VFF-S
Вниз

306. Операция «Преемник»

Реорганизация власти
Материалы СМИ
02.03.09-04.03.09

  1. Духовная миссия президента. «Время новостей», 02.03.09.
  2. Первая годовщина Медведева. «Известия», 02.03.09.
  3. Чего не хватает Дмитрию Медведеву? «КоммерсантЪ-Власть», 02.03.09.
  4. 'Перезагрузка', которая не складывается. «КоммерсантЪ-Власть», 02.03.09.
  5. Медведев: Мы не должны допустить, чтобы уровень жизни откатился к 90-м годам. «Комсомольская правда», 02.03.09.
  6. Треснувшая вертикаль. Вице-премьер Кудрин отказывается выполнять «некорректные» поручения президента и его администрации. «Независимая газета», 02.03.09.
  7. В Кремле критикуют бюрократию. «Независимая газета», 02.03.09.
  8. Первый год президентства Медведева оказался неудачным для власти. «Независимая газета», 02.03.09.
  9. «Не ограничивать легальные формы протеста». «Новые Известия», 02.03.09.
  10. Год президента Медведева. «Российская газета», 02.03.09.
  11. «Система работает, и относиться к ней надо бережно». «Известия», 03.03.09.
  12. Контрольная для Цхинвали. «КоммерсантЪ», 03.03.09.
  13. Неравный брак. Доминанта внутри тандема была, есть и будет за премьером, пока это ему необходимо. «Независимая газета», 03.03.09.
  14. Самые самые. «Газета.Ru», 03.03.09.
  15. Россияне по-прежнему считают, что власть в стране принадлежит скорее Путину, чем Медведеву. «Le Figaro», 03.03.09.
  16. Сторонники Путина и Медведева борются за финансовую власть. «The Guardian», 03.03.09.
  17. И снова Путин избежал народного гнева. «Tribune de Geneve», 03.03.09.
  18. «Стратегия-2020» – это политический выбор. «Известия», 04.03.09.
  19. Владимир Путин залез под стол главы Evraz Group. «КоммерсантЪ», 04.03.09.
  20. Медведев призвал Запад к сотрудничеству. «Независимая газета», 04.03.09.
  21. В России все спокойно. Владислав Сурков призвал не сеять панику во властных структурах. «RBCdaily», 04.03.09.
  22. Там, где кончается рента. «Газета.Ru», 04.03.09.
  23. Заговорщики-начальствоманы. «Газета.Ru», 04.03.09.
      Другие материалы:
  • Содержание раздела
     
  • Послание-2006
  • Послание-2007
  • Бюджетное послание-2006
  • Бюджетное послание-2007
  • Послание-2008


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Духовная миссия президента

    Италия вернула России православную святыню

    Загружается с сайта ВН      Прощеное воскресенье президент Дмитрий Медведев посвятил делам духовным. Официальная часть рабочей поездки президента России в итальянский город Бари ограничилась переговорами с его итальянским коллегой Джорджо Наполитано. Основное же время г-н Медведев провел, как многие тысячи российских паломников, приезжающих в этот небольшой город, имеющий тем не менее огромное значение для всех православных.
         Дмитрий Медведев поклонился мощам святителя Николая Угодника, одного из самых почитаемых российских святых. Паломничество в Бари всегда было крайне популярным среди православных россиян. До Великой Октябрьской революции Бари уступал по значению среди православных паломников из России лишь Иерусалиму. Его даже называли Барградом. Сами мощи Николая Угодника покоятся в католической базилике. Дмитрий Медведев посетил ее вместе со своей женой и итальянским президентом.
         Но Дмитрий Медведев приехал не только для того, чтобы увидеть это святое место. В торжественной обстановке президент Италии Джорджо Наполитано вручил ему символический ключ от русского подворья площадью 8 тыс. кв. метров. Почти сто лет назад на народные пожертвования подворье было построено в Бари для приезжающих сюда православных паломников. Но в 30-е годы прошлого века из-за отсутствия средств на содержание Русская православная церковь за рубежом отдала подворье мэрии города Бари. Тем более паломников в то время практически не осталось.
         С конца 90-х годов, когда оскудевший поток паломников в Бари из России возобновился, РПЦ начала переговоры о возвращении подворья. Как рассказал журналистам мэр этого города, тогда было принято решение освободить часть помещений (а подворье использовала для административных нужд мэрия) для паломников. Владимир Путин, посещавший Бари в качестве президента России в марте 2007 года, добился принципиального согласия на возвращение подворья. И вот вчера этот день настал.
         Символический ключ оказался вполне материальным. Дмитрий Медведев получил деревянную коробку со сверкающим ключом – как назвал его г-н Наполитано, «знаком дружбы между двумя народами, знаком исторического диалога между РПЦ и Римской католической церковью». По словам г-на Медведева, «это историческое событие» и «показатель особого отношения к нашей культуре и нашему народу».
         Дмитрий Медведев напомнил, что Николай Угодник считается в России помощником в житейских делах. Настоятель православного храма на территории подворья отец Владимир убежден, что передача комплекса не случайно состоялась именно сейчас. Святитель Николай, по его словам, издавна считался помощником деловых людей. Так что в сложный момент мирового экономического кризиса его заступничество особенно пригодится России.
         Патриарх Московский и всея Руси Кирилл поблагодарил итальянское и российское руководство за предпринятые усилия по возвращению Русской православной церкви подворья в Бари. «Мы благодарны итальянскому государству как в лице его высшего руководства, так и городских властей Бари за проявленное понимание наших нужд и предпринятый шаг справедливости», – говорится в послании Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, которое зачитал епископ Егорьевский Марк во время посещения президентами России и Италии в Бари церкви святого Николая Угодника. Патриарх Кирилл назвал знаком исторического преемства заботу российской власти о духовных основах жизни российского народа. «Мы благодарны католической епархии Бари и представителям ордена доминиканцев, являющимся сегодня хранителями мощей святого, за неизменное гостеприимство по отношению к нашим паломникам и помощь в организации деятельности храма-подворья Московского патриархата», – отмечается в послании. Патриарх Кирилл отметил, что и православные паломники «в полной мере разделяют чувство радости и благодарности». «Чудо возрождения церковной жизни в России и других бывших республиках Советского Союза, произошедшее после падения богоборческого режима, вернуло ситуацию с паломничеством в Бари на круги своя», – говорится в послании.
         Папа Римский Бенедикт XVI в свою очередь приветствовал передачу России подворья Русской церкви в итальянском городе Бари. «Я рад, что данное здание здесь, в Бари, будет передано русским православным людям. Русский народ никогда не отрекался от своей любви к этому великому святому (Николаю Чудотворцу. – Ред.)», – сказано в послании понтифика, которое было зачитано в воскресенье в храме подворья в присутствии президентов Дмитрия Медведева и Джорджо Наполитано. Папа Римский отметил, что этот храм, построенный в начале прошлого века для паломников, направляющихся на Святую землю, «был моментом встречи Запада и Востока». «Как не признать, что эта прекрасная церковь возрождает в нас ностальгию по единству и поддерживает в нас обязательство работать во благо единства всех христиан», – говорится в папском послании.

    © «Время новостей», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Первая годовщина Медведева

    «Говорить, что он не состоялся как президент, оснований нет». О результатах политики Медведева

         2 марта исполняется год со дня избрания Дмитрия Медведева президентом России. Разумеется, не будет недостатка в поздравлениях и заверениях в преданности со стороны представителей политического класса. Это обязательная часть «программы». Столь же обязательна в таких случаях и критика – как прямая, так и «упакованная» в те же поздравления. В данном случае она содержательно сведется к констатации «разочарования» первым медведевским годом, рассуждениям о «неиспользованных возможностях» и «сохраняющихся шансах».
         Медведев и во время своей избирательной кампании, и при вступлении в должность неоднократно объявлял себя продолжателем курса Владимира Путина. Более того, Дмитрий Анатольевич и Владимир Владимирович публично договорились о работе в тандеме и Путин после инаугурации занял премьерский пост. Преемственность ценностей, подходов и действий была провозглашена стратегическим приоритетом.
         Тем не менее либералы (как «лояльные», так и оппозиционные) буквально на следующий день после выдвижения Медведева начали активно противопоставлять его Путину. Будущему президенту приписали планы по ревизии достижений предшественника. Начались сомнительные разговоры про «оттепель», «либерализацию» etc. Кто-то вполне искренне во все это верил (почему – отдельный вопрос, находящийся скорее в компетенции медиков, а не политологов), кто-то надеялся запустить «движуху», «смутить умы» и благодаря этому добиться той самой ревизии и заодно подняться на новую карьерную ступеньку, заработать денег.
         Однако заявления и действия нового главы государства чем дальше, тем больше разочаровывали эту публику (при том, что избиратели в массе деятельность Медведева одобряют, рейтинги весь год остаются стабильно высокими). Достаточно напомнить здесь про «принуждение к миру» грузинских агрессоров и, конечно, про конституционную реформу и сопутствовавшие ей реформы федеративной, избирательной и партийной систем. В одном случае была убедительно продемонстрирована преемственность во внешней политике, в другом – преемственность в политике внутренней.
         Пятидневная война и последующее признание Южной Осетии и Абхазии подтвердили приверженность суверенно-державному курсу, а поправки, внесенные в Конституцию и политические законы, содействуют укреплению демократического режима, установленного и совершенствовавшегося в 2000-2008 гг.
         Впрочем, либералы и «прилибераленные» оппозиционные радикалы уже придумали, чем возразить (и чем заодно себя утешить). Дескать, «принуждение к миру» и политические реформы были до мирового кризиса. А он уж точно отменяет всю и всяческую преемственность. И потому якобы необходимо подписать с уличной оппозицией «пакт Монклоа», чуть ли не созвать «Генеральные штаты» и, безусловно, отказаться от тандема. И вообще пора «перезаключить общественный договор». Россияне ж, мол, убогие, в 2000-м продали «настоящую» демократию за колбасу, теперь колбасы становится меньше, а значит, настало время ту самую демократию вернуть. Медведев ничего такого делать не будет, и это «плохо». Но теоретически мог бы сделать. Отсюда и разговоры про «шансы».
         Медведева все еще призывают разрушить то здание, которое он всеми силами строил, будучи одним из самых ближайших соратников Путина, и которое продолжает строить, став главой государства. Предлагают ему отказаться от планов по развитию инновационной экономики, судебной реформе, борьбе с коррупцией, обновлению кадров. Какая «Стратегия-2020», какая мобилизация, какие антикризисные программы? Это ж уже «не актуально», вся проблема – в режиме, который надо поскорее демонтировать. Мол, вы только начните, Дмитрий Анатольевич, а дальше мы продолжим. Или само все развалится, «благо кризис»...
         В мае будет отмечаться годовщина инаугурации. Думаю, что к этому времени любителям «общественных договоров», меняющим колбасу на демократию, придется окончательно излечиться от своих иллюзий. Медведев – не «их» президент. Медведев – президент России.

    Виталий Иванов,
    директор Института политики и государственного права.

    © «
    Известия», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Чего не хватает Дмитрию Медведеву?

    Загружается с сайта Ъ      Год назад Дмитрий Медведев был избран президентом России. «Власть» попросила читателей подвести некоторые итоги первого года его президентства.

         Александр Торшин, заместитель председателя Совета федерации. Жесткости. На мой взгляд, главная болезнь, от которой сегодня страдает Россия,– это дефицит ответственности. За все, что происходит вокруг, надо спрашивать, и гораздо строже, чем это делается сейчас.

         Виталий Гинзбург, академик РАН, лауреат Нобелевской премии. Трудно сказать – может быть, гуманизма и внимания. Мы, несколько академиков, направили ему и опубликовали в прессе коллективные письма в защиту сидельцев-физиков Данилова и Сутягина и в связи с законом, сокращающим компетенцию суда присяжных. Ответа нет. Я считаю, что Медведев должен был бы существенно улучшить судебную систему.

         Любовь Слиска, первый заместитель председателя Госдумы. Всего хватает – и интеллекта, и образования, и такта, и резкости. Все это он прекрасно продемонстрировал в августе прошлого года, когда Грузия совершила акт агрессии в отношении Южной Осетии. Тогда он доказал, что к нашей стране нельзя относиться как к половой тряпке.

         Марат Гельман, политолог. Поначалу не хватало политического опыта – то он копировал Путина, то будто специально вел себя как его противоположность. Это было заметнее всего по неуклюжим телодвижениям российского государства на международной арене. У Путина все-таки было больше карьерных ступеней, чтобы научиться искусству политической хитрости. Но со временем Медведев накопил достаточно опыта и в кризис ведет себя как настоящий президент.

         Владимир Буковский, писатель-диссидент. Законных выборов. Его взяли и назначили, поэтому, как следствие, нет ни самостоятельности, ни авторитета. Все политические решения идут в обход него, из-за этого и ощущение какое-то комичное, как от марионетки. А нормальные выборы он бы не выиграл: маленький, невзрачный, без харизмы и биографии. Его даже Зюганов обставил бы.

         Николай Петров, пианист. Результатов. Главным образом в отношении борьбы с коррупцией. Больше года назад, еще до избрания на должность, он заявлял о своем намерении искоренить взяточничество. Цель похвальна, но пока Россия так и осталась страной, в которой козлы наблюдают за капустой, волки – за поросятами, а пиявки – за запасами крови. И это при том, что выстроенная вертикаль власти прозрачна и все прекрасно видно.

         Леонид Тягачев, член Совета федерации, президент Олимпийского комитета России. Разве что времени. Меня удивляет его огромная энергия. У него распорядок дня – как у спортсмена-олимпийца. Спорт, культура, экономика, наука, армия – все успевает. Я его знаю уже десять лет и могу сказать, что он просто гигант.

         Иосиф Кобзон, депутат Госдумы. Везения. Как только Медведев стал президентом, Россию охватила череда громких спортивных и музыкальных побед. Страна в едином порыве вспомнила о патриотизме. Но уже тогда меня эти победы настораживали. И не зря, час расплаты пришел. Теперь стране и президенту не до ликования, начались финансовые катаклизмы. Президентство Путина, наоборот, началось с наводнения и подводной лодки, а потом был только рост.

         Елена Мизулина, председатель комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей. Времени, чтобы как можно быстрее сделать все задуманное. Медведев – молодой, амбициозный, и главное, он своими действиями доказывает, что для него нет второстепенных задач. Он первый из президентов, кто в первый год своего президентства решал не только бизнес-вопросы, но и вопросы семьи и детей. Так что надеюсь, что за период его президентства «запыленных» закоулков не будет.

         Игорь Коган, председатель правления Оргрэсбанка. Времени, высоких цен на нефть, грамотных помощников, но их сегодня всем не хватает.

         Александр Коржаков, депутат Госдумы, в 1991-1996 годах руководитель службы безопасности президента России. Карьерного опыта. Раньше, прежде чем стать директором завода, человек должен был пройти все ступеньки – от рабочего в цехе до администрации завода. А если должность выше, то без опыта партийной работы его кандидатуру никто бы и не рассматривал. А у Медведева, кроме работы в администрации президента, за плечами ничего и нет.

         Николай Рябов, депутат Госдумы. Социалистического стратегического мышления. Сталин говорил, что руководить – это предвидеть. А у нашего президента что? И без перехода на социалистические рельсы наша страна уже вошла в штопор.

         Сергей Антуфьев, губернатор Смоленской области. Медведеву пока что не хватает жесткости по отношению к подчиненным, которые не справляются со своими обязанностями.

         Иосиф Дискин, сопредседатель Совета по национальной стратегии. Навыков психотерапевта. Он хорошо научился объяснять, но сейчас, в условиях кризиса, надо уметь ставить задачи, эмоционально притягательные для населения. Кризис – это невроз, и любой национальный лидер в его условиях должен уметь играть роль психотерапевта.

         Диана Гурцкая, певица. Женщины в команде для гендерного равенства. Например, в качестве спикера Госдумы. Тандем пора разбавить и соображать на троих. Такой женщиной могла бы стать Ирина Хакамада или хотя бы Алла Пугачева.

         Анатолий Гавриленко, президент Российского биржевого союза. Знакомства с профессиональными участниками финансового рынка, руководителями компаний, которые управляют десятками миллионов долларов населения. Медведев уже ознакомился со многими отраслями – вплоть до животноводства, и встреча с участниками финансового рынка была бы полезна для обеих сторон. Он может много интересного узнать и найти квалифицированные кадры.

         Адольф Шаевич, главный раввин России. Опыта. Президентского опыта, для его приобретения года явно не хватает. А так – все при нем.

         Сергей Филатов, президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, в 1993-1996 годах руководитель администрации президента РФ. Последовательности. Он много всего провозгласил – и правовое государство, и борьбу с правовым нигилизмом, и судебную реформу, а претворять в жизнь не спешит. Такое ощущение, будто его что-то постоянно сбивает с курса. Хотя, может, это ему кризис мешает.

         Валерия Новодворская, лидер партии «Демократический союз». IQ, раз он позволил загнать себя в такую ситуацию, что доброго имени у него уже никогда не будет. Да и что думать о юридических способностях президента, если он не знает, как относиться к убийству адвоката и журналистки в километре от Кремля. Власти ему, конечно, тоже не хватает, но она ему и не нужна, его не для этого нанимали.

         Олег Пащенко, депутат заксобрания Красноярского края, член фракции «Справедливая Россия». Содержательности, самостоятельности, смелости, сподвижников. Ему судьба подкинула великолепный шанс под названием «кризис». Он получил возможность менять систему. Ему сейчас все спишут! Но для этого надо окружить себя 40-летними транспортниками, строителями, энергетиками, лесниками, агрономами. Сталин, когда нужно было побеждать врага, вывел 35-летних талантливых ребят из простого народа и сказал: «Вот вам цель. Любые средства, любые помощники будут!»

         Ольга Алимова, депутат Саратовской облдумы, секретарь саратовского обкома КПРФ. Мужественности. Не выглядит он серьезным мужчиной, способным принимать судьбоносные для страны решения. Куда чаще он выглядит подростком с умными глазами, школьным отличником, которого невесть за какую провинность учитель поставил в угол. А такой грустный отличник никак не ассоциируется с президентом России.

         Илья Яшин, член бюро движения «Солидарность». Самостоятельности и легитимности. Год назад он был назначен президентом, но за прошедшее время президентом так и не стал.

         Геннадий Гудков, заместитель председателя комитета Госдумы по безопасности. У Медведева пока нет понимания и полного представления о работе силовиков. Для адекватной картинки на первых порах ему нужны хотя бы грамотные советники и вообще люди, способные ввести его в дела правоохранительных органов.

         Владимир Шахрин, лидер группы «Чайф». Поступков, которые помогли бы нам, гражданам России, понять, что он за человек. Хотелось бы услышать от Медведева не только громкие программные заявления по поддержке предпринимательства, борьбе с коррупцией и всему остальному, но и внятные отчеты, что он сделал.

    © «КоммерсантЪ-Власть», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    'Перезагрузка', которая не складывается

    The Washington Post Вашингтон, США
    Фото: Никита Инфантьев/Коммерсантъ/Коммерсантъ. Загружается с сайта Ъ      «Обычно угрюмые российские чиновники оживают буквально на глазах, когда делятся первыми впечатлениями об администрации Обамы. «Мы очень довольны»,– заявил один из сотрудников МИДа. Причина такого ликования в правительстве Владимира Путина не только в недавнем обещании вице-президента Байдена «нажать кнопку перезагрузки» в американо-российских отношениях. В ходе состоявшегося десять дней назад визита высокопоставленных американских чиновников в Москву довольно быстро было достигнуто соглашение о рассмотрении вопросов, начиная с нового договора о контроле над ядерными вооружениями, который бы заменил договор СНВ, истекающий в конце года. Обсуждаются восстановление двусторонних комиссий по сотрудничеству и поддержка Соединенными Штатами членства России в ВТО. Россияне взбудоражены этим начинающимся, по их мнению, отходом Обамы от соглашений администрации Буша с Польшей и Чешской Республикой о развертывании в Европе системы ПРО.
         Так действительно ли это начало новой эры сотрудничества между Вашингтоном и Москвой – разрядки, которая могла бы обеспечить новое значительное сокращение ядерных арсеналов, более эффективное давление на Иран с его ядерной программой и ослабление растущей напряженности между США и Европой по вопросу о том, как обходиться с Россией?..
         Однако есть несколько серьезных сомнений. Первое касается российской экономики – главной причины, по которой россияне принимают автократию Путина. Эта экономика рухнула быстрее всех других развитых экономик Запада. За текущий год в лучшем случае экономика России сократится на 2% по сравнению с масштабным восьмипроцентным ростом в 2008 году. Промышленное производство в январе упало на 16%, безработица выросла более чем на 8%. Независимые экономисты полагают, что безработица вырастет на 15%, а некогда обширные долларовые резервы истощатся где-то в следующем году.
         Москва по-прежнему сверкает огнями и задыхается от транспорта, но за пределами столицы уже начались народные демонстрации и забастовки. Ввиду сокращения финансирования из Кремля региональные власти начинают проявлять признаки неповиновения. А в самой Москве, похоже, разгораются грязные споры между конкурирующими политическими кланами, окружающими Путина, по поводу того, как делить оставшиеся деньги.
         Все это уже знакомые симптомы политического и экономического хаоса в России 1990-х годов, спасение от которого и стало основой популярности Путина в стране. Поэтому не удивляешься, когда слышишь здесь, как опытные иностранные бизнесмены соглашаются с оценкой небольшого демократического оппозиционного движения: «Путинизм в его прежнем виде умер».
         Бывший госсекретарь Кондолиза Райс, долгое время изучавшая Россию, любила подчеркивать: исторически сложилось так, что усиление репрессий в России всегда сочеталось с усилением внешней воинственности. Станет ли нынешняя эпоха исключением? Похоже, что администрация Обамы и европейские правительства на это надеются; во всяком случае, недавние политические убийства в Москве не ослабили их стремление к «перезагрузке». Однако радостная реакция России прикрыла серию политических шагов, которые по меньшей мере неоднозначны...»

    La Tribune de Geneve Женева, Швейцария
         «Медведев потихоньку отдаляется от Путина
         Это дымовая завеса или настоящее изменение российского президента по сравнению с его предшественником, ставшим влиятельным премьер-министром? С момента избрания в марте прошлого года на пост президента России Дмитрия Медведева кремленологи задаются вопросом: убьет ли отец сына? Сменит ли страна после восьми лет президентства Путина лидера и систему? «Безусловно, говорить об этом слишком рано. Но не прошло и полгода, как Дмитрий Медведев все-таки отважился на невероятные шаги. Он пытается дистанцироваться от Путина»,– полагает видный независимый политолог Дмитрий Орешкин.
         Последнее доказательство этому появилось на прошлой неделе: Медведев отправил в отставку одного министра и четырех губернаторов, доставшихся ему от Путина. «Это только слухи. Медведев и Путин вместе принимают решения. То, что президент публично критикует премьер-министра, часть их соглашения»,– отмечает путинский обозреватель Андрей Колесников. Удивительно или нет, но за последние несколько недель Дмитрий Медведев чаще стал скрыто критиковать. А его шаги сильно отличаются от действий Владимира Путина, получившего репутацию сухого и менее гуманного лидера. Дмитрий Медведев был взволнован пожаром в доме престарелых и раскритиковал халатность при эксплуатации общественных зданий. Помимо этого он обеспокоен участившимися атаками расистов. После гибели в Москве адвоката Политковской Медведев выразил желание встретиться с главным редактором «Новой газеты». В свою очередь, Владимир Путин после убийства самой Политковской иронично отозвался о небольшой аудитории и слабом влиянии газеты.
         Нынешний стиль, который сегодня кажется анекдотичным, может раскрыть настоящее, глубинное превращение. Между Путиным и Медведевым не было ни одного открытого конфликта, но отношения между двумя командами испортились. Президента поддерживает новая либеральная элита, состоящая из губернаторов регионов и предпринимателей.»

    The Independent Лондон, Великобритания
         «Спасибо за музыку
         Прусский генерал военный теоретик Карл фон Клаузевиц говаривал в свое время, что война – это продолжение политики, но другими средствами. Международный конкурс песни «Евровидение», который в этом году пройдет в Москве, похоже, как раз и станет продолжением войны другими средствами – средствами абсурдной поп-музыки.
         Грузия, прошлым летом принимавшая у себя танки из соседней России, собирается представить на майском конкурсе песню, в которой, если прислушаться, выражается не очень лестное мнение о Владимире Путине.
         Разумеется, для «Евровидения» политика не новость. Тактическое голосование было обычным делом на этом конкурсе с самого его возникновения. Однако грузины все же допустили просчет. Если они действительно хотели задеть Путина за живое, им следовало бы послать на «Евровидение» группу подражателей ABBA. Говорят, что российский лидер-мачо не большой поклонник шведского ансамбля.»

    Рубрику ведет Николай Зубов.
    © «
    КоммерсантЪ-Власть», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Медведев: Мы не должны допустить, чтобы уровень жизни откатился к 90-м годам

    Накануне визита в Мадрид президент РФ дал интервью испанским СМИ

         Сегодня президент России Дмитрий Медведев отправляется с государственными визитами в Италию и Испанию. Накануне своей поездки в Мадрид российский лидер дал интервью представителям испанской прессы – корреспонденту газеты «Паис» Марии Пилар Бонет Кардона, директору международной редакции газеты «Паис» Луису Прадосу де Эскосуре и шефу-корреспонденту московского бюро телеканала «Тэ-Вэ-Е» Хосе Карлосу Галлардо Корульону.
         Публикуем полный текст беседы:

         Х.К.ГАЛЛАРДО КОРУЛЬОН: Дмитрий Анатольевич, Его Величество Король Испании Хуан Карлос был первым, когда в 2008 году он приехал сюда, для того чтобы поздравить Вас в Москве на посту нового Президента России. И тогда этот визит расценивали как демонстрацию хороших отношений, которые существуют между нашими странами. На Ваш взгляд, на каком этапе эти отношения находятся сейчас?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо. Я считаю, что на превосходном этапе. На этапе, когда мы практически по любому вопросу, который обсуждаем с нашими испанскими коллегами, находим ответы на самые сложные вопросы, на самые сложные задачи, которые стоят перед нашими странами и в двустороннем плане, и в многостороннем плане, в том числе и по вопросам европейской безопасности, преодоления последствий мирового финансового кризиса. Поэтому я с большим оптимизмом и с большим удовольствием готовлюсь к поездке в Испанию. У нас очень ценят то отношение, которое испытывает Король Испании Хуан Карлос I к нашей стране, уважают его как известного опытного политика, руководителя дружественного нам государства.

    Интервью представителям испанских СМИ. Фото: Пресс-служба Президента. Загружается с сайта НоГа

         Мы знаем, что и он, и Королева София очень интересуются российской культурой, историей, и тому есть очень много примеров. Поэтому мой первый контакт, который произошел с Его Величеством уже в прошлом году, действительно это было почти сразу после моего вступления в должность, создал у меня ощущение того, что мы сможем найти общий язык по самым разным вопросам. Мы с Его Величеством были даже на выставке фотографий. Я знаю, что ему эта тема интересна, и мне немножко интересна, и мы там как раз даже сумели обсудить не только двусторонние отношения, но и поговорить о мире фотографии, поговорить об искусстве.

         И это открывает возможности для обсуждения самых разных вопросов и на уровне глав государств, и на уровне отношений между правительствами. В общем, практически на любом уровне у нас сейчас есть очень хорошие заделы для того, чтобы двигать наши отношения вперёд. И я считаю, что это особенно ценно в условиях, когда весь мир переживает финансовые затруднения, когда ряд старых схем уже не работает, когда все мы столкнулись с проблемой нехватки денежных средств на реализацию тех или иных крупных проектов, когда нам приходится решать неотложные социальные задачи, когда появляются люди, которые не могут найти работу, и их количество растёт, когда нам приходится отвечать на глобальные вызовы, в частности, на вызовы, связанные с существующей системой финансовых отношений, финансовой архитектуры. И в ближайшее время та встреча, которая будет в Лондоне, она должна тоже создать условия для решения вот этих крупных задач. И в этом плане мы очень рассчитываем на взаимную координацию усилий с нашими испанскими партнёрами, не говоря уже о том, что существуют и традиционные задачи для наших стран, задачи поддержания европейской безопасности. В частности, тот диалог, который ведётся на эту тему, он носит многосторонний характер. Я неоднократно говорил о своей позиции. Видимо, ещё переговорим сегодня и мы с вами. Я не считаю, что все институты, которые обеспечивают безопасность в Европе, сегодня являются достаточными. Нам нужно создавать контуры новой системы безопасности, которая будет включать в себя не только существующие блоковые организации, при всём уважении к ним, но и внеблоковые образования. Например, то, что сегодня существует ряд форумов, на которых мы можем встретиться и обсудить это, это хорошо, но это не значит, что это раз и навсегда данная ситуация.
         Почему я об этом говорю? Говорю именно потому, что с нашими испанскими партнёрами мы как раз не испытываем затруднений в поиске общих ответов на наиболее сложные вопросы современности. Поэтому я с большой радостью и с оптимизмом жду встречи, которая у меня будет в Испании, жду государственного визита, который, кстати, должен ознаменоваться подписанием декларации о стратегическом сотрудничестве между нашими странами.

