44. Операция «Преемник»

Плавучие АЭС готовят к экспорту

Севмашпредприятие спустило на воду первую российскую подлодку

     Первый вице-премьер Сергей Иванов присутствовал вчера в Северодвинске при спуске на воду первой российской атомной подводной лодки и при закладке первой в мире атомной плавучей электростанции. Оба судна станут головными в соответствующей серии. Подлодки класса «Борей» (проекта 955), к которому относится выведенный вчера из цеха стратегический ракетоносец «Юрий Долгорукий», должны стать основой морских ядерных сил России к 2018 году. Плавучих АЭС за следующие десять лет намечено построить шесть-семь штук, причем некоторые из них, возможно, будут проданы за границу.
     Глава «Росатома» Сергей Кириенко пообещал внедрить технологии подводного флота в электроэнергетику. Проект заложенной вчера станции «Академик Ломоносов» предусматривает две реакторные установки КЛТ 40С (ледокольного типа) общей мощностью 70 МВт. «Впереди – блоки с реакторами атомных подводных лодок средней мощности по 300-400 МВт», – сообщил г-н Кириенко.
     «Юрий Долгорукий» строился на северодвинском производственном объединении «Севмашпредприятие» с 1996 года (т.е. он стал первой атомной подлодкой, заложенной в России после распада Советского Союза). В строй флота ракетоносец вступит, как ожидается, в 2008 году. Сейчас лодка готова на 82%. Вчера ее вывели из сборочного цеха и переместили в плавучий док. «После спуска на воду примерно год уйдет на технологическое оборудование уже на воде и постановку вооружений на борт лодки», – сообщил вчера первый вице-премьер. Испытания основного вооружения лодки – новых межконтинентальных баллистических ракет «Булава» дальностью до 8 тыс. км – идут параллельно со строительством самого подводного ракетоносца. До сих пор эти испытания были не очень успешны: из пяти пусков «Булавы» штатно завершился только один. Следующий испытательный пуск этой ракеты состоится не ранее июля, сообщил вчера журналистам замминистра обороны России по вооружению генерал армии Алексей Московский. «Мы не драматизируем ситуацию, нам нужно устранить чисто технологические проблемы в первой ступени ракеты», – сказал он.
     Еще два однотипных ракетных крейсера – «Александр Невский» и «Владимир Мономах», заложенные соответственно в 2004 и 2006 годах, – строятся сейчас на стапелях Севмашпредприятия.
     Несамоходная плавучая АЭС, заложенная вчера, должна быть готова в мае 2010 года. Она рассчитана на работу в течение 40 лет, но окупиться должна через десять. Сергей Кириенко заверил журналистов в абсолютной экологической безопасности этого судна, подобного которому никто в мире еще не строил и не эксплуатировал. «Запредельные испытания такого блока были во время катастрофы атомной подводной лодки «Курск», когда был разрушен корпус лодки, погиб экипаж, но специалисты пришли к выводу, что реактор (который стоял на «Курске». – Ред.) может быть сразу перезапущен», – сказал г-н Кириенко. По его словам, первая плавучая АЭС будет стоить 300 млн долл. «По мере того как будет увеличиваться серийность, себестоимость будет снижаться», – сказал он. По словам главы «Росатома», в регионах, где есть газ, себестоимость энергии от плавучей АЭС будет сопоставимой, а в регионах, где используется только уголь, плавучая АЭС будет давать энергию в два-три раза дешевле.
     Вчера гендиректор «Росэнергоатома» Сергей Обозов и глава Севмашпредприятия Владимир Пастухов подписали декларацию о намерениях об изготовлении шести плавучих атомных станций.

Президент Фонда исторической перспективы Наталия Нарочницкая: «Запад не ослабляет усилий закрепить полуподчиненное положение России»

     К чему приведет «замалчивание» национального вопроса и почему социальную тему необходимо поднимать именно сейчас, после речи Путина в Мюнхене? На эти и другие вопросы вместе с Политклубом «Известий» искала ответы Наталия Нарочницкая, заместитель председателя думского комитета по международным делам и президент Фонда исторической перспективы. С ней встретилась корреспондент «Известий» Наталия Антипова.

     вопрос: Наталия Алексеевна, мартовские выборы, которые называют генеральной репетицией думской кампании, прошли достаточно спокойно. Возможна ли дестабилизация осенью?
     ответ: Я человек далекий от замыслов устраивать провокации, мне трудно прогнозировать такие вещи. Но, как свидетель многих политических процессов, могу предположить, что будет ожесточенная борьба и активная пикировка между партиями, а также самое предвзятое отношение к выборам Запада, который будет оказывать давление через свои неправительственные структуры.
     Сегодня на повестке дня две темы – национальная и социальная. Национальную тему многие партии боятся затрагивать, поскольку надо с ней умело обращаться, пользоваться соответствующей терминологией, понятиями, языком. К сожалению, мы видим, что эта тема, немного легализованная на респектабельном политическом поле, намеренно или стихийно скатывается в маргинальное поле.

     в: Вы сказали, что национальную тему некоторые политические силы боятся затрагивать. Тем не менее некоторые партии ее касаются, причем довольно оголтело...
     о: Вся оголтелость от того, что в ХХ веке было неполиткорректно рассуждать на эту тему. Мы даже не замечаем, что либеральное мышление повторяет идеи марксизма. Марксисты считают, что всем надо дать одинаковый кусок хлеба и тогда не будет никакой разницы между русским, французом, китайцем и чеченцем. Либералы говорят примерно то же самое, но уточняют: все спасение – в демократии.
     В обеих доктринах нации должны отмереть, субъектом истории они не являются. У либералов субъектом истории является индивид, у марксистов – класс. А нация для «продвинутых» людей – это что-то временное и архаичное, цепляться за которое неполиткорректно. В ХХ веке для нас как-то незаметно национализм стал синонимом шовинизма, хотя в XIX веке национализм не нес ничего негативного: акцент делался на сохранении национальной красоты и идентичности, условий для выражения всех тех особенностей, которые каждая нация привносит в мировую человеческую культуру.
     Если общество чурается этой темы, если презирает национальное чувство, оно деградирует до зоологического этноцентризма, издает зловоние и удушающий чад, становится антисоциальным и деструктивным. Важно понять, что любовь к своему не есть ненависть к иному. Только тот, кто дорожит своим наследием, способен с уважением и почитанием относиться к подобным чувствам других.

     в: И что делать с этим «чадом»?
     о: Нам навязывается дискуссия между российским и русским, что оскорбительно для 85% населения, чьим именем названа наша страна! Это две совершенно разные ипостаси. Россияне – это гражданское состояние, мы не подданные, а граждане, и это тоже прекрасно. Однако гражданская общность может совершенствовать политические институты, но не рождает ни сказок, ни басен, ни Шекспира, ни Гете, ни Моцарта, ни Достоевского. Шедевры рождает нация – немцы, русские, французы, татары, калмыки. Представители нации объединены порой неосознаваемой приверженностью к национальным традициям, к красоте национальной жизни, к обычаям, к языку, мышлению.
     Ошибочно думать, что для многонациональной России самый безопасный и верный путь – это атеистический и безнациональный. Она еще в доимперский период была многонациональна (Ключевский, например, писал, что в дружине киевского князя был целый интернационал), в отличие от Европы, которая изначально шла по пути моноэтнического и моноконфессионального государства.

«Наш ядерный потенциал надо сохранять и крепить»
     в: К кому все-таки, на ваш взгляд, обращался Владимир Путин в Мюнхене?
     о: Эксперты до сих пор гадают на эту тему: то ли к Америке, то ли к Европе, то ли к гражданам России. В любом случае его услышали все, и каждый что-то извлекает из его речи. Российское общество интерпретировало ее так: задача установления полноценного и полноправного участия России в мировой политике на самостоятельных ролях не только осознана властью, но и принята как историческое задание, выполнить которое можно только при единстве элиты и остального общества, элиты и власти. А это пока затруднено, поскольку у нас большая проблема с нищими и обездоленными.
     Западный мир не ослабляет усилий закрепить полуподчиненное положение России и не дать ей освободиться от него, а все произошедшие в нашу пользу сдвиги воспринимает болезненно и крайне недоволен, что у России появился шанс. Но это только шанс.
     Соотношение сил в мире меняется, и сегодня мы видим, что однополярный мир не состоялся. Но это не значит, что уже состоялся другой мир, который лучше для нас. Наша задача – определить, какие формат и логическую систему критериев выбрать для умелого выстраивания треугольников или многоугольников в международных отношениях. И внешняя стратегия как никогда сегодня должна быть связана с внутренней. При этом уровень независимости нашей политики в значительной мере зиждется на том, что у нас второй по силе и величине ядерный потенциал. Его надо сохранять и крепить.

     в: А что еще должно измениться во внутренней стратегии?
     о: Как это ни парадоксально, но мюнхенская риторика, которая вроде бы удовлетворила оскорбленную гордость великороссов, требует немедленного поворота к социальной тематике. Несмотря на все беды и очевидное отсутствие серьезного импульса к ликвидации неравенства и средневековой нищеты, население мирилось с этим, поскольку путинский период связывают с постепенным восстановлением чести и достоинства России.
     Десятки миллионов людей работают в отраслях экономики, которые запрограммированы влачить жалкое существование. Социальная составляющая в нашем бюджете позволяет лишь удержать ситуацию от дальнейшего падения, но никак не стимулирует структурные изменения. Очевидно, что за один год их не совершишь, но если бы был виден свет впереди, это вдохновило бы людей. Поэтому не только «почвенники», но даже крайние «западники», сами и создавшие такое положение, обращаются к социальной теме.
     Это не случайно, поскольку перед государством стоит задача – осознать, насколько серьезным препятствием является эта проблема как для реализации какого-то проекта на международной арене, так и для внутренней консолидации для противостояния внешним угрозам и давлению.

     в: Можно ли сегодня говорить, что в России идет процесс духовного возрождения, возвращаются принципы нравственности и морали?
     о: В любом обществе одновременно сосуществуют как разрушительные, анархические тенденции, так и созидательные, хранительные, консервативные. Безусловно, я фиксирую огромный потенциал к нравственному возрождению, но в то же время много и упаднических тенденций. Но все же кто говорил в России о проблеме чести и морали в первой половине 90-х годов? Да практически никто. Это не означает, что они вообще не существовали, но тогда на повестке дня было «освоение» «безумства гибельной свободы» без нравственных самоограничений. Сейчас эти проблемы подняты самим обществом!

«Революция для России – это катастрофа»
     в: Как известно, маятник истории качается от революции к стагнации. Какой этап переживает Россия сегодня?
     о: Недавно прошли бурные форумы, посвященные годовщине Февральской революции, на которых многие эксперты признали, что в нашем обществе есть определенный потенциал напряженности, что Россия находится на распутье. Прошел постперестроечный период, во время которого все первые 10 лет шла серьезная дискуссия о выборе пути. Но эта дискуссия стала заложницей опасений: а вдруг будет реставрация того, что было раньше? Из-за этого страха порой отвергались прекрасные идеи.
     Сегодня больше половины нации обречено влачить жалкое существование, на экранах телевизоров царствует гедонистическая философия жизни, и все гадают, кто и как может воспользоваться этими настроениями. Революция для России – это катастрофа. Мы не можем позволить себе такую «роскошь». Любое – даже самое несовершенное – государство лучше, чем его отсутствие.

     в: Может ли эта напряженность привести к каким-то революционным событиям?
     о: Без искусственного взбивания этого «мусса» – нет. Но, наблюдая за различными процессами в других странах и за нашей собственной историей, мы видим, что есть определенные технологии, которые позволяют довести государство до критической точки.
     Революции обычно делаются только в столицах. Не надо верить советским учебникам, в которых писалось, что по всей России в свое время проходили мощные волнения и акты гражданского неповиновения.
     Но нельзя забывать и про внушаемое чувство толпе. Чувство любой молодежной толпы – а площадные сидения часто превращают людей в толпу – это ощущение того, что ты совершаешь что-то праведное, после чего наступит праздник торжества. Кто-то из тех, кто приходит на площадь, безусловно, проплачен, но есть и распропагандированные, которые фанатично поверили в безоблачное завтра после своей акции. И никого не учит тот факт, что такое завтра еще никогда не наступало.

     в: Как историк, могли бы вы привести аналогию с какими-то историческими событиями в России, которые напоминали бы сегодняшнее состояние нашей страны?
     о: Пожалуй, сегодня можно найти сходство лишь с самодовольной интеллигенцией, которая перед Февральской революцией в течение полувека исповедовала то, что Петр Струве называл «отщепенством». Той интеллигенции были свойственны безответственность и желание не улучшить положение в стране, а привести ее к какому-то выдуманному образцу, не думая, откуда он заимствован и что для него может просто не быть никаких предпосылок. Репрессивность всех самых жестоких режимов ХХ века была продуктом навязывания абсолютно несозревших политических доктрин. Так было в России, так было в Германии.
     Эта тенденция сохраняется. При этом мы живем в информационном обществе, что очень сильно отличает нас от многовековой истории. Слой читающего, образованного населения раньше был очень узким и жил одной жизнью, а народ – другой. Известны, например, записи агентов царской «охранки», которые доносили о пропаганде народников. Как отвечали крестьяне! Никакого правового государства не нужно было – достаточно знать Евангелие. Крестьянину говорят: «Бери топор, иди на поместье – и завтра все будет твоим». А он, поглаживая бороду, отвечал: «Ежели я с ним завтра такое сделаю, кто ж помешает тебе послезавтра то же самое сделать со мной?» Была нравственная оценка своих поступков. А сейчас через электронные СМИ можно легко внушить населению все что угодно, а нравственные ориентиры резко ослаблены.

«Россия одновременно живет в трех веках»
     в: А были ли в России ситуации, подобные выступлению Путина в Мюнхене и реакции на него?
     о: Когда я смотрела на реакцию зала, я видела ужас и страх в глазах Ангелы Меркель, которая расшаркивается перед Вашингтоном, а у нее в гостях ее «старший» испытывает такое унижение. Мне вспомнилась цитата Маркса об удивительно быстром восстановлении Руси после монгольского погрома и истощения. Он хоть и не жаловал Россию, но сказал: «Изумленная Европа, едва знавшая о существовании Руси, зажатой между литовцами и татарами, вдруг увидела у себя под боком огромную империю, и сам султан Баязид услышал надменную речь московита».
     Запад изумился этой речи, подумав: «Неужели у России уже достаточно сил и воли? Надо бы ее поприжать!» Владимира Путина нельзя обвинить в непродуманных поступках. Наверное, кто-то готов провоцировать нас, чтобы мы одновременно по всем азимутам начали преждевременную пробу сил. Но к такой пробе еще надо готовиться и из всего комплекса проблем, которые у нас есть с Западом, выбрать один пункт, по которому есть наибольший шанс добиться компромисса, и заставить Запад свыкнуться с мыслью, что и он должен иногда уступать. А дальше очень дозированно и медленно расширять зону самостоятельности. Главное – не должно быть никаких рывков.
     Россия одновременно живет в трех веках – в девятнадцатом, двадцатом и двадцать первом. Это создает определенную напряженность, но, с другой стороны, в этом и наша уникальная способность справляться с разнохарактерными процессами, поскольку нам ведомо все: и проблемы хижин, и проблемы дворцов. Нам с миром разговаривать легче, и мир это интуитивно понимает.

     в: По каким принципам России стоит искать союзников, нужно ли ей с кем-то интегрироваться?
     о: Интегрироваться России не надо – она слишком большая величина. Это и беда, и сила. Такие страны ни к кому не присоединяются, так как по определению сами являются системообразующими центрами любых систем и конфигураций. Нельзя большее интегрировать в меньшее, не разломав на кусочки это большее. Европа однородна, мы же разнородны и велики.
     Сегодня существуют несколько центров силы – Европа, Америка, Китай, Россия и целый комплекс ближневосточной исламской цивилизации. Между ними идут крупные, титанические сотрясения. И наша главная задача – выстроить наши взаимоотношения так, чтобы ни к кому не повернуться спиной, а не обниматься с кем-то, чтобы нас задушили в объятиях.

     в: Как вы считаете, сохранилось ли такое понятие, как «славянское братство», или же это пустой звук?
     о: Апеллировать сегодня к славянофильским мотивам как к политическому фактору было бы, наверное, неуместно. Но там, где оно ощущается, оно работает само по себе. Это надо учитывать, сохранять его, но не пытаться стимулировать его искусственно.

     в: Во многих странах женщины сегодня занимают руководящие должности – во Франции, Германии, Чили. Есть ли такая тенденция в России, учитывая, что, с одной стороны, российское руководство говорит о том, что женщин в политике не хватает, а с другой – этот процесс должен быть естественным?
     о: Иногда этот так называемый гендерный подход навязывается международными организациями, исходя из кабинетной доктрины о равенстве. В европейской цивилизации проблема равенства в общественном сознании преодолена, но доходит до идеи абсурдной одинаковости. Я понимаю равенство как равночестность, равнозначимость. Никогда не была феминисткой и уверена, что любой домострой лучше, чем пошлый и отвратительный бунт против собственной богоданной природы.
     Тенденция широкого вовлечения женщин во все сферы жизни – это неостановимая тенденция во всех обществах, даже самых патриархальных. Значит, государства всего мира обязаны озаботиться тем, чтобы перед женщинами не стояла дилемма: либо ты деловая женщина, либо ты женщина-семья.
     Когда человечество на подъеме и высоки нравственные ценности, мужчина, как правило, поднимается выше женщин, когда человечество в упадке – наоборот, женщина спасает. У мужчины диапазон шире – он и падает ниже, и поднимается выше. Опыт показывает, что мужчина-»дурак» – больший дурак, чем глупая женщина, но среди мужчин чаще встречаются умники и гении.

Кто теперь наш вероятный противник?

     6 апреля первый вице-премьер Сергей Иванов заявил, что в XXI веке главным флотом в России станет Тихоокеанский, поскольку в этом регионе «находятся Китай, Япония, США, Корея, и нет абсолютно никаких правил игры». «Все проблемы,– сказал Иванов,– не там (на Западе.– «Власть»), с точки зрения флота, а здесь. С кем нам там воевать?.. Конечно, там НАТО, но у нас не такие уж плохие отношения».

Виктор Маслов, губернатор Смоленской области, бывший начальник Смоленского управления ФСБ.
     По моим ощущениям больше всего опасности исходит от южных границ. Это и воинствующие исламские страны, и неопределенная ситуация с Ираном. И, к сожалению, не исчерпан агрессивный потенциал кавказских республик.

Николай Безбородов, депутат Госдумы, генерал-майор авиации.
     Иванов правильно обозначил регион, ведь в него входят США, Япония и Китай. Да и в Европе с расширением НАТО Россия не может чувствовать себя спокойно. Украина и Грузия уже собираются размещать элементы американской ПРО.

Александр Шаравин, директор Института политического и военного анализа, член Академии военных наук.
     Именно Китай, а не Запад может стать противником. Россия боится поддаться давлению Запада, хотя под влияние Китая мы уже попали. Он может диктовать нам, принимать далай-ламу или нет, как нам выстраивать экономические отношения с Тайванем, хотя сами с ним вовсю сотрудничают.

Николай Петров, президент Академии российского искусства.
     Я с опаской смотрю на Восток, и больше всего меня пугает Китай. Уж слишком много глаз жадно смотрят на наши ресурсы и земли, и в основном это глаза косые.

Анатолий Цыганок, руководитель Центра военного прогнозирования, член Общественного совета при Минобороны России.
     Скорее всего, это третий или пятый флот США и морские силы самообороны Японии. Не зря мы проводим крупные совместные учения с Китаем. Россия вернулась к ситуации середины 1980-х годов, когда Тихоокеанский флот СССР противопоставлялся объединенным флотам США, Японии и Южной Кореи.

Максим Вознесенский, гендиректор компании «Система-Инвест».
     Во время службы в армии вероятного противника определяли замполиты, и тогда это был блок НАТО и США. Сейчас же вероятным противником России может стать любое государство, которое будет обладать более совершенными видами вооружения, боеспособной армией и вести агрессивную внешнюю политику. Но назвать нашего вероятного противника может только Совет безопасности России во главе с верховным главнокомандующим.

Анатолий Корнуков, в 1998-2002 годах главком ВВС, генерал армии.
     Угроза как исходила от Запада и НАТО, так и исходит. И это не только США, но и другие страны. По большому счету ничего не изменилось, может, на словах мы и дружим, а на деле нет. Иванов может утверждать что угодно, но если он видит главную угрозу с Востока, то я с ним не согласен.

Анатолий Долголаптев, президент Лиги содействия оборонным предприятиям.
     Угроза не в том, кто находится во вне, а в том, что мы имеем 3% населения и 30% природных ресурсов. И всегда найдутся желающие порулить этим богатством. Кто окажется самым отвязным, тот и будет нашим вероятным или реальным противником. Вчера это были Германия и Франция, сегодня алчная, быстро развивающаяся Азия.

Владимир Жириновский, лидер ЛДПР.
     Такой страны, которая бы ставила перед собой цель воевать с Россией, сегодня нет. Но наиболее взрывоопасный регион для нас – это Тихоокеанский. У нас нет мирного договора с Японией, к тому же там Китай, Тайвань, Корея и США. Европа воевать никогда больше не будет – она устала, а вот на Востоке живет половина населения Земли, и там в любой момент возможно обострение. Причем все сражения будут проходить на воде.

Иван Сафранчук, глава московского представительства Центра оборонной информации США.
     Российская армия под вероятным противником подразумевает и США, и НАТО, и Японию. Но этот термин устарел. Конечно, армия думает о развитии Китая, но она не рассматривает его как вероятного противника.

Андрей Емелин, исполнительный вице-президент Ассоциации российских банков.
     По-моему, у России нет противников. Человечество вышло из эпохи глобальных конфликтов, и какой-либо реальной угрозы России я не вижу, тем более с применением сухопутных и морских сил.

Флориан Феннер, управляющий партнер UFG Asset Management.
     Внешние силы я бы не рассматривал. В современном мире войны ведутся не танками, а кредитными ставками и природными ресурсами.

