323. Операция «Преемник»

О вреде упрощений

     Дмитрий Медведев считает, что наша политическая система работает «вполне стабильно» (сказано в Туле 11 марта на встрече с избранными накануне муниципальными депутатами). Это действительно так. Главное, система успешно выдерживает проверку кризисом, каковой, согласно прогнозам разных либеральных «кассандр», должен был уже давно привести к всеобщему коллапсу. Стабильность создает основу для модернизации. Собственно поэтому Медведев инициировал целый ряд корректирующих реформ, кроме прочего предоставивших системным партиям и общественным организациям дополнительные права и возможности для конкуренции. Но модернизационный потенциал вовсе не исчерпан. «Если система состоялась, внутри нее должно быть больше степеней свободы», – заявил недавно Владислав Сурков (на совещании с молодыми депутатами в Государственной думе 18 июня).
     Больше свободы политической внутри системы. Внутри, а не вне ее. Система объемлет силы: 1) так или иначе признающие существующий национальный консенсус о политико-культурных ценностях и стратегических целях, 2) пользующиеся доверием и поддержкой граждан, подтвержденными в том числе на выборах, и 3) выполняющие требования действующего законодательства. Остальные остаются за бортом, в маргиналии. Соответственно, на дальнейшее расширение, к примеру, пространства конкуренции могут рассчитывать только системные политические силы. Впрочем, система не «закрыта», присоединиться к ней в любой момент могут пусть не все, но очень многие. Было б желание принять правила игры.
     Не все отечественные политологи считают, что система устоялась и работает стабильно, что речь может и должна вестись только об ее совершенствовании и, если угодно, расширении. Для некоторых сами такие мысли, видимо, чересчур сложны или «неинтересны». И они регулярно ставят России «диагнозы» и выписывают «рецепты». Мол, система плохая и работает плохо (вариант – ее вообще нет!) и исправить такую ситуацию можно лишь радикальными мерами. Больше демократии! Больше политической конкуренции. Кашу маслом не испортишь! Право на мнение никто не отменял, конечно. Но не стоит прикрывать им собственную глупость или досаду на невостребованность (или «недовостребованность»).
     Вот Борис Макаренко намедни выступил с очередной статьей про «демократизацию». Поводом ему послужили изыскания близкого к «Единой России» Института общественного проектирования (ИНОП). Последний готовит доклад, в котором пытается предложить конкретные направления дальнейшей модернизации политической системы. Макаренко, поначалу было привлекавшийся к этому проекту, ознакомился с предварительной версией итоговой части доклада и решил публично возмутиться. Пафос его предельно конкретен: вы все дураки, а я Д'Артаньян. То есть в ИНОП ничего не смыслят в современной политологии и вообще «неправильно думают», хотя могли бы просветиться, если б слушали Макаренко. Дело тут, понятно, не в критике конкретного доклада (который еще не готов), а в «общем подходе» Бориса Игоревича. Не надо, дескать, ничего придумывать, все давно придумано. «А то пишут, пишут... Конгресс, немцы какие-то... Голова пухнет». Следует заделать «нормальную» либеральную демократию. Без национальной специфики и прочих премудростей. Ровно это как раз утверждалось в «оттепельном» докладе Института современного развития (ИНСОР), многократно осмеянном специалистами за банальность и примитивность. Макаренко, кстати, единственный, кто не постеснялся признаться в его авторстве.
     Да, не приходится сомневаться, что простота хуже воровства.

Молодежный лагерь получил передачу с президентом

Дмитрий Медведев провел телемост с Селигером

     Кульминацией молодежного слета «Селигер-2009» стал субботний телемост обитателей лагеря с президентом России Дмитрием Медведевым, посвященный молодежному вкладу в инновационную экономику, платить за который теперь придется главе ОНЭКСИМа Михаилу Прохорову. Неровное течение инновационной мысли по каналу Селигер-Барвиха наблюдали корреспонденты «Ъ» ЮЛИЯ Ъ-ТАРАТУТА и АНДРЕЙ Ъ-КОЗЕНКО.
     С полудня в президентской резиденции в Барвихе шла напряженная репетиция. «Селигер-1! Селигер-1! Вы живы?» – истошно кричала за кадром режиссер постановки. На экране показался испуганный молодой человек из числа обитателей «Селигера»: «Ой, это я Селигер-1? А я не знал, что так называюсь. У нас все отлично, все уже встали». Режиссер приступила к барвихинской делегации. Экран крупным планом показал лицо руководителя проекта инноваций Росмолодежи Дмитрия Коха, увлеченно ковырявшего в носу. «Мы стремимся превратить талант в товар»,– прозвучало из динамиков. Это репетировал свою реплику глава Росмолодежи Василий Якеменко. «Кох, хочу услышать Коха! – перебила режиссер.– Почему Якеменко слева сидит? У меня он должен быть в центре. Мне нужно его опознать!»
     Тем временем на Селигере подростков начали расставлять у сцены перед гигантским экраном. «Хочу сделать объявление,– произнес один из идеологов движения «Наши» Артур Омаров.– Если во время телемоста пойдет грибной дождичек, вы никуда не уходите. Если пойдет сильный дождь, вы все равно никуда не уходите. Даже если пойдет дождь из кирпичей, вы все равно остаетесь на месте». Предупреждение, впрочем, было излишним: по периметру толпу окружили крепкие молодые люди из службы охраны лагеря. Когда на экране Селигера появились панорама президентской резиденции, в толпе начали шутить: «Президент выпрыгнет к нам из кустов». Впрочем, попытки вольнодумства были быстро пресечены: ведущие заставили публику сесть на корточки и пустить «волну». Затем призвали всех громко скандировать название своего родного города. Какофония продолжалась около минуты. «Во всем этом многозвучии я услышала слово «Россия»!» – произнесла со сцены член Общественной палаты и активистка «Наших» Ирина Плещева.
     К камерам в Барвихе наконец прошествовал президент, по виду которого можно было догадаться, что он тоже мучительно репетировал, но не реплики, а гардероб. На лужайке глава государства появился в костюме, под который надел полосатую сорочку с футболкой. То есть он решал для себя принципиальный вопрос молодежной политики: быть ему в джинсах и куртке или нет. На площадке президента уже ждал нервно курсировавший первый заместитель главы президентской администрации Владислав Сурков, которому встреча президента с молодежью очевидно далась нелегко.
     На Селигере зазвучали последние предупреждения: «Беспричинно ничего не скандировать!» и «Поблагодарить бурными аплодисментами!», и на большом экране появился господин Медведев. На экране Дмитрия Медведева появилась гигантская толпа участников. «Селигер, как дела, сколько вас там?» – испуганно выговорил президент, но толпа остановила его ликованием: «Отлично!» – «Достаточно»,– отрезал Дмитрий Медведев и начал приветствие. Он сообщил, что был на Селигере и ему там понравилось. Но сейчас решили провести телеконференцию – «в духе времени». Озирая толпу, президент вспомнил, что молодежи у него в стране, если считать в диапазоне от 14 до 30 лет,– четверть населения, или 38 млн человек. На этом он передал было слово участникам лагеря, но осекся. «Ой, тут же начальство сидит, а я даже не обратил внимания!» – кивнул в сторону Василия Якеменко господин Медведев.
     Глава Росмолодежи мужественно приступил к заготовленной речи о том, что ведомственная программа инноваций состоит из поиска талантов, концентрации вокруг них всех ресурсов и пропаганды. «Мы должны заниматься героизацией лучших!» – закрепил мысль господин Якеменко. В этот момент камера из лагеря «Селигер» остановилась на гигантском полиэтиленовом пупсе в форме зародыша, который вскоре сменился участником «Селигера», проезжающем по лесу на инновационном тракторе.
     Господин Медведев вернулся к идее послушать участников слета: «Давайте дадим им слово, пусть согреются, хоть они и громко говорят». Первым выступил создатель инновационной ветроэнергетической турбины Евгений Куркин. Изобретатель объявил, что его творческая группа уже провела встречу с компанией ОНЭКСИМ. «Это большое событие для вас, но особенно для ОНЭКСИМа,– воскликнул президент.– Я надеюсь, вы остались ими довольны». Следующим изобретателем оказался десятилетний Сергей Лужковский. Он представлял инновационный микроскоп с увеличением в 1,2 тыс. раз. Вид ребенка умилил президента. «Хорошая идея. Вы ее, как я понимаю, тоже ОНЭКСИМу предложите?» – пошутил Дмитрий Медведев. По ходу встречи стало ясно, что ОНЭКСИМ уже не отвертится: компании предстоит профинансировать и новый биопродукт по очистке почв, и «прототип инновационной экономики» от молодежного бюро «Эксперт», и организованную «Селигером» борьбу с алкоголизмом и наркоманией. «У нас на человека приходился 18 литров алкоголя в год,– оживился президент России.– И это при том, что уже восемь-девять – это катастрофа».
     «Раньше я придерживался националистических взглядов,– признался следующий докладчик «Селигера», юноша крепкого сложения.– А теперь занимаюсь профилактикой ксенофобских настроений. В институте у нас поссорились узбеки с якутами. Ну я подошел к ним и объяснил, что ссориться не нужно».– «Как объяснил?» – без надежды спросил президент. «Ну как? Подошел поговорить»,– скромно улыбнулся борец с ксенофобией, расправляя плечи. За его спиной группы активистов «Селигера» одновременно били в тамтамы, изображая индейцев, ходили хороводом в кокошниках и танцевали восточные танцы в узбекских национальных костюмах.
     Победить это буйство красок, впрочем, удалось докладчице по связи «Селигера» с субкультурами – восторженной девушке с клоунскими разноцветными буклями. «А что у вас на голове? – поинтересовался президент.– Часть субкультуры?» – «Я вношу радость в жизнь общества»,– откликнулась разноцветная девушка. Тема субкультур, впрочем, настроила господина Медведева на ностальгический лад. «Я и сам носил длинные волосы,– признался он «Селигеру».– Но на первом курсе увлечение хард-роком и учеба на юридическом факультете вступили в диссонанс. И я отрезал волосы. Может, и зря».
     Дождь на Селигере перешел в ливень. Оставшиеся на площади у сцены активисты начали, как и было приказано, бурно аплодировать в ожидании финала телемоста. Однако Дмитрий Медведев еще раз взял слово, чтобы пообещать: «Пройдет несколько лет, и вы будете вспоминать эти мгновения, как одни из самых счастливых и самых запоминающихся в вашей жизни». После этого экран погас, и подростки бросились прочь. Примерно так же поступил в своей резиденции президент России.

Дмитрий Медведев: «У нас приостановился рост безработицы и отток капитала»

Президент России дал интервью итальянскому телеканалу «РАИ» и газете «Коррьере делла Сера». Вот что сказал глава государства...

Об отношениях с США
     – О российско-американских отношениях можно рассуждать очень долго, это одна из важнейших составляющих международной жизни. Я считаю, что в настоящий момент эти отношения начали возрождаться. Некоторое время назад, когда я записывал видеоблог, посвященный приезду Президента Обамы, я прямо сказал, что за последние годы российско-американские отношения при прежней администрации Соединенных Штатов Америки очень существенно деградировали, причем специфика была в том, что личные отношения между лидерами стран были очень хорошие, теплые, человеческие, а межгосударственные отношения были очень тяжелые. Мы разошлись по самым разным вопросам международной повестки дня.
     В настоящий момент я считаю, что мы все испытываем умеренный оптимизм, и российская сторона, как я понимаю, и американская сторона. Я слышу, что говорит мой коллега, Президент Обама. И поэтому мы с большим интересом ждем визита Президента Соединенных Штатов в нашу страну.
     Я с ним разговаривал несколько дней назад по телефону, мы обсуждали повестку дня, обсуждали процесс подготовки нового договора, который будет касаться вопросов наступательных стратегических вооружений. И это, так сказать, важнейший пункт повестки дня.
     Но помимо, собственно, разоруженческих вопросов, как принято говорить, у нас обширная повестка дня по другим делам. Это и межрегиональные конфликты, и работа по преодолению международного финансового кризиса, локальные конфликты, двусторонние отношения, наконец. Потому что хотя они, естественно, тоже развиваются, но тем не менее мы считаем, что и объем инвестиций, и объем двусторонней торговли между Россией и Штатами, в общем-то, не отвечает потенциалу наших стран.
     Поэтому в целом я испытываю умеренный оптимизм, естественно, результаты сами за себя будут говорить. В понедельник мы встретимся с Президентом, пообщаемся и формально на переговорах, и неформально. Я думаю, что получше познакомимся. В целом это для мира, для тех, кто следит за международной повесткой дня, событие достаточно важное и интересное.

О саммите «восьмерки»
     – Что же касается саммита «восьмерки» и глобального финансового экономического кризиса, то, к сожалению, сейчас нам всем приходится этим вопросом заниматься, мы будем обсуждать этот вопрос, конечно, и на российско-американском трэке. Но после нашей встречи мы, по сути, одномоментно практически перелетим в Италию, где будет проходить «восьмерка» и где мы продолжим эти разговоры в расширенном формате. Там уже подготовлен целый набор документов, которые лидеры стран «восьмерки», а также «пятерки», по всей вероятности, будут одобрять. Вчера я разговаривал со своим помощником, который этими вопросами занимается, почти все нюансы уже согласованы. Это касается и глобального финансового кризиса, и проблем развития нашей цивилизации, так называемых Целей развития тысячелетия, помощи беднейшим странам, климата, региональных конфликтов, то есть почти все уже готово. И я считаю, что «восьмерка» должна пройти на высоком уровне, во всяком случае, мы уверены, что наши итальянские партнеры к этому мероприятию хорошо подготовились.

О других встречах и «международной архитектуре»
     – ...Сейчас так получилось, что у нас довольно много встреч. Была встреча в Лондоне. Мы только что обсуждали целый пакет мер, направленных на противодействие экономическому кризису, очень масштабный пакет и, я уже об этом неоднократно говорил, весьма конкретный. Это не просто благие пожелания. Это в том числе и предложения по изменению международной финансовой архитектуры.
     Сейчас – «восьмерка», которая пройдет в Италии. Впереди у нас встреча «двадцатки», которая произойдет в Соединенных Штатах Америки в Питтсбурге. Поэтому мы встречаемся регулярно и, наверное, в этих условиях это правильно – встречаться часто и обсуждать самые разные темы.
     Но я хотел бы заметить одну вещь. Мы продекларировали важные вещи в Вашингтоне, важные темы по реформированию международной финансовой структуры. Мы подтвердили их в Лондоне. Но пора уже заниматься, собственно, самим реформированием, потому что по некоторым моим ощущениям кое-где наступает успокоенность. Прежде всего я, конечно, имею в виду международные финансовые центры – тот же самый Лондон, Нью-Йорк. А успокаиваться рано. Если мы и начали подниматься, то только совсем чуть-чуть. И даже последние оптимистические вещи, как то рост продаж автомобилей на американском рынке, определенная активизация деловой жизни, некоторые неплохие показатели крупных банков, которые есть в Европе и в Соединенных Штатах, это еще не означает, что мы выходим из кризиса в полном объеме.
     Поэтому, во-первых, рано успокаиваться и, во-вторых, нужно отреформировать международную архитектуру. И в этом плане мы занимаем позиции в поддержку ряда инициатив, которые были выдвинуты в Лондоне. Мы говорили о том, что мы поддерживаем и идею международной финансовой хартии, и глобального стандарта, потому что это меры, направленные на создание современной финансовой архитектуры, международной финансовой организации.
     Мы вверяем им сегодня 1 триллион 100 миллиардов долларов – безумные, огромные деньги, но мы должны быть уверены, что эти организации способны этими деньгами правильно распорядиться. Их же нужно потратить на самые актуальные задачи, на поддержку тех экономик, которые находятся в очень сложном положении, в целом на общее регулирование некоторых макроэкономических процессов, которые существуют. И эти организации должны быть способны эти решения принимать. Они должны работать по-новому. Мы договаривались пересмотреть там многие принципы: и управление этими организациями, и систему квот в этих организациях. Пора это делать, а не просто говорить о том, что международная финансовая архитектура требует реформирования.
     Давайте действительно займемся реформированием и, соответственно, Международного валютного фонда, и Всемирного банка, и других структур. У нас начинает работать новый форум финансовой стабильности, в который включены все страны «двадцатки». Это тоже очень важная площадка, где мы должны сегодня обсуждать всю международную финансовую повестку дня.
     Поэтому я считаю, что пришла пора действовать, пришла пора, наконец, разработать эти стандарты. Дать на это зеленый свет, открыть дорогу уже экспертам, которые подготовят соответствующие решения, международные решения, – это, мне кажется, крайне важно.

О сокращении стратегических наступательных вооружений и о ПРО
     ВОПРОС:
     – Господин Президент, Вы недавно говорили о переговорах с Соединенными Штатами по вопросу о сокращении стратегических наступательных вооружений в России. В последнее время эти переговоры очень часто связывались с решением проблемы «американского щита», так называемого «щита ПРО». Вы считаете, что эти две темы взаимосвязаны? То есть без решения вопроса о ПРО в Польше и в Чехии нельзя решить вопрос о новом договоре по сокращению стратегических наступательных вооружений?
     Д.МЕДВЕДЕВ:
     – Да, мы считаем, что эти темы взаимосвязаны и по понятным причинам, потому как наступательные ядерные потенциалы, они существуют не сами по себе, а во взаимоувязке с теми средствами, которые существуют для их перекрытия, – средствами противоракетной обороны. И если мы говорим об ограничении, то мы должны понимать, как это кореллируется со средствами отражения этих ударов, со средствами противоракетной обороны.
     Мы неоднократно говорили, и я об этом несколько раз говорил в последнее время, что мы против размещения соответствующих сил противоракетной обороны в Польше и в Чехии. И если предыдущая администрация Соединенных Штатов по этому вопросу занимала очень такую «упертую» позицию, то нынешняя администрация готова к обсуждению этой темы. Я думаю, что мы вполне способны здесь найти разумную развязку, ведь для того, чтобы решить этот вопрос, вовсе необязательно перечеркивать все решения, которые были раньше. Достаточно проявить сдержанность, проявить способность к компромиссу. И тогда мы сможем договориться и по основному пакету нового договора по СНВ, и в то же время сможем договориться по вопросу того, как нам двигаться по линии противоракетной обороны.
     Потому что ведь мы – Российская Федерация – не против того, чтобы развивать такие средства защиты. Но мы считаем, что они не должны быть односторонними и они не должны быть, по сути, направлены против одного из участников такого диалога – против крупнейшей ядерной страны, такой, как Россия. А вот те решения, которые принимались по этому направлению, мы считаем, нас ставят в сложное положение.
     Поэтому уж если и говорить о противоракетной обороне, то тогда это должны быть меры глобальной защиты именно от тех стран, которые реально сегодня представляют угрозу.
     И к такому диалогу с Соединенными Штатами Америки мы готовы.
     По поводу ПРО. Польша и Чехия – в одной части света, а Иран – в другой. Я не очень понимаю, каким образом вообще рассуждают на тему, что это средства противоракетной обороны, касающиеся ближневосточных проблем. Поэтому мне кажется, что все эти аргументы были придуманы для того, чтобы оправдать решения, принятые прежней администрацией Соединенных Штатов, кстати, без консультаций с другими членами НАТО, по сути, в двустороннем порядке.

Об «иранской проблеме» и Северной Корее
     – Иран – наш важный партнер, мы с ним общаемся, у нас есть целый спектр общих проблем, по которым мы взаимодействуем и весьма продуктивно. Я не говорю даже об экономических отношениях, это само собой, но у нас есть такие вызовы, на которые мы совместно реагируем: это наркотрафик, угроза терроризма. И мы будем продолжать общаться с Ираном как с нашим соседом, с нашим внешнеполитическим партнером. Поэтому вообще разговоры на эту тему мне представляются не вполне корректными.
     Что касается ядерной программы Ирана, то здесь у нас позиция такая же, как у других участников ядерного клуба и вообще тех, кто обсуждает эту проблему. Ядерная программа Ирана может быть мирной только под эгидой МАГАТЭ.
     Что касается ядерных вооружений, то это представляет угрозу для всех сопредельных стран, и в этом смысле, конечно, такого рода процессы мы будем отслеживать максимально внимательно. Но при этом мы, конечно, будем развивать нормальные отношения с Ираном, мы считаем, что это правильно. И если говорить, скажем, о тех проблемах, которые там сегодня существуют, внутренних в самом Иране, то наша позиция простая – пусть иранцы сами определяются с тем, что у них происходит, это их внутреннее дело. Для нас важно, чтобы Иран был стабильным государством, с которым можно вести международные дела. Вот это ценнее всего.
     Если говорить о ядерных программах... Они могут быть только мирными и только в тех рамках, в которых это позволено международными организациями, прежде всего такой авторитетной и важной, как МАГАТЭ.
     Я считаю, что ситуации, скажем, в Иране и в Северной Корее все-таки различаются. Это разные страны с разными политическими режимами. Тем не менее мы, конечно, пристально наблюдаем за ядерными программами в этих государствах. И насколько я понимаю, в последнее время, скажем, руководство Соединенных Штатов Америки высказывает желание установить более прямые и откровенные отношения с Ираном для того, чтобы в прямом диалоге обсуждать все, что их беспокоит. И мы это поддерживаем и не только поддерживаем, мы готовы им помогать в этом, это абсолютно нормально.
     Что же касается дополнительных санкций, то мне представляется, они всегда не очень продуктивны. И если сейчас их вводить, можно только усложнить ситуацию.
     А что касается Северной Кореи, то сейчас та ситуация, которая складывается там, меня беспокоит больше, потому что если Иран находится в общении с международным сообществом, то Северная Корея в настоящий момент практически прервала все свои контакты. И та группа, «шестерка», которая занималась северокорейской проблемой, ядерной программой, она в настоящий момент бездействует. При этом Северная Корея продолжает ядерные испытания, запуски ракет малой, средней и выше, чем средней дальности. Ракеты, которые используются Северной Кореей, летят уже на весьма и весьма значительные расстояния. Это нас не может не волновать. Мы находимся вблизи от этого государства.
     У нас с Северной Кореей традиционно существовали вполне хорошие партнерские отношения. Но в настоящий момент, то, что там происходит, не может не вызывать у нас обеспокоенности. Поэтому мы вместе с другими участниками переговоров по северокорейской ядерной программе санкционировали принятие соответствующей резолюции Совета Безопасности Организации Объединенных Наций и считаем, что это сделано своевременно, потому что это все-таки напоминание о том, что применительно к таким чувствительным вопросам нужно занимать более кооперативную позицию, нужно общаться, нужно встречаться.
     Но это не значит, что мы должны постоянно нагнетать страсти. Наоборот, мы должны искать пути и подходы, вытаскивать наших северокорейских коллег на общение, потому как другого пути развития событий я себе не могу представить. А если что-то и произойдет, то это будет наихудшим сценарием, самым плохим, который только можно себе представить. Поэтому альтернативы диалогу с Северной Кореей, на мой взгляд, сейчас не существует. Нужно использовать все возможные средства. Но при этом, конечно, исполняя те решения, которые вытекают из резолюции Совета Безопасности Организации Объеденных Наций.
     ... Страсти нагнетаются, пуски (ракет в Северной Корее. – Ред.) продолжаются. Естественно, это никого не радует. На Корейском полуострове растет напряжение. Это волнует всех – и Южную Корею, и Японию, и Китайскую Народную Республику, и Российскую Федерацию. Поэтому мы заинтересованы в том, чтобы не было никаких осложнений и не было никаких воинственных заявлений, а они периодически Северной Кореей совершаются. Вот это я и имел в виду.

Об отношениях с Италией
     ВОПРОС:
     – Господин Президент, во многих странах говорится, что Сильвио Берлускони выступает защитником России в международных делах. Вы считаете, что наш Председатель Совета министров может называться адвокатом России? Думаете ли Вы, что он сможет сыграть роль связующего звена между Россией и Соединенными Штатами?
     Д.МЕДВЕДЕВ:
     – Что значит «адвокатом России»? Россию пока никто не судит, и поэтому мы никаких адвокатов не нанимали. Но у нас есть действительно особые товарищеские отношения с Председателем Правительства Итальянской Республики. Мы часто обсуждаем международную повестку дня. Не так давно мы по телефону разговаривали. Как раз разговаривали о том, как должен складываться диалог между Россией и НАТО. И Председатель Правительства Италии сказал мне: «Я считаю, необходимо возрождать дух Пратика-ди-Маре», то есть дух первой встречи, которая произошла в 2002 году и которая послужила толчком к развитию нового диалога между Россией и НАТО.
     Я думаю, что это правильно, и я его в этом смысле полностью поддерживаю, и те инициативы, которые он с присущим ему изяществом периодически предпринимает. Поэтому в этом плане мы, конечно, рассчитываем на его помощь и товарищескую поддержку. Но это не значит, что мы со всеми государствами общаемся через Италию, через Председателя правительства, хотя нам, конечно, нужны партнерские отношения с руководством Итальянской Республики и с моим коллегой, и с Председателем Правительства в том числе.

О борьбе с коррупцией в России
     – ...Что касается борьбы с коррупцией, то я об этом сказал открыто в самом начале своей работы. Я считаю, что уровень коррупции в России очень высокий. И нам нужно предпринимать системные усилия для того, чтобы подавить ее. Для этого принят целый ряд мер, принято новое законодательство о коррупции, работают специальные механизмы, в том числе касающиеся чиновников, их отчетности, декларирования доходов и так далее. И мы эту работу обязательно продолжим, потому что считаем ее крайне важной. Причем она должна распространяться на всех, начиная от сотрудников милиции и заканчивая руководством государства. Вот это, наверное, такое магистральное направление для того, чтобы постараться противодействовать этому очень сложному российскому заболеванию.
     Что касается конкретных казусов, то на каждый конкретный случай есть и конкретный ответ. Если говорить о помиловании кого бы то ни было, Ходорковского, других лиц, то эта процедура осуществляется в соответствии с теми правилами, которые существуют в нашей стране. Иными словами, лицо должно обратиться к Президенту, признать себя виновным в совершении преступления и испросить соответствующего решения. Поэтому здесь пока нечего обсуждать.
     Тем более что если говорить о проблемах, касающихся бизнеса, то мне бы казалось, что они не могут рассматриваться в единичном таком ключе. Сейчас кризис. Давайте посмотрим на всякого рода судебные дела, которые существуют в других странах. Там довольно серьезные разборки идут. Некоторым бизнесменам присуждают очень серьезные сроки наказания: по 150 лет в тех же самых Соединенных Штатах Америки. Почему-то это как-то, так сказать, не особенно волнует. Но тем не менее я считаю, что в разных ситуациях существуют различные государственные процедуры и реакция государства может быть разной. Я просто специально это хотел подчеркнуть. Но это индивидуальный вопрос.

