VFF-S
Вниз

Послание-2009

Бюджет. Финансы. Кризис
Материалы СМИ 57
23.12.09-23.01.09

  • Продолжение темы
  • Начало темы [1], [2], [3], [4], [5], [6], [7], [8], [9], [10], [11], [12], [13], [14], [15], [16], [17], [18], [19], [20], [21], [22], [23], [24], [25], [26], [27], [28], [29], [30], [31], [32], [33], [34], [35], [36], [37], [38], [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56]
  • Бюджетное послание-2007
  • Бюджетное послание-2006
  • Послание-2006
  • Послание-2007
  • Послание-2008
  • Послание-2009

    Длительный спад лучше второй волны кризиса

    Эксперты критикуют правительственные прогнозы на 2010 год

    Загружается с сайта НеГа      В отличие от правительства независимые российские эксперты считают более вероятным в 2010 году не рост ВВП, а продолжение экономического спада. Не исключен, правда, и сценарий бурного оживления при раздувании нефтяного пузыря на мировом рынке. Однако такой рост экономики грозит новым падением уже в 2011 году, когда спад будет в полтора раза более глубоким, чем в этом году. Оптимистичные прогнозы правительства, зафиксированные в опубликованном вчера прогнозе социально-экономического развития страны на 2010-2012 годы, эксперты считают крайне спорными и отмечают в них ряд неправдоподобных предположений.
         «Условия развития российской экономики во многом будут определяться внешними обстоятельствами, – пояснили вчера аналитики Центра развития и Центра анализа экономической политики ГУ-ВШЭ, представляя свой прогноз на ближайшие три года. По их мнению, возможные колебания мировых цен на нефть определяют три сценария для России на 2010-2012 годы. «Среднесрочный прогноз правительства говорит, что в России уже со следующего года начнется уверенный экономический рост даже при консервативных условиях развития мировой экономики. Однако мы сомневаемся в том, что текущие тенденции можно продлевать в будущее столь же легко, как в прошлые годы», – уверены независимые экономисты.
         Эксперты взяли для рассмотрения три наиболее вероятных сценария развития мировой экономики: «U-кризис» – относительно быстрое восстановление, «L-кризис» – затяжная рецессия, «W-кризис» – при котором неизбежна вторая волна кризиса. При этом вне зависимости от этих сценариев аналитики вынуждены констатировать общую слабость российской экономики. Первые два варианта довольно схожи между собой, с той разницей, что развитие событий по «U-кризису» выглядит чуть более оптимистично по сравнению с «L-кризисом» (см. таблицу). Зато «W-кризис» в случае его реализации обещает эйфорию для России – масштабную, но недолгую. «В этом случае результаты 2010 года будут просто фантастическими: нефть поднимется до 100 долларов за баррель, наши золотовалютные резервы будут расти и т.д. – то есть произойдет повторение картины 2007 года, – пояснил директор по макроэкономическим исследованиям ГУ-ВШЭ Сергей Алексашенко. – Центробанк будет укреплять рубль – до 28 рублей к бивалютной корзине, или примерно до 22 рублей к доллару. Купить 140-160 миллиардов долларов, полученных от продажи нефти, ЦБ просто так не сможет, иначе его денежные агрегаты разлетятся. Этим будет спровоцирован приток спекулятивного капитала». В этом случае неизбежна вторая волна рецессии, которая для России будет более долгой и более затяжной, чем та, что наблюдалась в уходящем году. Впрочем, шансы на реализацию перечисленных вариантов Алексашенко оценил как 40% – для первых двух и всего 20% – для «W-кризиса».
         «Достаточно парадоксально, но для России была бы выгодна медленная стагнация мировой экономики, – считает Алексашенко. – В этом случае наша экономика была бы более сбалансированной, Центробанку было бы проще контролировать денежную ситуацию, инфляция была бы под контролем и т.д.». Правда, вызывает сомнение тот факт, что правительство на 2011-2012 годы не планирует дополнительных расходов бюджета. С этим вряд ли можно согласиться, учитывая, что это предвыборные годы и властям вряд ли удастся удержаться от соблазна повысить расходы.
         Между тем вчера Минэкономразвития обнародовало свой уточненный «Прогноз социально-экономического развития РФ на 2010 год и плановый период 2011 и 2012 годов». В консервативном варианте в 2010 году ожидается рост ВВП на 1,3% против 1,6% в предыдущей версии, в 2011-м – на 1%. В умеренно оптимистичном варианте в 2010 году темп роста ВВП прогнозируется на уровне в 3,1% за счет как более высокой цены на нефть. По словам замглавы Минэкономразвития Андрея Клепача, ВВП России выйдет на докризисный уровень в 2012 году. Для 2011 года новая оценка темпов роста ВВП повышена на 0,4% – до 3,4%, что связано с более значимым вкладом внешней торговли и более благоприятной динамикой инвестиционного и потребительского спроса.
         Впрочем, по мнению аналитиков, в прогнозе властей есть как минимум два слабых звена. «Сценарий МЭРа опирается на нереалистичный прогноз динамики импорта и возобновление производства продукции «на склад» в условиях снижения спроса», – отметил старший научный сотрудник Центра развития Максим Петроневич. По его словам, импорт вырастет в 2010 году не на 15%, как прогнозирует Минэкономразвития, а на 24%. «На 15% мы выходим, если импорт будет стагнировать на уровне октября 2009 года, то есть он активно рос и вдруг перестанет это делать», – пояснил Петроневич. Минэкономразвития предполагает, что предприятия начнут возобновлять производство продукции на склад, отмечают эксперты. Однако они напоминают, что в 2009 году предприятия активно избавлялись от избыточных запасов продукции. Соответственно в 2010 году в условиях продолжающегося снижения внутреннего спроса тенденция сокращения запасов сохранится. При этом аналитики считают, что внутренний спрос на отечественные товары снизится не на 3,1%, а на 3,9%.
    Три сценария для российской экономики на 2010–2011 годы
    U-сценарий L-сценарий W-сценарий
    2009 2010 2011 2010 2011 2010 2011
    Цена нефти URALS долл/баррель 60 70 90 70 65 100 50
    ВВП, рост в % –9 –0,9 3,9 –1,5 4,9 7,9 –13,1
    Инвестиции, рост в % –18 –3 9,7 –5 –1,7 20,7 -39,6
    Инфляция, % 8,8 7,6 4,8 7,3 6,8 5,2 10,1
    Курс руб/доллар 30,1 29 23,1 29 30,1 22 34,7
    Источник: расчеты Центра развития

    Сергей Куликов, Михаил Сергеев.
    © «
    Независимая газета», 23.12.09


    Алексей Кудрин признал ошибки

    Несмотря на провалы в прогнозах, Минфин верит в рост отечественной экономики

         Подводя итоги уходящего года, вице-премьер Алексей Кудрин признался вчера журналистам, что того провала в экономике, который пережила Россия в 2009 году, власти не предполагали даже в первом квартале этого года. Падение экономики по итогам года составит 8,7%, и это, как заявил глава Минфина, «достаточно глубокое падение, которого мы не ожидали ни в конце 2008 года, ни даже до февраля этого года». Однако глава Минфина не теряет оптимизма: он полагает, что экономика уже возобновила рост. Эксперты же сомневаются в этом, ссылаясь на неудовлетворительное качество правительственных прогнозов. Кроме того, они были удивлены странными представлениями Минфина о причинах инфляции в этом году.
         «В России были и сложнее времена, но этот год особый, это год мирового экономического кризиса. В России он проявился в полной мере», – вынужден был констатировать Кудрин. По его словам, падение экономики России в 2009 году составит, согласно предварительной оценке, 8,7%, однако и эти данные могут быть подвергнуты пересмотру.
         Говоря об инфляции, Кудрин заметил, что в начале будущего года можно ожидать ее традиционного всплеска, «который связан с тарифами, с некоторым дополнительным увеличением ресурсов в экономике», хотя за рамки прогноза в 7,5% она выйти не должна из-за снижения спроса и слабости экономики.
         При этом глава Минфина обратил внимание на связь между инфляцией и денежной массой – так называемый агрегат М2, обозначающий количество денег в обращении. До середины текущего года прирост денег в экономике был отрицательным, но по итогам года прирост объема денежной массы составит 12%. «Что такое 12% – это обычная, нормальная цифра для всех стран, это цивилизованный уровень прироста, – пояснил он. – Для нашей страны, я считаю, это нормально». Риск для повышения инфляции может возникнуть лишь в случае, когда М2 будет расти до 30-40%, но в рамках 20-25% повышение цен точно уложится в 7,5%. «Прирост денег в экономике и является главным базовым фактором инфляции», – отметил глава Минфина.
         Между тем многих экспертов удивило это утверждение, поскольку статистика 2009 года говорит о том, что, несмотря на практически полное прекращение роста денежной массы, инфляция продолжала расти (см. таблицу).
         «Ориентироваться только на М2 вряд ли стоит, – считает главный экономист ФК «Открытие» Данила Левченко. – Есть еще рост тарифов, психология продавцов, которые компенсируют выпадающие доходы и могут пойти на повышение цен, есть монополисты, которые сами могут поднимать цены, учитывая неконкурентную экономику и т.д.».
         «Как глава Минфина, Кудрин смотрит лишь на финансовую сторону вопроса, не особо вникая во внешние стимуляторы инфляции», – попытался объяснить ситуацию руководитель отдела инвестиционного анализа ИК «Универ» Дмитрий Александров.
         Директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев подверг критике сами прогнозы, обнародованные Минфином, который успел заявить не только о собственных ошибках в планировании, но и о начавшемся выходе России из рецессии. С чем эксперты вряд ли могут согласиться. «Все пересмотры планов свидетельствуют о неудовлетворительном состоянии официального макроэкономического прогнозирования. И лучшим доказательством является то, что думали по этому году и что получили в результате, – отмечает аналитик. – Если напомнить, что в этот год мы вступили с бюджетом, который ориентировался на рост более чем в 6%, а получили почти 9-процентное снижение, остается лишь развести руками. В итоге Минфин создает собственный департамент, поскольку ему необходимо считать бюджет и приходится дублировать функции Минэкономразвития, который в своих прогнозах чаще попадает пальцем в небо. То же самое и Центробанк». Пока будут востребованы только оценки, приятные слуху властей, такое непопадание в реальность будет повторяться, уверен Николаев.
    Динамика денежной массы и инфляция в 2009 году
    Дата Темпы прироста денежной массы, % к 01.01.2009 Инфляция, в % к декабрю 2008 года Денежная масса М2, млрд. руб.
    01.01.2009 2,4 13 493,2
    01.02.2009 –11,1 4,1 11 990,7
    01.03.2009 –10,9 5,4 12 021,3
    01.04.2009 –10,2 6,2 12 111,7
    01.05.2009 –8,6 6,8 12 339,1
    01.06.2009 –4,7 7,4 12 861,1
    01.07.2009 –2,5 8,1 13 161,0
    01.08.2009 –2,8 8,1 13 121,0
    01.09.2009 –1,4 8,1 13 305,0
    01.10.2009 1,2 8,1 13 649,5
    01.11.2009 2,8 8,4 13 874,7
    Источник: данные Росстата и Центрального банка РФ

    Сергей Куликов, Михаил Сергеев.
    © «
    Независимая газета», 24.12.09


    Кризисные хроники

         По итогам 2009 года падение российской экономики оказалось неадекватно большим. Сформировались предпосылки для перевода кризиса в хроническую затяжную стадию.
         Это был тяжелый год, очень. Даже и не високосный, а сколько трудностей, неудач, катастроф, трагедий…
         Ловлю себя на мысли, что экономика на фоне этих человеческих трагедий уходит на второй, третий и т. д. план. И тем не менее надо и экономические итоги года подводить.
         Итоги надо подводить еще и потому, что, оказывается,
         2010-й, по мнению властей, будет уже годом преодоления последствий кризиса. Таким образом, кризис, оказывается, уже завершился. Тогда тем более надо разобраться с тем, что получилось, а что нет.
         Итак, возьмем основной макроэкономический показатель – динамику ВВП. В соответствии с пересмотренным федеральным бюджетом на 2009 год падение ВВП должно было составить 2,2%. На деле получилось падение – около 9%. Возможно, и больше, но это станет ясно немногим позже.
         Увы, сравнение с планами (скорректированными, замечу, планами) заставляет оценить итоги по основному экономическому показателю как неудовлетворительные.
         Однако возникает спасительная мысль: да, с планами ошиблись, однако не мы одни – все падали в это время, год-то кризисный. Что же, сравним со странами G-20 (большой двадцатки).
         Здесь есть определенные трудности со статистикой: не так оперативно, как хотелось бы, она становится доступной. Однако на основании имеющихся данных за II квартал 2009 года в сравнении со II кварталом 2008 года (есть по всем странам) и данных за январь-сентябрь 2009 года (есть пока только по двенадцати странам, падение ВВП в России на 9,9%) можно сделать однозначный вывод: Россия в G-20 показывает худшие результаты.
         Если попытаться сравнить Россию со странами БРИК (помимо России еще Бразилия, Индия, Китай), то и здесь у России абсолютно худший результат. В том же Китае, как известно, рост ВВП по итогам 2009 года оценивается примерно в 8%.
         Да, можно, конечно, попытаться сравнить со странами СНГ. И вот здесь наконец-то выясняется, что есть страны, где дела даже похуже будут: Украина, к примеру, в которой падение ВВП по итогам года оценивается в 14%. Но ведь те же Казахстан, Азербайджан, Белоруссия и др. показывают куда как более высокие результаты по сравнению с Россией.
         Получается, что, как ни сравнивай (будь то с первоначальными планами, будь то с другими странами, в какой бы то ни было конфигурации), результат для российской экономики получается неудовлетворительный.
         Инфляция – второй важнейший макроэкономический показатель. Результат 2009 года – менее 9%. Этот показатель оказался неожиданно хорош. Почему вдруг в последние месяцы инфляция столь резко затормозила, об этом уже много и справедливо говорилось: падение спроса. Это значит, что радоваться такому результату никак нельзя.
         Вообще российская инфляция в 9% по итогам 2009 года – это дефляция в развитых странах. Действительно, если учесть фактор директивного увеличения тарифов естественных монополий и эффект от «плавной» девальвации начала года, то наша 9-процентная инфляция – это скорее свидетельство тяжелой болезни российской экономики.
         Так что и инфляцию не будем записывать в положительные итоги года. Просто констатируем этот факт и одновременно свидетельство того, что российская экономика лишилась мощного стимула своего развития – активного потребительского спроса.
         Безработицу в текущем году удалось удержать. Число безработных (по классификации МОТ) составило в ноябре 2009 года 6,1 млн человек, что, конечно, больше ноября прошлого года (5,3 млн человек), но заметно ниже пикового значения февраля 2009 года (7,1 млн. человек). Запишем это в актив. Однако справедливости ради необходимо учитывать, что
         сгладить остроту проблемы с безработицей помогли беспрецедентные расходы федерального бюджета в 2009 году: они были на 28% выше по сравнению с соответствующим показателем 2008 года.
         Теперь представьте ситуацию, несколько отличную от того, о чем сегодня говорят экономические чиновники: положение экономики не улучшается. Одновременно уже ясно, что ресурсы федерального бюджета в 2010 году по сравнению с 2009 годом не увеличатся ни на один процентный пункт. Экономика это очень почувствует. И проблема безработицы никуда не исчезнет.
         То же самое с динамикой реальных денежных доходов. За январь-ноябрь они даже увеличились на 1,1% в сравнении с январем-ноябрем 2008 года. И по итогам года вряд ли будет зафиксировано снижение реальных денежных доходов.
         Интересная ситуация получается: кризис, мощное падение доходов и предприятий, и бюджетов, а реальные денежные доходы растут. Вообще-то это ненормально, противоестественно, если хотите.
         Почему такое стало возможным? Потому что проедали накопленное. Как долго сможем проедать? На 2010 год еще немного хватит, но в любом случае «шиковать», как в 2009 году, уже не сможем.
         Мы можем еще перебирать и перебирать экономические показатели. Однако это уже не изменит напрашивающийся вывод: падение экономики оказалось неадекватно большим, сформировались предпосылки для перевода кризиса в хроническую затяжную стадию.
         Предпосылки эти следующие.
         Во-первых, не было предпринято никаких усилий для предотвращения надувания новых спекулятивных пузырей (на фондовом рынке, на рынке нефти, хотя тут далеко не все зависело от России).
         Во-вторых, приоритеты антикризисной политики оказались неверными: повышение социальной защищенности граждан, помощь банкам и отдельным (справедливо было бы добавить «неэффективным») предприятиям. Надо было делать ставку на стимулирование спроса (замечу: повышая пенсии и пособия, мы эту проблему не решаем). Это не значит, что не надо ничего предпринимать в целях повышения социальной защищенности. Просто эти меры, строго говоря, антикризисными быть не могут.
         В-третьих, принятые решения (завышенные социальные обязательства и др.) серьезнейшим образом ограничивают возможности реализации эффективных антикризисных мер в 2010-м и последующих годах.
         Таковы итоги экономического развития в 2009 году. Хотя и говорят, что кризис – это новые возможности, их пока что-то не видно. Вроде бы и мировая экономика начала оживать, и в России спад прекратился, а настроение не очень-то хорошее.
         Я оптимист, был, есть и буду. Но даже не анализ состояния дел, даже не оценка предпринимаемых действий, нет, что-то другое еще подсказывает, что самое интересное (назовем это так) в российской экономике еще впереди. И это «интересное» – не очень хорошее.
         Если ошибусь – признаюсь, и сам буду рад.
         Ну, вот так вот получается «по ощущениям».
         Автор – партнер, директор департамента стратегического анализа компании ФБК