Виктор Илюхин, депутат Госдумы, лидер Движения в поддержку армии.
     Вероятные противники нас окружают со всех сторон. Им нужны наши природные ресурсы. Европа, США, Япония и Китай даже не скрывают этого. Недаром же госпожа Олбрайт считает несправедливым, что вся Сибирь принадлежит одной России. Запад и США спокойно разворачивают силы ПРО близ наших границ, да еще и в Грузию собираются.

Виталий Маргелов, зампред комитета Госдумы по безопасности, бывший замдиректора СВР России.
     Возникновения крупномасштабного конфликта на наших границах я не вижу. Но наши партнеры из-за океана наращивают свои мощности вокруг наших границ, а мы, кроме громкого спуска на воду военного корабля, ничего не сделали. Укрепление флота – это хорошие новости, а если он еще будет и с ядерными ракетами, то вообще прекрасно.

Юлий Воронцов, президент Российско-американского совета делового сотрудничества, в 1994-1999 годах посол России в США.
     Наверное, страны Тихоокеанского региона. Там сейчас идет игра без правил, а дальше может быть хуже. Поэтому резонно, если в этом регионе у России будет хороший флот с ядерными боеголовками. И бояться нам надо не Японию, а другие страны.

Эдуард Балтин, бывший командующий Черноморским флотом.
     Сейчас потенциальные враги, как и друзья, меняются очень быстро. Сегодня по другую сторону баррикад стоят США и НАТО. Но западное побережье у нас хорошо укреплено, и большего внимания требует Тихоокеанский регион. Да и американцы если полезут к нам, то не через Европу, а через Тихий океан.

Константин Затулин, депутат Госдумы, директор Института стран СНГ.
     Я считаю, нам надо сохранять интригу и не говорить, кто сейчас наиболее вероятный противник. Сергей Иванов интригу сохраняет и не говорит в открытую о возможном противостоянии России и США, России и Японии или России и объединенного Китая.

Владимир Полеванов, президент консорциума «Золотой мост», в 1993-1994 годах губернатор Амурской области.
     Тот же, кто был и вчера,– США. И война будет вестись только на море. Япония имеет соглашение о размещении американцев на японских базах и займет сторону Штатов. США заинтересованы в постоянных военных конфликтах, иначе у них рухнет экономика, а мы для них всегда были недругами. В этом столетии войны с Европой не будет.

Геннадий Воронин, президент Всероссийской организации качества. Нашим вероятным противником была, есть и будет Америка. Китай может быть только экономическим противником, а не военным. Северная Корея, которая сейчас показывает зубы, слишком мала, чтобы стать для нас серьезной угрозой.

Александр Белов, лидер Движения против нелегальной иммиграции.
     Исламский регион – от Малой Азии до Пакистана. Международное исламское движение воспринимает Россию как потенциальный человеческий ресурс для создания халифата, шариата. Не надо забывать и о Китае, где на последнем съезде компартии было заявлено о поощрении на государственном уровне переселения китайцев в Сибирь и на Дальний Восток.

Валерий Быков, член Совета федерации от Камчатской области.
     Не противник, а главный соперник для меня – это США и НАТО. Китай и Япония не представляют опасности. Но мы должны прекратить всякие разговоры о передаче островов Японии. Если это произойдет, то Тихоокеанский флот будет заперт в бухте, как и Балтийский, и Северный.

Георгий Кунадзе, в 1991-1994 годах замминистра иностранных дел.
     У нас нет четко определенного вероятного противника. И Россия давно официально придерживается этой точки зрения. Но сейчас тот редкий случай, когда я согласен с Сергеем Ивановым. В Азиатско-Тихоокеанском регионе не существует договорных режимов, поэтому ни о какой системе безопасности там не может быть и речи.

Николай Кошман, президент Ассоциации строителей России, бывший полпред президента в Чечне.
     Пожалуй, я воздержусь называть одну страну вероятным противником, поскольку не хотелось бы, чтобы мне закрыли въезд в это государство.

Преемник, Рамзан и фиброгастроскоп

     Первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев неожиданно нагрянул с рабочим визитом в Чечню. Видного чиновника с радостью принял президент Чечни Рамзан Кадыров. Вместе они осмотрели школу, поликлинику и университет, а затем отправились беседовать о национальных проектах.
     В понедельник Чеченскую республику посетил первый вице-премьер правительства и кандидат в преемники Дмитрий Медведев. Сначала Медведев вместе с президентом Чечни посетил несколько объектов в Грозном, а затем они вдвоем отправились в Гудермес.
     Главный ответственный за российские медицину и образование Медведев посетил в Грозном городскую поликлинику № 3, Чеченский государственный университет, а по дороге в Гудермес еще и среднюю школу № 1 в Аргуне. Поликлиника № 3, по сообщению «Интерфакса», занимает первый этаж и подвал пятиэтажного жилого дома. Главный врач Роза Индербиева пожаловалась Медведеву на тяжелые условия работы, заявив, что ее учреждение может принять только 250 человек за смену. «Конечно, нам тесно в жилом доме. Не хватает кабинетов. Как бы то ни было, мы обслуживаем всех от мала до велика. Хорошо бы получить дополнительное оборудование», – попросила главврач. Однако не забыла она и похвалить первого вице-премьера за его работу: «Мы работаем и по национальной программе «Здоровье», получили фиброгастроскоп, УЗИ, трехканальный ЭКГ».
     «Мы постараемся вам помочь, чем можем», – скромно заметил гастролер.
     Следующим пунктом в программе визита стал Чеченский университет. Во дворе вуза первый вице-премьер побеседовал с его студентами и преподавателями. Ректор университета Анзор Мурзаев рассказал, что учебное заведение вновь открылось в апреле 2000 года и на данный момент в нем на 72 кафедрах работают 803 преподавателя, а общее количество студентов составляет 15 тысяч человек. После таких слов Медведев сказал об очевидных положительных сдвигах в ситуации в Чечне. «Очевидно, я это вижу сам, все меняется к лучшему. Конечно, еще многое предстоит сделать. Но, если ничего не делать, то ничего и не сдвинется», – увещевал несколько десятков студентов Медведев. Особенное внимание Медведев уделил студентам медицинского факультета. «Медиков нам очень не хватает. Особенно терапевтов. Все узкие специальности в дефиците», – отметил первый вице-премьер.
     В Аргуне Медведев осмотрел среднюю школу, получившую финансирование в рамках федерального национального проекта «Образование». Он зашел в компьютерный класс и пообещал помочь обновить компьютерную технику. После этого первый вице-премьер посетил урок биологии в 6-м классе. Оттуда Медведев отправился в город Гудермес, предмет особой гордости президента Кадырова. Осмотрев город, первый вице-премьер уединился с Кадыровым, министрами чеченского правительства и спикерами обеих палат парламента. Тема совещания, проходившего в резиденции Кадырова в Гудермесе, носит название «Приоритетные национальные проекты и проблемные вопросы, требующие решения на федеральном уровне».
     В связи с приездом Медведева в Грозном в понедельник были приняты экстренные меры безопасности. Центральная часть чеченской столицы начиная от автовокзала в районе площади «Минутка» и заканчивая проспектом Кадырова была блокирован работниками милиции и военными, сообщает «Кавказский узел».
     Блокирована и дорога, ведущая в сторону аэропорта Грозный, где приземлился самолет первого вице-премьера.
     О визите Медведева в Чечню не было известно до самого последнего момента, поэтому первые предположения о визите крупного чиновника в Грозный были сделаны именно на основании небывалой активности правоохранительных органов.
     Как известно, каждый визит в Чечню для российского политика является довольно значимым событием. Президент России Владимир Путин, готовясь к первым выборам в 2000 году, дважды посетил Чечню. В первый раз, 1 января 2000 года, он прибыл в Гудермес в роли преемника первого президента России Бориса Ельцина и вручил награды военнослужащим Минобороны и МВД, отличившимся в борьбе с боевиками. 20 марта 2000 года Путин в статусе кандидата в президенты России прилетел в Грозный на истребителе Су-27. Позже он еще четыре раза был в республике. 14 апреля 2001 года участвовал в совещании командования, на котором обсуждался вопрос об увеличении боевых выплат. 11 мая 2004 года вручил награды родным руководителей Чечни, погибших в результате майского теракта в Грозном, а 22 августа того же года посетил могилу экс-президента Чечни Ахмада Кадырова и встретился с Рамзаном Кадыровым и главой общественного совета по контролю за восстановлением республики Алу Алхановым. Последний раз Путин был в Чечне 16 апреля 2005 года, когда прилетел в Грозный и выступил на первой сессии чеченского парламента. %%%Что касается Медведева, то он в последний раз был в Чечне вскоре после аналогичного визита второго потенциального преемника Путина Сергея Иванова, который тогда еще был министром обороны. Преемники побывали в Чечне в июле 2006 года, Иванов пообещал ускорить финансирование реконструкции разрушенного войной Грозного, а Медведев через пару недель провел в республике выездное заседание правительственной комиссии по восстановлению экономики и социальной сферы Чечни.

Берлускони: 'Позитивный руководитель', Д'Алема: 'Власть, вызывающая тревогу'

Бывший премьер и министр разошлись во мнениях по поводу главы Кремля

     Как понять, какой смысл придать манифестациям, которые в последние дни проходили в больших российских городах? Массимо Д'Алема и Сильвио Берлускони, а по-другому и быть не могло, дают разное толкование происходящего.
     Критика, но со смягчающим истолкованием министра иностранных дел: 'Владимир Путин несомненно надежен, он был выбран гражданами. Но его власть очень сильна, и возможность контроля вызывает беспокойство, если сравнивать с теми стандартами демократии, к которым привыкли мы'. Произнеся эти слова, Д'Алема объясняет, что 'после падения Советского Союза вновь возродились сильные националистические чувства, не лишенные риска установления авторитаризма. В общем, проблема сильной власти существует. С другой стороны, потребность в сильной власти родилась как раз из распада СССР'.
     Сильвио Берлускони, который, напротив, провел последние дни со своим другом Владимиром, высказывается в пользу российского лидера.
     'Я думаю, что Россия обрела в нем очень позитивного руководителя', – говорит он. И, в любом случае, 'он верит в демократию: СМИ утверждают, что в России нет демократии в полном объеме, симптомов чего я, честно говорю, не вижу'. А это подавление инакомыслия? Это жестокое поведение полиции, аресты? Опять же никаких сомнений. 'Я вижу, что все это сильно раздуто. В преддверии выборов оппозиция пытается сделать себе рекламу. . .'. Достаточно безрезультатно, по словам Берлускони: 'Каспаров не собрал и 700 человек, в то время как в Москве собралось 15 тысяч, чтобы провести манифестацию в поддержку правительства'.
     Бывший шахматный чемпион, продолжает экс-премьер, 'организовал – как утверждается, с намерением провокации – демонстрацию на улицах, где ее проведение не разрешила мэрия из-за сложности организации дорожного движения', и возможно, что в других районах города такое проведение было бы 'абсолютно свободным'. Таким образом, размышляет глава оппозиции, 'нужно истолковывать переход от тоталитаризма к демократии в свете того, что происходит'.
     Среди скопления народа ('там были итальянские туристы, которые меня радостно приветствовали, но Путин был еще более радостно встречен, у него с людьми установились отношения абсолютной спонтанности'), продолжительных аплодисментов и шуток, Берлускони оценил больше всего необычный комплекс Константиновского дворца.

Вашингтон – Москва: бесполезная напряженность

     Всегда виноват, как известно, крайний. Сегодня стало модным освистывать политику Джорджа Буша на Ближнем Востоке. Читатели 'Figaro', которым хватает терпения на мои статьи, знают, что я не разделяю эту точку зрения: ни ситуация в Иране, где интегристы уходят в глухую оборону, ни ситуация в Ираке, которая скорее всего завершится не гражданской войной, а началом примирения между Саудовской Аравией и Ираном под патронажем Вашингтона, не позволяют делать совсем уж пессимистичные прогнозы, не говоря уже о восстановлении независимости Ливана, чему в немалой степени способствовала смелая и твердая позиция по этому вопросу Жака Ширака. Поэтому стоит, как нас учат древнегреческие философы, «уделить пристальное внимание феноменам». Проще говоря, нужно найти причины все более усиливающегося состояния изоляции, в котором оказалась американская держава в конце президентского срока Буша.
     Чем делать неверные выводы о ситуации на Ближнем Востоке, не лучше ли бросить беглый взгляд на состояние российско-американских отношений, которые заметно ухудшились, хотя Соединенные Штаты вполне могли бы проводить другую политику, более плодотворную, например, ту которую Кондолизе Райс не разрешили претворить в жизнь в период с 2000 по 2002 годы. В настоящее время американское решение разместить на территории Чехии и Польши первую партию радаров и средств ведения 'звездных войн' является кульминацией направленной против России провокационной стратегии, которую вряд ли можно счесть плодом цельного и последовательного стратегического суждения.
     А ведь поначалу обе стороны демонстрировали здравомыслие, и если бы они и дальше придерживались того же подхода, это могло бы положить начало стратегическому сотрудничеству между Вашингтоном и Москвой. Америка хотела продолжать эксперимент, начатый Рейганом в области противоракетной обороны, но на этот раз с более реалистичными целями, нежели те, что ставились перед почившей в бозе программой 'звездных войн': защита от ядерной державы, недостаточно развитой в технологическом плане, чью парочку ракет можно будет наверняка сбить, тем паче, что она уж точно не будет обладать такими военными арсеналами, как Россия или Китай. Вполне здравое решение: создать дополнительный заслон расплывчатым и нечетким амбициям таких стран, как Северная Корея, Иран, Ливия и, – кто знает! – завтра среди них могут оказаться Пакистан, Египет или Саудовская Аравия.
     В ответ на это русские быстро дали понять, что не имеют серьезных возражений против отмены так называемого договора по ПРО, условия которого запрещали проводить испытания и развертывание вооружения в космосе, если только американцы вознаградят их за проявленную добрую волю. Мы никоим образом не входим в число тех, кто курит фимиам президентскому правлению Путина, хотя в нем можно различить несколько этапов, одни – лучше, другие – хуже. Но если подумать о том, сколько враждебных шагов совершила администрация Буша в отношении России, когда та могла бы стать ее союзником, просто голова идет кругом.
     Отказ ввести чеченское восстание в контекст глобальной войны против терроризма, хотя связи чеченских повстанцев с Аль-Каидой ни для кого секретом не являлись; проведение при Шеварднадзе и после его отставки политики, направленной на превращение Грузии в оплот русофобии и антикоммунизма а-ля 1950-е годы; выдвижение неразумных, противоречащих как интересам Запада, так и киевского правительства предложений по вступлению Украины в НАТО, хотя, например, Австрия, Швеция и Финляндия до сих пор сохранили свой нейтральный статус; отказ от любой формы технологического сотрудничества в космической области с Россией; плодотворные совместные операции против талибов в ходе кампании 2001 года не имели продолжения, и сотрудничество в области контртерроризма с ФСБ или СВР, новыми российскими разведслужбами, было заморожено.
     Конечно же, русские – не невинные агнцы, и на их счет можно записать, например, некоторые аспекты сотрудничества с Ираном, хотя в этой стране они всегда поддерживали самых прагматичных политиков, например, Рафсанджани и, в особенности, бывшего главу иранского внешнеполитического ведомства Велаяти. Более тревожным сигналом явился арест, а затем освобождение второго человека в Аль-Каиде египтянина Завахири во время его посещения Кавказа в 2000 году.
     Хотела ли Москва таким образом купить себе безопасность, или местные власти не поняли, какая важная птица попалась в их сети, а может даже получили большой выкуп? Но все это не может оправдывать концепцию технологического окружения России с выдвижением на авансцену русофобских настроений новых славянских западных демократий. На нынешнем этапе американцы подталкивают Москву к новой гонке вооружений, а Францию и Германию к новым разногласиям с правительством США.
     Можно ли предотвратить этот кризис или, наоборот, нужно вскрыть нарыв, чтобы в мировой борьбе с терроризмом между всеми странами-членами Совета Безопасности вновь воцарились необходимые согласие и взаимопонимание? Для Парижа, – каким бы ни был исход президентских выборов во Франции – как, впрочем и для Берлина ответ на этот вопрос не вызывает сомнений

Силовая политика: Вторая 'холодная война'

Возможно, политические методы Путина и не очень изящны, но в России вновь появилось централизованное государство, требующее к себе уважения

     Пока богатая энергоресурсами Россия становится все более самоуверенной, обвиняя США в попрании норм международного права, а Вашингтон предпринимает усилия по развертыванию системы противоракетной обороны прямо на пороге у России, нас нельзя винить за веру в то, что вернулись недобрые старые времена советско-американской конфронтации
     Возьмите российского лидера, который обвиняет Соединенные Штаты Америки в нарушении норм международного права и угрожает новой гонкой вооружений. Прибавьте к нему американского президента, который обвиняет Москву в запугивании соседей и хочет развернуть систему противоракетной обороны на внешних рубежах бывшей советской империи для их защиты. Смешайте это со все более самовластным Кремлем, который стремится к устранению (возможно даже физическому) своих врагов как дома, так и за рубежом.
     Пару десятилетий назад такие ингредиенты составляли коктейль реальной старой 'холодной войны'. Как достоверно подметил Марк Твен, история никогда не повторяет себя, в лучшем случае она рифмуется. Однако сегодня эта рифма звучит все более оглушительно.
     Да, Советского Союза больше нет, а Россия уже не сверхдержава. Но стоит изучить смесь обстоятельств, и историка-дилетанта придется простить за его убежденность в том, что к нам нагрянула новая 'холодная война'.
     Дело в том, что налицо все элементы 'холодной войны', как это было в 70-е и в начале 80-х годов. 'Соединенные Штаты Америки всячески переходят свои национальные границы, – мечет громы и молнии хозяин Кремля, – в результате этого никто не чувствует себя в безопасности. . . такая политика стимулирует гонку вооружений'. Автором этих слов мог быть Леонид Брежнев – поколение тому назад. На самом деле, это выдержка из речи Владимира Путина, с которой он выступил на февральской конференции по европейской безопасности в Мюнхене.
     В начале все тех же 80-х годов Рональд Рейган разработал собственную концепцию 'звездных войн', предусматривавшую создание системы стратегической обороны для уничтожения приближающихся советских ракет. Сегодня Соединенные Штаты Америки хотят установить систему противоракетной обороны в Польше и Чехии, а Москва осуждает эти действия, называя их первым шагом на пути американского окружения, которое должно сделать бесполезными российские ядерные арсеналы.
     Да и у себя дома путинская Россия вновь пробуждает воспоминания о старом репрессивном Советском Союзе. Надо сказать, что сегодня оппозиции разрешают действовать – однако не очень активно. Попробуйте выступить со слишком жесткой критикой – и вы рискуете разделить судьбу непримиримой журналистки Анны Политковской, убитой в Москве неизвестными, или бывшего агента КГБ и критика Путина Александра Литвиненко, которого при не менее таинственных и подозрительных обстоятельствах отравили в прошлом году в Лондоне полонием.
     Однако, несмотря на внешнюю схожесть, это отнюдь не возврат к прошлому. Настоящая 'холодная война' завершилась в декабре 1989 года в штормовых водах Средиземноморья вблизи Мальты. Ваш корреспондент, присутствовавших при этих событиях, отчетливо запомнил те дни, поскольку, не будучи закаленным морским волком, страдал от морской болезни.
     Советский Союз после этого протянул еще пару лет, однако именно тогда на борту круизного лайнера 'Максим Горький' Михаил Горбачев и отец нынешнего президента Буш-старший зарыли топор войны. С того исторического момента две страны больше не считали друг друга врагами, как написал об этом обходительный кремлевский представитель Геннадий Герасимов в стихотворении 'От Ялты до Мальты'. Марку Твену оно понравилось бы.
     Прошло почти 18 лет, но его слова сохраняют свою силу. 'Не в первый раз после окончания 'холодной войны' заводятся разговоры о начале новой такой войны, – говорит бывший заместитель госсекретаря и специальный уполномоченный президента Билла Клинтона на переговорах с Россией Строуб Тэлботт (Strobe Talbott), – в 1995 году Борис Ельцин говорил о 'холодном мире'. То, что я наблюдаю сегодня, это не возврат старых проблем, а обострение новых'.
     Эти новые проблемы слишком далеки от войны. В войне, будь она холодной или 'горячей', каждая из сторон стремится к победе. Сегодня Россия и Соединенные Штаты холодно смотрят друг на друга, но ни одна из сторон не стремится уничтожить другую. Они больше не предлагают свои соперничающие идеологические модели, а Европа, это главное поле битвы времен настоящей 'холодной войны', больше не расколота на два противостоящих друг другу и до зубов вооруженных блока.
     Да, именно Россия, а не 'Аль-Каида', не Усама бен Ладен и даже не Китай остается тем государством, которое способно стереть США с лица Земли. Но у нее нет ни намерений, ни стимулов заниматься этим. В недобрые старые дни именно российские спецслужбы лучше, чем кто бы то ни было, знали о слабостях Советского Союза и об ограниченности его мощи. Это относится и к новой России Владимира Путина, который сам долгое время работал в КГБ.
     Вне всяких сомнений, отношения двух стран серьезно ухудшились с 2001 года, когда президент Буш после своей первой встречи с Путиным заявил, что 'ощутил душу этого человека', а теракты 11 сентября сделали Москву и Вашингтон союзниками в войне с радикальным исламским террором. Вслед за этими событиями последовал односторонний выход США из Договора о противоракетной обороне, который являлся краеугольным камнем всех соглашений двух супердержав в области вооружений с 1972 года. Затем США возглавили войну в Ираке, против которой так страстно выступала и Россия, и 'старая Европа'.
     Растаптывая обостренные чувства России, США настойчиво добивались принятия в НАТО трех государств Балтии, которые раньше входили в состав СССР на правах республик, в чем и преуспели в 2004 году. По мере того как Путин усиливал свою хватку внутри России, Вашингтон все чаще начал читать лекции о 'дефиците демократии' в России. Затем возникли планы создания элементов противоракетного щита в двух странах, ранее входивших в состав Организации Варшавского договора. Это спровоцировало Путина на его мюнхенскую тираду о 'мире, в котором один хозяин, один суверен, все больше и больше пренебрегающий основными принципами международного права'. 'Кому это может понравиться? Кто этим может быть доволен?', – задал он свой вопрос. Конечно, не Россия.
     Однако жалобы Путина – это не возврат к советским позициям времен 'холодной войны'. Эти жалобы рефреном звучат из уст российских правителей на протяжении веков, будь то цари, генеральные секретари или избранные президенты. Россия вечно страдает от своей паранойи по поводу посягательств со стороны Запада. Но это та самая Россия, в которую в 1812 году вторгся Наполеон, а в 1941-м Гитлер. Это та самая Россия, которая считает, что контроль над граничащими с ней странами, особенно с теми, что лежат к западу, жизненно важен для ее собственной безопасности.
     Для посторонних, не говоря уже о тех соседях, которыми хочет помыкать Россия, подобная настойчивость выглядит как агрессивное запугивание. Однако Россия относится к этому иначе. Даже самые отъявленные реваншисты признают, что внешнее кольцо старой Восточной Европы исчезло, возможно, навсегда. Но Эстония, Латвия и Литва входят в 'ближнее зарубежье', во внутреннее кольцо нероссийских республик, которые были частью Советского Союза. Поэтому Россия расценила их принятие в НАТО как попытку Запада припереть ее к стенке.
     Отличие заключается в том, что сейчас Россия может дать сдачи. Десять лет назад, во времена хаотичного правления Бориса Ельцина, страна едва не распалась на части. Россия могла произносить громкие слова, но ей неизбежно и унизительно приходилось уступать. Теперь все по-другому. Благодаря своим огромным энергосырьевым богатствам, сегодняшняя Россия состоятельна, уверена в себе и в избытке имеет товары, получить которые стремится каждый. Возможно, политические методы Путина и не очень изящны, но в России вновь появилось централизованное государство, требующее к себе уважения.
     Хотя Советский Союз и коммунистическая Европа ушли в прошлое, Россия с полным основанием может претендовать на звание великой державы. Но господин Тэлботт задает вопрос: 'А что они подразумевают под понятием 'великой державы'? Они хотят быть частью глобализованного мира. Однако в то же время они желают, чтобы мир принимал их на российских условиях. Но так не пойдет. Им придется принять правила мирового сообщества, нормы права и так далее'. Но то же самое звучит и в претензиях Путина в адрес США.
     В этом смысле мы вернулись к временам 'холодной войны', когда каждая из сторон прибегала к двойным стандартам. Сегодня Соединенные Штаты осуждают Россию за попытки вмешиваться в дела соседей, хотя и сами они вмешиваются в дела Украины и Грузии. Россия реагирует таким же образом, то открывая, то закрывая свои нефтяные и газовые вентили, чтобы показать, кто в доме хозяин. Белый Дом говорит, что Россия должна позволить событиям на Украине развиваться своим чередом. Но неужели он сам безучастно следил бы за тем, как Москва создает пророссийские правительства в Мексике и Канаде?
     Именно в таком контексте следует рассматривать спор из-за противоракетного щита. Аргументы обеих сторон в определенном смысле вполне резонны. Россия права, когда заявляет, что ни Иран, ни Северная Корея – эти страны-изгои, ставшие, по словам Вашингтона, причиной создания ПРО, – не собираются наносить удар по Западной Европе. А ракетная угроза Ирана по отношению к США может найти свое воплощение не раньше, чем через десять лет. Так к чему такая спешка?
     Соединенные Штаты Америки приводят в равной степени справедливые аргументы, говоря о том, насколько смехотворны претензии Москвы, заявляющей, что развертывание такого крохотного количества элементов ПРО – на начальном этапе 10 ракет-перехватчиков в Польше и современной радиолокационной системы в Чехии – позволит уничтожить тысячи боеголовок, имеющихся в российском арсенале.
     Сам Тэлботт называет американское предложение 'большой ошибкой'. Сегодня далеко не ясно, будет ли вообще работать данная система ('По сути дела, это призрак 'звездных войн', громыхающий тяжелыми цепями'); кроме того, она ставит под угрозу и без того шаткую схему контроля над вооружениями.
     'Односторонний противоракетный проект основательно изменит стратегический ландшафт континента. . . и станет оскорблением для всех европейцев', – заявил на прошлой неделе корреспонденту Financial Times российский министр иностранных дел Сергей Лавров. Игра Москвы предельно понятна. Она замечает разногласия между Европой и США и пытается еще глубже вогнать клин. Но это не война, даже не 'холодная война'. Это просто холодный душ реальности.

