343. Операция «Преемник»

Россия перед выбором

Евгений Примаков: Прежде всего надо понять, что может помешать нам создать новую экономику

     Мировой экономический кризис высветил в контрастном виде ряд наших проблем в области экономики и политики. Но этим дело не ограничивается.
     Россия встала перед выбором: либо перейти на новую экономическую модель, к чему призывает лозунг модернизации, либо стремиться сохранить относительное благополучие в экономической и социальной сферах, которое обеспечивало превращение нашей страны в «энергетическую сверхдержаву».

Оценки, не подтвержденные действительностью
     Они, как представляется, необходимы для продуманной линии в отношении будущего России.
     Первый вывод. В начале мирового финансового кризиса возникло предположение, что наша страна останется островом стабильности – волны кризиса пройдут мимо. Об этом говорили и с высоких трибун, что, очевидно, можно объяснить, с одной стороны, недооценкой глубины интеграции России в мировую экономику, а с другой – переоценкой мер, предпринятых в докризисный период с целью защититься в случае резкого падения цен на нефть.
     Такие прогнозы были беспочвенными прежде всего потому, что предшествовавший рыночный период уже предопределил глобальные рамки развития российской экономики. Что касается «подушки безопасности», призванной защитить страну в случае «форс-мажорных» обстоятельств, то уже к концу первого года кризиса выяснилось: она далеко не панацея, спасающая Россию от тяжелых последствий мирового финансово-экономического кризиса. Даже если мы почувствовали, что достигли дна кризиса, оттолкнемся от него и начнем всплывать, все равно пройдет несколько лет до того, пока мы твердо встанем на ноги. И в этих условиях совершенно ясно, что дефицит нашего бюджета не может постоянно покрываться за счет Резервного фонда, который, по словам министра финансов, полностью иссякнет уже в этом 2010 году.
     Второй не выдержавший соприкосновения с жизнью вывод заключался в том, что причина кризиса в России лежит исключительно вне нашей страны. Кризис, безусловно, пришел к нам извне, но глубину этот кризис получил у нас в результате именно российских особенностей. Мы вошли в кризис с рядом дисбалансов. У нас 40 процентов ВВП создается за счет экспорта сырья, и естественно, что кризис больнейшим образом ударил по России. За минувший 2009 год ВВП России снизился на 8,7 процента. Кто-то может сказать, что в Китае тоже значительная часть ВВП создается за счет экспорта, и это не привело к серьезным кризисным последствиям. Более того, во время кризиса в Китае произошло сокращение не самого ВВП, а его ежегодного прироста – с 13 до 9,6 процента. Дело в том, что основу экспорта Китая составляют промышленные товары потребительского назначения, а мы экспортируем главным образом сырье. Поэтому, столкнувшись с тем, что не реализуется значительная часть экспортируемой продукции, Китай развернул ее на внутренний рынок и с помощью государственных мер увеличил внутренний спрос, платежеспособность населения. В результате при сокращении внешней торговли выросла внутренняя, и это позволило сохранить высокие темпы экономического роста. При нашей структуре экономики подобный маневр весьма ограничен.
     Получая до кризиса огромные средства за счет высоких экспортных цен на нефть, газ, мы не вкладывали их не только, чтобы покончить со сверхзависимостью от экспорта сырья, но и с целью развития рыночной инфраструктуры. Одним из последствий этого стала неразвитость банковской системы. Факт остается фактом: мы вошли в кризис, имея внешний корпоративный долг в 500 млрд долларов. Это огромная сумма – на тот момент она была равна золотовалютным запасам страны. Линия минфина и Центрального банка привела к тому, что в России так и не образовалась система долгосрочного кредитования. Наших предпринимателей практически выталкивали за рубеж для получения «длинных» денег – долгосрочных кредитов.
     Положение усугубилось потому, что крупные российские компании, получившие за рубежом эти «длинные деньги», а их основная часть представлена структурами, в которых контрольные пакеты акций принадлежат государству, не стали активными партнерами правительства в погашении своих долгов. По свидетельству председателя Счетной палаты РФ Сергея Степашина, осенью 2008 года, когда наступление кризиса стало очевидным, крупные российские корпорации провели внеочередное собрание акционеров, на которых решили выплатить значительные суммы в виде «промежуточных» дивидендов. «Таким образом, – заявил Степашин, – перед кризисом крупнейшие корпорации и холдинги остались без оборотных средств. Их собственники сознательно изъяли из оборота сотни миллиардов рублей, а затем обратились за господдержкой. В ряде случаев эта поддержка была оказана».
     До настоящего времени не стали партнерами правительства в создании внутренних источников долгосрочного кредитования реального сектора экономики крупные коммерческие банки России. По словам Владимира Путина, «банки предпочитают держать свои активы в наиболее ликвидных инструментах, а не вкладывать их в «длинные кредиты». Известно, что первой антикризисной мерой в России стала государственная поддержка финансовой системы, предотвратившая ее коллапс, что могло обернуться катастрофическими экономическими и социальными последствиями. Массированные вливания ликвидности в банковскую систему оказались полностью оправданными. Однако расходование больших государственных средств не сняло проблему кредитования реальной экономики. Обобщая, можно сказать, что высвеченная кризисом важнейшая задача создания в России внутренней системы финансирования экономики далека от своего решения.
     Оттого, что не вкладывались средства внутри страны, образовалась хроническая нехватка инвестиций. Их совокупный объем составил лишь пятую часть всех заработанных средств. В результате мы попали в непозволительную зависимость от импорта потребительских товаров, машин и оборудования. По оценке «Станкоимпорта», в ежегодном объеме закупаемых российскими предпринимателями станков доля отечественных составляет не более 1 процента. И не случайно, что нового машинного оборудования у нас производится в 82 раза меньше, чем в Японии, в 30 раз меньше, чем в Германии, и в 31 раз меньше, чем в Китае. Между тем общеизвестно, что развитие машиностроения – важнейший фактор обеспечения модернизации экономики.
     Третий вывод, который не соответствует действительности, это то, что мировой финансовый кризис, который, несомненно, имеет структурный характер, означает начало конца капитализма, иными словами, рыночной ориентации мировой экономики. Безусловно, произошел кризис той модели капитализма, которая развивалась в Соединенных Штатах: «деньги – ценные бумаги – деньги». Государство, не вмешиваясь в экономику, предоставило все рынку. В США это привело к широкомасштабным спекулятивным операциям, часто осуществляемым теми организациями и компаниями, реальные активы которых были меньше средств, заявленных в спекулятивных сделках. Не контролировались объемы и масштабы займов. Но порожденный всем этим кризис не означает конец капитализма или даже подрыв рыночного развития.
     Правда, сейчас выходят из кризиса, применяя методы, далеко не свойственные либеральному капитализму, но тем не менее не методы, которые, как это оценивают некоторые, находятся за пределами капитализма или рыночного хозяйства. На определенных этапах капитализм не только допускает государственное вмешательство, но и не может развиваться без этого. В тех же Соединенных Штатах, например, под Новый год палата представителей конгресса одобрила поправки к закону о финансовом регулировании. Теперь государственное ведомство будет осуществлять жесткий контроль над банками, фондами и другими кредитными структурами. Создаваемый государственный орган получает право ликвидировать фирмы и дробить компании, чья деятельность угрожает стабильности экономики, а Федеральная резервная система (ФРС) – контролировать крупные компании, оказывающиеся на грани банкротства.
     Устойчивость капитализма, его способность адаптироваться, в том числе к тяжелым кризисным условиям, бьет по аргументам антирыночников. Но для России, где антирыночники практически уже сошли с политической арены, главное не вопрос: быть или не быть рынку, а соотношение государственного и частнопредпринимательского в развитии рынка. В последнее время в России усилилась критика государственных корпораций, требование акционировать те из них, которые работают в конкурентной среде. Такой подход оправдан. Госкорпорации, создание которых было необходимо, например, в таких деградирующих отраслях, как самолетостроение и судостроение, в целом ряде случаев были искусственно ограждены от рыночной конкуренции. Имущество передавалось им без торгов. Часть госкорпораций уходила от финансового контроля. Практика остро поставила вопрос о распространении на их деятельность законов и правил рынка.
     Однако участие государства в экономической жизни не ограничивается тем, что оно является собственником предприятия. Это одна сторона вмешательства государства в экономику. Другая заключается в том, что государство наряду с рынком выступает как регулятор процесса. В отдельные периоды роль государственного регулирования экономики возрастает, подчас снижается, но никогда полностью не исчезает. Следовательно, бесспорная необходимость исправить положение с госкорпорациями ни в коей мере не должна привести к соскальзыванию на позиции неолибералов, проповедующих идею исключения государства из процесса экономического регулирования. Это отнюдь не означает отказа от совершенствования экономической стратегии и практики российского государства. На нынешнем этапе, пожалуй, особое значение приобретает у нас противодействие сращиванию чиновничества всех мастей с бизнесом. На это, к сожалению, обращается значительно меньше внимания, чем необходимо. А без разрыва связки чиновничества с бизнесом невозможна серьезная борьба с коррупцией.
     Еще один несостоятельный вывод заключается в том, что доллар исчерпал себя как резервная валюта. Действительно, проявилась тенденция ослабления доллара в отношении других валют. Но это не идентично тому, что в ближайшее время доллар сползает с пьедестала мировой резервной валюты. Собственно, в этом практически никто и не заинтересован. При удорожании евро в отношении доллара европейские экспортные товары теряют конкурентоспособность. Снижение курса доллара обесценивает резервы многих стран – в первую очередь Китая, Японии, России, да и всех других, кто держит значительную часть своих валютных резервов в американских долларах.
     Неосуществимы на близлежащий период прогнозы превращения в резервную валюту рубля. Бывший глава Федеральной резервной системы (ФРС) США Алан Гринспен сказал: «Пока российский рубль не может стать даже региональной валютой из-за слишком высокой зависимости от цен на нефть». К этому можно добавить, что чрезвычайно мала доля России и в мировом ВВП, и в мировых финансовых и торговых потоках. Конечно, кризис показал, что не существует однополярного мироустройства, что нельзя сейчас руководить мировой финансовой системой из одного центра, что будет расти роль региональных и национальных валют. Но думать о том, что рубль станет резервной валютой в ближайшее время, – неосуществимая мечта.

Лучшая перспектива
     Рассмотрение четырех несостоявшихся прогнозных оценок приводит к выводу о необходимости модернизации России. Это процесс, который охватывает все сферы деятельности и жизни общества с целью подъема страны до уровня требований современности. Обязателен широкий фронт таких мер, так же как и движение по всему этому фронту. Однако представляется, что в силу сложившихся обстоятельств, в том числе мирового кризиса, первостепенное значение для России приобретает модернизация экономики. Такой вывод принципиален. В России появились публикации, авторы которых настаивают на том, что вначале нужно модернизировать государственные структуры и лишь потом приступать к модернизации экономики. Выдвигается даже идея слома сложившейся политической структуры как условие успешной модернизации экономики. Такие призывы к «революционным» преобразованиям властных структур, мягко говоря, контрпродуктивны, а по большому счету провокационны, так как содержат угрозу еще до начала модернизации (мы пока только говорим о ней) разделить российское общество, создать ситуацию, когда вообще будет не до модернизации. Прямо или косвенно способствовать этому могут только безответственные люди.
     Однако это отнюдь не означает, что модернизация экономики возможна вне процесса демократизации общества. Процесс этот многогранный. Но, очевидно, можно и нужно выделить из него самое главное для решения задач экономической модернизации России. Это главное – верховенство закона и независимое правосудие.
     Сегодня все – и руководители государства, и рядовые предприниматели – не отрицают, а, наоборот, настойчиво утверждают, что в посткризисный период у России должна быть новая экономическая модель. Ее создание, по сути, и есть модернизация экономики. Параметры новой модели на слуху: переход на инновационные рельсы и изменение структуры экономики. Естественно, что во время кризиса создать такую новую модель невозможно. Но вместе с тем именно в настоящее время следует обозначить не на словах, а на деле ее контуры, усиленно работать по ее построению.
     Не буду останавливаться на конкретных предложениях. Они были широко развернуты в Послании президента Дмитрия Медведева Федеральному Собранию и в речи, произнесенной председателем правительства Владимиром Путиным на съезде партии «Единая Россия». Затрону лишь несколько тем общего содержания. Прежде всего нужно понять, что может помешать успешному продвижению России к новой экономической модели. Такой помехой является инерционное мышление весьма влиятельных кругов, которые уповают на то, что основные импортеры нефти постепенно выходят из рецессии и цены на нефть удерживаются на достаточно высоком уровне. По их мнению, продолжение курса на преимущественную поддержку крупных сырьевых компаний воссоздаст благоприятную докризисную ситуацию, способствовавшую росту ВВП и благосостоянию населения в России.
     Такая линия предполагает экстраполяцию на будущее задач и целей докризисной экономической политики, что объективно приведет к превращению России в сырьевой придаток мировых держав не только «традиционных», но и Китая. Есть все основания считать: преобладающее большинство стран, охваченных кризисом, связывает его преодоление с выходом на более высокую ступень технико-технологического развития. И не только связывает, но и делает для этого очень многое. В новых условиях, сложившихся в связи с мировым кризисом, курс на возрождение экономической активности без учета ее качественной составляющей для России еще более неприемлем, чем раньше. Последствия такого статуса-кво для России пагубны и в экономической, и социальной, и политической областях.
     Вместе с тем в противодействии силам, которые не настроены на решительное продвижение России к новой экономической модели, следовало бы избежать ряда крайних выводов. Во-первых, представления о том, будто ориентир на новую экономическую модель предполагает разворот спиной к «столь уже облагодетельствованным» сырьевым компаниям. Мы еще очень долго будем зависеть от выплачиваемых ими налогов и других взносов, пополняющих бюджет. Поэтому увеличение объемов добычи сырья, сопровождаемое ростом эффективности и добычи, и переработки, и доли сырья с добавленной стоимостью в экспорте, – такие направления должны найти достойное место в новой экономической модели.
     Но и этого недостаточно. Существует прямая связь между сохранением и совершенствованием экспорта энергоносителей с необходимостью модернизации всей экономики. Россия резко отстала от очень многих стран в разработке и внедрении энергосберегающих технологий. На производство одной тонны стало у нас тратиться в 3 раза больше электроэнергии, чем в Бельгии, Франции, Италии, на производство одной тонны минеральных удобрений – в 6 раз больше, чем в арабских странах. Возникает реальная угроза того, что без перехода на инновационные рельсы резко сократится уже в обозримый период экспорт энергоносителей. Даже при увеличении добычи не хватит для экспорта ни нефти, ни газа. Конечно, большое значение имеет сбережение энергии за счет новых электролампочек, но оно мизерно по сравнению с потерями в промышленности.
     Во-вторых, неправильно представлять все проделанное в российской экономике до сегодняшнего дня в негативном плане, а такие мотивы уже начинают тиражироваться. Несмотря на имевшие место недостатки, российское руководство, начиная с конца девяностых годов прошлого века, сделало в целом немало в тяжелом противостоянии с псевдолибералами-монетаристами, которых вынес на гребень волны хаотичный переход России на рыночные рельсы в период с 1992 по 1998 год. Можно считать, что их деятельность в дальнейшем была ограничена. Вспомним, например, инициативу президента В.В. Путина, настоявшего на разделе Стабилизационного фонда на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния. В результате вопреки планам правительственных финансистов часть полученных от экспорта нефти средств все-таки была предназначена не для складывания в кубышку, а для развития экономики и подъема уровня жизни населения. Ныне тоже просматривается линия председателя правительства на сдерживание тех, кто не прочь возвратиться к докризисной модели российской экономики. Как реакция на предложение минфина широко возобновить финансовые заимствования за рубежом на рыночной основе прозвучало предложение Путина создать внутренний механизм получения «длинных денег» российскими предпринимателями, используя с этой целью Пенсионный фонд и Фонд национального благосостояния. Наконец, не кто иной, как Путин, в описании антикризисных мер впервые выдвинул идею необходимости новой экономической модели для России. Нужно сказать, что представление, будто экономическое оздоровление России начинается с сегодняшнего дня, не способствует укреплению лидирующего «тандема», в чем заинтересованы те, кто действительно хочет перемен.
     В-третьих, в оценках осуществляемых антикризисных мер нельзя абстрагироваться от объективных трудностей и противоречий. Вполне понятно стремление и президента, и руководителя правительства сделать все, чтобы сохранить социальную направленность экономической политики, ограничить рост социальных и политических рисков. А это на практике ведет к тому, чтобы не допустить банкротства целого ряда не-эффективных предприятий, что само по себе противоречит интересам экономического прогресса. Социальная направленность антикризисных мер диктуется и общим положением – бедностью значительной части российского населения, поэтому невозможен отход от социальной ориентации антикризисных мер, которым некоторые экономисты противопоставляют правильный по сути, но неприемлемый в российских условиях отказ от поддержки правительством ряда экономически несостоятельных предприятий, особенно в моногородах.

Особая роль государства
     Что может стимулировать бизнес работать в инновационном режиме? В развитых странах бизнес принуждает к этому конкуренция, которая слабо развита в нашем рыночном хозяйстве. Однако и у нас все зависит от того, почувствует ли предприниматель, что его прибыль непосредственно связана с постоянным совершенствованием производства в технико-технологическом плане. Такого чувства отнюдь не вызывало докризисное положение дел в российской экономике, где погоду делали крупные сырьевые компании, получавшие гарантированную прибыль за счет использования природной ренты.
     Переход на путь инновационной экономики возможен в России прежде всего при опоре на средние и малые предприятия. Одновременно следует, как это ни звучит парадоксально, оказать многостороннюю поддержку военно-промышленному комплексу, превращая его в один из важных рычагов инновационного развития всей экономики. Исторически сложилось так, что в советский период ВПК вобрал в себя наибольшую часть научно-технического потенциала страны. Этот потенциал далеко не полностью растрачен в современной России. Поставив его на службу модернизации экономики, следовало бы сделать технико-технологические достижения ВПК доступными для гражданского производства, естественно, не нанося ущерба секретности, необходимой при изготовлении вооружений. В США производством вооружений занимаются, как правило, компании, которые одновременно выпускают гражданскую продукцию, во всяком случае, продукцию двойного назначения. Это один из важных путей инновационного развития и для нас.
     В отсутствие должного уровня конкуренции, подталкивающей предпринимателей к инновациям, резко возрастает роль государства в качестве стимулятора научно-технического прогресса. Методы и меры такого стимулирования должны на данном этапе составить основную часть функции государства как регулятора экономики. Одним из наиболее эффективных механизмов стимулирования инновационных предприятий является дифференцированное снижение налогов, предоставление налоговых каникул, субсидирование процентных ставок на кредиты, используемые для приобретения новых технологий, патентов, лицензий и современного оборудования. В условиях кризиса такие решения принимаются сложно, но это необходимо делать.
     Российская действительность требует также, чтобы были предусмотрены меры по усилению государственного и общественного контроля за целевым характером и эффективностью преференций, предоставляемых тем компаниям, которые занимаются инновационной деятельностью. У нас хорошо в этом плане проявляет себя Счетная палата. Но нередко результаты ее расследований и аналитической работы уходят в песок.
     Особое значение имеет поддержка производителей, приобретающих новые технологии. В настоящее время 70 процентов наших предприятий почти всех отраслей предпочитают прочим видам инноваций лишь закупку машин и оборудования. Причем в большинстве случаев закупается по более низкой цене оборудование уже не сегодняшнего дня. Только чуть более 8 процентов заинтересованы в закупке лицензий и патентов. Нужно их поощрять в первую очередь.
     Вспомним, как быстрого роста достигли Япония, Южная Корея, а сегодня – Китай, Индия. Магистральным путем к этой цели были закупки лицензий, которые не просто реализовались, а становились базой для усовершенствования. Следует втягивать в организацию инновационного движения и сам бизнес. Торгово-промышленная палата России, например, предложила принять федеральный закон, который обязывал бы все без исключения компании направлять определенный процент от своих доходов (подчеркну – именно доходов, а не чистой прибыли) в общенациональный Фонд модернизации и технологического развития страны. Причем – и это очень важно – сумма отчислений в этот фонд уменьшалась бы на тот объем средств, который компания тратит на решение своих собственных инновационных проблем, включая расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Почему бы не наделить этот фонд многими функциями хорошо проявившего себя в советский период Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ)?
     Наряду с недостатком, связанным с приобретением предприятиями новых технологий, проявляется неумение превращать свой интеллектуальный потенциал в активы (лицензии, права интеллектуальной собственности и бренды). В широком плане – это недостаток, унаследованный еще с советских времен, когда путь от фундаментальных открытий через прикладную науку до имплементации в производство мы проходили в два-три раза дольше по времени, чем в США, ряде развитых европейских стран. Сохранение этого отставания в рыночных условиях подтолкнуло некоторых к мысли о необходимости коммерциализации главного центра фундаментальной науки – Российской академии наук. Хорошо, что такой порыв был вовремя остановлен. Без разработки фундаментальных научных дисциплин России будет уготовлена роль страны, получающей сугубо дозировано технико-технологические достижения из-за рубежа. Однако ставка на РАН, как на главный центр развития фундаментальной науки, отнюдь не противоречит необходимости совершенствования прикладной науки и, в конечном итоге, коммерциализации результатов работы ученых.
     Подталкивает к тому, чтобы активно использовать российский интеллектуальный потенциал и принятый закон, разрешающий высшим учебным заведениям создавать коммерческие структуры. Cледует, не откладывая в долгий ящик, разработать целый ряд нормативных актов, без которых закон будет действовать в явно недостаточных масштабах.
     Новые, нетрадиционные идеи нужны и для кадрового обеспечения модернизации и технологического развития страны. ТПП России предложила подумать, например, над тем, чтобы в каждом федеральном округе было создано не менее трех-пяти образовательных кластеров, основу которых составят высшие учебные заведения, получившие статус национальных исследовательских университетов. В состав кластеров могут войти также отраслевые вузы, средние специальные, профессионально-технические и наиболее успешные общеобразовательные учебные заведения. Это позволит повысить качество подготовки всех категорий специалистов, устранит диспропорцию между реальными потребностями региональных рынков труда и сложившейся структурой выпуска специалистов.