    Игорь Николаев.
    © «
    Газета.Ru», 24.12.09


    ВВП-парад 2009

    «Ъ» подводит экономические итоги года

    Загружается с сайта Ъ      В новейшей истории России еще не было года, в котором случалось столь многое – и по итогу не произошло ровным счетом ничего. По большинству показателей экономика РФ в 2009 году либо отыграла «в нуль» обвал конца 2008 года, либо законсервировала проблемы. О чем бы ни шла речь – от судьбы АвтоВАЗа до ставок налогов, от реформы МВД до курса доллара, от будущего правительства до рейтинга президента – ответы на все вопросы будут получены в лучшем случае в 2010 году.
         Лучшей иллюстрацией к происходящему может служить тема, которая в начале 2009 года беспокоила практически всех – девальвация российского рубля. Она стала неизбежной после быстрого сокращения международных резервов ЦБ в августе-декабре 2008 года. В первый рабочий день нового года курс рубля к доллару составлял (см. график на стр. 2) 30,53 руб./$, к евро – 41,13 руб./€. Аналитики инвестбанков соревновались в прогнозах падения национальной валюты – к осени 2009 года предсказывались курсы и в 40, и в 50, и в 70 руб./$. Уже 7 февраля доллар стоил 36,37 руб./$, в марте курс подбирался к тем же значениям, резервы продолжали падать, и казалось, что вот-вот и случится худшее. Не случилось. Резервы, в январе 2009 года опустившиеся ниже $400 млрд, в конце мая превысили этот уровень. Драматические колебания курсов валют, неустойчивая смена притока и оттока капитала из РФ, неоднократные «атаки на рубль» – все это уже к осени 2009 года закончилось лишь восстановлением резервов до уровня декабря 2008 года. К концу 2009 года резервы вернулись к состоянию на ноябрь 2008 года, валютные курсы на 25 декабря (29,5 руб./$; 42,99 руб./€) от курсов на начало 2009 года тоже принципиально не отличаются.
         Почти во всем, что происходило в российской экономике последние 12 месяцев, этот сценарий повторялся без принципиальных отступлений. Отдельные «отрезки» 2009 года имели вполне определенное сюжетное наполнение – однако в годовом измерении оно неизменно исчезает. Так, одним из самых важных вопросов для правительства РФ была в 2009 году проблема безработицы, в конце 2008 года превысившей 6,5 млн человек (методология МОТ) – на ее обуздание регионам через Минздрав выделялось 77,4 млрд руб. Однако к лету 2009 года стала очевидна не сама проблема, а избыточная эффективность борьбы с безработицей: вопреки всем мировым трендам, безработица в РФ устойчиво снижалась до осени 2009 года, несмотря на то что к ноябрю на борьбу с ней израсходовано было лишь 55% ассигнований. С начала зимы она вновь начала расти – и с большой вероятностью в январе 2010 года уровень безработицы в РФ составит те же 6,5 млн человек, что и год назад.
         Экономические дискуссии 2009 года почти целиком были посвящены на первый взгляд простой проблеме – будет ли рецессия в РФ, объявленная по итогам первого квартала официально (два квартала падения), V-образной, U-образной или W-образной. Речь идет о форме графика падения ВВП и промышленного производства в РФ – обрушение последнего произошло еще в конце 2008 года. По сути, дискутировалось, будет ли восстановление экономики по итогам кризиса быстрым или медленным, велик ли будет период «стагнационной паузы» и стоит ли ожидать «второй волны» кризиса.
         Особенно активно «вторую волну», еще в феврале 2009 года прогнозировавшуюся на август-сентябрь, ждали в банковском секторе. Прогнозы главы Альфа-банка Петра Авена о том, что объем «плохих долгов» в банковской системе может превысить 20%, оспаривались на официальном уровне лишь ЦБ и Минфином, старательно избегавшими в первом полугодии цифр. «Вторая волна» должна была привести к тому, к чему не привела первая, по итогам которой ЦБ и Агентству по страхованию вкладов пришлось санировать 15 банков из более 1 тыс. существующих. Новый раунд «банковской паники» мог сократить список на 10-15% – по крайней мере, в ЦБ и крупных розничных банках такой сценарий не отрицали, а во многом к нему и готовились.
         Готовилось ко «второй волне» и правительство – пожалуй, еще никогда Белый дом не готовился к худшему так основательно. Уже в феврале 2009 года по инициативе Минфина, правившего текущий нереалистичный бюджет в «антикризисном» ключе, были сняты все ограничения Бюджетного кодекса, сокращавшие возможности правительства оперативно реагировать на кризис. В сумме Белый дом зарезервировал порядка 1 трлн руб. на возможную поддержку промышленности и банковской системы. Комиссия по поддержанию устойчивости российской экономики под руководством первого вице-премьера Игоря Шувалова героически боролась с набегами владельцев промпредприятий, настаивавших на включении своих компаний в «список Шувалова» – реестр компаний, которые могут претендовать на прямую поддержку правительства, в том числе через механизм госгарантий, на которые выделялось более 200 млрд руб. (казалось, что этого мало – но к октябрю 2009 года выяснилось, что избыточно).
         Однако к апрелю 2009 года стало ясно – список будет к концу года забыт, а госгарантии – востребованы лишь отдельными предприятиями военно-промышленного комплекса. Деньги, выделенные ВЭБу в конце 2008 года на выкуп внешних долгов российских компаний, по большому счету потребовались лишь «Русалу» – распределение средств ВЭБ закрыл уже в феврале, а «Роснефть», например, возвращала их уже в 2009 году. В самом ВПК не было ни крупных банкротств, ни больших приобретений, несмотря на визиты туда премьер-министра Владимира Путина. В итоге премьер-министру пришлось спасать Олега Дерипаску – но не столько в «Русале», который в 2009 году так и не решил проблем с кредиторами выходом на IPO в Гонконге (соответственно, не получив и ожидавшихся вливаний ВЭБа и госбанков через биржу), сколько в локальном конфликте в Пикалево, где господин Дерипаска и «Апатит» не смогли решить проблему некрупного цементного производства.
         Проблемы похожего свойства, отметим, были характерны для всех развитых стран – недаром ни заседания G8 и G20, ни конференция по «глобальному потеплению», ни дискуссии вокруг громких реформ нового президента США Барака Обамы не закончились какими-либо потрясениями. Неудивительно, что почти все, что обсуждалось как резкие, но необходимые меры по борьбе с финансовым кризисом, в России либо не реализовалось (как, например, идея создания «банка плохих активов», отказ от повышения ЕСН в 2011 году), либо потеряло актуальность в процессе реализации. Так, уже в декабре 2009 года ВЭБ вернул государству 175 млрд руб., предоставленных ему на поддержку фондового рынка. Идея такой поддержки вызывала у либерально настроенных экономистов ужас – тем не менее ВЭБ получил пятилетний кредит, но уже к концу года предпочел вернуть деньги, а приобретенные на них акции оставил у себя на балансе, поскольку стоимость портфеля с момента инвестирования выросла на 60%. Индексы РТС, в январе 2009 года фиксировавшие исторические минимумы, начали расти уже в феврале – и к концу года вернулись к значениям сентября 2008 года.
    Загружается с сайта Ъ      Разумеется, бесследно сильнейший за десятилетие экономический спад не смог не отразиться на экономике вообще – осенью 2009 года вместо дискуссии о V-, U- или W-образном росте уже обсуждали сценарий L-образной стагнации. Наследие промышленно-экономического обвала 2008 года, затронувшего все сектора экономики, не преодолено в значительной части секторов экономики – а там, где 2009 год свел все к «нулевому результату», неочевидны причины, по которой рост возобновится в следующие годы. Так, крупнейшей проблемой Белого дома стал АвтоВАЗ, получивший беспрецедентную, более чем на 50 млрд руб., поддержку бюджета. Но в 2009 году так и не было решено, что будет с компанией в среднесрочной перспективе – тем более что по состоянию на декабрь 2009 года падение во всем автомобильном секторе, несмотря на все меры поддержки автопрома правительством, не остановилось. Весь год продолжалась торговля Белого дома и крупных предпринимателей из-за посткризисной конфигурации собственников в металлургии РФ. Но, как и многие иные торги, эти не закончились пока ничем.
         Тем же закончились и разговоры о кадровых перестановках в правительстве и администрации президента, о грядущих потрясениях в структуре власти – если не считать того, что правительственная комиссия по устойчивости развития экономики укрупнилась и стала комиссией по экономическому развитию. По большому счету не случилось ничего даже с рейтингами президента Дмитрия Медведева и Владимира Путина – в год, когда ВВП России после многих лет роста упал более чем на 8%, а цена на нефть Urals выросла с $32 до $73 за баррель. Конечно же, так не бывает – скорее, речь идет о том, что большинство угрожающих процессов в экономике РФ удалось остановить, а большинство позитивных моментов не было реализовано. На конец 2009 года сценарий развития ситуации в 2010 году почти никто не предсказывал в деталях. Что именно произошло в 2009 году, придется узнавать из новостей 2010 года.

    Дмитрий Бутрин.
    © «
    КоммерсантЪ», 25.12.09


    В России насчитали 100 миллионов бездельников

    Эксперты признают опасность увеличения госрасходов в условиях затяжного кризиса

         Каждый третий рубль государственных расходов в бюджете-2010 не обеспечен текущими доходами. Тем не менее правительство продолжает политику наращивания госрасходов, резко увеличивая численность государственных служащих, а также пенсии для 38 миллионов пенсионеров. Опасность такой политики осознают и россияне, которые пытаются самостоятельно подсчитать число незанятых производительным трудом граждан.
         Между тем в Интернете популярно доказательство того факта, что менее 30 миллионов работающих вынуждены кормить почти 100 миллионов «ничего не производящих» и существующих за счет бюджета человек. Эксперты сомневаются в точности таких расчетов, но признают опасность увеличения государственных расходов в условиях затяжного кризиса.
         «Из общей численности населения 58% составляют люди пенсионного и предпенсионного возраста – 76,6 миллиона человек», – отмечает анонимный сетевой источник. Армия государственных служащих, куда отнесены все сотрудники правоохранительные органов, министерств и ведомств, составляет около 25,4 млн. человек. Судя по опубликованным выкладкам, более 100 млн. человек являются, по сути, нахлебниками, которые существуют благодаря производительному труду оставшихся 30 млн. работников.
         Ошибки и пробелы в этих расчетах очевидны. Тем не менее такая самодеятельная статистика верно отражает опасную тенденцию: численность занятых в частном секторе сокращается, доля госслужащих растет – точно так же как и государственные расходы, которые давно превысили суммарные поступления в казну. Дефицит бюджета будущего года составляет около 3 трлн. руб. Несмотря на то что по планам правительства он будет сокращаться в последующие годы, доходов иначе как от продажи нефти при благоприятной мировой конъюнктуре ждать не приходится. Уже в 2010 году каждый третий рубль госрасходов не обеспечен текущими доходами.
         «Большая часть расчетов о числе «нахлебников» содержит ошибки и неточности, – отмечает директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев, знакомый с информацией, которая публикуется в Интернете. – Во-первых, никто не скажет, сколько из пенсионеров работают, а сколько живут на пенсию, поэтому надо делать поправочку, причем существенную – на несколько миллионов человек. Что касается численности государственного аппарата, то здесь также много вопросов, поскольку данные по правоохранительным органам зачастую закрытые и судить о них можно только приблизительно. А потом, что значит пассаж о том, что «работоспособное население содержит» тех же бюджетников? Извините, но бюджетники учат, лечат и т.д. не только детей, но и само работающее население. Так что говорить о поголовном безделье бюджетников неправильно». Хотя сама постановка вопроса, по его мнению, вполне уместна – в России производительных сил не так много, к тому же они сокращаются с каждым годом.
         «Да и госрасходы могут иметь самую разную направленность, – продолжает аналитик. – Если они направлены на повышение зарплат и пенсий и т.п., то их можно считать непроизводительными. Причем это совсем не антикризисные расходы, поскольку экономика от этого не разворачивается к росту, это просто проедание накопленных ранее запасов».
         Проблема в том, что Россия уже в будущем году, как пояснил в среду глава Минфина Алексей Кудрин, исчерпает весь Резервный фонд. «За девять месяцев мы с 4,9 триллиона рублей его запасов опустились на отметку в 1,8 триллиона рублей. И это при том, что цены на нефть были гораздо больше запланированных, – отмечает Николаев. – Мы взяли повышенные соцобязательства, которые снизить невозможно, а это значит, что нужно искать новые деньги. Каким образом? Занимать. Причем все более и более невыгодно, так как и стоимость денег будет расти, и долговая нагрузка будет увеличиваться». По его словам, политика наращивания госрасходов ведет не только к исчерпанию запасов, но и в долговую петлю.
         В свою очередь, старший экономист «Уралсиба» Владимир Тихомиров надеется, что те три дефицитных триллиона рублей, которые зафиксированы в бюджете, могут оказаться призрачными. «Я не исключаю, что дефицита в будущем году вообще не будет, – считает эксперт. – Часть дефицита идет от тех расходов, которые скорее всего не будут выполнены в будущем году. Это касается расходов, связанных с продолжением антикризисного финансирования. Так что расходная часть окажется меньше, а доходная, учитывая рост цен на нефть, – больше».
         Впрочем, Николаев полагает, что увеличение расходов и сокращение налоговой базы, вызванной снижением производственных возможностей, еще принесет правительству кучу проблем. «Если не запущен маховик экономического роста, а этого не произошло, то и запасов в кубышке уже не будет, – отмечает он. – Так что выбор простой – или занимай, сколько дадут, или сокращай расходы».
         Однако возможное сокращение расходов и даже решимость проведения структурных реформ, которых однобокая российская экономика уже заждалась, может натолкнуться на новые препятствия, на этот раз – политические. «Кризис показал, что денег не хватает. Я думаю, что реформы, в том числе и тарифная, уже находятся в планах правительства, которое пока не хочет проводить ее в жизнь, учитывая приближение предвыборного периода, – считает Тихомиров. – Наиболее благоприятный период для проведения реформ остается между серединой 2010 года и первой половиной 2011 года. Дальше начинаются парламентские и президентские выборы со всеми популистскими планами, так что говорить об изменениях за пределами означенного срока не придется».

    Сергей Куликов.
    © «
    Независимая газета», 25.12.09


    Год несбывшихся надежд

         Заканчивается 2009 год. Год после глубокого спада мировой экономики осенью – зимой-2008/09. Год, который оказался много лучше, чем предсказывали пессимисты, и много хуже, чем ожидали оптимисты.