Народ выходит на улицы, а Путин рассуждает о боевых искусствах

'Путинский режим больше не обращает внимания на соблюдение законности и полагается на грубую силу'

     Эта картина словно была призвана продемонстрировать разницу в весовых категориях между президентом Путиным и его оппонентами, вышедшими в субботу на улицы, чтобы осудить его политику, которую они считают диктаторской.
     В то время, как ОМОН избивал сторонников оппозиционного движения, возглавляемого бывшим чемпионом мира по шахматам Гарри Каспаровым, по государственному телевидению показывали, как Путин развлекает 'брюссельского силача' Жан-Клода Ван Дамма. Путин, обладатель черного пояса по дзюдо, приветствовал бельгийского актера и других мастеров боевых искусств на турнире в Санкт-Петербурге. За чашкой чая с пирожными в Константиновском дворце он высоко отзывался об их способностях, проявленных в профессиональных боях, представляющих собой смесь разных стилей с лаконичными правилами.
     Славу Ван Даму принесли такие фильмы, как 'Трудная мишень' (Hard Target), 'Внезапная смерть' (Sudden Death) и 'Максимальный риск' (Maximum Risk). Его герой обычно вступает в бой с противником, кажущимся непобедимым. Это чувство знакомо Каспарову и его сторонникам из антипутинской коалиции 'Другая Россия' после столкновений с несколькими тысячами омоновцев в ходе демонстраций, проведенных в Москве и Санкт-Петербурге.
     Обе закончились жестокими потасовками и сотнями арестов. Власть решила показать силу и намерена не допустить повторения мартовского успеха оппозиции, когда в Санкт-Петербурге 5000 демонстрантов прорвались сквозь милицейское оцепление.
     Вчера в Петербурге собралось всего около 2000 человек, которых сдерживали 1500 милиционеров и солдат внутренних войск. Власти заблокировали улицы, вели наблюдение за мероприятием с вертолета и заглушили мобильные телефоны в зоне его проведения. Когда люди направлялись к ближайшей станции метро, начались потасовки, в результате которых были избиты десятки протестующих. Демонстранты кричали 'Позор!', 'Прекратите избивать' и 'Фашисты – сколько вам заплатил Путин?'.
     В Москве в субботу было около 2000 протестующих. Акцию протеста разогнали примерно 9000 бойцов ОМОНа, стянутых к Пушкинской площади. Было арестовано 170 человек, в том числе, Каспаров, пытавшийся прорваться к площади. Позже суд оштрафовал его на 1000 рублей за нарушение общественного порядка. Неподалеку свою демонстрацию проводили тысячи сторонников молодежной прокремлевской группы. Движению 'Другая Россия' московские власти дали разрешение на проведение митинга на другой площади.
     Власти Санкт-Петербурга также санкционировали митинг, но запретили марш к мэрии. Хотя организаторы не призывали демонстрантов к участию в марше, при разгоне митинга ОМОНом было арестовано более 150 человек. Эти демонстрации были очередным мероприятием в рамках кампании 'Другой России' 'Марш несогласных', цель которой – обеспечить поддержку избирателей оппоненту кандидата Путина на президентских выборах, которые состоятся в следующем году.
     Каспаров обвиняет Путина в подавлении демократических свобод и превращении России в полицейское государство. По мнению 'Другой России', уличные протесты – единственный способ выражения оппозиции режиму, поскольку Путин создал послушный парламент и контролирует телевидение и газеты.
     Рейтинг доверия к Путину составляет около 80 процентов. Большинство россиян готово переизбрать его на третий срок, хотя по конституции он и не может участвовать в выборах в марте следующего года. Кем бы ни был его официальный преемник, победа ему гарантирована.
     Кремль обвиняет 'Другую Россию' в стремлении к дестабилизации страны.
     Вчера Каспаров заявил журналистам: 'Путинский режим больше не обращает внимания на соблюдение законности и полагается на грубую силу. К концу года Россия погрузится в политический хаос'.

Как США планируют дать отпор России

     Государственный департамент и Агентство международного развития США выпустили «объединенный стратегический план» по внешней политике Америки на 2007-2012 годы. Одна из задач, которую поставили перед собой авторы документа, – «дать отпор негативному поведению России».
     68-страничный доклад делится на две части: «стратегические цели» и «региональные приоритеты». В первом разделе – обеспечение мира и, инвестиции в человеческий потенциал, распространение экономического роста и предоставление гуманитарной помощи. Во втором – информация по регионам. Никаких цифр и точных данных. России посвящена одна страница.
     «США намерены бороться вместе с Москвой против терроризма и распространения оружия массового уничтожения», – говорится в документе. И тут же приводятся «озабоченности» Вашингтона: централизация власти в России, давление на неправительственные организации и гражданское общество, растущая роль властей в экономике, ограничение свободы прессы...
     Госдеп повторил известное заклинание: «США хотят видеть Россию открытым, демократическим и стабильным геополитическим партнером». И тут же пообещал: «Будем поощрять такое развитие, отстаивать ценности демократии и давать отпор негативному поведению Москвы».
     Что значит – «негативному поведению»? Вашингтону не нравится, что россияне продают оружие Ирану, Сирии и Венесуэле. Не по нраву и то, что Москва «поддерживает сепаратистские регионы в Грузии и Молдавии», а также «оказывает политическое и экономическое давление на Тбилиси».
     Энергетическую политику России американцы тоже мечтают скорректировать «под себя», отсюда и попреки: «Москва монопольно использует энергетику для давления на соседние государства, чтобы получить контроль над их инфраструктурой и стратегическими активами».
     Авторы доклада обещают «способствовать вступлению России в различные мировые организации и интеграции в глобальную экономику».
     Цену этим обещаниям мы уже знаем. Во время своего недавнего визита в Москву министр торговли США Карлос Гутьеррес повторял как заведенный: «Вашингтон поможет России вступить во Всемирную торговую организацию до конца года», «поправка Джексона-Вэника будет отменена». Однако вскоре после этого торговый представитель США Сьюзан Шваб заявила: «Конгресс пока не готов отменить поправку». И в ответ на стремление России вступить в ВТО Вашингтон заявил: «Пока нет».
     А ведь не далее как в прошлом году Америка уже подписала с нами протокол и признала Россию рыночной страной. В принципе и злополучная поправка Джексона-Вэника нам – не помеха. Она и так фактически не действует: каждый год ее приостанавливают на следующие 12 месяцев.
     В общем, не слышит нас Вашингтон. Повторяет все те же ритуальные заклятия. Вот только тактика под чтение этих мантр меняется. И по сути превращается в декларацию целенаправленного вмешательства во внутренние дела России. Нынешний же документ – это продолжение «Апрельских тезисов Вашингтонского обкома», а именно доклада Госдепа «Поддержка прав человека и демократии: действия Америки в 2006 году». Его составители весьма прямолинейно пообещали, что Америка «поддержит проведение свободных и справедливых выборов в Госдуму в декабре 2007-го и президента в марте 2008-го». Как поддержит – уже ясно.

Путин обойдется без преемников

     Следующий глава государства придет к власти в результате демократических выборов.
     Об этом в интервью телеканалу «Раша Тудей» заявил первый зам пресс-секретаря президента Дмитрий Песков.
     Он пояснил, что, по мнению Путина, стабильность в большей степени означает незыблемость Конституции. Президент не будет ее менять, чтобы продлить свое правление еще на один срок, – подчеркнул Песков, сообщает Эхо Москвы.

О витаминах и подлодках

Президент потребовал объективной информации по демографическому проекту

     Вчера Владимир Путин провел традиционное совещание с членами правительства. В зале царила будничная атмосфера. Президент был пунктуален, поэтому оживленная беседа главы МИДа Сергея Лаврова и министра обороны Анатолия Сердюкова была прервана на самом интересном месте. Главе администрации президента Сергею Собянину также не посчастливилось поделиться соображениями по поводу некой «правительственной программы». Белой вороной на фоне коллег, одетых в костюмы строгих тонов, выглядел глава МЭРТа Герман Греф в непривычно светлом пиджаке и ярком галстуке.
     Наверное, вид Грефа сразу привлек внимание Путина, поэтому министру пришлось держать ответ первым. «Как там у нас с макроэкономическими показателями, Герман Оскарович?» – полюбопытствовал президент. «Еще не подведены итоги по росту ВВП», – сразу предупредил главу государства Греф. Впрочем, это не помешало министру доложить о значительных достижениях отечественной экономики. Позитивные тенденции, по его словам, наблюдаются в обрабатывающих и добывающих отраслях. Производство тепла и электрической энергии упало в марте на 96,2%. «Теплее было?» – понимающе уточнил президент. Греф кивнул. «Значимое событие произошло в пятницу, 13-го, – продолжил Греф и выдержал паузу. – Индекс РТС пробил психологический максимум в 2000 пунктов, то есть произошло восстановление рынка». – «А что у нас в высокотехнологичной сфере?» – спросил Путин. «Мы приступили к отбору частных компаний, которые готовы выступить соинвесторами в венчурном фонде, – ответил Греф. – Есть несколько заявок от крупных российских компаний: «Газфонда», Внешторгбанка». Внимательно дослушав выступление Грефа, Путин вдруг обратился к премьер-министру Михаилу Фрадкову: «Проверьте, насколько является обоснованным вложение денег «Газфонда» в венчурные проекты. Я считаю, что пенсионные деньги должны размещаться консервативно».
     Главе Минздравсоцразвития Михаилу Зурабову пришлось отчитываться по альфе и омеге российской политики. «Что происходит в сфере демографии и развития демографического проекта?» – приступил к допросу министра президент. «Пока данных за первый квартал, которые позволили бы доложить вам о росте рождаемости и снижении смертности, у нас нет, – в стиле Грефа начал Зурабов. И сообщил о важных подвижках: – 362 тысячи женщин получили единовременное пособие по рождению ребенка». Лекарственное обеспечение вновь стало темой, о которую споткнулся Зурабов. «Мы говорили о дополнительном финансировании на медикаменты и витамины», – напомнил Путин. «Деньги в полном объеме перечислены, – поспешил «замять тему» Зурабов. – Есть информация, что женщины медикаменты и витамины начали получать». «Эта информация должна быть объективной», – предупредил Путин.
     Министру обороны вчера не пришлось отчитываться по военным делам. О формировании горных подразделений, взятом под особый контроль президентом, доложил министр внутренних дел Рашид Нургалиев. Главу государства в первую очередь интересовало, как экипированы военнослужащие. «Все отвечает современным требованиям, я готов лично продемонстрировать», – сообщил Нургалиев. «Покажите мне, ладно?» – подчеркнул серьезность намерений Путин.
     О другом знаковом событии, подпадающем скорее под юрисдикцию Минобороны, рассказал первый вице-премьер Сергей Иванов. «Состоялся спуск лодки «Юрий Долгорукий», ее готовность 85%, – сообщил Иванов. – Сегодня начнет готовиться вторая лодка – «Александр Невский», ее готовность свыше 50%». «В 2009 году мы уже вторую лодку стратегическую должны передать флоту», – похвалился первый вице-премьер. «Прошу подготовить предложение о поощрении всех рабочих, инженеров, конструкторов, военных, принимавших активное участие в этой работе, – подытожил Путин. – Это заметное и приятное событие в жизни Вооруженных сил, да и всей страны».

Конец «путинского большинства»

     Басманное правосудие, газпромовская экономика и мордовский ОМОН – вот три источника и три составные части сегодняшней власти. Триада, ни в чем не уступающая уваровской. Птица-тройка, несущая Россию обратно в то самое место, откуда она 15 лет назад выбралась. Не участники «Марша несогласных», а сторонние наблюдатели, образованные, адаптированные, конформистски настроенные, задают друг другу один и тот же вопрос: «Что они там, «наверху», совсем с ума посходили, что ли?»
     Искреннее изумление легко трансформируется в сочувствие протестующим. Происходит идентификация самих себя, оставшихся дома, с теми, кто был на улице и кого «повинтили» просто так, профилактики ради. Идентификация с теми, кого столь впечатляющим образом – до одури, до обморока, до бессильной ярости – испугалась власть. Если кто и хотел с помощью немотивированной жестокости ОМОНа вызвать в населении неприятие оппозиционеров, то он добился прямо обратного эффекта: любая социология даже до «Марша» показывала высокую степень сочувствия протестным настроениям.
     Даже если число выходящих на улицу не сильно увеличится, резко возрастет число симпатизирующих тем, кто делает политику на площадях.
     Это хорошо смотрелось на контрасте. В Красноярске на региональных выборах привычные грязь и «чернуха», акцентированные бессмыслицей самих электоральных процедур, сухой остаток которых – очередной управляемый орган, метафорически называемый парламентом. А здесь, на улице, четкие и понятные требования. Ощущение аутентичности политики. Требования, кстати, по внятности напоминающие те самые, 20-летней давности, антикоммунистические лозунги, когда уличные политики не ведали, что будет через пять лет, но зато твердо знали, какую именно власть они не хотят – коммунистическую.
     Впервые многие задумались: а так ли незыблема, твердокаменна, незаменима эта тефлоновая власть?
     А может, если ее заменить, ротировать на законной, предусмотренной Конституцией основе, внезапно станет лучше – будут приниматься решения, снизится уровень коррупции, поубавится дикого феодализма в политике, в управлении отраслями, регионами, страной? И где, вообще говоря, пределы проникновения власти в чужие дела: если она забирает куски собственности в мире юридических лиц, то почему бы ей со временем не перекинуться на лица физические? Если у нас вражья сила, как учат телевизор и лично Павловский Г.О., сосредоточена в США, то почему бы нам не задуматься об ограничении права въезда и выезда? Не будет этого? Так вот, когда это состоится, поздно будет пить боржоми: грань между возможным и невозможным неуловима, как граница между бодрствованием и сном.
     Кто бы мог поверить еще лет пять назад, что ОМОН будет беспрепятственно лупить мирных граждан, не нарушавших Конституцию, чьи нормы имеют прямое действие? А сегодня это реальность. Произошедшее удивляет. Пугает. Вызывает у кого горечь, у кого гнев. Иных убеждает в правильности выбранной конформистской линии поведения, других – в том, что терпеть больше нельзя.
     Может быть, общая линия политики, общий сценарий происходящего в стране не изменится, но в общественном сознании что-то сдвинулось с места.
     Зашевелились внутренние шестерни, начал потрескивать лед, кто-то, страшно сказать, вдруг задумался о том, что происходит вокруг, что делает власть и нельзя ли как-то сделать по-другому. Может, у кого-то даже проснулась гражданская позиция. Полезное дело сделала дубинка омоновца, этого единственного союзника России кроме армии, флота и политического православия, – заставила думать.
     Почему власть истерикует, смотрит на мир сквозь оранжевые очки и видит вокруг все в оранжевом цвете? Почему иностранофобия, американофобия, ксенофобия, поощряемая государством национальная нетерпимость достигают масштабов, граничащих с аналогичными фобиями одного из самых мрачных периодов российской истории – концом 1940-х годов? Почему в бессильной злобе она размахивает дубинкой, даже не глядя, по чьим спинам и головам прохаживается?
     Потому что это прямое следствие ограничения свободы, экономической и политической. Ограничивая чужую свободу, власть ограничила свободу свою. Свободу проводить реформы, свободу действовать рационально, свободу обслуживать народ, а не превращать его в машину голосования за себя, любимую. Свободу воспитывать граждан, а не безликое «путинское большинство». Кстати, не будет теперь никакого «путинского большинства».
     Глава государства уже давно перестал быть президентом надежды, зато стал президентом усталости и безразличия – основных характеристик общественного настроения периода «стабильности». А теперь еще и раздражения.
     От всеобщего недоумения появилась версия, что произошедшее – провокация силовиков, чья цель – сподвигнуть Путина остаться на третий срок. Слишком изощренное объяснение для простого явления: побоище в уикенд – это абсолютно естественное, органичное, почти механическое следствие работы политического режима, основанного на несвободе. Что он должен был делать с оппозицией – пригласить ее к выборам, которых нет?
     Урок «Марша» прост: народ, который хотят превратить из сообщества граждан в «путинское большинство», равно или поздно становится предметом внимания репрессивных органов. И тогда начинается обратное движение: от мимикрирующей бесформенной массы «большинства» к гражданскому самосознанию.
     История не знает исключений. Несвобода не имеет оправданий.
     Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