         Л.ПРАДОС ДЕ ЛЯ ЭСКОСУРА: Господин Президент, в 2008 году Вы предложили разработку международного договора для создания новой архитектуры безопасности. Хотел бы спросить, идея Михаила Горбачёва о создании «общего европейского дома» от Ванкувера до Владивостока имеет к этому отношение? И как Вы видите североамериканский проект создания противоракетной системы в Европе?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Вообще, каждая идея всегда только кажется новой, на самом деле она имеет свою предысторию, и если говорить о «едином европейском доме», то, скажем, о существовании такого дома от Атлантики до Урала говорили ещё задолго до Михаила Горбачёва. Об этом говорил Шарль де Голль. Я уверен, что и до Шарля де Голля кто-нибудь об этом тоже что-то говорил. О чём всё это свидетельствует? О том, что хорошие идеи, они всегда находят своё олицетворение в политиках и высказываются такие предложения.
         То, что мною предложено, это, конечно, модификация тех предложений, которые существовали и раньше, но модификация применительно к условиям современной жизни. Сегодня мы не имеем противостояния между НАТО и Варшавским договором. Два блока больше не сосуществуют в Европе. У нас не существует «железного занавеса», слава богу, закончилась «холодная война». Поэтому эта идея не может оставаться прежней, но, на мой взгляд, она имеет право на существование именно потому, что существующая система обеспечения безопасности в Европе не идеальна, я уже только что об этом говорил. Почему она не идеальна? Потому что есть страны, которые, строго говоря, не относятся к какому-либо блоку, какому-либо объединению, и их безопасность на блоковом уровне не обеспечивается. А раз это так, это всегда будет напрягать, всегда будет создавать ощущение того, что тебя не в полной мере правильным образом рассматривают, и создавать просто проблемы в общении. Я считаю, что для того, чтобы решить эту задачу, нужно создать такую организацию, которая бы объединила все европейские страны безотносительно к тому, в какой организации они состоят: в НАТО, в СНГ (Содружестве Независимых Государств), в Организации Договора о коллективной безопасности, в Евросоюзе. Все эти организации образуют множество, каждое из которых не покрывает другое множество. Значит, должна быть какая-то универсальная площадка.
         Вы можете мне сказать: «Но есть ОБСЕ». Но проблема в том, что ОБСЕ за последние годы не смогла реализовать свой потенциал. На мой взгляд, эффективность ОБСЕ сейчас ниже, чем в период «холодной войны», когда она ещё не называлась организацией, а называлась Совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе и сопровождалась так называемым Хельсинкским актом. Поэтому мы не против того, чтобы обсуждать эти вопросы в формате ОБСЕ. Но, как мне кажется, контуры новой системы должны быть чуть-чуть другими.
         Что здесь можно предложить? Можно провести саммит в формате ОБСЕ. Я об этом уже говорил. Часть наших партнёров в Европе эту идею воспринимают, как я понимаю, и испанские партнёры в том числе, часть наших партнёров в Европе говорят, что им представляется это излишним.
         Но давайте подумаем о другом механизме. Можем подумать о том, чтобы создать такого рода площадку на базе отношений между рядом европейских стран, с одной стороны, не относящихся к Евросоюзу, и Евросоюзом, с другой стороны. Это тоже возможный вариант. Нужно просто творчески подумать и найти какую-то идею, которая сможет нас собрать. А в том, что в этом есть прямой резон, я абсолютно уверен.
         И, кстати сказать, ряд драматических событий, в том числе прошлого года, показали, насколько хрупким является мир. Я имею в виду в том числе и события августа: кризис на Кавказе, агрессия Грузии против небольших образований, которые когда-то были её составными частями. Поэтому эта задача очень и очень актуальна.
         Что же касается идеи по противоракетной обороне, то я скажу иначе. На мой взгляд, эта идея в том формате, в котором предложена, не актуальна. Более того, она вызывает у нас ощущение досады, ощущение того, что эта идея всё-таки если не прямо, то косвенно направлена против России. Конечно, России это не нравится, это очевидно абсолютно. Но что может быть? Никто же не отрицает существование различных угроз, в том числе и угроз, которые могут сопровождаться актами ядерного терроризма, угроз от стран с нестабильным режимом. Давайте на эти угрозы отвечать совместно, а не изолируя друг друга от этих процессов, и мы это неоднократно предлагали, в том числе нашим американским партнёрам. Прошлая администрация заняла очень простую позицию: вот мы это сделаем, потому что мы так решили. Я рассчитываю на то, что новая администрация Соединённых Штатов Америки к этому вопросу отнесётся более творчески и более партнёрски. Такого рода сигналы мы уже от наших американских коллег получили. Я рассчитываю, что эти сигналы превратятся в конкретные предложения. Надеюсь на то, что в ходе моей первой встречи с Президентом Соединённых Штатов Америки Бараком Обамой мы сможем обсудить и этот вопрос, крайне актуальный для Европы.

         Х.К.ГАЛЛАРДО КОРУЛЬОН: С Вашего позволения хотел бы вернуться к двусторонним отношениям, что касается торгового оборота, который «перешагнул» 2 миллиарда евро, можем ещё двигаться в этом направлении, и нам очень интересно. Идёт более тесное сотрудничество. Прошлой осенью, кажется, в прошлом году, «Лукойл» хотел купить часть акций компании «Репсол», и была очевидная реакция некоторых секторов в Испании. Я хотел бы спросить: Вы думаете, что они с недоверием относятся к российским партнёрам? Существуют ли какие-то стереотипы и на какой основе должны строиться наши отношения?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, во-первых, я хочу сказать, что тот торговый оборот, который мы имеем, он, конечно, хороший, но маленький. Я могу это даже подтвердить в условиях кризиса, на мой взгляд, потому что страны с таким потенциалом, как Россия и Испания, ну уж точно должны иметь существенно больший оборот. Оборот с рядом государств, сопоставимых с Испанией по экономическому потенциалу, измеряется у нас уже, по сути, десятками миллиардов долларов, или десятками миллиардов евро. Я думаю, что мы вполне способны вывести и торговый оборот между нашими странами на сопоставимые величины.
         Что касается инвестиций. Это всегда дорога с двусторонним движением. Невозможно говорить, скажем, с одной стороны, инвестициям welcome, приглашать их, а с другой стороны, применительно к другим субъектам экономической деятельности проводить иную политику. Это всегда вызывает напряжение. Мы заинтересованы в том, чтобы в России были испанские инвестиции. Мы, в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы российские компании приходили на испанский рынок и инвестировали там свои средства в самых разных секторах. Более того, это тривиальная вещь, но совершенно понятно, что чем больше будет взаимных инвестиций, тем выше будет уровень безопасности в Европе. Потому что могут меняться правительства, главы государств могут приходить и уходить со своих должностей, но если страны связаны общим бизнесом, у них никогда не будет поводов для ссор или, во всяком случае, серьёзных ссор, они всегда вынуждены будут в какой-то ситуации договариваться. Если же, наоборот, нет торговой основы, если нет совместных проектов, тогда уже возникает большее количество проблем.
         Что касается ситуации с «Лукойлом» и тем предложением, касающимся акций «Репсол», которое, как я понимаю, было сделано, вы знаете, я, конечно, не берусь комментировать эту ситуацию подробно, потому что в конце концов это решение двух частных компаний. Компания «Лукойл» – это частная компания, которая не имеет отношения к Российскому государству, наоборот, в значительной мере контролируется иностранными акционерами. Но, как мне рассказывали, это интересное было предложение для того, чтобы его рассмотреть и, может быть, принять решение об участии в капитале.
         Насколько я понимаю, речь шла о довольно небольшом пакете, пакете ниже даже так называемого блокирующего пакета, то есть который не оказывает существенного влияния на принятие решения в компании, но создаёт возможности присутствовать на рынке и демонстрировать какие-то собственные возможности, участвовать в капитале и так далее.
         Я слышал, в том числе и от наших испанских партнёров, от наших испанских друзей, что к этой инвестиции отношение разное – кому-то она нравится, а кто-то действует в логике или в стереотипе: русские идут уже и сюда, и это опасно для независимости государства и так далее. Я думаю, что это вредная логика или дурацкая логика, как угодно можно её называть, потому что в этом случае мы просто делим все инвестиции на хорошие и плохие, инвесторов – на правильных и неправильных, а это возведение новых «берлинских стен», это создание новых стен, но уже в экономике. И в этом смысле это противоречит даже идее единой Европы.
         Но какое будет конкретно решение в отношении этой инвестиции, я не знаю. Я так понимаю, что компании ещё ведут переговоры. Ещё раз повторю: мы заинтересованы в том, чтобы присутствовать на испанском рынке, а испанские инвесторы заинтересованы в том, чтобы присутствовать в России. Применительно к этой сделке могу сказать только одно: в целом я считаю, что такие государства, как Российская Федерация и Испания, должны иметь собственный энергетический трек сотрудничества, должны иметь собственные контуры энергетического сотрудничества, потому что это крупные страны, страны с собственным энергетическим потенциалом, с рядом интересов, и уж точно мы можем найти определённое количество энергетических проектов, которые будут интересны нашим государствам, в том числе, может быть, и в этой сфере.

         Л.ПРАДОС ДЕ ЛЯ ЭСКОСУРА: США только что потеряли базу «Манас» в Киргизстане – ключевую базу в материально-техническом обеспечении натовских войск в борьбе с исламистским терроризмом в Афганистане. Хочу спросить, может или хочет ли Россия сделать что-нибудь, чтобы компенсировать эту потерю?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Я разделю ответ на Ваш вопрос на два.
         По первой части ответ мой будет абсолютно кратким: то, что связано с прекращением функционирования базы «Манас» в Киргизстане, это суверенное решение киргизских властей. Они объясняли причины, по которым они приняли это решение, насколько я понимаю, в значительной мере из-за того, что когда-то это решение принималось на пару лет. База существовала восемь лет. Об этом вроде бы не договаривались. Но в конечном счёте это их компетенция, и они это решение приняли. К нему нужно относиться с уважением, как ко всякому решению, принятому суверенным государством на той основе правовой, которая была использована.
         Что же касается нашей работы по Афганистану, то хотел бы сказать, что мы заинтересованы не в прекращении этой работы, а в её активизации, потому что мы видим, какую угрозу создают радикальные группировки, существующие на территории Афганистана, Пакистана и ряда других государств. Это группировки, которые представляют угрозу всему человечеству и в значительной мере, или прежде всего, собственным народам. Поэтому мы готовы к тому, чтобы это сотрудничество активизировать, причём по всем направлениям, и активизировать это сотрудничество с Соединёнными Штатами Америки в том числе.
         Мы уже сделали ряд предложений, касающихся невоенного транзита, для того чтобы Соединённые Штаты Америки могли использовать такие возможности. У нас есть соответствующие соглашения с Францией, с Германией. Мы прорабатывали подобные вопросы и с Испанией. Поэтому мы считаем, что такого рода работа должна быть продолжена.
         И, на мой взгляд, существует очень хорошая основа для того, чтобы здесь договариваться. Насколько я понимаю, новый президент Соединённых Штатов поставил эту задачу в число важнейших внешнеполитических приоритетов. Мы разделяем такой подход. Более того, мы готовы принимать участие и в обсуждении проблем урегулирования внутриафганских событий, внутриафганских задач, в том числе с привлечением авторитетных международных организаций. Не так давно на саммите Шанхайской организации сотрудничества мы договорились провести конференцию на эту тему. И я думаю, что в этом году в самом ближайшем будущем может состояться как раз конференция по Афганистану под эгидой Шанхайской организации сотрудничества.
         Почему в данном случае используется формат ШОС? Потому что это в основном все сопредельные с Афганистаном страны. И, конечно, они заинтересованы в том, чтобы урегулирование в этой стране происходило наиболее активно, наиболее таким энергичным путём, равно как и создавалась годная основа для того, чтобы создать нормальную политическую систему в Афганистане, систему, которой будет доверять народ этой страны и которая будет эффективной, а не навязанной откуда-то или слабой. Во всяком случае, мы заинтересованы в том, чтобы в Афганистане было цивилизованное и эффективное демократическое государство.

         П.БОНЕТ: В январе была очередная «газовая война» между Украиной и Россией. И, по мнению многих наблюдателей на Западе, Россия потеряла очень много денег, Вы сами об этом писали, и «Газпром» об этом писал, и потеряла тоже определённое доверие и репутацию. Я знаю не понаслышке, а лично я слышала, хотя и не могу цитировать, что российские высокопоставленные чиновники были против этой меры – закрыть кран доставки газа на Украину. В следующий раз, когда будет эта проблема, что Вы будете делать? В январе, когда будете торговаться о следующих ценах, вы будете тоже закрывать кран или будете обращаться в Международный арбитражный суд в Стокгольме, который действует в этих случаях, Вы это прекрасно знаете как юрист?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Во-первых, мы не перекрывали кран, а мы всё-таки просто оказались в ситуации, когда Украина с нами не подписала соглашения. У нас не было правового основания для того, чтобы поставлять газ, и поэтому были приняты вот эти очень сложные для нас решения, решения, которых мы не хотели и которых мы бы хотели избежать на будущее.
         В результате сложной, порой драматической ситуации обсуждения этого вопроса, которое было с нашими украинскими партнёрами, мы вышли на соглашение, которое было подписано 19 января, и в соответствии с этим соглашением теперь поставки газа на Украину осуществляются по рыночным ценам и при этом наши украинские партнёры обязаны вовремя вносить деньги. Ближайший платёж, который должен быть, по-моему, он составляет в районе 400 миллионов долларов и должен быть совершён уже в скорой перспективе. В случае несовершения такого платежа наступают следующие последствия по договору: Украина переходит на предварительную оплату последующих поставок. То есть если сейчас мы поставляем в долг, то есть верим, но действуем по рыночным ценам, то это уже будет предварительная оплата. Естественно, что вот такие последствия наступят, если они вовремя не расплатятся. Мы бы, конечно, не хотели возврата к прежнему сценарию, это точно не наш выбор, но могу Вам сказать предельно откровенно: если они будут отказываться платить, нам придётся что-то делать.
         Не так давно приезжал мой коллега господин Баррозу с большим количеством еврокомиссаров. Я ему сказал простую вещь, что если мы хотим обезопасить всех: и европейских потребителей, и в целом создать нормальный уровень нашего сотрудничества, гарантировать его, – давайте поможем украинцам. Но у них действительно тяжёлая ситуация. Некоторые аналитики называют экономическую ситуацию на Украине, по сути, близкой к коллапсу экономическому. Если мы чувствуем, что они не способны платить, давайте создадим финансовый пул и поможем им деньгами. Вот я считаю, что это как раз выход для всех. Есть набор финансовых институтов европейских, мы сами готовы в этом поучаствовать, мы готовы тоже принести какие-то наши деньги для того, чтобы обеспечить нормальную ситуацию с поставками, но давайте это сделаем цивилизованно. Мы выдвигали идею консорциума, то есть покупки части газа. Эта идея не умерла, пожалуйста, давайте это сделаем, если мы почувствуем, что Украина не способна платить. Но пока ещё дедлайн не наступил, и наши украинские партнёры, я думаю, что вполне они могут и по силам им рассчитаться с этими вопросами.
         Что касается конкретных российских чиновников, о которых Вы говорили, которые возражали против этой стратегии, Вы мне скажите, кто, я их уволю.

         П.БОНЕТ: Я не могу Вам сказать, потому что я не нарушаю правил off the record, это было публично на закрытом форуме в городе Барселоне.
         Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно.

         Х.К.ГАЛЛАРДО КОРУЛЬОН: Недавний газовый кризис, а также война с Грузией и ситуация с правами человека в России – это те вопросы, которые угрожают и угрожали переговорам между Россией и ЕС по поводу нового договора о партнёрстве.
         Как Вы видите отношения с Евросоюзом, если Вы говорите о том, что ЕС – это стратегический партнёр, который нужен России?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я считаю, что эти два довольно сложных события: одно из них просто драматическое – это кризис на Кавказе в августе, соответствующие агрессивные действия нашего соседа и газовая проблема, – они, конечно, создают напряжение и напряжение в Европе. Мы не можем этого не признавать. Но в то же время мы исходим из того, что в нормальных отношениях с Российской Федерацией заинтересованы все европейские государства, равно как и Российская Федерация заинтересована в хороших партнёрских отношениях с Евросоюзом и с отдельными государствами Европы. Эти отношения не носят конъюнктурного характера и не должны зависеть от каких бы то ни было политических событий. И уж точно не следует рассматривать подписание договора о партнёрстве с Европой, с Евросоюзом как некий приз, который предлагается Российской Федерации за хорошее поведение. В этом договоре заинтересованы все участники.
         У нас сейчас есть договор. Он в целом пока хотя и истёк во времени своего действия, но он тем не менее применяется. Новый договор, он точно нужен. Причём, на мой взгляд, это должен быть общий документ, который будет сопровождаться целой серией самых разных соглашений по разным вопросам. Но, ещё раз повторяю, это не способ стимулирования России, это документ, который нужен всем нам. Только из этого я бы и исходил. А вот из этого документа уже должны вытекать самые разные договорённости.
         Мы сегодня уже несколько раз возвращались к теме газового кризиса. Я как юрист не страдаю юридическими иллюзиями, но тем не менее я считаю, что добротная правовая база для того, чтобы урегулировать проблемы, должна быть. Что у нас есть сейчас, допустим, в этой сфере? У нас есть соглашения с украинскими друзьям, которые периодически украинскими же партнёрами и нарушаются. И есть Энергетическая хартия, которая рядом стран ратифицирована, а рядом стран подписана, но не ратифицирована как Российской Федерацией или вообще не подписана. Это означает, что этот вопрос пока юридического оформления не получил.
         В этой связи у меня возникло предложение, о котором я впервые сказал в ходе московского саммита, московской встречи в период этого газового конфликта: давайте подготовим новую Энергетическую хартию или новую версию Энергетической хартии. Но какую? Она не должна быть односторонне направлена в пользу потребителей. Да, потребитель – уязвимая сторона, но иногда нужно думать и о производителях, и о транзитных государствах, иначе невозможно договориться. А та хартия, которая действует сегодня, она всё-таки в значительной мере подчинена интересам потребителя.
         Я сейчас дал поручение, и наше Правительство, а также наши крупнейшие компании готовят предложения по новой Энергетической хартии. Как и обещал, я обязательно привезу её и отдам нашим партнёрам, может быть, в Лондоне, а может быть, в Италии, но надеюсь, что в Лондоне. Мне кажется, это будет вкладом России, дополнительным вкладом России в обеспечение европейской энергетической безопасности.

         Х.К.ГАЛЛАРДО КОРУЛЬОН: Мы говорили об этих двух вопросах: о газовом конфликте и о войне с Грузией, теперь вопрос о правах человека. Я думаю, что определённые элементы этого вопроса вызовут дискуссию, высказывались озабоченности по поводу этих вопросов.
         Д.МЕДВЕДЕВ: Озабоченности высказывались кем и применительно к каким событиям? Потому что, если речь идёт о каких-то конкретных вещах, давайте о них и поговорим.

         Х.К.ГАЛЛАРДО КОРУЛЬОН: Говоря о международном сообществе, я имею в виду правительства, правоохранительные организации. И о каких случаях идёт речь – есть различные конкретные случаи, например, Анна Политковская.
         Д.МЕДВЕДЕВ: …страны, нашей страны, в России, потому что таких случаев достаточно и в Европе. Вы про российские проблемы говорите. Понятно, это всегда такая тема, по которой каждая страна найдёт массу примеров того, что не нравится у партнёров. Я не сторонник того, чтобы переводить дискуссию на эту тему, в плоскость выяснения отношений или пытаться искать изъяны у наших европейских партнёров. Хотя, безусловно, что в каждом государстве можно найти случаи, за которые как минимум может быть предъявлен счёт и могут вестись дискуссии о соблюдении элементарных прав человека, даже в самых развитых экономически и в социальном плане.
         Мы не идеальное государство, у нас тоже весьма много разных проблем, в том числе и с обеспечением прав человека. Самое главное не делать вид, что их не существует, а стараться методически уменьшать количество таких случаев. Я считаю, что Россия за последние 18 лет проделала большой путь, потому что ещё несколько десятилетий назад сама постановка этого вопроса показалась бы вздорной, какие права человека могли бы быть в Советском Союзе. Но, собственно говоря, Испания тоже такой период неплохо помнит ещё, это было тоже относительно недавно. Но сейчас ситуация другая. У нас всё-таки достаточно активно работающая Конституция, которой гарантированы основные права и свободы человека и гражданина. И то, что было сделано за последние годы, даже меня как юриста, а не как руководителя государства, вполне впечатляет. Но это не значит, что нет проблем. Я считаю, что проблем предостаточно. Но есть элементарные права, по которым мы, к сожалению, пока не достигли успехов. Я имею в виду защита человека от преступлений, от посягательств на его личную жизнь, защита собственности. В этом плане у нас, к сожалению, и традиции не очень хорошие, и криминогенный фон очень тяжёлый, и общественные институты работают так себе. А если говорить уже о государственной машине, в том числе о правоохранительных органах, то к ним тоже масса вопросов. Я только вчера был на заседании коллегии Генеральной прокуратуры, где мы говорили о преступлениях. Я могу сказать откровенно и всем нашим испанским друзьям: у нас в прошлом году было совершено больше 2000 убийств, которые не раскрыты. Это печальная статистика. Нужно делать всё, чтобы такого рода преступления как минимум раскрывались, ну а по большому счёту заниматься просто предотвращением такого рода преступлений. Хотя это сложно, особенно в условиях кризиса, обостряются проблемы. Это отдельная тема для разговора. Главное, не закрывать глаза.
         То же самое вчера мы обсуждали, скажем, вопрос об институте присяжных заседателей в суде. Это новый институт, точнее, хорошо забытый старый институт. Когда-то он существовал в Российской империи немножко в другой форме. Не так давно, в ходе судебного рассмотрения дела Политковской, этот суд присяжных признал обвиняемых невиновными. Как глава государства я не буду давать оценку действиям суда, потому что это суд, но могу сказать одну вещь, которую вчера сказал на коллегии Генеральной прокуратуры, я не знаю, слышали Вы или нет, о том, что правоохранительным органам, органам предварительного расследования нужно научиться работать в условиях существования суда присяжных. Это довольно сложный процесс. Достаточно посмотреть кинофильмы, посвящённые этой проблематике. Это отдельная тема: доказательства должны быть убедительными, хорошо подготовленными; действия государственного обвинителя в процессе должны быть яркими и тоже убедительными. Поэтому совершенствование такого рода институтов – это, конечно, неотложная задача государства, но и гражданское общество не должно стоять где-то в стороне, потому что все эти проблемы довольно неплохо видны. И я считаю, что неправительственные организации в этом смысле должны помогать государству, оказывать ему помощь, в том числе и показывая наиболее сложные случаи, предлагая законодательные меры, которые можно было бы принять. В этом смысле у нас диалог с рядом общественных объединений, с рядом неправительственных организаций налажен. Он ведётся регулярно, ведётся порой очень остро. Я сам с ними встречаюсь и, кстати сказать, запланировал такую встречу на ближайшее будущее. Уверен, что там будут говорить неприятные для государства вещи. Главное, не закрываться, уши не закрывать, слышать это всё и стараться реагировать. И в этом случае мы получим уже современное развитое общество. Вот так.

         Л.ПРАДОС ДЕ ЛЯ ЭСКОСУРА: Считаете ли Вы, что глубина экономического кризиса в мире и глубина кризиса в России и в других странах ставит под угрозу социальный договор, который существовал в течение президентства Владимира Путина? В последние годы страна восстанавливалась, восстанавливалось ваше политическое влияние и престиж, с одной стороны. С другой стороны, также рос уровень жизни, благосостояния. Но тот факт, что резко упали цены на нефть, может ли это дестабилизировать этот социальный договор, социальный пакт?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, конечно, кризис всегда создаёт проблемы для государства, создаёт проблемы для обычных людей и, естественно, порождает напряжение в обществе. И говорить обратное – это означало бы говорить неправду. И у нас настроение людей в период кризиса явно не меняется в лучшую сторону. И, конечно, я понимаю.
         Но говорить о том, что, скажем, те изменения, которые произошли, способны драматическим образом изменить ситуацию в стране, я думаю, что это невозможно по нескольким причинам. Во-первых, Россия сегодняшняя, экономическая система России, социальная система России сегодняшняя, она весьма существенно отличается от системы 10-15-летней давности. 15 лет назад Россия была слаба в экономическом плане, она не выдерживала конкуренции с крупнейшими государствами, у неё был утрачен или, во всяком случае, была утрачена значительная часть экономического потенциала. За последние годы удалось эту ситуацию изменить, и поэтому тот экономический кризис, который сегодня происходит, он, на мой взгляд, не нанесёт таких существенных ударов по социальной стабильности. Но, конечно, мы должны следить за тем, чтобы уровень жизни в нашей стране, качество жизни рядовых российских граждан сохранялось на достаточном уровне, чтобы качество жизни не падало ниже определённой отметки. Во всяком случае, мы не должны допустить, чтобы уровень жизни в стране откатился к стандартам 90-х годов, когда значительная часть нашего населения была просто очень бедной, а сейчас всё-таки ситуация стала существенно лучше. Это основная задача государства, это основная задача Правительства, и на это направлены основные решения. Даже в тех случаях, когда мы принимаем новый бюджет и вынуждены урезать его отдельные части, прежде всего речь идёт об инвестиционных проектах, но мы стараемся не менять социальные стандарты. Поэтому тот самый социальный пакт, о котором Вы говорите, то есть нормальное взаимопонимание между властями, с одной стороны, и гражданами, с другой стороны, – это огромное достижение прежнего периода. Мы должны сделать всё для того, чтобы сохранить социальное спокойствие и благополучие в стране. Я считаю, что для этого есть все возможности.