    Выход из кризиса по-американски
         В США надежды были связаны с новым президентом, который энергично растолкает экономику. И действительно, в энергичности американскому руководству не откажешь. Программа поддержки экономики была чрезвычайно масштабна, дорога, разнообразна и ломала многие сложившиеся стереотипы.
         Бюджетная политика: рост бюджетных расходов и сокращение бюджетных доходов должны были поддержать спрос, в первую очередь потребительский.
         Было много споров в американской администрации в начале года, как эффективнее поддержать спрос – ростом расходов или снижением налогов. И в результате было сделано и то, и другое.
         Потребительский спрос стимулировался прежде всего программами, основанными на налоговых вычетах. Сразу вспоминается показавшая себя весьма эффективной программа «деньги за драндулеты», которая помимо льгот при покупке новых машин стимулировала утилизацию старых и увеличение доли экономичных и экологически чистых машин на дорогах Америки. Были предоставлены льготы при выплате ипотечных кредитов, в т. ч. нуждающимся семьям, молодым семьям и многое другое.
         Введенная еще прошлой американской администрацией программа TARP (созвучно с trap – ловушка) – программа временного выкупа за счет бюджета проблемных активов банков, обеспеченных ипотекой в размере до $700 млрд. Слово «ловушка» здесь наполнено несколькими смыслами сразу: от прямой поддержки банковской системы путем «вылавливания» проблемных активов до ироничной ловушки для получивших поддержку финансовых институтов – в частности, они не могли выплачивать бонусы своему менеджменту. Именно последнее является главной причиной того, что вся сумма, выделенная в рамках программы, даже не была востребована, а фининституты действительно стремятся вернуть средства TARP бюджету как можно быстрее.
         Конечно, к этой программе огромное количество претензий у конгресса (например, как определять цену проблемного актива, если нет рыночной цены) и подозрений в ее коррупционности (не взятки имеются в виду прежде всего, а использование связей американских фининститутов в правительстве США вплоть до трудоустройства членов уходящей администрации). Однако вряд ли стоит сомневаться в ее эффективности с макроэкономической точки зрения. Надо было разорвать замкнутый круг снижения стоимости активов – снижение стоимости акций фининститутов и распродажа этих активов для получения ликвидности и сокращения убытков – новый виток снижения стоимости активов. И этот круг был разорван.
         Банки получили «свежие» деньги, в которых так нуждались в разгар кризиса. Это далеко не всех из них спасло от разорения, что нормально, однако крупнейшие в истории США банковские крахи 2008 года не спровоцировали банковской паники.
         Кроме напрямую связанных с кризисом опережающими темпами росли военные расходы бюджета. Возможно, именно поэтому Обама не торопился сокращать воинский контингент в Ираке и Афганистане, а скорее делал обратное... Военные расходы увеличивают правительственный спрос и тем самым также стимулируют экономику.
         Бюджетная политика привела к резкому разрастанию бюджетного дефицита – в 2009 году он составит более полутора триллионов долларов. Но финансируется этот дефицит в основном за счет покупок американских правительственных бумаг всем миром, в т. ч. и Россией.
         Фактически антикризисная бюджетная политика США осуществляется за счет остального мира. Для США внешнее финансирование дефицита своего бюджета – это просто приток «свежих» денег в экономику.
         Денежная политика американского центрального банка (Федеральная резервная система, ФРС). Первое, что решительно сделал ФРС – это снизил ставку процента по своим фондам до 0-0,25%. Ниже не бывает. Не помогло. Тогда ФРС приступил к программе выкупа MBS – бумаг, обеспеченных ипотечными активами. Объявив амбициозную программу выкупа на $1,25 трлн. За 2009 год он выкупил уже более чем на $0,9 трлн. ФРС не просто сделал деньги почти бесплатными, он начал их вводить в экономику США почти насильно, существенно поддерживая финансовые рынки. Кроме того, ФРС объявил программу выкупа американских правительственных облигаций на $0,3 трлн. И та, и другая программы шли в противоречие с обычно принятыми в США либеральными взглядами на экономику, а последнее – в противоречие даже с учебниками по макроэкономике для первого курса (центробанк не должен напрямую финансировать правительство).
         Масштабное денежное стимулирование в США привело к падению доллара на 1/5. И опять-таки девальвация доллара к мировым валютам означала получение американской экономикой конкурентного преимущества за счет всего остального мира.
         И это преимущество оказалось бы весьма существенным для торгового баланса США, если бы хитрый Китай не привязал свой юань к доллару и не поделил вместе с США эти преимущества...
         Прагматизм в антикризисных действиях США явно победил либерализм. Помнится, Уго Чавес даже начал называть Джорджа Буша «товарищем», издеваясь над национализацией ряда финансовых институтов... Впрочем, прагматизм как высшая ценность – это всегда было характерно для США, для американской философии 20-го века, для понимания США своего места в мире: любая теория падет под натиском чистого прагматизма, и стереотипы, навязываемые США всему миру, оказываются не столь серьезными ограничениями для самих США, если им это выгодно.
         Экономическая стабилизация за счет остального мира оказалась весьма эффективной политикой. Что не удивительно... Только за счет внутренних резервов США не удалось бы добиться приостановки спада экономики без серьезных и весьма негативных экономических последствий.
         Колоссальные триллионные дефициты и эмиссии долларов не привели ни к каким катастрофическим последствиям для США. Наоборот. Это было не паническое «заливание» кризиса деньгами, как это часто представляется в российских СМИ, а достаточно аккуратная и точная политика.
         Денежная масса М2 за год (ноябрь-2009 к ноябрю-2008 с учетом сезонности) выросла всего на 5% (за 2008 год – на 10%), что очень мало для кризисного года. «Свежие» деньги, поступая американским банкам и прокручиваясь, возвращались обратно в ФРС. И главный фактор, активизировавший американскую экономику, был вовсе не прирост денежной массы, а ликвидация «тромбов» в денежной системе, увеличение скорости обращения денег. И этого ФРС удалось добиться очень хорошо.
         Решение проблемы ликвидных средств сразу подстегнуло американскую и мировую экономику. Но неожиданным для политиков и экономистов способом. Энергия вышла в свисток вместо того, чтобы двигать паровоз. Холостой выстрел.
         «Свежие» деньги, поступая в экономику, стимулировали прежде всего финансовый сектор (а как же иначе?), однако влияние финансового сектора на реальную экономику было крайне ограниченным (к большому сожалению политиков).
         Финансовый сектор невероятно, фантастически, близко к историческим рекордам взлетел всего за полгода. Хотя все это весьма походило на «пир во время чумы».
         Индекс Доу-Джонса рос с середины марта до середины ноября, добавил свыше 60%, почти восстановив уровень перед кризисным падением в начале осени 2008 года. Цены на нефть увеличились почти вдвое. Доллары потекли на развивающиеся рынки и в другие валюты, вызвав падение американской валюты и рост фондовых рынков других стран.
         Однако до лета-2009 американская экономика продолжала падать, т. е. тенденции на финансовых рынках и в реальной экономике шли в противоположных направлениях. И только по итогам III квартала ВВП показал рост. Предварительная оценка этого роста оказалась завышена более чем в полтора раза (наверное, очень хотелось показать уверенный рост). При окончательном, третьем пересмотре она упала с 3,5 до 2,2% в годовом исчислении. Без учета прироста запасов – всего 1,4%. И
         большая часть этого роста ВВП связана с ростом продаж автомобилей (0,8 из 1,4 процентных пункта), а остальное – с правительственными (в т. ч. военными) расходами. Характерно для экономики, сидящей «на игле» стимулирующих программ. Без них не было бы и этого роста.
         Увы, все остальные показатели демонстрируют не рост, а скорее волатильность. Вот пример: не успеют американцы порадоваться росту продаж новых домов, как в ноябре-2009 следует резкое падение продаж (-11,3%), съедающее большую часть летнего роста. Остальные показатели реальной экономики примерно так же пляшут по месяцам, не давая укрепиться оптимистическим тенденциям.
         В итоге: бюджетная политика (рост расходов и сокращение налогов за счет внешнего финансирования) весьма эффективно сдержала экономический спад в США в 2009 году. Хотя к началу устойчивого восстановления экономики так и не привело. А вот последствия накачки долларовой ликвидности (хотя формально, повторяю, прироста денежной массы практически нет) оказались весьма неоднозначны. Финансовые институты и рынки встрепенулись, показали невероятный рост (после быстрого падения и крахов 2008 года), получили прибыль. Однако эти эффекты остались почти исключительно внутри финансового сектора, оказав очень малое влияние на остальную экономику.

    Затяжная стагнация как альтернатива второй волне кризиса
         В целом все описанное для американской экономики характерно и для Европы. За тем исключением, что в еврозоне не так активно поддерживали финансовый сектор, не скупали «плохие» долги и предоставляли ликвидность в меньших масштабах. Крайне неохотно шли на банкротства – прежде всего из-за социальных проблем. Да и зачем?
         Если бы американская экономика пошла бы вверх – европейская, конечно, пристроилась бы за ней в фарватере...
         Но есть тут и дополнительная проблема. Еврозона состоит из отдельных стран. Деньги общие, а бюджеты – разные. И, как известно, цепь не крепче своего самого слабого звена. Список аутсайдеров сформировался достаточно четко – их назвали «свиньями» – не в оскорбление, а по первым буквам: PIGS – Португалия, Ирландия, Греция, Испания – страны с рекордным бюджетным дефицитом – свыше или около 10% к ВВП. Иногда к ним добавляют и Италию. И совсем не считают мизерные европейские экономики – типа прибалтийских или Исландии. Кстати, как бы это ни смешно звучало, но дефицит бюджета в США тоже превысил 10% к ВВП и фактически США находятся в этой же группе европейских «свиней»...
         Еще в мае 2009-го я констатировал «Мировой фальстарт» экономики, противоречие между нарастающим оптимизмом финансовых рынков и продолжающейся стагнацией реальной экономики. Мне тогда много чего написали в ответ. От того, что финансовые рынки – это опережающий показатель, экономика за ним потянется. До указаний на новейшие теории о том, что посткризисный экономический рост должен начинаться с инфляции активов. Что произошло с тех пор? Реальная экономика никуда не «подтянулась», хотя ее спад остановился. А
         инфляция активов на финансовых рынках – теперь уже вполне общепризнанно – превратилась в опасный «пузырь». И безопасное «сдувание» его теперь вышло на первый план в мировой экономической политике.
         Правительства в тупике. Стимулировать экономику дальше они не могут во избежание дальнейшего надувания финансового «пузыря». Однако экономика из кризиса не вышла, к устойчивому восстановлению не перешла. И все понимают, что сворачивание стимулирующих мер раньше времени (раньше начала активного восстановления экономики) практически гарантированно ведет к длительной стагнации реальной экономики. Однако стимулирование все же сворачивается, потому что правительства не хотят рисковать дальнейшим надуванием финансового «пузыря», который непременно лопнет и предрешит вторую волну кризиса реального сектора.
         Вариант кризисной динамики по букве V (быстрое падение – быстрое восстановление) по итогам 2009 года очевидно не осуществился. И при выборе вариантов между L (быстрое падение – длительное восстановление) и W (со второй волной «быстрого» кризиса) произошел выбор в пользу буквы L.
         Фактически правительства стран, определяющих мировую экономическую политику, выбрали вариант затяжной стагнации экономики как альтернативу второй волне кризиса и затем – вероятно – достаточно быстрому восстановлению.
         Конечно, это – более безопасный путь, ответственная политика. Ведь неизвестно, как глубоко могла бы зайти вторая волна кризиса и не будет ли после второй волны та же ситуация, что и сейчас – когда меры, призванные стимулировать экономику, просто надувают «пузырь» на финансовых рынках. Но это политика, ведущая мировую экономику к будущему «потерянному десятилетию». Так потеряла Америка 30-е годы XX века. Так потеряла Япония 90-е.

    Мировая экономика застыла в нерешительности
         Сигналы к тому, что меры стимулирования будут сворачиваться со стороны правительств G7, раздаются с конца лета. Под видом и с риторикой «окончания кризиса», чтобы не спровоцировать волну паники на финансовых рынках.
         И торможение очень медленно пошло. Оно растянулось на 3-4 месяца. Континентальные европейские фондовые рынки прекратили рост уже в сентябре-2009. Российский – вслед за ними – с октября. С конца октября прекратился рост фьючерсов на нефть, и в декабре эти цены даже упали. С конца октября прекратил свое падение к мировым валютам доллар. Протестировав несколько раз границу 1,5 (евро/долл.), в декабре он даже укрепился (на пике – на 10 евроцентов). Дольше других держались американский и английский фондовые рынки – они затормозились только с середины ноября-2009. Никаких предрождественских ралли...
         Бум финансовых рынков окончен. «Пузырь» с ноября – декабря больше не надувается. Мировая экономика застыла. Застыла в нерешительности. Куда дальше?
         Вниз? Сдувание финансового «пузыря» по определению медленным и спокойным быть не может. Игроки на понижение немедленно разгонят эту тенденцию до серьезного падения. Чревато второй волной кризиса. Очень опасно для финансовых институтов и срыва экономической стабилизации. Правительства готовы на многое вплоть до восстановления стимулирующих программ предоставления ликвидности, лишь бы удержать экономику от нового падения. Это важно – именно экономику, а не рынки.
         Вверх? Мировая экономика во второй половине 2009-го подает противоречивые на каждый данный момент времени и очень волатильные (колеблющиеся по месяцам) сигналы. Но очевидные тренды так и не вырисовываются. И как их подтолкнуть – уже неизвестно, за 2009 год испробовано почти все, за душой новых инструментов и аргументов не осталось... Может, само по себе произойдет? Ведь когда-нибудь рост начнется, почему бы не сейчас? – отчаянно надеются мировые политики...
         Кстати, политики уже и так выдают желаемое за действительное – игры с американской и европейской статистикой со второго полугодия 2009 уже невозможно «списать» на простые уточнения – слишком очевидно они однонаправлены на демонстрацию максимального оптимизма. Но экономика никак не подтягивается под заданные ей уровни... и приходится вновь и вновь уточнять статистику, занижать прошлые периоды, чтобы текущие на их фоне выглядели более оптимистично...
         Как долго может мировая экономика простоять на этом перекрестке, в боковом тренде? Конечно, ситуация неустойчива. Но играть на понижение рынки пока явно не готовы, слишком велик риск. Так что ситуация вполне может затянуться – до конца зимы – весны. А потом тренд определится... Представляется, что
         коррекция все же необходима, неизбежна. И рынки должны будут упасть. И главное, за чем будут следить правительства G7 – чтобы эта коррекция не превратилась в новую волну кризиса. Этого они не допустят. Если, конечно, смогут...
         Задача, поставленная в таком ключе, выглядит выполнимо и операбельно (управляемо) – не предотвратить, а сдержать падение рынков.
         Любители конспирологических версий могут констатировать полную и безоговорочную победу в 2009 году мировой финансовой плутократии над реальной экономикой, обществом и здравым смыслом. Значительная часть антикризисной помощи государств оказалась помощью их прибылям. И тот факт, что трое из крупнейших американских банкиров фактически отказались приехать к Обаме, чтобы выслушать его невинные призывы к активизации кредитования людей и малого бизнеса, – просто апофеоз этой победы.
         Впрочем, я думаю, что все гораздо сложнее, что и пытался показать выше...

    Алексей Михайлов.
    © «
    Газета.Ru», 28.12.09


    Загадка провала-2009

    Почему российская экономика упала сильнее, чем в других странах – экспортерах нефти

         Уходящий год опроверг традиционный тезис властей о том, что все беды страны связаны с ее зависимостью от нефтяных цен. Почему же тогда Россия пострадала от кризиса гораздо сильнее, чем другие страны – экспортеры нефти? Экономисты видят причины аномального падения отечественной экономики не в ее зависимости от нефти, а в ошибках властей, которые сначала поддерживали неумеренные внешние займы компаний, а после начала кризиса фактически остановили экономику странной политикой «плавной девальвации» рубля.
         Первые признаки восстановления отечественная промышленность продемонстрировала лишь в последнем квартале уходящего года. Однако это не спасло ситуацию в целом: падение ВВП в России будет максимальным из стран G20. Так, ВВП за первые три квартала ушел в минус на 9,9%, а по итогам года этот показатель составит не менее 8,7%. Всего за несколько месяцев отечественная промышленность была отброшена на рубежи 2005 года.
         Столь глубокий кризис дает основания аналитикам сделать вывод о том, что бурный рост экономики и финансовой сферы в 2006-2008 годах, основанный на расширении внутреннего спроса и дешевых инвестиционных ресурсах, не создал запаса прочности, чтобы сколько-нибудь эффективно без вмешательства государства противостоять мировому кризису. Примечательно, что ориентированные на экспорт нефти и сырья экономики других государств, не имеющие подушки безопасности в виде финансовых ресурсов суверенных фондов, созданных в России, прошли испытание со значительно меньшими издержками, чем наша страна.
         Опыт провала-2009 заставляет теперь чиновников выступать с предельно осторожными прогнозами относительно перспектив восстановления российской экономики. В частности, первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев признает, что ситуация полностью не стабилизировалась. Кризисный период как острая фаза неопределенности пройден, однако впереди «длинная фаза очень сложного выхода – два-три года». При этом Улюкаев призывает не ожидать, что «будет быстрый отскок и блага польются полной рекой».
         Характерно, что финансовые власти явно не намерены пересматривать в целом позитивное отношение к политике плавной девальвации рубля, начатой ЦБ в ноябре 2008 года и завершенной к концу первого квартала 2009 года. Между тем, по мнению экспертов, именно этот курс наиболее пагубно отразился на реальном секторе российской экономике. На несколько месяцев единственным доходным бизнесом в России стали спекуляции на валютном рынке. Финансовые ресурсы до предприятий физически не доходили. Кредиты из-за высоких процентных ставок оказались недоступны.
         «Плавная девальвация остановила все финансовые рынки России. Денежная масса сжалась. Рубли ушли на валютный рынок. Но как только правительство отказалось от этой политики, со второго квартала экономика начала восстанавливаться», – говорит главный экономист «Тройки Диалог» Евгений Гавриленков. По его мнению, тиражируемая властями версия, что плавная девальвация была проведена в том числе для поддержки населения, не выдерживает критики. Эксперт ссылается на социологические опросы, согласно которым лишь 20% россиян на конец 2008 года имели вклады в банках. Таким образом, плавная девальвация проводилась в интересах совсем других игроков.
         Говоря о причинах столь глубокого падения ВВП, Гавриленков напоминает о том, что для этого имелись все предпосылки. «Ни где в мире, кроме России, не было такого безумного роста заимствований», – подчеркнул эксперт. Кредитная задолженность в частном секторе наращивалась с темпом до 30% в год, а в 2006 году банки и компании почти удвоили внешнюю задолженность. На 1 октября 2008 года она достигла 196 млрд. долл. в банковском секторе и 276 млрд. долл. у предприятий и компаний. Высокие цены на нефть, дешевые кредитные ресурсы на мировых рынках, укрепление рубля в конечном счете привели к перегреву российской экономики. В будущем году она продолжит постепенно восстанавливаться, при условии что правительство не будет наращивать бюджетные расходы и продолжит снижать инфляцию. «Я думаю, по итогам 2010 года российская экономика покажет рост в пределах 5%», – полагает Гавриленков. Однакр глава Минпромторга Виктор Христенко считает, что наметившийся небольшой рост в промышленности нельзя пока назвать устойчивым.
         У директора Института проблем глобализации Михаила Делягина пессимистичный взгляд на ситуацию. По его словам, экономический рост едва ли возможен, поскольку негативные факторы, спровоцировавшие резкое падение ВВП и промпроизводства в нашей стране в 2009 году, сохранились. «Государство не занимается модернизацией экономики. На этот счет идут лишь разговоры», – отметил эксперт.
         Пока в распоряжении правительства есть международные резервы (примерно 410 млрд. долл.) и эти деньги можно тратить на поддержание спроса в экономике и выполнение социальных обязательств, в стране сохранится некая стабильность. «Пока международные резервы не кончатся – мы живем. Кончатся – неизбежен системный кризис и обвальная девальвация рубля. Но до осени 2011 года неприятностей не случится», – уверен Делягин.
         Дополнительное напряжение в отечественной экономике создает высокий корпоративный долг. В 2010 году бизнесу предстоит выплатить около 200 млрд. долл. западным кредиторам. При ожидаемой прибыли всего в 70 млрд. долл., напомнил Делягин. Он не сомневается, что кредиторы, не заинтересованные в банкротстве должников, согласятся на реструктуризацию долгов, но сделают это на менее выгодных для российских заемщиках условиях.

