что у первой власти – законодательной – рычагов влияния на экономику, возможностей контроля финансовых потоков, а значит, реальной власти значительно меньше. У России первая власть – исполнительная. А номинальную власть спикера можно и нивелировать избранием в парламент своих сторонников.
     Подходы к выстраиванию властной иерархии в республиках Северного Кавказа отличаются не только от общероссийских представлений и пожеланий Кремля. Они различны в каждой отдельной республике, несмотря на попытки Москвы как-то унифицировать и упростить схему. За всей уникальностью политической культуры и традиций в регионе видится главнейший фактор, активно используемый местными группами – этнический. Упор на этот аспект, в свою очередь, превращает этничность в фетиш, ведет к постепенному размежеванию народов. В итоге есть опасность, что политическая элита будет стремиться в ближайшем будущем обособиться в самостоятельные административные единицы – новые национальные республики на Северном Кавказе.
     В такой ситуации этническая принадлежность конкретного чиновника означает не столько его личный успех, сколько возможность развития «его» народа. С этим и связано столь гипертрофированное внимание в республиках к национальной принадлежности. Это вопрос выживания, а не национализма. И до тех пор, пока федеральный Центр не сумеет предложить объективный механизм развития регионов, языка и культуры, основанный на открытых, гласных, обсуждаемых и демократически принимаемых условиях, будет продолжаться перетягивание одеяла власти между этническими группировками.
     И первобытный родовой принцип, а не профессиональный, будет определяющим в этом противостоянии, усаживая в руководящие кресла пусть и не всегда компетентных людей, но зато «своих».
     Махачкала

КРЕМЛЬ КРЕПЧАЕТ

ПРЕЗИДЕНТ УЖЕСТОЧИЛ РИТОРИКУ И НАРАСТИЛ РЕЙТИНГ

     За последний месяц рейтинг Дмитрия Медведева рос вдвое быстрее рейтинга Владимира Путина и достиг в сентябре максимальных за все время нового президентства значений. Эксперты связывают это с усилением патриотической риторики Кремля.
     Сегодня деятельность Медведева на посту президента одобряют 83% россиян, утверждают социологи Левада-Центра. В мае, сразу после вступления в должность, «пятерку» ему поставили только 70% опрошенных, в августе чуть больше – 73%. Но с середины прошлого месяца, сразу после завершения военной операции в Южной Осетии, рейтинг президента резко скакнул вверх. Рейтинг премьер-министра за это время тоже увеличился, но не на 10, а на 5%.
     Многие эксперты объясняют происходящее тем, что в публичной сфере Путин и Медведев сейчас решают разные задачи. Например, в пятницу в Кремле на встрече с представителями общественных организаций глава государства обрушился с резкой критикой на США.
     – Наши американские приятели говорят, что «мы будем и впредь оказывать поддер-ж-ку в Российской Федерации учителям, врачам, ученым, профсоюзным лидерам, судьям», – совершенно путинским тоном произнес Медведев. – Это что имеется в виду – они собираются наших судей взять на кормление, что ли? Коррупцию будут поддерживать? Если дальше так пойдет, они нам скоро президентов уже будут подбирать.
     На следующий день в Сочи на встрече с представителями российского и французского бизнеса премьер-министр делал примиряющие заявления: «Мы не отказываемся от идеи присоединения к ВТО... Россия была и будет открыта к самому тесному международному сотрудничеству, построенному на уважении к партнеру, на понимании общих интересов и совместной выгоды».
     – Разница в росте рейтингов первых лиц связана с тем, что оба они сейчас корректируют свой имидж, – считает политолог Дмитрий Орешкин. – Медведев больше обращается к внутренней аудитории, которая воспринимает на ура усиление его патриотической риторики. Путин же больше говорит с внешним миром и пытается смягчить последствия предыдущих резких заявлений.

Либерализм за пределами карцера

Механизм приближающегося кризиса

     Такая благоприятная для России мировая экономическая конъюнктура, которая была в путинские годы, сопоставима только с концом 70-х годов прошлого века. Тогда падение нефтяных цен кончилось перестройкой и экономическими реформами начала 90-х. Сейчас все тоже неизбежно закончится провалом.
     Ровно 10 лет прошло с дефолта 1998 года. Этот праздник Россия отметила самым крупным с тех пор спадом на фондовом рынке страны.
     Все хорошо, прекрасная маркиза...
     Дефолт сильно помог российской экономике. Впервые экономика вышла на путь магистрального роста, сопровождающегося сокращением инфляции и нарастанием международных резервов. Пожалуй, следовало бы выделить два основных фактора. Резкое падение курса рубля, которое привело к росту конкурентоспособности отечественного производства по сравнению с импортом (речь только о ценовом соперничестве, не о качестве). Второй фактор – рост цен на нефть, который пришелся как раз на тот период, когда действие первого фактора оказалось ослаблено (реальный курс доллара приблизился к додефолтному уровню). Вот тут нам просто повезло по-крупному. Это хорошие новости. Плохие же в том, что наши экономические власти считали и считают, что все это их заслуга, их дальновидная и взвешенная макроэкономическая политика.
     «Макроэкономика в России в норме», – сказал премьер Путин. И он прав. Я бы добавил только: была до середины прошлого года. С тех пор все немного изменилось, а мы этого и не заметили...
     Экономический рост замедляется. Промышленное производство за январь – август выросло на 5,3% (в прошлом году – 7,1%). Инфляция ускорилась. К 15 сентября она перевалила двузначный рубеж и составила 10% с начала года. Инфляция последовательно падала с 1998 года, впервые дойдя до однозначных цифр в 2006 году – 9%. До августа 2007 года мы шли на новый рекорд, но с сентября инфляция резко рванула вверх, испортив показатели за год (11,9%). Оставим в стороне вопрос о том, что инфляция несколько занижена, а значит, и рост несколько завышен.
     С третьим главным макроэкономическим показателем – безработицей – пока проблем нет. Она падала последние 10 лет и стабилизировалась последние 5-6 лет на уровне чуть выше 5%. Наверное, это ее естественный уровень.

Рынок испуганных воробьев
     Ну ничто не предвещало обвала на фондовом рынке. Рынок и так падал. С середины мая к 15 сентября он упал почти вдвое. Логично было ожидать разворота, акции недооценены, их можно скупать, и лучше быть первым при этой скупке. Но 16 сентября последовал обвал. «Голубые фишки» упали на 21%. А 17 сентября вместо логичного отскока продолжилось падение. 18-го мы вообще решили не открывать рынок. Почему?
     Плохие новости из Америки? Конечно. Наши экономические власти, как всегда, правы! Вот только почему их «Доу-Джонс» упал с мая по середину сентября меньше чем на 20%, а наш почти вдвое? Почему в Америке спад на 4%, а у нас на 20%?
     Почему в Америке после спада всегда следует отскок, а у нас после глубочайшего за день спада следует еще один спад, а затем закрытие рынка на день?
     Да потому, что наш рынок не самостоятелен, он кривое отражение. Его естественные механизмы саморегуляции подавлены внешними импульсами и спекулянтами, которые играют на них.
     Представьте себе модель рынка (нет, конечно, это не наш рынок!). 5% акций имеют американские инвестиционные фонды. Еще 30% имеют отечественные спекулянты, работающие через офшоры и считающиеся на этом рынке иностранцами. Это самая мобильная группа, она действует с опережением, ловит сигнал тех 5% и старается забежать вперед и раньше, чем куда-то двинутся эти фонды. Если фонды еще только решают продавать, то каким-то чудом рынок уже падает, а если покупать, то рынок уже растет. 50% – отечественные спекулянты. Они следуют за рынком с опозданием. Они, как правило, и оказываются «жертвами» рынка и «дойными коровами» активных спекулянтов. Но они усиливают полученный сигнал к падению или росту. Это такая инерция рынка. Оставшиеся 15% не продают свои акции никогда. Их уважительно называют «стратегическими» инвесторами. Они «держат» рынок.
     Конечно, это упрощенная картинка. Но ведь понятно, что будет, если американские фонды решат сократить свои лимиты на эту модельную страну (BRIC, развивающиеся рынки), например, на 20%? Сам по себе сигнал для всей модели рынка – всего 1% спада. Но опережающие спекулянты превратят это падение в 3-5%, что даст сигнал запаздывающим спекулянтам, и они уронят рынок еще процентов на 10. Тут бы и начать скупку акций, но что если американские фонды думают сократить лимиты еще даже на 5%?
     По большому счету, американские фонды здесь вообще ни причем. Они действуют, исходя из логики пребывания на своих американских рынках. Не следует путать повод с причиной. А причина – засилье спекулянтов на рынке, причем активных спекулянтов, которые резко усиливают любой полученный сигнал.
     Фундаментальная слабость российского рынка (по аналогии с нарисованной моделью) – слишком много спекулянтов, слишком мало стратегических инвесторов.
     В той же Америке модель рынка совсем другая, большинство там – стратегические инвесторы. Активных спекулянтов мало, обрушить рынок на 4% в день – это их величайшее достижение, и то на следующий день подешевевшие акции почти наверняка откупят, ликвидировав половину падения. А российский фондовый рынок так и остается стайкой испуганных воробьев, которые разлетаются в момент, стоит их только чем-то пугнуть.

Потушили пожар бензином
     Как наши власти отреагировали на кризис?
     Для начала упомянем, что
     кризис на фондовом рынке немедленно вызвал мощный банковский кризис. И именно этим вторым кризисом наши экономические власти озаботились больше всего. Почему? Да от этого зависят страновые рейтинги, предмет нашей гордости.
     И, кстати, последствий от банковского кризиса может быть гораздо больше, чем от фондового, потому что с банками имеет дело большинство нашего населения, а с фондовым рынком – только некоторые пижоны.
     Банковский кризис – прежде всего, это кризис взаимного доверия между банками. Ситуация, когда денег меньше у банков не стало, но они перестают давать друг другу взаймы, боятся невозвратов. Ведь неизвестно, насколько тот или иной конкретный банк зависим от фондового рынка, а вдруг у него это создаст большие проблемы? Конечно, большие банки остаются при своих деньгах, а средние и малые попадают в тяжелое положение из-за сокращения предложения межбанковских кредитов.
     Первая реакция наших экономических властей была в этой ситуации просто гениальна – дать еще больше денег крупнейшим банка (триллион, полтора триллиона, два – кто больше?). А проблема-то как раз в том, что денег у них достаточно, они просто не хотят давать межбанковские кредиты из-за резко возросших рисков. Наверное, крупнейшие банки сказали спасибо.
     Представить себе менее эффективный и более дорогостоящий для государства способ решения проблемы банковского доверия очень сложно. Нарочно не придумаешь.
     Минфин и ЦБР увеличили предложение на денежном рынке и даже удивлялись, почему банки не выбирают всю сумму предложенных денег, ведь кризис же. Вспомним, доступ к деньгам Минфина имеют только 24 крупнейших банка. Им деньги-то не нужны особенно, наоборот, у них освободились деньги с межбанка, когда они сократили кредитование. А проценты государство заявило немаленькие – около 8% годовых.
     Вторая реакция экономических властей – снизить проценты, раз не берут деньги. И снова не помогает. Самое главное – непонятно, что происходит: мы им даем денег сколько хотите, а они не берут. На всякий случай открытие торгов на фондовом рынке отложили на день.
     Наконец приняли самое эффективное в этой ситуации решение – снизить ставки обязательного резервирования, что предоставило банкам 300 млрд рублей. Но всем поровну (по пассивам) и, считай, бесплатно. Риск невозврата межбанковских кредитов резко сократился, зависимость от этих кредитов основной массы банков резко упала. Этого решения было бы почти достаточно, и
     не надо кидаться триллионами, чтобы решить частную, не видимую для непрофессионалов проблему банковского доверия.
     И тут вступил с сольной партией глава наших экономических властей, объявив о скупке акций государством на полтриллиона. Спасибо, царь-батюшка, спас ты нас. Последнее ведро на тушении этого пожара – конечно, с бензином. В самом деле, государство скупит акции, рынок сейчас поднимется, все аплодируют. Правда, обратно государство продавать эти акции на рынке не будет, так как это приведет к падению рынка. Поэтому государство просто сократило размер рынка. На меньшем рынке действия спекулянтов будут более эффективны, любое их движение будет иметь большее значение, чем раньше. Мы еще усилим фундаментальную слабость российского фондового рынка, решив очередную текущую проблему...
     Профессионализм наших экономических властей не устает нас поражать все новыми выдающимися достижениями.
     19 сентября наши экономически власти праздновали победу и даже дважды останавливали торги, потому, что слишком быстро рос рынок. Но что будет в понедельник? На следующей неделе? До конца года?

