VFF-S
Вниз

Послание-2008

Бюджет. Финансы. Кризис
Материалы СМИ 43
07.04.09-10.04.09

  • Продолжение темы
  • Начало темы [1], [2], [3], [4], [5], [6], [7], [8], [9], [10], [11], [12], [13], [14], [15], [16], [17], [18], [19], [20], [21], [22], [23], [24], [25], [26], [27], [28], [29], [30], [31], [32], [33], [34], [35], [36], [37], [38], [39] [40] [41] [42]
  • Бюджетное послание-2007
  • Бюджетное послание-2006
  • Послание-2006
  • Послание-2007
  • Послание-2008

    Кризисный замер

    Массового настроя на протестное поведение нет

    Оптимистов на круглом столе «НГ» оказалось больше, чем пессимистов. Фото Александра Шалгина (НГ-фото). Загружается с сайта НеГа      Обсуждая тему кризиса в формате круглого стола в начале года (см. «НГ-политику» № 1 от 20.01.09), приглашенные редакцией эксперты-политологи говорили в основном о политических аспектах обвала мировой экономики в целом и России в частности. На этот раз в кризис «оказались вовлечены» социологи. Представителей ведущих российских социологических центров «НГ» попросила рассказать о настроениях и ожиданиях общества в этот непростой для всего мира период. Основными вопросами на круглом столе, состоявшемся в редакции «НГ» 26 марта, стали: как кризис отразился на социально-политическом настроении россиян; соотношение между социальным оптимизмом и кризисом; влияет ли кризис на политизацию настроений народа; размышляют ли россияне об ответственности властей (федеральных, региональных, местных) за последствия кризиса (безработица, снижение доходов); удовлетворены ли граждане антикризисным планом и ожидают ли структурных сдвигов в результате кризиса. Также экспертам было предложено суммировать общественное мнение относительно глобализации и рейтинга оппозиции. В дискуссии приняли участие: директор Аналитического центра Юрия Левады Лев Гудков, руководитель аналитического отдела фонда «Общественное мнение» Григорий Кертман, гендиректор независимой социологической компании «Башкирова и партнеры» Елена Башкирова и директор по коммуникациям Всероссийского центра изучения общественного мнения Ольга Каменчук. «Независимую газету» представляли заведующая отделом политики «НГ» Александра Самарина и ответственный редактор приложения «НГ-политика» Роза Цветкова.

    Загружается с сайта НеГа      Лев Гудков, директор Аналитического центра Юрия Левады
         Нельзя говорить о настроениях россиян как о чем-то целом и однородном. Социальные самоощущения людей из разных слоев и групп очень существенно различаются. Нынешнему кризису предшествовал длительный период роста и доходов, и оптимизма, особенно в кругах, приближенных к власти и связанных с ней. Еще прошлым летом все было хорошо, и 75% россиян считали, что кризис их не затронет, что это все американские штучки. Ситуация начала меняться в октябре, ноябре и декабре. Особенно драматическими были октябрь и ноябрь. Затем наступило некоторое затишье, январь в этом смысле не был показательным, поскольку рабочих дней было мало, шли праздники. В феврале ситуация продолжала ухудшаться, но не такими темпами, и в марте тоже.
         Осенью кризис затронул сравнительно небольшую часть населения, примерно 10-12% всех семей, Но уже в марте (судя по последнему замеру, который мы получили только вчера (25 марта. – «НГ»), почти в каждой третьей семье были те, кому урезали зарплату (таких 30%) или задержали ее выплату (25%), кто-то из родственников попал под сокращение штатов (об этом заявили 23%). В каждой шестой семье есть кто-то из работающих, кто отправлен в вынужденные неоплачиваемые отпуска или переведен на сокращенный рабочий день. Но страх перед кризисом, перед угрозой безработицы рос гораздо быстрее, чем, собственно, масштабы сокращения занятости. Сегодня эта проблема вышла на первый план в списке тревог, потеснив беспокойство по поводу роста цен и инфляции, чувство незащищенности перед преступниками или административным произволом. 75% опрошенных россиян считают, что безработица будет только усиливаться (см. табл.).

         «НГ»: Сегодня – это имеется в виду ситуация от конца ноября по сегодняшний день, так?
         Гудков: Да. За год (с марта 2008 года) число россиян, заявивших, что жизнь их семьи ухудшилась, выросло с 16 до 45%. Реакция на усиление кризиса в разных группах разная, потому что одно дело – Москва, где развитый рынок труда, высокий уровень квалификации работающих, соответственно самые высокие доходы и появились, накоплены за годы роста определенного рода ресурсы, и другое дело – провинциальные небольшие города, где ситуация настолько плоха, причем устойчиво плоха, что там кризис не очень сильно ощущается, как в столицах или в крупных городах, поскольку там и так плохо. В этой социальной среде (в селе и малых городах), очень уязвимой и депрессивной, отмечаются хронически высокий уровень безработицы и очень низкие доходы. Больше всего встревожено, если брать данные наших опросов по социальной или социально-демографической структуре, разрастающимся кризисом именно население малых и средних городов. Если рассматривать массовые реакции на кризис по социальным группам, то больше всех обеспокоены промышленные рабочие, особенно на крупных и средних предприятиях, где идет спад занятости. Особенно тяжелая ситуация складывается в некоторых монопрофильных городах, где приостановка производства ведет к параличу всего района.
         В обществе (начиная с декабря, в феврале это усилилось, в марте закрепилось) доминирует представление, что причины нынешнего кризиса вызревали в течение нескольких последних лет, что это не внезапно разразившаяся беда. Причем мнения о характере кризиса и о том, пришел ли он к нам со стороны или он вызван внутренними обстоятельствами, довольно быстро и радикально изменились, как, впрочем, и оценки руководства. Еще до начала осени у большинства россиян преобладала уверенность, что кризис это где-то там, что их он не коснется, а если проблемы и возникнут, то все как-то образуется. Очень высоки были надежды на то, что руководство в состоянии справиться с кризисом, что у него есть продуманная и четкая программа конкретных действий. Сегодня общественное мнение заметно качнулось в другую сторону, и все большая часть опрошенных высказывает сомнения в способности руководства вывести страну из кризиса, решить эту проблему. Примерно пополам – 40 на 40% – тех, кто думает, что все как-нибудь обойдется, и тех, кто утратил доверие к руководству. Оптимизм и надежды на правительство страны падают.

    Загружается с сайта НеГа      Елена Башкирова, гендиректор независимой социологической компании «Башкирова и партнеры»
         Понятно, что у всех наших служб предмет исследования один и тот же, объект тот же самый, поэтому нельзя ожидать, что у нас будут какие-то огромные отклонения. Ясно, что кризис затронул все наше население, включая нас, здесь присутствующих, и все это ощущают. Речь идет о степени того, как это отразилось на настроениях людей. Мы этот вопрос стали мониторить начиная с лета, но я сейчас приведу данные по декабрю и февралю, потому что они показательны. В данных исследований, проведенных летом и в сентябре, конечно, ощущались изменения настроений, это было связано с инфляцией и ростом цен. Мы каждый месяц отслеживали настроения людей и знаем, что они уже в июле начали ощущать негативные последствия инфляции. И повышение цен на такие продукты питания, как мясо и молочные продукты, колбасы, сыры и хлеб, сказывается на их социальном самочувствии. Сейчас ситуация несколько изменилась: про повышение цен на хлеб мало кто говорит, но все ощущают повышение цен на мясные и молочные продукты. Фактически такая ситуация означает, что люди вынуждены переходить на продукты более низкого качества, хотя есть и те (небольшой процент), кто вообще вынужден отказаться от некоторых продуктов. И у нас есть данные не только по продуктам питания, но и по путешествиям, развлечениям, одежде. Тенденция такова – люди сокращают свои расходы на самые необходимые продукты, то есть речь идет об ухудшении качества жизни.
         В феврале мы задавали те же вопросы, что и в декабре, поэтому мы можем сравнивать. Вопрос звучал так: «Пострадали ли вы или члены вашей семьи от кризиса?» В декабре 52% сказали что «ни я, ни члены моей семьи не пострадали», и это все-таки приличная цифра. Я согласна с Гудковым, когда он говорит, что кризис ощущался меньше, а сейчас мы видим динамику. За два месяца почти в два раза количество этих людей уменьшилось – теперь 26% говорят, что они не пострадали от кризиса. У меня есть довольно подробная разбивка, каким образом люди конкретно пострадали. Конечно, самые главные негативные факторы, о которых здесь говорили, это снижение зарплаты, теперь таких россиян уже 21%, то есть пятая часть населения, и потеря работы – 15,5% сказали: «Я или кто-то из членов моей семьи потеряли работу». И динамика такова: количество этих людей увеличилось почти в два раза. То есть число не задетых кризисом уменьшается, за два месяца в два раза больше человек ощутили его последствия. Задержка зарплат была отмечена 7% опрошенных, в феврале уже 10%. Здесь пока не очень большие цифры – значит, население эта проблема массово пока не волнует, хотя и здесь речь тоже о людях. В отпуске без содержания были 4-5%, сейчас – 6%. Об ухудшении социального пакета говорят около 3%.
    Исследование компании «Башкирова и партнеры», проведенное в феврале 2009 года по всероссийской репрезентативной выборке в 1500 человек. Загружается с сайта НеГа      Теперь еще одна тенденция, о которой, может быть, стоит сказать: приходится ли людям отказываться от чего-то в связи с финансовым кризисом? Мы считаем, что это показательный вопрос. Я сейчас вам расскажу, что произошло. В декабре где-то 26% отказывались от покупки одежды, сейчас – 36%. Рост на 10% это все-таки существенно. Покупка бытовой техники соответственно 26% – 32%, некоторые продукты питания – было 22%, стало 31%. Это тоже почти 10%. Что это значит? Это означает ухудшение качества жизни. Вот по крупным покупкам – квартиры, автомобили – почти динамики нет, где-то на 4% уменьшение, но их и так было немного, но, если надо, люди все равно покупают.
         Впрочем, некоторые исследования свидетельствуют и о другой тенденции: есть небольшая часть людей, которые рассчитывают как раз приобрести то, что ранее было недоступно, – дорогие марки одежды, например. Сейчас многие почему-то ожидают к весне снижения цен.

         «НГ»: А в каких категориях населения?
         Башкирова: Эти люди, скажем так, низшего среднего класса, которые хотят себя почувствовать средним классом. А раньше у них такой возможности не было. То же самое и в отношении квартир. Я опять говорю, что это нетипично, это очень небольшая категория. Вы знаете, что очень богатые люди, хотя и пострадали – потеряли большие деньги, например Дерипаска, но на образе их жизни это никак не отразилось – как покупали в дорогих магазинах, так и покупают и отдыхают все там же. Те, кто рассчитывает купить квартиру, очень внимательно отслеживают сейчас рынок недвижимости, ожидают спада и считают, что этот спад не будет длиться очень долго. Поэтому они стремятся попасть в эту нишу, чтобы купить ранее недоступные квартиры по более низким ценам и попасть в эту категорию.

    Кто пойдет на баррикады
         «НГ»: То есть ожидания есть?
         Башкирова: Да, но это нетипично, это не весь народ. Это его очень небольшая часть. По нашим данным, пострадали и молодежь, и сельское, и городское население. У нас было недавно исследование по моногородам. Там и так было плохо, но резких изменений нет, то есть как они жили плохо, так и живут. Вот теперь про настроения. Настроений катастрофических нет. Паники нет, массового настроя на протестное поведение тоже. Чего могут опасаться власти? Что ухудшится ситуация и соответственно поднимется уровень протестного поведения. Ожидать, что кризис разрешится очень быстро, не приходится, и большинство опрошенных полагают, что кризис продлится где-то два-три года или больше. Таких людей, которые рассчитывают, что через полгода-год кризис закончится, значительно меньше. Есть реализм, есть понимание ситуации.
         Это на сегодня.

         «НГ»: Последние оптимистические заявления правительства как-то повлияли на изменение социальных настроений?
         Башкирова: Нет, так быстро они меняться не будут. Что я могу сказать про настроения в целом? Уровень протестного поведения, вербально выраженный, довольно высок. То есть когда мы спрашивали, стоит идти на митинги и демонстрации, около 40% говорили, что да, скорее всего стоит. Но это всего лишь отношение к самой идее протестов. А когда мы спрашиваем: «Вы лично пойдете?», то уже 32% говорят о возможности своего участия, а если спрашивать: «Точно пойдете?», то это уже меньше 20%. Что же касается постфактум, то около 10-15% говорят, что они реально принимали участие в акциях протеста. Потому что люди ленятся, думают, что кто-то другой должен пойти, а не они сами. То есть ничего катастрофического в ситуации нет.

         «НГ»: И все же что касается социального оптимизма, какие-то изменения в цифрах вы наблюдали? Допустим, с начала кризиса, когда был достаточно большой оптимизм, и сейчас?
         Башкирова: Протестные настроения мы регулярно измеряем, они вообще не сильно менялись. Уровень протестного поведения в России невысокий по сравнению с Европой, он где-то у нас всегда на уровне 20%. Но опять очень большие различия между вербально выраженными желаниями и реальными. Это соотношение где-то 2 к 1. Мы фиксировали и более высокий уровень протестного поведения даже по сравнению с кризисом, где-то в начале 2000-х годов. Но опять же вербально выраженный уровень был выше. На самом деле не было таких ярко выраженных настроений. Поэтому никаких массовых протестов мы не ждем. Конечно, правозащитные организации говорят, что протесты могут вспыхнуть как от спички и где-то в отдельных городах, в городах с градообразующими предприятиями могут быть отдельные акции протеста. Но опять же ситуация контролируется. Надо опасаться массовых выступлений в больших городах, где большие скопления людей могут выйти на улицы. Вот это опасно. Но пока такой конкретной ситуации нет.

    Загружается с сайта НеГа      Григорий Кертман, заведующий аналитическим отделом фонда «Общественное мнение»
         По поводу протестных настроений – я совершенно согласен. По нашим последним данным, в принципе допускают для себя возможность участвовать в каких-либо протестных акциях 25% опрошенных, а примерно 70% – исключают. Это очень похоже на наши более ранние данные, никаких принципиальных изменений здесь давно нет. А вообще говорить о динамике социально-политических настроений населения в целом сейчас не совсем корректно. Потому что социальные настроения – они меняются ощутимо. И в основном в том направлении, о котором говорили коллеги. А что касается политических настроений, то здесь каких-либо изменений наши данные не показывают.

    Власть – вне критики
         «НГ»: Не показывают, потому что вы не спрашивали? А если спрашивали, то как были поставлены вопросы?
         Кертман: Нет, мы как раз спрашивали, и спрашиваем еженедельно. Самые показательные в этом плане вопросы – о доверии к Медведеву и Путину, и там стабильность абсолютная. То есть колебания показателей не выходят за пределы статистической погрешности измерений применительно к Медведеву с августа прошлого года, а применительно к Путину – еще дольше. Кроме того, мы спрашиваем, хорошо или плохо каждый из них справляется с проблемами, стоящими сейчас перед страной, и тут тоже никакой динамики нет.
         Башкирова: От себя добавлю, что сохраняется удивительно высокий уровень доверия.
         Кертман: Да. Причем вопросы о том, как президент и премьер справляются с проблемами, стоящими перед страной, измеряют не только доверие, тут присутствует и прагматический акцент. Так вот 50-55% респондентов говорят, что Медведев хорошо справляется с этими проблемами, 22-25% – что плохо. Остальные – затрудняются. Цифры устойчивы в течение двух последних месяцев, раньше мы этот вопрос не задавали. А применительно к Путину 65-70% говорят – хорошо справляется, 16-18% – плохо. И цифры тоже не меняются. Но можно даже оставить в стороне персональные репутации первых лиц со всем их «тефлоном». Если рейтинг «Единой России» уже больше года практически неизменен (чуть выше 50%) и с кризисом тут ничего не сдвинулось, то это очень определенно говорит о стабильности политических настроений.
         Это не значит, что подспудно не накапливаются какие-то напряжения, которые могут когда-нибудь прорваться на поверхность. Но пока никаких признаков этого наши исследования не показывают – ни общие индикаторы, ни разные частные показатели, ни ответы на открытые вопросы.
         Рейтинг политических лидеров в последнее время, безусловно, меняется, но не принципиально. Если считать от пика массовой мобилизации во время электоральной кампании по выборам президента, от февраля 2008 года, то он, по нашим данным, упал у Путина на 14%, а у Медведева – на 9%.
         Башкирова: А у нас рейтинг не упал вообще, а даже немного поднялся.
         Кертман: Прошлогодние февральские данные – предвыборные – некорректно сравнивать с сегодняшними. А если сравнивать, например, с маем прошлого года, то ничего не упало.
         Гудков: Я настаиваю – снижение есть, оно незначительно, но оно устойчивое.

    Чем меньше скидки, тем больше пропаганды. Фото Reuters. Загружается с сайта НеГа      «НГ»: А в период кризиса каковы тенденции этого рейтинга?
         Гудков: Он медленно, потихоньку, но снижается. Незначительно – именно потому, что отношение к первым лицам не носит прагматический характер. Оно складывается из надежд, иллюзий, из представлений о той символической роли, которую играют первые лица, из очень сильного инерционного государственного патернализма, а также из-за отсутствия альтернативных фигур. Последнее играет очень важную вещь для рейтингов: ведь почему еще они держатся так высоко? Организация политического пространства сегодня такова, что действующий режим смог убрать все политические фигуры, оппонирующие или противостоящие нынешнему руководству, политическое поле расчищено. Люди ясно понимают, что сейчас в политическом пространстве нет никаких иных фигур, которые могли бы конкурировать с властью, и это придает соответствующую устойчивость существующей композиции или видимость такой устойчивости в глазах общества.
         Что же касается социальных настроений, то кризис сказался на них весьма ощутимо. Вот один из общих индикаторов: мы спрашиваем людей, как изменилось – и изменилось ли – их материальное положение за последние два-три месяца. Так вот люди реже всего говорили, что их положение ухудшилось, в августе-сентябре прошлого года – тогда так отвечали около 30%. А потом с октября этот показатель полез вверх, незадолго до нового года перевалил через 40%, какое-то время продержался на одном уровне, потом снова поднялся и где-то с середины февраля колеблется в пределах уже 54-56%. Некоторая доля людей говорят, что их положение практически не изменилось, по последним замерам – 38%, и есть немногие, у которых оно улучшилось, – до 5%.
         Башкирова: Можно я добавлю? По сравнительной характеристике за год мы совпадаем с Фондом общественного мнения практически один в один. У нас цифры в рамках мониторинга индекса потребительских настроений (ИПН), который мы проводим совместно с Независимым институтом социальной политики, такие: ухудшилось – 51,5%, осталось без изменений – 40% и 7% – что улучшилось.
         Кертман: Другое дело, я хотел бы оговориться, что такие данные нельзя принимать за чистую монету. Динамику – можно: если распределение ответов меняется, то это отражает реальные перемены в жизни людей. Но абсолютные цифры – ни в коем случае.
         Смотрите. Этот вопрос мы изредка задавали и до кризиса. И ни разу не было случая, чтобы доля людей, утверждающих, что их материальное положение улучшилось, хотя бы приблизилась к доле тех, кто утверждает, что их положение ухудшилось. Но если бы тенденция к ухудшению материального положения большинства преобладала всегда, неизменно, то картина жизни страны сильно бы отличалась от того, что мы наблюдаем в реальности.

         «НГ»: То есть получается, что у нас пессимистов больше?
         Всегда. У нас в культуре заложена такая пессимистическая традиция. Люди у нас все время склонны оценивать и свое положение, и ситуацию в стране с подчеркнутым пессимизмом, даже в самые благополучные годы. Объяснять истоки этого пессимизма – достаточно длительный разговор. Условно говоря, это наша ментальность.
         Гудков: Причем здесь ментальность? Условия жизни такие, в этом причина социального пессимизма, а не в какой-то мистической ментальности. У молодых и более образованных горожан настроения фиксируются самые радужные и оптимистические, хотя они принадлежат к той же самой «культуре».
         Кертман: Нет. Не в этом дело.

         «НГ»: А почему условия жизни? У нас же были годы фактического расцвета, и даже статистические выкладки это показывали, да и сами люди в социологических опросах свидетельствовали о большей, чем ранее, удовлетворенности жизненным уровнем.
         Гудков: Во-первых, рост благосостояния в 2000-е годы шел крайне неравномерно. Примерно 60% этого роста падало на 15-20% верхних слоев населения. А на нижние 20% населения падало лишь 3%. Основная масса населения не столько благоденствовала, сколько только-только начала успокаиваться после тяжелого кризиса 1998 года и падения уровня жизни в середине 90-х годов. Уровень жизни 90-го года восстановился лишь к 2003-2005 годам. Поэтому этот рост благополучия не менял образа жизни основной массы населения. Ну вы могли купить новый телевизор, холодильник, еще какую-то технику бытовую, видеомагнитофон, но сам уклад жизни при этом не менялся. Наше общество все равно остается чрезвычайно бедным. А разрыв в запросах очень вырос. Появились новые образцы жизни, заметно росла социальная дифференциация, в том числе между регионами или между столицами, крупнейшими городами и периферией. Вообще в последние 10-15 лет разрыв между очень богатыми и застойно бедными стал еще более очевидным.
         Нужно все-таки учитывать, что две трети российского населения – 67% – живут в селе и в малых городах. Это бедное, очень бедное общество, которому показывают по телевидению сериалы про жизнь олигархов, про роскошную жизни коррумпированных чиновников и бандитов, гламурные тусовки и убеждают направо и налево покупать то-то и то-то, потому что «ты этого достойна» и прочее и прочее. И этот разрыв между тем, что люди считают «нормой жизни», и тем, что они реально имеют на свою зарплату, рождает социальную зависть и чувство глубокой, коллективной фрустрации, общий и устойчивый фон неполноценности и обделенности.

         «НГ»: Тогда вообще непонятно, почему при наличии подобного фона зависти и пессимизма тем не менее столь высокий и постоянный процент доверия к власти?
    Критикуя власть, граждане по-прежнему продолжают на нее уповать. Фото Reuters. Загружается с сайта НеГа      Кертман: Конечно, можно говорить о том, что плодами «тучных лет» в основном пользовалась сравнительно небольшая часть населения. Это правда. Но! Почему даже в самые благополучные, по объективным данным месяцы, задолго до кризиса, 30% наших сограждан говорят, что положение их ухудшилось (не осталось прежним, а ухудшилось) и никогда больше 10% не говорят, что улучшилось? Хорошо, допустим даже, что объективного улучшения материального положения большинства не было вообще, что для большинства вообще ничего не менялось – хотя это все же не так. Но ведь об ухудшении положения говорили при этом в разы больше, чем об улучшении. Это, как мне кажется, все же определяется не динамикой экономических показателей, потребительского поведения и т.д., а социокультурными особенностями.

    Что такое среднестатистическое счастье
         Гудков: Различие между ростом запросов и фактическим их обеспечением, разрыв между тем, что люди представляли себе в качестве «нормальной жизни», не богатой, подчеркиваю, а очень скромной жизни, – даже у самых обеспеченных групп эти показатели, в общем-то, не выходят даже на уровень западного среднего класса, – так вот этот разрыв между запросом и возможностью удовлетворения всегда составлял у нас 2,5-3 раза.
         Кертман: С этим – согласен. Эта цифра подтверждается и нашими данными. Отвечая на вопрос о том, какой доход им нужен, так сказать, для полного счастья, люди обычно называют сумму, которая в 2,5 раза больше, чем они реально получают. И эти показатели – на самых разных полюсах доходов.

         «НГ»: Даже если спросить об этом абсолютно реального олигарха, допустим, или миллиардера?
         Гудков: Нет, у этой социальный группы подобный разрыв меньше, но это отдельная тема.

    Загружается с сайта НеГа      Ольга Каменчук, директор по коммуникациям ВЦИОМ
         Я хотела бы вернуться к теме социальных настроений. В течение многих лет мы проводим регулярные (еженедельные) измерения, в ходе которых строим индексы социальных настроений. По разным показателям мы исследуем удовлетворенность экономической и политической ситуацией в стране, есть так называемый индекс социального оптимизма, собственно материального положения россиян и т.д. В целом на протяжении последних лет мы отмечали рост всех этих показателей – связанных как с экономической, так и с политической сферами. Нельзя говорить, что люди жили плохо и все было безрадостно и пессимистично.
         Интересно, что происходит с этими показателями сейчас. Почти все (пять из шести) индексы не просто просели, они обвалились. И социальный оптимизм и оценка того, в правильном ли направлении движется страна, и оценка экономической ситуации, собственного материального положения, ожиданий – все это обвалилось. И сейчас мы сравниваем этот уровень с уровнем начала 2005 года. Если вспомните, это был очень тяжелый период для населения, это период монетизации льгот – болезненно проведенной реформы. Тогда, кстати, мы наблюдали некоторые изменения, которые сейчас пока мы не видим, но которые многие ожидают. Тогда произошел некоторый рост популярности левых идеологий, а также националистических. Тогда мы видели рост поддержки КПРФ, например. Сейчас мы этого не фиксируем. Об этом пойдет речь отдельно, но могу сказать так, что пока ни одна из оппозиционных партий, будь то правые, будь то левые или националисты, не набирает очков на кризисной ситуации.
         Что происходит сейчас: что же это за индекс, что же это за показатель, который не обвалился?
         Единственный индекс, который не обвалился, хотя снижение все равно произошло, – это оценка политической ситуации в стране. Нельзя говорить, что он замер, замерз, здесь также произошло снижение. Я не стала бы говорить, что власть совершенно имунна к тому, что происходит.

         «НГ»: Как понять – оценка политической ситуации в стране?
         Каменчук: Вопрос звучит: «Как бы вы оценили нынешнюю политическую обстановку в России?» По этому показателю мы можем говорить сейчас об откате к концу 2007 года, то есть мы вернулись к довыборному периоду. Это что касается индексов.
         Я совершенно согласна по протестам, действительно четверть россиян говорят, что они поддержали бы акции протеста. А если мы спрашиваем, поучаствовали ли бы вы в них сами, то здесь показатели значительно меньше – более чем в два раза меньше сказали, что приняли бы участие в таких акциях. Но даже и в таком случае речь идет о декларациях. Реально протестовать будут значительно меньше. Аналогичные замеры в конце 90-х годов (я имею в виду период кризиса 1998 года) показывали также, что более 20% россиян поддерживали акции протеста и примерно 10% – готовы были бы лично поучаствовать в них. В условиях 140-миллионной России речь шла бы о миллионах и миллионах строящих баррикады и бастующих. Чего, как мы знаем, не было. То, что происходит в реальности, отличается от деклараций.
         Кроме того, когда мы спрашиваем, на что вы готовы пойти в случае дальнейшего повышения цен (кстати говоря, именно инфляция, по нашим данным, – главная проблема сейчас), то ключевое слово здесь – это «экономия»: либо отказ от покупки ряда продуктов, либо переход на более дешевые аналоги. А бастовать, строить баррикады готовы подавляющее меньшинство россиян. Причем и формы протеста главным образом пассивные – сбор подписей под петициями и т.п. Кстати, то же самое, например, в Белоруссии – мы тоже проводим исследования на эту тему совместно с нашими коллегами из других стран бывшего СССР.
         Тут нужно помнить о стабилизирующих и дестабилизирующих факторах в ходе политического трансформационного процесса, а наша страна до сих пор его не завершила, начав в конце 1980-х. Протесты протестами, но к чему они приведут? Возможна ли революционная трансформация – та, которую мы наблюдали в ряде других бывших республик СССР в течение последних лет?
         Очевидно, что у нас нет ряда «необходимых» факторов для такого рода дестабилизации ситуации. Таких, например, как «эффект столицы». У нас довольно стабильная столица, особенно на фоне недавних цветных революций в бывших республиках Союза: мы помним, что происходило в Тбилиси, в Киеве, в Бишкеке – именно столицы были катализатором «революционных трансформаций». В современной российской истории мы также наблюдали подтверждения подобному – я говорю о событиях 1991 и 1993 годов, а не просто о протестах. А сейчас? Именно жители Москвы и Санкт-Петербурга декларативно менее настроены принимать участие в активных формах протеста. По крайней мере у них в плане занятости и заработка есть больше возможностей и альтернатив в сравнении с россиянами, проживающими в менее крупных населенных пунктах, а это немаловажный фактор в этой связи.
         Какие проблемы считают россияне самыми главными на данный момент? Прежде всего это инфляция, снижение доходов и отказ от некоторых товаров и услуг. В целом – отказ от привычного образа жизни, который сказывается довольно болезненно на значительном количестве россиян. В период кризиса у нас прежде всего экономят на продуктах питания. Чуть более 50% опрошенных говорят, что прежде всего они экономят на продуктах (при этом 51% россиян, по их заявлениям, от 50 до 74% собственно бюджета тратят именно на еду – логично, что экономят на том, на что больше тратят). Кстати, немаловажно и то, какая доля бюджета уходит на продукты питания, – в этом смысле мы еще очень далеки от европейских планок.