    Игорь Наумов.
    © «
    Независимая газета», 29.12.09


    РОССИЙСКАЯ МАТРИЦА

    Портрет кризиса

         Наиболее дальновидные специалисты России и зарубежных стран активно заговорили о неизбежности возникновения финансового и экономического кризиса еще в середине 2007 года. При этом речь шла в основном о кризисе банковской системы США и перерастании его в системный мировой кризис. Эти прогнозы базировались на несостоятельности монетарной теории управления экономическим развитием. Высшие руководители финансовых служб США в погоне за максимальной прибылью, с их стремлением к глобальному лидерству в мире, с неукоснительной верой во всемогущество доллара, развернули безудержное мультиплицирование (эмиссию) денег и недопустимо высокое привлечение заемных средств, что привело к возникновению виртуальной платежно-банковской системы и ее отрыву от реальных товарно-денежных потоков. В результате чего и произошло массированное перетекание свободного капитала из производственной сферы в спекулятивную, увеличив до небывалых размеров рост паразитического потребления внутри страны за счет ограбления других государств, использующих доллар как средство платежа.
         Поскольку международная торговля и финансово-банковские межгосударственные операции осуществляются с использованием доллара, не обеспеченного материально-вещественной ценностью, то кризис, спровоцированный Федеральной резервной системой США, распространился практически на весь мир. Что же касается Российской Федерации, то здесь он принял особо разрушительный характер.

    Корни российского кризиса
    Загрузить
    иллюстрацию
         Анализ последствий развернувшегося мирового кризиса показывает, что финансовые, социальные и экономические потери, которые несет РФ, намного превосходят аналогичные потери США, стран Западной Европы, не говоря уже о Китае, где они столь незначительны, что не могут существенно повлиять на динамическое развитие этой страны. Правительство В.В.Путина и его экономический блок, прежде всего Министерство финансов, Центральный банк и Минэкономразвития лицемерно предпринимают попытки объяснить колоссальный ущерб, наносимый населению и экономике страны «объективными про­явлениями мирового кризиса». В действительности же бедствие, постигшее Россию, является непосредственным результатом антигосударственных и антинародных «реформ», начатых М.С.Горбачёвым, Б.Н.Ельциным и с особым упорством проводимых В.В.Путиным на посту президента РФ в период с 2000 по 2008 год, имеющих ложной целью «вхождение России в западную цивилизацию и мировую экономику».
         Трагические шаги этого вхождения зримы и впечатляющи. Главные из них приведем в виде упрощенной матрицы (см. таблицу).
         «Эта категория потребителей с их ностальгией по советскому прошлому является серьезной помехой на пути развития рыночных отношений в современной РФ»
         Для здравомыслящих экономистов, да и не только для них, очевидно, что мотивы либеральных политиков о необходимости «реформирования» носят не просто наивный и лживый, но и злонамеренный характер, и имеют цель – разрушение былого величия России, именуемой ее врагами «империей зла», и недопущение ее возрождения.
         Высшими структурами либеральной власти РФ предпринято множество других, более мелких, шагов, которые ведут страну в том же направлении.

    Социально-экономические бедствия, порожденные экономическим кризисом
         Перечень бед, принесенных российскому обществу кризисом, нескончаем. Они поразили все сферы жизни страны – ее экономику, финансы, промышленность, строительство, сельское хозяйство, науку и культуру. Но самый тяжкий удар кризисом был нанесен по и без того низкому уровню благосостояния большинства населения России.
         
    Статья 7 Конституции Российской Федерации, принятой ельцинистами в 1993 году, представляющей собой незначительно измененный «Билль о правах» США, провозглашает: «Российская Федерация – социальное государство… в котором охраняется труд и здоровье людей, устанавливается гарантированный минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развивается система социальных служб, устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты».
         Нет нужды доказывать, что и до наступления кризиса эти конституционные требования оставались лишь провозглашенными. Убедительным подтверждением тому является сопоставление долей расходов на социальные нужды в РФ и в странах Западной Европы. В Германии, Франции, Италии, Норвегии, Швеции эта доля составляет 24-28% от общей суммы расходов, а в нашей стране она находится на уровне 11-13%, то есть в 2,5 раза ниже. Что же касается абсолютных величин социальных расходов в расчете на душу населения, то они в 10-15 раз ниже, чем в указанных западных странах. Кризис же, застигший Россию, окончательно подрывает даже эту символическую защиту населения со стороны государства. Самым болезненным проявлением кризиса выступает безработица, поразившая все сектора реальной экономики. Миллионы трудящихся увольняются с предприятий на определенный срок в 1-4 месяца, а то и вовсе без указания срока отстранения от работы. Еще большие контингенты трудового люда переводятся на неполную рабочую неделю (3-4 дня) с соответствующим сокращением заработной платы. Администрация предприятий и организаций под угрозой увольнения вынуждает своих работников подписывать соглашения о работе с оплатой труда наполовину или на одну треть меньше по сравнению с прежней ее величиной.
         Бедственное положение людей резко усугубляется странным поведением цен на российском рынке. Кризис, как известно, мировой, и он обусловил значительное снижение цен в западных странах, США и Японии, в России тот же самый кризис привел к обратному явлению. Цены на промышленные товары, на строительные материалы и продовольствие существенно повысились. Ныне в Москве 1 кг мяса стоит дороже, чем в США, на 63 рубля, сливочное масло – на 15 рублей, молоко – на 11 рублей, литр бензина – дороже вдвое. В итоге нищета поражает все более широкие слои населения. Из регионов поступают сведения о многочисленных случаях отмены из-за недофинансирования авиарейсов, электропоездов, автобусных маршрутов, что не только усложняет жизнь людей, но и вносит дезорганизацию в ритмичность работы многих производств, наносит большой экономический ущерб.
         Снижение платежеспособного спроса населения, естественно, ограничивает рост производства и оказание услуг, так что прирост ВВП в 2008 году оценивается в 2% вместо намеченных правительством 7%. В 2009 году началось резкое падение ВВП, в январе его темп составил 8,8%, в феврале – 7,3%. Кризис обнаружил фантастические долги перед зарубежными банками, сделанные российскими корпорациями под гарантии государства, о наличии которых правительство РФ предпочитало умалчивать.

    Оценка антикризисных мер, предпринимаемых правительством РФ
         На протяжении почти всего 2008 года правительство РФ во главе с В.В.Путиным категорически утверждало, что начавшийся мировой финансово-экономический кризис России не коснется, не помешает динамичному развитию ее экономики. Более того, Россия объявлялась «островом безопасности» среди других стран мирового сообщества, подверженных бедствиям, наносимым кризисом. Гарантией такой безопасности называлась пресловутая финансовая «подушка безопасности», над наполнением которой в последние 8 лет неустанно трудились Министерство финансов и Центральный банк РФ. За «плодотворность» этих трудов министр финансов А.Кудрин даже возведен был в ранг первого вице-премьера правительства. Мифическая неуязвимость российской экономики была столь прочна, что на съезде пар­тии «Единая Россия», состоявшемся в конце ноября 2008 года, ее беспартийный лидер В.В.Путин заявил: «Финансовый и экономический кризис нам в известной степени даже немного поможет. Почему? Потому что заставляет нас действовать более рационально, заставляет нас применять новые технологии, заставляет оптимизировать производство, повышать качество персонала, заниматься переподготовкой кадров».
         Оставим в стороне свой риторический вопрос о том, почему нельзя было заниматься решением этих проблем в течение 8 долгих предкризисных лет.
         На указанном съезде премьер-министром была сформулирована и такая задача: «Сегодня нам необходимо решать вопрос кредитования отечественных компаний и предприятий практически полностью за счет собственных финансовых ресурсов. Все возможности для этого есть. Национальные сбережения в России находятся на достаточно высоком уровне. Отечественная экономика генерирует большой объем доходов».
         И вновь возникает столь же риторический вопрос: почему именно» сегодня? Ведь все предыдущие 8 лет при избытке денег в казне их не предоставляли в виде кредитов реальной экономике страны, а отсылали зарубежным банкам и ипотечным компаниям США под 3% годовых.
         В результате к середине 2008 года внешний долг РФ составил 527 млрд долларов. Теперь долги надо отдавать в условиях, когда Россию захлестнул кризис и прекратился обильный дождь нефтедолларов. Откуда взять эти огромные средства? Естественно, из финансовой «подушки безопасности», в которой было накоплено 740 млрд долларов, из них золотовалютные резервы Центрального банка 597 млрд дол­ларов и в Фондах развития и национального благосостояния (бывший Стабилизационный фонд) 163 млрд долларов. Вот с расходования этих средств, накопленных посредством обнищания большинства населения России и содержания реальной экономики на голодном инвестиционном пайке, правительство РФ начало борьбу с «неожиданно» разразившимся российским кризисом. Первой акцией этой борьбы стало выделение денег крупнейшим банкам страны, которым грозило неотвратимое банкротство. На эти цели из указанных резервов государство направило свыше 5 трлн рублей, что по курсу дол­лара сентября 2008 года составляло 220 млрд долларов.
         Эти огромные вливания должны были пойти на кредитование производства, но до конкретных производственных предприятий не дошли. Банки использовали их для валютных спекуляций. В первые же дни после принятого правительством решения банкирами было переведено за рубеж около 50 млрд долларов. Это вызвало «суровый» упрек со стороны В.В.Путина, который 31 октября 2008 года прилюдно заявил: «Российские деньги должны работать в России. А любой ведомственный, корпоративный экономический эгоизм дол­жен жестоко пресекаться. Должны жестоко пресекаться попытки направить на валютный рынок и вывезти из страны средства, которые мы выделяем на поддержку реального сектора российской экономики». Дай бог, чтобы это было так, однако не исключена ситуация, при которой все завершится банальным итогом, описанным И.А.Крыловым: «…а Васька слушает и ест…».
         За этим последовала помощь коммерческим банкам и корпорациям в лице «эффективных собственников» и «талантливых менеджеров». В частности, лидер российских долларовых миллиардеров О.Дерипаска получил от государства 4 млрд долларов. Зачем же самому богатому олигарху этот дар от нищающего государства? Оказывается, для уплаты долгов, размер которых, по оценке экспертов, достигает 30 млрд долларов. Эту оценку сам олигарх не опровергает, следовательно, он разорен. Как же такое могло случиться? По идеологии либералов, самый богатый человек – это и самый умный. Если наш олигарх такой умный, то почему же он не предвидел кризисной ситуации? Почему разорился? А если он не суперумный, то зачем ему дарить народные деньги? Но ведь Дерипаска не один такой нуждающийся. Аналогичные дары получили от щедрого правительства и другие не менее «эффективные собственники» – Р.Абрамович, В.Потанин, П.Авен, далее по списку.
         Российская промышленность, сельское хозяйство, здравоохранение задыхаются без средств, а означенные «эффективные собственники» направляют получаемые деньги на развлекаловку. Дерипаска щедро финансирует спортивный клуб «Динамо», Абрамович не жалеет миллиардов для любимой команды «Челси», Прохоров озабочен проблемами некоего баскетбольного клуба в США, не отстают в этом от них и государственные корпорации. Газпром тратит 100 миллионов евро в год на содержание команды «Зенит» и еще 25 миллионов евро в год на то, что на майках немецких футболистов команды «Шальке-04» изображается буква «G» – логотип Газпрома. Акционерная компания РЖД 30-40 млн долларов в год отчисляет футбольной команде «Локомотив», а пассажиры недоумевают, почему чуть ли не ежемесячно повышается плата за проезд в пригородных электропоездах.
         Не оставляет правительство РФ без внимания и нужды иностранных банков. Полной ясности в этом вопросе нет. Депутатам из оппозиционной фракции в Госдуме стало лишь известно, что действующие на территории России «Юникредит» и «Райффайзен-банк» получили по 80 млрд рублей.
         Особую заботу правительство проявляет о благоденствии российского чиновничества.
         Всем известно, какую остроту приобрела в России жилищная проблема. По официальным статистическим данным, ветхий, не пригодный для жилья фонд в 1998 году составлял 40 млн кв. м, а к 2009 году он увеличился до 100 млн кв. м. Специалисты же считают, что в действительности он составляет не менее 500 млн кв. м. Это означает, что 25 млн граждан России проживают в непригодных домах, квартирах и общежитиях. Три года назад по инициативе Д.А.Медведева был принят так называемый приоритетный национальный проект «Доступное и комфортное жилье». Из-за мизерного финансирования реализация этого проекта не изменила критического положения в жилищной сфере к лучшему. Если в 1990 году в расчете на душу населения строилось 0,5 кв. м жилья, то к 2008 году этот показатель сократился до 0,3 кв. м. Иначе и быть не могло, даже при более обильном финансировании, поскольку за годы реформ была разрушена индустриальная база строительства. По сравнению с 1990 годом производство цемента сократилось в 2 раза, кирпича – в 2,5 раза, пиломатериалов – в 5 раз, продукции крупного панелестроения – в 6 раз, экскаваторов – в 10 раз, башенных кранов – в 14 раз. В этих условиях доступное и комфортное жилье – это привилегия богатых.
         Именно из такого понимания проблемы правительство РФ в составе антикризисных мер выделило 10 млрд долларов на улучшение жилищных условий государственных служащих, но как подчеркивается в соответствующем постановлении, которые «нуждаются в таком улучшении». Последнее уточнение представляется довольно комичным, поскольку трудно найти такого чиновника среднего уровня властной иерархии, не говоря уже о более высоком ее уровне, который не нуждался бы в улучшении собственных жилищных условий.
         Доказать такую нуждаемость просто: у большого чиновника особняк на Рублевке просторный, он записан на тетю, а квартирка в Москве маленькая, а то и вовсе он ютится в общежитии. А то, что «эффективные собственники» и «талантливые менеджеры» заселили уже многие центральные улицы Лондона и островов Майорка и Фиджи – это вообще не принимается во внимание.
         И еще один дополнительный взгляд на эффективность антикризисных мер, принимаемых правительством.
         Одним из самых тяжких ударов, наносимых кризисом по социальной жизни российского общества, является растущая безработица. Уменьшить последствия этой социальной беды, поразившей миллионы трудоспособных граждан страны, правительство пытается выплатой пособий по безработице в размере 850-4900 рублей в месяц каждому потерявшему работу в течение трех месяцев после увольнения. Но это сугубо поверхностный и нерадикальный способ лечения болезни. Не говоря уже о том, что размер пособия примерно вдвое меньше потерянной людьми зарплаты, получаемой до увольнения. Безработица наносит страшный удар по социальному статусу человека, его психологическому и нравственному состоянию, порождает осознание того, что государство вместо заботы о благополучии его и его семьи решило откупиться от него своей нищенской подачкой за лишение его жизненного права на труд.
         Следовательно, главная задача власти должна состоять не в «благотворительности», а в создании новых рабочих мест для миллионов граждан трудоспособного возраста, преимущественно в тех отраслях экономики, которые в результате проводимых «реформ» доведены до упадка. Это прежде всего обрабатывающая промышленность, сельское хозяйство, транспортное, дорожное и жилищное строительство.
         Предпринимаемые антикризисные меры сопровождаются многообещающими заявлениями о необходимости борьбы с коррупцией. Это действительно важнейшее условие оздоровления всей экономической жизни государства и общества. Однако обращает на себя внимание серьезный изъян в самом понимании сути коррупции. Борьба с этим злом в основном сводится к преследованию лиц, дающих и получающих взятки. При этом упускается из виду, что взяточничество порождается и стимулируется самой либеральной идеологией личного обогащения. Используется насквозь лживое представление о том, что взяточничество проистекает от бедности.
         Что, если чиновникам госаппарата предоставить высокую зарплату, то у них не только не будет необходимости, но и интереса получать взятку. Исходя из этой лживой посылки, по инициативе Путина высшему слою чиновничества устанавливается умопомрачительный уровень вознаграждения, который по здравому смыслу даже нельзя назвать заработной (заработанной) платой. Это касается не только частных фирм, но и органов государственной власти.
         Приведу лишь один, не самый одиозный, пример. «Зарплата» членов правления Сбербанка России, который ныне возглавляет неприкасаемый Герман Греф, составляет 3 млн 400 тысяч рублей в месяц. Не намного от них отстают и руководители госкорпораций, таких, как Роснанотехнологии, возглавляемая Чубайсом, и другие. Разве не очевидно, что у чиновников нижестоящего звена, у алчных бизнесменов возникает соблазн дать взятку вышестоящему дельцу, чтобы занять аналогичную должность и самому получать «откаты». Не ясно ли, что такая практика привела к чудовищному распространению коррупции и недопустимому социальному расслоению российского общества.
         Наконец, еще несколько слов о борьбе с инфляцией. На протяжении последних 10 лет финансово-экономический блок правительства РФ свою главную задачу видел в борьбе с инфляцией. Результатом этой борьбы явились нищенская оплата труда у 90% дееспособного населения и отсутствие инвестиционных и оборотных средств в отраслях реальной экономики, что явилось главным препятствием на пути расширения внутреннего рынка как главного стимула развития производства. Между тем зарубежными и российскими учеными доказано, что инфляция, не превышающая 10-15%, не препятствует экономическому росту. Более того, эффект от снижения инфляции не компенсирует ущерба, наносимого замедлением экономического роста, обусловленного недостатком денег, находящихся в обращении. Уместно напомнить здесь суждение по этому вопросу выдающегося экономиста – автора немецкого экономического чуда Людвига Эрхарда, который утверждал: «Инфляция – не закон развития, а дело рук дураков, управляющих государством». Поэтому государству необходимо сделать однозначный выбор между борьбой с инфляцией и стимулированием экономического развития в пользу последнего.
         Из проведенного анализа следует неизбежный вывод о необходимости отказа от либерального подхода в управлении экономикой, который не позволяет прервать дрейф страны к ее разрушению.