Show must go on
     Экономическая политика наших экономических властей подходит к естественному пределу. Уже не важно, будут нефтяные цены расти или падать, – кризис ее неизбежен. Просто он произойдет раньше или позже.
     Что мы сделали за 10 постдефолтных лет?
     Мы накопили огромные международные резервы – свыше $900 млрд в руках государства (почти 600 – Центральный банк и более 300 – правительство). Мы вышли на третье место по международным резервам. А зачем? Еще можно понять накопление резервов ЦБ – это сдерживает рост курса рубля и дает импульс к развитию отечественного производства, поддерживая его конкурентоспособность. Так делали все азиатские «тигры». Это один из всем известных «секретов» китайского экономического роста. Но зачем нам правительственные фонды? Вот это изъятие из экономики ресурса для развития. Да, мы боялись инфляции и «стерилизовали» денежную массу. Но тем самым активно давили на «тормоз» экономического роста. Может, поэтому мы так и не догнали Китай по темпам экономического роста.
     Вспомните резкий рост нефтяных цен: мы экспортер, а Китай – импортер нефти, мы должны ускоряться, а Китай – тормозить. Ну вот почему этого не происходит?
     Не хотите использовать нефтегазовые деньги – сократите налоги, прекратите наращивать эти фонды. Нет, гордо ответствовали экономические власти, мы будем их копить для будущих поколений.
     Неважно, что они обесцениваются (из-за валютных рисков, из-за неудачного и низкодоходного инвестирования), – они накапливаются быстрее, чем обесцениваются, и, по статистике, у нас все хорошо!
     Кстати, с 1 февраля, по официальным минфиновским данным, все три правительственных фонда в сумме расти почему-то перестали – застыли на уровне чуть выше $300 млрд. Куда деваются нефтегазовые доходы в год рекордных (почти $150 за баррель летом этого года) нефтяных цен?
     Мы провели пенсионную реформу, создав институционального инвестора, которому фактически закрыли ход на наш фондовый рынок. Да это и понятно, фактическая цель пенсионной реформы была затормозить рост пенсионных выплат в перспективе, а не создание нового института самофинансирования пенсий. И поставленной цели мы достигли.
     Мы сильно поддержали страховой рынок, введя обязательное страхование гражданской ответственности, но разве страховые резервы пришли на наш фондовый рынок? Или мы просто помогаем заработать страховому бизнесу, получить с которого страховку для каждого отдельного гражданина – просто подвиг?
     Население за 10 лет резко увеличило свое присутствие на бирже – теперь торгуют сотни тысяч человек. Плюс вложения в ПИФы. А еще вложения в «народные» IPO (двойной проигрыш населения – деньги от продажи акций пошли не в бюджет, а самим кампаниям, а их акции резко обесценились). Но, несмотря на бурное развитие этого сектора, его доля еще так мала, что ни на что не влияет.
     Может, мы сократили зависимость российской экономики от экспорта нефти и сырьевых товаров? Ничуть не бывало. При высоких ценах на сырье эта зависимость только усилилась.
     Доля сырья в экспорте выросла с 43% в 1995 году до 54% в 2000-м и до 65% в 2007-м. Доля машин и оборудования в экспорте сократилась с 10% до 9% и 5,6% соответственно.
     Внешнеторговое сальдо сокращается. По сравнению с 2000 годом экспорт вырос в 3,5 раза (за счет мировых цен, конечно, увы, даже супердорогой нефти мы сейчас добыть больше просто не можем), импорт – в 5 раз. В 2000 году сальдо внешнеторгового баланса было на треть больше объема импорта, сейчас составляет менее 60% от него. В 2007 году сальдо впервые за последние 10 лет сократилось не относительно, а в долларах. И это при росте цен на наши основные экспортные товары. Очевидно, даже рост цен на нефть не спасает уже наш торговый баланс. А нефтяные цены уже 3 месяца падают.
     Приток иностранного капитала? Не стоит обманываться, это в подавляющей части кредиты российским предприятиям. Это не прямые инвестиции и не инвестиции на фондовом рынке. Сумма этих кредитов росла опережающими все темпами и почти достигла естественного предела – суммы резервов ЦБР. В большинстве сроки кредитов – до 3 лет. Дальше расти некуда, а зависимость от мирового рынка капиталов резко увеличилась. И пусть никто не говорит, что это частные долги и государство по ним не отвечает. Вспомним 1998 год – государство объявило дефолт не только по своим долгам, но и по долгам частных кампаний. А если добавить, что частные компании – это в первую очередь государственные «Газпром», «Роснефть» и т. д., то ясно: никуда государство от ответственности за них не денется. Будет спасать, как только возникнут проблемы. А как наше государство умеет спасать, мы только что видели...
     Возможности, которые были у России за эти 10 постдефолтных лет, сопоставимы только с концом 70-х годов прошлого века. Второй раз такая благоприятная ситуация для России мировая экономическая конъюнктура за последние полвека. Как и в конце 70-х, мы не использовали историческую возможность. Тогда падение нефтяных цен кончилось перестройкой и экономическими реформами начала 90-х.
     Сейчас тоже все кончится кризисом. Первый звонок прозвенел – скачок инфляции осенью прошлого года. Мы его привычно задавили административными методами. Мы его услышали, но не поняли, что начинается экзамен.
     Теперь второй звонок – неожиданный абсолютно для всех обвал фондового рынка. Залили большими деньгами и административным давлением. Наши экономические власти вновь гордо отчитаются в решении проблемы. Но разве непонятно, что воды в решете не удержать, нарастающие экономические дисбалансы снова прорвутся, а внешняя конъюнктура не будет нам вечно благоприятствовать. Интересно, какой кризис на очереди следующий?

Российские уроки

Обвал на российском рынке покончил с иллюзией того, что Москва в ближайшее время сможет стать глобальным финансовым центром

     Прошлая неделя была богата на новости. Одна из лучших – 30-процентный рост российского фондового рынка в пятницу. Поддержка объемом в 130 миллиардов долларов, оказанная после двухдневного падения, достигла своей непосредственной цели. Однако, как и более серьезный кризис десятилетней давности, этот обвал на российском рынке будет иметь долговременные последствия.
     Во-первых, он покончил с иллюзией того, что Москва в ближайшее время сможет стать глобальным финансовым центром. Падение рынков обнажило глубокие трещины в ее финансовой инфраструктуре. России необходимо наращивать объем внутреннего капитала, усиленно привлекать на рынок акций пенсионные фонды и развивать свой розничный инвестиционный рынок. Она должна способствовать правильной работе внутреннего банковского кредитования, чтобы бизнес мог получать финансирование на конкурентных условиях. Кроме того, ей следует проследить за тем, чтобы денежные вливания Центробанка эффективнее распределялись по финансовой системе.
     Во-вторых, кризис продемонстрировал, что Россия включена в глобальную экономику. Она не может игнорировать внешние факторы, такие как колебания доллара или цены на нефть. Конфронтационная внешняя политика снижает доверие к рынку и способствует бегству капитала. В будущем это, возможно, ограничит ее агрессивность. Кроме того, Россия претендует на место за главным столом мировой политики, и претензии ее основываются, в том числе, и на объеме экономики.
     Есть и еще один ограничитель – олигархи. Путинизм строился на понимании магнатами того, что игра по правилам Кремля ведет к процветанию. Недавняя военная авантюра подорвала этот консенсус. Снижение цен на сырье и замедлившийся экономический рост еще больше затруднят его поддержание. Падение рынка сильно ударило по олигархам, а помощь со стороны правительства была оказана только после того, как обеспокоенная бизнес-элита принялась жаловаться Кремлю.
     Власть Владимира Путина держится крепко, и открыто противостоять ей крайне рискованно. Но, тем не менее, после этой встряски к лояльности олигархов нельзя больше относиться как к факту.