     ВОПРОС:
     – Вы полагаете, что случаи в Соединенных Штатах и случай с Ходорковским похожи друг на друга? На Западе полагают, что это разные случаи. Ходорковский на Западе воспринимается как человек, который пострадал от расчленения «ЮКОСа», и его осуждение имеет не только юридические и технические основы, но и какие-то другие.
     Д.МЕДВЕДЕВ:
     – Знаете, я это не воспринимаю так, как, может быть, воспринимают многие обозреватели. Я это воспринимаю с правовой точки зрения, и другого подхода для Президента быть не может. Ходорковский, некоторые другие бизнесмены внутри России, в нашей стране осуждены по приговору суда. Это не политические мероприятия – это решение судебного органа, с которым необходимо считаться. И все процедуры, которые могут происходить и с ним, и с другими бизнесменами, которые осуждены, должны осуществляться в соответствии с российским уголовно-процессуальным законодательством. Это моя твердая убежденность.
     Но случаи с американскими бизнесменами я привел только потому, что во всем мире у бизнеса могут возникать проблемы, как в отношении государства, так и в отношении отдельных граждан, за которые наступает уголовная ответственность. Поэтому выдергивать из контекста одно дело, мне представляется не вполне корректным. Вот, собственно, все.

Об Афганистане
     -... Я думаю, то, что происходило в Афганистане достаточно много лет уже назад, когда там использовался советский воинский контингент, это все-таки несколько отличается от той ситуации, которая сложилась сегодня. Это, во-первых.
     Во-вторых, если говорить о наших подходах к этому вопросу, то мы считаем, что, скажем, Вооруженные Силы нашей страны в нынешней жизни – не в советский период, а в нынешней жизни – могут применяться только для отражения внешней агрессии, посягательства на жизнь и здоровье российских граждан (к сожалению, такие ситуации возникают), а также для того, чтобы отражать террористические удары.
     Но если говорить о ситуации в Афганистане, то мы, конечно, готовы к кооперации с силами альянса, но не в военной компоненте, этого мы делать не будем, а по линии контртеррористического сотрудничества. Мы разрешили транзит и гражданский, и военный для ряда стран Европы. Мы о транзите в Афганистан будем говорить с Президентом Обамой, который приедет на следующей неделе. И я считаю, что это наш вклад в решение проблемы терроризма, в том числе на афганском направлении. Но этого мало, необходимо возрождать политическую систему Афганистана, создавать там современные общества, но с учетом афганской специфики, создавать новые рабочие места, бороться с наркотиками. Только тогда можно победить терроризм. И поэтому здесь мы хотели бы и свои усилия прилагать по мере возможности.
     Я не так давно в Екатеринбурге во время саммита ШОС встречался с Президентом Афганистана господином Карзаем, отдельно встречался с Президентом Пакистана господином Зардари, а потом еще вместе с ними встречался. И я считаю, что у России здесь тоже есть своя роль и свои возможности именно потому, что мы достаточно близкие соседи. И Россия находится на переднем рубеже отражения ряда угроз: и террористической угрозы, потому что часть бандитов просто с этой территории просачивается через Центральную Азию к нам, и наркотической угрозы, которая идет тем же потоком в Россию и, естественно, пытается выйти в Европу. В этом смысле роль России чрезвычайно важна, и мы осознаем свою ответственность в этом направлении.
     ...Один военный компонент никакого успеха не принесет. И тот опыт, который Вы перечислили, об этом красноречиво свидетельствует. Успех, как я только что сказал, может способствовать тем, кто будет помогать самим афганцам создавать собственное государство, собственное современное общество с учетом, подчеркиваю, афганских традиций и достаточно развитую экономику. В этом случае успех может быть достигнут. Если же речь идет только об использовании вооруженных сил, военной компоненты – это путь в никуда, потому что ситуация будет с каждым годом осложняться и деградировать. На штыках невозможно создать современное общество, на штыках невозможно создать процветающую экономику. Только если будут соединены усилия афганцев и помогающих им сторон, возможен успех.

О мировом финансовом кризисе...
     ВОПРОС:
     – Господин Президент, считаете ли Вы, что пик кризиса в России и во всех остальных странах мира пройден и что Россия и остальной мир находятся на пути экономического подъема? И что касается необходимых мер для того, чтобы помочь преодолению кризиса в Москве, Вы и премьер-министр Путин подходите к этому одинаково либо у вас есть расхождения? Как вообще Вы оцениваете ваше сотрудничество с Владимиром Владимировичем?
     Д.МЕДВЕДЕВ:
     – Насчет пика кризиса мне уже только что пришлось рассуждать на эту тему. Дело это неблагодарное. Я не финансовый аналитик, но, конечно, какие-то выводы я обязан делать как руководитель государства.
     Что я могу сказать? Сейчас действительно наблюдается определенное оживление и в мировой экономике, и в российской экономике, есть ряд позитивных тенденций. Несмотря на довольно серьезное падение промышленного производства, темпов прироста ВВП (в этом году, к сожалению, у нас ситуация очень сложная), за последние месяцы стали наблюдаться достаточно хорошие тенденции. Во-первых, у нас приостановился рост безработицы, что очень важно для общей экономической стабилизации и нормального социального самочувствия.
     Во-вторых, приостановился отток капитала. Потому что если в начале года он шел очень быстро, то сейчас уже этого оттока практически нет. То есть ситуация на валютном рынке, ситуация вокруг рубля как платежного средства абсолютно стабильная. Финансовая система, банковская система работают. Конечно, к сожалению, из-за инфляции, которая усилилась в последнее время, мы сегодня не можем выдавать кредиты по привлекательным ставкам. Но тем не менее за последние несколько месяцев Центральный банк России трижды снижал ставку рефинансирования, а стало быть кредитная ставка тоже падает. Инфляция тоже замедлилась. Все это говорит о том, что тот набор антикризисных предложений, который был сформулирован в конце прошлого – начале этого года, все-таки свои результаты принес.
     Конечно, есть масса проблем. Эти проблемы прежде всего касаются так называемого реального сектора экономики. Ряд производств остановился, ряд производств работает не в полном объеме. Но, к сожалению, то же самое существует и в Европе, и в Америке. Мы сейчас предпринимаем усилия для того, чтобы оживить такого рода предприятия, дать им дополнительные деньги, а если это сделать невозможно, то, во всяком случае, создать какие-то новые производства на их основе. Такая реструктуризация будет идти, она находится полностью в русле тех решений и задач, которые делают и другие наши партнеры.
     Поэтому в целом я считаю, что антикризисные меры, которые были предприняты по моему поручению Правительством, свои результаты дали. Нас далеко не все устраивает, и мы эти меры будем корректировать. И в этом смысле я самым внимательным образом слежу за тем, что делает Правительство, за теми решениями, которые предпринимаются. В случае, если я прихожу к выводу, что Правительство, например, какие-то решения принимает слишком медленно, я, конечно, делаю им замечания, говорю об этом открыто, в этом нет ничего особенного, это нормально абсолютно, тем более в такой ситуации.

...и отношениях с Путиным
     – Что же касается наших отношений с Премьером Путиным, мне неоднократно на эту тему приходилось отвечать, я готов сделать это и в этом интервью, у нас товарищеские, рабочие отношения, которые, конечно, связаны с теми должностными обязанностями, которые мы исполняем. Мои обязанности президентские, я – глава государства, за мной принятие всех стратегических решений по вопросам внутренней и внешней политики. Задача Правительства и Председателя Правительства – это организация работы экономики в антикризисном режиме. Это очень трудная задача, очень сложная, и поэтому мы, конечно, постоянно общаемся, обсуждаем эти проблемы. Но это никак не отражается на наших личных отношениях, которые остаются превосходными и которые сложились у меня с господином Путиным уже достаточно давно, почти 20 лет назад, мы довольно давно друг друга знаем. В этом плане все в порядке.

О новой резервной валюте
     – ...Мы должны думать о будущем. Я уже говорил Вам, я считаю, что мы ряд важных решений приняли, но сейчас их нужно реализовать, чтобы это все не утонуло в болтовне. Поэтому мы должны думать о том, как будет выглядеть система расчетов в мире в будущем, на ближайшие десятилетия. Долларовая система или система, основанная на долларе и евро, показала, что у нее есть изъяны. Хотя я реалист, я понимаю, что сегодня нет альтернативы ни доллару, ни европейской валюте. Применительно к европейской валюте я вообще считаю, что Европа во многом сейчас выдерживает кризис потому, что все-таки удалось перейти на единую валюту, иначе бы состояние дел в платежных системах отдельных стран было бы гораздо более драматичным.
     Но мы должны думать о будущем. Будущее зависит от стабильности резервных валют. Государства-эмитенты резервных валют заинтересованы в том, чтобы в их валютах создавались резервы, чтобы ими рассчитывались. Государства, которые используют резервные валюты, заинтересованы в том, чтобы эти валюты были стабильными, сильными. Поэтому это взаимный интерес. Но сегодня аналитики приходят к выводу, что двух мировых валют и даже трех мировых валют мало. Должно быть большее количество резервных валют. Поэтому мы считаем, что надо думать над созданием региональных резервных валют. Их невозможно ввести ни указом президента, ни по решению центрального банка. Это доверие к экономикам. Но сегодня в мире существует много мощных игроков. Ситуация отличается от того, что было 50 лет назад. Я считаю, что практически в каждой части света может появиться своя региональная валюта, которая будет привлекательной и которая станет резервной.
     Что же касается наднациональной валюты, так называемой мировой валюты, это еще более отдаленная перспектива, но потенциально абсолютно не исключаемая. Здесь наши позиции сходятся с позицией ряда партнеров. Мы, кстати, обсуждали эти вопросы во время саммита БРИК, который был в Екатеринбурге. О чем идет речь? Речь идет о том, чтобы постепенно, может быть, думать над использованием какой-то расчетной единицы. Я уже об этом также говорил. Считаю совершенно нормальным, что мы договорились об использовании специальных прав заимствования, то есть так называемой валюты Международного валютного фонда, для расчетов с этой организацией. Но если мы с этой организацией таким образом рассчитываемся, то, по сути, мы используем наднациональное расчетное средство. И вот эти «special drawing rights» в конечном счете могут послужить каким-то элементом создания новой международной валютной системы и даже системы наднациональных расчетов.
     Это дело будущего. Но думать об этом необходимо обязательно. Мы не можем быть заложниками экономической ситуации в одном государстве. Вот мы все попали в заложники той экономической картины, которая сложилась в Соединенных Штатах Америки несколько лет назад. Сегодня все это признают. И Президент Соединенных Штатов Америки это тоже признает. Мы должны иметь возможность отслеживать макроэкономическую ситуацию в крупных странах для того, чтобы драматические изменения на их рынках не влияли на другие страны. Мы должны понимать, что происходит с их валютами, потому что инфляция доллара или инфляция евро – это очень опасные проблемы для всего мира, для всей мировой экономики. Поэтому должна быть создана система макрорегуляторов и должна быть создана система индикаторов, по которым мы будем судить о состоянии, о «температуре» мировой экономики.
     Это, мне кажется, очень важным. И об этом мы будем говорить на «восьмерке», причем как в узком составе, так и в расширенном составе, то есть «восьмерка» плюс хайлигендаммский процесс, который сегодня уже называют новым форматом: «Хайлигендамм плюс Аквила». Но, скорее всего, появится новая аббревиатура.

Об отношениях с Ватиканом
     -... Я в России отвечаю за государство, межцерковные дела не относятся к моей компетенции, у нас церковь отделена от государства, а государство от церкви. Поэтому я могу сказать только то, что у нас с Ватиканом существуют отношения на уровне представительств, мы обсуждаем и вопрос о том, чтобы вывести этот уровень отношений на полный формат, то есть сделать эти отношения уже посольскими, дипломатическими отношениями. И мне представляется, что это совершенно нормально.
     Что касается взаимоотношений между Русской православной церковью и Святым Престолом, то это отдельная тема, которая, наверное, не относится к числу тех, которые я должен комментировать. Наши святые отцы сами способны этот диалог вести, и он идет, это отдельный вопрос.
     Межгосударственные отношения и отношения между Российской Федерацией и Ватиканом существуют и, по всей вероятности, их уровень будет развиваться.

История без права переписки

По заказу православных генералов тайно готовится единый для всех учебник истории. Все остальные признаны идеологически вредными

     «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» – записано в статье 13 Конституции.
     «Ответом на деидеологизацию должно стать формирование новой государственнической идеологии, на разрушение преемственности поколений – обоснование исторического преемства, на негативизацию прошлого – создание галереи положительных примеров и т.д.» – это из монографии «Школьный учебник истории и государственная политика», подготовленной Центром проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования. Эта книжка – досье на все существующие учебники истории, признающее их «учебниками прежней либеральной генерации», – содержит и рекомендации: каким должен быть учебник истории для российских школьников. Представления прежних лет о том, что он должен быть интересным, емким, наконец, научным, – не актуальны. «Следует осознать значение школьного учебника, как и школьного урока, в качестве государственного политико-управленческого инструментария», – утверждают авторы монографии.
     Гражданское общество, цивилизационные ценности, нравственные императивы отменяются. Их должны заменить государственные задачи и национальные интересы.

С чем мы имеем дело?
     Скандальный школьный учебник истории России 1945-2007 годов, в котором Сталин назван эффективным руководителем индустриализации (см. «Новую» № 73 от 24.09.2007 – «Последний писк истории государства Российского», № 66 от 8.09.2008 – «Оперативная разработка учебника истории»), на фоне новых разработок – образец свободомыслия и неангажированности. Этот учебник для 11-го класса, созданный на основе книги для учителя под редакцией А. Филиппова, теперь позиционируется как прошедший «чистку в направлении деконцептуализации». Вместе с ним и все остальные учебники истории, существующие сегодня, монография критикует как недостаточно патриотичные, несмотря на грифы Минобра «допущено» и «одобрено», которые означают, что учебники прошли экспертизу двух академий: Академии наук и Академии образования.
     «Монографисты» приступили к пересмотру не только новейшей истории, они решили поправить ее всю – с древнейших времен. В этой связи «недостаточно идейными» объявлены даже учебники мэтров: директора Института всеобщей истории академика Чубарьяна и директора Института российской истории члена-корреспондента Сахарова, хотя эти авторы включены в президентскую Комиссию по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России.
     Все это очень похоже на зачистку площадки для введения единого и единственного «патриотического» (читай: националистического) учебника отечественной (исключительно русской – в интерпретации авторов) истории.

История как инструмент управления
     «Глобальное соперничество государств в современном мире, как это ни непривычно прозвучит, но начинается со школьной парты» – такой фразой открывается монография. С чего начинается глобальное сотрудничество – ни слова. Соперничество – наш приоритет, враждебное окружение – обоснование «новой идеологии», и задача государства в связи с этим – подготовить молодежь не к мирному и взаимополезному сосуществованию, а к выявлению врагов. Следующий шаг, очевидно, – уничтожение…
     А враги действительно не дремлют: «Преднамеренная негативизация за рубежом российского исторического прошлого является одним из приемов борьбы против России. На эти провокации должен быть дан соответствующий ответ со стороны отечественной науки». Не волнуйтесь, это – задание ученым, а «школьный учитель должен в своей деятельности реализовывать государственный социальный заказ». Именно история в этом деле играет ведущую роль, заявляют авторы и сокрушаются, что чиновники пока не включают ее в «привычный набор инструментов управления». Цитата: «Школа, так же как и СМИ, будучи транслятором знаний, является по самой своей природе идеологическим институтом».
     В предисловии к монографии постулируется: школьный учебник истории обязан ориентироваться на решение долгосрочных государственных задач. Не образовательных, не задач развития личности, не тех задач, которые ставит семья, воспитывающая ребенка, а именно государственных. (Элементарная истина: государство не тождественно стране, а страна – чиновникам, в этой ситуации упускается как несущественная и, очевидно, идеологически вредная.) Правда, по мнению авторов монографии, на этом фронте пока не все гладко: «Сложилась своеобразная либеральная монополия в руководстве исторической наукой в России… Державные позиции историка могли служить основанием для научного остракизма». Или: «В современной учебной литературе под лозунгом «чистой фактологии» реализуются тривиальные концепты либерального содержания».
     Вообще-то ничего не понятно кроме того, что «либеральный» – бранное слово, а к «державности» надо стремиться.
     Промывание мозгов следует вести тонко, авторы предостерегают от навязывания прямых догм и схем, в том смысле, что этот инструмент советских времен устарел и вызывает отторжение. Теперь историки – и авторы учебников, и преподаватели – должны пользоваться «более сложными опосредованно-мотивационными» механизмами, чтобы ребенок «пребывал в ощущении собственного открытия». Этот инструмент, который у психологов называется манипулированием, по мнению авторов, усиливает педагогическую управляемость…
     И вот на этом последнем аргументе стоит поставить смысловое ударение. Это – заветное, потаенное, основное: нужен не мыслящий, а управляемый человек. Не урок истории – а урок идеологии. И тут, по мнению авторов монографии, историческая наука должна так извернуться и так поработать с фактами, чтобы в школу пришла «позитивная» и ради того поправленная история отечества.

Каким должен быть учебник для нового поколения
     Цитата: «Заявляя о своем разрыве с идеологией неолиберализма, современное российское государство должно провести ревизию на предмет делиберализации школьного образования. Версии школьного учебника фактологического типа должна быть противопоставлена новая для педагогической практики модель ценностно-формирующей учебной литературы». Более того, «индивидуализация познавательного опыта», приоритет интересов и потребностей ребенка – это теперь не наш путь. Почему? Оказывается, это определяется «в парадигме религиозного выбора», потому что «в православии, как и в католицизме, прерогативой истолкования высшего знания обладает институт Церкви. Категория посвященных – истолкователей существует и в других традиционных религиях».
     Вопрос напрашивается сам собой: а при чем здесь история, разве она претендует на «высшее знание», нуждается в «посвященных истолкователях»? И кто это сделал религиозный выбор в светском государстве? И что мне делать как маме, если мой приоритет – все-таки потребности и интересы ребенка?
     Еще два года назад, обсуждая на сайте материал «Последний писк истории государства Российского», читатели «Новой» предлагали «бежать в магазин и скупать те учебники, которые пока есть на полках». Похоже, надо бежать, если (цитата): «Признание школьного учебника истории средством государственного управления позволяет переформатировать и вывести на принципиально новый уровень весь образовательный процесс по историческим дисциплинам. Ввиду того, что средняя школа в России преимущественно государственная, содержание обучения в ней может и должно являться объектом политики государства». О том, что государство, согласно Конституции, – всего лишь инструмент, который служит интересам развития личности, как-то решено забыть.

Кто шьет идеологию?
     На титульном листе издательство: «Научный эксперт». Говорящее название, но что за эксперты анализировали учебники истории? Кто претендует на научное обоснование необходимости создания «патриотических» учебников и отмену «космополитичных»? Известно, впрочем, что содержание книги, анализирующей светские учебники, согласовывался с патриархией.
     В выходных данных монографии к названию Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования скромно приписано: при Отделении общественных наук РАН (хотя никаких доступных данных об отношении центра к Российской академии наук нет).
     Нам стало известно, что авторы монографии не работали как единый авторский коллектив. Некоторым ученым материалы были заказаны еще полтора года назад, они работали по заданной теме, не ведая, в какое издание попадет их текст. Включение в книгу этих глав придает монографии наукообразность, хотя и лишает книгу однородности: чередуются куски оголтело-агитационные и просто аналитические.
     Собирал тексты под заданную концепцию Вардан Багдасарян, заведующий кафедрой истории Российского государственного университета туризма и сервиса. Несколько лет назад он защитил докторскую диссертацию по теории заговора. Видимо, не случайно, и стал тогда самым молодым доктором исторических наук – тема-то специфическая. Для характеристики этого автора, по совместительству редактора альманахов «Армагеддон» и «Духовность», мы нашли цитату из его недавней научной статьи «Закат Америки»: «…Америка обречена. Грозящие США тектонические разломы и катаклизмы позволяют с оптимизмом смотреть на перспективу восстановления имперского статуса России». Этим оптимизмом по поводу чужих катаклизмов Вардан Эрнестович пытался заразить и авторов будущего идеального, русского, национально-патриотического и единственно верного учебника истории.
     Но исполнители – не главное, их во все времена хватает. Важнее – кто заказал.
     Пробный шар в кропотливом деле пересмотра российской истории – скандальную книгу для учителя под редакцией А. Филиппова – поддерживали Национальная лаборатория внешней политики и Государственный клуб, а работа велась под непосредственным руководством Никиты Иванова, советника В. Суркова. О том, что книга готовилась по заказу Кремля, открыто говорили авторы. А когда книга была в 2007 году представлена на конференции учителям, с ними в Ново-Огареве встречался бывший президент Путин. Он тогда, в частности, сказал, что авторы существующих учебников истории пляшут польку-бабочку за иностранные гранты. После этого заявления учебники, написанные в 90-х, оказались в школах вне закона.
     Теперь иностранные гранты не нужны. Есть отечественные спонсоры. Новый выброс имперской исторической мысли произошел из такой же невнятной организации, как и книга для учителя Филиппова, – из Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования (на имя генерального директора центра С. Сулакшина зарегистрированы также: общероссийская политическая общественная организация «Российское движение политического центризма», общественное объединение – региональный общественный фонд развития политического центризма, Томский региональный фонд с таким же названием, АНО научно-правовых исследований «Институт законодательства и нормативно-правовых разработок»).
     На роль главных идеологов выдвинулись фонды и центры, располагающие немалыми средствами. Центр проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования имеет книжное издательство «Научный эксперт», издает журналы «Научный эксперт», «Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование», ежемесячный бюллетень «Российские политические практики», является совладельцем журнала «Власть».

У госидеологии должна быть одна версия
     23 апреля 2009 года монография была подписана в печать. А 21 апреля прошло заседание государственно-патриотического клуба партии «Единая Россия», которым руководит зампред Комитета по делам регионов Госдумы Ирина Яровая. На заседании рассматривали проекты образовательных стандартов по истории и литературе. Присутствовали человек 20: министр образования и науки, его заместитель, 12 депутатов ГД, ученые. Было высказано пожелание перейти к единому учебнику истории. Ирина Яровая сообщила, что ЕР собирается объявить в ближайшее время конкурс на новый учебник истории.
     Известно, что еще в декабре 2007 года некий Фонд Андрея Первозванного получил заказ на создание учебника истории России от администрации президента (тогда – В. Путина). Работа началась в 2008 году, учебник, видимо, почти готов. Поэтому деятельность тех, кто будет участвовать в конкурсе ЕР, послужит лишь необходимым фоном для соблюдения видимости конкуренции. Хотя выбор организации для подготовки школьного учебника удивляет. Полное название фонда звучит как церковный хорал: Межрегиональный общественный фонд содействия духовно-нравственному возрождению современного общества на основах православия «Фонд Святого Всехвального Апостола Андрея Первозванного». Под патронатом которого и писана монография Багдасаряна. То есть можно сказать, что победитель известен.
     Непонятно, как должна быть изменена нормативная база и каким образом объявят вне закона существующие «допущенные» и «одобренные» министерством учебники, чтобы новый, самый правильный (националистический, кстати) учебник стал единственным. Хотя о том, что учебник будет один, уже публично заявил академик Юрий Пивоваров, директор ИНИОН РАН, который в научных кругах слывет человеком информированным.
     Впереди серьезное испытание для педагогического сообщества: проглотит ли оно еще и это? Удастся ли учителям отстоять право выбора учебника, которое по Закону «Об образовании», принадлежит именно им?
     Правда, из источников, как принято говорить, близких к президенту, стало известно, что Дмитрий Медведев в узком кругу осенью прошлого года потребовал, чтобы администрация «не мешала ученым и авторам учебников работать». Но ведь по-прежнему мешают.
     Что рекомендуют авторы монографии «Школьный учебник истории и государственная политика»

Наши войны не могут быть захватническими
     «При разборе событий внешней политики Российской империи в царствование Екатерины II (учебник А.Л. Юрганова и Л.А. Кацвы. – Л. Р.) конечный вывод звучит следующим образом: «Однако все эти успехи были оплачены непомерно высокой ценой – кровью тысяч русских солдат и громадными затратами хозяйственных ресурсов. Не следует забывать и об агрессивном, захватническом характере войн Российской империи во второй половине XVIII века». Похоже, что авторам не знакомо понятие государственных интересов и естественных границ. Участие России в разделах Польши также оценивается как акт агрессии против суверенного государства».

Либеральные реформы – не наш путь
     «Если мы возьмем учебник П.Н. Зырянова, то при его анализе нам сразу же бросится в глаза либеральная ангажированность автора. При описании проектов и попыток реформ в начале царствования Александра I (Негласный комитет и М.А. Сперанский) и Александра II без критики принимается тезис о либеральных реформах как наиболее оптимальном пути развития России. Данный учебник, следовательно, имеет явно западническую окраску. При этом критической проверки на основе фактов того, насколько в действительности применим и реален в русских условиях либеральный проект для России, не производится».

Декабристы продвигали чужеродные идеи, посягнули на власть
     «Антиправительственные идеи будущих декабристов оцениваются в целом в положительной тональности как прогрессивные и направленные против деспотизма и произвола власти. При этом совершенно упускаются из виду некоторые принципиально важные моменты. Так, ни в одном из учебников не акцентируется внимание на чужеродном характере истоков декабристских идей».

Забудьте о многонациональном народе
     «Поражает абсолютно безэмоциональное описание событий Великой Отечественной войны во всех упомянутых учебниках по истории ХХ века. <…> Игнорируется ключевая роль русского (выделено Л.Р.) народа в достижении победы над Германией. В учебнике для 9-го класса А.А. Данилова и Л.Г. Косулиной введен даже специальный пункт «Многонациональный советский народ на фронтах войны». Интерпретация событий в этом пункте способна привести к формированию у учащихся стереотипа, будто вклад в победу у всех народов СССР был одинаков».

Русские – государствообразующий народ
     «Вообще характерным моментом в значительной части учебников истории является нивелирование роли русского народа в построении российского государства. Умаление государствообразующей роли русского народа следует считать константой школьных программ».

Сталинские депортации имели смысл
     «Когда заходит речь о сталинской депортации народов, факты представляются таким образом, что складывается представление о бессмысленном произволе тоталитарного государства при умолчании о массовом сотрудничестве чеченцев и крымских татар с гитлеровцами. Такая «фигура умолчания» употреблена в отношении профашистского националистического движения на Западной Украине и в Прибалтике».

Виновата Америка
     «Тенденциозно, в антипатриотическом ключе рассматривается участие Советского Союза в подавлении антикоммунистических выступлений в Венгрии и Чехословакии в 1956 и 1968 гг. Факты участия американских спецслужб в подготовке этих выступлений замалчиваются (так же, как и в подготовке и осуществлении «бархатных революций в Восточной Европе» в 1989-1990 гг.), тот факт, что у всякого великого государства могут быть собственные интересы при поддержании своей сферы влияния, даже не рассматривается».

