307. Операция «Преемник»

Год Медведева

     В понедельник исполнился ровно год с того дня, когда президентом России был избран выдвинутый и поддержанный прежним президентом Владимиром Путиным Дмитрий Медведев. Началось время разогрева Медведева – формально до церемонии инаугурации в начале мая. Однако, кажется, что оно не закончится до следующих президентских выборов в России.
     Огромная масса политологов, экспертов и журналистов следила за всем, что говорят и что делают президент и премьер России, в поисках признаков самостоятельности президента. Было несколько эпизодов, которые, если очень хочется, можно трактовать как 'поглаживание премьера против шерсти'. В начале лета Медведев снял с должностей нескольких руководителей репрессивных учреждений – долголетних соратников Путина (самый известный из них шеф Федеральной службы безопасности Николай Патрушев). Тем не менее, нет настоящих оснований считать, что это была собственная инициатива Медведева, скорее, Путин его руками устроил свою 'ночь длинных ножей', только без человеческих жертв.
     За восемь лет своего правления Путин создал систему управления, которую обычно называют вертикалью власти, и Медведев был одним из 'винтиков' этой большой системы. В России президенту дана почти неограниченная власть, он, к примеру, может без упоминания причин уволить с работы премьер-министра. В конкретной ситуации: Медведев – Путина, но вероятность этого равна нулю. Для этого нужны крайне чрезвычайные обстоятельства. Ситуация моделировалась как 'уход Путина, оставаясь', и до сих пор все шло как по маслу.
     Медведев принадлежит к бригаде Путина, эта бригада правит Россией, и определяющим в этой бригаде является внутренняя иерархия. Впервые в новейшей истории России появился президент, который не может позволить себе критиковать правительство, поскольку это означало бы критику его руководителя.
     Существует несколько версий, почему Путин реализовал операцию 'Преемник' вместо того, чтобы Госдума проголосовала за увеличение сроков полномочий президента. Вероятнее всего, это сделано, чтобы получить аргумент для утверждения, что Россия демократическое государство, где уважают Конституцию. Путину был нужен хранитель его трона. Судя по прежней деятельности Медведева, в своем выборе Путин не ошибся. Роли распределены, и оба актера очень даже убедительно вжились в свои образы.
     Естественно, распоряжение о начале войны против Грузии и об окончании военных действий в соответствии со своим статутом дал Медведев, другое дело – был ли он тем, кто принимал решение. Естественно, распоряжение МИДу о признании государственной независимости Абхазии и Южной Осетии отдал Медведев. Но опять же – как обстояло с принятием решения? Это решение для России, которая сама является федеративным государством, в будущем можем аукнуться, и официальный виновник известен. Кроме России, оба упомянутых 'государства' признала только угнетенная бедностью Никарагуа. Внешняя политика в России согласно Конституции – поле деятельности президента, и эта неудача будет довлеть над Медведевым вне зависимости от того, был кто-то за кулисами или нет.
     Интересно мнение российских избирателей о настоящем хозяине страны. Недавний опрос общественного мнения показал: 45% респондентов считают, что влияние Путина полностью сохранилось. Еще 42% опрошенных думают, что оно сохранилось 'в большой мере'. Год назад полное сохранение влияния Путина прогнозировало 25% респондентов, а 23% опрошенных считали, что Кремль останется реальным центром власти и после перехода Путина на другую работу, этой зимой такого мнения придерживаются 8%.
     Можно только гадать, когда и каким образом планировалось легитимное возвращение Путина на роль хозяина Кремля. Однако все изменилось осенью, когда свое слово в российской политике сказал непрошенный 'игрок' – финансовый и экономический кризис в сочетании с многократным снижением цен на нефть. Как и многим странам мира, России тоже пришлось попрощаться с 'тучными' годами со всеми вытекающими последствиями, в том числе и социальными.
     Довольно быстро стало видно, что Путин совершенно не годится для роли кризисного менеджера, которую в условиях кризиса автоматически должен взять на себя глава правительства. Но уже накануне нового года стало понятно, что у Путина нет возможностей для маневра. Он не может позволить себе ни сразу вернуться в Кремль (способ для этого, наверняка, можно скомбинировать), ни покинуть должность премьер-министра, потому что это было бы политическим самоубийством. Рейтинги показывают, сколько людей доверяют Путину. Медведеву тоже доверяют, но меньше.
     Немногие оставшиеся в России либералы советовали Медведеву уволить Путина и искать более толкового, подходящего для условий кризиса премьера. Медведев этого не сделает, поскольку президент и премьер слишком сильно связаны. Точнее – привязка Медведева к Путину намного сильнее и глубже с психологической точки зрения, чем можно подумать, судя по его поведению на публике.

Путинские 'дрессированные львы' проголодались – и разъярились

     В большинстве стран мира глобальный кризис носит чисто экономический характер. Россия же переживает два кризиса одновременно – экономический и политический.
     Любой экономический спад – и нынешний в том числе – явление преходящее, но политический кризис в России носит перманентный характер. Это связано с тем, что российская политическая модель всегда глубоко укоренена в монистический миф: одно монолитное государство, одна партия, одна идеология, один национальный лидер и один народ. Те, кто застал советские времена, помнят вездесущие высокопарные лозунги о 'единстве народов СССР' и 'новой исторической общности – советском народе'.
     Россия под руководством Владимира Путина в силу исторической инерции и традиции обречена на преемственность с советской монистической моделью. 'Единая Россия' – современный путинский вариант 'единой руководящей ми направляющей силы советского общества', т.е. коммунистической партии. Тем не менее, 'Единая Россия' не настолько монолитна, как хотелось бы Путину. В этой партии есть фракция, лояльная спикеру Думы Борису Грызлову, и фракция московского мэра Юрия Лужкова. Лужков жестко контролирует московские структуры партии и не позволит ни одному федеральному функционеру 'Единой России' и на версту приблизиться к своей 'вотчине'.
     Конечно, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять всю реальную пустопорожность концепции 'единого народа'. Значительный процент населения России не скрывает нежелания 'приводиться к единообразию' или оказаться на равных с кавказцами. Для страны это оборачивается социальной шизофренией. С одной стороны россияне страстно поддержали войну с Грузией для защиты 'сограждан' в Южной Осетии – в полном соответствии с мифологией единой, монолитной сверхдержавы. С другой же стороны, встретившись с согражданами-мигрантами на любом московском рынке, они тут же начинают сетовать, что город наводнили 'черные' с Кавказа.
     В условиях зрелой демократии, если президентский срок подходит к концу, а глава государства проявил себя негодным руководителем, происходит мирная передача власти новой администрации. Новый президент получает от народа мандат на исправление ошибок своего предшественника. Путинская властная вертикаль, однако, сохраняет 'священный' ореол в глазах 80% населения – даже несмотря на небольшие трещинки в фундаменте, появляющиеся по мере разрастания кризиса. Созданная им политическая система считается настолько священной, что простая мысль о ее демонтаже представлялась бы катастрофой. Какая модель способна заменить его 'вертикаль власти'? Кто встанет во главе новой системы? В рамках путинской вертикали все решения принимаются одним человеком и зависят только от него. Убери его – и вся политическая постройка рухнет. Монистическая система по определению монопольна – альтернатив она не предусматривает.
     Конечно, Путин не бессмертен. В какой-то момент – возможно, после еще двух президентских сроков, когда ему исполнится 72 – смена власти произойдет. Подобно тому, как Ельцин 'помазал на царство' Путина, а тот, в свою очередь, 'помазал' Медведева, семидесятилетний Путин может подобрать себе преемника. Все, однако, не так просто. По всей вероятности, последнее слово относительно кандидатуры этого преемника будет принадлежать не самому Путину, а самой могущественной из клик в рядах элиты – той, что контролирует наибольшую долю ресурсов страны. А поскольку Путин к тому времени постареет и станет слабее, этот процесс может приобрести хаотичный характер – враждующие кланы внутри элиты начнут сражаться друг с другом за право заполнить грядущий вакуум. Эта закулисная борьба за власть – освященная временем традиция, перешедшая к нынешней власти по наследству от ЦК КПСС. В этом смысле российский политический процесс останется столь же тайным и непрозрачным, каким он был всегда. Несмотря на внешние атрибуты демократии и всенародного голосования, люди не смогут, или почти не смогут повлиять на передачу власти.
     Путин мог бы поддерживать свою 'потемкинскую' вертикаль власти еще много лет – если бы в страну продолжали потоком литься нефтедоллары. Эти деньги были главным инструментом, позволявших кормить досыта и обеспечивать послушание путинских 'дрессированных львов' – различных элитных группировок в его окружении. Но сейчас денег становится все меньше, и о последствиях страшно даже задуматься. Хорошо известно, что в цирке даже самые вышколенные львы неожиданно нападают на дрессировщиков – даже если их кормят до отвала. Только представьте, что может случиться, если эти львы голодны – и разъярены. Мы уже слышим угрожающее рычание путинских львов. Они щелкают зубами и истекают слюной. Уверен, что Путин тоже все это видит и слышит.
     Путинская 'потемкинская деревня' скоро начнет рушиться, но радоваться здесь нечему. Единственный плюрализм, который станет результатом ее крушения – это 'плюрализм с оружием в руках': массовые акции протеста и уличное насилие. Власть ответит на это дальнейшим ужесточением авторитарного режима.
     Существует небольшой шанс на то, что крах путинской модели закончится 'слабым вздохом', но скорее всего нас ждет мощный взрыв – когда с перегретого автоклава слетит крышка.
     Дмитрий Орешкин – московский политолог

Высокопоставленный чиновник осуждает призывы к восстановлению свобод

     МОСКВА – Высокопоставленный российский чиновник отверг призывы к ослаблению жесткого контроля над политикой в попытке положить конец усиливающимся слухам о том, что углубление экономического кризиса может заставить Кремль ослабить свою хватку.
     После почти десяти лет непрерывного роста опирающаяся на экспорт нефти экономика России вступила в период усиливающейся рецессии. Безработица в стране растет, а уровень жизни населения падает. То здесь, то там вспыхивают разрозненные протесты, однако президент Дмитрий Медведев и его покровитель и предшественник Владимир Путин как и раньше пользуются мощной поддержкой россиян. Кризис породил дебаты в среде политической и деловой элиты России, большая часть которой пришла к власти в эпоху относительного изобилия.
     Часть либеральных советников президента Медведева в последние месяцы говорит о том, что кризис бросил вызов так называемому «общественному договору» путинской эпохи, в соответствии с которым рядовые россияне согласились на свертывание политических и прочих демократических свобод в обмен на долгожданное экономическое благополучие. Эти советники, и в первую очередь, Игорь Юргенс, возглавляющий исследовательский институт, в котором Медведев является председателем попечительского совета, признают, что сегодня, когда в экономике наступил спад, Кремль должен ослабить гайки.
     Но занимающий должность первого заместителя главы кремлевской администрации Владислав Сурков выступил с неожиданно жесткими публичными заявлениями, назвав подобную аргументацию «опасной».
     «Система работает, она справится с кризисом и переживет его», – заявил Сурков на форуме правящей партии «Единая Россия», который прошел в понедельник и позже был показан в видеозаписи на местном вебсайте. «Если бы мы вошли в эту зону турбулентности в более расхлябанном состоянии, то уверяю вас, ущерб государству и обществу был бы намного серьезнее», – добавил он.
     После избрания год назад на пост президента Медведев выступил с рядом либеральных заявлений, которые породили надежду на то, что он в определенной мере восстановит свободу СМИ и другие демократические права, которые Кремль при его предшественнике Путине упорно и настойчиво урезал. Медведев предложил ряд довольно умеренных реформ в избирательной системе и призвал к укреплению независимости судов. Но в целом он незыблемо следует линии Путина, который сохраняет мощную власть, занимая должность премьер-министра.
     Необычная схема «тандема власти», как его называет Кремль, заставила некоторых аналитиков выступить с прогнозами о неизбежном расколе между Путиным и Медведевым. Но пока, по крайней мере, главные различия между ними проявляются в стилистике и тональности выступлений, но не по существу. Как в Кремле, так и в правительстве преобладают назначенцы эпохи Путина. Сурков, например, отвечает в Кремле за вопросы внутренней политики. Это пост он занимал и тогда, когда президентом был Путин.
     Но признаком того, что ухудшающаяся экономическая ситуация вносит разлад в ряды политической элиты, стало предположение известного политолога Глеба Павловского, который постоянно работает на Кремль. Он на этой неделе заявил, что либеральные советники Медведева готовят заговор, дабы под предлогом растущего недовольства в обществе сместить Путина с поста премьер-министра.
     «У нас во власти многопартийность. Одна из них 'прокризисная' партия – те, кто хотел бы небольшого нового переворота», – сказал Павловский в интервью «Московскому комсомольцу».
     Евгений Гонтмахер из Института современного развития Юргенса назвал эти комментарии чепухой. Однако он сказал, что заявление Суркова говорит о росте обеспокоенности Кремля по поводу стабильности политической системы. «Сурков видит, что та ситуация, которую он создавал на протяжении последних лет, начинает расползаться по швам, – заявил Гонтмахер, – нам надо ввести в действие реальную политику, а не эту имитацию».

Медведев, Сапатеро и «Европа»

     Два дня назад в Мадриде испанский премьер-министр Сапатеро произнес очень точные слова о роли и месте России в сегодняшней Европе и в мире. А президент России разъяснял свое предложение о создании новой системы европейской коллективной безопасности.
     Это одно из самых масштабных предложений Дмитрия Медведева нашло минимальный отклик у тех, к кому оно было обращено, – у наших европейских соседей. И боюсь, что вдохновенный голос господина Сапатеро есть как раз то исключение, которое оттеняет правило.
     То есть одиночные приветственные возгласы звучали и до Сапатеро, но интерес к идее Медведева все затухал и затухал. Возможно, потому, что экономический кризис разметал все привычные приоритеты международной политики по разным углам. Но, скорее всего, идея стушевалась бы и сама по себе, без всякого кризиса.
     Почему? Стоит ответить на этот вопрос по многим причинам. В частности, потому, что кризисы, соразмерные нынешнему, часто служили детонаторами кризисов уже военно-политических, а порой и просто войн. А также потому, что сама-то безопасность в самом точном – то есть именно в военном – смысле не волновать нас (я имею в виду не только Россию) не может: в конце концов солдаты очень многих стран стреляют сейчас в двух не слишком далеко лежащих от Европы местах – в Ираке и Афганистане. И, как минимум, о военных операциях Израиля или США против Ирана и США в Пакистане специалисты говорят как о деле вполне реальном. Да и относительная, но хлипкая стабильность в целом ряде европейских стран и территорий (на Балканах, например) поддерживается лишь силой оружия или угрозой его применения.
     Можно ли в этих условиях создать новую систему коллективной безопасности в Европе? Думаю, нет. Хорошо хоть, что старая еще не до конца рухнула.
     И главная причина, по которой новая система создана быть не может, конечно, не в том, что кто-то ратифицировал дополнительный протокол к ДОВСЕ, а кто-то нет. Главная причина гораздо более фундаментальна: в формуле «коллективная безопасность в Европе» (или «европейская коллективная безопасность») неясны все три ее составляющие.
     И пока такая ясность не возникнет, никакие дипломаты-переговорщики, никакие военные эксперты, никакие политики доброй воли (типа Сапатеро) сделать ничего не смогут.
     Начнем разбирать эту формулу с самого, казалось бы, простого и ясного даже школьникам – со слова «Европа». При этом разборе я буду в основном только задавать вопросы. Смысл теста в одном: а возможно ли получить на большинство поставленных вопросов однозначно трактуемые ответы от всех потенциальных участников гипотетических переговоров по разработке новой системы «европейской коллективной безопасности»?
     Итак, что такое «Европа»? Вот расхожий оборот сегодняшнего дня (и у нас, и не у нас): Европа и Россия. Причем так говорят даже тогда, когда под «Европой» понимают не только Евросоюз. Итак, Россия есть нечто от «Европы» отдельное.
     Хорошо, Россия штука сложная. Возьмем что попроще. Закавказские страны (сейчас чаще говорят «страны Южного Кавказа») – это Европа или нет? А Центральноазиатские? Между тем многие из них входят в такие общеевропейские организации, как Совет Европы, ПАСЕ, ОБСЕ...
     Есть еще одна расхожая формула, имеющая прямое отношение к теме разговора, существующая, кстати, в двух вариантах: «Европа от Бреста (французского) до Владивостока» и «Европа от Ванкувера до Владивостока». Так кого же включает «Европа»: и США тоже, и Канаду, и Казахстан, и Таджикистан, и Азербайджан, и Турцию (отдельный вопрос за пределами постсоветского пространства)?
     Словом, понятие «Европа» превратилось уже в нечто настолько расплывчато-неопределенное, что каждый политик и уж точно каждый генерал границы этой подлежащей охране «Европы» очерчивает не так, как другие.
     Теперь обратимся к «безопасности». От кого исходит угроза этой непонятно где заканчивающейся «Европе»?
     От ХАМАС, от «Талибана», от КНДР, от Ирана? А вот Грузия считает, что угроза ее безопасности исходит от России. Аналогичные страхи испытывают и правительства (а иногда и не только правительства) Литвы, Латвии, Эстонии и Польши. По-моему, и Великобритании. Да вроде бы и самих США (которые, по одной версии, «европейцы», по другой – нет).
     А вот абхазы и осетины (кстати, а они – «Европа» или нет?) считают, что их безопасности угрожает как раз Грузия. Российское руководство (не говоря уже о военных) прямо говорит, что размещение третьего кольца американской ПРО в Польше и Чехии угрожает нашей безопасности.
     Я сейчас не анализирую основательность всех этих «страхов». Я констатирую неоспоримый факт их наличия.
     Так что такое европейская «безопасность»? Если это «безопасность» от угроз, которые одна часть «Европы» несет другой, то тогда это старая проблема эпохи «холодной войны», а значит, нужно не создавать новую «систему безопасности», а воссоздавать старую, проверенную временем.
     Или «внутри Европы» никто никому не угрожает? Но зачем тогда держать на территории европейских стран американские военные базы, создавая, кстати, ощущение некоей продолжающейся американской оккупации Европы, тогда как Россия всю советскую оккупационную систему добровольно ликвидировала?
     Но если внутренних угроз все же нет, значит, остались угрозы внешние.
     Тут надо заметить, что две мировые войны и еще несколько им предшествовавших и примерно равных им по масштабу развязали не северные корейцы, не афганцы, не иракцы и не персы, не палестинцы, а сами европейцы. И тут уже не нужно выяснять, где лежат географические и где политические границы Европы. В любом случае получится, что до сих пор основную угрозу миру во всем мире и в самой Европе представляли исключительно сами европейские страны, политики и военные. (Их «гуманитарные» колониальные интервенции за пределы Европы как нечто несущественное оставляю в скобках.) Между прочим, мне, как европейцу, представляется, что для абсолютного большинства стран мира актуальна как раз новая (она же первая) система «антиевропейской» – а точнее, «антиевропейско-антиамериканской» – безопасности. И что уж нам, европейцам, с таким-то кровавым опытом уничтожения себя и других думать о своей защите от угрозы извне?! Разве что из опасения расплаты за бывшие наши преступления?
     Наконец, самое нейтральное слово – «коллективная». Из кого состоит «коллектив» – единого понимания нет. Если неясно, от кого исходит «опасность» для этого «коллектива» и его отдельных членов, то кто в этом «коллективе» будет определять параметры «коллективной безопасности»? Если США – то я в такой «коллектив» не хочу. Они создали себе столько врагов, реальных и мифических, по всему миру, что даже и Российской армии не хватит, чтобы со всеми ними сражаться. Я не уверен, что американцы готовы лить кровь своих солдат за неприкосновенность границ России. Кроме того, США почему-то склонны обеспечивать «коллективную безопасность» так, что уже и опасности никакой давно нет, а вот американские военные базы, как, например, в Германии, остаются. Наконец, не начнут ли рано или поздно те, кого военным путем третировали США, наказывать – за отдаленностью самой Америки – членов возглавляемого ими «коллектива»?
     Словом, я жду в первую очередь от своего президента четкого описания всех трех сущностей, входящих в виде слов в формулу «европейская коллективная безопасность».
     А вот если после этого выяснится, что все три слова «европейские» и североамериканские коллеги Дмитрия Медведева понимают так же, как и он, то это можно будет назвать взаимопониманием. Еще не взаимное доверие, но уже кое-что. Лишь при взаимопонимании наша «коллективная безопасность» будет строиться, надо думать, на основе примерного баланса сил НАТО и ОДКБ, США и России. При взаимном доверии можно уже теоретически говорить и о настоящей общей, единой, то есть «коллективной», «европейской безопасности».
     Но пока у нас нет ни того, ни другого. Так что обольщаться не стоит. Даже несмотря на слова Сапатеро.

Почтенный Соломон

     В истекшем феврале была оттепель – не оттепель, но точно вышла новая программа освобождения России от существующей власти. Первыми начали самые прямодушные. Ex-ex-ex-вице-премьер Б.Е. Немцов и его солидарные товарищи публично объявили, что, хотя легитимность президента РФ Д.А. Медведева сомнительна (понимай так, что в свое время и им займемся), сейчас Д.А. Медведев должен отправить в отставку премьера В.В. Путина, на каковой предмет Б.Е. Немцов готов вести с президентом секретные переговоры. Призыв разорвать кондиции, сопровождаемый поощрительным «Покайся, Анатольич, тебе скидка будет!», желаемого действия не возымел, что и понятно. Если кто решился бросить жребий и перейти Рубикон, то секретно-публичные переговоры на эту тему с Б.Е. Немцовым – это конечно же самая необходимая гарантия для успеха предприятия.
     Тем не менее выступление солидарных друзей открыло шлюзы. И граждане, и СМИ с далеко не столь экстравагантной репутацией начали четвертьнамеками, полунамеками и даже почти прямым текстом долбить в ту же самую точку. «Президент должен отставить премьера, и настанет счастье». Заграница нам тоже помогла. «Крах тандемократии» стал тамошним дежурным заголовком и переводится на русский как свидетельство всеобщего мнения. Более того, министр обороны США Гейтс публично разъяснил, что именно «Путин хочет возродить Российскую империю», но «имперские замашки присущи, скорее, Путину, нежели Медведеву». Дело тут не в том, кому какие замашки присущи и кого с кем расклинить в неприятельской державе, – это обычная международная практика. Дело в том, что прежде официальные лица не занимались публичными разводками среди чужого руководства – это считалось крайним моветоном. Невозможно было представить себе главу Пентагона, который вслух рассуждает о противоречиях между Брежневым и Косыгиным, – на то кремленологи имелись. Теперь решили, что можно, веление времени, понимаешь.
     Считать, что была отмашка и некоторая единая воля, обеспечившая слаженность интернационального хора, или не считать – дело вкуса. Вполне вероятно, что пошло само собой. Увидели, что кровавый тоталитаризм не возбраняет говорить смелые речи, попробовали, и всем понравилось. Проблема в другом. Увлеченно выступая на тему, как поскорее упромыслить В.В. Путина, совершенно не подумали про Д.А. Медведева. При том что он вроде бы тоже должен быть в деле.
     Сразу оговоримся: дуумвират – конструкция сложная, и не обязательно она должна быть вечной. Нельзя заведомо утверждать, что мысли в духе Людовика XIV «Отныне я сам буду своим первым министром» не могут возникать, потому что они не могут возникать никогда. Все бывает. Но есть существенная разница между тем, чтобы отныне мне самому стать своим первым министром, и тем, чтобы исполнить волю тех, кому мои интересы и соображения вполне безразличны и для кого я лишь полезный в данный момент инструмент для устранения нынешнего первого министра.
     Власть такая штука, при которой инстинкты поневоле обостряются, и не видеть этого существенного различия невозможно. Не говоря уже о том, что газетные послания, выдержанные в духе почтенного Соломона – «Нет; я хотел... быть может, вы... я думал, // Что уж барону время умереть», – могут свидетельствовать только о двух вещах. Либо у этих людей даже не хватает ума понять, о чем говорить вслух не принято. Либо мне сознательно говорят об этом вслух, чтобы замазать меня и произвести чаемое расклинивание. В обоих случаях от таких людей следует держаться подальше – безотносительно к тому, что я сам думаю про своего первого министра.
     Если почтенные Соломоны имели целью максимально укрепить дуумвират, им это удалось.