         П.БОНЕТ: Это правда, что Россия очень сильно изменилась в последние 15 лет. Но есть одна тема, которой Вы придаёте большое значение, – это коррупция, которая существовала тогда и существует сегодня. Я вчера была на собрании российских предпринимателей, политиков и аналитиков, и они говорили, что налоговая служба имеет какой-то план. Я не буду высказывать конкретное обвинение. Но ясно, что эта проблема принимается как нарастающая, Вы это сознаёте и сделали проект закона.
         Что Вас заставляет думать, что сейчас этот проект закона после многих проектов, которые я уже забыла, была куча проектов и было очень много комиссий и комитетов, которые боролись против коррупции, почему именно сейчас, в условиях кризиса, Вы можете, я не говорю, победить, но двигаться дальше, чтобы преодолеть это зло, которое, конечно, не ограничивается только Россией, это всем ясно?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, есть две модели поведения в этой ситуации: можно расслабиться и признать своё поражение, сказав: «Вы знаете, мы с этим явлением в России боремся столетиями и никак победить его не можем. Ну и пусть оно само по себе как-то существует». А можно что-то пытаться делать. Я выбрал второй вариант. Причём когда я принимал решение о том, чтобы заняться борьбой с коррупцией, я слышал ведь разные вещи – мне говорили: «Зачем ты это делаешь? Всё равно же ты не сможешь достичь результата ни за год, ни за два, всё равно взятки будут брать, всё равно будут проблемы, всё равно будут всякого рода незаконные сделки совершаться».
         Всё это правильно, и, наверное, так и будет. Но когда мы что-то делаем, мы даём прямой сигнал обществу, что мы всё равно этим занимаемся, мы всё равно пытаемся сузить это пространство, мы всё равно кого-то хватаем за руку, мы всё равно показываем, что в ряде случаев наказание сработает – рано или поздно наступит ответственность. И это всё-таки создаёт несколько иную атмосферу, хотя бы в том даже, что мы сейчас говорим о том, что идёт вот эта борьба с коррупцией. И все говорят: «Да, идёт, но вяло, не получается чего-то». Но хуже было бы, если бы вообще ничего не происходило. Поэтому я считаю, что общество всегда должно давать ответ на такие вещи, и государство должно принимать решение.
         Что же касается законов, то у меня тоже нет никаких иллюзий. Те законодательные акты, которые мы приняли, они тоже будут работать лишь в определённой мере. Но всё-таки (я Вам могу сказать откровенно) это те законы, которых ждали, наверное, лет 10-12, потому что само понятие «коррупция», оно ведь до последнего времени в законодательстве отсутствовало. И только вот эти последние законы создали правовую основу для этого. Эти законы ввели и целый ряд новых институтов, весьма любопытных и нехарактерных для нашей правовой системы. Мы теперь привлекаем к ответственности за коррупцию не только должностных лиц, но и компании, юридические лица, к административной ответственности, если установлены соответствующие факты. Мы стимулируем государственных служащих к правильному поведению, к тому, чтобы декларировать доходы, к тому, чтобы предотвращать так называемый конфликт интересов. Если у государственного служащего возникает такой конфликт, государственный служащий обязан заявить об этом открыто и публично, и тогда как бы у него есть возможность этот конфликт разрешить юридическим образом. Если он этого не делает, то он уже совершает коррупционный акт. Это внутренняя мотивация к тому, чтобы не совершать подобных поступков.
         И там масса самых разных, других важных норм, в том числе, кстати сказать, и вопросы декларирования доходов и имущества членами семьи чиновников. Мы об этом много говорили, но этого не было. Впервые в следующем году члены семей государственных служащих должны будут декларировать свои доходы. Это тоже очень важно. Наверное, это не сработает в части случаев, наверное, можно себе представить элементарную ситуацию, когда часть доходов или часть имущества будет переписана на каких-то дальних родственников, но это уже всё-таки будет делаться вопреки законодательству.
         Поэтому я считаю, что любые действия, направленные на предотвращение коррупции, любые действия по оформлению правил в этой сфере, они уже содержат в себе положительный потенциал. Это как бы знак от государства, что является приоритетом.

         П.БОНЕТ: Антикризисные меры, например. Вчера было сказано, процентная ставка, по которой кредиты банкам были отданы… На местах жалуются, что деньги не доходят. Деньги, которые были отданы, чтобы бороться против кризиса.
         Д.МЕДВЕДЕВ: Это, скорее, вопрос не коррупции. Это вопрос, к сожалению, нашей экономической ситуации. Потому что в отличие от ряда европейских государств, где существуют признаки дефляции, у нас очень высокая инфляция. И, несмотря на остановку ряда производств, инфляционная ставка высокая, за счёт этого ставка кредитная ещё выше, и многие предприятия просто неспособны взять кредит, за который приходится платить по 18-20 процентов годовых. Но таких ставок нет в Европе. Это большая проблема сейчас. Это правда, и здесь как раз нет единого рецепта, что делать. В ряде случаев мы вынуждены просто компенсировать часть этой кредитной ставки, дотировать это от государства. Но по всем предприятиям мы, конечно, это сделать не можем. Мы делаем только по системообразующим.
         Вы упомянули, кстати сказать, налоговую инспекцию, план сбора налогов. Но в этом-то как раз ничего крамольного нет. Налоговая инспекция должна собирать определённые государственные доходы. Если она делает это законными способами, она должна обеспечить государству доходную базу, если она не нарушает правил. Конечно, уплата налогов – это всегда такое неприятное событие для любого предпринимателя.

         П.БОНЕТ: Но они там жаловались, сказали, что вот к нам приедут (это маленький предприниматель), у нас оборот 60 тысяч, они приедут, и они говорят: у нас есть план 1 миллион, крутитесь, как хотите, но вам надо эти деньги принести. Как это понимать?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Это можно понимать по-разному. Но если это тот платёж, который не вытекает из закона, значит, ответ на это только один: надо написать заявление в прокуратуру, и всё. А если же это всё-таки те платежи, которые они должны заплатить, тут ничего не сделать.

         П.БОНЕТ: Вы знаете, как используются инспекторы, ревизоры…
         Д.МЕДВЕДЕВ: Это правильно, это бывает иногда, и действительно они очень любят ходить, проверять, какие-то искать недостатки. Зачастую это связано с желанием продвинуться по службе, иногда это связано и с желанием получить взятку, но с этим нужно бороться, конечно.

         П.БОНЕТ: Лейтмотивом этого собрания, где был тоже Михаил Сергеевич Горбачёв, было, что под прикрытием мер против кризиса есть люди, которые хотят делать деньги, это было лейтмотивом этого собрания.
         Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что это справедливая постановка вопроса, и я об этом, кстати, говорил в ходе трёх коллегий правоохранительных органов: на коллегии Федеральной службы безопасности в нашей стране, говорил на коллегии Министерства внутренних дел и говорил вчера в Генеральной прокуратуре, что тот, кто пытается наживаться на кризисе, тот достоин особой ответственности за это дело. Потому что это как бы преступления, которые в настоящий момент имеют повышенную общественную опасность именно потому, что они направлены не против конкретного предприятия, допустим, а они по сути способны дезорганизовать работу у целой группы предприятий и ударить по карману значительного числа людей.

         П.БОНЕТ: Вы очаровательный человек как человек.
         Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

         П.БОНЕТ: Но почему Вы так боитесь народа, почему радикальная оппозиция всегда получает запрет, когда она хочет делать митинг? Я не говорю о коммунистах, которые могут делать митинги, но в принципе митинг на улице, протесты на улице – это заявительная вещь, а на самом деле эти люди, например, Каспаров и все остальные, «Другая Россия», они получают всегда отказ. Чего боитесь?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я, конечно, не слежу за деятельностью радикальной оппозиции в такой степени, как, наверное, следите Вы. На мой взгляд, это всё-таки небольшая группа маргинальных политиков, которая присутствует в любой стране всегда и которая заинтересована в том, чтобы надувать интерес к себе. Но, судя по тому, что я вижу, а я вижу всё-таки достаточно много, в том числе и захожу на сайты иногда этой радикальной оппозиции, смотрю, они всё, что хотят орать, они всё орут в разных местах. Выходят на улицы, кричат о том, что Президента и Правительство нужно отправить в отставку. Они все заявления, которые им хочется делать, они делают. Поэтому мне представляется, что никто им рты не затыкает, они всё, что хотят, они всё говорят. Говорят публично, они же не лишены этой возможности. Но то, что они не выступают на Красной площади, ну, извините, я считаю, что им не место на Красной площади. Они могут заявиться выступать где угодно, в том числе и в Кремле, но должны появляться там, где это положено, где проводятся митинги такого рода.

         П.БОНЕТ: На самом деле даже в ресторане они были иногда арестованы, до того как они могли выступать на митинге. Это было тоже.
         Д.МЕДВЕДЕВ: Но если были какие-то нарушения, с этим нужно разбираться, а так, по-моему, всё, что хотят, они говорят и говорят это с пролетарской прямотой.

         Х.К.ГАЛЛАРДО КОРУЛЬОН: Хотел бы задать глобальный вопрос. Говорили о глобальном кризисе, Россия предлагает новые механизмы финансового контроля. Что может привнести Россия в перестройку этой существующей системы?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, может привнести приблизительно то, что могут привнести приблизительно и другие государства. Речь идёт о том, что каждое государство должно сделать вклад в глобальную систему финансовой безопасности. Когда был саммит в Вашингтоне, мы сумели создать декларацию, которая была поддержана всеми участниками, хотя они очень разные. В этой декларации содержатся контуры новой финансовой системы. Я считаю, что сейчас мы дозрели до того момента, когда мы можем создать уже принципиально новую, более справедливую финансовую систему не потому, что прежняя оказалась какой-то порочной, но она просто устарела, и вот этот кризис, когда лопнули пузыри, надутые в ряде экономик (прежде всего в американской экономике, и у нас были такие проблемы, и в европейских государствах), это признак или индикатор того, что нужно создать новую систему. Поэтому мы договорились, что результатом следующего раунда работы в Лондоне должно быть поручение о подготовке международных конвенций на эту тему. То есть старт работы над новой бреттон-вудской системой, условно бреттон-вудской. Поэтому мы сейчас как раз находимся именно в этой фазе.
         Не так давно я созванивался с рядом европейских коллег, и уже в ближайшие дни, сегодня-завтра, я рассчитываю отправить им российские предложения. Направлю, естественно, всем участникам вашингтонского саммита, в том числе и премьер-министру Испании. Надеюсь, что эти предложения, как и другие предложения, будут изучены. Мы изучаем предложения наших партнёров. В конечном счёте наша задача сейчас – определиться с тем, как будет выглядеть новая конфигурация, и это самое сложное. Пока я могу сказать, что, мне кажется, мы двигаемся очень медленно. А развитие кризиса нам такой возможности не даёт, потому что дно кризиса не достигнуто, конечная точка падения не пройдена, глубина падения нам неизвестна. И сейчас очень важно, чтобы мы получили какие-то конвенционные, или согласованные, подпорки, которые позволят нам пройти этот кризис наименее болезненным способом. Договорились бы о системе верификации рисков; о том, как действуют крупные корпорации; договорились бы о страховании; договорились бы о контроле за макроэкономическими показателями в ведущих европейских государствах и в других мировых государствах. То есть, иными словами, договорились бы о том, чтобы эта новая система стала более современной.
         Если мы сможем это сделать, мы как минимум смягчим последствия международного финансового кризиса. Я, во всяком случае, рассчитываю на то, что в Лондоне будет полноценная и конструктивная работа.

         П.БОНЕТ: Уточнение по Афганистану. Когда Вы сказали о ШОС, то есть в рамках ШОС, Вы имеете в виду, что ШОС будет приглашать НАТО обсуждать Афганистан, да?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что ШОС вполне могла бы позвать и руководство Североатлантического альянса для обсуждения этих вопросов. У ШОС есть свой формат. Потому что Шанхайская организация сотрудничества – это государства, которые, по сути, граничат с Афганистаном. Никто другой не страдает от этой радикальной активности, которая там существует, в такой степени, как государства ШОС: это и Таджикистан, и Киргизстан, и Российская Федерация. Весь этот мутный поток из наркотиков и террористов, он прежде всего выплёскивается к нам. Поэтому мы и сами там эти вопросы будем обсуждать. Но я считаю, что с учётом той операции, которая там ведётся, там должны быть и представители других структур.

         Х.К.ГАЛЛАРДО КОРУЛЬОН: В мировом финансовом кризисе, который разразился после лета прошлого года, винили США прежде всего. Этот кризис, как говорили, показывает то, что не сработала система США. Россия выступает за многосторонность. Эту идею разделяют многие латиноамериканские страны. Например, лидеры Венесуэлы, Никарагуа и Боливии приезжали недавно в Москву. Эту идею высказывал и Барак Обама. Можно сказать, что Россия и США будут находить больше точек соприкосновения в этих и других идеях?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Я очень на это надеюсь, потому что это в интересах и Соединённых Штатов Америки, и Российской Федерации, и всего мира. Нам сейчас уже бессмысленно заниматься упрёками, хотя действительно корни кризиса всем известны. Главное – смотреть в будущее и создать систему защиты от такого рода кризисов, во всяком случае, постараться смягчить их последствия. Мировая экономика всегда будет цикличной, этих законов никто не сможет поменять. Вопрос только в том, что будет в точках наивысшего подъёма и спада. Одно дело, когда это что-то более или менее предсказуемое, а другое дело, когда это кризисы уровня американской депрессии или этого современного уровня. От этого нужно создавать защиту, мы к этому готовы.

         П.БОНЕТ: Вам не кажется, что для этого надо больше демократизации?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Где?

         П.БОНЕТ: В России.
         Д.МЕДВЕДЕВ: Вы считаете, чтобы преодолеть экономический кризис, нужно заниматься российскими внутренними проблемами?

         П.БОНЕТ: Нет, я просто продолжаю его вопрос, потому что было не понятно по переводу, я поняла, что было не понятно.
         Д.МЕДВЕДЕВ: Что именно?

         П.БОНЕТ: Речь идёт о том, что общество отказалось от нескольких свобод, гражданских свобод во время Владимира Владимировича и в Ваши времена, потому что, когда раньше надо было 10 тысяч людей в состав партии, сейчас нужно 50. Показывается как демократизация, снижение планки до 45 и потом до 40, значит, мы даже не находимся в начальной точке. Будете решать кризис с большей демократизацией или с меньшей демократизацией? Будете гайки закручивать или наоборот?
         Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно. Я Вам скажу так. Если говорить о том, как лучше проходить кризис, я вообще не уверен, что прохождение кризиса в какой-то степени связано с уровнем развития демократии. Проблема заключается в другом. Проблема заключается в том, что отсутствуют нормальные экономические механизмы, позволяющие большинству государств пройти через этот кризис без потерь. Конечно, лучше, если государство имеет полный набор демократических институтов, позволяющих ему принимать правильные решения, и так далее. Но если говорить о ситуации с преодолением кризиса, давайте вспомним, что происходило в Соединённых Штатах Америки в 30-е годы, в ряде других государств, которые преодолевали кризис. Я не думаю, что это лучшие образчики демократии того периода. Скорее, наоборот, в ряде случаев государство вынуждено было закручивать гайки для того, чтобы преодолеть кризис. Но это я не к тому, что мы собираемся это делать в России. Наоборот. Но просто, как мне представляется, преодоление кризиса, с одной стороны, и развитие демократических институтов, с другой стороны, это разные вещи, их не надо смешивать.
         Спасибо.

    © «Комсомольская правда», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Треснувшая вертикаль

    Вице-премьер Кудрин отказывается выполнять «некорректные» поручения президента и его администрации

         Минфин сообщает президенту России, что его вмешательство в налоговую политику государства является излишним. Такой вывод можно сделать из проекта доклада финансового ведомства Дмитрию Медведеву в ответ на его очередное поручение скорейшим образом изменить систему налогообложения угольной отрасли. История этой бюрократической переписки сегодня выглядит как прямое игнорирование поручений президента вице-премьером Алексеем Кудриным.
         Почти два года назад группой депутатов Госдумы был внесен проект закона о корректировке налога на добычу полезных ископаемых в отношении угольной отрасли. В конце прошлого года к авторам присоединился председатель Совета Федерации Сергей Миронов. За прошедшие несколько месяцев он написал на имя президента РФ два письма с жалобами на неконструктивное поведение Минфина. Последнее обращение Миронова было отправлено в середине января. Как уже писала «НГ» (номер от 06.02.09), спикер СФ попросил Дмитрия Медведева добиться того, чтобы его поручения исполнялись. Тот повелел своей администрации доложить ему о том, как идут дела. Ведь глава государства не в первый раз обращался в правительство и Минфин по угольной теме. 19 октября он поручил исполнительной власти скорейшим образом доработать необходимые законопроекты, принять их и учесть в бюджете 2009 года все полагающиеся расходы.
         И вот Медведеву снова пришлось заниматься углем. Как стало известно «НГ», 13 февраля руководитель администрации президента РФ Сергей Нарышкин все-таки представил президенту доклад о ходе исполнения всех вышеназванных поручений. Содержание документа для Минфина оказалось крайне неприятным. «Процесс неоправданно затянулся», «ваше поручение от 19.10.2008 Пр-2232 правительством Российской Федерации не выполнено» – это цитата из доклада Нарышкина Медведеву. Он предложил дать Минфину неделю для того, чтобы выполнить ранее полученные указания.
         Реакция президента оказалась более жесткой. Своей рукой поперек документа он написал Кудрину: «Доработайте в 5-дневный срок». И широко под этим указанием расписался. Стоит отметить, что над докладом Нарышкина, который имеется в распоряжении «НГ», президент явно поработал собственноручно. Во всяком случае, все вышеприведенные цитаты подчеркнуты Медведевым.
         Заметим: осенью президент через Владимира Путина поручал Кудрину работу над налогом для угольщиков. И премьер отписывал своему заместителю соответствующие указания. Однако сейчас Путин от конфликта Медведева с Кудриным явно устранился, по меньшей мере публично. Правда, непублично он, судя по всему, стал на сторону министра финансов. Иначе Кудрин в проекте доклада президенту не стал бы ссылаться на поручение правительства от 12 февраля. А в нем медведевские потуги добиться от Минфина четких действий к сведению явно не приняты. Кудрину поручено готовить новый законопроект о налогообложении угольной отрасли. Причем представить материалы Путину можно лишь к 14 апреля.
         Поэтому неудивительно, что ни к 18 февраля, ни в последующие дни новое поручение Дмитрия Медведева Алексеем Кудриным исполнено не было. Только 19 февраля замминистра финансов Сергей Шаталов отписал своему начальнику примерно следующее: на ваше распоряжение от 17 февраля исполнить поручение президента отвечаем, что делать этого не надо. В том же стиле Шаталов подготовил и проект кудринского доклада Медведеву. В нем после долгого перечисления заседаний, совещаний и согласований делается жесткий вывод: записка Нарышкина, направленная президенту, «представляется некорректной». В переводе на русский язык – Кудрин планирует сказать руководителю кремлевской администрации, что он в налоговых делах ничего не понимает. А стало быть, не понимает и сам президент. Недаром Минфин намерен предложить Медведеву самому распорядиться снять с контроля его последнее «угольное» поручение от 13 февраля.
         По имеющимся у «НГ» данным, несколько дней назад именно это и произошло. Вместо краткого рапорта типа «ваше приказание выполнено» или хотя бы покаянного письма вроде «виноват, исправлюсь» на имя президента ушел многостраничный документ. Объясняющий главе государства все, что угодно, – и технические подробности о метаносодержащих пластах, и будущие трудности из-за неразвитости системы мониторинга мировой угольной конъюнктуры и т.п. Кроме одного: почему все эти интересные факты выявились только сейчас, когда срок исполнения очередного президентского распоряжения сжался до нескольких дней. Кстати, сообщили источники «НГ» в администрации президента, некоторые высокопоставленные сотрудники последней все-таки сделали попытку отговорить Кудрина от посылки Медведеву вежливого по форме, но грубого по содержанию письма. «НГ» продолжит следить за развитием этого эпистолярного романа, чтобы узнать, каков же был ответ президента и его администрации Министерству финансов страны.

    Иван Родин.
    © «
    Независимая газета», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    В Кремле критикуют бюрократию

    Аркадий Дворкович призвал к смене чиновничьей элиты

    Аркадий Дворкович нашел кадровую подоплеку низких показателей экономики. Фото Александра Чернявского. Загружается с сайта НеГа      В Кремле нарастает недовольство действиями правительства и отдельных чиновников. В субботу в эффективности системы госуправления, сложившейся в России за последние годы, усомнился начальник экспертного управления президента Аркадий Дворкович. Фактически чиновник открыто призвал к смене бюрократической элиты, доставшейся президенту Дмитрию Медведеву в наследство от предшественника.
         «Должна быть сменяемость элит, то есть на смену нынешней, прежде всего бюрократической, элите должна прийти новая элита, которая будет более открыта для общества. И вот это само по себе может стать серьезным фактором роста российской экономики», – заявил Дворкович журналистам по итогам Красноярского экономического форума. При этом он критически отозвался о способности нынешней власти результативно работать в условиях экономического кризиса. «Готовность власти, как и общества, прожить длительный период в кризисе низкая», – признал Дворкович. Обескураживающей была и оценка итогов первого года президентства Медведева. «За этот год мы могли бы сделать все то, что было заявлено президентом, а сделано было не все», – сказал Дворкович.
         Неприятные выводы, сделанные помощником президента относительно вертикали исполнительной власти, свидетельствуют об определенных противоречиях в отношениях Медведева и Путина. Научный руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин уверен, что в словах Дворковича содержится завуалированная критика премьера. Президент явно недоволен и доставшейся ему в наследство структурой госуправления, и ситуацией в экономике и социальной сфере. Именно к этому фактически сводятся все его выступления за последний месяц. Тяжелая ситуация, в которой оказалась российская экономика, ошибки, допускаемые госорганами, – все это издержки не нескольких кризисных месяцев, а нескольких лет, подчеркнул Делягин.
         «Противоречия между президентом и премьером есть, но решающими они не являются и к разрыву не ведут», – считает президент фонда «Политика» Вячеслав Никонов. С его точки зрения, призыв Дворковича заняться ротацией управленческих кадров в Центре и на местах, сменив старую гвардию чиновников (как правило, путинского призыва) на новую, не корректен, поскольку эффективные менеджеры есть и среди представителей старшего поколения.
         В свою очередь, вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин говорит о том, что за последние 15 лет в России сложилась клановая система выдвижения управленческих кадров. Она функционирует на основе сращивания государства и экономики, конкретных чиновников и конкретных компаний. «На принципах клиентелы и протекционизма», – подчеркнул эксперт. Критерием назначения на руководящую должность выступают не деловые качества претендента, а его лояльность клану.
         В 90-х годах прошлого века ключевыми игроками выступали бизнес-структуры, продвигавшие вверх по служебной лестнице своих людей. Сейчас в решении кадровых вопросов доминируют бюрократический аппарат, госкорпорации и т.д., словом, все, кто тесно связан с государством. «В результате эффективность госуправления снизилась», – отметил Макаркин. Произошло это потому, что в отличие от бизнеса, заинтересованного в развитии, госчиновники более инерционны и практически не способны генерировать новые проекты. Это не бросалось в глаза, пока не было кризиса, ну а сейчас низкая компетентность, лоббизм представителей власти действительно ложится тяжким бременем на экономику страны. «Заявление Дворковича свидетельствует о стремлении использовать кризис, чтобы уменьшить отрицательную роль клановой системы», – подчеркнул эксперт.
         Однако призывы к обновлению кадров российской бюрократии могут принести и прямо противоположный эффект. Бывший глава администрации президента Александр Волошин предупреждает об опасности бюрократического реванша именно в такой момент. «Во всех странах есть попытки бюрократического реванша, бюрократия не признает, что регулирование было неправильным, и требует его усилить. Это серьезная опасность. Если роль государств в экономиках усилится, такие кризисы будут не раз в 40 лет, а раз в пять лет», – заявил на Красноярском форуме Волошин.

    Павел Петровский.
    © «
    Независимая газета», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Первый год президентства Медведева оказался неудачным для власти

    Все еще слабый президент, слабеющий премьер и нарастающая энтропия российского общества

         Избрание Дмитрия Медведева на высший пост в государстве казалось большим успехом управляемой суверенной демократии. Ловко задуманная и проведенная операция «Преемник» выглядела чудом современных технологий. Политических. Никаких проблем в аккумуляции голосов избирателей до нужного, математически выверенного, уровня поддержки не возникло. Но через год картина является не столь уж радостной.
         Дмитрий Медведев как президент смотрится слабее своих предшественников. Его способность влиять на происходящие в стране процессы выглядит урезанной. Не то обязательствами, не то отсутствием желания менять что-либо существенное, не то отсутствием ясных представлений, от чего в преемственности надо отказаться, чтобы саму эту преемственность сохранить. Кроме удлинения президентского срока до 6 лет и драматического по неоднозначности последствий для будущей территориальной целостности страны признания Южной Осетии и Абхазии – ни одного серьезного решения за год.
         Кадровая деликатность президента поразительна особенно на фоне центральной темы его жизни – борьбы с коррупцией.
         Рассказывают, что когда Эдуард Шеварднадзе был назначен первым секретарем ЦК Компартии Грузии в 1972 году, то на первом заседании Президиума он попросил коллег поднять левую руку, назвать марку часов и рассказать историю их появления. Детский лепет про «подарок от бабушки», «нашел на тропинке в лесу или под кустиком» стал саморазоблачительным для большинства коллег. С последующим уходом с занимаемых постов.
         Даже назначенные Медведевым первые губернаторы вызывают вопросы – за какие такие заслуги. Ну, например, Александр Козлов из Минсельхоза – чего он такого натворил, чтобы командовать губернией? Или его шеф Алексей Гордеев. Уже седьмой год в стране существуют квоты на импорт говядины, плодящие коррупцию и дурные практики, население переплачивает за каждый килограмм импорта мяса, а ради чего? Понятно, если протекционизм нацелен на развитие отечественного производителя, ну, тогда еще можно потерпеть и за счет кармана всего населения поддержать бизнесменов одной отрасли. Неприятно, но надо. Однако все эти годы поголовье крупного рогатого скота сокращалось! То есть нет никакого отечественного производителя, который бы воспользовался квотами для развития бизнеса. А квоты не отменяют. Расходы государства на сельское хозяйство росли все эти годы чуть ли не самыми высокими темпами. А цены на продукты питания по темпам от них не отставали. Но там, где наметился прогресс в производстве мяса птицы и яиц, предложение этих продуктов на рынок возросло, тут же раздался грозный окрик Гордеева – перепроизводство! Надо вводить квоты для производителей, чтобы производить меньше и чтобы цены не падали! Вот так! Оказывается, целью аграрной политики партии, целью Гордеева является не обеспечение населения дешевыми продуктами питания, а обеспечение нормы прибыли аграриям. Ну, тогда нет никакого смысла за счет всех нас поддерживать лоббистов-капиталистов одной отрасли. Теперь Гордеев будет поднимать сельское хозяйство Воронежской области. Надо полагать, с помощью лимитов и квот. Если эти господа – символы обновления губернаторского корпуса, то, может быть, лучше не трогать старых. Хотя не трогать нельзя.
         Владимир Путин, возглавив правительство, также не демонстрирует четкости в исполнении антикризисных мер. Структура его правительства неэффективна, она не нацелена ни на реформы, ни на развитие. Ослабленным оказался экономический блок, в котором главной звездой остался Алексей Кудрин, его потенциал как организатора макро– и микроэкономических сдвигов незначителен. Он – бухгалтер, человек на мешке с деньгами, человек-экономия. Развития без трат не бывает. А вот там, где он должен был по своей линии развивать финансовые институты, достижений у министра финансов за 10 лет почти нет.
         Другой бесспорной, на мой взгляд, ошибкой Путина является упор на государственный капитал и госкорпорации. Концепция развития «сверху» – это иллюзия возможности повторить успех 50-х годов, эпохи индустриализации и госсектора. Жизнь давно доказала неэффективность модели «сверху». Нормальным может быть только развитие «снизу». Но оно требует децентрализации, дерегулирования и делегирования полномочий. Эти три «Д» не вписываются в вертикаль власти. Однако тогда вертикаль не вписывается в жизнь. Принимать решения на местах без оглядки на местный народ – путь в тупик.
         К неудаче правительства Путина я бы отнес и отсутствие внятной региональной политики в стране, невыработанность ее принципов. Выравнивание уровней социально-экономического развития территорий остается в повестке дня общества или нет? Если нет, то как обеспечить конституционные права граждан на доступ к элементам социальной инфраструктуры – здравоохранению, образованию, жилью. Я уже не говорю о занятости.
         Считаю, что сохранение в правительстве людей-невидимок типа Виктора Христенко – серьезная ошибка руководителя. В стране небывалый промышленный спад, а министра промышленности не видно и не слышно. Вице-премьер Игорь Сечин периодически появляется на госканалах с апологией помощи нефтяникам и газовикам, объясняет стратегическую важность этих отраслей для страны, лоббирует снижение пошлин и увеличение ассигнований. Все понятно. Но когда почти ничего не слышно про всю остальную промышленность, про средний и мелкий бизнес, это говорит лишь о том, что сырьевая специализация нашей экономики в результате кризиса еще более укрепится. Тогда к чему было тратить так много слов о трансформации экономики в инновационную – несырьевую?
         В ходе углубляющегося кризиса выявились исходная слабость и ограниченность предложенной обществу модели разделения властей по вертикали. Парламент – и Дума, и Совет Федерации – оказался не готов стать площадкой для содержательного обсуждения антикризисных мер правительства. Члены кабинета не отстаивают в ходе 5-6-часовых слушаний свою версию приоритетных трат резервных фондов. Парламентарии не вносят корректив в планы правительства. Спрашивается, зачем нам такие депутаты и сенаторы? Чьи интересы они выражают? За чью пользу борются?
         Беспомощным выглядит и другое порождение «золотого века Путина» – Общественная палата. Этот институт гражданского общества никакого влияния на выработку антикризисных мер не оказывает.
         Разве может быть обществу, народу все равно, как и на что будут потрачены 200-400 млрд. долл., накопленных за последние годы? Накопленных, заметьте, за счет урезания текущего потребления нации. Не были построены новые школы, больницы, театры, плавательные бассейны, библиотеки. А теперь деньги, что сэкономили на этом социальном строительстве, уходят непонятно куда.
         Что мы знаем о масштабах и глубине кризиса в свободном доступе, в режиме обсуждения? Какова динамика производства и занятости по отраслям и регионам? Какова задолженность предприятий тех или иных отраслей экономики, ее структура, долгосрочность? Кого будем стимулировать и на производство чего? Кто получает деньги от государства и на что тратит? Кто вывел из страны в январе 40 млрд. долл. и из каких источников? Кто и сколько из государственной помощи конвертировал в валюту и тем самым вывел рубли из объема кредитной ликвидности?
         Эти вопросы должны на глазах всей страны обсуждать депутаты и члены правительства. В ходе таких обсуждений выявляется уровень компетентности чиновников. И если он высок, высока и наша уверенность, что из кризиса мы выйдем успешно. Другое дело, если эта компетентность низка. Тогда всем становится ясным, кого надо менять во власти. А кого и наказать. В этих условиях стала совершенно очевидной недооценка демократических процедур как инструмента повышения эффективности принимаемых решений и механизма смены элит. Вот это и есть прикладное, а не надуманное значение демократии. Эта потребность в демократии именно нашего, российского общества, не навеянная никем и не инспирированная извне, как было принято говорить когда-то. Просто хочется, чтобы кризис, который уже сейчас ударил по нам больше, чем по любой другой стране в мире, не стал еще глубже – до безвозвратности. Депрессия и рецессия могут длиться десятилетиями, неузнаваемо изменяя общественный, политический, экономический и социальный ландшафты жизни. Не всегда к лучшему.
         Специфика российского кризиса состоит в том, что это кризис лопнувшего пузыря цены активов. Кредиты, взятые под пузырь, не могут быть возвращены в обозримом будущем. Потому что, если ты брал кредит в 10 млрд. долл., заложив 25% акций компании, которая стоила 40 млрд. долл., то теперь вернуть долг из оборота ты не можешь. Потому что 100% акций твоей компании сегодня стоят 4 млрд. долл.
         В балансах компаний образуются гигантские дыры. В нормальных условиях функцией цели бизнеса является максимизация прибыли, а в условиях такого типа кризиса она меняется на минимизацию долга. Любые деньги, которые попадают в руки частного лица, компании или банка с большой дырой в балансе, уйдут на покрытие долга. И никогда – на новые инвестиции, закупки, развитие. Если этого не понять, мы можем спустить все наши резервы, думая, что стимулируем спрос, и не получить взамен ни одного нового рабочего места.
         Нужна серьезная программа реструктуризации и выделения долгов из балансов компаний, с разделением функций цели их деятельности. Тогда будет более понятно, чего ожидать от тех, кто получил деньги. Кто способен на трансформацию полученных ресурсов в компонент совокупного спроса, возможно, и «эффективного спроса» по Кейнсу. А кто, хоть осыпь его золотым дождем, на спрос не способен в принципе, в силу «дыры» в балансе.
         Особенно позорным является нежелание властей обуздать тарифы естественных монополий. Рост платежей ЖКХ, за свет, за газ, за телефон – грустная реальность, затронувшая всех. Но логики роста тарифов в условиях кризиса – нет. Во-первых, все сокращают издержки минимум на 30%. Во-вторых, главные компоненты издержек для производства электроэнергии – цены на мазут, газ и уголь – упали. Газ, в свою очередь, с шестимесячным лагом следует за ценой на нефть, которая снизилась в 4 раза. Тогда откуда рост? Ответ на этот вопрос скорее всего надо искать в природе российского государства. А она, эта природа, боюсь ошибиться, скорее всего описывается термином «государство монополистического капитала». Природа госкапитализма более или менее хорошо выявлена, в том числе и российской наукой. Понятны и ограничители этой модели развития, связанные с неэффективностью распределения ресурсов из-за ценовых искажений. На таком фоне поразительно равнодушными выглядят депутаты и сенаторы, у которых нет слов негодования от имени тех, кого якобы они представляют. Да и трогать находящихся высоко в партийной иерархии губернаторов и мэров, стоящих за ростом тарифов, опасно.
         Ранг антимонопольной службы в структуре органов исполнительной власти по-прежнему низкий и не позволяет ведомству эффективно бороться с монополиями, у каждой из которых есть высокопоставленные покровители. Помимо всего прочего, рост тарифов – крайне негативный метод корректировки совокупного спроса в российской экономике. Вместо того чтобы генерировать разнообразное предложение, люди и бизнесы растущие суммы отправляют на счета монополистов, тормозя темпы выхода из кризиса.
         Те, кто общаются с Медведевым, отмечают, что он – амбициозный, самоходный, сильный, не технический президент. Путина мы и сами знаем. Он был властным и авторитетным. Что же случилось? Почему их позиции за год ослабли, равно, как и рейтинг? Ответ надо искать в слабостях созданной ими подавившей инициативу внизу системы, заточенной на исполнительскую подотчетность вышестоящему начальнику. Эта система оказалась не готовой к эффективному функционированию в условиях кризиса, когда неспешность, медлительность и неисполнительность бросаются в глаза. Даже президенту в его отношениях с правительством.
         В обществе нарастает недовольство. Как в верхних, так и нижних его слоях. По мере роста издержек кризиса, утраты работы, доходов, надежд на скорейшее спасение растет внутренняя свобода. В преемственность курса кризис внес серьезные коррективы. Требуется адекватная этим коррективам адаптация системы власти, расширение реальной демократии, способной подтягивать толковых, неравнодушных людей для решения серьезных проблем развития. Потому что спасение страны в лихие годы кризиса – дело всего народа, всего общества, а не только его руководителей.
         Мне кажется, что возрастающей неопределенности системы, ее энтропии можно противопоставить только впрыск в нее новой энергии людей, которая может высвободиться только в благоприятных для личности условиях подлинной демократии. Без этого система обречена на нарастание слабости, которая всегда ассоциируется со слабостью ее вождей, лидеров, руководителей.