Модернизация и демократия
     Президент Дмитрий Медведев в Послании Федеральному Собранию говорил о необходимости изменений в законодательстве и в государственном управлении, которые должны привести к серьезным позитивным сдвигам в российском правосудии. В этой связи многие подвергают острой критике искусственную криминализацию экономической деятельности в России. Основание для такой критики, несомненно, существует. Не случайно, например, что урегулирование ситуации вокруг предпринимателя Гуцериева, подвергнутого вначале судебному преследованию, было позитивно воспринято в кругах бизнеса.
     Однако нельзя допускать не только искусственную криминализацию, но и искусственную декриминализацию экономики. На слуху еще громко звучавшие в конце прошлого столетия заявления, что при создании первоначального капитала вообще не может быть никаких экономических преступлений. Противопоказано ослаблять внимание к реальной криминализации экономики и сегодня, особенно когда ее наиболее опасными проявлениями являются коррупционное «обслуживание» экономики чиновничеством, а также преступные действия самих предпринимателей – рейдерство, производство контрафактной и фальсифицированной продукции, уход от уплаты налогов, монополизация рынков и т.д.
     Успех модернизации экономики в России во многом завит от создания такой партийно-политической системы, которая помогала бы властям избегать ошибочных решений. Характерная черта такой системы – партийный плюрализм. Его нормальному развитию в России препятствуют два обстоятельства: жесткий контроль сверху, направляющий процессы партийного строительства, и административный ресурс, которым в несравнимо большей степени, чем другие партии, пользуется самая сильная из них «Единая Россия».
     На последнем ее съезде было провозглашено идеологическое кредо партии – «российский консерватизм». Судя по его трактовке, это понятие многоплановое: оно включает в себя не только консервативное отношение ко всему положительному в прошлом, но и социальную ориентацию, свойственную идеологии левого центра, и либерализм, который проповедуют «правые». Идеологическая всеядность «Единой России» на практике исключает партийный плюрализм в нашей стране в том понимании, которое он имеет, например, в Великобритании, Германии, Франции, других европейских странах, где избиратели отдают попеременно большинство голосов то правым центристам-консерваторам (к ним относятся и христианские демократы), то левым центристам (к которым принадлежат партии социал-демократического толка). При консерваторах у власти в Европе, да и в США, снижаются налоги, что способствует экономическому росту. Но одновременно с этим растет социальная дифференциация. На волне неприятия роста богатства на одном полюсе общества и бедности – на другом избиратели приводят к власти левоцентристские партии. При них начинают расти налоги, так как возрастают затраты на социальные нужды. Это способствует победе консервативных сил на выборах. Такой «маятник» попеременного нахождения у власти двух основных партийно-политических сил создает своеобразный механизм развития европейских стран, помогая избегать вредных крайностей на государственном уровне.
     Добавлю еще две констатации. Первая: «бренд» партии – постоянная величина, не изменяемая в зависимости от текущих задач развития общества. Его нельзя будет менять от случая к случаю. Если происходит изменение идеологического кредо, то это уже другая партия. Вторая констатация: создание моноцентристской партийно-государственной системы даже при наличии на политическом поле многих партий блокирует демократический процесс.

Модернизация и внешняя политика
     Если мы должны заниматься внутренними делами – модернизацией, то не отодвигает ли это на второй план внешнюю политику? Вопрос не надуман. Подчас в российском обществе звучат голоса тех, кто настойчиво предлагает сначала выправить ситуацию внутри страны, а уж потом заниматься большой политикой в международных делах. С такой постановкой категорически не согласен. Внешнеполитический изоляционизм – это отказ от создания наиболее благоприятных внешних условий для модернизации экономики. И, конечно, эти условия гораздо шире, чем даже такое важнейшее дело, как обеспечение притока иностранных инвестиций, чем, безусловно, тоже должна заниматься дипломатическая служба.
     Достижением последних лет является возвращение Российской Федерации, задвинутой в первые годы ее существования, в число мировых держав. Нахождение на мировом Олимпе – не дань самолюбию или ура-патриотизму. И это не просто историческая традиция самого большого по территории государства в мире, к тому же расположенного на двух континентах – в Европе и Азии. Сегодня это необходимость не только для самой России, но и для нормального, позитивного развития всего мира. Россия – один из полюсов создаваемого многополярного мироустройства, без активного участия которого нельзя противостоять ни одному вызову, ни одной угрозе, нависшей над человечеством. Я имею в виду в первую очередь терроризм, распространение ядерного оружия, неурегулированность опасных региональных конфликтов.
     Становление многополярного мира предполагает многовекторность российской внешней политики. Но приоритетными ее направлениями являются европейские государства, США, Китай, Индия, страны СНГ. Это, естественно, не исключает внешнеполитическую и внешнеэкономическую активность России в направлении и других стран, но в силу многих причин развитие отношений с названными государствами и объединениями создает устойчивый каркас, способный в первую очередь обеспечить комплекс национальных интересов России.
     Становление многополярного мироустройства пришло на смену двухполярному миру времен «холодной войны». Переход к многоцентризму происходил не плавно, а в противодействии тем кругам в США, которые, взяв на вооружение идеологию неоконсерваторов, пытались вести дело к однополярному миру. В период администрации Буша-младшего тяга к установлению гегемонии США достигла своей кульминации. В этот же период проявилась полная несостоятельность американской доктрины унилатерализма, провозглашавшей способность США в одиночку и сугубо в своих интересах решать международные проблемы и в Ираке, и в Афганистане, и в отношении Ирана и Северной Кореи, и ближневосточного урегулирования.
     Движение в пользу модернизации в России совпало по времени с приходом к власти в США новой администрации президента Барака Обамы. В ряде случаев он продемонстрировал нежелание следовать курсом своего предшественника. Это проявилось и в призыве к «перезагрузке» отношений США с Россией. Конечно, в Соединенных Штатах есть достаточно серьезные силы, которые противятся этому, продолжая стремиться к навязыванию всему миру порядков, выгодных США. Однако даже учитывая наличие таких сил, Россия может воспользоваться перспективой развития нормальных отношений с Соединенными Штатами, которым не помешал мировой кризис оставаться самой сильной в экономическом, военном плане страной в мире, основным центром технико-технологического прогресса. Ориентации России на здоровые, взаимовыгодные связи с США не только не препятствует, но, наоборот, способствует многовекторность нашей внешней политики.
     Перевод российской экономики на новую модель развития совпадает по времени с еще одним важнейшим процессом – достигнуто соглашение о Таможенном союзе России, Белоруссии и Казахстана. Обозначились еще две страны СНГ, объявившие о своем желании вступить в переговоры с целью присоединения к создаваемую союзу, – Киргизия и Таджикистан. Если будут реализованы достигнутые договоренности, то наступит качественный момент в развитии Содружества. В случае успеха Таможенного союза просматривается перспектива создания единого экономического пространства для целого ряда государств СНГ. При правильном учете такой перспективы планы модернизации российской экономики получат еще одно обоснование своей необходимости и еще одно важное условие для обеспечения успеха.
     Модернизация экономики открывает перед нашей страной широкие горизонты. От нас, работающих на различных поприщах, зависит успех провозглашенного курса, который должен обрасти реальными делами.
     * Статья подготовлена на основе выступления президента Торгово-промышленной палаты Российской Федерации Евгения Примакова на заседании «Меркурий-клуба» 13 января 2010 года.

Инициатива не наказуема

     Не беспокой беспокойство, пока оно не побеспокоило тебя. Есть такая народная мудрость. Мы и не беспокоили. Почти десять лет.
     Нефть дорожала, экономика показывала устойчивый рост, даже инфляция упала ниже 10 процентов. И сформировалось мнение, что ничего не надо менять, а лишь чуть-чуть корректировать для того, чтобы все и дальше шло по заданному маршруту. Наверное, с точки зрения тех лет, это было оправданно. Вперед особо не заглядывали. А если и заглядывали, то только для того, чтобы на всякий случай «подстелить соломку». Так появился Стабилизационный фонд на случай падения цен на нефть. Беспокойство ждали с этой стороны. Но оно побеспокоило нас мировым кризисом. И еще как побеспокоило!
     В 2009 году много спорили о причинах российского кризиса. То ли это отзвуки глобальных потрясений. То ли что-то наше, сугубо доморощенное. То ли это кризис экономический, то ли политический. Но теперь, перешагнув в новый год, думаю, можно довольно смело сделать вывод: на самом деле Россия столкнулась с кризисом управления, причем на всех уровнях власти.
     В чем слабость нашего госменеджмента? Во-первых, это то самое – не беспокой беспокойство. Мы создали экономику, которая слишком сильно зависит от мировой конъюнктуры, прежде всего от нефтяных и других экспортных цен на наше сырье. В то же время финансовая система России стала частью мировой. Параллельно накапливались внутренние проблемы, которые на фоне стабильности не бросались в глаза. Но они продолжали «зреть», как бомба замедленного действия, поскольку мы не принимали усилий, чтобы изменить структуру экономики.
     Во-вторых, решения власти принимались без должных консультаций, без учета общественного мнения. Это считалось «лишним бантиком». Да, была создана Общественная палата, но и до сих пор ее работа носит в основном формальный характер. За годы относительного благополучия в центризме госуправления тоже не разглядели будущих рисков. А «бомба тикала»...
     В-третьих, сформировался плоский взгляд на страну. Россия – это более 80 субъектов Федерации, в каждом – десятки муниципальных образований. А решения зачастую принимались достаточно усредненные, не учитывающие это разнообразие. И что получили? Увеличилось расслоение населения по доходам. Мы получили большой разброс в уровнях развития регионов. Сегодня в нашей стране, как в Организации Объединенных Наций, весь набор – от развитой европейской страны (в виде Москвы и Петербурга, да еще пары-тройки самых продвинутых областей) до отсталых стран (регионов, где уровень развития намного ниже среднестатистического, Тывы, Калмыкии, Дагестана, Ингушетии, и это, к сожалению, далеко не весь список).
     Пришел кризис. И эти три принципа нашего госменеджмента тут же оказались неэффективными, не соответствующими тем вызовам, которые встали перед страной. Сейчас много говорят о модернизации. Но в мозгах у многих по-прежнему сидит мысль о том, что нефть еще будет стоить 100 долларов за баррель. Опять это непобедимое – не беспокой беспокойство. А ведь нам обязательно нужно модернизироваться. Иначе мы не успеем за тем миром, который вокруг нас. И будем в нем на самых последних ролях. 2010 год в этом смысле должен стать годом не просто разговоров о том, что надо что-то менять, а годом, когда начнутся эти изменения.
     Центризм госуправления вроде бы осознан. Сказаны правильные слова, что наше гражданское общество, к сожалению, достаточно слабое, что бизнес тоже задолжал обществу и должен внести свой вклад в модернизацию страны. Но и здесь еще надо работать и работать. От режима одностороннего управления, когда власть определяла и ставила задачи перед общественностью, бизнесом, переходить к системе взаимного и равноправного диалога.
     И ведь он может получиться! Вспомните ситуацию с повышением базовых ставок транспортного налога. Как только прозвучало аргументированное общественное мнение об опасности, несвоевременности и неэффективности такого решения, тут же было дано указание, и Госдума развернулась на 180 градусов. Это пример того, что власть начинает реагировать на такие сигналы. Но пока только в чрезвычайной, экстремальной ситуации, когда все уже произошло. А диалог должен носить упредительный характер.
     Сейчас, например, много рассуждают о том, как помочь моногородам. Готовится специальная программа. Но, наверное, она должна быть разработана совместно с профсоюзами, экспертами, с общественностью, которая живет в этих городах. Иначе она может стать очередным министерским документом, который будет носить достаточно формальный характер, а не решать действительно принципиальные вопросы.
     Очень важно активизировать модернизационные процессы снизу. Я знаю предпринимателей, которые пытаются что-то сделать, несмотря на сложные условия, на отсутствие институтов, которые помогали бы модернизации. Они стараются внедрить новые проекты по малоэтажному жилищному строительству, по выращиванию экологически чистых продуктов. И в 2010 году необходимо создать такие механизмы управления, чтобы анализировать, собирать эту низовую энергетику и переплавлять ее в совместно принятые общегосударственные решения.
     Ручной режим хорош, когда есть пожар, какая-то катастрофическая ситуация. Тогда принимать решение необходимо в течение считаных часов, даже минут. Но если мы говорим о стратегии, о судьбе страны на многие годы вперед, то здесь должна быть совершенно другая система управления. Ее контуры уже начинают проявляться. Президент начал формировать систему кадрового резерва. Люди из этого списка придут на смену многим нынешним чиновникам. Но очень важно, чтобы они, помимо чисто профессиональных качеств, соответствовали моменту и в стиле руководства. Не боялись общаться с прессой, общественностью, бизнесом, не делали из себя «закрытых столоначальников». Этому, видимо, надо обучать.
     Предстоит также по-другому выстроить работу с регионами. Большая часть из них фактически ждет отмашки из центра даже по самым мелким вопросам. Необходимо поддерживать, развивать инициативу и местных администраций, и бизнеса. Для этого потребуется новый тип межбюджетных отношений. Сегодня наша бюджетная система построена в виде вертикали, когда более 60 процентов всех доходов поступает в центр. Надо ее децентрализовывать и по налогам, и по распределению полномочий. Об этом тоже много говорят. Но, видимо, 2010 й – это как раз тот год, когда необходимо уже принимать решения. В 2009 году еще хватало денег федерального бюджета, чтобы помочь регионам. Дотации им увеличились в 1,5 раза. В ближайшие годы таких щедрот не будет. Так дайте регионам возможность самим собирать больше доходов и решать, как их распределять.
     Наконец, третий принцип управления, который применялся в прошлые годы, это плоскостной взгляд на страну. Недавно назначен новый руководитель Росстата Александр Суринов. Очень профессиональный, квалифицированный человек, так же как и его предшественник Владимир Соколин. Сейчас именно от Росстата зависит, узнает ли власть, все мы, в какой стране живем, поймет процессы, которые в ней происходят. И экономические, и социальные. А для этого надо не жалеть денег на обследования, выяснения того, как живут типичные российские семьи во всех уголках нашей страны. Очень хорошо, что все-таки передумали и не стали откладывать перепись населения до 2013 года. Она пройдет уже в этом году.
     Таким образом, прохождение трех главных развилок – замена окончательно ставших неэффективными принципов управления – и будет, на мой взгляд, сутью наступившего года.

Ложные обещания. Сплошная декорация – российский путь к демократии

     На Новый год телевидение приготовило россиянам подарок в виде шутки. Владимир Путин и Дмитрий Медведев на Красной площади. Они похожи на фигурки из комиксов – головы у них огромные, а тела – крохотные. Они поют песню про свою работу, про борьбу против продажных чиновников и олигархов, песню о самом перспективном трубопроводном проекте и о провалившейся сделке по покупке компании Opel. В руках у Медведева гармонь, а Путин бьет своим бубном по месту ниже спины, и два руководителя весело кружатся вокруг друг друга: «Хоп!» – «Отлично!». Никогда еще российская тандемная демократия не представала в более веселом и в более гармоничном виде.
     Помимо этого в программе «Мульт личности» – это своего рода игра слов со сталинским «культом личности» – высмеиваются заклятые враги Кремля. Украинский президент в крестьянской рубахе лежит в гамаке под газопроводом и размышляет над тем, как ему обокрасть Россию. Присутствует здесь также и его грузинский коллега Михаил Саакашвили, рассеянно жующий свой галстук (он в действительности это делал перед телекамерами Би-би-си).
     В сравнении с язвительными комментариями давно прикрытой программы «Куклы», новогодние шутки были довольно умеренными, если не сказать подобострастными. Критично настроенный публицист Виктор Шендерович увидел в них «чистый пиар», или даже еще хуже – «имитацию сатиры». Примерно в то же время, когда по телевизору показывали эту программу, в Москве арестовали горстку правозащитников, среди которых была 82-летняя Людмила Алексеева – руководитель Московской Хельсинской группы, которая несколько дней назад получила европейскую Сахаровскую премию.
     Что есть имитация критики, что есть либеральная открытость? Что есть бутафория, а что – настоящие изменения? Вот уже на протяжении нескольких месяцев россияне слышат из уст Медведева обещания относительно новых свобод – «свободы предпринимательства, свободы слова, свободы вероисповедования, свободы выбора места жительства и свободы труда». Государство задыхается от попытки отвечать за все, а также от бюрократии; на протяжении веков отдельный человек считался в лучшем случае средством, а в худшем – препятствием для укрепления государственной власти. Общие усилия необходимы в науке, в экономике, в мире – иначе страна отстанет.
     Ему мало кто верит, не верят даже те, кто должен стать опорой при проведении этих перемен – предприниматели и люди свободных профессий, ученые и знаменитости, не говоря уже о деятелях искусства. Даже представители самой новаторской группы – и те, как показывают опросы общественного мнения, настроены еще более пессимистично, чем все остальные. Когда Медведев с похвалой отзывается о муниципальных выборах, которые даже какой-нибудь азиатский правитель назвал бы сфабрикованными, когда он заявляет, что российские партии «закалились в борьбе за голоса избирателей» и «им доверяют люди», когда он утверждает губернаторов, члены правительства которых устраивают охоту с вертолетов на охраняемых государством диких горных козлов, как это было в сибирском Алтае, – вот тогда люди осознают, что они представляют собой только «средство», в худшем случае «помеху», и они не могут почувствовать себя независимыми. Речь идет о технологической, почти советской модернизации, поборником которой выступает Кремль, как будто подключение к Интернету уже само по себе означает свободу выражений мнений, а плоский экран – образование. Кремль мечтает о массовой социальной активности, однако он опасается любого политического порыва, хочет иметь группы самопомощи, но запрещает марши протеста, участники которых требуют всего лишь уважать конституцию.
     Если Запад ждет размолвки между Путиным и Медведевым как своего рода импульса для новой ступени демократизации, то это пустая трата времени. Несмотря на некоторые различия в поведении, ни тот и ни другой не являются демократами. Путин обманул свою страну, так как он обещал ей свободу, когда ситуация стабилизируется. Однако Россия стала сильной, а легче ей не дышится. Непоследовательные заклинания Медведева, его призывы к активности на низовых уровнях при одновременном сохранении контроля сверху способны только окончательно дискредитировать демократию.
     Президент с удовольствием цитирует Петра Столыпина – дореволюционного премьер-министра, который способствовал укреплению положения крестьян, дал права евреям и ввел всеобщее школьное образование. Одновременно Столыпин приказал расстрелять или направить в ссылку десятки тысяч политических заключенных. Он был консервативным реформатором, он хотел привести Россию к капитализму для того, чтобы спасти монархию. Первое пункт его завещания звучит так: «Похороните меня там, где меня убьют». В 1911 году он был застрелен в Киеве. После этого революцию уже нельзя было остановить.
     Может быть, Россия вообще не способна к демократии? Не происходит ли в действительности только смена либеральных фаз и периодов репрессий, нарушаемых такими проявлениями насилия как войны или перевороты? Не хватает опыта, говорят одни. Нескольких месяцев парламентаризма между февралем и октябрем 1917 года явно недостаточно. Не хватает воли, говорят другие. У русских нет потребности в свободе. Об этом говорит один из опросов, проведенных Левада-Центром. По данным этого исследования, более половины опрошенных исключают, что их страна в течение следующих десяти лет может превратится «в общество умных, свободных и ответственных людей» (Медведев). А ведь не прошло еще и 20 лет с того момента, когда эти же люди избавились от одряхлевшего государства всеобщего снабжения в надежде построить как раз такое свободное общество. Кроме того, были и другие новаторы – был освободитель крестьян Александр II в 19 веке, Екатерина II или удивительно современная Новгородская республика в 14 и 15 столетии. Несмотря на это, утверждают третьи, именно девяностые годы в этом виноваты – тогда государство могло разрушиться, миллионы обнищали, а так называемые свободные средства массовой информации только ускоряли это падение, после чего демократия стала воспринимается как угроза. Сослагательное наклонение применительно к истории – вещь сомнительная, однако, если бы реформаторы, объединившиеся вокруг Ельцина, продержались бы еще пару лет до того момента, когда возросшие цены на нефть смогли бы поддержать материально демократические усилия, то в таком случае Россия была бы сейчас совершенно другим государством. Кто опаздывает, того наказывает жизнь – так звучит главная фраза перестройки. Но кто приходит слишком рано, тому также приходится нелегко.
     В воскресенье на Украине будут проходить президентские выборы, по результатам которых к власти может вернуться Виктор Янукович. Именно Янукович пять лет назад занимался подтасовкой результатов выборов, что стало толчком к проведению Оранжевой революции. Однако с того времени экономика Украины продолжает топтаться на месте. И в результате скоро произойдет триумфальное возвращение Януковича.
     В глобальном сравнении Россия выступает за создание европейской разновидности государства получателей ренты – гражданам от продажи сырья обеспечивается минимальный уровень благосостояния, а они за это расплачиваются политической умеренностью. Перспектива вступления в поддерживающие демократию альянсы типа Европейского Союза отпадает. В России – в отличие от Турции – отсутствие даже туманной перспективы на вступление в Евросоюз не высвобождает либеральные силы. Россия должна будет самостоятельно сделать шаг от декорации к действительности. Столыпин в свое время просил 20 лет мира, после чего Россию никто бы не узнал. Такого срока должно хватить и сегодня. Время идет. Перспектива улучшения материального положения делает даже великих революционеров более терпимыми.