Дмитрий Медведев посмотрел на свои кадры

и попросил добавить женщин

     Президент Дмитрий Медведев вчера встретился с 26 представителями первой сотни своего кадрового резерва. Президент объяснил резервистам, что все они рано или поздно получат «новые карьерные назначения». А резервисты попытались оправдать свое назначение, по просьбе президента «обмениваясь мнениями».
     Встреча президентской сотни «резервистов» с Дмитрием Медведевым была запланирована сразу после обнародования их списка 17 февраля. Однако вчера на встречу было приглашено всего 26 человек. Как пояснил «Ъ» источник в администрации, при отборе значение играло в том числе и личное знакомство президента с приглашенным. Так, от федеральных органов власти на встрече присутствовал депутат, глава комитета по международным делам Константин Косачев и недавно назначенная начальником правового департамента правительства Анастасия Ракова. От региональных органов власти – глава правительства Чувашии Сергей Гапликов и мэр Тюмени Евгений Куйвашев. В числе представителей бизнеса были глава правления ОСАО «Ингосстрах» Александр Григорьев и член правления банка ВТБ Ольга Дергунова. Среди представителей науки и общественных организаций на встрече присутствовали ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев, ректор Московского института стали и сплавов Дмитрий Ливанов.
     Господин Медведев сначала напомнил собравшимся, зачем их выбрали: «чтобы работа и в государственном аппарате, и в бизнесе, в других общественных структурах была более эффективной, чем она является сегодня». Затем он пояснил, что нынешний резерв – это «принципиально иная ситуация», нежели в советские времена. Президент объявил, что кадровый резерв «не для мебели» и что назначения из списка на «достойные позиции» будут происходить «с весьма завидной регулярностью». Позаботился господин Медведев и о гендерном равенстве. По его словам, «даже в том списке, который есть у кадрового резерва, женщин только 12%, это очень мало». «В этой связи хотел бы обратиться к моим коллегам из администрации и правительства: эту цифру надо менять»,– отметил он. В завершение господин Медведев пошутил: если вошедшие в резерв подверглись гонениям и репрессиям со стороны конкурентов и вышестоящих начальников, то «это повод для того, чтобы провести соответствующие замены этих начальников на вас».
     Обмен мнениями происходил около часа. Например, Константин Косачев как опытный депутат сразу предложил сделать регулярными встречи «резервистов» с президентом. Господин Медведев отреагировал с пониманием: «встречаться с резервом – дело правильное», однако это не должно стать «ритуальной игрой».
     Предложение Сергея Гуриева наладить регулярные контакты между резервами федерального и регионального уровней (свои кадровые резервы должны создать и регионы) президент даже расширил. Управленцы могут встречаться с молодежью, обсуждать разные вопросы, а заодно демонстрировать ей, что «сегодня в России многого можно добиться». Поскольку из этой молодежи можно будет обновлять резерв.
     Между тем, по словам господина Собянина, предложить свою кандидатуру в кадровый резерв может каждый гражданин России, желающий этого. Поэтому правительство создает федеральный портал кадров, в который будут входить и президентский резерв, и резерв исполнительных органов власти. «Если человек считает возможным предложить себя в кадровый резерв федерального портала, то он должен иметь для этого возможность»,– отметил Сергей Собянин. По его словам, на базе Академии народного хозяйства создаются программы обучения высших должностных лиц.
     Участник встречи, депутат Госдумы от фракции КПРФ, заместитель председателя комитета по безопасности Олег Денисенко заявил «Ъ», что президент видит в кадровом резерве не только будущих госслужащих. «Все, кто включен в резерв, будут использоваться более широко»,– считает депутат. Правда, в его жизни после его включения в первую сотню резерва «пока ничего не изменилось», но предложения, полагает он, «могут последовать в любой момент».

Год разминки

     Год назад, 8 марта 2008-го, канцлер Германии Ангела Меркель прилетела в Москву на смотрины избранного президента России Дмитрия Медведева. Владимира Путина в тот момент очень раздражали нескрываемые ожидания контрагентов, что с его уходом Кремль станет более гибким и сговорчивым. И, выступая на пресс-конференции, уходящий президент посоветовал партнерам не обольщаться: его преемник, мол, будет не меньшим «русским националистом», чем он сам. Добавив, правда, что употребляет эту характеристику «в хорошем смысле».
     Делать далеко идущие выводы относительно внешнеполитического поведения России при третьем президенте пока невозможно.
     Во-первых, двойственная структура власти с размытыми реальными полномочиями накладывала ограничения на действия главы государства. Во-вторых, Дмитрию Медведеву приходилось приспосабливаться к крутым виражам международной обстановки и вырабатывать реакцию на обстоятельства, к которым он не был готов.
     Августовская война на Кавказе стала для Медведева потрясением. Принимать решение о применении силы за рубежом – тяжелое испытание для любого лидера, особенно если это приходится делать на четвертом месяце президентства. Ответ на вопрос, кто в действительности – Медведев или Путин – руководил боевыми действиями и определял ход событий, менее важен, чем это казалось несколько месяцев назад. Существенно другое.
     Дай молодой глава государства основание заподозрить себя в слабости и растерянности, и эта война стала бы его политическим крахом. Однако этого не произошло, впечатления статиста Дмитрий Медведев не производил, хотя и было заметно, как тяжело ему дается новая роль.
     Спустя полгода многое можно поставить под сомнение. «Провисла» попытка копировать Косово и доказывать факты геноцида на основе недостоверных данных югоосетинского руководства. Упирать следовало на другое – что российские военные были атакованы и расстреляны вооруженными силами другого государства. Будь Москва в тот момент менее экзальтированна, возможно, удалось бы найти более практичное решение по Абхазии и Южной Осетии и избежать долгосрочного дипломатического тупика, который возник теперь. Опрометчивым было провозглашение приоритетов внешней политики – отстаивание «сферы привилегированных интересов» и защита соотечественников, где бы они ни находились. Не случайно с тех пор о них официально не вспоминают. Подобные публичные заявки ничего не добавляют к внешнеполитическим возможностям (скажем, союзников для достижения этих целей невозможно найти по определению), лишь создавая излишнее напряжение.
     При этом нельзя забывать главное – из острейшей ситуации Россия вышла относительно быстро, одержав военную победу и избежав масштабного конфликта с наиболее влиятельными мировыми силами. Боевые действия на Кавказе были, конечно, войной Владимира Путина. Ведь она стала кульминацией напряжения, которое нарастало во второй половине его президентства. Оно было связано, с одной стороны, со все менее управляемыми процессами в мире, а с другой – с самоупоением набиравшей уверенность России и опьяненных ощущением собственной уникальности США. Выплеск накопившейся агрессии, спровоцированный авантюрой Михаила Саакашвили, возможно, предотвратил более опасные конфликты, например, с участием Украины.
     Год Медведева отмечен нащупыванием, пока не слишком вразумительным, измененной концептуальной рамки диалога с внешним миром.
     Идея новой архитектуры европейской безопасности, впервые прозвучавшая в июне прошлого года в Берлине, вначале, судя по всему, означала стремление придумать для президента какую-то собственную международную повестку дня. Сама по себе правильная постановка вопроса (недееспособность основных институтов безопасности, так и не подвергшимся ревизии после холодной войны) не обрела предметного наполнения, хотя вызвала больший интерес собеседников, чем можно было ожидать.
     Пока конкретные предложения исчерпываются повторением принципов Устава ООН и Хельсинкского процесса, трудно ожидать прогресса – переутверждение одних и тех же уже когда-то одобренных положений не укрепляет их, а, напротив, ослабляет. Тем не менее важно, что впервые за 20 лет (с момента «нового мышления» Горбачева) Россия пытается сформулировать собственное видение мировых процессов. Возможно ли это сегодня, в период нерегулируемого развития глобальных событий – большой вопрос. Но инновации в мышлении полезнее, чем следование чужим рецептам или извлечение на свет божий пыльных схем прошлого.
     Сколь самостоятелен во внешней политике Дмитрий Медведев? Едва ли не наибольшее возмущение западных лидеров вызвал малозначительный эпизод в июле, когда Москва наложила в Совете Безопасности ООН вето на резолюцию с санкциями против Зимбабве. До этого документ, осуждающий режим Роберта Мугабе, был одобрен Россией на саммите «Большой восьмерки». Взбешенные представители Великобритании и США обвинили российского президента в неспособности держать слово. Неофициально все были уверены, что вернувшегося из Японии президента осадил премьер-министр. В Москве это опровергали, указывая на то, что Лондон и Вашингтон просто передернули карты – в предложенном проекте резолюции говорилось не то, что было согласовано на саммите. Как бы то ни было,
     Медведев обречен на то, что в его реальных полномочиях будут сомневаться, и покуда рядом Владимир Путин, политик очень большого международного веса, президента будут воспринимать с гандикапом.
     В основе внешней политики Путина, по существу, лежала идея реванша, выражаясь его же словами – «в хорошем смысле». С осени 1999 года, когда Владимир Путин в первый раз занял кресло премьер-министра, и до конца его президентства Россия восстанавливала те из утраченных геополитических позиций, которые можно было отыграть. Благоприятная сырьевая конъюнктура стала хорошим подспорьем, хотя и деформировала представление о реальных возможностях. Апофеозом стала кавказская война, хотя случилась она уже после ухода Путина из Кремля. Позитивным итогом путинской эпохи можно считать тот факт, что Россию вновь стали воспринимать серьезно и перестали просто отмахиваться от звучащих из Москвы суждений. Негативным – что в основе этого восприятия лежат опасения и непонимание (либо нежелание понять).
     Экономический кризис перетряхнул повестку дня, заставил по-новому выстраивать приоритеты и приводить амбиции в соответствие с возможностями. Это другое время, и вся полнота ответственности ложится на Дмитрия Медведева. Его настоящее президентство только начинается.
     Остро встает вопрос о соотношении в его политике преемственности предшествующему курсу и инноваций. Иными словами – как сохранить достигнутый статус России в изменившихся условиях, но при этом конвертировать накопившийся конфронтационный потенциал в конструктивную энергию.
     За год проявилось важное отличие Медведева от Путина. Дмитрий Медведев – человек менее эмоциональный, чем его предшественник. Точнее – его личное отношение к тому или иному человеку или явлению не играет столь определяющей роли в политике, как в случае с Владимиром Путиным. На очередном крутом повороте такого рода прагматизм может оказаться полезным.

Вопрос лишь в цене

     Второй процесс над бывшим председателем правления 'ЮКОСа' Михаилом Ходорковским придал новый импульс дебатам о том, наносят ли серьезный ущерб инвестиционному климату страны громкие деловые скандалы – такие, как ликвидация 'ЮКОСа', насильственная реструктуризация проекта 'Сахалин-2' или недавние действия против производителя удобрений 'Уралкалий' – или же негативные последствия являются временными. На этот вопрос нет однозначного ответа.
     Все эти громкие дела с участием коммерческих титанов России – плюс сотни дел с участием малых и средних предприятий страны – оказывают очевидное воздействие на восприятие России инвесторами. Но это не означает, что инвесторы избегают тех или иных стран только из-за высокого риска.
     Инвесторы с низким уровнем терпимости к риску – такие, как многие пенсионные фонды и трастовые банки – как правило, инвестируют только в самые безопасные активы, а значит, как правило, избегают развивающихся рынков. Для большинства остальных инвесторов, вопрос обычно лишь в цене. Иными словами, все имеет свою цену.
     Хороший тому пример – ситуация во время ареста Ходорковского в октябре 2003 г. Фондовый рынок резко упал, но полгода спустя индекс РТС поставил новый рекорд. Дело было не в том, что инвесторы одобряли действия властей против Ходорковского, просто они решили, что потенциальные прибыли оправдывают риски.
     Для тех инвесторов, которые принимают соотношение рисков и выгод на развивающихся рынках, самый важный фактор – это понимание правил игры. Тогда инвесторы могут провести сравнительный анализ, оценив стоимость имеющихся активов и аналогичных им, но с иным соотношением рисков и выгод.
     Примерно такая же формула действует и для тех компаний, которые намереваются вести бизнес в таких странах, как Россия. Например, нефтяные компании, исторически привыкшие работать на очень волатильных и рискованных рынках, не откажутся от инвестиционных планов из-за таких негативных событий, как дело 'ЮКОСа' или 'Сахалина-2'. Скорее, эти дела заставят чувствительные к рискам компании, например, производственных и сервисных отраслей, действовать более осторожно и повременить с планами инвестиций в России.
     В настоящее время опасения перед негативными эффектами снижения нефтяных доходов и падения курса валюты являются самыми важными вопросами для инвесторов, уже решивших вложить капиталы в России.
     Когда другие инвесторы решают избегать России, они, вероятно, придают больше значения повседневной коррупции и удушающей бюрократии этой страны. Однако спор вокруг 'ЮКОСа' и ему подобные играют важную роль в формировании восприятия инвесторов. Об этом мы можем судить по тому, что, даже в начале июля, когда ежедневные доходы России от экспорта нефти и газа приближались к рекордной отметке в 1,3 млрд. долларов, оценка активов в этой стране так и не достигла паритета с аналогичными активами в других развивающихся экономиках. Дело не в том, что инвесторы решили держаться от России подальше; совсем наоборот. В начале 2008 г. ежедневный оборот всех российских ценных бумаг и смежных инструментов регулярно превышал 10 млрд. долларов. Но в силу соотношения рисков и выгод эти инвесторы не были готовы платить за российские активы столько же, сколько они платили в Китае, Бразилии и других странах.
     Для властей восприятие инвесторами России как страны высокого риска – это очень серьезный вопрос. Одна из важнейших программ президента Дмитрия Медведева – диверсификация экономики и привлечение большего объема иностранных инвестиций.
     В июле он призвал правительство прекратить 'кошмарить' предпринимателей, то есть положить конец ненужным проверкам и различным вымогательским схемам, которые вынуждают предпринимателей платить взятки бюрократам для того, чтобы сохранить свой бизнес. Если амбициозная программа Медведева будет реализована, эти кошмары закончатся.
     Ни один инвестор не рассчитывает на то, что ему придется действовать в атмосфере отсутствия рисков. Российская экономика находится на ранней стадии развития, что подразумевает как потенциал роста, так и высокий риск.
     Но пока не прекратятся неожиданности, вызывающие кошмары, инвесторы не будут удовлетворены соотношением рисков и выгод. В результате, многие так и не придут на этот рынок, а другие, работающие на нем сегодня, покинут его с немалыми потерями.
     Крис Уифер – главный стратег 'Уралсиб Кэпитал'

Владимир Путин выдвинул ультиматум Киеву

Премьер предупредил Евросоюз о возможности нового срыва поставок российского газа через Украину

     Европе послан новый тревожный сигнал. Вчера на заседании президиума правительства премьер Владимир Путин сделал акцент на международном сотрудничестве. Его интересовал конфликт вокруг «Нафтогаза» – главного партнера «Газпрома» в транзите российского газа в страны Евросоюза. Трибуну заседания премьер использовал для официального предупреждения руководства ЕС и Украины о возможном прекращении поставок топлива, в том случае если Киев 7 марта не произведет оплату за газ, полученный в феврале.
     Москва и Киев в очередной раз приблизились к опасной черте объявления газовой войны. Вчера с резкими заявлениями на этот счет выступил Владимир Путин. На заседании президиума правительства он потребовал от вице-премьера Игоря Сечина, курирующего ТЭК, отчета о конфликте, вспыхнувшем в Украине. Его интересовало прежде всего, удалось ли «Газпрому» получить информацию из «Нафтогаза». Ответ прозвучал обескураживающе. Вице-премьер признался, что официальных контактов с украинскими партнерами установить не удалось. Все попытки руководства «Газпрома» выяснить истинное положение дел в «Нафтогазе» после акции спецслужб, захвативших накануне головной офис компании, не увенчались успехом. «Информацию получаем в основном из СМИ», – признался Сечин.
     «Мы не можем не выразить крайнюю обеспокоенность возможными последствиями таких действий», – незамедлительно среагировал Путин. Сообщение Сечина, конечно, не стало для него неожиданностью, однако оно должно было прозвучать в телеэфире, чтобы появился формальный повод для резких заявлений в адрес Киева, и недвусмысленных предостережений Евросоюза относительно негативных последствий грозящего стать реальностью нового витка газовой войны между Россией и Украиной. Если 7 марта оплата за газ, полученный Украиной, не будет произведена, это приведет к остановке поставок топлива не только в эту страну, но и транзита в страны ЕС, подчеркнул Путин. И это прозвучало почти как ультиматум. Путина беспокоит не только денежная сторона вопроса, но и предпринимаемые силовыми структурами Украины попытки изъять подлинники контрактов с «Газпромом» на поставку и транзит газа. Все это опять поставило под сомнение надежность Украины как партнера в решении энергетических проблем, сказал премьер.
     Грозовые тучи экономических конфликтов, к счастью, закрывают не всю западную границу России. Путин напомнил о Белоруссии – верном друге и надежном союзнике Москвы. С Минском у нас складываются особые отношения и даже есть движение в направлении развития Союзного государства, считает премьер. Впрочем, не только у вражды, но и у дружбы есть цена. Понимание с белорусскими партнерами, например, с конца 2007 года стоило российскому бюджету 2,5 млрд. долл., выделенных Минску в виде госкредитов. Вчера опять пришла пора платить по союзническим счетам. Путин сообщил, что подписал распоряжение о выделении Белоруссии очередного кредита в 0,5 млрд. долл., и попросил вице-премьера, министра финансов Алексея Кудрина оперативно исполнить это поручение.
     Исчерпав на этом далеко не всегда приятную международную тематику, Путин вернулся к делам внутренним, вдруг вспомнив, что Алексей Гордеев последний раз сидит за столом заседаний кабмина в ранге главы Минсельхоза. В этом качестве Гордеев проработал с августа 1999 года, в том числе четыре года и как вице-премьер. Вчерашние проводы не были долгими. Путин воздал должное Гордееву, сумевшему перевести сельское хозяйство на рыночный режим работы, разработать и принять комплексную программу развития АПК, и пожелал новых успехов на посту губернатора.
     Навернулась ли после этих слов скупая мужская слеза на глаза Гордеева, никто не видел, но в обсуждении первого вопроса повестки дня, связанного с подготовкой к весенним полевым работам, он, безусловно, принял участие. В частности, живой отклик нашел в лоббистском сердце Гордеева призыв премьера к нефтяным компаниям, поднявшим в январе-феврале оптовые цены на ГСМ, вернуть эти цены в исходное положение и даже на более низкий уровень.
     «Хотел бы быть услышанным нефтяниками», – веско заявил премьер, всем видом давая понять, что эту просьбу те, кому положено, должны рассматривать как руководство к действию.

Мелочи для души

     В первый день весны, который счастливо совпал с единым днем голосования, мне сделалось по-настоящему жутко. Агентства притащили новость: «Мировой экономический кризис не нанесет существенных ударов по социальной стабильности в России», – заявил президент Медведев». Что, неужели все так серьезно? Пришел полный аллес капут?
     За последние несколько месяцев уже многое было обещано: девальвации не будет, кризис нас не коснется, все учтено могучим ураганом, островок стабильности и прочие довольно неприятные вещи. Чем хороша российская власть? Тем, что у нее, как в детской считалочке, что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается. Это традиция старая, заложенная еще при проклятом царизме и продолженная при благословенном большевизме-сталинизме. Жить стало легче, жить станет еще веселей, обхохочешься. Помнится, и Ельцин обещал лечь на рельсы. Тоже про деньги речь шла и про цены, которые ни за что не вырастут. И не обманул: грянуло, накрыло, рухнуло – инфляция, шоковая терапия, цены до небес.
     Но чтобы вот так, в открытую, глава государства пообещал стабильность и отсутствие социальных потрясений? На моей памяти до этого еще не доходило. Видимо, все очень серьезно.
     Развернем цитату, чтобы добровольные дружинники по охране тандемократии, а также штатные сотрудники опричных ведомств, которые в изобилии здесь пасутся, не обвинили нас в предвзятости. Еще раз. По буквам. «Мировой экономический кризис не нанесет существенных ударов по социальной стабильности в России, так как за последние годы властям удалось значительно поднять уровень жизни в стране», – заявил президент Медведев в интервью испанским СМИ накануне визита в Мадрид. (Цитирую по «РИА Новости».)
     Хорошая фраза, емкая. В ней, как в капле воды, отразилось отношение власти к народу, к миру и к себе, любимой.
     После запятой могло бы стоять «так как властям удалось модернизировать экономику и провести структурные реформы», «так как властям удалось заменить сырьевую модель экономики на постиндустриальную», «так как властям удалось существенно увеличить долю малого и среднего бизнеса», «так как властям удалось создать механизмы социальной защиты и перераспределения природной ренты». Но ничего этого властям не удалось. Самое смешное, что, опрокидывая всякую логику, власть хвалится тем, чего уже нет.
     Черная кошка уже убежала из темной комнаты, а Дмитрий Анатольевич все еще рассказывает слепым и глуховатым слушателям, какой белой и пушистой она была.
     Оказывается, залог стабильности (нынешней) в том, что в последние годы (то есть в прошлом) граждане вышли на новый жизненный уровень. Например, покупали много товаров, брали ипотеку и неплохо питались. Простите, Дмитрий Анатольевич, возможно, вы не в курсе, так я поясню: именно это и кончилось. Покупать не на что, товары подорожали, кредитов не дают, а дают все больше по морде или увольняют – меня сейчас хорошо слышно? Вы не понимаете разве, что разговоры об уровне жизни, который обеспечивала (якобы) власть, в ситуации, когда она больше не может его (уровень) обеспечить, – это и есть детонатор? Зачем вы его всем показываете?
     Впрочем, это я увлеклась. Все они понимают – и Дмитрий Анатольевич, и Владимир Владимирович. Поэтому так и говорят. Прямым текстом. Немного кривым, но легко спрямить. Есть в таких заявлениях и удаль президентская, демонстрация силы и фиги в кармане, и сигналы понимающим, и утешение недогоняющим, и проговорочки по Фрейду. А может просто хотелось с кем-нибудь поговорить о демократии, а махатма Ганди, как назло, умер. Вот тут и подвернулись журналисты. Хоть бы и испанские.
     Кстати, а вдруг кто-нибудь из спичрайтеров так шутит – ведь чем больше логических противоречий в тексте, тем понятнее народу?
     Вот Медведев продолжает заклинать стабильность: «15 лет назад Россия была слаба в экономическом плане, она не выдерживала конкуренции с крупнейшими государствами, у нее был утрачен или, во всяком случае, была утрачена значительная часть экономического потенциала. За последние годы удалось эту ситуацию изменить, и поэтому тот экономический кризис, который сегодня происходит, он, на мой взгляд, не нанесет таких существенных ударов по социальной стабильности».
     Мы легко преодолеем трудности перевода с президентского на человеческий. Просто крутим часы вперед: глаголы прошедшего времени следует перетащить из 1994 года в март 2009. В настоящий момент мы имеем: потенциал утрачен, конкуренции не выдерживаем, в экономическом плане Россия слаба. Все верно, спасибо, Дмитрий Анатольевич. Сигнал принят. Я знаю, что вы знаете, что все знают. Да, полная засада, как и подтверждают ведущие экономисты.
     Эзопов язык, великий и могучий, незаменимое средство общения советского народа, подзабытый в 90-е, вернулся в нулевых. Раньше на нем говорили преимущественно граждане, стремясь робко донести свои мысли до власти, теперь так разговаривает сама власть, опасаясь врезать правдой по усыпленному народному сознанию.
     Понимать президентско-премьерский язык надо. Чтобы понять, когда наступит момент. Поэтому чаще тренируйтесь читать справа налево, как читают арабскую вязь. Традиции фундаменталистских режимов дружественных арабских стран теперь хорошо понятны и на русском языке. Учитесь писать сверху вниз, как китайцы рисуют свои иероглифы. В Китае, как известно, у одного слова может быть несколько значений – все зависит от того, как произнести. Слушайте интонации власти, это всегда интересно, хотя иногда становится немного жутко…
     Граждане, носители великого и могучего, делают свой выбор. Одни тренируют слух, другие затыкают уши президентскими и премьерскими речами. Слова весомые, тугие, как бананы, отлично помещаются в слуховой проход. Все хорошо, все будет хорошо, у нас все отлично, это не я, это не мы, а что я, а почему я, за что вы меня?
     Другие граждане учатся читать и даже говорить с властью на родном языке. Надо сказать, экстренный курс филологического и экономического ликбеза дает удивительные плоды. Тут Андрей Колесников в «Коммерсанте» блестящий диалог прописал. Владимир Путин побеседовал с представительницей народа Еленой Романовой в центре занятости города Подольска. Ну, я вам скажу, редкий журналист вступил бы в такой диалог с властью. Сейчас мало кто так умеет, а кто умеет, не сделает. Это ей, милой Елене Романовой, Владимир Путин обещал, что «в среднесрочной и краткосрочной перспективе американская экономика восстановится». А женщина никак не отставала, спрашивала, не отодвинется ли пенсионный возраст. Путин сообщил, что в этом нет необходимости, но неожиданно углубился в тему:
     «– А вот в Италии, например, приняли закон, по которому женщины выходят на пенсию в 65 лет! – вдруг сказал премьер – в укор Италии и не в укор себе.
     – А во Франции пособие по безработице у женщины – €500! – тут же ответила она.
     – Некорректно сравнивать... – начал объяснять премьер.
     – Так вы же первый сравнивать начали, – удивилась она».
     Я это к тому, что конкретика в разговорах власти с народом опасна. Как и в разговорах мужчины и женщины. В одном советском фильме было прекрасно сформулировано: «Все пообещать – значит, ничего не дать. Можно смело обещать женщине счастье, новую жизнь, лучезарное будущее – никто толком не знает, что это такое. Но не давайте повода надеяться, что намерены пойти с ней в театр или в загс. Мелочи западают в память».
     Обещать лучезарное будущее после того, как Америка выйдет из кризиса, – это ни к чему не обязывает. А вот гарантировать от дефолта, девальвации, социальных потрясений лучше не надо. Мелочи западают в душу.