Сварливая эпоха

Европейская интеграция вступила в период испытаний ценностными спорами

     Что общего может быть между политическим кризисом на Украине, конфликтами вокруг памятников советским солдатам в Эстонии и Венгрии, по-прежнему высокой популярностью Жана-Мари Ле Пена во Франции и частичной легализацией абортов в Португалии? Казалось бы, ничего, кроме того, что всё перечисленное – события последних дней или недель. Между тем, если не ограничиваться днями и неделями, а взглянуть на социально-политическую жизнь нынешней Европы в чуть большем временном диапазоне – скажем, в минувшем и текущем десятилетиях, можно выделить несколько интересных закономерностей, в рамки которых укладываются самые разнообразные события.
     Происходящее можно описать как дезинтеграцию внутри интеграции. В 90-е годы казалось, что будущее Европы – постепенное объединение в рамках расширяющегося Европейского союза, к которому рано или поздно присоединятся все страны Старого Света, не исключая и Россию. Соглашения, заключенные в Маастрихте (1992), Амстердаме (1997) и Ницце (2001), оформили ЕС как организацию, все более приближающуюся к интеграционному идеалу «Соединенных Штатов Европы». Создание и расширение шенгенской зоны свободного передвижения и введение в 2002 году в оборот евро вроде бы только подтверждали эту тенденцию. Настал 2004 год, и в состав ЕС вошли 10 новых членов, в том числе 8 бывших соцстран. Казалось, строительство «общеевропейского дома» идет ударными темпами. И тут начались проблемы.
     Европейская экономика оказалась не в состоянии достичь темпов роста, необходимых для того, чтобы стала реальностью «лиссабонская повестка дня» (Lisbon agenda) – принятый в 2000 году план, согласно которому экономика ЕС в течение 10 лет должна стать самой динамичной в мире, делая упор на высокие технологии. Сегодня о тех мечтах в ЕС если и вспоминают, то с большой неловкостью – погорячились, мол. Расширение ЕС на восток было встречено в штыки частью населения Западной Европы. Проект Евроконституции, ассоциировавшийся у избирателей с дальнейшей интеграцией и наплывом «польских сантехников» на западный рынок труда, был отвергнут на референдумах во Франции и Нидерландах. Переговоры с Турцией, уже более 40 лет заявляющей о своем стремлении вступить в ЕС, зашли в тупик – к явному удовольствию многих европейцев. Принятие в члены Евросоюза Румынии и Болгарии в начале этого года было встречено с прохладцей, за которой ясно читалось: «Ну раз уж пообещали мы вам когда-то сгоряча – ладно, вступайте... Но, вообще, рановато вам». Недавнее 50-летие Римского договора, положившего начало формированию ЕС, хоть и было отмечено помпезным евросаммитом в Берлине, не вызвало никакого ажиотажа в самих странах Евросоюза.
     Так обычно отмечают юбилеи почтенных, но нелюбимых родственников.
     Впрочем, модные разговоры о глубоком упадке современной Европы тоже вряд ли соответствуют действительности. ЕС по-прежнему остается одним из мировых экономических лидеров. Причем в последние два года «старая» Европа вновь понемногу раскочегаривается, Европа же «новая», несмотря на многочисленные социальные и политические проблемы, не сбавляет темпов экономического роста (от 5 до 12 процентов в год в разных странах региона). ЕС по-прежнему в состоянии выдвигать достаточно амбициозные проекты – например, обнародованную в начале этого года единую энергетическую стратегию. Наконец, оставаясь пространством мира и относительного благополучия, Евросоюз сохраняет привлекательность для многих своих соседей.
     Евроинтеграция и отношения с ЕС остаются одной из горячих тем внутриполитической борьбы на Украине и в Белоруссии, в Молдавии и Сербии, а отчасти также в США и России – странах, чьи отношения с Европой всегда имели характер непростого партнерства, порой своего рода «любви-ненависти».
     Благодаря глобализации европейские страны всё теснее связаны как с неевропейским миром (Ближний Восток, Северная Африка, Китай), так и с теми частями Европы, которые лежат за пределами ЕС, но от этого не утрачивают своей принадлежности к европейской цивилизации (восточнославянские страны, Балканы, отчасти Закавказье и Турция).
     И, тем не менее, что-то не так. Относительно единая западная картина мира, основанная на либерально-демократических идеалах и ценностях, понимаемых как универсальные, дала трещину. США терпят неудачу на Ближнем Востоке при попытках силовой реализации своей политики, идеологическими составляющими которой служат борьба с терроризмом и демократизация. Но и Европа, противопоставившая американскому военному натиску дипломатическую альтернативу, не может похвастаться заметными успехами. Так и не удалось отговорить Иран отказаться от ядерной программы. ЕС играет довольно пассивную роль в политических событиях на Украине и в Белоруссии.
     Формирование единой политики Союза по отношению к России идет медленно и непросто. На Балканах Евросоюз, с одной стороны, не добился от Сербии ареста и выдачи Гаагскому трибуналу ведущих военных преступников, с другой – не сыграл сколько-нибудь заметной самостоятельной роли в урегулировании ситуации вокруг Косова. Дело не исчерпывается внешней политикой. Есть несколько любопытных внутренних тенденций, говорящих о том, что Европа переживает довольно странные времена. Одна из них заключается в том, что самые острые общественные дискуссии в европейских странах все чаще разворачиваются вокруг не сугубо политических или экономических, а социальных, культурных и исторических проблем.
     Когда иммигранты, аборты или отношение к тем или иным событиям Второй мировой вызывает более серьезные конфликты, чем уровень налогов или коррупция, это означает, что налицо определенный ценностный кризис. Что общество ищет себя, свои рамки, те идеи и представления, на которые оно может опереться. Ищет потенциальные источники чувства целостности (не путать с навязываемым силой тоталитарным единством), которое позволяет индивидам идентифицировать себя с обществом, тем самым защищая его от атомизации и распада.
     Возможно, именно с этим связан другой нынешний европейский тренд – относительное поправение политики. Ведь именно правые политические силы обычно уделяют большее внимание проблемам ценностей, традиций, идентичности. Даже в тех случаях, когда они не выигрывают выборы, правые сейчас, тем не менее, задают тон политическим дискуссиям, разворачивая их вокруг вопросов иммиграции, безопасности, внешней политики, в некоторых случаях – культуры и языка.
     Нынешний европейский политический дискурс, возможно, наиболее «правый» за последние несколько десятилетий.
     Скажем, трудно представить себе, чтобы 15-20 лет назад политик со столь жесткой позицией по проблемам иммиграции, безопасности и экономических реформ, как Николя Саркози, мог возглавить президентскую гонку в стране со столь мощными и давними левыми традициями, как Франция.
     Да и почти все яркие политические взлеты и сюрпризы последнего десятилетия были связаны с правым флангом – как правило, его популистской частью: Йорг Хайдер в Австрии, Пим Фортейн в Нидерландах, Жан-Мари Ле Пен во Франции, братья Качиньские в Польше, Воислав Шешель в Сербии... Правда, в крупнейших европейских странах – Великобритании, Германии, Италии – относительный паритет левых и правых сил сохраняется, но инициатива в большинстве случаев все-таки принадлежит правым, да и наиболее популярные политики (германский канцлер Ангела Меркель, лидер британских консерваторов Дэвид Камерон) тоже находятся в их рядах. Явное и несомненное исключение – Испания, которой управляет социалистический кабинет во главе с довольно популярным премьером Хосе Луисом Сапатеро. Но, если вспомнить историю его прихода к власти, станет ясно, что тогдашней победой социалисты были обязаны чрезмерно проамериканскому курсу предыдущего правого кабинета и косвенно связанной с этим трагедией – терактами 2004 года в Мадриде, совершенными за пару дней до парламентских выборов. Еще одно характерное явление – регионализация европейской политики. С одной стороны, ЕС за последние 15 лет лишил национальные государства определенной части их полномочий, перетянув их на себя.
     Но в глазах избирателей институты ЕС, все эти тысячи обитателей огромных офисных зданий в Брюсселе и Страсбурге, не получили легитимности, сопоставимой с легитимностью национальных правительств.
     Недаром, по данным недавнего опроса «Евробарометра», «бюрократия» заняла одно из ведущих мест в списке понятий, которые ассоциируются у европейцев с Евросоюзом. К двум перечисленным добавился третий фактор: в результате глобализации географическое распределение капиталов и богатств становится более неравномерным, а национальные правительства в интегрирующейся Европе лишаются многих инструментов влияния на этот процесс. Результат – усиление региональных различий в рамках отдельных стран и, как следствие, региональной идентичности многих европейцев с выдвижением соответствующих политических требований и программ.
     В последние годы это особенно заметно в Испании, где Каталония и Андалусия уже получили законодательно закрепленную расширенную автономию, на очереди Страна басков и еще несколько провинций. Рост популярности националистов в Шотландии, не исключающих в случае своей победы проведения референдума о восстановлении независимости страны, появление и закрепление Лиги севера на политической сцене Италии, дискуссия о распределении полномочий между федеральным правительством и отдельными землями Германии – явления того же рода. Там, где регионы не имеют формальной автономии, но сильно отличаются по социально-экономическим условиям, а иногда и в культурно-языковом отношении, это отражается на результатах выборов. Тогда многие партии и политические деятели, обладающие высокой популярностью в одних регионах страны, с треском проигрывают в других (как произошло на последних президентских и парламентских выборах в Польше, парламентских – в Чехии и местных – в Венгрии). В этом отношении Украина с ее политико-региональным расколом развивается, на первый взгляд, вполне в европейском русле. Однако украинский раскол достиг масштабов, угрожающих единству и самому существованию страны, чего на запад от границ бывшего СССР пока не наблюдается.
     Европейская интеграция, которая изначально развивалась как экономическая и институциональная, вступила в этап, когда европейское единство должно быть подкреплено и единством ценностным.
     Опираться на классическую либерально-универсалистскую систему ценностей, бытовавшую в 90-е, уже сложно: слишком много «но» высказано в отношении нее нынешней эпохой, которая, возможно, войдет в историю под именем «сварливой».

Край послушания

Миллионы недовольных до поры до времени митингуют только на кухнях. Потом с покорных граждан срывает резьбу

     Мужчину средних лет при попытке выйти на улицу из метро «Пушкинская» останавливает боец ОМОНа. «Что случилось, в честь чего оцепление?» – бодро интересуется гражданин, судя по самому вопросу (дело происходит в районе полудня 14 апреля, в день широко разрекламированного как оппозиционными организаторами, так и пытавшимися не допустить «Марш несогласных» властями), весьма далекий от общественно-политических страстей. «Какой-то марш недовольных», – цедит сквозь зубы омоновец, явно уставший от горожан, и митингующих, и праздношатающихся. «А что, разве есть довольные?» – удивляется в ответ аполитичный прохожий.
     Это искреннее и простодушное недоумение отписывает состояние голов и общественное настроение лучше, чем все социологические опросы вместе взятые. Куда лучше, чем призывы оппозиции к «России без Путина». Куда точнее, чем клич молодых единороссов, агитирующих за «преемственность нынешнего политического курса».
     По большому счету, и курс как таковой, и лидер сам по себе – это если не последнее, что волнует среднестатистического россиянина, то явно вторичное.
     Именно поэтому в рейтинге прав и ценностей «нематериальное» – будь то демократия со свободой слова или патриотизм со свободой вероисповедания – традиционно занимает нижние строчки по сравнению с «материальным» – правом на обеспеченную старость, гарантированное образование и здравоохранение и хорошо оплачиваемый труд по специальности.
     Cтабильность не только российского, но любого общества определяется не малым числом готовых маршировать «несогласных» (баррикады везде и всегда – удел пассионарного меньшинства), а достаточным числом довольных.
     Заоблачное доверие к Путину, авансы его потенциальным преемникам, высокие выборные результаты «Единой России», каким бы успокоительным ни представлялось все это с кремлевских башен, не есть твердая гарантия устойчивости ситуации.
     Ранней весной 1989 года, за два с половиной года до краха, СССР казался если не благополучным, то вполне незыблемым. Уже случились Карабах и Сумгаит, но еще не было ни Тбилиси, ни Ферганы, ни Оша, ни Душанбе, ни Вильнюса. И в марте советские граждане избрали на первый съезд народных депутатов СССР людей, подавляющая часть которых вполне устраивала организовавшую эти выборы власть. «Агрессивно-послушное большинство», по уже ставшей исторической характеристике Юрия Афанасьева, прилежно захлопывало критику академика Андрея Сахарова, единодушно избирало президентом генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева… Это же депутатское большинство так же послушно проглотило и свержение Горбачева, и роспуск СССР, который означал в том числе и их, депутатов, собственную ликвидацию.
     Даже когда в начале 1991 года на демонстрации несогласных с советской жизнью выходили уже десятки тысяч человек, миллионы других недовольных ворчали на кухнях, в курилках и на лавках у подъездов, но отнюдь не были готовы маршировать и митинговать. Эти недовольные на мартовском референдуме голосовали за сохранение СССР, выражая тем самым готовность жить по-прежнему.
     В августе 1991 года на защиту Белого дома рвануло опять же безусловное меньшинство. В то время как большинство, невзирая на «Лебединое озеро» по ТВ и танки на центральных московских улицах, давилось за сосисками в магазинных очередях.
     Активное меньшинство несогласных может попытаться низвергнуть ненравящуюся власть.
     Но успех возможен лишь при пассивном одобрении этих действий со стороны недовольного большинства.
     Если все всем довольны, никакие экстремисты, революционеры и «западные наймиты» ничего не добьются. 17-й год, который сегодня любят представлять едва ли не случайностью, историческим казусом, был возможен, потому что недовольны были не только несогласные, добившиеся отречения царя и осознанно отрекавшиеся «от старого мира».
     Кроме готовых маршировать политизированных участников московских, питерских и нижегородских митингов есть еще далекие от политики дольщики, сначала обманутые нечистоплотными бизнесменами, затем кинутые обещавшими помощь чиновниками. Есть те, кто протестует против вырубки парков и скверов в городах, те, кто сопротивляется уплотнительной застройке, те, кому не по вкусу реформа ЖКХ, те, кто до сих пор не может оправиться от монетизации льгот, те, кто в ужасе от порядков в армии. Наконец, есть те, кто просто не в состоянии прокормить семью и кто не ждет от будущего хоть с Путиным, хоть без него ничего хорошего.
     Эти люди не примут участие в марше несогласных. Но их не заставить пройтись и маршем согласных с одинаково упакованными в майки и кепки вялыми и сытыми кремлевскими юнцами.
     Этих латентных недовольных, эти миллионы несогласных невозможно научить радоваться текущей жизни ударом омоновской дубинки.
     Они пока голосуют как надо и за кого велено. Они пока славят Путина и благосклонно внимают байкам о купленном Западом Касьянове и о стремящихся взять реванш олигархах. Это смирение может длиться долго или закончиться очень скоро. Никто не знает, когда и от чего сорвет резьбу с недовольного, но покорного народа.
     Тогда очередная власть, не сумевшая сделать большинство довольным, будет иметь дело не с кучками ясных, понятных и убежденных радикалов, а с толпами вышедших из спячки обывателей, непредсказуемых и неуправляемых.
     И вновь останется риторически восклицать вслед за классиком: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа…»

Генератор репутационных потерь

Самодеятельное творчество милицейских низов чревато неприятностями для всего режима

     Современную Россию часто называют полицейским государством. Эта оценка справедлива и несправедлива одновременно. Всемерное усиление силовой составляющей в политике и экономике видно невооруженным глазом. Да и общество в целом притерпелось. Нормальным кажется всегда носить с собой паспорт (именно паспорт, а не любое другое удостоверение личности), привычно избегать лишнего контакта с милиционером, обыденно звучит история о том, что подвыпивший гражданин с охотой уплатил штраф за свое состояние непосредственно на месте, только бы не ехать в отделение.
     Однако классическое полицейское государство помимо жесткого обозначения своего присутствия в жизни общества предполагает также и предельную четкость установленных правил. Полицейский аппарат является исполнителем воли руководства страны, а не генератором идей. Если же административные низы начинают поступать по своему усмотрению, значит, это уже не совсем полицейское государство, а что-то иное.
     14-15 апреля правоохранительные органы, обеспечив себе чуть ли не троекратное преимущество в живой силе и многократное в технике, пресекали московский и питерский «марши несогласных». Победа была одержана ценой тяжелых репутационных потерь для страны, поскольку кадры с избиваемыми и задерживаемыми людьми обошли весь мир. Можно предположить, что соответствующее решение принималось на достаточно высоком уровне в рамках реализации внутриполитического курса и урон репутации страны просчитывался.
     За полторы недели до этого милиция Санкт-Петербурга применяла, по сути, те же санкции по отношению к болельщикам московского «Спартака», приехавшим посмотреть на кубковый матч. Разница была, пожалуй, только в том, что граждан не предупреждали о незаконности их действий, поскольку усмотреть ее было невозможно. Никакой политической или правоохранительной необходимости в санкциях не было, а решение о них явно принималось на местном уровне.
     Вопрос о соблюдении конституционных прав граждан отныне решается на месте ответственным сотрудником милиции, исходящим из собственных представлений о том, что можно, а что нельзя.
     Тут уже не политика, а обыденная практика правоохранительных органов. Как суды у нас чаще всего выносят обвинительные приговоры, так и сотрудники милиции чаще всего выбирают по отношению к гражданину жесткую линию поведения. И парадоксальным образом это все больше противоречит официальной пропаганде: одно дело, когда незаслуженно дубинкой бьют просто гражданина, а другое дело, когда столь же незаслуженно по ушам получает гражданин Великой Страны. Возникает определенное противоречие, некоторый психологический диссонанс.
     Проблема еще и в том, что сами правоохранительные органы работают так, как привыкли, то есть плохо. Особенно наглядно это опять же проявляется на громких политических делах. Бесследная пропажа военнослужащих Эдуарда Ульмана, Владимира Воеводина и Александра Калаганского получила уже бесконечное количество объяснений. Дмитрий Рогозин предполагает, что группу Ульмана вывезли на территорию Чечни для расправы. Есть версия, что, не дожидаясь приговора, военные пустились в бега, а помогли им в этом сотрудники спецслужб. Однако если говорить о голых фактах, то они таковы: люди, за которыми должна была приглядывать милиция, исчезли так, как будто их и не существовало. Виноватых не будет – их, в общем то, никогда не бывает. За несколько дней до того также исчез главный обвиняемый по «делу Пумане». Местонахождение майора УБОП Вячеслава Душенко известно, однако подозреваемым он быть перестал, а дело о забитом насмерть человеке закрыто за отсутствием состава преступления.
     Два громких уголовных дела как бы схлопнулись – и чуть ли не по одному сценарию: нет ответственных – нет проблемы.
     Обыденное дело на самом деле – то ли подозреваемых нет, то ли улик нет, то ли ничего нет. И вообще граждане заберите свое заявление, а то работать мешаете.
     До поры до времени руководство страны может не обращать внимания на то, как действует репрессивный аппарат и вызывает ли это недовольство у населения. Однако любая самоорганизующаяся система имеет тягу к развитию, и наша правоохранительная система не является исключением.
     В какой то момент генералы могут узнать, что у сержантов и лейтенантов есть свои представления о политике.
     А также гораздо больше практических возможностей воплотить их в жизнь.

Путинская Россия? Это карикатура на демократию

Бывший премьер Касьянов, лидер оппозиции: 'Берлускони плохо проинформирован, здесь правит КГБ'

     МОСКВА – Он был главой правительства до начала 2004 года, когда оставил то, что он называет 'системой власти', из-за несогласия с Владимиром Путиным. Когда год назад Михаил Касьянов объявил о том, что он намерен бросить вызов преемнику Путина на президентских выборах 2008 года, прокуратура сразу же завела уголовное дело по поводу его поведения на посту главы правительства. За эти месяцы ему удалось вместе с Гарри Каспаровым объединить все оппозиционные движения в единый фронт, который борется за свободу. После столкновений в Санкт-Петербурге, Касьянов дал интервью Corriere.

     – Что произошло в ходе ваших манифестаций в Москве и Санкт-Петербурге?
     – То, что власть повела себя абсолютно антиконституционно. И пошла против мнения российского народа. Опрос общественного мнения, проведенный несколько месяцев назад, свидетельствуют о том, что 50% граждан убеждены: страна движется в неправильном направлении.

     – В каком смысле?
     – В том смысле, что у нас нет настоящих демократических процессов, а всего лишь их имитация, карикатура на то, что говорится в нашей конституции. Ничего из того, что формально существует, – не существует в реальности. Нет разделения власти, нет свободной печати, не существует независимости судов, не хватает справедливой социальной системы, больше нет федерального государства. Остается понять только одну вещь.

     – Какую?
     – Есть ли у нас еще свободные и справедливые выборы? Я и моя организация 'Другая Россия' говорим власти: одумайтесь, пока не поздно.

     – Как объяснить отношения властей к вашим демонстрациям?
     – Власть выбрала применение силы, потому что считает, что управлять можно только при помощи насилия и страха. И как будто бы говорит гражданам: вас будут постоянно бить, поэтому не стоит задумываться о ваших правах. Правительство выбрало неправильный путь, и каждый день оно будет все больше терять свою легитимность. Сложилась тяжелая атмосфера – это атмосфера КГБ, правящего повсюду.

     – Сильвио Берлускони, который был в Санкт-Петербурге, сказал, что манифестация в Москве была запрещена.
     – Я лично знаком с бывшим председателем совета министров, и у меня были с ним отличные отношения. Впрочем, как и с Романо Проди. Берлускони ввели в заблуждение. Он был плохо проинформирован. Запрещение демонстраций явилось незаконной акцией. Власти могут лишь согласовывать с организаторами вопрос о изменении времени и места демонстрации. Но не могут запретить манифестации. Это право, гарантированное Конституцией. Италия, среди стран, входящих в НАТО, является самой близкой к нам по ментальности. Я уверен, что итальянцы смогут понять то, что происходит в России. И поддержат нашу борьбу за соблюдение прав человека.

     – Борис Березовский из Лондона заявил о том, что нынешнее правительство можно свергнуть только силой.
     – Это ерунда, провокация. Мы категорически против любой революции. В России их было уже слишком много. Власть нужно менять через демократические выборы. Если же демократические преобразования будут заблокированы, тогда да, в России все это может закончиться новой революцией.

     – Вы думаете, что ваш образ действия эффективен?
     – Важна политическая работа. Но мы делаем совсем немного. Мы пытаемся восстановить принцип свободы выражения собственного мнения.

     – Как вы это делаете? Вам удается пробиться на страницы газет или на ТВ?
     – На пресс-конференциях, которые мы устраиваем, присутствуют все СМИ, включая центральные и телевизионные каналы, контролируемые Кремлем. Правда, потом, сообщений об этом не появляется. Нас записывают для истории, наверно. Но то, что мы говорим, никогда не доходит до людей.

     – И как вы намереваетесь сделать так, чтобы вас услышали?
     – Мы постоянно ездим по России и выступаем в разных городах. В каждом регионе, к счастью, существует пара независимых газет. Где-то есть даже местные телеканалы, которые, несмотря на угрозы, поступающие их владельцам, дают мне выступить. В скором времени мы будем выпускать газету тиражом 100 тысяч экземпляров под названием 'Другая точка зрения'. Это не так много, но у нас и нет серьезных ресурсов.

Сила кулака

Зачем такая, давно невиданная даже в России жестокость?