Экономике России нужна модернизация. С кого взять пример? 1-я часть

«Комсомолка» посмотрела, как другие страны решали проблемы технологической отсталости

     Наша страна потихоньку выбирается из кризиса. По крайней мере об этом нам говорит экономическая статистика. Но радоваться пока рано. России просто повезло с высокой ценой на нефть. И не зря президент все чаще напоминает чиновникам и бизнесу о том, что стране необходима модернизация.
     – Нам нужны деньги и технологии стран Европы, Америки, Азии, – в конце прошлого года заявил Дмитрий Медведев. – Этим странам нужны, в свою очередь, возможности России.
     Но что конкретно следует делать? Прежде чем решать ту или иную задачу, посмотри, как это делали другие, и придумай лучше. Так строится вся догоняющая экономика – подсматриваешь, как строит самолеты более успешный сосед, копируешь и вносишь свои инновационные доработки. Слепо копировать при этом не стоит. Ведь у этих стран был как удачный опыт, так и ошибки, которые завели их в тупик.

КИТАЙ: ОТ «БОЛЬШОГО СКАЧКА» К МИРОВОЙ ФАБРИКЕ
     Самый показательный пример – Китай. Именно ему прочат в ближайшем будущем мировое экономическое лидерство. А ведь начиналось все куда прозаичнее. Полвека назад «великий кормчий» Поднебесной Мао Цзэдун решил, что если сильно захотеть, то догнать и перегнать развитые страны Запада можно всего за несколько лет. Под этим соусом в 1958 году в Китае запустили «Большой скачок». Мао посчитал, что самое главное для страны – это как можно больше стали и чугуна. Вот и стали во всех китайских дворах массово сооружать мелкие кустарные доменные печи. «Три года упорного труда – десять тысяч лет счастья», – обрабатывала простых китайцев вездесущая пропаганда. В партии посчитали: зачем вкладывать деньги в создание больших заводов, если можно заставить всех китайцев выплавлять сталь у себя на участке? Народу-то уйма. Хотели шапками закидать? Не получилось – сталь, как ни крути, выходила плохая.
     Пока половина населения ощущала себя металлургами-самоучками, другая бросилась истреблять воробьев. Таким был второй «мудрый» замысел Мао. Вождь нации обвинил во всех бедах страны (точнее, в голоде и недоедании) невинных птичек. Пропаганда объясняла, что воробьи массово пожирают зерна, то есть лишают пищи самих китайцев. Мол, убьем всех воробьев – станем кушать сытнее. И началось. В 1958 году всего за несколько месяцев по всему Китаю уничтожили почти 2 млрд. воробьев.
     Мао не просчитал одного – без воробьев на китайских угодьях массово расплодились гусеницы и саранча, которые уничтожают урожай гораздо быстрее птиц. В результате реформ за 3 года от голода, по разным подсчетам, погибли около 30 млн. человек.
     Все изменилось, когда к власти в Китае пришел Дэн Сяопин. Он превратил Китай в мировую фабрику, а главный минус страны (перенаселение) заменил огромным плюсом. Именно дешевая рабочая сила – главный фактор роста китайской экономики в последние 30 лет. Китайские товары заполонили полки всех магазинов мира. В чем же секрет китайцев? Начинали они с того, что покупали высокотехнологичную технику, разбирали ее на молекулы и пытались создать у себя нечто подобное. При азиатской усидчивости методом проб и ошибок стала получаться вполне сносная продукция.

Летающий аппарат

Как перемещаются по небу члены правительства и топ-менеджеры «Роснефти», «Газпрома» и «Транснефти»

Экономист Юрий Голанд: Я опасаюсь модернизации из-под палки

Урок 2. Грозит ли нам модернизация по Сталину?

     Сегодня мы публикуем продолжение диалога с Ю. Голандом, ведущим научным сотрудником Института экономики РАН, членом Экспертного совета Комитета Госдумы РФ по экономической политике. Начало в «Новой», № 1.

     – Юрий Маркович! Один известный ученый, академик РАН так обрисовал сегодняшнюю ситуацию в России: «Трагедия нашего общества в том, что у нас упал не только ценностный ценз в культуре и науке, но и сменились оценщики. Раньше это были мастера культуры, крупные ученые. Теперь их сменили финансисты, продюсеры, менеджеры».
     – Это очень точно. В отношении к экономической науке особенно. Конечно, без сплава, союза новых знаний, новых научных идей с грамотным, дальновидным менеджементом нам в современном мире не обойтись. Но весь вопрос в том, кто в этом союзе играет первую скрипку. У нас сегодня – менеджер, заботящийся прежде всего о прибыли. А должен – специалист, знающий свое дело, заботящийся о его качестве и результатах. И вот тут есть смысл вернуться к вопросу: проморгали ли наши экономисты нынешний кризис?
     Для примера могу сказать, что еще летом 2007 года в кулуарах Петербургского экономического форума я предлагал начальству создать группу специалистов для разработки мер реагирования на возможное падение мировых цен на нефть и другие товары нашего экспорта. Реакция была вроде бы положительной, но ничего так и не было сделано. Дистрофия дальновидения, отсутствие серьезной работы на опережение – еще одна наша беда.
     Вместе с тем, надо признать, что состояние нашей экономической науки далеко от идеала. У нас отсутствует так называемый гамбургский счет, нет общепризнанных авторитетов, и это возлагает дополнительную ответственность на власть, которая должна выбирать между принципиально различными предложениями. Но она почему-то с завидным постоянством выбирает далеко не лучшие из них. И это одна из немаловажных причин наших внутренних экономических и финансовых кризисов на протяжении вот уже чуть ли не четверти века. Ну а грянувший мировой кризис ситуацию только обострил. Тем более на него у нас теперь так любят «спихивать» собственные недомыслие, недальновидение, просчеты.

     – «А кони все скачут и скачут, а избы горят и горят…»
     – Вот именно.

     – От Петра Леонидовича Капицы я услышал однажды: к сожалению, в России не самые мудрые люди решают судьбу рекомендаций самых дальновидных людей…
     – Нечто подобное я слышал от него неоднократно.
     Сейчас при власти много своих советов и советчиков, людей с высокими научными званиями, считающими себя вполне самодостаточными, не нуждающимися в советах со стороны, из-за границ «своего круга». Но клановость, замкнутость этого номенклатурно-ученого круга ведет к сужению спектра рекомендаций, из которого может что-то выбрать власть.
     С другой стороны, против разумного выбора срабатывает и наша вековая российская традиция – все в конечном счете решает у нас первое лицо, и все действительно зависит от интеллектуальных, прогностических, волевых, наконец, качеств этого первого лица. Поддерживал царь Александр III умнейшего государственного мужа Витте, и был дан старт его реформам в экономике и финансах. Чуть ли не все были против них. Но за был царь. Следующий царь начал ставить политике Витте палки в колеса, и реформы затормозились. Поддержал Ленин концепцию развития НЭПа, и она поначалу дала богатейшие плоды. Но потом волей другого первого лица – Сталина – эта политика была перечеркнута.

     – Получается, действительно все зависит от личных качеств первых лиц? Рулетка какая-то…
     – Действительно, нерациональна система, в которой вы в таких ситуациях непременно должны выходить на первое лицо, которое необязательно обладает необходимыми знаниями, опытом, интуицией для принятия оптимальных финансово-экономических решений.

     – И тут мы выходим на идею обязательной научной экспертизы решений высшей власти, особенно ее первых лиц. Ее роль должна быть решающей.
     – Решающих экспертиз тут не бывает. Решающее слово все равно у тех, у кого власть. И они принимают решения не только на основе экспертных рекомендаций, но и исходя из политических соображений. Но важно, чтобы имелось экспертное мнение, основанное на научных критериях, которое может служить ориентиром при принятии политического решения.

     – И какие же главные опасности поджидают нас за дверью с надписью «Выход» (из мирового кризиса, имеется в виду)?
     – Главная опасность – в соблазне модернизировать экономику теми внеэкономическими, командно-административными методами, которыми было у нас осуществлено в 30-40-е годы прошлого века резкое, прорывное технологическое перевооружение промышленности (во многом за счет села, крестьянства). Есть историки и экономисты, которые оправдывают модернизацию по Сталину, когда произошло удушение НЭПа ради индустриализации и коллективизации силовыми методами, с широким применением насилия по всей стране.
     Например, летом прошлого года газета «Ведомости» опубликовала письмо доктора исторических наук А. Данилова, в котором изложен «рациональный подход к анализу событий сталинской эпохи». Его суть состоит в том, что переход к массовым репрессиям в конце 20-х годов прошлого века объяснялся неудачей НЭПа и невозможностью без применения широкомасштабного насилия осуществить ускоренную модернизацию страны. Раз не было другого способа достижения цели, то, получается, осуждать Сталина за использование репрессивных методов, опираясь на моральные критерии, нерационально. Наоборот, его можно назвать эффективным менеджером.
     Исходным моментом в этой концепции является ссылка на неудачу НЭПа. Но первые годы осуществления этой политики на основе сочетания государственного и частного секторов экономики, фактически в условиях действия рыночных отношений, оказались весьма плодотворными. Весной 1924 года была успешно завершена денежная реформа, и на базе твердой валюты началось быстрое восстановление экономики, начал возрождаться экспорт хлеба, необходимый для импорта оборудования. Однако позднее наметился отход от первоначально принятых принципов НЭПа. Был взят курс на ограничение роста частного сектора, в первую очередь крепких крестьянских хозяйств, одновременно усилилось бюрократическое регулирование рынка и деятельности государственных предприятий. Этот поворот в политике был принят по инициативе Сталина, изначально считавшего НЭП временной уступкой, от которой надо отказаться, когда власть укрепится.
     Ведущие экономисты страны предупреждали, что такая политика бесперспективна и гибельна. И действительно она привела к острому кризису хлебозаготовок в конце 1927 года. Крестьяне не хотели продавать зерно на невыгодных для себя условиях. Сталинское руководство пошло на дальнейший отход от нэпа, прибегнув к чрезвычайным мерам, начало насильственно принуждать крестьян к продаже хлеба, что привело к разрушению НЭПа.
     Как показывает изучение архивных материалов, Сталин задолго до этого кризиса готовился перейти к политике чрезвычайных мер, ибо только в этом случае он мог ослабить влияние приверженцев НЭПа в Политбюро, таких как Н. Бухарин и А. Рыков, и добиться осуществления своей главной цели – получения единоличной власти. В качестве оправдания курса на насилие сталинскими пропагандистами была выдвинута идея о том, что НЭП себя изжил и на его базе нельзя осуществить индустриализацию, а стихию рынка надо заменить плановым началом. Удивительно, что эта идея оказалась такой живучей.

     – Есть ли почва для подобных опасений? Как-никак, а на дворе уже XXI век…
     – Да, на первый взгляд, они кажутся необоснованными. Но вспомним, что менее 20 лет назад, летом 1990 года, была опубликована аналитическая записка с характерным названием «Жестким курсом», подготовленная ленинградской ассоциацией социально-экономических наук, возглавлявшейся А.Чубайсом. В ней предлагался ускоренный переход к рыночной экономике, который, по мысли авторов, вызовет массовое неприятие реформ и неизбежно должен будет сопровождаться целым рядом антидемократических мер. Эти идеи не были забыты, когда спустя полтора года к власти пришло правительство реформаторов.
     Вспоминая тот период в июне прошлого года на Петербургском международном экономическом форуме, ректор Академии народного хозяйства В. Мау утверждал, что стоявшая тогда задача макроэкономической стабилизации интеллектуально была не очень сложной: «Ну, в общем, как говорил Гайдар, это задача для дураков. Там и особых институтов не нужно, у вас должна быть политическая воля и полиция. Чтобы подавить то социальное недовольство, которое возникает, когда вы осуществляете макроэкономическую стабилизацию». Правда, он не советовал использовать такой примитивный рецепт для лечения современных болезней. И Е. Гайдар в прошлом году заявлял о недопустимости использования силовых методов для решения экономических проблем.
     Вместе с тем слова В. Мау подтверждают живучесть исторической традиции, в соответствии с которой многие в нашей стране считают оправданным применение силовых методов для обеспечения прогрессивных, по их мнению, перемен. При этом будут говорить, что жизнь вынуждает прибегнуть к таким методам. Именно поэтому важно, чтобы власть и общество осознали: в любом положении можно найти иной выход, кроме силового, если лучше искать. И индустриализацию можно было осуществить, не ломая НЭП, и рыночные реформы 90-х годов провести менее болезненно для населения. Надо научиться извлекать уроки из нашей истории, чтобы не наступать снова на те же грабли.
     Сейчас перед страной в очередной раз стоит задача провести глубокие изменения с целью модернизировать экономику, и вновь появились предложения насильственной модернизации. В области экономической предложения подобного рода состоят в том, чтобы, с одной стороны, сократить бюджетные расходы на социальные нужды с целью направить сэкономленные средства на рост государственных инвестиций, а с другой – усилить давление на бизнес.
     Власти пока твердо заявляют, что такого не допустят и, несмотря на кризис, не откажутся от поддержки бюджетников, малоимущих, пенсионеров, от того, что некоторые «жесткие», либеральные экономисты называют популизмом. И это правильная позиция. Власть понимает, что надо сохранять социальное равновесие, социальный мир.

     – Потому что всю нашу строго выстроенную по рекомендациям экономической науки бюджетную систему может в одночасье разрушить цунами народного недовольства?
     – Да, конечно. Но если вокруг кризис, производство стагнирует (и соответственно уменьшаются поступления в бюджет), а вы продолжаете поддерживать социальную сферу из бюджета в тех же объемах, то довольно скоро ваши финансовые родники иссякнут, и вы придете к тому же социальному цунами. Из этого следует правило, которое у нас декларируется, но, к сожалению, не выполняется: вы должны так оживить экономику, повысить ее эффективность на основе новейших технологий, чтобы она давала больше денег в бюджет. И вот тут-то наступает момент истины и для власти, и для экономической науки.
     На словах-то наши вожди все время твердят: давайте развивать нанотехнологии, энергосберегающие производства, создавать суперкомпьютеры и т. п., даже утверждают соответствующие национальные программы. Вот и президент России Д. Медведев в своей статье «Россия, вперед!» определяет и коренные наши беды, и стратегические направления их преодоления. Но ведь они были очевидны и задолго до нынешней кризисной ситуации! А главное: серьезных результатов на этих направлениях пока не видно. Если так будет продолжаться впредь и не будет кардинально улучшен инвестиционный климат, то голоса, вещающие о том, что Россия всегда проводила модернизацию в условиях авторитаризма, начнут звучать еще громче.
     С другой стороны, этим настроениям противостоит желание вообще ничего не менять, тем более что в последние месяцы цены на нефть полезли вверх. И к некоторым нашим экономистам и политикам вернулось былое благодушие: ну отшумит очередная кампания о необходимости лечиться от сырьевой наркозависимости, и все вернется на круги своя. Надежда на то, что рост цен на основные товары нашего экспорта вернет докризисное положение, иллюзорна. Дело в том, что после окончания мирового кризиса резко ужесточатся условия конкуренции на мировых рынках, потому что он вынуждает многие страны повысить эффективность своей экономики. Россия остается пока в стороне от этого процесса.
     Таким образом мы вроде бы оказываемся в ситуации выбора между насильственной модернизацией и застоем. Но это – ложный выбор, оба варианта хуже.

     – Но наши вожди все время говорят о ненасильственной модернизации, Правда, серьезных результатов ожидают лет через 10-15.
     – У нас нет времени ждать. Высокий износ основных фондов, обострение конкуренции в мире делают настоятельной необходимостью ускорение модернизации, с тем чтобы каждый год были видны ее результаты. А наш опыт показывает, что нередко за «громадьем планов» скрывается отсутствие реальных дел, в надежде на принцип Ходжи Насреддина: «Или шах умрет, или ишак». Главное – разобраться в том, как изменить уже принятые решения и практику их выполнения, чтобы быстрее получать отдачу.

     – И как же?
     – Прежде всего надо признать, что модернизация на деле, а не на словах затрагивает интересы влиятельных сил в стране, заинтересованных в том, чтобы наша экономика оставалась сырьевой. Давайте поговорим об этом подробнее.
     (Окончание следует)

Модернизация вокруг да около

     Решил я давеча, как советовали сверху, провести над собой модернизацию: купил энергосберегающих лампочек и заменил ими обычные. Теперь буду ждать экономического эффекта. Это потребует терпения, так как китайские энергосберегающие лампочки в пять, а то и в семь раз дороже наших обычных. К тому же, когда они выйдут из строя, то их, говорят, надо будет где-то отдельно и специально утилизировать. Но я лично пока к этому еще технически не готов. Да и страна, говорят, тоже не готова. Не в той стадии еще пока находится наша модернизация.
     Еще я провел модернизацию оплаты коммунальных счетов и теперь делаю это через интернет, хотя с симпатией отношусь к потугам Германа Грефа, модернизирующего Сбербанк и пытающегося внедрить там всяческие постсоветские технологии. Например, он установил специальные терминалы для как раз оплаты коммунальных платежей. Налицо вроде бы стремление к удобству. Сотрудники банка старательно и доброжелательно пытаются помогать тем, кто стремится к прогрессу. Но, увы, не все зависит от них: пластиковыми картами по-прежнему через эти терминалы платить почему-то не удается. Кроме того, прогресс с терминалами выглядит довольно экзотично на фоне совершенно отсталой и сугубо совковой системы банковской отчетности, согласно которой для совершения каких-либо финансовых действий гражданин и банк должны, как правило, совместно испортить маленькую кучу бумаг.
     Помню, кто-то попросил меня положить 700 баксов на его счет в Америке. Я пришел, назвал номер счета, протянул доллары, получил расписку размером чуть более старого трамвайного билета – и все. Никто не спросил паспорта, не заполнял никаких бумаг по борьбе с отмыванием. У нас же даже для того, чтобы арендовать банковскую ячейку, нужно не только заключить договор (испортив листов 10 бумаг для двух экземпляров), но и еще на четырех бумажках формата А4 за что-то расписаться – собственно платеж отдельно, НДС – отдельно. Таковы, говорят, требования Минфина. Или ЦБ, один хрен. Немудрено, что производительность труда российского банковского работника в 9 раз ниже, чем у его коллеги, скажем, из Финляндии. Он просто совершает в 9 раз больше никому не нужных действий.
     Почему все это не может стать сферой модернизации? Непонятно. Если для финансовых властей страны степень прозрачности прямо пропорциональна количеству бумаг, то рано или поздно либо вся эта бумажная отчетность окончательно парализует всю экономическую деятельность, либо окончательно разойдется с реальностью. В любом случае вопрос модернизации тогда отпадет уже сам собой.
     Или вот после длинных каникул в метро, особенно на конечных станциях, образовались длиннющие очереди. Люди хотели купить проездные и просто билеты. Московское метро в наши дни явило миру очередное русское чудо – спекулянтов билетами на метро для тех, кто не может долго ждать в очереди. Такого больше нет нигде в мире. Все другие метрополитены мира как-то в начале ХХI века справляются с этой нехитрой задачей – продажей билетов: установлены автоматы, в них можно платить как карточками, так и наличными. У нас тоже, говорят, где-то кто-то видел какие-то автоматы в метро, но никто не видел их работающими. И если, скажем, для не самой продвинутой в технологическом отношении Польши уже технически (и юридически тоже) решена проблема оплаты проезда в общественном транспорте с помощью мобильного телефона, то мы за модернизацию такую бытовую ерунду считать наотрез отказываемся, мы под «модернизацией» продолжаем подразумевать нечто непременно либо очень крупное и космическое, скажем, ядерный космический двигатель, не меньше, либо что-то совсем мелкое, с приставкой нано-, чтоб никто ничего толком не разглядел.
     А вот та «модернизация», надобность в которой вопиет чуть ли не на каждом шагу нашей жизни, нам неинтересна: не тот полет, не тот масштаб и, очевидно, не тот «распил». Неинтересно «придумать» паркометры вместо тысяч и тысяч здоровенных мужиков, то ли охраняющих кем-то приватизированные парковочные места, то ли просто олицетворяющие собой лишние до изобилия места рабочие. РЖД неинтересно сделать так, чтобы люди все-таки покупали билеты на электрички – куда интереснее списывать на «зайцев» десятки миллиардов рублей, а потом просить на покрытие убытков дотацию у государства. Неинтересно перейти к электронным больничным картам вместо сохранившихся еще с советских времен замусоленных гроссбухов, теряющихся всякий раз, когда человек переезжает с места на место. Вроде бы еще пару лет назад в рамках соответствующего нацпроекта планировали перейти на электронный документооборот в здравоохранении, но теперь ссылаются на кризис и денег на это не дают. Неинтересно сократить несметное количество бумаг, заполняемых гражданами и чиновниками при всяком бытовом и прочих действиях в рамках государственно-частного общения. Да много чего, собственно, неинтересно. И получается, что жизнь – одно, а модернизация – нечто совсем другое. Которого вроде как и нету

На краю России: Владивосток

     Вывешенная напротив вокзала цитата из Ленина задает тон: «Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский». Остается лишь признать правоту лидера октябрьской революции. Расположенный в 6400 километрах от Москвы (но всего лишь в нескольких десятках километров от северокорейской и китайской границы) Владивосток – это совершенно русский портовый город, где влияние азиатских соседей по-прежнему остается довольно поверхностным.
     Для тех, кто едет по легендарной транссибирской магистрали, Владивосток стоит на самом краю света. Это конечная остановка маршрута протяженностью 10000 километров. Ехать дальше просто физически невозможно, суша кончается.
     Вдалеке простирается Японское море. До Сеула отсюда 750 км, а до Токио 1000 км. То есть, соответственно, один и два дня на корабле. На всех улицах города ощущается мощное влияние Азии. Проявляется оно, так сказать, в материальном, а не человеческом плане, за исключением нескольких туристов и торговцев из соседних стран.
     Подавляющее большинство машин – праворульные японские иномарки, несмотря на то, что во Владивостоке, как и во всей России, принято правостороннее движение. Все попытки московских чиновников запретить такие автомобили по соображениям безопасности натолкнулись на бурные протесты со стороны жителей Приморья, которые всегда чувствовали, что далекое столичное руководство их просто-напросто не понимает.
     Автобусы в городе корейские, так же как и пян-се – пирожки с начинкой из мяса и капусты, которые готовят на пару и продают по всему городу наравне с типично русским фастфудом. Популярная во Владивостоке молочная газировка Milkis тоже родом из Южной Кореи. В остальных регионах страны о ней практически ничего не известно, как, собственно, и о пян-се.
     При этом долю японской и корейской продукции нельзя даже сравнивать со всесокрушающей волной китайских товаров. Во Владивостоке ходят слухи о возможной сдаче в аренду или даже продаже Китаю части территории края.
     Тем временем китайцы ограничиваются тем, что заваливают рынки своими товарами. Плюшевые амурские тигры неизменно носят клеймо «Made in China». И практически все жители Владивостока хотя бы раз в своей жизни ездили в Китай, чтобы отдохнуть и накупить китайских товаров без чудовищной таможенной пошлины.