Не реформаторы, а разрушители
     «Особого разговора заслуживает освещение в учебниках событий новейшей российской истории 1992-2000 гг. Действия власти продолжают упорно именоваться реформами, хотя правильнее было бы назвать их разрушением всех сфер жизни общества и экономики. При описании боевых действий в Чечне игнорируется антирусский, антиправославный и исламистский характер чеченских террористов».

Справка «Новой»
     «Отцов-основателей» Фонда Андрея Первозванного найти не просто. Правда, известно, что этот фонд создал некий Центр национальной славы России. В попечительский совет которого (согласно необновленным данным сайта) вошли в частности: Олег Добродеев (гендиректор ВГТРК), Сергей Иванов (вице-премьер Правительства РФ), Андрей Казьмин (бывший председатель правления Сбербанка России, ныне – глава «Почты России»), Владимир Кожин (управляющий делами президента РФ), Георгий Полтавченко (полпред президента в ЦФО), Сергей Приходько (помощник президента РФ), Виктор Черкесов (бывший председатель ГСКН, ныне – глава Федерального агентства по поставкам вооружений).

Соавтор
     Энвер Абдуллаев, один из авторов монографии, главный редактор журнала «Преподавание истории в школе»:
     – Мне Вардан Багдасарян, руководитель авторского коллектива монографии, заказал материал. Тогда он объяснял, что решено выпустить книгу, которая рассмотрела бы школьный учебник в контексте государственной политики. В монографии есть текст – первый параграф второй главы – «Историко-компаративистский анализ школьной исторической литературы: политическая компонента», который я написал вместе с А. Морозовым.

     – Не пугает ли вас общий тон монографии?
     – В начале 90-х марксистско-коммунистический, а точнее – советско-коммунистический тон учебников истории сменился на либерально-очернительский. Теперь пришло время поменять его на патриотически-либеральный.

     – Некоторые цитаты из книги просто вызывают оторопь. Бросается в глаза ее националистическая направленность.
     – Да, в научном сообществе реакция на эту книгу, как бы это сказать… нервная. Но почему это так – предмет серьезного разговора. Не по мобильному телефону.

Автора!
     Мы связались с Варданом Багдасаряном, под чьей редакцией готовилась монография.

     – Вардан Эрнестович, не казалось ли вам, что, работая над книгой «Школьный учебник истории и государственная политика», вы занимались антиконституционной деятельностью?
     – Я вас призываю почитать 13 статью Конституции. Там не запрет идеологии вообще, там запрет на наличие одной идеологии. Наша работа такого призыва не содержит.

     – Здесь же есть рекомендации, какую идеологию должен нести учебник истории…
     – Любая политика, любое управление начинаются с определения ценностей. Без ценностей непонятна цель. Лейтмотив нашей книги: надо определить эти ценности.

     – Все-таки учебник истории должен содержать основы науки истории, а не идеологию?
     – Практика образования имеет три составляющие: обучение, развитие и воспитание. Обучающая функция должна опираться на научное знание, и понятно, что никто не призывает это знание мифологизировать, наоборот, мифы развенчиваются. Вторая – развивающая функция, учебник должен быть так построен, чтобы максимально развивался умственный потенциал и способности учащегося. Третья – воспитательная задача без определения того, что мы воспитываем, невозможна. Невозможно без ценностного компонента преподавать историю.

     – Ценностный компонент книги – националистическая направленность отбора фактов и интерпретации истории?
     – Ну что вы, этого и в помине не было. Я и сам – представитель… фамилию мою вы знаете. Поэтому такого компонента не было, но вместе с тем у каждого государства существует национальная идея. Национальная идея – не в плане национализма, а в плане интегрирующей идеи, которая реализует эти ценности в государстве.

     – Но в книге говорится даже: стереотип о том, что вклад в Победу всех народов СССР был одинаков, вреден – надо подчеркивать именно вклад русских?
     – У нас нечеткое определение нации. Существует два подхода к определению нации: французский и немецкий. Французская школа говорит, что нация – это граждане соответствующей страны – общегражданское понимание нации, а не отдельных этносов. С этой точки зрения понятие «многонациональный» – некорректно. У нас возник дефиниционный тупик. С одной стороны, говорим о национальной идее и о нации в понимании французской школы, а с другой – о трактовке национальности в рамках германской культурологической школы. Понятно, что победу в войне одержал народ. Героями Советского Союза были представители и русского, и армянского народов, всех народов Советского Союза.

     – В монографии этот вопрос рассматривается не в той традиции, о которой вы рассказываете, а говорится именно о славянском народе, о русских как государствообразующем народе…
     – Здесь рассматривается генезис государственности. Мы не призываем внести это в Конституцию, но как развивалось государство? Не Чувашия и не марийцы, а русский этнос объединил все народы. Это не призыв закрепить это законодательно, но исторически это именно так. Нивелировать этот факт неверно. Такой опыт был в 20-е годы. Из-за неверно понятой идеи интернационализма ущемлялся русский компонент. Это привело к неверным последствиям. Поэтому и был призыв к восстановлению исторической правды. Но это не значит, что какие-то преференции надо предоставить русскому народу. В Центре проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования, под грифом которого вышла эта книга, подготовлен законопроект «О предотвращении дискриминации по расовому, национальному и религиозному принципу».

     – В конце монографии говорится о том, каким должен быть новый учебник истории. Речь идет о педагогической управляемости…
     – Не говорится об управляемости детей, а говорится об управляемости педагогическим процессом. Это более сложное понятие. Общемировая тенденция: становятся более сложными системы управления. От директивной системы переход осуществляется к косвенной – посредством мотивации, посредством формирования контекста. Если государство ставит целью подготовить более развитое новое поколение в интеллектуальном плане, более патриотично ориентированное поколение с более выраженным компонентом ценностей, педагогический процесс должен быть более управляем. Дискуссия – важный компонент в плане развития интеллектуальный способностей. Но вместе с тем, когда ставится дискуссия на предмет того, стоило ли Матросову закрывать амбразуру… и вообще дезавуирование ценностей, на которых строится патриотическое воспитание, – это перебор.

     – Вардан Эрнестович, кому адресована ваша книга?
     – Адресат – широкий: учителя, будущие составители учебников и чиновники, ответственные за образовательный процесс в России, за выработку политики в сфере образования.

     – Идет ли работа над новым учебником?
     – Нет. По учебнику истории мы предложили матрицу с точки зрения методологической. Если к нам обратятся, мы такими силами обладаем, чтобы этот учебник написать. Вышедшая монография – инициативная работа центра, какого-то специального заказа не было.

«…С указанием авторов, формирующих фальсификацию»
     22 июня из Отделения историко-филологических наук (ОИФН) Российской академии наук руководителям научных учреждений ОИФН РАН ушло письмо следующего содержания (приводим его полностью):

«Уважаемые коллеги!
     В соответствии с протокольным решением бюро Отделения историко-филологических наук РАН «О задачах ОИФН РАН в связи с указом президента Российской Федерации от 15 мая 2009 г. № 549 о Комиссии при президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификаций истории в ущерб интересам России» просим вас представить в отделение информацию:
     1. Аннотированный перечень историко-культурных фальсификаций в областях, соответствующих основным направлениям института (с указанием основных источников, авторов, формирующих и распространяющих фальсификацию; потенциальную опасность данной фальсификации интересам России; предварительных предложений по мерам научного опровержения фальсификации).
     2. Информацию о деятельности ученых вашего института по разоблачению фальсификаций и историко-культурных концепций, наносящих ущерб интересам России.
     3. Контактное лицо или список научных сотрудников для участия в работе Комиссии ОИФН РАН по анализу историко-культурных фальсификаций, наносящих ущерб интересам России (с телефонами и электронным адресом).
     Информацию просим направить в Отделение историко-филологических наук РАН в срок до 1 июля 2009 г.
     С уважением,
     заместитель академика-секретаря Отделения историко-филологических наук РАН, руководитель секции истории ОИФН РАН,
     академик В.А. Тишков»

     Письмо получили:
     Институт археологии РАН,
     Институт востоковедения РАН,
     Институт всеобщей истории РАН,
     Институт российской истории РАН,
     Институт славяноведения РАН,
     Институт этнологии и антропологии РАН,
     Санкт-Петербургский институт истории РАН, Архив РАН.
     1 июля письмо попало на ленты информационных агентств. Сам академик Тишков не очень внятно объяснил журналистам свой замысел: с одной стороны, он говорит, что на письме нет его подписи, а с другой – он якобы хотел, чтобы не спецслужбы, а именно академическое сообщество фильтровало фальсификации.

«Доступ к архивам – лучшее средство от фальсификаций»
     Один из адресатов письма – директор Института всеобщей истории РАН, академик А.О. Чубарьян. Мы попросили Александра Огановича прокомментировать суть этого послания ученым.
     – Да, я получил это письмо. Но на него не ответил.
     – Не успели?
     – Не счел нужным отвечать. Я сам – член Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории. Ни одного заседания комиссии еще не было. Не было, соответственно, и поручений собирать списки. А я ко всяким спискам вообще отношусь настороженно.
     Не списки нужно составлять, а облегчать доступ к архивам. Исторические документы, историческая правда – лучшее средство от фальсификаций. Думаю, мы будем обсуждать именно эту проблему на заседании президентской комиссии.
     Я разговаривал с коллегами по Отделению историко-филологических наук Российской академии наук. Это письмо скорее носит формально-академический характер. Мы без конца получаем из отделения письма с просьбой дать тот или иной отчет. Но, зная коллег, я понимаю, что, требуя списки, никто не имел в виду какие-то меры против ученых, осуждение или наказание. Понятно, что и президентская комиссия не планировала с этими списками работать, раз она их не запрашивала.
     Думаю, что буквально на первом заседании надо будет обсудить принципиальный методологический вопрос: что такое фальсификация, а что такое точка зрения? Наука не может развиваться без дискуссий, и нельзя, чтобы один оппонент объявлял другого фальсификатором.

Пуск эпохи возрождения

Дмитрий Медведев и Барак Обама дали интервью накануне встречи в Москве

Президент Медведев:
     Современное общество нельзя создать на штыках

прямая речь
     Дмитрий Медведев признался, что испытывает умеренный оптимизм в отношении московской встречи со своим американским коллегой Бараком Обамой, и полагает, что президент США едет в российскую столицу с точно такими же ощущениями.
     В среду президент Дмитрий Медведев отправится в Центральную Италию, где в разрушенном землетрясением городе Аквила пройдет очередной саммит G8. До отъезда глава государства дал интервью итальянским СМИ, которых, может, в большей степени интересовала не встреча «большой восьмерки», а российско-американский саммит, который пройдет сегодня в Москве.
     «О российско-американских отношениях можно рассуждать очень долго – это одна из важнейших составляющих международной жизни, – заявил Дмитрий Медведев. – Я считаю, что в настоящий момент эти отношения начали возрождаться. Сегодня мы все испытываем умеренный оптимизм, – и российская сторона, и, как я понимаю, американская сторона».
     Одной из тем саммита, как известно, станет вопрос дальнейшего сокращения стратегических наступательных вооружений, который российское руководство увязывает с беспокоящим его размещением в Восточной Европе элементов американской ПРО.
     «Мы считаем, что эти темы взаимосвязаны, – повторил российскую позицию глава государства. – Потому как наступательные ядерные потенциалы, они существуют не сами по себе, а во взаимоувязке с теми средствами, которые существуют для их перекрытия, – средствами противоракетной обороны. И если мы говорим об ограничении, то мы должны понимать, как это коррелируется со средствами отражения этих ударов, со средствами противоракетной обороны».
     Заверения США, что ПРО предназначена не против России, а против потенциальной угрозы со стороны Ирана, Кремль по-прежнему не устраивают.
     «Все эти аргументы были придуманы для того, чтобы оправдать решения, принятые прежней администрацией Соединенных Штатов, – считает Медведев. – Кстати, без консультаций с другими членами НАТО. По сути, в двустороннем порядке». А что касается ядерной программы Ирана, то она может быть мирной только под эгидой МАГАТЭ.
     В большей степени Дмитрия Медведева беспокоит ситуация вокруг ядерной программы Северной Кореи. Если Иран еще общается с остальным миром, то Пхеньян практически прервал все контакты. При этом продолжаются запуски ракет, осуществляются ядерные испытания, и все это происходит непосредственно вблизи от России. «Но это не значит, что мы должны постоянно нагнетать страсти, – считает глава государства. – Альтернативы диалогу с Северной Кореей, на мой взгляд, сейчас не существует».
     Зато альтернативные возможности есть для наведения порядка еще в одной «горячей точке» мира – в Афганистане, где по-прежнему продолжается военная операция США и их союзников. Но по-настоящему результатов в этой стране можно добиться, только помогая афганцам создавать собственное государство и достаточно развитую экономику. А если использовать только военную силу, то ситуация пойдет по пути деградации. «На штыках невозможно создать современное общество, на штыках невозможно создать процветающую экономику», – считает Медведев.
     От вопросов российско-американской повестки дня Дмитрию Медведеву сразу же придется переключиться на темы мирового финансового кризиса и создания новой глобальной финансовой архитектуры. Эти вопросы будут обсуждаться в итальянской Аквиле. Ведущие экономики мира для поддержки мировой финансовой системы готовы выделить международным финансовым организациям более 1 триллиона долларов. Но один раз эти механизмы уже показали свою несостоятельность. «Они должны работать по-новому, – уверен российский лидер. – Давайте действительно займемся реформированием Международного валютного фонда, Всемирного банка и других структур. Я считаю, что пришла пора действовать».
     Глава государства ожидает подвижек и в вопросе создания новых резервных валют и наднациональной валюты. «Сегодня аналитики приходят к выводу, что двух и даже трех мировых валют мало», – подчеркнул Медведев. К тому же в мире достаточно сильных экономик, и в каждой части света может появиться своя региональная валюта.
     – Что же касается наднациональной валюты, так называемой мировой валюты, это еще более отдаленная перспектива, но потенциально абсолютно не исключаемая, – поделился своим мнением президент России.
     Во время интервью речь зашла об изменениях в системе российского правосудия, хотя скорее итальянские журналисты воспользовались этим для того, чтобы подвести президента к ситуации с Михаилом Ходорковским и его возможным помилованием. «Здесь пока нечего обсуждать, – заявил президент. – Эта процедура осуществляется в соответствии с теми правилами, которые существуют в нашей стране. Иными словами, лицо должно обратиться к президенту, признать себя виновным в совершении преступления и испросить соответствующего решения».
     Заинтересовало итальянскую прессу и то, как кризис отразился на совместной работе президента Медведева и премьера Путина. «У нас товарищеские, рабочие отношения, которые связаны с теми должностными обязанностями, которые мы исполняем», – в очередной раз рассказал глава государства. За президентом принятие стратегических решений по внутренней и внешней политике, за правительством – организация работы в антикризисном режиме.
     – Это очень трудная задача, и поэтому мы постоянно обсуждаем эти проблемы, – подчеркнул Дмитрий Медведев. – Но это никак не отражается на наших личных отношениях, которые остаются превосходными и которые сложились у меня с господином Путиным уже достаточно давно, почти 20 лет назад. В этом плане все в порядке.

из первых уст
     Президент Обама:
     Хочу нажать кнопку перезагрузки
     Михаил Гусман, ИТАР-ТАСС, Вашингтон, Белый дом, 2 июля 2009 года
     Накануне своего визита в Москву президент США Барак Обама дал в четверг эксклюзивное интервью для ИТАР-ТАСС и телеканала «Россия». Полная версия была предоставлена «Российской газете». Это было его первое интервью российским средствам массовой информации.
     Разговор перед началом интервью:

     Михаил Гусман : Здравствуйте, г-н президент.
     Барак Обама : Здравствуйте, добро пожаловать. Когда приехали?

     Гусман : Сегодня утром. И вечером уезжаем.
     Обама : Прекрасно выглядите. Похоже, вам в самолете удалось выспаться. Выглядите отдохнувшим.

     Гусман : Это ведь Ваше первое интервью российским СМИ?
     Обама : Да, и я приятно взволнован. Вообще с радостью жду поездки.

     Гусман : Вы ведь у нас уже бывали...
     Обама : Да, мы ездили в Москву и Пермь. С сенатором Лугаром. Он ведет очень полезную работу по вопросам ядерного нераспространения.
     Мне, кстати, у вас очень понравилось. Красиво! Да и тепло. В Москве было градусов 85 по Фаренгейту (около 30 градусов Цельсия. – Ред.)

     Интервью под телекамеру:
     Гусман : Запись будет показана по каналу «Россия» 4 июля (в День независимости США. – Прим. ИТАР-ТАСС). Наши поздравления, г-н президент.
     Обама : Спасибо большое. Я очень признателен.
     Я с большим удовольствием ожидаю визита в Россию, начинающегося в понедельник.

     Гусман : Вы уже во второй раз едете в Россию. С какими чувствами Вы туда собираетесь?
     Обама : Мне там очень понравилось, когда мы несколько лет назад побывали в Москве и в Перми. Ту поездку я совершил как член сенатского комитета по иностранным делам, интересующийся вопросами ядерного нераспространения.
     Нас очень тепло, радушно принимали. Мне очень понравилось в Кремле, на Красной площади.
     Конечно, поездка в качестве президента – совсем другое дело. Теперь и по тем вопросам, которые меня беспокоили, когда я был сенатором – ядерному нераспространению, снижению напряженности и конфликтности в отношениях между нашими странами, – положение, надо надеяться, позволяет мне добиться большего, чем в первую поездку.

     Гусман : А чего мы, россияне, можем ожидать от нового американского лидера? Какой Вам видится роль России в современном мире?
     Обама : Россия – великая страна с экстраординарной культурой, традициями. Она остается одной из самых могущественных держав мира. На мой взгляд, у нее колоссальный потенциал в качестве силы поддержания стабильности и процветания международного сообщества.
     Думаю, в последние несколько лет был период, когда российско-американские отношения оставляли желать лучшего. Придя на свой пост, я заявил, что хочу нажать «кнопку перезагрузки» в отношениях между США и Россией.
     Думаю, возможности нашего сотрудничества по экономическим вопросам, по оборонным вопросам, по организации отпора угрозе терроризма в обеих наших странах, по способности конструктивно реагировать на такие вопросы, как Иран, расширение торгово-экономических связей, – все это важно.
     А главное, что я хотел бы донести до российского руководства и российского народа, – это что Америка относится к России с уважением, что мы хотим выстраивать отношения на основе равенства.
     Обе наши страны – ядерные державы. А с этим сопряжена и особая ответственность, несравнимая с положением очень многих стран по всему миру. И мы должны нести эту ответственность так, чтобы способствовать укреплению мира.

     Гусман : Вы проведете несколько часов с президентом Дмитрием Медведевым, встретитесь с премьером Владимиром Путиным. Насколько важно, по Вашему мнению, личное взаимопонимание между лидерами?
     Обама : Полагаю, что это очень важно. В конечном счете трудно иметь дело с человеком без определенного доверия и понимания того, что этот человек думает, что для него важно.
     Поэтому я всегда стараюсь уделять время личному общению с глазу на глаз, не только в формате больших делегаций, под запись. Просто беседовать.
     На мой взгляд, президент Медведев – человек очень вдумчивый и прогрессивный. Полагаю, он успешно ведет Россию в ХХI век.
     С премьер-министром Путиным мы пока не встречались. Но очевидно, что это очень сильный лидер российского народа.
     И я надеюсь, что в результате наших встреч у меня сложится лучшее понимание их обеспокоенности, их политики. Надо надеяться, они со своей стороны придут к выводу, что со мной можно эффективно вести дела.

     Гусман : Договор по СНВ. Мы все надеемся, что решение может быть найдено до конца текущего года. А что дальше? Каковы следующие шаги?
     Обама : Видимо, прежде всего нам надо установить рамки для договора – преемника ДСНВ. И моя цель заключается в том, чтобы обе наши страны сокращали свои ядерные запасы таким образом, чтобы ни одна из сторон не получала преимущества и чтобы при этом ослаблялась напряженность, а заодно и сокращались расходы на сохранение столь крупных ядерных арсеналов. Они ведь нам сейчас не нужны для обороны, для сдерживания.
     Если в ходе нынешнего саммита удастся установить рамки, то мы сможем продвинуться к заключению договора до конца декабря.
     Есть и другие вопросы, которые мне хотелось бы обязательно обсудить, касающиеся нашей общей безопасности. Как я уже говорил, очень важным остается вопрос ядерного нераспространения. Нам нужно создать прочную основу взаимодействия в сфере нераспространения для всего международного сообщества, причем лидирующая роль России в этом смысле имеет ключевое значение.
     Думаю, и контртеррористическое направление, пути нашего взаимодействия – это тоже будет очень важно.
     Но в целом, с учетом уникальной позиции США и России в том, что касается ядерной мощи, если мы дадим сильный сигнал о желании сократить свои запасы, то это, на мой взгляд, поможет нам и на международной арене дать понять, что мы вступаем в новую эру, хотим оставить времена «холодной войны» позади.

     Гусман : У Вас как у начинающего президента забот полон рот. Вызовов с избытком: и экономический кризис, и Афганистан, и Ирак, и Северная Корея, и все остальное. Куда же смотрит госпожа удача? И как Вам видится в этом свете роль Америки в мире? Поделитесь с нами, пожалуйста, «доктриной Обамы»...
     Обама : Ну, прежде всего, действительно, мы начинаем с беспрецедентного набора вызовов – во всяком случае, для современной эпохи. Пожалуй, с таким множеством столь трудных вызовов Америка не сталкивалась с 1930-х гг., с Великой депрессии.
     Ответ мы стараемся искать в том, чтобы дать американскому народу ясно понять: проблемы наши копились довольно долго, в одночасье их не решить, но мы можем неуклонно продвигаться вперед, улучшать ситуацию, приближать будущее.
     Что касается роли США в мире, очевидно, что мы остаемся военной сверхдержавой. У нас по-прежнему крупнейшая в мире экономика.
     Но мир становится более интегрированным. Такие страны, как Китай, Индия, Бразилия, теперь гораздо лучше развиты и растут гораздо более быстрыми темпами, чем в прошлом.
     Так что, думаю, Соединенным Штатам надо сознавать, что наша роль – не диктовать политику всему миру, а быть партнером для других стран по всей планете. Находить области взаимной обеспокоенности и согласия, которые сейчас так важны...
     Кстати, превосходный пример – проблема изменения климата. Она может иметь колоссальные последствия и для США, и для России. Если вечная мерзлота в России полностью растает, то это может радикальным образом изменить погодные условия на планете – порой в очень опасную сторону.
     И проблема в том, что с этим ни одна страна в одиночку не справится. Соединенным Штатам нужно делать шаги в этой области, Китаю нужно делать свои шаги, России – свои, Индии – свои. И я надеюсь, что роль США будет заключаться в том, чтобы помочь созвать и провести переговоры, ведущие международное сообщество в направлении, полезном для всех народов, а не только для некоторых.

     Гусман : Вчера одна из самых популярных российских радиостанций – «Эхо Москвы» – предложила своим слушателям задать вопрос президенту США. За один день поступило 10 тыс. откликов. Победил такой вопрос: что чувствовал президент Обама, когда понял, что в какой-то момент судьба всего мира может зависеть от того, нажмет ли он некую кнопку?
     Обама : (С усмешкой): Ну, я думаю...

     Гусман : Это ведь не мой вопрос. Это люди спрашивают...
     Обама : Да нет, прекрасный вопрос. Наверное, когда тебя избирают президентом США (уверен, что это же ощущает и президент России или другой могущественной державы), ты сознаешь, какая колоссальная ответственность на тебя ложится.
     Думаю, при этом надо иметь уверенность в своей способности принимать верные решения. Но нужно иметь и смирение. Сознавать, что ты всего лишь человек и что идеальных людей не бывает.
     Поэтому я уделяю много времени тому, чтобы иметь хороших советчиков, чтобы получать информацию из различных источников. Чтобы при принятии любых решений были продуманы все мнения, в том числе и со стороны моих критиков. И чтобы я мог быть уверен, что принимаю лучшее из возможных решений.
     Но вообще мое теперешнее положение всегда приводит меня в самое смиренное настроение. И я глубоко признателен своим американским согражданам за то, они предоставили мне эту уникальную возможность.

     Гусман : Когда Вы решили бороться за президентское кресло, казалось, что у Вас нет никаких шансов...
     Обама : Верно...

     Гусман : Но Вы выиграли...
     Обама : Да.

     Гусман : Вот здесь у меня русское издание Вашей книги «Дерзость надежды». Это Вам.
     Обама : Спасибо большое...

     Гусман : А откуда у Вас взялась эта самая «дерзость надежды»?
     Обама : Знаете, когда я оглядываюсь назад...
     Моя мать была таким важным человеком в моей жизни... (мать Б. Обамы умерла от рака в 1995 г., еще до начала его политической карьеры. – Прим. ИТАР-ТАСС). Я же рос без отца. Но мама окружала меня любовью и заботой. Вселяла уверенность в том, что для меня нет ничего невозможного...
     Думаю, если есть человек, которому я обязан своим успехом, то это она.

     Гусман : Во время предвыборной гонки Вас сравнивали с разными лидерами – с Авраамом Линкольном, с Джоном Кеннеди, с Франклином Рузвельтом. Я сам сравнениям не доверяю. Обама есть Обама. Но все же: кто Ваши герои?
     Обама : Ну, некоторых вы только что назвали.
     Пожалуй, Авраама Линкольна я считаю самым «внушительным» из всех президентов. Он не только провел страну через самый серьезный кризис в американской истории – Гражданскую войну, но при этом продемонстрировал глубочайшее знание человеческой природы. Его готовность понять других – от рабов до рабовладельцев – и сплотить народ воедино даже в разгар войны, на мой взгляд, совершенно экстраординарна.
     Если обратиться к международной арене... Нельсон Мандела. Махатма Ганди. Меня всегда привлекают лидеры, способные привносить в жизнь радикальные перемены без применения насилия. Путем воздействия на умы и сердца людей.

     Гусман : Вы славитесь как человек в высшей степени невозмутимый, самодостаточный. А что Вам в себе не нравится?
     Обама : Ну... Да вот хотя бы: я в последнее время принялся играть в гольф, и удары мои мне пока не нравятся. Наверное, в России для гольфа погода не очень подходящая.
     Но меня преследует ощущение, что эта игра должна мне удаваться, а вот почему-то не получается. Мяч все время летит не туда...

     Гусман : Для всего мира Белый дом – символ власти. Только и слышится: Белый дом решил, Белый дом объявил... Но для Вас это сейчас Ваш дом...
     Обама : Это точно.