Визитка президентов

     Второй процесс Ходорковского – Лебедева при любом исходе неизбежно станет показательным. Он покажет, к чему пришли власть и общество за годы после первого юкосовского дела.
     Никто даже и не спрашивает, в чем на этот раз обвиняются Платон Лебедев и Михаил Ходорковский. Да в том же, в чем и всегда. Спрашивают только: зачем именно сейчас устроен этот суд?
     Поскольку никакой правовой логики в еще одном «деле ЮКОСа» не просматривается даже под микроскопом, в нем ищут логику политическую или хотя бы логику не знающей тормозов личной мести.
     Соображения мести давно уже не выглядят чем-то необычным для руководства великой державы. Подчинение международных и домашних решений сугубо личным симпатиям и антипатиям является общепризнанным фирменным стилем нашего лидера рейтингов доверия.
     Точнее, являлось до недавних пор. Обвал экономики заставил настроиться на более взвешенный лад. Однако застарелые чувства к поверженным, но несломленным недругам могут пересилить любые соображения осмотрительности.
     Впрочем, попытки найти этому новому «делу» хоть какое-то политическое объяснение встречаются все-таки чаще. Вот такое, например. Восьмилетние сроки заключения арестованных в 2003 году Михаила Ходорковского и Платона Лебедева истекают в 2011-м. Выход их на свободу накануне очередных думских и президентских выборов может выглядеть весьма нежелательным, а желательным – наоборот, продление сроков, и притом большое, чтобы «снять проблему» раз и навсегда. На самом-то деле
     политические сценарии предстоящих лет зависят вовсе не от сегодняшних судебных вердиктов, а от завтрашнего состояния общества. Во времена затишья никакие освобождения экс-магнатов ни на что не влияют, а в беспокойные времена любые приговоры легко отменяются.
     Но это совсем не лишает правдоподобия вышеописанную версию. При всей наивности составления политических и экономических графиков на много лет вперед, в Кремле и в самом деле продолжают в них верить, испытывая к тому же донельзя преувеличенный страх перед возможностями властных фигур прошлой эпохи.
     Однако самая, кажется, популярная из имеющих хождение версий – идеологическая. Она объясняет этот процесс желанием устроить пропагандистское шоу, натравить массы на алчных богатеев – виновников кризиса, отвлекая тем самым внимание от себя. Возможно и такое. Но стоит принять в расчет, что
     давным-давно раскулаченные олигархи – не самые подходящие мишени для отвлечения народного гнева от реально действующих фигур.
     Если государственная агитмашина не на шутку начнет разжигать такие чувства, то под контролем их не удержать. Они быстро изменят направление и обратятся против действующих магнатов и приравненных к ним капитанов нашей корпоративной экономики, некоторые из которых в свое время как раз и были главными инициаторами первого «дела ЮКОСа». О чем магнатам стоит задуматься.
     Хотя этот суд можно объяснить и еще проще – внутренней логикой самой карательной машины. Один раз изготовив это «дело», она способна продуцировать по кафкианскому сценарию все новые и новые его «серии» и затормозит, только если ее остановят.
     Но в любом случае сейчас есть причины задуматься всем, сверху донизу.
     Например, нашей общественности. Сигналы, которые она послала наверх в защиту Светланы Бахминой, возымели только частичный успех. Но все-таки напомнили, что есть границы, переходить которые рискованно, что есть жестокости, которые даже и нашу апатичную и покорную публику способны вывести из себя.
     А как теперь общественность перенесет такую пощечину, как еще один показательный процесс? Проглотит ли, если Бахмину заставят в нем участвовать в качестве свидетеля обвинения в обмен на УДО? Хочется верить, что слухи на этот счет – беспочвенные. Но слухи-то бывают о том, что выглядит возможным. А разве у нас даже и такой позор выглядит невозможным?
     Есть о чем задуматься и всем, кто имеет дело с внешним миром. Бог с ними, с дипломатами, им давно не привыкать. Речь в первую очередь об административной и деловой верхушке. О тех, кто реально делает дела, и делает их в сегодняшних тяжелых обстоятельствах. Каково им теперь будет «давать отпор» и «выступать с исчерпывающими объяснениями»? Уж они-то знают, что этот суд повлечет вполне конкретные и далеко не символические политические и коммерческие убытки. Да и просто патриоты среди них тоже, разумеется, есть. Которым горько видеть, как родная страна выставляется на посмешище.
     И понятно, о чем думает сейчас глава государства.
     Первое «дело ЮКОСа» стало визитной карточкой заключительных пяти лет президентства Владимира Путина. «Дело № 2» неизбежно станет визиткой президентства Дмитрия Медведева.
     Какую бы реальную роль он в этом деле ни сыграл, даже если и никакую, любой исход запишут на его счет.
     Обвинительный приговор маркирует новое президентство как механическое продолжение бессмысленных жестокостей прежнего. Приговор оправдательный покажет обновленное юридически-правовое лицо официальной Москвы и представит президента как самостоятельную властную фигуру.
     На то и показательный процесс. Он показывает не столько подсудимых, сколько тех, кто судит, а также и публику, которая присутствует при этом суде.

Горбачев: Россия – не полностью свободная страна

     В четверг корреспондент Associated Press Дэн Перри взял интервью у семидесятивосьмилетнего Михаила Горбачева, последнего советского лидера. Эта беседа состоялась примерно через двадцать лет после начала крушения коммунистических режимов в Европе; кульминацией этого процесса стала отставка самого Горбачева с поста президента СССР в 1991 г.

     О 'Единой России' – правящей партии, возглавляемой премьером Владимиром Путиным – и российской власти в целом:
     Эта тема вызывает одни из самых резких критических замечаний Горбачева в адрес своих преемников: он полагает, что путинская партия унаследовала худшие черты КПСС, которой он когда-то руководил, а парламент и судебную систему в сегодняшней России нельзя назвать полностью свободными. 'Я часто – и без обиняков – критикую 'Единую Россию'. Это партия чиновников – ухудшенный вариант КПСС [Коммунистической партии Советского Союза]. Что же касается нашего парламента, то я не могу назвать его независимым, и наша судебная система также не полностью соответствует положениям Конституции'.

     О мировом экономическом кризисе:
     Похоже Горбачев отчасти считает его результатом долгого периода, когда Запад проявлял высокомерие и не знал удержу в своих желаниях. 'Американские СМИ трубили . . . о победе в 'холодной войне', о крушении социализма. Именно эта болезнь – крайняя самоуверенность – привела к такому результату, эта убежденность, что так будет продолжаться всегда. . . Думаю сейчас все на горьком опыте усваивают урок. . . Необходимо преодолеть эти ошибки – сверхпотребление, погоню за сверхприбылями'. Что же делать? Необходима смешанная система, сочетающая 'весь прошлый опыт капиталистического строя, например, конкурентоспособность, с достижениями социализма – особенно системой социальной защиты'.

     О распаде СССР и шансах на воссоединение бывших советских республик:
     'Я был твердым противником роспуска Союза', отметил Горбачев, и добавил, что по-прежнему надеется на объединение Украины, Казахстана и Беларуси с Россией в рамках нового союзного государства.

     О превратностях собственной судьбы и своем наследии:
     'В личном плане, как политик, я потерпел поражение. Но идея, которую я выражал и проект, который я реализовывал, сыграли большую роль в судьбе всего мира и нашей страны. Сейчас, однако, сложилась ситуация, когда все больше людей начинает понимать, что сумел сделать Горбачев. . . В любом случае, мы прошли большой путь, и возврат к прошлому невозможен'.

«Белый дом» урезали на 158 штатных единиц

При этом Путин изменил еще и структуру своего аппарата

     Вчера вице-премьер – руководитель аппарата правительства Сергей Собянин подписал приказ о сокращении в «Белом доме» сразу 158 штатных единиц. Одновременно с этим Владимир Путин изменил структуру аппарата. Два департамента – отраслевого развития и приоритетных нацпроектов – реорганизованы в один – Департамент промышленности и инфраструктуры, а Департамент мобилизационной подготовки экономики и формирования гособоронзаказа – в Департамент по обеспечению деятельности Военно-промышленной комиссии.
     Мы позвонили пресс-секретарю премьера Дмитрию Пескову и попросили его раскрыть смысл реорганизации.
     – Что было главным в преобразовании департаментов?
     – Самое важное – это то, что оптимизирована и расширена собственно работа по нацпроектам. Раньше этим занимался один департамент, теперь эти функции и ответственность передаются профильным департаментам. Там будут специальные замдиректора департаментов, которые станут заниматься нацпроектами. Кроме того, вице-премьер Жуков со своим секретариатом будет продолжать курировать нацпроекты. Таким образом, работа по ним расширяется.
     – А что с сокращением кадров?
     – Это сделано в целях экономии госрасходов.
     – Поясните, будут сокращены конкретные люди или только бумажные вакансии?
     – И конкретные люди, и вакансии.
     – Сокращенные будут как-то пристроены?
     – Все будет в строгом соответствии с законом. Как говорится, все права трудящихся будут защищены.
     – А еще будут сокращения?
     – Сокращения? Мы исходим из того, что в своем нынешнем виде аппарат правительства в полной мере и структурно, и количественно, и содержательно соответствует возлагаемым на него задачам и наилучшим образом может выполнять свои функции.

Юрий Поляков: Советские карьеристы думали о стране, а нынешним на нее наплевать

Автор нашумевшей в 80-е годы книги «ЧП районного масштаба» о том, что нужно делать власти, чтобы не повторить кадровых ошибок прежних лет...

     После того, как в Кремле сформировали первую «президентскую сотню» (кадровый резерв Дмитрия Медведева), мы решили с автором нашумевшей в 80-е годы книги «ЧП районного масштаба» поразмышлять о том, чем нынешние молодые чиновники отличаются от тех, что были тогда, и что нужно делать власти, чтобы не повторить кадровых ошибок прежних лет...

Госаппарату нужен ремонт
     -... После того, как появилась «президентская сотня», мы почему-то сразу вспомнили первого секретаря райкома ВЛКСМ Шумилина из вашей книги. Даже стали искать его в кремлевском списке...
     – И как, нашли?
     – Шахов, Шадаев, Шаров там есть. На «ш» фамилий больше нет.
     – И слава Богу. А почему вспомнили-то? Дался вам этот Шумилин...
     – Ну, он у вас, Юрий Михайлович, в книге – ого, какой карьерист, ну прямо чинодрал. Маму родную продаст, лишь бы заполучить хлебную должность. Вдруг тоже затесался в «президентский резерв»?
     – Ну, это, думаю, невозможно.
     – Отчего же?
     – По возрасту не проходит. (Смеется.) Кадры, которые подготовила Советская власть, скоро выйдут на пенсию. Последним питомцам комсомола уже под пятьдесят. А средний возраст тех, кто в «президентском списке», как я понимаю, где-то около 40 лет.
     – Кстати, а чем нынешние карьеристы отличаются от тех, что были в 80-х?
     – Даже самый отъявленный карьерист советских времен все же связывал свое продвижение вверх по служебной лестнице с интересами и судьбой страны, и не ставил карьеру выше интересов государства. А сейчас мы уже имеем целое поколение служивого люда, который свою карьеру рассматривает только в материальной плоскости. И им абсолютно наплевать, что будет с государством, которое позволяет им делать эту карьеру. Это самый опасный симптом.
     – Как вы считаете, почему в Кремле возникла идея создать новый кадровый резерв?
     – А как раз потому, о чем я только что сказал. Власть сегодня столкнулась с острым дефицитом профессиональных, добросовестных кадров, которым на страну как раз не наплевать. А формирование «президентской сотни» – попытка вернуться к их системной подготовке. Может, что-то перенять из советского опыта.
     – Но ведь советская система подготовки кадров была ущербной – вы же сами показали это в своих книгах.
     – Да, мы много иронизировали над советской номенклатурой, и я тоже здесь «грешен». Но нельзя забывать: тогда, прежде чем возглавить отрасль, стать крупным аппаратчиком, советский чиновник должен был пройти определенные ступени – или в комсомоле, или на профсоюзной работе. И через две, три, четыре ступеньки ты не перепрыгнешь, даже если женишься на дочке министра. Пройдешь быстрее, верно, но не минуешь.
     – Но, согласитесь, ведь и новая эпоха взрастила своих лидеров.
     – Нет, не соглашусь. Именно «изделия» советской «кузницы кадров» были и кадровой основой государства в наши реформенные 90-е и последующие годы. Куда ни плюнь, попадешь или в выпускника высшей комсомольской, или высшей партийной школы. Или в человека, который на издыхании того же комсомола был инструктором райкома.
     – Подождите, а как же либералы, коих тоже в первом «капиталистическом» эшелоне было немало. Допустим, Борис Немцов – как ни плюй – не был ни в комсомоле, ни в партии.
     – И тем не менее это – образ капиталистического большевизма. Это же матрос Железняк наших дней. Из всех выдвиженцев 90-х сохранились единицы людей подлинно либеральных, а не эксплуатировавших модные идеи.
     – Вы имеете в виду Анатолия Чубайса или Сергея Кириенко?
     – Может быть. Кстати, Кириенко, который дорос до премьера, был когда-то первым секретарем Горьковского обкома ВЛКСМ.
     Другой полюс, который сейчас тоже оголяется – опытные руководители советской закваски, последний мастодонт этой когорты Егор Строев ушел с губернаторского поста совсем недавно. А в большинстве своем нынешний госаппарат представляет собой разношерстное собрание, месиво... Потому что сформировался в 90-е – в условиях сначала революционного слома, затем хаоса, а потом преодоления этого слома и хаоса. Тогда во власть призывались люди не за профессиональные качества, а за явное или мнимое сочувствие идее. И именно это определило чрезвычайно низкий уровень госаппарата. Почему все и пошло в раскосяк...

Теперь финансы не поют романсы
     – Еще лет пять-семь назад молодежь рвалась в финансы, бизнес. А сейчас на первое место вышло чиновничество.
     – Правильно.
     – Чего же тут правильного? Да нас еще Гоголь, Чехов, Салтыков-Щедрин убеждали, что чиновник – это серость, скука, бюрократизм...
     – Почему в 90-е все рвались в бизнес? Потому что шла фактически раздача собственности. Раздавали с надеждой, что она эффективно заработает. (Скоро, правда, выяснилось, что надежда эта тщетная. Собственность просто уехала за границу в виде клубов «Челси» и так далее.)
     Тогда человек, попавший в «золотую когорту», мог изменить свой материальный и социальный статус легко и просто. Но этот период очень быстро закончился. Появились «назначенные» олигархи – кто успел. И стало понятно, что теперь уже получить что-либо за красивые глаза невозможно. А занять посты в госструктуре – вполне реально. И прибыльно! Ведь все увидели, как рядом с огромным домом местного олигарха растет
     не менее шикарный особняк и чиновника, у которого зарплата копеечная.
     – Выходит, чиновничий кабинет привлекает к себе криминальный элемент?
     – Судя по уровню коррупции, да, получается так... У нас есть госчиновники, которые фактически определяли жизнь страны, а теперь ударно трудятся в американских корпорациях. Кстати, экс-глава МИДа Козырев работает в зарубежной фирме, и это считается нормальным. А история с Вавиловым, которого обвиняли в хищении огромной суммы денег из госказны в бытность его на высоком государственном посту... Или взять «вахтовый метод», изобретенный нашими олигархами. Заработал здесь, а гуляю в Куршевеле. В футбол играю в Англии, вилла у меня в Америке... И никто этого не скрывает. Наоборот, гордятся. И ведь так ведут себя не только олигархи, а и высшее чиновничество. У нас таких примеров масса. Я не завидую нынешнему руководству страны, потому что в ситуации всеобщего похренизма либерального, который был в стране последние 20 лет, и безнаказанности, когда люди, нанесшие стране чудовищный урон, живут и процветают, и никому не приходит в голову не подать им руки, – строить что-то позитивное невероятно трудно.

Как «отфильтровать» чинодралов?
     – Как мы понимаем, создание «президентского резерва» – это попытка привлечь во власть профессионалов без криминальных наклонностей. Насколько это реально сегодня?
     – Так просто проблему качественного изменения чиновничества не решить. Тут опять-таки важна система. В советском государстве она была.
     – Вы опять про советское?
     – А что, тогда был механизм фильтрации. И люди, попадавшиеся на нечистоплотности, воровстве, на так называемой аморалке, на пьянстве, – они отсеивались на достаточно ранних этапах. Хотя и это сито не давало стопроцентной гарантии избавления от «бракованного» элемента.
     – Как же быть?
     – Вообще надежных фильтров не существует. Но советское общество гораздо жестче, чем нынешнее, контролировалось, тогда было проще за человеком «присмотреть»...
     – Что, опять предлагаете, да?
     – ...плюс патриотизм, государственническое сознание. Именно так людей воспитывала школа, по большей части – семья. А потом – радио и телевидение, книги и так далее.
     А сейчас, после того, как практически 20 лет все духовные институты воспитывали народ на антипатриотизме и антигосударственности, фактически в духе презрения к этим базовым ценностям, естественно, тех, кто сохранил в себе это самоощущение, днем с огнем надо искать. А без этих качеств вообще на госслужбу нельзя пускать. Пожалуйста, занимайся бизнесом, будь модельером, кем угодно – но только не ходи во власть.
     – Так вы хотите возродить «механизм присмотра»? Или вернуть утраченные идеалы?
     – Я против диктаторских замашек. И говорю даже не об идеалах. Просто не надо замалчивать хорошее и выпячивать плохое, что делается постоянно.
     – Что же, искажать историю и действительность?
     – В истории любой страны есть страницы и славы, и позора. Все зависит от того, на чем мы будем воспитывать себя и своих детей. Если на страницах позора, мы, как государство, развалимся, нас через 50 лет не будет. Если на страницах славы, как воспитывают и Америка, и Франция, и Англия, и Италия, хотя у них страниц позора было гораздо больше, чем у нас – тогда все будет нормально. Но это должно стать государственным национальным проектом.
     – Идеологический нацпроект, что ли?
     – Его можно назвать как угодно. Но это должен быть нацпроект по духовному оздоровлению общества. Иначе что можно спросить с того же чиновника? Он скажет: «А какому государству я буду служить? Этому, что ли?»
     У меня есть горький афоризм: «Как жаль, что Россия – это не футбольная команда, тогда сколько было бы у нее болельщиков». Это здоровое ощущение страны, как команды, надо возвращать. Это очень тяжело. Но деваться некуда.

ЧТО ЕЩЕ СКАЗАЛ ЮРИЙ ПОЛЯКОВ
     О «нравственной мутации»
     – Юрий Михайлович, в вашем новом романе «Гипсовый трубач» есть выражение: «нравственная мутация»…
     – Да, к сожалению, в нашем обществе произошла именно нравственная мутация: доблестью и славой стало то, что ранее было постыдным. Человека завалили неструктурированной информацией, которая на выходе дает вот такое ощущение: а чего я буду упираться? Ради кого?
     – Почему это произошло?
     – Вся беда в том, что в 90-е годы у нас в России формировался этакий оголтелолиберальный отряд медийной интеллигенции, особенно телевизионной, с презрительным отношением к отечественной государственности. Это настроение стало чем-то вроде клубного значка, без которого в приличное общество и входить было невозможно. Ну как это? Недавно показали на НТВ фильм про Ржевскую операцию в годы Великой Отечественной войны.
     Вот наглядный пример того, как подрывается уважение к собственной стране, к собственной истории. Рассказывая об отчаянном сопротивлении немцам, журналист отмечает: а что, мол, было делать, если за идущими в атаку красноармейцами стояли заградотряды с пулеметами? Да, они стояли. Но ты добавь, что в немецкой армии они тоже были. Но об этом же никто не говорит. И постепенно идет смещение акцентов.
     Люди, которые занимаются организацией информационного пространства, должны быть преданы именно своему государству, своей цивилизации. Сейчас процесс восстановления нравственных ценностей потихоньку начинается. В свое время «Литературная газета» инициировала обсуждение нового учебника истории, страдавшего как раз подобной однобокостью, и вопросника по ЕГЭ. Для ответа на вопрос, какие изменения произошли в Красной армии в годы войны, предлагались такие варианты: введены погоны, должности полевого священника, сформирована специальная служба для выкупа пленных у противника. И ничего не было сказано о крупнейших победных сражениях Красной армии.
     Наконец, на весь этот бред обратили внимание и в высших эшелонах власти. Мне запало в душу, как глава МЧС Шойгу сказал, что, мол, люди, которые подвергают сомнению нашу Победу, должны преследоваться по закону. Значит, появляется понимание того, что дальше ехать некуда – ведь даже Великую Победу оплевали...