Закрытый для иностранцев
     Тем не менее, при всем влиянии Азии, Владивосток по-прежнему остается русским городом. Следует отметить, что с 70-х годов и до 1992 года Владивосток был закрыт для иностранцев, и это защитило его от внешнего влияния. Даже жителям других регионов страны приходилось получать разрешение на въезд в этот портовый город, где по сей день расположена база Тихоокеанского флота. Боевые корабли стоят на якоре в бухте Золотой рог, получившей свое название из-за схожести с одноименной бухтой в Стамбуле.
     Бухта окружена военными, промышленными и гражданскими объектами. Золотой рог – это одно из многочисленных здесь мест, где море заходит вглубь континента, что придает Владивостоку вид каменного спрута.
     Чтобы в полной мере оценить всю красоту и сложность местного пейзажа, стоит сесть на трамвай и подняться на возвышающийся над городом мыс. Отраженный в водах бухты свет заходящего солнца выглядит отсюда просто великолепно.
     Расположенные в центре города дома начала XX века придают ему практически европейский вид. Во дворах еще можно обнаружить следы китайских и корейских торговцев, живших тут до 1917 года. В то время большую часть местного населения составляли азиаты, которые затем по приказу Сталина были уничтожены или депортированы в Среднюю Азию. На периферии города преобладает архитектура советской эпохи.
     Многочисленные приятные кафе улицы Светланская (одна из основных транспортных артерий Владивостока) помогают городу согреться во время холодной и ветреной зимы. Летом немало жителей Владивостока оставляют позади городские пробки и грязный воздух и отправляются на расположенные неподалеку от континента островки. Однако времена меняются. Через три года от города до ближайшего к нему острова Русский протянется мост имперских масштабов. В освоение этого клочка дикой земли будет вложено несколько миллиардов долларов, ведь здесь планируется провести основные мероприятия саммита АТЭС 2012 года. И российская империя еще чуть-чуть расширит свои владения.

«Во всем российском государственном аппарате царит правовой нигилизм»

Бывшая судья Конституционного суда Тамара Морщакова говорит начистоту и объясняет, почему Россия не является правовым государством

     Die Welt: Президент Медведев несколько раз жаловался на наличие в России «правового нигилизма». Где с ним можно столкнуться прежде всего?
     Тамара Морщакова: В судах, конечно, но не только там. Во всем государственном аппарате царит правовой нигилизм. Граждане должны существовать в этом царстве правового нигилизма и вести себя соответствующим образом.

     – Что это означает для простого гражданина?
     –  Для него это означает, что он живет в такой системе, в которой не существует никаких правил. Что само по себе не просто. Это существенным образом нарушает чувство безопасности. В конечном итоге, никто в этой стране не чувствует себя в безопасности.

     – Что может сделать в такой ситуации Конституционный суд?
     – Конституционный суд в меньшей степени подвержен воздействию негативных влияний, чем другие суды или государственные органы, так как сфера применяемых актов значительно меньше. Конституционный суд сравнивает конституцию с другими законодательными актами. В отличие от Конституционного суда Германии российский суд не занимается в принципе судебными решениями, а только сохранением нормы. Он занимается сравнением текстов законов, но он не проверяет, соответствуют ли определенные действия положениям Конституции.

     – Если конституционная теория и практика не совпадают – разве это не Ваша непосредственная тема?
     – Нет. Но существует общий принцип, которому все должны следовать – как представители правовой системы, государства, так и те, кто исполняет законы. Он гласит, что внутри национальной системы уровень демократического правового развития не должен понижаться. Это лакмусовая бумажка, по которой все должны себя проверять.

     – Выдерживает ли развитие в предыдущие годы этот тест? Как обстоят дела с закрепленными в Конституции демократическими правами и правами человека?
     – Существуют два представления. Первое – это реальный процесс. Второе – это законодательные акты. Они не соответствуют друг другу.

     – Как так получается?
     – Наша конституция принадлежит к числу «твердых» основных законов, и ее очень сложно изменить. По крайней мере таково было намерение, когда она создавалась в 1993 году. Тогда было очень сложно, практически невозможно получить большинство в две трети голосов в Думе и большинство в две трети в Совете Федерации. Сегодня ситуация другая, необходимое большинство просто имеется в наличии, поскольку существует только одна партия, а регионы все больше ориентируются на центр. Это создает много возможностей для отклонения от Конституции. В стране не существует больше настоящей многопартийной системы, нет оппозиции, влияние которой можно было бы сравнить хотя бы в приближении с влиянием правящей партии. Из «твердой» Конституция превратилась в «мягкую».

     – По Конституции права и свободы граждан защищены. Однако это не всегда соответствует действительности, к примеру этого нет в Чечне.
     – Это относится не только к Чечне. Примеры того, как части Конституции не исполняются, можно найти в любом из субъектов Российской Федерации. Суды и другие правоохранительные органы их не применяют, поскольку они подчиняются местному руководству. Еще Салтыков-Щедрин называл это старой русской болезнью, когда приказ начальника стоит выше закона.

     – Насколько сам Конституционный суд страдает этой болезнью?
     – Конституционному суду проще, чем другим судам. Однако законодательные постановления, которые определяют работу суда, с 2000 года изменились, и они предоставляют возможность для оказания влияния. Раньше судьи Конституционного суда сами выбирали председателя, его заместителя и секретаря суда. Раньше Конституционный суд сам определял структуру и количество сотрудников своего аппарата. Сегодня он определяет только структуру, однако не количество сотрудников и не то, кто именно для этого будет нужен. Кто это делает – не известно. Законодатель все это без труда изменил…

     – И даже перевел Конституционный суд в Санкт-Петербург.
     – Этот перевод был проявлением произвола, а затраты на переезд в несколько раз превысили первоначальную смету.

     – Недавно один ваш бывший коллега сказал, что он чувствует себя так, как будто он находится на руинах российской правовой системы.
     – Я уже давно говорила, что российская правовая система находится в тяжелом положении. Она не является независимой. А если она не является независимой, то она не может быть правовой системой. Могут быть такие случаи, когда на суд не оказывается никакого влияния. Но это происходит только тогда, когда источнику этого влияния – будь то государственная власть или криминальные структуры – безразлично решение суда. Каждый судья понимает, что в любой момент на него может быть оказано давление. Он также отдает себе отчет в том, что он может потерять место судьи, если он не подчинится. Такие случаи были также и в Конституционном суде.

Экономике России нужна модернизация. С кого взять пример? 2-я часть

«Комсомолка» продолжает рассказ о том, как другие страны решали проблемы технологической отсталости

Гадания на президентской гуще

Медведев сумел доказать народу и Путину, что он – не временщик

     Еще в период преемничества Дмитрия Медведева эксперты, а вслед за ними общество в целом пытались оценить и проанализировать его политический имидж и найти сходства и различия в поведенческой стилистике будущего президента России с тогда еще главой государства Владимиром Путиным. Сегодня, спустя почти два года президентства Медведева, эти сравнения по-прежнему актуальны, несмотря на неоднократные заявления каждого из участников тандема о единстве крови и позиций.
     Пикантность ситуации заключается также и в том, что с самого первого поствыборного дня Дмитрию Анатольевичу многие пророчили весьма недолгий срок правления страной: мол, экс-президенту Путину, рейтинг которого в то время был весьма высоким, необходимо соблюсти правовые приличия – ведь согласно российской Конституции нельзя пребывать на президентском посту более двух сроков подряд. А некоторые аналитики всерьез даже утверждали: не за горами досрочные выборы, победу на которых, естественно, отдавали сами знаете кому.
     Прошло время, март 2012-го (точную дату избрания очередного российского президента в ЦИКе назвать именно сейчас затруднились, сославшись на сложность подсчета) становится все очевиднее, однако убежденности в экспертных заключениях – именно ли Владимир Путин вновь займет президентское кресло – поубавилось. Равнозначность тандема, несмотря на периодические крены то в одну, то в другую сторону, позволяет все более сомневаться в том, захочет ли нынешний премьер снова вернуться туда, где он, по собственному выражению, «пахал, как раб на галерах, с утра до ночи».

Ставки сделаны, господа
     Как стало известно «НГ», в некоторых экспертных и политологических сообществах уже сегодня заключаются долгосрочные пари на тему того, кто именно из двух станет основным кандидатом на президентских выборах-2012 и, стало быть, несомненно победит на них. Сколько бы остальных участников там ни предполагалось. Ставки на претендентов не раскрываются, известно лишь, что они весьма значительны и без слишком явных перевесов в чью-либо пользу. Любопытно, что в числе сторонников второго срока Медведева есть и его былые критики – те, кто ранее был уверен в скоротечности его президентских полномочий. Один из подобных «перебежчиков» так объяснил корреспонденту «НГ» переменчивость собственных убеждений: «За годы своего президентства Медведев сумел доказать, что он не временщик, и я рад, что тогда ошибался».
     Отречение от прежних взглядов на судьбу четвертого президента России наблюдается не только в данном случае. С той же убежденностью, как прежде – настаивая на быстром возвращении Путина, некоторые эксперты, к которым обратилась «НГ-политика», теперь считают: шансы участников тандема на данный момент равны, каждый из них в силу политической самобытности и поведенческой цельности способен в случае необходимости стать лидером предвыборной гонки.
     Интересно, что изменилась теперь и мотивация предстоящего выбора. Если раньше многие политологи были уверены, что как Путин решит, так оно и будет, то теперь решение его ставленника, по мнению экспертов, тоже имеет значимость, возможно, столь же равноценную, как и его предшественника. Так считает, к примеру, президент группы компаний «Никколо М», доктор политических наук Екатерина Егорова. «Медведев не статист, – уверена она. – Он не похож на такого персонажа, которому предоставили возможность немножко посидеть в кресле, погреть место, это не его роль».
     По мнению Егоровой, тандем сейчас – это «два взрослых мужика на серьезных позициях. Они не могут и не должны выглядеть как просто близнецы. Каждый проявляется по-своему, и каждому хочется блеснуть». «И это хорошо, – считает аналитик, – потому что в этом суть прогресса и развития страны. Середнячков на ролях глав государств быть не должно»
     Впрочем, есть и довольно значительный ряд экспертов, по-прежнему убежденных в лидерстве Путина по основным ключевым вопросам, включая и кандидатство на будущих президентских выборах. «В России в президенте видят почти отца нации, то есть человека, которому граждане доверяют хорошо и справедливо править страной, принимать за них решения и в то же время защищать их интересы, – говорит «НГ-политике» член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров. – Путин, пришедший на смену Ельцину, очень позитивно воспринимался в первую очередь потому, что был работоспособен, он демонстрировал, что полностью берет на себя ответственность, и в какой-то момент именно он выглядел как спаситель от тех страхов и угроз в обществе, которые были связаны со взрывами домов, с чеченской войной и т.д.». Политолог считает, что Дмитрий Медведев не очень хорошо вписывается в этот имидж, в первую очередь потому, что он никогда и нигде не был самостоятельной фигурой: «Он просто был каким-то старшим или младшим, но всегда членом команды». При формировании его политического имиджа на президентском посту, уверен Петров, «прежде всего смотрели на то, что народ любит, уважает и чему он доверяет в Путине».
     «В какой-то мере президентский имидж Медведева кроился поначалу по имиджу экс-президента Путина, – считает эксперт. – Ему придумывали какие-то роли, ему не свойственные, ведь его стилистика, органика изначально совершенно другие. Он – интеллигентик, что в России, в массе, никогда особенно не ценилось, тем более в роли царя». Именно поэтому, утверждает представитель Центра Карнеги, спичрайтеры подбирали для его речей разного рода хлесткие, в путинской стилистике словечки и фразы. Отсюда и выражения «хватит кошмарить бизнес» или «последнее раздолбайство». Правда, на взгляд Петрова, в устах Медведева это выглядит не очень органично, ему этот образ не вполне подходит.
     Отсутствие у Медведева большого политического опыта и профессиональных навыков общения с людьми накладывало, по мнению политолога, особенно на первых порах, свой отпечаток на его публичные выступления. Это был немного отстраненный формат видеомостов, когда Медведев сидел в студии и отвечал на несколько заранее подготовленных вопросов и просьб со стороны граждан, а на связи с ним были чиновники правительственного и регионального уровней, которых он при необходимости мог строго и даже грубо отчитать.
     Камерные форматы, которые должны, по словам Николая Петрова, показать серьезность, решительность и даже жесткость нового президента, Медведеву пока больше удаются.
     «Путин хорош был в своих прямых линиях, – говорит эксперт, – и у него это все было очень наработано и выглядело убедительно, Медведев пока в таком формате выступать не может, и все его реакции на последние события – катастрофы, теракты, пожары, вроде бы такая жесткая, как и у Путина, насупленная строгость в отношении начальников, обрывистость каких-то приказаний – во всем этом чувствуется, что это ему присоветовали и пока оно не до конца отработано, с тем чтобы выглядело абсолютно естественно».
     В том, что обществу в роли руководителя страны близок образ покровителя, с коллегой солидарен и гендиректор Агентства политических и экономических коммуникаций (АПЭК) Дмитрий Орлов. «В формулировании идеального имиджа президента россияне всегда делают большую ставку на патерналистский элемент, – считает он. – В их представлении это всегда человек, который понимает, помогает, защищает». Однако, по мнению Орлова, это вовсе не образ «сильной руки», человека, который властно наводит порядок и отсекает ненужное, а именно имидж покровителя, от которого должна исходить спокойная сила. Патерналистский запрос всегда был и сохраняется, утверждает политолог, но степень его интенсивности постепенно падает. И на смену ему приходит иной общественный запрос, связанный с эффективностью политика как управленца, с более рациональным стилем, с наличием административного опыта. То есть классические менеджерские черты постепенно становятся более востребованными обществом в восприятии лидера.
     Политик, особенно на самой вершине власти, должен считаться с мнением своих избирателей, с общественным запросом. «Прежние наши лидеры, включая Бориса Ельцина, не меняли ни образ, ни курс в четкой зависимости от мнения избирателей, – утверждает политолог. – Путин первым стал в постоянном режиме корректировать свой имидж и содержание политики в соответствии с общественным мнением. Впоследствии Медведев продолжил эту практику». При этом главное различие имиджа и политического стиля двух президентов, на взгляд Орлова, в том, что стиль Путина основан на «спокойной силе» и более эмоционально окрашен, в то время как стиль Медведева более рационален, склонен к нарративу (объяснению), дидактизму, наставительству.
     В эпоху постмодерна политический имидж не может быть монолитным, сакральным, он должен постоянно меняться – для того чтобы в каждый конкретный момент соответствовать общественным ожиданиям. «Иногда говорят о том, что можно общественным доверием поступиться во имя реформ или высших, но не разделяемых обществом ценностей. Те, кто это предлагает, не понимают, что в современной России общественное доверие не просто позволяет оценить действия власти. И даже не просто обеспечивает стабильность системы. Оно является составной частью этой системы, возможно, главной частью, – говорит Орлов. – Начинания власти, к которой граждане утрачивают доверие, не могут быть реализованы в полной мере. Или вообще не могут быть реализованы».
     Успешный политик должен всегда играть на опережение в формировании восприятия его имиджа. Классический пример успешного политика в этом смысле – Тони Блэр, человек, в значительном смысле победивший благодаря собственному имиджу, а не из-за сверхнового содержания политики. Николя Саркози – пример того же рода. Еще более убедителен Барак Обама, который, не обладая никаким административным опытом, транслировал свой политический стиль с помощью определенных свойств речи и манеры поведения.
     Таким образом, заключает директор АПЭКа, те, кто обвиняет Путина в том, что он управлял страной по опросам, просто не понимают сути политики эпохи постмодерна. Путин всегда интересовался состоянием общественного мнения и значительно корректировал имидж, политический стиль и даже содержание политики в зависимости от мнения граждан. Например, напоминает политолог, это произошло в период монетизации льгот, когда его рейтинг резко пошел вниз. Восприимчивость Путина к настроениям общества помогла в достаточно короткие сроки сломать негативный тренд доверия – кривая вновь пошла вверх. Без советов социологов, политологов, специалистов по имиджу и спичрайтеров, по мнению Орлова, не обойтись: президент, каким бы опытным политиком он ни был, не может ежесекундно контролировать общественные настроения.
     Впервые подобный опыт, напоминает эксперт, наблюдался в эпоху Ельцина. Советы прежде всего давала ему дочь, Татьяна Дьяченко. «Именно потому, что она была дочерью президента, Борис Ельцин начал воспринимать советы по поводу имиджа, стиля и речи. Однако он следовал этим советам далеко не всегда. Вообще Ельцин считал себя более чем самодостаточным политиком». Стиль Ельцина, по мнению Орлова, можно охарактеризовать как «республиканский монарх».
     Из лидеров современной России наиболее восприимчивым к консультациям по имиджу был и остается Путин, полагает Орлов: «О путинском большинстве мы сегодня говорим в консервативном ключе, потому что оно уже существует. Мы отвечаем на вопрос о том, как его сохранить и как оно должно развиваться. Но когда-то его вообще не было. Путин, создав этот институт и понимая его важность как краеугольного камня системы, стремился постоянно его сохранить. А чтобы сохранить, нужно ориентироваться на общественное мнение. У Медведева такой проблемы не было, он был избран в стабильной ситуации», а потому, предполагает политолог, нынешний президент корректирует свой имидж с меньшей интенсивностью, чем Путин.
     «Эти два человека точно не будут одновременно управлять государством», – считает Екатерина Егорова. По мнению эксперта, такое явление, как политический тандем, не приживется в истории России, оно скорее всего так и останется специфическим, уникальным, нежели типологическим. «В силу различных причин и договоренностей, о мотивации которых мы с вами знать не будем, – заключает политолог, – участники нынешнего тандема не будут конкурировать друг с другом. С точки зрения логики скорее Медведев пойдет на второй президентский срок. Но существует столько факторов, способных в одночасье переменить весь наш мир, что ставить на какого-то конкретно сейчас – дело неблагодарное».