     Гусман : Насколько уютно чувствует здесь себя Ваша семья? Что говорят Вам об этом жена, дети, еще важнее – теща?
     Обама : (С довольным смехом). Да, знаете, мы уже привыкли. Вот когда только приехали – тогда конечно... В таких условиях, конечно, прежде жить не доводилось.
     Но оказалось, что второй и третий этажи, где мы живем, на самом деле очень уютны. И люди здесь замечательные работают, очень заботливые.
     Вот к чему я до сих пор не могу привыкнуть... Знаете, разница между президентом и... Вот нельзя просто выйти на улицу и зайти в соседний ресторан или пойти в...

     Гусман : Но Вы же недавно ездили в ресторан...
     Обама : Ну, да. Но в сопровождении полутора десятков машин Секретной службы... Вертолеты, все это...
     Иногда бывает досадно, что нельзя просто слоняться, как обычному человеку. Но это небольшая цена в сравнении с преимуществами...

     Гусман : Выдам Вам маленькую тайну, г-н президент. Ваша жена Мишель в России, возможно, даже популярнее Вас. И знаете почему?
     Обама : Почему?

     Гусман : Из-за огорода. У нас это дело страшно популярно, а тут свой огород в Белом доме...
     Обама : Понятно.

     Гусман : Но я не к тому. Исторически в США роль «первых леди» очень важна. А какова роль Вашей жены в Вашем президентстве?
     Обама : Она блестяще вписалась. Ее первая забота – о том, чтобы у детей все было в порядке. Наши две девочки, две юные леди, Малия и Саша, занимают, конечно, особое место в нашей жизни. И Мишель – великолепная мать.
     Вторая ее забота – о том, чтобы я не слишком заносился. Она не устает мне напоминать, сколько мне еще надо работать над собой...
     Ну, и, кроме того, ее пример, на мой взгляд, вдохновляет у нас в США многих женщин, сочетающих карьеру с работой по дому. На мой взгляд, им легко себя с ней отождествлять, потому что ей приходится заниматься кучей разных дел сразу. И она превосходно справляется. Я очень ею горжусь.

     Гусман : Коротко. Вы известны как человек, который не только отлично пишет, но и сам много читает. Что Вам нравится в литературе, возможно, русской? Если можно, назовите также любимую песню, любимый кинофильм.
     Обама : В России же множество великих писателей, поэтов.
     Взять того же Пушкина... Очень люблю... «Война и мир» – один из величайших романов в истории. Достоевский. Так что я вообще большой поклонник русской литературы.
     Что касается музыки, у меня пристрастия очень широкие. Нравится классика, люблю Баха. Но нравится и хип-хоп, некоторая современная музыка.
     В кино я неравнодушен к старым американским лентам. Классике типа «Крестного отца», «Касабланки».

     Гусман : Г-н президент, огромное Вам спасибо за это интервью. Мы все желаем Вам и президенту Медведеву успеха в «перезагрузке» российско-американских отношений. Что бы Вы хотели напоследок сказать нашей многомиллионной зрительской и читательской аудитории в России и во всем мире?
     Обама : Думаю, самое главное – поблагодарить россиян за теплое гостеприимство. Это удивительный народ с самобытной культурой. И я с большим воодушевлением жду поездки в Москву в ближайшие дни.

     Гусман : Еще раз спасибо, г-н президент. И прежде чем мы расстанемся, хочу подарить Вам на память матрешку с Вашим изображением. Пусть она будет первой из многих.
     Обама : Вот это да! Мне очень нравится!

     Гусман : Заметьте, что в ней – только президенты-демократы...
     Обама : Отлично! Спасибо большое. Мне правда нравится.

Битва за миф

Исторические детали не интересуют ни сторонников «уравнения в мерзости» нацизма и коммунизма, ни их противников. И те и другие стремятся превратить историю в героический эпос

     Шум, поднявшийся вокруг принятой в пятницу Парламентской ассамблеей ОБСЕ резолюции «Воссоединение разделенной Европы: поощрение прав человека и гражданских свобод в регионе ОБСЕ в XXI веке», относится к числу явлений скорее психологических, чем политических. Так уж получается, что любой документ, содержащий сопоставление нацизма и большевизма и упоминание пакта Молотова – Риббентропа, вызывает общественную реакцию на уровне рефлекса. В Европе, прежде всего Восточной, эта реакция позитивная («восстановление исторической справедливости должно быть полным»), в России – обычно резко негативная («опять пытаются оболгать и опорочить историю героической борьбы с нацизмом»).
     Сами исторические проблемы, равно как и реальное содержание документов, эти проблемы затрагивающих, становятся лишь фоном, на котором разворачивается эмоционально окрашенная идеологическая битва.
     Между тем текст резолюции ПА ОБСЕ сам по себе не заслуживает каких-либо сильных эмоций – причем даже если вы ярый гитлеровец или сталинист. По поводу обоих этих режимов и соответствующих идеологий можно высказаться и конкретнее, и хлестче. Резолюция относится к разряду ни к чему не обязывающих текстов на тему «хорошо бы, чтобы всем было хорошо». Она может вызывать вопросы, но не эмоции. Ну кто из здравомыслящих людей против того, чтобы «правительства и все слои общества прилагали неустанные усилия в целях построения подлинно демократической системы, обеспечивающей соблюдение прав человека»? Или против «противодействия ксенофобии и агрессивному национализму»? Вопросы же связаны главным образом с содержащимся в резолюции напоминанием «об инициативе Европейского парламента объявить 23 августа, т. е. день подписания 70 лет назад пакта Риббентропа – Молотова, общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма», поскольку «в ХХ веке европейские страны испытали на себе два мощных тоталитарных режима, нацистский и сталинский, которые несли с собой геноцид, нарушения прав и свобод человека, военные преступления и преступления против человечества». Итак,
     в очередной раз встает «проклятый» вопрос: заслуживают ли нацизм и сталинизм (вариант – большевизм; говорить о коммунизме или советском режиме в целом в данном контексте вряд ли правомерно) равного – и равно отрицательного – отношения и осуждения?
     Общелиберальный подход, доминирующий в современной Европе, предполагает скорее положительный ответ. Ведь речь в обоих случаях идет о жестоких и преступных диктатурах, откровенно поправших права человека и гражданские свободы. Сторонники другого подхода – его труднее идеологически определить, так как подобных взглядов придерживаются люди разных убеждений, – возражают: без разгрома нацистской Германии нынешняя Европа прав и свобод не была бы возможна, а решающую роль в победе над нацизмом сыграл сталинский СССР, тем самым, возможно, искупив часть своих немалых исторических грехов. Посему, осуждая репрессивный характер сталинизма, не стоит все же ставить его на одну доску с гитлеровским режимом. (Взгляды тех, для кого сталинский или гитлеровский режимы приемлемы и заслуживают почитания, вынесем за скобки – как было сказано выше, мы говорим о людях здравомыслящих.)
     Проблема не в верности или ошибочности каждой из этих интерпретаций – и за, и против любой из них можно привести немало исторических, политических и моральных аргументов. Проблема в том, что сторонники обоих подходов часто либо вовсе отбрасывают исторические нюансы, либо используют лишь те из них, которые кажутся им удобными. Так, новейшие российские «борцы с фальсификацией истории» много внимания уделяют вопросам о том, можно ли с точки зрения тогдашнего международного права считать присоединение стран Балтии к СССР в 1940 году оккупацией, и о том, какое именно количество жителей этих стран подверглось в 40-е годы репрессиям и депортации. (Утверждается, что цифры, приводимые современными прибалтийскими историками, изрядно завышены.) При этом как бы отодвигается в сторону не менее важный вопрос о том, в какой мере действия советской власти в 1939-1941 годах привели к подъему антисоветских настроений в прибалтийских странах, на западе Украины и Белоруссии, результатом чего стало сотрудничество части жителей этих территорий с нацистами, а затем – многолетняя партизанская война против СССР. Ну а о бесконечной российско-польской катыньской эпопее, приобретающей с российской стороны все более абсурдный характер, лишний раз и говорить не хочется.
     А вот пример другого рода. В резолюции ПА ОБСЕ упоминается об инициативе Европарламента объявить 23 августа днем памяти жертв двух тоталитарных режимов «во имя сохранения памяти о жертвах массовых депортаций и казней». Однако, если на то пошло, массовые депортации в Европе начались еще до пакта Молотова – Риббентропа. А именно – в октябре 1938 года, когда более 150 тысяч (по другим данным – до 250 тысяч) чехов и евреев были изгнаны из приграничных областей Чехословакии, отошедших согласно Мюнхенскому соглашению к нацистской Германии. Ни Сталин, ни Молотов к этой депортации отношения не имели, зато имели демократические лидеры Франции и Великобритании – Эдуард Даладье и Невилл Чемберлен. Точно так же послевоенные депортации немецкого населения из тех же районов Чехословакии, равно как и из Польши, Восточной Пруссии, Венгрии, Югославии и ряда других стран и регионов были осуществлены властями соответствующих стран и санкционированы как СССР, так и западными союзниками. (Вопрос о том, насколько оправданным в тех условиях было изгнание немцев, оставим в данном случае в стороне.) Таким образом,
     связывать массовые нарушения прав человека в Восточной Европе в конце 1930-х – 1940-е годы исключительно с деятельностью нацистского и советского режимов будет не до конца справедливо и правомерно – хотя львиная доля вины лежит на этих режимах.
     Дьявол, как известно, прячется в деталях. Но именно детали зачастую не интересуют ни сторонников «уравнения в мерзости» нацизма и коммунизма, ни их противников. Те и другие стремятся превратить историю в этакий героический эпос, в котором безупречные силы Добра ведут победоносную борьбу с бесконечно гнусными силами Зла. Но история сопротивляется примитивизации, ибо добро и зло в ней перемешаны.
     Невозможно заставить народы Восточной Европы воспринимать советскую победу 1945 года так же, как воспринимают ее русские.
     Очень уж много «но» возникает, слишком явно начинают торчать рога дьявола. Но невозможно и отбросить, перечеркнуть советский героизм в борьбе с сильным и безжалостным врагом лишь на том основании, что СССР, мол, не был демократическим государством, а во главе него стоял диктатор, способный по жестокости составить конкуренцию Гитлеру. Кроме того, как бы ни оценивать Сталина и его присных, они в противовес своим немецким коллегам-противникам не отличались расизмом, не превращали этническое происхождение человека в приговор. Этот момент многим кажется несущественным, но для сегодняшней Европы, перенесшей новый раунд этнической резни на Балканах, не знающей, как справиться с проблемами иммиграции, религиозного и националистического экстремизма, он становится все более важным.
     Внимание к деталям и нюансам, позволяющее если не принять, то понять позицию другой стороны, не отменяет необходимости некоего общего восприятия событий 70-летней давности, возникновения единого исторического мифа (миф совсем не обязательно означает вранье!), который действительно объединил бы по-прежнему разделенную Европу. Именно поэтому, видимо, стоит отказаться от стремления предать анафеме абстрактный «тоталитаризм» – вне зависимости от его конкретного обличья.
     Жертвы гитлеровской и сталинской диктатур заслуживают того, чтобы о них помнили. Но почему память людей, погибших от рук равно жестоких, однако разных и во многом антагонистических режимов, следует чтить непременно вместе?
     Тем более что ущерб, нанесенный нацизмом и сталинизмом в разных странах, был далеко не всегда одинаковым.
     Борьба за миф продолжается. Конечно, даже для интересующегося историей молодого человека конца нынешнего столетия Сталин и Гитлер будут не более чем странными и дикими тиранами давних времен, фигурами почти сказочными, вроде толкиеновских Саурона или Сарумана. Но жизнь человеческого общества устроена так, что базовые ценности и представления передаются из поколения в поколение даже тогда, когда меркнет память о событиях и людях, благодаря или вопреки которым эти ценности возникли. Как только эта эстафета прерывается, цивилизация гибнет или сменяется другой. Именно поэтому нынешние всеевропейские битвы за исторический миф о Второй мировой совсем не бессмысленны. Но, увы, глупы и абсурдны методы, которыми эти битвы ведутся.

Отступление от наступления

     По итогам переговоров Дмитрия Медведева и Барака Обамы Россия получила сокращение ядерных вооружений по выгодному для США сценарию, сомнительную уступку по ПРО и не получила ничего за военный транзит в Афганистан, оцениваемый Белым домом в $133 млн ежегодно.
     Переговоры президентов России и США прошли в понедельник в Кремле. В числе документов, подписанных после них, было «совместное понимание» о дальнейшем сокращении стратегических наступательных вооружений, заявление о противоракетной обороне и межправительственное соглашение об американском военном транзите в Афганистан.
     Достижением в разговоре о ПРО Медведев посчитал пятый пункт «совместного понимания» об СНВ, где упомянута «взаимосвязь стратегических наступательных и стратегических оборонительных вооружений» без уточнений, о чем именно идет речь.
     «Еще некоторое время назад по этому поводу у нас были сплошные разногласия. Сейчас это открывает возможность двигаться в сближении позиций друг друга», – сказал российский президент на пресс-конференции. По его словам, если раньше в вопросе ПРО прежняя администрация США говорила, что все решения приняты, то при Обаме американцы взяли паузу и изучают ситуацию. «Как минимум это также шаг вперед», – думает Медведев.
     Но взявший слово Обама, стоя в двух метрах от Медведева, произнес противоположную по смыслу фразу, которая ставит дипломатический успех России под сомнение.
     «Нет с нашей точки зрения такого сценария, который позволит защититься от могучего российского арсенала, и мы не думали, что имело бы смысл увязывать дискуссии по ракетным системам, которые касаются совершенно другой угрозы», – сказал президент США. После пресс-конференции глава Генштаба Николай Макаров, которого журналисты попросили прояснить ситуацию, сказал, что фразу, содержащуюся в документе, все равно считает достаточно важной. «Раньше такого не было», – сказал он.
     Упоминание о взаимосвязи стратегических и наступательных вооружений не стоит переоценивать, сказал эксперт ИМЭМО РАН Владимир Дворкин. Он напомнил, что в преамбуле договора СНВ-1 тоже было упоминание о том, что стороны обязуются следовать соглашению о ПРО от 1972 года, но это не мешало Штатам развивать системы национальной и космической ПРО, которые противоречат базовому соглашению о противоракетной обороне. Связать на уровне договора конкретно третий позиционный район ПРО в Чехии и Польше с СНВ невозможно, что и имел в виду Обама, полагает эксперт: ПРО в Европе с военной точки зрения не имеет отношения к России.
     Подписанный президентами документ об СНВ устанавливает примерную численность боезарядов и носителей, о которой будут вестись переговоры при подписании договора СНВ-2. Его планируется заключить к концу года.
     Как сказано в тексте, через семь лет после вступления договора в силу каждая сторона должна будет сократить количество носителей до 500-1100 единиц, а связанных с ними боезарядов – до 1500-1675 единиц.
     Дворкин считает итог переговоров по СНВ «почти нулевым». Как говорит эксперт, у РФ на нынешний момент около 650 носителей, у США – за тысячу. Сокращая число носителей до тысячи, американцы могут сохранить большой возвратный потенциал, просто разгружая имеющиеся носители путем снятия с них боезарядов и складирования с возможностью их последующей установки обратно, уверен Дворкин. По его мнению, по числу самих боезарядов договоренности в чем-то вообще комичны: верхний уровень рамочного соглашения отличается всего на 25 зарядов от уровня договора об СНП от 2002 года. «Фактически это фиксация нынешнего уровня, то есть сокращения может вообще не предполагаться», – соглашается научный сотрудник ИМЭМО Владимир Евсеев. «Удалось сделать намного меньше, чем ожидали», – добавил он. По словам эксперта, для российской стороны было важно добиться сокращения носителей хотя бы до 800, поскольку после 2015-2018 годов может произойти «обвальное сокращение»: «нельзя бесконечно продлевать ресурсы наших старых баллистических ракет».
     Пока абсолютно не проработана и «технология зачета носителей и боезарядов», отмечает зампред экспертного центра Комитета ученых за глобальную безопасность Александр Пикаев. В этом вопросе сохраняется разница подходов. Технология, которая устраивает РФ, «по СНВ», согласно которой засчитываются все носители и заряды. В США принят другой подход – «по оперативно-развернутым носителям и зарядам» (например, подлодка на боевом дежурстве, согласно этому методу, считается носителем, а стоящая в доке может не считаться).
     Из-за разницы подходов даже точно не установлен нынешний уровень числа носителей и зарядов. По данным американского Международного бюллетеня ученых-ядерщиков (Bulletin of the Atomic Scientists), нынешнее число боезарядов в США – около 2200, в РФ – примерно 2790. Нынешний уровень носителей в РФ – до 800 единиц, в США – примерно 1200, оценивает Пикаев. Заряды, по его данным: свыше 5 тысяч у США и около 3 тысяч у России.
     Технология уничтожения зарядов и носителей также пока не описывается. Простое снятие зарядов с носителей, согласно прежним американским идеям, может считаться демонтажом, что не устраивает Москву, говорит Пикаев.
     Текст «понимания» удалось согласовать практически за 11 дней, американская делегация переговорщиков в последние два месяца трижды приезжала в Москву на два дня и работала здесь 5 дней с середины прошлой недели, говорит источник, близкий к российскому МИДу. То, что удалось согласовать за такое короткое время такой документ, – уже немалый успех, говорит собеседник. «Но чудес, несмотря на добрую волю президентов, не бывает, – полемизирует Пикаев. – Над СНВ-1 работали 9 лет, а новый договор хотят осилить за полгода».
     Межправительственное соглашение «о транзите вооружения военной техники, военного имущества и персонала» через российскую территорию в связи с участием США в афганской операции подразумевает, что Россия будет давать разрешение на транзит, включающий 4500 полетов в год, бесплатно.
     «Это позволит сэкономить и деньги, и ресурсы, и время», – порадовался на пресс-конференции Обама. По сообщению представителя Белого дома агентству Reuters, экономия в общих расходах на транспортировку сил и средств в Афганистан составит $133 млн ежегодно. «Если Россия хочет, чтобы кто-то решал афганскую проблему вместо нее, она должна помогать тем, кто это делает», – уверен Евсеев. По словам эксперта, Афганистан – единственная область, где США и России удается сотрудничать, а то, что Москва не будет брать денег, приведет к существенному увеличению транзита.
     Идея подписать заявление по ПРО возникла у глав России и США во время переговоров в узком составе, проект его заранее не готовился, рассказала пресс-секретарь российского президента Наталья Тимакова. По ее словам, мысль появилась в процессе обсуждения ситуации в Иране и Северной Корее, после чего Медведев и Обама попросили помощников составить и согласовать его текст. В трех небольших абзацах говорится, что Россия и США продолжат сотрудничество по реагированию на вызовы распространения баллистических ракет и активизируют диалог на уровне экспертов по созданию центра обмена данными, который «должен стать основой многостороннего режима уведомлений о ракетных пусках».

Войны Сталина: интервью с профессором Джеффри Робертсом

     В 2006 году профессор Джеффри Робертс опубликовал книгу под названием 'Войны Сталина: от мировой войны до 'холодной войны', 1939-1953' ( Stalin's Wars: From World War to Cold War, 1939-1953). В этой работе он бросает вызов многим признанным мнениям по поводу советского лидера Иосифа Сталина и таким вопросам, как долговечность довоенного пакта Молотова-Риббентропа, роль Сталина во Второй мировой войне и его вина за начало 'холодной войны'. Робертс утверждает – к худу ли, к добру ли – что Сталин является одной из наиболее важных фигур прошлого столетия. Это интервью было проведено по телефону.

     – Почему Вас интересует Сталин, или, лучше скажем так – почему правильное понимание роли Сталина в истории так важно?
     – Моим основным интересом является история Советского Союза. Сталин интересует меня, потому что он сыграл центральную роль в строительстве советской системы. Советская система интересует меня, потому что мне интересен провалившийся эксперимент по строительству социализма. Если говорить в общих терминах, мой интерес к Сталину сформирован идеей о том, что Сталин был самой важной фигурой истории двадцатого века, в основном из-за роли, которую он сыграл в поражении Гитлера. Я считаю, что Сталин является ключевой исторической фигурой середины двадцатого века.

     – Обсуждая в своей книге 'Войны Сталина' довоенный пакт Молотова-Риббентропа, Вы пишете, что до войны 'Германия едва ли могла атаковать Советский Союз, а тем более быть настолько близко к победе. Немецкие запасы нефти, марганца и зерна были бы совершенно опустошенны:' Зачем же Сталин подписал это соглашение, хотя, в конечном итоге, оно дало Германии возможность подготовиться к грядущей войне с Советским Союзом?
     – У советско-нацистского пакта были преимущества для обеих сторон, Гитлер был не единственным, кто от этого выиграл. Сталин тоже кое-чего добился, включая экономические преимущества. Сталин посчитал, что Советский Союз получал от пакта больше, включая экономические отношения, чем немцы. Теперь, когда события уже имели место, мы можем посмотреть назад и сказать, что это был просчет, но это грубое и простое суждение. Основным расчетом было то, что для Советского Союза лучше не вступать в войну как можно дольше. В этом контексте было действительно разумно развивать с Гитлером сотрудничество, которое несло взаимные преимущества.
     Еще одно утверждение, которое я делаю в свое книге, и которое не является общепризнанной точкой зрения, это то, что в течение определенного времени Сталин рассматривал возможность неких долгосрочных отношений или партнерства с Гитлером. В моей интерпретации произошло следующее: Сталин попытался или прозондировал возможность подобных отношений, и ключевым событием в этой ситуации является знаменитая берлинская конференция в ноябре 1940 года, когда Молотов встретился с Гитлером. Прежде, чем Молотов отправился в Берлин, Сталин выдал ему инструкции. Инструкции в целом указывают на то, что Сталин был заинтересован в возможности нового советско-нацистского пакта, который бы установил бы советско-немецкие отношения на длительный период времени или хотя бы на среднесрочную перспективу. В моей интерпретации событий существовала реальная попытка со стороны Молотова заключить некое соглашение. Когда это оказалось невозможным, в этот момент Сталин (и Молотов) пришел к выводу, что советско-нацистский пакт подошел к концу, и на поверхность выходит сценарий войны. К этому моменту вопрос состоял в том, когда материализуется военный сценарий, и на сколько можно отсрочить конфликт с Гитлером.

     – Согласно общепринятой точке зрения, Сталин и Гитлер, если и не были равными по чудовищности, все равно принадлежат к одной лиге [злодеев]. Часто можно услышать, что Сталин убил десятки миллионов людей, как будто все, что происходило или не происходило в Советском Союзе, было сделано лично Сталиным. Все это обычно сообщается так, что мешает дискуссии и дальнейшему изучению реальной ситуации и факторов, послуживших ее возникновению. Тем временем, историк Джей Арч Гетти (J. Arch Getty) говорит, что во времена Сталина от политических репрессий погибли около 2 миллионов человек. Это ошеломительное число, но можно поспорить, что его сложно сравнивать с масштабами того, что делал Гитлер. В чем Вы видите разницу – если Вы ее видите – между государственным насилием и намеренной политикой уничтожения нацистов по сравнению с теми же факторами в Советском Союзе?
     – В этом конкретном споре я поддержу позицию Арча Гетти. Речь идет о гораздо меньших цифрах, и почти все смерти, за которые ответственен Сталин, были неумышленными, в том смысле, что они являлись побочным продуктом его политики, а не частью преднамеренного плана. У меня есть коллега в Великобритании по имени Марк Гаррисон (Mark Harrison), который проводит различие между Сталиным-массовым убийцей и Сталиным-непредумышленным убийцей. Разница состоит в том, что Сталин – массовый непредумышленный убийца. Он несет ответственность за смерти миллионов людей, но большинство из них стали жертвами косвенных результатов его политики, их смерти не были частью разработанного плана.
     Для меня основной момент состоит в том, что Сталин, в отличие от Гитлера, не был сторонником геноцида. Он не был расистом. Сталин приказывал убивать людей по политическим или идеологическим причинам, потому что он считал их угрозой советской системе и своему режиму, который он считал эквивалентом советской системы.
     Я также думаю, что в отличие от Гитлера, Сталин был утопистом и идеалистом. Массовое насилие, которое он проводил в жизнь, было направлено на достижение утопии, т.е. он считал его частью необходимого исторического процесса, ведущего к идеальному государству. Поэтому я думаю, что между Гитлером и Сталиным существуют фундаментальные различия не только в том, что касается их целей и намерений, но также и в практическом смысле того, что они на самом деле делали.
     Проводя различия между Гитлером и Сталиным, я не пытаюсь сказать, что я считаю Сталина меньшим злом. Я не оправдываю Сталина. Я не говорю, что нельзя критиковать его политику и его идеологию и их последствия – которые были довольно разрушительными в том, что касается числа людей, погибших в результате. Сказав это, я считаю, что эта критика другого рода, чем та, которую можно озвучить против Гитлера и нацистов.

     – Вы цитируете Сталина, разговаривавшего с американским дипломатом Авериллом Гарриманом (Averill Harriman) и сказавшего: 'Мы знаем, что люди не будут воевать за мировую революцию, и они не будут воевать за советскую власть, но, возможно, они будут воевать за Россию.' Во Второй мировой войне насколько Красная Армия была 'красной' (т.е. социалистической) армией и насколько она была 'национальной армией'?
     – Короткий ответ на этот вопрос состоит в том, что они воевали на войне как советская армия, защищавшая советскую систему. Если вы посмотрите на речи Сталина в военное время, то, очевидно, что они очень патриотичны, и что их основной темой является патриотическая мобилизация против иностранного захватчика. Вы не найдете в них много упоминаний о коммунизме или коммунистической идеологии. Но вы найдете в них призывы к патриотической обороне советской системы, потому что советская система считалась системой, представляющей интересы многонационального советского государства, и являлась основополагающим инструментом защиты всех людей от иностранных оккупантов. Получается, что защита советской системы и защита Родины – это одно и то же. Они совпадают.
     Общая картина осложняется еще и тем, какую роль играет русский национализм, потому что советская военная мобилизация имеет определенный русский националистический аспект.
     Это патриотическая мобилизация, но особого рода. Она заключает в себе концепцию советской системы в том виде, в котором она развивалась исторически: защита советской системы является наилучшим способом защитить патриотические интересы не только русской нации, но и всех других наций, входивших в Советский Союз.