    Константин Ремчуков.
    © «
    Независимая газета», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    «Не ограничивать легальные формы протеста»

    Премьер объяснил «единороссам», как донести до граждан смысл решений правительства

         Кризис далек от завершения и даже не достиг своего пика. Такое далекое от оптимизма заявление сделал Владимир Путин в минувшую пятницу на встрече с руководством «Единой России». Премьер объяснил, на чем не будут экономить при корректировке бюджета, почему не было резкой девальвации рубля и какие формы протеста готова терпеть власть.
         Общение Владимира Путина с руководством «Единой России» в подмосковной резиденции Ново-Огарево напоминало своеобразную репетицию предстоящего в Госдуме апрельского отчета премьера о работе правительства. Сначала он выступил с небольшим докладом, а потом больше часа отвечал на вопросы. Глава кабинета сразу предупредил: 2009 год будет очень сложным. «Кризис далек от завершения и даже не достиг своего пика», – заявил он. А это значит, что худшее еще впереди. Пока же запущенные в России антикризисные механизмы помогли обеспечить стабильность банковской системы, работают нефтяной комплекс, транспорт и энергетика, «позитивные сигналы приходят из металлургической области». Правительство также не оставляет надежд, что в ближайшее время «сможет подняться автомобильная промышленность».
         Премьер признал: сложности в экономике потребуют внесения изменений в бюджет, новый вариант которого депутатам предстоит утвердить уже в марте. При этом сокращения общего объема расходов не произойдет, более того, будет даже их небольшое увеличение. Средства переориентируются на реализацию антикризисных мер, а также исполнение социальных обязательств. «Механически резать ничего не нужно», – уточнил Владимир Путин. – Но требуется жестко отделить главное от второстепенного». Он также предупредил «единороссов», что авторитет партии зависит «от умения донести до граждан смысл принимаемых решений».
         Спикер Госдумы Борис Грызлов прежде всего поинтересовался, насколько при корректировке бюджета пострадают партийные проекты, такие как «Историческая память», «Свой дом», «Чистая вода». Затем депутат заступился за оборонный комплекс, который может обрушиться из-за отсутствия госзаказов. И только потом упомянул малый и средний бизнес, которым, по его мнению, нужны мораторий на все проверки в 2009 году и отсрочки по арендной плате. Владимир Путин партийные проекты проигнорировал. А вот «оборонку» и бизнес поддержать обещал. Сомнения вызвало лишь предложение освободить бизнес от проверок. «Единственное, что останавливает, – это качество предоставляемых услуг и товаров, – объяснил премьер. – Как бы потом граждане нам не сказали, «что вы натворили».
         Довольно неожиданный вопрос последовал от председателя думского комитета по бюджетной политике Юрия Васильева. Он поинтересовался, не стоило ли обвалить курс рубля сразу, а не плавно. Владимир Путин в ответ сравнил нынешнюю ситуацию с кризисом 1998 года, когда произошло резкое обрушение курса рубля и реальные доходы населения упали сразу на 50%. «Я дал указание (банкам. – «НИ») дать людям столько денег, сколько потребуют», – сообщил премьер.
         В свою очередь, руководитель ЦИК «Единой России» Андрей Воробьев попросил главу правительства поставить оценку протестным акциям. Он привел в пример митинги оппозиционных партий, которые «часто руководствуются эмоциями», и похвалился массовыми акциями, проведенными 31 января «Единой Россией» в поддержку антикризисных мер власти. Премьер не стал ставить оценку ни тем, ни другим. Он лишь процитировал высказывание Черчилля о том, что демократия – не самая совершенная форма правления, но «лучше ничего нет». «В условиях кризиса возрастает желание политических сил покритиковать, в целом это неплохо, – признал Путин. – Разумеется, если это делается в рамках действующего законодательства. Если действия тех или иных сил, я даже не назову их политическими, выходят за рамки закона, то государство вправе соответствующим образом реагировать и защищаться. И здесь не нужно ни стесняться, ни бояться ничего. Мы ни в коем случае не можем допустить событий, которые происходят в других странах». Произнеся столь жесткий монолог, премьер смягчил его, отметив: «При этом мы не должны ограничивать легальные формы протеста».

    НАДЕЖДА КРАСИЛОВА.
    © «
    Новые Известия», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Год президента Медведева

    2 марта 2008 года президентом России был избран Дмитрий Медведев

    2 марта 2008 года. Дмитрий Медведев празднует победу на президентских выборах. Фото: Завражин Константин. Загружается с сайта РГ      Сегодня исполняется ровно год с тех пор, как Дмитрий Медведев победил на выборах президента России.
         Тогда политологи пытались предсказать, какова будет политика нового президента, с какими трудностями – объективными и аппаратными – ему предстоит столкнуться, как будет функционировать вертикаль власти с учетом того, что Россия в последние годы успела отвыкнуть от наличия в стране помимо президента еще и политически сильного премьера, которым в 2008 году стал Владимир Путин.
         Конечно, год назад никто не мог предположить, что существенные коррективы в повестку дня, а заодно и в президентскую стилистику внесут такие события, как война на Кавказе и признание Москвой Южной Осетии и Абхазии. Мировой финансовый кризис, которого хоть и ждали, но не могли предугадать всей глубины падения ни в России, ни за ее пределами, и вовсе спутал все карты, почти на 100 процентов поменяв экономический фон президентства Дмитрия Медведева.
         Тем не менее сегодня «РГ» решила обратиться к тем же экспертам, которые строили свои прогнозы по случаю смены власти в России в нашей газете год назад. Не только с той точки зрения, насколько их предположения оказались верны. Ведь любой прогноз – это еще и ожидания определенной группы населения, озвучиваемые экспертами.

    Год президента Медведева
         У времени в плену

         Со сменой хозяина главного кремлевского кабинета год назад связывались разные надежды и ожидания.
         Вверху расчеты в основном строились с ориентиром на то, что новый президент не станет «новой метлой» и останется верен той самой «стабильности», которая обеспечивает сохранение статус-кво – должностного и финансового.
         Внизу такого консенсуса не было – ввиду разнонаправленности общественных интересов (или даже общественного раскола, во многом искусственно созданного), которые примирялись между собой разве что посредством неписаного социального контракта. Условия его были просты: рост доходов (за счет продажи энергоресурсов) в обмен на социальный штиль, контролируемый через жесткую вертикаль жесткой власти. Не будь разного рода потрясений и, главное, экономического кризиса, опустившего цены на нефть до «черты неблагополучия», перед Медведевым, скорее всего, открывалась перспектива неспешной, пошаговой демократизации с самоутверждением в качестве «мягкой силы».
         В таком сценарии, возможно, нашлось бы место и для еще одного приоритетного национального проекта, осторожную надежду на реализацию которого я высказал год назад. Если коротко, суть его в том, чтобы обеспечить, говоря словами Путина, сказанными на инаугурации нового президента, «нравственность власти». Для чего вполне достаточно следовать десяти заповедям, а государству отвести роль не проповедника, а менеджера, который создает условия для их соблюдения и сам их соблюдает.
         Тем временем события истекших месяцев заметно поменяли контекст президентства Дмитрия Медведева.
         Августовский конфликт на Кавказе заставил быстро освоить роль Верховного главнокомандующего, январские перипетии с поставками газа – роль миротворца, а разразившийся минувшей осенью экономический шторм – роль антикризисного менеджера...
         Подобного рода и масштаба потрясения, казалось бы, неизбежно загоняют власть в русло прежних, уже проверенных на эффективность (но не на нравственность) методов и способов действий, не дают права хотя бы на эксперимент. И уж настолько эти события пропитаны всеобщим политическим и экономическим цинизмом, что вроде бы не до таких абстракций, как воспитание нравственности.
         Однако, убежден, нравственность имеет и в этих случаях вполне конкретное содержательное наполнение.
         Разве, скажем, не в эту категорию вмещается обеспечение свободной (безусловно, в рамках закона) конкуренции на политическом, экономическом, общественном, информационном полях? Хотя бы потому, что кризис открыл нам глаза на очевидную истину: монополия и безнравственна, и менее эффективна.
         Разве не сюда, не к проекту «Нравственность власти», относится задача унять сильных, считающих себя единственными и несменяемыми собственниками материальных и духовных благ, и защитить слабых? Защитить не подачками, но выстроенной социальной политикой, предполагающей – в условиях кризиса – первоочередную помощь не списочным предприятиям (к тому же плохо управляемым), а людям, страдающим от неумения управленцев.
         Разве не в сфере нравственности лежит кризис доверия, породивший, по утверждениям всех заслуживающих доверия экспертов, нынешние глобальные экономические передряги? Именно кризис доверия (то есть настроения людей), как выясняется, способен, оказывается, останавливать заводы, банкротить крупнейшие финансовые организации, вызывать обвалы целых экономик... И все ли сделала власть, чтобы избежать этого кризиса, была ли всегда искренна с нами, называя кошкою кошку, сумела ли все свои слова и обещания превратить в реальные дела?
         Разве достижение нравственного оздоровления общества не зависит напрямую от того, сумеем ли мы излечить такую застарелую, перешедшую в хроническую фазу болезнь, как мздоимство? Можно ли победить ее, не реализовав три вышеизложенные задачи? Выйдем ли мы из кризиса при нынешнем уровне коррупции?..
         Не сомневаюсь, что у Дмитрия Медведева есть ответы на все эти риторические вопросы. Более того, осмелюсь предположить, что его ответы совпадают с моими. Как и понимание того, что на претворение их в жизнь времени теперь отведено меньше, чем три года, оставшихся до следующих президентских выборов. Поскольку речь идет не о том, за кого мы будем голосовать в 2012 году, а о выживании страны.

    ГОД НАЗАД
         Виталий Дымарский год назад, пользуясь близкой для нового президента и бывшего первого вице-премьера терминологией, «предложил» ему в качестве основной повестки дня еще один национальный проект – «Нравственное здоровье общества». Россия – страна «верхушечная», чувствительная исключительно к импульсам сверху и почти безразличная к низовым инициативам и чаяниям. Так что именно власть, по Дымарскому, должна была заняться перевоспитанием общества. Начав, естественно, с себя.
         Автор давал и готовые рецепты: обеспечить честные выборы, создав условия для политической, общественной и информационной конкуренции; защитить слабых – инвалидов, детей, пенсионеров, одиноких; унять сильных, считающих себя монопольными и несменяемыми собственниками истины во всех сферах бытия; перестать делать из истории «продажную девку», легко откликающуюся на любой запрос политической конъюнктуры. В общем, всей страной разобраться, что такое хорошо и что такое плохо.

    И все-таки она не качается
         «Хочешь посмешить Бога – расскажи ему свои планы».

         К «прогнозам» это обычно тоже относится.
         Обычно, но не в данном случае.
         Я в этом (как почти в любом) своем прогнозе ставил на стабильность – и не ошибся. Двуглавая вертикаль не расщепилась.
         Путин достаточно точно просчитал ситуацию «дуумвирата». Нужно отдать должное и Медведеву – он в течение этого года наращивал политическую капитализацию не за счет Путина, сумел избежать игры с нулевой суммой.
         Что тут причиной? Государственная ответственность? Личные отношения? Инстинкт самосохранения? Еще много можно придумать причин. Важен результат – разрыва нет. Оголодавшие политологи ищут то одно, то другое «дрожание икры» президента или премьера, яростно спорят, какая у кого икра вздрогнула – «левая» или «правая» (и какую считать левой, какую правой?!), приписывают этим дрожаниям значение «великого признака». Сочувствую коллегам – рехнешься от такой работенки... Но, господа, дрожит исключительно у вас в глазах! Когда есть разногласия – РЕАЛЬНЫЕ разногласия – их не надо вымучивать. Когда разногласий НЕТ – высасывать бесполезно. Их не было в течение года – ни по войне с Грузией, ни по «холодной войне» с Украиной, ни по отношениям с Западом, ни по кадровым вопросам...
         Конечно, год не срок. С другой стороны, ПЕРВЫЙ год «совместной жизни» стоит последующих двух...
         Но вот другая тема куда интереснее.
         Когда Медведев стал президентом, западный горизонт уже обложили тучи кризиса. Но какой силы будет буря, никто не предполагал. В нашем обществе царил разудалый консенсус – сытная нефтегазовая халява будет только разбухать.
         Почему, собственно?
         По кочану!
         Потому, что «нам так нравится», мы так желаем, а за последние годы привыкли, что «мечты сбываются».
         Собственно, исходя из этого и строились все планы «расширенного воспроизводства» сверху вниз и снизу вверх – от безбашенных ипотечных кредитов до наполеоновских геополитических заявок... Да и не мы же одни, весь мир «держал пальцы веером», просто каждый на свой лад. В общем, «от тайги до Британских морей» царило настроение: солнечный круг, небо вокруг – пусть всегда будут бабки, пусть всегда буду я.
         И дуумвират, с моей точки зрения, покоился на фундаменте общего оптимизма: «радикальных реформ... из-за которых можно публично спорить... никто не предлагает и не предполагает. Так что нет идеологического, а если угодно, и социально-экономического оправдания для раскола власти и страны».
         Все верно – в раю не спорят. Так из рая-то мы – фиють!
         Фундамент встал дыбом – а дуумвират не шелохнется, стоит на нем как ни в чем не бывало!
         Экономический кризис не становится ни политическим кризисом в стране, ни кризисом внутри дуумвирата. И признаков таких нет.
         Кризисная ситуация, казалось бы, невольно провоцирует конфликты. Хотя бы споры по поводу того, как отвечать на совершенно новый вызов, как преодолевать кризис? Ведь кризис – это вам не конфликт с Грузией или Украиной, тут все немного посерьезнее будет!
         Тем не менее реальных разногласий по поводу кризиса тоже нет.
         Почему?
         Потому что нет столкновения альтернативных планов преодоления кризиса.
         А альтернативных планов нет потому, что, как мне кажется, вообще с этими планами... большая проблема.
         Причем не только в России.
         Я не экономист. Но, насколько могу судить, пока что все западные страны делают примерно одно и то же – накачивают госденьгами экономику, чтобы избежать банкротств. В частности, удалось спасти банковский сектор (как в США, так и в Европе, России и т.д.) от коллапса. Дальше начинаются споры, в какой мере необходима национализация тех же банков, иных отраслей (с последующей приватизацией), кому дать столько, кому – столько.
         Но пока что раскола по поводу ПРИНЦИПИАЛЬНЫХ методов лечения пандемии в мире нет. Нет их и в России.
         Кризис показал – люди бессильны не только перед законами природы. Не слишком-то они умеют управлять и социальными бурями... Волны накатывают, ветер ревет, молнии сверкают... Откуда буря? О, ответов много. Значит, ответа нет. А рецепт один: время и деньги лечат. Терпеть. Ждать у моря погоды, ждать, когда буря устанет. Дать экономике отлежаться и кормить деньгами с ложечки – потом сама встанет.
         Куда пойдет? И на этот счет никаких сильных новых идей в мире нет. В общем, все ждут, что экономика восстановится, т.е. станет такой же, как до кризиса, с некоторыми ограничениями в плане тех же деривативов, игры на рынке, ипотеки и т.д. Может быть, потом «сама экономика» нащупает качественно новые пути, но пока что осознанных планов новых курсов в мире нет.
         И у нас в стране нет идеи новых реформ. Все ждут восстановления гламурно-сырьевой экономики с сильной монетаристской политикой.
         РЕАЛЬНОЙ альтернативы такому пути никто (включая оппозицию) не видит.
         Нет альтернативы вне Вертикали, нет идейных споров внутри Вертикали.
         И политический прогноз на 2009 год: вертикаль устоит – не шелохнется.

    ГОД НАЗАД
         Леонид Радзиховский год назад главным для себя вопросом избрал устойчивость политической системы и перспектив функционирования «дуумвирата» Дмитрия Медведева и Владимира Путина. «Дуэт», по его мнению, должен был петь знакомую и даже полюбившуюся стране мелодию и делать это вполне слаженно. «Расщепления вертикали» власти Леонид Радзиховский не прогнозировал в силу того, что инстинкт самосохранения политической системы не допустил бы даже малейшего риска обрушения завоеванной в боях стабильности. К тому же на тот момент, по Радзиховскому, не было ни идеологического, ни социально-экономического оправдания для раскола власти и страны. Иными словами, никаких радикальных, системных перемен, для которых к тому же нет ни идей, ни людей, ни взволнованных масс.

    Покой нам только снится
         В день инаугурации нового президента никто и не мог предположить, что в первый же год случится серьезный внешнеполитический и жесточайший финансово-экономический кризис. Эти два явления, вне всякого сомнения, привнесли то, что не вписывалось ни в какие предположения и прогнозы.
         Поэтому если год назад мы говорили о том, стилистика нового президента будет соответствовать четырем характеристикам: удобна, рациональна, спокойна и современна, то полностью реализованными из них оказались лишь два. С них и начнем.
         Итак, стиль президента Медведева действительно оказался рациональным и современным. И хотя радикальной смены в сравнении с предшественником не произошло, детали, в которых и кроется дьявол, все-таки отличаются. Медведев не брутален, но может быть очень резким. Нынешний президент не устраивает показательных полетов на истребителях и танковых «марш-бросков», но уделяет серьезное внимание проблемам Вооруженных сил и военно-промышленного комплекса. Медведев проводит изменения в политической системе, но при этом фактически сохраняет прежние правила игры. На политических «деталях», несущих в себе некую двойственность, хочу остановиться подробнее.
         Первое Послание президента Федеральному Собранию содержало элементы политической реформы. Достаточно напомнить, что уже внесены законопроекты (а некоторые и приняты), направленные на уменьшение минимального числа членов партии, ротацию руководящих органов, фактическое уменьшение проходного барьера в Думу. Иными словами, при Медведеве избирательное законодательство стало более гибким. Но при том, что подобных – смягчающих – инициатив было порядка десяти, Кремль решил сохранить неизменной «подписную» систему для тех, кто хочет участвовать в выборах. А ведь именно она всегда была самым эффективным инструментом по устранению конкурентов, по снятию с выборной дистанции целых партий.
         Вместе с тем «снимать» с дистанции оппозиционно настроенных стали и другими способами. В президентские Советы вошли серьезные критики государственной власти. Появилась новая – правая – политическая партия. А экс-глава старой стал губернатором, приведя в свою команду на госслужбу таких известных оппозиционеров, как, например, Мария Гайдар.
         В целом, конечно же, правила игры не поменялись, но вот «судейство» в этой игре стало мягче. Иными словами, Медведев, вобрав определенную часть стилистики своего предшественника, не пошел по пути «клонирования», а стал самостоятельной величиной.
         Фирменным стилем Медведева, как и ожидалось, стало использование современных технологий. Видеоблог, комменты и ответы президента – то, чего раньше у нас не было. Но это не просто «молодежные игры». Как заядлый пользователь Интернета, из которого он, кстати, имеет возможность почерпнуть гораздо больше информации, чем из докладов некоторых своих подчиненных, Медведев огромное внимание уделяет и высоким технологиям. Недавнее заседание совета по информационным технологиям показало, что для Медведева они не только инструмент, но и способ существования. Поскольку президент понимает, что при помощи высоких технологий можно создать более удобное, эффективное и рациональное для граждан государство.
         Впрочем, рациональность Медведева проявляется не только в этом. Недавнее президентское заявление о том, что кризисом надо воспользоваться, для того чтобы избавиться от нерадивых чиновников, ложится в логику поведения владельцев крупных компаний, которые также пользуются трудностями, чтобы избавиться от нерадивых работников.
         Примерно так за год обрели реальные очертания два постулата стилистики Медведева – рациональность и современность. Два других – удобно и спокойно – имели все шансы на реализацию. Если бы не война в Южной Осетии и финансово-экономический кризис. И поскольку никто не знает, когда это «чудо» глобальной экономики оставит нас «своими заботами», то и в последующие годы рассчитывать на то, что в политике будет удобно и спокойно, не приходится.
         «Покой нам только снится». И Медведеву тоже.

    ГОД НАЗАД
         Статья Алексея Волина годичной давности была посвящена тому стилю, которого будет придерживаться Дмитрий Медведев. Смена кремлевского «модельера», по Волину, должна была привести к торжеству эклектики. Поскольку в обществе не было запроса на резкие перемены, Дмитрий Медведев должен был, по мнению Волина, не только частично «унаследовать» путинский стиль, при этом не став копией бывшего президента, которая всегда хуже оригинала, но и привнести в этот стиль свое. Из «Газпрома» – стиль управления крупной корпорацией, из Интернета – современные формы. По Волину, стиль Медведева должен был определяться четырьмя вещами: удобно, рационально, спокойно, современно. Иными словами, модерн или даже арт-деко. То есть та же эклектика.

    Рывок не отменяется
         Год назад я написал: «Именно сейчас на наших глазах происходит смена исторических этапов развития страны. Заканчиваются годы выживания после 1990-х. Впереди – рывок в новое, необычное для России будущее». Готов подтвердить этот вывод. Более того: он из благого пожелания стал для России единственным способом вырваться из цепких объятий кризиса.
         Еще год назад можно было абстрактно и расслабленно рассуждать о том, менять ли что-нибудь в устройстве нашего общества и отечественной экономики или погодить. Вспомните 140 долларов за бочку нефти, стабильно профицитный бюджет, уверенный рост котировок на наших фондовых площадках, приток капитала и еще многое другое из этой же серии. Сейчас – при 40 долларах за баррель – клинической смерти фондовых рынков, отрицательном экономическом росте и дефицитном бюджете – впору заявить: «О каких таких переходах на новое качество развития можно говорить? Надо срочно спасать экономику и социальную сферу!»
         И здесь я снова хочу привести выдержку из моей статьи годичной давности: «инновационное будущее – единственный приемлемый вариант, который может быть сформирован и реализован. И тут воля нового президента, его целеустремленность должны сыграть очень важную роль». Обратим внимание на то, что премьер-министр Владимир Путин, несмотря на начавшуюся открытую фазу кризиса, 1 октября прошлого года предложил принять Концепцию социально-экономического развития страны до 2020 года. А затем погрузился в решение текущих вопросов, фактически предоставив Дмитрию Медведеву простор для принятия и реализации стратегических решений.
         И именно сейчас, когда стало понятно, что кризис не ограничится одним-двумя кварталами или даже парой лет, «проблема-2020» вышла на первый план. И это, конечно, президентское дело. Ведь согласно Конституции именно он определяет основные направления внутренней и внешней политики России.
         Естественно, что в каждой стратегической проблеме есть ключевое звено, потянув за которое, как известно, можно вытянуть всю цепь. В нашей конкретной ситуации – это состояние человеческого капитала. Кризис может нанести по нему очень болезненный удар, от последствий которого нам будет сложно оправиться. Я думаю, что в условиях ограниченности финансовых ресурсов надо не просто не снижать социальные расходы, но и их наращивать. Это звучит парадоксом, но он решается: выбирая между поддержкой бизнеса, часто идущей бессистемно и непрозрачно, и потребностями человека надо отдавать предпочтение последнему.
         О чем идет речь?
         Например, о программе государственных гарантий в сфере здравоохранения, на которую надо тратить не 3,5 процента, а все 6 процентов докризисного ВВП.
         О всемерной поддержке системы профессионального образования, которая должна в короткие сроки переподготовить миллионы людей, внезапно ставших безработными и, главное, вылетевших с рынка труда из-за своей неконкурентоспособности.
         Надо существенно снизить налоги, а для малого бизнеса – и вовсе ввести налоговые каникулы. И потери бюджета закрыть средствами из накопленных резервов.
         Только тогда мы спасем нарождающийся в России средний класс. В этом смысле повестка дня президента Медведева за год не только не устарела, но и приобрела очевидную актуальность. Осталось немногое – начать и кончить.