Кавказ: Хроника одной трагедии

     Кто виноват в войне в Грузии? Предыстория начинается задолго до 7 августа. Реконструкция событий показывает: как Саакашвили, так и Путин предпринимали приготовления на случай военного конфликтаии. В Америке и Европе не могли не знать, что готовилось на Кавказе.
     Тбилисский отель 'Шератон Метехи': фасад песчаного цвета, десятки этажей и залитый светом холл, потолок которого одновременно является крышей здания. Идеальная 'штаб-квартира' для постояльцев, разъезжающих по всему миру и не стремящихся привлекать к своим персонам излишнее внимание.
     Здесь и американские военные, и прибывшие из США консультанты в штатском, вполголоса шушукающиеся с офицерами и рассматривающие при этом картинки на мониторах ноутбуков. Но стоит приблизитсься к ним, чтобы поинтересоваться их миссией, как крышки ноутбуков захлопываются и молодой человек лет тридцати пяти в голубой тенниске заявляет: 'Мы – самые плохо информированные люди во всем Тбилиси. Даже затрудняюсь сказать вам, для чего мы здесь'.
     В конце прошлой недели (статья опубликована в N35 от 25.08.2008 г. – прим. пер.) в Тбилиси еще находилось около 160 американских военных советников. К тому же до пятницы на территории страны оставались российские военнослужащие, выводимые из Грузии куда менее расторопно, чем обещал Медведев. 500 человек будут охранять буферную зону между Грузией и Южной Осетией, самовластно заявили в московском генштабе.
     Но кто же все-таки виноват в этой шестидневной войне на Южном Кавказе?
     Президент Грузии Михаил Саакашвили заявляет о 'зверском нападении и вторжении России. Премьер-министр России Владимир Путин – о 'военных преступлениях Саакашвили' и 'геноциде' российских граждан. Что же скажут эмиссары сообщества западных ценностей? Пока они сами только теряются в догадках.
     А ведь начало войны на южном фланге Кавказа было почти столь же неизбежным, как удар молнии после далеких раскатов грома. Десятки свидетельских показаний и разведсводок, представленных редакции 'ШПИГЕЛЯ', складываются в хронику заранее объявленной трагедии.
     Как бы то ни было, реконструкция должна начинаться с событий, происходивших задолго до 7 августа. В начале года между Москвой и Тбилиси разразилась словесная баталия. Вслед за этим обе страны провели маневры, которые в ретроспективе могут быть истолкованы как подготовка к военному конфликту. За передвижением войск в Грузии и Южной Осетии следили спецслужбы нескольких стран. Спутники с орбиты предоставляли точную картину происходившего на земле. Кондолиза Райс упражнялась в челночной дипломатии, пытаясь умиротворить Саакашвили и критикуя политику Путина одновременно.
     Вообще-то, мир мог бы предположить, что именно надвигается на Южный Кавказ. Тем не менее, когда заговорили пушки, это вызвало всеобщее изумление. Возврата к временам холодной войны не хотел никто.
     В период между 5 января 2008 года, днем избрания президента Грузии Михаила Саакашвили на новый срок, и 7 мая 2008 года, последним днем президентских полномочий Владимира Путина, на фронтах конфликта вокруг Южной Осетии и Абхазии, грузинских областей, 18 лет назад поднявших мятеж, появились признаки существенного оживления.
     Возникает впечатление, что кавказский народный трибун Саакашвили и выдержанный, расчетливый русский Путин, приближавшийся к номинальному окончанию своего правления, решили: для оеончательного выяснения отношений пробил последний час.
     Саакашвили хочет как можно скорее увидеть свою страну в НАТО и уверен, что Запад 'прикроет' его с тыла; Путин стремится к установлению гегемонии России на юге распавшегося Советского Союза, используя навыки, приобретенные за годы работы разведчиком на службе у КГБ – прежде всего, умение тщательно анализировать действия своего врага.
     Сигналы, посылаемые Саакашвили после его избрания на второй срок, поднимают в Кремле тревогу. Грузин, еще в 2004 году обещавший своему народу восстановить утраченный контроль над всей государственной территорией, проявляет признаки нетерпения. Он пытается обсудить с Вашингтоном план ввода войск в Абхазию – который нужно осуществить прежде, чем Грузия окажется под усиленным наблюдением общественности в качестве кандидата на вступление в НАТО. В то же время по армейскому телеканалу Сакартвело, девиз которого гласит: 'Мы служим тем, кто служит', пускают ролик, направленный на привлечение молодых людей в армию и цитирующий слова Гитлера, произнесенные в 1932 году: потерянные территории можно вернуть себе 'только силой оружия'.
     Путин наблюдает и выжидает. Сначала – решения о статусе Косово. Если албанская провинция получит право на отделение от Сербии, заявлял он, то Запад уже не сможет отказать Абхазии и Южной Осетии в их праве на отделение от Грузии. 17 февраля 2008 года независимость Косово признают США, Великобритания и Франция.
     19 марта Саакашвили наслаждается радушным официальным приемом в Вашингтоне; он – президент государства, являющегося центральным союзником США в борьбе против терроризма. А вскоре в Бухаресте проходит саммит НАТО, на котором альянс по инициативе Германии и Франции отказывает Грузии, равно как и Украине, во вступлении в НАТО, однако обещает удовлетворить их стремление к членству в неопределенном будущем.
     Такое решение будет иметь 'самые серьезные последствия для общеевропейской безопасности', как незамедлительно предсказывает заместитель министра иностранных дел России Александр Грушко. Американский президент Джордж Буш вылетает на встречу с Путиным в его резиденцию на черноморском побережье, чтобы как-то смягчить ситуацию. Похоже, однако, что серьезности предостережений российского президента он до конца не осознает. Происшествия последующих апрельских дней западные наблюдатели называют 'точкой невозвращения' – необратимым расставлением вех для грузино-российской войны.
     Двенадцать дней спустя после саммита НАТО Путин издает указ об укреплении российских отношений с сепаратистскими режимами до той грани, за которой следует их признание. 20 апреля самолет российских ВВС сбивает грузинский беспилотник. После этого Саакашвили, по наблюдениям Международной группы по предотвращению кризисов, сосредоточивает 12 тысяч военнослужащих на военной базе Сенаки, буквально нашпигованной оружием.
     До начала войны еще остается больше трех месяцев.
     В мае-июне Москва направляет в цитадели сепаратистов дополнительные силы в 'гуманитарных целях'. Среди них 500 парашютистов-десантников и ремонтный взвод численностью 400 человек, прибывающий в Абхазию 31 мая, чтобы залатать железную дорогу, ведущую от Сухуми на юг – это подготовительные работы для последующей транспортировки танков и тяжелой военной техники.
     Александр Дугин обосновался здесь уже давно. Бородач и главный идеолог просыпающейся от спячки Великороссии, консультирующий партию Путина – 'Единую Россию', инспектирует палаточный лагерь своего молодежного движения, расположенный километрах в 25 от югоосетинской столицы Цхинвали. 30 армейских палаток приютили 200 участников выездного мероприятия. В программе – семинары на геополитические темы и военизированные учения. Автоматы Калашникова и боеприпасы для военно-спортивных игр предоставляют пророссийские вооруженные силы Южной Осетии.
     'Здесь передовая битвы цивилизаций', – говорит Дугин. 'Я уверен, что американцы – замечательные ребята. Но американской гегемонии мы хотим положить конец'. Его молодые парни в палаточном лагере к этому готовы, и мечты Дугина не обрываются на российско-грузинской границе: 'Наши войска должны занять Тбилиси, затем всю страну, а лучше – заодно и Украину вместе с полуостровом Крым, который исторически представляет собой российскую территорию', заявляет он.
     Пока дугинская дружина под щебет птиц готовится воевать, положение на границах Южной Осетии и Абхазии с подконтрольными Тбилиси территориями обостряется. Под носом у эмиссаров ОБСЕ и ООН стреляют гранатометы, случаются теракты.
     3 июля предпринимается покушение на представителя Грузии в Южной Осетии: Дмитрий Санокоев, сперва бывший главой правительства сепаратистов, а затем за свои заслуги привлеченный в команду Саакашвили – одна из тех загадочных личностей на Кавказе, которые редко попадают в поле внимания аналитиков западных разведслужб. И которым, тем не менее, достаются ведущие роли в геополитической шахматной игре на Кавказе, где в последнее время даже сельские старосты и мелкие мафиози на мгновенье оказываются в свете прожекторов мировой политики.
     'Если Москва признает Южную Осетию, начнется война', – еще в середине марта заявил Санакоев. После этого 3 июля его джип 'Ниссан' подрывается на мине и попадает под пулеметный обстрел. Трое телохранителей получают тяжелые ранения, Санакоев чудом остается живым.
     Пять дней спустя российские самолеты-бомбардировщики нарушают воздушное пространство Грузии – своего рода сигнал 'горячим головам в Тбилиси', как считают в Москве. Момент для демонстрации силы выбран удачно: несколько дней спустя президент Саакашвили на неофициальном ужине Тбилиси должен встретиться с Кондолизой Райс. Содержание беседы эти двое впоследствии истолкуют по-разному: Райс уверена, что пыталась удержать Саакашвили от военного конфликта с Россией; Саакашвили вспоминает в первую очередь ее заверения о нерушимой солидарности.
     Когда Райс покидает Тбилиси, до начала войны остается еще 28 дней.
     10 июля Грузия отзывает из Москвы своего посла – в знак протеста против нарушения своего воздушного пространства. Вместе с тем усиливается напряженность и в черноморской республике Абхазии: в результате терактов погибают четыре человека. Взрывы раздаются и в расположенном неподалеку российском курортном городе Сочи, готовящемся к принятию Олимпиады. В организации терактов подозреваются грузины.
     Российские туристы еще наслаждаются недорогим отдыхом на пляжах Абхазии, когда в этот оплот сепаратистов перебрасываются войска и перебазируются военные самолеты. Глава Абхазии Сергей Багапш в интервью московскому журналу 'Огонек' демонстрирует боевой запал: 'Мы готовы к войне, но я же не могу на всех углах кричать, как мы конкретно подготовились'.
     15 июля по обе стороны Главного Кавказского хребта начинается беспрецедентная демонстрация военной мощи. На юге, неподалеку от Тбилиси, до 1000 военнослужащих Соединенных Штатов совместно с 4-й пехотной бригадой грузинской армии проводят маневры 'Прямой ответ – 2008'.
     В тот же день на русском севере Кавказской гряды, между Черным и Каспийским морями, под руководством генерал-полковника Сергея Макарова, командующего Северо-кавказским военным округом, начинаются маневры 'Кавказ-2008'. Задействовано 8 000 человек из всех родов войск. Подразделения 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии, не особо скрываясь, проводят учения на территории полигона в Дарьяльском ущелье, поблизости от Рокского туннеля, ведущего непосредственно в Южную Осетию – игольного ушка между Россией и Грузией.
     Российские войска, проходящие полевые учения, готовы, как заявляет Москва, прийти на подмогу к своим миротворцам, дислоцированным в Южной Осетии. Ответ не заставляет себя долго ждать: о 'праве на какие бы то ни было действия на территории Грузии' Тбилиси ничего не известно.
     Западные спецслужбы отмечают, что после 30 июля, то есть после окончания военных маневров 'Кавказ-2008', пути доставки донесений и линии связи российской стороны, вопреки обыкновению, сохраняются, а 58-я армия остается в состоянии боевой готовности. Это вызывает обеспокоенность среди американских разведчиков, имеющих в своем арсенале спутники-шпионы, самолеты-разведчики и беспилотники.
     На другой, грузинской стороне границы после окончания крупных маневров на глазах у американских военных советников тоже происходит нечто удивительное. После 30 июля президент Саакашвили посылает части своей армии не обратно в казармы, а в направлении Южной Осетии. Так, артиллерийская бригада, которая 8 дней спустя, 7 августа, приступит к обстрелу югоосетинской столицы Цхинвали, имела два места дислокации – Сенаки и Гори. Теперь же вся она сосредотачивается в Гори.
     До начала войны остается еще семь дней. Две армии расположились поблизости друг от друга, в полном вооружении, хотя численность их неравна: на одного грузинского военнослужащего приходится по меньшей мере 48 российских. Трагедия медленно разворачивается – при полном неведении мирового сообщества.
     В последние дни перед началом войны учащаются перестрелки. В пятницу, 1 августа, от разрыва бомбы в Южной Осетии ранения получают пять грузинских полицейских. Немногим позже во время рыбалки и купания от снайперских пуль погибают шестеро, большинство из них полицейские пророссийского правительства сепаратистов. После этого осетины начинают отправлять своих жен и детей в эвакуацию – поближе к российской границе.
     3 августа российское министерство иностранных дел выступило с последним предупреждением о том, что надвигается 'крупномасштабный военный конфликт'. И только в кабинетах европейских правительств и спецслужб уже догадывались, что оно означает: планы Саакашвили о вводе войск были известны давно. Их первая версия, разработанная в 2006 году – как считается, своего рода черновой эскиз будущей операции – предусматривала занятие всех стратегически важных позиций в течение первых 15 часов.
     Плана Б – на случай провала – не существует.
     До начала войны еще три дня. Израиль в очередной раз настоятельно заверяет, что уже несколько месяцев как прекратил продажу Грузии наступательного оружия – 'отчаянные запросы' Тбилиси, в частности, о поставке танков 'Меркава' и прочей современной военной техники отклоняются. Грузия и Россия взяли курс на столкновение.
     В последнее время Грузия в газетных заголовках все чаще именуется 'землей обетованной' для израильских торговцев оружием и ветеранов вооруженных сил и Моссада. О грузинском министре обороны Давиде Кессерашвили, ранее жившем в окрестностях Тель-Авива в городке Холон и говорящем на иврите, в Иерусалиме писали, что его кузены в Грузии открывали израильским торговцам оружием все двери. А коллега Кессерашвили Темур Якобашвили, отвечавший за урегулирование ситуации с Южной Осетией и Абхазией, со всей откровенностью заявлял: 'подготовка наших военных подразделений израильтянами внушает мне гордость тем, что я еврей'.
     Быть может, молодая грузинская элита заблуждалась в оценке значения собственной страны и мотивов, двигавших ее союзниками, друзьями и партнерами по торговле? Чем ближе война, тем более усиливается подозрение, что это так. По счетам платит народ.
     5 августа около 10 часов вечера учительница Сисино Джавашвили из грузинского села Никози, расположенного в трех километрах от югоосетинской столицы Цхинвали, понимает, что происходит нечто серьезное. Она только что выкупала внучку и вышла на двор, чтобы натаскать воды. 'Одиночными выстрелами и даже пулеметными очередями у нас никого не удивишь. Но на этот раз перестрелки были действительно сильными, – рассказывает учительница. – В предшествующие дни ничего особенного мы не замечали. Единственное, что привлекало внимание, это сообщения по телевидению о том, что жители покидают Цхинвали. Нам показывали автобусы, заполненные людьми и направлявшиеся в Россию. Но муж сказал, что это для устрашения'.
     6 августа эвакуация женщин и детей завершилась. В югоосетинских селах, находившихся под контролем Грузии, учащаются бои между пехотой грузинской армии и югоосетинскими ополченцами. Следующей ночью начинаются артиллерийские бои, которые продолжаются без передышек. По сообщениям грузинских источников, военнослужащие российской армии вступили в бои на стороне осетин.
     Утром 7 августа грузинские вооруженные силы, по сведениям западных наблюдателей, сосредоточивают на границе с Южной Осетией 12 000 человек. В районе Гори находятся танки и бронетехника – в общей сложности 75 единиц. В ходе 15-часового блицкрига они должны дойти до Рокского туннеля и запереть его. В окрестностях Цхинвали на этот момент под ружьем стоят всего 500 российских военнослужащих и еще 500 вооруженных югоосетинских ополченцев, готовые оказать сопротивление грузинской армии. В 16 ч. 06 мин. ведомства Южной Осетии сообщают об обстреле Цхинвали из гранатометов и автоматического оружия. А 50 минутами позднее – о 'крупномасштабной военной агрессии против Республики Южная Осетия'. По сведениям западных разведок, Грузия начинает в этот четверг артобстрел Цхинвали только в 22 часа 30 минут. Задействованы 27 пусковых ракетных установок, стреляющих реактивными снарядами калибром до 152 мм. В 23 часа Саакашвили объявляет, что цель кампании – 'восстановление конституционного порядка в Южной Осетии'.
     Планируя наступление, президент Грузии делает ставку главным образом на пехотные части, которые должны продвигаться по основным транспортным магистралям. В 23 часа 10 минут грузинская сторона информирует генерала российских миротворческих сил о намерении использовать военные средства для восстановления 'конституционного порядка' в регионе Цхинвали, как грузины именуют Южную Осетию. Спустя полчаса грузинская граната попадает в крышу трехэтажного здания российских миротворцев. Двое военнослужащих, несущих дежурство, погибают на посту.
     На землю обрушиваются залпы 'катюш'. Столовая миротворческих сил превращается в руины, все здания выгорают, с жизнью расстаются 18 российских военнослужащих. За четыре минуты до полуночи югоосетинские ведомства сообщают: 'Начинается штурм Цхинвали вооруженными силами Грузии'.
     При этом российские военнослужащие оказывают нешуточное сопротивление – по грузинским представлениям, это личный состав миротворческих сил плюс осетинские ополченцы. Грузинская армия напрочь 'застревает' в Цхинвали. Ее войскам недостает опыта, и потому потери от бомбардировок среди гражданского населения Цхинвали соответственно высоки. Операцией управляет не Минобороны, а МВД Грузии, для которого эти функции не по силам – кампания в Южной Осетии считается внутриполитической задачей. В контексте международного права такое определение корректно, в военном же отношении оно оказывается роковым.
     Поздний вечер того же 7 августа. Канун войны. В Москве дождь. Григорий Карасин, заместитель министра иностранных дел России, сидит в своем кабинете на 7 этаже сталинского небоскреба в самом сердце столицы. Карасин отвечает за сложные отношения со странами Содружества Независимых Государств (СНГ), и следовательно, зоны конфликта на территории черноморской республики Грузии входят в его компетенцию.
     За прошедшие три года, утверждает замминистра, едва ли был хотя бы один день, в который он бы не разговаривал с европейскими, американскими или грузинскими собеседниками на тему Южной Осетии и Абхазии.
     Однако с начала августа к нему все чаще поступают тревожные донесения посла МИД России по особым поручениям Юрия Попова и командующего российским контингентом миротворческих сил. В тот вечер около 21 часа Карасина информируют, что грузинские части стягиваются к границе с Южной Осетией. Посол по особым поручениям докладывает, что он, возвращаясь из Цхинвали в Тбилиси, по пути насчитал 5 танков, 6 единиц бронетехники, 5 гаубиц, а также видел 'Катюши', грузовики и автобусы с военнослужащими.
     Только после 22 часов Карасин покидает свой кабинет. Из дома он звонит по телефону президенту России Дмитрию Медведеву. Это один из семи его разговоров с главой государства в ту ночь. Медведев распоряжается немедленно связаться с Саакашвили – однако президент Грузии для разговоров недосягаем. Тогда Карасин просит соединить его с Дэном Фридом, своим американским коллегой. Фрид заверяет, что попытается уладить ситуацию. Следующему разговору состояться не суждено.
     Утром решать что-то мирным путем уже поздно. После 2 часов 06 минут ночи с четверга на пятницу на лентах новостных агентств появляются сообщения о прохождении российских танков через Рокский туннель. В общей сложности русские перебрасывают через него в Южную Осетию по разным оценкам от 5 500 до 10 000 военнослужащих. На грузино-абхазской границе стоят еще от 7 000 до 10 000 российских военных, многие из которых доставлены из России морским путем. Воды грузинского побережья патрулирует ракетный катер 'Москва', флагманский корабль Черноморского флота – с командующим флотом на борту.
     В воздух подняты боевые самолеты КБ Сухого и Туполева – СУ-25, СУ-24, СУ-27 и ТУ-22. Для населения грузинских сел в Южной Осетии российские бомбардировщики над головой становятся кошмаром.
     68-летний механик из Курты, села к северо-востоку от Цхинвали, не верит своим глазам: 'Когда прилетели самолеты и начали бомбежку, мы испытали ужас: каждая бомба взрывалась не один, а несколько раз подряд. Каждый новый взрыв происходил на некотором удалении от предыдущего, вспышки озаряли небо длинными полосами света. Двигатели самолетов ревели. Я спрятался в подвале и смотрел на часы: каждые несколько секунд следовал взрыв'.
     Это могли быть только кассетные бомбы – те же, которые применяла грузинская авиация, как запротоколировали наблюдатели Организации по защите прав человека. Это война, развязанная по архаичному образцу XX века и ведомая средствами века XXI. Мировые полицейские глобализованного сообщества прозевали ее, и она идет своим чередом.
     Александр Стубб, финский министр иностранных дел и нынешний председатель Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), приближения войны не замечал: 'ОБСЕ была задействована с самого начала, с 1992 года. Поступала масса сообщений о небольших столкновениях. Первую информацию о крупном конфликте я получил в ночь на 8 августа. Нас она застигла врасплох. Я еще 7 августа разговаривал с главой нашей миссии в Тбилиси. Она сказала мне, что обстановка в городе довольно опасная, но особых проблем нет. А потом в ночь на 8 августа началось'.
     В ночь с 7 на 8 августа 2008 года, на сочно-зеленом южном фланге Кавказа, разразилась трагедия, запрограммированная заранее.
     Жертвы из числа гражданского населения похоронены, сколько их, не знает никто. Российская сторона потеряла убитыми 74 военнослужащих (по грузинским данным – 400), грузинская сторона – 165 (по российским данным – 4000). Но кто в итоге останется в выигрыше, когда все вновь образуется после этой странной кавказской войны? И сколько продлится новая холодная война между Россией и Америкой, которая, похоже, уже началась?
     В последние дни президент Саакашвили без устали принимал высоких гостей, ощущая себя центром мироздания. Вновь приезжала Кондолиза Райс, затем Ангела Меркель, после нее министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд. Между тем Польша подписала договор с США о строительстве ракетного щита, вызвав тем самым комментарий Москвы о том, что в результате Варшава добровольно оказалась на ядерной мушке. Россия и Запад предлагают на рассмотрение Совета Безопасности ООН резолюции, не имеющие никаких шансов на одобрение – нынешняя и бывшая сверхдержавы блокируют инициативы друг друга.
     Тем временем вывод российских войск с грузинской территории затянулся и по состоянию на ночь с пятницы на субботу прошлой недели (статья опубликована в ? 35 от 25.08.2008 г. – прим. пер.) завершен не был. Военные разрушали важнейшие мосты, железнодорожные линии и дороги. Сторона, одержавшая в боевых действиях верх, обильно подвергала унижению сторону проигравшую, позволившую спровоцировать себя на нападение.
     Вероятно, чтобы восстановиться после этой шестидневной войны, Грузии понадобятся годы.