    Стратегические задачи перехода России к бескризисному развитию
         Нет сомнения в том, что мировой финансовый кризис явился следствием неспособности рынка эффективно регулировать современное мировое экономическое и социальное развитие. Потерпела крах программа США по достижению мирового господства посредством глобализации всемирного хозяйства с помощью мифической способности доллара регулировать реальное экономическое развитие в планетарном масштабе. Одновременно с этим потерпела крах и сама либерально-рыночная идеология управления общественным развитием. Именно использование этой порочной идеологии российским руководством в последнее десятилетие ХХ века и первое десятилетие наступившего XXI сто­летия обусловило социально-экономические разрушения, происходящие в нашей стране.
         Российский системный кризис имеет весьма отдаленное отношение к мировому финансовому кризису. Если мировой финансовый кризис вызван избытком виртуального денежного капитала, то российский кризис обусловлен жесточайшим недостатком реальных денежных средств в национальной рублевой валюте. Правительство РФ целенаправленно отказывалось от создания эффективной системы кредитования реальной экономики страны. Результатом такой политики явилось полное разрушение финансовой основы роста и развития экономики. Доля кредита, направляемого на развитие производства в структуре ВВП в 2000-2008 годы была в 5-6 раз ниже ее оптимальной нормы, необходимой для динамичного развития экономики. Отсюда депрессия, поразившая всю социально-экономическую систему страны.
         Успешно преодолеть тяжелейшие по­-след­ствия кризиса и вывести страну из депрессии невозможно без кардинального усиления роли государства в управлении экономикой, чего не хочет осознать нынешнее руководство страны. Поэтому и антикризисные меры, предпринимаемые нынешним правительством РФ, носят поверхностный краткосрочный характер и не способны устранить пороки в сложившейся рыночно-спекулятивной системе управления.
         Сверхзадача государства состоит в том, чтобы не только, по возможности в короткие сроки, предотвратить колоссальный ущерб, наносимый продолжающимся кризисом населению и экономике страны в целом, но и создать такую систему управления общественным и экономическим развитием, которая гарантировала бы нашу страну от будущих кризисных потрясений.
         Такая система может быть создана только при условии возрождения всеобъемлющего государственного планирования и управления социально-экономическим развитием, способного гармонично сочетать общественные и личные интересы. Поэтому необходима безотлагательная разработка стратегической программы развития страны на предстоящий, по меньшей мере пятилетний, период. В соответствии с методологией программно-целевого планирования и управления такая программа должна содержать согласованную иерархию целей и ресурсов, перечень последовательно выполняемых задач с указанием средств, сроков и конкретных исполнителей.
         Главной целью программы должно стать обеспечение благосостояния всех членов общества, для чего необходимо решение следующих задач:
         – создание условий для воспроизводства населения (решение демографической проблемы);
         – обеспечение работой всех трудоспособных граждан с достойной оплатой труда, минимальный размер которой должен быть не ниже норматива, установленного ООН;
         – бесплатное образование и здравоохранение;
         – решение жилищной проблемы;
         – развития аграрно-промышленного комплекса, гарантирующего продовольственную независимость страны;
         – активная государственная поддержка развития культуры на базе национальных традиций.
         Для гарантированного решения поставленных задач потребуется:
         – изменение структуры народного хозяйства в направлении преимущественного развития обрабатывающей промышленности, прежде всего машиностроения, а также отраслей, производящих товары народного потребления;
         – развитие фундаментальной и прикладной отраслевой науки;
         – создание современных вооруженных сил, оснащенных новейшими видами военной техники;
         – восстановление органов централизованного стратегического (долгосрочного), текущего и оперативного планирования с использованием высокоэффективной методологии построения межотраслевых балансов производства и распределения продукции, в первую очередь Госплана и ГКНТ.
         В «Программе» правительством РФ о необходимости решения данных задач даже не упоминается. Все перечисленные в ней меры сведены к частным и малозначащим финансовым операциям.
         Ярким примером такой практики является оказание денежной помощи растущей армии безработных из расчета 850-4900 рублей на каждого потерявшего работу. При этом ничего не говорится о создании дополнительных рабочих мест, особенно в приоритетных, указанных выше секторах экономики.
         Второй пример. «Программой» предусмотрено «оказать адресную помощь при переезде в другую местность 15 тысячам человек». Это решение принято на фоне того трагического факта, что за 2000-2008 годы численность населения на Дальнем Востоке сократилась на 40%, в районах Крайнего Севера – на 60%. В Сибири исчезло 11 тысяч сел и деревень, 290 городов.
         Третий пример. Правительство выделяет 17 млрд рублей (0,5 млрд долларов) для погашения кредитов, полученных организациями АПК. Это «благодеяние» предпринимается в условиях, когда РФ затрачивает 36 млрд долларов на закупку продовольствия за рубежом, в большинстве своем очень низкого качества.
         Подобных примеров в «Программе» множество, и они свидетельствуют о беспомощности мер, принимаемых по преодолению кризиса.
         Детальная разработка мероприятий, обеспечивающих защиту экономики страны от кризисных потрясений, должна быть произведена применительно к каждой из вышеперечисленных задач по достижению главной цели социально-экономического развития, сформулированной выше.
         Здесь же мы остановимся на возможном решении лишь одной из задач общей стратегической программы, а именно, на развитии аграрно-промышленного комплекса и спасении гибнущего села.
         Выше указывалось, что на закупку продовольствия страна расходует 36 млрд дол­ларов (1,2 триллиона рублей). Очевидно, что сразу полностью отказаться от импорта продовольствия страна не может. Но постепенно от такой искусственно созданной ситуации необходимо избавляться.
         Необходимо постепенно, но безотлагательно, начиная буквально с первых месяцев 2010 года отказаться от финансирования зарубежных «благодетелей-экспортеров» и обогащения российских хапуг-импортеров низкокачественного продовольствия. За предстоящие 5 лет это позволит направлять на развитие АПК эти огромные, уплывающие за рубеж народные средства. За их счет в стране можно построить 15 тыс. км сельских дорог; 150 тыс. жилых домов; 60 тыс. школ, библиотек, здравпунктов; приобрести 600 тыс. тракторов и 100 тыс. комбаинов.
         Уже первая такая созидательная акция явится серьезным шагом на пути к оздоровлению экономической и социальной жизни на селе.
         Это не те жалкие 17 млрд рублей, которые правительство намерено выделить на субсидирование процентных ставок по кредитам, полученным предприятиями АПК.
         Кроме этих средств должно осуществляться более основательное ежегодное финансирование АПК из консолидированного бюджета страны в размере не менее 1 триллиона рублей.
         Итак, для возрождения АПК и спасения гибнущего села в предстоящие 5 лет необходимо ассигновать, с учетом собственых и заемных средств предприятий и организаций, не менее 2 триллионов рублей, что составит около 20% расходной части бюджета страны. Полнокровное финансирование этой сферы экономической и социальной жизни России – это не «черная дыра», как утверждают либералы, а высокоэффективное вложение капитала. Если в США мотором развития экономики считается автомобилестроение, то в России таким мотором, несомненно, может и должен стать АПК.
         Это мое убеждение базируется на том факте, что особенностью сельскохозяйственного производства является быстрый оборот вкладываемых средств. Так, затраты, произведенные на возделывание зерновых, уже через 4 месяца после посева окупаются урожаем зерна, цены на которое в современном мире очень высоки и продолжают возрастать. Такая же картина наблюдается в развитии мясного птицеводства на промышленной основе, где цыплята-бройлеры при минимальных затратах труда и средств производятся за 90 дней и представляют собой высокоэффективный товар, пользующийся неизменным спросом на внутреннем рынке, который ныне покрывается пресловутыми «ножками Буша».
         Особо следует отметить, что возрождение АПК, сопровождаемое техническим перевооружением сельского хозяйства, развитием пищевой промышленности, дорожного, производственного, жилищного и культурно-бытового строительства, создает емкий рынок, а следовательно, и стимул развития отечественного машиностроения и стройиндустрии, ныне пребывающих в агонии.
         Изложенный здесь эскизный проект антикризисного развития лишь одного сектора экономики вполне может послужить аналогом для подобной разработки по решению всех задач, обеспечивающих достижение главной цели – повышение благосостояния народа на основе бескризисного развития экономики.
         Но это уже масштабная задача органов государственного планирования, необходимость восстановления которых очевидна.
         Эффективность централизованного государственного планирования подтверждается уникальным опытом его использования в СССР. Уместно вспомнить, как во времена великой депрессии, поразившей США и западные страны в 1929-1933 годах, советская экономика не только не пострадала от кризиса капиталистической системы, но и ускорила темпы индустриализации страны. По гениальному замыслу И.В.Сталина и под его руководством была организована широкомасштабная закупка у западных стран, пораженных кризисом, обесценившейся новой техники, целых заводов, технологических линий, лабораторного оборудования и приглашение на работу в нашу промышленность высококлассных специалистов. Это обеспечило высочайшие темпы индустриализации страны и послужило созданию современной материально-технической базы для перевооружения Красной Армии, без чего победа в Великой Отечественной войне была бы крайне затруднена.
         В заключение принципиальный вопрос правительству РФ: почему оно упорно навязывает государству и обществу частнособственническую идеологию, тогда как статья 13 Конституции РФ утверждает: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной»?

    Михаил ЛЕМЕШЕВ, доктор экономических наук.
    © «Советская Россия», 31.12.09


    Что обещали экономисты в 2009 году

    «Новая» сопоставила прогнозы экспертов с реальностью

         Точность прогнозов Росгидрометцентра в среднем превышает 90%, но в иные месяцы недотягивает и до 50%. А некоторые природные катаклизмы синоптики и вовсе умудряются прошляпить, хотя это, по идее, должен быть их звездный час.
         У экономистов похожая ситуация. Пока в мировом хозяйстве все более-менее спокойно, и они прогнозируют относительно точно. Но кризис всегда начинается неожиданно – как первый снег.

    Не читайте правительственных прогнозов
         В №11 за 2009 год мы рассказывали о том, как и почему ошиблись аналитики крупных российских компаний в своих прогнозах на конец 2008 года по основным экономическим показателям для нашей страны (рост ВВП, инфляция, индекс РТС, цены на нефть, курс рубля к доллару и евро). Кризис обломал все ожидания экспертов. Особенно никто не ожидал, что так глубоко упадет индекс РТС (до 625 пунктов при прогнозируемых 2500).
         Но в уходящем 2009 году экономистам было работать проще. Списать ошибки на форс-мажор уже нельзя. Несмотря на то что прогнозы корректировались в течение года, даже те, что были сделаны в его начале или в конце 2008 года, на этот раз оказались ближе к истине.
         Западные коллеги рисовали более пессимистичные сценарии, но тоже недалеко ушли от наших экономистов. Так, аналитики Deutsche Bank прогнозировали рост ВВП России на 1%, стоимость нефти $45-47,5 за баррель, курс рубля к доллару 31,77-34,20. С самого начала года американский Merrill Lynch понизил прогноз роста ВВП с 3,7 до 0,9%, а среднюю цену на нефть определил в $50 за баррель. Голландский ING Bank также предположил, что стоимость нефти составит $50 за баррель, но ВВП упадет на 0,2%.
         Что же касается наших чиновников, то в конце 2008 года министр финансов Алексей Кудрин говорил о том, что «при росте экономики в 2,4% и при цене нефти в 50 долларов за баррель инфляция в 2009 году составит 11%». В январе же, выступая в Гонконге на Азиатском финансовом форуме, Кудрин заявил, что темпы экономического роста России в 2009 году могут замедлиться до уровня 0-2%, а инфляция ожидается на уровне 13%, учитывая девальвацию рубля. По прогнозу Минфина, стоимость нефти в 2009 году ожидалась на уровне $57 за баррель. Такой же прогноз по инфляции давала и министр экономического развития РФ Эльвира Набиуллина. Курс доллара к рублю, по подсчетам МЭР, должен был составить 35,1 при цене на нефть в $41 за баррель, а рост ВВП – 0,2%. Помощник президента РФ Аркадий Дворкович оказался, как ни странно, более пессимистичным в отношении инфляции: его прогноз предполагал возможность роста до 15%. С таким прогнозом был не согласен первый заместитель председателя Банка России Алексей Улюкаев. По его мнению, темпы экономического спада в России по итогам 2009 года могли оказаться больше официального прогноза на уровне 2,2%, а курс доллара составить 32-33 рубля в среднем по году.
         В общем, очевидно, что доверять правительственным прогнозам не стоит. Но на чиновников мы особо и не рассчитывали. Можно сделать и еще один вывод, куда более драматический. Несмотря на то что внешнеэкономическая конъюнктура оказалась благоприятнее, чем предполагалось, падение ВВП в реальности получилось куда большим, чем самые пессимистичные прогнозы. (Кстати, на прямой линии В. Путин сказал, что ВВП, вопреки прогнозам, упадет не на 10%, а только на 8,7%. Читает ли он то, что пишут его министры?)
         Знаете, у нас вымерла вся экономика, кроме сырьевой.

    Слово аналитикам
         А что обещали нам крупнейшие инвестиционные компании, для которых прогнозирование – часть профильной деятельности? Мы обратились к лидерам рынка, попросив их сопоставить собственные прогнозы с реальностью.

    Игорь Николаев, директор департамента стратегического анализа ФБК:
         – С удовлетворением отмечаем, что прогноз по основному макроэкономическому показателю – динамике ВВП – полностью оправдался (пессимистический прогноз был равен 15%. – Прим. ред.). Да, в тех условиях, год назад, мы были вынуждены дать прогноз с достаточно большим диапазоном. Но лучше так, чем неоправданный оптимизм, преобладавший в подавляющем большинстве прогнозов. Прогноз оправдался, потому что мы правильно разобрались с причинами кризиса и адекватно оценили эффективность принимаемых антикризисных мер.
         Прогнозы по ценам на нефть и валютным курсам оказались не совсем точными. Мы недооценили устойчивость спекулятивной модели экономики. Казалось, что кризис научит тому, что спекулятивные пузыри на разного рода рынках лопаются. Нет же, спекулянты вновь стали вкладываться в сырье, в фондовый рынок. Отсюда высокие нынешние цены на нефть, следствием чего являются и сегодняшние валютные курсы рубля по отношению к доллару США и евро.
         Что касается инфляции, то тут была недооценка того, насколько все серьезно (все-таки по оптимистичному сценарию мы допускали падение ВВП только на 4%). Кроме того, год назад не было окончательной ясности с приоритетами антикризисной политики. А это была очень важная информация для более точного прогнозирования. Серьезность экономической ситуации проявилась в том, что с конца лета 2009 года стал ощутимо снижаться потребительский спрос, что и заморозило цены на три месяца. Результат известен: инфляция по итогам года около 9%. И такому результату можно было бы радоваться, если не принимать во внимание причины, благодаря которым это стало возможным.

    Агван Микаелян, генеральный директор компании «ФинЭкспертиза»:
         – Лично я предполагал, что инфляция станет тем механизмом, который перезапустит в том числе и экономическую активность. Этого не случилось попросту потому, что сократился спрос. Но и в том, что инфляция достаточно невысокая по итогам года, можно увидеть «светлую сторону» – хотя бы уже потому, что она позволяет сокращать процентные ставки на кредиты, а значит, в свою очередь, может позволить оживить экономику. По всем остальным показателям наши прогнозы практически оправдались – погрешность составляет не больше 10%.
         Я был абсолютно уверен, что доллар не настолько сильно себя «опустит» по отношению к рублю и евро. Американцы поступили смелее, чем я предполагал.
         Что касается индекса РТС, то совсем недавно у нас было обратное ралли: индекс падал почти две недели. Сейчас возобновился рост.

    Владимир Сергиевский, стратег ИК «ФИНАМ»:
         – Прогнозы во время кризиса – дело неблагодарное. Даже правительства и международные институты, имеющие доступ к большему объему информации, в том числе оперативной, пересматривают свои прогнозы едва ли не ежемесячно. Если говорить о наших оценках, представленных в конце 2008 года, стоит признать, что фактическое развитие событий, с одной стороны, оказалось даже лучше оптимистичных прогнозов в плане глобальной конъюнктуры, но российская экономика оказалась слабее, чем мы ожидали.
         Факторов такого развития событий много. Основное – действия крупнейших государств по накачке экономики ликвидностью дали свои результаты. Спекулятивный капитал вновь пошел в сырьевые активы, а также в развивающиеся экономики.
         Дорогое сырье позволило государству нарастить золотовалютные запасы, ситуация в российском финансовом секторе по итогам года была стабилизирована. Несколько месяцев нулевой инфляции дали ЦБ возможность продолжать проведение стимулирующей монетарной политики.
         В реальном секторе ситуация существенно хуже. Несмотря на рост ВВП во втором полугодии, месяц к месяцу его динамика снижается, в конце года снова начала расти безработица. По сути, это следствие ярко проявившихся структурных дисбалансов в российской экономике, которые не удалось исправить в докризисные годы, – ресурсы для модернизации были, но не было воли для ее проведения.