Модернизация отменяется

     Сегодня главный вопрос не в том, что делать, а зачем. И ничего не сдвинется, пока не появится спрос на перемены со стороны граждан, пока не накопится критическая масса людей, которым наконец-то не будет всe по барабану.
     Прошло несколько месяцев после президентского призыва к модернизации. Не меняется ничего. Конечно, было бы удивительно, если бы кто-нибудь немедленно ринулся в обозначенном направлении, поскольку уж больно туманна цель и призрачны перспективы. К слову сказать, большевики в свое время более искусно управляли общественным сознанием. Они выдвигали лозунги, предельно понятные и более конкретные: «Фабрики – рабочим, земля – крестьянам!» Там можно было своими руками потрогать материю, за которую предстояло бороться и чего ради терпеть лишения, а с нынешними сумбурными призывами чувствуешь себя eжиком в тумане, которому, разумеется, понятно все, кроме направления движения.
     Так что же с модернизацией? Она… утонула. Да и не требуется эта никому не ведомая субстанция. Большинство обычных граждан пока и так всe устраивает.
     Для перемен нужно настроение, а для настроения нужен настрой, которого-то и не наблюдается. Сегодня главный вопрос не в том, что делать, а зачем. И ничего не сдвинется, пока не появится спрос на перемены со стороны граждан, пока не накопится критическая масса людей, которым наконец-то не будет всe по барабану.
     Что касается властной элиты, то для нее нет никаких причин для суеты. Да и кризиса в тех сферах никакого нет: уровень доходов и потребления если и упал, то незначительно. Качественные изменения могут и вовсе означать потерю доходов от административной ренты, конец карьеры и привычной праздной жизни. Сегодня они успешны в делении чужого – государственного – и в умножении своего – близкого. Такие нехитрые навыки и умения для целей развития не только совершенно непригодны, но и мешают. Эти уж точно не станут ничего модернизировать. Опять же, рискует только тот, кто что-то делает. Поэтому логика их поведения здесь весьма примитивна – пристегнуть себя ремнями к собственным креслам, как в самолете во время жесткой посадки.
     А где взять других? Сегодня в закрытом номенклатурном клубе нет конкуренции, которая позволяла бы осуществлять позитивный кадровый отбор. Одни и те же лица. Результаты их многолетних трудов – вот они, вокруг. И может ли что-то произойти, чтобы вдруг очнулись от длительного летаргического сна способности и желание выполнять свои прямые обязанности?
     Наша элита хорошо понимает, что ветры перемен для нее вредны, как сквозняки. Она будет всячески забалтывать любые содержательные вопросы о модернизации, которые могут привести к выводам о необходимости изменений в «консерватории».
     Верно говорят, что возглавить процесс – это лучший способ его остановить. И вот уже главная партия подхватывает идею модернизации и пишет на своих знаменах совсем неведомые нам слова – «консервативная модернизация». На более понятный язык это, видимо, должно переводиться как ускоряющееся замедление или консервация до полной стерилизации. Перевод вольный, но суть примерно такая.
     Однако ж власти, помимо разговоров, надо что-то и предпринимать. Похоже, что тут особых затей ожидать не стоит. Скорее всего, главная ее задача будет состоять в нейтрализации источников возможного социального недовольства и задабривании потенциально лояльного электората. Нелояльные избиратели уже давно выведены за скобки, поскольку в избирательном бюллетене для них вообще не предусмотрено ни одной строки, которую они могли бы отметить.
     Основную часть избирателей по-прежнему составляют пенсионеры (примерно четверть от общего числа), которые образуют большинство среди пришедших голосовать. Поэтому пенсии в этом году повысили, обещали увеличить еще. Ближе к выборам прибавят дополнительно, чтобы голосовалось охотнее. На остатках былой роскоши денег до 2012 года хватит. Это, можно сказать, главная антикризисно-модернизационная мера властей.
     Что касается президентской идеи модернизации, то, похоже, она даже в правительстве не нашла поддержки. В антикризисных планах правительства слово «модернизация» упоминается, хотя особо не видно, чтобы на этих планах хоть как-то отразилось президентское послание.
     В последние дни только что завершившегося года правительство рассматривало основные направления антикризисных действий на 2010 год. Забавно, что прогноз основных экономических индикаторов до 2012 года приведен с точностью до одной десятой процента. Если учесть, что нередко погрешность правительственных прогнозов даже на ближайший год измеряется десятками (!) процентов, можно сказать, что всe это абсолютнейшая липа. Манипуляции с цифрами после запятой нужны, чтобы изобразить позитивную динамику при удручающих исходных данных. Правительству нужно излучать оптимизм, оно его и излучает доступными ему средствами.
     Однако ж прогнозы прогнозами, а реальные предложения на этот год заключаются в основном в раздаче денег. Неплохие деньги получат государственные корпорации, экспортеры, предприятия оборонного комплекса. В итоге каждый работоспособный гражданин нашей страны отдаст на это полезное дело около двух тысяч своих кровных рублей. Бесспорно, в трудные времена нужно поддержать авиа– и вагоностроение, оборонную промышленность и что еще там есть. Но вот вопрос: это наш подарок? Ведь, по идее, мы помогаем вполне доходным коммерческим предприятиям. Интересно, когда закончатся «черные дни» и настанет время делить прибыль, о нас не забудут? Для улучшения памяти акции бы выдали какие-нибудь или хотя бы расписку. А? Глядишь, люди бы охотнее помогали. Обычно ведь получается, что как убытки, так давай навалимся всем миром, а как доходы, так – проходите, граждане, не мешайте. Да и контроль дополнительный не помешал бы. Государство это не интересует, а акционеры могли бы спросить, почему, например, растут долги предприятия, увеличиваются управленческие расходы, что за фирмы вокруг кормятся и т. д.
     Разумеется, в планах правительства ровным счетом ничего не говорится о ключевой проблеме нашего государства – о климате. Здесь предлагают лечить симптомы болезни, а не устранять ее причины. Впрочем, рецепты тоже выписаны неразборчиво. Ну, например,
     среди мер по диверсификации экономики названо «совершенствование системы технического регулирования». То есть «Жигули» рассыпаются и не едут из-за плохих стандартов, а отечественные мобильники не производятся из-за отсутствия регламентов? Необычная версия.
     В антикризисной программе есть еще целый ряд «находок» разного уровня свежести. В налоговой сфере предложено продолжить практику усиления неравенства налогоплательщиков. Немногим ранее уже были приняты подобные шаги, в том числе недавно для особо избранных начал действовать ускоренный порядок возмещения НДС. В дальнейшем льготы будут предоставляться предприятиям инновационного и модернизационного уклона. Интересно, кто-нибудь сможет сформулировать критерии или будет перечень конкретных компаний? Эх, повезет же тем, кто сумеет попасть в список привилегированных налогоплательщиков.
     Одна из «болячек» нашей экономики – это нездоровая конкурентная среда. Раздача денег и льгот по невнятным критериям с непредсказуемыми результатами приведет лишь к обострению болезни.
     Стань «своим» – вот и вся модернизация!

Ключевой год правления Медведева: мнения экспертов

     Благодаря экономическому кризису и трезвой оценке Медведевым реальных проблем России, страна пробудилась от вызванной самодовольством апатии. Общество перестало считать возврат к прежней ситуации надежным путем к процветанию. Люди начинают хотеть перемен, хотя все еще слабо представляют себе, какую форму эти перемены должны принять, и какую цену придется за них заплатить лично им.
     Перед страной были поставлены умеренно амбициозные цели – экономическая модернизация и перевод от нефтяной экономики к инновационной, – получившие широкую общественную поддержку, причем, неожиданным образом, в ряде случаев, даже в кругах убежденных либералах. Сейчас у программы Медведева нет серьезных политических оппонентов.
     Судя по всему, президент начал назначать правильные кадры на правильные места, создав личный кадровый резерв, позволяющий ему ставить своих людей на высокие государственные посты. Он также заставил высокопоставленных чиновников нести ответственность за провалы в подведомственных им областям. Министерство обороны и Министерство внутренних дел теперь стали увольнять генералов за серьезные злоупотребления и случаи коррупции среди подчиненных. Причем происходящее нельзя назвать «чистками» – это всего лишь возвращение к нормальной ответственности, которому очень способствуют интернет-технологии, и чувствительность президента к общественному недовольству.
     Своими словами и действиями Медведев постепенно направляет корабль российского государства на правильный курс. Однако сохранит ли он власть на достаточно долгий срок, чтобы завершить те задачи, которые перед собой поставил? Что произойдет с его проектом модернизации, в том числе и в политической сфере, если они с премьер-министром Владимиром Путиным «решат между собой», что в 2012 году Медведев не будет избираться на второй президентский срок? Как Медведев будет справляться с этим «альбатросом, повешенным ему на шею»? Каковы будут приоритеты его деятельности в 2010 году? Каких политических реформ мы можем (или даже должны) ожидать от него в ближайшее время?

     Влад Иваненко, экономист (Ph.D.), Оттава, Канада:
     Работая над темами, связанными с экономическим развитием России, я часто прихожу к выводу, что главная проблема этой страны заключается в нехватке национального единства в отношении тех целей, которые страна должна преследовать. Эту нехватку можно объяснить многими причинами – от ненормально высокого уровня межличностного недоверия, который был выявлен в стране в ходе международных исследований, и до общего безразличия людей к тому, что происходит по соседству. Однако с практической точки зрения, прокладывать маршрут до точно не обозначенной на карте цели – это настоящий ночной кошмар.
     В этом контексте, цели, которые предположительно ставит президент Медведев (экономическая модернизация и перевод от нефтяной (экспортной) к инновационной (ориентированной на внутренний рынок) экономике) могли бы стать настоящей находкой, если бы он только формулировал их не столь туманно. В своей последней работе я постарался продемонстрировать, что «инновации» и «экспорт углеводородов» не обязательно противоречат друг другу. Инновации вполне можно внедрять и в экономике, основанной на природных ресурсах, – скажем, изыскания и бурение на шельфе требуют весьма развитых технологий. Само по себе слово «модернизация» также бессмысленно, так как оно только свидетельствует о недовольстве определенных людей сложившейся ситуацией, но ничего не говорит о том, чего они хотят добиться взамен. Эта неопределенность заставляет эксперта невольно ступать на скользкий путь попыток по косвенным свидетельствам вычислить, что именно российская элита, включая Медведева и Путина, имеет в виду, когда выдвигает программы под такими названиями, как «Россия, вперед!» или «план Путина».
     Меня в первую очередь интересует не то, что говорят оба лидера, а то, какие формы «модернизация» и «инновации» могут принять в России. Для того, чтобы произошел социальный сдвиг, необходимы три компонента. Во-первых, общество в целом должно понять и поддержать новую программу. Во-вторых, необходимо наличие эффективной и заслуживающей доверия управленческой команды. И, наконец, нужны соответствующие ресурсы. Что у двух основных кандидатов на то, чтобы занять в 2012 году пост президента, с этими тремя пунктами?
     Судя по моему прошлому опыту, я не верю, что россияне могут в общенациональном масштабе придти к согласию по вопросу о том, как должна действовать страна в ближайшем будущем. Более вероятно для них достичь консенсусов по ряду более приземленных вопросов, актуальных на региональном или муниципальном уровне. В этом отношении «вертикаль власти» премьер-министра Путина менее перспективна в плане социальных сдвигов, чем принцип равноудаленности чиновников, который, по-видимому, предпочитает президент Медведев.
     Во время своего президентского срока, Путин поручал модернизационные программы госкорпорациям, руководство которых назначалось федеральным правительством. Иерархически организованные сотрудники этих корпораций, по-видимому, больше интересовались накоплением и дележом ресурсов в личных целях, а не исполнением роли «национальных компаний-лидеров». Во всяком случае, ни о каких технологических прорывах, достигнутых в «Роснано» или в других государственных компаниях мне неизвестно. В отношении же президента Медведева, хотя я и верю словам Фролова о том, что он начал «начал назначать правильные кадры на правильные места», однако прежде чем выносить собственное суждение, я все же предпочел бы получить больше информации о том, что это за места.
     Напоследок, следует сказать об имеющихся ресурсах. Хотя в современном российском политическом дискурсе экспорт сырой нефти – совсем не модная тема, в среднесрочной перспективе он останется основным ресурсом, на котором могут базироваться российские «модернизационные» и «инновационные» программы. Это значит, что можно ожидать, что прибыли энергетических компаний будут использоваться для финансирования поддерживаемых государством программ инвестиций. В этом отношении позиции Путина и Медведева, на мой взгляд, в целом сходятся: оба они выступают за относительно высокие налоги на доходы от углеводородов.
     Завершая это импровизированное упражнение в сопоставительном анализе и прогнозировании, я рискну предположить, что Медведев в большей степени способен осуществить программу модернизации (если, конечно, страна сможет ее выбрать), чем Путин, а приоритетными для президента Медведева задачами на 2010 год будет ясно обозначить цели, стоящие перед новыми управленческими командами, и найти необходимые ресурсы для проектов, которые этим командам предстоит осуществлять.

     Этан С. Бергер (Ethan S. Burger), адъюнкт-профессор Центра права Джорджтаунского университета, Вашингтон:
     Когда я захожу на сайт президента Дмитрия Медведева и в его блог, меня всегда поражает то, какое плотное у него расписание, и то, насколько широким кругом вопросов он занимается. Разумеется, президент Медведев возглавляет целую команду, в которой немало способных людей, практически наверняка поддерживающих ту политику, за которую выступает Медведев. Тем не менее, мне кажется, что премьер-министр Владимир Путин специально заваливает его работой и «перегружает» его, чтобы он не мог посвятить внимание ни одной из конкретных проблем или наборов взаимосвязанных вопросов, а также не смог создать собственную политическую базу. Разумеется, я могу и ошибаться. Может быть, два лидера уже давно договорились о том, что в будущем они поменяются должностями.
     В самом деле, Медведева следует поздравить с тем, что он ясно продемонстрировал, что возвращение России к прошлому нежелательно, как с политической, так и с экономической точки зрения (неизвестно, понимает ли это Путин). Трудно забыть о том, что, когда утонула российская подводная лодка «Курск», Путин не прервал свой отпуск, а впоследствии попытался частично возложить вину на катастрофу на иностранцев. Сейчас, пиарщики российского премьер-министра работают явно лучше, однако ему все равно не хватает интуиции и дальновидности Медведева.
     В то же время, хотя Медведев может произнести хорошую речь о том, что необходимо действовать решительно (например, изменить систему управления государственными компаниями и покончить с клановым капитализмом), перед ним стоит слишком много задач при явном дефиците ресурсов. Более того практическое отсутствие в России агрессивных независимых СМИ и массовых неправительственных организаций, которые могли бы заставить российского президента сконцентрировать внимание на нескольких ключевых вопросах, позволяет ситуации в ближайшей перспективе оставаться прежней. Медведев добился небольших успехов в своей антикоррупционной кампании, но она, судя по всему, ведется очень избирательно.
     Тот факт, что Медведев находится на виду, не означает, что Путин с союзниками не продолжают заправлять делами. Я не слышал ни об одном государственном чиновнике, на которого завели бы уголовное дело за нарушение прав российских граждан, и которого посадили бы за это в тюрьму. Я не слышал о том, чтобы велась серьезная проверка представленной российскими госслужащими информации о доходах и имуществе, которая привела бы к наказанию нарушителей закона. Зато, насколько мне известно, несмотря на то, что российский Верховный суд признал, что права Платона Лебедева были нарушены, ни он, ни Михаил Ходорковский не получили ни помилования, ни даже досрочного освобождения.
     Было бы прекрасно, если бы президент Медведев доказал, что скептики неправы. Пока его действия об этом не свидетельствуют. Медведеву не нужен человек вроде Ральфа Надара (Ralph Nadar), который бы говорил ему, что необходимо сделать; ему нужно, чтобы российский народ заставил его осуществить хорошо продуманные программы, соответствующие его заявлениям. Если постараться, можно вспомнить целое множество актов насилия, связанных с политическим недовольством нынешним состоянием страны, неприемлемым уровнем преступности и нежеланием правительства ввести адекватные меры по противостоянию эпидемии СПИДа и потребления героина.

     Владимир Беляев, президент Института глобального общества, Сан-Франциско (штат Калифорния):
     Россия, как и весь остальной мир, посвятит 2010 год восстановлению после глобального финансового кризиса. Восстановление будет идти постепенно и может периодически перебиваться сбоями рынка – например, вызванными последствиями падения цен в секторе коммерческой недвижимости.
     Как считается, период восстановления будет длиться с 2010 года примерно по 2012 год– ровно всю вторую половину текущего президентского срока Медведева. Российский президент, удачно проведший, минуя ловушки, страну через кризис в 2009 году, в 2010 году и далее будет, несомненно, занят насущными задачами восстановления экономики.
     Таким образом, предположение о том, что 2010 год будет ключевым в указанном Фроловым смысле, скорее всего, не совсем верно. Речь не идет о том, что в этом году российские программы модернизации не будут работать. Но кроме них существуют еще реформы глобальной финансовой архитектуры, развитие механизмов европейской безопасности, переговоры по новому Договору СНВ и его ратификация, иранская проблема и масса других серьезных вопросов, не ограниченных 2010 годом. В определенном смысле, 2010 год будет самым обычным годом периода ускоренных глобальных перемен. Насколько он будет более «ключевым», чем 2010, 2009 или 2011 годы – вопрос спорный. Скорее всего, это очень субъективно.
     Стоит еще раз отметить, что российская программа модернизации – это не некий краткий антракт, за время которого в стране из ниоткуда возникнут инновационная экономика и обновленная a политическая системаs. Предполагается, что модернизация страны России займет около 20 лет. Трансформации подобного масштаба обычно осуществлялись в прошлом и осуществляются в наше время примерно за такой срок.
     Первоначальные основы для российской модернизации были заложены в 2008 и 2009 годах. Хотя некоторые результаты уже заметны (что подтверждает ее концепцию), было бы неразумно ждать каких-то прорывов уже в 2010 году – всего через год после того, как была сформулирована концепция. 2010 год должен уйти на тщательный анализ, разработку процесса, уточнение целей и сбор сил для следующих двух десятилетий работы.
     Российская модернизация должна начаться с «кадрового вопроса», то есть с вопроса о том, как найти, обучить, наделить полномочиями и использовать необходимые человеческие ресурсы, а также с вопросов о том, как ставить достижимые цели, как стимулировать инновации и как придать им реальную экономическую ценность.
     Многие политики надеются, что в планах модернизации будут задействованы некоторые элементы радикальной либеральной идеологии. Безусловно, модернизация неизбежно будет включать в себя социальные и институциональные перемены, в том числе и в политике – достаточно вспомнить эпоху «Великих реформ» при царе Александре II. Однако из этого не следует, что эти социальные, политические и институциональные перемены будут следовать программе радикального либерализма. Более вероятен вариант столыпинского «либерального консерватизма», который довольно далек от идеологии либерального лагеря современной российской политики.
     Существует вполне обоснованное мнение о том, что радикальный либерализм совершил в России политическое самоубийство, и именно это и служит истинной причиной постоянных неудач российских либеральных политиков на выборах. Модернизация не сможет это исправить.
     Таким образом, нет практических причин ожидать, что программа российской модернизации будет претворять в жизнь идеологию радикального либерализма, и тем более нет оснований этого требовать. Демократия основывается на воле большинства граждан, и предложения включить исключительно туманные, узкие и зачастую необоснованные претензии крайне узкой группы радикально настроенных личностей в широкий и сложный национальный проект нельзя считать ни реалистичным, ни полезным.
     Если судить, основываясь на текущем состоянии дел, можно заключить, что 2010 год будет для Медведева не более «ключевым, чем 2008, 2009 или 2011 годы.

     Профессор Стивен Бланк, военный колледж армии США, Карлайл-Бэррэкс (штат Пенсильвания):
     Я отношусь к этим тенденциям с большим скептицизмом, чем Фролов. Даже при Путине многие признавали, что России необходимо избавиться от избыточной зависимости от нефти и газа. И, хотя экономический кризис ослабевает или уже ослаб, нельзя сказать, чтобы в российской политике произошли решительные перемены.
     Во-вторых, та «нормальная ответственность», о которой пишет Фролов – это не ответственность правительства перед законом, которая одна могла бы навсегда искоренить подобное позорное поведение. Несмотря на то, что эти увольнения, возможно, вселили некий трепет в менее высокопоставленных чиновников, сама структура власти сохраняется в неприкосновенности.
     В-третьих, сами по себе призывы к инновациям – это только лозунги, а не программа действий. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что общество плохо представляет себе, в каком направлении оно движется – правительство до сих пор не ответило на этот вопрос.
     По мере того, как приближается 2012 год, нам следует ожидать появления более явных признаков борьбы (хотя вряд ли открытой – скорее всего, будет нечто более смутное), вокруг выборов и будущего курса страны.
     Вмешательство Путина 29 декабря в переговоры по СНВ, как и его предыдущие внешнеполитические комбинации, направленные против Медведева, (например, истории с ВТО, латиноамериканской политикой, взятием энергетической политики на азиатском направлении под контроль Игорем Сечиным), означает, что мы еще некоторое время не увидим стабильной или хотя бы предсказуемой политики ни по одному из подобных вопросов.
     При этом очевидно, что экономика страны нуждается в решительных мерах, но крайне маловероятно, что они пройдут легко, если вообще будут осуществлены.