Стратегический этюд: Кавказский эпизод большой американской войны

     Конфликт на Кавказе есть только эпизод Большой американской войны, которую ведут США против своих главных геополитических соперников – России и ЕС. Для США было в целом не важно, кто победит. Был необходим сам факт войны с прямым участием России, поскольку нужна была причина для 'наказания' России.

Современный стратегический пейзаж: США
     Есть целый ряд факторов, связанных с объективным состоянием США и других субъектов геополитики. И эти факторы определяют именно такую логику поведения 'демократической сверхдержавы', которое мы наблюдаем.
     Первая группа факторов – экономическая. США сегодня имеют самую могучую экономику в мире и достаточно эффективные механизмы ее модернизации.
     В то же время этот бесспорный факт не мешает США являться банкротом в самом полном смысле этого слова. Америка должна всему остальному миру несколько триллионов долларов, которые она не способна выплатить – да и не собирается.
     США способны поддерживать свою 'кредитоспособность' только путем представления миру гарантий безопасности и демонстрацией своей 'превосходящей силы'.
     Свое вечное мировое лидерство США соотносят с полномасштабным владением и единоличным распределением мировых естественных ресурсов (в первую очередь – углеводородов и пресной воды). Именно поэтому все регионы, которые содержат эти ресурсы, вовлечены в планы американской стратегической экспансии, и именно отсюда проистекает 'дружеское внимание' США к Грузии, Каспию, России и другим ресурсосодержащим или транзитопригодным регионам мира.
     Вторая группа факторов – собственно военная. США сегодня достигли подавляющего военно-технического превосходства над остальным миром, они смогут поддерживать свое военное превосходство еще лет 10-20.
     Россия тем временем все еще недостаточно сильна, чтобы прямо и непосредственно противостоять Америке или объединенному НАТО: возможности ядерных сил со временем только сокращаются, потенциал обычных средств в сравнении с возможностями США несравнимо низок, тенденции к сокращению этого разрыва не очевидны. Китай также еще не набрал достаточно силы, чтобы прямо противостоять США в военной сфере, и будет способен на это только лет через 20-30.
     НАТО является единственным военно-политическим союзом, имеющим рабочие органы военного управления, которые отвечают существу решаемых сегодня боевых задач, а также соответствующие национальные и международные военные контингенты.
     ОДКБ как военно-политический союз пока практически небоеспособна. Шанхайская организация сотрудничества как военно-политический союз пока не состоялась.
     Третья группа факторов – информационная. На сегодня США практически напрямую контролируют основную часть информационного поля планеты и способны навязать миру почти любую информационную картину по своему произволу. Эта способность еще будет сохраняться Америкой в течение нескольких лет, после чего превосходство США в этой сфере или будет сокращаться, или станет подавляющим.
     Четвертая группа факторов – геополитическая. США сохраняют возможности прямого управления большинством государств и политических сил человечества, в том числе такими значимыми, как 'радикальный политический ислам'. Основой влияния США в мире является их позиция в Европе, где еще сохраняются возможности ведения ими достаточно эффективной стратегической игры за счет государств бывшего советского блока и попыток оттеснения 'старой Европы' на политическую периферию.
     Пятая группа причин – внутриполитическая. Основой внутренней стабильности США является высокий уровень потребления их населения. Это значит, что любое снижение этого уровня может немедленно (или медленно, но неизбежно) вызвать серьезные внутриполитические коллизии, привести США к национальному кризису и даже краху.
     Важным является и тот факт, что основную часть ресурсов, обеспечивающих 'роскошь американского потребления', США берут в 'остальном мире', большая часть которого находится на грани голода.
     Мы убеждены, что эта реальность хорошо осознается руководством США, и именно с учетом этого понимания сегодня выстраивается вся современная внутренняя и внешняя американская политика. Раз масштабы и качество внутреннего потребления нельзя сократить, необходимо обеспечить беспрепятственное поступление мировых ресурсов в США, притом любой ценой, значит – и ценой насилия, а это, в свою очередь, означает неизбежность ведения Большой американской войны.
     Решением именно этой проблемы занимается и будет заниматься всегда любое руководство североамериканских штатов.