     – Вы цитируете генерала Жукова, который сказал о Сталине: ' Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу, успешного проведения той или иной наступательной операции.' Каковы наилучшие примеры этого умения?
     – Ну, во-первых, я хочу сказать, что в первый год, в начале войны, Сталин допустил много ошибок; в то время он не демонстрировал умения найти главное звено стратегической ситуации. Он начал понимать ситуацию во время битвы за Москву в октябре, ноябре, декабре 1941-го. Битва за Москву стала первым великим поворотным моментом войны на Восточном фронте.
     Когда Жуков произносит эти слова, он хочет сказать, что Сталин получил это умение от людей, подобных ему, от генералов. Сталин учится по мере того, как идет война, и в частности он учится принимать советы от таких людей, как Жуков. Когда Жуков делает это заявление, это своекорыстное заявление. Но еще один важный момент в войне, это то, что советские генералы и сами учатся по мере того, как идет война. Они учатся находить главное звено в стратегической обстановке. Они учатся этому в ходе реальных ситуаций, и от этого советы, которые они дают Сталину становятся более ценными. Я хочу сказать, что Сталин начинает принимать их советы, когда они [советы] становятся лучше. Когда они [генералы], как и он, наконец, понимают, как нужно вести войну.
     Что касается ответа на ваш вопрос, то наиболее явный пример этого умения – это битва за Сталинград. Когда Сталин увидел необходимость длительной обороны города, призванной заманить немцев в ловушку, одновременно готовя крупную контратаку, чтобы закрыть ловушку вокруг немецких сил, ведущих бои в Сталинграде. После Сталинграда есть еще много примеров. Я бы назвал битву за Курск, операцию 'Багратион', операцию, которая освободила Белоруссию и уничтожила большую часть группы армий 'Центр', а затем и операцию, связанную с Берлином.
     По мере того, как Советский Союз все больше и больше выигрывал войну, демонстрировать умение, о котором говорил Жуков, становится все проще. Я бы даже поспорил, что основная заслуга Сталина, да и Жукова, если уж на то пошло, состоит не в великих победах, которые они начали одерживать после Сталинграда. Их настоящая заслуга состоит в том, что они выжили, несмотря на поражения, которые наносились им в течение первых 18 месяцев войны. Некоторым образом, Сталин и Жуков и другие советские генералы находились на высоте, не когда выигрывали, не когда они были победоносны, а когда они терпели поражение в 1941-1942 гг.

     – Если я правильно понял Вашу аналитику, вы обвиняете в начале 'холодной войны' Запад. Я правильно Вас понял?
     – Я не уверен, что вы правильно поняли мою аналитику, но вы – не единственный, кто пришел к такому заключению. Я пытаюсь сказать, что обе стороны несут ответственность за начало 'холодной войны'. Я пытаюсь сказать, что 'холодная война' была результатом непонимания, ошибочного восприятия, и что ее можно было бы избежать, если бы обе стороны смотрели на вещи по-другому и действовали бы по-другому. Одно из утверждений, которое я делаю в своей книге и много где еще, состоит в том, что Сталин не хотел 'холодной войны'. Он хотел, чтобы Великий альянс, альянс с Соединенными Штатами и Великобританией, продолжался бы и после войны. Мне кажется, он был довольно искренен в этой своей цели. То, что на самом деле произошло после войны – по разным причинам, которые я не буду сейчас обсуждать – это то, что Сталин повел себя так, что это вызвало подозрения и беспокойство среди его партнеров по Великому альянсу. Он вел себя так, потому что у него были свои собственные опасения по поводу будущего Великого альянса, но его поведение вызвало реакцию со стороны Запада, и эта реакция, в свою очередь, побудила Сталина вести политику, которая привела к 'холодной войне'. Для меня 'холодная война' – это величайшая трагедия Второй мировой войны. Была возможность продолжить Великий альянс войны в послевоенный период, что принесло бы миру массу пользы. Этот провал Великого альянса после войны и начало 'холодной войны' являются для меня одной из центральных трагедий и ошибок и последствий Второй мировой войны.

     – Но разве нельзя поспорить, что даже если бы Великий альянс не развалился, он стал бы для этих блоков, западного, в котором преобладали США, и советского, лишь инструментом для продвижения своих собственных интересов? Другими словами, альянс бы все равно распался, потому что они оба пытались воссоздать и продвинуть свой собственный взгляд на мир, и свои политические, экономические и социальные системы, которые они хотели сделать преобладающими.
     – Конечно, у всех государств есть свои собственные интересы – они все действуют исключительно в своих интересах. Однако я не думаю, что это заранее исключает возможность компромисса и сотрудничества. Интересно заметить, что в конце Второй мировой войны общая точка зрения населения в Советском Союзе, Соединенных Штатах, Великобритании и других странах состояла в том, что – несмотря на различные интересы, идеологии и взгляды на мир – политика сотрудничества и взаимодействия по вопросам общих интересов возможна. То, что сближало людей, несмотря на идеологические и политические разломы – и, несмотря на интересы государств, – смогло бы, при достаточной силе воли, поддержать и продвинуть взаимодействие Великого альянса.
     Но этого не произошло. Произошла 'холодная война', и это укрепляет людей во мнении, что так и должно было произойти, потому что, как вы только что сами заметили, у них были соперничающие интересы, они все равно бы пришли в состояние конфликта, и альянс бы все равно развалился. Я так не считаю. Я считаю, что произошедшее стало результатом не только личной заинтересованности – я согласен с тем, что это существует, что реальность такова – но и результатом решений, который принимали ключевые люди в правительствах. Решения, которые они принимали, это всегда выбор, и этот выбор сформирован их идеологией и восприятием мира, и они могли контролировать свои идеологии и восприятия, по крайней мере, в некоторой мере.
     Вопрос в целом сводится к следующему: 'Какова ваша базовая философия истории?' Как, по-вашему, работает мир? Каковы возможности человеческих отношений в политике – и у меня более оптимистичный взгляд на вещи, более волюнтаристский подход к тому, что возможно. Хотя я часто вынужден разочаровываться в своем оптимизме, я продолжаю надеяться.

     – Как изменились Ваши взгляды на Советский Союз и Сталина с момента написания этой книги?
     – Что касается Советского Союза, то я научился ценить его мощь и жизненную стойкость. Я знаю, что, в конце концов, советская система развалилась во времена Горбачева, что стало результатом попытки Горбачева оживить систему, реформировать ее. Представления людей о советской системе оказались под чрезмерным воздействием этого быстрого развала в эпоху Горбачева, и люди пришли к выводу, что это всегда была слабая и хрупкая система, готова сломаться в любой момент. Мне кажется, что это неверная точка зрения. Советская система, включая то время, что она находилась под руководством Сталина, была гораздо сильнее, чем можно было бы подумать. Более того, я бы сказал, что если бы не Горбачев, советская система существовала бы и по сей день. Хорошо это или плохо – тема для другого обсуждения. Это во-первых. Моя работа изменила мои взгляды на то, насколько мощной, жизнеспособной была советская система, насколько глубокие корни она имела.
     Что касается Сталина, то по мере работы я стал испытывать к Сталину как к политическому лидеру все большее и большее уважение. Многие люди путают мое уважение к Сталину с моим восхищением Сталиным или моим оправданием его действий. С личной и политической точки зрения я питаю отвращение к той политике и идеологии, которую проповедовал Сталин. Если бы я был гражданином Советского Союза при Сталине, то, учитывая мои собственные диссидентские тенденции, скорее всего, я бы закончил свою жизнь в ГУЛАГе. Не путайте историю, которую я рассказываю об этой мощной и достойной восхищения системе и этом влиятельном и достойном восхищения лидере, с моей личной точкой зрения. Я лишь рассказываю историю, как я ее вижу. Я считаю своим долгом историка рассказать эту историю, несмотря на то, что она может встревожить многих людей. Это не та история, которую многие хотят слышать. Это может быть история, которая оскорбляет политические взгляды людей. Я ничего не могу с этим поделать. Это история, и, будучи историком, я твердо намерен рассказывать правду, как я ее вижу.
     Джеффри Робертс является профессором истории Ирландского национального университета Корк. Он является членом Королевского исторического общества, старшим научным сотрудником норвежского Нобелевского института и был награжден многочисленными наградами, включая грант Фулбрайта для работы в Гарварде и участие в программе исследований ирландского правительства.

Все державнее и державнее

     Не слишком-то изобретательные русские оказываются впереди планеты всей, когда речь идет о глобальном нагнетании паники, – на этот раз они изобрели 'сезонную войну'. Доводим до вашего сведения, что в июле возможно нападение на Грузию – примерно такое же, какое было летом 2008 года. На данный момент операция, именуемая 'Кавказ 2009' (звучит как название нового вина) ограничивается 'маневрами на границе'. Будет ли у урожая 2009 года то же горькое послевкусие, что и в 2008? Накануне визита в Москву президента Барака Обамы, будущее кажется весьма туманным.
     Российская армия бдит в ожидании. Во всяком случае, именно это запечатлено на пропагандистской (распространенной российским агентством ИТАР-ТАСС) фотографии. Снимок был сделан в конце мая на границе Грузии и сепаратистской Абхазии. С одной стороны Российская империя, а с другой стороны – Грузия. Между ними – обнесенная колючей проволокой полоса безопасности. В укрепленном бревнами окопе два солдата в полевой форме обозначают жестами боевые позиции. Гарантирую, что за две минуты до того, как был сделан этот спонтанный снимок 'поповы' бездельничали в теньке или переваривали хорошую порцию борща, сдобренную бочонком водки.
     'Смирно!' и вот они уже в камуфляже и отражают атаку. Разумеется, нужно, чтобы все выглядело так, как будто нападают на Россию, а не наоборот. Как обычно, опасность появится из-за горизонта. Там видно реку, пустынный мостик и, клянусь, даже в лупу не увидишь ни одной каски или броневика. Солнце припекает. Судя по зелени, лето в этих широтах обещает быть жарким, но еще не наступило. Легко представить себе раздражение солдат, которым приказали играть роль русских рембо.
     И тем не менее, не станешь долго колебаться, выбирая между клоунадой и расстрелом. На снимке еще видно, что перед первым солдатом к арматуре прикреплена распечатка. Руководство по российской интервенции (сначала стрелять, а уж потом разговаривать)? Или инструкции на случай неожиданного визита президента Обамы (делать вид, что не замечаешь, что он черный)? Меню столовой? Или наоборот: маленький белый домик вдали, солдаты на вахте и скалистый пейзаж? – эта картинка совсем не то, чем кажется на первый взгляд. Она неожиданно поэтична из-за того, что напоминает знаменитый эпизод из приключенческих комиксов 'Тинтин* и скипетр Оттокара' – тот эпизод, в котором репортер неудачно переходит границу между Сильдавией и Бордурией и сталкивается нос к носу с пограничниками – злыми бордурскими солдатами. И если на самом деле все сложится также хорошо, как в комиксе про Тинтина, летом 2009 Грузия и Россия начнут пуговичную войну**. Во всяком случае, об этом можно помечтать.
     * Приключения Тинтина (Les Aventures de Tintin) – серия бельгийских комиксов, главный герой – газетный репортер Тинтин. Первый альбом, 'Тинтин в стране Советов' (Tintin au pays des Soviets) был опубликован в 1930 году.
     ** Французская комедия 1962 года 'Пуговичная война' (La Guerre Des Boutons) режиссера Ива Роббера. В фильме рассказана история вражды школьников из двух деревушек Лонгверн и Велранс. Однажды дети решают в качестве трофеев захватывать пуговицы, ремни, шнурки противоположной стороны.

«Историей управлять нельзя»

     Создание Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России при президенте РФ продолжает оставаться одной из самых горячих, будоражащих общественное сознание и вызывающих полярные оценки тем. Одни комментаторы видят в появлении этой общественной структуры на политическом ландшафте признаки борьбы с инакомыслием и введения цензуры. Другие – намерение обозначить жесткую государственную позицию в отношении ключевых событий истории Отечества, подвергаемых искажениям в политических целях, и стремление эту позицию отстаивать. Новый общественный орган создан более месяца назад, но, как ни парадоксально, ни один член комиссии за это время не дал развернутого комментария о ее функциях, задачах и полномочиях. Затянувшееся молчание лишь усиливает напряжение и порождает все новые вопросы. С этими вопросами к члену комиссии, постоянному автору нашей газеты, начальнику управления регистрации и архивных фондов ФСБ России, генерал-лейтенанту, доктору юридических наук Василию ХРИСТОФОРОВУ обратилась обозреватель «Времени новостей».

     – Василий Степанович, насколько создание комиссии по борьбе с фальсификациями истории в ущерб интересам России созвучно веяниям сегодняшнего дня, как социально-политическим, так и сугубо историческим?
     – Во-первых, о терминах: в названии комиссии нет слова «борьба», а есть слово «противодействие». Это принципиально. Борьба вызывает ассоциации с чем-то уж очень агрессивным. Ничем подобным комиссия заниматься не собирается. Идеальное состояние, если комиссии будет нечего делать. Нет фальсификации – нечему противодействовать.
     Думаю, вы не будете спорить, что фальсификация истории представляет реальную и серьезную угрозу будущему любой страны. Это лишает народ его уникального, подчас трагического прошлого, вызывает трения и конфликты в отношениях с соседними народами, подрывает уважение за рубежом. Долгое время многие факты нашей истории были неизвестны, поэтому сейчас «обиженные» страны позволяют себе обвинять Россию во всех бедах, случившихся с ними в советский период, трактуют документы в удобном для них виде. Так, начиная с 1990-х годов страны Балтии ведут подсчеты убытков от «советской оккупации», Украина популяризирует нацистских преступников, обвиняет Россию в геноциде и т.д.
     Известно, что в некоторых бывших советских республиках заново переписывают учебники истории, создают мифы и легенды, представляющие Россию в черном цвете.
     Конечно, сейчас фальсификаторы не несут должной ответственности за то, что делают. Да и мы сами еще не научились громко и серьезно отвечать на ложь, которую бросают нам в лицо. Долгое время мы считали бывшие союзные республики и бывшие социалистические государства братскими и поэтому не ожидали клеветы и обвинений в свой адрес от, так сказать, родных людей. Тем не менее сейчас мы видим, что их представления о действиях России сильно отличаются от реальных фактов. Настало время твердо заявить о нашей позиции. Тем более что в наших руках исторические документы – источник, с которым не поспоришь.
     В первый же момент после сообщения о создании новой комиссии появилось множество критических откликов. В правозащитном обществе «Мемориал», с которым нас связывает многолетнее сотрудничество по исследованию истории политических репрессий, высказали явное опасение, что комиссия будет противодействовать не фальсификациям исторических фактов, а мнениям, оценкам и концепциям; разумеется, лишь тем из них, которые идут вразрез с правительственной политикой. Звучали и еще более резкие заявления – что комиссия вопреки своему названию будет заниматься именно фальсификацией истории.
     Действительно, не так просто определить, что нужно рассматривать как злостное и намеренное искажение истории, а что является предметом научной дискуссии. Но ясно одно: вопросы, связанные со спорными моментами или ставшие предметом дискуссии, не должны быть основанием для борьбы с инакомыслием. Уверен, что это не только моя личная позиция. Несомненно, вновь созданная комиссия имеет право на существование как общественный орган рекомендательного характера.

     – «Фальсификация» – термин юридический. Каким образом члены комиссии, среди которых историки и юристы составляют меньшинство, будут квалифицировать те или иные издания, программы, посвященные исторической проблематике? Как определить, что является фальсификацией, что авторской трактовкой, что искренним заблуждением?
     – Если мы возьмем Уголовный кодекс, то в нескольких статьях увидим термин «фальсификация». Но «фальсификация» – термин и междисциплинарный: он встречается и в философии, и в истории. Фальсификация – умышленное искажение, попытка выдать, так сказать, черное за белое. Никто не собирается признавать фальсификацией наличие различных точек зрения. Комиссия займется рассмотрением тех сюжетов, в которых будет иметь место подделка фактов или документов, стремление выдать желаемое за действительное.
     Важно отметить, что если члены комиссии сочтут, что их компетентности не хватает, они вправе привлекать профессиональных специалистов по той или иной тематике.

     – Комиссия создана, как видно из ее состава, по ведомственному принципу. И это беспокоит профессионалов-историков. Почему именно этим людям дано право решать, что является фальсификацией, а что нет?
     – Каждый член комиссии не может, не должен претендовать на истину в последней инстанции. Он, как и любой человек, может ошибаться. Любая структура в принципе может вызывать нарекания с какой-либо стороны: угодить всем невозможно. И не нужно. Комиссия – общественный орган, он де-юре имеет только рекомендательные полномочия.

     – А де-факто будет ли создание комиссии, учитывая наш прежний историко-политический опыт, стимулировать историческую дискуссию или, напротив, будет ее глушить?
     – А вы как себе представляете, идет «круглый стол», конференция, и сидит «надзиратель» – член комиссии, который говорит: «Нет, это мы не обсуждаем, этот вопрос не рассматриваем»? Или каждая тема обсуждения будет проходить некое утверждение? Это сегодня невозможно даже представить.

     – Почему же невозможно, некоторые уже даже представили. В отдельных регионах, например, отказались от идеи проведения «круглых столов» или конференций по острым темам – о Зимней войне, начале второй мировой войны, предвоенных советско-прибалтийских отношениях. Некоторые издательства всерьез задумались, стоит ли принимать к публикации исследования и монографии на болезненные историко-политические темы.
     – Мне кажется, это проявление синдрома нашей генной исторической памяти. Если действовать по принципу чеховского героя «как бы чего не вышло», то можно и до абсурда дойти. Если вы готовите серьезную конференцию или «круглый стол», вам нечего беспокоиться, но если вы и ваши коллеги недобросовестны и готовы пойти на фальсификацию, то опасаться нужно в любом случае. Все остальное – ненужная перестраховка.

     – На недавней конференции, посвященной истории спецслужб, проходившей в Музее политической истории России, вы делали доклад о юридическом обеспечении высылки инакомыслящей интеллигенции в 20-е годы. И упомянули, что в соответствующих документах либо было много диспозиций, но не было санкций, либо наоборот. Это приводило к произволу. В положении о работе комиссии много деклараций, но мало дефиниций. История повторяется – трагедия уже была, нас ждет фарс?
     – Положение – это свод правил, и здесь не может быть ни деклараций, ни дефиниций. Если комиссии удастся скоординировать деятельность различных государственных учреждений, научных институтов и общественных организаций и направить ее на серьезные исторические исследования, то в этом и будет самое лучшее противодействие попыткам фальсификации истории. Я думаю, нас ждет интересная работа.

     – Комиссия, как вы упомянули, будет привлекать экспертов. Так вот, эксперты-добровольцы уже нашлись. В 20-х числах июня руководители научных учреждений Отделения историко-филологических наук РАН получили прелюбопытнейшее распоряжение. «Представить в Отделение информацию: 1. Аннотированный перечень историко-культурных фальсификаций в областях, соответствующих основным направлениям института (с указанием основных источников, авторов, формирующих и распространяющих фальсификацию; потенциальную опасность данной фальсификации интересам России; предварительных предложений по мерам научного опровержения фальсификации). 2. Информацию о деятельности ученых Вашего института по разоблачению фальсификаций и историко-культурных концепций, наносящих ущерб интересам России. 3. Контактное лицо или список научных сотрудников, для участия в работе Комиссии ОИФН РАН по анализу историко-культурных фальсификаций, наносящих ущерб интересам России (с телефонами и электронным адресом)». Соответствующие списки нужно было представить к 1 июля. Это письмо – инициатива руководства Академии наук или следствие рекомендации комиссии?
     – Вот уж кто-кто, а комиссия тут точно ни при чем. На мой взгляд, это обычный бюрократический прием: разослать формальную бумагу, получить такие же ответы, чтобы было чем отчитаться о якобы проделанной работе.

     – Но вам не кажется, что наличие такого указания от Академии наук – это импульс заняться профессиональным доносительством?
     – Да, может быть, вы правы, есть такая опасность. Генная память – штука сильная. Я опасаюсь, чтоб не получилось как в 30-е годы: будут друг друга обвинять, пользуясь моментом. Найдутся карьеристы, которые постараются таким путем обойти «конкурентов», будут просто завистники или чересчур бдительные товарищи. Но такого рода, как вы выразились, доносы, я уверен, предметом рассмотрения комиссии не станут.

     – Доносы ведь не только писали, их в 30-е годы рассматривали и делали выводы. Вы полагаете, что у членов комиссии генная память здорова и имеет иммунитет против доносов?
     – Я на это надеюсь.

     – За рубежом, в частности в Прибалтике и на Украине, ныне появляются публикации, например о второй мировой войне, резко противоречащие исторической действительности. Каким образом деятельность комиссии может дезавуировать их?
     – Буду говорить только о своем ведомстве. В архивах органов безопасности хранятся архивные материалы периода Великой Отечественной войны о преступной деятельности коллаборационистов, в том числе националистов, документально подтверждающие многочисленные факты участия литовских легионеров, латышских и эстонских эсэсовцев в массовом уничтожении мирных граждан и советских военнопленных в 1941-1944 годах на территории стран Балтии. В их числе розыскные дела на нацистских преступников, докладные записки о совершенных гитлеровцами и их пособниками злодеяниях, акты судебно-медицинских экспертиз и другие документы. Есть документы оставшихся в живых свидетелей о преступлениях эсэсовских добровольческих формирований. В архивах ФСБ России имеется также комплекс архивных материалов НКВД-НКГБ СССР, органов контрразведки Смерш фронтов и армейских соединений о преступной деятельности украинских националистов. Необходимы дополнительные усилия для распространения уже опубликованной информации. Взвешенный подход к введению в научный оборот архивных материалов с учетом всех возможных форм их использования, в т.ч. через СМИ и Интернет, позволит более уверенно чувствовать себя на международном информационном поле.
     К этой проблематике примыкает тема «голодомора», также связанная с обвинениями в адрес России. Значительные комплексы рассекреченных документов из архивов органов безопасности, которые не только объективно раскрывают причины этого бедствия, но и свидетельствуют о том, что голодом были охвачены огромные регионы России и Казахстана, уже опубликованы, но весьма небольшими тиражами.

     – Вы член Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при президенте России. «Голодомор» и в этом смысле в поле вашего внимания.
     – Одним из направлений в работе вновь созданной комиссии при президенте Российской Федерации может стать сотрудничество с Комиссией по реабилитации жертв политических репрессий. В частности, возможна подготовка трудов, в которых было бы объективно отражено участие в проведении репрессий местных властей бывших союзных республик, которые несли абсолютно ту же ответственность, что и российские. А нередко и большую, поскольку проявляли специфическое рвение – просили дать им возможность «увеличить лимиты на расстрелы», как это было в 1930-е годы на Украине, например.

     – Как можно доказать умышленность вредоносного действия? Приведу пример: коллаборанты в Прибалтике были? Были. Сейчас там полагают, что коллаборационизм – это борьба за освобождение от советской оккупации. Тот факт, что боролись на стороне фашистов, тамошних политиков не смущает: это вопрос выбора союзника.
     – Россия объявила себя правопреемником СССР и стала удобным объектом для обид. Ведь у каждого из народов бывшего Союза свой ХХ век. Национальная память по-своему осмысляет общий опыт. Представление о собственном народе как жертве, прошлые взаимные обиды могут долго отравлять отношения между народами. Нельзя отрицать, что есть «чужая» национальная память, вот у прибалтов она такая.
     Когда спор об истории принимает форму «конфликта памятей», есть только один путь – диалог, обмен мнениями. Это возможно при единственном и обязательном условии – ответственном и уважительном отношении друг к другу.
     Приведу один пример. Не скрою, нам было очень сложно работать с польскими коллегами в процессе подготовки ряда научных проектов по болезненным проблемам советско-польских отношений. Но взаимное уважение и готовность выслушать и постараться понять чужую точку зрения, какой бы «неправильной» она ни казалась вначале, позволили решить поставленные задачи. Совместная работа над сборниками «Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии 1939-1941гг.», «Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 году» и «Варшавское восстание 1944 в документах из архивов спецслужб» обогатила наши представления о собственной истории, расширила и углубила знания о сложности и противоречивости межгосударственных отношений.
     Думаю, ожесточенное противостояние крайне непродуктивно. Сегодня споры на исторические темы ведутся не относительно фактов, а относительно интерпретации этих фактов. Ответственное отношение к оценке исторических событий не допускает их фальсификации и свидетельствует о гражданской зрелости общества.
     Что касается упомянутых вами фактов, то им нужно давать оценку, адекватную нормам международного права.

     – Разумеется. Но эта оценка – дело внешнеполитическое. Идея создания комиссии, насколько известно, первоначально исходила из МИДа. Мы пришли к тому, с чего начинали: речь идет о политическом противостоянии и реагировании на политические демарши. Может, стоит оставить историков в покое и вывести проблему в политическое русло?
     – Ни для кого не секрет, что создание комиссии во многом было спровоцировано политическими акциями на постсоветском пространстве. И конечно, в ее работе будут в первую очередь учитываться политические интересы нашей страны. Политикам нужны четкие документальные аргументы для разговора с соседями. В некоторых государствах постсоветского пространства политика начинает довлеть над историей или же историю используют как инструмент политики. Примеры приводить, я думаю, даже не стоит – мы с вами наблюдаем их ежедневно.

     – Комиссия, как явствует из ее названия, должна заниматься противодействием попыткам фальсификации в ущерб интересам России, а попытки фальсификации, идущие на пользу интересам России, не будут в поле ее зрения? Ведь есть много желающих «подправить» наше прошлое.
     – Никакая фальсификация не может быть на пользу интересам России. Ложь не может повысить международный авторитет или улучшить внутреннюю ситуацию. Это, как говорится, мы уже проходили. Но вы затронули важную тему: что такое интересы России? В комиссии большинство членов – это руководящие сотрудники различных, в том числе силовых, министерств и ведомств. И они будут отстаивать именно государственные интересы. Это действительно непростой вопрос. Политические партии и люди по-разному оценивают, что было пользой для страны и государства.

     – У Оруэлла в одном из его фантастических романов было министерство Правды, и действовало оно по характерному принципу: кто управляет прошлым, тот управляет будущим. Вы верите в наличие одной, «утвержденной», единственно правильной точки зрения на то или иное историческое событие?
     – В наше время такое никому и в голову не придет. Мы уже знали времена, когда существовал один утвержденный курс, краткий или не очень. Но ведь есть события и факты, которые неоспоримы, и опровергнуть их невозможно. Например, победа СССР в Великой Отечественной войне. И если мы говорим о победе, то наш долг выяснить, какой ценой, сколькими человеческими жизнями она добыта. Сейчас любое число подвергается сомнению – 20 млн, 27, 35, 50. Недопустимо взять и «утвердить» какое-то одно. Требуется кропотливая работа архивистов, военных историков и поисковых отрядов. Причем не только российских, но и зарубежных. Мы, например, активно сотрудничаем с немецким исследовательским центром «Саксонские мемориалы» по установлению имен советских военнопленных. Сотни тысяч из них до сих пор считаются пропавшими без вести. Я убежден, что нам еще предстоит большая работа по установлению количества погибших. Увы, государство уделяет недостаточно внимания массовым захоронениям, воинским кладбищам, которых у нас тысячи. В советское время больше говорили о пафосных и героических аспектах, то есть говорили полуправду. Это недостойно сильного цивилизованного государства.