     А где герои нашего времени?
     – Странно получается. С одной стороны, мы сетуем, что нет у нас идеала. А с другой... Если взять все ваши книги, Юрий Михайлович, – там нет ни одного положительного героя. И вообще из литературы куда-то эти герои исчезли. Где сегодняшние Корчагины, Маресьевы, Гагарины? Кто-то может быть героем нашего времени? Чубайс? Медведев? Ну а вы-то сами героев нашего времени видите? – Я их вижу. Например, есть очень хорошие книги о чеченской войне. Вот он наш положительный герой – человек, который за копейки рисковал жизнью, отстаивая интересы державы.
     – А вы сами чего же?
     – А у меня, допустим, в романе «Замыслил я побег…», жена главного героя Катя, учительница,– разве она не положительный герой?
     – Это скорее сключение.
     – Есть такой тип – романтический положительный герой. Таков Олег Кошевой, Павка Корчагин, если брать советские варианты. Они должны быть, такие герои. И то, что у нас такой тип писателей не востребован, и то, что государство их не поддерживает, не дает им ни премий, ничего, – еще раз свидетельствует о безответственном пренебрежении к морали и нравственности.
     А писатель Поляков – он же сатирик. Вы много положительных героев мне назовете у Гоголя, у Зощенко, у Эрдмана, у Салтыкова-Щедрина? Критики называют мою литературу «гротескный реализм». А получить представление о положительном герое ведь можно и от противного, через антигероя, не так ли?
     – Что ж, может быть, вы и правы... А новые Давыдовы, как двадцатипятитысячник у Шолохова в «Поднятой целине», могут появиться?
     – Могут. Если политика государства будет направлена на поддержку своего производителя, на то, чтобы поднять из руин экономику, сельское хозяйство, засадить поля. Надо же поднимать целину уже не в Казахстане, а в Подмосковье. По этому поводу можно сколько угодно иронизировать. Но дело в том, что других механизмов изменения ситуации экономической кроме, как…
     – …изобретенных товарищем Сталиным?
     – Почему? А причем здесь товарищ Сталин? А Столыпин, что, другими методами действовал? Всегда все зависело от конкретного человека, которому поручено конкретное дело.

     Дайте слово писателю
     – Сейчас кризис. Кто только ни высказывается по этому поводу... Ну, президент и премьер, – это понятно. А из остальных – в основном экономисты, финансисты, политики. А где писатели, мыслители, философы? Почему вы молчите? Или вас не спрашивают?
     – В «Литературной газете» была замечательная статья Олега Попцова «Дефолт справедливости». У нас был цикл прекрасных статей Салуцкого. У нас Распутин в следующем номере делится своими размышлениями.
     – В «Литературке», как говорится, сам бог велел. А на страницах массовых изданий писатель-мыслитель – редкий гость. Исключение делается только для авторов популярных детективов, да и те чаще являются как персонажи светской хроники.
     – Дело в том, что писатели очень активно поучаствовали в сокрушении прежнего мироустройства. И имели очень большое влияние на общество. Но когда новый миропорядок начал складываться, большинству писателей, независимо от того, либералы они или радикалы, он не понравился. И они с той же активностью, как прежде, начали высказываться против. И их просто не приглашают в эфир и на телевизионный экран, на страницы газет и журналом. За исключением разве что канала «Культура», но и здесь, кстати, круг участников тоже очень ограничен. И писатели с обостренным государственно-патриотическим мышлением отсекаются как таковые. Потому что на постах сидят еще люди в этих либеральных кожаных тужурках, которые «не пущают». Дескать, опять ведь эти писатели начнут говорить про маленького человека… Хозяевам и руководителям СМИ это кажется неправильным.
     – А, по-вашему, это правильно?
     – Помните, как в свое время интеллигенция с усмешкой относилась к романам о том, как, скажем, гидроцентраль строили или что-либо подобное? А их читали. Потому что на этих стройках работали миллионы людей. И они же были читателями этих книг. Ныне это воспринимается как какой-то агитпроп. Это был не агитпроп, а рассказ о реальной жизни людей. Они читали про себя, им это было интересно.
     – А вот Минаев тоже пишет про офисный планктон.
     – Но офисный планктон не определяет мощь государства, его существование.
     – В 60-е годы все спорили, кто важнее – «физики» или «лирики»? Тогда победили «лирики». Сейчас такое ощущение, что верх взяли «физики».
     – Нет – крупные финансисты.
     – Почему?
     – Потому что все поставлено с ног на голову. Финансовые потоки поставлены во главу угла. Произошла такая же подмена понятий, какая была у большевиков. Тогда считалось, что если будет правильная идеология, все будет нормально и в материальной сфере. Теперь считают: если будет все нормально в финансовых потоках, то будет работать промышленность. А промышленностью-то надо заниматься. Она сама не заработает от того, что гоняются туда-сюда деньги. Это тот же самый марксизм, просто модифицированный.
     – Экономисты не знают, как быть с кризисом и что вообще происходит, что будет. Может, писатели знают? Например, вы...
     – Я считаю, что идет возвращение к мобилизационным формам организации жизни. Потому что любое государство переживает разный период. Период, когда оно расслабляется, и период, когда оно собирается.
     – Что это за форма?
     – Мобилизационные формы – они во всем мире одинаковые. Усиление контроля государства за сферами самыми различными. Ужесточение законов. И так далее. Я, например, хотя, может, это писателю и нехорошо говорить, считаю, что стране с таким разгулом преступности, как Россия, играть в эти глупые игры с мораторием на смертную казнь по меньшей мере глупо. Даже США, более благополучные, чем мы, не позволяют себе такого: там во многих штатах есть смертная казнь. Что мы равняемся с благополучной Европой?..

ЦИТАТА ДНЯ
     «С номенклатурой не шутят!»
     «...Если к нему приходил печальный инструктор и жаловался, что не может решить вопрос с арендой зала, Шумилин уже по интонации знал: натолкнулся работник на непреодолимое препятствие или не напрягался, как следует... Тогда первый секретарь снимал трубку и за минуту обо всем договаривался...
     Провинившийся начинал клясться, будто и вправду не смог дозвониться, но Шумилин наставительно замечал: «Первое, что должен уметь инструктор, – работать с людьми, второе – работать с телефоном…» И третье, но уже не имеющее отношения к описанной ситуации: нужно уметь не только просить, а еще и благодарить. ...Новых сотрудников он брал осторожно, подолгу приглядываясь, предпочитая разочароваться в человеке прежде, чем его утвердит в должности горком. «С номенклатурой не шутят!» – это был жизненный принцип...
     Аппаратной работе, как музыке, нужно учиться, а то некоторые считают, будто можно усесться за начальственный стол и с ходу сбацать фортепьянный концерт».
     (Из книги Юрия Полякова «ЧП районного масштаба». 1985 г.)

Ударим овсянкой по толстому брюху

The Guardian Лондон, Великобритания
     Ее экономика переживает большие трудности, растет безработица, рубль продолжает быстро падать. Но Россия нашла секретное оружие для борьбы с усугубляющимся экономическим кризисом в стране – овсяную кашу.
     После многих лет, в течение которых россияне в огромных количествах поглощали жирные колбасы и съедали целые горы блинов, Институт питания РАМН разработал антикризисную диету, нацеленную на улучшение привычек в еде. Чиновники опубликовали низкокалорийную диету, рекомендуемую тем, у кого немного денег, а также богатым людям, успевшим за годы процветания отрастить себе животы.
     «Мы стараемся воспользоваться нынешним кризисом для того, чтобы изменить привычки россиян в еде»,– объяснил Александр Батурин, заместитель директора Института питания РАМН. На вопрос о том, что следовало бы употреблять в пищу россиянам, питающим слабость к жирам, он ответил: «Свежую рыбу. Это идеальный вариант. Рыба – это чудесно. Люди должны есть рыбу два-три раза в неделю. Но, к сожалению, россияне предпочитают рыбе колбасу».
     На прошлой неделе Институт питания РАМН совместно с Федеральной службой по надзору в сфере защиты прав потребителей опубликовал программу питания с рекомендациями россиянам.
     Так, им показан полезный завтрак из овсяной каши и жареных яиц с чашечкой недорогого кофейного напитка из цикория. В меню обеда включены борщ... и салат. На ужин – жареная рыба. И никаких шоколада, чипсов, пиццы и газированных напитков.
     По оценкам диетологов, за последнее десятилетие взрослые россияне прибавили в весе два лишних килограмма, а дети – почти один килограмм. Роспотребнадзор опубликовал экономную диету на своем сайте, сопроводив ее наглядными фотографиями.
     Вся эта кампания, разворачивающаяся на фоне резкого роста цен на продукты в России, напоминает о советских временах и прежних попытках убедить несговорчивый народ улучшить свой рацион. Их кульминацией стал памятный патриотический лозунг «Четверг – рыбный день». На вопрос о том, последуют ли люди совету, на который прежде не обращали внимания, Батурин ответил: 'Я оптимист'.»

Chicago Tribune Чикаго, США
     «'Секс в большом городе', но в каком именно?
     Девушка на заднем сиденье внедорожника. Она смотрит на экран портативной видеокамеры Дениса Гребенюка, на котором рушится история ее любви. Скрытая камера сняла, как ее бойфренд расслабляется в объятиях миловидной брюнетки. Голубые глаза обманутой девушки сначала наполняются слезами, но потом в них сверкает ярость.
     «Хватит. Не хочу больше этого видеть,– говорит она, пряча лицо в пушистый мех своей куртки.– Я еду домой. Мне нужно сначала подумать о том, что я ему скажу».
     Все это напоминает, да и снимается в точности как популярная американская программа «Cheaters», в которой разбираются случаи неверности. Но есть и различие: парни со скрытыми камерами подстерегают своих флиртующих жертв не в пригородах американских городов, а в тесных квартирках и кафешках в Москве, где аппетит на подобную телевизионную продукцию столь же неутолим.
     Прошли те времена, когда советское телевидение забивало прайм-тайм бесконечными повторами балета «Лебединое озеро» и скучными документальными фильмами о военных годах Леонида Брежнева. Сегодня российское телевидение так же гонится за рейтингами, как и американское. Вот почему создатели программ в поисках идей часто обращают свой взор в сторону Запада.
     Российский аналог «Секса в большом городе» – «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво...». Это телевизионный комедийный сериал, четыре героини которого – женщины в возрасте слегка за 30 – встречаются то в бане, то кафе, чтобы обсудить перипетии своих любовных похождений. Сериал «Счастливы вместе», который показывают по российскому телеканалу ТНТ,– это лицензионная версия американского комедийного сериала «Married with Children» («Женаты... с детьми»), которая переносит Эла Банди и его семью в вызывающую клаустрофобию квартиру в Екатеринбурге и превращает в Гену Букина.
     Сериалы «Моя прекрасная няня», «Кто в доме хозяин?» и передача «Слабое звено» переделаны в российские версии. А корпорация BBC совместно с «Первым каналом» модифицирует известный британский сериал «The Office» в российский «Офис», в котором Дэвид Брент станет Давидом Бренцким...
     После развала Советского Союза в 1991 году российское телевидение превратилось в никем не контролируемую общедоступную свалку всего, чего только можно...
     Если что и было постоянным на постсоветском телевизионном пространстве, так это потребность в западных телепрограммах. На протяжении многих лет российские телеканалы покупали западные фильмы и детективные сериалы и дублировали их. Сейчас... все чаще руководители телеканалов хотят создавать программы на основе переделанных под российскую действительность идей, полученных у американских и британских коллег...
     Продюсерам недавно появившегося очередного российского шоу-близнеца «Брачное чтиво» не пришлось ломать голову над поиском культурных соответствий: неверность есть везде – от Сиэтла до Владивостока... Они называют простым совпадением то, что их идея так совпала с сюжетом телешоу «Cheaters», которое вышло в США в 2000 году.
     «Я очень удивился, узнав об американском шоу,– говорит продюсер «Брачного чтива» Никита Лысенко, общительный россиянин с седыми волосами, собранными в хвост.– Я посмотрел их программу в интернете и согласен с тем, что действительно очень похоже... Должен признать, что они придумали это первыми».
     Структура телешоу строго придерживается формата «Cheaters». Каждая программа начинается с того, как расстроенные супруг/супруга или любовник/любовница перечисляют подозрительные поступки своей половины и умоляют о помощи. Затем участники программы выслеживают и тайком снимают на камеру свидание неверной половины с тайным любовником/любовницей.
     И американское, и российское шоу каждый раз заканчивается тем, что обманутый/обманутая устраивает взбучку обманщику/обманщице, не скупясь на ругательства и оплеухи.»

Июль-2009 – крайний срок переизбрания Путина президентом

     Как показал февральский соцопрос «Левада-центра», Владимиру Путину и Дмитрию Медведеву доверяют соответственно 48 и 36% россиян. В феврале прошлого года непосредственно перед президентскими выборами эти показатели равнялись 62 и 39%. То есть за год Путин потерял 22,6% рейтинга, а Медведев – 7,7%, что социологи объясняют в первую очередь влиянием на настроения граждан экономического кризиса. По ряду прогнозов, кризис может продлиться еще два-три года, то есть как раз до следующих президентских выборов 2012 года. Можно предположить, что рейтинги первых лиц государства продолжат падать прежними темпами и к марту 2012 года составят 22,3% у Путина и 28,3% у Медведева (отметим, что при таком сценарии президент обгонит премьера в начале 2011 года с рейтингом доверия 30,7% против 28,8%).
     Оценим электоральные перспективы политиков в 2012 году. На президентских выборах-2008 Медведев конвертировал свои 39% рейтинга доверия в 70,28% голосов избирателей, или 1 пункт рейтинга в 1,8% голосов. К выборам-2004 Путин подошел с рейтингом 62% (данные «Левада-центра»), а получил 71,31% голосов – 1,15% голосов за 1 пункт рейтинга. Иными словами, Медведев по сравнению с Путиным в 1,57 раза более избираем. Если коэффициенты конвертации рейтинга в голоса останутся неименными, то через три года Медведева поддержат 50,94% избирателей (то есть он победит в первом же туре), а Путина лишь 25,6%. Нетрудно также подсчитать, что при сегодняшней скорости падения путинского рейтинга 1,88% в месяц премьеру, чтобы уже в первом туре гарантированно избраться президентом на третий срок, необходимо провести выборы не позднее июля 2009 года – в этом месяце за 43,65% рейтинга доверия он получит 50,2% голосов избирателей (в августе он сможет рассчитывать только на 49,25% голосов).
     90 тыс. военнослужащих участвуют в настоящее время в программе военной ипотеки. По информации Минобороны, на их личных счетах размещено более 14 млрд руб.
     250 административных правонарушений выявило МВД в ходе подготовки к региональным выборам и в день голосования 1 марта. Больше всего, 122 нарушения, связано с изготовлением, распространением или размещением агитационных материалов.
     Более 10,3 млн человек перевезли за рубеж российские авиакомпании за 2008 год чартерными рейсами. По данным Росавиации, это почти на 13% больше, чем в 2007 году.
     9453 социальных учреждения проверило МЧС после январского пожара в доме престарелых в Республике Коми. Ведомство выявило 66 297 нарушений правил пожарной безопасности и 118 учреждений без установленного правового статуса.
     1,97 млн человек зарегистрировано в службах занятости на 25 февраля – на 4,7% больше, чем на 19 февраля. По данным Минздравсоцразвития, с начала октября 2008 года уволено 200 тыс. человек, из них вновь трудоустроено 67,7 тыс.
     $40,5 млрд составил государственный внешний долг России на 1 января 2009 года. По информации Минфина, за год внешний долг России сократился на $4,4 млрд, или на 9,8%.
     48 млрд руб. получат до конца 2013 года 28 регионов России из бюджета страны на повышение сейсмической устойчивости домов. По данным Минрегионразвития, общий объем ФЦП по сейсмобезопасности составляет 71,7 млрд руб.
     103,841 млрд куб. м газа добыто в России в январе-феврале текущего года. По данным Центрального диспетчерского управления топливно-энергетического комплекса, это на 13% меньше, чем в январе-феврале 2008 года.

Разрушить стену

     В интервью агентству Associated Press экс-президент СССР Михаил Горбачев назвал «Единую Россию» партией бюрократов, ухудшенным вариантом КПСС, обратил внимание на проблемы с независимостью парламента и судов. Горбачев вообще в этом году все чаще будет высказываться по разным темам и давать интервью. На Западе, а не у нас, конечно!
     2009-й – это год двадцатилетия падения Берлинской стены, важнейшая дата для понимания нынешнего мироустройства.
     Перестройка для Запада окончилась 9 ноября 1989-го, когда рухнула Берлинская стена. Для СССР она завершилась чуть позже – весной 1990-го, когда с некоторым опозданием пленумом ЦК была внесена инициатива по отмене 6-й статьи о «руководящей и направляющей силе», «ядре политической системы».
     В 1989-м, по сути, была завершена политическая миссия Горбачева: с помощью первых демократических выборов, которые прошли 26 марта, он перевел центр власти со Старой площади в парламент, да и сам переместился сначала в Верховный совет, а затем в кресло президента. Но это уже были детали его личной биографии. Для политической истории страны был важен факт окончания перестройки как политической демократизации. А вот для осуществления либеральных экономических реформ нужны были уже другие люди – совсем не советские.
     Что произошло за двадцатилетие после Горбачева? Если смотреть оптимистически – естественный ход событий по линии «модернизация – контрмодернизация» с последующим этапом неопределенности, который ровно сейчас и наступил. Русский витязь снова на распутье, он зашел на второй круг. Если применять пессимистическую оптику, произошел полный пересмотр завоеваний горбачевской эры – от политической либерализации и инсталляции институтов буржуазной демократии до «нового мышления» во внешней политике. Это признал отчасти и сам Горбачев в недавнем интервью «Большому городу»: «Сейчас, к сожалению, все, чего мы тогда (в 1980-е – А. К.) добились в отношениях с американцами, пущено по ветру… То, что она, власть, сделала с избирательной системой, – это тоже очень плохо».
     Экс-генсек и президент обращает внимание и на отсутствие политической воли и кадрового потенциала для модернизации: «Один человек или группа людей модернизацию не делают».
     Справедливости ради надо сказать, что Горбачев в свое время катастрофически опаздывал – он теперь и сам это признает, особенно в части реформирования КПСС и децентрализации Союза. Сохранение однопартийной системы в условиях гласности, а затем фактической парламентской демократии ускорило распад политической системы и стоило Горбачеву популярности. Об экономической реформе и говорить нечего: ощущая необходимость отпустить экономику в рынок и много сделав для этого, лидер перестройки не мог решиться на освобождение цен и приватизацию, цепляясь за социалистические догмы. Не была способна на это и тогдашняя экономическая элита, включая премьер-министров горбачевской эпохи.
     Надо понимать и другое: модернизация по-горбачевски не была догоняющей, как хрущевская: он создавал условия для преобразований на новой, несоциалистической основе, что сам понял слишком поздно. В этом отличие той эпохи от нынешнего времени:
     Горбачев прав – сейчас надо не разрушать старое, а воссоздавать то, от чего отказались за последние восемь-девять лет. Здоровая основа-то осталась – Конституция, рыночная экономика, пусть имитационные, но формально демократические институты.
     Сегодня иные задачи – не догоняющее развитие (пока это почти утопия), а отказ от пристроенных к институтам механизмов, усугубляющих отставание. О них и говорит Горбачев.
     Тогда, в круге первом, когда начиналась перестройка, все шло по следующей схеме: инициирование (как и всегда в России) абстрактных перемен сверху – более четкая артикуляция характера перемен – поддержка их снизу – торможение сверху – превращение движения снизу в неподконтрольное. Перестройка породила демократию, демократия ее и убила, но это было движение по Йозефу Шумпетеру – созидательное разрушение.
     Собственно, рукотворный обвал Берлинской стены, который теперь целый год будет отмечает весь мир, и был тем самым созидательным разрушением.
     Сейчас построены новые, пусть и виртуальные, но не менее прочные стены, для разрушения которых потребуется перезапуск «нового мышления» горбачевского типа.
     Но для «нового мышления-2» нужен горбачевский масштаб. Хватит ли воли и сил, чтобы зайти на второй круг?

Конкурент из острога

     Медведеву неизбежно придется принимать какое-то решение по новому делу ЮКОСа. Причем с политической точки зрения для президента опасны оба варианта – и продолжать процесс, и отпустить Ходорковского на свободу.
     Власть вряд ли могла придумать нечто более глупое и проигрышное для себя, чем в разгар кризиса привезти в Москву Михаила Ходорковского и устроить затяжной и открытый публичный процесс по новому делу против него. В то время как страна будет погружаться во все более серьезные экономические трудности, а доверие населения к власти неизбежно окажется под вопросом, в самом центре столицы ежедневно будет проходить суд с ярко выраженной аурой несправедливости. Причем судить будут человека, потенциально вполне способного в глазах общества составить успешную конкуренцию высшим руководителям страны в роли кризисного управляющего.
     В самом деле: новое уголовное дело против Ходорковского, в отличие от дела первого, абсолютно не релевантно к текущей общественно-политической обстановке в стране. Если в 2003-2005 годах преследование «олигархов, ограбивших народ в 1990-е», еще могло иметь общественную поддержку (хотя, по мнению автора этих строк, общественная истерия по поводу олигархов была специально раздута пропагандой ради укрепления путинской власти и не вполне отражала довольно спокойное отношение общества к этой теме, существовавшее еще в 2000-2002 годах), то сегодня это безнадежная тема из прошлого.
     Из тезиса о борьбе с олигархами 1990-х уже выжали все, что можно,
     а у многих людей, не желающих вникать в детали, второй процесс по делу Ходорковского наверняка вызовет недоумение: как же так, ведь его уже однажды осудили за то же самое, зачем судить человека дважды за одно и то же? Новый процесс, таким образом, имеет мало шансов быть воспринятым широкими слоями граждан как объективная необходимость – скорее как месть власти Ходорковскому и свидетельство желания упрятать его за решетку как можно на более долгий срок. Восприятие таких действий как заведомо несправедливых будет способствовать смещению массовых общественных симпатий в сторону Ходорковского, но не власти. Тем более что длительное пребывание за решеткой и так придало опальному олигарху образ мученика, которых, как известно, в России любят.
     Но помимо мученичества возможен всплеск народной любви к Ходорковскому, вызванный и двумя другими факторами – ростом общественного запроса на более эффективное кризисное управление и одновременно на ротацию высших руководителей страны.
     Проблема нынешних правителей – не только в том, справляются они с экономическим кризисом или нет, но еще и в том, что они в неизменном составе пребывают у власти слишком долго, вот уже почти 10 лет. Общественная усталость от несменяемых лиц руководителей – неизбежный фактор, он должен был бы проявиться, даже если бы кризиса не случилось и дела в экономике обстояли бы благополучно. А сегодня оба эти фактора накладываются друг на друга, создавая пока не сформулированный явно, но естественный запрос на потенциальных новых политических лидеров.
     Совпадение этих факторов – крайне неудачное стечение обстоятельств для власти, особенно учитывая, что
     Ходорковский вполне успешно может претендовать на роль свежего лидера, востребованного в условиях кризиса. Он в состоянии стать для России «новым Чубайсом» – человеком, которому, возможно, и не готовы простить сомнительные дела прошлого, но которого ценят за опыт кризисного управления.
     То есть именно за то, что как раз сегодня может считаться наиболее востребованным российским обществом качеством.
     Хотя антикризисные способности Ходорковского переоценивать не стоит – в свое время он провел в ЮКОСе лишь самые элементарные корпоративные преобразования, которые любой уважающий себя современный менеджер просто обязан был провести на доставшемся ему в руки предприятии советского типа – тем не менее опыт управления крупной промышленной компанией, доставшейся ему в весьма разбитом состоянии, у него есть. В отличие от того же Чубайса, у Ходорковского нет отрицательной харизмы, а по сравнению с другими олигархами вроде Березовского, Абрамовича или Дерипаски, просто «доившими» унаследованные от СССР производственные фонды, он может похвастаться и созидательной деятельностью. Например, вводом в действие первого в постсоветское время нового крупного нефтяного месторождения – Приобского, давшего основной прирост добычи нефти ЮКОСа.
     Возможно, у Ходорковского не так много собственных интересных идей (его серия статей на тему «левого поворота» скорее разочаровывает), но его тем не менее обожают интеллектуалы, он обладает федеральной известностью и вполне в состоянии найти общий язык с широкими слоями населения. Редкий политик сегодня в России может похвастаться таким сочетанием качеств. Выйди Ходорковский на свободу, он смог бы достаточно быстро завоевать популярность, особенно в сегодняшних кризисных условиях (хотя внезапная влюбленность в Ходорковского может впоследствии обернуться для россиян крупными разочарованиями, как это бывало и с прежними руководителями – но это дело будущего).
     Опасный конкурент для действующих руководителей страны, не правда ли? Именно это соображение не позволяет разделить оптимизм тех, кто считает, что Дмитрий Медведев в состоянии широким жестом освободить Ходорковского, знаменуя начало долгожданной либерализации. Ведь выход Ходорковского на свободу в сочетании с отменой цензуры и возвращением политических свобод означает для Медведева появление прямой угрозы. Даже если Ходорковский пообещает не участвовать в политике или согласится работать на Медведева, либерализация политической среды в дальнейшем неизбежно развяжет ему руки. Через один ход сложится ситуация, когда Ходорковский сможет навязать Медведеву свою игру и обыграть его. Российскому президенту наверняка есть чего опасаться и с учетом его личной причастности к разгрому опальной нефтяной компании в качестве экс-главы кремлевской администрации. В этом, например, в апреле 2005 года его обвинял бывший совладелец ЮКОСа Леонид Невзлин.
     Вот вам и дилемма для президента. Продолжение бессмысленного и беспощадного суда, неизбежно превращающегося в постоянный информационный повод и способного сделать Ходорковского героем и главным кандидатом в национальные кризисные менеджеры, против опасной для Медведева перспективы освобождения Ходорковского.
     Организации нового суда в неудачный с политической точки зрения момент удивляться не стоит. Это еще одно проявление атрофии стратегического мышления у путинской команды, взращенной на инерционной волне развития страны и патологически неспособной разглядеть лес за деревьями и реагировать на меняющиеся обстоятельства.
     Но вот дальше президенту Медведеву придется что-то решать, опасны для него оба варианта – и продолжение процесса над Ходорковским, и выпуск его на свободу.
     Надо сказать, это не единственный принципиальный вопрос политического характера, требующий сегодня от Медведева однозначных и решительных действий. Посмотрим, насколько решителен окажется президент. История учит, что выигрывает чаще тот, кто не боится идти на риск.
     Автор – президент Института энергетической политики.