    ГОД НАЗАД
         Евгений Гонтмахер год назад стал свидетелем смены исторических этапов развития страны. По его мнению, заканчивались годы выживания после 1990-х, а впереди был рывок в новое, необычное для России будущее, связанное с глобализацией и вытекающей из нее межстрановой конкуренцией, в которой наша страна должна была попытаться занять достойное место. И только инновационное будущее, по мнению автора, являлось единственным приемлемым результатом.
         Рецепты Гонтмахера по достижению этой цели были следующими: улучшение положения всех общественных слоев; возможность для крупного бизнеса инвестирования прибыли в отечественное производство; развитие малого бизнеса; укрепление бюджетного сектора, создание эффективной системы социальной защиты, создание системы социальных лифтов, которая поднимает людей вверх по лестнице их общественного положения. В общем, экономический рывок с упором на гуманизацию социальной сферы.

    Тест на ожидания
         Год, прошедший с момента президентских выборов в России, на которых ее лидером стал Дмитрий Медведев, оказался крайне тяжелым.
         Он начался с войны на Южном Кавказе, где российский президент был поставлен перед необходимостью сначала использовать военную силу, а затем принимать важнейшее геополитическое решение о признании Россией Абхазии и Южной Осетии. Завершился первый президентский год быстрым падением мировых цен на энергоносители, что подорвало основу российского бюджета, и полноценным вхождением страны в глобальный мировой кризис, болезненно ударивший по качеству жизни россиян. Это более чем достаточно для президента любой, даже самой благополучной страны, тем более для России с ее непростыми внутренними проблемами, с которыми Медведеву также пришлось иметь дело, – от масштабной коррупции и газового конфликта с Украиной до заказных убийств и громких судебных процессов, к которым было приковано внимание всего мира.
         Безусловно, Медведев не готовился быть президентом войны и глобального экономического кризиса. Его предвыборная программа была совсем другой, и российскому президенту прямо на ходу пришлось ее фундаментально корректировать – иногда удачно, иногда не очень. К этому надо добавить, что Дмитрий Медведев пришел в Кремль на очень высокой волне ожиданий россиян от власти, сформированных предыдущими годами бурного экономического роста и определенной политической стабильности, когда вовремя выплачивались зарплаты и пенсии, росли реальные доходы, а у людей начала формироваться вера в благополучное будущее.
         Медведев стал президентом, сменив в Кремле Владимира Путина, с чьи именем в сознании россиян не просто связан один из наиболее успешных периодов в истории страны, но который и после ухода с поста продолжал рассматриваться ими как бесспорный национальный лидер. Такого вообще раньше не случалось в многовековой истории России. Тем более что сам Владимир Путин, как он, собственно, и обещал, уйдя из Кремля, не ушел из политики, а занял пост премьер-министра, в результате чего создалась еще одна непривычная для России политическая ситуация, когда во главе ее находится человек, не рассматриваемый россиянами в качестве главного в стране. То есть Дмитрию Медведеву с самого начала надо было прилагать больше усилий, деликатности, самодостаточности и политического умения, чтобы позиционировать себя в глазах российского общества и истеблишмента как реального президента.
         Наконец, год стал крайне важным с точки зрения фундаментальных изменений на мировой арене. Признав Абхазию и Южную Осетию, Россия испортила отношения со значительной частью мирового сообщества, исправление чего потребовало от президента особо изощренной внешней политики. При этом в США к власти пришел новый лидер, предложивший России полностью пересмотреть основы взаимных отношений, начать серьезный разговор о сотрудничестве в интересах обеих стран. Это не только открывает новые возможности для России, но и повышает ответственность ее президента в выборе правильной политики по отношению к Вашингтону, в формулировании стратегических национальных интересов страны.
         Иначе говоря, весь первый год перед Медведевым стояли крайне трудные задачи, решение даже некоторой части которых сделало бы лидера любой страны мира однозначно успешным политиком. С этих позиций, мне кажется, и надо стараться оценивать начальный год президентства Медведева.
         Главный вывод, который, на мой взгляд, можно сделать, подытоживая со стороны этот год, заключается в том, что Дмитрий Медведев сегодня гораздо больше является президентом России в реальности, нежели предполагали сразу после выборов большинство западных наблюдателей. При всей возможной разнице мнений по поводу его политической самостоятельности можно однозначно сказать, что, во-первых, он ее проявлял в несравнимо большей степени, нежели полагали иностранные аналитики, и даже больше, нежели это видно широкой публике. Во-вторых, Дмитрий Медведев за этот год продемонстрировал умение брать на себя ответственность, принимать решения и не бояться публично их отстаивать. Этого от него ожидали на Западе далеко не все. Вряд ли можно найти много больших примеров того, когда он пытался уйти от ответственности, переложив ее, например, на Владимира Путина.
         В-третьих, совершенно очевидно, что Медведев, пришедший в Кремль без своей команды, сделал немало за этот год, чтобы ее сформировать из единомышленников и высокопрофессиональных, креативных людей, особенно в сфере экономики. Похоже, что, когда Дмитрий Медведев говорил о том, что кризис открывает новые возможности, он имел в виду не только экономику России, но и свою роль в ней. Со стороны хорошо видно, как президент России и его молодая команда не только создали свою большую и самостоятельную нишу в российской политике и антикризисной деятельности, но и все больше берут под свой контроль деятельность всех в этой области. Если роль правительства России все больше выглядит как затыкание дыр, как попытка, используя старые запасы, пережить трудные времена, сохранив основы докризисной экономики, то Медведев и его команда все активнее говорят о необходимости ее фундаментальной модернизации, с тем чтобы в посткризисном мире Россия не оказалась в группе стран-лузеров с низкой конкурентоспособностью, без глобальных брендов, опять зависимой от мирового рынка энергоресурсов.
         Для Запада позиции Медведева во внешней политике сегодня все же менее ясны и очевидны. Он сделал немало противоречивых заявлений, которые то обнадеживали, то разочаровывали. Здесь российский президент выглядит в большей степени последователем своего предшественника, хотя многие в мире продолжают надеяться, что Медведев – первый российский лидер, формировавшийся после «холодной войны», сумеет сломать глубоко укоренившийся в сознании российской элиты менталитет осажденной якобы крепости. Думается, что важным тестом для него в этой области станет правильная, взвешенная и продуманная реакция на предложения, которые сегодня поступают из США.
         Вызовы, с которыми Медведев столкнулся, были тяжелыми, неожиданными и требовали быстрой реакции. Молодой российский президент далеко не во всем оправдал ожидания, однако, мне кажется, Дмитрий Медведев доказал, что он продолжает оставаться президентом ожиданий, а не разочарований. Те, кто на Западе изначально однозначно оценивал его как несамостоятельного и недееспособного политика, во многом вынуждены пересматривать свое мнение. Но окончательного перелома в отношении к российскому президенту все еще нигде не произошло. В значительной степени это в руках самого Медведева, тем более что нет сомнений, что его второй год будет в силу ситуации в мировой экономике еще более трудным и президенту России снова придется активно доказывать свою ведущую роль в стране и право говорить от ее имени в мире.

    ГОД НАЗАД
         Николай Злобин оценивал перспективы Дмитрия Медведева с точки зрения западных ожиданий от нового президента. Год назад автор задавался вопросом, кто именно и как будет определять внешнюю политику страны, ее приоритеты в области безопасности и военно-политического позиционирования в мире, а также в сфере энергетики. Волновало Злобина и отсутствие понимания как Москвы, так и Вашингтона, чего же на самом деле две страны хотят друг от друга. Ведь все варианты политики в отношении России последних полутора десятилетий привели Америку, по мнению автора, в никуда. Однако со сменой власти в России и США, по Злобину, возникает шанс начать «все сначала». Пусть даже этот шанс Злобину кажется призрачным.

    Алексей Волин, Виталий Дымарский, Евгений Гонтмахер, Леонид Радзиховский, Николай Злобин.
    © «
    Российская газета», 02.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    «Система работает, и относиться к ней надо бережно»

    2 марта исполнился год со дня избрания Дмитрия Медведева

    Загружается с сайта И      В Москве в понедельник прошел форум «Стратегия-2020» партии «Единая Россия», посвященный первому году президентства Дмитрия Медведева. Беседа не могла не перетечь к обсуждению экономического кризиса: темы оказались взаимосвязаны. Заметным, безусловно, стало выступление первого замглавы администрации президента Владислава Суркова, который компетентно заверил: политическая система работает эффективно, а призыв все менять – «это крайне рисковые рассуждения».
         «Отмечать» годовщину избрания Дмитрия Медведева на пост главы государства политологи и журналисты, чиновники и экономисты собрались в непосредственной близости от Кремля – на Красной площади, дом 3, в демонстрационном зале ГУМа.
         – Год назад казалось, что у Медведева впереди планомерная, спокойная работа, однако жизнь внесла коррективы, – начал главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев.
         В августе была война, которая показала, что «Медведев – жесткий политик». Потом кризис, и «мало, кто ожидал, что он примет подобный характер», в итоге Россия оказалась «под очень серьезным ударом». По мнению участников, оказал кризис свое влияние и на саму политическую систему.
         Валерий Фадеев считает, что тандем Медведев-Путин улучшил политическую систему России, так как «она стала сложнее, и каждый из лидеров привносит в нее что-то свое». По мнению Фадеева, «политика – это сложная вещь, глупо противиться ситуации, когда Путин остается сильным лидером».
         Именно эта политическая система, на взгляд руководителя ФЭПа Олега Павловского, «уберегла нас от участи Исландии, Венгрии, Латвии и Украины, что уже неплохо». При этом, как показывают социологические исследования, наблюдается некий парадокс: с одной стороны, люди очень реалистично и жестко оценивают кризис и его последствия для себя лично, с другой – поддерживают власть. А прошедшие 1 марта региональные выборы показали, что избиратель не разделяет Медведева и Путина.
         – Два электората не удалось ни разъединить, ни разбить. И те, кто за Медведева, проголосовали за «Единую Россию», которая справедливо называется партией Путина, – уверен Павловский. – Но поддержка ЕР не держится сегодня на личной, персональной поддержке Путина. Сегодня это поддержка партии как института национального единства, гарантирующего безопасность в условиях кризиса. А поддержка правящей партии в условиях кризиса – это необычно, это завоевание не человека, а системы.
         По мнению экономиста Михаила Юрьева, «в природе нет политической линии, которая была бы хороша во всем, у любой свои издержки». А что касается кризиса, то в нынешних условиях важно, чтобы текущие интересы российской экономики не приносились в жертву стратегическим.
         – Если мы начнем проводить политику, которая ограничит нашу зависимость от мировой экономики, то в перспективе она принесет некоторые издержки, но они будут невелики, а сейчас мы очевидно выиграем, – уверен Юрьев. – В противном случае неизвестно, будет ли результат в будущем от нашей тотальной интеграции, но то, что сейчас мы сильно потеряем, – это факт.
         С экономистом Юрьевым согласен телеведущий Михаил Леонтьев: главный фактор кризиса, по его мнению, – глобальная зависимость нашей страны от внешней конъюнктуры. К тому же наша власть оказалась «не готова к этому кризису ни интеллектуально, ни институционально, ни идеологически».
         В какой-то момент, устав от жарких споров товарищей, слово попросила телеведущая Тина Канделаки. Она рассказала, что у президента Медведева «правильный компьютер и правильные часы», и поэтому молодежь «воспринимает его очень хорошо». После этого госпожа Канделаки призналась, что в экономике ничего не понимает, но рассказала, как кризис коснулся ее лично.
         – Я не могу зарабатывать на корпоративах, – разоткровенничалась телеведущая, но поделилась, что «нашла свой рецепт борьбы с кризисом» – купила долю в интернет-компании, которая занимается инновациями.
         Телеведущий Владимир Соловьев уверил собравшихся, что между президентом Медведевым и премьером Путиным есть согласие, есть «цивилизованная система отношений», а вот у элиты ее нет, поэтому «идут постоянные попытки развязать какие-то склоки».
         – Я хочу выступить в защиту нынешней политической системы – это скучно, потому что всегда гораздо интереснее все переменить, от всего отказаться и что-нибудь новенькое затеять, – взял наконец слово Владислав Сурков, около двух часов слушавший жаркие споры. – Никто ведь не просчитал, никто не сказал, как будет выглядеть новая система и какова будет цена ее очередного внедрения.
         По его словам, если бы наша политическая система была «более разболтанной, более рыхлой», что бы сейчас – во время раздачи кредитов и государственных денег – началось? «Да тут такого бы наворотили!» – уверен Сурков.
         – А если мы сейчас все напьемся и гулять пойдем, бить мебель. Может, уже хватит? Может, обойдемся без разгула? – задавался вопросами чиновник. – Мне кажется, это неплохо, что сегодня у нас одна партия доминирует, тут гораздо больше плюсов. Если бы мы входили в эту зону турбулентности в более развинченном состоянии, я вас уверяю, ущерб был бы гораздо выше.
         По его словам, нынешняя политическая система работает и с кризисом справится. «Она, конечно, будет меняться и модернизироваться, но в целом она требует того, чтобы мы к ней относились бережно и более аккуратно, – призвал замглавы президентской администрации. – Что мы сразу о бунтах-то? Не надо пугать никого, и себя в том числе. Надо верить в свою страну, как бы она критично ни воспринималась со стороны».

    ДОСЛОВНО
         Владислав Сурков: «Система работает»
         Владислав Сурков выступил на форуме «Стратегия – 2020»
         – Сейчас возникло такое модное рассуждение в наших политологических кругах: в предыдущие восемь лет действовал контракт между обществом и властью. Власть распределяла нефтедоллары, подкармливала всех, а общество в обмен на это отреклось от части своих прав и свобод. Ну, а теперь, дескать, когда нефтедоллары иссякли, народ спохватился, раз нефтедолларов нет, давайте сюда свободы.
         Я бы хотел сказать людям, которые это говорят, что чувство приличия не должно их покидать даже в кризис. Широко известен один факт прямого отказа от своих прав за материальное вознаграждение. Это библейский Исав, который, как известно, отказался от права первородства (оно было связано со многими привилегиями, в том числе привилегиями свободного человека) в обмен на чечевичную похлебку.
         Мне кажется, когда наши интеллектуалы позволяют себе, хотя это в наших традициях, к сожалению, целый народ уподоблять одному из самых презренных библейских персонажей, они должны набраться чувства такта и быть поосторожнее в своих заявлениях.
         Отсюда происходит масса выводов. Мы должны куда-то собраться, на какой-то форум, непонятно на какой, что-то там обсудить, никто не говорит, что, заново все переделать, создать новые институты. «Старая» политическая система либо была создана не под те задачи и теперь не может выполнить свою функцию, либо она была плодом предыдущего изобилия, а теперь все будет по-другому, и систему эту якобы надо срочно менять.
         Для начала я хотел бы напомнить, что противопоставление свободы и материального благополучия – большая глупость. Рузвельт говорил: «Бедный человек не свободен». Во все исторические эпохи свободными были люди, располагающие имуществом и материальными возможностями. Демократия стала массовой только в эпоху, когда благодаря техническому прогрессу стали массово доступны элементарные материальные блага. У свободы есть материальное измерение, и благосостояние граждан повышалось в последние годы не для того, чтобы выменять у людей свободу, а для того, чтобы сделать людей свободными.
         Я хочу выступить в защиту существующей политической системы. Это скучно, потому что всегда гораздо веселее все переменить, от всего отказаться и что-нибудь новенькое затеять. Вот это, по-моему, есть самый главный наш порок: мы ничего не хотим доделывать и все готовы бросить на полпути – размашисто и не задумываясь о последствиях. Никто при этом не просчитал – а как будет выглядеть новая политическая система и какова будет цена ее очередного внедрения?
         Я хочу напомнить, что те «образцовые» демократии, с которых нас обычно призывают брать пример, первое, чем они отвечают на любой кризис, они говорят: мы верим в наши институты, мы не откажемся от наших ценностей. Мы же при первых проблемах, еще и кризиса нет, тут кто-то правильно говорил, это все еще условный кризис, это первые его шаги, только сквозняк откуда-то подул, мы сразу заявляем: надо пересмотреть наши институты и более того – переосмыслить наши ценности.
         Перечитайте послание президента Медведева: свобода, справедливость, патриотизм, любовь к семье… От чего здесь можно отказаться, от каких из этих ценностей? И самое главное, ради чего?
         Я не согласен с теми, кто говорит, что всякие изменения ландшафта должны вести за собой пересмотр стратегии. Вы знаете, когда наши войска шли от Москвы к Берлину, всякие ландшафты встречались на пути – стратегия была одна: взять Берлин и разгромить захватчика. В крупных подходах – не надо дергаться, не надо спешить, не надо сразу прятаться и от всего отказываться. Сейчас все говорят: нужны новые форматы для общения, для диалога. Очень важно собираться, дискутировать, общаться, как-то заново услышать друг друга. Это просто необходимо – на дворе кризис! Мы с вами собираемся здесь уже не первый раз, общаемся, дискутируем, обмениваемся мнениями. А ведь этот институт, Форум «2020», был придуман и начал работать задолго до кризиса.
         Я считаю, что наша политическая система работает. It's working, как говорят наши друзья, которые учат нас демократии. Она работает. Не надо создавать ощущение, что если у нас что-то поменялось в экономике не в лучшую сторону, то это означает смену системы. Действительно, в том, что случилось, есть и наша вина. Потому что когда мне говорят, что во всем виновата Америка, я хочу напомнить, что наш экономический рост – производная от того пузыря, который американцы надували. Мы ведь не заслуживали этот рост. Но давайте честно скажем: мы ведь про это говорили. Это говорилось публично, в том числе и на таких форумах, связанных с «Единой Россией». И Путин это говорил. Что это за открытие такое? Что нам его предъявляют. Да мы сами это знаем, и сами об этом говорили, и сами предлагаем всем создавать другую экономику, менее зависящую от таких ударов.
         Представьте, что бы сейчас было, если бы наша политическая система была более разболтана, более рыхлая, если бы она была больше в духе девяностых, чем в духе нулевых. Вот что бы сейчас, в преддверии кризиса, с раздачей этих государственных денег и многих других вещей началось? Столько бы наворотили, что потом кто-нибудь, сильно не любящий свободу, пришел и еще бы сто лет порядок наводил. Знаете, можно один раз попробовать, как в 90-е: если мы сейчас все напьемся и гулять пойдем, и бить мебель. Может, уже хватит? Может быть, уже попробуем как-нибудь без крушения мебели и без разгула.
         И мне кажется то, что одна из партий у нас доминирует, в этом много издержек, но мое глубокое убеждение, что в этом на сегодня гораздо больше плюсов, потому что, если бы мы входили в зону турбулентности в более развинченном состоянии, я вас уверяю, ущерб, который бы понесло государство и общество, был бы гораздо больше.
         Мы все понимаем про коррупцию. Президент Медведев об этом много раз говорил. Эта система во многом, к сожалению, консервирует коррупционные отношения. Но, поверьте, я работал в 90-е годы в нескольких банках, хорошо известных, и компаниях. Я что-то не заметил, что тогда уровень коррупции был сильно меньше. И, если честно, те, кто так говорят сегодня, они лгут либо не знают правды. Потому что я это как раз знаю изнутри. Масштаб денег был другой. Да, конечно. Пропорции другие, но на сегодняшний день ситуация даже оздоровилась. Может быть, это очень не популярный тезис, но я знаю, о чем говорю.
         Я хотел бы еще раз сказать, что система работает, что она справится с кризисом и пройдет его. Она, конечно, будет меняться, будет модернизироваться. Ей надо модернизироваться, но в целом она требует того, чтобы мы к ней относились бережно, надо привыкнуть к социальным институтам, нравятся они нам или не нравятся, относиться более аккуратно.
         Как критикуются американские институты и интеллектуалами в Америке, и собственными политиками, и журналистами, вы все хорошо знаете. Но при этом двухпартийная система двести лет работает. Да, она менялась, но не отменялась и она работает. И никто не сказал: давайте эти партии уберем и на их место посадим новые партии. Это пример здорового отношения к собственному обществу. Да, мы критикуем, да, мы развиваем, да, мы идем вперед, мы систему адаптируем, делаем более гибкой, но мы храним ее основные параметры. Потому что демократия состоит из институтов, а институты имеют границы. Все, к сожалению, для господ либералов имеет границы. При этом я хотел бы всех призвать подумать о том, как мы можем вместе сделать нашу политическую систему эффективной, вместо того чтобы думать, как от нее абстрагироваться и о ней забыть.
         И в заключение сегодня, в годовщину избрания Дмитрия Анатольевича, хотел бы еще раз сказать: все нормально. Вчера были выборы, они прошли успешно. Люди по-разному высказывали свое мнение. Да, «Единая Россия» победила, и не просто победила, а существенно улучшила свой результат во многих регионах. И это хорошо, так как это соответствует настроению людей. Кое-где победили коммунисты, и довольно жестко победили, и это хорошо. Это признак демократии. Таковы наши политические институты. Такова наша политическая система. Спасибо за внимание!

    Оксана Егорова.
    © «
    Известия», 03.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Контрольная для Цхинвали

    Россия хочет сама контролировать средства на восстановление Южной Осетии

    Южноосетинская правительственная делегация во главе с президентом Эдуардом Кокойты так и не получила в Москве обещанных денег. Фото: Дмитрий Лебедев/Коммерсантъ. Загружается с сайта Ъ      Вчера стало известно, что премьер-министр Владимир Путин поручил Минфину РФ подписать с правительством Южной Осетии отдельное соглашение о принципах финансирования восстановления республики. Между тем, по данным «Ъ», вопрос о контроле над финансовыми потоками стал причиной серьезной размолвки между Москвой и Цхинвали. В пятницу из-за этого было сорвано заседание межведомственной комиссии по восстановлению Южной Осетии. А большая часть из обещанных Россией 10 млрд руб. в республику до сих пор не поступила.

    Запланированный срыв
         Владимир Путин подписал распоряжение правительства N 228-р, поручив Минфину РФ провести переговоры с минфином Южной Осетии о подписании соглашения, регулирующего порядок оказания республике финансовой помощи. Как указано в документе, подписанном 24 февраля и опубликованном вчера в банке данных нормативных актов правительства, предложение о подписании этого соглашения было внесено самим Минфином и согласовано с МИД РФ. По информации «Ъ», вопрос должен был стать ключевым на заседании межведомственной комиссии (МВК) по восстановлению Южной Осетии, которое должно было пройти в пятницу в Минрегионразвития. Однако заседание было сорвано.
         МВК была создана по распоряжению правительства РФ N 1225-р от 20 августа 2008 года. Этот орган курирует весь ход восстановительных работ в Южной Осетии. Большинство в нем составляют российские федеральные чиновники, а Цхинвали представлен в лице первого вице-премьера.
         Российские и южноосетинские чиновники объясняют срыв заседания по-разному. «Не было кворума – отсутствовали уполномоченные представители Минфина, а в их отсутствие обсуждать повестку дня не имело смысла,– объяснили «Ъ» в Минрегионе.– В этих условиях встреча носила формат краткого рабочего совещания».
         По словам собеседников «Ъ», совещание состояло в том, что министр Виктор Басаргин представил нового главу МВК, которым стал его заместитель Владимир Токарев, после чего покинул помещение (господин Токарев уже третий глава МВК за пять месяцев ее существования). В Минфине причины демарша не комментируют – письменный запрос «Ъ» вчера остался без ответа.
         В Цхинвали российскую версию о недостаточной представительности заседания считают малоубедительной. Как заявил «Ъ» первый вице-премьер Южной Осетии Хасан Плиев, который является и. о. главы правительства, южноосетинская делегация прибыла на заседание в полном составе под руководством президента республики Эдуарда Кокойты, так что могла обсуждать любые вопросы. «Нас беспокоило, что МВК давно не собиралась. Заседание было намечено на 5 февраля, затем без объяснения причин перенесено на 17-е число, затем передвинуто на 27-е,– рассказал он «Ъ».– Восстановительные работы стоят, подрядчики ожидают решений МВК».
         По словам господина Плиева, без санкции МВК в Южную Осетию не могут переводиться деньги, выделяемые из российского бюджета на восстановление республики. Напомним, что Владимир Путин обещал выделить на эти цели 10 млрд руб.– цифра была закреплена в распоряжении правительства N 1129-р от 11 августа 2008 года. А уже 20 августа 1,5 млрд руб. из этих средств были выделены для финансирования неотложных работ – деньги были переведены Минфином РФ на специальный счет в управлении казначейства РФ по Северной Осетии.
         По мнению собеседников «Ъ» в руководстве Южной Осетии, реальной причиной постоянных задержек заседаний МВК и срыва последней встречи стал вопрос о порядке дальнейшего финансирования восстановительных работ. Москва настаивает на том, что 1,5 млрд руб. были выделены в экстренном порядке без должного контроля, а для освоения оставшихся 8,5 млрд нужно разработать новый механизм. «Этот вопрос вызывает у нас некоторые разногласия»,– признает Хасан Плиев.

    Обуздание потоков
         По сути, речь идет о контроле над финансовыми потоками, выделяемыми Россией на восстановление республики. Москва предлагает упорядочить потоки, создав при Минрегионразвития РФ специальную федеральную дирекцию по восстановлению Южной Осетии. Это предложение Счетная палата РФ, проверявшая в ноябре расходование российских денег в республике и оставшаяся недовольной увиденным, внесла еще в декабре. Как рассказывал «Ъ» возглавлявший ту проверку аудитор Счетной палаты Сергей Рябухин, создание дирекции соответствует опыту восстановления Чечни и позволило бы избежать многих злоупотреблений (см. «Ъ» от 25 декабря 2008 года). Как поясняют источники «Ъ», знакомые с сутью российских предложений, дирекция должна стать единственным органом, курирующим все вопросы восстановления, так что финансирование будет идти только через нее. В частности, она будет распоряжаться отбором подрядчиков. Дирекция будет находиться в Москве, ее штат будет укомплектован чиновниками РФ – это позволит полностью отсечь Цхинвали от управления финансовыми потоками.
         Южную Осетию эта схема категорически не устраивает. «Необходимо учитывать изменившиеся реалии. В августе Россия нас еще не признавала как независимое государство, а потому естественно, что схему финансирования вырабатывала Москва. Теперь мы являемся признанным субъектом международного права. Отношения должны строиться на межгосударственной основе,– заявил «Ъ» Хасан Плиев.– Финансирование должно идти через наш минфин, а не через казначейство в Северной Осетии». Минусы федеральной дирекции вице-премьер объясняет так: «Если деньги будут идти через дирекцию, то Южная Осетия не сможет принять участия в восстановлении – все платежи будут осуществляться на территории России. У наших граждан нет российских ИНН, так что даже работать на стройках они не смогут. Еще сложнее вписаться в эту схему будет организациям».
         Власти республики озабочены этой проблемой неспроста. По словам вице-премьера, после войны бюджет Южной Осетии пополнялся прежде всего за счет доходов ГУП «Дирекция по развитию приоритетных нацпроектов». «Эта компания, созданная еще до войны, полностью принадлежит правительству Южной Осетии и является единственным нашим подрядчиком, который участвует в восстановлении и получает доходы от уже выделенных Россией денег,– все остальные компании зашли по линии МЧС и Минрегионразвития,– говорит Хасан Плиев.– Нам важно, чтобы работала именно эта структура, в которой наши граждане. А кого может привести «Спецстрой»? Солдат да бездомных».