    Исследование, проведенное ВЦИОМом по результатам репрезентативных опросов общественного мнения в 2006-2009 годах. Выборка – 1600 человек в 140 населенных пунктах 42 регионов России. Загружается с сайта НеГа

         Дальше в смысле экономии идут одежда и обувь, а затем – отдых и лечение. Выясняется, что уже сейчас четверть опрошенных россиян экономят на своем здоровье – в частности, на медикаментах. Причем если остальные проблемы имеют негативное воздействие уже сейчас (инфляция, безработица и т.п.), то именно такого рода экономия (на отдыхе и лечении) скажется позже, и об этом тоже забывать нельзя.

    Слово «кризис» употреблять с осторожностью
         «НГ»: 50% россиян, об экономии которых вы говорили, это показатель по всем социальным группам? И все же как россиянами воспринимается сегодня кризис, что они вкладывают в это понятие?
         Каменчук: Что касается первого вопроса, то, как правило, это не жители мегаполиса, там другие структура и уровень доходов. Речь идет о населении средних, малых городов, села, то есть о менее обеспеченных россиянах. По восприятию кризиса я согласна с первым выступавшим, Львом Гудковым. Сейчас произошло некое отрезвление. То есть в октябре кризис ощущался у населения только в Москве и Петербурге, а по всей стране – в ноябре.

         «НГ»: В Москве ощущался в октябре?! Коллеги Ольги согласны с этим утверждением?
         Башкирова: Мы этого не наблюдали, наши замеры этого не показывали.
         Кертман: На слово «кризис» первым делом среагировали Москва и Питер, это так. Именно на слово. Но ощущалось ли людьми дыхание кризиса в это время, в октябре? Не уверен.
         Каменчук: Первый кризисный мониторинг мы начали делать в октябре, причем по всех регионах. Вопрос звучал так: обсуждается ли вопрос, связанный с мировым финансовым кризисом, в кругу вашей семьи, друзей, коллег, если да, участвуете ли вы в этих разговорах? Причем задавался он впервые в марте 2008 года, затем в сентябре, ноябре, декабре, январе и марте 2009-го. Если в марте прошлого года обсуждали эти проблемы 17% опрошенных, то в сентябре 32%, в ноябре 47%, и далее – все больше. Осенью же мы и начали наши замеры психологического состояния россиян в связи с кризисом.
         Гудков: Получается, речь идет не о показателях кризиса, а об информации о нем.
         Башкирова: Это все равно что сегодня обсуждать войну в Ираке. Цифры, которые вы, Ольга, приводите, говорят скорее об ощущениях граждан, чем о том, как и когда он начал ощущаться в России, и в частности в Москве и Петербурге.
         Каменчук: Я как психолог смею утверждать, что восприятие кризиса, нахождение в этом информационном пространстве (причем не только транслируемом СМИ, а о кризисе в газетах и журналах у нас в октябре не говорили, но и объективно наблюдаемом населением мегаполисов в этот период) оказывает воздействие на поведение населения. При разработке исследований, посвященных уровню тревожности россиян в связи с кризисом, мы основывались на классической методике измерения ситуативной тревожности американского ученого Спилберга. Информационное поле, в частности, как и стратегии поведения, степень рациональности в реакциях на кризис и многие другие показатели, в комплексе непосредственно влияют на уровень ситуативной тревожности. В декабре мы фиксировали пик уровня тревожности: с осени он постепенно рос и концу года достиг максимума, а с января пошел на спад – не потому, что стало лучше, а потому (в частности), что смирились и ищут стратегии адаптации.
         Возражения со всех сторон круглого стола: не стоит переоценивать показания уровня тревожности, который замеряется постоянно и постоянно же растет.

    Доверие к политическим институтам
         Гудков: Я бы с осторожностью употреблял слово «кризис». Для каких-то слоев это действительно кризис. Увольнения, ситуация отчаянная, но почти половина россиян до последнего времени, до марта, в марте ситуация немного изменилась, вообще не ощущали кризиса и полагали, что кризис обойдет их стороной. Больше волновал рост цен – тревоги по этому поводу особенно усилились осенью 2007 года, когда стал ощутим всплеск инфляции.
         Кертман: Ее следующий всплеск произошел в мае-июне 2008-го.
         Гудков: Да. Поэтому в каком-то смысле население к этому было психологически подготовлено: оно было уже встревожено этим, очень обеспокоено, но само по себе только это обстоятельство еще не рассматривалось как кризисное явление. В целом нынешняя ситуация по своим параметрам тревожности, доверия, потребления и т.п. напоминает ситуацию примерно 2005 года, 2003 и 2001 годов. Это пока не «кризис» – точнее, люди не определяют свою жизнь в этих категориях. Ситуация, когда люди теряют работу и в округе ее нет, – это очень тяжелая ситуация, но люди называют ее по-другому, может быть, потому, что не могут мыслить в общих категориях, как это делают политики, журналисты или экономисты.
         Теперь насчет протестных настроений. Они, по нашим данным, подскочили в более чем 1,5 раза: вероятность массовых акций протеста, по мнению наших опрошенных, там, где живут, поднялась с 23% в декабре до 39% в феврале, в марте несколько опустилась (до 31%). И готовность принять участие также усилилась (соответственно с 20 до 26%). Но, подчеркну, это настроения, а не реальное поведение. Наши вопросы об этом предназначены для измерения социальной напряженности в обществе. И те 6%, и даже 10%, которые говорят, что они готовы выйти на улицы, на самом деле будут сидеть дома. Это не реальные цифры, это выражение установки, диффузного недовольства. Вы только представьте, если бы эти 6%, то есть примерно шесть миллионов людей, выйдут на улицу, они сметут любой ОМОН, выставленный против них, любые войска. Это же гигантская цифра! Но ее нельзя принимать как выражение действия. Это настроенческие вещи, и их надо воспринимать как показатель падения или роста социального напряжения, не более того.
    По результатам еженедельных опросов, проводимых ФОМом по репрезентативной выборке в 2000 респондентов в 100 населенных пунктах 44 регионов России.. Загружается с сайта НеГа      Действительно, разные составляющие общественных настроений меняются с разной скоростью. Больше всего падали ожидания улучшения жизни, быстрее всего росли пессимистические настроения. Наиболее консервативны политические установки, оценки деятельности руководства страны не связаны с их практическими шагами и действиями, мнения о политических лидерах связаны с надеждами на них, разного рода патерналистскими ожиданиями и иллюзиями, поэтому на изменения экономической ситуации они реагируют меньше всего. Это опорная часть всех массовых коллективных представлений, поэтому, если они начнут меняться, то будут ломаться очень быстро. Мы это видели на примере Горбачева, Ельцина. И я думаю, у власти, если представить себе, что ситуация будет развиваться в этом направлении, до потери общественного доверия есть примерно полтора года как минимум. Потому что, повторюсь, политические представления очень инерционны и консервативны, они не сразу реагируют на экономическую ситуацию, но, если этот процесс «пошел», то остановить его уже очень трудно, потому что это означает, что ломается вся система политических представлений, что изменилась структура восприятия и понимания реальности.

         «НГ»: Елена Ивановна, вы согласны с этими утверждениями?
         Башкирова: Я полностью согласна, но, если позволите, хотела бы вернуться к первому вопросу. Как я уже упоминала, мы проводили исследования по индексу потребительских настроений. Хочу озвучить эти данные – в развитие того, что говорила Ольга, а может быть, даже чуть-чуть в противоречие. Индекс потребительских настроений напрямую связан с экономическим положением людей.
         Наш научный опыт говорит о том, что всегда, а особенно в нашей стране, главную роль в общественных настроениях играет субъективная или объективная оценка своего личного финансового положения или финансового положения своей семьи. Хорошо люди живут, будут одни настроения, хуже – это тут же отражается на отношении буквально ко всему. Мы задали вопросы, связанные в основном с изменением материального положения за прошедший год, экстраполяцией на будущий год. Не углубляясь в методику, можно сказать, что если значение индекса равно 100 баллам, то это уже ситуация на грани, если значение больше 100, то ситуация более или менее приличная. По данным на февраль, этот показатель составил 66,3. По этим данным, получается, что люди ощущают себя бедными, они не видят перспектив, не могут планировать покупку разных необходимых им вещей. Больше всего здесь падение наблюдается в плане покупки недвижимости, автомобилей, развлечений.

    Про инфляцию, безработицу и оптимизм
         Кертман: В дополнение к сказанному коллегами. Проблема безработицы и вообще рабочая, производственная ситуация – это сфера вполне реальных и очень болезненных перемен. Тут речь идет не о каких-то декларативных страхах, тут все серьезно. Мы в последние месяцы спрашиваем: какие отрицательные события, связанные с работой, происходили с вами лично за последнее время? Так вот, каждый пятый из работающих говорит, что у него задерживали зарплату, 17% – уменьшили зарплату, 14% – не выплатили бонусы, 9% – перевели на неполную рабочую неделю или неполный рабочий день. И это очень серьезная вещь.
         Кроме того, мы спрашиваем: существует ли вероятность, что вас уволят? И если существует, высокая она или низкая? Мы это спрашиваем с октября. Тогда только 7% говорили, что вероятность высока. Сейчас этот показатель вырос до 16-17% и дальше не растет. Но если каждый шестой работающий считает высокой вероятность увольнения, то это тревожный показатель. И больше того. Мы спрашиваем уже всех работающих – вот если вас уволят, то вы скорее всего найдете или не найдете работу по специальности? Примерно 35-38% говорят, что не найдут, и лишь чуть больше – считающих, что найдут. Правда, еще некоторые – процентов 10 – заявляют, что их никогда не уволят, и это для них, стало быть, не актуально.
         Особенно высок процент тех, кто уверен, что не найдет работу, среди считающих, что вероятность увольнения для них высока, – больше 60%. То есть среди тех, кто реально ощущает себя уязвимым. Все тут, естественно, сильно зависит от возраста: чем моложе респонденты, тем более они уверены, что в случае чего найдут другую работу. Самая пессимистичная возрастная категория почти по всем показателям – это люди от 45 до 60. Кстати, существующий стереотип, который СМИ, не задумываясь, воспроизводят и тиражируют, – что самыми несчастными себя чувствуют в России представители самого старшего поколения, – истине не соответствует. Это уже давно не так.
         Гудков: Наиболее депрессивная категория – это женщины примерно 50 лет. Потолок профессионального роста, уход из брачного возраста, закат сексуальной жизни, разрыв тесных отношений с детьми.
         Утверждение представителя Фонда Левады вызывает горячее несогласие у женской половины круглого стола.
         Башкирова: Давайте поговорим об ожиданиях. В конце каждого года по методике Gallup International «Конец года» мы проводим опрос на тему «Каким будет, по-вашему, следующий год и как вы оцениваете год уходящий?». И уже много лет – при Горбачеве, Ельцине, Путине – ситуация была примерно одинакова: люди достаточно критически оценивают год прошедший и с оптимизмом смотрят в будущее. Никаких оснований для лучшей жизни, как вот, например, сейчас, нет, но история всегда повторяется. У вас (обращаясь к Каменчук) так же?
    По утверждениям социологов, люди в России готовы жить максимально долго плохо. Главное, чтобы власть систематически подавала оптимистические сигналы. Фото Reuters. Загружается с сайта НеГа      Каменчук: У нас несколько иные данные по этому вопросу. Как правило, люди, оглядываясь на предыдущий год, говорят, что было много проблем, но в целом год был неплохой – особенно в том, что касается личных достижений. В оценках результатов года для страны в целом россияне более сдержанны и менее позитивны. Причем в сравнении с предыдущими годами сейчас ситуация несколько другая, данные по уходящему году в декабре 2008 года изменились. Например, по потребительским планам, что планировали купить и что в итоге купили, показатели расходятся в два раза. Хотя, как я уже отмечала, – декларации – из разряда планов, которые зачастую расходятся с реальностью. Но в этом году это особенно заметно.
         Я хотела бы добавить комментарий по поводу стратегии поведения в случае потери работы. В октябре 2008 года 56% опрошенных говорили о том, что они либо легко, либо с небольшими затруднениями смогут найти работу в случае ее потери. А в марте этого года так говорят только 20%. То есть мы видим, какие громадные изменения в этом смысле произошли. И все же, когда мы говорим по поводу индекса тревожности, это, по-моему, весьма важное измерение, касающееся во многом так называемого кризиса в головах. Когда мы говорим о том, что кризис еще наступит, он еще не ощущается в социологии, изменения происходят с некоторой временной отсрочкой. И здесь очень важно измерять то, что оседает в головах. Еще важно не только то, что граждане не получают никакой информации и тревожатся или нет они в связи с этим, но также и то, есть ли у них подушка безопасности. Ведь не секрет – у большинства россиян нет накоплений, только менее четверти опрошенных россиян говорят о каких-либо отложенных на черный день накоплениях. И сейчас, когда мы говорим, что предпринимается в ситуации кризиса, то есть высоких цен и сокращения доходов, то прежде всего люди говорят, что будут либо сокращать потребление, либо начинать тратить накопления. На сколько хватит этих накоплений, другой вопрос, тем более у большинства их нет.
         По поводу рейтингов. Я не соглашусь с тем, что мы видим падения и какие-то провалы в рейтингах лидеров в настоящий момент. На мой взгляд, мы вернулись к постинаугурационному периоду, то есть к концу весны – началу лета 2008 года. Дальше сработал эффект успешной кавказской кампании, это всегда в обществе, и не только в России, подталкивает рейтинги вверх. Но сейчас этот эффект прошел плюс экономические проблемы, но тем не менее проседание наблюдается весьма незначительное.

         «НГ»: Размышляют ли россияне об ответственности властей?
         Башкирова: По нашим исследованиям, да. Мы задавали серию вопросов – о мерах, которые принимают власти. По президенту и премьеру (он на первом месте) – свыше 50% опрошенных называют их меры адекватными, и около трети россиян называют их меры разумными, но запоздалыми. Если это суммировать, то видно, что действия президента и премьера поддерживают большинство россиян. Повлиял ли кризис на действия властей? Этот вопрос мы тоже задавали. Здесь не было оценки позитивной или негативной, и тоже чуть больше половины респондентов сочли, что кризис повлиял на действия президента и премьер-министра. По рейтингам одобрения политиков Путин всегда впереди, дальше Медведев, затем идут Зюганов и Жириновский, все остальные политики практически на нулях.
    Как изменилось материальное положение вашей семьи за последний год? (в %)
    Март 2008 Сентябрь 2008 Декабрь 2008 Март 2009
    Улучшилось 28 24 18 11
    Не изменилось 55 53 47 39
    Ухудшилось 17 21 32 48
    Затруднились ответить 1 2 2 1
    Общественный опрос был проведен Аналитическим центром Юрия Левады

         Про оппозицию. Почему протестные настроения у нас не выльются в какие-то конкретные меры? Потому что любые выступления должны быть организованы. Рассчитывать, что народ сам поднимется и пойдет на баррикады, не стоит. Должны быть организаторы. У нас оппозиция просто отсутствует, ее практически нет. У меня есть специальное большое исследование на эту тему. У нас был такой вопрос: если вы пойдете на какие-то протестные действия, то кому они будут адресованы? Наверху шкалы – правительство (около 40%), президент (где-то четвертая часть населения) и премьер-министр (чуть больше 10%). И при этом трактовка этих побуждений различная. К президенту и к премьеру это было бы адресовано, потому что на них вся надежда, больше не к кому идти. По отношению к местной власти уровень негатива очень высокий – дачи понастроили, все разворовали, – люди на них не надеются. В адрес правительства много критики, к нему всегда есть вопросы. И часто решения принимаются, не обсуждаясь с народом, как было с монетизацией льгот. И поэтому у нас нет ни психологической, ни социологической поддержки принятия политических решений.

    Свет в конце тоннеля
         Каменчук: Позвольте предложить пару цифр для размышления: вопрос был задан в марте 2009 года, а до этого – в 2001 году, в начале периода расцвета – экономика как раз вступала в фазу быстрого роста, хотя еще свежи были в памяти события 1998 года. Ну так вот, за этот период, за 8 лет, с 48 до 29% сократилась доля тех, кто заявляет, что самостоятельно не смогут решить свои повседневные проблемы. И с 45 до 25% сократилось количество тех, кто не понимает, как им жить дальше. Я подчеркиваю, последний опрос на эту тему был буквально недавно, в марте.
         Получается, пессимизм пессимизмом, но свет в конце тоннеля виден, и нельзя говорить о дезориентации населения сейчас. Ситуация в кризисный период, то есть то, что мы сейчас наблюдаем, выглядит более позитивной, чем в более благополучные годы. Мне интересна позиция коллег.
         Кертман: За эти годы люди стали в большей степени верить в то, что свое будущее они определяют сами. Иначе говоря, сместился локус ответственности. Прежде всего это, конечно же, касается молодежи, у которой нет предшествующего опыта тотального патернализма, но в какой-то степени и среднего поколения. Проблема только в том, не будет ли сейчас обратного движения. Такие опасения пока не подтверждаются данными, но, мне кажется, подобная угроза существует.
         Башкирова: Да, это уход от патернализма – то, что люди начинают надеяться на себя.
         Кертман: Не пойдет ли сейчас в каком-то смысле откат – это открытый вопрос. С того момента, когда было сказано и услышано, признано большинством, что да, у нас кризис, в обществе произошли очень глубокие психологические сдвиги. Мне несколько раз приходилось за последнее время слышать, как люди говорят: давайте отделим кризис реальный, в экономике, и тот фантом, который рисуют СМИ и который гуляет в общественном мнении. Но мне-то как раз кажется, что не надо эти вещи разделять. То есть их можно разделить аналитически, но смысла в этом практического – для понимания социальной реальности – не так много. Сейчас общественное мнение знает: в стране кризис. Общественное мнение знает реальные факты, имеет реальный опыт, который это подтверждает, и, кроме того, воспринимает и воспроизводит самые различные представления о кризисе, в том числе и умеренно рациональные, которые тоже вписываются, укладываются в обновленную таким образом картину дня.
         Что дальше происходит? Мы спрашиваем респондентов: а вот что должно произойти, чтобы вы сочли, признали, что кризис закончился? Примерно половина, может быть, чуть меньше, дают более или менее внятные, рациональные ответы. Они говорят: когда резко улучшится положение дел на рынке труда, сократится безработица, когда появится уверенность в завтрашнем дне, когда стабилизируется экономическая ситуация в целом – то есть они апеллируют к тем или иным аспектам нынешнего кризиса. Но другая половина говорит иное. Например: когда цены снизятся. Что это значит? Ведь о росте цен, об инфляции люди говорили и раньше, и это не связывалось с понятием о кризисе. Теперь очень многие увязывают эти две характеристики воедино. А некоторые говорят даже: когда пенсии будут такими, что каждый сможет позволить себе отдыхать за границей. И получается, что даже тогда, когда реальные проявления нынешнего кризиса в экономике и социальной сфере будут преодолены, сойдут на нет, в массовом сознании ощущение кризиса будет присутствовать еще многие годы. И это может, помимо прочих последствий, способствовать усилению патерналистских настроений.
         Башкирова: И любое повышение цен или их нестабильность люди все равно будут сейчас относить к кризису, хотя эта тенденция была у нас на протяжении нескольких последних лет.

    Игры в политику
         «НГ»: Тогда что же получается? В представлении людей у нас все время кризис, что ли? И россияне не ожидают структурных изменений в результате кризиса?
         Гудков: Я все время пытаюсь говорить о мнениях разных групп населения. Нет такого субъекта «россияне», это статистическая фикция, удобная во многих отношениях. Разные социальные группы, разные среды реагируют по-разному на процессы развертывания кризиса, даже на само это слово «кризис», как и на другие изменения в обществе и экономике. Никакого представления об антикризисной программе правительства в головах у людей нет и не может быть. Оно есть у очень небольшого числа околоэлитарных кругов, которые внимательно следят, что говорит начальство и что пишут газеты. Там есть некоторое представление о том, что понимается под антикризисной программой, когда говорит такой-то и такой-то. Это хорошо информированные группы, но их ничтожно мало. Для остальных это некоторый сигнал (в лучшем случае). Путин выступил и сказал: ребята, не дергайтесь, мы вам все социальные гарантии попытаемся сохранить, пенсии даже немножко увеличим. И хотя люди не очень этому верят, но они слышат этот сигнал и реагируют на него так, как полагается. Идет некоторая инсценировка – люди привыкли с властью играть, это и есть социальное взаимодействие, очень мощное и сильное. Власти, по Жванецкому, посылают сигнал – будет лучше, люди делают вид, что верят этому. Хотя на самом деле они надеются только на себя, на свое окружение, на свои собственные ресурсы, на помощь семьи, близких и прочих. Эти цифры колеблются, но не меняются на самом деле на протяжении 20 лет, в течение которых мы их замеряли. От власти ждут эффективной социальной политики, но не верят, что она в состоянии это сделать. Есть разные степени этой веры. Молодые, к примеру, верят меньше, они более успешны, образованны, обеспечены, особенно живущие в крупных городах, где есть среда, бизнес и многие другие факторы, способствующие меньшей степени зависимости от власти.
         Хуже всего ситуация в депрессивных зонах, где остатки советской социальной инфраструктуры, социального обеспечения, бесплатного образования и здравоохранение разваливаются. Ситуация там довольно отчаянная: единственное, на кого люди могут полагаться, это на власть, причем далекую символическую власть. Поэтому именно здесь, особенно на селе, очень сильны патерналистские надежды, потому что больше надеяться не на кого. Собственно, из материала этого качества – иллюзий, надежд, ожиданий – и построены рейтинги. Поэтому они почти и не реагируют на практические властные действия.
         Кертман: С одной вещью я бы не согласился из сказанного – насчет оптимистических сигналов со стороны власти. Вот если власть начнет «нагнетать оптимизм», давать прямолинейные оптимистические сигналы, это может радикально подорвать престиж даже самых популярных ее представителей, обрушить высокие рейтинги и т.д.
         Смотрите, интервью Медведева Первому каналу – мы замеряли реакцию на него. Примерно треть осведомлена об этом интервью. И среди тех, кто осведомлен, 58% выступление понравилось, 22% – не понравилось. А дальше мы задаем вопрос: а как вам кажется, Медведев ситуацию в российской экономике описывал объективно? Или же он преувеличивал либо преуменьшал нынешние сложности? Примерно половина говорит об объективности, четверть – о приукрашивании; лишь 5% считают, что президент рисует ситуацию в избыточно темных красках. И естественно, что те, кому это выступление не понравилось, гораздо чаще говорят о приукрашивании ситуации, чем те, кому оно понравилось.
         Башкирова: Можно я вмешаюсь в ваше выступление? Мы те же самые два интервью президента также внимательно изучали. Что у нас получилось? Большинству народа очень нравится, я даже подчеркну это слово, очень нравится, что власти их не бросили, не оставили без внимания. На верхушке народных представлений об идеальном президенте стоит даже не ум, не профессионализм, а забота о людях. Вот этого людям не хватает на протяжении всех лет, начиная с Горбачева, вот что важно. И когда премьер и президент появляются на экране для разговора с народом, это уже хорошо, априори люди это оценят как большой плюс. Буквально все в нашем исследовании оценили этот тезис власти «мы вас не бросили, мы о вас думаем» очень высоко: каждый это сказал в сердечных радостных выражениях, это нравится. Что нравится в меньшей степени, так это абстрактность. Люди хотят конкретики, чтобы им точно говорили, какие социальные меры приняты или запланированы. То есть нужен некий конкретный антикризисный план, и здесь наступает некоторое противоречие с теми данными, которые мы имеем. Если говорить об экономической политике правительства, например, о мерах, которые оно принимает для борьбы с инфляцией и безработицей и так далее, то на вопрос, как правительство справляется с этими задачами, только 5% ответили, что хорошо, средне и плохо – примерно по 43%, остальные затруднились ответить. И есть цифры отдельно по Москве. В феврале мы задавали москвичам вопрос: действие каких антикризисных мер вы ощущаете на себе? И, несмотря на то что это столица, люди не ощущают свою приближенность к действиям властей. Данные здесь не сильно радуют. Самая большая цифра – 10%, то есть каждый десятый почувствовал меры по увеличению гарантий по сбережениям. Снижение налога на прибыль – 5%, повышение пособий по безработице, а безработица сегодня самая болезненно ощутимая вещь, – всего лишь 3%. Вообще не ощущают – 52%.
         Каменчук: По поводу информированности: люди могут ощущать какие-то эффекты от антикризисных мер, если они о них знают. Вот сравним нынешнюю ситуацию с декабрем 2008 года. Тогда на вопрос о том, слышали ли вы что-нибудь о плане российского правительства по борьбе с экономическим кризисом, 56% опрошенных ответили – я ничего не знаю. Сейчас таких 47%. Это все равно большая цифра несведущих, несмотря на некоторое снижение. И в плане антикризисных мер больше всего известно россиянам о поддержке банковской системы. Причем что любопытно: в декабре об этом знали 19%, сейчас – 6%. На втором месте поддержка малого и среднего бизнеса, а затем делят одно место использование материнского капитала, повышение пенсии и заработных плат, и сейчас появилось, раньше об этом не говорили, использование Стабфонда. О поддержке безработных действительно говорят совсем немного. Как и об остальном – страховании вкладов, снижении или увеличении налогов, поддержке автопрома, укреплении рубля и сдерживании цен, борьбе с коррупцией и так далее, все это на уровне 0-2%. Вот такие данные мы фиксируем.

    Хочет, но не может
         Кертман: Я бы хотел еще добавить насчет правительства. Понимаете, когда мы не упоминаем премьера или президента, картина несколько меняется. Когда мы последний раз спрашивали, как работает правительство – хорошо или плохо, – мнения разделились ровно пополам: 39% и 39% (прочие затруднились с оценкой). Но использовалась и такая модальность вопроса: как вы считаете, правительство хочет и может защитить население от негативных последствий экономического кризиса; хочет, но не может; может, но не хочет; и не может, и не хочет защищать население. Респондентам предъявляли карточку с вариантами ответа. Так вот, наиболее часто встречающийся ответ: хочет, но не может защитить. Так отвечают 39% респондентов. А еще 16% говорят, что и хочет, и может. Кстати, это очень высокий показатель, когда каждый шестой так считает.

         «НГ»: То есть отношение к действиям правительства достаточно благоприятное?
         Кертман: Ну не совсем: 23% считают, что оно может, но не хочет защищать людей, и еще 11% говорят, что и не может, и не хочет. Но я хотел договорить насчет самой распространенной позиции – хочет, но не может. В каких-то случаях за таким мнением стоят, конечно, сомнения в компетентности правительства, его дееспособности, но в основном – совершенно другие мотивы: склонность не судить правительство строго, оправдывать его: кризис, мол, пришел из Америки, слишком сильна зависимость от внешней конъюнктуры, да и вообще кризис слишком глубок, чтобы быстро и эффективно разрулить ситуацию.

         «НГ»: Значит, срабатывает некая пропаганда сверху? О том, что кризис пришел извне и во многом зависит от ситуации в США, в частности?
         Башкирова: Во многом это зависит от работы СМИ. Например, в России, говоря о финансово-экономических трудностях, пользуются только термином «кризис», а к термину «рецессия», распространенному на Западе, никогда не прибегают. То есть от вас, журналистов, очень многое зависит.
         Кертман: Конечно.

    Кто виноват и что делать
         Гудков: Я бы уточнил. Первоначальное представление, заданное управляемыми сверху СМИ, о том, что кризис занесен, оно почти исчезло. Сейчас говорят, что кризис, конечно, связан с особенностями и внутренними дефектами самой российской экономики, – что вполне здраво. Потому что люди начинают говорить уже не о том, что занесено, а о том, как на это реагирует наше собственное хозяйство и начальство. До того пока это носило виртуальный и пропагандистский характер, эта версия принималась и поддерживалась. Сейчас, когда люди столкнулись с реальными увольнениями и снижением зарплаты, Америка уже ни при чем. Это ведь не американцы и не Обама уволили или понизили зарплату, а вполне определенные люди, начальники предприятий.
         Кертман: Вот у нас была социологическая экспедиция в Пензу, мы обследовали конкретный завод. И рабочие в голос говорят о том, что кризис к ним пришел извне, виноваты американцы и москвичи. Вот такие ответы за пределами Москвы – американцы и москвичи, через запятую.