Большая Американская война: стратегия
     В целом нам представляется, что политическими руководителями США все основные решения относительно Большой американской войны уже приняты и относительно этого решения достигнуто общее согласие внутри американского политического истеблишмента независимо от его партийной принадлежности.
     Другими словами, ни один из будущих президентов США уже не сможет отклоняться, уходить или не вести этой войны.
     В замысле этой войны почти наверняка содержатся базовые положения, покоящиеся на законах и принципах войны, согласно одному из которых 'мир должен быть покорен Америкой – по частям'.
     То есть уже определена 'очередность устранения противников', назначены главные направления войны и выработаны ее приоритеты. 'Время войны' определено с учетом имеющейся реальной силы США при одновременной относительной слабости их противников.
     Представляется, что все реальные геополитические оппоненты и противники США планетарного уровня – Россия, Европа, Китай и Ислам – индивидуально оценены и относительно каждого из них выработана индивидуальная стратегия его сокрушения.

Современный стратегический пейзаж: США и другие
     Анализ 'расклада' этого пейзажа выявляет ориентировочный масштаб и очередность 'активных фаз войны', которая может выглядеть следующим образом.
     Россия, обладающая ресурсосодержащими пространствами и пока еще сохраняющая возможность 'утопить США за 30 минут', является целью первого и основного удара США.
     Прямая вооруженная борьба против России может быть осуществлена по мере исчерпания боеспособности наших средств стратегического ядерного сдерживания, а также по мере (и в случае успеха) уже осуществляемого относительно нас 'джентльменского набора' мероприятий.
     В любом случае во внутренней сфере нас ждет:
     – усиление кровопролития в Осетии, Абхазии, Чечне, Ингушетии и Дагестане;
     – появление 'параллельных' (или 'альтернативных') миротворческих сил на Кавказе;
     – резкая активизация терроризма в Приволжских и центральных регионах России;
     – активизация всякого рода неправительственных 'фондов' и 'правозащитных организаций', проведение международных конференций по 'осуждению России';
     – попытки 'скупки на корню' национальных производств и институтов, определяющих обороноспособность России, а также их руководителей;
     – провокационное умничанье своих и иностранных 'пикейных жилетов';
     – планируемая некомпетентность экспертных оценок и важных решений, в том числе в области вооружений;
     – нестойкость собственных должностных лиц и их экономических советников;
     – распыление внимания руководителей государства и Вооруженных сил РФ на второстепенные вопросы и вопросы, имеющие прямо провокационный смысл (типа 'приватизации' армейской собственности, продажи неизвестно кому ее недвижимости и самых эффективных предприятий – при практической утрате многих производств и важнейших технологий), дальнейшее обособление и отстранение гражданского персонала Минобороны от нужд и забот войск, коррупционная борьба за оборонный государственный заказ и так далее;
     – прямое ослабление роли прессы и национальных СМИ под лозунгом 'не время выносить сор из избы', прикрываясь которым будет усиливаться произвол и коррумпирование власти. . .
     Ислам всегда находится в поле внимания США. Именно против исламского (международного) терроризма США ведут сегодня официально объявленную ими войну.
     При этом важной является констатация следующего факта. США, обладая подавляющим общим превосходством и почти полным контролем над политическим радикальным Исламом, то есть над исламским терроризмом:
     – играют на 'понижение' в светских государствах исламского мира (например, Сирия, Турция, Египет), поддерживая их религиозно-политическую часть;
     – играют на 'понижение' в религиозных государствах (например, Саудовская Аравия, Пакистан, Ирак), поддерживая их либерально-светскую часть;
     – обеспечивают 'послушность' Афганистана и Ирака формированием подручных режимов и своим прямым военным присутствием;
     – используя все свои возможности, поддерживают общую разобщенность исламского мира;
     – и в итоге всегда имеют систему причин и поводов 'бомбить'.
     Европа все еще выглядит 'подручной' США. Точнее – зависимой от заокеанского 'старшего брата' в вопросах безопасности. Эту зависимость (или ее информационную иллюзию) Штаты умело поддерживают, используя свое абсолютное доминирование в НАТО.
     Надо заметить, что пресловутое 'строительство Новой Европы' под патронажем США создает для Европы критическую массу проблем, с которыми без Америки уж точно не справиться: генерация новых европейских задач 'во имя мира и демократии' типа независимости Косово, районов национальной ПРО США в Европе и так далее, вплоть до попыток базирования натовского (или своего) флота в Черном море.
     Ну и для пущей надежности США способны создать 'пылающий Париж' практически в любой стране старой Европы.
     Китай – безусловно, основной конкурент США планетарного масштаба.
     США сегодня не готовы прямо воевать с Китаем, и этому есть несколько достаточно ясных объяснений. Мы приводить их не будем, укажем только на возможность гибельного для Америки военно-политического союза Китая и России.
     Нам представляется, что в этом вопросе совсем не главными являются и растущая экономика Китая, и мощь его этноса. Мы считаем, что главной задачей США является столкнуть Китай и Россию в вооруженном конфликте за ресурсы российской Сибири и Дальнего Востока.
     Выгоды этого плана для США очевидны:
     – США одномоментно могут стать 'спасителями мира и столпом его безопасности';
     – иметь взаимно ослабленных и уже не опасных глобальных соперников с тенденцией их собственного распада;
     – пустое и незащищенное ресурсное пространство России;
     – главное – безусловное лидерство в мире при сохранении собственной военной мощи и отсутствии равных конкурентов.
     В то же время США, безусловно, никогда не оставят попыток ослабления Китая всегда и везде, когда и где это можно будет сделать. Особое внимание при этом будет уделяться росту социального расслоения населения Китая и нарушению его внутренней стабильности.
     Прямая вооруженная борьба против Китая будет без колебаний осуществлена США только по мере реализации такого сценария.
     Этот вывод касается всех стратегических соперников США, и в первую очередь – России.

Большой джентльменский набор
     С целью реализации базовых целей своей Большой американской войны и стратегии национальной безопасности США ведут войну со всеми своими геополитическими соперниками – Китаем, Россией, Европой и исламским миром, избирательно используя в этой войне набор прямых стратегий, стратегий непрямых действий и все имеющиеся у них ресурсы.
     В самом общем виде замысел текущей части этой 'войны' может быть представлен перечнем ее основных задач:
     – удушить Россию международной блокадой, то есть руками 'мирового сообщества' или государств демократического альянса НАТО, а также 'заклятых друзей-соседей';
     – обеспечить военную безопасность территории США, в том числе путем создания пояса своей национальной ПРО вокруг России, способного практически исключить возможный ответный ядерный удар с нашей территории;
     – ввергнуть Россию в перманентный вооруженный конфликт с Грузией и Украиной, модернизировать их вооруженные силы и создать на территории этих государств свои военные базы;
     – ослабить Европу ее борьбой с Россией;
     – заставить мир 'забыть' о другой модели управления им – кроме американской;
     – взбодрить собственную экономику милитаризмом;
     – сплотить американское общество и 'весь англосаксонский мир' образом старого, но вновь обретенного врага.
     Отдельная задача США – временно нейтрализовать Китай. Например, 'зализать' его 'высокой оценкой пекинской Олимпиады' или впоследствии предложить 'Стратегическое партнерство США', в том числе и предложение раздела Сибири и Дальнего Востока России, одновременно принимая меры к его ослаблению и развалу.
     На пространствах бывшего СССР США будут делать все, чтобы не допустить дееспособности СНГ, ОДКБ и ШОС и не дать России осуществить на этих пространствах свой собственный геополитический проект.
     Поэтому нам еще предстоят всякого рода 'цветные революции' – и не только в Азии, но и в Белоруссии и самой России.
     Безусловно, одной из главных задач США является недопущение образования любых антиамериканских коалиций с участием хотя бы двух великих держав или геополитических противников Америки.
     Абсолютно для США не приемлем любой союз России и Китая, России и (хотя бы части) старой Европы.
     Таким, на наш взгляд, может быть общий расклад или современный стратегический пейзаж со стороны нашего американского 'партнера'.

'Война – все включено'
     США спешат воспользоваться своими имеющимися реальными геополитическими, экономическими, информационными и собственно военными возможностями, так как это состояние подавляющего общего превосходства они смогут поддерживать еще только несколько лет.
     Примером этой 'стратегической поспешности' является эпизод войны в Грузии руками их 'собственных мерзавцев'.
     Подготавливаемая США агрессия режима Саакашвили против Южной Осетии проявила новейшие методы современной войны. С точки зрения теории войны, это новый пример варианта войны, которую мы назвали 'Война – все включено'.
     Суть этого вида войны – решить задачу и достичь целей войны путем создания 'новой политической реальности', создание которой осуществляется через формирование системы 'собственных сукиных сынов' (по классическому выражению одного из президентов США относительно диктатора Сомосы) как субъектов войны с применением 'большого джентльменского демократического набора'.
     Этот 'набор', по мысли его авторов, должен включать необходимый перечень условий ведения войны, достаточный для того, чтобы гарантировать ее общий успех.
     Применительно к этой войне приблизительный (почти штатный) состав 'большого джентльменского набора':
     – маленькое 'подручное демократическое государство' в зоне национальных интересов США, то есть в первую очередь – на ресурсосодержащих или транзитных территориях;
     – передовой (продвинутый) демократический лидер, лучше всего – получивший образование и женатый на гражданке США (здесь подойдет любой, в том числе зависимый и не очень здоровый человек);
     – агрессивный и опасный сосед, 'мечтающий о захвате маленькой демократической страны';
     – 'готовое' (почти собственное) мировое информационное поле;
     – 'готовое' (собственное) общественное мнение, включая 'атлантическое единство';
     – декларированная 'готовность' США к поддержке и прямому участию в конфликте и так далее.
     Представляется, что этот 'джентльменский набор' скоро будет дополнен 'следами бен Ладена' и 'сговором 'Аль-Каиды' с агрессивным соседом' (с видеорядом действий разведроты чеченского батальона 'Восток'), а также готовностью Украины, Польши и Прибалтики 'с оружием в руках противостоять русскому нашествию на Европу и демократические ценности'.
     Агрессия режима Саакашвили против Южной Осетии началась именно тогда, когда были практически закончены все предварительные и обязательные действия Америки по окончательному формированию своего 'большого джентльменского набора'.