     Жестокая расправа властей в Москве и Санкт-Петербурге со сторонниками оппозиции, которые требовали восстановления демократии, может вызвать недоумение. Зачем такая, давно невиданная даже в России жестокость? Зачем в Москве против, в лучшем случае, трех тысяч протестующих надо было выставлять девять тысяч милиционеров и заблаговременно привезенных из провинции бойцов спецподразделений и без разбору избивать и демонстрантов, и случайных прохожих, задерживать сотни людей?
     Общий ответ, очевидно, такой – декабрьские выборы в Госдуму и президентские выборы в марте будущего года, когда закончится второй срок полномочий нынешнего президента Владимира Путина.
     Можно возразить, что именно поэтому было бы выгодно позволить спокойно провести мирные относительно небольшие протестные мероприятия слабой и разрозненной оппозиции – СМИ бы их почти не заметили, а Россия показала бы миру, что демократия там не совсем умерла. Но вместо этого власти выбрали демонстрацию насилия, словно специально постарались для заголовков крупнейших западных газет и новостных блоков телеканалов. Остается сделать вывод, что именно такой и была цель.
     Возможно, часть силовых структур действительно охватила 'оранжевая паранойя' – страх перед повторением украинской и грузинской революций. Но независимо от мотивов отдельных закрытых российских политических групп высокого уровня несоразмерная демонстрация силы достигла трех основных аудиторий и заложила очередной камень на пути к решению проблемы-2008, или проблемы смены высшей власти.
     Во-первых, оппозиции с помощью удара дубинкой по голове сказано, чтобы она не надеялась, что ей каким-то образом будет позволено участвовать в российской политике.
     Во-вторых, избирателям заявлено, что главные ценности государства – порядок и стабильность – действительно под серьезной угрозой, и для их сохранения необходимы жесткие и даже безжалостные действия властей.
     В очередной раз Путину помог его заклятый враг, живущий в эмиграции олигарх Борис Березовский, который за день до протестов заявил, что он готовится при поддержке неких внутренних сил в Кремле насильственно свергнуть режим Путина. Каким бы ни был замысел авантюриста Березовского, для Кремля это стало лучшим подарком. Протесты оппозиции переведены в плоскость международного заговора и государственного переворота, и именно так они преподносятся на контролируемом государством телевидении. А если заговор и переворот, то проблему смены власти можно решить просто – для предотвращения грозящей государству опасности Путину нужно остаться на третий срок, как в последнее время все настойчивее рекомендуют Кремлю высокопоставленные российские политики. Или, в крайнем случае, твердой рукой и без лишних дискуссий, пусть и при проведении 'свободных выборов', передать власть выбранному Путиным преемнику.
     Третья целевая аудитория – это Запад, которому заявлено, что в России своя 'суверенная демократия', и если ее кто-то и критикует, с Россией придется считаться. С этой точки зрения события минувших выходных можно считать продолжением скандальной речи Путина в Мюнхене в феврале, главное в которой: мы научим вас если не любить нас, то, по крайней мере, бояться. Пока цены на нефть и на газ высоки, Кремль может позволить себе охлаждение в отношениях с Западом, не опасаясь международной изоляции.
     Нельзя не упомянуть и еще одну аудиторию, которой следовало бы прислушаться к посланному из Москвы сигналу. Это правительство Латвии и наши политико-экономические круги. Разумеется, пограничный договор нужно ратифицировать, но 'оттепель' и 'улучшение отношений', о чем много говорят, – это иллюзия. Режим Путина во внешних проявлениях уже напоминает, по меньшей мере, режим Лукашенко в Белоруссии, и, очевидно, он цинично рассчитал, что может позволить конфронтацию с Западом. В отношениях между Россией и Европейским Союзом ожидается очередное обострение. Близоруко и даже опасно думать, что на этом фоне у Латвии будут особые хорошие отношения с соседним государством.

Российские демократы

     Казалось бы, после долгих лет коммунизма и гангстеризма, у россиян должно возникнуть циничное отношение к демократии. Однако репрессии в отношении наиболее серьезной демократической организации России в минувшие выходные показали, что силы духа этим людям не занимать.
     Арест 200 смелых демонстрантов в Москве привлек большое внимание за рубежом. Возможно, именно к этому стремилась широкая демократическая коалиция, чьим наиболее видным представителем стал чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров. Когда реального могущества у вас нет, поддержка международной общественности лишней не бывает. Полицейские репрессии показали, насколько правители России боятся подлинных демократов.
     Арестованные – члены Объединенного гражданского фронта – коалиции, куда входят самые разные партии, от коммунистов до либертарианцев, твердо приверженные реальной демократии, которой страна не видела ни при коммунизме, ни в период гангстеризма.
     В преддверии президентской гонки в России они призывают к свободным и честным выборам. Добиться этого с помощью лоббирования или через парламент они не могут, а посему вынуждены были прибегнуть к громкой акции протеста.
     Крупные, непрозрачные политические блоки, существующие сегодня в России, не приведут страну к демократии. Один из них, возглавляемый сегодня Путиным, в общем напоминает советский партийный аппарат. Относительно удачная экономическая политика придает ему популярность. Однако нетерпимость этого блока к инакомыслию ограничивает свободу и возможность обмена идеями.
     Вторая группировка представлена корпоративной олигархией, символом которой стали 'серые кардиналы' и мафиозо, правившие бал на российском 'диком Востоке' в 1990-е. Именно их неправедно нажитые богатства создают у общества неверное представление о капитализме и рыночной экономике.
     И первые, и вторые изображают себя демократами, но подлинные демократы знают им цену.
     На сегодняшний день ситуация выглядит так: у Путина есть две марионеточные партии, которые должны представлять его интересы на выборах в будущем году. Если победит их кандидат, Путин сможет и дальше управлять страной из-за кулис, создав при этом впечатление, что в стране происходят нормальные демократические выборы.
     Во второй группировке ведущую роль играют олигархи вроде Бориса Березовского. Из безопасного лондонского далека он 'борется за демократию', призывая других к 'революции' – насильственному свержению Путина. Подобное развитие событий соответствовало бы его личным интересам, поскольку в условиях насилия и хаоса 'теневые' силы с большими деньгами получили бы возможность дергать за все ниточки. Именно это он называет демократией.
     Однако сегодня мы видим и позитивную альтернативу обеим группировкам – в лице Каспарова и его партии 'Другая Россия'. Эти люди не подтасовывают выборы, и не призывают к насилию – они выполняют 'черновую работу' демократии, смело выходя на улицы против многократно превосходящих сил. Они оказывают мирное давление на путинскую администрацию, требуя по-настоящему соревновательных выборов.
     Неудивительно, что самые мощные удары Путин наносит именно по политическому блоку Каспарова. Заранее выставив из камер мелких правонарушителей, чтобы освободить место, российская полиция жестоко избивала и сотнями задерживала энтузиастов-демонстрантов, стремясь преподать урок остальным.
     На самом деле единственный урок, который можно извлечь из этих событий, таков: власти крайне уязвимы перед лицом подлинно демократического движения. И это движение будет только усиливаться.

Советские реминисценции

Владимир Путин не будет скручивать в бараний рог всю оппозицию. Он поступит по-другому

     В 1960-1970-е годы 5 декабря горстка борцов за права человека собиралась в Москве на Пушкинской площади рядом с памятником поэту. Они из иронии выбрали символическую дату принятия советской конституции 1936 года, так называемой 'сталинской конституции', провозглашенной 'самой демократической в мире'. Их было совсем мало, наверное, не больше дюжины. Они позволяли себе один единственный публичный жест: в знак причастности они приподнимали свои шапки на московском морозе. И этого было достаточно, чтобы милиционеры, численностью превосходившие демонстрантов, их арестовывали. Иногда эти 'враги социалистического государства' даже не доходили до статуи Пушкина. Агенты КГБ своим наметанным взглядом сразу выделяли их из толпы, хватали прямо у станции метро и увозили в милицейских 'воронках'. Одним везло больше – их отпускали через несколько часов, посреди ночи, вдали от их места жительства. Других приговаривали к лишению свободы за 'антисоветскую деятельность'.
     Так было во времена СССР. Ничего общего, скажете Вы, с посткоммунистической и даже с путинской Россией. Конечно же, Вы правы. И все-таки... Тексты сообщений новостных агентств, посвященные демонстрациям, прошедшим в конце прошлой недели в Москве, казалось, переносили Вас на тридцать, сорок лет назад. И не только потому, что место – Пушкинская площадь – осталось прежним, методы полиции и официальное обоснование арестов оппозиционеров практически не изменились. 'Как только группки демонстрантов прибывали на площадь, их хватали полицейские и сажали в свои машины', – пишет 'Рейтер'. Чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров был оштрафован на тридцать долларов за то, что примкнул к протестующей толпе и 'выкрикивал антиправительственные лозунги'. Сторонники Кремля утверждают, что это движение имеет целью дестабилизировать страну при помощи иностранных государств. Далее в сообщении говорится: 'Четыре журналиста 'Рейтер', два фотографа и два оператора были задержаны во время съемок репортажа о демонстрациях. Впоследствии их освободили без предъявления обвинений'. Как в старые добрые времена. Используемые методы и лексика могут поведать нам о нынешнем состоянии российской власти не меньше, чем объемные аналитические труды 'кремлеведов'.
     Демонстрации порою запрещают проводить и в старых демократиях, но там систематически не подавляют акции протеста несогласных с политикой правительства, не выливают ушаты грязи, не считают угрозой безопасности государства. Если говорить о России, то Борис Ельцин не гнушался применять силу. Он даже послал танки против мятежного парламента. Но с момента прихода к власти Владимира Путина и по мере приближения выборов (парламентских в декабре 2007, президентских в марте 2008), все уже становится оппозиционное пространство – на улице, в СМИ, в учреждениях.
     Владимир Путин, который хочет сохранить внешние приличия, не будет скручивать в бараний рог всю оппозицию. Он поступит по-другому – он ее собственноручно создаст, организует двухпартийную систему, состоящую из центристской правой партии, поддерживающей президента, и центристской левой партии, поддерживающей его же. В этих условиях он сможет позволить себе роскошь разрешить чередование этих партий во власти, что считается признаком настоящих демократических государств, тем более что исполнительная власть будет контролировать одновременно и правящее большинство, и оппозицию.
     Тем же, кто не желает подчиняться, будет запрещено проводить демонстрации или выставлять своих кандидатов на выборы. На Западе эти декорации могут ввести в заблуждение лишь тех, кто сам желает обманываться. Но таких людей – после ухода в отставку Герхарда Шредера и Жака Ширака – становится все меньше.

Наследник Горбачева

Репрессии Владимира Путина против инакомыслящих куда больше напоминают политику Горбачева, чем может показаться

     Примерно год назад я оказался в довольно необычной роли – принимал за ланчем Михаила Горбачева. Это был не торжественный обед в честь знаменитости, а рабочая встреча в редакции Los Angeles Times (бывший советский президент приехал в Лос-Анджелес, чтобы обсудить экологические инициативы созданной им организации 'Зеленый крест'), но лично я чувствовал себя неуютно, глядя в глаза человеку, чьи войска застрелили и забили до смерти 13 мирных литовских демонстрантов через 14 месяцев после падения Берлинской стены. И, кстати, в Чехословакии, где я тогда жил, по-прежнему стояли советские оккупационные войска.
     Беседа была дружелюбной, пока я не спросил бывшего рекламщика 'Пиццы-Хат', соответствуют ли действительности постоянные сообщения западных СМИ о том, что президент Владимир Путин сворачивает демократию в России. Улыбка исчезла с лица Горбачева, его глаза сузились, стали похожи на два горящих уголка, и следующие десять минут мы выслушивали гневную тираду в защиту Путина и яростные нападки на Америку за то, что она постоянно стремится унизить Россию и сорвать ее усилия по строительству демократии и капитализма.
     Этот образ 'медведя, вырвавшегося из клетки' пришел мне на ум в прошедшие выходные, когда я читал сообщения о том, как Путин натравил омоновцев на мирных демонстрантов – десятки людей были избиты, сотни арестованы (в их числе оказался и Гарри Каспаров, который так непривычно смотрится в роли лидера оппозиции). Сегодня бывший шеф КГБ, превратившийся в главу государства, не стесняясь, запрещает политические партии (в том числе и созданную Горбачевым), закрывает СМИ и отказывает гражданам в свободе собраний. Словом, речь идет об очередном кремлевском автократе – их Красная площадь повидала уже немало. Однако большинство американцев до сих пор не осознает, что к их числу принадлежит и Горбачев.
     И речь здесь не только о танках, что грохотали по вильнюсским улицам в 1991 г., хотя и о них должны всегда помнить не только сами прибалты. Дело в том, что 'январские события' в столице Литвы были лишь одной из энергичных, но в конечном итоге тщетных, попыток Горбачева не допустить распада СССР – а значит и освобождения сотен миллионов угнетенных – грозными окриками 'стой!'.
     В эти выходные мне повезло – я увидел часть документального фильма (на экраны в США он не вышел) под названием 'Поющая революция' о мирной борьбе эстонцев за независимость своей родины в 1987-91 гг. Один из самых примечательных эпизодов фильма – кадры, на которых раздраженный Горбачев устраивает выволочку эстонским руководителям на каком-то закрытом заседании. Русский лидер строго указывает эстонцам, чтобы те не забывали о правилах приличия, и заявляет: за что бы они ни агитировали, одно условие обсуждению не подлежит – республика должна остаться 'социалистической'.
     Такие же сцены во времена Буша-старшего разыгрывались во всех странах бывшего советского блока. Да, именно Горбачев выпустил из бутылки джинна перестройки и гласности, но он же постоянно пытался загнать его обратно. Он был куда либеральнее, чем лидеры некоторых государств коммунистического блока (в частности, ГДР), но в других случаях (это касается практически всего нынешнего 'ближнего зарубежья' России) Путин по сравнению с ним кажется 'белым и пушистым'.
     После падения Берлинской стены Горбачев сначала выступал против воссоединения Германии, потом против ее членства в НАТО, потом против размещения натовских войск на территории бывшей ГДР (хотя Вим Вендерс у него, похоже неприятия не вызывал) [вероятно речь идет о фильме Вима Вендерса 'Небо над Берлином', снимавшемся в западной и восточной части города – прим. перев.]. К счастью для немцев, СССР уже обанкротился, и он был неспособен вопреки всем международным нормам диктовать суверенным государствам их политику безопасности.
     Горбачев и его политбюро искренне верили, что Варшавский договор и СЭВ могут сохраниться и в постимперской Европе (на деле в 1991 г. их освободившиеся страны-участницы распустили обе организации), и что в посткоммунистических государствах и бывших советских республиках после разрыва 'связей' с СССР наступит экономический коллапс (вместо этого Эстонию, Латвию и Литву сегодня называют 'балтийскими тиграми'; они демонстрируют темпы роста на уровне 7% в год и выше).
     Одним словом, Горбачев приоткрыл свободе дверь, но именно подданные бывшей московской империи нажали на нее плечами, и распахнули настежь – гораздо шире, чем он мог себе представить и готов был потерпеть.
     Вы спросите: какое отношение к сегодняшнему дню имеют эти споры восемнадцатилетней давности? Отвечу: самое непосредственное. Сейчас, когда Белый дом все чаще прибегает к тактике времен 'холодной войны и аналогиям с Центральной Европой в новой тяжкой борьбе с исламским радикализмом, Владимир Путин потчует демонстрантов ударами дубинок, а Конгресс обсуждает размещение системы ПРО в Польше Чешской Республике, против которого резко протестует Россия, нам стоит расставить точки над i в недавнем прошлом – чтобы не подорваться на минном поле настоящего.
     Мэтт Уэлч – заместитель заведующего отделом передовых статей Los Angeles Times

Защитим свободу?

Свободный Мир и его лидер, Соединенные Штаты, должны помочь таким защитникам свободы, как Гарри Каспаров не менее решительно, чем Рональд Рейган помогал советским диссидентам

     Насколько же это было по-советски! В минувшие выходные мы видели кадры избиения милицией смелых оппонентов авторитарного Кремля. В субботу были арестованы лидеры оппозиции, в том числе, Гарри Каспаров, многолетний чемпион мира по шахматам и защитник свободы мирового класса.
     Хотя впоследствии Каспаров был отпущен, его насильственное задержание – знак того, насколько далеко зашел Владимир Путин в своих репрессиях. Оно отражает уверенность Кремля в том, что Свободный Мир не только не накажет российские власти за все более агрессивное поведение в стране и за рубежом, но и не будет протестовать. Если Кремль может безнаказанно преследовать самого яркого и бесстрашного из своих критиков, человека, вызывающего всеобщее восхищение, то никто в России не может чувствовать себя в безопасности. Кроме того, все более опасным становится и окружающий мир.
     Как и легендарные советские 'отказники' – Андрей Сахаров, Александр Солженицын и Анатолий Щаранский – Каспаров кажется грозным противником властям, привыкшим поступать по-своему. Он пишет сильные критические статьи в таких изданиях, как Wall Street Journal. Он воспользовался своей репутацией одного из лучших в истории игроков в шахматы – национальный вид спорта в России – для того, чтобы сказать властям правду от имени миллионов своих соотечественников, которые слишком запуганы для того, чтобы выразить протест против систематической ликвидации Путиным остатков российской демократии.
     Недавно Гарри Каспаров вступил в политическую борьбу, став одним из основателей движения 'Другая Россия', несколько нелепой коалиции левых и правых партий, которые объединились для того, чтобы противостоять ползучему тоталитаризму Путина и предложить на грядущих выборах демократическую альтернативу. Кремль осудил 'Другую Россию', назвав ее 'дестабилизирующей силой'.
     При прочих равных, за насилием, примененным государством против демонстрантов в выходные, и арестом Каспарова, последуют еще более драконовские меры.
     Но прочих равных не будет. Свободный Мир и его лидер, Соединенные Штаты, должны помочь таким защитникам свободы, как Гарри Каспаров не менее решительно, чем Рональд Рейган помогал советским диссидентам.
     Для начала, администрация Буша и Конгресс должны дать понять российскому правительству, что репрессивные действия в отношении Каспарова и других ставят под вопрос соответствие России статусу цивилизованной нации – не говоря уже о членстве в такой компании, как 'большая восьмерка' и Всемирной торговой организации.
     Сегодня, как и в минувшую эпоху, 'отказники' – это канарейки в шахте. Если их заставят замолчать, то их угнетатели осмелеют настолько, что начнут угрожать другим, в том числе, интересам Запада.
     Даже сегодня Кремль вооружает такие страны, как коммунистический Китай и Венесуэлу Уго Чавеса. Он стимулирует ядерные амбиции Ирана (несмотря на нынешний спор вокруг иранской просрочки по платежам). Он использует энергоносители в качестве оружия против своих соседей и Европы. Наконец, он угрожает ядерным ударом Польше и Чехии, если они будут сотрудничать с США в реализации противоракетной инициативы.
     Об еще одном, крайне тревожном шаге, говорится в недавно опубликованном докладе Центра политики безопасности (Center for Security Policy). Речь идет о скрытом стремлении российского правительства стать главным акционером консорциума European Aeronautics, Defense and Space (EADS) и получить влияние над ним. EADS, в свою очередь, пытается стать крупным поставщиком военной техники Пентагону.
     Даже при других обстоятельствах, подобные планы должны были бы вызывать крайнюю обеспокоенность. Однако, в свете того, что Путин делает сегодня с Защитниками Свободы в России, нашими друзьями и интересами в других странах, это выходит за все допустимые рамки.
     Но примеров дурного обращения с Защитниками Свободы хватает и у нас на родине. На прошлой неделе я писал на этих страницах о том, что фильм, посвященный судьбе мужественных мусульман-антиисламистов в США, Канаде и Западной Европе, не допускается к эфиру Public Broadcasting Service (PBS).
     К сожалению, на настоящий момент эта ситуация еще не разрешилась. Корпорация общественного вещания (Corporation for Public Broadcasting), потратившая 675 000 долларов налогоплательщиков на создание этого фильма, теперь поддерживает PBS, отказывающуюся выпускать фильм в эфир, если он не будет переработан.
     Будучи партнером кинокомпании, снявшей фильм «Islam vs. Islamists: Voices from the Muslim Center» (Ислам против исламистов: мнение умеренных мусульман), я с ужасом следил за тем, как применяются технологии из путинского учебника для того, чтобы мы не услышали историю мусульман, любящих свободу, которые, как и Каспаровы в России, предупреждают об опасности, которую сулит нам всем распространение тоталитарных идеологий в их сообществах.
     Еще хуже то, что по обоюдному согласию PBS и ее вашингтонского филиала WETA вместо нашего фильма в эфир PBS в цикле 'Америка на перекрестках культур' на этой неделе вышел фильм Роберта Макнила (Robert MacNeil) «The Muslim Americans» ('Американцы-мусульмане'). Это слащавая, политкорректная, но дезинформирующая лесть таким организациям, как Совет по американо-исламским отношениям (Council on American-Islamic Relations) и другим, которые создают проблемы исламской общины в нашей стране, а не решают их.
     Пора делать выбор. Поддержим ли мы тех, кто рискует всем, выступая против тоталитарных лидеров и их идеологий? Или же мы встанем на сторону угнетателей, тщетно надеясь на то, что с нами они обойдутся лучше?
     Фрэнк Гаффни-младший – президента Центра политики безопасности и колумнист Washington Times. Кроме того, он является партнером в компании ABG Films

Разгром на Пушкинской площади

Почему Владимир Путин так боится нескольких тысяч оппозиционеров?