В России нарастает беспокойство; множатся теории заговора

     Эксперты и политики в России все сильнее и сильнее волнуются по поводу того, какие последствия длящийся уже полгода экономический кризис может иметь в политической сфере. Судя по тому, сколько апокалиптических сценариев прозвучало в последнее время в прессе и в речах, они уже близки к безумию.
     Разговоры о возможных социальных вспышках ранее велись только в мелких оппозиционных газетах и только из уст либералов, но теперь они звучат даже в мейнстримных СМИ – а вместе с ними и определенные комментарии по поводу режима президента Дмитрия Медведева и премьера Владимира Путина.
     Даже из Кремля начал доноситься некоторый пессимизм. Один из наиболее влиятельных советников на прошлой неделе указал, что экономический кризис представляет угрозу для лидеров страны, которые могут быть свергнуты в ходе финансируемого олигархами восстания.
     «Переход [экономического] кризиса на политическую арену уже начался», – написал Глеб Павловский в статье, опубликованной в популярном таблоиде «Московский комсомолец».
     Павловский предупреждает: может «повториться» сценарий уличных протестов 1991 года, после которых распался Советский Союз, а также сценарий «оранжевой революции» 2004 года на Украине.
     «Источники социальных протестов лучше искать в коридорах власти», – написал Павловский.
     Мрачные прогнозы, исходящие от него и от многих других, ставят в тупик многих аналитиков. Алексей Левинсон из центра «Левада» говорит следующее: «Вижу ли я потенциал для серьезных волнений? Опасно будет сказать «нет», так как слишком многие вслух говорят, что это происходит... и все же я его не вижу».
     Тем не менее, «так же верно, что резко возросло число людей, которые это видят», добавляет Левинсон, «а значит, это нечто существенное. Это означает, что отношение к властям переменилось».
     Большое количество разговоров вокруг характера отношений между президентом и премьером возникло еще тогда, когда занимавший пост президента с 2000 года Путин уступил его Медведеву. Многие полагали, что, хотя конституция не позволяет Путину занять президентское кресло в третий раз подряд, он все равно планирует снова стать хозяином Кремля.
     То, что вопрос о будущем политической карьеры премьер-министра открыто обсуждается, с точки зрения многих наблюдателей, сигнализирует о достижении некой поворотной точки в развитии политической ситуации в России.
     «Тут какая-то конспирация, – заявил бывший заместитель министра энергетики Владимир Милов, ныне глава оппозиционного движения «Солидарность». – И все же это первый раз, когда поднимается вопрос о возможном уходе Путина, о том, чтобы он перестал загонять всех на дно».
     Некоторые другие наблюдатели считают, что нагнетание страха осуществляется из Кремля, чтобы объединить все более и более раскалывающуюся правящую элиту. Советник Медведева и сотрудник одного аналитического центра Евгений Гонтмахер озвучил предположение, что слова Павловского на самом деле были «попыткой консолидировать элиту».
     Экономический кризис в России, разразившийся вслед за мировым кредитным кризисом и падением цен на нефть (главный экспортный ресурс России), привел к таким экономическим проблемам, о каких в стране не слышали с 1998 года. Более шести миллионов граждан остались без работы, рубль потерял за полгода треть стоимости, а прогноз, согласно которому в этом году ВВП упадет на 2,2 процента, производит впечатление оптимистичного.
     Кризис также обусловил ожесточенные споры касательно экономической политики между различными фракциями в правительствами и представителями деловых кругов.
     Либеральная фракция, возглавляемая Алексеем Кудриным, сражается против консерваторов, настаивающих на введении ограничений в валютной сфере. Примерно месяц подряд казалось, что Кудрин оказался в очень затруднительном положении, но в конце февраля на помощь ему пришел Путин, объявив, что возвращение ограничений исключается.
     Многие эксперты утверждают, что раскол в кабинете станет причиной дополнительных личных трений между Путиным и Медведевым, так как оба они хотели бы избежать обвинений в кризисе, в то время как представители различных фракций склоняют к их к принятию самых разнообразных решений.
     Путин и Медведев – близкие друзья, в политику они пошли вместе в Санкт-Петербурге. В пессимистичных прогнозах указывается на совершенные Медведевым нападки на правительство за неверные шаги в отношении кризиса.
     В феврале ходили слухи о том, что Медведев может возглавить партию «Справедливая Россия», которая пользуется поддержкой Кремля, но соперничает с путинской «Единой Россией» на выборах.
     Глава «Справедливой России» Сергей Миронов, по совместительству – спикер верхней палаты парламента, отрицает возможность занятия Медведевым поста главы партии, хотя, по его словам, предложение остается в силе.
     На прошлой неделе Медведев обратился к правительству с просьбой рассмотреть случаи нарушения «Единой Россией» избирательного законодательства на местных выборах, прошедших первого марта.
     Маша Липман из Московского центра «Карнеги» полагает, что Медведев по-прежнему занимает подчиненное положение в отношениях с Путиным и не располагает достаточным властным ресурсом, чтобы бороться с ним, – даже если предположить, что ему этого хочется.

Ударная волна

     Внешние проявления глобального экономического кризиса у всех на слуху: цифры падения производства и фондовых индексов, роста безработицы, протестующие массы на улицах городов мира. Однако многие последствия кризиса, хоть и не видны невооруженным взглядом, не менее значимы. Пошла ударная волна серьезных политических и геополитических сдвигов.
     Важнейший из них, о котором мне уже доводилось писать на страницах «Известий» в прошлом году, – заметный рост влияния крупных развивающихся стран при очевидном кризисе «западоцентричного» взгляда на мир и политики однополярного доминирования. Первые месяцы года нынешнего только подтвердили эту тенденцию. Китай и Индия ожидают более чем 6-процентный рост, тогда как во всех западных странах произойдет падение ВВП, причем прогнозы чем дальше, тем пессимистичнее. Даже Россия, демонстрирующая наихудшие показатели из всех крупных развивающихся экономик, выглядит лучше любой европейской страны, у нас хоть резервы есть. С начала года даже фондовые индексы в западных странах падают быстрее, чем в развивающихся, чего не было в 2008 году. Осознание роли новых центров силы налицо в западных столицах. Финансовые вопросы решаются уже в рамках «двадцатки», а не «семерки». США осуществляют спешную перезагрузку отношений с Китаем и Россией, НАТО восстанавливает в полном формате отношения с нашей страной.
     Соединенные Штаты, породившие кризис и ощутившие сильные его удары, переживают перемены, которые по американским меркам тянут на революционные. В этом оплоте и символе свободного рынка государство стремительно увеличивает свою роль в экономике, не останавливаясь даже перед фактической широкомасштабной национализацией. Вдогонку за 700-миллиардным пакетом по спасению финансовой системы следует 787-миллиардный пакет по стимулированию экономики. Внесенный Бараком Обамой проект бюджета содержит самый большой в истории дефицит в 1,75 трлн долл., при этом расходы бюджета тянут на 27,7% от ВВП, а доходы – только на 15,4% (разрыв беспрецедентный для послевоенных лет). Расходы собираются покрывать за счет печатного станка, госзаймов (по факту – в основном у того же Китая), налогов на бизнес и зажиточные слои. Торговая палата США – самая влиятельная предпринимательская организация, – ознакомившись с бюджетом, пришла в ужас: «Мы были рады, что нас пригласили на обед, но не сообразили, что будем на нем главным блюдом». Воспрянувшие республиканцы устремились в атаку на Обаму, обвиняя его в финансовой безответственности, которая за ближайшие семь лет увеличит госдолг США с 10 до 20 трлн долл., и стремлении создать всё объемлющее и всё регулирующее государство. Что самое поразительное, отказ от свободного рынка в пользу государственного регулирования – пожалуй, что впервые – поддерживает, по опросам, большинство американцев.
     Бюджет Пентагона в этом году еще вырастет (на 2% – до 534 млрд долл.) и будет больше военных расходов остальных стран планеты. Но уже сокращаются со 140 до 131 млрд долл. ассигнования на войны в Ираке и Афганистане, и все громче в политическом истеблишменте звучат призывы отказаться от систем вооружений, создававшихся для целей времен «холодной войны», – от компонентов глобальной ПРО в Восточной Европе до новых подводных лодок с баллистическими ядерными ракетами на борту.
     Серьезным испытаниям подвергается Европейский союз, разрываемый по линиям восток-запад и север-юг. Перед открытием антикризисного саммита ЕС, который проходил в Брюсселе, состоялся беспрецедентный предсаммит 9 восточноевропейских стран-членов, что было воспринято экспертами как самый серьезный вызов, брошенный Евросоюзу со времени окончания «холодной войны». Государства новой Европы «неожиданно» обнаружили, что не контролируют собственные экономику и финансы, поскольку их предприятия и банки принадлежат в основном кому-то на Западе, денежную политику за них проводят в Брюсселе, а столь необходимая в кризисные времена помощь вовсе и не собирается поступать. Вся модель развития восточноевропейских стран, которая в последние годы выражалась формулой «бери в долг и инвестируй», пошла прахом. У всех образовались огромные долги (причем это касается и государств, и населения), которые брались в евро, иенах, швейцарских франках, а отдавать приходится в своих обесценивающихся валютах. Ряд стран оказался в преддефолтном состоянии. Решили попросить у старожилов ЕС создать антикризисный фонд помощи в размере 240 млрд долл., но получили твердый отказ. После этого венгерский премьер Ференц Дюрчань заявил о возникновении нового «железного занавеса», хоть и выстроенного из золота.
     Впрочем, среди самих восточноевропейских стран наметился очевидный раскол по принципу «сытый голодного не разумеет»: на тех, кто еще неплохо держится на плаву (Польша, Чехия), и на оказавшихся на краю банкротства (среди которых в первую очередь Латвия и Венгрия – и, конечно, не входящая в ЕС Украина). В свете этого менее сплоченным и актуальным выглядит «новый Варшавский договор», который был выпестован Вашингтоном в антироссийских целях в составе Польши, Прибалтийских стран, а также президентов Украины и Грузии.
     Но и в старой Европе налицо раскол на два лагеря, один из которых возглавляет Германия, а другой – Франция. Канцлер Ангела Меркель – особенно в преддверии выборов в Европарламент и в бундестаг – твердо выступает за финансовую дисциплину, против роста госдолга и инфляции (инфляция является главным кошмаром немецкой политики с 1920-х годов, когда она прокладывала Гитлеру дорогу к власти) и решительно сопротивляется попыткам увеличить помощь тонущим партнерам по ЕС, которую, естественно, все планируют оказывать за счет германской – самой крупной в Европе – казны. Позиции Берлина в полной мере симпатизируют страны, где проводится жесткая финансовая политика и соответственно существует относительно небольшой дефицит бюджета: Нидерланды, Люксембург, Дания, Швеция, Финляндия, Польша, Чехия. Этому «блоку Севера» противостоит «блок Юга», в котором первую скрипку играет Николя Саркози, поддерживающий увеличение антикризисных затрат в масштабах отдельных стран и усиление национального протекционизма. В этом лагере оказались страны с самыми большими объемами государственного долга, продолжающие активно сорить деньгами, игнорируя установленные в ЕС пределы ежегодного дефицита бюджета, который не должен превышать 3%. Здесь – Италия (общий размер госдолга составит в будущем году 110% от ВВП), Греция (100% от ВВП уже в этом году), а также Испания, Португалия, Ирландия.
     На этом фоне все громче звучат голоса о кризисе европейских институтов: о невозможности существования зоны единой валюты без политического союза, об отсутствии общей финансовой и налоговой политики, общих критериев субсидирования производителей, о низком уровне лидеров государств и ЕС, никто из которых не способен возглавить европейскую антикризисную политику. Национальные экономические эгоизмы все больше берут верх над общеевропейскими интересами. Всерьез зазвучали вопросы, пусть явно преждевременные, о способности ЕС как целого пережить кризис.
     Больнее всего из развитых стран кризис ударил по Японии. Экспортно-ориентированная страна в течение года вдвое сократила свой экспорт, ВВП снизился более чем на 10%. Рейтинг премьер-министра Таро Асо упал до 11%, Либерально-демократическая партия Японии вскоре может впервые за десятилетия перестать быть правящей. Местные эксперты наперебой отмечают психологический надлом нации, в которой за многие десятилетия имитации и улучшения западных моделей и аналогов исчезли люди, способные принимать на себя риски и действовать нестандартно. Япония стремительно приближается к рубежу, за которым Китай обойдет ее в качестве второй экономики мира.
     Итак, в условиях, когда многие развитые страны становятся проблемными, а проблемные превращаются в «падающие государства», крупные развивающиеся экономики, к которым относится и Россия, получают реальный шанс совершить рывок в глобальной конкуренции. Упустить этот шанс было бы жалко.

Пределы адаптации

     Тема дуализма российской власти, начавшая было отходить на второй план под влиянием кризисной проблематики, снова оказалась в фокусе внимания политиков и экспертов. Причина очевидна. Кризис продемонстрировал, что сложившаяся в России политическая система не справляется с порожденными им вызовами.
     Решения, принимаемые в узком кругу, без предварительной экспертной проработки и консультаций с представителями заинтересованных общественных групп, зачастую оказываются неэффективными или принимаются с запозданием.
     Их исполнение – тема отдельного разговора, поскольку бюрократическая вертикаль, почувствовав неладное, начинает открыто игнорировать волю политического руководства страны и сосредотачивается на реализации собственных интересов, чаще всего не имеющих ничего общего с национальными.
     Но для будущего тандемократии главное даже не это. В условиях быстро сокращающегося бюджетного пирога резко обострились противоречия между разными группами, составляющими основу нынешней правящей команды; на верхних этажах управленческой пирамиды растут неуверенность в будущем и сомнения в эффективности антикризисных усилий правительства. Отсюда разговоры, слухи, а то и развернутые сценарии на тему грядущих превращений и трансформаций тандемократии.
     Вновь оживились сторонники постепенной либерализации сверху. Логика их рассуждений проста. Поскольку ситуация в экономике и социальной сфере становится все хуже, недовольство как широких народных масс, так и имущей прослойки будет фокусироваться на правительстве и прежнем курсе, приведшем к столь печальным результатам.
     Для обеспечения общественной стабильности и сохранения у власти нынешних правящих групп нужна либерализация экономики и дозированная плюрализация политической системы.
     Поскольку курс, который предполагается откорректировать, ассоциируется с именем прежнего президента страны, перемены лучше осуществить новому главе государства, имеющему огромные конституционные полномочия. При таком ходе мысли возвращение к президентскому моноцентризму и замена правительства на технократическо-антикризисное выглядят вполне логично.
     Но, по-видимому, после многочисленных «проговоров» подобного сценария в верхах его адепты пришли к неутешительным выводам. Добровольно уходить из нынешней власти никто не собирается.
     Попытка же отказаться от тандемократии в пользу президентского единодержавия принудительными способами, вне «согласительных процедур», рискует вызвать мощные внутриэлитные конфликты. Конфликты, способные до основания расшатать российскую государственность и угрожающие территориальной целостности страны.
     Оно и понятно: Россия по-прежнему страна со слабыми институтами, и потому любой верхушечный конфликт, особенно когда он прорывается в публичную сферу, потенциально несет в себе огромную разрушительную силу.
     Признание опасности подобного сценария, судя по всему, привело активно пульсирующую в верхах политическую мысль к новым поискам. Так появилась идея о том, что тандемократию вообще не нужно трогать, поскольку в нынешних специфических условиях кризиса она и есть залог устойчивости государства. Эту конструкцию нужно лишь развернуть с целей стабильности и порядка, на которые она была заточена с момента своего возникновения, на цели реформ в контексте антикризисной стратегии.
     Состоявшийся в конце февраля красноярский форум, скорее всего, должен был внедрить эту идею в широкие слои бизнеса и государственного чиновничества. Недаром высокопоставленные либералы из президентских и правительственных структур активно демонстрировали там готовность к переменам, иногда удивляя собравшихся радикальностью суждений.
     Но вот прошло какое-то время, и становится все более очевидно, что этим надеждам не суждено оправдаться. Да, с высоких трибун и в прессе продолжаются какие-то намеки на перемены. Государственный корабль тем временем идет тем же курсом, что и раньше.
     Разворота тандемократии в сторону предлагаемых правительственными либералами ориентиров не происходит.
     Тревога же за будущее нарастает, а надежды на то, что сохранение нынешнего порядка вещей поможет пережить трудные времена, начинают таять. Соответственно, растет и понимание, что ставка на сохранение статус-кво в нынешних условиях может и не сработать.
     Но поиск политическими мыслителями новых идей и подходов для российских верхов затруднен необходимостью соблюдения главного условия – адаптировать систему к изменяющимся реалиям нужно так, чтобы при этом не задеть ничьих интересов. Если такое решение будет найдено, оно воистину будет достойным выдвижения на Нобелевскую премию в области социальных наук.

Понятное правительство

Власть не может объяснить народу свою антикризисную программу. А если вдруг сможет, народ ее забракует

     Президент Медведев предписал правительству найти какие-то доходящие до сердца слова, чтобы обнадежить простых граждан насчет составляемой и пересоставляемой антикризисной программы: «…Мне представляется правильным, чтобы мы работали по более четкому плану, понятному не только нам, но и всему населению нашей страны… Это должен быть консолидированный документ… Мы не должны стесняться наших действий, мы, наоборот, должны в максимальной мере их объяснять. То, чем занимается правительство, должно быть понятно нашим гражданам…»
     На первый взгляд, самый что ни на есть естественный приказ. Тем более,
     над нашими кризисными топ-менеджерами незримо витает «План Обамы», который, хорош он или плох, но именно что доходчив.
     Притом до каждого американца, будь он хоть ультраконсервативным «белым протестантом англосаксонского происхождения», хоть передовым «негром преклонных годов». Там для каждого из них что-нибудь есть, и притом излагается на доступном ему языке.
     Разве плохо, если и наш домашний антикризисный план (его все нет и нет, но когда-нибудь, вероятно, он будет и, пройдя через парламент, станет даже чем-то вроде закона) – разве плохо, если он тоже, так сказать, дойдет «до каждой мужицкой земляной башки»? Если будет близок и доступен простым людям?
     Ответ: не плохо, но невозможно. А если вдруг возможно, то, пожалуй, и нежелательно. Для этого, как минимум,
     нужен политический язык, приспособленный к тому, чтобы власти могли сказать народу: дела, мол, нехороши, и придется многое перенести.
     Конечно, есть опыт начала 40-х («…Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои!..»). Но этот опыт не для сегодняшних первых лиц. И сами не рискнут такое сказать, и публика примет как неудачную пародию.
     А другого кризисного языка и нет. Все отшлифованные политические формулы, и уж особенно формулы последнего десятилетия – это обещания золотых гор, а уж никак не трудностей. Нет в казенном обиходе и слов, призывающих граждан позаботиться о чем-то самостоятельно. Обо всех и обо всем печется государство. Такая уж у официального словарного запаса «кредитная история», если употребить излюбленное выражение нашего премьер-министра. И это на сегодня никуда не годная история.
     Считается, что главной мировой кризисной проблемой стали «плохие активы», повисшие на финансовых структурах и бюджетных системах. У нас таких тоже полно. Но сверх того, есть и домашняя специфика. У нас ведь образовалась огромная коллекция «плохих идеологических активов». Всевозможных «планов Путина», «доступных и комфортных жилищ» для всех россиян, а также прочих нацпроектов и неисчислимых разновременных обещаний.
     Много лет их плодили по любому поводу и без повода. Для обслуживания очередных выборных кампаний, для текущей пиар-обработки подданных, просто для того, чтобы занять и прокормить специально обученных людей. Но
     из кризиса не выйти без расчистки пространства от «плохих активов»: экономического пространства от экономических, идейного – от идейных.
     А интересно, как эта расчистка может произойти у нас?
     Она и не происходит. Сегодняшняя риторика первых лиц – продолжение, пусть и слегка смущенное, их же докризисной триумфальной риторики: что любимые народом нацпроекты будут, мол, финансироваться в прежних объемах, что докризисные графики повышения пенсий будут соблюдаться и т. п.
     Полтора месяца назад отсутствие соответствующих моменту политических слов зачем-то решили торжественно всем показать. Не забыли еще акцию в защиту правительства и автопрома? Лозунги, пригодные только для анекдотов, и заслуженное послесловие: провал «Единой России» именно в той точке, которую «защищали», – на выборах в Тольятти.
     Можно, конечно, сказать, что антикризисная программа – это не только признание трудностей, но и обещания послаблений и субсидий различным слоям граждан, желательно широким. Неужели такие обещания не возымеют у нас действия?
     Пожалуй. Но только число таких потенциальных обещаний у нас гораздо меньше, чем на Западе.
     И в самом деле, чего бы такого у нас посулить, чтобы сердце рядового человека заколотилось от радости? Снижения налогов? Но рядовой человек у нас и так не платит налоги. За исключением подоходного, который он, во-первых, тоже не платит – его автоматически списывает бухгалтерия, а во-вторых, этот налог отменят едва ли: на нем сейчас только и держатся бюджеты регионов. А прочие налоги платят фирмы, и будь они даже снижены, простой гражданин скажет: «Это не про меня».
     Примерно то же самое он скажет, если, допустим, упразднят поборы с малого бизнеса. Потому что у нас не Запад, в малом бизнесе занято мало людей, и каждый второй из этих людей – мигрант.
     И так почти во всем. С советских времен повелось, что гражданин – на самом деле не гражданин. В общественных делах материально не участвует. В 90-е годы эта традиция начала было забываться, но в нулевые ее очень старательно реставрировали, причем непонятливых больно били. А сегодня она – очередной «плохой актив». Потому что
     совершенно не ясно, о чем удобно попросить рядовых людей, и какие такие экономические права им можно вернуть, чтобы они воодушевились.
     По путинскому социальному контракту, права были отобраны в обмен на благосостояние. Так-таки предложить обратный размен? Представляете себе общедоступную по форме и убедительную по содержанию речь премьера (или президента) на эту тему?
     Пожалуй, среди потенциальных обещаний, еще оставшихся в арсенале нашего начальства, все-таки есть одно сильнодействующее – остановить рост цен. То есть оно было бы сильнодействующим, если бы поверили. Но не поверят и правильно сделают. Потому что инфляция – это незаменимый способ, с помощью которого власти привыкли сводить на нет любые свои денежные дары народу, касающиеся пенсий, бюджетных зарплат, пособий и всего прочего. Даже самый экономически темный россиянин знает это как дважды два.
     И в этом – еще одна проблема, которая ничуть не меньше, чем все трудности с политическим языком.
     Все тот же Обама, с которым у нас соревнуются, как Эллочка с Вандербильдихой, обещает много вещей, похожих на те, что несколько лет подряд обещали и у нас: всевозможные медицинские и образовательные улучшения, дороги и жилье. Но добавляет, что «исторически беспрецедентный уровень прозрачности, надзора и отчетности поможет гарантировать, чтобы доллары налогоплательщика были потрачены мудро и американцы могли видеть результаты их инвестирования».
     Так оно выйдет или нет, но очевиден расчет, что сегодня тамошние граждане в это поверят. У нас на это рассчитывать не приходится. Слово «прозрачность» много лет подряд было одним из ключевых в лексиконе Владимира Путина и к сегодняшнему дню отработало свой ресурс до последней капли. Это просто еще один «плохой идеологический актив».
     Составляемый антикризисный план неизбежно станет перечнем обещаний, но кто у нас поверит, что их выполнение можно будет контролировать?
     И последнее. Допустим, что с помощью каких-нибудь чудо-лингвистов сочинят доступный народу политический язык, а на дефицит доверия просто закроют глаза. Допустим, что на этом языке действительно составят некую антикризисную программу, в суть которой смогут проникнуть даже самые неискушенные люди. Что оттуда поймет народ?
     А вдруг он поймет, что сверхзадача этой программы – спасение всех накопившихся «плохих активов»? «Плохих» в смысле экономическом – госкорпораций и авианосцев, олимпстроев и владивостокских саммитов. А «хорошие активы» да и сами граждане – это при них что-то вроде обременения; если на них и обратят внимание, то во вторую-третью очередь и при обязательном условии, что не придется тратить слишком много.
     А что если правительству просто нет резона становиться слишком уж понятным?