США: маленькая победа на Кавказе
     Цели Америки недвусмысленны – лишить Россию самой возможности защиты ее национальных интересов. Именно так говорила госсекретарь США Кондолиза Райс о России, предлагая миру, во главе с США, 'наказать' Россию за победу на Кавказе.
     Теперь нужно ожидать, что флот США обоснует свое присутствие в Черном море и США получат базу его дислокации в Поти, а Украина отдаст в аренду Америке бывшие советские военные базы. Таким образом, кольцо национальной ПРО США, от Норвегии на севере до Польши и Чехии на западе, может быть сомкнуто на юге в Грузии и на Украине. Что и требовалось заказчику.
     Обрадованные поспешностью США и аттракционом их 'неслыханной щедрости', грузинские, украинские, польские, чешские и прибалтийские 'саакашвили' ускоряют свое бегство в американское лоно, чем пытаются оттянуть свою неизбежную политическую смерть в собственных государствах.
     Именно так Америка формирует новую политическую и геополитическую реальность, которая имеет уже не информационно-фантомный, а предельно конкретный, реальный и опасный для России и безопасности мира вид.

'Изоляция поля боя'
     Согласно теории войны, одна из фаз операции, направленная на создание благоприятных условий для завершения всей кампании, называется 'изоляция поля боя'.
     Реализация этого принципа на практике означает: создание условий полной невозможности для противной стороны какого-либо усиления воюющих войск резервами и управляющими решениями; лишение противника возможности сопротивления, любого маневра и даже бегства с поля боя, на котором он, доведенный до полного отчаяния, осознает всю бессмысленность своего сопротивления и под угрозой неизбежного и унизительного уничтожения сдается на милость победителя.
     Применительно к кавказскому эпизоду Большой американской войны 'изоляция поля боя' значила для США изоляцию всего мира от правды, а также – любым путем оставить тлеть этот (Кавказский) очаг напряженности и вооруженного противостояния России и режима Саакашвили.
     Представляется, что США высоко оценивают эффективность своих самых дорогих в их истории 'сукиных сынов' на Украине и в Грузии и готовы тратиться на них далее, а сам 'грузинский эпизод' войны не окончен.
     Реальное окончание войны не нужно ни США, ни Саакашвили, поэтому мы уверены в том, что:
     – вооруженные силы режима Саакашвили будут восстановлены и качественно улучшены США, Израилем, Украиной и НАТО;
     – провокации, прямые террористические, диверсионные и открытые вооруженные действия против наших миротворцев в Осетии и Абхазии будут только нарастать;
     – следующая агрессия против 'мятежных территорий' будет основательно подготовлена в военном и информационном плане, а войска агрессора будут основательно прикрыты ПВО, авиацией и 'томагавками' США-НАТО;
     – это будет другая война, агрессия с применением современного высокоточного оружия и в прямом эфире и так далее;
     – международного осуждения режима Саакашвили и его блокады не будет, и России придется все решать самой;
     – после, наверное, скорой 'зачистки' Саакашвили, Америкой будет назначен 'на Грузию' другой 'свой сукин сын'.
     Это значит, что Россия вслед за признанием независимости Южной Осетии и Абхазии должна:
     – официально объявить режим Саакашвили военным противником, его самого – военным преступником и принимать исчерпывающие меры по сокрушению его военной организации;
     – официально возбудить уголовное дело против Саакашвили и военного командования Грузии по факту геноцида;
     – возбудить слушания в международных организациях по поводу преступного поведения наблюдателей ОБСЕ и грузинских 'миротворцев' в Южной Осетии;
     – выступить с предложением о полной демилитаризации Грузии и предложить для этого соответствующий (возможно, международный) план;
     – не стесняться применять успешный опыт Израиля и США по перманентному уничтожению объектов военной инфраструктуры и техники противника, в том числе с объявлением зоны, в которой не могут появляться никакие летающие объекты грузинских вооруженных сил и их средства ПВО;
     – жестко предупредить об этом решении НАТО, США и всех соседей, с учетом прецедентных действий США в Ираке;
     – привести собственные вооруженные силы к способности вести боевые действия другого уровня;
     – не отступать от принятых решений до полного достижения своих целей.

«Концепции так не пишутся!»

План развития страны до 2020 года не понравился экспертам Совета Федерации

     Концепция долгосрочного развития России до 2020 года, которая считается продолжением так называемого «плана Путина», подверглась активной критике на прошедшем вчера в Совете Федерации заседании координационного совета по социальной стратегии при председателе верхней палаты парламента. Входящие в координационный совет представители научного сообщества в один голос заявили, что этот программный документ нуждается в серьезной переработке.
     Открывая заседание, спикер Совета Федерации Сергей Миронов с грустью констатировал, что хотя «мы всегда говорим, что во главе угла стоит человек, но человека в «Концепции-2020» как раз и не видно». Глава верхней палаты предложил коллегам «увязать» этот документ с социальной доктриной, которую координационный совет разработал чуть меньше года назад, в ноябре 2007 года. Однако вместо этого заседание вылилось в единодушную критику путинской программы, которую столь горячо поддерживает правящая «Единая Россия».
     Сначала руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер отказал «Концепции -2020» в праве считаться долгосрочной: «Это среднесрочный документ, а долгосрочное развитие для большой страны должно было бы планироваться на 30-40 лет вперед». По мнению г-на Гонтмахера, концепция еще и «не связана с бюджетным процессом»: «Заявлены правильные цели, но макроэкономические и финансовые расчеты не позволяют их достичь». Эксперт тут же привел многочисленные примеры подобных ляпов в тексте: «Сказано, что средняя пенсия будет порядка 20 тыс. руб., но не показано, за счет чего она будет формироваться. Говорится, что социальная помощь станет адресной, но непонятно, как это собираются сделать без радикальной ломки всей системы». Для исправления этих недостатков г-н Гонтмахер предложил, в частности, подробно описать положение отдельных социальных групп: семьи как ячейки общества, пенсионеров и в особенности представителей среднего класса – «за счет чего они будут формировать свой образ и уровень жизни».
     Вслед за этим завкафедрой политической психологии Санкт-Петербургского госуниверситета Александр Юрьев обратил внимание на то, что концепция писалась «еще до финансового кризиса и событий на Кавказе», но с тех пор все круто изменилось: «Было бы неверно и сейчас писать документы, как будто цены на нефть доходят до 200 долл. и мировой порядок устойчив как никогда».
     Однако наибольшее возмущение университетского ученого вызвало даже не это, а раздел, связанный с образованием. Упомянутый в концепции Болонский процесс (перестройка высшего образования на систему бакалавриата и магистратуры) эксперт назвал «покупкой подержанных автомобилей»: «Эта система на Западе себя не оправдала, в европейских странах действует другая система подготовки национальных кадров!» В завершение своей речи г-н Юрьев сравнил многострадальную концепцию с программными документами, принимавшимися на съездах КПСС: «Там была хоть какая-то конкретика, а тут говорят о здравоохранении – и непонятно, сколько больных они собираются вылечить от туберкулеза».
     «Лучше это, чем ничего», – попытался остудить накал страстей Валерий Расторгуев, завкафедрой теоретической политологии философского факультета МГУ. И тут же сам подлил масла в огонь, раскритиковав концепцию за то, что в ней ничего не говорится о «контроле государства над динамикой социального расслоения», которую эксперты дружно считают одной из самых серьезных для России. «Такие ниши не могут быть случайными, тут налицо прозрачная партийная подоплека», – объявил г-н Расторгуев. Пассажи, посвященные ресурсной ренте, он вообще счел «циничными тезисами», которые «увековечивают неправо», то есть сложившуюся систему перераспределения большей части доходов от продажи сырья в пользу наиболее обеспеченных слоев.
     «Проблема социального расслоения действительно зашкаливает, – подхватил тему директор Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Алексей Шевяков. – По нашим расчетам, только в Москве у высокодоходных групп населения налоговая нагрузка в 2,5 раза ниже, чем у среднего работающего населения. В таких условиях мы никаких социальных проблем не решим».
     У аналитиков накопилось еще много мелких экономических придирок, но все их суммировал в своем выступлении президент фонда «Институт энергетики и финансов» Леонид Григорьев. Он продемонстрировал коллегам ряд таблиц, которые наглядно иллюстрировали текущее состояние экономики. «Впервые в истории делается попытка модернизации и развития при вывозе 10-12% ВВП из страны», – с иронией прокомментировал он свою презентацию. И решительно резюмировал: «Вся эта стратегия-2020 – всего лишь таблица Excel, куда каждое министерство и ведомство вбивает свои цифры. Концепции национального развития так не пишутся!» Ответом ему был одобрительный шепот по периметру круглого стола: все прочие ораторы заявили, что к сказанному нечего добавить.
     В заключение главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН Леонид Рыбаковский заявил, что разработку подобных документов вообще нельзя доверять одному Министерству экономического развития, а надо привлекать к ней «другие ведомства и научные структуры». Очевидно, имелись в виду в том числе и участники вчерашнего заседания. А Наталья Малышева, советник Сергея Миронова, к тому моменту уже покинувшего собрание, заметила, что «имело бы смысл обратиться к Медведеву и Путину, чтобы увязать разработку» «Концепции-2020» с социальной доктриной координационного совета. Желание экспертов всех уровней быть причастными к разработке судьбоносных доктрин вполне объяснимо, так что возможно, мы еще станем свидетелями баталий между авторами конкурирующих стратегий и концепций.

Инновационная фантастика

     Пока в России в силу входит экономический кризис, разговоры об инновациях кажутся неуместными: в доме, где бушует пожар, не время разглагольствовать о фасоне занавесок – успеть бы комод вытащить.
     Правительство, как может, вытаскивает, пытаясь спасти рухнувший рынок и обеспечить банки деньгами. В ход пошли самые простые и действенные методы. Для банков ЦБ снизил обязательные нормативы резервов (в среднем раза в четыре), нефтянке подарили снижение вывозных таможенных пошлин на сырую нефть и нефтепродукты. Всех остальных недвусмысленно попросили затянуть пояса, отложив принятие решения о снижении НДС на следующий год.
     Нефтянка и банки выживут, остальной бизнес тоже скорее всего в целом устоит. Но что делать с инновационными амбициями? Очевидно, что все «четыре «И», названные Дмитрием Медведевым еще в пору избирательной кампании, – инновации, инфраструктура, институты и инвестиции – ушли нынче на второй-третий план, и с фронтов антикризисной борьбы их не разглядеть вовсе.
     С инвестициями хуже всего: у западных инвесторов и у самих не все слава богу, они стараются быстро вывести деньги. Институты более или менее отстроены, но не сказать, чтобы можно было гордиться, например, судебной системой с ее статистической погрешностью оправдательных приговоров. Инфраструктура держится и латается, где возможно, но городское хозяйство в стране оставляет удручающее впечатление. Инновации – больной нерв этого огромного проекта: ими некому (а теперь и незачем) заниматься – в доме пожар, не до изысков. Наша беда именно в том, что инновации до сих пор понимаются и бизнесом, и обществом, и частью властной элиты как причуда, царская блажь срочно построить город на сумрачных болотах и переехать туда из милой сердцу, несуетной и бородатой Москвы. Власть в этой логике должна инновации внедрять насильно, рубить эти капустные бороды и таскаться по сваям будущей столицы без сна и продыха: иначе все замрет, заснет и никуда никогда не двинется.
     В США бушует не менее драматичный кризис. Кандидаты на пост президента соревнуются в рецептах выхода из него, потрясая макроэкономическими аргументами, граждане пересаживаются на более экономные автомобили и сокращают расходы, а между тем Институт инженеров по электротехнике и радиоэлектронике (IEEE) создает комиссию по разработке нового стандарта беспроводной связи, который позволит обмениваться информацией со скоростью до гигабайта в секунду. Предположительно появление на рынке – 2012-2013 гг., минимальная скорость по одному каналу – 500 Мбит/сек., одновременная работа по двум и более каналам позволит обеспечить работу на скорости 1 Гбит/сек. Это не просто много, а как-то даже слишком – и впрямь как обсуждение занавесок во время пожара. Скорость обычной городской сети ADSL – 12 Мбит/сек., скорость нынешнего беспроводного интернета (802.11n) – 300 Мбит/сек. Хватает и простым пользователям, и корпоративным клиентам. Просмотр ТВ и видео, загрузка программ и фильмов, онлайн-конференции – для всего достаточно скоростей уже сейчас. Но, не ропща на кризис, IEEE работает над созданием на первый взгляд вовсе излишней, маркетинговой, технологии, которая в случае удачной реализации перевернет представление о скорости интернета. Проект, разумеется, коммерческий, IEEE никогда не страдала лишним альтруизмом, но вместе с тем трудно сейчас оценить его масштаб – легко впасть в совсем уж ненаучную фантастику.
     Но дело не в этом. И даже не в том, удастся ли создать сверхскоростной Wi-Fi и будет ли он востребован. Пример IEEE – всем наука: инновации не только придумывают, изобретают, вымучивают и конструируют – ими еще живут и дышат, без оглядки на плохие макроэкономические показатели. Прогресс не остановить, и никакие кризисы, никакие падения рынков не могут и не должны ему мешать.