     В годы горбачевской гласности на Пушкинской площади в центре Москвы проводились эпохальные митинги против советских репрессий. В субботу Гарри Каспаров, чемпион мира по шахматам, ставший лидером оппозиции, был задержан после неудачной попытки марша по исторической площади. Вместе с ним за решеткой оказалось около 200 других оппозиционеров. На следующий день власти схватили организатора митинга в Санкт-Петербурге, не успевшую встретиться со своими единомышленниками, 120 из которых также были арестованы. Что им инкриминируется? Участие в несанкционированной акции протеста, нарушение правил дорожного движения и – самое фарсовое обвинение – 'антиконституционные' заявления.
     В последние несколько недель движение 'Другая Россия', объединяющее под своей эгидой разрозненные группы, находящиеся в оппозиции к Кремлю, организует такие демонстрации по всей России, несмотря на то, что власти всячески препятствуют их проведению. Акции протеста, состоявшиеся в минувшие выходные в двух крупнейших городах страны, должны были стать самыми масштабными. В результате, в субботу на улицы Москвы вышло около 2000 человек, которых встретили 9000 милиционеров и военнослужащих внутренних войск. В воскресной демонстрации в Санкт-Петербурге участвовало еще 3000 человек. В обоих городах протестующих избивали дубинками.
     Казалось бы, президент Владимир Путин сохраняет в России свою популярность. При нем в стране начался впечатляющий экономический рост. Так почему же он столь напуган, почему он не разрешает нескольким тысячам оппонентов мирно собраться в центре Москвы? Как это ни странно, причина тому может быть в успехе, достигнутом им в удушении свобод в стране. СМИ заткнули рот, выборы во многих регионах отменены, нормальные механизмы, посредством которых в здоровом обществе люди изъявляют свои желания и претензии, исчезли. В результате, не исключено, что настроения в обществе Путин оценивает лишь на основе докладов своих бывших коллег по КГБ, а это может стимулировать паранойю.
     В ответ на избиение безоружных студентов полицейскими дубинками американские и европейские лидеры выразили – в той или мере – свое негодование. Пресс-секретарь Белого дома Дана Перино (Dana Perino) назвала реакцию российских властей 'излишне жесткой' и 'неприемлемой', а официальный представитель государственного департамента отметил: 'Это ставит вопрос о том, могут ли эти оппозиционные партии, эти оппозиционные лидеры свободно и мирно выражать

На соседях учимся

Эксперты сравнили российскую экономику с экономикой постсоветских государств

     Изучение истории стран, прошедших схожий с Россией путь развития, позволяет сделать интересные и важные выводы. Только знаем мы о соседях на удивление мало. По словам президента Института энергетики и финансов Леонида Григорьева, занимаясь этим вопросом, он пришел к выводу, что «в России вообще не знают, что происходит в соседних странах, а политики руководствуются стереотипами и клише, сформулированными на основе публикаций в СМИ».
     Подготовленная г-ном Григорьевым и старшим экспертом Института Марселем Салиховым книга «ГУАМ. 15 лет спустя» – одна из попыток осмыслить историю. ГУАМ, объединяющий Грузию, Украину, Азербайджан и Молдавию (ранее в эту организацию входил и Узбекистан, однако из-за страха руководства этой страны перед «цветными» революциями вышел из нее), – одна из немногих организаций на постсоветском пространстве, в которой не участвует самая большая советская республика – Россия. Впрочем, в этом явно и заключается главная идея союза.
     Как сказано в исследовании, ГУАМ – образование скорее политическое, нежели экономическое, так как взаимные экономические связи между странами развиты очень слабо. Существование ГУАМ в долгосрочной перспективе представляется авторам книги маловероятным. Однако на примере развития стран ГУАМ более очевидны и российские проблемы, и российские перспективы. Если исключить быстро растущую благодаря нефти экономику Азербайджана, три другие страны занимают три последних места среди бывших советских республик как по глубине падения ВВП в середине 90-х, так и по уровню, на который они вышли сейчас. При этом зависимость этих государств от России чрезвычайно глубока. Для Грузии и Молдавии денежные переводы мигрантов, работающих в России, являются не просто основным источником дохода семей, но и вносят значимый вклад в государственный бюджет. По официальным данным, четверть молдавского бюджета формируется за счет денег гастарбайтеров.
     Основный вывод, сделанный авторами исследования, заключается в том, что политика зачастую оказывается препятствием для стабильного экономического развития. И, с другой стороны, именно благоприятная политическая ситуация является одним из наиболее существенных факторов инвестиционной привлекательности. Правда, по мнению г-на Григорьева, Россия этот этап уже преодолела и инвестиции к нам уже пошли, хотя, возможно, не в тех объемах, как хотелось бы.
     Другой интересный для России вывод связан с построением четырех экономических моделей, ведущих к позитивным сдвигам в экономике. Здесь уже эксперты оценивали потенциал всех государств постсоветского пространства. Интересно, что в России, по мнению авторов, налицо все четыре, правда не на государственном, а на региональном уровне. Так, миграционная модель присуща Грузии, Молдавии и Таджикистану. Промышленная модель характерна для Белоруссии, части Украины и входящего в состав Молдавии Приднестровья. Сырьевая модель реализована в Туркмении, Казахстане и Азербайджане. Сервисная – в Прибалтике. Их изучение могло бы подсказать России, какую выбрать региональную стратегию и куда вкладывать ресурсы.
     В то же время исследование предостерегает от традиционного для России снисходительного отношения к «братьям меньшим». Даже несмотря на то, что после распада СССР Россия оказалась в самом лучшем положении за счет большой концентрации промышленности, научных и образовательных центров, да и просто по человеческому фактору. Лучшие умы и золотые руки всегда концентрировались в Москве и других крупных городах. Но Россия во многом не смогла воспользоваться своими конкурентными преимуществами.
     В книге приводится таблица динамики уровня реального ВВП по сравнению с 1990 годом. В прошлом году Азербайджан вышел на уровень 127%, Белоруссия – 132%, а Туркмения – 134%. Уже семь из 15 стран бывшего СССР преодолели рубеж в 100%. А Россия выйдет на него, согласно прогнозу, только по итогам 2007 года.

За свой счет

Разрушается репутация страны и ее руководства

     Первый заместитель пресс-секретаря президента Дмитрий Песков признал реакцию правоохранительных органов на субботний «Марш несогласных» «преувеличенной». Правда, оговорился, что «такое имело место быть в отдельных случаях». Любопытно, что перед тем, как взять интервью, канал позвонил в редакцию «НГ», оповестив о событии. Видимо, интервью г-на Пескова придавался особый смысл.
     А накануне желание разобраться с избиением людей на Пушкинской площади выразили правозащитники. Не только Московская Хельсинкская группа, но даже российский Уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, который, как известно, свои ежегодные доклады представляет сначала президенту, а уже потом – обществу.
     Применение властью силы против оппозиции – крайняя мера, когда существует реальная угроза общественному порядку. Именно крайность меры подчеркивает ее значимость и обоснованность. В противном случае создается полное ощущение, что защищается не общественный порядок, а режим. А это уже – другой сюжет. Такой уже был в нашей истории, и не только в нашей, но и в истории «братских стран народной демократии». Чем все заканчивается, тоже примерно известно.
     Но здесь-то совсем иной случай! «Другая Россия», плохо ли это или хорошо, не способна объединить «широкие массы трудящихся». Эта организация остается крайне малочисленной, объединяющей в основном поклонников Каспарова и Лимонова и, возможно, Касьянова.
     Идеологической основой «несогласных» является антипутинизм, что в условиях колоссального рейтинга президента выглядит неопасным, но вполне допустимым по стандартам современной демократии. Мало ли кто ненавидит президентов! Достаточно взглянуть на антирейтинг Буша-младшего. И ничего.
     По данным Московского центра Карнеги, население сегодня категорически не склонно к бунту. Рейтинг Путина высок как никогда. Вчера центр сообщил, что 65% респондентов одобряют идею продления президентского срока, а 70% опрошенных готовы согласиться с изменением Конституции ради того, чтобы видеть Владимира Путина на посту и после 2008 года.
     И вот на фоне этого всеобщего спокойствия разворачиваются в центре Москвы безобразные сцены подавления весьма немногочисленных инакомыслящих. С разбиванием голов. С заталкиванием хилых студенческих тел в спецтранспорт. С демонстративным пренебрежением к прессе. Все это, разумеется, было растиражировано зарубежным телевидением.
     Наш парламент может принимать сколько угодно заявлений с требованием к США и Евросоюзу не вмешиваться в дела России, угрожая заняться их собственными правозащитными упущениями. Правительство может тратить сотни миллионов бюджетных рублей на создание благостной картинки пристойного «имиджа страны» за рубежом. Чтобы потом в один день обнулить все эти гигантские усилия собственными руками.
     Репутация страны и ее руководства после таких событий подрывается. Гонения на диссидентов, даже если их всего семь человек, «посмевших выйти на площадь в тот назначенный час», никогда не будут поддержаны мировым общественным мнением. Да и у многих внутри страны остался неприятный осадок. Поразительно то, что подконтрольные Кремлю СМИ сделали все, чтобы «накачать» «Марш несогласных» до уровня собственного страха. По просьбе «НГ» компания «Медиалогия» провела исследование. Выяснилось, что за неделю, включающую «Марш несогласных», в электронных и печатных СМИ появилось 1843 упоминания о нем. Из них на телеканалах – 48.
     А вы говорите…

Владимир Дегоев: Россия и «закон Пальмерстона»

     Владимир Дегоев – профессор кафедры международных отношений и внешней политики МГИМО МИД РФ; доктор исторических наук. Мы обречены приспосабливаться к любой геометрии в глобальной расстановке сил
     Исходя из накопленного в постсоветские годы опыта отношений с Западом, Москва может без запинки сформулировать и обоснованно предъявить ему длинный список обвинений, укоров, обид. Не все они будут в равной степени справедливы, но в целом оспаривать их очень трудно, ибо неопровержим их общий посыл: именно Запад заставил нас охладеть к нему; именно Запад слишком рано списал Россию со счетов, за что теперь может поплатиться потерей стратегического партнера, потерей, которая может, хотя и не автоматически, обернуться обретением стратегического противника.
     Взяв за привычку обращаться с советскими, а потом и российскими политическими фигурами как с разменными монетами, США и Европа тем самым откровенно признались в нежелании относиться даже к своим ставленникам иначе, как к побежденной стороне, и щадить их самолюбие. Отыгравших свою роль персонажей Запад сдавал без сожаления и церемоний, видимо полагая, что в высших эшелонах позднесоветской и младороссийской власти идет неумолимый процесс укоренения демократии в сознании людей, и поэтому каждый новый лидер будет либеральнее и «западнее» предыдущего.
     Когда вспоминаешь о том, как США обошлись со своим кумиром Горбачевым, становится понятным глубокое чувство горечи в словах первого и последнего президента СССР: «Когда им (США – В.Д.) понадобилось 100 млрд. долларов на войну в Персидском заливе, никаких проблем не возникло. Теперь (в 1991 г. – В.Д.), когда речь идет не о войне, а о поддержке нового стратегического партнера (СССР – В.Д.), это оказывается проблематично». В этом крике души прозревшего человека самое важное – осознание того, что его предали.
     Горбачевский СССР и ельцинская Россия, прежде всего в лице своих политических элит, готовы были стать частью Запада даже на птичьих правах. Но и в такой унизительной малости им было отказано. Если за что-то и нужно благодарить США и ЕС, так это за то, что они не оставили для Кремля никакой альтернативы, кроме перехода к принципиально новому курсу – курсу на достижение самодостаточности во внутренней и внешней политике. Это, конечно, если не считать альтернативой покорное смирение марионетки, молча соглашающейся на роль манипулируемого объекта.
     Москва, по сути, потратила все запасы своего энтузиазма, надежд и терпения на бесплодные попытки интеграции не просто в западные структуры, а в западный мир. Образно говоря, Россия отважилась на рискованную пластическую операцию по изменению себя! Лишь бы понравиться ему, любимому. Чем Запад отблагодарил ее за этот жертвенный порыв – хорошо известно.
     Пожалуй, самый впечатляющий из недавних жестов «признательности» – заявление шефа Пентагона о том, что Соединенным Штатам нужно быть готовыми к войне с Россией. Тут же Роберт Гейтс призвал Россию «не бояться продвижения НАТО к ее границам», ибо это есть «продвижение демократии» и «экспорт безопасности». Уму непостижимая логика! Это все равно, что приставить к виску своего соперника дуло пистолета и уверять его в своих добрых намерениях.
     И без заявления Гейтса охлаждение и раздражение в русле отношений «Россия – Запад» достигли слишком высокого уровня, чтобы оставаться официально неозвученными. Поэтому в выпаде Гейтса не было ничего сенсационного, но в нем, безусловно, присутствовало демонстративно провокационное излишество. Вместе с тем было бы серьезной ошибкой упрощать общую картину взаимоотношений и взаимовосприятия между Россией и Западом, в частности Евросоюзом. Эта картина остается весьма неоднозначной.
     Многие европейцы прекрасно понимают бесперспективность псевдодиалога, в котором одни присваивают себе право обвинять и поучать, а другие поставлены в положение оправдывающихся школьников. Искренне стремясь вслушаться в аргументы противоположной стороны, западные реалисты – назовем их так – призывают рассматривать демократию в России не абстрактно, а в динамике. Беря за точку отсчета 1985-й год, они обращали внимание на пройденный нами огромный исторический путь и на тот факт, что новые общественно-экономические системы создаются не в одночасье.
     Реалисты указывают на ошибочность представлений о существовании застывших в веках ценностных, в том числе демократических, категорий, и это, по их мнению, следовало бы учитывать при оценке и внутрироссийской, и общеевропейской ситуации.
     Реалисты сходятся в том, что слаборазвитая международная субъектность Евросоюза и отсутствие у него единой политики позволяют Москве задать Брюсселю еще один естественный вопрос: с кем и о чем говорить?
     Если кто-то предлагает заискивающе ждать, когда евросоюзная бюрократия великодушно соизволит, наконец, определиться со своей стратегией в «русском вопросе», позволим себе заметить, что существует и другая модель поведения, более достойная России – не отворачиваться от тех, кто не мучается по отношению к нам гамлетовской дилеммой. Тогда мы очень скоро понадобимся и Европе...
     Покуда же интеграцию в Европу нам никто не предлагает. Просить об этом не следует ни в коем случае. Во-первых, потому что откровенно назойливые челобитчики в конечном счете платят втридорога. Во-вторых, связываться с Евросоюзом всерьез, надолго и нерасторжимо, в то время, как он хочет слишком многого и слишком быстро, при этом туманно представляя свое будущее, крайне рискованно.
     Да простят нас современные наследники русских «западников», но Россия должна и может быть частью Европы в той мере, в какой она была (или не была) ею исторически, культурно, духовно.
     Осмелимся дать «совет постороннего» чрезмерно горячим энтузиастам экспансии ЕС на восток. Не пора ли им всерьез задуматься над вопросом – где та черта, которую все же не стоит переступать? На границах постсоветского пространства? На границах России? Или ее вообще не существует?
     Западные аналитики упрекают США и ЕС в косности мышления, явно отстающего от реалий времени, которые не прощают бездумной приверженности отжившим стереотипам и требуют упреждающей, гибкой, творческой стратегии ответов на все новые и новые вызовы.
     Выработке именно такой стратегии поможет отказ Запада от страусиного взгляда на вещи и трезвое осознание того факта, что по меркам нашей быстротекущей жизни он фактически давно уже имеет дело с другой Россией. Шансов переформатировать ее под западные нужды, наличествовавших в 1990-е годы, сегодня нет. Искусственно создавать их, при отсутствии объективных и субъективных к тому предпосылок, очень дорого и крайне опасно. Россия – не Украина, не Грузия и не Киргизия. Малейшая попытка США инсценировать в Москве «цветную революцию» окончательно перечеркнет все надежды не только на возвращение России в орбиту партнерства и союзничества с Западом, но и на возможность предотвращения сползания Кремля к конфронтации и даже к новой холодной войне.
     Вашингтон и Брюссель просто обязаны отдать себе отчет в том, что рациональных соображений, оправдывающих курс на дальнейшее обострение отношений с Россией, не существует. Западу, как никогда, необходим сверхреализм, предполагающий, между прочим, готовность принять тот факт, что после всех унижений, испытанных Россией в 1990-е годы, после всех постыдных спекуляций на ее неопытности и наивности, после крестового либерального похода против ее народа открытость российского руководства к внешнему миру уже не будет безграничной и безусловной. И чем агрессивнее станет Запад бороться с этим обстоятельством, тем быстрее он добьется в России восстановления прежней автаркии. Если американские и европейские политики не хотят этого, им остается воспринимать Россию, какой она есть, и найти в себе достаточно здравого смысла, чтобы приспособиться к ней.
     Если на вопрос «Как это сделать?» Запад сам не в состоянии найти правильный ответ, Москва должна ему помочь. Это будет ее вкладом в великое дело обеспечения мира, стабильности и процветания на европейском континенте и во всем мире.
     Вместе с тем, на глобальной арене действовать Кремлю нужно с осторожностью и совершенно циничным расчетом. Недавний опыт показал, что возможности доставить Западу мелкие и крупные неприятности, тем самым оказывая на него давление, у нас появились. Однако увлекаться этим вредно: овчинка выделки не стоит. Реальные затраты на подобную стратегию могут в конечном счете многократно превысить дивиденды. (Не только Россия заслуживает того, чтобы ее терпение и готовность к компромиссам не подвергались испытаниям на предельную прочность. Того же со стороны Москвы заслуживает и Запад. Наше чрезмерно напористое поведение, даже при наличии реальных сил и возможностей для этого, принесет лишь вред. На дворе все же не XVI век, а XXI-й, и какие-то, хотя бы «технические», правила приличия, принятые в цивилизованном мире, следует соблюдать.)
     Во внутренней и международной политике нам еще долго придется «по одежке протягивать ножки». Если Россия в отношениях с Западом переоценит свои силы и перегнет палку, то ничего катастрофического, возможно, и не произойдет. Но зачем это делать? Чего мы добьемся, кроме тесного единения Евросоюза и США в чувстве недоверия к России и в стремлении твердо противостоять ей?
     Да, блокаду со стороны Запада мы, положим, переживем, поскольку есть еще и развивающийся гигантскими темпами Восток, где ждут – не дождутся стратегической переориентации российской энерготорговли. Но ведь в Китае и других азиатских державах тоже умеют соображать. Там уж никак не позже нас поймут, что мы пришли к ним не от хорошей жизни и будут этим спекулировать «на полную катушку». Во всяком случае, постараются привязать нас к себе на своих условиях. И эти условия, по мере удаления России от Европы, будут становиться все жестче. (Не ровен час, у Востока может появиться для нас свой вариант энергетической хартии.)
     Конечно, и на Востоке мы не останемся в абсолютно безальтернативной ситуации: там всегда найдутся покупатели нашего сырья, оружия и даже политических услуг. Создать из восточных государств консолидированный антироссийский фронт никому не удастся. Однако если вдруг на наших западных границах вновь появится некое подобие «железного занавеса», то за спасительную дружбу с Азией России придется переплачивать, не имея при этом никакой гарантии благополучного для себя развития партнерства с далеко не вегетариански ориентированными соседями.
     В обозримом будущем «восточная» тема приобретет для России не менее (если не более) жизненно важный смысл, чем «западная». При Путине стала выравниваться бросавшаяся в глаза в 1990-е годы скособоченность российской внешней политики в сторону США и ЕС. В этом процессе наблюдается позитивная динамика.
     Однако есть крупные препятствия. Одно из них – устойчивая ориентированность наших политических, экономических и (если такие остались) культурных элит на Запад. Там они хранят и тратят деньги. Там держат роскошную недвижимость «на черный день». Там отдыхают и резвятся. Там поправляют – особенно в серьезных случаях – свое здоровье, истерзанное ими же созданной российской действительностью. Там отсиживаются и пережидают, когда на родине правоохранительные органы начинают интересоваться их персонами. Там растят и обучают своих детей, и делают много чего еще. В общем, их тянет туда, где их не любят, но терпят по причине не столько отсутствия у денег запаха, сколько наличия благоуханного аромата, источаемого очень большими деньгами.
     Перенацелить старые элиты на Восток практически невозможно. Поэтому нужно формировать новые, которые будут заинтересованы в интенсивном развитии экономических, политических и культурных отношений с Китаем, Индией, Японией и другими странами АТР. Собственно говоря, эти элиты возникнут сами собой, как сопутствующий социальный продукт соответствующей стратегии российского государства.
     Но для этого Кремлю придется в официальной и доктринально внятной форме придать восточному направлению такой же приоритетный статус, как и западному. А заодно жестко одернуть, при необходимости, те внутри– и внегосударственные силы, которые попытаются блокировать процесс укрепления азиатского вектора.
     Однако даже в случае успешного и быстрого решения Кремлем данной проблемы, остаются другие. Пожалуй, еще более сложные.
     Запад (особенно США) с тревогой следит за развитием российско-китайских отношений, усматривая в них антиамериканский подтекст. Анализировать эти отношения в этом ключе не возбраняется и нам, но в принципе пусть лучше этим занимается Вашингтон. Нам же нужно подумать прежде всего о себе. И желательно в упреждающем плане. То есть задаться некоторыми вопросами.
     Вооружая армию и экономику Китая, не готовим ли мы для себя крупные неприятности в будущем? Надолго ли отказался Пекин от территориальных притязаний к России? Насколько важны для него ныне существующие стимулы к сближению с Москвой? Не станет ли прогнозируемое многими превращение Китая в новую сверхдержаву неодолимым для нее искушением исправить историческую и географическую «несправедливость» – неравномерно распределенные территории и богатства Сибири, Дальнего Востока, Приморья?
     В сущности, все это один и тот же вопрос: даже если Китай не станет применять силу для расширения жизненного пространства, не задушит ли он нас в своих партнерских объятиях?
     Ответ на него ищут и в Кремле, и в российском МИДе. И, судя по всему, в правильном направлении. В частности, заметна тенденция к уравновешиванию растущего сотрудничества с Пекином аналогичным типом отношений с Индией. Москва не спешит предоставлять Китаю статус монопольного потребителя сибирских энергоресурсов, несмотря на открыто демонстрируемую Пекином готовность скупать все практически за любую цену и в неограниченных объемах. Не будет надуманным и предположение о том, что Кремль видит в организации ШОС одновременно и средство обеспечения региональной безопасности, и способ удержать Китай – с помощью именно этой мотивации – от дрейфа в сторону конфронтации с Россией.
     Пока, к счастью, у Пекина и без того хватает забот. В наших интересах сделать так, чтобы их количество не сократилось до критического для нас уровня, то есть до той черты, которая позволит китайскому руководству придти к решению вплотную заняться «русским вопросом». Многое тут будет объективно зависеть не от Москвы, а от общей международной конъюнктуры, степени ее неблагоприятности или благоприятности для Китая.
     Расстановка фигур на мировой шахматной доске усложняется, а игра приобретает все более запутанный характер. Высокая мобилизованность и постоянная готовность к любым ее поворотам уже становятся для России вопросом жизни и смерти. Никаких «священных» союзов! Никаких бессрочных стратегических обязательств! Никаких исторических преданий о нашем братстве и дружбе с кем-либо! Кто искренне с нами – милости просим! Кто искренне против – спасибо за ясность!
     Если мир возвращается к гоббсовскому хаосу, то России ничего не остается, как руководствоваться принципом: каждый за себя «and devil take the hindmost»!
     Это нисколько не мешает нам признать: отношения с США еще долго будут крайне важным направлением российской внешней политики. Что бы Вашингтон ни позволял себе на международной арене, Москва просто обязана воздерживаться от нервных, рефлекторных реакций и отвечать не просто тонкой, а поистине виртуозно-филигранной стратегией и тактикой.
     Нынешняя администрация Белого Дома может зайти непоправимо далеко в ближневосточном и других регионах мира, оставив своим политическим преемникам груз тяжелейших проблем, в решении которых американцам будет мешать боязнь потерять вместе со статусом сверхдержавы свое лицо. В такой ситуации для Кремля возрастает соблазн объединиться со всеми врагами и соперниками Америки, чтобы либо нанести ей мощный удар, либо добить ее.
     Именно этого и не следует делать. Прежде всего потому, что дележ американского наследства примет непредсказуемые и крайне угрожающие формы, наметит новые, еще более жесткие конфронтационные линии между бывшими партнерами по «коалиции».
     Мы уже видели, к чему привел распад одной сверхдержавы. Заката второй мир может не выдержать.
     Тревожным признаком в этой связи является рост массовых антиамериканских настроений в России, которые охватывают и политическую элиту. Будет весьма прискорбно, если они найдут выражение в поспешных и необдуманных действиях руководства страны даже в ответ на поспешные и необдуманные действия Вашингтона. Что администрация Буша способна на них, никто не оспаривает, но все же есть предел, который США в отношениях с Москвой не переступят. И пока он существует – это самое главное. Обо всем остальном можно договориться.
     Согласно «закону Пальмерстона» (у Англии нет вечных противников и вечных союзников, ибо вечно только одно – британские интересы), Соединенные Штаты – сильные или слабые – будут нужны нам всегда.
     Еще с «биполярных» времен в сознании российского общества и значительной части политического класса глубоко сидит легко объяснимый синдром антиамериканизма. Этот синдром принуждал СССР автоматически зачислять в свои друзья любого врага США (впрочем, ровным счетом то же самое делал и Белый Дом). Сегодня поощрять подобное, прямо скажем примитивное, восприятие Америки нецелесообразно. Разумеется, россиян не заставишь думать об этом иначе, чем они думают. Однако Кремлю необходимо воздержаться по крайней мере от целенаправленного культивирования подобных чувств внутри общества, не говоря уже о высших кругах, где принимаются решения (в том числе бесповоротные).
     Если Россия не хочет крупной ссоры с США, ей не обойтись без широкого и всестороннего диалога в режиме беспрерывного общения политиков, экспертов, интеллектуалов, деятелей науки и культуры. При наличии постоянной возможности слушать и слышать друг друга появляется гораздо больше шансов на предельное сужение пространства недоверия и непонимания, в котором рождаются худшие сценарии для обеих стран.
     Даже на фоне того, что происходит сейчас в американском внешнеполитическом мейнстриме, заметны обнадеживающие, хотя и неустойчивые, симптомы эволюции глобальной стратегии США в прагматическом направлении.
     Это не значит, что нам следует безучастно дожидаться результатов такой эволюции и отказаться от усилий по предотвращению сваливания общей международной ситуации «в штопор». Напротив, Россия, слово которой становится все более весомым в мире, может сегодня внести существенный вклад в это спасительное для человечества дело. Впрочем, и тут не стоит навязывать свои добрые услуги, особенно когда нам дают понять об их неуместности. Для тех, кто упорно ищет неприятностей по всему миру, должно быть оставлено право пощекотать свои нервы повышением дозы спортивного адреналина в крови. А вот когда они запутаются окончательно (в Ираке и в Иране, к примеру, до этого уже не далеко), сами попросят Россию о помощи. В такой ситуации, естественно, плата за посредническое вмешательство назначается не просителем. Тем на Западе (и в США, в частности), кто надеется на Москву в нейтрализации современных угроз западной цивилизации, не мешало бы понять, что безвозмездно оказывать такие услуги она никому не будет. Тем более не будет она этого делать под дулом пистолета.
     Если же на Западе утвердятся некие подновленные версии доктрин «сдерживания», «отбрасывания», «массированного ответа», то тогда и нам ничего не останется, как вернуться к симметричному (или асимметричному) поведению, которое вновь сделает актуальными принципы «разрядки» и «мирного сосуществования». В конце концов, это не худшая формула, по сравнению с тем, что может произойти.
     Россия, понесшая в 1991 году невосполнимый военно-стратегический и геополитический урон, обречена на долгую политику «сосредоточения». Эффективно проводить ее, просто сидя на золотовалютных сундуках и упиваясь самим фактом их наличия, невозможно. Содержимое сундуков обязательно должно быть в непрерывном хозяйственном обороте. В работе на сохранение страны и приумножение ее сил.
     Есть ли у нас исторический запас времени и каков он – никто не знает. Известно лишь то, что происходит в современном мире со слабыми и «несосредоточившимимся». Один за другим они становятся жертвами суровой реальности, в которой право силы побеждает силу права. Если по какому-то судьбой предначертанному плану Россия уже числится среди агнцев на заклание, то это трагично не только для России, но и для всего человечества.
     Исчезновение с политической карты мира какого-нибудь третьеразрядного государства, не сумевшего постоять за себя, глубоко прискорбно, но не смертельно для других. Исчезновение же России будет (не приведи Господь!) событием совершенно иного масштаба и с совершенно иными последствиями. Над развалом Советского Союза трудились неглупые, хотя и не слишком дальновидные люди. Развала России могут желать только безумцы!
     В любом случае, политике «сосредоточения» и приспособления нет альтернативы, даже если на ее алтарь придется приносить наши позиции в ближнем зарубежье. А такое, в принципе, не исключено, учитывая мощное и продолжающее нарастать внешнее давление на бывшие советские республики, а также трудно предсказуемое поведение местных политических элит. Сюда же – будем уж честны сами с собой – следует добавить наши собственные, вольные или невольные, ошибки, приводящие в замешательство в том числе и пророссийские силы на постсоветском пространстве.
     От ошибок не застрахован никто, однако они для того и существуют, чтобы учиться на них, а не повторять, тем более одни и те же. Хуже, когда возникает обоснованное подозрение, что все это, соотнесенное с замыслами и логикой действия определенных людей, отнюдь не ошибки. Впрочем, что бы там ни было в подоплеке, друзей у России от этого не прибавится.
     Мы вовсе не утверждаем о фатальной неизбежности ухода из ближнего зарубежья. Мы говорим лишь о вероятности, зарекаться от которой нельзя по сугубо объективным причинам, нередко отягощающимся субъективными факторами.
     Что касается вопросов обороны и безопасности России, то тут приоритетное значение постсоветской периферии понимают все. Иногда, к сожалению, лучше нас это делают наши враги, соперники и сомнительные союзники. Они – когда открыто, когда скрыто – грозят, шантажируют, торгуются, чтобы добиться своего.
     Противостояние этому, воплощенное в четко выстроенную, последовательную и долгосрочную стратегию, безусловно подпадает под категорию «большая политика». А большая политика всегда требовала, требует и будет требовать больших денег, прежде всего именно потому, что в ее ведении находятся такие проблемы, которые ввиду их общенационального, сверхценностного и, если угодно, экзистенциально-метафизического характера, невозможно и не нужно измерять деньгами. Сколько бы ни стоило сбережение российского народа и государства, оно, вне всякого сомнения, того стоит. Сугубо бухгалтерский, фискальный подход к вопросу «быть или не быть России» неприемлем абсолютно. Это все равно, что сказать человеку: «Твоя жизнь, с финансовой точки зрения, нерентабельна. Выгоднее тебя умертвить.». И ждать от него покорной, философской реакции на подобный приговор.
     Возвращаясь к стратегии «сосредоточения» России, подчеркнем, что в ходе ее последовательной реализации свобода внешнеполитического выбора «на всякий пожарный случай» Кремлю не помешает, но до такого случая лучше не доводить. А для этого нам нужно не кричать на всех углах о своей решимости строить империю, а много, терпеливо и тихо работать. И тогда непременно получится нечто достойное России, название чему придет само, если в этом будет острая необходимость.