Дмитрий Медведев вернулся к нацпроектам

с помощью Геннадия Зюганова и Владимира Жириновского

     Президент Дмитрий Медведев на заседании своего совета по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике вчера поручил правительству и депутатам активизировать работу над нацпроектами. Советы лидеров фракций по их реализации президент решил заслушать сразу.
     Вчера Дмитрий Медведев вернулся к теме национальных проектов, за которые он отвечал еще на посту первого вице-премьера. В качестве президента он два раза обсуждал ход реализации нацпроектов – на заседаниях совета 24 декабря 2008 года и 1 июля 2009 года. Вчера обсуждались нацпроекты «Здоровье» и «Образование» в части решения проблемы повышения рождаемости и улучшения здоровья молодежи.
     О достижениях в деле повышении рождаемости в стране подробно отчиталась глава Минздравсоцразвития Татьяна Голикова. Из ее доклада следовало, что перспективы все же не очень хорошие. И дело не в мерах по повышению рождаемости, а в том, что, начиная с 2008 года, число женщин репродуктивного возраста начало сокращаться. Из выступления министра следовало, что такое повышение рождаемости, чтобы компенсировать это сокращение, невозможно. Что же касается нацпроекта, то все меры, как следовало из доклада, оказались успешными. Примерно в половине регионов существенно снизилась детская и материнская смертность. Десять регионов по этим показателям достигли уровня развитых стран. Отдельные регионы преуспели в сокращении абортов. В итоге, как сообщила министр, сохранены жизни 76 тыс. россиян.
     Предложенные меры по улучшению демографической ситуации показались Дмитрию Медведеву не слишком оригинальными. И он неожиданно дал слово лидеру ЛДПР Владимиру Жириновскому, сообщив, что «зачитался» его брошюрой «Рожать!». Автор, получив слово, сначала накинулся на Татьяну Голикову за «чужой язык». «Почему вы говорите «репродуктивная функция». Ну скажите «детородная функция». И вообще, если бы заседание было во Франции или в другой стране, так и говорили бы о сперматозоидах и яйцеклетках»,– заявил лидер ЛДПР. Затем он объяснил президенту и членам совета, что женщины перестанут делать аборты, если за первого ребенка государство станет давать 100 тыс. руб. Лидер ЛДПР также объяснил, что часто мужчины являются причиной проблем бездетности, так что им надо давать деньги на лечение. Наконец, лидер ЛДПР предложил дать мужчине право регистрировать второй брак без расторжения первого, если родился ребенок. «Это не многоженство. У нас 30% детей рождаются вне брака. Мы возложим на мужчину ответственность за эту вторую семью»,– пояснил он. Наконец лидер ЛДПР предложил завозить население и детей-сирот из других стран, например из Гаити. «У нас будет перепроизводство детей»,– объяснил он. Дмитрий Медведев посмеялся, но пообещал дать поручения правительству проанализировать предложения лидера ЛДПР. «Вот прямо на брошюре напишу и передаю»,– сказал он.
     Перейдя к теме модернизации школы, президент попросил министра образования Андрея Фурсенко делать доклад (по примеру господина Жириновского) более простым и образным языком. У министра это не очень получилось. Зато получилось у лидера КПРФ Геннадия Зюганова, который оправдал ожидания Дмитрия Медведева. В том числе, он назвал ЕГЭ «глупым безумием» и «мракобесием». И весьма доходчиво объяснил реальное положение в образовании: «28% школьников-старшеклассников на экзамене ответили, что Солнце – спутник Земли. А еще 2% сказали, что кипячение молока убивает радиацию». 82% школьников, прошедших ЕГЭ, по его словам, сделали на экзаменах в вузы более восьми ошибок на странице. «Спасибо за острое выступление. Я разделяю ваш пафос по некоторым позициям»,– ответил господину Зюганову Дмитрий Медведев.
     По итогам заседания президент объявил, что работа с нацпроектами остается «одним из приоритетов развития нашего государства». Она будет продолжена, поскольку «это одна из самых удачных социальных программ за последние 20 лет».

Их выдумывают – они крепчают

От очередной попытки реформировать политические институты в стране через их «укрепление» ничего ожидать не приходится

     В пятницу на заседании Госсовета президент Дмитрий Медведев собирается обсудить вопросы «совершенствования политической системы и укрепления политических институтов». Об этом же шла речь и в минувшую субботу на встрече президента с лидерами парламентских партий.
     Впрочем, даже не зная о содержании доклада рабочей группы Госсовета, с которым выступит калининградский губернатор Георгий Боос, не приходится сомневаться, что «совершенствование» и «укрепление» не приведут к серьезным изменениям политической системы. То есть не будут являться политической реформой – сколько бы раз президент ни употреблял это слово. И, скорее всего, окажется весьма скромным. Например, как президентский законопроект об изменении численности региональных парламентов – одна из немногих новаций недавнего послания, которая обещала хоть какие-то серьезные перемены. Самое революционное изменение, которое обещает президент, – добавление в Москве еще десятерых депутатов городской думы. А скажем, в Петербурге в рамках этого закона и вовсе ничего не изменится – он позволяет сохранить нынешнее число депутатов городского парламента (50 человек), которым Смольный давно научился управлять.
     В общем, реформы не будет. Не зря слово «стабильность» (понимаемая как сохранение власти нынешней группировкой при любых обстоятельствах) является одним из любимых в Кремле. И не зря в президентском послании, развитие идей которого собирается обсуждать Госсовет, недвусмысленно сказано: попытки «под демократическими лозунгами раскачать ситуацию и дестабилизировать государство» будут «пресекаться».
     Усвоив это, парламентские партии ничего кардинального президенту не предлагают. Да и непарламентские партии (за исключением «яблочников», требующих радикальной реформы политической системы) тоже. Предложения ограничиваются гарантиями представительства в региональных парламентах партий, преодолевших 5-процентный барьер, сокращением досрочного голосования и использования открепительных удостоверений, увеличением числа партийных наблюдателей на выборах, заменой «метода Империали», дающего дополнительные преимущества победившей партии, на «метод Хэйра», а также запретом на проверки партий во время выборов и воспрещением губернаторам быть «паровозами».
     Все это полезно, но не затрагивает сути: абсолютной бесконтрольности власти со стороны общества и отсутствия политической конкуренции. То есть не меняет вектор путинских преобразований (хотя общее направление было задано еще в ельцинские годы), которые именно такую систему целенаправленно и создавали. И потому даже минимальные шаги в противоположном направлении либо отвергаются, либо откладываются на неопределенный срок – как выборность сенаторов, отмена сбора подписей на выборах для зарегистрированных партий, снятие запрета на создание избирательных блоков или ограничение произвола избиркомов при снятии с выборов «нежелательных» партий и кандидатов.
     Логика Кремля понятна: конкуренция смертельна для режима, сутью которого является политический монополизм. Советский режим начал рушиться именно тогда, когда допустил разрушение этой монополии, свободу слова и конкурентные выборы. Нынешний режим усвоил урок. «Усовершенствованное» избирательное законодательство – только одна из опор монополизма. Есть и другие: контроль государства над СМИ, политическая цензура, зависимый от исполнительной власти суд, драконовские нормы, регулирующие деятельность партий и общественных организаций, правоохранительные органы, являющиеся главным нарушителем прав граждан. При этом ключевой механизм ответственности – свободные выборы – успешно заблокирован.
     Однако отсутствие обратной связи общества с государством неминуемо ведет к неспособности власти исполнять функцию обслуживания общества. И так же, как в советские времена, все больше и больше граждан видит, что власть, «оторвавшись» от общества и отвыкнув считаться с ним, не может эффективно действовать не только в критических ситуациях (как на Саяно-Шушенской ГЭС или в ситуации с аварией «Невского экспресса»). Она не способна, как сейчас в Петербурге, справиться с последствиями обыкновенного снегопада. Так что текущий ремонт не поможет – только капитальный.

Путина окружил планктон

Он сам признался в этом журналистам – и разрешил Дерипаске сливать в Байкал

     Владимир Путин разрешил принадлежащему Олегу Дерипаске Байкальскому целлюлозно-бумажному комбинату (БЦБК) возобновить сброс промышленных стоков в Байкал. Теперь гадить в «славное море» можно легально: производство целлюлозы, бумаги и картона исключено правительственным постановлением из перечня видов деятельности, запрещенных на Байкале. То есть разрешено. Отведя весной 2006 года трубу «Транснефти» от Байкала, Путин, видимо, посчитал свой лимит благодеяний для сибиряков исчерпанным.
     Качество пресной воды на планете ухудшается, многие источники отравлены, ученые всего мира все чаще говорят о происходящем уже сейчас истощении запасов подземных вод. Эксперты рассуждают о грядущих водных войнах. Байкал – это колодец планеты, в нем – пятая часть мировых запасов пресной воды. В 1996 году Байкал внесли в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, одним из условий включения озера в этот перечень было прекращение сброса сточных вод.
     Но все эти и миллионы других слов, какие можно сказать об уникальности и бесценности Байкала, для премьера России не столь существенны, как финансовые проблемы одного человека – Дерипаски. Что у них с Путиным? Если судить по всем тем подаркам, которые получил Дерипаска от правительства за год с небольшим кризиса, – это любовь. Безоглядная и безответственная.
     БЦБК простоял без работы всего 15 месяцев, с начала октября 2008 года. А отравляет он Байкал с 1966 года. В сентябре 2008 года, казалось, свершилось то, за что десятилетия билась общественность: для уменьшения сброса промывных вод на БЦБК ввели «замкнутую систему водооборота». Требования Росприроднадзора удовлетворены. Так сообщили публике. Однако через три недели комбинат остановился вовсе. Поскольку нет на БЦБК такой системы. Как не было замкнутого цикла, так и нет. В октябре 2008 года из 2,2 тысячи заводчан 1,7 тысячи с работы отпустили.
     Летом 2009 года Путин погрузился на дно озера на глубоководном аппарате «Мир». Оценил обстановку и заявил: «Что касается Байкала, то он в хорошем состоянии и никакого загрязнения практически нет. Биология Байкала практически без изменений – я наблюдал огромное количество планктона и живности». О БЦБК премьер тогда сказал: «Мы не будем действовать бездумно, беззаботно, не думая о природе и о Байкале, но действовать надо аккуратно, думая и о людях, которые здесь живут».
     Так вот, относительно речей о том, что пуск комбината – единственная надежда на спасение моногорода Байкальска. О том, что это делается ради людей. Во-первых, противопоставлять право на безопасную окружающую среду и возможность горбатиться за тарелку супа – это как-то не по-государственному. Что кому важнее, может, люди сами решат? Государству бы приличнее было спросить с Дерипаски, когда он выплатит уволенным зарплату и компенсации. Во-вторых, городу с 17-тысячным населением пуск БЦБК ничего не даст, через несколько месяцев он вновь встанет, поскольку нерентабелен, технологии его – из каменного века, оборудование устарело и изношено. В-третьих, кто-то разве обещает, что БЦБК вновь начнет принимать на работу уволенных? Почти половина из них уже нашла себе новый заработок, в Байкальске сейчас лишь поговаривают о том, что вновь вернут на комбинат около 500 человек. Но временно.
     Байкальский ЦБК должен быть похоронен. К этому, между прочим, и шло. Иркутский арбитраж приступил к процедуре банкротства. Руководство БЦБК недавно получило отказ от Минпромторга на просьбу разрешить работу со сбросом стоков в Байкал, министерство поддержало ликвидацию комбината.
     Но вмешался Путин. Обессмыслив уже достигнутые договоренности и соглашения о перепрофилировании предприятия.
     Выпуск небеленой целлюлозы убыточен. Беленой – запрещен. Пока. Комбинату ранее запретили использовать хлор для отбеливания целлюлозы. Новое оборудование для бесхлорной отбелки стоит десятки миллионов долларов. У Дерипаски их нет. У него – долги. Путин даст?
     Дерипаска демонстрирует уверенность в своем варианте частно-государственного партнерства. БЦБК возобновил производство за несколько дней до путинского решения. 11 января вышла первая партия продукции – убыточной небеленой целлюлозы. 13 января премьер подписал постановление.
     Им, кстати, внесены еще и изменения, касающиеся обращения с отходами на байкальских берегах. Все до одной эти меры облегчат жизнь промышленности и ухудшат экологию.
     То, как правительство спасает Дерипаске его собственность – будь это Пикалевский глиноземный или Байкальский комбинат, наглядно показывает приоритеты премьер-министра. И это отнюдь не модернизация страны. Это не только прямо противоположные, это взаимоисключающие вещи – спасение Дерипаски и его БЦБК с дальнейшим превращением Байкала в сточную канаву и все те идеалы, о которых периодически талдычат из Кремля.

В модернизацию пустят расход

     Президент Дмитрий Медведев включил вице-премьера и министра финансов Алексея Кудрина в состав комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики. От абстрактных планов по модернизации комиссия должна перейти теперь к конкретному планированию бюджетных средств на эти цели. Пока речь идет о 10 млрд рублей.
     Президент Дмитрий Медведев в среду расширил постоянный состав комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России, созданной им в мае 2009 года. Эту комиссию уже прозвали своего рода мини-правительством Медведева.
     Новым постоянным членом этого органа стал вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин.
     Медведев объявил о переменах довольно неожиданно на очередном заседании, которое прошло на территории особой экономической зоны «Липецк» в среду. На встрече обсуждалась проблема технических регламентов и метрологической базы. Основным докладчиком был министр промышленности и торговли Виктор Христенко. В конце доклада Христенко президент поинтересовался, нужны ли дополнительные деньги на разработку регламентов, стандартов.
     «В принципе, средства имеются, – ответил Христенко. – На поддержание метрологической базы. Это стоит денег, но я бы не хотел выступать в роли просящего денег». «Из чего я делаю вывод, что деньги все-таки потребуются», – отреагировал президент. И обратился к присутствующему Кудрину, что с этого момента он является постоянным членом комиссии. «Вот прямо сейчас подпишу указ об этом», – заверил президент.
     «Раньше Кудрин не был постоянным членом комиссии, потому что раньше вопросы финансирования не были в числе приоритетных. Сейчас этот вопрос становится все более важным», – объяснил «Газете.Ru» источник в комиссии.
     По его словам, Минфин будет участвовать в распределении денег на все приоритетные проекты, которые уже обсуждала комиссия, в том числе энергоэффективность, создание суперкомпьютеров, развитие медицинских технологий.
     В сентябре на реализацию проектов, которые будут одобрены комиссией, в бюджете было зарезервировано 10 млрд руб. Источник в администрации президента пояснил «Газете.Ru», что это логично, когда за распределение этих средств непосредственно отвечает министр финансов. В качестве члена комиссии Кудрин будет контролировать распределение этих средств и исполнение поручений по этому направлению. При создании комиссии не шла речь о том, что будет выделяться столь значительное количество средств на реализацию проектов комиссии.
     Комиссия по модернизации и технологическому развитию экономики была создана в мае 2009 года по инициативе Медведева. Новый орган возглавил сам президент, а также в его состав вошли вице-премьеры Сергей Собянин, Сергей Иванов, министр экономического развития Эльвира Набиуллина, глава Минкомсвязи Игорь Щеголев, министр образования Андрей Фурсенко, первый замглавы кремлевской администрации Владислав Сурков, помощник президента Аркадий Дворкович, председатель правления Сбербанка Герман Греф, президент группы ОНЭКСИМ Михаил Прохоров, главы Росатома и «Роснано» Сергей Кириенко и Анатолий Чубайс и другие. За все время в комиссии произошло одно изменение: Медведев исключил из ее состава главу «Ростехнологий» Сергея Чемезова за прогулы.

Из-за решения, принятого Путиным, вновь разгорелся спор вокруг экологии

     Российский премьер-министр Владимир Путин, опускавшийся в августе прошлого года на борту минисубмарины на дно озера Байкал и объявивший озеро «экологически чистым», дал добро на возобновление сброса в озеро отходов целлюлозно-бумажного комбината, принадлежащего некоему бизнесмену с хорошими связями, тем самым сведя на нет важную победу, одержанную ранее экологами.
     В подписанном Путиным на прошлой неделе постановлении сброс сточных вод целлюлозно-бумажного производства исключён из перечня операций, запрещённых законодательством об охране окружающей среды на этом крупнейшем в мире пресноводном водоеме и в его окрестностях.
     Результатом постановления стало заявление, сделанное во вторник ОАО «Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат», о возобновлении операций, приостановленных ею в октябре 2008 года после неоднократных требований со стороны экологических инстанций о внедрении системы замкнутого водооборота. Такая система могла бы предотвратить сброс сточных вод в озеро; однако предприятие сочло эти меры нерентабельными, в феврале объявило о закрытии предприятия и приступило к увольнениям занятых на нём двух тысяч сотрудников. В марте было начато судопроизводство по делу о банкротстве.
     В самом Байкальске, где рабочие неоднократно объявляли голодовку и в июне на неделю блокировали транспортные магистрали в знак протеста против закрытия крупнейшего в этом сибирском городе источника рабочих мест, постановление Путина восприняли с облегчением. Кстати, оно решает и проблему бизнесмена Олега Дерипаски, контролирующего это предприятие и ставшего главным обвиняемым и объектом кампаний протеста.
     Однако эта мера вызвала возмущение активистов экологических организаций России, проводивших нашумевшие кампании за закрытие предприятия еще в конце 1980-х годов, когда на их стороне выступил ряд советских политических и культурных лидеров. Борьба, прерванная с развалом Советского Союза в 1991 году, возобновилась после того, как экологические группы привлекли предприятие к судебной ответственности и в 2008 году выиграли процесс, добившись решения о запрете сброса сточных вод в озеро.
     Целлюлозно-бумажный комбинат, построенный в 1966 году, способен производить до 200 тысяч тонн целлюлозы и 12 тысяч тонн упаковочной бумаги в год. Часть целлюлозы особого качества, которую можно производить только с использованием чистой озёрной воды, применяется при изготовлении российских ядерных боеголовок. Экологи утверждают, что сброс отходов ЦБК угрожает существованию сотен видов природных обитателей Байкала, включая редкую разновидность пресноводного тюленя – нерпу.
     «Это постановление сводит на нет более чем двадцатилетнюю борьбу по защите озера», – полагает руководитель кампании «Гринписа» за спасение Байкала Роман Важенков. «Гринпис» обратился к президенту Дмитрию Медведеву, настаивая, чтобы принятому постановлению дали обратный ход.
     «Разрешение сбрасывать в озеро химические сточные воды», – заявляет Важенков, – «…вряд ли можно назвать иначе как преступлением».
     К этому он добавляет: «Единственный вывод, к которому можно прийти, – что Путин исходит из стремления защитить интересы одного человека – Олега Дерипаски».
     Компания ЛПК «Континенталь Менеджмент», принадлежащая Дерипаске и входящая в состав промышленной группы «Базовый элемент», владеет контрольным 51%-ным пакетом акций ЦБК. Остальные 49 процентов акций принадлежат государству. В кругах, близких Дерипаске, говорят, что он использовал прямые каналы связи с Путиным и другими представителями правительственной верхушки, чтобы получить от Кремля крупную помощь и сохранить свою разваливающуюся бизнес-империю, которой год назад угрожал финансовый кризис.
     Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков отрицает политику фаворитизма в отношении Дерипаски: «Единственные интересы, о защите которых можно говорить, – это интересы шестнадцати тысяч жителей города Байкальска, чья жизнь практически полностью зависит от этого предприятия», – заявил он.
     Г-н Песков утверждает, что сохранение экологии озера является «высоким приоритетом», который премьер-министр с необходимостью учитывает в своём стремлении действовать в интересах города. Он заявил, что Путин постоянно консультируется с научными экспертами по Байкалу и отдал указание о «строгом правительственном надзоре» за сточными водами комбината после возобновления его работы.
     Некоторые экономисты полагают, что упор премьера на сохранение рабочих мест отдаляет реструктуризацию неэффективных российских компаний, которые подкосил экономический кризис. Российский лидер часто выступает по телевидению, освещая свои посещения близких к банкротству предприятий по всей стране, где он журит их руководителей и владельцев и отдает банкам указания выпускать займы для оживления занятости.
     Постановление о размораживании комбината в Байкальске, опубликованное на правительственном веб-сайте, появилось в российских средствах массовой информации к концу понедельника. Во вторник Оксана Горлова, представитель Байкальского ЦБК, сообщила, что решение правительства, сделавшее возможным этот шаг, было принято ещё в июле, за месяц известного телерепортажа о погружении Владимира Путина на субмарине.
     «Я видел дно Байкала – оно чистое», – сказал Путин журналистам по гидрофону с глубины 1,4 км. Позднее он заявил, что «ущерб для окружающей среды практически отсутствует», и намекнул на возможное возобновление работы целлюлозного комбината.
     В ноябре, как заявила представительница комбината, Дерипаска инвестировал в повторный пуск предприятия шесть миллионов долларов. Она подчеркнула, что предприятие недавно обновило очистные сооружения для своих сточных вод в соответствии с передовыми технологиями.
     «Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат не наносит озеру никакого экологического вреда», – утверждает Ольга Горлова.
     Представитель «Гринписа» Важенков оспорил это заявление, указав, что отходы комбината многие годы превышали установленные нормативами предельно допустимые уровни концентрации опасных сернистых соединений и диоксинов.
     Указанные предельные уровни, заметил он, Россия обязана соблюдать в силу международных соглашений, нацеленных на сохранение озера, в котором содержится одна пятая мирового запаса пресной воды, если не учитывать ледниковый запас, – озера, объявленного ЮНЕСКО объектом Всемирного наследия.