Владимир Путин обновил кабинет

Обсуждение кризиса прошло в светлых тонах

     Как и предполагали в Белом доме, Владимир Путин в сентябре поменял кабинет – рабочий. Вчера премьер-министр переехал с третьего на пятый этаж во вновь отреставрированную премьерскую зону, где на первом после своего рабочего отпуска заседании президиума правительства подвел итоги кризиса на фондовом рынке. В новых, более светлых тонах премьерской зоны кризис выглядел практически завершенным.
     Вчера Владимир Путин в качестве премьер-министра впервые попал на пятый этаж Белого дома. Премьерскую зону поставили под капитальный ремонт еще в марте, в последние дни премьерства Виктора Зубкова. Главное изменение – доминирующий цвет в интерьере. С 1993 года, когда ремонт делался под экс-премьера Виктора Черномырдина, основным цветом премьерской зоны был коричневый. На этот раз премьерскую зону перекрасили в «кремлевские» тона – белый и желтый. Новоселье было под угрозой срыва: как утверждают в Белом доме, ремонтные работы шли до раннего утра понедельника, а недостающую мебель спешно переносили с третьего этажа, который до этого занимал глава правительства. Наиболее существенным внешним изменением оказалось появление рамок металлодетекторов на входе в зону и исчезновение деревянных витрин в холле залов заседания правительства и приемов. Раньше металлодетектор в Белом доме можно было увидеть лишь на пунктах пропуска посетителей и перед входом в личный кабинет премьер-министра. В витринах холла премьерской зоны ранее размещались художественные или документальные экспозиции – теперь в непосредственной близости от Владимира Путина выставки упразднены.
     Вживаться в новый интерьер членам правительства пришлось одновременно с главой кабинета, из-за ставшего традиционным срыва графика которого заседание было перенесено на два часа. Члены правительства начали с кресел. Вице-премьер Алексей Кудрин, приехавший в Белый дом последним, попытался занять кресло вице-премьера и руководителя аппарата правительства Сергея Собянина, по левую руку от Владимира Путина. Но сосед Сергея Собянина вице-премьер Игорь Сечин проявил бдительность и отправил Алексея Кудрина на место – по левую руку от вице-премьера Александра Жукова. Министр образования Андрей Фурсенко, прибывший в Белый дом одним из первых и потому уже разыскавший свое кресло, теперь шутил, что внизу «точно построят бассейн и зальют ледяную горку». Перед самым выходом премьер-министра в зале неожиданно появился председатель ЦБ Сергей Игнатьев. Раньше он в заседаниях президиума участия не принимал и потому занял первое попавшееся кресло – на противоположном от Владимира Путина конце стола, где был вполне доступен президиуму для экстренных консультаций по финансовому рынку.
     Владимир Путин свое первое заседание президиума в новом кабинете начал с выступления не по повестке заседания, а по кризису. «Финансовые власти страны оперативно отреагировали на ситуацию в мировой экономике и приняли меры, которые дали положительный эффект. Ситуация на рынке стабилизировалась, по сути рынок восстановился»,– констатировал он. Тем не менее Владимир Путин распорядился выполнить все обещанные мероприятия по выводу рынка из кризиса и назвал новую меру по борьбе с ним – рассрочку по уплате НДС. «Я вспоминаю дискуссии предыдущих лет и постоянные вопросы – зачем нам такие большие резервы. Вот зачем – чтобы чувствовать себя спокойно»,– пояснил Владимир Путин. На этот раз никто с премьером по поводу резервов дискутировать не стал. А Алексей Кудрин сообщил, что предложения касательно рассрочки по НДС будет внесено уже сегодня, а все необходимые изменения в бюджет-2008 – к 1 октября этого года. В октябре же он обещал соответствующим образом поправить и бюджет-2009.
     После этого о кризисе уже никто не вспоминал – собравшиеся заговорили о своих делах. Вице-премьер Александр Жуков и глава Минздравразвития Татьяна Голикова сообщили о готовности в 2008-2009 году обеспечить всех ветеранов ВОВ автомобилями или компенсацией в 100 тыс. руб. Министр сельского хозяйства Александр Гордеев сообщил в очередной раз о рекордном урожае. Вице-премьер Игорь Сечин рассказал о своей латиноамериканской командировке – на Кубу, в Венесуэлу и Никарагуа. «При участии наших компаний может быть создан консорциум для работы в Венесуэле и других странах региона»,– сообщил Игорь Сечин, потом сделал паузу, многозначительно глянул на Владимира Путина и заявил: «Прошу разрешения доложить дополнительно». Владимир Путин столь же многозначительно кивнул и, завершая открытую часть президиума, отдал распоряжение Алексею Кудрину, которое как раз могло бы быть и строго секретным: «Выполнить заявку Минобороны о компенсации расходов и затрат, понесенных во время боевых действий на Кавказе. Она обоснованная». Комментарии Сергея Игнатьева не понадобились, и он ушел из зала президиума вместе с журналистами, не дожидаясь обсуждения повестки дня. На вопрос корреспондента «Ъ» «зачем вас вызывали в Белый дом?» глава ЦБ ответил лаконично: «Пообщаться».
     Закрытая часть президиума оказалась короче открытой – вскоре к журналистам вышел министр энергетики Сергей Шматко, сообщивший, что единственной кадровой новостью заседания президиума оказалось назначение Игоря Сечина председателем правительственной комиссии по энергетике. Бывший председатель РАО ЕЭС Анатолий Чубайс в состав этой комиссии не попал – впрочем, о его судьбе, как выяснилось уже через полчаса, позаботился президент Дмитрий Медведев (см. материал на стр. 1).

Дмитрий Медведев взял вес золота

Но от награды отказался

     Президент Дмитрий Медведев посетил вчера с однодневным визитом Казахстан, где провел переговоры с президентом республики Нурсултаном Назарбаевым и принял участие в пятом форуме руководителей приграничных регионов. На форуме Дмитрий Медведев едва не стал обладателем золотого слитка, но забрать его не решился. Репортаж СЮЗАННЫ Ъ-ФАРИЗОВОЙ.
     На выставку «Высокие технологии в регионы. Пограничное сотрудничество» Дмитрий Медведев приехал вместе с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, с которым после прилета провел краткие переговоры по политическим и экономическим вопросам. Выставка, на которую приехали президенты, должна была наглядно продемонстрировать устойчивое развитие этого сотрудничества не только между Россией и Казахстаном, но и между всеми приграничными территориями.
     Первым демонстрантом оказалась металлургическая и горнодобывающая компания «Мечел», которую премьер Владимир Путин в конце июля раскритиковал за высокие цены на уголь. Однако исполнительный директор «Мечела» Алексей Иванушкин об этом обстоятельстве, казалось, забыл: он сообщил Дмитрию Медведеву о том, что «Мечел» собирается строить ферросплавный завод, который обойдется в $500-800 млн.
     – Технология, которая будет применяться на производстве, еще не использовалась в мире,– сообщил он и тут же предложил президенту запустить горно-обогатительный комбинат «Восход-хром», указав на огромную красную кнопку.
     Дмитрий Медведев послушно нажал, и на плазменном экране напротив появились люди в касках. Это были строители, которые аплодировали главе российского государства в благодарность за запущенный комбинат.
     Поблагодарив людей на экране за работу, Дмитрий Медведев отправился осматривать выставку, на которой все экспонаты говорили о тесном приграничном сотрудничестве. Министр регионального развития Дмитрий Козак, сопровождавший президента в ходе поездки, признался корреспонденту «Ъ», что 40% приграничного товарооборота у России приходится именно на Казахстан. «Но есть куда развиваться,– добавил господин Козак.– Пока есть много проблем, связанных с тем, что, например, сырье находится на одной территории, а заводы по его переработке стоят на другой. Получается, экономически невыгодно возить это сырье то туда, то сюда. Если решить этот вопрос, наладить совместное использование инфраструктуры, это даст толчок к новому экономическому обороту между странами».
     Дмитрия Медведева тем временем подвели к стенду с золотым слитком. Помимо него там лежало множество изделий из металлов высокой степени очистки, но президент твердым шагом направился именно к слитку. Нурсултан Назарбаев был начеку:
     – Вот, Дмитрий Анатольевич, у нас говорят, кто поднимет слиток золота двумя пальцами руки, тот станет его обладателем.
     Дмитрий Медведев вопросительно посмотрел на главу Казахстана и попробовал поднять слиток пальцами. Получилось не очень, поэтому президент взял его двумя руками и только так оторвал от стола, накрытого куском красной тряпки.
     – Да, двумя пальцами не поднять,– как будто не расстроился Дмитрий Медведев и, опустив было слиток на место, тут же предпринял вторую попытку. На этот раз слиток поддался, и президент победно посмотрел на главу Казахстана.
     – Все! – отрезал Нурсултан Назарбаев.– Забирайте!
     Но Дмитрий Медведев бережно вернул слиток на красную тряпочку и пошел осматривать производство по очистке воды с использованием нанотехнологий.
     – С чем вода? – поинтересовался президент России.
     – Вот тут болотная,– указал хозяин стенда на коричневую воду в колбе.– А вот эта уже очищенная. Космос, мирный атом и чистая вода! Вот что сейчас актуально.
     Просветив президента, ученый предложил ему выпить стаканчик очищенной болотной воды. Но Дмитрию Медведеву пить совсем не хотелось.
     – Лучше на коллегах испробуем,– нашелся господин Медведев, и пить пришлось стоящему рядом Леониду Меламеду. Для него эта болотная вода стала последней каплей в буквальном смысле слова – в ходе форума стало известно об отставке главы «Роснанотеха» (материал об этом см. на стр. 1).
     От воды Дмитрия Медведева перевели к приборам инфракрасного видения.
     – Вот мы-то с вами понимаем, как важна эта вещь,– доверительно обратился Дмитрий Медведев к Нурсултану Назарбаеву.– Под границей не проползешь!
     Глава Казахстана одобрительно кивнул, и они отправились на форум руководителей приграничных регионов. Открывая форум, господин Назарбаев сообщил было собравшимся, что Казахстан поддерживает политику России на Кавказе.
     Однако Дмитрия Медведева моральная поддержка соседа как будто не заинтересовала, и он решил не отклоняться от темы приграничного сотрудничества. Он заявил, что Россия продолжит наращивать добычу и экспорт углеводородов и привлекать крупные инвестиции в топливно-энергетический комплекс:
     – Мы также будем строить трубопроводы в тех случаях, когда это выгодно и необходимо. Кроме того, Россия и Казахстан могут претендовать на роль ведущих аграрных держав. Быстрый рост цен на продовольствие привел к продовольственному кризису, который сопровождался социальными потрясениями в целом ряде стран. Реакция некоторых государств на такого рода кризисные явления – пример так называемого экономического эгоизма. И это не только не способствует разрешению проблем, но и, напротив, усиливает глобальные кризисные явления. И более того, растягивает эти кризисные явления на длительную перспективу.
     По словам господина Медведева, «наиболее действенным, адекватным ответом на эти вызовы было бы сочетание мер по стимулированию производства аграрной продукции и корректировке национальных энергетических стратегий».
     В ходе форума за совместное использование инфраструктуры и транспортной сети высказался Дмитрий Козак. Министр промышленности Виктор Христенко сообщил, в свою очередь, что главное в сотрудничестве двух стран – инновационное экономическое развитие. Итогом форума стало подписание нескольких совместных документов. В частности, был подписан меморандум между министерствами транспорта РФ и Казахстана о сотрудничестве и развитии автомобильных дорог, связывающих Западную Европу и Западный Китай, а также меморандум о сотрудничестве между федеральной таможенной службой и ОАО РЖД и комитетом таможенного контроля министерства финансов Казахстана.