После Путина Путин?

Грядет светлое будущее...

     К чему готовится хозяин Кремля меньше чем за год до президентских выборов: к уходу или третьему сроку, к которому Путина склоняют его приближенные? Одно не вызывает сомнений – он не собирается отказываться от власти.
     Грубые действия полицейских, избиение дубинками, массовые аресты. Режим Владимира Путина жестоко подавил организованные оппозиционным движением 'Другая Россия' 'Марши несогласных', проходившие 14 апреля в Москве и 15 апреля в Санкт-Петербурге. Экс-чемпион мира Гарри Каспаров, один из лидеров движения, оказался в числе 200 задержанных в российской столице и провел 10 часов в отделении милиции. Тысячи демонстрантов выступали против ущемления свобод и требовали свободных выборов.
     В марте 2008 года глава российского государства попадет под 'дамоклов меч' конституции, согласно которой одно и то же лицо не может находиться на президентском посту более двух сроков подряд. По мере приближения конца второго срока президента – в декабре еще состоятся парламентские выборы – лагерь власти мобилизуется. В конце марта Сергей Миронов, как только его переизбрали на пост спикера Совета Федерации (верхняя палата парламента), внес предложение отменить это конституционное ограничение. Лидер 'Справедливой России', псевдооппозиционной партии, основанной шесть месяцев назад, не единственный, кого беспокоит этот вопрос. Политики, чиновники, региональные руководители – в том числе и нынешний президент Чечни палач Кадыров -поочередно пытаются уговорить Путина пересмотреть основной закон.
     Североосетинская организация 'Согласие и стабильность' призвала провести референдум, но эта инициатива не получила одобрения Центральной избирательной комиссии. Заместитель генерального прокурора Владимир Колесников не стал ходить вокруг да около и предложил продлить срок действия президентского мандата. Миронов пошел по его стопам и выступил за увеличение этого срока до пяти-семи лет вместо четырех.

'Наше общество настолько патриархально, наивно или наивно-цинично...'
     Близкий к Кремлю политолог Глеб Павловский в верноподданническом порыве провел параллель с Франклином Рузвельтом, президентом США с 1933 по 1945 гг.: 'Он хотел уйти..., но нация его не отпустила'. Владимир Путин остается глух к этим предложениям, он высоко вздымает стяг конституции и упрямо не желает давать слабину. Заместитель генерального директора московского Центра политических технологий Алексей Макаркин догадывается почему: 'Он не хочет встать на одну доску с Александром Лукашенко' (белорусский диктатор). В ходе недавнего интервью телеканалу 'Аль-Джазира' глава государства с удовольствием сообщил, что многие руководители арабских и европейских государств просили его остаться...
     Можно ли упрекать россиян за то, что они хотят сохранить Путина на президентском посту? 'Наше общество настолько патриархально, наивно (или наивно-цинично?), что до сих пор свято верит, что 'раз человек хороший – то и закон ни к чему', – пишет Леонид Радзиховский, один из экспертов официального информационного агентства 'РИА Новости'. А если в этом хоре славословий не слышно несогласных голосов, то только потому, что им заткнули рот. Социолог Дмитрий Орешкин, руководитель исследовательского центра 'Меркатор', точно знает, как обстоят дела: 'В этой стране существует один-единственный центр влияния – Кремль, как ЦК КПСС во времена Советского Союза. Политическая система была выстроена так, чтобы исключить существование какого-либо противовеса правящей власти. Это здание будет стоять крепко, пока экономику поддерживают цены на углеводороды. Но высокие тарифы не вечны, а уровень ожиданий общества – жилищный вопрос, зарплаты, семейные пособия, пенсии – растет. Если в один прекрасный день рост замедлится, возникнет опасность социального взрыва'. Не завтра, уточняет Орешкин, но это может произойти в 2010 или 2011 годах. 'Скорее всего, именно поэтому Путин хочет следовать букве закона'.
     По данным опроса общественного мнения, проведенного Аналитическим центром Юрия Левады, в июне 2005 года в пользу третьего мандата Владимира Владимировича высказались 44 процентов россиян. Через год их было уже 59 процентов... Несмотря на демонстрируемую решимость, глава государства поддерживает атмосферу неопределенности. Он уйдет, в этом нет сомнений, он ощущает свою ответственность за будущее России. Он хотел бы, чтобы его преемник стал продолжателем его политического курса. После истечения мандата, он бы хотел сохранить доверие граждан. Таким образом, заверил он в 2006 году одного из них: 'Мы с вами сможем влиять на жизнь в нашей стране'. Чего ж тут непонятного? Путин согласен уйти с президентского поста, но он не собирается отказываться от властных функций. В каком виде? Станет ли он главой энергетического российского гиганта 'Газпрома'? Лидером прокремлевской партии 'Единая Россия'? А может, он будет совмещать обе должности? Станет ли он премьер-министром, а затем выставит свою кандидатуру на выборах в 2012 году? Президент Союзного государства Россия-Беларусь? Но неизвестно, будет ли оно еще создано... Как бы так ни было, 'царь сохранит свою корону' и после марта 2008 года, считает газета 'Известия'. 'Наш президент в некотором роде демиург, – восторгается Алексей Макаркин. – Он сохранит за собой решающее право голоса во всех областях, как Дэн Сяопин, когда ушел из власти в Китае'.
     Идея сменяемости власти приживается в России с трудом и все еще считается новой. Последний руководитель СССР Михаил Горбачев ушел со сцены из-за того, что потерял СССР, а не проиграл на выборах. Уход в отставку Ельцина до сих пор остается потрясающим театральным трюком.
     Возвышение 'дофина' Путина позволило осуществить контролируемую передачу власти. Путин, в свою очередь, должен обеспечить непреходящий характер системы. Силовики, чиновники в эполетах, выходцы из секретных служб, политической полиции и вооруженных сил, сейчас, благодаря президентству Путина, занимают высокие посты на государственной службе и в крупных 'государственных капиталистических' компаниях, и их не устраивает перспектива его ухода. Игорь Сечин, неофициальный 'крестный отец' этого движения, заместитель главы президентской администрации и председатель совета директоров государственной нефтяной компании 'Роснефть', с удовольствием бы 'обложил со всех сторон' бывшего полковника КГБ, чтобы заставить его занять более реалистичную позицию...
     Дмитрий Орешкин считает, что эта элита ни в коем случае не хочет неконтролируемых выборов, в результате которых их 'льготы' могут перетечь к противоборствующей группировке. При этих условиях самым простым решением было бы выбрать преемника среди своих. Проблема силовиков заключается в том, что у них нет кандидата, кроме самого Путина. Сам Путин в 2006 году он заявил, что 'преемников не будет'. Он выскажет свои 'предпочтения', но не раньше начала предвыборной кампании.
     Этот вопрос живо обсуждается в СМИ, эксперты дают свои оценки, рассматриваются различные сценарии. Третий срок? Отмена выборов под предлогом 'кризиса' в стране? Назначение преемника? В фаворитах ходят двое потенциальных кандидатов: Дмитрий Медведев и Сергей Иванов, оба душой и телом преданы Путину. Медведев, которого, кстати, терпеть не может Сечин, представляет интересы кремлевских 'либералов' и выступает за политику усиления роли государства, но не интервенционистского толка, как предлагают Иванов и его окружение. В прошлом году Медведев был повышен по службе и получил настоящий подарок в виде подконтрольных 'Газпрому' СМИ.

Стратеги президента изобретают способы, как лишить электорат свободы маневра
     В последнее время Иванов стал набирать очки. В конце февраля по данным Левада-Центра Иванову доверяли 24 процента россиян, а Медведеву – 21 процент. По данным других опросов картина вырисовывается прямо противоположная. 'Медведев очень хорошо подходит, – иронизирует политолог Станислав Белковский. – Главный критерий: он не идет ни в какое сравнение с Путиным. И, кроме того, он не способен принимать решения. Но я уверен, что в конечном итоге, ни он, ни Иванов преемниками не станут'. Слухи и предположения роятся в воздухе, а глава государства своими загадочными намеками только подливает масла в огонь.
     Так какого же туза президент держит в рукаве? Владимира Якунина, главу РЖД, знакомого с Путиным с 1990-х годом? Или Сергея Нарышкина, главу аппарата правительства, два месяца назад назначенного вице-премьером? И тот и другой, если судить по некоторым их прошлым должностям – Якунин был членом Постоянного представительства СССР при ООН, а Нарышкин работал 'советником' в посольстве СССР в одной из стран Западной Европы – являются выходцами из КГБ.
     Накануне президентских выборов режим начинает готовиться к 'решающей битве'. Не так давно член ультранационалистической фракции в Госдуме Владимир Чуров был избран на пост главы Центризбиркома. В прошлом он работал под началом Путина в комитете по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга. Его предшественник имел неосторожность выразить мнение, что новый закон о выборах излишне выгоден Кремлю.
     Большая часть телеканалов и многотиражных газет ныне находятся под прямым или косвенным контролем власти, и стратеги президента изобретают способы, как лишить электорат свободы маневра. В октябре 2006 года они создали партию 'Справедливая Россия', которая вроде бы является соперником прокремлевской партии 'Единая Россия', но на самом деле ей комплиментарна. Есть еще коммунисты и ультранационалисты Владимира Жириновского. Таким образом 'управляемая демократия' Путина создает видимость многопартийной системы. Грядет светлое будущее.

Драка на подмостках

Россия между имитацией демократии и реальной диктатурой

     В фильме 'Шоу Трумена' артист, с рождения исполняющий главную роль в телесериале, начинает постепенно понимать, что стал пленником виртуальной реальности. Его родина – идиллический городок Сихевен – на самом деле является съемочной студией на телевидении, каждый миллиметр которой находится под контролем. Вырваться оттуда невозможно. Все попытки Трумена сбежать оттуда на автомобиле обречены на провал: как только он выезжает на асфальтированную дорогу, обязательно какой-нибудь другой автомобиль оказывается перед ним. И мгновенно образуется пробка.
     В телесериале 'Демократическая Россия', который мы смотрим вот уже несколько лет, происходит то же самое. В выходные горстка артистов попыталась вырваться за пределы мизансцены. Оппозиция во главе с бывшим чемпионом мира по шахматам Гарри Каспаровым заявила о проведении 'Марша несогласных' на площади Пушкина в Москве. Но вот же незадача: кто-то другой уже успел забронировать это место. Молодежная организация партии 'Единая Россия' решила провести там 'Марш согласия', дабы продемонстрировать свою верность Кремлю.
     Заявка на проведение этого марша поступила в администрацию города 'буквально за минуту' до заявки марша несогласных. Оппозиция считает, что такое практически невозможно: 'Окошко, в которое нужно подавать документы, открылось на моих глазах, и 'молодогвардейцев' что-то не было видно', – сказал в интервью газете 'Коммерсант' пресс-секретарь оппозиционной партии национал-большевиков.
     Остальное всем хорошо известно: несколько оппозиционеров все-таки направились к Пушкинской площади, где и были избиты тысячами бойцов ОМОН. 'Молодогвардейцы' же воздвигли на площади Пушкина экран, чтобы транслировать массовую демонстрацию, проходившую на Воробьевых горах под лозунгами, призывавшими к поддержанию правопорядка.
     Таким образом удалось предотвратить проведение демонстрации оппозиции, не нарушая права на свободу демонстраций. Форма соблюдена – спектакль продолжается. Правда, вышла одна 'накладка': зарубежное телевидение и российский интернет продемонстрировали отвратительные кадры избиения демонстрантов полицейскими. И вот этот факт, как раз, и может оказаться реальной проблемой.
     Россия представляет собой нечто вроде 'сихевена' демократии, и как бы плохо ни думали о Путине, но и при Ельцине было то же самое. На руинах советской системы возникла форма правления, которая выглядит, как демократия, – с парламентом, межпартийной борьбой и выборами. Однако при этом волеизъявление общества и организованное отстаивание интересов только имитируются. Партии на постсоветском пространстве возникают и исчезают в виде 'проектов' с заранее определенной целью, однако без программ и без опоры в регионах. Эти проекты создаются выдающимися 'политтехнологами' – так называется профессия, представляющая собой нечто более емкое и более циничное, чем то, что на Западе называется стратегами избирательных кампаний или спин-докторами. Политтехнологов поддерживают или им препятствуют с помощью 'административного ресурса': на новом постсоветском жаргоне так называются средства государственной власти.
     При этом речь идет не о том, чтобы помочь одной стороне победить другую, а о том, чтобы контролировать все 'игровое поле' и все противоборствующие стороны, так как делает это продюсер 'Шоу Трумена' со своим Сихевеном. Политолог Эндрю Уилсон описал эту закулисную деятельность в своей книге 'Виртуальная политика. Имитация демократии на постсоветском пространстве' (Virtual Politics. Faking Democracy in Post-Soviet World)', показав самые ее истоки. Ведь еще самая первая партия, легализованная в Советском Союзе после отмены однопартийной системы, 'Либерально-демократичесмкая партия России' Жириновского, считается детищем спецслужбы. С тех пор создавались многие партии и множество партий-однодневок, порой с единственной целью – сбить с толку избирателей. Во время украинских выборов в 2002 г. в 119 из 225 избирательных участков были зарегистрированы кандидаты от конкурирующих партий с совершенно одинаковыми именами.
     Место коммунистической партии – продолжающей жить, словно привидение, и помогать Кремлю, как например во время переизбрания Ельцина в 1996 г. – заняла не одна новая партия власти, а несколько. Почти после каждых выборов они меняют свои названия, чтобы освежить свою легитимность, а Кремль никогда не делает ставку на одну единственную партию, как доказывает Уилсон. Сегодня 'Единая Россия' (в прошлом 'Единство') имеет в лице 'Справедливой России' (в прошлом 'Родина') соперника, не менее верного Кремлю, чем она сама.
     Возникла политическая культура, или точнее бескультурье, при которой манипулирование избирателями с помощью политтехнологий стало делом само собой разумеющимся. Однако главное состоит не в том, что россияне еще не понимают, как Трумен Бербанк, что они живут в виртуальном пространстве. Они понимают это, но в большинстве своем не верят, что мир за пределами Сихевена, совершенно иной. Благодаря 'оранжевой революции' занавес ненадолго приоткрылся. Тогда на Украине речь шла не о противостоянии Востока и Запада, левых против правых, а о реальной и виртуальной политике. Тогда явно праздновалась победа над залетными московскими 'политтехнологами'. Теперь же, видимо, занавес вновь опустился.
     Кремль давно перешел от скрытных технологий манипулирования, как это практиковалось при Ельцине, к полному подчинению СМИ. Поставлена цель создания двухпартийной системы, при которой обе партии поддерживали бы власть имущих. Но скоро политтехнологи останутся безработными: грубое имитирование демократии функционирует и без их участия. При этом 'Марш несогласных' уж точно никуда не годится. Не потому что эти несогласные представляют собой большую силу, а потому что нарушается удачная постановка. Именно этим объясняется особая жестокость, с которой эти нарушители избивались полицией. Однако имитировать демократию с помощью силы невозможно. В прекрасном виртуальном мире свист дубинок воспринимается как весьма непрезентабельная реальность.