    На грани взрыва
         Эксперты полагают, что суть нынешнего противостояния заключается в желании Москвы более плотно контролировать расходование средств в Южной Осетии. «Формально аргументы южноосетинской стороны выглядят логично: если мы признаем их как независимое государство, то механизмы оказания помощи тоже должны быть межгосударственными. Ведь никто не подумает создавать дирекцию при Минрегионе для реализации проектов в Белоруссии,– заявил «Ъ» заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Михаил Александров.– Однако выделяемые РФ деньги в этом регионе имеют обыкновение растворяться в воздухе, так что у Москвы возникает естественное желание иметь контроль».
         Как полагает господин Александров, противостояние между Россией и Южной Осетией усугубляется аппаратной борьбой в Москве: «Разумеется, контролировать эти потоки хотят все. МИД продвигает посольство как контролирующий орган, спецслужбы хотят играть свою роль плюс еще Минфин и Минрегион. Вот Кокойты и не знает, чья возьмет».
         При этом, по мнению эксперта, ситуацию обостряет кризис: если летом и в начале осени Россия могла спокойнее относиться к растратам в Южной Осетии, то теперь у правительства не хватает денег даже на поддержку регионов РФ. «На Кавказе всегда нужно быть готовым, что 10-15% осядет в карманах местных начальников. Теперь финансовые ресурсы ограниченны, так что отсутствие результатов категорически неприемлемо для федерального центра,– говорит господин Александров.– Население также может быть недовольно тем, что дороги не построены и дома так и не восстановлены».
         Действительно, по данным «Ъ», затянувшийся спор между Москвой и Цхинвали о контроле над финансовыми потоками уже привел к серьезной дестабилизации ситуации в Южной Осетии. «Поскольку денег нет, зарплату в новом году в республике еще никто не получал, даже члены правительства. Это не может не внушать беспокойства»,– сообщил «Ъ» Хасан Плиев. Еще более сильные эмоции испытывает рядовое население. «Люди сидят без работы, в магазинах хлеб уже давно берут в кредит! – негодовал вчера в разговоре с «Ъ» один из жителей Цхинвали.– Погода уже пару недель отличная, а ничего не строят. Президент говорил, что ждут теплого сезона. Весна пришла, а движения – ноль. Если вопрос не будет решен в ближайшее время, будет новая война. Получается так: мы сыграли свою роль и больше России не нужны?»
         Хасан Плиев вчера сообщил «Ъ», что ближайшее заседание МВК пройдет 10 марта.
         «Ъ» будет следить за развитием событий.

    Александр Ъ-Габуев.
    © «
    КоммерсантЪ», 03.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Неравный брак

    Доминанта внутри тандема была, есть и будет за премьером, пока это ему необходимо

    Первое лицо страны еще только осваивает тренажеры политической власти. Фото Reuters. Загружается с сайта НеГа      Прошел год президентства Медведева, можно подводить какие-то итоги и оценивать, как работает новая политическая конструкция, насколько она устойчива и цельна, какие стороны развиваются.
         Самое главное, мне кажется, заключается в том, что тандема как такового нет – нет союза двух равноправных спортсменов, каждый из которых крутит педали. А то, что есть, скорее можно сравнить с сиамскими близнецами, когда есть две головы, а все остальные органы только в одном комплекте. Разделить это странное тело на два отдельных невозможно, не убив одного из них.
         Возникает вопрос – а мог ли в принципе возникнуть тандем? Думаю, что после августа-сентября прошлого года, когда сначала произошел поворот-манифестация во внешней политике, потом грянул кризис, все возможности постепенного усиления Медведева и перехода к нему реальной власти, если таковые и были, исчезли.
         Полностью изменилась повестка дня. И все те вопросы, с которыми выступал Медведев: судебной реформы, борьбы с коррупцией, социально-экономической модернизации с «четырьмя «и», – оказались задвинутыми на задний план. А на первый план вышли вопросы, которыми занимается Путин в роли премьер-министра. Это и экономика в ситуации кризиса, это жесткое позиционирование России во внешней политике, в первую очередь в постсоветском пространстве, где опять-таки экономика с нефтью и газом в первую очередь играют роль инструментов и проводников влияния России. Это и поддержание баланса между элитными кланами и группами влияния.
         Впрочем, и до августа прошлого года признаков того, что за формальной передачей власти в руки президента Медведева происходит постепенное перетекание в его руки реальной власти, в общем, и не было.

    Один на двоих
         Любопытную картину представляют рейтинги президента и премьера. У президента они достаточно высоки, хотя и несколько ниже, чем у премьера. Главное, впрочем, то, что это не два рейтинга, а один и тот же рейтинг: они колеблются абсолютно синхронно. Рейтинга Медведева, отдельного от рейтинга Путина, просто не существует, его популярность – это отражение популярности Путина.
         Сегодня невозможно представить, что, допустим, рейтинг Путина пойдет вниз, а рейтинг Медведева при этом останется высоким или даже начнет повышаться. Это наглядное свидетельство того, что все как было, так и остается. И все основные рычаги, связанные и с контролем за финансовыми потоками, и с управлением реальной экономикой, с нефтегазом в первую очередь, и с поддержанием баланса сил между основными группами влияния, между основными элитными кланами, – они все как были, так и остаются в руках у Путина. Именно у него и педали, и руль в «тандеме». А Медведев сидит на раме и может только улыбаться прохожим. Рычагов реального управления, чтобы реализовывать общие, правильные, находящие у многих поддержку лозунги, у него как не было, так и нет.
         Как модель передачи власти могла бы выглядеть в принципе? Это могла бы быть постепенная экспансия, когда команда Медведева с его приходом к власти постепенно начинает расширять свое влияние, берет под свой контроль новые и новые сферы, механизмы, институты и так далее. Но ничего этого не происходит. Та команда, которую можно условно назвать командой Медведева, столь же малочисленна сейчас, как и была в момент его избрания.
         Вторая модель – это переключение всех рычагов управления сразу на пилота, который до этого был запасным, как в самолете. Возможно, такой вариант и предусматривался. Собственно, Путин и сам говорил, что с политической системой все устроено, теперь можно заняться экономикой. Если Путин думал, что может поставить самолет на автопилот с Медведевым в кресле запасного пилота для подстраховки, а сам идти отдыхать или просто заняться чем-то другим, то он ошибся, – самолет попал в зону турбулентности.

    Имитация активности
         Политическая система в ее нынешней конфигурации выглядит пока вполне устойчивой. Важно только понимать, что базой этой относительной устойчивости являются не институты, а персональная популярность теперь пары президент-премьер. Никаких шагов в направлении укрепления политических институтов за прошедший год сделано не было, что, собственно, и показывает, что реальной передачи власти не планировалось и система как была, так и остается персоналистской.
         В последние несколько недель наблюдается резкий рост публичной активности президента Медведева – совсем как в выборной кампании год назад, и у ряда экспертов возникает ощущение, что Путин отходит в сторону, как бы в тень. Это и участие Медведева в коллегиях МВД, ФСБ и Генпрокуратуры, и общение Медведева с гражданами в новом формате, это и залповая замена губернаторов, и расширенный президиум Госсовета в Иркутске с декларацией новой модели более плотного регулярного общения президента с губернаторами. Это обнародование сотни кадрового резерва Медведева, это интенсивные поездки по регионам, многочисленные встречи с иностранными лидерами и многое другое.
         Медведеву надувают политический объем, как цыгане надували лошадь перед тем, как продать.
         Очевидно, что всплеск его активности носит демонстрационный характер, за этим нет никаких серьезных изменений ни в политической конструкции, ни в персоналиях. И если, скажем, обнародуется президентская кадровая сотня, то это вовсе не значит, что люди Медведева (?!) вдруг заменят собой предыдущее поколение руководителей. И наоборот, залповая смена губернаторов – реакция некоторой слабости Кремля на очевидно увеличивающиеся признаки самостоятельности губернаторов и региональных, и политических элит в целом. Но при этом сам состав и замененных, и заменивших губернаторов абсолютно расходится с той якобы тенденцией, которую некоторые усмотрели в назначении Никиты Белых и Бориса Эбзеева как «медведевских» кандидатов. Нынешняя четверка назначенных полностью развенчивает миф о приходе более молодых и энергичных политиков. Это абсолютно типичная для путинских кадровых замен рокировка, в которой чиновники из какого-то ведомства пересаживаются в кабинеты глав регионов. И вся разница в стилистике заключается в том, что генерала ФСБ меняет министр сельского хозяйства. Что для региона в ситуации кризиса, когда знание руководителем ситуации часто перевешивает и его имидж, и стилистику, может оказаться только хуже.
         Представляется весьма опасным, что в ситуации углубляющегося кризиса Кремль идет на замены не важно по каким критериям не устраивающих его начальников на местах людьми, которые не имеют опыта работы в этом конкретном регионе.

    Заложники рейтингов
         Рейтинг уже в связке президент-премьер – это единственная основа относительной политической стабильности. И если Медведев или Путин с Медведевым не делают никаких шагов в сторону укрепления институтов, то вся политическая система зависит фактически от этого самого рейтинга и его сохранения на относительно высоком уровне. В этом заинтересованы не только лично президент с премьером, а вообще все политические элиты и все граждане в целом.
         Потому что если представить, что вдруг этот рейтинг рухнул, как рубль, окажется, что ни Дума, ни Совет Федерации в их нынешнем виде и даже после начала каких-то косметических политических реформ Дмитрия Медведева не являются ни авторитетными, ни влиятельными органами и не могут обеспечивать политическую стабильность. А вот как сохранить высоким рейтинг Путина в ухудшающейся экономической ситуации – большой вопрос. И вполне возможно, что то, что мы видим, – это одна из попыток его решения. Путина необходимо как-то вывести из-под удара, в сторону, убрать намек на его ответственность за негативные последствия кризиса. Вывести Путина из-под удара можно, только поставив кого-то под удар вместо него. И здесь возникает проблема отсутствия в нашей политической системе политиков, кроме одного-единственного. Прежде чем повесить на кого-то политическую ответственность, его надо раскрутить как политика.

    В ожидании хороших времен
         Экономическая ситуация меняется очень быстро. И все многочисленные элитные кланы и группы интересов можно условно разделить на два больших лагеря – на лагерь «сохранителей» и лагерь «инициативников». Первые бегут на короткую дистанцию, они уверены, что кризис продлится недолго и надо только пережить те несколько месяцев, самых тяжелых, что он будет длиться, а дальше ситуация начнет резко улучшаться. Поэтому не надо дергаться, надо использовать имеющиеся ресурсы, для того чтобы пережить плохие времена и дождаться, когда наступят хорошие. А второй лагерь – это, условно говоря, модернизаторы, сторонники активного действия, те, кто понимает, что придется бежать на длинную дистанцию. Они считают, что глупо потратить имеющиеся ресурсы на то, чтобы просто купить полгода-год отсрочки, что надо проводить экономический и политический маневры. Сейчас «сохранители» в большинстве, но через какое-то время среди политического класса будет доминировать вторая группа людей, потому что закончатся ресурсы или значительная часть ресурсов и станет понятно, что света в конце тоннеля в ближайшее время не видно, а, значит, просто так прожить, проев свою так называемую подушку безопасности, ничего не меняя, окажется невозможно. И это потребует очень серьезных изменений и в политической системе, и в конфигурации основных сил, и как это все будет происходить, сейчас сказать трудно. Но времени на осмысление отпущено очень мало, где-то всего полгода, чтобы модернизаторы, которые понимают, долго ли, коротко ли будет длиться кризис, но никакой подушки безопасности на то, чтобы дождаться его окончания, не хватит, надо приспосабливаться, чтобы жить и во время кризиса, и даже после его окончания страна окажется не там, где была до кризиса. То есть даже если бы кризис длился всего один год, рассчитывать на то, что начнется благополучная жизнь и цены на нефть опять пойдут вверх, неправильно – такая модель давно себя исчерпала.
         Понимают ли это руководители страны? Это важный вопрос, насколько они это понимают. К Путину, как мне кажется, это понимание приходит постепенно. То, что мы видели – и выступление его на Кубанском форуме насчет острова стабильности, и его гневная реакция и желание чуть ли не сменить главу финансового блока правительства, и те заявления, всегда оптимистичные, но всегда на ход-два отстающие от экономических реалий, – все это свидетельства того, что он совсем не так, как оно сейчас происходит, оценивал и глубину кризиса, и его тяжесть для России. Его скорее можно отнести к сохранителям, то есть к тем, кто рассчитывает, что полоса проблем относительно скоро закончится. Важно и то, что не только Россия испытывает проблемы. И позиция такого рода может быть основана на том, что мы теряем сейчас что-то, но потери других могут оказаться даже больше. И вполне возможно, что относительно других стран, Соединенных Штатов к примеру, мы находимся или будем находиться в результате кризиса в более выигрышном положении, чем это было до того. То есть здесь важно то, насколько больно кризис ударяет по другим и насколько выигрышным выглядит наше положение в связи с этим.
         О недостаточном понимании и о сложности адекватного реагирования на те вызовы, которые стоят перед страной в условиях цейтнота, когда приходится делать очень быстро ходы, чтобы спасти ситуацию, а не в расчете на какой-то выигрыш в отдаленном будущем, свидетельствует то, что шаги, предпринимаемые правительством, лежат исключительно в сфере экономики. А в сфере управления, где, как мне кажется, лежат главные наши проблемы, и в сфере внутренней политики – все то, что делается, – это все из прошлых времен благополучия, когда очень многие проблемы и неэффективность управления можно было компенсировать деньгами. А сейчас ситуация меняется, и все недочеты и пороки нашей системы управления становятся гораздо более выпуклыми и гораздо более значимыми в силу отсутствия компенсации в виде денежных вливаний.
         Второй важный вопрос – помимо понимания ситуации – это возможность собственно реагирования и возможность предпринимать какие-то шаги для выхода из ситуации. И здесь тоже не должно быть иллюзий: в такой махине, как Россия, от позиции одного человека, пусть даже облеченного самыми высокими полномочиями и способного принимать любые решения, от него тоже зависит не все. Возможность его действий очень и очень ограничена. И мы видим, кстати, как к Медведеву приходит понимание этого и как он может гневно говорить о том, что какие-то из его поручений не выполняются, а какие-то, хотя и выполняются, но совсем не в те сроки, на которые он изначально рассчитывал. Он только сейчас, вплотную столкнувшись со всем масштабом и объемом проблем, видит, что есть мощная бюрократическая система, которая фильтрует поступающие с самого верха импульсы. И если этот импульс системе кажется неэффективным или невыгодным, то она может его благополучно блокировать.

    Перспективы тандема
         Из всего этого можно сделать вывод, что действия власти, руководителей страны не соответствуют в полной мере той сложной ситуации, в которой страна находится. Не может быть системы рациональной – заранее продуманной и пошагово реализуемой. Должна быть выстроена такая концепция, которая позволила бы системе самой приспосабливаться к меняющейся ситуации и демонстрировать свою гибкость и дальше эволюционировать. Таких импульсов сейчас нет.
         Каковы перспективы развития взаимоотношений внутри тандема? База относительно гармоничных отношений в этом условном политическом союзе – это то, что этот брак изначально очень неравен. И отношения двух участников этого союза будут развиваться тоже неравномерно: они будут бороться друг с другом, доказывать, кто из них должен принимать окончательные решения и т.д. А коль скоро брак неравен и в нем есть один партнер, который всем распоряжается и все контролирует, а другой, который может улыбаться, а может и не улыбаться, но это ровным счетом ничего не изменит, такая ситуация может длиться сколько угодно долго. Потому что они не зависят от взаимоотношений между самими партнерами, а зависят от того, как развивается внешняя ситуация.
         Можно предположить несколько сценариев развития ситуации. Один из них – максимальное дистанцирование премьера Путина от повседневной деятельности правительства, от негативного восприятия гражданами. Можно, скажем, больше выдвигать на первый план первого вице-премьера как борца с кризисом, а потом, когда у него это не получится, можно принести его в жертву. Но долго так продолжаться все равно не может. Когда рейтинг тандема, несмотря на предпринимаемые усилия, все же покатится вниз, можно использовать вариант досрочных выборов и возвращения Путина на пост президента. Формально правительство может предложить план выхода из кризиса, который требует больших жертв, в том числе и от граждан, и действующий президент Медведев предложит нечто вроде вотума доверия.
         Пока предпринимаемые Кремлем усилия в отношении управленческого и политического измерений кризиса представляются абсолютно неадекватными масштабу и сложности стоящих проблем. Неизбежно масштабное переустройство власти, и вопрос лишь в том, способна ли действующая власть сама себя переустроить, отвечая на внешние вызовы. В ситуации кризиса переформатирование власти не может осуществляться по заранее разработанному в деталях плану, который затем пошагово реализуется. Возможно, скорее движение в правильном направлении, снятие чрезмерно жестких рамок, препятствующих саморазвитию системы, приспособлению ее к меняющимся условиям. Такого рода шагов в направлении усиления публичной политики, увеличения политической конкуренции, укрепления социальной и политической базы власти, демонстрирующих понимание Кремлем ситуации и его способность на нее адекватно реагировать, пока не видно. Или по крайней мере их абсолютно недостаточно. Между тем времени на бездействие уже почти не осталось.

         Ведущие эксперты политологического сообщества, к которым «НГ-политика» обратилась с вопросом о перспективах политического союза «Медведев-Путин», разошлись во мнениях относительно его устойчивости.

    Глеб Павловский, президент Фонда эффективной политики
         Путин работает как черт. В условиях кризиса, который за границами России многим уже видится катастрофой, роль правительства колоссальна, и премьеру некогда светиться и пиариться по мелочам. По-моему, спайка Медведев-Путин усиливается, они сблизились. Особенно если вспомнить тот факт, что состав правительства и президентской администрации верстался еще в докризисный год. Для медленной работы по отдаленным, как им казалось, целям модернизации.
         Теперь о модернизации приходится говорить, как об аврале. Все поглощены делом. Люди не думают, что Путин куда-то «исчез», – они за ним следят по-прежнему. Но все различимей попытки разрушить, развалить тандем, и есть такая политическая цель – «долгожданное падение» рейтинга, вслед за нефтяными ценами. А он все не хочет валиться! Масса умников снуют вокруг власти, поигрывая разводными ключами, готовятся «отпускать гайки». Среди них есть нормальные враги. А есть и чеховские мужики – честные идиоты, принимающие системы безопасности государства за устарелый декор.
         В русской политике с давних времен, не меньше века, есть манера презирать стабильность, как что-то ничтожное. Наша интеллигенция это рождественский гусь, она ждет счастья в Новом году, поскольку в прошлом ее хорошо откармливали. Устойчивость России рассматривается ими не как результат политического труда, а как приглашение на праздник. Тут же конченые оболтусы, уговаривающие публику на... «новый Февраль».
         Линия на раскол власти отлично видна из Кремля. Политически за ней стоит несколько фракций аппарата, испытывающих стресс недофинансирования. Ведь кризис съел легкие деньги, а антикризисные бюджеты контролируются пожестче. Так не сыграть ли кому-нибудь в Мирабо? У нас есть прокризисная партия, передовики нестабильности. Именно отсюда текут слухи о «секвестре рейтинга» на полпроцента. Они хотят врезаться в центр тандема и, отцепив путинский вагон, отвести президентский состав Медведева на станцию Дно.
         Мы говорим о кризисе, но это матрешка – экономический кризис внутри страны, катастрофа глобализации вне ее. Неопределенны перспективы Евросоюза, Китай и США выплывут, но еще неясно, куда именно. У нас на глазах погибает соседка Украина. В такой ситуации не может быть никакой ясности перспектив. И при всем этом тандем Медведев-Путин очень успешно работает. В том числе исправляя собственные ошибки докризисных лет. Между бывшим и нынешним президентами есть рабочий диалог, он не прекращается. Доверие в «правящей паре» растет, несмотря на частые атаки извне. Реальные претензии общества к тандему сводятся к пожеланиям большего динамизма. Люди видят власть, быструю на действия, и им это нравится.
         Но вот что интересно. Общество осознает пугающую глубину кризиса, но усиливает поддержку лидеров! Такого нет ни в одной постсоветской стране, нет в Европе. Этот парадокс я называю «ножницами доверия», он результат рационального, холодного, циничного, если угодно, выбора масс – кризис не ставят в вину лидерам, требуя от них «выбираться вместе». Сказался капитал социального доверия к государственной системе. Это доверие – непременное условие демократии всюду, где она есть. А в России ее ядром остается союз Путина и Медведева, бывшего и нынешнего президентов. Вот если он распадется, мы действительно «проснемся в другой стране»!

    Дмитрий Бадовский – заместитель директора Института социальных систем
         Логика тандема изначально была понятна только в своих общих чертах. Существовало определенное распределение ролей и компетенций обоих лидеров, где один обладает инициативой в определенных направлениях, а второй помогает в осуществлении этих проектов. У Дмитрия Медведева как президента был и остается целый спектр направлений, где он преимущественно действовал, а Владимир Путин мог обеспечивать ему общую поддержку, при том что инициатива все равно принадлежала президенту. Это касается судебной реформы, борьбы с коррупцией, выстраивания новой кадровой политики и многих других вопросов. Понятно, что Путин в роли премьера прежде всего концентрировался в экономических вопросах. Но может или не может эта система взаимной поддержки трансформироваться со временем – однозначного ответа на этот счет не было и нет.
         Одна из идей развития логики тандемократии могла заключаться в том, что постепенно расширится круг вопросов, по которым Медведев при поддержке Путина будет входить в курс дела, выстраивать уже свою политику и брать инициативу на себя. И гипотетически нельзя исключать, что именно этот сценарий сейчас и реализуется. Хотя в том, как дальше будет развиваться и функционировать тандем, ключевой и стратегический вопрос один – кто, Владимир Путин или Дмитрий Медведев, будет выставлять свою кандидатуру на выборах в 2012 году. На мой взгляд, очевидно, что если Путин не планирует возвращения на пост президента, то тогда завершение периода его наставничества над Медведевым будет все более очевидным. Если же возможен другой сценарий, то вскоре обозначатся другие тенденции. На сегодняшний день этот вопрос вряд ли решен окончательно, но к концу 2010-го – началу 2011 года это должно стать очевидным. Но в любом случае тандем просуществует скорее всего до конца нынешнего срока полномочий Медведева. Кризис, конечно, может внести определенные коррективы, но пока, как представляется, базовая логика политического развития именно такая.
         Что же касается рейтинга уровня популярности президента и премьера, то динамика его развития одинаковая в обоих случаях: если он растет, то и у того, и у другого, если несколько снижается, то опять же этот взаимный процесс. Это означает, что пока массовое сознание, общественное мнение воспринимают логику тандема и ее не оспаривают. В то же время это своеобразный рейтинг ожиданий и надежд на то, что действующая власть, существующий тандем, выведет из кризиса. И все будет зависеть от того, какой будет эта стратегия выхода, насколько уже заявленные, опять же – обоими лидерами, антикризисные декларации, в том числе и о безусловности социальных обязательств, будут соответствовать их реализации.

    Алексей Малашенко – член научного совета Московского центра Карнеги
         Поскольку Владимир Путин дольше находится во власти, то соответственно с него и спрос больше. Если раньше с его именем связывался успех России, то теперь также связывается кризис. И в связи с этим не стоит забывать, что толпа любит возносить героев, но любит и низвергать их. И то, что Путина стало меньше, по крайней мере на телеэкранах, – это однозначное свидетельство его неуверенности в себе – от него ждут все той же гарантии успеха, благополучного выхода из кризиса, что он может предложить сейчас?
         Ни Путину, ни Медведеву не выгодно, чтобы принятие вероятно провальных решений ассоциировалось конкретно с ними. Или с одним, или с другим, или с обоими. Поэтому сейчас на поверхность будут вытаскиваться идеи коллективного разума, который фактически обозначает полную безответственность. Я не исключаю, что претензии подобного рода будут предъявляться сейчас к «Единой России», которая и в самом деле безответственна. Однако и полного согласия между ними – президентом и премьером, быть сейчас не может, и вовсе не потому, что они обязательно должны быть противниками, а потому, что это невозможно по нынешней ситуации, когда поиск выхода из кризиса окружен сонмом идей и нюансов.
         По экспоненте, если все и дальше будет развиваться так, как сейчас, баланс сил может склониться в пользу Медведева, пусть и чуть-чуть. Это не означает, что он будет национальным лидером, никто не может претендовать на эту роль сейчас, потому что нет программы, нет того самого Данко, который вырвет свое сердце и всех за собой поведет.
         Непонятность сохраняется и во внешней политике. Какова будет реакция на «фактор Обамы»? До сих пор никто за пределами России не может до конца разобраться, кто все-таки у нас принимает окончательное решение, и это весьма болезненно, особенно для постсоветского пространства.
         Ясно одно, что тандем не сохранится, но трансформируется. Будет коллективный разум, грядет и перетряска. Поэтому, когда сейчас говорят о двух центрах силы – Путина и Медведева, представляется, уместно было бы добавить и третий. Это, условно говоря, жесткий центр, недовольный действиями ни одного, ни другого. Это те люди, которые не принимают Медведева за его улыбку, за его невнятный либерализм и которые не принимают Путина, который не смог довести все до логического конца. Ситуация сейчас напоминает некое болото, и в нем кто-то может промахнуться мимо кочки и провалиться в трясину. И это может случиться достаточно быстро и незапланировано.
         Это – пессимистический вариант, потому что оптимистический может быть связан только с разруливанием кризиса, когда кто угодно – Путин ли, Медведев, вдруг находят программу, которая начинает реализовываться уже осенью. Но для России выход из кризиса связан с ценами на нефть, которые не зависят ни от Путина, ни от Медведева, как бы они того ни захотели. Нынешней власти остается ждать улучшение ситуации в Штатах и Европе, и Россия будет выходить из кризиса с опозданием. Так что новое «поднятие с колен» может оказаться очень болезненным.

    Александр Коновалов – президент Института стратегических оценок и анализа
         Перемены внутри тандема замечаются, они есть. Прежде всего они связаны с тем, что резко изменились условия, в которых эта связка Путин-Медведев начинала работать. Обилие денежной массы, сумасшедших денег, которые приходили за энергоносители все эти годы, легко сглаживали любые неточности, просчеты и даже некоторые политические разногласия, если они возникали.
         Сейчас ситуация прямо противоположная. С деньгами скверно, время, когда жизнь, может быть, не так быстро как хотелось, но все же шла к лучшему и можно было подумать не только о смене автомобиля, но и, скажем, о покупке квартиры или другой недвижимости, уходит. Снижение уровня жизни людей очевидно, и до каких границ оно дойдет – сказать сегодня не может никто. Но, судя по всему, оно для нас будет достаточно значительным. И в этих условиях люди чем дальше, тем больше будут спрашивать, кто ответственен за происходящее, кто виноват?
         Это же традиционный русский вопрос, а тандем, он же не в вакууме существует. И уже сейчас в обществе потихоньку начинают поговаривать о том, что, возможно, придется кем-то из руководства и пожертвовать в такой ситуации. И что это будет выглядеть даже не как результат борьбы лидеров, а как необходимый стратегический шаг для того, чтобы удержаться нынешней властной элите. Кто будет вынужден уйти? По традициям российским вообще-то всегда жертвовали премьером. Но нынешний премьер очень глубоко укоренен, и рейтинг у него все еще достаточно высок. Правда, ситуация меняется, причем довольно быстро. Уже сейчас можно заметить такие мелкие детали, свидетельствующие о том, что внутри тандема есть разные взгляды на одни и те же вопросы. Например, Медведев начал практику еженедельных телевстреч, и явно видно, что эта практика Путину не нравится. Люди стали замечать, сколько раз появляется на экране президент, а сколько – премьер-министр и по каким вопросам.
         Разумеется, для того чтобы сохранить все как есть, можно свалить все на внешнего врага. Но это может не получиться: все-таки не во всем можно обвинить Америку, даже если очень этого хочется. И тогда все по-прежнему будет зависеть от того, насколько глубоко мы будем падать в кризис и как трудно и тяжело будет людям.