    Без комментариев
         Ряд инвестиционных компаний вовсе нам не ответили или ответили в том смысле, что их аналитики не делают подобный сравнительный анализ. Ну что ж, мы сделаем это за них. А вы – делайте выводы.

    Подготовила Анна Овян.
    © «
    Новая газета», 11.01.10


    Миражи экономических бумов

         Дискуссии экономистов каждый раз превращаются в междусобойчики, потому что возможности свободной научной дискуссии предельно ограничены: практические предложения могут выдвигаться исключительно в рамках жестко определенных властями условий.
         Намедни один экономист обнаружил, что в нашей стране, твердо и без особых затей преодолевающей кризис благодаря растущим мировым ценам на нефть и газ, оказывается, уже идет настоящий экономический бум! И даже не просто бум, а целый бум-бум-бум из семи с лишним процентов экономического роста то ли за полгода, то ли за пресловутые девять месяцев… Правда, пока эти звуки рождающегося бума слышит только он один.
         Тем самым буквально одна реплика совершенно обесценила заявления всех до одного проправительственных экспертов, которые оптимистично говорили всего лишь об экономическом оживлении. Кто-то из них твердил, что мы уже достигли дна, кто-то – что мы от него успешно оттолкнулись и подпрыгнули на два вершка…
         И тут как гром среди ясного неба… Бум – это вам не какое-то хилое оживление, это звучит как набат! Ну буквально как у Первого министра из «Голого короля» Евгения Шварца: «Ваше величество! Вы знаете, что я старик честный, старик прямой. Я прямо говорю правду в глаза, даже если она неприятна… Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски: вы великий человек, государь!» Или, как было сказано в том же бессмертном произведении: «Повар! Сливки, грубо говоря, сбил? А? Говори без затей и без экивоков! Сбил сливки для королевского шоколада?»
         Такого эксперта нужно срочно возвращать на государеву службу – засиделся он в заграницах, а ведь вон сколько еще пользы отечеству может принести. При его-то умелом обращении с цифрами…
         Очередное открытие в сфере экономической мысли всколыхнуло беспокойное экспертное сообщество. Тут же другой экономист с другими цифрами в рукаве, да еще с помощью пары графиков и нескольких абзацев пояснений к ним легко и непринужденно продемонстрировал, что до бума еще очень хотелось бы дожить, а пока вместо роста – его мираж.
         И, пока общественность замерла после экономического фокуса и его последующего разоблачения, третий экономист в полном согласии с поговоркой про «ложь, большую ложь и статистику» с грустной улыбкой заметил, что на шатком фундаменте официальных данных в силу их неполноты и ангажированности составителей можно построить любые умозаключения. И вообще, стоит ли сопоставлять несопоставимые месяцы или внезапно забыть, что Росстат не дает месячную статистику, а только квартальную? А все остальное – не более чем прикидки и ожидания.
         СССР, например, выделялся в мире чрезвычайно высоким уровнем потребления ягод на душу населения, поскольку к «ягодам» статистика честно относила арбузы. Поэтому при благоприятных обстоятельствах с одинаковым успехом можно было бы говорить об арбузном буме, ягодном буме и экономическом буме, если бы гипотетически эта отрасль вдруг стала доминирующей в стране… Ну и что, жизнь наладилась?
         Четвертый экономист убежден, что хотя экономическая политика была отвратительной, не созидавшей, а разрушавшей рыночные институты, но зато антикризисная была проведена блестяще, поскольку удалось избежать банковской паники, от которой мы находились в одном шаге. Откуда следует, что эта политика проводится в полном согласии с национальным менталитетом – сначала загнать себя в угол, а потом героически их него выбираться. Не считаясь ни с жертвами, ни с издержками.
         Пятый и шестой трогательно пожалели властям, которым тяжело наставить отечественный крупный бизнес на путь истинный, поскольку, оказывается, все те, кого привыкли считать олигархами, это не просто социально безответственные, а более того, злостные временщики, которые грабят и растаскивают непрожеванными кусками немереные богатства бедной страны.
         Седьмой тут же определил своих коллег «экономистами в штатском», а претензии от бизнеса переадресовал к власти, которая, сделав частную собственность условной, а в случае чего еще и уголовно наказуемой, тем самым определила бизнесу статус временного, а место ему – у пара...
         Восьмой – университетский, с недобрым прищуром во взоре – углядел плагиат у девятого, академического, а десятый – не менее академический – посоветовал восьмому читать тщательнее, а при чтении пошире раскрывать глаза. И все у него получится!
         Вот таким макаром экономические законодатели мод – и «от-кутюр», и «прет-а-порте» – легко и непринужденно перешли от дискуссий относительно расползающейся под руками экономической материи на личности. Не дожидаясь дефиле.
         Тем временем экран и эфир заполонили «говорящие головы», всегда готовые советовать, что нужно делать министрам и о чем писать экспертам, что нужно покупать и продавать гражданам не генеральского звания, а совсем рядовым: вчера – дома, а завтра – золото. Они всегда тут как тут, когда нужно рассказать народу о ценах на бензин и авиакеросин, не говоря уже о происках Украины и Белоруссии, которые легли поперек пути в Европу нашим нефти и газу, про деривативы, которые можно использовать и для хеджирования, и для спекуляций, про парниковые эффекты, глобализацию и циклические кризисы…
         Экономических ксюш-ибн-собчак, извергающих банальности и тривиальности, равным образом готовых поговорить на любые темы, морща лоб в тяжком мыслительном процессе, и поминающих при каждом удобном случае, что еще лет …надцать назад они буквально все предсказали, набежала к разным микрофонам такая толпа, что обыватель стал уже сомневаться: а остались ли в этой стране вменяемые экономисты?
         Да и сами правильно воспитанные властью экономисты привычно начали себя бичевать: не знали, не увидели, не предсказали. Но теперь уже почти осознали и готовы встать на путь исправления. Вот ведь и теория на поверку оказалась слаба, и учили ей как-то неосновательно. Потому и ученые мысли оказались коротенькими, а практических советов государственным мужам и вовсе с гулькин нос.
         Хотя это тот случай, когда от науки требуют ответа, но только при условии «да» и «нет» не говорить!
         Как будто не было ясно, что «возвращение государства в экономику», а на деле деприватизация наиболее эффективных частных компаний не может способствовать росту экономической эффективности в целом. Или что заботливое выращивание «национальных чемпионов» – это тяжелый удар по конкуренции.
         Ведь не только либеральные экономисты, но и первые лица государства все время настаивают на том, что госкапитализм – не наш путь, что госкомпании – временная и чуть ли не антикризисная мера, что они должны быть акционированы или умереть, а страна заинтересована в прямых иностранных инвестициях. Но ведь на протяжении ушедших нулевых все делалось с точностью до наоборот.
         Кому-то неизвестно, что налогообложение прибыли лучше, чем налогообложение дохода, а конкуренция лучше, чем монополия? Да почти настолько же, насколько свобода лучше, чем несвобода! При том, что 9 из 10 случаев монопольного поведения – это действия органов власти и государственных естественных монополий. И сказав «а» про частную собственность, нужно еще «сверху» создать бизнесу нормальные условия для плодотворной работы на благо общества – от недостижимого верховенства права до элементарной защиты прав собственности.
         А без всех этих условий
         спеленутая частная собственность гарантирует безумные доходы только тем, кто при содействии властей всех уровней и мастей сумел оседлать механизмы взимания административной или даже коррупционной ренты.
         Так дискредитируется само представление об эффективности рыночной экономики, а у нормальных людей возникает лишь раздражение от бьющей в нос демонстрации кичащихся своим богатством нуворишей.
         Помогает ли завязавшаяся дискуссия между известными экономистами о замаячившем буме, как и периферийные стычки самолюбий, лучше понять существо проблем современной российской экономики? Может, пользуясь случаем, лучше было бы обсудить, экономическую политику в целом? Сложить усилия и поговорить поподробнее про инвестиционный климат, конкуренцию и коррупцию, защиту прав собственности и т. п.? И за отсутствием надежной диагностики, т. е. без градусника и анализа мочи, стоя консилиумом у постели больного, почему бы не применить испытанные много раз в разных странах институциональные способы лечения?
         Благодаря заработанным за десять лет золотовалютным резервам да фондам правительству на первых порах удалось отбиться от кризиса, погасить банковскую панику конца 2008 года, залатать дыры и обеспечить функционирование основных производственных мощностей. Как в свое время удалось отстоять Москву и победить в страшной войне. И потому неважно, что враг оказался у стен Кремля, а огромная территория от западных границ до столицы стала жертвенным алтарем? Вопрос о цене наших военных и экономических побед, как всегда, неуместен?
         Сегодня живет и побеждает сталинская логика: «победителей не судят» и «лес рубят – щепки летят». Потому так успешно идет тиражирование усатого образа в качестве образца для подражания нынешним гладковыбритым политикам или для устрашения всех битых. И
         продолжаются бессмысленные споры: может ли быть модернизация ненасильственной? Или тогда она сильно проиграет в темпах? Как будто кто-то всерьез думает, что рабский труд может быть более производителен, чем труд свободного человека!
         Вот и дискуссии экономистов каждый раз превращаются в пусть и познавательные, но все-таки довольно забавные междусобойчики на потеху почтеннейшей публики, потому что возможности полноценной свободной научной дискуссии предельно ограничены. Любые возможные предложения относительно практических мер по реформированию экономики втиснуты в прокрустово ложе конкретных коммерческих интересов групп влияния, а потому экономисты могут действовать исключительно внутри установленных по кругу красных флажков – заранее определенных властями условий.
         Автор – старший научный сотрудник ИМЭМО РАН.

    Михаил Субботин.
    © «
    Газета.Ru», 13.01.10


    Дефицит бюджета подвергся уценке

    В 2010 году на него также есть управа

         На заседании президиума правительства вице-премьер Алексей Кудрин объявил первые итоги исполнения бюджета в 2009 году. Фактический дефицит бюджета в 2009 году – 6,4% ВВП против плановых 8,3%, внеплановые доходы федерального бюджета – 618 млрд руб., неизрасходованные средства бюджета – 286 млрд руб. Дорогая нефть даст правительству шансы на дефицит бюджета-2010 в 3-4% против плановых 6,8%.
         Вчера на заседании президиума правительства министр финансов, вице-премьер Алексей Кудрин подвел макроэкономические итоги 2009 года для федерального бюджета. Одновременно ЦБ России обнародовал первую оценку платежного баланса по итогам 2009 года и обзор банковской системы по итогам года. Пока это первые значимые макроэкономические показатели, включающие в себя декабрьскую статистику, и они, как и в случае с инфляцией по итогам декабря, лучше ожиданий.
         По словам Алексея Кудрина, по итогам 2009 года дополнительные доходы бюджета составили 618 млрд руб. Незапланированные нефтегазовые доходы 2009 года составили 1,267 трлн руб., однако сумма меньше из-за потерь на курсовых разницах (371 млрд руб.) и на недоборе доходов от внешнеэкономической деятельности от плановых 346 млрд руб. Напомним, последняя версия бюджета предполагала нефтегазовые доходы в размере 2,057 трлн руб.– проектировки бюджета весной 2009 года недооценивали доходы на 40%.
         Расходы федерального бюджета были ниже плановых на 286 млрд руб.– именно эту сумму не смогли освоить распорядители бюджетных средств. Это де-факто позволило снизить дефицит федерального бюджета (в долях от ВВП) на 1,9 процентного пункта – с 8,3 до 6,4%. При этом часть расходов бюджета (в том числе средства на докапитализацию банков и часть расходов правительства на поддержку малого бизнеса) Алексей Кудрин квалифицировал как квазифискальные – без их учета дефицит бюджета-2009 составил 5,9%.
         Обнародованные вчера ЦБ оценки платежного баланса демонстрируют меньший, чем ожидалось, отток капитала из России – он зафиксирован на уровне $52,4 млрд. Наихудшими прогнозы по оттоку были в мае 2009 года, когда ЦБ оценивал перспективы оттока по итогам года в $70 млрд, Минфин – более чем в $80 млрд, Минэкономики – в $90 млрд, Всемирный банк не исключал оттока до $170 млрд. В начале 2009 года аналитики «Тройки Диалог» допускали отток в границах $50-60 млрд лишь в случае резкой девальвации рубля, но, как подсчитал в понедельник ЦБ, по его расчетам реальный эффективный курс рубля в 2009 году снизился лишь на 3,8%. Декабрь не подтвердил опасений вывода капиталов из РФ: приток по четвертому кварталу 2009 года, по оценкам ЦБ, составил $11,6 млрд. Счет текущих операций по итогам года – $47,5 млрд, в последнем квартале года положительным был финансовый счет (+$8,9 млрд), счет операций с капиталом был де-факто нулевым (+$100 млн).
         Алексей Кудрин признал, что, по сути, главная экономия бюджета-2009 – это отсутствие необходимости срочной докапитализации банковской системы. Возможность таких расходов сохранялась до конца осени 2009 года, пока аналитики не исключали возможности второй волны банковского кризиса. Средства на докапитализацию де-факто зарезервированы в бюджете-2010, но и сейчас неочевидно, что они, как и госгарантии-2010, будут востребованы. Медленный рост банковского кредита при сохранении относительно невысокого уровня плохих долгов в банковской системе открывает перед Белым домом реальные перспективы сокращения бюджетного дефицита в будущем году.
         Напомним, плановый бюджетный дефицит-2010 сейчас оценивается в 6,8%. Однако при сохранении цен на нефть около $70 за баррель, предполагается в обзоре «Тройки Диалог», фактический дефицит-2010 составит около 3,6%, а при среднегодовой цене нефти $75-80 бюджет будет сбалансированным. В любом случае при сохранении нынешних нефтяных цен правительство имеет возможность почти любого маневра между расходованием резервного фонда и внешними займами – их лимит на 2010 год не превышает $18 млрд. В первом полугодии 2010 года все это позволит правительству России почти неограниченно торговаться с инвесторами о цене займов.

    Дмитрий Бутрин.
    © «
    КоммерсантЪ», 14.01.10


    Россия перед выбором

    Евгений Примаков: Прежде всего надо понять, что может помешать нам создать новую экономику

         Мировой экономический кризис высветил в контрастном виде ряд наших проблем в области экономики и политики. Но этим дело не ограничивается.
         Россия встала перед выбором: либо перейти на новую экономическую модель, к чему призывает лозунг модернизации, либо стремиться сохранить относительное благополучие в экономической и социальной сферах, которое обеспечивало превращение нашей страны в «энергетическую сверхдержаву».