     – Согласна. Но скажите, что такое «пересмотр»? Ведь появляются новые документы, существенно дополняющие или даже меняющие представления об уже, казалось бы, известных исторических событиях. Например, вы написали интереснейшую книгу «Сталинград. Органы НКВД накануне и в дни сражения» с такими документами, что выдержки из них, процитированные мною в рецензии на нее, не решилась опубликовать одна влиятельная столичная газета, посчитав их «непатриотичными». Или неделю назад вы опубликовали в нашей газете статью о партизанах и подпольщиках, которую кое-кто уже поспешил назвать искажением нашего героического прошлого.
     – Нет документов «патриотических» и «непатриотических», а есть подлинные и фальсифицированные. Честный историк всегда будет искать новые и новые документы, но всегда найдутся люди, которые будут критиковать и даже обвинять его в неверной их трактовке. Это нормальная научная работа и нормальная научная дискуссия. Обвинения в «искажении героического прошлого» тоже понятны и объяснимы. Наше прошлое слишком долго было от нас закрыто. Но его нужно знать. Работа с массовым сознанием не сиюминутная вещь. И здесь нужно учитывать известный принцип «не навреди». Если в одночасье обрушить на человека или общество огромный поток абсолютно новой, зачастую психологически тяжелой информации, это вызовет отторжение. Что и произошло у нас двадцать лет назад. В первые постсоветские годы на миллионы политически неподготовленных людей обрушился такой поток. И возникло неприятие и противодействие, стремление противопоставить этому что-то позитивное. Со стереотипами невозможно бороться в ускоренном темпе и использовать при этом только негативные примеры. Нельзя просто сказать: все было плохо, если несколько поколений выросли в этом «плохо» и не видели, не знали ничего другого.

     – У нас, прикрываясь недопустимостью пересмотра событий прошлого и необходимостью создания сильного государства, порой пытаются навязать обществу точку зрения на события тоталитарного периода советской истории. И только изданием сборников, ориентированных на относительно узкий круг специалистов, здесь не обойтись. Выставки в музеях и в архивах – большая редкость, хотя они неизменно вызывают общественный интерес. Как и документальные фильмы.
     – Определенность в оценке этой сложнейшей проблемы со стороны государства – и здесь мы возвращаемся к разговору о приоритетных государственных интересах – по моему мнению, необходима. В России в отличие от многих других стран СНГ до сих пор нет общенациональной Книги памяти и общероссийского музея, посвященного трагедии сталинизма, ГУЛАГу. Эту задачу пока не удалось решить Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Думаю, что во взаимодействии с вновь созданной комиссией на эту проблему можно будет посмотреть шире.
     История политических репрессий – одна из важнейших проблем нашей национальной памяти. Для осознания обществом сущности сталинизма, для воспитания подрастающего поколения трудно переоценить значение факта создания мемориальных комплексов в Москве (на Донском кладбище, Бутовском полигоне, «Коммунарке»), мемориалов в других городах по всей стране. Огромную роль в увековечении памяти пострадавших от политических репрессий играют Русская православная церковь, общественные организации.
     Вы верно отметили важность выставок и документальных фильмов по исторической тематике, которые вызывают живейший отклик в обществе. Упомяну в качестве примера открывшуюся в Выставочном зале федеральных архивов историко-документальную выставку «Идеология и практика украинского национализма. ОУН и УПА в 1939-1956 гг.: свидетельства документов». Но, к большому сожалению, выставка будет работать очень недолго.

     – Положение о работе комиссии гласит, что основными ее задачами являются «обобщение и анализ информации о фальсификации исторических фактов и событий, направленной на умаление международного престижа Российской Федерации... выработка стратегии противодействия попыткам фальсификации исторических фактов и событий, предпринимаемым в целях нанесения ущерба интересам России, выработка рекомендаций по адекватному реагированию на попытки фальсификации исторических фактов и событий в ущерб интересам России и по нейтрализации их возможных негативных последствий». Что такое «адекватное реагирование»?
     – Все зависит от конкретной ситуации. Главное – не стрелять из пушек по воробьям. Я думаю, публикация подлинных документов – самый важный и эффективный способ. Только документом можно дезавуировать ложь. И не для того даже, чтобы переубедить автора, а для того, чтобы у людей, которых сознательно вводят в заблуждение, сформировалось максимально объективное представление о предмете или явлении. А иногда самая адекватная мера – промолчать. Когда слишком много шума, негативный эффект только усиливается. Грамотно выдержанная пауза способна охладить ситуацию. Но это частности. Одним из главных способов реагирования может стать организация брифингов, «круглых столов», документальных выставок, научных конференций. Публикация документов и полноценная научная дискуссия с привлечением самого широкого круга участников помогут установить истину и противостоять попыткам фальсификации. Сам факт создания комиссии, вызвавший активное обсуждение, то внимание, которое уделено обществом вопросам изучения истории, уже стали своего рода «адекватным реагированием».

     – Серьезные издания, имеющие научный аппарат, содержащие новые документы, увы, издаются, тиражами в несколько сот экземпляров. И, таким образом, остаются недоступными для исследователей. Архивы не спешат, и это подтвердят вам многие историки, публиковать свои документы. Ваш в этом смысле редкое исключение. Частные издательства в значительной мере ориентированы на броские псевдоисторические опусы с «сенсациями». И это их право. Государство в этом отношении индифферентно. Как в таких условиях способствовать распространению подлинного исторического знания?
     – Вы затронули очень серьезную проблему. Я думаю, государство могло бы активнее поддерживать издательские проекты, ориентированные на серьезное изучение истории. Необходимо стимулировать квалифицированную публикаторскую деятельность. Вы правильно заметили, научные книги практически никогда не становятся прибыльными, и издательства, в том числе и государственные, не слишком стремятся их выпускать. Но, несмотря на это, крупнейшие государственные и ведомственные архивы за последние годы издали сотни книг.
     Если мы хотим противостоять фальсификациям, мы должны знать факты, но есть еще одна проблема: профессиональные научные исследования и проекты требуют затрат – нужно работать в архивах и музеях в разных городах и даже странах, нужно время на написание книг, наконец. А у нас получается, что многие способные исследователи, особенно вне Москвы и Петербурга, вообще лишены такой возможности. Именно в этом задача государства – создать условия для развития науки: широким и быстрым рассекречиванием массивов исторических материалов, облегчением доступа к исторической документации, субсидированием исторических исследований, но без вмешательства в их содержание.
     Государство должно стимулировать научные разработки, а не диктовать свою волю: «Это можно, а это нельзя». Создание Комиссии по противодействию фальсификациям истории способно «перезагрузить» ситуацию. Нельзя политически управлять историей. Это, на мой взгляд, вредит интересам России.

     – Насколько известно, члены комиссии получили задание подготовить предложения по ее работе и, как указано в положении о ее создании, по выработке стратегии по противодействию фальсификациям. Что бы предложили вы?
     – Мы с вами уже говорили, что, как правило, подготовленные совместно крупнейшими архивами страны сборники документов, которые зачастую не только дополняют, но и кардинально меняют представление о важнейших проблемах отечественной истории, выходят удручающе малыми тиражами. К числу таких изданий относятся фундаментальные исследования: «Совершенно секретно. Лубянка – Сталину о положении в стране. 1922-1934 гг.», «История сталинского Гулага. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов» в семи томах, «Трагедия советской деревни» в пяти томах и др. Малотиражность этих изданий обусловила то, что результаты исследований, дающих объективную картину истории страны, остаются неизвестными. Вот и рождаются мифы и даже фальсификации. И не надо ждать, пока нам «подготовят» какую-либо фальсификацию, чтобы потом ее нужно было дезавуировать. Просто необходимо создать условия для того, чтобы нормально работать над изучением и осознанием истории.

     – Вы, как архивист, верите в историю без белых пятен?
     – Это цель, к которой нужно стремиться. Но нельзя говорить, что какой-либо исторический период или событие исследовано до конца. История многообразна и бесконечна.

Недоговоренности скрепили подписями

США и Россия оставили себе пути для наступления на переговорах по СНВ

     В Москве вчера прошли первые полноформатные переговоры президентов РФ и США Дмитрия Медведева и Барака Обамы. Их итогом стало подписание пакета документов, самым содержательным из которых является соглашение о транзите в Афганистан через территорию России военных грузов, техники и личного состава вооруженных сил США. В вопросах же сокращения стратегических наступательных вооружений и противоракетной обороны стороны фактически остались на своих позициях, хотя и преподнесли это как успех: оба обещанных совместных документа по СНВ и ПРО были торжественно подписаны.
     Еще до приезда Барака Обамы в Москву американские переговорщики неприятно удивили своих российских коллег. По данным «Ъ», готовясь принимать господина Обаму, Кремль настаивал на том, чтобы первый визит американского лидера в Россию носил статус официального. Однако Вашингтон не пошел навстречу Москве в этом вопросе, и в итоге визит было решено считать рабочим, что предполагало сведение к минимуму всевозможных протокольных церемоний. Подчеркнуто рабочий настрой американской стороны, скорее всего, объяснялся весьма обширным списком вопросов, которые американский лидер намеревался решить в ходе личной встречи с Дмитрием Медведевым. Главные из них – подписание рамочного документа по сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений, призванного лечь в основу нового договора СНВ, а также соглашения о транзите американских военных грузов в Афганистан через территорию России.
     Господин Обама взялся за дело, едва добравшись до Кремля из аэропорта Внуково-2. Его встреча с Дмитрием Медведевым в узком составе вместо запланированных 30 минут продлилась почти полтора часа. После этого президенты продолжили общаться уже в компании военных чиновников и дипломатов и появились перед журналистами лишь в начале восьмого вечера. Список достигнутых ими договоренностей выглядел внушительно, особенно если учесть характер российско-американских отношений в последние годы.
     Так, начальник российского Генерального штаба генерал Николай Макаров и председатель комитета начальников штабов США Майкл Маллен подписали рамочный документ о сотрудничестве между вооруженными силами двух стран и рабочий план, предполагающий проведение десятков совместных учений до конца этого года. Тем самым всего за месяц до годовщины августовской войны в Грузии, ставшей причиной беспрецедентного похолодания в российско-американских отношениях, Москва и Вашингтон фактически согласились возобновить полноценное военное взаимодействие друг с другом.
     Впрочем, эти договоренности, как выяснилось, были лишь прелюдией к подписанию главного документа вчерашнего дня, а, возможно, и всего саммита – соглашения о транзите американских военных грузов в Афганистан через Россию (о его подготовке «Ъ» писал еще 29 июня). По информации «Ъ», буквально накануне нынешней встречи переговорщики сумели согласовать механизм досмотра грузов, которые вскоре начнут переправляться в афганском направлении. Как сообщил источник «Ъ» в МИД РФ, речь шла о том, где именно следует инспектировать содержимое американских самолетов: в пунктах погрузки, то есть в США, или же во время промежуточных посадок в России. В итоге, по словам собеседника «Ъ», было решено остановиться на первом варианте, что можно рассматривать как успех Москвы, поскольку российские военные инспекторы получат доступ на армейские объекты в США.
     Впрочем, соглашение, подписанное главой МИД РФ Сергеем Лавровым и старшим заместителем госсекретаря США Уильямом Бернсом, содержит очевидную выгоду и для американской стороны.
     В нем зафиксировано, что через российскую территорию ежедневно будут летать почти полтора десятка американских военно-транспортных самолетов – не только с вооружением и военной техникой, но и с личным составом вооруженных сил США. Для Вашингтона, который только что начал масштабную военную операцию в Афганистане, эта договоренность является, пожалуй, самым важным итогом визита Барака Обамы в Москву, в чем американский лидер не постеснялся признаться на итоговой совместной пресс-конференции с Дмитрием Медведевым. «Транзит – это важный вклад со стороны РФ, он позволит нам сэкономить и время, и ресурсы»,– заявил президент США.
     Отдельную благодарность господин Обама выразил своему российскому коллеге за подписание еще одного принципиального для него документа – «Совместного понимания» президентов двух стран по СНВ, которое было согласовано буквально в последний момент. Как уже писал «Ъ», для Барака Обамы, назвавшего сокращение ядерных арсеналов одним из приоритетов своей внешней политики, было крайне важно увезти на родину рамочные договоренности с конкретными параметрами намечающегося разоружения. Между тем появление в «Совместном понимании» точных цифр до последнего момента оставалось под вопросом. Москва и Вашингтон, согласившиеся с необходимостью сократить ядерные боезаряды ниже показателя в 1700 боеголовок, никак не могли договориться по количеству стратегических носителей. Российская сторона настаивала на их радикальном сокращении, тогда как США предлагали остановиться на цифре 1100, при том что это почти равно общему числу средств доставки, имеющихся сейчас в распоряжении Пентагона.
     Дипломаты РФ и США, работавшие над документом все минувшие выходные, нашли оригинальный выход из положения. В «Совместном понимании», подписанном вчера двумя президентами, были зафиксированы как американский, так и российский потолок по средствам доставки. «Там (в «Совместном понимании».– «Ъ») говорится о возможности наших стран иметь от 500 до 1100 носителей»,– сообщил вчера Дмитрий Медведев. Большее взаимопонимание было достигнуто по количеству боеголовок – по ним потолок составит 1500-1675 единиц.
     Тем самым сторонам так и не удалось разрешить ключевое противоречие по носителям, и теперь заниматься этим предстоит уже экспертам, которые к декабрю этого года должны положить на стол президентам новый договор по СНВ взамен истекающего. Тем не менее появление в «Совместном понимании» хоть каких-то цифр можно считать небольшой победой господина Обамы. Впрочем, взамен ему тоже пришлось пойти на уступку. Как сообщил вчера замглавы МИД РФ Сергей Рябков, в президентском документе «четко зафиксирована взаимосвязь между стратегическими оборонительными и наступательными вооружениями». То есть российским дипломатам удалось увязать договоренности по СНВ с планами США разместить в Европе элементы своей системы ПРО, чему так противился Вашингтон. «Это наше очень большое достижение – то, что мы смогли зафиксировать это в совместно подписанном документе»,– подчеркнул вчера господин Рябков, лично курирующий по линии МИДа разоруженческую тематику.
     Другими значимыми договоренностями следует считать совместное заявление двух президентов о сотрудничестве в сфере ПРО, а также решение снять давний запрет на поставки в Россию мяса и птицы из США. Наконец, господа Медведев и Обама договорились создать двухстороннюю президентскую комиссию, которая займется сотрудничеством в сфере ядерной энергетики и ядерной безопасности, контролем над вооружениями, внешней политикой, энергетикой и много чем еще. Учредив этот орган, Дмитрий Медведев и Барак Обама серьезно видоизменили механизм, созданный 14 лет назад после появления комиссии «Гор-Черномырдин» (ее возглавляли вице-президент США Альберт Гор и премьер РФ Виктор Черномырдин). Отныне, курировать ключевые вопросы будут лично главы государств, а не вице-президент и премьер. Возможно, одним из мотивов такого решения стало понимание того, что таким жестким переговорщикам, как нынешний вице-президент США Джозеф Байден и премьер РФ Владимир Путин, будет труднее найти общий язык, чем двум президентам, которые вчера всячески подчеркивали, что нравятся друг другу.

Светлана Медведева показала гостям Кремль

Несмотря на то, что в Вашингтоне была ночь, супруга и дочери Барака Обамы с удовольствием ходили по музеям

     В понедельник, после того, как Мишель Обама и ее дочери Малия и Саша отчаевничали в Красной гостиной Большого Кремлевского дворца, Светлана Медведева повела их в Оружейную палату. Там гостей встретила гендиректор музеев Московского Кремля Елена Гагарина.
     Несмотря на то, что в Вашингтоне в это время была глубокая ночь, супруга и дочери американского президента чувствовали себя неплохо, много улыбались. Правда, время от времени Малия и Саша терли глаза – девочкам наверняка хотелось спать.
     Но и они, и их мама с удовольствием осматривали представленные в экспозиции старинную коронационную одежду ХYI– ХYIII веков, церковное облачение, сшитое из византийских, иранских и турецких тканей, древние регалии и предметы парадного церемониала.
     Судя по всему, и собранная здесь коллекция старинных экипажей также произвела на гостей впечатление.
     Потом они заглянули в Алмазный фонд и посетили Успенский собор.
     Светлана и Мишель оживленно, насколько это позволяет экскурсия, переговаривались. О чем говорили? Обсуждали музейные экспонаты. И, конечно же, московскую погоду.
     – В Москве гораздо холоднее, чем в Вашингтоне, – заметила Мишель перед началом экскурсии.
     А когда гости выходили из Успенского собора, из-за тучи выглянула солнце. Первые леди посмотрели друг на друга и заулыбались.

Раскол Европы вместо воссоединения

Делегация России бойкотировала резолюцию парламентской ассамблеи ОБСЕ

     Парламентская ассамблея ОБСЕ приняла резолюцию под названием «Воссоединение разделенной Европы», в которой параллельно проводится осуждение нацизма и сталинизма. При этом 23 августа 1939 года, день подписания так называемого пакта Молотова-Риббентропа, разделившего территории, прилегающие к западной границе СССР, предлагается сделать Общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма. Российская делегация была вынуждена покинуть заседание.
     Резолюция, одобренная 2 июля, в предпоследний день работы 18-й ежегодной сессии в Вильнюсе, приурочена к так называемой 20-летней годовщине падения «железного занавеса», отмечаемой 27 июня (в этот день в 1989 году главы МИД Венгрии и Австрии разрезали колючую проволоку на границе между двумя странами).
     Голосование было инициировано делегатом от Словении Роберто Бателли и главой литовской делегации, членом литовского парламента Вилией Алякнайте-Абрамикене. Резолюцию поддержали 213 парламентариев, против проголосовали восемь, четверо воздержались. Российской делегации не удалось снять резолюцию с голосования, которое она решила бойкотировать. Она покинула зал заседаний сразу после принятия документа.
     В третьем пункте резолюции говорится о двух «мощных тоталитарных режимах» XX века, каковыми признаны нацизм и сталинизм, которые несли с собой геноцид, нарушения прав и свобод человека, военные преступления и преступления против человечности. В статье 17 выражается «глубокая обеспокоенность по поводу восхваления тоталитарных режимов, включая проведение публичных демонстраций в ознаменование нацистского или сталинского прошлого, а также возможного распространения и укрепления различных экстремистских движений и групп, включая неонацистов и скинхедов». Целый ряд СМИ расценил эту резолюцию как уравнивание роли СССР и Германии в развязывании Второй мировой войны.
     Мы обратились с вопросом, идет ли в резолюции речь об уравнивании роли СССР и Германии в развязывании Второй мировой войны, к председателю комитета Госдумы РФ по международным делам Константину Косачеву. Он ответил нам: «Если не прямо, то косвенно – совершенно точно. Мы сталкиваемся сейчас с системной работой, которую ведет группа государств Восточной Европы, и задают здесь тон три государства Балтии и Польша. У этих стран, особенно у трех государств Балтии, есть большие счеты к Советскому Союзу и собственная весьма сомнительная история Второй мировой войны, поскольку значительная часть населения этих республик, тогда входивших в состав Советского Союза, воевала на стороне гитлеровской Германии. Я думаю, что эта тема продолжает будоражить умы многих политиков: есть желание очиститься, представить себя в виде невинных жертв, хотя выбор тогда делал каждый, и отсюда – последовательные попытки переписать собственную историю. Ну и, во-вторых, естественно, представить Советский Союз в качестве не меньшего зла, чем гитлеровская Германия. И это протаскивалось в свое время через Европарламент, вот сейчас протащили через парламентскую ассамблею ОБСЕ».
     «Сталинизм, безусловно, виновен в совершенно чудовищных преступлениях, в этом нет сомнения, – отметил эксперт. – Нет сомнения и в том, что эти преступления должны осуждаться, но когда между нацизмом и сталинизмом ставится знак равенства, когда между гитлеровской Германией и Советским Союзом ставится знак равенства, это абсолютно неприемлемо, и мы с этим не будем соглашаться, и я думаю, что на днях последует наша реакция. В данном случае я говорю о реакции Федерального собрания, и она будет весьма жесткой».
     В то же время в беседе с «НГ» известный специалист по российско-польским отношениям советник ректора МГИМО, кандидат политических наук Артем Мальгин обратил внимание на то, что в трактовках документа иные моменты звучат сильнее, чем в самом его тексте. В действительности непосредственно в его тексте, на его взгляд, «не содержится ничего нового по сравнению с тем, что уже говорилось, в том числе и на официальном уровне». «Вместе с тем беспокойство вызывает статья 10. Она звучит так: «Напоминая об инициативе Европейского парламента объявить (то есть была уже инициатива, и никто ее особенно не комментировал!) 23 августа, то есть день подписания 70 лет назад пакта Молотова-Риббентропа, Общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма во имя сохранения памяти о жертвах массовых депортаций и казней, – считает эксперт. – Полагаю неправильным, чтобы день памяти жертв сталинизма и нацизма приходился на 23 августа. Выбор этой даты может спровцировать раскурчивание тезиса о якобы ответственности Советского Союза за развязывание Второй мировой войны. У меня это вызвает сильное неприятие. Исторические символы нужно применять весьма острожно. Что, например, в таком случае должен символизировать день другого «сговора» – Мюнхенского?»

Путин тушит пожары, оказывая экстренную помощь бедствующим предприятиям

     Когда Барак Обама и Дмитрий Медведев уселись вчера за стол переговоров на саммите, который живо напомнил нам о сверхдержавном статусе России, Владимир Путин тушил в регионах экономические пожары, грозящие подорвать новообретенную мощь страны.
     Во время турне с многочисленными остановками по югу России премьер-министр Путин объявил о выделении государством дополнительной помощи машиностроительным и автомобильным предприятиям, которые борются за выживание в условиях резкого снижения спроса на их продукцию.
     Согласно прогнозам, спад в российской экономике будет самым глубоким и быстрым среди основных развивающихся экономик мира. 7-процентные темпы роста последних лет, которые обеспечивались за счет высоких нефтяных цен, сменятся в этом году спадом в 8,5 процента.
     Последствия быстрого снижения цен на сырье усугубляются ростом невозвратов по кредитам, который парализует усиление кредитной активности. «Если не будет кредитов, Россия не сумеет достичь своих экономических целей. Вся финансовая система сегодня не функционирует», – говорит президент инвестиционного банка Barclays Capital Ханс-Йорг Радлофф (Hans-Jorg Rudloff).
     Банкиры предупреждают, что России грозит потерянное в плане экономического роста десятилетие по японскому образцу, если правительство не будет действовать быстрее, чтобы очистить банковскую систему и провести рекапитализацию банков.
     Центральный банк заявляет, что объем «плохих кредитов» может достичь 12 процентов от общего размера кредитных портфелей. Таким образом, все прибыли банков будут уничтожены. А банкиры утверждают, что этот показатель может превысить 20 процентов. Правительство все еще ведет переговоры о масштабах программы рекапитализации банковской системы. Как говорят аналитики, новых государственных ценных бумаг на рекапитализацию в размере 14,7 миллиарда долларов, о которых было объявлено, пока явно недостаточно. «Это может привести к тому, что целый ряд банков прекратит все операции. Они продолжат свое существование, но предоставлять кредиты не смогут, – говорит главный экономист из российского «Альфа-Банка» Наталья Орлова, – у нас будет зомбированная экономика».
     Но проблемы создает не только банковская система. Бизнесмены не надеются на значительное увеличение прямых иностранных инвестиций. Остаются проблемы и с властью закона.
     Во время визита Обамы ожидается, что американские компании объявят о заключении контрактов на общую сумму 1,5 миллиарда долларов, включая инвестиции на 500 миллионов долларов со стороны изготовителя машин и механизмов компании Deere & Co, а также инвестиционное вливание в размере 1 миллиарда долларов со стороны PepsiCo. Но руководитель Американской торговой палаты в Москве Эндрю Сомерс (Andrew Somers) говорит, что хотя работающие в России компании готовы к расширению, «проблема прозрачности все еще существует для тех, кто пока не нырнул сюда».
     Одним из наглядных признаков наличия проблем стало заявление шведской сети магазинов по продаже мебели IKEA, которая в прошлом месяце объявила о временной приостановке инвестиций из-за повсеместной коррупции. Сразу после открытия своего первого магазина в Москве в 2000 году она стала мишенью для коррумпированных чиновников.
     Поскольку другие источники финансирования иссякают, правительство Путина все больше и больше полагается на три крупнейших государственных банка, рассчитывая на то, что они будут вливать средства в экономику. На прошлой неделе Путин приказал им увеличить кредитование на 16 миллиардов долларов, несмотря на опасения по поводу невозвратов. Один банкир сказал, что такой шаг «к сожалению, напоминает своего рода государственное планирование».
     Банкиры говорят, что правительство активно подталкивает банки к тому, чтобы они не раскрывали данные о безнадежных кредитах, надеясь, что экономика скоро поправится. Но поскольку с сегодняшнего дня по конец года возврату подлежат кредиты на общую сумму без малого в 100 миллиардов долларов, аналитики опасаются, что к осени объем невозвратов достигнет критической массы.
     Увеличение доходов от продажи нефти благодаря росту цен на нее «поможет правительству восстановить ущерб, но предотвратить это оно все равно не сможет», говорит главный стратег из инвестиционного банка «Уралсиб» Крис Уифер (Chris Weafer).
     Управляющий директор по России в инвестиционном банке Merrill Lynch Бернард Сачер (Bernard Sucher) отмечает, что необходимо приложить усилия для активизации конкуренции в экономике, а также создать новую модель финансирования, которая не будет зависеть от дешевых зарубежных кредитов. «Старая модель продемонстрировала свои существенные изъяны, но пока не ясно, кто решится ее реструктуризировать», – заявил он.
     Поскольку объем резервов по-прежнему составляет значительную сумму в 412,6 миллиарда долларов, Россия сохраняет способность вкачивать государственные средства через крупнейшие государственные банки. Это может предотвратить скатывание России в потерянное десятилетие, говорит главный экономист московского подразделения Goldman Sachs Рори Макфаркуар (Rory MacFarquhar). Однако увеличения кредитования через крупнейшие государственные банки, такие как Сбербанк и ВТБ, оказалось недостаточно для того, чтобы компенсировать сокращение кредитов частных банков и нехватку средств у зарубежных кредитных институтов.
     Некоторые экономисты видят и более светлые перспективы. Главный экономист «Тройки Диалога» Евгений Гавриленков говорит о том, что правительству следует сосредоточиться на снижении инфляции, поскольку это даст банкам возможность снизить ставки по кредитам и пролонгировать долговые обязательства.