    Николай Петров – член научного совета Московского центра Карнеги.
    © «
    Независимая газета», 03.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Самые самые

    Загружается с сайта Газета.Ru      В среду президент встретится с участниками сотни президентского кадрового резерва. Отобраны 28 лучших – некоторые с видами на трудоустройство. Никакой связи президентской сотни с партийным резервом «Единой России» не будет, говорят в Кремле, у президента будут и левые, и правые. Участники готовятся к дискуссии.
         Встреча Дмитрия Медведева с избранными членами первой сотни состоится завтра в Кремле, сообщили «Газете.Ru» в администрации президента. На встречу приглашены 28 человек – участники всех четырех «секций» резерва (из федеральных органов власти, от регионов, бизнеса и науки). Участники разместятся за большим круглым столом, будет выступление президента, а потом дискуссия, пояснил собеседник в администрации.
         В Кремль придут в том числе деятели, придерживающиеся левых и либеральных взглядов. На прием попал депутат от КПРФ Олег Денисенко и глава Российской экономической школы Сергей Гуриев.
         Среди участников также депутат Госдумы от «Единой России», глава комитета по международным делам Константин Косачев, руководитель правового департамента правительства Анастасия Ракова, ректор МИСиС Дмитрий Ливанов, руководитель департамента Минтранса Татьяна Горбачик и замминистра финансов Александр Новак. От бизнеса на встрече будет глава «Трансаэро» Ольга Плешакова.
         Причины отбора только 28 человек из сотни в Кремле объясняют «возможностями помещения». «Если бы позвали 100 человек, общения бы не вышло и встреча прошла в формате монолога президента. Решили сделать определенную выборку, чтобы почти все могли высказаться, а президент мог пообщаться индивидуально, а не с некой массой людей», – согласен замдиректора Института социальных систем Дмитрий Бадовский.
         Несмотря на то что глава президентской администрации Сергей Нарышкин не обещал автоматического повышения в связи с попаданием в заветный список, некоторые зачисленные в «сотню» уже получили успешные назначения: сенатор Андрей Турчак стал губернатором Псковской области, а статс-секретарь Минрегионразвития Анастасия Ракова стала руководителем правового департамента правительства.
         Члена комитета по безопасности, ветерана «Альфы» коммуниста Олега Денисенко могут назначить губернатором Омской области на смену занимавшему этот пост с 1991 года Леониду Полежаеву, говорит собеседник в парламенте.
         Денисенко принимал участие в операциях по освобождению заложников в Центре на Дубровке и в школе в Беслане. До избрания в Госдуму был председателем совета директоров ОАО «Новко», занимавшейся строительством спортивных объектов в Москве (учредитель ОАО «Новко» – департамент имущества Москвы).
         «Есть и реальное управленческое желание, и пиар-необходимость показать, что этот список – рабочая схема и из резерва будут черпаться кадры. Уже определенные назначения из этого списка пошли. Ожидать, что участники списка будут получать предложения и рассматриваться на должности, логично», – считает Бадовский.
         Ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев поделился с «Газетой.Ru» «положительными ожиданиями»: «Раз собирают не весь кадровый резерв, разговор будет откровенный. Скорее всего, президент обсудит с нами видение кадровой политики и то, что нужно делать с кадровым резервом».
         Один из тех, кто встретится с Медведевым завтра, рассказал «Газете.Ru», что по просьбе из Кремля написал свои предложения по кадровой политике.
         Свой кадровый резерв второй год подряд готовит партия «Единая Россия». Формирование окончательного списка сейчас находится на завершающем этапе, рассказал «Газете.Ru» руководитель исполкома партии Андрей Воробьев. Список будет сформирован до конца марта. Единоросс напомнил, что в прошлом году прошла встреча руководства «Единой России» с премьером Владимиром Путиным, на которой он заинтересовался кадровым резервом партии. Возможно, в марте предстоит встреча Путина с ведущими представителями кадрового резерва.
         Только в федеральном кадровом резерве партии 2007 года было более 1000 имен. «И там и там речь идет о перспективных людях, вероятно, действительно будут какие-то пересечения», – предполагает Воробьев. Однако никакой «партийной квоты» в тысяче президентского резерва единороссам ждать не стоит, предупредил помощник президента Аркадий Дворкович. «Никакие партии квот получать не будут», – сказал он.
         Впрочем, в первую президентскую сотню президента уже вошли несколько единороссов: упомянутые Турчак и Ракова, депутаты Госдумы Лиана Пепеляева и Константин Косачев, а также глава Росавтодора Олег Белозеров. Косачев сейчас находится в Чувашии и вряд ли посетит встречу с президентом, сообщили «Газете.Ru» в приемной депутата.

    Роман Баданин, Илья Азар, Елизавета Сурначева, Алия Самигуллина.
    © «
    Газета.Ru», 03.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Россияне по-прежнему считают, что власть в стране принадлежит скорее Путину, чем Медведеву

    Загружается с сайта ИноСМИ      Спустя год после прихода к власти нового президента России 34% россиян полагают, что страной руководит скорее премьер-министр, чем глава государства.
         Дмитрий Медведев вчера отметил первую годовщину своего избрания на пост президента России. В качестве подарка его соотечественники преподнесли ему следующие результаты социологического опроса: только 12% респондентов считают, что их президент обладает реальной властью, притом что 34% думают, что у руля стоит Владимир Путин.
         Слабые результаты Дмитрия Медведева можно, пожалуй, даже счесть поражением, поскольку год назад, накануне его избрания, 23% россиян, участвовавших в опросе социологического института «Левада-центр», полагали, что он реально управляет страной, тогда как 20% придерживались мнения, что Путин продолжает контролировать Кремль.
         Тем не менее, несмотря на результаты этих опросов, Алексей Макаркин из Центра политических технологий считает, что невыразительному и малохаризматичному юристу все-таки удалось заявить о себе как о сильном руководителе: «В момент его избрания все думали, что благодаря экономическому росту его президентский срок пройдет в полном спокойствии. Но война в Грузии и мировой финансовый кризис дали ему возможность проявить себя».
         Директор московского представительства фонда «Наследие» Евгений Волк придерживается ровно противоположного мнения: «Он на вторых ролях во всех вопросах. Всем известно, что он – всего лишь временная фигура, поставленная Путиным, чтобы покараулить его президентское кресло. Всю свою жизнь он шел по его стопам. Если он и стал президентом, то только потому, что Путин не захотел изменять Конституцию (чтобы обеспечить себе переизбрание на третий срок подряд – прим. ред.)».

    «Из-за кризиса их отношения портятся»
         Однако Дмитрий Медведев, вечный «номер второй» в этом невероятном тандеме, к которому россияне уже успели привыкнуть, пытается, с грехом пополам, использовать любую возможность, чтобы упрочить свой имидж. Он завел собственный блог, посредством которого он предполагает напрямую общаться с населением и противодействовать навязчивому присутствию в СМИ своего премьер-министра. Кризис дает ему возможность отмежеваться от него.
         За последние недели он несколько раз обвинил правительство в замедленной реакции и даже дал добро на публикацию Институтом современного развития – финансируемого им научно-исследовательского центра – доклада, жестко критикующего антикризисные меры, принятые правительством.
         «Путинская политика противодействия кризису неэффективна, но Медведев не может позволить себе отправить его в отставку, – замечает Евгений Волк. – Ни один из них не хочет нести ответственность за ошибки другого. Вот почему из-за кризиса их отношения портятся. Но пострадать от этого может только Медведев, поскольку в Кремле он в изоляции. Путин окружил его батальоном преданных себе людей».

    Мадлен Леруайе (Madeleine Leroyer), («Le Figaro», Франция).
    © «
    ИноСМИ», 03.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Сторонники Путина и Медведева борются за финансовую власть

    Испаряющееся богатство подтачивает власть премьер-министра. Силовики и экономисты взяли курс на конфронтацию

         Российский финансовый кризис начинает разрушать непрочный баланс власти в Кремле: борьба соперничающих кланов подрывает власть Владимира Путина, его отношения с собственным протеже – президентом Дмитрием Медведевым – ухудшаются.
         Все заметнее признаки того, что могущественная группа военных и представителей служб безопасности, сплотившаяся вокруг Путина, собирается схватиться с либеральными экономистами, возглавляемыми Медведевым, за контроль над быстро исчезающими госфинансами.
         Вчера была первая годовщина избрания Медведева президентом, но триумфатором он давно уже себя не чувствует.
         По России сильно ударил глобальный кризис, ее фондовый рынок упал почти на 80% по сравнению с высшей точкой, рубль стремительно дешевеет. Только 10 самых богатых людей в России потеряли за прошлый год приблизительно 150 миллиардов долларов.
         Внезапное исчезновение свежеобретенного богатства России заставило обе кремлевские клики приготовиться к конфронтации, и Путин, занимающий сейчас пост премьер-министра, оказался в неудобном положении. Как бывший агент КГБ он тесно связан с так называемыми силовиками – фракцией представителей спецслужб, однако это не отменяет сильной личной лояльности узкому кругу либералов из его родного Санкт-Петербурга.
         По мнению экспертов, пытаясь сгладить конфликт между фракциями, Путин теряет лицо. Трещину дали и его отношения с Медведевым.
         'Путин привык выступать арбитром, стоящим над двумя основными кланами – силовиков и рациональных экономистов, – считает ведущий политический аналитик Дмитрий Орешкин. – Сейчас его втянули в схватку, и он оказался под перекрестным огнем. Силовики считают его слабаком, неспособным проявить волю и поставить экономистов на место, а экономисты, в свою очередь, консолидируются вокруг Медведева'.
         Медведев, выбранный Путиным на роль преемника из множества верных последователей, начинает потихоньку критиковать наставника. Многие считают, что он распробовал власть и сейчас собирается поиграть политическими мускулами.
         Недавно, на встрече с правительственными экономистами Медведев заявил, что реакция на финансовый кризис – за которую отвечает Путин как глава правительства – оказалась 'неприемлемо медленной', а обещанные реформы свелись к разговорам.
         В прошлом месяце Игорь Юргенс, директор Института современного развития – нового аналитического центра, созданного Медведевым, – критически отозвался об ограничении свободы прессы при Путине, подчеркнув, что 'наиболее честные и независимые мнения о проблемах России исходят от либерального крыла, а не от так называемых 'патриотов-государственников''.
         'Медведев почуял запах власти, и ему понравилось, – считает аналитик и бывший экономический советник правительства Михаил Делягин. – Он дал своей администрации молчаливое согласие вступить в информационную войну с аппаратом Путина'.
         В центре конфликта оказался министр финансов Алексей Кудрин, предупредивший силовиков и тесно связанные с ними частные корпорации о том, что государство собирается ограничить спасательные пакеты для крупного бизнеса.
         'Силовики привыкли распоряжаться доходами государства, – объясняет Делягин. – Они хотят избавиться от Кудрина, потому что он контролирует финансы и не дает им денег'.
         Три недели силовики начали плохо прикрытую атаку на Кудрина, возобновив расследование дела о коррупции и хищении 18 миллионов долларов, возбужденного против его заместителя. Для Путина проблема связана с тем, что Кудрин, вчера признавший ошибки в противодействии финансовому кризису, не только его заместитель, но и старый союзник еще по Санкт-Петербургу.
         Междоусобица кремлевских фракций способствовала появлению слухов о том, что Путин, опасаясь оказаться фокусом общественного недовольства, начал рассматривать возможность ухода с поста. По этому сценарию он, как член государственнической партии 'Единая Россия', может стать спикером Государственной думы, нижней палаты российского парламента. По другому сценарию Путин будет вынужден отправить Кудрина в отставку, чтобы успокоить военных и спецслужбы. Медведев, бывший юрист, не имеет связей со спецслужбами и конфликтует с лидерами силовиков, влияние которых связано с Путиным, такими как вице-премьер Игорь Сечин. 43-летний Медведев, не излучает такую ауру силы, как 56-летний Путин, укреплявший свой имидж завзятого мачо полетами на истребителе, демонстрацией приемов дзюдо и фотографиями с голым торсом на рыбалке. Комментаторы, однако, отмечают, что младший политик постепенно наращивает влияние.
         'Сейчас Медведев может войти в комнату, в которой сидят губернаторы, и никто его даже не заметит, – говорит Делягин. – Это напоминает слова Уинстона Черчилля (Winston Churchill): 'У Даунинг-стрит, 10 остановилось пустое такси, и из него вышел Клемент Эттли (Clement Attlee)'. Однако он становится все увереннее. Не стоит забывать, что Эттли, в конце концов, победил Черчилля'

    Том Парфитт (Tom Parfitt), («The Guardian», Великобритания).
    © «
    ИноСМИ», 03.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    И снова Путин избежал народного гнева

    Экономический кризис: усиливается народное недовольство правлением Путина и его антикризисными мерами. Но любовь к 'лидеру' не угасла

    Загружается с сайта ИноСМИ      'Как всегда, российский народ терпелив и пассивен...', – скептически рассуждает о реакции населения пострадавший от кризиса 60-летний Владимир Кличенко. Как и многие другие, житель Красноярска инженер Владимир Кличенко стал безработным после разорения своего работодателя – местной авиационной компании. Теперь вместе со своими товарищами он регулярно выходит на улицы протестовать против увольнений. А также для выражения своего недовольства антикризисными мерами правительства Владимира Путина.
         'Я не вижу никаких конкретных результатов этих антикризисных мер!' – говорит Владимир Кличенко. Демонстрации, которые прошли в Красноярске при 30-градусном морозе и собрали несколько сотен людей, стали явным проявлением растущего общественного недовольства. Как и по всей стране, это свидетельствует больше о молчаливом ожесточении людей из-за увольнений и задержек зарплаты, чем о подлинных вспышках недовольства.
         Тем не менее в Красноярске ощущается беспокойство. Жители этого металлургического города боятся того дня, когда 'РУСАЛ' – алюминиевый гигант и одно из основных предприятий города – преобразует всемирное снижение цен в массовые сокращения.

    Повышение цен
         В Красноярске, как и по всей России, население жалуется на повышение цен на продукты питания, которые уже подорожали на 30%, а это на 2 раза больше, чем указано в официальных документах. Инфляция, ужесточаемая кризисом, еще больше усиливает всеобщее недовольство. В этом и заключается причина медленного, но верного снижения популярности правительства: согласно данным независимого аналитического 'Левада-центра', 43% российского населения не одобряют его действий. В мае 2008 года эта цифра составила 35% (процент одобрения действий правительства снизился с 61% до 54%). Но что касается лично Владимира Путина, экс-президент стал могущественным премьер-министром с 80-процентной поддержкой населения. И эта цифра практически не изменилась.
         Любовь населения к Путину очевидна как в Красноярске, так и по всей стране. Для населения Путин символизирует стабильность после беспорядков во время президентства Ельцина.
         Но эта популярность активно поддерживается различными финансовыми средствами, 'административным ресурсом' и пропагандой в СМИ.
         'Именно из-за этого в России не стоит ожидать массовых акций протеста, таких как в Европе. Средства массовой информации скрывают правду. А из-за местного давления большинство людей боятся протестовать', – рассказывает один из руководителей коммунистической партии Красноярска Андрей Телегин.
         Было подсчитано, что в этом регионе лишились работы около 5000 человек. 'Это также русский менталитет: мы ругаемся на правительство, но не трогаем политических лидеров, которым доверяем в любых обстоятельствах', – говорит директор 'Левада-центр' Лев Гудков.

    Слабые места 'пакта'
         Давление, пропаганда, менталитет – но и это не предел: если в сентябре большинство российских жителей повторяли за должностными лицами и телевидением, что кризис – это всего лишь явление, пришедшее из США, то сейчас все наоборот. Население считает, что причины кризиса в первую очередь нужно искать в России. 'Мнение изменилось, потому что люди прекрасно видят реальность в своей собственной жизни...', – объясняет Лев Гудков. Несмотря на старый миф о добром царе, кризис указал на уязвимые места в 'пакте', который Кремль установил между властью и народом.

    Роберт Никита (Robert Nikita), («Tribune de Geneve», Швейцария).
    © «
    ИноСМИ», 03.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    «Стратегия-2020» – это политический выбор

    Эксперты уверены, что власть от выбранных целей не откажется

         Прошедшее в понедельник в Москве очередное заседание постоянно действующего форума «Стратегия-2020» было посвящено первой годовщине работы президента Дмитрия Медведева. Наибольшее внимание экспертного сообщества привлекло выступление первого заместителя главы администрации президента Владислава Суркова, который говорил о том, что необходимости в смене существующей политической системы нет – «она справится с кризисом и пройдет его».
         «Я хочу выступить в защиту существующей политической системы. Это скучно, потому что всегда гораздо веселее все переменить, от всего отказаться и что-нибудь новенькое затеять. Вот это, по-моему, есть самый главный наш порок: мы ничего не хотим доделывать и все готовы бросить на полпути – размашисто и не задумываясь о последствиях», – заявил Сурков на форуме.
         Он напомнил, в частности, что «те «образцовые» демократии, с которых нас обычно призывают брать пример», первое, чем отвечают на любой кризис, – утверждением о доверии к своим институтам и ценностям. В России же реакция другая – «мы сразу заявляем: надо пересмотреть наши институты и – более того – переосмыслить наши ценности».
         «Я не согласен с теми, кто говорит, что всякие изменения ландшафта должны вести за собой пересмотр стратегии, – подчеркнул Владислав Сурков. – Я считаю, что наша политическая система работает... Не надо создавать ощущение, что если у нас что-то поменялось в экономике не в лучшую сторону, то это означает смену системы».
         При этом первый замглавы АП отметил, что «система, конечно, будет меняться, будет модернизироваться». «Ей надо модернизироваться, но в целом она требует того, чтобы мы к ней относились бережно», – резюмировал Владислав Сурков.
         Эксперты оценили это выступление как прямую декларацию власти – направление развития страны меняться не будет, несмотря на кризис.
         Участник форума, президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский, в свою очередь, считает, что выступление Суркова несет скорее политический, нежели экономический подтекст.
         «В отношении «Стратегии-2020» Сурков сказал простую вещь, что «Стратегия» – это принципы, политические принципы. Он отстаивал именно принципы «Стратегии-2020», а не конкретные разработки правительства докризисного времени по «Стратегии-2020». Это вообще политическая стратегия. Экономика является ее частью, – говорит политолог. – «Стратегия-2020» для Суркова – это принцип движения вперед. В этом смысле он произвел очень энергичное впечатление на фоне очень вялого экспертного сообщества».
         По мнению Павловского, Сурков противопоставляет идею экономической и общественной модернизации страны принципу – «договор между властью и гражданами состоит в том, что власть приплачивает за счет денег от продажи сырья». «Сурков как чиновник и энергичный человек настаивает на новом прочтении «Стратегии-2020», модернизационного и футурологического проекта в условиях кризиса, – утверждает президент ФЭПа. – Кризис не повод отступить. Кризис – повод заново переоценить нашу собственную экономику».
         «Сурков не в первый раз поднимает эту тему, – замечает руководитель центра изучения элиты Института социологии РАН Ольга Крыштановская. – По его мнению, нельзя менять стратегию каждые 20 минут, должна быть стабильная база и стабильные ориентиры».
         Главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев, модератор секции «Политика» форума, считает, что все дело именно в этих ориентирах. «Мне кажется, неправильно говорить, что Сурков встал на защиту «Стратегии-2020». Она сама по себе ни в какой защите не нуждается, поскольку является осознанным и абсолютно прагматичным выбором, который наша страна уже сделала, – говорит Фадеев. – Речь ведь идет не о каком-то многостраничном докладе одного из министерств или ведомств, смысл которого не понятен даже его авторам. «Стратегия-2020» – это принципы, на которых основана наша политическая система, и совершенно непонятно, кому в голову может прийти их пересмотреть. Упрощая, речь идет о двух составляющих: помощь беднейшим гражданам нашей страны, с одной стороны, и инвестиции в развитие – с другой. Что здесь пересматривать? При чем здесь кризис? Наш последний бюджет (кризисный) и все последующие будут сверстаны так же, несмотря ни на какие спады. Повторяю, это принципы, на которых основана наша политическая система,» – заключил эксперт.

    Олег Нестеренко.
    © «
    Известия», 04.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Владимир Путин залез под стол

    главы Evraz Group

    При обсуждении темы востребованности молодых специалистов премьером Владимиром Путиным был востребован то один из них, то другой. Фото: РИА НОВОСТИ. Загружается с сайта Ъ      Вчера председатель правительства Владимир Путин в подмосковном городе Долгопрудном провел совещание, посвященное «системе подготовки востребованных специалистов». Для совещания, по мнению специального корреспондента «Ъ» АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, было выбрано единственно возможное место: Московский физико-технический институт (МФТИ) – других учебных заведений, где можно было бы проиллюстрировать тему совещания, в стране нет. Кроме того, на совещании премьер не оставил без внимания главу Evraz Group, предупредив его, что тот не должен расслабляться, потому что премьер всегда сидит под столом переговоров господина Абрамова.
         Перед совещанием премьер осмотрел общежитие, где живут студенты МФТИ, и провел с ними рабочее чаепитие.
         – Почти 70% студентов,– сказал он в самом начале,– я знаю, живут в общежитии. Даже москвичи.
         Но кое-чего он не знал. Так, перед его приездом была замазана культовая надпись на стене одного из общежитий, мимо которой он мог пройти: «Коси и забивай!» (видимо, чтобы премьер не принял ее как руководство к действию). Рядом было достоверное изображение серпа и молота. Причем серп и молот остались (они уже давно никому ничем не угрожают), но картинка без надписи потеряла свой вторичный смысл (первичный смысл эта картинка утратила около 20 лет назад).
         Премьер обнадежил студентов, которые учатся за деньги, рассказав, что государство думает о них: «Будет продолжена практика предоставления кредитов на обучение, и прорабатывается вопрос о частичном возмещении уже выданных кредитов за счет государства».
         Студенты МФТИ, юноши и девушки с бледными, как и бывает у физиков, хотя бы и будущих, лицами и с то и дело вдруг пустеющими на глазах взглядами, задавали премьеру выстраданные (надеюсь, что ими) вопросы. Так, Вадим Ковалев спросил:
         – Как вам общежитие?
         – Современно!.. Три человека в одной квартире. Мне, кстати, говорят: «О, здесь будут жить три студента». И показывают две кровати,– премьер пожал плечами, словно отдавая должное тому, что он не все понимает в текущей студенческой жизни.– Потом вроде нашлась еще одна кровать... Надеюсь, все там будет нормально...
         Около четверти часа ректор рассказывал о системе подготовки кадров, о том, как талантливых юношей ищут по всей стране, устраивая для желающих бесплатные подготовительные курсы (эту советскую систему подготовки абитуриентов вчера оказалось нужнее назвать «виртуальной школой»).
         Оказалось, что ректор МФТИ Николай Кудрявцев – горячий поклонник единого госэкзамена (в этом смысле министру науки и образования Андрею Фурсенко повезло, потому что на его месте по крайней мере с такой же вероятностью мог оказаться и противник – как ЕГЭ, так и его собственный).
         – Мы с самого начала участвуем в эксперименте с ЕГЭ,– сказал ректор.– Те, кто поступил по ЕГЭ, учатся у нас не хуже, чем остальные.
         Господин Путин очень внимательно слушал и ректора, и студентов. Он, судя по всему, первый раз окунулся в эти проблемы с головой, как когда-то в кефир на Сабантуе в Татарии в поисках монетки на дне заполненного до краев тазика. По крайней мере, он до сих пор не слышал объяснений студентов по этому поводу.
         Владимир Путин попросил поднять руки тех, кто прошел в МФТИ с помощью ЕГЭ. Руку поднял один юноша, объяснивший, что он получил 100 баллов по физике и математике, но что на самом деле он и олимпиаду выиграл и мог быть зачислен только по этому показателю.
         – А какие минусы? – спросил господин Путин.
         – Часть людей, принимающих ЕГЭ, не совсем объективно проверяют работы,– помявшись, сказал юноша.– Я-то 100 баллов получил. Но у некоторых знакомых были накладки...
         – Но такие минусы могли бы быть и на вступительных экзаменах,– ответил премьер.
         – Вообще-то ЕГЭ нам нужен, потому что сильно расширяет географию,– добавил ректор.
         Нет, здесь у противников ЕГЭ не было бы ни единого шанса.
         При этом премьер предупредил Андрея Фурсенко, что «минусы надо тоже учесть». Правда, было понятно: премьер прямо на этом чаепитии окончательно сформулировал свое мнение о ЕГЭ и уже больше не изменит его.
         Андрей Фурсенко оживился:
         – Мы хотим выложить в интернете весь набор задач, которые будут в ЕГЭ! – произнес он, расслабившись.– Мы считаем, что если человек прорешал пять тысяч задач, то он заслуживает того, чтобы пройти ЕГЭ.
         – А если он не сам будет решать? – спросил премьер, очевидно представив себе, как он сам сразу же поступил бы на месте человека, которому предоставили дивную возможность и в самом деле решить все свои задачи.
         – Если он хотя бы запомнил, как они решаются, уже очень хорошо! – воскликнул министр.
         Премьер кивнул, и эту задачу Андрей Фурсенко тоже, видимо, может считать решенной.
         Другой студент, Иван Калинин, рассказал премьеру, что специализируется на регулировании транспортных потоков в Москве («Мы это чувствуем»,– отозвался премьер, хотя, хоть убей, не понимаю, как он может это чувствовать), а также на проблемах космоса. И что это только на первый взгляд взаимоисключающие понятия.
         – А что интересней? – спросил премьер.
         – Транспортные потоки,– признался студент.
         – Из Долгопрудного вам лучше не выезжать,– посоветовал Владимир Путин.– Лучше здесь, в общежитии...
         – А космос...– пояснил студент.– Им мама и папа занимались. Вот меня теперь тоже тянет...
         – Какая, вы считаете, самая главная проблема с отечественными космическими аппаратами? – неожиданно в упор спросил премьер сидевшего прямо перед ним Ивана Калинина.
         – Тяжелые они,– признался тот.– И их мало.
         Ответ не понравился Владимиру Путину – просто потому, что у него был свой.
         – Срок жизни... Небольшой срок жизни (на самом деле третья проблема нисколько не исключала первых двух.– А. К.). От этого зависит вся экономика. Мы уже увеличили... Но еще бы лет на пять...– мечтательно произнес премьер.– Это, кстати, не вы там столкнули американский спутник с помощью российского? (история случилась около недели тому назад.– А. К.).
         Господин Путин пристально посмотрел на студента, видимо, помня, к каким результатам пока приводят усилия Ивана Калинина по регулированию транспорта в городе Москве.
         – Да нет,– растерянно сказал студент.
         – А, просто случайно, да? – переспросил премьер.
         Студент к этому времени уже взял себя в руки:
         – Анекдот же такой есть: «Американский спутник столкнулся на орбите с метеоритом. Экипажу советского метеорита выдана награда»...
         – Реализовали, значит...– удовлетворенно закончил премьер.
         Ректор рассказал премьеру, что у МФТИ есть несколько филиалов и один из них – в Киеве. Кроме того, в Долгопрудном тоже учатся украинские юноши и девушки.
         – Правда, к концу обучения половина украинцев становится россиянами,– сокрушенно вздохнул ректор, на лице которого, впрочем, не отразилось даже тени огорчения. Наоборот, он, казалось, специально припас эту сладкую новость на десерт.
         – Ну, это их выбор...– так же сокрушенно вздохнул премьер.
         Напоследок один студент посчитал свои долгом доложить премьеру, что одна девушка в одной школе (при Высшей школе экономики) учит физику с репетитором, потому что у них в десятом классе такого предмета нет.
         Премьер сначала удивился, потом возмутился, что ученики не могут получить базового образования и изучать физику в свое удовольствие. Но потом господин Фурсенко уточнил, что это был, видимо, сознательный выбор девушки после девятого класса (школы имеют право исключить некоторые дисциплины) и что она, наверное, решила сдавать ЕГЭ, придя к выводу, что так легче будет поступить в вуз, а в ЕГЭ есть такой предмет, как физика.
         Еще через две минуты Владимир Путин уже ни на чем не настаивал и после короткой экскурсии по институтским лабораториям и висячего (судя по шаткости изображения) телемоста с одним из институтских филиалов перешел к совещанию, на котором были помощник президента Аркадий Дворкович, губернатор Московской области Борис Громов, председатель совета директоров Evraz Group Александр Абрамов, деканы факультетов МФТИ и заведующие кафедрами (они, как правило, по совместительству возглавляют и другие организации: Курчатовский институт, НПО «Алмаз», НИИ имени Склифосовского, ООО «Яндекс»...).
         – У нас наметился перекос в сторону гуманитарного образования,– заявил премьер, который, очевидно, собрался при помощи этого заседания перекос ликвидировать.
         Он предложил увеличить прием в аспирантуру и магистратуру и перечислил еще несколько мер, с помощью которых он рассчитывает усовершенствовать «систему подготовки востребованных специалистов». Все они фигурировали и в чаепитии со студентами, во время которого студенты не притронулись к чаю, а Владимир Путин – к пирожным (но не наоборот).
         Один из выступавших предложил радикальное решение проблем вузовского образования и науки: надо передать вузам часть земель, которые находятся в распоряжении Московской области (Борис Громов этому не удивился). Тогда на этой земле можно развернуть строительство домов для молодых специалистов, а часть образующегося жилья, конечно, продавать.
         Другой признался, что российские организации, которые готовы принять выпускников, не готовы конкурировать с компаниями Intel и Boeing, офисы которых «буквально тут через дорогу», и что надо этот вопрос решить как-то все-таки.
         – Да, мы по сусекам собираем все, чтобы сохранить наше высокотехнологичное производство,– заявил премьер.– Но все же мы должны предоставлять нашим выпускникам возможность работать там, где они захотят.
         Гендиректор НПО «Алмаз» Игорь Ашурбейли предложил закладывать в договоры с Министерством обороны, которое дает заказы на высокотехнологичную продукцию, общую цену контракта, «а не фиксированную зарплату специалистов, которые выполняют этот заказ, потому что, когда контракт исполняется, цена фиксированной зарплаты уже меньше...»
         – Сейчас все в цене упало,– неожиданно продолжил Владимир Путин эту в целом невинную мысль,– а снижения цен мы не видим. А ведь и зарплату можно было бы повысить: за счет того, что издержки-то ниже в структуре себестоимости.
         На это что-то попытался ответить господин Ашурбейли, но премьер перебил его:
         – Но я знаю, как Александр Григорьевич Абрамов (глава Evraz Group.– А. К.),– и премьер повернулся к бизнесмену,– работает с поставщиками и заказчиками. Условный, я имею в виду, Абрамов...
         При этом премьер не отводил взгляда с безусловного Абрамова.
         – Считайте, что я под столом сижу, когда вы ведете переговоры по ценам! Вы же не по рыночным правилам себя ведете! От вас люди с прямым указанием выходят: цены не снижать!
         – Там есть неконкурентоспособные...– вымолвил Александр Абрамов.
         – Ладно рассказывать! – махнул рукой премьер.
         Александр Абрамов больше ничего не рассказывал.
         Он так и молчал до конца мероприятия.
         И лучше выдумать не мог.