Дмитрий Медведев поручил ускорить модернизацию

техрегулированием и налоговыми преференциями

     Президент Дмитрий Медведев вчера в ходе поездки в Липецк на заседании комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики поручил правительству ускорить проведение в стране реформы техрегулирования, без которой невозможно провести модернизацию. А инвесторам промышленных особых экономических зон (ОЭЗ) как локомотивам модернизации он пообещал новые налоговые преференции.
     Перед заседанием комиссии Дмитрий Медведев вместе с вице-премьерами Игорем Сечиным, Сергеем Ивановым и главой Минпромторга Виктором Христенко посетил Новолипецкий металлургический комбинат (НЛМК), на долю которого приходится производство 15% российской стали, и предприятие особой зоны «Липецк». Председатель совета директоров НЛМК Владимир Лисин и губернатор Олег Королев показали президенту одну из самых мощных в Европе доменную печь N 6, которая выплавляет 2,8 млн тонн чугуна в год, или 8 тыс. тонн в сутки. Строящаяся доменная печь N 7 с производительностью 3,4 млн тонн чугуна в год, которая требует 280 человек обслуживающего персонала, еще больше поразила президента. Он даже признался, что впервые видит вблизи такой объект. А Владимир Лисин на примере этого строительства в схемах и таблицах объяснил проблемы модернизации предприятий, в том числе и связанные с проблемами буксующей реформы техрегулирования.
     Президенту показали и процесс производства конечного продукта производства комбината – прокатной стали. Подойдя к одному из ее образцов ядовито-зеленого цвета, президент вслух задумчиво прочитал надпись на нем: «Цвет «зеленый мох»». «Наверное, специально для Карелии»,– предположил Сергей Иванов. «Нет, скорее для холодильников»,– выдал свою версию президент. Господа Иванов и Лисин с этой версией согласились.
     Предварительное обсуждение проблем модернизации и техрегулирования президент продолжил в ОЭЗ «Липецк» (зарегистрировано 17 компаний-резидентов с совокупным объемом инвестиций 58 млрд руб.), где он посетил одно из новых предприятий-резидентов, которое по технологии бельгийской компании «Бекарт» будет производить металлокорд и бортовую проволоку для армирования автопокрышек. Олег Королев сообщил президенту: «Нельзя выходить из кризиса, просто латая старые дыры, нужно выходить так, как вы и потребовали, модернизационным путем», и отметил, что ОЭЗ находятся «в голове того локомотива, который называется «модернизация»». «Интерес инвесторов к ОЭЗ такой, что мы ставим вопрос об увеличении площади ОЭЗ в два раза»,– сказал он. Это, как заверил губернатор, даст области более 40 тыс. новых рабочих мест и позволит сделать «модернизационный рывок».
     На встрече с резидентами ОЭЗ президент заявил, что присутствие инвесторов – «важный сигнал» развития экономики России и в кризис, и пообещал сохранить все гарантии для инвесторов и еще больше сократить все административные барьеры. Также он порадовал инвесторов сообщением о принятых в конце декабря изменениях в закон об ОЭЗ (см. «Ъ» от 7 декабря 2009 года) и обнадежил инвесторов перспективами. «Конечно, рано или поздно нам придется говорить о налоговых и таможенных преференциях, о том, в каком направлении развивать политику в этой сфере»,– сказал президент.
     Открывая заседание комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики, Дмитрий Медведев напомнил, что тема реформы технического регулирования важна для модернизации экономики, поскольку именно техрегламенты и стандарты «относятся к ключевым инструментам, которыми определяется и конкурентоспособность нашей экономики, и ее инновационная привлекательность». Президент рассчитывает, что подписанные им в декабре поправки к закону о техрегулировании позволят правительству «быстро и качественно» и «в большом количестве» принимать необходимые техрегламенты. Кабинету министров поручено уже через два месяца доложить о том, «какое количество документов принято». Дмитрий Медведев также просил определиться с тем, сколько все же нужно обязательных техрегламентов – 40-50 или 400, и приказал «не мельчить» и не принимать регламенты под любую позицию, как это было в ГОСТах, а сделать укрупненные регламенты. При этом затраты предприятий на стандартизацию президент предложил учитывать «в затратах на производство товаров и услуг», поскольку «стандартизация должна вести к снижению издержек». Дмитрий Медведев напомнил правительству, что вместе с созданием техрегламентов надо заняться и стандартами безопасности и определить профильное ведомство, которое будет эти вопросы вести. Наконец, президент поручил «навести порядок в области аккредитации» и сертификации продукции. «Сегодня большинство сертификационных центров – это в основном фиктивные конторы»,– пояснил он. Вчера же президент включил в состав комиссии вице-премьера, министра финансов Алексея Кудрина.

Загребущая семья «разгребает»

Признания дочери Ельцина, больше похожие на саморазоблачения, колоритно дополняет бывший ельцинский страж – А.Коржаков

     «Вы знаете, сколько несправедливости, вранья было сказано и написано о моем папе и о 90-х. Я хочу людям рассказать о том, что на самом деле происходило тогда, как я это видела. Постараюсь здесь делать дело, которое важно не только для меня, но, мне кажется, и для вас, Евгения, и для вас, Леонид. И для всех честных и порядочных людей. Я хочу разгребать ложь, которой накрыли то время. Время, которое, мне кажется, было важным для каждого из нас».
     Это строки, обращенные к журналистам Евгении Альбац и Леониду Радзиховскому, а также «ко всем честным и порядочным людям», из интернет-дневника Татьяны Юмашевой. Она же – Татьяна Дьяченко, дочь первого президента России Бориса Ельцина. Это о нем, о его деяниях, о ельцинских временах, прозванных ныне «лихими девяностыми», решила поведать нам Татьяна Борисовна некую неизвестную правду. Все десять лет после отставки Ельцина Дьячеко-Юмашева была абсолютно непубличной фигурой. Да и в пору ельцинского правления, когда являлась советником президента (и будто даже рассматривалась на роль «преемницы»), Дьяченко крайне редко делала какие-либо заявления, а в общественном мнении никогда не рассматривалась как самостоятельная политическая фигура – только лишь «дочь Ельцина». И вот теперь случилось возвращение Татьяны Дьяченко из полного информационного небытия.
     Практически никогда не дававшая интервью, она вдруг отвечает на вопросы корреспондента журнала «Мед­ведь» (к слову, принадлежащего «Базовому элементу» Олега Дерипаски, жена которого Полина – в девичестве Юмашева). А потом заводит свой интернет-блог в Живом Журнале, где и рассказывает «всю правду» о Романе Абрамовиче и Борисе Березовском, о выборах 1996 года и «коробке из-под ксерокса», о Чубайсе и Гайдаре...
     Планы вообще грандиозные: «Расскажу то, что я думаю и о первой чеченской войне, и о второй чеченской кампании 99-го года. И о дефолте 98-го года. И об октябрьском кризисе 93-го. И о «семье». И об олигархах. Обо всем обязательно поговорим. Потому что у некоторых читателей факты не стыкуются с оценками. И я бы хотела, чтобы вы еще один раз услышали факты и правду, а не эмоциональные повизгивания о том, как в 90-х годах был погублен и разрушен великий Советский Союз. Это ложь. Или о том, как невинные овечки собрались в октябре 93-го года в Белом доме, и в них с какого-то перепуга стали палить из танков. И это тоже ложь».
     Естественно, такое активное возвращение Дьяченко не могло остаться незамеченным. Многие издания не только перепечатали что-то из ее откровений, но и гадают: с чем это возвращение связано? Ведь если оно произошло, значит, это кому-то и зачем-то нужно? Кому и зачем – тема и впрямь интересная и требующая анализа.
     Однако пока обратимся к самим текстам и воспоминаниям Дьяченко-Юмашевой – весьма небезынтересным. Ведь некоторые особенности жизни 90-х, как и поведение в те годы не только прошлых, но и вполне нынешних героев российской политики уже подзабылись. Те же, кому сейчас лет двадцать, соб­ственных воспоминаний о том времени практически не имеют. Возможно, именно на них в первую очередь и рассчитана правда по-юмашевски.
     Понятно, что главная цель Татьяны Борисовны – оправдать собственного отца и семью – во всех смыслах этого слова. Другого и ожидать не приходилось. В отличие, например, от Михаила Касьянова, который в своей недавней книге сообщает показательные и малоизвестные подробности политического «закулисья», в запасе у Дьяченко почти нет «эксклюзивов».
     К тому же тексты ее написаны в, мягко скажем, оригинальном стиле: будто бы от лица наивного, неиспорченного, но мудрого и много пережившего человека. Александр Коржаков (один из антигероев скандальных записок) выразил уверенность, что истинный автор написанного – Валентин Юмашев, нынешний муж Татьяны Борисовны. «Она-то косноязычная, а его стиль я узнаю», – говорит Коржаков в своем интервью «МК». Действительно, те, кто читал в свое время книгу Ельцина (написанную В.Юмашевым) «Исповедь на заданную тему», сразу почувствуют стиль в духе «наивного правдоруба». Но не то из-за поправки на женский пол и положение рассказчика, не то из-за амортизации со временем такого тона, воспринимать эти рассказы всерьез, а не как забавные анекдоты, невозможно. Ну, если только ты не юный, малообразованный и малоинформированный блоггер. Правда, если судить по восхищенным откликам в ЖЖ Татьяны Борисовны – таких тоже немало. (Однако учтем, что блог строго модерируется, хотя там и оставляют некоторую критику – иначе бы он не привлек столько внимания).
     И тем не менее чтение рассказов Татьяны Дьяченко полезно. Ибо большего саморазоблачения и представить сложно. Автор рисует себя, свое и ельцинское окружение безнравственными, нечестными людьми, привыкшими жить не по законам, а исключительно «по понятиям». Если учесть, что такими получаются те, кого Дьяченко хочет защитить, обелить и облагородить, то, как говорится, когда такие защитники, так и прокуроров не нужно.
     Обратимся же к нескольким фрагментам.

КАК РОМАН АБРАМОВИЧ СТАЛ МИЛЛИАРДЕРОМ
     «Что касается Романа Абрамовича, то с ним я дружу. Умный, очень интересный, яркий человек. На редкость порядочный и верный. Хотя сначала я к нему отнеслась настороженно. Его, настоящего, а не того, о ком пишут всякую ерунду, мало кто знает», – пишет Дьяченко. Что ж, после этого вполне естественно рассказать правду о человеке, так блестяще охарактеризованном. Да еще о столь деликатной теме, как «первый миллион». Как известно, многие миллионеры готовы отчитаться о чистоте и честности каждого своего миллиона, кроме первого. А Татьяна Борисовна рискнула рассказать, как начиналось богатство Абрамовича.
     Оказывается, еще в Советской Армии. «После двух лет службы он уже должен был уходить на гражданку. Но в армии существует такая штука, как «дембельский аккорд». Это когда уходящий из армии солдат должен сделать что-то полезное для своей части. И пока не завершит этой работы, уйти не может», – объясняет Дьяченко.
     По ее словам, Абрамовичу и его товарищам поручили прорубить просеку в лесу: «Работы – на несколько месяцев. А им домой хочется. Вопрос всем, ну, чтобы вы сделали?» Ну вы, возможно, работали бы ударными темпами. Но не таков наш Рома: «Он поделил лес, который им надо было вырубать, на равные квадраты, и пошел в ближайшую деревню. А там, как обычно, в домах печки, у всех проблемы с дровами. Он сказал, что продает право на вырубку леса на вверенном ему участке. И каждый из квадратов продал. Вся деревня ринулась на вырубку леса. Через два дня вся просека была вырублена. И на третий день Роман Абрамович отправился домой, простившись со своей частью навсегда. Я спросила, а что ты сделал с деньгами. Он сказал, что поделил на три части. Одну отдал остающимся офицерам. Вторую – друзьям, которым оставалось еще служить. А третью кучку поделили между собой участники дембельского аккорда. Денег было много».
     Вообще-то история совершенно фантастическая. Даже очень доброжелательные комментаторы ЖЖ Татьяны Борисовны не могли удержаться от некоторых сомнений и возражений. Понятное дело, она-то ни в армии не служила, ни в лесной деревне не жила, вот и не замечает, что история эта – именно что анекдот, в который не поверит ни один вменяемый человек. Так, срочника не могли задержать на службе сверх срока – «пока он не сделает что-нибудь полезное». А «дембельский аккорд» – это около семи недель от приказа до крайнего срока увольнения. Чтобы демобилизоваться пораньше, действительно, в некоторых частях можно было отличиться. Но это совсем не то, о чем пишет Дьяченко.
     А уж история с сельскими жителями, живущими в лесу, но покупающими права на дрова у солдат, – вообще ни в какие ворота. «Кто бы в деревне у солдат что-то, кроме соляры, купил. Если сами рубить не могут, а покупают право на вырубку – значит местное лесное хозяйство под серьезным надзором, значит, должны быть квитанции и разрешения, которых солдат не даст и не покажет. Ерунда – от первого до последнего слова», «Не родился еще такой прапор, который солдатам разрешит подобный бизнес. Развел вас Рома своими россказнями», доказывают Татьяне Борисовне.
     Но таких, как она, не убедишь даже самыми доходчивыми доводами и аргументами. Она ведь «когда космосом занималась, в такие места попадала».
     Ну хорошо, предположим, что эта почти космическая история все же произошла. Так что же совершил Роман Абрамович, чем восхищается Татьяна Борисовна? А восхищается она преступлением. Ибо распоряжаться не принадлежащим тебе имуществом, продавать его, не имея на то прав и полномочий, – это уголовно наказуемое деяние. Мошенничество. Наличествует тут и взятка, данная офицерам. Возможно, и незаконное предпринимательство. И явная эксплуатация чужого труда. Да целый букет преступных деяний, за которые не на дембель, а на нары следовало отправить. «Тогда по УК РСФСР это называлось мошенничеством – ч. 3 ст. 147 (до 10 лет тюрьмы), промотанием военного имущества п. «г», ст. 250 (до 3 лет), злоупотреблением властью п. «а» ст. 260 (до 10 лет)».
     Так что получилась еще одна история о грязном и преступном «миллионе» и хорошая иллюстрация того, кто является ныне богатейшими людьми. А также – качества ельцинской элиты. Татьяна Борисовна даже не понимает, что на том же Западе (где она, к слову, в основном и проживает, как и Роман Абрамович) приличные люди не то, чтобы никогда не совершают ничего подобного. Однако никогда в этом по собственной воле не признаются: зачем дискредитировать себя рассказом о нарушении закона? Но, видимо, с точки зрения дочери Ельцина, в нарушениях закона нет никакой беды, если это выгодно и безнаказанно. А ведь это и есть правда о системе, сложившейся в те самые 90-е – и никуда не девшейся и сегодня.

РАСПУТИН НАШЕГО ВРЕМЕНИ
     Таковым, по мнению Татьяны Борисовны, является Борис Березовский. Проживающий ныне в Великобритании, как и Роман Абрамович, он тем не менее очень сильно от него отличается. Кошелек «семьи» Роман благоденствует. Борис Березовский, безусловно, тоже не бедствует. Однако проблем у него хватает. Например, в Россию он вернуться не может, так как здесь против него заведено уголовное дело.
     «Здесь я буду бороться с ложью. И немного о Березовском» – так высокопарно начинается рассказ Татьяны Борисовны о Борисе Абрамовиче. Заканчивается он следующими словами: «После этого я для себя поняла, что Березовскому я больше никогда верить не смогу». «После этого» – это после того, как Березовский-де собрал Татьяну, Юмашева (тогда еще не ее супруга) и президента Национального фонда спорта Бориса Фёдорова в своем офисе в «ЛогоВАЗе», спровоцировал разговор, где тогдашний главный охранник Ельцина Александр Коржаков обвинялся во всех смертных греках, а сам разговор этот записал – и обнародовал в СМИ. В общем, всех подставил: и Дьяченко, и Фёдорова, и Юмашева.
     Коржаков в своем интервью «МК» об октровениях Татьяны Борисовны описывает историю иначе: «Юмашев организовал Федорова, прости господи, негодяя, натравить Таню на меня. Юмашев привез ее к Березовскому в «ЛогоВАЗ» (отношений особых у них тогда еще не было, я знаю – я все про них знаю), и Фёдоров по договоренности с Юмашевым там ее настращал. Они были втроем: Березовский, Фёдоров и она. Но Березовский оказался хитрее всех: он потом сразу прибежал к Барсукову и принес пленку этого разговора... Так вот Юмашев, когда узнал, что Березовский отдал кассету Барсукову, сломя голову побежал ко мне… Рыдал как маленький ребенок: «Саша, прости меня, я больше никогда не буду! Меня бес попутал, это Березовский!» И я, дурак, его простил! Надо было выгнать поганой метлой из штаба и еще по физиономии дать и сделать так, чтобы не пускали его никуда больше. Тогда деньги бы Ельцину он больше не носил! Я-то знаю, где они лежали».
     По словам Коржакова, деньги из непонятных источников Юмашев носил Ельцину еще с 1990 года. Якобы гонорары за издаваемую за рубежом ту самую «Исповедь на заданную тему». Каковы были источники этих денег, которые Ельцин складывал в сейф с секретными документами – «тысяч по 15, столбиками» – Коржаков не знает. Тем более неизвестно, что с этим источником – и теми деньгами ныне.
     Но вернемся к Березовскому. Что касается истории с записью разговора, то чья бы версия ни была ближе к истине – очевидно: нравы в ельцинском окружении без преувеличения распутинские. И заложником этой распутинщины стала наша страна – и ее народ. Понятно, что сегодня признаваться в симпатиях к Березовскому, попавшему в путинскую опалу, – себе дороже. Татьяна Борисовна и не признается.
     Она и от своего отца пытается «отодвинуть» Березовского. Так, повествует, например, о том, как Березовский, вопреки воле папы и тогдашнего главы президентской администрации Юмашева, за одну ночь обегал всех глав стран СНГ – и как-то подговорил их поддержать его назначение на пост исполнительного секретаря СНГ: «Потом папа мне сказал, что не мог пойти против Кучмы, Назарбаева, Акаева, других президентов, это было бы неправильно. Но вообще это было в духе Березовского – тихо организовать такую масштабную хитроумную комбинацию с участием одиннадцати лидеров СНГ».
     В общем, Ельцин ни при чем. Это Березовский интриговал. Хотя совсем уж отречься от человека, способного к таким «масштабным и хитроумным операциям», Татьяна Дьяченко не может: «Березовским, как и когда-то Распутиным, пугают нынче непослушных детей. Но и он совсем не тот, совсем другой, он не черно-белый, гораздо более сложный, яркий, неоднозначный».
     Собственно, ничего нового Дьяченко о Березовском не сказала, однако опять-таки кое-что признала. Причем, возможно, не всем хотелось бы освежать такие воспоминания. Вот одно из них: «Кстати, может быть, многие уже забыли, но именно Березовский, также сломав сопротивление огромного количества скептиков, убедил всех назначить Константина Эрнста на должность генерального директора Первого канала». Вот и попробуй тут разберись, где кончаются «лихие ельцинские девяностые» и начинаются «стабильные путинские двухтысячные». Кто какому хозяину служит и за какую цену готов поменять этого хозяина…

КОРОБКА ИЗ-ПОД КСЕРОКСА
     Для людей, которым в 1996 году было хотя бы лет пятнад­цать, эта фраза в комментариях не нуждается. Она стала символом тотальной коррумпированности, беззастенчивого воровства, нравственного беспредела власти. Напомним, что между двумя турами президентских выборов, когда все мыслимые и немыслимые ресурсы государства были направлены на сохранение президентского поста за непопулярным Ельциным, два активных участника избирательной кампании президента – Лисовский и Евстафьев – были задержаны при попытке вынести из Дома правительства той самой ксероксной коробки. В коробке было ни много ни мало – 500 тысяч долларов – из ельцинской «выборной кассы». Задержание инициировал Коржаков. В итоге усилиями Чубайса скандал замяли, Лисовского и Евстафьева отпустили, а Коржакова уволили с должности.
     Вот какие акценты, рассказывая об этом, расставляет Дьяченко:
     «Сергей Лисовский, в тот момент руководитель крупной продюсерской компании «Лис-с» занимался организацией концертов, которые проходили по всей стране. Концертов в поддержку кандидата. А Аркадий Евстафьев как один из самых близких А.Чубайсу людей отвечал за обеспечение финансирования некоторых программ предвыборной кампании.
     Если тут есть кто-то наивный и считает, что все артисты, музыканты, деятели культуры и т.д. и т.п. выступают во время таких политических мероприятий бесплатно, то желаю вам и дальше находиться в ваших счастливых иллюзиях.
     Такие же, как Лисовский и Евстафьев, были в 96-м году во всех предвыборных штабах – и у Зюганова, и у Лебедя, и у всех остальных, кто участвовал в выборах серьезно.
     Коржаков по поручению папы отвечал за контроль над всеми финансами предвыборной кампании. Поэтому он в течение всей предвыборной кампании внимательно наблюдал, как Лисовский, а также многие другие десятки раз получали деньги – в коробках из-под ксерокса, в коробках из-под писчей бумаги, в других коробках, в кейсах, в том, в чем было удобно деньги донести и заплатить. Ничего другого не произошло и в тот раз…
     Коржаков дал команду их арестовать. И я еще раз повторю, что сказала в прошлый раз. Ничем другим, кроме как тупостью, подлостью и предательством, это нельзя назвать».
     Рассказ из разряда – нет слов. Ну ладно, главное оправдание любого жулика: мол, все воруют, а чем я хуже. При этом возражения, что воруют далеко не все и не надо мерить людей на собственный аршин, не принимаются. Что-то подобное улавливается и в рассуждениях Татьяны Борисовны. Мол, у всех такие лисовские и евстафьевы были, хотя никаких свидетельств их существования нет. Да и в любом случае другие кандидаты не были действующими президентами, так что и хотели бы, но не могли построить суперпирамиду ГКО, чтобы на государственные деньги проводить избирательную кампанию.
     Но член избирательного штаба Дьяченко сама сообщает то, что другие могли только предполагать: таких «коробок из-под ксерокса» было множество. То есть фактически сознается в соучастии в преступлении. Но даже не замечает этого. Мол, не для нас, не для «семьи», законы писаны. Заодно и еще яркий штрих к цене «победы» Ельцина в 1996-м.