В Чечне вырисовывается опасность новой войны

Мир в Чечне царит лишь между Путиным и Кадыровым, и сам этот мир находится на пороховой бочке

     «Сильный человек» Чечни Рамзан Кадыров, который пользуется поддержкой президента Путина, в начале апреля официально приступил к деятельности в должности президента. Как и следовало ожидать, новый президент Чечни вновь подтвердил свою верность руководству Кремля и отметил, что рассматривает Чечню как неотъемлемую часть России. Однако уже есть вопросы, рождающие очевидный скептицизм относительно правильности решения Путина на пути урегулирования чеченской проблемы.
     Кроме заявления Кадырова о том, что он дал клятву верности президенту Путину, но уже не будет подотчетен его преемнику, причиной раздора между Грозным и Кремлем становится и проблема контроля над чеченской нефтью. Главная задача нового президента на данном этапе – укрепление экономики Чечни. И в этом плане решающее значение придается 'черному золоту' кавказской республики. Характерные же черты личности Кадырова, который возглавляет террористический режим и под непосредственным руководством которого в Чечне по-прежнему исчезают люди, возможно, ничего хорошего не сулят Кремлю.
     По данным правозащитников, в Чечне люди по-прежнему живут в страхе перед личной охраной молодого президента, так называемыми кадыровцами. Имя Кадырова связывают с исчезновением и ликвидацией немалого числа гражданских лиц и известных мятежников. Его имя упоминалось и в октябре прошлого года в связи с убийством известного журналиста Анны Политковской, написавшей критическую статью о выбранном Кремлем режиме. Тогда Кадыров, начисто открещиваясь от этого преступления, даже заявил, что вообще никогда не убивал женщин.
     Сейчас, по официальным заявлениям, в Чечне установлен мир, однако он, можно сказать, царит лишь между Путиным и Кадыровым, и сам этот мир находится на пороховой бочке. В горах Чечни по-прежнему происходят вооруженные столкновения. За день до вступления Кадырова на пост президента чеченский отряд спецназа убил полевого командира Сулеймана Имурзаева. Тогда российские телеканалы показали кадры стоящего на фоне трупа довольного Кадырова, заявившего, что Имурзаев был ответственен за убийство его отца. Отец Рамзана – Ахмед Кадыров, назначенный Путиным после возвращения в Грозный федеральных войск в 2000-ом году правителем этой кавказской республики, погиб в результате теракта в мае 2004-го года.
     Интересно окинуть взглядом прошлое нового президента, чтобы иметь представление о его личности. Когда началась первая чеченская война, Рамзану Кадырову было 17 лет, и он вместе со своим отцом боролся на стороне чеченских боевиков. В течение всего периода, когда Грозный находился в руках сепаратистов, а его отец был муфтием кавказской республики, бывший боксер Рамзан руководил личной охраной Ахмеда Кадырова. Однако после возросшего влияния в Чечне радикальных ваххабитов Кадыровы в конце 90-х годов отошли от сепаратистского руководства, и их семья перешла под покровительство федерального правительства. Когда после возвращения вместе с федеральной армией в Чечню и прихода семьи Кадырова во власть отца Рамзана убили, ему было 27 лет.
     Поскольку Конституция Чечни предусматривает для кандидата в президенты как минимум 30-летний возраст, он не мог стать преемником в статусе президента. Но приблизительно год назад был отобран на должность премьер-министра преданного Москве правительства Чечни, а в минувшем феврале, когда Путин освободил прежнего президента Чечни Алу Алханова, Рамзан Кадыров фактически уже полностью принял власть в свои руки. В дальнейшем он был представлен президентом Путиным в чеченском парламенте как преемник Алханова, и подавляющим большинством голосов его избрали на новый пост.
     Поездка на инаугурацию Кадырова была для Путина, можно сказать, довольно рискованным маневром. В истории этой кавказской республики, где традициям придается огромнейшее значение, власть никогда не сосредотачивалась в руках одной семьи, и представители различных родов всегда пользовались равными правами. Кроме того, исходя из сомнительных заявлений Рамзана Кадырова, никто не знает, сохранит ли он верность преемнику Путина.
     Между Путиным и Кадыровым имеет место больше, чем преданность, передача и принятие власти. Рамзан Кадыров дает гарантию лояльности России, взамен президент Путин развязывает ему руки в наведении в Чечне желаемого порядка. Кадыров уже начал издавать характерные для исламских авторитарных режимов законы и запретил в стране азартные игры, а женщин призвал носить чадру.
     Сейчас в подчинении Кадырова находится 20 000 вооруженных бойцов. Значительная их часть – бывшие 'боевики', сражавшиеся в горах Чечни за независимость. Сегодня же они служат в рядах полиции и спецотрядов. В этом контексте о роли Кадырова пишет корреспондент в Чечне российской газеты 'Коммерсант' Ольга Аленова: 'Он единственный, кто может держать эту армию в узде ... Не будь Кадырова, возможно, эта армия направила бы свои 'калашниковы' против России'.
     Главное основание для раздора между Грозным и Кремлем, которое может подтолкнуть Кадырова к использованию своей армии, – это растущее стремление установить контроль над нефтью. Новый президент хочет возвратить местную нефтяную фирму 'Грознефтегаз' под ведомство правительства Чечни. Сейчас российская компания 'Роснефть' владеет 51% акций концерна 'Грознефтегаз'. В случае, если желание Кадырова не будет удовлетворено, у власти Чечни останется постоянное в отношении Кремля правительство. Если же это стремление осуществится, клан Кадырова завладеет огромными финансовыми ресурсами, расходование которых в регионе может происходить крайне опасно для Кремля. За счет чеченской нефти российский концерн 'Роснефть' получил за прошедший год более 25 миллиардов рублей прибыли (714 миллионов евро). И это в то время, как весь годовой бюджет Чечни составляет 19 миллиардов рублей.
     Под этим углом, вполне понятно стремление Кадырова контролировать энергоносители, поскольку он хорошо видит, как Москва уводит ресурсы Чечни и что получает взамен его республика. Именно поэтому в любой момент можно ожидать, что Кадыров использует армию боевиков для защиты ресурсов республики от утечки. А наилучшим временем для этого может оказаться и предстоящая смена руководства в России. Таким образом, можно сказать, что Кадыров пока стремится без войны добиться от России того, что Чечня ранее пыталась получить путем применения оружия. Хотя все же трудно прогнозировать, как будут развиваться события, если эти требования не будут учтены.

Друг познается ... где?

У Сильвио Берлускони немало влиятельных приятелей в других странах. Вот только как у них обстоят дела с гражданскими свободами?

     Сегодня Владимиру Путину наверняка непросто: в Москве и Санкт-Петербурге демонстрации, в Лондоне Борис Березовский рассказывает The Guardian, что планирует его свергнуть – что и говорить, друзей у Путина не так уж много.
     Поэтому ему наверняка понравится, как охарактеризовал недавние события его давний друг Сильвио Берлускони. Бывший премьер-министр Италии побывал в Москве, где они с Путиным были в том числе и в центре боевых искусств вместе с 'брюссельским мышцем' Жаном-Клодом Ван Даммом (Jean-Claude Van Damme), звездой 'Трудной мишени' (Hard Target) и 'Уличного бойца' (Street Fighter).
     После этого Берлускони, выступая перед журналистами, рассыпался в комплиментах российскому лидеру и уверял, что свободолюбивому русскому народу нечего бояться. По его словам, Путин 'верит в демократию'. Берлускони еще добавил, что 'в его лице Россия получила прекрасного проводника'. О недавних уличных демонстрациях лидер итальянских правых отозвался пренебрежительно, заявив, что 'это дело слишком раздули'.
     В таких заявлениях мало удивительного: все-таки Владимир Путин – один из ключевых членов круга друзей Берлускони, узкого, но состоящего из исключительно влиятельных лиц. Коллеги Берлускони на европейском континенте зачастую смотрят на него свысока: его уличали в конфликте интересов, у него были проблемы с судами, он временами позволяет себе просто возмутительные заявления. Поэтому он активно сколачивает личную дружбу с людьми, общение с которыми должно, по идее, создать ему некий имидж респектабельного политика. Ну или просто некий имидж.
     Наберите в грудь воздуха, и быстро произнесите: 'Владимир Путин, Джордж Буш, Ариэль Шарон, права человека' – и посмотрите, что вам на это ответят. Наверняка – 'Чечня, залив Гуантанамо, «Абу-Грейб», Сабра, Шатила'.
     А вот и еще один большой друг Берлускони – премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган (Recep Tayyip Erdogan). За годы пребывания у власти Эрдоган, конечно, малость подчистил свой образ, но всего девять лет назад не кто иной, как он был настолько убежден в правильности исламистской идеи, что прилюдно декламировал поэму со словами 'и мечети – наши казармы'.
     Именно на это противники Берлускони всегда упирают, когда говорят о его недостатках: слишком многие из его сердечных приятелей либо не дружат с гражданскими правами, либо вообще представляют неприкрыто авторитарные формы демократии.
     Кстати, у него есть и еще один друг из числа иностранных лидеров – и, как и Путин, этот друг даже привозил семью на виллу Берлускони на Сардинии. Правда, сейчас я почему-то никак не могу припомнить его имя...

В России наступает эпоха темного всадника

Усилия Путина по стабилизации России увенчались успехом, но с мечтами об ее вестернизации ему пришлось распрощаться. Наступает время тьмы

     Сторонники российской оппозиции собрались 14 апреля на Пушкинской площади в Москве. Так называемый 'Марш несогласных' был организован движением 'Другая Россия', в состав которого входят убежденные коммунисты, реформаторы и ультранационалисты, объединенные лишь неприятием централизации власти, происходящей при президенте Владимире Путине.
     Через несколько минут после начала марша около 2000 демонстрантов обнаружили, что силы милиции превышают их по численности более чем в четыре раза. Они быстро разогнали активистов, избивая и задерживая тех, кто пытался прорваться сквозь оцепление. Среди арестованных были Гарри Каспаров, чемпион мира по шахматам, ставший политическим активистом, и Мария Гайдар, дочь первого постсоветского премьера-реформатора. Бывший премьер-министр Михаил Касьянов избежал ареста лишь потому, что его телохранители помогли ему скрыться. Съемочной группе Reuters было разрешено заснять происходящее и распространить эти кадры на Западе. На следующий день другую акцию протеста, правда, гораздо менее масштабную, подобным образом разогнали в Санкт-Петербурге, хотя Каспаров был арестован еще до ее начала.
     Что происходит? Акции протеста были незначительными как по численности участников, так и с политической точки зрения. Более того, учитывая то, что происходит сегодня в мире, правительству Путина меньше всего нужно привлекать к себе ненужное внимание. Ответ становится очевидным, если принять во внимание то, на каком этапе своего исторического цикла находится Россия, а также рост давления, оказываемого на Путина, которое не имеет ни малейшего отношения к 'демократии'.

Российский цикл
     Кому-то это покажется мнением университетского профессора социологии (или даже Джорджа Фридмана (George Friedman)), но у истории действительно есть циклы. Возьмите, например, Европу. История Европы – это хроника взлетов и падений ее географического центра. Возвышаясь, Германия подминает под себя окружающие ее государства, и они вынуждены объединять ресурсы для отражения напора Берлина. Когда Германия ослабевает, вакуум силы в центре континента позволяет странам, граничащим с ней, укрепиться и войти в число ведущих держав.
     С момента образования первой 'Германии' в 800 г., этот цикл задавал темп и тон европейским делам. Сильная Германия – это консолидация, за которой следует катастрофическая война; слабая Германия создает многосторонний концерт держав и конкуренцию между государствами (зачастую чреватую войной, но гораздо менее масштабной). В Европе этот цикл взлета и падения Германии происходил трижды – в случае со Священной Римской империей, Германской империей, нацистской Германией – а в наши дни происходит очередное его повторение с воссоединенной Германией.
     Однако цикл России гораздо менее предсказуем, чем европейский. Он начинается национальной катастрофой. Порой она проявляет себя как разрушительный результат неудачного внутреннего планирования, порой – следует за иностранным вторжением. Но она всегда взрывает существующий общественный порядок и угрожает России хаосом и распадом. Последней такой катастрофой был крах СССР, за которым последовал финансовый кризис 1998 г. К предыдущим катастрофам относятся: разгром русских войск в Первую мировую войну и навязанный России Брестский мир, 'Смутное время' – эпоха гражданской войны и заговоров, приучившая русских к недосказанности, а также монгольское владычество, которое чуть не привело к уничтожению нации.
     Испытав ужас поражения, русские напряженно ожидают второй фазы цикла – прихода светлого всадника, и он всегда появляется. Светлый всадник редко воплощает собой спасителя в западном понимании – того, кто приносит богатство и свободу. После таких потрясений желания русских гораздо проще – они хотят стабильности. Но, по российским стандартам, светлый всадник – довольно оптимистичная фигура. Он действительно верит в то, что Россия может выйти из кризиса, если будет восстановлен хоть какой-то порядок. Поэтому российский светлый всадник начинает навязывать веру в последовательность и силу, полагая тем самым конец свободному падению российской жизни. Путин – это новейшее воплощение российского светлого всадника. Он входит в ту же категорию, что лидеры прошлого – Владимир Ленин и, разумеется русские 'Великие' – Екатерина и Петр.
     В отличие от того, что пишут о нем многие в западных СМИ, Путин – не твердолобый авторитарный лидер, которого волнует лишь милитаризация и война. Он родился в Санкт-Петербурге, городе, называемом окном России в Европу, а в годы 'холодной войны' одной из его основных обязанностей была передача на родину информации о западных технологиях. Он был (и остается) прекрасно осведомлен о слабостях России и желает видеть Россию полноправным членом западной семьи наций.
     Кроме того, он достаточно прагматичен для того, чтобы понимать, что его идеал будущего России и ее нынешний путь – это две линии, которым не сойтись. Поэтому с ноября 2005 г. Путин готовит себе двух потенциальных преемников: первых вице-премьеров Дмитрия Медведева и Сергея Иванова. Сегодня, когда до следующих президентских выборов остается почти год, можно лишь гадать о том, кто из них одержит верх. Неясно также, какую роль предусмотрел себе Путин – вплоть до очередного переизбрания на пост президента.
     Вопрос о том, кто станет его преемником в марте 2008 г., порождает огромный интерес и горячие споры среди кремлеведов. Разумеется, данный вопрос имеет громадное политическое и экономическое значение, но эта дискуссия упускает из виду геополитический аспект. Суть происходящего в том, что эпоха светлого всадника в России заканчивается. Усилия Путина по стабилизации России увенчались успехом, но с мечтами об ее вестернизации ему пришлось распрощаться. Наступает время тьмы.

Темный всадник
     В третьей фазе российского цикла светлый всадник осознает, что впереди более грозные вызовы, чем он ожидал, и что его (относительный) идеализм – скорее, помеха, чем ценность. Тогда светлый всадник уступает место темному – тому, кто не обременен целями и предпочтениями светлого и готов сделать то, что, по его мнению, должно быть сделано, невзирая на соображения морали. Разумеется, самым известным темным всадником в современной истории России был Иосиф Сталин, а наиболее кровавой была эпоха 'Василиев', которая привела к самой продолжительной гражданской войне в истории средневековой России. В особенно мрачные периоды российского прошлого светлый всадник отбрасывал свой идеализм и становился темным. Например, Иван IV начал свое правление, честно стремясь сделать Россию процветающей, но позже превратился в безумца, вошедшего в историю под именем Ивана Грозного.
     Под властью темного всадника Россия вступает в крайне суровый период внутреннего контроля и внешней агрессии, объясняющейся, в значительной мере, ее географической слабостью. В отличие от Соединенных Штатов с их протяженными побережьями, обширными внутренними районами и сетями длинных и судоходных рек, скудный ландшафт России и отсутствие возможностей развития морского транспорта превращают торговлю, развитие и собственно жизнь в постоянную борьбу. Кроме того, у России нет естественных барьеров, за которыми она могла бы укрыться, что делает ее постоянно уязвимой перед нападением извне.
     Понимание того, что такая географическая реальность заставляет Россию все время чувствовать угрозу, имеет ключевое значение для понимания мрачных периодов ее истории. Когда во главе государства становится темный всадник, он не останавливается ни перед чем, чтобы гарантировать России безопасность. Внутренняя оппозиция безжалостно подавляется, экономическая жизнь полностью подчиняется потребностям государства, а военная мощь стремительно наращивается для защиты уязвимых границ. Обычно это ведет к войне. Как выразилась Екатерина Великая: 'У меня нет другого способа защиты моих границ, кроме их расширения'.
     После периода собирания и расширения владений при темном всаднике силы России неизбежно перенапрягаются. Невозможно бесконечно расширять границы: чем дальше ее войска от центра, тем дороже обходится их содержание, и тем более они уязвимы перед контратакой неприятельских сил. Более того, когда в результате присоединения новых территорий процент русских в населении страны снижается, государство все менее способно навязать свою волю – по крайней мере, не прибегая к грубой силе в сталинском стиле. Это перенапряжение сил так же неизбежно ведет к стагнации, когда руководство, пришедшее на смену темному всаднику, пытается приспособиться к новой реальности, но у него не хватает ресурсов. Попытки реформ превращают стагнацию в упадок. На смену Сталину приходит мастер просчетов Никита Хрущев, за ним – полубессознательный Леонид Брежнев, слишком яркий Михаил Горбачев и очень пьяный Борис Ельцин. В конечном итоге, надвигается новая катастрофа, и начинается новый цикл.

Зачем громить?
     Протесты 14-15 апреля произошли в точке перехода от второй фазы цикла к третьей – когда светлый всадник уступает путь темному. Акции протеста, в которых приняло участие не более 2500 человек, стали возможными лишь потому, что они не имели никакого значения. В послушной Думе Путин обладает большинством, которое позволяет принять любой закон или поправку к конституции. Все значимые политические партии распущены, объявлены вне закона или маргинализованы, политическая система находится под полным контролем Кремля. Протесты Каспарова-Касьянова не стали какой-либо угрозой Путину, однако в Москве и Санкт-Петербурге было избито или задержано несколько десятков человек.
     Это не было случайностью. Девять тысяч омоновцев не могут материализоваться спонтанно или же по команде излишне ретивого или не совсем трезвого начальника. Разгром в одном городе мог бы считаться недоразумением, но в двух – это государственная политика. И если омоновцам разрешают орудовать дубинками прямо перед камерами Reuters, значит, это делается напоказ. Путин предпочел сделать из акций протеста событие.
     Итак, Путин принимает в расчет различные группы и следующим образом рационализирует свои действия в контексте исторического цикла России:
     – Запад: Очевидно, что Путин не хочет, чтобы западный капитал подумал, будто он готов принять как должное недавние угрозы насильственной смены власти, прозвучавшие из уст изгнанного олигарха Бориса Березовского. Березовский говорит, что при будущей смене власти в России насилие возможно и даже неизбежно? Прекрасно. Путин с легкостью продемонстрировал, что в искусстве применения силы во внутренней политике у российского правительства нет равных.
     – Народ: Путин знает, что руководство страной – это не столько правление, сколько управление ожиданиями. Россияне жаждут стабильности, и Путин, дав им эту стабильность, получил высокий рейтинг, а его заслуги нехотя признают даже самые заклятые его враги. Он представляет такие группы, как 'Другая Россия', возмутителями спокойствия. Среднестатистический россиянин вполне готов принять такое объяснение.
     – Оппозиция: Одно дело выступать в оппозиции к невероятно сильному и популярному правительству. Другое – когда правительство тебя колотит, при этом народ одобрительно кивает, а международное сообщество практически не выражает протеста. Путин показал, что оппозиция не просто изолирована и находится вне политического поля, но и никому не нужна.
     – Кремль: То, что Путин разочарован нереализуемостью своих идеалов, не означает, что он хочет быть выброшенным в открытый космос. В русской культуре проявление слабости в переходный период равносильно капитуляции – особенно при том, что российские силовики (националисты) постоянно стремятся к вершинам власти. Путин знает, что для того, чтобы продолжить играть какую-то роль в России в ходе и после завершения переходного периода, он должен сохранять твердость. В конце концов, если Медведев и Иванов не оправдают надежд, то кому-то все равно придется править Россией – а единственному из ныне живущих политиков, более искушенному в этом, чем Путин, уровень алкоголя в крови не позволяет принимать осознанные политические решения.