    © «КоммерсантЪ», 04.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Медведев призвал Запад к сотрудничеству

    В Мадриде глава государства порепетировал свое участие в саммите «двадцатки»

         Дмитрий Медведев отметил в Мадриде год с момента создания экспертного Института современного развития и своего председательства в нем. В столице испанского королевства российский лидер принял участие в подготовленном институтом Российско-испанском форуме гражданских обществ, который в будущем должен стать экспериментальной площадкой для развития экономических и культурных связей между двумя странами. Среди прочего форум обратился к главам Испании и России с просьбой четко обозначить позицию в отношении убийств журналистов.
         Российский лидер использовал площадку форума для апробации тезисов, которые он намерен отстаивать на саммите «двадцатки» 2 апреля в Лондоне. «Кризис придется преодолевать совместно», – сказал Медведев в своем выступлении. Усилия, отметил он, продуктивны, только если основаны на общих ценностях. Поэтому так важно, на взгляд Медведева, вести дискуссию о создании новой мировой финансовой архитектуры: «Надеюсь, что удастся достичь консенсуса в создании новых правил, которые будут определять развитие человечества на десятилетия вперед». По его словам, важно вскрыть закономерности современного кризиса, чтобы избежать его повторения в будущем.
         В 2006 году экс-президент Владимир Путин и председатель правительства Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро договорились о создании Российско-испанского форума гражданских обществ. Годом позже в Сочи стороны утрясли все организационные и структурные вопросы. Впрочем, первое заседание форума пришлось уже на президентство Дмитрия Медведева.
         Заседание Российско-испанского форума проходило в Национальном музее Центра искусств королевы Софии. Советник президента Леонид Рейман рассказал «НГ», что на круглом столе, посвященном вопросам экономики, было высказано общее мнение, что существующий торговый баланс между двумя странами в размере 8 млрд. евро не отражает ни потенциала, ни желания сторон сотрудничать: «У наших испанских партнеров есть заинтересованность в осуществлении проектов в России, начиная с нефтегазовой сферы, транспортировки грузов, авиационных и железнодорожных перевозок и заканчивая высокотехнологичными проектами». Сопредседатель форума Игорь Иванов в беседе с «НГ» отметил, что форум, по сути, не преследует цель заключения каких бы то ни было контрактов между испанскими и российскими предприятиями – он должен стать площадкой, которая позволила бы российским и испанским партнерам находить друг друга: «Нужно создать для этого специальную атмосферу, поэтому мы будем организовывать выставки, делать презентации российских компаний и регионов и т.д.».
         В плане культурного сотрудничества участники договорились создать центры по изучению русского и испанского языков в той и другой стране. С российской стороны ответственность за создание подобного центра была возложена на фонд «Русский мир», который возглавляет политолог Вячеслав Никонов.
         Самая горячая дискуссия развернулась на круглом столе, посвященном СМИ. С российской стороны в заседании секции участвовали главреды крупнейших изданий, а с испанской пообщаться с коллегами пришли обычные журналисты. «Наша задача заключалась в том, чтобы определиться, как журналисты могут помочь развитию экономических отношений между нашими странами», – рассказал «НГ» главный редактор агентства Интерфакс Михаил Комиссар. Однако дискуссия, по его словам, все время уходила в сторону. Испанские журналисты жаловались на то, что в России у них возникают проблемы со свободой получения информации. Правда, конкретных примеров не приводили.
         Комиссар показал «НГ» результаты исследования, проведенного специально к форуму. Оказалось, российские журналисты пишут материалы об Испании лишь на тему спорта и корриды, а испанские допускают в основном критические материалы, к примеру, на тему ссоры России с Украиной или операции «по принуждению к миру» Грузии. Материалы экономического характера составляют 10-11% с обеих сторон. Комиссар предпринял первый шаг в развитии экономических связей: во вторник Интерфакс подписал соглашение с испанской компанией INFORMA D&B об обмене информацией о российских и испанских предприятиях.
         Самым занимательным моментом обсуждения стало предложение главреда «Эха Москвы» Алексея Венедиктова обратиться к главам государств с просьбой выступить с четкой позицией по поводу убийства журналистов. Это обращение было включено к итоговое коммюнике форума.
         Мадрид

    Элина Билевская.
    © «
    Независимая газета», 04.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    В России все спокойно

    Владислав Сурков призвал не сеять панику во властных структурах

         Действующая власть эффективна, с экономическим кризисом она справится, масштабных кадровых чисток не будет. Таковы основные тезисы вчерашнего выступления Владислава Суркова, первого заместителя главы администрации президента. Эксперты не исключают, что кризис обострил противоречия внутри правящей элиты. Ведь г-н Сурков, по сути, дал развернутый ответ на выступление другого кремлевского чиновника, советника президента Аркадия Дворковича, который на днях высказал недовольство системой госуправления и выступил с идеей сменяемости элит.
         Речь в защиту госаппарата Владислав Сурков произнес на форуме «Стратегия-2020», посвященном первому году президентства Дмитрия Медведева. Г-н Сурков начал с цитирования оппонентов. Дескать, в последнее время возникло такое модное рассуждение, что в связи с кризисом «мы должны заново все переделать, создать новые институты». Якобы старая политическая система была «плодом предыдущего изобилия», и теперь все будет по-другому, «систему эту якобы надо срочно менять».
         Ничего подобного делать не стоит, заявил г-н Сурков, система работает. «Не надо создавать ощущение, что если у нас что-то поменялось в экономике не в лучшую сторону, то это означает смену системы», – предупредил он. Самым главным пороком он назвал нежелание «доделывать» и готовность «все бросить на полпути, размашисто и не задумываясь о последствиях».
         При этом едва ли не впервые чиновник такого уровня признал часть ответст­венности власти за экономический кризис. «Когда мне говорят, что во всем виновата Америка, я хочу напомнить, что наш экономический рост – производная от того пузыря, который американцы надували. Мы ведь не заслуживали этот рост», – признался г-н Сурков. Он согласился с тезисом о необходимости модернизировать госуправление, институты власти, но отметил, что относиться к ним необходимо бережно.
         Несложно установить, с кем именно г-н Сурков вступил в публичную полемику. В конце февраля на экономиче­ском форуме в Красноярске советник президента Аркадий Дворкович выступил с критикой: государственная власть недостаточно готова к преодолению финансового кризиса. «Готовность как власти, так и общества прожить длительный период в кризисе очень низкая», – категорично заявил он. Его поддержал губернатор Красноярского края Александр Хлопонин. «Запас прочности у самых сильных регионов России – месяц, и если не принимать каких-то конкретных мер, ситуация сложится критическая». По мнению г-на Дворковича, назрела «сменяемость элит», прежде всего бюрократической. И это само по себе может стать «серьезным фактором роста российской экономики». Наверное, не в последнюю очередь по этой причине администрация президента объявила о создании первой сотни кадрового резерва.
         В этой полемике бизнес скорее на стороне г-на Дворковича. «Надо отдать должное той команде, которая сложилась начиная с 2000 года, она успешно решила проблемы 90-х годов, консолидировала общество», – говорит глава «Деловой России» и сопредседатель партии «Правое дело» Борис Титов. Но сырьевая модель экономики больше не эффективна, не жизненна, необходимы новые способы зарабатывания денег. «Это изменит общество и власть», – прогнозирует г-н Титов.
         «Выступление г-на Суркова свидетельствует о наличии двух крыльев в администрации, и между ними, условно говоря, «пессимистами» и «консерваторами», идет дискуссия, что вполне нормально», – полагает руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН Ольга Крыштановская. Драматизировать противоречия во власти не стоит, полагает президент Центра политической конъюнктуры России Константин Симонов.
         Высказывания Дворковича импонируют той части элиты (не только политической), которая не хочет революционных преобразований, но ищет путь выхода из кризиса, отличный от официального, возражает заместитель гендиректора Центра политических технологий Алексей Макаркин. «Часть элиты хочет, чтобы с ней больше считались, чтобы уменьшилось влияние чиновников на принятие экономических решений, на парламентские выборы, и это сделает политическую систему в условиях кризиса более устойчивой, конкурентоспособной», – полагает эксперт.

    РУСТЕМ ФАЛЯХОВ.
    © «
    RBCdaily», 04.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Там, где кончается рента

    Загружается с сайта Газета.Ru      Длительного периода низких нефтяных доходов система управления страной просто не выдержит. Но у людей, оказавшихся у власти в России в трудные времена, политической воли достает лишь на то, чтобы отсрочить назревшие изменения.
         Российское руководство сделало выбор своей антикризисной стратегии: постепенно тратя накопленные за годы нефтяного изобилия запасы, тихо дожидаться, пока Обама там у себя все наладит. А когда наладит, то Россия, не сгибая колен, снова – пусть и в неудобной позе – присосется к источнику золотовалютных резервов. И так – до следующего раза. Поскольку же перспективы кризиса никому не ведомы, то такая стратегия вполне может быть правильной. Во всяком случае, им хочется надеяться на это. Ведь очевидно, что длительного периода низких доходов от продажи энергоносителей сложившаяся в стране система управления, которая за последние месяцы вполне убедительно продемонстрировала свою неспособность решать элементарные задачи экономической политики, просто не выдержит.
         Вопрос о том, как реформировать эту систему, все же стоит на повестке дня. Я бы рекомендовал демократизацию.
         Добросовестное обсуждение перспектив демократизации в России – не очень благодарное дело. Слишком уж много корыстных интересов завязано на нынешнюю систему. Рентная экономика привела к тому, что правящий класс состоит из множества групп, каждая из которых сохраняет монополию на свой кусок пирога, большой или маленький, и заботится преимущественно о том, чтобы не подпустить именно к этому кусочку злых «аутсайдеров». Кроме того, все понимают, что рента – функция от власти, а не от собственности. Поэтому нельзя допустить, чтобы «аутсайдеры», которых вроде бы окончательно выгнали в дверь, пролезли к заветным кусочкам через окно. А то, что свободные выборы такое окно открыли бы, тоже понятно всем. Как заметил недавно один региональный чиновник рангом пониже среднего: «Мне [бип] политика не нужна. Я [бип] не политик, а коммерсант». Такова основа корпоративной солидарности, существующей между разными слоями российского правящего класса, хотя мастерами гламура и дискурса эта простая мысль проговаривается по-разному. В ход идут и национальные традиции от патриотов-почвенников, и необходимость противостоять «мировой закулисе» от патриотов-имперцев, и фатальная неготовность русских к свободному выбору от патентованных либералов, да и мало ли что еще можно выдумать. Все это идеологическая болтовня, призванная закамуфлировать корыстные интересы. Между тем,
         вынести такую политическую конструкцию Россия может лишь при условии, что источники ренты не иссякают, а сама эта рента достаточно велика, чтобы, с одной стороны, насыщать аппетиты правящего класса, а с другой – содержать основную массу населения на уровне чуть выше прожиточного минимума.
         Эти условия нарушаются на наших глазах. И тогда официальный лексикон обогащается словом «коррупция». Много стали говорить о ней в последнее время. И это могло бы показаться странным: я не думаю, что сейчас берут и воруют больше, чем два или три года назад. Скорее всего, меньше. Но дело не в количестве. Дело в том, что в условиях кризиса неадекватность системы становится очевидной, а значит, нужно выделить в ней «слабое звено», которое потом склонялось бы комментаторами для утешения телезрителей. Увы, это нечестная игра. В России коррупция – это основной способ получения ренты. Иными словами, это не звено системы, а сама система. Чиновники – хоть простые, хоть силовые, хоть прокурорские, хоть какие-нибудь небывалые «опричные» – ее не искоренят просто потому, что не может человек сам себя высечь. То есть отдельный человек, конечно, может, а масса людей к такому поведению не склонна. Даже если поручить. Либо не выполнят, либо выполнят без тщания – так, не высекут, а почешутся.
         Механизмы борьбы с коррупционным поведением чиновников многообразны. В Китае, например, их публично казнят. Но давайте не строить иллюзий, в России установление жесткого авторитарного режима, который был бы на такое способен, потребовало бы сделать именно то, чего делать мучительно не хочется – допустить к власти «аутсайдеров». А скорее всего, не просто допустить, а отдать им всю власть, целиком. И уж во всяком случае, обидеть немало «инсайдеров», а ведь люди-то все какие хорошие, часто – незаменимые. Но без этого «жесткость» властей будет уходить в свисток, на борьбу с «оранжевой» оппозицией, которую для такой цели придется практически создать (но ничего, есть специалисты), и на ликвидацию стихийных уличных беспорядков (а вот на это силенок может не хватить). Оба направления, в принципе, бюджетоемкие, и с этой точки зрения – вполне перспективные даже в условиях кризиса, ведь на благое дело не жалко. Однако во внутренних способах функционирования российской государственной машины это ничего не изменит.
         Вот и получается, что демократизация – это единственный реалистический путь. Во-первых, запуская механизм конкуренции между отдельными группами правящего класса, демократия позволяет без репрессий отфильтровывать наиболее антисоциальные из них. Во-вторых, демократия устанавливает легитимный критерий для такой фильтрации в виде волеизъявления граждан. В-третьих,
         демократия позволяет постепенную, эволюционную смену состава правящего класса, а значит, даже в условиях перемен поддерживает рутину государственного управления без тех самых потрясений, которые так нелюбезны большинству россиян.
         Демократия опробована во множестве стран. В подавляющем большинстве случаев доказала свою эффективность. В России ее нет, как нет и эффективного управления. Ну, поймите меня правильно, нет и не может быть демократии в стране, где не обеспечены фундаментальные демократические свободы – свобода объединений и право на выбор. Спорить с людьми, которые считают иначе, не имеет смысла, потому что они – недобросовестные спорщики.
         Тем не менее есть один аргумент против демократизации, который пока не очень активно проговаривается в публичном пространстве (я что-то давно не слышал), но при этом должен быть признан добросовестным. Более того, он очевиден. Демократизация разрушила Советский Союз. Аргумент этот годится как для тех, кто вспоминает о Советском Союзе с ностальгией, так и для тех, кто вполне удовлетворен его распадом. Причин не любить СССР много, но распада России не хочется, кажется, почти никому. А между тем, сходство обстоятельств – налицо: Горбачев думал, что демократизация поможет преодолеть экономический кризис, устроил ее, тут-то все и пошло вразнос. Больше не хотим никаких перестроек.
         Этот аргумент, повторяю, следует признать добросовестным. И, однако же, в самой его конструкции есть подмена понятий. Он начинается с демократизации, а заканчивается перестройкой. С исторической точки зрения, однако, нет никаких оснований считать эти понятия идентичными. Мы помним, что
         с 1988 года и до конца того самого процесса, который пошел, с высокой трибуны постоянно раздавались слова о демократизации. Но в действительности имел место демонтаж коммунистического режима, сначала очень медленный и постепенный, а затем, когда контроль над ситуацией был утрачен, стремительный и катастрофический.
         Замышлялись ли основные представительные собрания того периода – Съезды народных депутатов СССР и РСФСР – как работающие демократические учреждения? Нет, потому что не может быть парламента численностью более тысячи человек, совершенно не структурированного по партийному признаку, который справлялся бы с законодательной работой. Все основные политические решения в СССР, покуда он существовал, принимались одним человеком, М. С. Горбачевым, источниками власти которого служила сначала только КПСС, а потом еще и Съезд народных депутатов, для выполнения каких-то конструктивных задач просто не годившийся. И все это нелепое сооружение надстраивалось над конгломератом «союзных республик», каждая из которых, по Конституции СССР, была полноценным государством, пользовавшимся правом на самоопределение. Вот и воспользовались.
         Говорю об этом не для того, чтобы принизить историческое значение деятельности самого Горбачева, его сторонников в руководстве КПСС и в демократическом движении того периода. Более того, я даже не разделяю распространенного мнения, что «во всем виноват Ельцин». Но если уж мы говорим о демократизации, то надо разобраться, в чем она состоит, и не оперировать неадекватными историческими примерами.
         В свое время пользовалась большой популярностью наука о переходах к демократии, транзитология. Когда в российской академической среде у нее появились свои последователи и даже классики, то по прошествии свойственного неофитам энтузиазма они быстро уверились сами и стали уверять других, будто ее основное содержание – вера в то, что все страны с неизбежностью придут к демократии американского образца. Думаю, что некоторые из создателей транзитологии действительно так считали. Но основная идея была другая: успешная демократизация происходит там и тогда, где и когда она основывается на «пакте», соглашении между прежним режимом и оппозицией. А ошибка транзитологов, из-за которой они ничего не смогли понять в восточноевропейских демократизациях, состояла в том, что они слишком много внимания уделили технике заключения такого рода «пактов» и слишком мало – их содержанию.
         По своей природе демократия – это не гласность, не отсутствие коммунистической монополии на власть и даже не совокупность фундаментальных гражданских прав. Демократия – система институтов, которые гарантируют все эти прекрасные вещи. Поэтому переход к демократии – это, прежде всего, институциональное строительство. Если для создания демократических институтов нужен пакт, то пусть будет пакт. Но и без всякого пакта, сверху или снизу, демократизация требует институтов. Если люди, сознательно идущие на активизацию общественных сил против авторитарного порядка, этого не понимают, то получается то, что получилось у Горбачева, – попросту говоря, коллапс системы государственного управления.
         Советский Союз разрушила не демократизация как таковая, а то, что демонтаж коммунистического режима не сопровождался строительством дееспособных демократических институтов.
         Ничего особенно сложного в демократическом институциональном строительстве нет. Это – обычная деятельность по разработке правовых норм, гарантирующих гражданские права. К такой деятельности современная Россия подготовлена гораздо лучше, чем Советский Союз, просто потому, что Конституция РФ – даже при всех ее очевидных недостатках, даже в порченом недавними поправками виде – все-таки конституция, а не вторая программа партии, каковой был принятый в 1977 году советский документ. Значит, есть основа для улучшения законов.
         Совершенно очевидно, например, что действующее законодательство о политических партиях не обеспечивает реализации конституционного права на объединение, законодательство о выборах не соответствует конституционному принципу народовластия и т. д. Такие законы надо заменить на более адекватные, а желательно – на очень хорошие. Но тут уж как получится. Мы живем в мире, где нет чистой юриспруденции и хорошие законы получаются только тогда, когда за ними стоит политическая воля, не искаженная страхом перед переменами и корыстным желанием оставить все как есть. Ведь за принятием законов должно последовать их исполнение. Беда в том, что у людей, волей обстоятельств оказавшихся в России у власти в трудные времена, политической воли достает лишь на то, чтобы отсрочить назревшие изменения.

    Григорий Голосов,
    Директор Межрегиональной электоральной сети поддержки.

    © «
    Газета.Ru», 04.03.09


    НАВЕРХ НАВЕРХ

    Заговорщики-начальствоманы

         Приятная сторона наших правителей – что им позволяется давать советы. И даже до какой-то степени безнаказанно. И наш политический актив понимает это позволение как приказ, адресуя свои призывы, проекты и предостережения исключительно в руководящие кабинеты и больше никуда. Других слушателей вокруг себя этот актив просто не видит.
         Он слишком буквально усвоил пушкинскую мысль насчет того, кто же в России единственный европеец. Которую, кстати легко продолжить. Российская власть – это ведь не только единственный европеец, но по совместительству еще и единственный азиат, единственный прогрессист, единственный реакционер и тем самым единственный собеседник решительно для всех, кто имеет сообщить что-нибудь политически важное.
         Под «всеми» я подразумеваю людей системных. Ведь есть еще у нас и несистемные. Хотя и они со своими «Вон!» и «Долой!» обращаются тоже наверх. Да и куда еще нести свои заветные мысли в наших климатических условиях?
         Однако вернемся в систему. Которая у нас вопреки всеобщей уверенности в обратном допускает немалое разнообразие мнений. Совершенно не сходных между собой, но объединенных общей верой, что
         жизнью управляет начальство и последнее слово всегда за ним. Именно это заблуждение объединяет решительно всех, кто в этот трудный час решил, что пора предложить какие-то политические перемены.
         Нужны свежие примеры? Их сколько угодно. Конечно, начать хотелось бы с верховного идеолога. Его мнение стало бы нашей точкой отсчета. Но Владислав Сурков политических перемен именно сейчас не предлагает и даже не предполагает. Видимо, в порядке исключения. «Я считаю, наша политическая система работает. It's working, как говорят наши друзья, которые учат нас демократии».
         К счастью, он у нас не один. Обратимся к другой фигуре из кремлевского духовного мейнстрима – Глебу Павловскому. Павловский допускает и перемены, и народные протесты, и даже «небольшой новый переворот». Но, как истинно кремлевский человек с большим количеством исполненных и неисполненных «проектов» в личном багаже, он верует, что все эти гипотетические события – тоже очередной «проект», подготовляемый кем-то из своих.
         И если нужна одна-единственная фраза, в которой, как в капле, отразилась бы вся картина мира тех, кто за стеной, то Павловский ее придумал: «Если речь идет об истоках социального протеста в России, ищите их в коридорах власти». И в самом деле, где еще в кризис их искать?
         Великому технологу все ясно не только с «истоками», но и с постановочными площадками, на которых заговорщики разыграют свой спектакль. Их две. Во-первых, они «воспользуются всплеском в каком-то из моногородов, чтобы предъявить претензии к правительству». А вторая зона риска – Москва. «Тут огромный материк непроизводительных классов… Прежде чем офисные клерки отправятся рыть канавы, их погрузят в автобусы и повезут на Васильевский спуск «протестовать»
         Вот так кремлевский мейнстрим откликается на кризис. Дежурным страхом перед очередными верхушечными заговорщиками, рассуждениями о рядовых гражданах как о «протестном мясе для разных возможных проектов» и верой в то, что простому люду не хватает одного: «Все хотят понимать свою ближайшую боевую задачу… Непонятна системность принимаемых решений…»
         Системность и в самом деле не всякий поймет. Особенно когда ее нет. Но на этот случай как раз и существует системная оппозиция. Чтобы предложить что-нибудь системное в хорошем смысле этого слова. То есть либеральное. Антилиберальные советы каких-нибудь жириновцев, зюгановцев и телеболтунов оставим за кадром.
         Начнем с системных либералов правого толка. В статье, посвященной годовщине президентских выборов, глава «Независимой газеты» Константин Ремчуков поименно награждает капитанов нашей экономики характеристиками, наводящими на мысль о неполном служебном соответствии: «Не демонстрирует четкости в исполнении антикризисных мер» (Путин); «Потенциал как организатора… незначителен… Бухгалтер, человек на мешке с деньгами» (Кудрин); «Человек-невидимка» (Христенко). Ну и так далее.
         Мысль понятна. Что дальше? Дальше еще решительнее. «Парламент… оказался не готов стать площадкой для содержательного обсуждения антикризисных мер правительства». Собственно, это то, на чем остановился Павловский, которому тоже была «непонятна системность решений», но Ремчуков продолжает: «В ходе таких обсуждений выявляется уровень компетентности. И если он высок, высока и наша уверенность… Другое дело, если компетентность низка. Тогда всем становится ясным, кого надо менять во власти…»
         И только? Министры и так появляются в Думе. Неужели дело лишь в том, чтобы выступали чаще и длиннее? Вряд ли. Скорее всего, предлагается их поменять. Но кто тогда этим займется? Понятно, что отнюдь не «все», кому это «становится ясным», а только один. «Кадровая деликатность президента поразительна особенно на фоне центральной темы его жизни – борьбы с коррупцией…»
         Других конкретных предложений, кроме вот этого, обращенного сугубо наверх, тут нет. Не считать же таковыми рассуждения о «необходимости расширения реальной демократии». Если бы демократия была реальна, но только узковата, это очень даже устроило бы людей, мыслящих так же, как Ремчуков. Потому что
         при широкой демократии у правых либералов просто нет политических шансов. Большинство за ними никогда не пойдет. А вот надежда на близость к начальственному уху жива всегда.
         Впрочем, есть у нас и левые оппозиционные либералы – яблочники. Они на самой границе официальной системности. Хотя все-таки скорее внутри, чем снаружи. В последнее время им редко удавалось привлечь внимание, но вот на днях удалось. Документ под названием «Преодоление сталинизма и большевизма» (предварительный, но официально опубликованный текст) стал хитом, о нем заговорили.
         Правда, заговорили в основном об идее включить в Уголовный кодекс карательные меры против тех, кто «оправдывает массовые репрессии» или «отрицает факт массовых репрессий». Конечно, это странная идея, хотя она и вполне в духе всемирной моды на пропаганду исторических истин с помощью уголовных наказаний.
         Но это частность. Потому что буквально все прочие пункты этого оппозиционного документа тоже обращены к государственной машине: «дать на государственном уровне ясную и недвусмысленную оценку насильственного захвата власти, совершенного большевиками…»; «принять меры, гарантирующие необратимый отказ от принципа «цель оправдывает средства»; «четкая и недвусмысленная квалификация преступлений большевистского режима должна быть включена в образовательный стандарт»…
         Не забыто даже прямое напоминание государству о его обязанностях единственного европейца: «Раз и навсегда определить идентичность России как Европейской страны». Оцените это «раз и навсегда». Народ может сегодня думать так, а завтра и передумать. А вот начальство такие обороты обожает. Особенно наше. У него, как вы знаете, все «раз и навсегда».
         Оппозиционеры ничуть не меньшие начальствоманы, чем все прочие. Тоже смотрят только вверх, тоже видят перед собой одну лишь властную машину со всем ее арсеналом. А уж она «примет меры», «даст оценку», «установит», «определит». А когда надо, и накажет.
         Правда, для них власть эта не от мира сего. Не та, которая сейчас есть («понимаем, что сегодняшние власти не реализуют даже часть этой программы»). Но и не власть народа («мы готовы к тому, что и значительная часть наших соотечественников может счесть неважным, неактуальным или несвоевременным то, о чем мы говорим»).
         Тот факт, что люди даже и в таких обстоятельствах не удовлетворяются публичным отстаиванием своих взглядов, а вместо этого ходатайствуют перед каким-то воображаемым государственным руководством, подтверждает, как глубоко сидит болезнь.
         Говорят, что у нас нет свободы, и сейчас как раз может представиться удобный случай, чтобы ею обзавестись. Но откуда взяться свободе там, где нет свободных людей? Людей, которые в большинстве житейских ситуаций ни в каких начальствующих лицах вообще не нуждаются?

    Сергей Шелин.
    © «
    Газета.Ru», 04.03.09


    НАВЕРХ ПОДПИСКА ПОЧТА
    /gov/pr/opr306.html
    Реклама:
    Hosted by uCoz