Обама сражается с путинской тенью

     Во второй день пребывания президента Обамы в России новости лились как вода из пожарного гидранта, хотя их и затмил показ похорон Майкла Джексона. В этих новостях Обама вел бой с тенью Владимира Путина, который, как считают многие, руководит Кремлем через своего ставленника.
     День начался для Обамы с завтрака с Путиным – бывшим агентом КГБ и бывшим президентом, который сегодня является премьер-министром России и продолжает в значительной мере управлять этим все более авторитарным государством.
     Казалось, что даже время для встречи Путин выбрал к собственной выгоде.
     «Он обычно не проводит встречи за завтраком, это не его стиль», – заявил один из советников Обамы, поспешивший добавить, что президент «конечно же, был готов ко встрече и ему, конечно же, понравилось это общение».
     Встреча была долгой. В первый час на ней доминировал Путин со своими рассуждениями по поводу «холодной войны», хотя Обама говорил, что он едет в Россию не для того, чтобы обсуждать эту тему. По словам советников, встреча была интенсивной, если не сказать напряженной.
     В интервью Fox News после встречи Обама сказал, что нашел в российском премьер-министре «жесткого, умного, проницательного, не сентиментального и очень прагматичного человека. И в тех областях, где у нас есть разногласия, например, по Грузии, единодушия нам, как мне кажется, в скором времени достичь не удастся».
     В начале беседы Путин и Обама сделали короткие заявления. Обама высоко оценил «замечательную работу» Путина «ради российского народа».
     Путин по своему обыкновению выступил с обтекаемым заявлением, истолковать которое можно двояко.
     «С Вашим именем мы связываем надежды на развитие российско-американских отношений», – сказал Путин Обаме. Возможный вариант перевода: если хотите, как вы говорите, «перезагружать» отношения, идите на уступки.
     Единственная уступка, на которую пошел во вторник Белый Дом, заключалась в изменении оценки Путина.
     Обама говорил на прошлой неделе, что Путин «одной ногой стоит на старых позициях и методах ведения дел, а другой на новых».
     Представитель премьер-министра осудил такое заявление и сказал, что Обама изменит свое мнение после первой личной встречи с Путиным. И на самом деле, советники Обамы заявили во вторник, что именно так и произошло.
     «Я бы сказал, что Обама полностью убедился в том, что премьер-министр это человек сегодняшнего дня, но твердо устремленный в будущее», – заявил высокопоставленный советник президента репортерам в Москве, попросив не называть его имя.
     Вопрос на эту тему задал Мейджор Гаррет (Major Garrett) из Fox News, после чего последовал такой вот удивительный обмен замечаниями:

     Гаррет: После это встречи вы по-прежнему считаете, что премьер-министр одной ногой застрял в «холодной войне»?
     Обама: Думаю, он согласится, что годы его становления пришлись:

     Гаррет: Я имею в виду, сейчас.
     Обама: : пришлись на «холодную войну», и часть сохраняющихся у него обид на Запад основана на подозрениях из того периода. Но как я уже говорил, я считаю, что он искренне хочет улучшения американо-российских отношений. Я нашел в нем жесткого, умного, проницательного, не сентиментального и очень прагматичного человека. И в тех областях, где у нас есть разногласия, например, по Грузии, единодушия нам, как мне кажется, в скором времени достичь не удастся. А в тех областях, где у нас есть общие интересы, скажем, в борьбе с терроризмом, мы имеем большой потенциал для определенной совместной работы.

     Гаррет: Так да или нет?
     Обама: Да или нет что?

     Гаррет: Застрял он или нет одной ногой в «холодной войне»?
     Обама: Ну, я думаю, как я прежде говорил, он:

     Гаррет: Вы говорили это на прошлой неделе, и тогда он сказал, что это не так. И я хотел бы просто узнать, изменилось ли что-нибудь после вашей встречи с ним?
     Обама: Я думаю, я ответил на ваш вопрос, Мейджор. Я говорил, что годы его становления пришлись на тот период.

     Гаррет также привел слова советника Обамы по национальной безопасности генерала Джеймса Джонса (James Jones), который сказал, что Путин первый час из их более чем двухчасовой встречи практически вел монолог (Гаррет назвал это «лекцией») об истории «холодной войны».

     Джейк Таппер (Jake Tapper) из АВС также сообщил об этом, добавив, что Обама затем провел отдельную встречу с бывшим советским премьер-министром (так в тексте – прим. перев.) Михаилом Горбачевым, во время которой сказал ему, что «было важно выслушать» Путина.
     Что касается главных конфликтных вопросов в отношениях США и России, то Обама отказался увязывать американские планы противоракетной обороны с результатами переговоров о сокращении ядерных вооружений и с другими вопросами, в которых Вашингтон нуждается в содействии Москвы, например, по Ирану.
     Советник Обамы высоко оценил весь двухдневный саммит в России, назвав его историческим.
     «Вы, парни, дома займетесь историческими аналогиями, но я призываю вас – подумайте, бывали ли вообще такие содержательные и напряженные встречи в верхах», – сказал репортерам главный советник Обамы по России Майкл Макфол (Michael McFaul).
     «Мы коснулись всех измерений американо-российских взаимоотношений, относящихся к государству и обществу, к вопросам безопасности, контроля вооружений, распространения ядерного оружия, продовольствия, здравоохранения, – сказал Макфол, – я не могу вспомнить саммит, который был бы настолько всеобъемлющим».
     После встречи с премьер-министром Обама произнес получасовую речь в московской школе бизнеса, которая во многих аспектах может быть расценена как попытка мягко отречься от стиля правления и мировоззрения Путина. В ней были упомянуты «сферы влияния» и геополитика как игра в шахматы.
     «В 2009 году великая держава не должна демонстрировать силу, господствуя над другими странами или демонизируя их», – заявил Обама.
     А Путин после встречи с Обамой надел кожаную куртку, темные очки и отправился на встречу с группой байкеров.
     Помня о том, что похороны Джексона могут составить конкуренцию его визиту в новостях средств массовой информации, Обама также дал интервью всем пяти основным телевизионным станциям – ABC News, Fox News,СBS, CNN и NBC.
     В этих интервью Обаме пришлось отвечать на многочисленные вопросы о Путине. Точно так же, первый вопрос американского репортера, прозвучавший в понедельник во время совместной пресс-конференции с российским президентом Дмитрием Медведевым, был о том, кто же в действительности руководит Кремлем.
     Далее Обама провел встречу с лидерами гражданского общества, которые борются за укрепление прозрачности и права человека в России. После этого состоялась его отдельная встреча с лидерами российской оппозиции, такими как Гарри Каспаров, которого, как и многих других врагов Кремля, не раз сажали в тюрьму за его политическую активность и попытки выступить против власти.
     На встречах с активистами и диссидентами Обама не выступал против российского государства, которое при Путине становится все более авторитарным и враждебным по отношению к свободе слова.
     Вместе с тем, он похвалил Медведева, который, по мнению многих, пытается отменить наиболее драконовские и деспотические ограничения свободы слова и прессы, введенные Путиным.
     «Здесь, в России, я приветствую те шаги, которые предпринял президент Медведев для того, чтобы группы гражданского общества играли более активную роль в жизни российского народа, выступая от его имени», – заявил Обама.
     Еще одним сигналом того, что Обама пытается поддержать Медведева, противопоставив его Путину, стало заявление президента Джейку Тапперу из АВС о том, что в 2005 году Россия «меньше занималась демократией и правами человека, а больше потреблением и развитием экономики». Но сейчас «появляется усиливающееся понимание того, что если она хочет диверсифицировать экономику, продолжать готовить предпринимателей того сорта, с которыми я говорил на этом выпуске, то такие вопросы как власть закона, прозрачность и демократия будут сохранять для нее свое значение».
     «Я думаю, что после диких отклонений 90-х и последнего десятилетия вы видите, как Россия выравнивается», – сказал Обама.
     Во время другой встречи с руководителями бизнеса Обама призвал наращивать торговлю между США и Россией. Он привел статистику, которая показывает, что товарооборот между двумя странами составляет 36 миллиардов долларов. По его словам, это всего один процент общего объема американской торговли и лишь половина объема торговли США с Таиландом.
     «Конечно, мы может сделать больше, – заявил Обама, – нам надо развивать прозрачность, подотчетность и ответственность, укреплять власть закона, от которых зависят инвестиции и экономический рост».
     «Поэтому я активно приветствую инициативы президента Медведева по укреплению власти закона и созданию эффективной правовой системы в качестве условия устойчивого экономического роста».

Киотский прокол

Наша страна беспечно упустила миллиарды живых евро из-за бездействия чиновников и обидчивости их главного начальника

     Перед вами только один частный пример того, как Российское государство сорит деньгами. Цена вопроса – миллиарды евро, от которых мы фактически отказались, потому что, во-первых, чиновники не усмотрели в том личной выгоды (механизм расходования средств прозрачен и подконтролен международным институтам), а во-вторых, потому что премьер-министр соизволил обидеться. Заработать мы могли на экологии. Конкретнее – на Киотском протоколе. Оказалось, что эта скучная, с точки зрения обывателя, материя может приносить хорошие деньги. Но не принесла.
     И в итоге один из пунктов антикризисного бюджетного послания президента – повышение энергоэффективности производства – будет решаться нами, как всегда, за счет бюджета и гипотетических налоговых льгот – то есть тоже в ущерб. А тянуть дальше с модернизацией производства, которая в будущем позволит России сэкономить 350 млн тонн углеродного топлива, или – в пересчете – около 1 триллиона рублей, уже нельзя: мы потребляем в 2,5 раза больше энергоресурсов на единицу ВВП, чем страны с соизмеримыми нашим показателями.
     Президент Дмитрий Медведев на днях так и сказал: «С проблемами энергоэффективности в нашей стране пока очень плохо, одна болтовня на эту тему идет – и ничего не происходит». Для того чтобы изменить статус-кво, было предложено даже запретить лампы накаливания.
     Однако если бы не чиновники, мы могли бы добиться реальных успехов в решении проблемы энергоэффективности уже к 2012 году – причем за счет иностранных инвестиций! Увы, возможность упустили, потеряв ко всему прочему еще и миллиарды живых евро.

Справка «Новой»
     Рамочная конвенция ООН об изменении климата и Киотский протокол как дополнение к ней, а также ряд других договоров – определило деятельность по снижению выброса парниковых газов в качестве универсального механизма по повышению энергетической и экологической эффективности национальных экономик. В соответствии с протоколом, Россия должна сохранить среднегодовые выбросы в 2008-2012 гг. на уровне 1990 г.

     Россия ратифицировала Киотский протокол в 2004 году, несмотря на то что вокруг этого документа развернулась жесткая дискуссия. Оставим за скобками суть экономико-политических споров, важен сам факт – решение принял лично президент Владимир Путин, он и поставил свою подпись под протоколом. Зачем?
     «Владимир Владимирович, – рассказывает наш источник в правительстве, близкий к прошлой администрации президента, – конечно, прислушивался к критике. Но в итоге его уговорили господа Шредер и Ширак. Дело в том, что без ратификации Россией протокол бы не вступил в силу*. Они понимали, что протокол создает огромные экономические возможности как для Европы, так и для России. Он уже создал новый рынок – торговли квотами на выбросы. В обмен на ратификацию они обещали Путину посодействовать в вопросе вступления России в ВТО. Наш согласился, а с ВТО вы сами знаете, как получилось**. А теперь, когда пришло время зарабатывать на протоколе, ничего не делается. Почему? Да потому, что психология у Путина – понятийная. Он считает, что его кинули, и действует по принципу «назло вам отморожу уши».
     Оправдана ли критика Киотского протокола или нет – вопрос уже второй, потому что, приняв на себя определенные обязательства, не использовать его экономические выгоды – невообразимо глупо! «Это – дурость наших чиновников», – так оценивает подобный нонсенс наш источник в правительстве.
     О каких выгодах идет речь? В отношении России – это прежде всего то, что обеспечивается статьями 6 (совместные инвестиционные проекты) и 17 (торговля квотами на выброс углекислого газа) Киотского протокола. Порядок суммы прописью таков: сумма совершенных сделок только на европейском рынке – около 70 млрд долларов.

Справка «Новой»
     Статья 6 – проекты совместного осуществления (ПСО). Механика, несмотря на кажущуюся сложность, проста: предприятие Х из страны А совместно с инвестором из той же страны А или из какой-нибудь В подают заявку в уполномоченный государственный орган на совместное осуществление энергосберегающего проекта. Инвестор вкладывает деньги в модернизацию, предприятие Х сокращает выбросы парниковых газов, а инвестору передает Единицы сокращения выбросов (ЕСВ) – те самые пресловутые квоты. Инвестор может зачесть их в свою «копилку» (если речь идет о компании, представляющей интересы иностранного государства, которое не в состоянии выполнять свои обязательства по Киотскому протоколу). Если же речь идет о частном предприятии, оно может торговать квотами на внутреннем или международном углеродных рынках. Торговать квотами может и государство.
     Спрос большой и быстро увеличивающийся. Он определяется в основном прогнозируемым дефицитом единиц выбросов в ряде стран Евросоюза, Японии, Австралии и Канаде. По данным Point Carbon, крупнейшей мировой компании – аналитика углеродного рынка, объем сделок в 2008 году составил около 4,9 млрд тонн СО2-эквивалента, что на 83% выше уровня 2007 г. Три четверти всех сделок приходилось на Европейскую систему торговли выбросами. Их общая стоимость – 67 млрд евро (на сегодня цена одной тонны СО2-эквивалента – 8-10 евро). Количество углеродных единиц, полученных в рамках другого киотского механизма – механизма чистого развития (совместных инвестиционных проектов развитых стран в развивающихся), составило около 1,6 млрд тонн СО2-эквивалента общей стоимостью 24 млрд евро. В целом мировой спрос на единицы выбросов в период до 2012 г. оценивается в 800-900 млн тонн СО2-эквивалента, часть которого (не менее 500 млн тонн) уже удовлетворена за счет проектов в развивающихся странах. Россия имеет запас квот не менее 3,5 млрд тонн (примерно 30% от уровня 1990 г.) – что сравнимо с европейским рынком.
     Статья 17 – прямая торговля квотами или так называемая Схема зеленых инвестиций (СЗИ). Средства, вырученные от продажи квот, целевым образом направляются на финансирование проектов по сокращению выбросов в стране продавца, а покупатель, приобретая квоты, предоставляет средства для реализации таких проектов и имеет возможность проконтролировать их использование.
     В рамках ПСО средства получает непосредственно то предприятие, которое реализует проект, а инвестор получает определенное количество единиц сокращения выбросов, образовавшихся в результате реализации проекта. В рамках Схемы зеленых инвестиций средства первоначально достаются правительству, которое затем направляет их на финансирование целевых проектов, а покупатель распоряжается квотами, независимо от результатов реализации этих проектов. Средства от продажи квот поступают в госбюджет или специализированный внебюджетный фонд и могут быть переданы предприятиям как целевое финансирование или как целевые инвестиции. В России инициативу по созданию отраслевых фондов финансирования СЗИ проявляли Сбербанк, Внешэкономбанк и Внешторгбанк.
     Основным покупателем квот по статье 17 Киотского протокола на нынешний момент является правительство Японии, действующее на этом рынке через агентство New Energy and Industrial Technology Development Organisation (NEDO). По данным NEDO, от имени японского правительства в 2009 г. были заключены соглашения на 30 миллионов квот с Украиной и на 40 миллионов с Чехией.

     Основные покупатели квот рассчитывали и на Россию. Во-первых, у нас велик их запас благодаря удачно выбранному базовому 1990 году, в котором промышленный спад производства произошел сам собой. А во-вторых, по этой же причине стоимость СО2-эквивалента могла быть значительно меньше, чем на европейском или других углеродных рынках. Однако никто уже практически не рассматривает нашу страну как экономического партнера в этой сфере. И вот почему.
     13 мая 2007 года правительство утвердило постановление № 332, которое определило Минэкономразвития в качестве координационного центра по подготовке к утверждению инвестиционных проектов (ПСО). А министерство подготовило 6 соответствующих приказов, регулирующих вопросы подготовки проектной документации, рассмотрения заявок, установления лимитов на единицы выбросов. В соответствии с этим, главное, что должен предоставить заявитель ПСО помимо проектной документации – заключение независимой экспертной организации (аккредитованной при ООН), подтверждающее сокращения выбросов.
     Постановление правительства открыло «зеленый коридор» для инвесторов: началась стадия подготовки заявок. И в настоящее время в России реализуются или готовятся к реализации около 100 проектов, более 90% из которых относятся к сфере энергетики и энергосбережения с общим объемом инвестиций более 5 млрд евро. Среди них: проекты, связанные со снижением выброса метана из газораспределительных сетей, сбором биогаза на свалках, утилизацией нефтяного попутного газа, шахтного метана, древесных отходов, нацеленные на повышение энергоэффективности в металлургии, цементной и химических отраслях. Основные инвесторы – крупные международные структуры: Всемирный банк, Европейский банк реконструкции и развития, уполномоченные организации правительств Германии, Австрии, Дании, Испании, Италии и ряд частных банков и компаний.
     С начала 2008 года в Минэкономразвития представлено уже 38 проектных заявок (все остальные еще не прошли необходимые стадии одобрения), 8 из которых полностью согласованы. Суммарный объем сокращений выбросов парниковых газов в этих 8 заявках – около 42 млн тонн СО2-эквивалента, а объем инвестиций – примерно 500 млн евро.
     Но ни одна из всех представленных заявок еще не утверждена Минэкономразвития. Одобрения ждут «СУЭК», «Уралсталь», ЛУКОЙЛ… Пожалуй, первым предприятием, которое оценило все выгоды от ПСО, стала «Роснефть». Еще в феврале 2008 года эта компания подписала соглашение с Carbon Trade & Finance SICAR S.A. (совместным предприятием Dresdner Bank и ОАО «Газпромбанк») о покупке единиц сокращения выбросов парниковых газов, полученных в результате утилизации попутного нефтяного газа на Харампурском и Хасырейском месторождениях в Западной Сибири. И Carbon Trade & Finance уже перечислила «Роснефти» авансовый платеж. Инвестиции пошли и в некоторые другие проекты, только инвесторы в ответ еще не получили ни одной единицы выбросов (ЕСВ), как оговорено контрактами, потому что Минэкономразвития не утвердило заявку.
     Если министерство не сделает этого, скажем, до 2012 года – срок окончания действия Киотских соглашений (а некоторые иностранные компании уже и эту угрозу принимают всерьез), то получится, что все инвестиции пошли впустую. За это кидалово рассчитываться придется отечественным предприятиям, которые и так по уши в долгах. И должны мы будем не какой-нибудь NOGA…
     Та же «Роснефть» в сентябре 2008-го подписала соглашение и со Всемирным банком (оно касается утилизации попутного нефтяного газа на Комсомольском нефтяном месторождении в Ямало-Ненецком автономном округе, которое разрабатывает дочернее предприятие «Роснефти» ООО «РН-Пурнефтегаз»). А Всемирный банк действовал от имени Европейского углеродного фонда и таких же фондов Дании, Италии и Испании. «Роснефть» тогда выразила готовность в 2008-2012 гг. разместить в этих фондах не менее 5,32 млн единиц выбросов (ЕСВ). Дальше готовности дело не пошло.
     По расчетам отечественного Энергетического углеродного фонда, упущенная выгода компаний из-за того, что Минэкономразвития еще не утвердило ни одной заявки, уже составила не менее 800 млн долларов. Но есть и иные потери… В марте 2009 года в интервью газете «Ведомости» замдиректора департамента «Роснефти» Ростислав Латыш заявил: за последний год цена российской тонны выбросов снизилась почти в 3 раза – с 12 до 4 евро. «Внятного объяснения от Минэкономразвития, почему затягивается рассмотрение заявок, нет», – заявил Латыш. «В условиях кризиса одобрение проектов могло стать реальной помощью бизнесу, при этом государство не несет никаких расходов», – подытожил Юрий Федоров, сотрудник Энергетического углеродного фонда.
     Иностранные же игроки уже явно выражают недоумение, хотя пока и соблюдают политкорректность. По крайней мере, читая официальный ответ Всемирного банка на вопросы «Новой», пришлось краснеть.
     «Вступление Киотского протокола в силу <…> открыло России доступ к двум гибким инструментам <…>: проектам совместного осуществления (ПСО) и механизму торговли выбросами. После ратификации Киотского протокола в 2004 году сложилось мнение, что Россия станет основным участником углеродного рынка. Но, к сожалению, до сих пор этого не произошло, и Россия упустила возможности в части экономического развития. Позиция правительства в отношении углеродного рынка неясна: по-видимому, имеются противоречащие друг другу интересы. Напротив, коммерческие предприятия (такие как государственные корпорации, муниципальные и частные компании и ряд банков) выразили значительную заинтересованность в участии в таком рынке.
     Правительство РФ действительно сформировало правовую базу для реализации ПСО <…>. Этот факт глубоко признан всеми заинтересованными участниками, однако, к сожалению, это не привело к практическим шагам. Важно отметить, что для некоторых проектов механизм ПСО и полученные благодаря ему доходы – единственная возможность для осуществления модернизации.
     Всемирный банк <…> завершил подготовку свыше 100 проектов в самых разных странах. В настоящее время банк занимается подготовкой ряда проектов ПСО в России <…>: факельное сжигание попутного нефтяного газа, вторичное производство электроэнергии, модернизация гидроэлектростанций <…>. Совокупный объем сокращения выбросов, который будет обеспечен за счет реализации всех этих проектов, составит примерно 10 млн тонн эквивалента CO2. <…> Помимо очевидных экологических выгод (вместо сжигания попутного газа на факеле он будут перерабатываться) налицо экономические и технологические основания для реализации таких проектов. Сберегая и продавая сырье, которое в противном случае было бы буквально выброшено на ветер, разработчик проекта демонстрирует не только ответственность, но и разумный экономический прагматизм. Деньги и полученные технологии облегчают процесс модернизации <…>.
     К сожалению, <…> до сих пор ни один проект не был утвержден. Если утверждение этих проектов будет и далее затягиваться, некоторые из них вообще могут не состояться. Россия уже потеряла и будет в дальнейшем терять возможности для использования механизмов Киотского протокола для модернизации своей промышленности».
     Позицию Европейского банка реконструкции и развития озвучил «Новой» Ян-Виллем Ван Де Вен, руководитель секретариата Многостороннего фонда углеродных кредитов ЕБРР-ЕИБ: «Участие в реализации механизмов Киотского протокола может служить эффективным способом привлечения столь необходимых в России инвестиций в проекты по энергоэффективности. <…> Фонд уже разработал значительный портфель ПСО в России, которые могут принести до 40 млн евро дополнительной выручки для клиентов ЕБРР. Речь идет о проектах по энергоэффективности в ряде секторов, включая электроэнергетику, промышленность, нефтегазовый и муниципальный сектора. Получение первых Писем одобрения (Letters of Approval) на ПСО в России будет являться важным сигналом и придаст дополнительный импульс как для инвесторов, покупающих углеродные кредиты, так и для разработчиков проектов по энергоэффективности в России».
     Переводя с дипломатичного языка европейцев, можно сделать простой вывод: инвесторы очень недовольны – некоторые из них уже вложили деньги, а заработать еще ничего не смогли. Упущенная выгода из-за падения цен на российские единицы выбросов уже колоссальна. Те инвесторы, которые начали осуществлять проекты в 2008 году, находятся в некотором привилегированном положении (это связано с оговоренной практикой расчетов) – они что-то потеряют на разнице цен, но смогут обеспечить хоть какой-то возврат. Потери же тех, кто еще ждет одобрения Минэкономразвития, посчитать вообще невозможно, даже если проекты и состоятся.
     Чтобы хоть примерно представить, о каких суммах идет речь, мы встретились с Оливером Кайзером, генеральным директором австрийской компании «ЭКОКОМ», которая подала в Минэкономразвития заявки на сбор биогаза на полигонах (то есть мусорных свалках): Хметьево, Тимохово, Дмитровский.
     «Мы начали заниматься проектами по сбору и утилизации свалочного газа еще в 2005 году, сразу после того, как Россия ратифицировала Киотский протокол. <…> И уже к 2006 году мы подготовили всю документацию. Процесс инвестирования уже начался, но еще не закончился. Пока мы тратили деньги только на подготовку проекта, его экспертизу… Это – 15-20% всей инвестиционной составляющей. Причем надо понимать, что все эти проекты характеризуются «дополнительностью» – то есть без механизмов Киотского протокола они были бы просто невыгодны: единственный товар, которым мы можем потом торговать и зарабатывать на этом, – квоты. Но без одобрения правительства их просто не осуществить, ни один инвестор не будет вкладывать деньги, если он знает, что не получит товар. Скажем, те, кто вкладывал в энергоэффективность, находятся в более выгодном положении: там киотская составляющая не так велика. Помимо квот там еще можно зарабатывать на самой экономии топлива. А вот у нас такого нет – наша выгода только в торговле единицами выбросов (ЕСВ).
     Я обвинять никого не хочу, но мы подали заявку с 19 марта 2008 года. Почти 14 месяцев назад. Процедура рассмотрения проектов должна длиться 30 дней. Конечно, на начальном этапе проблема была в том, что происходила реструктуризация правительства. Только к сентябрю стало более или менее понятно, кто должен за проекты отвечать. До этого мы очень продуктивно сотрудничали с Минприроды, Минэнерго и Минэкономразвития: нам задали вопросы, мы ответили – и процедура согласования прошла достаточно быстро. А затем проекты вернулись в координационный центр Минэкономразвития, и с тех пор мы ждем.
     Без одобрения Российской Федерацией мы ничего осуществить не сможем, только если не будем заниматься благотворительностью. А пока это действительно так. Наш объем инвестиций – 18 млн евро. А доход? <…>
     Сейчас задержка по нашим проектам – 2 года <…>. Ежедневно проекты теряют порядка 30 тыс евро, а в общей сложности уже потеряли примерно 10-12 млн. Если Минэкономразвития очень быстро все утвердит и при условии, что все пойдет хорошо и без сбоев, мы еще сможем вернуть свои инвестированные деньги. К тому же мы – да, впрочем, и все, кто еще остался в России, – рассчитываем на посткиотский период. Иначе смысла нет. Россия на первый период Киотского протокола уже просто опоздала.
     Мне непонятна позиция государства. В России в общем-то полигонов современного уровня почти нет, в большинстве случаев – одни свалки. И то оборудование и технологии, которые мы предлагаем, – в России их тоже нет. Свалочный газ – смертельно опасен для человека: он может скапливаться в подвалах домов и взрываться. Я думаю, Россия еще просто до конца не поняла и не оценила всех этих рисков».
     Нерасторопность наших чиновников уже давно перестала удивлять. Однако эксперты предполагают, что подобная пассивность в данном случае может объясняться еще тем, что на Киотском протоколе очень легко заработать компаниям, но очень трудно – чиновникам. Здесь все под строгим контролем международных организаций и прозрачно…
     А пока… Если бы мы вовремя начали применять механизмы Киотского протокола, в России, по оценкам экспертов, было бы не 100 потенциальных проектов, а 200 действующих. По самым скромным подсчетам, наша страна уже потеряла порядка 3 млрд евро. Это если не считать репутации.
     И не только в деньгах дело: в России более 200 городов, в которых уровень предельной концентрации загрязняющих веществ в воздухе многократно превышен. В России практически все предприятия остро нуждаются в модернизации и новых технологиях. В России сегодня, как и везде, – кризис. Но никому дополнительные инвестиции в реальный сектор экономики, оказывается, не нужны. Потому что кто-то обиделся, а кто-то не нашел в том личной выгоды…
     «В условиях вертикали власти логику искать бесполезно, – заключает наш источник в правительстве. – Все зависит от одного человека. И Шувалова, и того же Грефа в 2004 году специалистам удалось убедить, что «Киото» для нас чрезвычайно выгодно. А сегодня они даже боятся к Нему подойти».
     Исследование подготовлено в рамках Школы расследовательской журналистики Фонда защиты гласности.
     P.S. На официальные запросы ни Минэкономразвития, ни первый зампред правительства Игорь Шувалов не ответили.
     Недавно появилась информация, что Минэкономразвития хочет отказаться от функций координационного центра по проектам совместного осуществления и передать эти полномочия правительству, чтобы то их кому-то делегировало. В качестве правопреемника фигурируют не только государственные органы, но и, например, Сбербанк…
     *Для вступления Протокола с силу необходима его ратификация не менее чем 55 сторонами Конвенции при условии, что в их число входят промышленно развитые страны, на долю которых приходится в совокупности как минимум 55% от интегральных выбросов диоксида углерода в базовом 1990 г. всеми промышленно развитыми государствами, включенными в Приложение I к Конвенции.
     **Россия в нее так пока и не вступила.