Самый богатый россиянин остается преступником в глазах путинского престолонаследника

     На втором процессе над бывшим российским нефтяным магнатом Михаилом Ходорковским на скамье подсудимых должен был бы сидеть другой человек – президент Дмитрий Медведев.
     В чем его преступление? В том, что он не вырвал из рук своего мстительного наставника Владимира Путина это дело, ставшее символом злоупотребления властью и коррупции в России.
     Его нельзя считать результатом бдительности российской прокуратуры, известной в основном своими громкими провалами: например, следователи так и не нашли настоящих убийц Анны Политковской – журналистки, критиковавшей Путина и погибшей в его день рождения в 2006 г.
     Обвинения против Ходорковского – неопровержимая улика против 'правового нигилизма' в России, с которым Медведев – бывший преподаватель права, занимающий пост президента всего год – обещал покончить. От этого дела за версту разит личной местью – только так можно объяснить бесконечные унижения, которым подвергают некогда самого богатого человека в России.
     Все началось с его ареста в октябре 2003 г. вооруженными людьми в масках. В 2005 г. Ходорковского признали виновным в мошенничестве и уклонении от налогов, приговорили к восьми годам заключения (срок он отбывает в исправительно-трудовом лагере в Сибири), и отобрали его компанию 'ЮКОС', проданную затем по бросовым ценам для взыскания налоговых недоимок. Но даже в колонии на китайской границе Ходорковского продолжают донимать. Ему отказали в условно-досрочном освобождении за 'прогул' занятий по кройке и шитью, и бросили в карцер за согласие дать интервью.

Дальше некуда?
     Единственное обвинение, от которого ему удалось отбиться, касалось попытки изнасилования другого заключенного.
     Казалось бы, все что можно сделать против Ходорковского, уже сделали – тем не менее российская прокуратура не оставляет его в покое. Теперь его обвиняют в хищении средств 'ЮКОСа' в размере 24,6 миллиардов долларов, и отмывании еще 7,5 миллиардов прибыли. Его адвокаты называют эти обвинения 'смехотворными', но в результате он может получить – и вероятно получит – еще 22 года тюрьмы.
     Почему? Потому что сегодня эта страна – по-прежнему 'путинская Россия', где в политике и бизнесе важно только одно: лояльность и раболепие перед Кремлем. 'Воскрешение' дела Ходорковского, да еще в тот момент, когда Россия отчаянно нуждается в западных кредитах, неопровержимо свидетельствует, что практика подтасовок со стороны властей никуда не делась.
     В этом месяце в зале суда решается не вопрос о вине или невиновности Ходорковского. То, каким образом российские миллиардеры сколотили свои состояния, и насколько они при этом оставались в ладу с законом – тема отдельная, запутанная и спорная.
     Главное в другом: речь идет об 'избирательном' правосудии, когда одному виновному приходится отвечать за преступления, совершавшиеся многими. Уклонение от налогов и хищения – кто в этой стране сочтет подобные вещи чем-то из ряда вон выходящим? Уж точно не олигархи, входящие в путинский 'ближний круг' – те самые, что сегодня распродают собственные яхты и виллы во Франции, чтобы расплатиться с долгами своих корпораций.

Политические мотивы
     С самого начала было ясно, что преследование Ходорковского обусловлено политическими причинами – его амбициями как в качестве нефтяного магната, так и в качестве потенциального соперника Путина. Так или иначе – это путинская кампания, но отнюдь не медведевская.
     Потому-то речь сейчас идет не о Ходорковском, а о Медведеве – путинском собственноручно подобранном преемнике, обещавшем после своего избрания реформировать систему, которую он должен был унаследовать.
     Появились надежды, что новый президент сможет освободиться от наследия своего предшественника. Люди наивно верили его словам, когда в феврале прошлого года, во время предвыборной кампании, Медведев назвал 'обеспечение подлинной независимости судебной системы от исполнительной и законодательной власти' одним из главных приоритетов своей деятельности на посту президента.

Провал на экзамене
     Что ж, вот и пришло время 'экзамена', и пока что ни Медведев, ни российская судебная система его не выдерживают. Атмосфера на предварительных слушаниях по делу Ходорковского, состоявшихся на прошлой неделе, не сулит ничего хорошего. Судья, в частности, отказался разрешить Ходорковскому и его бывшему партнеру Платону Лебедеву покинуть застекленные клетки для подсудимых и сесть рядом с адвокатами.
     Человеком, о котором можно сказать, что он не утратил собственного достоинства, оказался сам Ходорковский. 'Хитрить, прятаться за процессуальные увертки я не буду, а буду отвечать на любые вопросы по предъявленному обвинению, – заявил он. – Я не буду говорить о политической мотивированности процесса в открытых судебных слушаниях, чтобы не затруднять понимания шокирующей простоты дела'.
     Это ставит его в один ряд с диссидентами семидесятых и восьмидесятых вроде Андрея Сахарова и Натана Щаранского, требовавшими от советских властей соблюдать ими же принятые законы. В те времена этого было достаточно, чтобы они отправились в ссылку.
     На карту в зале московского суда поставлена не только судьба Ходорковского, но и способность Медведева проявить себя самостоятельным лидером, имеющим собственную программу действий и воплощающим ее в жизнь.
     Пока что – с учетом правил игры, действующих в путинской России – создается впечатление, что им обоим суждено проиграть.
     Селестин Болен – обозреватель Bloomberg News. Данная статья отражает ее личную точку зрения.

Выйдут ли русские на улицы?

'Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный'

     Русские часто цитировали мне эту строку русского поэта Александра Пушкина в темные дни начала 1990-х, когда Родина-мать вступила в тяжелые времена, когда рушился коммунизм, и миллионы людей столкнулись с безработицей и нищетой. Романтики с затуманенным взором говорили мне о том, что русским предначертано страдать: страдать от пронизывающих морозов обширных пространств, от разрушительных войн и вторжений, от дефицита, от жестокости повелителей. Русский страдает терпеливо, молча; то есть, до тех пор, пора страдания не станут невыносимыми.
     Недавний опрос общественного мнения показал, что почти четверть россиян могли бы принять участие в протестах против падения жизненного уровня. Шестьдесят процентов заявили, что они отнеслись бы к протестующим с уважением или пониманием. Так может ли в случае потери рабочих мест, невыплаты зарплат, закрытия заводов испариться популярность двух российских правителей – Владимира Путина и Дмитрия Медведева?
     Президент Медведев, обращаясь к россиянам посредством видеоблога по случаю первой годовщины своего избрания президентом, призвал сограждан верить в будущее. Путин выбрал более воинственный тон, предупредив критиков из рядов оппозиции, чтобы они не надеялись воспользоваться кризисом для того, чтобы бросить вызов его правительству и разжечь недовольство.
     Безусловно, по некоторым регионам России кризис ударил особо болезненно. В результате нескольких десятилетий развития советского типа в некоторых городах занятость и социальная защита целиком и полностью обеспечиваются одним крупным предприятием. Представьте себе автомобильный город Детройт, и умножьте проблему на три. Тольятти появился на свет, как город при автомобильном заводе, Сельцо живет за счет завода по производству боеприпасов, Магнитогорск обязан своим существованием гигантскому сталелитейному заводу, который был гордостью советской державы.
     До сих пор протесты россиян были незначительными и ограничивались, главным образом, Москвой и Санкт-Петербургом, а между тем в Греции и Исландии правительства были вынуждены уйти в отставку в результате уличных беспорядков. Милиция действует энергично. Когда в декабре во Владивостоке, расположенном в 6000 км от Москвы на тихоокеанском побережье прошла несанкционированная демонстрация против новых тарифов, угрожающих торговле подержанными японскими машинами, туда были переброшены подразделения ОМОНа. В стране произошло драматическое столкновение региональных интересов.
     Тарифы, нанесшие большой удар по экономике Владивостока, были введены для того, чтобы хоть как-то защитить рабочих автозавода в Тольятти. Возмущение действиями Москвы было велико, но уличные протесты затихли.
     В новейшей истории России трудно найти примеры того, чтобы перемены происходили в результате уличных протестов. Михаил Горбачев реформировал Советский Союз и коммунистическую партию 'сверху'. Путч догматиков, призванный остановить реформы, провалился не из-за массовых демонстраций или беспорядков, а просто потому, что у его лидеров не было авторитета в спецслужбах, и они не смогли мобилизовать склеротичную государственную машину.
     Помню, как у лидера путча тряслись руки, когда во время пресс-конференции он перебирал документы; вспоминаю другого заговорщика, премьер-министра, который заболел в самый разгар путча, и министра внутренних дел, застрелившегося в своей кровати. Да, некоторые смельчаки вышли на улицы, Борис Ельцин взобрался на танк и произносил дерзкие речи перед толпой, но коллапс произошел на самом верху.
     Когда рушились государство и партия, Ельцин отпихнул Горбачева. В свою очередь, Путин на заре нового столетия показал на дверь Ельцину, приступив к восстановлению порядка в стране, которой угрожали региональный сепаратизм и экономический упадок.
     В постсоветскую эпоху на улицах России никогда не происходило ничего подобного украинской 'оранжевой революции' или грузинской 'революции роз'.
     Говоря о 'русском бунте', Пушкин имел в виду крестьянское восстание XVIII века под предводительством Емельяна Пугачева, претендента на трон царицы Екатерины Великой. Основными очагами восстания были Урал и Поволжье, и власти подавили его с не меньшей жестокостью. Пугачевское восстание – достояние истории, но относительно недавно произошли другие, менее масштабные события, оставившие шрам на российской душе.
     Особым напоминанием российским лидерам, оценивающим риск социальных волнений в грядущие месяцы, служит имя города Новочеркасска.
     В июне 1962 г. рабочие Новочеркасского электровозостроительного завода, возмущенные дефицитом продовольствия, снижением зарплат и чудовищными условиями труда, объявили забастовку. Москва, опасаясь распространения беспорядков, направила в город танки. Тысячи рабочих направились к горкому партии, чтобы предъявить свои требования. Наиболее воинственно настроенные отделились от толпы и атаковали отдел милиции. Бунт охватил весь Новочеркасск, город, расположенный недалеко от исторического центра казачества, которое было главной силой пугачевского восстания. Москва приказала войскам действовать, и по толпе открыли огонь. Погибли десятки людей, в том числе, женщины и дети; их тела были тайно погребены ночью сотрудниками спецслужб.
     Российские лидеры, засевшие в Кремле, не смогли оценить глубину чувств и страдания в отдаленных провинциях и были ошеломлены. Новочеркасские власти охватила паника; действуя под давлением из Москвы, они неуклюжими мерами пытались восстановить порядок.
     Сегодня, как и в прошлом, политические опасности угрожают российским лидерам в отдаленных регионах огромной страны, занимающей 11 часовых поясов от границы с Польшей до Владивостока на Тихом океане, в которой живет бесчисленное множество народов и народностей.
     В случае углубления кризиса у некоторых жителей самых бедных регионов может не остаться вообще ничего. К их возмущению может присоединиться средний класс, пока только зарождающийся, пока только адаптирующийся к удовольствиям достатка, которых его теперь лишают.
     Путин четко заявил о том значении, которое он придает контролю над регионами – одной из его первых политических мер на посту президента было подчинение регионов собственным назначенцам. В газетах сообщается, что глава нефтедобывающего Башкортостана может покинуть свой пост в ближайшие недели, став, тем самым, самой влиятельной жертвой чистки среди региональных лидеров, которую аналитики связывают с обеспокоенностью Кремля возможными волнениями.
     Распад Советского Союза должен был стать уроком для Российской Федерации. В ближайшие месяцы напряженность может вылиться не столько в уличные беспорядки, сколько в тихое противостояние между Москвой и властными элитами проблемных регионов – от беспокойного Северного Кавказа до Заполярья, от нефтяных месторождений Сибири до далекого тихоокеанского побережья.
     Даже в самые благополучные времена Россию трудно удержать от распада.

Кто пообещает кровь, труд, пот и слезы?

     Когда 10 мая 1940 года Уинстон Черчилль стал британским премьер-министром, то в ходе своей первой встречи со всепартийным правительством он произнес ставшую исторической фразу: «Я не могу предложить вам ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота». К новому премьеру в то время были обращены надежды миллионов соотечественников. Он же так комментировал подобные настроения: «Бедные, бедные люди. Они доверяют мне, а я им могу дать только несчастье на довольно долгое время».
     Британия тогда уже вступила в войну против нацистской Германии, и перспективы вести ее практически в одиночку выглядели для страны достаточно мрачно. В такие моменты истории многое зависит от лидеров и национальной элиты, – появятся ли те, кто способен сплотить нацию во имя общих целей даже ценой больших потерь и самопожертвования?
     Нынешний всемирный экономический кризис, разумеется, пока не приобрел характера общемировой катастрофы, как это случилось в конце 30-х годов прошлого века. «Пока» – потому что уже появилось немало мрачных пророков, которые с истовостью Савонаролы предрекают человечеству лишь один путь выхода из нынешнего кризиса – через третью мировую войну. Хотелось бы, чтобы все обернулось лишь повышением рейтинга цитируемости этих кликуш.
     В то же время пока ни в одной части света, ни в одной стране и ни у одного национального правительства не появилось четкого плана действий, такого, чтобы люди могли облегченно вздохнуть: «Вот оно, вот то, что нужно, вот истинный путь к экономическому спасению!» Похоже, никто пока толком не представляет, что конкретно нужно делать. Что, разумеется, облегчает задачу тем, кто исходит из принципа «чем хуже – тем лучше!», давая возможность критиковать неизбежно ошибающиеся в тумане финансового хаоса экономические власти, но, увы, это не приближает и не подсказывает решение проблем.
     Сами же экономические (и политические, впрочем) власти большинства стран мира, где кризис уже проявился во всей неприглядной красе, предпочитают пока успокоительное убаюкивание и обещания помощи живописанию ситуации во всей неприятной полноте. Оно и понятно: законы публичной и демократической политики предписывают всякий раз озвучивать те решения и мнения, которые наименее противны с популистской точки зрения. «Страшилки» остаются сферой словесных упражнений масс-медиа: на этом в том числе зиждется медийный, не политический, рейтинг.
     Российские власти в данном случае не являются исключением. День за днем звучат самые авторитетные слова успокоения: государство выполнит все социальные обязательства, мы не допустим резкого обвала (рубля, числа рабочих мест, производства), ни одна из значимых социальных групп населения сильно не пострадает – ни военные, ни студенты, ни бюджетники в целом, ни работники автопрома, ни жители моногородов, ну и так далее.
     Система прочно взяла курс на самосохранение, на удержание стабильности в краткосрочном плане. Только бы продержаться. Речи о масштабной модернизации экономики страны, похоже, уже не идет. Только бы не стало хуже.
     Но если отсрочку или секвестирование каких-то амбициозных проектов типа «Острова Русский» еще можно понять и принять, то сворачивание (а вернее – просто неразвертывание) программ модернизации отсталой инфраструктуры и экономики в целом по-человечески понять можно тоже, но рационально принять – нет. Происходит консервация инфраструктурной, технологической, информационной, социальной отсталости страны. И именно в этом состоянии она встретит окончание кризиса, который рано или поздно кончится. Из этой отсталости нам никогда не выбраться, если апеллировать только к патерналистским чувствам депрессивных, экономически пассивных, не самых продвинутых в образовательном плане слоев населения. Если обещать только помощь слабым (а их бросать на произвол судьбы, конечно, недопустимо), но не обещать и не поощрять свободы предпринимательства и предприимчивости сильных, тех, кто силой своего раскрепощенного от оков бюрократии труда только и способен вытянуть страну из болота стагнации и в дальнейшем – упадка.
     Рано или поздно резервуары подпитки социал-патернализма иссякнут, и кому-то все равно придется произнести слова про «тяжелый труд, пот и слезы». При этом быть готовым употребить свой авторитет на проведение в жизнь непопулярных, но жестоко необходимых мер. И тогда ключевым уже станет вопрос не о количестве денег у руководящей силы, а об уровне доверия в обществе по отношению к ней. Без твердой уверенности, что таким доверием удастся заручиться хотя бы на какое-то время, про пот, труд и слезы лучше даже рот не раскрывать.
     Собственно, вопрос о доверии становится ключевым и для самих антикризисных мер.