    Оценки, не подтвержденные действительностью
         Они, как представляется, необходимы для продуманной линии в отношении будущего России.
         Первый вывод. В начале мирового финансового кризиса возникло предположение, что наша страна останется островом стабильности – волны кризиса пройдут мимо. Об этом говорили и с высоких трибун, что, очевидно, можно объяснить, с одной стороны, недооценкой глубины интеграции России в мировую экономику, а с другой – переоценкой мер, предпринятых в докризисный период с целью защититься в случае резкого падения цен на нефть.
         Такие прогнозы были беспочвенными прежде всего потому, что предшествовавший рыночный период уже предопределил глобальные рамки развития российской экономики. Что касается «подушки безопасности», призванной защитить страну в случае «форс-мажорных» обстоятельств, то уже к концу первого года кризиса выяснилось: она далеко не панацея, спасающая Россию от тяжелых последствий мирового финансово-экономического кризиса. Даже если мы почувствовали, что достигли дна кризиса, оттолкнемся от него и начнем всплывать, все равно пройдет несколько лет до того, пока мы твердо встанем на ноги. И в этих условиях совершенно ясно, что дефицит нашего бюджета не может постоянно покрываться за счет Резервного фонда, который, по словам министра финансов, полностью иссякнет уже в этом 2010 году.
         Второй не выдержавший соприкосновения с жизнью вывод заключался в том, что причина кризиса в России лежит исключительно вне нашей страны. Кризис, безусловно, пришел к нам извне, но глубину этот кризис получил у нас в результате именно российских особенностей. Мы вошли в кризис с рядом дисбалансов. У нас 40 процентов ВВП создается за счет экспорта сырья, и естественно, что кризис больнейшим образом ударил по России. За минувший 2009 год ВВП России снизился на 8,7 процента. Кто-то может сказать, что в Китае тоже значительная часть ВВП создается за счет экспорта, и это не привело к серьезным кризисным последствиям. Более того, во время кризиса в Китае произошло сокращение не самого ВВП, а его ежегодного прироста – с 13 до 9,6 процента. Дело в том, что основу экспорта Китая составляют промышленные товары потребительского назначения, а мы экспортируем главным образом сырье. Поэтому, столкнувшись с тем, что не реализуется значительная часть экспортируемой продукции, Китай развернул ее на внутренний рынок и с помощью государственных мер увеличил внутренний спрос, платежеспособность населения. В результате при сокращении внешней торговли выросла внутренняя, и это позволило сохранить высокие темпы экономического роста. При нашей структуре экономики подобный маневр весьма ограничен.
         Получая до кризиса огромные средства за счет высоких экспортных цен на нефть, газ, мы не вкладывали их не только, чтобы покончить со сверхзависимостью от экспорта сырья, но и с целью развития рыночной инфраструктуры. Одним из последствий этого стала неразвитость банковской системы. Факт остается фактом: мы вошли в кризис, имея внешний корпоративный долг в 500 млрд долларов. Это огромная сумма – на тот момент она была равна золотовалютным запасам страны. Линия минфина и Центрального банка привела к тому, что в России так и не образовалась система долгосрочного кредитования. Наших предпринимателей практически выталкивали за рубеж для получения «длинных» денег – долгосрочных кредитов.
         Положение усугубилось потому, что крупные российские компании, получившие за рубежом эти «длинные деньги», а их основная часть представлена структурами, в которых контрольные пакеты акций принадлежат государству, не стали активными партнерами правительства в погашении своих долгов. По свидетельству председателя Счетной палаты РФ Сергея Степашина, осенью 2008 года, когда наступление кризиса стало очевидным, крупные российские корпорации провели внеочередное собрание акционеров, на которых решили выплатить значительные суммы в виде «промежуточных» дивидендов. «Таким образом, – заявил Степашин, – перед кризисом крупнейшие корпорации и холдинги остались без оборотных средств. Их собственники сознательно изъяли из оборота сотни миллиардов рублей, а затем обратились за господдержкой. В ряде случаев эта поддержка была оказана».
         До настоящего времени не стали партнерами правительства в создании внутренних источников долгосрочного кредитования реального сектора экономики крупные коммерческие банки России. По словам Владимира Путина, «банки предпочитают держать свои активы в наиболее ликвидных инструментах, а не вкладывать их в «длинные кредиты». Известно, что первой антикризисной мерой в России стала государственная поддержка финансовой системы, предотвратившая ее коллапс, что могло обернуться катастрофическими экономическими и социальными последствиями. Массированные вливания ликвидности в банковскую систему оказались полностью оправданными. Однако расходование больших государственных средств не сняло проблему кредитования реальной экономики. Обобщая, можно сказать, что высвеченная кризисом важнейшая задача создания в России внутренней системы финансирования экономики далека от своего решения.
         Оттого, что не вкладывались средства внутри страны, образовалась хроническая нехватка инвестиций. Их совокупный объем составил лишь пятую часть всех заработанных средств. В результате мы попали в непозволительную зависимость от импорта потребительских товаров, машин и оборудования. По оценке «Станкоимпорта», в ежегодном объеме закупаемых российскими предпринимателями станков доля отечественных составляет не более 1 процента. И не случайно, что нового машинного оборудования у нас производится в 82 раза меньше, чем в Японии, в 30 раз меньше, чем в Германии, и в 31 раз меньше, чем в Китае. Между тем общеизвестно, что развитие машиностроения – важнейший фактор обеспечения модернизации экономики.
         Третий вывод, который не соответствует действительности, это то, что мировой финансовый кризис, который, несомненно, имеет структурный характер, означает начало конца капитализма, иными словами, рыночной ориентации мировой экономики. Безусловно, произошел кризис той модели капитализма, которая развивалась в Соединенных Штатах: «деньги – ценные бумаги – деньги». Государство, не вмешиваясь в экономику, предоставило все рынку. В США это привело к широкомасштабным спекулятивным операциям, часто осуществляемым теми организациями и компаниями, реальные активы которых были меньше средств, заявленных в спекулятивных сделках. Не контролировались объемы и масштабы займов. Но порожденный всем этим кризис не означает конец капитализма или даже подрыв рыночного развития.
         Правда, сейчас выходят из кризиса, применяя методы, далеко не свойственные либеральному капитализму, но тем не менее не методы, которые, как это оценивают некоторые, находятся за пределами капитализма или рыночного хозяйства. На определенных этапах капитализм не только допускает государственное вмешательство, но и не может развиваться без этого. В тех же Соединенных Штатах, например, под Новый год палата представителей конгресса одобрила поправки к закону о финансовом регулировании. Теперь государственное ведомство будет осуществлять жесткий контроль над банками, фондами и другими кредитными структурами. Создаваемый государственный орган получает право ликвидировать фирмы и дробить компании, чья деятельность угрожает стабильности экономики, а Федеральная резервная система (ФРС) – контролировать крупные компании, оказывающиеся на грани банкротства.
         Устойчивость капитализма, его способность адаптироваться, в том числе к тяжелым кризисным условиям, бьет по аргументам антирыночников. Но для России, где антирыночники практически уже сошли с политической арены, главное не вопрос: быть или не быть рынку, а соотношение государственного и частнопредпринимательского в развитии рынка. В последнее время в России усилилась критика государственных корпораций, требование акционировать те из них, которые работают в конкурентной среде. Такой подход оправдан. Госкорпорации, создание которых было необходимо, например, в таких деградирующих отраслях, как самолетостроение и судостроение, в целом ряде случаев были искусственно ограждены от рыночной конкуренции. Имущество передавалось им без торгов. Часть госкорпораций уходила от финансового контроля. Практика остро поставила вопрос о распространении на их деятельность законов и правил рынка.
         Однако участие государства в экономической жизни не ограничивается тем, что оно является собственником предприятия. Это одна сторона вмешательства государства в экономику. Другая заключается в том, что государство наряду с рынком выступает как регулятор процесса. В отдельные периоды роль государственного регулирования экономики возрастает, подчас снижается, но никогда полностью не исчезает. Следовательно, бесспорная необходимость исправить положение с госкорпорациями ни в коей мере не должна привести к соскальзыванию на позиции неолибералов, проповедующих идею исключения государства из процесса экономического регулирования. Это отнюдь не означает отказа от совершенствования экономической стратегии и практики российского государства. На нынешнем этапе, пожалуй, особое значение приобретает у нас противодействие сращиванию чиновничества всех мастей с бизнесом. На это, к сожалению, обращается значительно меньше внимания, чем необходимо. А без разрыва связки чиновничества с бизнесом невозможна серьезная борьба с коррупцией.
         Еще один несостоятельный вывод заключается в том, что доллар исчерпал себя как резервная валюта. Действительно, проявилась тенденция ослабления доллара в отношении других валют. Но это не идентично тому, что в ближайшее время доллар сползает с пьедестала мировой резервной валюты. Собственно, в этом практически никто и не заинтересован. При удорожании евро в отношении доллара европейские экспортные товары теряют конкурентоспособность. Снижение курса доллара обесценивает резервы многих стран – в первую очередь Китая, Японии, России, да и всех других, кто держит значительную часть своих валютных резервов в американских долларах.
         Неосуществимы на близлежащий период прогнозы превращения в резервную валюту рубля. Бывший глава Федеральной резервной системы (ФРС) США Алан Гринспен сказал: «Пока российский рубль не может стать даже региональной валютой из-за слишком высокой зависимости от цен на нефть». К этому можно добавить, что чрезвычайно мала доля России и в мировом ВВП, и в мировых финансовых и торговых потоках. Конечно, кризис показал, что не существует однополярного мироустройства, что нельзя сейчас руководить мировой финансовой системой из одного центра, что будет расти роль региональных и национальных валют. Но думать о том, что рубль станет резервной валютой в ближайшее время, – неосуществимая мечта.

    Лучшая перспектива
         Рассмотрение четырех несостоявшихся прогнозных оценок приводит к выводу о необходимости модернизации России. Это процесс, который охватывает все сферы деятельности и жизни общества с целью подъема страны до уровня требований современности. Обязателен широкий фронт таких мер, так же как и движение по всему этому фронту. Однако представляется, что в силу сложившихся обстоятельств, в том числе мирового кризиса, первостепенное значение для России приобретает модернизация экономики. Такой вывод принципиален. В России появились публикации, авторы которых настаивают на том, что вначале нужно модернизировать государственные структуры и лишь потом приступать к модернизации экономики. Выдвигается даже идея слома сложившейся политической структуры как условие успешной модернизации экономики. Такие призывы к «революционным» преобразованиям властных структур, мягко говоря, контрпродуктивны, а по большому счету провокационны, так как содержат угрозу еще до начала модернизации (мы пока только говорим о ней) разделить российское общество, создать ситуацию, когда вообще будет не до модернизации. Прямо или косвенно способствовать этому могут только безответственные люди.
         Однако это отнюдь не означает, что модернизация экономики возможна вне процесса демократизации общества. Процесс этот многогранный. Но, очевидно, можно и нужно выделить из него самое главное для решения задач экономической модернизации России. Это главное – верховенство закона и независимое правосудие.
         Сегодня все – и руководители государства, и рядовые предприниматели – не отрицают, а, наоборот, настойчиво утверждают, что в посткризисный период у России должна быть новая экономическая модель. Ее создание, по сути, и есть модернизация экономики. Параметры новой модели на слуху: переход на инновационные рельсы и изменение структуры экономики. Естественно, что во время кризиса создать такую новую модель невозможно. Но вместе с тем именно в настоящее время следует обозначить не на словах, а на деле ее контуры, усиленно работать по ее построению.
         Не буду останавливаться на конкретных предложениях. Они были широко развернуты в Послании президента Дмитрия Медведева Федеральному Собранию и в речи, произнесенной председателем правительства Владимиром Путиным на съезде партии «Единая Россия». Затрону лишь несколько тем общего содержания. Прежде всего нужно понять, что может помешать успешному продвижению России к новой экономической модели. Такой помехой является инерционное мышление весьма влиятельных кругов, которые уповают на то, что основные импортеры нефти постепенно выходят из рецессии и цены на нефть удерживаются на достаточно высоком уровне. По их мнению, продолжение курса на преимущественную поддержку крупных сырьевых компаний воссоздаст благоприятную докризисную ситуацию, способствовавшую росту ВВП и благосостоянию населения в России.
         Такая линия предполагает экстраполяцию на будущее задач и целей докризисной экономической политики, что объективно приведет к превращению России в сырьевой придаток мировых держав не только «традиционных», но и Китая. Есть все основания считать: преобладающее большинство стран, охваченных кризисом, связывает его преодоление с выходом на более высокую ступень технико-технологического развития. И не только связывает, но и делает для этого очень многое. В новых условиях, сложившихся в связи с мировым кризисом, курс на возрождение экономической активности без учета ее качественной составляющей для России еще более неприемлем, чем раньше. Последствия такого статуса-кво для России пагубны и в экономической, и социальной, и политической областях.
         Вместе с тем в противодействии силам, которые не настроены на решительное продвижение России к новой экономической модели, следовало бы избежать ряда крайних выводов. Во-первых, представления о том, будто ориентир на новую экономическую модель предполагает разворот спиной к «столь уже облагодетельствованным» сырьевым компаниям. Мы еще очень долго будем зависеть от выплачиваемых ими налогов и других взносов, пополняющих бюджет. Поэтому увеличение объемов добычи сырья, сопровождаемое ростом эффективности и добычи, и переработки, и доли сырья с добавленной стоимостью в экспорте, – такие направления должны найти достойное место в новой экономической модели.
         Но и этого недостаточно. Существует прямая связь между сохранением и совершенствованием экспорта энергоносителей с необходимостью модернизации всей экономики. Россия резко отстала от очень многих стран в разработке и внедрении энергосберегающих технологий. На производство одной тонны стало у нас тратиться в 3 раза больше электроэнергии, чем в Бельгии, Франции, Италии, на производство одной тонны минеральных удобрений – в 6 раз больше, чем в арабских странах. Возникает реальная угроза того, что без перехода на инновационные рельсы резко сократится уже в обозримый период экспорт энергоносителей. Даже при увеличении добычи не хватит для экспорта ни нефти, ни газа. Конечно, большое значение имеет сбережение энергии за счет новых электролампочек, но оно мизерно по сравнению с потерями в промышленности.
         Во-вторых, неправильно представлять все проделанное в российской экономике до сегодняшнего дня в негативном плане, а такие мотивы уже начинают тиражироваться. Несмотря на имевшие место недостатки, российское руководство, начиная с конца девяностых годов прошлого века, сделало в целом немало в тяжелом противостоянии с псевдолибералами-монетаристами, которых вынес на гребень волны хаотичный переход России на рыночные рельсы в период с 1992 по 1998 год. Можно считать, что их деятельность в дальнейшем была ограничена. Вспомним, например, инициативу президента В.В. Путина, настоявшего на разделе Стабилизационного фонда на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния. В результате вопреки планам правительственных финансистов часть полученных от экспорта нефти средств все-таки была предназначена не для складывания в кубышку, а для развития экономики и подъема уровня жизни населения. Ныне тоже просматривается линия председателя правительства на сдерживание тех, кто не прочь возвратиться к докризисной модели российской экономики. Как реакция на предложение минфина широко возобновить финансовые заимствования за рубежом на рыночной основе прозвучало предложение Путина создать внутренний механизм получения «длинных денег» российскими предпринимателями, используя с этой целью Пенсионный фонд и Фонд национального благосостояния. Наконец, не кто иной, как Путин, в описании антикризисных мер впервые выдвинул идею необходимости новой экономической модели для России. Нужно сказать, что представление, будто экономическое оздоровление России начинается с сегодняшнего дня, не способствует укреплению лидирующего «тандема», в чем заинтересованы те, кто действительно хочет перемен.
         В-третьих, в оценках осуществляемых антикризисных мер нельзя абстрагироваться от объективных трудностей и противоречий. Вполне понятно стремление и президента, и руководителя правительства сделать все, чтобы сохранить социальную направленность экономической политики, ограничить рост социальных и политических рисков. А это на практике ведет к тому, чтобы не допустить банкротства целого ряда не-эффективных предприятий, что само по себе противоречит интересам экономического прогресса. Социальная направленность антикризисных мер диктуется и общим положением – бедностью значительной части российского населения, поэтому невозможен отход от социальной ориентации антикризисных мер, которым некоторые экономисты противопоставляют правильный по сути, но неприемлемый в российских условиях отказ от поддержки правительством ряда экономически несостоятельных предприятий, особенно в моногородах.

    Особая роль государства
         Что может стимулировать бизнес работать в инновационном режиме? В развитых странах бизнес принуждает к этому конкуренция, которая слабо развита в нашем рыночном хозяйстве. Однако и у нас все зависит от того, почувствует ли предприниматель, что его прибыль непосредственно связана с постоянным совершенствованием производства в технико-технологическом плане. Такого чувства отнюдь не вызывало докризисное положение дел в российской экономике, где погоду делали крупные сырьевые компании, получавшие гарантированную прибыль за счет использования природной ренты.
         Переход на путь инновационной экономики возможен в России прежде всего при опоре на средние и малые предприятия. Одновременно следует, как это ни звучит парадоксально, оказать многостороннюю поддержку военно-промышленному комплексу, превращая его в один из важных рычагов инновационного развития всей экономики. Исторически сложилось так, что в советский период ВПК вобрал в себя наибольшую часть научно-технического потенциала страны. Этот потенциал далеко не полностью растрачен в современной России. Поставив его на службу модернизации экономики, следовало бы сделать технико-технологические достижения ВПК доступными для гражданского производства, естественно, не нанося ущерба секретности, необходимой при изготовлении вооружений. В США производством вооружений занимаются, как правило, компании, которые одновременно выпускают гражданскую продукцию, во всяком случае, продукцию двойного назначения. Это один из важных путей инновационного развития и для нас.
         В отсутствие должного уровня конкуренции, подталкивающей предпринимателей к инновациям, резко возрастает роль государства в качестве стимулятора научно-технического прогресса. Методы и меры такого стимулирования должны на данном этапе составить основную часть функции государства как регулятора экономики. Одним из наиболее эффективных механизмов стимулирования инновационных предприятий является дифференцированное снижение налогов, предоставление налоговых каникул, субсидирование процентных ставок на кредиты, используемые для приобретения новых технологий, патентов, лицензий и современного оборудования. В условиях кризиса такие решения принимаются сложно, но это необходимо делать.
         Российская действительность требует также, чтобы были предусмотрены меры по усилению государственного и общественного контроля за целевым характером и эффективностью преференций, предоставляемых тем компаниям, которые занимаются инновационной деятельностью. У нас хорошо в этом плане проявляет себя Счетная палата. Но нередко результаты ее расследований и аналитической работы уходят в песок.
         Особое значение имеет поддержка производителей, приобретающих новые технологии. В настоящее время 70 процентов наших предприятий почти всех отраслей предпочитают прочим видам инноваций лишь закупку машин и оборудования. Причем в большинстве случаев закупается по более низкой цене оборудование уже не сегодняшнего дня. Только чуть более 8 процентов заинтересованы в закупке лицензий и патентов. Нужно их поощрять в первую очередь.
         Вспомним, как быстрого роста достигли Япония, Южная Корея, а сегодня – Китай, Индия. Магистральным путем к этой цели были закупки лицензий, которые не просто реализовались, а становились базой для усовершенствования. Следует втягивать в организацию инновационного движения и сам бизнес. Торгово-промышленная палата России, например, предложила принять федеральный закон, который обязывал бы все без исключения компании направлять определенный процент от своих доходов (подчеркну – именно доходов, а не чистой прибыли) в общенациональный Фонд модернизации и технологического развития страны. Причем – и это очень важно – сумма отчислений в этот фонд уменьшалась бы на тот объем средств, который компания тратит на решение своих собственных инновационных проблем, включая расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Почему бы не наделить этот фонд многими функциями хорошо проявившего себя в советский период Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ)?
         Наряду с недостатком, связанным с приобретением предприятиями новых технологий, проявляется неумение превращать свой интеллектуальный потенциал в активы (лицензии, права интеллектуальной собственности и бренды). В широком плане – это недостаток, унаследованный еще с советских времен, когда путь от фундаментальных открытий через прикладную науку до имплементации в производство мы проходили в два-три раза дольше по времени, чем в США, ряде развитых европейских стран. Сохранение этого отставания в рыночных условиях подтолкнуло некоторых к мысли о необходимости коммерциализации главного центра фундаментальной науки – Российской академии наук. Хорошо, что такой порыв был вовремя остановлен. Без разработки фундаментальных научных дисциплин России будет уготовлена роль страны, получающей сугубо дозировано технико-технологические достижения из-за рубежа. Однако ставка на РАН, как на главный центр развития фундаментальной науки, отнюдь не противоречит необходимости совершенствования прикладной науки и, в конечном итоге, коммерциализации результатов работы ученых.
         Подталкивает к тому, чтобы активно использовать российский интеллектуальный потенциал и принятый закон, разрешающий высшим учебным заведениям создавать коммерческие структуры. Cледует, не откладывая в долгий ящик, разработать целый ряд нормативных актов, без которых закон будет действовать в явно недостаточных масштабах.
         Новые, нетрадиционные идеи нужны и для кадрового обеспечения модернизации и технологического развития страны. ТПП России предложила подумать, например, над тем, чтобы в каждом федеральном округе было создано не менее трех-пяти образовательных кластеров, основу которых составят высшие учебные заведения, получившие статус национальных исследовательских университетов. В состав кластеров могут войти также отраслевые вузы, средние специальные, профессионально-технические и наиболее успешные общеобразовательные учебные заведения. Это позволит повысить качество подготовки всех категорий специалистов, устранит диспропорцию между реальными потребностями региональных рынков труда и сложившейся структурой выпуска специалистов.