Прагматика и идеология

Основной вопрос философии снова актуален

     Как соотносятся между собой идеология и прагматизм? Придется произнести это слово – диалектически. Система мировоззрения, не подкрепляемая конкретным жизненным интересом, зачахнет и будет рано или поздно забыта. (Сказанное не касается религии – отметим это и вернемся к светским вопросам.) Эгоизм, ничем себя не маскирующий, в конечном счете окажется менее эффективным в практической системе координат, чем решение утилитарных задач, замаскированное благородной риторикой.
     В конце концов крайности, как всегда, сходятся: сегодня в мире доминирует не что иное, как идеология прагматизма.

Имена и сущности: противоречивые основания политических решений
     За стенами монастырей и в университетских залах веками велась дискуссия между номиналистами и реалистами. Номиналисты утверждали, что, скажем, «дерево» – это только слово, а в природе существует исключительно конкретная осина под окном, дуб на пригорке, сосна на берегу, яблоня в саду. Реалисты возражали: конкретная яблоня в саду за полвека умрет, а еще раньше (причем в любой момент) ее можно спилить или сломать. Кроме того, каждое следующее мгновение эта яблоня не та, что была: сама она растет, гниет, а ее листва – распускается или опадает. Универсалия же дерева вечна и не подвластна ни тлену, ни порче; она и есть самая подлинная реальность.
     Можно рассмотреть не дерево, а систему убеждений и эмоций человека. То есть: что первично – жизнь плоти или духа? Конкретные материальные интересы или необъятный космос человеческих убеждений и симпатий?
     Соотношение материального и идеального, по убеждению основоположников марксизма, – «основной вопрос философии». Но будь это исключительно философская проблема, жить бы ей только в пыльных фолиантах да в студенческих конспектах. На самом деле это вопрос сугубо практический. Причем в отношении его действует следующая закономерность: в стабильные времена он уходит на второй план, а в кризисные эпохи, напротив, резко обостряется. Надо ли говорить, что сегодня мы опять «диалектику учим не по Гегелю»?
     В ночь грузинской атаки на Цхинвал философствовать было некогда. Но перед признанием независимости Абхазии и Южной Осетии времени на размышления хватало. Не последний вопрос, стоявший перед теми, кто принимал решение: как поведут себя члены Европейского союза? Что возобладает – прагматика или идеализм?
     Прагматику, заметим, в этом контексте часто переводят в русло чисто материальных интересов – российско-европейского энергетического сотрудничества. Но не обострять отношения на самом общем уровне, не накалять мировую атмосферу – соображение столь же прагматическое. А приоритеты идеологического свойства – встать грудью на пути «российского империализма», не поколебать евроатлантическую солидарность, поддержать «молодую грузинскую демократию»; однако тут же не забудем и вполне материалистические основания беспокойства за судьбу трубы Баку-Джейхан. Аналитики этот клубок должны были распутать и дать выверенный прогноз.
     Экспертам рынка тоже несладко. Валится биржа. Пойдет ли американская администрация на национализацию ипотечных, инвестиционных, страховых корпораций? Если да, то в каких масштабах? С одной стороны, такой шаг может помочь (хотя может и не помочь) в исправлении ситуации. С другой – нельзя вообразить себе ничего, что вступало бы в большее противоречие с республиканской идеологией, чем ограничение действия рыночных сил и расширение государственного участия в экономической жизни. Какое из указанных соображений перевесит? Надо ли говорить, что цена правильного ответа имеет очень немалое число нулей.

Кто отвечает за ценности
     Это – самые актуальные примеры. Они не то чтобы просты, но относительно одномоментны и одномерны. На более длительной дистанции идеология нередко выступает под чужим именем, ее облик подчас бывает трудно распознать или артикулировать. Добавим здесь и то, что само слово «идеология» на Западе сегодня имеет неполиткорректный оттенок. Чаще употребляется эвфемизм – «ценности». Так наблюдатель может еще больше запутаться. В чем эти ценности заключаются? Уважение к человеческой жизни и личности, свобода выбора – экономического и политического, подотчетность власти, независимость суда и т.д. и т.п. Мало найдется на Земле мест, где бы эти ценности отвергались... Другое дело, что степень воплощения их в жизнь весьма и весьма разнится по странам и континентам. Запад в этом отношении действительно впереди планеты всей. Здесь мы сталкиваемся с явлением, которое можно определить как комплекс (или идеологию!) чемпионства. В крайних своих формах приводящий к триумфализму. Очевидная опасность этой идеологии для окружающих – в проявлениях высокомерного экспансионизма, для самого Запада – в самоуспокоенности, ведущей к застою, в потере умения слышать и понимать других.
     Не проще обстоят дела с Россией. Мы вышеперечисленные ценности разделяем, хоть и не вполне преуспели в их реализации. При этом отчетливо ощущаем свою инакость по отношению к Западу. Пусть не можем сформулировать, в чем она заключается – но оптического обмана нет: на Западе эту непохожесть тоже чувствуют; она и пугает его, и привлекает одновременно.

Преимущества тяжелого опыта
     Здесь речь идет не об ощущении превосходства собственной системы жизнеустройства, которое было свойственно, например, народничеству второй половины XIX века – новые, невиданные модели не предлагаются. Но в России сформировалось стойкое убеждение в том, что уникальный опыт, пережитый страной в последний век, позволяет нам четче видеть зло, обман, пропаганду и манипуляции. Груз этого опыта мешает наладить жизнь – но он же позволяет держать глаза открытыми. Парадокс, впрочем, не нов. Об этом, применительно к вопросам войны и мира, в начале века писал Толстой. Формулировка, по обыкновению, пространная, но четкая: «В Англии, Америке, Франции, Германии зловредность правительств так замаскирована, что люди этих народов, указывая на события в России, наивно воображают, что то, что делается в России, делается только в России, а что они пользуются совершенной свободой и не нуждаются ни в каком улучшении своего положения, то есть находятся в самом безнадежном состоянии рабства – рабства рабов, не понимающих того, что они рабы, и гордящихся своим положением рабов. Положение нас, русских, в этом отношении тяжелее (в том отношении, что совершаемые насилия грубее), и лучше в том, что нам легче понять, в чем дело…»
     Подобный взгляд есть прежде всего самоощущение и жизнечувствие, но, судя по дискуссиям, форумам, случайно брошенным репликам, – он постепенно становится формой объяснения мира, то есть протоидеологией, обосновывающей особость российской жизни по отношению к Западу. Надо ли говорить, что из этого – сначала смутного чувства, потом не до конца артикулированной мысли, не вполне внятного убеждения – рождается позиционирование своей страны в окружающем мире. Вроде бы все здесь весьма субъективно, но последствия будут осязаемы: это трактовка вопросов войны и мира, выбор союзников и деловых партнеров, отношение к иностранному капиталу на уровне законодательства и частных контактов.
     Идеология, выстроенная трибунами, публицистами и учеными, будет ничтожна по своему влиянию, если не затронет нечто важное для всех нас. Марксизм много внимания уделял равнодействию человеческих воль. Важно помнить и о том, что равнодействие настроений, чувств и размышлений людей могут создать не менее мощный вектор общественного движения.

Новая субъективность
     Из пестрого смешения и взаимовлияния идей и интересов рождаются реалии сегодняшнего и завтрашнего мира. При этом распространено убеждение, что в дихотомии идеального и материального второе главенствует. Но ведь на самом деле перспективы материального существования народов и государств зависят не от богатства недр или благоприятного климата, а от трудовой этики. От политической и правовой культуры, современной и прогрессивной для той или иной эпохи. Так было веками.
     Теперь важнейшим фактором развития народов стало, кроме того, наличие у них инновационного потенциала. А этот потенциал как ничто иное определяется культурой, подходом к жизни, ракурсом взгляда на себя и на окружающий мир. Интеллектуальной собранностью и направленным к новому движением души.
     То есть перспективы нации – будет она экономическим лидером или станет влачить жалкое существование – определяются во все большей степени широким комплексом очень субъективных качеств людей, эту нацию составляющих. Новый век делает данный, как кажется на первый взгляд, парадокс особенно ярким и значимым.
     В февральском номере «Сценариев» мы публиковали интервью с Евгением Григорьевичем Ясиным, где он говорил о необходимости преодоления культурного барьера, перед которым мы оказались. О том, что нам необходимо «переформатировать» наши ценности «в направлении, благоприятном для свободы и творчества». Эти перемены менее чем какие-либо другие могут быть легкими: большинство наших сограждан, говорил Ясин, настроены не на новации, поиск, творчество, а на сопротивление переменам – слишком велика усталость. Но изменения необходимы, и инициировать их – не во власти правительства, они могут исходить только от общества. Ему необходима дискуссия, взаимодействие различных точек зрения, которое как раз и могло бы воспитать широту взгляда, свободу и творческое отношение к жизни. «Это огромная работа каждого человека над собой и наша общая».
     Характер формулировок несколько размыт. Здесь могут помочь отрицательные рецепты: чего не надо делать, если мы хотим, чтобы в обществе началось какое-то движение. Вреден мощный поток пропаганды, которая отучает мыслить, погружает людей в анабиоз самоуспокоенности. Все непросто и с российской инакостью. Она может помочь инновационности – непохожие на других люди скорее что-то изобретут. Но здесь требуется филигранная работа и предельное внимание: одно неверное направление мысли, бурная негативная эмоция – и самобытность выльется в самоизоляцию. А в условиях автаркии так легко увлечься изобретением велосипеда на потеху окружающим.
     Следует «инвентаризировать» и проинспектировать все аспекты нашей жизни на предмет того, насколько они вписываются в идеологию инновационности. Понятно, что в этой идеологии, как и во всяком творении человеческого ума, найдутся свои острые противоречия и серьезные опасности. Однако из сегодняшнего дня представляется, что она станет самой недогматичной из всех когда-либо существовавших.

Как распорядиться достигнутым успехом?
     Эхо пятидневной войны

Интервью с Ю.А.Квицинским, первым заместителем председателя Комитета Госдумы по международным делам