НА РАЗНЫХ ПОЛЮСАХ

Д.Медведев в Интернете: что мы услышали и как поняли

     В конце прошлой недели вслед за многочисленными журналистами и экспертами итог первого года своего президентства решил подвести сам Дмитрий Медведев. 7 марта 2008 года ЦИК объявил окончательные результаты президентских выборов. Спустя ровно 12 месяцев глава государства обратился к гражданам с видеовыступлением через свой интерент-блог, то есть сетевой дневник, сообщения в котором могут обсуждать пользователи Интернета.
     В отличие от «прямых телевизионных линий» и больших ежегодных пресс-конференций, которые стали своего рода личным форматом его предшественника Владимира Путина, нынешний президент осваивает становящуюся все более популярной форму интернет-общения. Недавно Медведев заявил, что в условиях кризиса очень важно, чтобы власть честно говорила с народом. Однако насколько честна эта власть, удовлетворяет ли людей содержание такого общения, можно понять лишь по обратной связи, то есть отклику граждан на заявления высоких руководителей. В принципе интернет-общение дает эту возможность. Даже весьма специфический сетевой дневник президента, где все комментарии модерируются, то есть пропускаются через цензуру.
     Но сначала о содержании обращения президента. Какие же события первого своего года он особенно выделил и отметил? Прежде всего «финансовый кризис, который сегодня существует практически во всех развитых странах». По словам президента, вопреки трудностям, мы должны продолжить движение вперед, но «было бы глупо делать вид, что ничего не происходит». Это очень важная декларация, ведь в течение нескольких месяцев, когда в мире, в том числе и в нашей стране, нарастали кризисные явления, власти во главе с президентом Медведевым именно что нарочито не замечали происходящего. Радует, если такое безответственное поведение уйдет в прошлое.
     Но любые декларации должны быть подкреплены конкретными намерениями и действиями. Что же, по мнению президента, следует изменить, а от чего отказываться нельзя в условиях глобального кризиса, серьезно ударившего и по гражданам России?
     Оказывается, из-за кризиса следует даже не отказаться, а просто отодвинуть на второе место задачу создания в Москве мирового финансового центра. Первой задачей, которую отметил президент, является «развитие информационного общества». Медведев напомнил, что за несколько докризисных лет «нам удалось подключить школы России к Интернету», а «во время кризиса, естественно, обострился вопрос создания новых рабочих мест, и развитие цифровых технологий открывает для этого дополнительные возможности».
     Подчеркнул глава государства и важность исправления демографической ситуации в стране, для чего будут применяться все те же докризисных меры – «материнский капитал», который теперь досрочно разрешили использовать для погашения ипотеки.
     Медведев пообещал к 2012 году решить амбициозную задачу по строительству не менее одного квадратного метра жилья на человека в год, а уже к этому лету – обеспечить 50%-ные скидки на полеты в Москву, Петербург и Черноморское побережье живущим на Дальнем Востоке пенсионерам, школьниками и студентам.
     Президент также упомянул об августовских событиях прошлого года на Кавказе, «заставивших нас еще раз пересмотреть ситуацию, связанную с отстаиванием наших интересов на внешнеполитической арене».
     В заключение своей речи Медведев сказал несколько слов о борьбе с коррупцией. Он отметил, что «уже был принят национальный план по борьбе с коррупцией», а также сообщил, что в ближайшие дни состоится Совет по борьбе с коррупцией.
     Надо сказать: ни на отчет, ни на подведение итогов данное обращение явно не тянет. Тогда бы пришлось более или менее подробно анализировать, почему руководители нашего государства оказались тотально не готовы к подобному кризисному развитию событий, какие ошибки были сделаны, что требуется исправить. Более того, из выступления Медведева следует, что власть или по-прежнему недооценивает серьезность положения, или, несмотря на уверения, не хочет честно и открыто говорить об этом с народом.
     Между тем, как ни удивительно, но комментарии к президентскому блогу показывают, что народ все хорошо понимает. Из-за уже отмеченных особенностей кремлевского дневника первоначально складывается впечатление, что сообщения – исключительно комплиментарны, в них звучат сплошные благодарности в адрес Медведева и признания заслуг руководства страны. Однако если присмотреться, сразу за этими благодарностями зачастую следуют оценки, едва ли не противоречащие им.
     Если президент сказал о коррупции совсем немного (правда, пообещав уделить этой теме главное внимание в очередной телевизионной беседе), для рядовых комментаторов блога она оказалась первостепенной по важности.
     Вот лишь некоторые мнения: «Александр. Очень уважительно отношусь к вашему намерению побороть коррупцию. В своем выступлении вы подчеркнули, что не опускаете руки и намерены продолжить борьбу. Но позвольте заметить – вы не победите ее такими методами. Коррупция будет возрождаться вновь и вновь. Единственный способ убрать ее – сократить чиновников и излишнее государственное регулирование. Вы, безусловно, знаете о таком пути и не мне вам советовать. Но вот вопрос – почему вы по нему не идете?» «Павел Иванович. Коррупция, бюрократизм, по моему мнению, либеральными методами победить невозможно. Это абсолютно точно. На местечковом уровне во всех органах власти всегда друзья, родственники, братки, и заставить их бороться с себе подобными – это верх оптимизма. Коррупция и бюрократизм – это вторая суть созданного у нас государственного устройства».
     А ведь это и есть подведение итогов деятельности власти, в том числе и президента Медведева, по борьбе с коррупцией. И итоги оказались крайне неутешительными. И так буквально по каждой теме. «Василий. Если позволите, я прокомментирую тему демографии. Сейчас основным стимулом для повышения рождаемости является материальный. Бесспорно, такой стимул должен быть, но он не может быть единственным… У нашей страны нет внятной цели существования, нет какого-то идеала, к которому надо стремиться. Мы не живем, а существуем. В СССР у нас была цель жизни: построение коммунизма. Не имеет значения, какая была это цель, утопическая или реально достижимая. Важно другое: был смысл жизни, были идеалы. Сейчас ничего подобного нет». «Павел. Раньше большую долю прироста населения занимало село, сейчас оно просто вымирает, поскольку там нет никакой работы. Недавно был по работе в Тогучине (районный центр в Новосибирской области), не работает ни одно предприятие. В таких ситуациях люди спиваются, особенно молодые».
     Есть оценки и более общие, но столь же неутешительные. «Максим. А изменилось ли что-нибудь на самом деле? Государство и общество все еще находятся на разных полюсах. Эффекты экономического кризиса наглядным образом раскрыли проблемы отношений государства и общества в России. При этом власть получила достаточно критических замечаний в свой адрес, но никаких аргументов в защиту своей политики выдвинуто не было». «Земляк. Слов у нас много, а практика, исходя из рассказов зарубежных родственников, показывает следующее. В Казахстане после окрика Назарбаева взлетевшие цены сразу упали до прежнего уровня. В Германии цены на бензин упали ниже плинтуса. В России... рост цен необратим. Проценты по кредитам в легальных банках носят криминальный характер. Может, надо задуматься? Может быть, дело совсем не в мировом кризисе?»
     Граждане удивляются, к чему сейчас вообще разговоры о «финансовом центре в Москве»? Недоумевают, неужели Интернет спасет сельские школы от закрытия, а увольняемых, например, металлургов – от безработицы. Комментаторы скептически относятся к вроде бы соблазнительным обещаниям: какой смысл строить по метру жилья на человека в год, если оно все равно недоступно подавляющему большинству. Задаются вопросом, с льготных ли билетов на самолет надо начинать возрождение Дальнего Востока: «Владимир. Ведь в условиях социально-экономической неразвитости самого ДВ скидка на то, чтобы «слетать» ОТТУДА, – это практически государственное поощрение его дальнейшего обезлюдения».
     К слову, очень много частных, но характерных историй из Петербурга. «observer. Дмитрий Анатольевич, как ни смешно, я действительно пришел 2 марта 2008 года и поддержал вас на выборах. Я голосовал за демократию и приоритет закона. Однако прошел год, и на новых выборах, я столкнулся с очень неприятной вещью. Если бы я прочитал, что такое событие произошло где-нибудь в Башкортостане или Элисте, у меня бы не было вопросов. Но события произошли в Петербурге». Далее комментатор описывает случай грубой фальсификации муниципальных выборов, состоявшихся 1 марта, и заключает, что «раньше так никто не поступал, по крайней мере у нас в городе». Между тем полностью подконтрольные адмресурсу и несвободные выборы – это тоже итоги правления не только Путина, предшественника Медведева, но уже и его соб­ственного.
     Как представляется, наиболее точные оценки первого года президентства Медведева выражены в следующих мнениях: «filimon. Дмитрий Анатольевич, прошло 12 месяцев со дня вашего избрания президентом, но кроме ваших решительных действиях в войне с Грузией, больше результатов нет. Безработица растет, деньги тают, и конца этому пока не видно». «Альпинист. Дмитрий Анатольевич, скажите, почему вопрос стабильности и единства нашего общества власть интересует только тогда, когда наступают лихие времена? А когда идет дележ национального богатства, та же власть сквозь пальцы смотрит на совершенно дикий разрыв в уровне жизни своих граждан».
     Судя по всему, власть не только не готова говорить гражданам правду, но не очень-то хочет слышать и правду о себе – даже выраженную в очень корректной и подцензурной форме. По крайней мере, Дмитрий Медведев ни разу не отреагировал в своем блоге на комментарии читателей, как обычно делают это некремлевские блоггеры. Остается надеяться, что он их хотя бы замечает. Ведь рядовые граждане фактически сделали работу, на которую сам Медведев не отважился: достаточно объективно и честно оценили обстановку в стране и первый год его президентства.

Номенклатура наоборот

«Президентский резерв»

     В СОВЕТСКОЕ время существовало такое понятие «номенклатура», которое обозначало перечень должностей, назначение на которые осуществлялось исключительно вышестоящим органом. Чаще всего под номенклатурой понимали государственные должности высшего уровня – министры, руководители областей и крупнейших государственных предприятий.
     На Западе очень эту тему любили. Помню, в начале 70-х по какому-то «вражьему радио» долго читали роман очередного диссидента с таким же названием. Кстати, именно из этих передач (я прослушал не более трех – дальше стало скучно), даже мне, 15-летнему подростку, стало очевидным все убожество антисоветской пропаганды. Автор того романа с невероятным апломбом разъяснял нам (а заодно и западным хозяевам) основы кадровой политики СССР на высшем уровне. Хотя для нас это было секретом Полишинеля. Все об этой системе знали, и никого она особо не раздражала. Если, конечно, не считать тех, кто очень хотел в эту номенклатуру попасть, но по деловым или моральным качествам не подходил. Советские СМИ не афишировали и не смаковали перемещения номенклатурных работников, но и не скрывали эти перемещения. Таким образом, всему населению было видно, что высокий чиновник мог в одночасье слететь с должности министра на дол­жность директора завода где-то в Монголии или возглавить совхоз в Нечерноземье. Обратное возвращение не исключалось – достаточно было, чтобы за несколько лет на новом месте чиновник смог набраться необходимых знаний и опыта для повышения по службе. То есть существовала жесткая система оценки деловых качеств работника и система принятия решений по результатам такой оценки. Именно это обстоятельство и делало номенклатуру не такой привлекательной для широких народных масс. Речь не о страхе наказания, а об адекватной оценке своих возможностей.
     Еще одним свойством номенклатуры было то, что человек, единожды попавший в соответствующий перечень, после практически уже не мог из него выпасть. Понизить могли, партийных и служебных взысканий могли навешать, но судили и сажали только за конкретные уголовные преступления. Сказки о расстрелах за невыполнение плана можно оставить на совести журналистов типа Пивоварова, показавшего в День Советской Армии и Военно-Морского Флота какую-то невнятную поделку с вольным пересказом данных, известных каждому культурному человеку – о ржевских сражениях – с привлечением ради пущей убедительности двух полоумных немцев и своего подмастерья, удивительно напоминающего замаскированного скинхеда. Впрочем, сегодня разговор не об этом.

     А ВСПОМНИЛ я про номенклатуру, увидев список так называемого «президентского резерва», сначала выложенный на сайте президента РФ, а затем и опубликованный в «Российской газете». Впрочем, довольно быстро понял, что сходство с советской номенклатурой только внешнее. На самом деле это как бы прежняя номенклатура, но наоборот.
     В советское время существовала определенная (хотя и многовариантная) система последовательного продвижения по службе. И на каждом уровне чиновник не только дол­жен был получать дополнительный набор знаний и навыков, но и упереться в условный профессиональный потолок – когда его возможности начинали выходить за рамки сферы их реализации. Если работник в такой потолок не упирался, он просто оставался на этом уровне. Если не справлялся с обязанностями – уходил на понижение. Причем перепады могли быть весьма резкими – наиболее ярким проявлением такого падения, наверно, можно назвать направление Г.М.Маленкова с должности Предсовмина СССР (это даже выше, чем сегодня должность Путина) на пост директора Усть-Каменогорской ГЭС. Обратное восхождение по номенклатурной вертикали отнюдь не исключалось. Но как бы то ни было попадание на высшие государственные посты случайных людей было практически исключено. Уточню, что речь идет о структурах исполнительной власти. В системе власти законодательной – Советов разных уровней все классы и социальные группы были представлены. То есть депутатом Верховного Совета СССР мог стать и шахтер, и ткачиха, и крестьянин. О степени их участия в законодательной деятельности можно спорить, но в любом случае мнение рабочего или колхозника выслушивалось и учитывалось (а вот нынешние «единороссы», похоже, своего мнения не имеют, несмотря на несколько высших образований и справку МВА).
     Зачем так подробно об этом рассказываю? Да для того, чтобы было понятно недоумение от списка. Если в советское время чиновников, не справившихся с бременем власти, ссылали на «реальный сектор», то, похоже, сегодня все будет с точностью до наоборот – неудач­ливых бизнесменов предполагается пристраивать на теплые места в исполнительной власти. Эта тенденция прямо бросается в глаза при изучении списка представителей бизнеса (общим числом 32), попавших в президентский резерв. Там почти сплошь президенты да генеральные директора крупных фирм. Сразу возникает вопрос, а, собственно, зачем успешному бизнесмену идти во власть (с потерей части доходов и интересного дела)? Если же бизнесмен неудачливый (некомпетентный, неумелый, ленивый), то зачем он власти? А уж когда посмотришь на перечень компаний, которые эти бизнесмены представляют, то и вообще берет оторопь. Там, например, два представителя ВТБ (президент-председатель правления ВТБ 24 и член правления просто ВТБ) и главный экономист Сбербанка. Раньше я уже обращал внимание на то, что ВТБ за полтора года потерял более 80 процентов капитализации (сейчас акции банка продаются уже дешевле 2 копеек), а Сбербанк, еще год назад державшийся на постоянном допинге в виде немонетарных протекционистских мер, сегодня, похоже, полностью переведен на искусственное дыхание (в виде прямого бюджетного финансирования).
     Еще примеры? Да, пожалуйста. «РУСАЛ» дышит на ладан, а его гендир попадает в президентский резерв. «Уралкалий» со страхом ожидает окончания судебных разбирательств по поводу уничтожения полезных ископаемых вследствие затопления шахты, а его генеральный директор – тоже в престижном списке. Ну пусть хоть кто-нибудь объяснит, как менеджер, не справившийся с управлением одной, отдельно взятой компанией, сможет справиться с управлением отраслью или регионом. Пусть составители перечня приведут хотя бы один аргумент, почему мы должны поверить в успешность кандидатов на занятие номенклатурных должностей.
     То же можно сказать о представителях науки. Пока в этом списке только один (точнее, одна) представитель собственно науки – ведущий научный сотрудник Института философии и права Уральского отделения РАН. Зав­лаба бюджетного федерализма из гайдаровского ИИЭПа, наверно, можно пока всерьез не рассматривать, в силу удивительной молодости (1982 г.р.). Остальные лица, представленные в этой части списка, все-таки более подходят под определение хозяйственных руководителей – это ректоры, директоры и один главный редактор. Но все равно возникает вопрос: зачем им это надо? Что такое должно измениться в жизни руководителя научного учреждения или подразделения такого учреждения, чтобы он (руководитель) захотел резко поменять сферу применения своих способностей? Может быть, эти вузы и научные учреждения подготавливаются к закрытию?
     Преобладание в перечне представителей законодательной и исполнительной власти, на первый взгляд, закономерно. Однако кроме директоров департаментов и начальников управлений министерств и ведомств, в списке присутствуют депутаты Госдумы. В связи с этим возникает вопрос ранжирования дол­жностей. Депутат Госдумы по зарплате, льготам и статусу приравнивается к федеральному министру. Значит, любое назначение депутата на должность ниже премьер-министра или его заместителя следует считать понижением. А зачем нам четыре премьера? Кстати, назначение министра Гордеева губернатором Воронежской области тоже надо бы расценивать как понижение – в окладе он, скорее всего, потеряет, а ответственность возрастет.
     Наконец, обращает на себя внимание очевидный крен в сторону молодежи. Почти каж­дый пятый из президентского резерва моложе 35 лет, а есть и те, кто моложе 30. С одной стороны, история страны знает примеры довольно успешной работы молодежи на самых высоких государственных должностях – достаточно вспомнить А.Н.Косыгина. Но, с другой стороны, слишком свежи воспоминания о правительстве, похоронившем экономику второй супердержавы. Гайдару в 91-м было аккурат 35. Да и команда была ему подстать (как минимум финансово-экономический блок). Так что результатов работы нового псковского губернатора общество будет ожидать с настороженностью и скепсисом.
     Чиновников старше 50 лет в перечне нет. То есть президент явно дает понять всем, что представители старшего поколения могут не беспокоиться. Если бы подобный подход существовал в 1998-м, Ю.Д.Маслюков не имел бы ни единого шанса спасти экономику. А ведь он тогда всего за полгода без триллионных вливаний и истеричных пресс-конференций взял, да и оттащил страну от края пропасти.
     Результаты работы президентского резерва проявятся еще не скоро. Однако общее представление о системе отбора можно получить и по ранее сделанным назначениям.

     НАИБОЛЕЕ ярким примером является нынешний министр обороны. Глядя на него, можно предположить, что кандидат на подобный пост должен отличаться абсолютным непрофессионализмом в соответствующей отрасли и исключительной исполнительностью. Вообще мне известно только два случая в истории, когда бывший налоговик добивался высокого положения во властных структурах – это апостол Матфей и министр Сердюков. Причем оба заняли дол­жности благодаря исключительно личным связям, а не каким-то выдающимся способностям.
     Так как из армии я уволился более 11 лет назад, то рассуждать о реальном состоянии дел в армейских коллективах не имею морального права (так как знаю о нем только по рассказам бывших сослуживцев). Тем не менее считаю, что вправе выразить свое отношение к реформе.
     Причины, которыми нам обосновывают необходимость реформы, не только неубедительны, но, напротив, вызывают отторжение. Нам говорят, что толчком к реформированию армии стали августовские события в Грузии. Но было-то как раз наоборот. Войска, оставшиеся практически без связи с вышестоящими штабами и, следовательно, без управления, выполнили боевую задачу эффективно и с минимальными потерями. То есть одно отдельно взятое соединение, сформированное и обученное по прежним образцам и уставам, смогло абсолютно самостоятельно осуществлять боевые действия. Ссылки на чеченские войны тоже несостоятельны. Тогда армия занималась не своим делом – подобные операции должны осуществляться частями и подразделениями внутренних войск, но не Министерства обороны. Именно для таких войск необходима высокая мобильность (чего предлагается добиться переходом на бригады), а армейские части и их командиры должны в совершенстве знать свой театр военных действий, особенности рельефа и т.п. факторы. Бригада, переброшенная за несколько тысяч километров, будет вынуждена воевать в условиях, знакомых только по карте и на других бумажных носителях, что обусловит вероятность неоправданных потерь.
     Непонятно и то, по каким правилам будет осуществляться руководство частями и подразделениями. Переход на бригадную систему организации предполагает совершенно иной подход к организации взаимодействия между ротами, батальонами и полками. Следовательно, должны быть переписаны все уставы, начиная со Строевого и Дисциплинарного, заканчивая боевыми (как минимум с уровня батальона). О работе над новыми уставами никто из вдохновителей и организаторов реформы даже не вспоминает. А ведь эти документы за письменным столом не отработаешь – необходима длительная и напряженная работа по их, так сказать, отладке в ходе учений и тренировок. Кроме того, разработка новых уставов в принципе невозможна без новой военной доктрины, а ее нам обещают только к концу 2009 года.
     Таким образом, с большой степенью вероятности можно предположить, что реальный переход на новые принципы управления Вооруженными силами займет не менее пяти лет. В течение всего этого периода войска будут учиться воевать по-новому, но уметь воевать по-старому. Проще говоря, если в течение реформы начнется война, бригады будут механически разваливаться на два полка, а управление ими будет осуществляться так, как если бы это была неполная дивизия. То есть фактически войскам придется воевать без второго эшелона. С учетом разбалансирования (а называя вещи своими именами прос­то развала) системы снабжения, любая боевая задача, если и будет выполняться то с такими потерями, которые несли немцы в 45-м.
     В качестве несомненного преимущества министра обороны преподносится его преж­няя деятельность в области торговли. На основании этого факта делается вывод о несомненно высоком уровне знаний и опыта этого человека в области рыночной экономики (дескать, порядок в армейских финансах наведет и эффективность расходов повысит). Но это вряд ли.
     Дело в том, что эффективная работа в области торговли предполагает знания хотя бы основ логистики. А с этим у разработчиков реформ очевидные проблемы. Современное руководство министерством, если и не знает, то, наверно, догадывается, что военные городки и их инфраструктура в советское время формировались не абы как, а в соответствии со сложными и точными расчетами – применительно к структуре Вооруженных сил и к задачам, выполняемым той или иной частью либо соединением. Проще говоря, военные городки строились с расчетом на расквартирование в них определенного количества семей военнослужащих. То есть, если городок рассчитан на размещение полка, то бригаду в него не всунешь, а если на дивизию, то часть зданий и сооружений останется свободной. Переход на новую структуру («они» ее еще новым обликом называют) предполагает сокращение числа военнослужащих. В тех гарнизонах, которые это сокращение затронет, численность офицерского состава сократится, скорее всего, примерно наполовину. Это значит, что, примерно половина казарменного фонда сразу окажется неиспользуемой. Жилищный фонд будет освобождаться медленнее, но все равно будет – люди побегут от безработицы и безысходности. Освободившиеся здания и помещения нужно будет либо ликвидировать (что дорого) или консервировать (что потребует неоправданных затрат, хотя бы на отопление и содержание). Не удивлюсь, если узнаю, что очередная светлая голова из новых министерских советников предложит сдавать освободившиеся помещения в аренду. Но я, например, не представляю, как будут соседствовать казармы с казино и торговым комплексом (со стоянкой для посетителей на плацу). Опуская прочие элементы боевой готовности, с уверенностью можно сказать, что при таком подходе деморализация личного состава будет абсолютной.
     Массовый отъезд одной части жителей военных городков и обнищание другой части (вследствие сокращения военнослужащих) не может не ударить и по системе военной торговли. Спрос уменьшится, а значит, торговые и складские площади будет использоваться с эффективностью, далекой от проектной. Это-то бывший торговец не мог не предвидеть. Или он и торговец такой же, как военный.
     Отдельный разговор о складах и базах. Исчерпывающей информации по этой части реформы, конечно, нет. Но как-то было сказано, что предполагается закрыть 200 армейских складов и заменить их 35 базами. Масштаб проблемы, по-моему, представляет любой выпускник среднего военного училища, не говоря уже о высших военных учебных заведениях, специализирующихся на подготовке тыловиков. В военных учебных заведениях тыловое обеспечение – отдельный курс, сопоставимый по сложности с курсом сопромата в технических гражданских вузах. Тыловое обеспечение даже одного полка предполагает осуществление сложных расчетов потребности во всех видах запасов, транспортных средствах, личном составе и т.п. Ликвидация даже одного дивизионного склада по-хорошему требует многомесячной подготовительной работы и четкого взаимодействия всех служб и подразделений, которые будут участвовать в погрузке, перевозке и разгрузке запасов. При этом следует учитывать, что переход на новую систему тылового обеспечения будет происходить «на ходу» – то есть в условиях действующих договоров с поставщиками. Это как школьная задача про бассейн с двумя трубами, только по условиям вовсе необязательно знать, сколько втекает, сколько вытекает и сколько в конце концов окажется в новом бассейне (на базе). Последним гвоздем здесь может оказаться принятие решения о перераспределении запасов с одного склада между разными базами. Тогда уж точно концов не найдешь, а размер вероятных потерь можно ориентировочно оценить на уровне от одной трети до половины. Но, похоже, ни министра обороны, ни высших военачальников, отвечающих за тыловое обеспечение, это нисколько не беспокоит.
     Таким образом, единственная экономически эффективная цель, которая может быть достигнута в результате (или в процессе) военной реформы – высвобождение земельных участков в крупных городах и пригородах. Впрочем, это немного и успокаивает. Спрос на участки в последние месяцы упал до минимума. А значит, и реформа может быть, захлебнется.

     ДРУГИЕ министры тоже не впечатляют. Министр экономики, которая не может угадать (не говорю спрогнозировать), каким будет курс иностранной валюты через две недели. Министр финансов, не понимающий, что вложения в иностранные мусорные ценные бумаги не могут сделать страну-инвестора островком стабильности. Министр здравоохранения (Минздравсоцразвития), не имеющая ни малейшего представления, как бороться с безработицей. И т.д.
     А ведь все эти люди не первый день в правительстве. Они долгое время занимали нижестоящие должности. Неужели уже тогда не было видно, что они, мягко говоря, не тянут. И тем не менее все эти люди шли на повышение. То есть и здесь налицо тенденция, обратная той, которая существовала в отношении советской номенклатуры. Работника, не справляющегося со своими обязанностями, не понижают в должности, а наоборот, двигают по службе. А если так, то чего же мы ждем от экономики и социального развития. Они тоже двигаются вспять – от плохого к худшему…
     В.Р. ЗАХАРЬИН.

     ----------------------------------------
И.В. Сталин:
     «… Лозунг «Кадры решают все» требует, чтобы наши руководители проявляли самое заботливое отношение к нашим работникам, к «малым» и «большим», в какой бы области они ни работали, выращивали их заботливо, помогали им, когда они нуждаются в поддержке, поощряли их, когда они показывают первые успехи, выдвигали их вперед и т.д.
     А между тем на деле мы имеем в целом ряде случаев факты бездушно-бюрократического и прямо безобразного отношения к работникам. Этим, собственно, и объясняется, что вместо того, чтобы изучать людей и только после изучения ставить их на посты, нередко швыряются людьми, как пешками».

Путин: цены не держать, а то «корзина» будет нестабильной

     «Правительство России не намерено вводить ограничение цен на продовольствие», – заявил первый вице-премьер Игорь Шувалов. По его словам, этот вопрос обсуждался на заседании комиссии по повышению устойчивости российской экономики и не нашел поддержки у членов правительства.
     Путинская логика такая:
     «Стоимость продовольственной корзины должна быть стабильной, не должно быть серьезного роста цен, чтобы люди могли планировать свои расходы», – подчеркнул первый вице-премьер РФ.
     А у народа логика иная:
     – Что такое стабильное путинское государство? Это когда стабильная инфляция, стабильный рост цен на продукты, стабильно недоступные цены на жилье и стабильно высокие коррупция и преступность...