         «НГ»: Вы спрашивали, кто именно в кризисе повинен?
         Кертман: Эта тема затрагивалась. Они оправдывают свое начальство – и заводское, и городское, местное, потому что чего же от них можно требовать, если это все идет откуда-то там из Америки, из Москвы. Причем Москва упоминается здесь, кажется, не столько как столица государства, сколько как финансовый монстр. А деятельность администрации своих предприятий в условиях кризиса – и это уже по результатам общероссийских опросов – не с подавляющим перевесом, но чаще работающие люди все же оценивают положительно. В том числе и там, где ситуация плохая.

         «НГ»: Вопрос к Гудкову – какие факторы могут срезонировать такие общественно-политические всплески настроений, о которых вы говорили, вспоминая времена Горбачева и Ельцина? Сегодня подобные ситуации возможны?
         Гудков: Подобные ситуации представляют собой отражение социальных напряжений. Катализатором может быть что угодно. Гонтмахер, если помните, дал очень правдоподобные сценарии развития кризисной ситуации в отдельно взятом городе N-ск. Вот вам ситуация – остановился завод, работы нет, выехать невозможно, потому что нет денег на переезд. Начинается волнение, но оно скорее всего там же и гаснет.
         Уровень солидарности в нашем обществе у нас очень низкий, не сравнимый с тем, как ведут себя люди в других странах Европы. Это идущая от советских времен тактика адаптации, приспособления к внешнему принуждению, в ситуации коллективного заложничества все боялись высовываться. Потому что потом отвечал за действия не только собственно сам источник беспокойства, но и его коллеги, семья, близкие. На этом система держалась. Изменить ее крайне трудно, это коллективный опыт, от которого неизвестно еще когда мы сможем освободиться. Стимулов для возникновения коллективных действий, инициатив, общественных акций может быть очень много, но протестные движения начинаются, как говорит мой коллега Алексей Левинсон, только по «жизненным показаниям»: когда отбирают жилье, когда лишили сбережений, вспомним обманутых вкладчиков, когда на Дальнем Востоке очень многих людей лишают источника существования или когда речь идет об уплотнительной застройке. То есть когда это уже предельные ситуации. Правда, такие движения или объединения все равно сохраняются достаточно недолго.
         Кертман: Здесь есть еще такой фактор. Одно дело, когда имеет место общая беда, а другое дело, когда к нашей конкретной группе, к населению Владивостока, допустим, отнеслись несправедливо. Нас конкретно обидели, не других, за наш счет решают чьи-то чужие проблемы. Это очень стимулирует протест, ситуацию локальной солидарности. Может ли она удержаться надолго – другой вопрос.
         Гудков: Можно вспомнить январские стихийные выступления 2005 года, когда внезапно и неорганизованно поднялись пенсионеры, лишенные своих льгот, для них очень существенных.

         «НГ»: Вы настаиваете на слове «внезапно»?
         Гудков: Это была массовая реакция – неподготовленная, неорганизованная и вполне спонтанная. И совершенно неожиданная для властей.

    © «Независимая газета», 07.04.09

    Кризисный замер

    Продолжение

    О сильной руке и где полыхнет
    Дальнейшего повышения цен на хлеб пока не происходит, а очереди наблюдаются. Фото Reuters. Загружается с сайта НеГа     Башкирова: Мы уже говорили о том, повлиял ли кризис каким-то образом на социальные и политические взгляды. Мы задали в февральском исследовании такой вопрос: повлияли ли недавние социальные экономические изменения на ваши политические взгляды? И около трети опрошенных сказали, что повлияли. И вот что интересно: СМИ, многие политики, аналитики опасаются того, что в условиях кризиса народ опять будет стремиться к сильной руке, то есть к авторитаризму. В этом исследовании мы попытались измерить степень этого стремления к авторитаризму или к демократической ориентации. И вот что у нас получилось – к авторитаризму тяготеют чуть больше трети россиян, соответственно две трети жителей России ориентированы на демократию.
         Гудков: Я скептически отношусь к такого рода исследованиям, потому что это измерение слов-символов все-таки. Люди не понимают, что такое «демократия», реального опыта или знакомства с тем, как работает или как устроена демократическая система, у них нет. Мы много раз спрашивали людей, как они себе представляют, что такое демократия. Все ответы делятся на неравные части – позитивные и негативные. Негативные – это демагогия, хаос, беспорядок и все прочее. То, что они подозревают в позитивном смысле под демократией, не является собственно демократичным. Это высокий уровень жизни, это социальная защищенность, это свобода, это правовое государство. А ведь правовая защищенность вообще-то не имеет прямого отношения к демократии, потому что правовое государство возникло не в демократических режимах, а гораздо старше. Понимаете, это важные вещи. Фундаментальные представления о социальном устройстве, о политической системе складываются на протяжении поколений и не меняются в какие-то месяцы и даже годы. Кризис или не кризис – эти вещи гораздо более устойчивы, чем кажется, даже переодетые в разные слова, они сохраняют свою устойчивость много десятилетий, если не больше.
         Башкирова: Но чтобы измерить этот показатель, мы, естественно, не спрашивали в лоб: «Вы за демократию или авторитаризм?», чтобы оценить эту тенденцию, мы использовали «батарею» ценностных суждений.

         «НГ»: Понятия о демократии, может быть, и не меняются, но разве общественные устремления – точнее, тяготения к сильной руке – в период кризиса не усиливаются?
         Гудков: Ориентация на сильную руку очень резко выросла в ситуации кризиса 1998 года и сохранялась после него, на протяжении 2000-х годов.
         Каменчук: Я говорила в самом начале своего выступления, что мы не фиксируем в настоящий момент рост популярности левых идей, и это актуально и в отношении ориентации на более твердую руку. Хотя в России в целом, это нужно сказать, государственнические позиции довольно сильны. Другой вопрос – насколько ярко они выражены, о радикальном национализме говорить нельзя.
         Башкирова: Но есть все-таки угрозы межнациональных конфликтов...
         Каменчук: Кстати говоря, мы затронули очень интересный момент – о росте вероятности межнациональных конфликтов, до этого говорилось о напряженности на Дальнем Востоке. Если говорить по регионам, то, по нашим исследованиям, как раз несколько большую напряженность в связи с кризисом мы наблюдаем именно на Юге, в Южном федеральном округе. И вот в этой связи нельзя забывать о национальном факторе. А на Дальнем Востоке по сравнению с Югом все выражено не так ярко.
         Кертман: Если уж мы затронули тему межэтнических конфликтов… Очень не хочется давать какие бы то ни было прогнозы по этой проблематике, но, судя по тому, что показывают наши исследования, если полыхнет, а такой риск существует, то это случится скорее всего не на Юге. Самые опасные регионы на сегодня – это Тверская и Ленинградская области. Произошло, по-видимому, следующее: там, где есть устойчивая привычка к межнациональному общению, как в южных регионах, как, кстати, и в Поволжье, и в некоторых сибирских регионах, там могут часто возникать определенные межнациональные трения, но они быстро и угасают. Там есть опыт преодоления и забывания таких вещей. А вот в почти мононациональных в недавнем прошлом регионах, где теперь образовались большие национальные анклавы, такого опыта нет, здесь раздражение по поводу «чужаков» нарастает, и это показывают некоторые данные. А тут еще возникает в условиях кризиса конкуренция за рабочие места плюс циркулируют предположения относительно роста преступности со стороны не уехавших гастарбайтеров – все это создает совершенно горючую смесь. Вот очаги чего-то подобного мы увидели в Ленинградской и Тверской областях.

         «НГ»: Это проводилось выборочное исследование или по всей стране?
         Кертман: Это было двухэтапное исследование: сначала по всей стране мы сделали грубый замер и отобрали семь регионов, в которых ситуация, судя по результатам этого первого этапа, выглядела тревожной, а затем провели в них углубленные исследования. Где-то положение дел при внимательном рассмотрении оказалось не столь опасным, а вот два вышеупомянутых региона вызывают самое серьезное беспокойство.

         Опрос проведен ВЦИОМом (репрезентативная выборка – 1600 человек в 140 населенных пунктах 42 регионов России) совместно с белорусскими (социологическая лаборатория «НОВАК», выборка – 1000 человек во всех 6 регионах) и украинскими (компания Research & Branding Group, выборка – 2067 респондентов в 24 областях Украины и АР Крым) коллегами.

    О кредите доверия
         «НГ»: Сейчас некоторые эксперты из политологической среды предрекают, что терпение народа на пределе и что если полыхнет, так уж полыхнет. Насколько подобные прогнозы актуальны для сегодняшней действительности?
         Кертман: Они неактуальны до тех пор, пока сохраняется нынешний кредит доверия власти. Я думаю – лучше сказать, мне кажется, – что в ближайшие года полтора вероятность крупномасштабных социальных потрясений (о локальных эпизодах речи, понятно, не идет) близка к нулю. Дальше – в зависимости от того, как будет развиваться экономическая ситуация и сохранится ли кредит доверия. Кстати, даже во времена Великой депрессии, которую все поминают, но обычно не очень знают, что там было на самом деле, запас прочности в этом плане был примерно двухгодичным. То есть период между началом экономической катастрофы и созреванием «гроздьев гнева», формированием социально-психологических предпосылок серьезных потрясений.

         «НГ»: Отношение россиян к глобализации, в чем наши граждане видят выход из кризиса?
         Каменчук: Вопрос о глобализации несколько абстрактный, и даже спрашивать об этом сложно население. Если говорить о совместных действиях различных международных акторов по выходу из кризиса, помощи друг другу и т.д., то вот конкретные цифры на март 2009 года. 78% опрошенных россиян считают, что ни на чью помощь нам рассчитывать не стоит, нашей стране нужно полагаться только на свои силы. Прежде всего такого мнения придерживаются респонденты среднего возраста – 25-34 года, только 7% считают, что России способны помочь страны СНГ или Евросоюз.
         Гудков: Это никакого отношения к глобализации не имеет. Если мы говорим о глобализации, то надо говорить об открытии рынков труда, капиталов, соответственно гарантиях частной собственности, независимом суде и т.п.
         Каменчук: Помощь Евросоюза как раз и может выражаться в открытии границ, в открытии возможностей (что, правда, маловероятно в отношении России, например).
         Гудков: Может быть, и может. Но пока благодаря пропаганде, благодаря постоянному навязыванию антизападной националистической риторики в обществе восстановились старые, еще советские или даже досоветские стереотипы, сильнейшее предубеждение против западного капитала, против того, чтобы предприятиями владели иностранные компании, чтобы в Россию приезжали иностранные рабочие и все в этом роде. Опять-таки именно в 2000-е годы ксенофобия и изоляционизм резко усилились. Какие уж тут открытость и глобализация!
         Кертман: Мы задавали такой вопрос: России следует совместно с другими странами искать общие пути выхода из кризиса или действовать по собственному усмотрению, без оглядки на другие страны? Первая позиция почти вдвое популярнее, чем вторая, так что явный и последовательный изоляционизм – это все-таки маргинальная позиция.
         Гудков: Наше общество закрыто и на самом деле не хочет открываться. Оно боится внешнего воздействия, страдает паранойей военной угрозы, усиления влияния чужой культуры и потери собственной идентичности.

         «НГ»: Ну и наконец давайте подведем итоги. Резюме каждого из представленных на нашем круглом столе социологических центров о нынешней кризисной ситуации и общественных настроениях в этот период.
         Гудков: Есть пределы развития нашей экономики. Она уперлась в нынешнюю политическую систему: как будет реагировать политическая система, так и будет развиваться кризис. Сегодня мы фиксируем ситуацию высокой нарастающей неопределенности, массовой тревожности, роста неудовлетворенности и пессимизма в отношении будущего. Но это не значит, что из этого могут последовать какие-то принципиальные изменения в обществе или его институтах. Очень многое зависит от того, как поведет себя власть, какую тактику, какую стратегию или программу действий по выходу из кризисной ситуации они выберут. Реакция в обществе на кризис в нашей стране и в западных странах принципиально разная. Кризис в Америке вызван, условно говоря, избытком доверия к институциональной системе, экономическому устройству и прочему. У нас проявление кризиса связано с дефицитом доверия к институциональной системе, поэтому он развивается быстрее и имеет более тяжелые последствия. Нынешний кризис – это безусловный вызов существующей политической системе, и, в каком виде она сохранится на выходе из кризиса, сказать трудно.
         Башкирова: Я полагаю, что нет такого резкого роста пессимистических настроений. Практически сохраняется вся та прежняя иерархия тревог и опасений, что была раньше, ничего нового к этому не добавилось. Несколько увеличился уровень тревожности, но никакого катастрофизма нет. Люди сейчас пока находятся во взаимопонимании с властью. Последняя, по мнению народа, ведет себя грамотно, все время подает сигналы о том, что знает о проблемах и пытается их решать. Еще не в полной мере задействован ресурс для того, чтобы пропаганда или информированность по кризису велась и дальше. Но протестных выступлений, акций массового характера, общественного неспокойствия мы не наблюдаем. Я бы обратила внимание на те регионы, о которых мы говорили, – это Дальний Восток, Юг России, это важно. У меня лично вызывает опасение возможность роста числа межэтнических столкновений, и не только с гастарбайтерами. По данным международного исследования «Европейские ценности», проводимого в 45 странах (в России его проводит наша компания), в России очень низок уровень терпимости к «другим»: представителям другой национальности, вероисповедания, приверженцев иных политических взглядов и идей.
         Кертман: Все зависит от того, как будет разворачиваться кризис. Кредит доверия к власти значителен. Протестные настроения на сегодня скорее декларативны, чем реальны, если говорить о стране в целом. Но при этом нарастает не социальная напряженность, а депривация, негативные социальные настроения. Люди обеспокоены реальным ухудшением своего материального и – шире – социального положения. Кризис в этом смысле – это не только испытание для власти, что безусловно, это еще и испытание для общества. В какую сторону сдвинется уровень межличностного доверия в нашем обществе, останется он таким же критически низким или вырастет, как изменится уровень солидарности, готовность людей к взаимопомощи, с одной стороны, и к принятию на себя ответственности за свою судьбу – с другой? Для самой социальной ткани тоже наступает некое время испытаний, проверки на прочность и эластичность. В какую сторону пойдет процесс – увидим.
         Каменчук: Я могу отметить, во-первых, более рациональное отношение к тому, что происходит. Отрезвление вполне очевидно, кстати говоря, поэтому отчасти и уровень паники, который мы отмечали в декабре, сейчас снизился. Во-вторых, отношение, поведение и настроение, они скорее всего закрашены в таком более конструктивном ключе. То есть люди настроены не столько на акции протеста, сколько на то, чтобы самим активно выходить из сложной ситуации. Полагаться действительно на самих себя в первую очередь, не на какие-то отвлеченные структуры, в частности и государственные, и уж точно не на МВФ, ООН и Америку и т.д. В-третьих, одни из ключевых слов на сегодня – это «экономия» и «компенсаторная стратегия поведения». В-четвертых, нельзя забывать не только о малообеспеченных слоях населения, но и о так называемом среднем классе, который, на мой взгляд, как раз больше всего и пострадает от кризиса – как это было и в конце 1990-х. Им есть что терять, и не они являются целевой группой государственных программ по помощи населению. Если удастся избежать широкой депрофессионализации этих слоев и смягчить резкое снижение уровня доходов в этой группе – все будет не так страшно. И в заключение: мы не ожидаем резких взрывов, а уж тем более революционного характера в ближайшем будущем. Более того, хочу сказать, что в настоящий момент существуют некоторый запас прочности и ряд стабилизирующих факторов. Стоит подчеркнуть важность диалога с населением в этой связи, и, в частности, не только видеомосты премьер-министра зимой, но и также телеобщение первого лица государства на ведущих телеканалах. Но необходимо также более конкретно выражать ожидания или планы. Конечно, россияне больше будут полагаться на то, что они видят в магазинах, на ценники, на незадерживаемые зарплаты и т.д., чем на индексы на биржах, о которых говорят в новостях в экономических разделах. Так что пока политическая сфера остается тихой гаванью. Что будет дальше, время покажет.

    Загружается с сайта НеГа  

    © «Независимая газета», 07.04.09


    «Сильное лекарство»

    Девальвировав рубль вопреки своим первоначальным планам, ЦБ теперь заверяет, что этот процесс завершен

         В материале использован обзор СМИ за период с 1 октября 2008 года – 31 марта 2009 года. Данные подготовлены на базе информационно-аналитической системы «Медиалогия» специально для «Независимой газеты».

         Первые упоминания о возможном существенном понижении курса рубля стали появляться в СМИ ближе к концу октября прошлого года. Однако представители Минфина и премьер-министр в связи с этим в своих интервью заверили в отсутствии у правительства планов проведения девальвации и нецелесообразности обмена рублевых накоплений на иностранную валюту.
         К примеру, замминистра финансов Сергей Шаталов прямо сказал 21 октября 2008 года: «Никакой девальвации не планируется». Спустя день это подтвердил и первый вице-премьер Игорь Шувалов, заявив, что девальвация была бы вредной. 30 октября жесткую позицию по неприятию девальвации занял и помощник президента Аркадий Дворкович. Впрочем, оптимизм чиновников был связан с сохранявшимися на тот момент относительно высокими ценами на нефть.
         Однако уже 11 ноября Банк России расширил коридор колебаний рубля по отношению к бивалютной корзине на 30 коп. и поднял ставку рефинансирования на 1%, что сразу же вызвало понижение рубля на 1%. Риторика сменилась: речь шла уже о недопустимости именно резкой девальвации, но не девальвации вообще. Денежные власти вынуждены были признать дальнейшее снижение курса, продекларировав ближайшие перспективы как мягкую девальвацию рубля. Глава ЦБ Сергей Игнатьев впервые с начала кризиса не исключил повышения гибкости валютного курса рубля с некоторой тенденцией в отношении иностранных валют.
         Вскоре после этого представители экономического блока правительства дали официальное обоснование мягкого расширения валютного коридора, а Дворкович признал перспективу снижения курса рубля, однако отверг возможность резкой одноразовой девальвации.

         Параллельно в СМИ заметно возросло количество публикаций, в которых анализировались положительные и отрицательные аспекты политики ослабления национальной валюты.
         В конце января Банк России обозначил верхнюю границу стоимости бивалютной корзины на уровне 41 руб. В связи с этим для конца января уже характерны заявления ответственных представителей власти, в которых так или иначе подводятся промежуточные итоги политики коррекции курса рубля, чаще всего положительные. Знаковые заявления звучат прежде всего от руководства Центробанка. Прогнозируется укрепление национальной валюты как основной тренд, и весьма низкая вероятность рецидива, возможная лишь при существенно худшем сценарии развития экономики.
         Общий тон заявлений руководителей ряда крупнейших российских банков с госучастием сводится к тому, что основной этап девальвации либо завершен, либо подходит к концу. Существенное количество публикаций было посвящено интервью президента Сбербанка Германа Грефа, который заявил об окончании основного этапа ослабления рубля, и президента – председателя правления ВТБ Андрея Костина, обосновавшего необходимость его плавного ослабления. 28-30 января уже нынешнего года СМИ широко цитировали выступления первого вице-премьера Игоря Шувалова и главы Минфина Алексея Кудрина, отметивших положительные последствия для российской экономики в результате правительственных действий в рамках корректировки курса рубля.
         Премьер-министр Владимир Путин положительно охарактеризовал стратегию Центробанка, назвав ее «востребованной экономикой». В основные заслуги финансовых властей глава правительства записал тот факт, что девальвация была плавной, курс рубля не был обрушен «с сегодня на завтра». А министр финансов Алексей Кудрин отметил возможности для улучшения платежного баланса, торгового сальдо и увеличения притока капитала как результат медленной девальвации российской валюты, назвав ее «сильным лекарством».
         В конце марта руководство ЦБ заявило о том, что острая фаза экономического кризиса в России завершена, а девальвационные ожидания рынка полностью преодолены.

    Евгений Самойлов.
    © «
    Независимая газета», 07.04.09


    Антикризисное строительство

    Владимир Путин считает, что оно поможет России пережить экономический спад

         Премьер-министр Владимир Путин выступил с первым ежегодным отчетом в Госдуме. Отчет позволяет судить о векторе экономической политики правительства. Она отчасти напоминает советскую: государство создает инвестиционный спрос в инфраструктурных отраслях, считая второстепенными отрасли, ориентированные на потребительский спрос. В период кризиса эксперты считают такую политику оправданной.
         Владимир Путин напомнил, что «на госгарантии по кредитам, дополнительную капитализацию компаний, поддержку экспорта направляется 500 млрд руб.». Но «право на получение господдержки получат лишь те, кто самостоятельно способен привлекать ресурсы, обслуживать долги». Рассчитывать только на госзаказ производителям не стоит – в восстановлении деловой активности государство планирует участвовать через субсидирование процентных ставок, развитие лизинга и поддержку потребительского кредитования. «Мы должны получить реальную, а не искусственную структуру внутреннего спроса, которая станет эффективной основой для посткризисного восстановления и последующего развития экономики», – сказал премьер. По его словам, за счет бюджета проблему низкого спроса в экономике «полностью решить невозможно».
         Премьер много говорил об инновациях, но важнейшим из локомотивов, который вытянет экономику, ему видится строительство. По крайней мере применительно к этой отрасли он описал мультипликативный эффект наиболее подробно. «Подготовка к Олимпиаде обеспечит массовый заказ на стройматериал, машины, оборудование, инженерные и проектные услуги. Такой же позитивный эффект будут иметь и организация саммита АТЭС во Владивостоке, и Всемирная летняя универсиада в Казани», – заявил он. По словам Владимира Путина, сейчас на стройках Сочи работают свыше 7,5 тыс. человек, а в ближайшее время их число увеличится в несколько раз. Премьер напомнил также, что «в 2009 году за счет федерального и регионального бюджетов, средств фонда ЖКХ и Агентства по ипотечному жилищному кредитованию будет израсходовано 440 млрд руб.». По его словам, эта сумма эквивалентна стоимости одной трети всего жилищного рынка в стране. Он напомнил, что практически решен вопрос о дополнительной капитализации АИЖК на 20 млрд руб. и его кредитовании на 40 млрд руб.
         На этом фоне озвученные премьером меры по стимулированию потребительского спроса – индексация социальных выплат бюджетникам и предложение выдавать по 12 тыс. руб. на руки из материнского капитала в 2009 году – выглядят очень скромно.
         «Поддержка инфраструктурных проектов в кризис обеспечивает занятость и работает на долгосрочную перспективу, – комментирует Анна Васильева из Экономической экспертной группы. – Потребительский спрос был обусловлен ростом зарплат, опережавшим производительность труда, часть его удовлетворялась через импорт. И сейчас, стимулируя спрос, мы можем увеличить приток импорта». Правительство пытается достичь баланса между социальной и инфраструктурной сферами, отмечает главный экономист Deutsche Bank Ярослав Лисоволик. По его словам, государство не поддерживает потребсектор напрямую, поддержка идет через повышение пенсий и зарплат бюджетникам.
         Спрос со стороны населения поддерживают многие страны, но в России это не сработает – компенсировать нужно падение внешнего спроса на сырье, а население покупает готовый продукт высокого передела. Поэтому, как говорит замдиректора Центра развития Валерий Миронов, государство пытается поддерживать экспортную тяжелую промышленность. Но каким будет внешний спрос на ее продукцию после кризиса, неизвестно: структура самой мировой экономики может сильно измениться. Вместо консервации прежней структуры экономики г-н Миронов советует использовать скандинавский опыт: формировать инновационные базы предприятий за счет госсредств, помогать создавать коллективные бренды, помогать средним предпринимателям стажироваться за рубежом. «Вектор антикризисного пакета направлен на выполнение социальных расходов, – считает директор департамента стратегических исследований ФБК Игорь Николаев. – Но здесь явный перебор. Чиновники думают, что через год-полтора все будет в порядке, но такое впечатление, что через пару лет эти обязательства будет выполнить просто нереально».
         Между тем потребительский спрос может сжаться из-за роста тарифов естественных монополий, который глава правительства считает оправданным даже в условиях кризиса. Вчера Путин напомнил депутатам о намерении поднять внутренние тарифы на газ и нефть до уровня европейских (минус экспортная пошлина и цена транспортировки). Мотивация стандартная: «Это нужно для самой экономики, для того чтобы начали внимательно относиться к проблемам энергосбережения».
         Г-ну Николаеву с трудом верится, что повышение тарифов стимулирует рост промышленности. По его словам, мультипликативного эффекта можно добиться вложениями в транспортную и коммунальную инфраструктуры. «Предоставили бы им землю, государство построило бы на ней коммунальную инфраструктуру, – рассуждает он. – Тогда люди стали бы строить на этой земле дома, автоматически создавая спрос для продукции нескольких отраслей промышленности».

    ВИКТОР ЯДУХА, ИНГА ВОРОБЬЕВА, ТАТЬЯНА ФРОЛОВСКАЯ, МАРИЯ СЕЛИВАНОВА.
    © «
    RBCdaily», 07.04.09


    Губернаторов проверят на соответствие антикризисной должности

    И доложат Владимиру Путину

    Александр Хлопонин – единственный губернатор, вопреки совету Владимира Путина невозглавивший антикризисный штаб. Фото: Василий Шапошников/Коммерсантъ. Загружается с сайта Ъ      Глава правительства Владимир Путин вчера поручил главе Минрегионразвития Виктору Басаргину проверить, во всех ли субъектах федерации антикризисные штабы возглавили губернаторы. Как выяснил «Ъ», в большинстве регионов их руководители еще осенью предусмотрительно стали во главе борьбы с кризисом. Исключением стал Красноярский край.
         Вчера в ходе встречи с министром регионального развития Виктором Басаргиным Владимир Путин попросил его проверить, во всех ли субъектах федерации штабы по разработке антикризисных мер возглавили губернаторы. О том, что главы ряда регионов недостаточно участвуют в работе по преодолению кризиса, господин Путин говорил еще 1 апреля на встрече с руководством «Единой России», в ходе которой обсуждалась антикризисная программа правительства. Тогда премьер возмутился тем, что пока не во всех регионах губернаторы лично возглавили антикризисные штабы и «пока не везде руководители субъектов реально участвуют в работе антикризисных штабов». В частности, по утверждению господина Путина, некоторые главы регионов даже не знают того, что происходит в их субъектах, например в сфере занятости. Между тем, по словам господина Басаргина, его ведомство опасается нехватки в регионах денег на текущие расходы.
         Политолог Евгений Минченко, подчеркнув, что отставка губернаторов все-таки прерогатива президента, отметил, что в последнее время появилась «неявная конкуренция между командами президента и премьера в отношении контроля над губернаторским корпусом». «В этом плане есть вертикаль премьерско-партийная и вертикаль администрации президента, но по логике вещей антикризисные штабы должны быть завязаны на правительстве»,– сказал он. При этом господин Минченко заметил, что Владимир Путин требует от губернаторов личного участия в борьбе с кризисом, в чем, «несомненно, есть логика борьбы за управленческий ресурс и логика повышения эффективности антикризисных мер, потому что губернаторы зачастую не в курсе антикризисных мер правительства».
         На вопрос о том, в какие сроки Минрегионразвития проверит, все ли губернаторы встали во главе антикризисных штабов, в пресс-службе министерства вчера ответить не смогли. Между тем, как выяснили корреспонденты «Ъ», практически во всех регионах губернаторы, не дожидаясь проверки, лично вышли на передовую борьбы с кризисом.
         В авангарде находится Ульяновская область, где еще в середине декабря при правительстве области было создано сразу восемь антикризисных штабов по разным направлениям (в январе 2009 года появился девятый штаб). Объединенный антикризисный штаб, координирующий работу по всем направлениям, возглавляет губернатор. Например, проблемами занятости населения занимается штаб по труду, однако чиновники отмечают, что фактически все штабы прямо или косвенно занимаются проблемами занятости населения по своим направлениям.
         В Нижегородской области роль антикризисного штаба исполняет координационный совет по регулированию негативных процессов в экономике и финансовом секторе, который был создан в ноябре 2008 года. Его председателем является губернатор Валерий Шанцев. Антикризисным мерам на рынке труда посвящена целевая программа «О дополнительных мерах, направленных на снижение напряженности на рынке труда Нижегородской области в 2009 году». В Ленинградской области антикризисный штаб под руководством губернатора Валерия Сердюкова называется рабочей группой по предотвращению кризисных явлений в экономике. Она заседает примерно раз в месяц. В Петербурге антикризисный штаб возглавляет губернатор города Валентина Матвиенко. На заседаниях под ее руководством еженедельно рассматривается ситуация в целом, конкретные же вопросы, например по урегулированию ситуации с безработицей, решают профильные подразделения администрации города.
         В Кировской области губернатор Никита Белых возглавляет комитет устойчивого развития, в работе которого постоянно участвует глава областного центра занятости населения. В Самарской области антикризисный штаб возглавляет губернатор Владимир Артяков. В регионе разработана программа дополнительных мероприятий по снижению напряженности на рынке труда, которая 5 марта была одобрена на федеральном уровне. Глава Свердловской области (именно на Урале кризис сильно ударил по рынку труда) Эдуард Россель, возглавляя антикризисный штаб, также мониторит ситуацию с безработицей, при этом упор делается на градообразующие предприятия моногородов. А Челябинская область (руководит штабом ее глава Петр Сумин) одной из первых приняла дополнительную программу по обеспечению занятости населения.
         Единственным регионом, в котором губернатор рискнул отдать управление антикризисным штабом своему соратнику, оказался Красноярский край. По словам пресс-секретаря красноярского губернатора Александра Хлопонина Михаила Развожаева, рабочую группу по обеспечению устойчивого социально-экономического развития региона возглавляет первый вице-губернатор, председатель правительства края Эдхам Акбулатов. Рабочая группа еженедельно представляет отчет о проделанной работе господину Хлопонину.
         О том, какие меры будут приняты в отношении губернаторов, которые не возглавили антикризисное движение, Владимир Путин вчера не объявил.