Комментарии
     Юрий Израэль, академик РАН, президент Института глобального климата и экологии:
     – Сколько разговоров было, а Россия еще не заработала на них ни рубля. И приоритеты в выборе покупателя – дело политическое. Я, например, не уверен, что в Европе первыми будут покупать у нас, а не у новых стран Европейского союза. То есть этому вопросу могут мешать многие политические детали. К тому же речь идет не об очень больших деньгах. Сейчас на бирже тонна СО2 стоит примерно 5-8 евро. Пока мы можем торговать этими квотами, но если достигнем установленного протоколом лимита, то будем вынуждены уже либо покупать их, либо приводить в соответствие технологии. В будущем не исключены санкции к тем странам, которые превышают установленные для них лимиты. Технология, чтобы уменьшить выбросы на одну тонну СО2 стоит, по данным группы по изменению климата, от 160 до 600 долларов. Стоимость одной тонны СО2 на рынке я уже называл – разница колоссальна.
     Я считаю, у протокола нет научного обоснования. Вспомним его главную цель – стабилизировать парниковые газы на таком уровне, чтобы не допустить опасного воздействия на климатическую систему. А какой это опасный уровень? Истинного обоснования у этой величины нет.
     И третье – стоимость мер по Киотскому протоколу для всей Земли составляет 18 трлн долларов за 100 лет. К тому же расчетами показано: для того чтобы решить проблему этого научно необоснованного критического потепления на 2 градуса, потребуется сократить глобальный выброс на 60-85%. Причем стабильное состояние парниковых газов придет только через несколько сот лет. При этом везде декларируется, что основная цель – сокращение выбросов на 50% к 2050 году. Получается, если представить невозможное, что все развитые страны вдруг вообще перестанут выбрасывать парниковые газы, без участия развивающихся стран достижение стабилизации парниковых газов на земном шаре все равно невозможно. Поэтому я как ученый убежден, что Киотский протокол в принципе не может решить ту проблему, которую он перед собой ставит.

     Виктор Данилов-Данильян, член-корреспондент РАН, директор Института водных проблем:
     – Киотский протокол предоставляет России очень хорошие возможности для обновления технологической базы энергоемких производств. В рамках проектов совместного осуществления мы получаем инвестиции, которые направлены на сокращение выбросов парниковых газов. При этом инвестор в качестве компенсации не получает ни продукции, ни возврата денег, а только единицы сокращения выбросов.
     Это обновление технической базы для нас крайне важно. Дело ведь далеко не в том, что полученное новое оборудование позволит нам сокращать выбросы парниковых газов. Дело в том, что это оборудование по целому спектру характеристик будет гораздо лучше предыдущего. Почему вы сокращаете выбросы? Потому что вы более эффективно используете энергию. Значит, вам для производства той же самой продукции и услуг нужно гораздо меньше собственных энергоресурсов. То, что вы сэкономили, вы можете перепродать на мировом рынке или перенаправить на собственное производство. И так далее.
     Во-вторых, все новое оборудование обладает гораздо лучшими экологическими характеристиками, чем старое. Значит, у вас летит не только СО2 в меньших количествах, но и все остальное, что загрязняет нашу атмосферу.
     В-третьих, всякое новое улучшенное оборудование позволяет производить продукцию гораздо более высокого качества. Причем улучшение качества будет происходить при снижении себестоимости этой продукции.
     Есть еще механизм торговли квотами. Но пока у нас были высокие доходы от нефти, пока мы их не расходовали, а наоборот, накапливали, продавать квоты не было никакой нужды. Но при нынешних условиях кризиса совершенно не исключено, что и квоты нам будет выгодно продавать…
     С чем я связываю подобное поведение Минэкономразвития? У нас очень снизилось качество управления. Причем разрушение нашей государственной машины продолжается и после 2000 года, что объяснить какими-то объективными причинами нельзя. Мы занимались строительством вертикали власти, но где она сейчас эта вертикаль? Она же ничего не держит! Путин согласился ратифицировать Киотский протокол, потому что, несомненно, хотел вступления России в ВТО, хотел улучшения отношений с Европой. Сегодня ничего не делается, потому что Путина больше никто не толкает. Вы меня спрашиваете, почему необходимо толкать политического лидера государства к тому, чтобы он принес ему пользу? Я это тоже не совсем понимаю…

Кто их уполномочил?

От результатов саммита зависит моральное право «Восьмерки» на существование

     Остров Маддалена не примет саммит. Баннеры демонтируют      Вместо специально возведенного дворцового комплекса на острове Маддалена у берега гламурной Сардинии саммит «Большой восьмерки» открывается сегодня в разрушенной Акуиле. Туда его перенесло итальянское правительство после апрельского землетрясения.
     В повестке дня саммита – мировые проблемы: Иран, изменение климата, мировой экономический кризис… От результата зависит моральное право «Восьмерки» на существование. Может ли клуб богатейших играть полезную роль в современном мире, способен ли решать глобальные проблемы, или же стал великосветской тусовской?
     Председатель правительства Италии Сильвио Берлускони, уставший от скандалов с проститутками и развода с женой, похвастался на пресс-конференции, что за три дня в Акуиле под его председательством встретятся лидеры 39 стран, экономика которых составляет целых 90 процентов мировой.
     Самый тяжелый за послевоенное время экономический кризис заставил правительства, в том числе очень либеральных и очень рыночных стран, принять губительные для налогоплательщиков антикризисные планы. Как они повлияют на мировую экономику?
     По другой крупной мировой теме – борьбе против изменения климата – участники саммита должны дать ООН «необходимые орудия», которые могли бы обеспечить успех предстоящей в декабре в Копенгагене международной конференции по спасению природы на планете. Текущие переговоры о проекте соглашения затянулись и грозят утонуть в пучине борьбы за «национальные интересы».
     В четверг на полях саммита «Восьмерки» пройдет первое международное собрание под председательством президента США Барака Обамы: Форум крупных экономических держав. Лидеры 17 стран должны подтвердить необходимость глобального сокращения выбросов парниковых газов по меньшей мере на 50 процентов к 2050 году.
     Специальное заседание по глобальной продовольственной безопасности состоится в пятницу. По данным ООН, в этом году число голодающих в мире превысит миллиард. «Восьмерочники» и примкнувшие к ним богатые приготовили бедным подарок стоимостью в 12 с лишним млрд долларов на ближайшие три года. Основное бремя, как заверяет «Файнэншл Таймс», возьмут на себя США и Япония (3-4 миллиарда каждая), остальное – Евросоюз и Канада.
     Кризис в Иране после победы на президентских выборах антизападника Махмуда Ахмадинеджада и иранская ядерная программа – в центре дипломатического досье саммита «Восьмерки». Как и Северная Корея, освежившая впечатление о себе новыми испытаниями ракетоносителей.
     Вряд ли обойдется без столкновений сил правопорядка с антиглобалистами, или, как теперь они себя называют, альтерглобалистами (то есть выступающими за «глобализацию по-другому»). С ними трудно спорить хотя бы в одном: а кто, собственно, уполномочил восьмерых человек, избранных (в лучшем случае) гражданами их стран, решать за весь мир?

Холодный расчет

Переговоры в Москве остановили тенденцию к ухудшению наших отношений

     Все соглашения, достигнутые в ходе переговоров между президентами Дмитрием Медведевым и Бараком Обамой, кроме договоренности о транзите, носят характер декларации о намерениях.
     Впрочем, на основе декларации о намерении, в частности по вопросу сокращения стратегических наступательных вооружений, можно довольно быстро сделать договор. Учитывая, что декларация о намерении включает в себя рамки сокращения боезарядов и носителей, которые удовлетворяют обе стороны. Совершенно не обязательно договариваться конкретно, можно договориться о пределах.
     На саммите не было достигнуто исторических прорывов. Исторический прорыв состоялся, если бы стороны договорились, например, о движении к договору о коллективной безопасности, который действительно смог бы завершить «холодную войну» в Европе. Или если бы были приняты совместные решения в отношении новых стран, которые стремятся получить ядерное оружие.
     Но в то же время совершенно очевидно, что саммит очень значимый. Он остановил тенденцию к ухудшению российско-американских отношений. И у сторон появилась возможность строить нормальный конструктивный диалог, который им очень нужен. Без сотрудничества России и США просто нет никаких надежд на то, чтобы остальной мир стал сколько-нибудь управляемым.
     Я полагаю, что в перестройке отношений между нашими странами глубоких изменений не произошло. А произошло что-то типа перезагрузки. Перезагрузка – совершено новый термин. Просто он был придуман и использован. Но произошла, я бы сказал в старых добрых дипломатических терминах, нормализация и улучшение атмосферы отношений. Но и это очень много, поскольку до этого отношения непрерывно ухудшались в течение целого ряда лет.
     Я полагаю, что в ходе переговоров обе стороны остались при своих интересах. И та и другая сторона как бы воплотила в жизнь свои домашние планы. То, что мы предлагали, в договоренностях есть. И то, что предлагали американцы, – тоже есть. Обе стороны получили то, на что они рассчитывали. Я надеялся, честно говоря, что длительное общение президентов приведет к какому-нибудь прорыву, появлению неожиданностей. Пока ни одной неожиданности я не увидел. Я не знаю ни одного официального российского или полуофициального российского предложения, которое не нашло бы отражение в тех бумагах и заявлениях, которые прозвучали.
     Будут ли выполняться в США достигнутые в Москве договоренности, во многом зависит от того, насколько президенту Обаме удастся воплотить свои почти революционные начинания. Он взялся за вещи, за которые не брались прежде президенты. Взялся за пересмотр политики в отношении Ирана и вообще мусульманского Ближнего Востока. Он идет совершенно определенным курсом в экономической политике, которая вызывает ярость у республиканцев. Если у него что-то начнет не получаться, то жертвой возникших проблем могут стать российско-американские отношения. Поэтому у Обамы в ходе переговоров в Москве были в известной мере связаны руки.

Под личным присмотром

Лидеры России и США возглавят процесс сближения

     Александр Рар, эксперт Германского совета по внешней политике:
     – «Философия сотрудничества» – термин, который употребил президент России Дмитрий Медведев во время совместной конференции со своим американским коллегой Бараком Обамой, – в отношениях Вашингтона и Москвы за последнее время существенно изменилась.
     Причем произошло это не благодаря вчерашней встрече двух лидеров, а в связи с мировым финансовым кризисом. Нынешняя экономическая ситуация ослабила и Америку, и Россию, и они поняли, что не должны «бодаться» из-за Грузии в тот момент, когда необходимо принять меры для стабилизации мирового порядка, для решения глобальных проблем, выходящих далеко за рамки баталий вокруг завершившейся «холодной войны». Сейчас открываются прекрасные возможности для сотрудничества не только политиков, но и так называемых гражданских или гуманитарных организаций внутри обществ двух стран.
     Должен обратить внимание на тот едва ли не беспрецедентный факт, что президенты лично возглавят новую двустороннюю комиссию по сотрудничеству. На эту ситуацию можно посмотреть двояко. С одной стороны, это может свидетельствовать о решении собственноручно руководить процессом сближения двух государств во всех отношениях – безопасности, политике, экономике. С другой стороны, такая позиция может говорить о некотором недоверии лидеров в отношении «второго эшелона» политиков России и США, на которых не стоит оставлять столь архиважное дело.
     Как и существовавшая некогда комиссия Гор – Черномырдин, вновь созданная структура также будет заниматься в том числе и экономическими вопросами. В этой сфере Америке и России пока нечем похвастаться. США, как мне кажется, совершили стратегическую ошибку: исходя из того, что они видели в 90-е годы, власти страны решили работать преимущественно с российскими частными компаниями, с олигархами, игнорируя государство. В то время как европейские страны с самого начала сосредоточились на том, чтобы открывать себе двери в Кремле или в регионах, чем создали для себя прекрасный экономический плацдарм. Здесь американцам есть что позаимствовать у коллег из Старого Света. Им стоит понять, что Россия уже не та хаотическая страна 90-х годов, которая ищет для себя «учителя» рыночной экономики и демократии. Но и России надо понять, что без Америки ей будет очень сложно решить свои национальные интересы, в том числе в борьбе с международным терроризмом, на Ближнем Востоке и даже в отношениях с другими странами.
     Обозревателей не может не радовать, что на повестке дня появляются такие важные цифры, как те, что фигурируют в российско-американском соглашении о сокращении вооружений. На мой взгляд, нельзя забывать о том, что это за оружие. И тот факт, что сейчас боеголовки будут радикально сокращены, – это революционный шаг. Но еще важнее, чтобы те ракеты, которые используются для их доставки также были сокращены. Здесь американцы пока не готовы пойти на радикальное сокращение. Но здесь важно, что процесс сокращения ядерного оружия должен подать сигнал таким государствам, как Иран и Северная Корея. Раньше потенциальные атомные государства обосновывали свои претензии наличием ядерного оружия у других стран. Сейчас, после решения Москвы и Вашингтона, им будет сложно использовать подобные аргументы. Без этого примера было бы сложно пытаться запустить процесс всеобщего разоружения.
     Судя по появившимся сигналам, американцы, как и предполагали эксперты, сейчас будут тормозить строительство противоракетной обороны в Чехии и Польше, договариваясь с Россией о сотрудничестве в построении общей защиты в этой области. Во вторник лидеры двух государств продолжат переговоры, и наверняка появятся новые нюансы в данном вопросе.

Реформа на поражение

     Сохранение призывной армии в условиях полнейшей деградации офицерского корпуса, дедовщины, невозможности набрать приличный контингент новобранцев, плохого материального обеспечения войск делает бессмысленными все преобразования министра Сердюкова.
     Затеянная гражданским министром обороны самая масштабная реформа российской армии за последние 40 лет обречена на провал, потому что власть так и не решилась сделать армию профессиональной, из-за чего в ней сохраняются все самые уродливые черты.
     Как известно, реформа армии в России проходит под девизом придания ей нового облика. О том, как выглядит армия сейчас, красноречиво свидетельствует выступление главного военного прокурора РФ Сергея Фридинского на совместном заседании коллегий Минобороны и ГВП. «От неправомерных действий офицеров в прошлом году пострадали более 448 военнослужащих, девять из них получили тяжкие увечья, один погиб», – сообщил главный военный прокурор. По его данным,
     за применение физического насилия к подчиненным в минувшем году осуждены 280 офицеров, в том числе 18 командиров воинских частей. Две трети таких преступлений совершено младшими офицерами.
     «Несмотря на снижение абсолютных показателей числа насильственных преступлений, совершенных офицерами, распространенность случаев физического насилия к подчиненным по-прежнему вызывает негативную реакцию в обществе», – сказал глава ГВП. А «отсутствие профессиональных знаний и навыков работы с подчиненными, педагогической культуры, а нередко и негативные примеры отношения вышестоящих командиров к подчиненным по-прежнему являются причинами роста числа таких правонарушений в Военно-воздушных силах, Ракетных войсках стратегического назначения, войсках Приволжско-Уральского, Ленинградского военных округов, силах Балтийского флота».
     В минувшее воскресенье нынешнее состояние российской армии было проиллюстрировано массовой дракой призывников из Дагестана и русских в воинской части алтайского городка Алейска, после которой дагестанские призывники объявили голодовку.
     Еще одной иллюстрацией стало бегство в Грузию рядового Дмитрия Артемьева, причины поступка которого совершенно логично объяснила глава Союза комитетов солдатских матерей Валентина Мельникова: «Наши солдаты бегут из воинских частей не потому, что они бегут в Грузию, а потому, что они бегут от своих «товарищей» командиров, которые их долбают, требуют деньги и еще неизвестно что с ними делают. Была бы эта часть на границе с Америкой, он ушел бы в Америку, с Финляндией – в Финляндию, с Украиной – на Украину». По ее словам, в которых, даже если считать их преувеличением, есть доля правды, подтверждаемая официальной статистикой самого Министерства обороны, «каждый солдат по призыву, который находится в войсках, так или иначе, больше или меньше подвергается побоям, издевательствам, пыткам, вымогательству денег. У них там и голод, и грязь. Солдат ходит из части, потому что у него нет выхода».
     Достаточно красноречиво говорят о состоянии армии и данные о призывном контингенте, приведенные на днях комиссией Общественной палаты России по делам ветеранов, военнослужащих и членов их семей. Согласно этим данным,
     половина рекрутов нынешнего весеннего призыва, который заканчивается 15 июля, имели судимость или проблемы с законом. Их набралось около 170 тысяч из пока направленных в войска в ходе весеннего призыва 305 тысяч рекрутов.
     Более 100 тысяч призывников имеют условные сроки судимости или погашенную судимость, еще от 50 до 70 тысяч – приводы в милицию или содержались в следственных изоляторах, где набирались уголовного опыта. С начала 2000-х годов вплоть до осени 2008-го Министерство обороны не призывало на военную службу юношей, имевших уголовный опыт. Но сейчас, когда в результате реформы армии срочная служба сократилась с 24 до 12 месяцев, план по призыву автоматически увеличился почти в три раза по сравнению с 2007 годом. И выполнять его приходится за счет уголовников.
     Критики армейской реформы из числа военных экспертов спорят с планами Министерства обороны перейти к бригадам вместо дивизий по американскому образцу (где армия, между прочим, профессиональная), с сокращениями офицеров. Но сохранение призывной армии в условиях полнейшей деградации офицерского корпуса и физической невозможности набрать приличный контингент новобранцев, скверного материального обеспечения войск, заложенных еще в советские времена традиций дедовщины делает бессмысленными все нынешние преобразования. Армия в России должна быть профессиональной не только потому, что современное оружие требует иных профессиональных навыков, чем у неподготовленных рекрутов.
     Без армии, в которой за службу государство достойно платит профессионалам, мы будем иметь нескончаемую цепь внутреннего насилия, произвола и беспредела, которые подрывают моральные устои и боевой дух войск.
     «Новый облик армии» – не замена дивизий бригадами, а принципиальное изменение атмосферы самой военной службы, чтобы армия не казалась тюрьмой призывникам, а офицеры не чувствовали себя тюремными надзирателями. Чтобы генералы и подумать не могли использовать солдат как рабочий скот для личных нужд. Но для этого за армией нужен гражданский контроль и ее нужно комплектовать из профессионалов, которые будут считать службу достойной работой, а не тяжкой повинностью. А традиционные отговорки властей, что у нас нет денег на профессиональную армию, даже с учетом кризиса безосновательны.
     При такой великодержавной риторике даже логично не жалеть денег на создание качественных вооруженных сил.
     А нищая и морально разложенная изнутри армия не стоит того, чтобы держаться за нее изо всех сил или пытаться осовременить ее внешний облик, не меняя прогнивших насквозь внутренностей.

Асимметрия вольностей

     Трудно сказать, в какой мере справедливо известное положение марксистской теории, что историческое развитие движется по спирали. Но в отношении российской политической мысли, по крайней мере, в части, касающейся федеративного устройства страны, оно абсолютно верно.
     Недавно первый заместитель руководителя администрации президента РФ Владислав Сурков, посетивший столицу Башкортостана Уфу, чтобы уладить конфликт между федеральной властью и тамошним лидером Муртазой Рахимовым, выдвинул в качестве обоснования для примирения новый тезис: мол, у нас в стране «разновекторная демократия». Дескать,
     Россия – страна большая, состоящая из различных регионов, населенная разными народами с разными культурными традициями, поэтому нет ничего удивительного, что и политические режимы на местах могут быть разные.
     Конечно, при желании слова высокопоставленного кремлевского чиновника можно интерпретировать лишь как попытку запустить в политический лексикон новый хлесткий термин. А он придуман лишь для того, чтобы в сложный период социально-экономического кризиса обосновать необходимость вынужденного компромисса с наиболее влиятельными региональными лидерами ради сохранения общественно-политической стабильности и недопущения губернаторской фронды, которая играла столь заметную роль в 90-е годы, особенно на излете ельцинского президентства.
     На то, что к этой терминологической новации не следует относиться серьезно, вроде бы указывают и усилия Конституционного суда РФ, еще раз решившего прошерстить конституции республик на предмет окончательного изъятия из них упоминаний о суверенитете. Эти усилия подтверждают, что федеральная власть твердо стоит на страже идеи сохранения единого правового пространства России. Задача же его восстановления была одной из главных, когда в начале 2000-х годов была задумана и осуществлена федеративная реформа. Однако если присмотреться поближе, за терминологической игрой можно увидеть нечто большее, а именно признание асимметричности. Нет, не федерации, а политического развития российских регионов.
     Казалось бы, нет ничего, что могло бы повлиять на изменение нынешней модели государственного устройства Российской Федерации, ведь одновременно продолжается унификация правового пространства. И, откровенно говоря, такая асимметрия существовала всегда. Иным лишь было отношение к ней со стороны федерального центра. В прошедшее десятилетие центр твердо заявлял, что его задача – постепенно изжить это наследие прошлого. Особенность же нынешнего момента в том, что Москва устами кремлевского policy maker снова признает асимметрию как данность. Такова уж парадигма нашего развития!
     Но дело не только в смене акцентов. Проблема еще и в том, что
     сегодняшняя Россия – это страна, где неформальные властные отношения, неформальная власть как таковая значат гораздо больше, чем все юридически оформленные правила, статусы и процедуры.
     И это означает, что вопреки официальным правовым конструкциям, стараниям Конституционного суда, в рамках единой страны в одних регионах могут существовать почти ханские режимы, в других – системы, напоминающие кочевую демократию нескольких конкурирующих за власть кланов, в третьих – политические конфигурации, в чем-то сохранившие элементы политического плюрализма 90-х годов. И права, и возможности таких регионов в их взаимоотношениях с федеральным центром также могут быть разными. Словом, получается, что то,
     с чем боролись как с наследием недавнего «лихого» прошлого и характерной для него удельно-феодальной вольницы, ради преодоления которой проводилась унификация законодательства, создавались федеральные округа вместе с возглавляющими их полпредами президента России, снова начинает возвращаться в нашу политическую жизнь.
     Через другую калитку, в других формах, но возвращается. Выясняется, пока у федерального центра имелись значительные ресурсы, выросшие на мощных потоках нефте– и газодолларов, он был в состоянии без особого напряжения проводить программу создания «симметричной федерации», на самом деле, шаг за шагом продвигаясь к восстановлению унитарного государства. Как только ресурсы оскудели, и щедрая рука Москвы уже не может «по потребности» раздавать их регионам, снова приходится возвращаться к асимметрии. Кто посильнее экономически и политически, у кого есть чем давить на центр, несомненно, получит больше, в том числе и в плане устройства местной политической жизни.
     Строго говоря, этот процесс начался не сегодня и не под влиянием кризиса. Появление такого субъекта федерации, как Чечня Рамзана Кадырова с совершенно особым положением этой территории в составе Российской Федерации, стало отправной точкой в «асимметризации» государственного устройства страны. Кризис же придал новый импульс этой тенденции – и процесс начал набирать силу.
     И все же, говоря о наметившемся ныне крене в сторону новой асимметрии, не стоит полагать, что речь идет о простом возвращении к государственным формам 90-х. Да, корни у нынешних и тогдашних процессов во многом были схожие – ограниченность ресурсов федерального центра, вынужденного соглашаться на расширение местных вольностей. Но есть и серьезные отличия. И они не только в том, что сегодня никто не призывает проглотить столько суверенитета, сколько сможет. В 90-е многие региональные и федеральные политики искренне полагали, что за процессом сумбурного нормотворчества страна шаг за шагом все-таки будет двигаться в сторону создания нормальной федерации, в которой территории сами определяют, сколько полномочий нужно отдать федеральному центру. Сегодня скорее начинается автономизация унитарной по сути системы.
     Если так продолжится и дальше, то не исключено, что через какое-то время страна в чем-то будет напоминать Российскую империю, в которой были и феодальные Бухарский эмират и Хивинское ханство, и обычные русские губернии, и вполне демократичное Великое Княжество Финляндское.
     Проблема только в том, что если сегодня на неформальном уровне федеральная власть соглашается с принципом «разноскоростного» политического развития регионов, публично принимает его как данность, то рано или поздно не только Чечня или Башкортостан, но и многие другие субъекты Российской Федерации потребуют закрепить их вольности в соответствующих правовых документах. Готовы ли в Москве к подобному повороту событий, и что будет, если подобные требования станут звучать одновременно?

Польстить Кремлю

     У российской оппозиции были серьезные опасения. Пожертвует ли Барак Обама будущим демократии и правового государства в России ради Realpolitik в целях возобновления отношений с Москвой? А что если он вообще пойдет на внешнеполитический торг: Грузия в обмен на Иран? Страхи оппозиции были обоснованными. И тем не менее, влияние со стороны Запада лишь подвинуло власти к демократическим уступкам.
     Критики кремля могут быть спокойны. Обама никого не предал. Примечательно, что он никого и не задел. Обама обращался с Россией как с супердержавой, хотя, не считая атомного арсенала, больше ничего в ее действительном статусе в пользу этого термина уже не говорит. Кремль чувствует себя польщенным.
     Таким образом, Москве будет все труднее правдоподобно противиться намерениям Запада. В Иране и Афганистане российские интересы также защищаются. Перемены через сближение – так назывался процесс, который в 70-е годы под прикрытием Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе способствовал сближению Востока и Запада. Сближение это служило для того, чтобы подточить коммунистическую систему. Инициатива Обамы может принести похожие результаты.
     В ходе визита Обамы антиамериканизму в качестве придворной идеологии Кремля был нанесен небольшой урон. Антиамериканизм – миф, на котором Кремль и государственный аппарат основывают свою политическую власть. В случае если этот ' миф угрозы' будет разгадан, лучше посредством сотрудничества в области противоракетной обороны, правящая каста сама уведет у себя почву из-под ног.