     – Согласно данным Росстата, рост цен на продукты питания в РФ в январе 2009 года составил 1,5%. Это означает, что еда в стране дорожала в три раза быстрее, чем в Европе – в ЕС продовольствие подорожало всего на 0,5%. По сравнению с январем 2008 года цены на продовольствие увеличились в РФ на 16,9% (в ЕС – на 3,6%).
     – Продолжает расти цена на хлеб, на мясо, на сахар, шоколад, рыбу, морепродукты…
     – В целом инфляция в России в январе 2009 года по сравнению с январем 2008 года (13,4%) в 8 раз превысила инфляцию в странах ЕС (1,7%), передает «Интерфакс». А Путин все показывает за бугор: Запад виноват!

Кабинет из-под ковра

     Реальное политическое действо в России по-прежнему происходит в режиме схватки «бульдогов под ковром». Но кризис уже способствует перемещению этих схваток из-под кремлевских и белодомовских ковров на площадки публичной политики.
     Вопрос о судьбе властного тандема и об отставке правительства Путина в последние месяцы превратился в главную тему российской конспирологии. Понятно, что кризис является «движком» развития этого сюжета. Но есть и очевидная логика дат и событий, которые определяют волнообразное повышение информационного градуса вокруг темы. Последний раз заискрило накануне годовщины избрания Дмитрия Медведева президентом страны. Сроки последующих обострений дискуссии на тему тоже ясны – апрельский отчет правительства перед Государственной думой и майская годовщина теперь уже инаугурации и вступления в должность президента Медведева.
     Дыма без огня, конечно, не бывает, однако в реальности политические игроки «зажигают» явно в другом месте и на кону несколько иные вопросы.
     Действительных признаков интриги вокруг судьбы кабинета министров сейчас более чем достаточно.
     Происходит реорганизация аппарата правительства, некоторые чиновники из министерств перемещаются в этот самый аппарат, сигнализируя о возможных более существенных перестановках. Отдельные министры переходят в губернаторы, и, возможно, это только начало тенденции. В отличие от теоретической темы тандемократии, периодически прорывающаяся в публичную сферу дискуссия вокруг нового проекта бюджета и «судьбы монетаризма» выглядит и предельно прикладной, и очень практической по последствиям. Так что
     уже скоро нас, вероятнее всего, ждет встреча с новым правительством России во главе с Владимиром Путиным.
     Здесь как раз особой интриги нет. Реально ключевых вопросов при этом два: изменение или расширение состава первых вице-премьеров за счет Игоря Сечина, а также перспективы Алексея Кудрина. Ну, плюс, конечно, судьба других отдельных министерств и министров, хотя это уже более технические вопросы.
     Гадать осталось недолго, хотя еще немного подождать придется. Во-первых, в предстоящее воскресенье должен пройти саммит ОПЕК, и тогда окончательно определится среднесрочная перспектива цен на нефть и, соответственно, макроэкономические рамки российской политики на ближайшие месяцы. Правительство внесет обновленный проект бюджета в Думу, а группы интересов более или менее четко поймут перспективы своих действий до конца года.
     Во-вторых, в ближайшие две недели в отечественном политическом процессе наступит «внешнеполитическая пауза», связанная с саммитом «большой двадцатки» в Лондоне и первой встречей Дмитрия Медведева с Бараком Обамой. Так что этот период тоже нужно переждать, тем более
     итоги международных форумов тоже кое-что прояснят в дальнейших перспективах развития ситуации в мировой экономике и политике.
     А вот потом наступит время и для обновления правительства. Тем более что не за горами будет уже и отчет Владимира Путина перед Госдумой, к которому логично приурочить и перезагрузку кабинета министров.
     Вся эта история лишний раз напоминает о том, что у нас есть политика и какая концепция осмысления и понимания этой самой политики является главной. Есть, конечно, в отечественном политическом процессе и публичная составляющая: партии с выборами, вполне себе активная дискуссия о демократии, институтах и много еще о чем. В последнее время довольно существенны и не лишены практического смысла (особенно в условиях кризиса) и диалоги о долгосрочной стратегии развития страны и модернизации. Однако
     основной реальностью российской политики все же остается классическая схватка «бульдогов под ковром» и периодически доносящиеся из-под этого самого ковра весьма противоречивые и искаженные сигналы, отражающие всю напряженность внутривидовой политической борьбы совсем других «партий».
     Вплоть до того, что даже иногда и не поймешь, являются ли, к примеру, споры о некой «либерализации» или, напротив, «мобилизации» действительным желанием обновить и изменить политику по тем или иным направлениям, или же это инструмент, с помощью которого кто-то кого-то пытается переиграть на аппаратном поле здесь и сейчас? Причем переиграть по вопросам, которые «с точки зрения мировой революции» могут быть локальными.
     Все это не значит, что не нужно заниматься тем, чтобы различные политические реальности сближались друг с другом, чтобы «схватки бульдогов» хотя бы перемещались из-под ковров кремлевских и белодомовских коридоров «на ковер» институциональной политики, парламентских, партийно-политических и других публичных процедур.
     К примеру, та же ситуация с возможными преобразованиями в кабинете министров и отчетом правительства перед Госдумой могла бы, наверно, выглядеть как акт превращения парламента в место для дискуссий и место для осуществления нормальных демократических конституционных процедур. Для этого надо было бы сделать так, чтобы возможные реорганизации правительства были объявлены и произошли не до и не после отчета перед Госдумой, а непосредственно в ходе этой встречи исполнительной и законодательной властей. Да еще, может быть, и в присутствии президента. При этом, ввиду обновления кабинета, нынешний отчет Владимира Путина перед парламентом сопровождался бы, в соответствии с частью 4 статьи 117 Конституции России, постановкой перед Госдумой вопроса о доверии правительству Российской Федерации. Что в случае отказа в доверии влечет в течение семи дней принятие президентом решения об отставке правительства или о роспуске Государственной думы и назначении новых выборов. Более того,
     сама новая конституционная норма о ежегодной отчетности правительства перед парламентом должна была бы быть введена не просто в режиме «поговорили и разошлись», но в обязательной взаимосвязи с конституционными процедурами выражения доверия или недоверия правительству парламентом.
     Чтобы таким голосованием сопровождался каждый правительственный отчет.
     Понятно, конечно, что при наличии большинства «Единой России» в парламенте и лидерстве председателя правительства в той же «Единой России» обсуждение таких правовых конструкций выглядит абстракцией. Однако в том-то и вопрос, будем ли мы заниматься принципиальными институциональными новациями и процедурным развитием политической системы (пусть и на будущее), или же и власть, и оппозиция будут исходить из того, что развивать какие-то процедуры и институты бессмысленно, поскольку теневая политика эффективнее.
     Не превращая в практику и в традицию даже абстрактные сегодня процедуры, никогда нельзя будет осуществить переход к политике «без фамилий».
     Автор – заместитель директора Института социальных систем МГУ им. Ломоносова.

Горбачев – вышедший из анабиоза политический таракан Запада

     Среди сообщений агентств от 6 марта 2009 года один броский заголовок затмевает все другие: 'Горбачев поносит Путина!'. Что? Не насмешка ли это над нашими умственными способностями? Или просто газетная утка, состряпанная СМИ для заполнения своих колонок или интернет-сайтов? Но нет! Горби – настоящая находка для Запада, находящегося в кризисе и в поисках путей выхода из него, он фиглярски перевел разговор на эпоху Путина, обвинив его в возрождении самых страшных ужасов советского времени – к немалому удовольствию ненасытных СМИ, охочих до материалов, которые могли бы питать внутреннюю дезинформацию на Западе. И тогда старик Горбачев, самое настоящее умирающее до срока насекомое, как зомби, как привидение, по образу и подобию неких тараканов сапрофитов, обладающих способностью к регенерации, восстает посреди антироссийских идеологических обломков Запада, которому он в немалой степени помогал разрушать свою собственную страну под предлогом проведения реформ.
     Советский Союз, колебавшийся между бюрократической геронтократией и анахроническим сталинизмом, безусловно, нуждался в реформировании. Однако реформирование государства производится после тщательного обдумывания, в сотрудничестве с внутренними игроками, с применением реальных инструментов в структурах, причем на процесс этот отводится ровно столько времени, сколько необходимо.
     Реформирование государства производится с помощью решений, которые держатся в тайне, пока не настанет час воплощать их в жизнь, а не с помощью сценического фарса, когда актеры ломают комедию, выставляют себя глупцами и предателями и раскрываются перед врагами, спрашивая их мнение о природе вышеупомянутых реформ, которые собираются насаждать в своей стране, предусмотрительно остерегаясь вызвать их неудовольствие малейшими деталями внутреннего и структурного преобразования страны. Но Горбачеву, этому медийному фигляру, политиканствующей звезде и мещанину западной прессы, нужно было выставить Советский Союз на авансцену своего медийного цирка, якобы реформаторского, а на самом деле разрушительного для страны, где, как он считал, он сможет приобрести пожизненный политический капитал (благодаря поддержке и вракам Запада) в новом российском государстве, капиталистическом и 'демократическом' в лучших западных традициях. И теперь, после того, как он впал в немилость в глазах народа, старея и понимая, что, вероятно, никогда уже не станет пожизненным президентом – его пвседокритические речи служат для него и подобных ему политических тараканов способом выпустить пар, – он опять всплывает на поверхность благодаря этому антипутинскому заявлению, которое из уст Горбачева звучит безумно и нагло!
     Запад, посреди тошнотворных потрохов и падали своего стола, представляет нашему вниманию прорицания этой марионетки Рейгана и Тэтчер, этого политикана-доходяги, который – по причине кризиса личных ценностей и своего политического капитала этой манерной личности, идущей на поводу у своих прокапиталистических взглядов – одурачил свой народ и бросил Советский Союз, в первую очередь Россию, на растерзание охотничьим псам Запада в то время когда нужно было провести реорганизацию, не доводя до распада страны. Возбужденный и подстегиваемый овациями врага Горбачев решил, что разыгрывает карту прозрачности с теми самыми людьми, которые только этого и ждали, чтобы растащить его страну на куски. Сегодня информация о темных секретах западных финансовых кругов в государствах, где сознательно создана мафиозная структура, начиная с США, демонстрируют нам, что о прозрачности даже речи быть не может в деспотических демократических западных странах!
     Горбачеву, игрушке в руках западных СМИ и всяких Рейганов-Тэтчер, глупо верящего в пользу самобичующей прозрачности, нужно было наподобие обезьяны-канатоходца исполнять акробатические этюды, дабы повеселить и удовлетворить своих зрителей и 'друзей' из мировых правых кругов, которые были важнее для него, показушного политика, а не ответственного руководителя, достойного возглавлять великое государство. И действительно при Горбачеве Россия напоминала судно, потерпевшее кораблекрушение, в то время как при Путине это – крейсер, рассекающий волны и смело противостоящий неприятельским армадам.
     Пусть этот пережиток перестройки и гласности примет к сведению, что его позорный выпад в нынешние времена капиталистического кризиса будет с энтузиазмом растиражирован ангажированной прессой, но русский народ не настолько глуп, чтобы вернуть свое расположение агенту Запада, чьи идеи более созвучны идеологическим побрякушкам штатовского капитализма, а не делу возрождения его страны. Путин, невзирая на все его недостатки, поставил Россию на ноги после эры ужасных унижений, испытанных страной при Горбачеве и Ельцине. Для нас не секрет, что западные самоуверенные наскоки на Путина, как в свое время на Сталина, не имеют никакого отношения к демократии на Западе, чей вожак в лице США позволяет себе совершать всевозможные мерзкие преступления против целых народов. Штаты дали новую жизнь нацистским главарям в Южной Америке и направляли их обучать военных в Чили, насаждали маккартизм на своей собственной территории, поддерживали таких гнусных личностей как Папа Док на Гаити, повсюду осуществляли военные вторжения, как, например, в Доминиканской республике для свержения Хуана Боша (Juan Bosh), планировали отвратительные политические убийства, например Арбенза и Альенде посредством гнусного государственного переворота, обрушили на Вьетнам больше бомб, чем было сброшено за всю Вторую мировую войну . . .
     Демократические США, которые и в наше время сбрасывают бомбы с обедненным ураном на мирное население, погружают мир в нынешний кризис из-за своих финансовых методов и потребительских привычек, а, значит, причиняют планете больше зла, чем любая другая страна!
     Меня могут сколько угодно убеждать в обратном, меня, который выбрал своим местом жительства Запад, несмотря на мое отрицательное отношение к беззаконию социализма ХХ века. Но я никогда не встану на сторону вестернизации, доктрины, насаждающей неоколониализм в странах мировой периферии с помощью смертоносной экономической политики, не говоря уже о нестабильной ситуации, в которой очутились сами народы Севера, которые нещадно эксплуатируются финансовым экономизмом и никак не могут освободиться от гнета фиктивной долговой кабалы, навязанной им правительствами, связанными с банковской воровской шайкой.
     Сталин – жупел для западных стран, потому что он сделал правильные выводы из своей военной победы над нацизмом, главным победителем над которым он являлся, и одновременно с презренным Гулагом породил наихудший из всех возможных беспорядков в мире – бывшим до него однополярным и не ведавшим ничего кроме ужасных свар капиталистических стран, например, двух масштабных мировых конфликтов – создав антизападную сверхдержаву . . .
     Сталин – это кошмар, ведь в Ялте и в ходе дальнейших событий он действительно разделил мир на два блока, а, значит, подорвал влияние штатовского и европейского капитализма, создав новую геополитику (Восточный блок) и новую геостратегию (Варшавский договор), хотя подписан он был уже после него при Хрущеве.
     Что же касается Путина, далеко ушедшего от сталинских советских репрессий, то его преступление заключается в том, что он поставил на ноги большую и злую Россию-соперницу. Это нормально: тот, кто реабилитирует соперника, представляющего опасность для твоей зоны влияния, пусть даже в виде военно-политического и геостратегического полюса, коим является Россия, – гнусный тип, которого следует подвергнуть анафеме. Здесь важно, чтобы народы Запада, на которых рассчитана эта дезинформация, понимали, что это не что иное, как обман, распространяемый СМИ. Кроме того, почему никто не обливает грязью память Рейгана и политику его преемников, этих экономических фашистов, творцов дерегуляции, навязанной всему миру. Это преступники несколько другого типа современной истории, чьим идейным вдохновителем был Милтон Фридман (Milton Friedman) – негодяй, получивший Нобелевскую премию за то, что изобрел неолиберализм и предложил применять шоковую терапию к своим согражданам (1) (предлог для терроризма и войны).
     Возвращаясь к нашему недавно выступившему большому российскому 'патриоту', я бы хотел отметить, что он (Горбачев) – не более чем бессовестная и незначительная мишура западной лжи! Он по-прежнему как истинный агент Запада желает, чтобы Россия оставалась слабой и действовала по указке Запада. Поэтому на Западе, где политика подобна гнилой питательной среде для вышедших из анабиоза тараканов, звучит 'Да здравствует, Горби!', великий оживший таракан, вносящий разнообразие в жизнь капиталистического общества, погрязшего в благополучии, где банковская и правительственная мафия испражняется на головы народов Ойкумены, забирает плоды их труда и реальные богатства, чтобы поддерживать виновных в создании виртуальной экономики, на чьих плечах лежит ответственность за нынешний кризис, имеющий постоянную природу в контексте латентной войны, которую ведут олигархии Севера против Юга!
     Сегодня, когда времена сверхдержав должны кануть в Лету, мы надеемся, что старичье, стоявшее у истоков развала одного блока в пользу другого, будет отправлено на свалку истории!
     (1) http://oulala.net/Portail/spip.php?article3961

Медведев и Путин: трещина, но не раскол

     Разговоры о том, что между Медведевым и Путиным пролегла трещина, перестали быть только разговорами: экономический кризис разводит политиков в разные стороны независимо от их желания. Однако слухи об открытом расколе преждевременны.
     За последние недели президент Дмитрий Медведев стал намного более публичной политической фигурой, чем раньше. Аналитики отмечают, что в его выступлениях появились не только стилистические, но и смысловые расхождения с премьер-министром Владимиром Путиным. Тем не менее, эти двое знают друг друга двадцать лет и работали вместе в Санкт-Петербурге еще до переезда в Москву. Не может ли быть так, что Медведев с Путиным просто решили сыграть в доброго следователя и злого следователя?
     Такое впечатление может возникнуть, однако российская история никогда не терпела существования двух центров политической власти – идет ли речь о регентстве Софьи при юном Петре I ('Великом') в 1680-х, 'двоевластии' советов (исходно бывших спонтанно возникшими объединениями рабочих) и государственного аппарата царизма во времена революций 1905 и 1917 годов, распаде дуумвирата Хрущева-Булганина в середине 1950-х, дуумвирата Брежнева-Косыгина в конце 1960-х, или конфликте между Ельциным и Думой (так в тексте. – прим. пер.) в начале 1990-х.

Признаки перемен
     Каковы же факты? В конце января, когда Путин отбыл на Всемирный экономический форум в Давос, Медведев встретился с редактором 'Новой газеты' – издания, в котором работали четверо из убитых журналистов (двух из них убили всего лишь за 10 дней до того, а самую известную – Анну Политковскую – в 2006-м). На встречу также был приглашен бывший президент СССР Михаил Горбачев, стоявший за 'гласностью' и перестройкой'.
     Ряд мелких мер, предпринятых Медведевым за последние недели, вместе производят сильное впечатление. Он отклонил законопроект, расширявший определение государственной измены, оживил бездействовавший консультативный совет по правам человека и назначил ему нового главу, призвал улучшить условия содержания в российских переполненных тюрьмах, одобрительно отозвался об идее заменить предварительное заключение поручительством и электронным браслетами, осудил медленные темпы развития в России 'информационного общества', высказался за снижение процентного барьера для избрания в Думу, предложил дать больше влияния мелким фракциям и т.д. Кроме того, он начал цикл телевыступлений, которые, вероятно, будут ежемесячными – их уже сравнивают с рузвельтовскими 'беседами у камина'.
     Некоторые из этих шагов далеко не однозначны. Пока, например, не ясно, как правильно понимать отставку четырех губернаторов в середине февраля. Существует несколько приемлемых интерпретаций, причем каждая из них в чем-то верна, по крайней мере, частично, но степень их истинности покажет лишь в непредсказуемое будущее. Безусловно, в результате возрастет власть федеральной бюрократии. С другой стороны, уволенные губернаторы были назначены Путиным, а один из новых – политик-оппозиционер. При этом ни у одного из новых губернаторов нет опыта работы в том регионе, в который его назначили, так что непонятно, улучшат ли кадровые перестановки экономическое положение людей, живущих там. Тем временем, был принят закон, дающий областным законодательным собраниям право снимать с должности мэров, что усиливает, как принято говорить в России, 'вертикаль власти'.

Элита и массы
     Социолог Ольга Крыштановская возглавляет Центр изучения элит Российской академии наук. По ее словам, бунт Медведева против Путина невозможен, а его недавние шаги – всего лишь проявление популизма. Безусловно, это, во многом, правда. Тем не менее, как правильно заметил бывший депутат российского парламента Виктор Шейнис, в России реформы сверху всегда предшествовали благим переменам. 'Все зависело от способности общества адекватно оценить исходящие сверху импульсы и включиться в качестве самостоятельного исторического актера в процесс изменений, которые само оно стронуть с места было не в состоянии'.
     В прошлом ноябре газета 'Ведомости' опубликовала статью, предупреждающую о том, что ухудшение экономической ситуации может вызвать волнения масштаба печально известного трехдневного восстания в Новочеркасске в июне 1962 года. Ряд журналистов даже призвали к гражданскому неповиновению, чтобы вызвать 'оттепель снизу' (отсылка к 'хрущевской оттепели' – так по заголовку вышедшего в 1954 году романа Ильи Эренбурга называли десталинизацию)
     Возможно, первый открытый конфликт между двумя фракциями в Министерстве внутренних дел возник вокруг вопроса о том, следует ли разрешать демонстрации против экономических трудностей. Была разрешена протестная акция в Москве, а проправительственных активистов пытавшихся ей помешать убрали со сцены. В середине февраля, общественные протесты прошли во Владивостоке.
     Важно отметить, что неожиданно разразившийся в России экономический и финансовый кризис начинает кристаллизовать разницу интересов между командами и сторонниками Путина и Медведева. Предметом начинающего конфликта между этими группами служат как предлагаемые президентом антикризисные меры, так и контроль над милицией и службами безопасности. Такое развитие событий предполагает усиление скрытого политического конфликта, так как возможности для обычной политической оппозиции крайне сужены, а трудности будут продолжать нарастать.

Субэлиты и контрэлиты
     В 2003 году Павел Вощанов назвал в своей статье в 'Новой газете' парламентскую фракцию 'Единaя Россия' 'коллективным [Путиным] в Думе', дополняющим 'Путина в Кремле'. С тех пор, особенно после того, как год назад Медведев стал президентом, многие обозреватели и аналитики привыкли говорить о коллективном 'Путине' по аналогии с советским штампом о 'коллективном руководстве'. Так, например, в октябре 2007 года обозреватель 'Радио Свобода' Брайан Уитмор (Brian Whitmore) назвал Путина 'лицом замкнутой группы опытных бюрократов, большинство из которых – ветераны КГБ' из Санкт-Петербурга, 'спаянный круг' которых совместно 'правит Россией и контролирует ее ценнейшие экономические активы', принимая 'все ключевые политические решения'. Надо отметить, что Медведева обычно включали в этот круг: он был давно знаком с Путиным, они работали вместе еще в девяностые, до переезда в Москву. Неловкость теперешней ситуации проистекает из того, что Медведев был выбран и назначен на свой пост тем же самым человеком, который сейчас стал его премьер-министром.
     Последние события указывают на то, что разногласия продолжают накапливаться и могут перетечь в исключительно важную финансовую сферу. Как пишет весьма информированный журналист Джон Хелмер (John Helmer),живущий в Москве и специализирующийся на деловой сфере, сейчас идет спор о судьбе активов Олега Дерипаски, которому принадлежит контрольный пакет акций 'Русала' – второго по величине в мире производителя алюминия. По его словам, одна фракция во главе с Путиным и вице-премьером Игорем Сечиным (который, как многие полагают, несет ответственность за разрушение 'ЮКОСа' и заключение в тюрьму его бывшего главы Михаила Ходорковского), считает, что акции Дерипаски должны перейти к государству, и компанию следует реорганизовывать без его участия. Другую фракцию возглавляют Медведев и вице-премьер Игорь Шувалов. Она не считает подобный шаг экономически рациональным и предпочла бы другое решение. Не стоит забывать также, что у ряда банков могут быть тесные отношения с какой-либо из фракций, и в результате полем боя может оказаться банковская система.

Настоящее и перспективы
     В августе Уитмор процитировал главу московского отделения Heritage Foundation Евгения Волка, заметившего, что между ветеранами спецслужб, группирующимися вокруг Сечина, и медведевскими технократами существуют разногласия по поводу того, 'как следует строить отношения с бизнесом и как вести внешнюю политику'. По словам Волка 'Сейчас вопрос состоит в том, могут ли они [разногласия] быть улажены или будут нарастать дальше'
     Пропасти между Медведевым и Путиным пока нет, но в будущем неожиданный поворот событий может углубить текущие разногласия и привести к расколу. Это может случиться, если особенно острый спор по экономическим или кадровым вопросам приведет к конфликту между кругами, формирующимися вокруг двух лидеров. Уже сейчас есть явные признаки расхождений между Медведевым и Путиным по вопросу о кадрах. Проводить анализ, впрочем, мешает то, что бюрократии не монолитны, причем линии раздела иногда проходят не только сквозь государственные институты, но и 'сквозь' отдельных людей.
     Роберт Катлер – старший научный сотрудник Института европейских, российских и евразийских исследований Карлтонского университета (Carleton University) (Канада).