    Отдел политики.
    © «
    КоммерсантЪ», 08.04.09


    Внешний долг не поддается уговорам

    Темпы погашения иностранных кредитов за квартал сократились на 40%

         Опубликованные вчера первые данные Банка России о структуре внешнего долга демонстрируют снизившиеся на 40% за квартал темпы погашения банковских и корпоративных кредитов. Внешний долг негосударственного сектора за I квартал 2009 года снизился на $28,9 млрд, кварталом ранее – на $47,4 млрд. Накануне Владимир Путин заявил о погашении и реструктуризации компаниями «в последние месяцы» долга на $174 млрд, в цифрах ЦБ подтверждения его статистике не обнаруживается.
         Вчера Банк России опубликовал первую оценку изменений внешнего долга РФ по состоянию на 1 апреля. Согласно статистике ЦБ, с 1 января он сократился с $484,7 млрд до $453,5 млрд, на $31,2 млрд. Пика совокупный внешний долг РФ достиг в III квартале 2008 года – $542,1 млрд, из них на 1 октября 2008 года $499,3 млрд приходилось на частный сектор (39,5% – банковский сектор, 60,1% – небанковские структуры). За первый кризисный квартал сокращение частного внешнего долга составило $47,4 млрд (на $31,8 млрд уменьшился совокупный внешний долг небанковского сектора, на $15,6 млрд – банковского), государственного – 2,2% (кварталом ранее – $10,1 млрд).
         В январе-марте 2009 года темпы сокращения внешнего долга РФ упали вдвое. Напомним, накануне, отвечая на вопросы депутатов Госдумы после парламентского отчета, премьер-министр Владимир Путин заявил, имея в виду частный внешний долг («около $500 млрд»), что «сегодня корпоративный долг сократился на треть»: реструктурировано и погашено, по словам премьер-министра, $174 млрд. В цифрах ЦБ подтверждений этим сведениям нет. С III квартала 2008 года по I квартал 2009 года частный внешний долг сократился на $88,6 млрд. (см. таблицу). Данные о реструктуризации можно лишь косвенно оценить по изменениям публикуемых ЦБ графиков разбивки долга по срокам, свежих данных Банк России пока не опубликовал. Реструктуризации частного внешнего долга в IV квартале 2008 года оценивалась аналитиками не более чем в $25-30 млрд. Таким образом, если данные премьер-министра о «сокращении и реструктуризации» компаниями долга на треть верна, сама по себе реструктуризация частного внешнего долга РФ затронула кредитов и обязательств на сумму порядка $65-70 млрд – то есть около 13-14%, или четыре пятых от текущих платежей по долгу всего 2009 года. При этом сокращение частного внешнего долга за полгода составило около 18% от их общей суммы.
         Аналитики сомневаются в столь масштабных соглашениях компаний и кредиторов, тем более что погашения I квартала 2009 год близки к цифрам необходимых платежей по внешнему долгу. Владимир Тихомиров из «Уралсиба» заявил «Ъ»: «Из опубликованной вчера статистики ЦБ этого не следует, общий долг сократился менее чем на $90 млрд. За тот же период резервы сократились на $172 млрд, может, эта цифра была записана на место долга?». Юлия Цепляева из Merrill Lynch констатирует: «Реструктуризация не может уменьшить размер долга, если не было списаний или его обмена на акции. Могла быть скупка долга, ранее звучали заявления ЦБ о том, что, возможно, $85 млрд банки скупят для своих клиентов. Но это все гипотезы – я бы хотела более подробных объяснений по поводу этой цифры». Объяснения даны, но туманны: глава пресс-службы Белого дома Дмитрий Песков, разъясняя данные Владимира Путина, сказал «Ъ»: «Речь идет о более продолжительном периоде в ретроспективе, чем I квартал 2009 года и IV квартал 2008 года».
         За полемикой вокруг закрытых цифр реструктуризации частного внешнего долга стоит проблема непрозрачности данных и операций с корпоративными кредитами частному сектору РФ. Напомним, заявления правительства об отказе помогать компаниям в досрочных погашениях внешнего долга, решении проблем margin calls и изменений в графиках выплат кредитов в связи с кризисом делаются на фоне усиления роли Сбербанка, ВЭБа, ВТБ и Газпромбанка и в банковском, и в корпоративном секторе. Иностранные кредиторы российских компаний, как правило, ведут переговоры о реструктуризациях, однако в этом процессе государственные банки – не на их стороне. Сигналы российского государства, в том числе и отказ от гарантирования внешнего долга через ВЭБ из Фонда будущих поколений на $50 млрд, и заявления о разрешении входить в капитал компаний-должников, для них крайне противоречивы – ни цифра Владимира Путина, ни его выступление ситуацию не прояснили.

    Дмитрий Ъ-Бутрин, Алексей Ъ-Шаповалов, Петр Ъ-Нетреба.
    © «
    КоммерсантЪ», 08.04.09


    Бюджет с поправкой на кризис

    Колебания цен на нефть не отразятся на социальных обязательствах государства

         В понедельник депутаты Госдумы приняли в первом чтении антикризисные поправки в федеральный бюджет 2009 года. Его перезагрузка должна помочь российской экономике достойно выйти из финансового шторма и смягчить его удары для граждан.
         О новых параметрах главного экономического закона страны «РГ» рассказал председатель Комитета Госдумы по бюджету и налогам Юрий Васильев.

         Российская газета: Юрий Викторович, расходы казны урезали на 943 миллиарда рублей. Такой секвестр серьезно ограничивает возможности государства. Значит, не все обязательства удастся выполнить?
         Юрий Васильев: Во-первых, в целом расходы бюджета увеличены почти на 700 миллиардов рублей. Во-вторых, это не секвестр, когда пропорционально сокращаются все расходы.
         Теперь обратите внимание, по каким статьям «прошлись ножницами, отрезав 943 миллиарда рублей». В основном это инвестиционные расходы, а также статьи на содержание госаппарата и силовых ведомств. То есть сокращение части расходов проведено предельно избирательно. А по другим статьям, наоборот, прибавили. Хочу особо подчеркнуть, что никакие колебания цен на нефть не отразятся на выполнении обязательств государства перед гражданами. Все социальные гарантии профинансированы в полной мере.

         РГ: Так как же новый бюджет поможет нам пережить этот кризисный год?
         Васильев: Намечены серьезные меры, чтобы снять напряжение на рынке труда. Это и профессиональное обучение работников, и создание временных рабочих мест, организация переезда увольняемых в другую местность, и поддержка малого бизнеса. Даже при снижении бюджетных доходов средства будут прежде всего направлены на проведение активной политики на рынке труда и содействие занятости. На это предусмотрено 43,7 миллиарда рублей.
         На увеличение пособия по безработице заложено 33,9 миллиарда, что позволит увеличить размер пособий в 1,5 раза. В числе приоритетных остается развитие малого и среднего бизнеса – 6,1 миллиарда рублей. Особо отмечу новые возможности использования средств материнского капитала на погашение кредитов, в том числе ипотечных – 26,3 миллиарда рублей. Ну и, конечно, в приоритетах остается обеспечение жильем ветеранов и инвалидов Великой Отечественной войны. На это выделено 35 миллиардов рублей. Значительно увеличатся трансферты внебюджетным фондам – на 388,1 миллиарда.
         Остаются в силе и все планы по увеличению пенсий. С 1 марта, как вы знаете, уже проведена плановая индексация базовой части пенсии на 8,7 процента, а с 1 апреля повышена на 17,5 процента страховая часть. Следующий этап – с 1 декабря средний размер социальной пенсии должен сравняться с прожиточным минимумом пенсионеров. На 1 октября 2008-го он составил 3660 рублей. Таким образом, в декабре базовая часть пенсии должна быть повышена до 30 процентов.

         РГ: Итак, социалка – первый приоритет бюджета. А что идет следом?
         Васильев: Поддержка реального сектора экономики и финансового рынка. На пополнение уставных капиталов банков будет потрачено около 70 миллиардов рублей, в том числе Россельхозбанк получит 45 миллиардов, а «Росагролизинг» – 25 миллиардов рублей. На субсидирование процентных ставок для предприятий агропромышленного комплекса пойдет 18 миллиардов рублей, а на поддержку экспортной промышленной продукции – 6 миллиардов.
         Авиакомпании страны получат 12 миллиардов, автомобилестроение – 39 миллиардов рублей. Как видите, определены самые «болевые точки» и отрасли, от которых зависит не только состояние экономики в целом, ее движение вперед, но и ситуация на рынке труда. Сделано все, чтобы не допустить массовых увольнений из-за закрытия предприятий.

         РГ: В одном из интервью «РГ» вы говорили, что регионы наиболее уязвимы для кризиса. Что будет с их бюджетами?
         Васильев: Это наш третий приоритет. Действительно, в 2009 году прогнозируется снижение доходов консолидированных бюджетов регионов на 18 процентов по сравнению с прошлым годом. Это более 5 триллионов рублей. Так что дефицит региональных бюджетов ожидается на уровне 800 миллиардов. При этом недостаток средств для обеспечения текущих расходов составляет не менее 292 миллиардов рублей. В связи с этим финансовая поддержка региональных программ увеличена на 300 миллиардов рублей.

         РГ: Судя по вашим словам, все основные приоритеты первого варианта бюджета все-таки удалось сохранить.
         Васильев: Не совсем так. Вы забыли о четвертом приоритете, который, на мой взгляд, незаслуженно выпал из бюджетного плана. Речь идет о сокращении финансирования строительства дорог на 118 миллиардов рублей, из них по федеральным – на 32 процента, а по региональным – на 36,8 процента. Мы не согласны с подобным раскладом цифр.
         Как хорошо известно из истории других стран, которые переживали подобные кризисы, строительство дорог всегда было одной из главных антикризисных мер. Не потеряла она актуальности и в наше время. Считаем необходимым рассмотреть вопрос о сохранении финансирования дорог в 2009 году в сумме 331 миллиард рублей – на уровне, утвержденном в первом варианте бюджета.
         Надо также учитывать, что сокращение по этой статье особенно остро отразится на строительстве региональных, городских и поселковых дорог. Следовательно, снова под удар ставятся регионы. А во многих из них уже проведены конкурсы, заключены договоры с подрядчиками, в некоторых региональных бюджетах заложено софинансирование строительства этих дорог. Более того, началось авансирование из своих средств федеральной части расходов по закупке строительных материалов. Мы очень надеемся, что в правительстве прислушаются к нашим доводам.

         РГ: Но бюджет уже принят Госдумой.
         Васильев: Он принят только в первом чтении. Как говорится, документ взят за основу. А теперь будем работать над каждой статьей. Окончательное принятие скорректированного бюджета намечено на 15 апреля.
         А уже осенью в Госдуму, мы надеемся, будет внесен трехлетний бюджет на 2010-2012 годы. Ведь переход в этом году на однолетний бюджет – вынужденная мера. При стабилизации ситуации в экономике правительство намерено вернуться к среднесрочному трехлетнему планированию. И сейчас очень важно, чтобы все выделенные государством финансовые ресурсы на 2009 год своевременно дошли до людей и конкретных получателей в реальном секторе экономики. Только тогда бюджетная перезагрузка придаст второе дыхание нашей экономике.

    Справка «РГ»
         Доходы федерального бюджета в 2009 году снизятся более чем на 4,2 триллиона рублей по сравнению с ранее утвержденными цифрами. И составят свыше 6,7 триллиона рублей (16,6 процента ВВП). Расходы вырастут почти на 700 миллиардов рублей – до более 9,6 триллиона рублей (24 процента ВВП).
         Впервые за последние годы бюджет будет сформирован с дефицитом – в пределах 3 триллионов рублей. Его покрытие будет осуществляться за счет средств Резервного фонда.
         На финансирование антикризисных мер выделено около 1,38 триллиона рублей.
         Новые параметры бюджета ориентированы на объем ВВП в 40,42 триллиона рублей, на инфляцию в 13 процентов и среднегодовую цену на нефть Urals 41 доллар за баррель.

    Илья Акимов.
    © «
    Российская газета», 08.04.09


    Миллиарды на бедность

    Загружается с сайта Газета.Ru      Российские регионы сами еще не поняли, насколько обеднели. И центральная власть тоже еще не знает, сколько денег придется им выдавать.
         Россия, как известно, страна нелогичная. И спад у нас нелогичный. Смотришь на статистику первых месяцев этого года, ищешь на карте точки роста и находишь их в самых неожиданных местах. Да еще какие.
         Далеко не всюду, оказывается, сыграла назад наша индустрия. В Чечне, например, февральский индекс обрабатывающей промышленности достиг ни много ни мало 179% против того, что было в феврале прошлого года. Чуть скромнее, но очень достойно, смотрятся и Тува (130%), и Бурятия (122%). Это наши маяки. Есть перед кем поникнуть старой Москве с ее 45-процентным промышленным спадом.
         Кое-где самым радикальным образом растут объемы строительства. В Калмыкии – в 2 с лишним раза (январь – февраль 2009-го к январю – февралю 2008-го). В Ингушетии и вовсе в 8 раз.
         Тенденция, как видите, легко наблюдаемая.
         Новой опорой российской экономики становятся автономии, вчера еще, за редкими исключениями, земли образцово бедные.
         Не раскрывая пока секрета этого хозяйственного чуда, напомню, что данный факт признан уже и самым официальным образом.
         Ежемесячная сводка Минрегиона, разделяющая субъекты федерации на четыре категории, в высшую из них («регионы со стабильным состоянием»), где сейчас всего 13 федеральных субъектов, зачисляет почти все автономии Южного федерального округа, а также Бурятию, Якутию, Туву и Камчатский край. Немного на особицу здесь другой край – Краснодарский, в котором тоже дела идут очень неплохо. Но о нем – отдельно.
         Сенсацией последней минрегионовской сводки стало известие, что обе столицы и обе окружающие их области в упомянутой высшей группе больше не состоят.
         Московская область, Петербург и Ленинградская область за месяц опустились на одну ступеньку – в группу «регионов с удовлетворительным состоянием», а Москва съехала даже на целых две и играет теперь в команде «регионов с неудовлетворительным состоянием», почти что самой плохой из всех и опережающей лишь семерку «регионов с наихудшим состоянием», в которой, наряду с прочими, пребывает цвет российской индустрии – Самара, Нижний Новгород, Челябинск. Хуже, чем они, не обнаружено.
         Теперь раскроем первый секрет. Минрегионовский рейтинг составляется из восьми индексов (промышленного, строительного, индикаторов занятости и прочих), среди которых особое место занимают доходы консолидированных региональных бюджетов. У кого они стали больше, тот молодец и попадает в отличники.
         Но хитрость заключается в том, что консолидированными доходами называют вовсе не одни только собственные доходы, а число, получаемое путем их сложения с дотациями, выписанными в Москве. Поэтому маленький регион с большой дотацией имеет огромную фору перед большими регионами, которые до сих пор получали субсидии умеренного размера, а в нынешние критические месяцы не сумели выбить в центре что-нибудь радикально большее.
         Запомним эту рейтинговую ловкость рук и обратимся к хозяйственной реальности. Частью которой является тот факт, что главные наши центры действительно въехали в спад с разной скоростью.
         Первыми съехали вниз промышленные области Поволжья и Урала, а также и нефтегазодобывающие регионы. С ними произошло то, что называется «жесткой посадкой». А столицы и прилегающие к ним земли ожидала посадка «мягкая». Привыкнув к притоку иностранных (Москва) или федеральных (Петербург) инвестиций и заказов, они не сразу почувствовали, что прежней лафы нет. Традиционные для них доходы от обслуживания оптовой торговли тоже уменьшались плавно, по мере того, как сокращался импорт, сжимаемый девальвированным рублем.
         В январе почти все петербургские экономические индикаторы были лучше среднероссийских, а уже в феврале почти все стали хуже. И в том же месяце налоговые доходы Москвы снизились на 43% против февраля 2008-го (а в среднем по российским регионам – только на 26%).
         Столичные мегаполисы только сейчас догнали остальных в том смысле, что их доходы и расходы также не сбалансированы, как и у прочих. И тут на сцену выходит или, по крайней мере, должна выйти федеральная власть, которая обещала всех спасти.
         Поэтому переходим ко второму секрету региональной политики последних месяцев.
         Несмотря на резкий спад налоговых поступлений, консолидированные (т. е., как мы помним, просуммированные с дотациями) доходы регионов в феврале составили 355 млрд рублей, что на 5% выше, чем год назад. С поправкой на инфляцию это, конечно, все равно спад, но не фатальный. Причина этого относительного благолепия в том, что январско-февральские федеральные дотации (в основном пришедшиеся именно на февраль) достигли 88 млрд рублей. Они и заткнули дыру.
         И все бы хорошо, если бы не пара проблем.
         Во-первых, эти дотации гораздо выше плана. Раза примерно в два.
         Чтобы выдержать нынешний уровень дотирования регионов, надо будет найти дополнительные деньги. Снять с каких-то других направлений или, что более вероятно, просто напечатать.
         А во-вторых, далеко не факт, что даже и нынешнего повышенного уровня дотирования российским регионам и дальше будет хватать.
         В прежние времена налоговые доходы федеральных субъектов примерно в равных пропорциях состояли из налога на прибыль и подоходного налога. Но в этом феврале налог на прибыль принес в казну регионов совершенно смешную сумму – 10 млрд рублей, в 9 раз меньше, чем год назад. Прибыли больше нет, а когда и есть, то редкая фирма ее себе нарисует.
         Остался подоходный налог – 122 млрд рублей (на 4% больше, чем год назад). Только на нем (вместе с неналоговыми доходами) и держатся сейчас региональные бюджеты. Пока держатся. А если подскочит безработица? А если реальные доходы работающих и дальше будут снижаться, а до сих пор от месяца к месяцу именно так и происходило?
         Очень возможно, что десяткам регионов скоро понадобится куда более мощное федеральное субсидирование, чем сейчас. А какое оно сейчас? Во-первых, как и в прежние времена, нацеленное на автономии. Что понятно. Это выкуп, выплачиваемый им федеральными властями за удержание в составе России. К тому же они действительно очень бедны.
         Только теперь бедность стала гораздо более широким явлением, чем в прошлом году. А
         логика распределения дотаций – прежняя. Во-первых, платят дань тем, кого боятся, а во-вторых, дарят дары тем, кого любят.
         Вот восемь регионов, получивших в январе – феврале дотации в особо опережающем порядке – от пятимесячной нормы таковых аж до годовой. Думаю, вы и так догадались, что это не самые обездоленные.
         Точнее, одна обездоленная земля там все-таки есть – Челябинская область, находящаяся по классификации Минрегиона в самой неблагополучной, четвертой группе регионов. Есть там и одна область из третьей группы – Новгородская. С какой стати их включили в этот перечень счастливчиков – загадка.
         А дальше уже никаких загадок. Четыре региона из второй по благополучию группы – Астраханская, Волгоградская, Архангельская и Рязанская области. И два из самой первой – Северная Осетия и Краснодарский край. Этот
         олимпийский край, ставший новым любимчиком федеральных властей, незаметно отодвинул Петербург на второй план и получает субсидии и инвестиции по всем возможным каналам. Его экономические индикаторы даже и сегодня вполне приличны, а на фоне прочих – просто блестящи. Он словно бы остался в прошлом, в эпохе процветания.
         Вопрос только, сколько еще времени можно будет строить политику федеральных субсидий только на спонсировании процветания одного большого края и поддержании бюджетных штанов у нескольких небольших автономий. Думаю, недолго.

    Сергей Шелин.
    © «
    Газета.Ru», 08.04.09


    Программа углубления кризиса

         Реализация Программы антикризисных мер будет означать продолжение прежней стратегии, когда львиная доля средств направлялась в финансово-кредитную систему. Это значит, что борьба с кризисом по-прежнему будет дорогостоящей, бессистемной и хаотичной.
         Правительство наконец-то представило Программу антикризисных мер на 2009 год. Теперь у России все «как у людей». Однако приходится с сожалением констатировать, что это совсем не тот документ, который необходим стране.
         Документы программного характера вполне оправданно первым разделом включают анализ существующей ситуации. У консультантов это называется обрисовать существующее положение «как есть». Все правильно, только так и надо. Имея объективное представление о ситуации сегодняшнего дня и о том, как она сложилась, каковы причины проблем и что предопределило неудачи в их разрешении, можно надеяться на выработку эффективной программы действий. Если анализ не удался, то вряд ли и программа в таком случае получится хорошей.
         Когда буквально в первых строках документа содержится утверждение о том, что меры первого этапа (октябрь – декабрь 2008 года) «позволили не допустить разрастания кризиса, его перехода в формы, угрожающие основам функционирования экономики», то понимаешь: об объективности анализа говорить не приходится.
         Падение роста промышленного производства с 6,3% в сентябре 2008 года до минус 16% в январе и 13,2% в феврале 2009 года по сравнению с соответствующими периодами прошлого года – это не разрастание кризиса?! А обвал в строительстве с плюс 9,8% в сентябре 2008 года до минус 20,7% в феврале 2009 года?! А резкое ухудшение дел в торговле, где еще в сентябре 2008 года было плюс 14,3%, а уже в феврале 2009 года минус 2,4%?! Это тоже все недопущение разрастания кризиса?!
         Если сказать, что все это «не совсем правда» – значит, ничего не сказать. Чувствуется, что у авторов настолько сильно было желание выдать желаемое за действительность, что чувство реальности им явно изменило.
         Закономерно, что не получилась, мягко говоря, и та часть программы, в которой делается попытка сформулировать антикризисные приоритеты и мероприятия.
         Как известно, главный приоритет – это выполнение социальных обязательств государства перед населением в полном объеме. Звучит красиво, что и говорить: социальные пенсии, а также базовая, гарантированная часть трудовых пенсий увеличатся на 42,8% за год. Средний размер трудовых пенсий должен вырасти в 2009 году на 35%.
         Безусловно, такую индексацию можно было бы приветствовать, если бы не одно «но»: где гарантии, что значительно повышенные социальные обязательства удастся выполнить и после 2009 года?
         Тем более что при представлении программы в Госдуме было заявлено, что высокие темпы роста пенсий сохранятся и в 2010 году. Официальный прогноз по дефициту федерального бюджета на 2009 год – 3 трлн рублей, или 8% ВВП. Заявлено, что почти все они будут взяты из Резервного фонда, размер которого на 1 марта 2009 года оценивался в 4,9 трлн рублей. Следовательно, практически две трети этого фонда уйдет на покрытие дефицита в текущем году. И фонд уже начал стремительно опустошаться: только за март он похудел на 752 млрд рублей, так что на 1 апреля 2009 года в нем осталось немногим более 4,1 трлн рублей. Что будем делать в следующем году?
         Понятно, что есть возможность занимать недостающие средства на внутреннем и внешних рынках. Однако каковы эти возможности? Соответствующего анализа пока не представлено. Между тем решения по бюджету-2009 невозможно принимать, не имея хотя бы примерные ответы на поставленный выше вопрос.
         Фактически сегодня есть дилемма: то ли взять повышенные социальные обязательства в 2009 году и безусловно их выполнить, то ли быть несколько скромнее в таких обязательствах, но зато более гарантированно говорить об их выполнении не только в кратко-, но и в среднесрочной перспективе. Программа антикризисных мер свидетельствует о том, что выбран первый вариант.
         Приоритетность усиления социальной защиты населения обосновывается даже тем, что развернется работа по оснащению 119 учреждений службы крови. Все это, безусловно, важно. Но какое непосредственное отношение подобного рода мероприятия имеют к противодействию кризису?
         Увы, совершенно отсутствует понимание того, что увеличение пенсий, пособий и т. п. – все это не может быть, строго говоря, антикризисными мероприятиями. Это те меры, которые способны несколько смягчить социальные последствия кризиса, не более того. Переломить ситуацию с падением экономики эти меры не могут по определению.
         Обращает на себя внимание тезис о том, что неэффективные предприятия не будут поддерживаться за счет средств налогоплательщиков. Это похоже на то, что записали в своей антикризисной программе TARP (Troubled Asset Relief Program) американцы: налогоплательщики не должны платить за ошибки Уолл-стрит. Хороший, правильный принцип. Однако надо признаться: лукавят американцы, не удавалось и не удастся им в своей антикризисной деятельности сохранить чистоту этого принципа.
         Возвращаясь к российским программным установкам, получается, что помогать будем эффективным предприятиям. Тогда возникает вопрос: если предприятию нужна помощь, можно ли его считать эффективным? Это что, «АвтоВАЗ» у нас эффективное предприятие? И чем «АвтоВАЗ» эффективнее «Ижавто»?
         На федеральном уровне правительственной комиссией по повышению устойчивости развития российской экономики утвержден перечень из 295 системообразующих предприятий. Для поддержки этих предприятий собираются использовать следующие инструменты: дополнительная капитализация, прямая господдержка, госгарантии по кредитам.
         Сформулирован и перечень предприятий регионального значения, состоящий из 1148 предприятий.
         Одна из основных проблем, которая сегодня реально препятствует эффективному противостоянию кризису, состоит в том, что предоставляемая помощь со стороны государства демотивирует предприятия к собственной активной антикризисной деятельности. Зачем пытаться найти потребителей своей продукции и таким образом улучшить собственное финансовое положение, если обещана прямая господдержка? Зачем платить налоги, если можно было надеяться на реструктуризацию налоговой задолженности? Зачем пытаться сокращать собственные издержки, если дополнительная капитализация со стороны государства обещает решить все проблемы?
         Получается, что государство, формируя у бизнеса ожидания, что оно ему поможет, своим избыточным и неоправданным вмешательством в регулирование экономики сделало самое плохое, что можно было сделать в кризисный период: демотивировало бизнес.
         Слов о том, что необходимо стимулировать внутренний спрос, ждали. В программе они наконец-то появились. Более того, они оказались сформулированными в качестве одного из провозглашенных приоритетов.
         Указывается, что основой посткризисного восстановления и последующего поступательного развития должен стать внутренний спрос. Причем важную роль будет играть спрос со стороны государства (госинвестиции и госзакупки).
         Теперь посмотрим, настолько адекватное отражение нашли эти правильные слова в конкретных мероприятиях программы. По разделу «Поддержка спроса» (раздел 2.1.3 Основных мероприятий) предусматривается выделение 6 млрд рублей на господдержку экспорта промышленной продукции. Также говорится о необходимости технологической модернизации отечественной промышленности, совершенствовании бюджетного процесса в целях создания возможностей лизинговых операций при госзакупках, увеличении авансирования выполнения мероприятий, предусмотренных федеральными целевыми программами и гособоронзаказом, и т. п.
         Следует обратить внимание, что этими 6 млрд рублей и ограничивается финансовый эквивалент мероприятий данного раздела. Теперь сравним с тем, сколько государство предлагает выделить по приоритету «Повышение устойчивости национальной финансовой системы», – 1355 млрд рублей. И то и другое приоритеты: 6 млрд рублей и 1355 млрд рублей? Как это такое может быть? Неправильно считали? Да нет, правильно, это цифры из программы.
         Правильные слова о спросе в программе остались только красивой декларацией. Это, заметим, подтверждается и тем, что
         госрасходы на финансирование создания транспортной инфраструктуры – ассигнования на ФЦП «Модернизация транспортной системы России (2002-2010 годы)» снижаются на 29%. Это при том, что внутренний спрос в определяющей мере мог быть поддержан и усилен именно за счет госфинансирования создания транспортной и коммунальной инфраструктуры.
         Мои аргументы в пользу того, что государству для стимулирования внутреннего спроса надо вкладываться в транспортную и коммунальную инфраструктуру, следующие:
         – обеспечивается максимальный мультипликативный эффект;
         – не возникает проблемы обеспечения рыночного спроса на закупаемую государством продукцию, так как, финансируя создание транспортной и коммунальной инфраструктуры, государство выступает конечным собственником создаваемой (закупаемой) продукции;
         – инициируется дополнительный спрос со стороны бизнеса и граждан. К примеру, выделив землю и профинансировав создание коммунальной инфраструктуры, государство мощнейшим образом стимулирует спрос граждан на строительные товары и услуги;
         – формируется благоприятное психологическое восприятие реализуемых мер (у людей, воочию наблюдающих создание объектов инфраструктуры, есть ясное представление о том, что деньги не разворовываются, во всяком случае, не большая их часть, а идут на вполне полезные дела).
         Однако, по-видимому, при подготовке программы подобные аргументы не учитывались, в результате чего приоритет – «Поддержка спроса» – не получил своего реального развития и достойного финансового обеспечения.
         Меры по противодействию кризису, реализованные осенью 2008 года, в основном были направлены на спасение банковской системы. В программе указывается, что тогда на эти цели было направлено государством из всех источников (бюджет, средства ЦБ и госкорпораций) более 2 трлн рублей.
         На самом деле совсем не очевидно, что действительно была тогда такой уж острой проблема ликвидности у банков. Беспристрастный анализ динамики остатков средств на корсчетах кредитных организаций в Центробанке говорит о том, что такой проблемы к началу осени 2008 года в банковском секторе не было. Тем не менее в финансово-кредитную систему пошли огромные деньги. Результат этого: более высокие темпы девальвации рубля, огромный чистый отток капитала за рубеж, опустошение международных резервов ЦБ.
         Нынешняя Программа антикризисных мер фактически закрепляет ту политику, которая сложилась осенью 2008 года.
         Правительство направит 200 млрд рублей ВТБ, 130 млрд рублей – Внешэкономбанку, 225 млрд рублей – коммерческим банкам по обеспечению целевого финансирования реального сектора экономики.
         За счет средств ЦБ должны быть предоставлены кредиты банкам на общую сумму в 500 млрд рублей. И этим помощь финансовому сектору далеко не ограничивается. У банков уже несварение начинается, а мы все туда деньги «пихаем».
         Таким образом, реализация программы будет означать продолжение прежней стратегии борьбы с кризисом, когда львиная доля средств направлялась в финансово-кредитную систему. Значит, вновь угроза для стабильности национальной валюты и сохранности международных резервов Банка России. Значит, вновь борьба с кризисом будет дорогостоящей, бессистемной и хаотичной.
         И последнее. Заявлено, что правительство и Центробанк будут реализовывать ответственную макроэкономическую политику.
         Что, разве может быть как-то по-другому? Заявлять так, это все равно что если бы кто-то объявил во всеуслышание, что теперь он будет соблюдать правила личной гигиены: чистить зубы, мыть руки после туалета и т. д. Об этом не говорят, это просто делают. Вот и
         хотелось бы, чтобы органы, ответственные сегодня за экономическую политику в стране, просто делали свое дело. Не надо изображать активную антикризисную деятельность, все равно лучший критерий – это реальные экономические результаты, которые сегодня просто удручающие.
         По этим результатам и будет, в конечном счете, оцениваться эффективность программы, которая в нынешнем виде ведет не к выходу из кризиса, а к его углублению.