КОРОБКА ИЗ-ПОД КСЕРОКСА ПО ВЕРСИИ КОРЖАКОВА
     Неудивительно, что Александр Коржаков оскорбился на обвинения в предательстве: «Она меня тупым негодяем называет, а что же тогда ее отец такого тупого держал рядом с собой 11 лет?» – иронизирует Коржаков в большом интервью «МК», некоторые цитаты из которого мы уже приводили.
     Он не только по-своему описывает историю с пресловутой коробкой. (В штабе воровали деньги, с чем его попросил разобраться сам Ельцин. За финансы отвечал не Коржаков, а Черномырдин и Чубайс). Коржаков в сердцах рассказывает уже не о коробках, а о чемоданчиках. Он утверждает, что с 1997 года Татьяне Дьяченко прямо в Кремль, где у нее был кабинет как у советника президента, каждый месяц приносил чемоданчик с наличностью Роман Абрамович: «Ей, видно, было лень получать деньги у себя на даче или в тайном месте где-нибудь, и он приносил в Кремль, а его фамилия впервые стала появляться в заявках на заказных пропусках».
     Чемоданчик был не слишком большой: «носили примерно по 180-200 тысяч... Я же не говорю, что ей каждый месяц носили по миллиону – для миллиона чемоданчик нужен побольше».
     Если Коржаков говорит правду (а он утверждает, что не боится никаких обвинений в клевете и может найти свидетелей), то неудивительна такая трепетная любовь Татьяны Борисовны к Роману Абрамовичу. За пару-тройку таких чемоданчиков вполне можно искренне поверить в самую неправдоподобную байку о честном попиле бабла, как в армии – «на дембельском аккорде».
     Березовский, утверждает Коржаков, денег не носил: «Он свои деньги в жизни никому не давал. Заставить его заплатить? Да вы что? Удавится!»
     Что же, неплохое объяснение разницы в нынешней судьбе двух миллионеров. Роман Абрамович с дембельских времен понял, что «надо делиться». Видимо, делится с нужными людьми и сейчас. А Березовский делиться не захотел. Вот и сидит в Лондоне – и хорошо еще не в Бутырке!
     Но как быть с сетованиями Дьяченко-Юмашевой, что ничего-де особенного у ее семейства нет, что все россказни о виллах и замках Татьяны Борисовны – наглая ложь? Конечно, у Коржакова есть свои резоны и своя заинтересованность. Но кое в чем он, пожалуй, прав. Разоблачения Коржакова появлялись неоднократно и достаточно давно. Пока отец был жив, Татьяна Борисовна не очень-то спешила со своими рассказами, разоблачениями и похвалами. Что ни говори, а человеком Борис Ельцин был непредсказуемым: мог и свое мнение утвердить, отличное от дочкиного или ее супруга.
     И еще одна мысль не оставляет по прочтении записок Дьяченко. Все-таки она персонаж 90-х, в них и осталась. А времена, действительно, сильно изменились. Ну где сейчас найдешь такой незамутненной откровенности, такие коробки и чемоданчики, чтобы в них влезли все деньги, например, на выборные фальсификации? Теперь бы не чемоданчики – вагоны для нала понадобились. Впрочем, те, кто в новые политические времена вписался, давно поняли, что действовать надо тоньше. Потому с багажом ельцинских 90-х и достигли новых высот и масштабов.

Жидкий студень политической реформы

     Госсовет, посвященный политической реформе, не принес радикальных изменений. Президент Медведев пришел к выводу, что заявления о массовых нарушениях на выборах 11 октября оказались неподтвержденными, а премьер Владимир Путин посоветовал не искать доказательства фальсификаций в интернете, потому что там «50% – это порноматериалы».
     В Кремле в пятницу прошло заседание Государственного совета, посвященное развитию политической системы в России. Президент Дмитрий Медведев заявил, что политика «должна становиться более умной, более гибкой, более современной». И она, как и экономическая система, должна модернизироваться. «Зачастую на практике мы сталкиваемся с другими подходами, когда усложняющимися социальными процессами пытаются управлять при помощи примитивного тупого администрирования. Этого быть не должно», – объяснил он.
     После этого Медведев перешел к предложению давать возможность непарламентским партиям высказываться в местных парламентах. Президент высказал сомнение, что одной или даже двух фракций достаточно для регионального парламента. Медведев напомнил о своей инициативе отмена сбора подписей для партий, у которых есть представители в законодательном собрании. Вечером в пятницу соответствующий законопроект был внесен в Госдуму.
     Медведев еще раз дал оценку региональным выборам, прошедших в октябре, когда после дня голосования оппозиционные партии обвинили «Единую Россию» в фальсификациях, а представители ЛДПР, КПРФ и «Справедливой России» даже на несколько часов покинули зал заседаний Госдумы.
     Президент пришел к выводу, что результаты голосования отражают пристрастия избирателей, а заявления о массовых злоупотреблениях оказались неподтвержденными, поскольку в судах было такое количество исков, которое измеряется долями процентов голосов избирателей.
     «В будущем я бы предложил воздержаться от огульных обвинений в адрес избирательной системы: не в адрес нарушений, естественно, – они должны пресекаться и наказываться, а в адрес самой избирательной системы, потому что это тоже разновидность правового нигилизма».
     Такую же мысль озвучил и основной докладчик, губернатор Калининградской области Георгий Боос, отметив, что в России есть достаточно эффективно функционирующая судебная система, куда должны представляться доказательства о нарушениях для отмены выборов.
     «Все остальное безосновательно и не доказано, а проще говоря, политические дрязги, позволяющие уходить от ответственности за неудачи и провалы на выборах», – сообщил он.
     Представители оппозиционных партий объясняли, что в суд они обращались, но без особого успеха. Лидер ЛДПР Владимир Жириновский рассказывал, что их наблюдателям удавалось получить только копии протоколов избирательных комиссий, и то с трудом, а этого не достаточно, чтобы выиграть дело. О давлении и отказах принимать иски также говорил руководитель КПРФ Геннадий Зюганов. Глава партии «Яблоко» Сергей Митрохин пожаловался, что даже признание вброса бюллетеней не стало основанием для отмены голосования на одном из участков. Зюганов и Митрохин говорили, что в интернете проходила масса сообщений о различных нарушениях. Один из председателей «Правого дела» Георгий Бовт, озвучивая предложения партии к Госсовету, выдвинул идею о том, чтобы судьи сами выбирали председателей судов – это позволит быть им более независимыми от органов исполнительной власти субъектов.
     Самым последним выступал лидер «Единой России» премьер-министр Владимир Путин – он и ответил на претензии оппозиции. Он внимательно слушал все выступления, делал пометки и свою речь фактически писал в ходе заседания.
     «Да в интернете 50% порноматериалов. Чего мы будем ссылаться на интернет? В суд надо идти с доказательствами», – призвал премьер.
     Политик выступил против введения системы выборности судей, поскольку это может привести к созданию «неподконтрольной корпорации». «У нас и так много проблем, связанных с правоохранительными органами и судебной системой. И если мы создадим вообще замкнутую, неподконтрольную корпорацию, то неизвестно, к чему это приведет», – признал Путин. Не понравились лидеру единороссов и заявления оппозиционных партий, что привлечь к ответственности чиновников практически невозможно. «Если представители власти нарушили закон – это не каста неприкасаемых, – сказал премьер. -Здесь не должно быть никаких исключений, никаких исключений мы допускать не будем».
     В ходе выступлений оппозиция озвучивала идею о необходимости проведения антикоррупционной экспертизы всех принимаемых законов. «Двумя руками поддерживаю предложения, связанные с антикоррупционной экспертизой принимаемых законов, в том числе с привлечением не только парламентских партий», – поддержал Путин.
     «Политическая система не должна дрожать, как жидкий студень, при каждом к ней прикосновении», – призвал премьер участников не предлагать слишком уж жесткие реформы.
     Путин констатировал, что политическая система должна изменяться. По его мнению, любой политической системе должна быть присуща «здоровая степень консерватизма», а необходимые коррективы должны вноситься «крайне аккуратно».
     «Нельзя ни в коем случае допустить «украинизации» политической жизни России, но и ни в коем случае нельзя скатываться в другую сторону – в сторону тоталитаризма и деспотизма», – заключил он.
     В заключительном слове Медведев поддержал Путина, заметив, что идеальных политических систем не бывает, а российская развивается и находится на правильном пути. «Вы знаете, я абсолютно уверен, и сегодняшняя дискуссия это в полной мере демонстрирует, что возврат к политической системе периода Советского Союза невозможен», – заверил президент. «Нам это не нужно», – объяснил он.
     По мнению замдиректора Центра политических технологий Алексея Макаркина, «это была дискуссия, это была первая полемика лидеров партий на столь высоком уровне». «Путин первый раз участвовал в такой дискуссии. Он одновременно выступал как премьер-министр, соправитель и лидер партии, и в том числе отвечал за «Единую Россию» и дискутировал с главами других партий», – считает политолог

Заговор молчания

     Российское руководство последовательно перекрывает все каналы связи с обществом. Вывести разговор о проблемах «внизу» в публичную плоскость становится окончательно невозможно.
     Пока публика и чиновники упоенно обсуждают сериал «Школа», в стране тихо разворачивается куда более неприятный киноскандал. Антиэкстремистский фильм Павла Бардина «Россия-88» чуть не засудили в Самаре за пропаганду экстремизма – на том основании, что он показывает скинхедов, которые говорят в кадре то, что они на самом деле говорят. Местный иск отозван, но только потому, что в дело вмешалась Генпрокуратура, которая изучает результаты экспертиз фильма. Бардин утверждает, что у Генпрокуратуры претензий к нему нет, но, кажется, он недооценивает нашу юридическую систему.
     Здравого смысла здесь немного: если нацисты в кадре – пропаганда экстремизма, то что говорить, например, о «17 мгновениях весны»? Однако
     логика пасует перед могучим и древним инстинктом, который побуждает российскую элиту запрещать разговоры о неприятном. Тенденция жива и в наши дни, и в последнее время только крепчает.
     После праздников правительство предложило считать перекрытие транспортных магистралей уголовным преступлением. За блокирование автотрассы или железной дороги можно будет получить два года тюрьмы. Официально это реакция на подрыв «Невского экспресса», но связи тут не больше, чем у Беслана с губернаторскими выборами, ведь самые резонансные случаи перекрытия трасс в новейшей российской истории – Пикалево и бунты против монетизации.
     Здесь же стоит вспомнить и закрытие рейтинга блогов «Яндекса». Каким бы кривым он ни был, рейтинг позволял интернет-сообществу высказаться по взволновавшим его проблемам, и никто не отрицал, что за рейтингом следили даже в Кремле – однако теперь этот глас народа упразднен. «Яндекс» клянется, что просто избавился от непрофильного проекта, но на деле все равно получилась самоцензура, которая всегда отражает чаяния властей.
     Российское руководство, судя по всему, последовательно перекрывает все каналы связи с обществом. Вывести разговор о проблемах «внизу» в публичную плоскость становится окончательно невозможно. В обычной демократии связь граждан и власти идет через выборы, СМИ, пикеты и митинги. В суверенной демократии все это не работает (о чем напомнили последние московские выборы), но до сих пор сохранялись какие-то альтернативы, которые теперь постепенно размываются.
     Перекрытие магистралей в провинции является единственным способом всерьез заявить о своих бедах – форма мирного неповиновения, напоминающая самовольный побег в прокуратуру замордованных призывников. Если бы за магистрали массово сажали, что бы оставалось делать пикалевцам? Рейтинг Яндекса был Гайд-парком российской блогосферы, и в его отсутствие рунетчикам осталось самовыражаться только на кухнях частных блогов и редакционных форумов. Наконец, запрещать остросоциальное кино Бардина и ставить на «Первом канале» Гай Германику – это уже близко к шизофрении.
     Все это не такая уж новость:
     Кремль перекрывал каналы самовыражения публики на протяжении всех 2000-х. Однако тогда это делалось по обоюдному согласию, поскольку властям и обществу все равно нечего было сказать друг другу. Сейчас общение между ними – насущная необходимость, поскольку кризис продолжается, особенно внизу.
     Однако вместо этого власть окончательно зачищает публичную сферу от разговоров о реальных проблемах, причем одновременно подбавляет тягла в виде роста тарифов ЖКХ, ГАИ, транспортной сферы.
     Отчасти это напоминает логику гоголевского помещика, который попрекал приказчика: «Зачем ты, брат, говоришь мне, что дела в хозяйстве идут скверно? Я, брат, это знаю без тебя, да у тебя речей разве нет других, что ли? Ты дай мне позабыть это, не знать этого, я тогда счастлив». Но можно здесь увидеть и практичную надежду на то, что долготерпеливая российская публика, как обычно, все молча вытянет.
     В этом ракурсе «заговор молчания» оказывается важен, поскольку любая возможность говорить о своих проблемах вселяет в публику уверенность в собственных силах. После Пикалево все 500 российских моногородов стали присматриваться к федеральным трассам. К тому же эффект может быть кумулятивным – успех одной социальной группы (например, рабочих), убеждает другие в том, что и они в состоянии вывести разговор о своих проблемах в публичное пространство и добиться результатов от власти. Однако в информационном вакууме у недовольных, наоборот, неизбежно будет ощущение, что они один на один с государством, а это заведомо проигрышная партия.
     Конечно, это не настоящий заговор – скорее, бюрократический рефлекс. Вертикаль власти чувствует, что для нее лучше, чтобы общество не задумывалось о своих правах и не привыкало чего-то требовать от начальства.
     Общественный договор по формуле «мы вас не трогаем, вы нас не трогаете» трансформируется в новый – «выкручивайтесь сами».
     Но Бог весть, чем кончится такой расклад, если вялотекущий кризис затянется надолго, а возможностей поговорить об этом не прибавится.

Павловский: «Медведев – следующий президент, Путин должен отойти»

     Что думают о перспективах российского властного тандема те, кто этот тандем идеологически обеспечивает? Директор отдела новостей радиостанции Свобода/Свободная Европа Джей Толсон взял интервью у директора Фонда эффективной политики Глеба Павловского. Вот фрагменты этого интервью.

     – Кто должен стать следующим кандидатом на президентских выборах 2012 года от «партии власти» – Путин, Медведев или кто-то третий?
     – Идеальным вариантом был бы кто-то третий, кого бы они создали за это время, а сами, как старая гвардия, уступили ему место. Потому что это обеспечило бы ту динамику, в которой нуждается общество. Но я думаю, это невозможно. Поэтому скажу: позитивный сценарий – это успешный инерционный сценарий. То есть Медведев продолжает завоевывать поддержку как в элитах, так и у населения, а Путин принимает это как свершившийся факт, как должное.
     Потому что Путин должен, в конце концов, отойти. Но отойти он сможет только в том случае, если не произойдет катастрофы в Кремле, если не рухнет вся медведевская политика. Если не будет серьезного кризиса в этом году, если Медведев не потерпит катастрофу с политикой модернизации в самом начале, то он будет следующим кандидатом в президенты с хорошими шансами победить.

     – Вы говорите, что при благоприятном раскладе Владимир Путин должен отойти от власти. Какова, по-вашему, самая крупная неудача Путина?
     – Его работа, если можно так выразиться, с меньшинствами страны – с интеллектуальными, инновационными, креативными группами. Он интересовался созданием большинства и в значительной степени пренебрегал малыми группами, диалогом с ними. И это создало такой вакуум, который стал заполняться, с одной стороны, радикальными активистами и соответствующими радикальными концепциями, а с другой стороны, что еще более опасно, неформальными государственными силовыми структурами.
     Возникла атмосфера «триумфализма», склеенного в значительной степени тревогой. То есть государство признано, а общество нет. И вот это непризнанное общество сегодня является проблемой.

Госсовет обсуждает развитие политической системы

     Вчера в Кремле под председательством Дмитрия Медведева состоялось заседание Государственного совета, на котором обсуждались вопросы развития политической системы страны. В заседании приняли участие руководители всех партий, зарегистрированных в России. Четырех парламентских: «Единой России», КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» и не имеющих своего представительства в Государственной думе: «Правого дела», «Патриотов России» и «Яблока». Причем все они имели возможность высказаться.
     Таким образом, президент Медведев, очевидно, продемонстрировал серьезность своих намерений развития политической системы государства.
     Собственные оценки Медведева были неоднозначными. Так, он в очередной раз повторил, что выборы в России проходят не стерильно, но необходимо воздержаться от обвинений избирательной системы: «В целом итоги региональных выборов отражают реальное соотношение политических сил в стране и общественных настроений. Несмотря на то что было много выступлений, но в судах оспорены итоги выборов на участках, совокупный вес которых измеряется долями процента голосов избирателей».
     Тем не менее Медведев посчитал необходимым сделать такое замечание: «Отражают ли, скажем, две фракции, которые действуют, например, подчеркиваю, это только пример, в Московской городской думе, все многообразие политических пристрастий москвичей? Я, честно говоря, сомневаюсь, потому что и город огромный, сложный, с очень пестрым и активным населением, а фракций всего две. Нужно понять, все ли мы с вами сделали для того, чтобы мнение избирателей было на самом деле услышано, не искажено и учтено в полном объеме, как того требуют принципы демократии».
     Глава государства сообщил также, что им уже внесен в Госдуму законопроект, гарантирующий представительство во всех региональных парламентах для партий, за которые проголосовало более 5% избирателей.
     Медведев выразил удивление, почему так плохо представлены все политические партии, кроме «Единой России» на муниципальном уровне. По приведенным им данным, половина из 246 тысяч депутатов представительных органов муниципальных образований «единороссы», что отражает реальный уровень их поддержки. Однако коммунистов среди них лишь 2%, «эсеров» – 1%, представителей ЛДПР и того меньше. Причиной этому президент видит, скорее, слабую работу оппозиции, а не пресловутый административный ресурс, особенно ощутимый именно на муниципальном уровне: «Такая ситуация просто удивительна, она говорит о том, что наши партии, прежде всего оппозиционные партии, очень слабо работают на муниципальном уровне и что реальная политическая конкуренция там практически отсутствует. Давайте вместе подумаем, какие меры нужно принять для стимулирования политической конкуренции в сфере муниципального, местного самоуправления».
     Тем не менее речь об административном ресурсе – точнее, о «тупых административных мерах» в выступлении Медведева также зашла. Президент в очередной раз подчеркнул необходимость коренной модернизации и невозможность ее проведения при нынешнем отсталом экономическом и технологическом укладе: «Политика должна становиться более умной, более гибкой, более современной, а на практике мы, к сожалению, зачастую сталкиваемся с иными подходами, когда усложняющимися социальными процессами пытаются управлять при помощи примитивного, я бы даже сказал, тупого администрирования».
     Общественная и межпартийная дискуссия, считает президент, может быть сколь угодно острой, но при этом необходимо сохранять «социальную стабильность, мирную жизнь и целостность государства».
     В своем выступлении на Госсовете лидер КПРФ Геннадий Зюганов выразил мнение, что в настоящее время в России такого межпартийного и общественного диалога не ведется и это опасное явление. «Мы не можем повторять те ошибки, из-за которых потеряли страну, ее безопасность и половину национальных богатств… КПСС была умнее, сильнее, грамотнее и заслуженнее «Единой России», но и она не удержалась на одном крыле без нормального диалога, когда приказ одного человека выполняли все, не раздумывая».
     Зюганов полагает, что одним из инструментов обеспечения равной политической борьбы могла бы стать эффективная судебная система. Однако, по его мнению, «она сегодня не способна демократизировать политический процесс в стране, а выступает в роли дубинки, которая преследует граждан страны, чтобы они не высказывали свое собственное мнение».
     Что касается слабого представительства оппозиционных пар­тий на муниципальном уровне, Зюганов считает это следствием грубого давления местных властей на оппозицию, когда дело доходит до угроз, вызовов на допросы и т.п.
     Председатель ЦК КПРФ предложил также провести открытый диалог в эфире одного из центральных телеканалов по поводу предложенной президентом РФ Дмитрием Медведевым программы модернизации страны. «Мы предлагаем всем партиям провести дискуссию по проблемам модернизации, которые поставлены президентом и нашим правительством. Мы готовы к открытому диалогу в эфире и первого, и второго, и третьего, и четвертого каналов. «Главный инструмент развития политической системы – честные выборы и политический диалог».
     Руководитель Совета Федерации, лидер партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов заявил о полном отсутствии политической конкуренции между партиями в Москве. «Это как же нужно было укатать всю политическую жизнь, поставить под козырек всех чиновников, чтобы после двух десятков лет с начала рыночных реформ – очень противоречивых – отрапортовать о полном едино­гласии. И это в многомиллионном городе Москве с огромным социальным расслоением опять пол­ное единство партии и народа».
     По его словам, после выборов, прошедших 11 октября, «Справедливая Россия» подала в суд несколько десятков исков, но «к сожалению, у нас нет уверенности, что эти дела будут рассмотрены по существу».
     Лидер ЛДПР Владимир Жириновский в своем выступлении призвал не допускать в России монополизма одной партии. Для этого он предложил ограничить пред­ставительство одной партии в парламенте: «Давайте примем закон, что ни одна партия не может получить более 40%. И если кто получит более 40% голосов, пусть они уходят другим партиям. Это будет здоровая демократия, которая позволит навсегда отбить желание вернуться к однопартийной системе».
     Глава «Яблока» Сергей Митрохин предложил установить наказание за давление чиновников на СМИ.
     Он подчеркнул также, что надо устранить административный ресурс, «который у нас везде является движущей силой государственной политики». «Но начинать нужно со СМИ и обеспечения равного доступа к ним политических партий».
     Сопредседатель «Правого дела» Георгий Бовт предложил ввести выборы в Совет Федерации, а также вывести суды из-под зависимости от региональных властей.
     Спикер Госдумы и председатель Высшего совета «Единой России» Борис Грызлов накануне предложил упразднить дотационные субъекты Федерации, объединив их с экономически успешными. Выступая на Госсовете, Грызлов признал, что в данном случае могут быть исключения, в частности, для регионов с тяжелыми климатическими условиями и удаленных регионов: «Но я считаю, что этот вопрос сегодня надо поставить и начать обсуждать».