    Игорь Николаев.
    © «
    Газета.Ru», 08.04.09


    Платформа-2009

    Антикризисные предложения по поддержке бизнеса

         Политика распределения государственной помощи избранным компаниям через уполномоченные банки не оправдывает себя. Если идти по этому пути, финансовые резервы России будут истрачены уже в ближайшие месяцы.
         Выступление президента РФ Дмитрия Медведева на заседании Госсовета в Иркутске 20 февраля 2009 года может заложить основу для нового экономического курса. Президент России сказал: «Единственный внятный и долгосрочный ответ на безработицу – это создание новых рабочих мест в малом бизнесе. И он не обидный и не ущербный для тех, кто остался без работы». Да, малый бизнес способен создать миллионы новых рабочих мест. Но, к сожалению, пока он сам находится в «обидном и ущербном» состоянии из-за административного давления – бесконечных проверок, системной коррупции. Любой милиционер, когда захочет, может прийти в офис, чтобы вымогать деньги под предлогом «борьбы с экономическими преступлениями».

    Принципы антикризисной политики:
         Прозрачность действий государства. Меры экономической политики должны вырабатываться в публичном диалоге власти, общества и бизнеса. Полные данные о расходовании всех без исключения средств правительством и Банком России должны публиковаться на их сайтах, средства должны распределяться исключительно на принципах прозрачности и подотчетности.
         Рост эффективности. Важнейший смысл преодоления кризиса – в замене неэффективных собственников и менеджеров. Государственная помощь полуобанкротившимся компаниям, осуществляемая без замены их собственников, работает на разрушение российской экономики: стимулируется неэффективность. Эффективные компании не нуждаются в государственных деньгах, но они нуждаются в освобождении от «бюрократического ярма» и защите собственности. Необходимо дать возможность быстрого развития тем малым, средним и большим предприятиям, которые твердо стоят на ногах и успешно справляются с кризисом. Именно они должны создать восходящий тренд российской экономики.
         Оперативность. Правительство и Государственная дума только в марте 2009-го приступили к пересмотру федерального бюджета на 2009 год, рассчитанного из цены нефти 95 долл. за баррель. Бюджеты регионов становятся заложниками медлительности федерального центра. Правильные меры в поддержку бизнеса, заявленные президентом и председателем правительства РФ, не реализуются на местах. О сокращении проверок малого и среднего бизнеса руководители государства говорят с лета 2008 года, по факту количество проверок не уменьшается. 20 февраля в Иркутске Дмитрий Медведев заявил, что антикризисные меры осуществляются «неприемлемо медленно». Для бизнеса медлительность и в целом неопределенность экономической политики создают обстановку неясности перспектив и высоких рисков.
         Антикоррупционность. Каждое антикризисное действие государства должно быть сопряжено со снижением коррупции, для чего недостаточно принять законы и проводить совещания – нужна демонстрация конкретных, ощутимых всеми результатов.
         Российские предприниматели предлагают руководству страны незамедлительно использовать опыт антикризисной политики Республики Казахстан. Экономика Казахстана схожа с российской и по структуре отраслей, и по проблемам. Многие меры экономической политики Казахстана будут благотворны и для предприятий России. В Казахстане уже второй год действует мораторий на проверки малого и среднего бизнеса, принят новый налоговый кодекс, снижающий нагрузку на бизнес, госбюджет пересчитан из расчета 25 долл. за баррель нефти, радикально сокращены госрасходы.
         Сегодняшняя ситуация является для России переломной, требующей новой экономической политики, когда руководством должна быть ясно осознана спасительная роль законодательно и институционально защищенной экономической свободы. Жизненно необходим экономический курс, открывающий свободу для роста массового предпринимательства в России. Главный принцип нового курса – освобождение экономической активности.

    Первоочередные меры 2009 года:
         1. Мораторий на проверки предприятий малого и среднего бизнеса. В феврале 2008 года такая мера введена в Казахстане. Она доказала свою высокую эффективность. В 2009 году Казахстан продлил этот мораторий. В России задачу ввести мораторий на проверки поставил Дмитрий Медведев еще год назад, но вопрос не решен. Прямой запрет проверок резко ограничит коррупционное давление на бизнес, позволит снять с него незаконное двойное – налоговое и квазиналоговое – бремя. Чиновники, приходящие с проверками во время действия моратория, должны незамедлительно увольняться и подвергаться крупным денежным штрафам.
         2. Право предприятий малого и среднего бизнеса с 1 июля 2009 года подавать все налоговые документы исключительно по электронной почте.
         3. Налоговые каникулы для малого бизнеса (кроме ЕСН и пенсионных отчислений). Доля налогов от малого предпринимательства в общих доходах государства мизерна. Зато затраты на «администрирование» налогов, на проверки значительны. Налоговые каникулы дадут мощный импульс для роста производства и занятости, а также сократят низкопродуктивные административные расходы государства. Сегодня государственные деньги, направляемые на поддержку малого бизнеса через банки, недоступны для предприятий. Необходимо перенаправить эти деньги напрямую в бюджет на покрытие выпадающих от сокращения налогов доходов. Такой механизм поддержки бизнеса резко сузит поле коррупции. Имеется успешный опыт налоговых каникул у Индии и Китая в развитии высокотехнологичных производств. 13 февраля 2009 года решение о налоговых каникулах для малого бизнеса приняло правительство Австралии, есть подобные примеры и в странах ЕС.
         4. Нулевой налог на год для стартующего в 2009 году малого и среднего бизнеса. Нулевой налог на год для индивидуальных предпринимателей. Установив нулевой налог на индивидуальных предпринимателей и на стартующий бизнес, государство ничего не потеряет, зато обеспечит быстрый рост занятости и деловой активности.
         5. Реализация программы кредитования банками малого и среднего бизнеса по приемлемым ставкам при финансовом содействии государства (путем перечисления средств из госбюджета на корреспондентские счета банков в ВЭБе для последующей проверки их целевого использования. Участие в программе по желанию всех без исключения банков при условии софинансирования – на каждый миллион рублей госсредств добавляется полмиллиона рублей самими коммерческими банками).
         6. Мораторий на аресты предпринимателей до суда по экономическим обвинениям. Аресты предпринимателей стали орудием коррупционного шантажа со стороны «правоохранителей». Аресты широко применяются в тех случаях, когда закон предусматривает другие меры пресечения: залог, поручительство и т.д. Идея моратория на аресты была поддержана Дмитрием Медведевым, но застряла в бюрократических согласованиях.
         7. Реформа налогового администрирования. В октябре 2008 года Федеральная налоговая служба приняла приказ, который ввел принцип бюрократического волюнтаризма. Установлены квоты на отрасли и предприятия по изъятию средств – вне зависимости от показателей их работы.
         8. Пересмотр государственного бюджета. Главная антикризисная мера и для бизнеса, и для государства – сокращение издержек. Бизнес свои расходы сокращает. И государству есть на чем сэкономить. Недопустимо тратить государственные средства на поддержание фондового рынка, а также на поддержку обреченных и обанкротившихся компаний. Дефицит бюджета не должен в 2009 году превысить 5% ВВП.
         9. Отмена бонусов для руководства госбанков и госкомпаний. Ограничение доходов руководства госкомпаний: не более уровня зарплаты премьер-министра РФ. Сегодня все развитые экономики объявили войну бонусам. В США с премиями топ-менеджерам борется президент Барак Обама. Он объявил о необходимости установления потолка зарплаты в 500 тыс. долл. в год для руководителей компаний и банков, которые нуждаются в госсредствах или получили помощь со стороны государства. Франция также разрабатывает нормы об ограничении премий для высокопоставленных банкиров. В Великобритании минфин распорядился провести расследование по делу о премиальных руководителям банков. Премьер-министр Казахстана распорядился, чтобы зарплата руководителей госкомпаний и банков не превышала зарплаты премьер-министра. В России нельзя затягивать с проведением аналогичных мер.
         10. Национализация для реприватизации. Требуется смена собственников и менеджмента провалившихся корпораций и банков. «Вскрытие долгов»: публикация данных о внешних и внутренних долгах крупнейших корпораций, открытый аудит деятельности. Механизм смены собственников: национализация посредством обмена акций на государственное участие в решении долговых проблем и последующая приватизация. Данная мера обеспечит экономию государственных резервов, рост эффективности и конкурентоспособности экономики страны, высокие бюджетные доходы в будущем, при продаже предприятий новым собственникам.
         11. Замораживание тарифов монополий и тарифов ЖКХ на 2009 год.
         12. Мораторий на принятие законодательных актов, ухудшающих условия ведения бизнеса.
         13. Изменения в бюджетное законодательство, согласно которым все налоги, уплачиваемые субъектами малого предпринимательства, останутся в распоряжении субъектов федерации и органов местного самоуправления, в соотношении 30:70 соответственно.
         14. Обеспечение гарантий субъектам малого предпринимательства на выкуп по рыночной цене арендованного не менее трех лет муниципального или государственного помещения с выплатой в рассрочку не менее чем в течение пяти лет.
         15. Предоставление права до 25% от налога на прибыль направлять в «кассы взаимопомощи» (кредитные союзы) для кредитования малого бизнеса на территориях соответствующих муниципалитетов.
         16. Создание в правительстве самостоятельного федерального органа, ответственного за развитие малого и среднего предпринимательства в России.
         17. Установление постоянного общественного контроля над судами с целью обеспечения гарантий их ответственности и беспристрастности, создание действенного механизма неотвратимости жесткого наказания судей за незаконные и необоснованные решения, а также за волокиту.
         18. Широкая амнистия бизнес-заключенных.

         Сергей АЛЕКСАШЕНКО, директор по макроэкономическим исследованиям ГУ «Высшая школа экономики»,
         Евгений ГОНТМАХЕР, научный руководитель Центра социальных исследований и инноваций Института экономики РАН,
         Владислав ИНОЗЕМЦЕВ, экономист,
         Александр ЛЕБЕДЕВ, президент Национального инвестиционного совета, участник Общественной антикризисной инициативы,
         Александр ПОПОВ, председатель российского профсоюза среднего и малого бизнеса,
         Владимир РЫЖКОВ, независимый политик, участник Общественной антикризисной инициативы,
         Андрей ЧЕРЕПАНОВ, руководитель Проекта национального развития,
         Яна ЯКОВЛЕВА, председатель НП «Бизнес Солидарность»

    © «Время новостей», 09.04.09


    Ситуация требует просрочных мер

    Даже крупнейшим банкам может не хватить денег

         Доля просроченных от всех кредитов, выданных российскими банками, составляет уже не официальные 3,3%, а около 10% и может вырасти до 30%, считают в Сбербанке. Противостоять такому росту просрочки можно только резким увеличением капитала, а возможностей для этого нет даже у крупнейших игроков. В худшем случае докапитализация на триллионы рублей потребуется практически всем банкам из топ-30. Такой объем поддержки банков государству не по силам.
         Пессимистичный сценарий развития кризисной ситуации на российском банковском рынке глава Сбербанка Герман Греф огласил в рамках вчерашнего доклада в Высшей школе экономики. Основную проблему он видит в резком ухудшении качества кредитных портфелей банков. Как указано в представленной им вчера презентации, «консенсусная величина потенциального размера плохих кредитов – примерно 10% кредитного портфеля» (по официальной статистике ЦБ – 3,3%). При этом «точной оценкой проблемы, вероятно, не обладает никто», и «представляется, что реальный объем проблемных активов может оказаться существенно выше, чем 10%».
         Причина в том, что в российской отчетности в качестве просрочки отражаются только неполученные платежи по кредитам, в то время как риск невозврата распространяется на всю ссуду целиком. Кроме того, по статистике, уровень проблемных кредитов достигает во время финансовых кризисов в среднем 34%, а в России во время кризиса 1998 года составил 40%, привел Герман Греф данные Международного валютного фонда.
         При этом даже официальная статистика по банковскому сектору оказывается существенно приукрашенной из-за учета в ней результатов Сбербанка. По подсчетам «Ъ», на 1 марта 2009 года официальная просрочка Сбербанка по кредитам компаниям и гражданам, показанная в российской отчетности, составила 118,4 млрд руб., или 2,17% портфеля указанных ссуд. Резервы на эту же дату – 290 млрд руб., или 5,3% кредитного портфеля. Коэффициент покрытия резервами просрочки на 1 марта у Сбербанка был равен 2,5. Без учета Сбербанка официальный уровень просрочки составил на начало марта уже 3,9%, или 476,9 млрд руб. в абсолютном выражении. При этом резервы на 1 марта в банковской системе без учета Сбербанка достигли 725 млрд руб., или 5,9% кредитного портфеля гражданам и компаниям. А коэффициент покрытия резервами просроченной задолженности – 1,5, то есть в полтора раза ниже, чем у Сбербанка. При этом еще на 1 февраля этот показатель составлял 1,8. Если так пойдет и дальше, резервы перестанут покрывать официальную просрочку уже в течение ближайших двух месяцев.
         При этом даже из официальной статистики видно, что темпы прироста резервов у банков несопоставимы с темпами прироста просрочки. Только за февраль банки (без учета Сбербанка) увеличили объем просроченных долгов в своих портфелях на 21%. Прирост резервов составил всего 6,7%. Сам Сбербанк по темпам резервирования тоже не успевает за ростом просрочки, но демонстрирует меньший разрыв: резервы за февраль выросли на 4,9%, просрочка – на 10,8%.
         Поскольку резерв – это расход, уменьшающий прибыль (а в случае признания убытков и капитал), позволить себе резервирование, адекватное кредитным рискам, может все меньше и меньше банков. В противном случае они перестанут соответствовать требованиям регулятора по достаточности капитала. Если просрочка достигнет уровня в 30%, подсчитали в Сбербанке, в докапитализации на общую сумму 2,17 трлн руб. будут нуждаться 29 из 30 крупнейших банков. Если считать, что названная Германом Грефом текущая просрочка в 10% соответствует действительности, то в докапитализации на 170 млрд руб. уже нуждаются 22 банка из топ-30.
         Однако выделять средства в капитал частных банков государство до сих пор было готово лишь при равноценном участии их собственников, которые за редким исключением не располагают необходимыми средствами. Другой способ решения проблемы – через создание «банка плохих активов» – также пока не нашел отклика у финансовых властей. А в минувшую пятницу глава ЦБ Сергей Игнатьев и вовсе заявил, что проблема плохих долгов еще «не вызрела». «Я полагаю, что у государства просто нет денег на докапитализацию банков в таких масштабах,– говорит замгендиректора аудиторской компании «Финэкспертиза» Наталья Борзова.– Деньги нужны на покрытие дефицита бюджета, при этом не исключено, что резервного фонда может не хватить и на эти цели и придется запускать печатный станок или повторно девальвировать рубль». Предправления банка МФК Александр Попов считает, что выходом из ситуации мог бы стать мораторий на время кризиса на применение к банкам санкций за несоответствие требованиям ЦБ к достаточности капитала и для участия в системе страхования вкладов. По мнению госпожи Борзовой, на изменение правового поля государство вряд ли пойдет из-за рисков массовых злоупотреблений банков. Возникающие у банков проблемы с капиталом государство предпочтет решать точечно – путем передачи проблемных системных банков под контроль более устойчивых госструктур, при этом, скорее всего, небанковских, считает она.

    Светлана Ъ-Дементьева, Дмитрий Ъ-Ладыгин.
    © «
    КоммерсантЪ», 09.04.09


    Правительство втянулось в дискуссию

    Утвердив антикризисную программу, Белый дом вернет ее на обсуждение в Госдуму

         Сегодня правительство рассмотрит проект программы антикризисных мер на 2009 год, а также заслушает отчет главы Минэкономразвития Эльвиры Набиуллиной о выполнении мероприятий по оздоровлению ситуации в финансовом секторе и отдельных отраслях экономики. Принятие программы антикризисных мер, казалось бы, должно поставить точку в затянувшемся обсуждении документа. Однако этого не случится. После утверждения правительством проект вновь внесут в Госдуму. Многие эксперты говорят о слабостях антикризисного плана действий, которые в нынешнем виде не устранить.
         В дискуссии, инициированной премьером Владимиром Путиным, участвовали федеральные и региональные структуры, бизнес-сообщество, профсоюзные и общественные органы. Что родил коллективный разум, пока неизвестно. Вчера источник в Белом доме сообщил, что документ все еще в работе и окончательный вариант будет представлен непосредственно на заседании правительства.
         При этом чиновник затруднился сказать, какие именно правки войдут в антикризисный план из почти 2 тыс. предложений, внесенных в ходе обсуждения. Отвечая на вопрос «НГ», возможно ли увеличение числа пунктов программы, источник не исключил такой вариант. По его словам, в ходе дискуссии по документу наибольшая озабоченность со стороны участников высказывалась по поводу проблем с получением предприятиями кредитных ресурсов, роста тарифов и стоимости услуг в электроэнергетике и в естественных монополиях, высокой инфляции, кризиса в строительном секторе и ипотеке и т.д.
         После принятия правительством антикризисной программы она будет внесена в Госдуму. Правда, с какой целью – непонятно. Депутатам этот документ в любом случае не утверждать, а обсуждать и улучшать – тоже уже неактуально. Остается предположить, что программу следует рассматривать как пояснительную записку к новому варианту бюджета-2009, перекроенному с учетом кризиса. Насколько полезным будет этот документ, покажет время, но оценки независимых экспертов носят критический характер.
         Эксперты считают, что правительство возлагает неоправданно высокие надежды на антикризисную программу. Главный акцент в ней сделан на социальных обязательствах. Однако затратные для бюджета меры госпомощи беднейшим слоям населения не способны стабилизировать и вывести из штопора ситуацию в экономике в целом. По мнению директора департамента стратегических исследований ФБК Игоря Николаева, механическая индексация пособий и пенсий может лишь частично отразиться на показателях внутреннего спроса, который в феврале впервые за последнее десятилетие показал отрицательную динамику роста – минус 2,4%. «В ближайшие месяцы спрос продолжит падение, что негативно скажется на объемах промышленного производства в стране, – отметил эксперт. – В антикризисной программе предусмотрено направить 6 миллиардов рублей на поддержку российского экспорта, в то время как на повышение устойчивости финансовой системы – более 1,35 триллиона рублей». Таким образом, делает вывод Николаев, правительство недооценило значение спроса на положение дел в экономике.
         Главный экономист ФК «Уралсиб» Владимир Тихомиров говорит о том, что спрос в России снижается, однако это происходит из-за того, что население отказывается от покупки дорогостоящих товаров длительного пользования, не берет ипотечные кредиты и т.п. Но товары повседневного спроса, выпускаемые отечественными производители, в условиях кризиса даже в большей степени востребованы на рынке. В то же время, говорит Тихомирова, в антикризисной программе есть ряд статей, реализация которых не даст эффекта ввиду незначительности выделяемых средств. В частности, речь идет о 18 млрд. руб. для агропрома и 10,2 млрд. руб. на поддержку малого бизнеса – суммы микроскопические. «Эти деньги будут просто размазаны», – резюмировал эксперт.

    Игорь Наумов.
    © «
    Независимая газета», 09.04.09


    Сходить к гадалке

    Во власти нет согласия, когда и как страна выйдет из кризиса

    Загружается с сайта НИ      Российскую экономику ждут еще три года кризиса, новый удар по банковской системе и гибель неэффективных отраслей, предсказали вчера представители власти. Другие высокие чиновники в тот же день заявили, что худшее для России уже позади и что из кризиса мы выйдем быстрее других. Столь сильный разброс в оценках вызывает естественный вопрос: а знают ли наверху, как победить кризис и что для этого нужно сделать?
         Тяжелые времена для мировой экономики продлятся еще не один год, заявил, выступая перед бизнесменами, первый вице-премьер Игорь Шувалов. «Мы говорили о сроке около трех лет», – уточнил он. Тем не менее, по его словам, Россия находится в более выигрышном положении, чем Запад. «Мы находимся в состоянии лучшем для структурных преобразований, чем США и Европа, – отметил г-н Шувалов. – Мы пережили больший шок, но мы более эластичны и реагировать можем лучше».
         Схожего мнения придерживается и министр промышленности и торговли Виктор Христенко, заявивший вчера, что наша страна выйдет из экономического кризиса быстрее остальных. «Российская экономика сегодня переживает последствия кризиса тяжелее. В определенной степени это следствие юности российской экономики, когда болезни протекают ярче, – подчеркнул он. – Но в этом возрасте вырабатывается и иммунитет. Я думаю, что выход России из кризиса и экономический подъем будут стремительны».
         Практически одновременно помощник президента Аркадий Дворкович высказал прямо противоположные оценки. «Подавляющая часть российской экономики настолько неэффективна, что не имеет шансов выжить в ближайшее десятилетие», – прогнозирует он. По его мнению, страна не сможет полноценно выйти из кризиса, пока не освободится от неэффективных элементов экономики. «Нужно создавать новые эффективные производства и технологии и кредитовать не старые неэффективные производства, а давать деньги исключительно на создание новых эффективных ниш в экономике», – добавил он.
         Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг считает, что оба мнения грешат крайностью. «Быстрый выход из кризиса – это слишком красиво, чтобы быть правдой, поскольку мы являемся скорее объектами, чем субъектами мировой экономики, – сказал «НИ» ученый. – Первыми должны выздороветь западные страны, и это восстановит спрос на наши топливно-сырьевые товары. С другой стороны, неверие в собственную экономику – тоже неправильно». По его словам, правильный подход заключается в том, чтобы, не утрачивая конкурентные преимущества в топливе и сырье, начать мощное финансирование инфраструктурных проектов и приоритетных отраслей промышленности. «То, что не удается пока, не означает, что вообще невозможно подтянуть наши готовые изделия к мировому уровню. Надо просто от риторики перейти к практическим действиям», – считает эксперт.
         Разброд мнений в правящих кругах, по словам г-на Гринберга, связан с тем, что никто сейчас не знает, как будет развиваться кризис и какими будут его последствия. «Такие противоречивые высказывания можно сейчас услышать и в странах с более развитой культурой оглашения намерений правительства, – сообщил он «НИ». – Власть должна излучать оптимизм, но не получается. Каждый имеет право на свое суждение, а ясности нет ни у нас, ни в Америке, ни в Китае. Есть два выхода: либо хороший, либо плохой, но какой возьмет верх – неизвестно. Антикризисные меры принимаются везде почти одинаковые – накачка ликвидности, вхождение в капитал банков, борьба с токсичными бумагами. Все это известно, но неизвестен результат, неизвестно, когда начнется улучшение, и будет ли оно».
         Столкновение мнений наблюдается и среди банкиров. Глава Сбербанка Герман Греф заявил, что настоящие проблемы у банков еще только начинаются. «Банковский кризис в РФ сейчас в самом начале, и придет он из реального сектора экономики», – сказал он. По словам г-на Грефа, осенью в России банковского кризиса как такового не было, поскольку банки не были втянуты в операции с производными финансовыми инструментами, из-за которых, напомним, пострадали их коллеги во многих развитых странах. В то же время первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев вчера завил, что худший период кризиса уже пройден. «Я считаю, что мы совершили жесткую посадку. Она является фактом. Самое плохое позади», – заверил он.
         «Они смотрят с разных позиций, – пояснил «НИ» директор Банковского института Василий Солодков. – Г-н Улюкаев представляет ЦБ, задача которого поддерживать стабильность финансовой и банковской системы. И если он скажет, что все худшее у нас еще впереди – все действительно может рухнуть. Г-н Греф представляет банкиров, которые выдали кредиты и беспокоятся, что они могут не вернуться». По его словам, дальнейшая ситуация зависит от того, будет преодолен экономический спад или нет. «Вероятность нового банковского кризиса из-за невозврата кредитов довольно большая, если только у нас не снизится инфляция и не появится возможность стимулировать внутренний спрос», – считает эксперт.

    МИХАИЛ КАЛМАЦКИЙ.
    © «
    Новые Известия», 09.04.09


    Страх высоты

    Центробанк может снизить учетную ставку во втором квартале

         Инфляция в России по итогам 2009 года может составить 12 процентов и даже ниже, сообщил вчера первый заместитель председателя Центробанка Алексей Улюкаев на конференции в Высшей школе экономики. И сообщил, что учетная ставка ЦБ может быть снижена во втором квартале этого года.
         А к концу года в экономике возможно оживление, считает помощник президента Аркадий Дворкович. Тем не менее выйти из кризиса не удастся до тех пор, пока страна не освободится от неэффективных элементов экономики, считает Дворкович.
         По мнению Алексея Улюкаева, с апреля начнется сокращение влияния курсового эффекта на инфляцию, и к концу года у ЦБ есть хорошие шансы не только «вписаться» в официальный прогноз инфляции (13 процентов), но и сделать ее существенно ниже. Он напомнил, что в марте 2009 года инфляция была такой же, как и в марте 2008 года. А в первые два месяца она превышала прошлогодние показатели.
         В течение года возможно разнонаправленное движение курса рубля, но шансов на его укрепление больше, чем на его снижение, полагает первый зампред Центробанка. Причем по мере снижения инфляции Банк России будет снижать и учетную ставку. В этом смысле Алексей Улюкаев назвал ситуацию в нашей стране гораздо более благоприятной, чем в других странах. «Когда учетная ставка 0,5 процента – ее сложно снижать, когда она 13 процентов – шансов больше», – заявил Алексей Улюкаев.
         Впрочем, в апреле учетная ставка снижена не будет. Аркадий Дворкович заявил в связи с этим, что высокие ставки «были необходимы и пока еще необходимы для того, чтобы обеспечить непривлекательность вложений в долларовые активы, сделать их рисковыми и повысить привлекательность рублевых активов». Однако Дворкович признал, что уровень процентных ставок сегодня так высок, что экономика может быть «просто убита» – под такой процент брать деньги в кредит просто нельзя. Между тем Алексей Улюкаев сообщил, что учетная ставка все же может быть снижена во втором квартале.
         При этом он утверждает, что отток капитала из России может прекратиться уже в апреле-мае. И будет нулевым в последующие месяцы. Очевидно, это не означает, что следует ждать скорого экономического роста. Аркадий Дворкович заявил на конференции: «Подавляющая часть российской экономики настолько неэффективна, что не имеет шансов выжить в ближайшее десятилетие». Помощник президента полагает, что следует финансировать не старые неэффективные производства, а «давать деньги исключительно на создание новых эффективных ниш в экономике». «Без этого нет шансов сохранить темпы экономического роста, нет шансов участвовать в формировании новых международных правил игры», – добавил Аркадий Дворкович.
         Впрочем, по его мнению, власти не должны лишать банки возможности самостоятельно принимать решения в вопросах кредитования. «Заставлять банки давать деньги пресловутому реальному сектору (в том смысле пресловутому, что это не должно быть узким определением для исключительно производственных предприятий) нельзя», – пояснил Аркадий Дворкович.

    Николай Садовников.
    © «
    Российская газета», 09.04.09


    После «отчета Путина» Госдуме была предложена

    БЮДЖЕТНАЯ ИГРА

         После пиар-акции «отчет Путина» в Госдуме состоялась пиар-акция-2 – «бюджет Кудрина». Депутатам был представлен «антикризисный», по определению министра финансов, одногодичный бюджет на 2009 год. Им заменен бюджет-трехлетка, досрочно списанный в архив. Какой будет судьба нового финансового плана – никто не знает. В последние годы вошло в привычку министра финансов составлять сюрреалистические бюджеты, переписывать их, когда вздумается. А думские «единороссы» обеспечивают Кудрину «одобрям-с» при любой погоде.
         Не стал исключением и новый бюджет с глобальными кризисными дырами. В нем применена новая система обозначений: в ряде таблиц вместо цифр расходования бюджетных средств проставлены «плюсы и минусы». Разобраться, какие суммы закодированы значками, невозможно, «не каждому минфиновцу это под силу», отмечает Сергей Штогрин (фракция КПРФ), который не мог скрыть удивления изобретательностью кудринского ведомства. Эту бы энергию, да в дело. Вместо этого финансисты придумывают темные «методики», «классификации», крючки и неологизмы.
         С точки зрения Кудрина, бюджет «антикризисный». Но реально – это бюджет секвестра. Доходы в нем, в отличие от теоретической «трехлетки», снижены на 4 трлн 213,5 млрд руб. и за год составят 6 трлн 713, 6 млрд руб. Расходы будут в пределах 9 трлн 692 млрд руб. Нехватку расходных средств Кудрин обещал пополнять за счет резервного фонда. Только на что будут использованы эти средства?
         Министр обходил неприятное для него слово «секвестр», продолжая повторять, как заклинание: «Расходы сохранятся». Еще о чем бы он предпочитал не упоминать, так это то, что бюджет остается сырьевым. Кудрин формировал его на основе стоимости барреля нефти в 40 долларов. Глава Счетной палаты С.Степашин заметил, что цена за баррель вот-вот поднимется до 50 руб. На эту стоимость и мог бы ориентироваться в своих расчетах Кудрин. Но, как полагают самые догадливые думцы, Кудрин уже закладывает основу для новых «подушек безопасности», не забывая повторять штампованное заклинание: «Социальные обязательства будут непременно выполнены».
         Много ли правды в словах министра, и что депутаты увидели в социальном пакете от минфина? Пенсии, заявил министр, будут повышаться, как запланировано, четырежды. Только о сумме повышения министр стыдливо умалчивает, подменяя их процентами. Почему? Разгадка проста: суммы мизерные. Увеличили базовую часть на 8,7%, а это всего 156 руб. в денежном выражении. Много шумели в связи с увеличением на 17,5% страховой части пенсии, а в деньгах это – всего 650 руб. С 1августа будет еще раз проиндексирована страховая часть на 7,5%, а это около 200 руб. Самое весомое повышение базовой пенсии – на 31,4%, с 1950 до 2562 руб., – перенесено на конец года, в чем просматривается определенная хитрость. К тому времени инфляция проглотит все увеличение. Пенсионный фонд в РФ стал стабильно дотируемым. В прошлом году были направлены миллиарды рублей на погашение дефицита Фонда, в этом году – еще 378 млрд руб. Это результат пенсионной реформы, проведенной Зурабовым.
         На «развитие» рынка труда Кудрин изыскал 43,7млрд руб. Подсчеты показывают, что выплаты пособий по безработице получат не более 1 млн 400 тыс. человек. А уволенных с остановленных и полуостановленных предприятий уже не менее 6,5млн человек. Их судьба ничего не значит для Кудрина.
         На «поддержку» АПК по бюджету выделяется 780 млрд руб. Но деньги, как сказал Кудрин, он «расписал» по банкам, в том числе Россельхозбанку, чтобы те кредитовали крестьян в посевную, на покупку ГСМ, на лизинг техники. Напрямую крестьяне ничего не получат. Только – через банкиров-посредников. И тут же Кудрин оговаривается, что в стране нет долгосрочных кредитов, как и дешевых. В таких условиях сельские труженики попадут в вечную кабалу к финансовым рантье.
         Кудрин многократно повторял, что культура, образование, здравоохранение для него – святое. Как же тогда объяснить начавшееся массовое закрытие сельских библиотек? – спрашивала Тамара Плетнёва. Не получая финансовой помощи, библиотеки на селе «вымирают». Новый кудринский бюджет ничего хорошего им не обещает.
         Владимир Федоткин никак не может понять, почему правительство говорит одно, а Кудрин делает иное. Слова и дела – резко расходятся: сокращаются расходы на ЖКХ, охрану окружающей среды, на образование, на культуру, здравоохранение, на физкультуру. Сокращается финансирование федеральных целевых программ по культуре, по укреплению границ, по социальному развитию села, федеральная программа развития образования.
         Вместо ответа Кудрин попенял депутатам, что они неправильно читают бюджет, и прочел им «лекцию», как надо его читать, «пользоваться классификацией методологии бюджета». «Депутаты не туда смотрят, – заявил Кудрин. – Если и сокращается расход на образование, то зарплата работникам образования не сокращается. Не сокращается доплата учителям. Сокращаются расходы на строящиеся объекты, на содержание, ремонт учреждений», что считает Кудрин не является социальными расходами.
         Конечно, трудно понять многочисленные «тонкости» бюджетной классификации. Кудрин мог бы заранее ввести в курс данного «своеобразия». Но господин министр встречается только с «единороссами». Остальные фракции как бы и не существуют для него. «Так не зовут», – слукавил Кудрин.
         И так же легко министр отреагировал на слова Валентина Романова (КПРФ) о том, что население беднеет, «самый ощутимый кризисный удар по гражданам был нанесен скачком цен на продукты питания и рост тарифов на коммунальные услуги, инфляция пожирает материальную базу 70% граждан». Чем объяснить, что в РФ даже официальная инфляция 13,3%, а в Западной Европе, Китае, Японии – она невысока? Кудрин согласен, что на 2-3% инфляция выше на товары народного потребления, чем официальная. Люди потеряли с начала года на инфляции 14% своих доходов. «Так ведь кризис», – развел руками путинский главбух.
         Региональные бюджеты теряют 1 трлн 100 млрд руб. А это – вся социалка на местах. До сих пор еще во многих субъектах не исполняется закон о выплатах зарплаты в сумме не менее прожиточного минимума – 4-5 тыс. руб. – из-за дефицита местных бюджетов. Помощь Центра ограничится 300 млрд руб., из них 150 млрд пойдет на сбалансированность и 150 млрд – на кредиты. Прямого субсидирования Кудрин не предусматривает. Все стягивает под банкиров, чтобы они наживались на высокопроцентном кредитовании. В таких «антикризисных» условиях полностью деградирует местное самоуправления. У него нет ни копейки на развитие. А там тоже живут российские граждане. Кудрин не оставляет им шансов на человеческую жизнь, если, конечно, не считать обещаний об исполнении социальных обязательств.
         К бедам нашей глубинки добавляются непроходимые дороги. Кудрин урезает субсидии на дорожное строительство на 123 млрд руб. Страна получает предельно ясный ответ, почему в России плохие дороги. Но как же общественные работы, как антикризисная мера? Как же рабочие места? Это же имеет прямое отношение к социальному положению граждан, подчеркивали депутаты-коммунисты. Они призывали Кудрина еще раз взвесить целесообразность направления 300 млрд руб. на поддержку банковской системы. Министр «не услышал» гласа разума.
         Много слов говорится о переходе РФ на инновационный путь развития. Но наука у Кудрина остается в полной немилости. С.Штогрин не мог взять в толк, «почему, если мы хотим, чтобы после кризиса экономика страны преодолела сырьевую направленность и перешла на инновационный путь развития, вдруг сокращаются ассигнования на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, почему сокращаются ассигнования на фундаментальные исследования на 8 с лишним миллиардов рублей? Необходимо не урезать ассигнования на науку, а увеличить до 4% от всех расходов федерального бюджета».
         Напомнили Кудрину об обязательстве правительства оптимизировать расходы на чиновничий аппарат, сократить их на 35 млрд руб. В правительстве скопились тысячи чиновников, насоздавались десятки непонятных структур. Думцам представляется избыточным контролирующий при минфине орган – Федеральная служба по финансово-бюджетному контролю. Но Кудрин ответил категорическим отказом «сужать» свое раздувшееся до непомерных размеров ведомство. Антикризисная оптимизация кудринских коридоров не касается.
         Обсуждение кудринского закона «О внесении изменений в бюджет 2009 года» показало, что финансовая политика совершенно не отвечает обещаниям и декларируемым высшими чиновниками целям. Россия не имеет будущего с тем курсом, который проводится в нашей стране. Ничего из того, что высокопарно провозглашал премьер Путин, выполняться не будет. За словами чиновников ничего нет. Они просто пиарятся, вводя народ в заблуждение.
         Депутаты фракции КПРФ считают неудовлетворительной работу правительства. За бюджетную политику Кудрина они ставят «неуд.» и требуют министра и вице-прмьера немедленно отправить в отставку. Только «единороссы» единогласно одобрили новый бюджет и деятельность правительства.

    Галина Платова.
    © «
    Советская Россия», 09.04.09


    Не ждали, но... знали

         Говорят, что нынешний финансово-экономический кризис разразился неожиданно. Премьер Путин сравнил его с внезапно выпавшим снегом. Но, по-моему, откровенно лукавят. Явные его проявления наблюдались в 1998 году в странах Юго-Восточной Азии, в России во время дефолта.
         О признаках приближающегося кризиса сообщала западная и отечественная пресса, выступали с верными прогнозами и предупреждениями отдельные ученые-экономисты. Но их голоса были подобны гласу вопиющего в пустыне. Они писали и говорили о спекуляциях вторичными ценными бумагами в огромных масштабах, в результате чего рост финансовой массы многократно превысил рост внутреннего валового продукта, о явном отрыве образовавшейся так называемой виртуальной экономики (фиктивного капитала) от экономики реальной. Общим местом стало признание хронического внешнего долга США, достигшего, только по официальным данным, астрономической цифры – 10 триллионов долларов. США, производя 20% и потребляя 40% мирового ВВП, фактически жили в долг за счет эксплуатации всего остального мира, за исключением некоторых стран «золотого миллиарда». И в это же самое время Федеральная резервная система США, находящаяся в частных руках (ее акционерами являются семейные кланы Рокфеллера, Моргана, Дюпона, Лазара и других олигархов), бесконтрольно наводняла мировой финансовый рынок триллионами ничем не обеспеченных долларовых бумажек, расплачиваясь ими за всевозрастающий импорт. Таким образом надувались финансовые пузыри, строились финансовые пирамиды. И вот пузыри начали с треском лопаться, а пирамиды с грохотом падать. Мир столкнулся с грандиозным обманом и надувательством.
         Казалось бы, все, кого это непосредственно касалось, все это видели, знали и, хочется верить, понимали. И здесь возникает вопрос вопросов: почему никто из ответственных, знающих лиц своевременно не забил тревогу, открыто не поставил под сомнение право обесцененного доллара быть единственной резервной валютой, не призвал к радикальной реформе мировой валютной системы, к возвращению к золотому стандарту? Почему ни мировое сообщество в лице ООН, ее специализированных учреждений, международных финансовых институтов (МВФ, МБРР и других), ни отдельные государства, ни академические круги никак не отреагировали на очевидное. Все чего-то ждали – и дождались.
         И когда кризис «неожиданно» грянул, все вдруг наперебой бросились анализировать и объяснять. Спрашивается: а где вы были раньше? Премьер Путин, лукаво усмехаясь, не нашел ничего лучшего, как сказать: за что боролись, на то и напоролись. Только надо было бы уточнить, кто активно сотрудничал с семеркой капиталистических акул, кто рвался в ВТО, кто метал бисер перед Дж.Бушем и гнал в Европу энергоносители, снабжая тем самым и движущуюся на восток натовскую военную машину?
         Путину вторит президент Медведев: мы-де теперь часть мировой капиталистической системы, и нам неизбежно приходится расхлебывать кашу, кстати, не Россией заваренную. Еще в бытность свою президентом Путин, правда, говорил об экономическом эгоизме ведущих капиталистических стран, о допускаемых ими, и прежде всего США, финансовых ошибках. Мягко, так сказать, журил, хорошо зная о том, что главным побудительным мотивом капитализма является извлечение максимальной прибыли любой ценой. Это глубоко заложено в его природе, где действует не гомо сапиенс, а гомо хапиенс.
         Доморощенная российская буржуазия наглядно перед всем миром это продемонстрировала, хапнув, незаконно присвоив себе, огромную государственную, общенародную собственность. Мало того, она, не насытившись присвоенным, стала выжимать из страны все соки путем бесконтрольной распродажи природных ресурсов, переправлять валютную выручку в заморские банки, финансируя тем самым чужую экономику. Результат плачевен. Российская реальная экономика лишилась двух триллионов долларов. Вот такой учинен грабеж среди бела дня.
         Болтали об эффективных собственниках, а наверх всплыли эффективные грабители. Хищническую природу капитализма, как известно, вскрыл великий ученый К.Маркс в своем гениальном труде «Капитал», интерес к которому в сегодняшнем встревоженном мире резко возрос. О выводах этого ученого, конечно, знают и президент Медведев, и премьер Путин, окончившие советские вузы, и, казалось бы, должны учитывать их при оценке кризисов, систематически поражающих капиталистическую систему. Но мы наблюдаем совершенно иное. И Путин, и Медведев бросились на выручку тонущему капиталистическому кораблю, пытаются ему помочь вновь обрести плавучесть.
         Премьер России на экономическом форуме в Давосе выступил с целой программой спасения капиталистической системы. Он говорил о каких-то виртуальных глобальных регуляторах, о необходимости перестройки однополярной системы, о создании нескольких региональных финансовых центров, о введении наряду с долларом других региональных резервных валют. Он предлагал отказаться от спекулятивных активов, бизнесу списать безнадежные долги. В подобном же ключе выступает и президент Медведев, который готовится ко второй встрече «двадцатки» развитых стран в Лондоне в апреле месяце текущего года. Но вряд ли всем спасателям удастся спасти капиталистическую систему, которую поразил обширный инфаркт, и это неизбежно закончится смертельным инсультом. Капитализм себя окончательно изжил, и ему не помогут никакие припарки. Во все двери и окна общего дома землян стучится другая, более справедливая и более надежная система мироустройства. Она называется социализмом. Сопротивляться его неизбежному приходу бессмысленно, беспо­лезно.
         К сожалению, наши просвещенные либералы Путин и Медведев по-прежнему сохраняют приверженность к американской неолиберальной модели капитализма, выступают за дальнейшее ограничение роли государства в экономике, за стихию свободного рынка, несмотря на то, что он фактически все разрегулировал. Они вновь выражают готовность к возобновлению масштабного партнерства с США, еще до нынешнего кризиса нанесшего России громадный урон. А в настоящее время финансовая олигархия США, спровоцировав финансово-экономический кризис, резко обвалила цены на нефть, за счет экспорта которой Россия выживает, вызвала очередную девальвацию рубля, сокращение валютных накоплений – и все это с целью не дать России подняться с колен, максимально ослабить одного из своих потенциальных конкурентов. И, невзирая на это, наши продвинутые «демократы» снова идут на поклон к хищнику, на глазах всего мира растерзавшему Югославию и Ирак.
         Кризис такого масштаба, как нынешний, может вызвать региональную войну с перерастанием ее в более крупную. И в этой связи настораживает намерение нового американского президента значительно нарастить группировку американских войск в Афганистане, воюющих там в составе коалиции натовских стран. Здесь под мнимым предлогом борьбы с международным терроризмом вынашиваются планы создания мощного плацдарма в ключевой стране региона, откуда можно действовать в любом направлении, будь то Пакистан, Иран, Китай или страны Средней Азии. Поэтому весьма сомнительным и рискованным является согласие российского руководства разрешить транзит через свою территорию так называемых невоенных(?) грузов США для их войск в Афганистане. Такое сотрудничество в условиях, когда НАТО упорно движется на восток, не отказывается от планов приема в блок Грузии и Украины, размещения нацеленного против России третьего позиционного района ПРО в Восточной Европе, не в интересах нашей страны и таит в себе большую опасность.
         Российским властям не спасать надо мировой капитализм, не возобновлять сотрудничество с агрессивным блоком НАТО во главе с США, а бросить все наличные силы, направить все имеющиеся ресурсы на то, чтобы вывести страну из ямы, в которую она угодила, мягко выражаясь, по преступной халатности, глупости и недомыслию ее вожаков. И помогать надо не банкам-спекулянтам. Необходимо, убирая всех посредников-прилипал, оказывать прямую помощь реальному сектору экономики, без которого Россия превратится в сплошной восточноевропейский базар. И не болтать следует об инновациях и нанотехнологиях, а давно уже пора начинать модернизацию, техническое переоснащение российской экономики. Другого не дано. Другое – это дальнейшая деградация экономики и неизбежный полный ее крах. Да, кризис дает шанс для грамотного выхода из него, но с теми антикризисными полумерами, которые предлагает российская власть, из него не выбраться и начать желаемый экономический подъем не удастся. Требуется коренная смена алгоритма развития.

    А. АНУЧКИН-ТИМОФЕЕВ,
    кандидат исторических наук, ветеран МИД. Москва.

    © «
    Советская Россия», 09.04.09


    Мифы и легенды о кризисе

    Чиновники соревнуются в оригинальности прогнозов

         Согласовав антикризисный план действий, правительство и Центробанк принялись рассуждать о том, что будет дальше. Противоречивые прогнозы, которыми власти щедро делятся в последнее время, демонстрируют полное отсутствие единой информационной политики, а потому пониманию ситуации в обществе они не способствуют. Многоголосица лишь снижает доверие к правительству, отмечают эксперты. К тому же в условиях неопределенности потребительская уверенность россиян продолжает рекордное падение: по данным Росстата, в первом квартале 2009 года она снизилась до уровня 1999 года.
         В конце прошлой недели глава ЦБ Сергей Игнатьев заявил, что уже в ближайшее время может произойти снижение ставки рефинансирования. Однако вчера выяснилось, что высокие ставки для страны даже полезны. По словам помощника президента Аркадия Дворковича, высокие процентные ставки по кредитам, включая ставку рефинансирования, по-прежнему снижают привлекательность вложений в долларовые активы и позволяют повысить спрос на рублевые инструменты (подробнее см. на с. 8).
         Оптимизм Центробанка, контрастирующий с позицией министерств экономического блока, продемонстрировал вчера первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев. Напомним, что на днях министр финансов Алексей Кудрин заявил о возможной второй волне финансового кризиса. «Нет второй волны, потому что не было первой. Это разные субстанции реальности», – сказал на международной конференции Высшей школы экономики г-н Улюкаев. Философски он относится и к заявлениям о том, что экономика якобы близка к дну, о чем уже не раз заявлял и первый вице-премьер Игорь Шувалов, и министры экономического блока.
         Формально рассуждения г-на Улюкаева не отличаются от позиции большинства чиновников: не стоит ждать, что мировая экономика оттолкнется от дна и вернется в благостное состояние роста и низкой инфляции. Но в сухом остатке его заявление воспринимается совсем иначе. Так, по словам Алексея Улюкаева, существует миф о наличии некоего дна, от которого можно оттолкнуться и пойти вверх: «Что такое дно? Для млекопитающих это дно, а для рыбы – нормальная среда обитания. Вполне возможно не дно, а нормальное экономическое развитие, и кризисным, возможно, был период с 2000 по 2008 годы». Его оптимизм сменился мрачным настроем главы Сбербанка Германа Грефа: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Всем хочется быстрее дожить до конца». По словам г-на Грефа, всем экономистам уже ясно, что восстановление после кризиса будет очень длинное и мучительное. По-иному расставил акценты о ближайших перспективах министр промышленности и торговли Виктор Христенко. Он полагает, что Россия выйдет из кризиса гораздо быстрее, чем другие страны. «По многим аспектам российская экономика переживает последствия мирового кризиса сильнее. Симптомы проявляются ярче, но есть и плюсы: именно в таком возрасте вырабатывается иммунитет и больше возможности не стать хроническим больным», – зая­вил Христенко на пресс-конференции в Екате­ринбурге.
         «Четкого понимания, как дальше будут развиваться события, нет ни у кого. Но в зависимости от задач, которые стоят перед ведомствами, от постановки вопросов журналистами они расставляют свои акценты, которые в итоге трансформируются в оптимистичное или, напротив, пессимистичное видение, – комментирует замглавы Института социальных систем Дмитрий Бадовский. – Хотя у каждого чиновника в голове есть разные сценарии кризиса». Когда никто в мире не может с уверенностью сказать, как будет развиваться кризис, не следует делать однозначных заявлений, считает глава Центра социальной политики Евгений Гонтмахер. «Надо оговаривать, что это один из возможных вариантов. Не надо брать на себя ответственность и делать категорические заявления, правительству и так люди не доверяют», -говорит он. Г-н Гонтмахер считает, что правительству необходимо выработать единую информационную политику, которая, с одной стороны, не сеяла бы панику, а с другой – не вводила бы население в заблуждение.
         На фоне общей неопределенности падают потребительские ожидания россиян. Согласно новым данным Росстата, индекс потребительской уверенности, отражающий совокупные потребительские ожидания населения России, снизился в первом квартале 2009 года до -35%. По сравнению с четвертым кварталом 2008 года индекс снизился на 15 п.п., а с первым кварталом 2008-го – на 35 п.п. Аналогичный уровень падения был в четвертом квартале 1999 года. На снижение индекса потребительской уверенности повлияло прежде всего преобладание негативных оценок респондентами произошедших изменений в экономике России. При этом на возможные положительные изменения в экономике указали лишь 13% опрошенных (против 28% в первом квартале 2008 года), на негативные – более 48% респондентов, что почти на 35 п.п. выше уровня первого квартала прошлого года.

    ТАТЬЯНА ФРОЛОВСКАЯ.
    © «
    RBCdaily», 09.04.09


    Девальвация не впрок

    Загружается с сайта Газета.Ru      Прогнозы властей, что падение национальной валюты приведет к повышению конкурентоспособности российских товаров, не сбываются. Работающая в основном на импортном сырье отечественная промышленность от девальвации только проиграла.
         Денежные и просто власти уверяли, что это они проводят девальвацию и всем от нее будет после хорошо. Оказывается, что и не они проводили, и хорошего ничего нет от падения курса рубля, а даже напротив.
         Курс рубля, не говоря уже о курсах других валют, не подчиняется, как выясняется, указаниям и приказам из Кремля или из ЦБ РФ. Хотя и в Кремле, и в ЦБ уже несколько месяцев что-то бубнят про управляемую девальвацию ради каких-то благ.
         На самом деле рубль стал падать к доллару и евро еще до того, как члены правительства РФ и члены администрации президента получили отмашку на употребление слова «кризис» применительно к нашей экономике. Дело в том, что рубль – типичная сырьевая валюта, в чем нет, в общем-то, ничего обидного. Вот австралийская валюта тоже сырьевая, и австралийцы по этому поводу не комплексуют. Между прочим, упала австралийская денежная единица примерно так же, как рубль. Только на том конце земли местный ЦБ не заявлял, что управляет этим процессом. Падает цена на сырье – падает сырьевая валюта. Закон экономики. Соответственно, австралийские денежные и прочие власти не заявляли с гордо поднятой головой, что регулируют падение. И не тратили на это пару сотен миллиардов скопленных непосильным трудом американских долларов.
         Ладно, поверим в лучшие побуждения наших специалистов. Но вот интересно: они уже несколько месяцев внушают нам, как Кашпировский, что счастье уже на пороге, падение рубля поможет встрепенуться российской промышленности.
         Прошерстим все сообщения последнего времени – не находится ни одного свидетельства о том, что девальвация помогла той или иной отрасли, тому или иному производству. Заклинание: «падение национальной валюты способствует повышению конкурентоспособности национальных товаров» – не работает. Зато есть примеры совершенного другого воздействия девальвации, чем обещали нам правительственные заклинатели.
         Первая крупная известная жертва – «Ижавто». Закупать машинокомплекты для сборки корейской KIA стало нерентабельно. Пять тысяч работников уволены. Аналитики ждут, что будет с ТагАЗом и заводами ОАО «Соллерс», которые тоже работают по аналогичной схеме.
         Любимец всех российских властей со времен Политбюро – «АвтоВАЗ» тоже страдает от падения рубля. У него и до планируемой закупки для «Калины» коробки-автомата до 20% деталей – импортные, так что завод не может не повышать цены на машины. Теперь он одновременно получает госпомощь и повышает цены.
         Ладно, автомобилестроение. Но изо всех отраслей раздаются стоны, так как все зависят от импорта оборудования ли, сырья ли.
         Вот, казалось бы, где возможен рывок отечественного производителя после падения рубля, как не в производстве косметики и парфюмерии! Упали доходы населения, наверняка люди обратят свое внимание на отечественные кремы и масла… Ан нет. Как была доля отечественных компаний на этом рынке объемом более $9 млрд (1/3), так и остается. И хорошо, что еще не упала. Пока. Около 80% сырья, используемого нашими заводами, – тоже импорт. Это значит, что они вынуждены повышать цены на продукцию. При том, что иностранные корпорации имеют гораздо большие возможности для регулирования своих цен, чем наши. Потому что среди примерно 150 российских производителей доминируют мелкие производства, которые и до повышения цен на сырье с трудом выходили на прибыль. А теперь, когда кредит на закупку этого сырья получить невозможно, находятся на грани банкротства.
         Настоящая война разгорается на рынке обуви. Минпромторг РФ предлагает ввести заградительные пошлины на ввоз на российский рынок импортной обуви, повысив ввозную пошлину с 10% до 16%. Российской союз кожевников и обувщиков обратился с открытым письмом к премьер-министру Владимиру Путину, в котором просит увеличить импортные пошлины на все виды готовой обуви. Резко против этого выступает Национальный обувной союз, который направил письмо Путину с просьбой не повышать пошлины.
         Про повышение – логика понятна. А вот почему против обувщики? Потому что российские производители (их около 100 тысяч человек, которые трудятся в основном на средних и малых предприятиях) на 70% используют импортные обувные заготовки и также зависят от зарубежных поставщиков.
         Они говорят, что девальвация рубля и отсутствие доступа к кредитам уже привели к повышению цен на их продукцию. Но повышение пошлин приведет, по их мнению, только к тому, что на рынок хлынет еще больше нелегальной китайской обуви, а конкурировать с продукцией, в цене которой нет вообще никаких налогов и сборов, невозможно.
         По данным Росстата, в 2008 году отечественные фабриканты произвели 59,2 млн пар обуви. Внутреннее потребление составило почти 600 млн. пар То есть на 90% население России обеспечивается импортной обувью, преимущественно китайской. И сейчас речь идет не о том, чтобы увеличить долю, но о том, чтобы хоть сохранить 10%.
         Вообще, надо учесть, что наши производители конкурируют преимущественно не с товарами из стран зоны евро или доллара, а с китайскими товарами.
         Китайцы же уже много лет игнорируют все увещевания американцев и искусно поддерживают низкий курс юаня. С такого рода проблемами сталкиваются на только российские, но и европейские, американские производители. Конкурировать с китайскими товарами вообще практически невозможно, как невозможно было в давние времена никакой армии противостоять монгольским ордам. В связи с чем вряд ли сейчас время лукавить и говорить об управляемой девальвации, о помощи российским производителям путем снижения курса рубля.
         Вот почему, к примеру, руководители Национального обувного союза говорят, что в нынешних условиях не стоит тратить силы и энергию на противостояние двух неотъемлемых составляющих обувного рынка – внутреннего производства и импорта. А надо помочь по-настоящему.
         Рецепты от бизнеса известны. Лучший способ помочь деньгами – не выделять их по малопонятным мотивам тем или иным компаниям или предприятиям, а изымать меньше, в том числе – через те же налоги.
         Не вводить заградительные пошлины, порождая серый и черный импорт, а стимулировать здоровую конкуренцию. Не консервировать отсталые производства неконкурентной продукции государственными финансовыми вливаниями, а тратить эти деньги, например, на развитие инфраструктуры для бизнеса. Не раздувать траты, порождая инфляцию, которая делает невозможным восстановление кредитования, а вводить жесткий режим экономии.
         Начать, кажется, можно было бы с отказа от мифотворчества и заклинаний. Все равно ведь придется признавать очевидное.

    Георгий Осипов.
    © «
    Газета.Ru», 09.04.09


    Россия не скупится на расходы

         По мнению аналитиков, очередной этап стимулирования экономики, о начале которого объявил на этой неделе Владимир Путин, улучшает перспективы российского рынка.
         Перед саммитом 'большой двадцатки' Россия выступала против установления порога бюджетного стимулирования. Казалось, что Кремль играет, скорее, на стороне Германии и Франции, а не британских транжир, однако первое впечатление оказалось обманчивым. Уже на этой неделе премьер-министр Владимир Путин пообещал выделить на поддержку экономики 90 миллиардов долларов из бюджета.
         В прошлом году профицит российского бюджета составил 8 процентов, в этом году Россию, как ожидается, ждет примерно 8-процентный бюджетный дефицит. По словам руководителя аналитического управления московской компании 'Ренессанс Капитал' Роланда Нэша (Roland Nash), к этому привело сочетание роста расходов, усилий по спасению банков, снижения налогов и падения цен на сырье и нефть.
         К счастью для Кремля, похоже, его стратегия успешно работает. Спасение банков прошлой осенью прошло удачно, хотя обошлось и недешево, считает специалист по анализу развивающихся рынков из лондонского отделения Commerzbank Михаэль Ганске (Micheal Ganske). 'Я бы сказал, что эффект кризиса в банковском секторе удалось более или менее погасить'.
         На сей раз, изрядная часть средств пойдет простым российским потребителям. Будут уменьшены налоги, возрастут расходы на социальное обеспечение, в том числе увеличатся пенсии. Таким образом правительство защищается от обвинений в том, что оно недостаточно делает для борьбы с бедностью, растущей по мере того, как компании закрывают заводы и увольняют сотрудников. В феврале безработица в России достигла 8,5%.
         'Это самый лучший план, которого только можно ожидать от правительства, перешедшего от 8-процентного бюджетного профицита к 8 процентному дефициту', – полагает Нэш.
         По мнению Ганске, напрямую выиграют за счет роста государственных расходов и кредитной поддержки (помимо положительного эффекта, который снижение налогов и программы социального обеспечения должны оказать на потребительский спрос) стратегические отрасли промышленности, включая автопроизвоство, оборонную сферу, обслуживание инфраструктуры и энергетику.
         Путин также предупреждает компании, что он не собирается просто так раздавать деньги, и что на государственную помощь могут претендовать только те из них, кто приложил серьезные усилия к реструктуризации собственных долгов. Больше всего должно достаться стратегическим предприятиям, крупным игрокам – таким как автопроизводитель 'АвтоВАЗ', получивший месяц назад 20 миллиардов рублей финансирования, – а также предприятиям, в капитале которых участвует государство.
         В любом случае, можно сделать обнадеживающий вывод: заявления Путина о том, что 'Россия преодолеет кризис', были не совсем безосновательны.

    Видья Рам (Vidya Ram), («Forbes», США).
    © «
    ИноСМИ», 08.04.09


    Подвижная конструкция

    Правительство решило не делать антикризисный план окончательным

         Кабинет Владимира Путина, который последние дни делился с народом самым сокровенным – планом борьбы с кризисом, подвел итог широкой дискуссии на вчерашнем своем заседании. И в целом план «Антикризис-2009» правительство одобрило. Однако скоро сказка сказывается, да не скоро документ оттачивается. Премьер вчера же дал Министерству экономического развития еще три дня на доработку документа, после чего его внесут в Думу на утверждение, где он опять же может быть скорректирован, но уже депутатами.
         Более того, процесс доработки, как пообещала министр экономического развития Эльвира Набиуллина, продолжится. В конце концов, никто не знает точно, как будет развиваться кризис. «Мы рассматриваем программу как открытую, – заявила вчера г-жа Набиуллина. – Обсуждение не закончено. Мы будем и дальше изменять программу».
         Стиль перманентной доработки плана в постоянном диалоге с народом может пойти правительству на пользу. Минэкономразвития, как продвинутый пользователь, общается с особо активными гражданами через Интернет. И именно в общении с народом, по словам г-жи Набиуллиной, были почерпнуты самые актуальные и полезные антикризисные предложения.
         Что же народного попало в доработанный план? Несколько предложений назвал сам премьер прямо на заседании кабинета. Во-первых, модернизация пенсионной системы пройдет с определенной корректировкой – без драконовского повышения налоговой нагрузки на фонд оплаты труда в 2010 году, повышение отложили до 2011-го. Во-вторых, поддержка экспорта будет увеличена в три раза – с 50 до 150 млрд руб. На социальную занятость выделят дополнительно 34 млрд руб. Кроме того, отдельным разделом в антикризисный план включена «Культура», впрочем, это предложил не народ, а народные избранники 6 апреля во время отчета Владимира Путина о работе правительства в Госдуме.
         Премьер также поручил главе Минсоцразвития Татьяне Голиковой немедленно подготовить легализацию единовременных выплат в размере 12 тыс. руб. в 2009 году из средств материнского капитала. А также создать механизм контроля над лекарственными надбавками и установить обязательную отпускную регистрацию лекарств.
         Господдержка стратегическим, системообразующим предприятиям теперь будет происходить исходя из четкого перечня требований исполнительной власти. Здесь Владимир Путин не пожалел красноречия, объясняя, чего, собственно, не должны делать те, кто хочет помощи. И главный тезис заключался в том, что государство не даст в кризисное время наживаться за счет казны – прежде всего владельцам и топ-менеджерам спасаемых предприятий.
         Премьер фактически выдвинул лозунг «Помощь в обмен на эффективность». «Господдержку в рамках антикризисных мер получат только те предприятия, которые смогут разработать программы повышения своей конкурентоспособности, обеспечат новую, большую эффективность финансовой деятельности», – заметил он. И предупредил менеджмент, для начала – госкомпаний, насчет излишеств, сказав твердое «нет» необоснованным бонусам и премиям.
         Министр Набиуллина пояснила журналистам после заседания кабинета, что конкретно имеется в виду. Критерии для выплаты бонусов и премий на государственных предприятиях ее ведомство выработает в ближайшие дни. Она не сказала, что это будет очень просто, потому что существуют такие системы поощрения при маленьких зарплатах, которые трудно отменить в принципе. Однако, по мнению г-жи Набиуллиной, сегодня менеджмент должен как-то задуматься над морально-этической стороной дела. «Я считаю, было бы желательным отказаться от бонусов и премий», – заявила она. В общем, правительство чутко прислушалась к рекомендациям президента Дмитрия Медведева, который после саммита «большой двадцатки» в Лондоне пообещал разобраться с премиями, которые назначает себе в условиях кризиса начальство госкомпаний, а также компаний, получающих господдержку.
         Министр также подчеркнула, что к существенным требованиям при предоставлении помощи госкомпаниям она относит полное соблюдение графиков платежей, отсутствие задолженностей, порождающих проблемы неплатежей для смежников.
         Г-жа Набиуллина признала, что ее министерство «сломали» в отношении обнуления пошлин на вывоз круглого леса. Но министр сообщила, что МЭР будет искать другие возможности поддержать отечественных экспортеров из этой отрасли. Точно так же г-жа Набиуллина надеется найти рецепт противостояния росту тарифов. Правда, в этом году уже изменить практически ничего нельзя, но надеется, что получится это сделать в 2010-2011 годах. Министр также поведала об отмене кассовых аппаратов для малого бизнеса и об облегченном выводе на рынок продукции инновационного сектора экономики. А на вопрос корреспондента «Времени новостей» уже в кулуарах, что правительство придумало для сдерживания цен на продовольствие, ответила: «Мы будем действовать в рамках антимонопольного законодательства». И, помолчав, добавила, не без доли самоиронии: «Будем развивать торговлю».

    Вера КУЗНЕЦОВА.
    © «
    Время новостей», 10.04.09


    Антикризисный план завершен и сдан

    в Госдуму для новых обсуждений

    Премьер-министр Владимир Путин предоставляет и правительству, и Госдуме, и общественности достаточно времени для обсуждения антикризисных планов. Фото: Дмитрий Азаров/Коммерсантъ. Загружается с сайта Ъ      Правительство прекратило дорабатывать программу антикризисных мер на 2009 год. На вчерашнем заседании в Белом доме ее решено передать в Госдуму, которая уже пыталась внести в документ изменения после выступления премьер-министра Владимира Путина в парламенте 6 апреля. Впрочем, в Белом доме не скрывают, что при необходимости будут корректировать антикризисный план и в Госдуме, и в правительстве, но не готовы расширять бюджетное финансирование новых антикризисных инициатив.
         Вчера правительство на очередном заседании кабинета министров неожиданно завершило обсуждение антикризисной программы на 2009 год. В результате окончательно одобрен документ, уже обсуждавшийся на заседании правительства 19 марта и в Госдуме 6 апреля. Бюджетную стоимость перечисленных мер премьер Владимир Путин в разное время оценивал в 1,4-1,6 трлн руб. На вчерашнее обсуждение программы правительство потратило изрядное количество времени – участники заседания были созваны к часу дня, а смогли разойтись только поздно вечером. Однако время было потрачено не на дискуссию вокруг новых предложений к антикризисному пакету, а в основном на ожидание премьер-министра Владимира Путина.
         По-настоящему новых поправок к документу, сформированных в результате обсуждения первых вариантов с экспертами, оказалось немного. Основную правку Белый дом произвел к отчетному выступлению Владимира Путина в Госдуме 6 апреля (см. «Ъ» от 7 апреля). Тогда документ увеличился в объемах на треть, не увеличив при этом своей стоимости для измененного бюджета на 2009 год. До этого антикризисная программа подверглась всенародному обсуждению, организованному Белым домом,– впрочем, существенных изменений это обсуждение в программу не привнесло. Логика обсуждения антикризисного плана Белого дома оказалась нелинейной – разработке плана предшествовало формирование нового бюджета, который должен выделить на большинство его пунктов финансирование, а всякий новый раунд дискуссий по проекту Белый дом открывал сразу после утверждения очередной версии плана на своем заседании. Этот же сценарий повторился и вчера: план в почти не измененном виде принят «за основу», бюджетные деньги на изменения, не предусмотренные ранее, не тратились и на этот раз.
         Наиболее существенную поправку вчера Владимир Путин внес лично сразу же, как только появился в зале заседания. Он отдал распоряжение Минздраву уже в 2009 году выплатить гражданам, имеющим двух и более детей, единовременную помощь в размере 12 тыс. руб. из средств «материнского капитала». О других новых пунктах программы после заседания сообщила глава Минэкономики Эльвира Набиуллина. Прежде всего, по ее словам, было решено ускорить введения ограничения на проверки малого бизнеса контролирующими органами на месяц, перенеся сроки введения поправок в закон о проверках юридических лиц с 1 июля на 1 мая – по крайней мере федеральному бюджету это ничего не стоит.
         Еще одно дополнение программы будет оплачено за счет менеджеров госпредприятий и частных компаний, получивших госпомощь. По словам Эльвиры Набиуллиной, было решено ограничить получение бонусов топ-менеджерами предприятий, перечисленных в списке системообразующих, составленном правительством в конце декабря 2008 года. Как конкретно правительство ограничит доходы управленцев, решено не было, но Эльвира Набиуллина уже заявила: «Считаю, что желательно вообще отказаться от бонусов и премий». Она все же признала, что ситуацию нужно рассматривать отдельно по каждой компании.
         Глава Минэкономики по итогам заседания сообщила, что документ будет внесен в Госдуму в ближайшие три дня. У депутатов есть некоторые шансы принять программу до рассмотрения бюджета 15 апреля. «Предложений очень много, некоторые требуется проработать более тщательно»,– заявила Эльвира Набиуллина. Тактика отсрочки обсуждений сработала и в случае с инвестпрограммами электроэнергетических компаний: по словам министра энергетики Сергея Шматко, обсуждение сокращения инвестпрограмм состоялось, они одобрены, но будут более детально обсуждены в Белом доме в конце апреля.

    Петр Ъ-Нетреба.
    © «
    КоммерсантЪ», 10.04.09


    Оптимистические прогнозы власти могут оказаться социально опасными

    Регулярность оптимистичных прогнозов напоминает лучшие времена Чумака и Кашпировского

         Тема неминуемого и близкого оздоровления отечественной экономики стала ведущей в последние несколько дней. После известного заявления помощника президента Аркадия Дворковича на форуме «Россия-2009» правительство уверенно прогнозирует рост показателей по всем ее разделам. Некоторые эксперты подтверждают правоту министров, однако есть и сомневающиеся – в частности, среди депутатов Государственной Думы. А политологи прямо предупреждают: успокоительный пафос подобных заявлений имеет кратковременный эффект и обернется в случае неисполнения прогноза ростом скептического отношения к власти в обществе.
         О близком улучшении ситуации гражданам напоминают в ежедневном режиме – регулярность подробных прогнозов напоминает лучшие времена Чумака и Кашпировского. На фоне успокоительных заявлений уже не так тревожно выглядят цифры безработицы – как бы становится понятно, что явление это сугубо временное, скоротечное и нехарактерное для страны. Вчера, к примеру, первый вице-премьер Игорь Шувалов заявил, что Россия вообще имеет ряд преимуществ перед другими странами по части ускоренного выхода из кризиса. Это преимущество заключается в неразвитости социально-бюджетной сферы – на пустом месте строить проще и быстрее, чем в стране, где эти системы функционировали десятилетиями.

    Кризис как чума
         Напомним: по мнению Дворковича, целый ряд отраслей российской экономики покажет признаки оживления в середине этого года, а в 2010 году можно ожидать выхода из рецессии – и у нас, и в мире. Помощник президента, впрочем, признал, что еще будет несколько месяцев тяжелого экономического периода. Зато после этого у России есть все шансы, чтобы одной из первых начать подъем.
         Генеральный директор консалтинговой группы «Финэкспертиза» Агван Микаелян разделяет экономический оптимизм правительства. Более того, он напоминает, что «эту тему (скорый выход из кризиса. – «НГ»), на которую на прошлой неделе буквально сели все наши руководители», он как эксперт предрекал с ноября прошлого года: «Почему у нас должно быть все плохо? Не вижу причин для пессимизма, их просто нет». Эксперт не отрицает наличия некоторых негативных тенденций: «У нас плохо то, что все монополизировано, нет конкуренции». Однако надежда страны, уверен Микаелян, – в колоссальных ее ресурсах: «Россия может вообще год ничего не делать и совершенно спокойно прожить. Ну какая страна так может поступить – покажите мне пальцем? Нет такой страны. Конечно, можно сильно постараться, чтобы сделать плохо. Но это надо очень сильно постараться...»
         Действия правительства эксперт оценивает на тройку с плюсом и считает, что это очень хорошая оценка. Он полагает адекватными ситуации меры по оказанию помощи отдельным субъектам экономики, а также считает разумной и своевременной ее приостановку: «Все-таки кризис, как любая чума, должен отсеять слабых и недееспособных, произвести естественный отбор. Потому что, если мы не будем его много раз производить, мы ослабеем, еще хуже станем, хотя и изначально были не самые большие бодрячки. Конъюнктура и мировая конъюнктура, наша экономическая ситуация говорят о том, что мы кризис, к счастью или к сожалению, прошли».
         Корреспондент «НГ» попыталась выяснить – какие показатели в экономике подвигли ее собеседника к столь оптимистическим прогнозам? Агван Микаелян напомнил о макроэкономических показателях: «Падение производства затормозилось практически до нуля. Заметьте – я говорю про падение производства, а не про само производство. У нас за первый квартал профицит бюджета, и даже если в марте будет дефицит, я думаю, по итогам квартала будет профицит. Это прекрасный показатель, лучше придумать невозможно! Сейчас началась весна, то есть – сезонный подъем таких традиционных видов промышленности, как строительство и связанное с ним производство стройматериалов. Частично будет затронута процессом металлургия и очень серьезно связанные с этими отраслями сезонные грузоперевозки».

    Пессимисты из Госдумы
         Впрочем, член банковского комитета Государственной Думы Борис Кашин пока света в конце тоннеля не обнаружил. По его словам, «конечно, можно найти много примеров, где что-то стало лучше», однако ситуация в реальном секторе экономики такова, что «для оптимизма никаких оснований нет». И второй вывод, который, по мнению депутата-коммуниста, можно сделать из прошедшего в понедельник отчета правительства, состоит в том, что «выступление Путина положительного впечатления не произвело – народ разочарован». Причем, уточнил Кашин, разочарованы в антикризисном плане правительства и люди, живущие в малых городах и на селе, потому что для них в этих планах нет ничего, и специалисты. Потому что, например, по поводу развития промышленности они ничего от Путина не услышали.
         На вопрос «НГ», к чему может привести такая политика, когда основное внимание власти обращено на финансовый сектор и именно в нем она ищет позитивные изменения, которые затем и презентует людям, депутат Кашин ответил, что «это может привести к серьезным последствиям». По его мнению, опасно, когда «такие важнейшие институты, как пенсионная и банковская системы, завязаны на финансовый рынок, который уже и так упал до минимума, а в будущем может вообще рухнуть».
         Член «Справедливой России», зампред думского комитета по энергетике Иван Грачев также заявил, что «с точки зрения реального сектора нет оснований для оптимизма». Его прогноз еще более жесткий: «Россия – сырьевая страна, а потому никакого выхода из кризиса не может быть, пока из него не выйдут страны, потребляющие наше сырье».
         По мнению парламентария, «нужно ответить на вопрос – на кого работает власть? Кто такая партия «Единая Россия»? Это власть и партия чиновников, сидящих «на трубе», ее состояние их больше всего и волнует». Грачев уверен: если государство и дальше будет игнорировать интересы реального сектора экономики, то «революционных потрясений, я надеюсь, конечно, не будет, но забастовок и каких-то социальных волнений вряд ли удастся избежать».

    Политологи осторожничают
         Первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин считает, что «возможен рост социальной напряженности в отдельных точках, но он не будет иметь кумулятивного эффекта и не приведет к проблемам национального масштаба». Такой вывод ему позволяют сделать действия правительства прежде всего по выполнению социальных обязательств государства. «Все-таки на 2009 год финансовых ресурсов на поддержание стабильности в среде пенсионеров и бюджетников хватит», – уверен он. А общенациональные протесты, по словам Макаркина, возможны, только если в них участвуют разные слои населения, в том числе бюджетники и пенсионеры.
         Член научного совета Московского фонда Карнеги Николай Петров полагает, что, «пока ресурсы есть, власть может и будет себя вести так, что конец кризиса будто бы уже виден». По его мнению, последствия такого поведения могут привести к различному развитию событий. «Либо власть закладывает на будущее серьезные социальные потрясения, либо она идет на то, чтобы кем-то пожертвовать: назвать виновными, положим, кого-то типа Кудрина и Шувалова и назначить на их место других», – сказал эксперт.

    Александра Самарина, Иван Родин.
    © «
    Независимая газета», 10.04.09


    Страна встала на старые рельсы

    Дмитрий Орешкин: Почему в нынешней России невозможна модернизация

    Загружается с сайта НоГа      На днях на сайте фонда «Центр политической философии» (politphilosophy.ru) были опубликованы избранные места из стенограммы круглого стола, проведенного фондом в феврале этого года. Обсуждалась тема «Россия после кризиса: перспективы и вызовы модернизации».
         «Новая» не смогла отказать себе в интеллектуальном удовольствии познакомить своих читателей с газетной версией выступления на круглом столе одного из его участников – политолога и постоянного автора газеты Дмитрия Орешкина. Ни сам Орешкин, ни президент фонда Андрей Колесников против этого никак не возражали.
         Я отлично помню, как про модернизацию говорили в советские времена. Очень убедительно говорили, пока под эту прогрессивную музыку мы не доехали до гуманитарных консервов из Голландии.

    Модернизация среды
         Почему не могло быть модернизации, научной организации труда, научно-технической революции в Советском Союзе? Потому что не было мотивационного механизма в виде частной инициативы и гарантии сохранности интеллектуальной собственности для субъектов модернизации. То есть для креативно мыслящих людей. И еще потому, что не было свободы. Персональный компьютер не мог быть создан в СССР принципиально. Любой ксерокс находился под контролем КГБ. Советская власть в кошмарном сне не могла представить, чтобы у гражданина появилась личная электронно-вычислительная машина.
         Кстати, поэтому не может быть настоящей модернизации и в Китае. Возможно лишь повторение, заимствование и тиражирование того, что найдено и разработано на Западе или в Японии. Индустриализация – это пожалуйста. На основе западных технологических решений и проектов. Но в лидеры информационных, медицинских, генных и биологических технологий выйти им слабо.
         Модернизация в принципе, как мне кажется, может идти только через модернизацию среды. То есть через создание условий. Если бы Сергей Брин, родившийся в Ленинграде, остался в СССР, он, возможно, дорос бы до всеми уважаемого начальника отдела в каком-либо «почтовом ящике». Стал бы доктором наук или даже академиком. Но Брин в нежном возрасте был вывезен родителями в социальную среду под названием США, где в возрасте эмэнэса уже создал Google, стал мультимиллиардером и заставил весь мир пользоваться этим американским поисковиком. На основе американского софта. Который, в свою очередь, создан на основе английского языка. Обидно?
         В среде же под названием Россия/СССР даже русский язык был стеснен в своем вольном дыхании, потому что его развитие контролировал лично большой ученый т. Сталин, в языкознании познавший толк. Что же после этого удивляться, что нет софта на русском? Язык, как говорил еще Пушкин, распространяется лишь «собственным изобилием и могуществом». А коли державная среда его держит на коротком поводке, он в лучшем случае способен репродуцировать идеологические клише из газеты «Правда». Для создания средовых основ модернизации ему надлежало бы заранее, поколениями, нарабатывать новые понятия, новые парадоксы, нащупывать и описывать новые проблемы, пытаться прояснить пути к их решению. Все это у нас в течение многих десятилетий технически отсутствовало. А присутствовало попугайское повторение пустых разговоров о пользе НТР.
         Перед тем как поколение Пушкина создало блистательный русский язык (как среду мысли), были многолетние усилия Екатерины Великой по просвещению дворянства, был Михаил Сперанский, был созданный им лицей, в Россию потоком шли лучшие произведения европейской литературы и культуры. Фонвизин, Пушкин, Дельвиг, Пущин, Карамзин, Горчаков, Тютчев, Вяземский – при всей противоречивости их политических убеждений все были блистательно образованны. Они были плодом великой культурной среды и оставили после себя великую культурную среду. Почву, на которой могли расти самые разные плоды человеческой мысли. На которой с середины XIX века и стали стремительно развиваться технологические инновации, начиная с железной дороги и заканчивая самолетом Можайского.
         Большевики эту почву содрали. Первые лет тридцать они еще держались за счет старых научных школ с их врожденной социокультурной этикой уважения к Отечеству и к Истине – чего бы это ни стоило. Но последние великие старики умерли где-то на рубеже 1970-х, и на смену им пришли собственно советские кадры. С совершенно иными ценностными установками. Культурная катастрофа оказалась тем чудовищнее, что до сих пор не осознан ее истинный масштаб.

    Сказки про «эффективного менеджера»
         Абсолютное большинство русских людей не знают элементарной правды, искренне повторяя то, чему их учили в школе. А в школе им элементарно врали эти самые несчастные советские кадры – по глупости, со страху или искренне заблуждаясь. Врали про технологический прорыв после революции, про сталинскую индустриализацию и прочее. Это именно культурная катастрофа: у страны не хватает мужества и ума, чтобы осознать жуткую правду. Вместо этого она с охотой продуцирует мухоморную пену восклицаний про блистательные успехи советской власти в деле модернизации страны и про «эффективного менеджера».
         Если бы коммунисты читали своих классиков, они бы знали, что Ленин в своем толковом труде «Развитие капитализма в России» писал о том, что пореформенная Россия по темпам инфраструктурной модернизации обгоняла Британию. В частности, Россия после 1865 года за 25 лет увеличила протяженность железнодорожной сети в семь раз. Англия на аналогичный модернизационный рывок затратила 30 лет, но протяженность сети нарастила лишь в шесть раз. Германия, правда, опережала по темпам и Россию, и Англию. Но самое интересное начинается дальше. К последнему десятилетию позапрошлого века средний темп прироста железнодорожной сети в России превысил 2,5 тыс км в год; на рубеже веков прирост превышал 3 тыс в год и даже более. Потом естественный провал в годы революции, а затем к власти приходит «эффективный менеджер» с его политикой индустриализации.
         По советской официальной статистике, с 1913 по 1956 год протяженность железнодорожных путей выросла вдвое. Это правда. Поэтому я и выбирал самый простой пример «советской модернизации» с железными дорогами – здесь ни убавить, ни прибавить. Рельсы или есть, или их нет. В большинстве же прочих случаев модернизация была в значительной степени – ах! – артефактом. Или, говоря по-другому, плодом такого типично советского изобретения, как приписки. Надо будет партии и правительству – подпечатают рублей – и невиданный рост социалистической экономики налицо. Опять культурологический феномен: ни у кого недоставало и недостает смелости сказать, что все это примитивное фуфло – как и байка про то, что Черчилль-де сказал про Сталина: «Принял Россию с сохой, а сдал с атомной бомбой».
         Повторюсь: дело в уникальной советской культуре. Во-первых, Черчилль о Сталине такого никогда и нигде не говорил. Хотя высказывался о нем уважительно – как и надлежит джентльмену высказываться о союзнике в гигантской войне. Формулировку и авторство апокрифа сфальсифицировали на Лубянке и около – как и большую часть впечатляющих цифр по первым пятилеткам. Во-вторых, Россию большевики приняли не с сохой, а с самыми быстрыми темпами экономического роста в мире (до революции, разумеется). В-третьих, «сдал» свою страну с атомной бомбой не только Сталин, но и руководство Англии, Франции и, конечно, США. Что совершенно нормально для стран такого ранга.
         А вот с железной дорогой в идеологическом смысле особо не забалуешь. Самая цветистая совковая пропаганда мало что даст. Рельсы и километры – надежней и проще не придумаешь. Среднегодовой прирост сети, исходя из официальной советской статистики, с 1913 по 1956 год – 1,4 тыс км. То есть благодаря революции, коллективизации, индустриализации, мобилизации и централизации железнодорожный транспорт под личным контролем т. Сталина в XX веке съехал на темпы времен отмены крепостного права (1865-1875). Естественно, за эти годы мы необратимо отстали как от европейских, так и от американских конкурентов.
         Для объективности возьмем отдельно лучшие годы сталинской индустриализации – дабы элиминировать тяжкое время Великой Отечественной войны. С 1928 (76,9 тыс км) по 1940 год (106,1 тыс км) средний темп ж/д строительства составляет 2,4 тыс км в год. То есть хуже, чем 40 лет назад, в конце XIX века.
         Может, вас интересуют цифры периода «быстрого послевоенного восстановления народного хозяйства»? Пожалуйста: с 1945 (112,9 тыс км) по 1956 год (120,7 тыс км) сеть прирастала со средней скоростью 0,7 тыс км в год. Примерно вдвое хуже, чем во времена Александра Второго и освобождения крестьян.
         Продолжать или хватит? За 20 лет, с 1970 по 1990 год, в Российской Федерации прирост сети составил 24 тыс км – по 1,2 тыс в год. Это включая БАМ. Опять слабее, чем в пореформенной России за сто лет до того. Хотя любому ясно, что для России с ее размерами именно железнодорожная инфраструктура является камнем преткновения на пути к будущему. Во всех смыслах слова. Инфраструктурная связность – такой же необходимый средовой фактор промышленной модернизации, как сильный и адекватный язык – для развития культуры и информационного обмена. И этого фактора, вопреки закрепленной в массовом сознании идее о прорывном характере сталинской эпохи, у современной России нет.
         Но для начала надо хотя бы преодолеть миф о «советской модернизации» – ибо в противном случае мы все время будем сбиваться на попытки опять усилить роль государства как основного фактора, обеспечивающего инновационное преимущество. Которого на самом деле не было. Была гениально найденная технология тотального вранья и пропаганды. Об этот «философский камень» споткнулась и советская версия «научно-технического прогресса». На нем же, похоже, сломает ноги и нынешняя путинская версия «прорыва через ВПК» с ее легендами про Глонасс, «Булаву», «истребитель пятого поколения» и т.д.
         Никто в СССР не смел сказать простое слово правды: инновации в неволе не размножаются. Среда в СССР была катастрофически не готова. Не готова она и сегодня.

    Плоды девяностых
         Между тем в «окаянные» девяностые эта среда не только удивительно быстро формировалась, но даже начала приносить вполне очевидные модернизационные плоды. К примеру, была создана без всяких пафосных разговоров про «модернизацию» живая рублевая среда – рубль из двухголового советского урода с «наличной» и «безналичной» головами стал, наконец, нормальной валютой, которую есть смысл зарабатывать, хранить и инвестировать. Точно так же «сама собой» модернизировалась информационная среда – опять-таки без пафосных разговоров. В «лихие» девяностые прошло несколько сколь незаметных, столь же и очевидных модернизационных революций, которые сегодня не принято признавать исключительно по философско-идеологическим причинам. Во-первых, компьютерная. Во-вторых, телефонная. Те, кто в СССР стоял 10 лет в очереди на телефон, думаю, помнят. В-третьих, интернет-модернизация. В-четвертых, модернизация СМИ. В-пятых, автомобилизация, потому что большинство из нас, в отличие от советских времен, привычно пользуются машиной и считают это совершенно нормальным. А в СССР? В-шестых, очевидный порыв в строительных технологиях, внедрение конструкций из монолитного бетона, позволяющих заметно удешевить, ускорить и улучшить качество строительства.
         В те годы никто особенно не растекался мыслью по древу на предмет модернизации – возможно, потому что страна и ее граждане активно модернизировались на практике. То, что ныне государственные мужи хором затянули модернизационные гимны, – очень скверный признак. Это значит, что они осознали реальное торможение процесса и по доброй советской привычке пытаются заговорить проблему. Привлечь внимание. Переложить ответственность. Просигнализировать. Попросить финансирования. Отрапортовать о проделанной работе. Создать концепцию. Короче, успешно решают свои бюрократические проблемы в своем бюрократическом пространстве.
         Конец, в общем, российской модернизации. Скончалась в пеленах.
         По нескольким причинам. Первая и основная в том, что реальная модернизация шла помимо государственных мужей, в силу естественного экономического интереса частных модернизационных субъектов. Им нужна была не столько государственная поддержка, сколько хотя бы невмешательство в их инновационный бизнес. А государственным мужам (то есть бюрократам) такая «несистемная» модернизация – кость в горле, потому что они рядом с ней оказываются лишними. И не зря первым шагом путинских чекистов, вернувших власть, было удушение или взятие под коммерческую «крышу» стихийно возникших на развалинах советских научных институтов небольших инновационных бизнесов.
         Вторая причина в том, что если всерьез модернизировать среду, то в ней прогресс пойдет не сплошняком, не массовым фронтом, а точками-локусами. Появляется какой-то инноватор-бизнесмен со способностями лидера, который отрывается от всех прочих, подгребает под себя ресурсы, обогащается и, что самое неприятное, ведет себя независимо от госаппарата, нагло отстаивает свои интересы, качает права и раздражает начальство. А вместе с начальством и широкие народные массы, которые согласны модернизироваться только строем и чтобы всем поровну. В реальности такого не бывает, но в мифологическом советском пространстве – сколько угодно. Мол, был же великий и модернизированный Советский Союз! Вот и мы того же хотим…
         Нужно известное мужество, чтобы честно сказать – не было такого Советского Союза. Точнее, был, но не модернизированный, а проедающий остатки былой модернизационной культуры великой России с ее университетами, лабораториями и активным предпринимательским классом.

    Мифологическая вертикаль против реального развития
         Да, были ракеты – но ракеты есть и в Северной Корее. Следует ли по этой причине считать КНДР более модернизированной страной, чем Южная Корея (у которой ракет как раз нет), – вопрос чисто философского свойства. Чтобы не сказать мифологического. Реальная модернизация подразумевает, что тысяча рисковых старт-апов бегут одновременно по тысяче разных дорожек в разных направлениях, разрывая мифологическое пространство единой бюрократической системы и вырываясь из-под тотального контроля. Эта – настоящая – модернизация в своей глубинной сущности разрушает ненастоящее, но зато мифологически укорененное представление о единстве державы, о едином центре управления, вертикали власти и т.п. Здесь спрятана глубочайшая проблема выбора системы ценностей: или мы все вместе под руководством горячо любимого и мудрого вождя, или мы в индивидуальном порядке торим новые пути в незнаемое, сплачиваясь не столько вертикальной административной волей, сколько инфраструктурным единством реально окружающего нас пространства.
         Этот ценностный конфликт остро проявляется в повседневной практике. Например, государством (точнее, людьми, выступающими от имени государственной мифологии) успешно истреблен ЮКОС. Который, если помните, в 2003 году планировал построить нефтепровод из Эвенкии в Китай. Смета проекта составляла 5,6 млрд долларов, завершение ожидалось к 2006 году. Но Ходорковский был посажен, а магистраль отдали под шефство государственной «Транснефти». Немедленно произошли предсказуемые изменения. Сначала смета выросла до 7 млрд долларов, а срок сдачи отодвинулся на 2007 год. Затем смета превысила 8 млрд, а срок перенесен на 2008 год. Мы помним, как президент Д.А. Медведев перед телевизором требовал завершения стройки к декабрю 2008 года. Однако воз и ныне там. А вот теперь – кризис. Нам с вами, а заодно и президенту мягко дают понять, что в нынешних нелегких условиях очень даже можем не успеть и в 2009 году. Меж тем вес на штанге уже превысил 13 млрд. Вдвое больше, чем у Ходорковского. Но и это не рекорд. Последняя новость: г-н Сечин успешно договорился с Китаем о кредите в 25 млрд долларов все под тот же нефтепровод с обязательством России в течение ряда лет продавать Китаю нефть по фиксированной цене порядка 20 долларов за баррель… Большая удача. Все аплодируют. Действительно рекорд.
         Каков итог этой бурной государственной деятельности? Сибирской земле без разницы, кому принадлежит нефтяная нитка: частнику или «народу» в лице государственных бюрократов. Ей, земле, важно, есть эта нитка или ее нет. Если есть, значит, вдоль нее строятся дорога, насосные станции, поселки для персонала. Где поселки – там магазины, заправочные станции, транспортная связность. Там кадры, которым надо платить приличную зарплату, там рабочие места. В общем, освоение территории. Если бы ЮКОСу позволили достроить свой частный нефтепровод за свои частные деньги, уже с 2006 года в казну поступали бы налоговые платежи. Не только от перекачки нефти, но и от тех самых магазинчиков, заправок, транспортных предприятий. От сотрудников тоже – они же платят подоходный налог. Все это помогало бы Эвенкии наращивать региональный бюджет, платить учителям, врачам, милиции и пр.
         Но нефтепровода нет. И неизвестно, когда будет. Частника остановили. Не позволили ему инвестировать в Россию «украденные у народа» 5,6 млрд. Народ в восторге. Правда, ему забыли сообщить, что теперь государственной казне (то есть ему, народу-налогоплательщику) это удовольствие будет стоить примерно в пять раз дороже, чем стоило бы ЮКОСу… Плюс китайская кабала на дешевую нефть. История, томительно напоминающая железнодорожную сагу. При Николае Первом, Александре Втором, Александре Третьем и Николае Втором Россия без особого шума и пыли строила Транссибирскую магистраль, реально и быстро модифицировала сибирское пространство. За счет частных капиталов – в основном на основе концессий.
         Но где новые железные дороги, которых, сумей РСФСР не то чтобы ускорить, а хотя бы удержать дореволюционные темпы строительства, у нас должно было бы на сегодня быть на 50 тысяч километров «сверх факта»? Да там же, где и нефтепровод капиталиста Ходорковского…

    Государство на коротком поводке
         Последнее. Пожалуйста, не трудитесь считать меня идиотом, целиком отрицающим роль государства. Либерализм никогда государство не отрицал. Государство принципиальным образом необходимо для развития либеральной модели экономики. Это – при минимальной добросовестности – можно было бы сразу понять хотя бы из того, что Адам Смит писал про «невидимую руку рынка» не где-нибудь, а в одном из самых эффективно функционирующих государств мира – Британской империи. Не будь сильного и эффективного государства, все, что сумела бы произвести и наработать «невидимая рука», у нее было бы немедленно изъято встречным или поперечным Робин Гудом, действующим в «общенародных интересах».
         Адам Смит, в отличие от большинства его критиков, был умным человеком и почитал зазорным разъяснять читателю очевидные вещи. Аналогичным образом, напирая на важнейшую роль средовых факторов модернизации и на проблему мотивации модернизационных субъектов, я все же надеюсь, что нет необходимости еще раз разъяснять, что одним из таких факторов (важнейших!) является как раз государство. А точнее, его способность обеспечить финансовую поддержку и правовую защиту (патенты, интеллектуальная собственность, гарантия от чиновного рэкета и т.д.) для субъектов рынка.
         Если же наше Российское государство, как это у него принято, будет действовать главным образом в интересах опричного клана «государственных людей» – то есть драть с бизнеса три шкуры и наслаждаться возможностью по личному произволу сажать конкурентов под бурные рукоплескания народных масс – то скорый финал совсем нетрудно предвидеть. Как заставить это самое государство держать себя в рамках приличий и выполнять хотя бы минимум собственных обещаний? Я не знаю другого механизма, кроме честных и конкурентных выборов.
         Иными словами, не будет у нас никакой модернизации, кроме откровенно догоняющей, до той поры, пока мы не научимся держать государство на коротком поводке. Чтобы оно служило нам хотя бы не меньше, чем мы служим ему.
         Если у нас не выйдет нащупать некоторый приемлемый модус отношений с властью, то прогноз печальный. Субъекты модернизации от стратегии «обтекай» – то есть организуй свой инновационный бизнес, максимально маскируясь от бдительных государевых людей и ловко прикидываясь валенком, – перейдут к стратегии «утекай».
         Учитывая, что «утечь» можно и по Интернету, то есть физически оставаясь в пределах Отечества, но творчески работая на инновационную фирму где-то в Канаде или в Силиконовой долине, эта естественная стратегия в ближайшем будущем может стать преобладающей. Что будет справедливой платой за даром растраченные путинской администрацией «тучные годы», которые ушли на укрепление мифологической вертикали и бюрократического произвола вместо добросовестного совершенствования социально-культурной и правовой среды, облегчающей инновационные и модернизационные прорывы.

    Дмитрий Орешкин.
    © «
    Новая газета», 10.04.09


    Юрий Лужков предлагает «раскулачить» олигархов

         В четверг на встрече с активом профсоюзов столицы мэр Москвы предложил конфисковать у российских олигархов стратегические производства. По его мнению, это поможет спасти отечественную промышленность, которая находится сейчас в тяжелейшем состоянии. «Есть много стратегически важных для страны предприятий, которые в условиях кризиса разваливаются, неэффективно управляются. Я считаю, что их необходимо национализировать», – заявил Юрий Лужков.
         По его словам, одна из причин кризиса в том, что «наши капитаны бизнеса» набрали «более 500 млрд. долларов кредитов». «Теперь деньги необходимо отдавать. 45 млрд. надо было отдать в прошлом году, более 100 млрд. – в этом, а денег-то у них уже нет. Они потратили все средства на закупку непрофильных активов – земель, яхт и прочей роскоши», – поставил диагноз градоначальник. А поскольку многие кредиты брались под залог стратегических предприятий, которые «мы не можем позволить себе потерять», государство вынуждено как-то компенсировать эти долги. Отсюда вывод: для спасения важных производств необходимо перевести их под контроль государства, и использовать для подъема стратегических отраслей «все, что было приобретено олигархами за счет спекуляции ресурсами этих предприятий».
         Директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев с такой идеей не согласен. «Наша экономика демонстрировала чудеса неэффективности в последние десять лет. Себестоимость продукции у нас росла быстрее, чем где бы то ни было, и это относится в том числе и к предприятиям, находящимся под контролем государства», – сообщил он «НИ». По его словам, государственное управление вряд ли поможет поднятию отечественной промышленности, а вот приход иностранных инвесторов будет благотворным. «Западные кредиторы имеют право забрать заложенный пакет акций за непогашенный кредит, но я не думаю, что даже если они это сделают, предприятию станет хуже, – считает специалист. – Иностранцы, имея пакет акций наших предприятий, будут кровно заинтересованы в их эффективной работе. Беспокоиться, что мы лишимся каких-то особо важных отраслей, тоже не стоит. Ни одно из стратегических предприятий не заложено полностью. Как правило, это не более 25% блокирующего пакета, что может стать хорошей прививкой против дури наших бизнес-руководителей».

    Михаил КАЛМАЦКИЙ.
    © «
    Новые Известия», 10.04.09


    Кризис поставил вопрос о создании новой экономики

    Приоритеты – подъём внутреннего спроса и организация рабочих мест

         Качественно новый механизм ответственности исполнительной власти реализовался в отчёте о результатах её деятельности за 2008 год, который представил депутатам Государственной Думы Председатель Правительства Владимир Путин. Лейтмотивом озвученного документа помимо констатации факта устойчивости хозяйственной сферы стала необходимость скорейшего и более качественного изменения её структуры.
         В обстоятельной и живой манере общения с парламентариями Владимир Путин на фактах показал эффективность и живучесть российской экономики, которая доказала, что не являлась «колоссом на глиняных ногах». Более того, она сумела парировать сразу два мощнейших удара. В том числе – собственный финансовый кризис, который вызвал отток капитала, а также резкое падение спроса и цен на традиционные товары нашего экспорта и сокращение доходов в бюджет. При этом рыночные и социальные институты, по мнению премьера, несмотря на определённую незавершённость, доказали свою работоспособность. И сегодня в экономике присутствует вполне определённый позитив, в том числе снижение энергоёмкости, которое составило 5 процентов за прошлый год. Что означает её меньшую затратность и большую конкурентоспособность. Отметил глава Правительства и рачительный подход к пополнениям стратегических ресурсов. По нефти, газу, золоту, металлам обеспечено полное воспроизводство минерально-сырьевой базы.
         Доклад изобиловал принципиально важными цифрами. Так, на обеспечение антикризисной программы предусматривается более 3 трлн руб., в том числе из средств федерального бюджета – 1,4 трлн руб. Главным приоритетом при этом станет подъём внутреннего спроса за счёт восстановления деловой активности бизнеса, а также создание новых рабочих мест.
         Ещё одним принципиальным моментом в отчёте стало то, что премьер высказался против поддержки неперспективных предприятий: «Вкладывать средства в спасение заведомо неперспективных производств мы не можем. Это значило бы консервировать «вчерашний день» российской экономики, разбазаривать деньги налогоплательщиков».

    Александр Садовников.
    © «
    Парламентская газета», 10.04.09


    Наследники доллара

    эксперты о перспективах мировой супервалюты

         Возможными наследниками доллара как мировой резервной валюты могут стать евро или юань. Но не скоро, считает руководитель Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев.
         Своим мнением он поделился с корреспондентом «РГ» после окончания российско-китайского видеомоста «Создание мировой супервалюты – актуальность вопроса и перспективы решения».
         «Сила долларов в том, что в мире сегодня огромное количество долгов сделано в американской валюте, – пояснил «РГ» Иноземцев. – И еще долго их придется отдавать. Евро силен тем, что на него можно купить в Европе много товаров. Юань – платежное средство сильной промышленной державы». Рубль же, по его мнению, представляет крупнейшую в географическом плане страну и способен со временем стать «сильной региональной валютой под зонтиком евро».
         За рубль в качестве будущей резервной валюты никто из экспертов слова не замолвил. При этом китайские участники видеомоста, заместитель руководителя НИИ финансов Центра изучения развития при Госсовете КНР Чэнь Даофу и декан факультета Института финансов при Университете международной экономики и торговли Китая Го Хунъюй предпочли деликатно свести на нет заявленную тему.
         По их мнению мировая финансовая система, построенная вокруг «руководящей роли доллара», весьма рациональна, «хотя и не без недостатков». Главный из них то, что доллар в качестве орудия Федеральной резервной системы США даже в ходе борьбы с кризисом используется для извлечения Америкой собственной прибыли. И все же пока объективных условий для «смены суверенной роли доллара» нет. «Глава Народного Банка Китая накануне встречи «большой двадцатки» говорил об идее супервалюты как о мечте, о желании, а отнюдь не как о руководстве к действию»,– пояснила Го Хунъюй.
         Впрочем, известно, что резких перемен китайцы не любят, а двигаться вперед предпочитают выверенно. Вчера, кстати, один из таких шагов предложил Чэнь Даофу. По его словам, «недостатки доллара, равно как и остальных резервных валют – евро, фунта и йены, «поправлять» в рамках Международного валютного фонда. В частности, путем ограничений резкого изменения курса валют, а также их эмиссии. «Час «x» наступит, когда несколько национальных региональных валют сравняются по своему влиянию и можно будет говорить об их интеграции», – сказал Даофу.
         Кстати, при этом, напомнил Иноземцев, Китай все прочнее обустраивается в качестве такого «местного» заправилы. Он фактически уже уговорил своих растущих соседей – Индонезию и Малайзию перейти на расчеты в юанях. Практически согласилась с этим и Белоруссия. Аналогичная схема по «юанизации» предлагается России.
         По мнению российского экономиста Михаила Хазина, на самом деле проблема возникновения единой мировой валюты – это даже не проблема финансов, а проблема ответственности за мировую экономику. И пока ни Евросоюз, ни Китай, ни Россия не готовы взять на себя такую ответственность.

    Татьяна Зыкова.
    © «
    Российская газета», 10.04.09


    С мигалкой за долгами

    Около тысячи неплательщиков кредитов объявлены в розыск

    Загружается с сайта РГ      В России резко выросло число граждан, которые влипли в нехорошую кредитную историю.
         Только за месяц число неплательщиков, представших перед судом за долги, выросло в полтора раза. Около тысячи должников объявлены в розыск. Как сообщили корреспонденту «РГ» в министерстве юстиции, только в феврале судебным приставам направлено более 80 тысяч исполнительных документов по неплательщикам кредитов. А общая сумма новых долгов выросла в два с половиной раза – почти до 30 миллиардов рублей, поступивших за месяц.
         Некоторые должники ударяются в бега, подальше от проблем и банков. В феврале судебные приставы завели 980 розыскных дел, связанных с взысканием кредитных задолженностей.
         Дела по неплательщикам поставлены на особый контроль. Данные мониторинга подобных производств регулярно направляются в Генпрокуратуру, минэкономразвития и правительство РФ. А судебные приставы ввели новые формы работы, например, проверку бухгалтерской отчетности организаций, на которых работают должники.
         – Взыскание долгов часто происходит через работодателей должников, – пояснили корреспонденту «РГ» в Федеральной службе судебных приставов. – Бухгалтерии удерживают денежные средства из заработной платы должников. В результате наших проверок к 78 должностным лицам, нарушившим порядок удержания денежных средств либо утерявшим исполнительный документ, применены меры административной ответственности.
         Если же бухгалтера постоянно проявляли подобную забывчивость, то рисковали попасть под уголовную статью – за неисполнение решения суда. По ней предусмотрено наказание – до двух лет лишения свободы. Прецедент уже создан в Республике Бурятия, где три должностных лица привлечены к уголовной ответственности. Приговоров пока нет. По мнению экспертов, даже если суд сочтет их вину доказанной, вряд ли вердикт будет столь суровым. Возможен штраф, общественные работы или условный срок. Но сам факт судимости в данном случае уже серьезное наказание.
         Кроме того, за два месяца судебными приставами-исполнителями наложено свыше 13 тысяч арестов на имущество должников. За месяц с должников взыскано более миллиарда рублей.
         У кредитной проблемы две стороны. Одна – социальная. Многие должники действительно попали в сложную ситуацию. Они и рады заплатить, но – как? В целом, с учетом неоконченных исполнительных производств, на исполнении у судебных приставов уже находится более 730 тысяч исполнительных производств по невыплатам кредитов на общую сумму 117 миллиардов рублей. Речь идет только о тех должниках, на кого банки подали в суд и по чьим делам уже вынесено решение. В реальности должников, естественно, гораздо больше.
         За многими стоят семьи, дети. Однако закон есть закон, и приставы часто вынуждены прибегать к жестким мерам при взыскании.
         По-хорошему, этим людям нужна отсрочка. Дела поправятся, и они обязательно все вернут. Однако банки, как правило, не идут навстречу. У них своя правда – экономическая. Это другая сторона медали. Массовые невыплаты могут разорить банк, а проблемы банковской системы грозят самыми тяжелыми последствиями в экономике, а значит, и социальной жизни.
         Сегодня государство приняло ряд программ помощи должникам по кредитам. Решить проблему мог бы и закон о банкротстве граждан. Минэкономразвития совместно с Высшим арбитражным судом подготовило соответствующий законопроект, который позволяет проводить реструктуризацию долгов граждан без продажи их имущества. Законопроект в ближайшее время будет внесен на рассмотрение депутатов.
         Между тем судебные приставы добиваются получения «мигалок» на машины своих групп быстрого реагирования. Об этом сообщил начальник управления ФССП России Юрий Михайличенко. В зависимости от региона такие группы включают от 10 до 30 человек, которые в случае возникновения нештатной ситуации в суде направляются от отдела приставов к зданию суда.

    Владислав Куликов.
    © «
    Российская газета», 10.04.09


    Долой дефицит!

    Антикризисная программа пока не привела к бюджетным потерям

         Итоги первого квартала не оправдали апокалиптических прогнозов падения показателей федерального бюджета. За первый квартал он составил 50 млрд руб., что составляет всего лишь 0,1% ВВП. Об этом вчера на встрече с президентом России Дмитрием Медведевым сообщил министр финансов Алексей Кудрин. Правда, прогнозный дефицит по итогам года в 7,4% ВВП Минфин уменьшать не торопится. Эксперты же утверждают, что запланированный годовой показатель будет не только достигнут, но даже превышен: окончательно приняв главный финансовый документ страны, государство начнет активно расходовать средства на реализацию антикризисной программы. При этом налоговые поступления в бюджет продолжают снижаться.
         Расходы бюджета в первые три месяца года возросли на 447 млрд руб., или на 33,6%, к аналогичному периоду прошлого года. По словам г-на Кудрина, это связано с финансированием антикризисных мер, в том числе поддержкой пенсионной системы, регионов и ряда ключевых отраслей, таких как оборонно-промышленный комплекс и автомобилестроение. «Дефицит бюджета в первом квартале текущего года пока составляет 50 млрд руб., или 0,1%, – сообщил министр. – Это небольшая величина».
         Ожидается, что дефицит бюджета увеличится во втором, третьем и, возможно, четвертом кварталах, поскольку именно на это время приходятся основные расходы. В этом году дефицит составит 7,4% ВВП и будет покрываться за счет Резервного фонда. Во втором квартале начнется активное использование ресурсов, говорит гендиректор Экономической экспертной группы Александр Андряков. Дефицит будет нарастать еще и потому, что произойдут отложенные траты.
         Поскольку первый квартал страна прожила без окончательно принятого бюджета, министерства и ведомства занимались секвестром расходов. «Во время секвестров всех держат на голодном пайке, – говорит директор департамента стратегического анализа ФБК Игорь Николаев. – Неудивительно, что расходы выросли не столь значительно, как могли бы». Таким образом, как отмечают эксперты, российская экономика пока пытается спасти себя от кризиса самостоятельно, важную роль фискальная антикризисная политика государства будет играть позже.
         Между тем доходы федерального бюджета в первом квартале 2009 года по сравнению с показателями аналогичного периода 2008 года уменьшились на 473 млрд руб., или на 24,5%. По словам Алексея Кудрина, «это примерно соответствует прогнозам, которые мы имеем по году». Чиновник напомнил, что прогноз уменьшения доходов бюджета по итогам года – 28%. Вместе с тем, как подчеркнул глава Минфина, на этот показатель может повлиять «неопределенность, которая сохраняется с учетом ситуации на мировых рынках и в России». «Бюджет рассчитывался исходя из цены на нефть 41 долл. за баррель, а сейчас цена превышает 50 долл., и доходы могут быть выше запланированных», – говорит Александр Андряков.
         Опубликованная вчера на официальном сайте статистика Федеральной налоговой службы также свидетельствует о сокращении доходов бюджета. За январь-март 2009 года служба перечислила в бюджет лишь 734 млрд руб., что на 6,6% меньше показателя за первые три месяца 2008 года. В частности, отчисления с прибыли уменьшились в 1,8 раза по сравнению с первым кварталом прошлого года, составив всего 95 млрд руб. Снизились доходы предприятий в период кризиса, говорит ведущий юрисконсульт компании МКПЦН Елена Шорина. Кроме того, с 1 января 2009 года ставка налога на прибыль снизилась с 24 до 20%, в итоге с 6,5 до 2% снизилась «федеральная» доля этого налога.
         Уменьшились и поступления НДПИ – до 169 млрд руб., что в 2,2 раза меньше, чем в первом квартале 2008 года. Сами налоговики пишут, что это неудивительно: цена нефти снизилась с 89,9 долл. за баррель в феврале 2008 года до 41,1 долл. за баррель в феврале 2009 года. Зато ЕСН и НДС собрали больше, чем в прошлом году. Отчисления соцналога выросли на 5%. «Это связано с ростом зарплат в 2008 году», – полагает юрист отдела налогообложения и судебной защиты АКГ «Развитие бизнес-систем» Елена Антощук.
         НДС собрали 329 млрд руб., что в 3,5 раза больше, чем в январе-марте 2008 года. Заметный рост поступлений связан не с ударной работой фискалов, а с переходом в 2008 году на поквартальную уплату налога, в результате чего в январе 2008 года уплата НДС производилась по итогам одного месяца – декабря 2007 года, а в феврале и марте уплата налога не производилась вообще. В то же время в первом квартале 2009 года налог был собран за весь четвертый квартал 2008 года.
         По оценке ФБК, дефицит бюджета по итогам 2009 года будет около 10%. «Прогноз Минфина рассчитан исходя из того, что экономика упадет на 2,2%, что нереалистично, – полагает г-н Николаев. – Наш оптимистичный вариант падения – 7,5%, а пессимистичный – 15%». Если оценки экспертов окажутся верными, то главе МЭР Эльвире Набиуллиной не придется надеяться на оживление экономики в 2010 году.

    © «RBCdaily», 10.04.09


    НАВЕРХ ПОДПИСКА ПОЧТА
    /gov/pr/p2007zq.html
    Реклама:
    Hosted by uCoz