    Модернизация и демократия
         Президент Дмитрий Медведев в Послании Федеральному Собранию говорил о необходимости изменений в законодательстве и в государственном управлении, которые должны привести к серьезным позитивным сдвигам в российском правосудии. В этой связи многие подвергают острой критике искусственную криминализацию экономической деятельности в России. Основание для такой критики, несомненно, существует. Не случайно, например, что урегулирование ситуации вокруг предпринимателя Гуцериева, подвергнутого вначале судебному преследованию, было позитивно воспринято в кругах бизнеса.
         Однако нельзя допускать не только искусственную криминализацию, но и искусственную декриминализацию экономики. На слуху еще громко звучавшие в конце прошлого столетия заявления, что при создании первоначального капитала вообще не может быть никаких экономических преступлений. Противопоказано ослаблять внимание к реальной криминализации экономики и сегодня, особенно когда ее наиболее опасными проявлениями являются коррупционное «обслуживание» экономики чиновничеством, а также преступные действия самих предпринимателей – рейдерство, производство контрафактной и фальсифицированной продукции, уход от уплаты налогов, монополизация рынков и т.д.
         Успех модернизации экономики в России во многом завит от создания такой партийно-политической системы, которая помогала бы властям избегать ошибочных решений. Характерная черта такой системы – партийный плюрализм. Его нормальному развитию в России препятствуют два обстоятельства: жесткий контроль сверху, направляющий процессы партийного строительства, и административный ресурс, которым в несравнимо большей степени, чем другие партии, пользуется самая сильная из них «Единая Россия».
         На последнем ее съезде было провозглашено идеологическое кредо партии – «российский консерватизм». Судя по его трактовке, это понятие многоплановое: оно включает в себя не только консервативное отношение ко всему положительному в прошлом, но и социальную ориентацию, свойственную идеологии левого центра, и либерализм, который проповедуют «правые». Идеологическая всеядность «Единой России» на практике исключает партийный плюрализм в нашей стране в том понимании, которое он имеет, например, в Великобритании, Германии, Франции, других европейских странах, где избиратели отдают попеременно большинство голосов то правым центристам-консерваторам (к ним относятся и христианские демократы), то левым центристам (к которым принадлежат партии социал-демократического толка). При консерваторах у власти в Европе, да и в США, снижаются налоги, что способствует экономическому росту. Но одновременно с этим растет социальная дифференциация. На волне неприятия роста богатства на одном полюсе общества и бедности – на другом избиратели приводят к власти левоцентристские партии. При них начинают расти налоги, так как возрастают затраты на социальные нужды. Это способствует победе консервативных сил на выборах. Такой «маятник» попеременного нахождения у власти двух основных партийно-политических сил создает своеобразный механизм развития европейских стран, помогая избегать вредных крайностей на государственном уровне.
         Добавлю еще две констатации. Первая: «бренд» партии – постоянная величина, не изменяемая в зависимости от текущих задач развития общества. Его нельзя будет менять от случая к случаю. Если происходит изменение идеологического кредо, то это уже другая партия. Вторая констатация: создание моноцентристской партийно-государственной системы даже при наличии на политическом поле многих партий блокирует демократический процесс.

    Модернизация и внешняя политика
         Если мы должны заниматься внутренними делами – модернизацией, то не отодвигает ли это на второй план внешнюю политику? Вопрос не надуман. Подчас в российском обществе звучат голоса тех, кто настойчиво предлагает сначала выправить ситуацию внутри страны, а уж потом заниматься большой политикой в международных делах. С такой постановкой категорически не согласен. Внешнеполитический изоляционизм – это отказ от создания наиболее благоприятных внешних условий для модернизации экономики. И, конечно, эти условия гораздо шире, чем даже такое важнейшее дело, как обеспечение притока иностранных инвестиций, чем, безусловно, тоже должна заниматься дипломатическая служба.
         Достижением последних лет является возвращение Российской Федерации, задвинутой в первые годы ее существования, в число мировых держав. Нахождение на мировом Олимпе – не дань самолюбию или ура-патриотизму. И это не просто историческая традиция самого большого по территории государства в мире, к тому же расположенного на двух континентах – в Европе и Азии. Сегодня это необходимость не только для самой России, но и для нормального, позитивного развития всего мира. Россия – один из полюсов создаваемого многополярного мироустройства, без активного участия которого нельзя противостоять ни одному вызову, ни одной угрозе, нависшей над человечеством. Я имею в виду в первую очередь терроризм, распространение ядерного оружия, неурегулированность опасных региональных конфликтов.
         Становление многополярного мира предполагает многовекторность российской внешней политики. Но приоритетными ее направлениями являются европейские государства, США, Китай, Индия, страны СНГ. Это, естественно, не исключает внешнеполитическую и внешнеэкономическую активность России в направлении и других стран, но в силу многих причин развитие отношений с названными государствами и объединениями создает устойчивый каркас, способный в первую очередь обеспечить комплекс национальных интересов России.
         Становление многополярного мироустройства пришло на смену двухполярному миру времен «холодной войны». Переход к многоцентризму происходил не плавно, а в противодействии тем кругам в США, которые, взяв на вооружение идеологию неоконсерваторов, пытались вести дело к однополярному миру. В период администрации Буша-младшего тяга к установлению гегемонии США достигла своей кульминации. В этот же период проявилась полная несостоятельность американской доктрины унилатерализма, провозглашавшей способность США в одиночку и сугубо в своих интересах решать международные проблемы и в Ираке, и в Афганистане, и в отношении Ирана и Северной Кореи, и ближневосточного урегулирования.
         Движение в пользу модернизации в России совпало по времени с приходом к власти в США новой администрации президента Барака Обамы. В ряде случаев он продемонстрировал нежелание следовать курсом своего предшественника. Это проявилось и в призыве к «перезагрузке» отношений США с Россией. Конечно, в Соединенных Штатах есть достаточно серьезные силы, которые противятся этому, продолжая стремиться к навязыванию всему миру порядков, выгодных США. Однако даже учитывая наличие таких сил, Россия может воспользоваться перспективой развития нормальных отношений с Соединенными Штатами, которым не помешал мировой кризис оставаться самой сильной в экономическом, военном плане страной в мире, основным центром технико-технологического прогресса. Ориентации России на здоровые, взаимовыгодные связи с США не только не препятствует, но, наоборот, способствует многовекторность нашей внешней политики.
         Перевод российской экономики на новую модель развития совпадает по времени с еще одним важнейшим процессом – достигнуто соглашение о Таможенном союзе России, Белоруссии и Казахстана. Обозначились еще две страны СНГ, объявившие о своем желании вступить в переговоры с целью присоединения к создаваемую союзу, – Киргизия и Таджикистан. Если будут реализованы достигнутые договоренности, то наступит качественный момент в развитии Содружества. В случае успеха Таможенного союза просматривается перспектива создания единого экономического пространства для целого ряда государств СНГ. При правильном учете такой перспективы планы модернизации российской экономики получат еще одно обоснование своей необходимости и еще одно важное условие для обеспечения успеха.
         Модернизация экономики открывает перед нашей страной широкие горизонты. От нас, работающих на различных поприщах, зависит успех провозглашенного курса, который должен обрасти реальными делами.
         * Статья подготовлена на основе выступления президента Торгово-промышленной палаты Российской Федерации Евгения Примакова на заседании «Меркурий-клуба» 13 января 2010 года.

    Евгений Примаков,
    президент Торгово-промышленной палаты РФ, академик.

    © «
    Российская газета», 14.01.10


    ЦБ продемонстрировал прочность опор

    До исчерпания резервного фонда страна выглядит платежеспособной

         Платежный баланс России в декабре 2009 года после двух шоков – конъюнктурного взлета 2007-2008 годов и обвала 2008-2009 годов – вернулся к относительно устойчивой конструкции. Как следует из данных ЦБ, корпоративный внешний долг в четвертом квартале 2009 года стабилизировался, банковский – продолжил снижение, объемы импорта стабилизировались на уровне 2006-2007 годов, профицит торгового баланса – на уровне $10 млрд, резервы выше начала 2009 года. Запаса стабильности, очевидно, вполне хватит на повторение ситуации лета 2008 года – но лишь если она произойдет не позже середины 2011 года.
         Вчера Банк России раскрыл собственную оценку платежного баланса РФ за ноябрь 2009 года – учитывая, что предварительные данные за весь четвертый квартал опубликованы накануне, они позволяют оценить и показатели торгового баланса декабря. Опубликованы и данные о внешнем долге на 1 января, и данные о международных резервах РФ на конец 2009 года. Цифры неплохо объясняют стабильность на валютном и денежном рынке на рубеже декабря-января – при стабильно хорошей мировой конъюнктуре платежный баланс, вероятно, обрел устойчивость.
         По предварительным оценкам ЦБ, внешний долг РФ в 2009 году по сравнению с 2008-м сократился на $10,2 млрд (2%). Основной причиной сокращения долга стали выплаты банковской системы, а не промышленности: банковский долг сократился за год на $40,7 млрд, и его доля в общем объеме внешней задолженности упала с 35 до 27%. «Банки вполне успешно платили по своим долгам. В начале 2009 года было много страшилок, что российская банковская система не справится с выплатами внешнего долга. Но никакого кошмара не произошло – его предварительный объем был изначально завышен в силу особенностей отчетности ЦБ»,– говорит Алексей Моисеев из «Ренессанс Капитала». При этом опрошенные «Ъ» эксперты убеждены, что и в 2010 году банковский внешний долг расти не будет. «Банки все еще не смогут быть агрессивными заемщиками. Их позиции остаются слишком слабыми»,– подчеркивает Юлия Цепляева из Merrill Lynch.
         Как уже писал «Ъ» 13 января, отток капитала из РФ по итогам года оказался меньше планового, в четвертом квартале 2009 года наблюдался приток в размере более $11 млрд. По крайней мере часть его досталась небанковскому сектору: ситуация с внешним корпоративным долгом выглядит полностью противоположной банковской. Если в первом и втором кварталах 2009 года компании активно реструктуризировали долги и их задолженность устойчиво снижалась, то в третьем и четвертом кварталах внешний долг компаний стал расти.
         По итогам 2009 года доля внешнего корпоративного долга в общем объеме внешней задолженности РФ увеличилась с 59 до 64%, а в последнем квартале года отмечался незначительный прирост валового внешнего долга вне банковского и госсектора – $0,8 млрд. При этом долг сектора перед прямыми инвесторами в силу кредитных ограничений на внутреннем и внешнем рынках увеличился с $31 млрд на 1 января 2009 года до $52,3 млрд на 1 января 2010 года, а в долговых ценных бумагах соответственно с $8,6 млрд до $13 млрд.
         Пик роста задолженности в ценных бумагах пришелся на четвертый квартал 2009 года – теоретически именно тогда открывалось «окно» долгового финансирования для компаний РФ на внешнем рынке, хотя о крупных внешних кредитах компаниям РФ не сообщалось, а погашения долга все же были. Алексей Моисеев считает, что основное рефинансирование компаниям все-таки предоставляли российские банки, зарегистрированные за границей, что формально считается иностранными кредитами. «У банков оказалось слишком много валютных пассивов, которые надо было использовать»,– поясняет он. Юлия Цепляева, в свою очередь, считает, что в 2010 году корпоративный внешний долг продолжит расти, несмотря на желание правительства его ограничить. Во вторник на президиуме правительства вице-премьер Алексей Кудрин уже заявил, что, по крайней мере, для госкомпаний система мониторинга объемов внешнего долга и ограничений внешних займов будет запускаться уже в январе 2010 года.
         Одним из главных предметов беспокойства правительства осенью 2008 года была способность компаний, в том числе государственных, выплачивать внешние займы, набранные на пике конъюнктуры в середине 2007-го – начале 2008 года при обвале сырьевых цен. Во многом ради их поддержки ЦБ в октябре 2008-го – феврале 2009 года пошел на «управляемую» девальвацию рубля, стоившую резервам РФ около $100 млрд. Вчера же ЦБ обнародовал данные о резервах на начало года: за 2009 год их удалось на высокой сырьевой конъюнктуре даже нарастить, на 1 января они составляли $440,6 млрд против $427,1 млрд на январь 2009 года. «Почти плавающий» курс рубля за 2009 год проделал почти ту же траекторию.
    Загружается с сайта НеГа      Обнародованные вчера данные платежного баланса за ноябрь позволяют восстановить и помесячную динамику экспорта и импорта в декабре: декабрьский импорт составил, исходя из первых оценок, $22,5 млрд (см. график) при экспорте в размере $33,7 млрд, сальдо торгового баланса – $11,2 млрд. На уровне выше $10 млрд положительное сальдо держится без динамики с июля 2009 года. Это средний показатель, характерный для экономики с 2005 по 2007 год,– на уровни стабильно выше сальдо вышло осенью 2007 года (это совпало с первыми симптомами финансового кризиса в США – «ипотечным кризисом»), ниже спустилось в ноябре 2008 года – с ожидаемым двухмесячным лагом после обвала нефтяных цен с августа по ноябрь 2008 года со $130 за баррель до $40-45.
         Очевидно, что повторение схожей комбинации «шоков» экономика РФ в 2010 году выдержать вполне в состоянии – но лишь до тех пор, пока государство имеет возможность оплачивать расходы бюджета из резервного фонда. К середине 2011 года при стабилизации или росте импорта и обнулении фонда даже при нынешнем уровне нефтяных цен и умеренном росте ВВП и промпроизводства эта конструкция стабильности себя исчерпает.

    Дмитрий Бутрин, Алексей Шаповалов.
    © «
    КоммерсантЪ», 15.01.10


    Инициатива не наказуема

         Не беспокой беспокойство, пока оно не побеспокоило тебя. Есть такая народная мудрость. Мы и не беспокоили. Почти десять лет.
         Нефть дорожала, экономика показывала устойчивый рост, даже инфляция упала ниже 10 процентов. И сформировалось мнение, что ничего не надо менять, а лишь чуть-чуть корректировать для того, чтобы все и дальше шло по заданному маршруту. Наверное, с точки зрения тех лет, это было оправданно. Вперед особо не заглядывали. А если и заглядывали, то только для того, чтобы на всякий случай «подстелить соломку». Так появился Стабилизационный фонд на случай падения цен на нефть. Беспокойство ждали с этой стороны. Но оно побеспокоило нас мировым кризисом. И еще как побеспокоило!
         В 2009 году много спорили о причинах российского кризиса. То ли это отзвуки глобальных потрясений. То ли что-то наше, сугубо доморощенное. То ли это кризис экономический, то ли политический. Но теперь, перешагнув в новый год, думаю, можно довольно смело сделать вывод: на самом деле Россия столкнулась с кризисом управления, причем на всех уровнях власти.
         В чем слабость нашего госменеджмента? Во-первых, это то самое – не беспокой беспокойство. Мы создали экономику, которая слишком сильно зависит от мировой конъюнктуры, прежде всего от нефтяных и других экспортных цен на наше сырье. В то же время финансовая система России стала частью мировой. Параллельно накапливались внутренние проблемы, которые на фоне стабильности не бросались в глаза. Но они продолжали «зреть», как бомба замедленного действия, поскольку мы не принимали усилий, чтобы изменить структуру экономики.
         Во-вторых, решения власти принимались без должных консультаций, без учета общественного мнения. Это считалось «лишним бантиком». Да, была создана Общественная палата, но и до сих пор ее работа носит в основном формальный характер. За годы относительного благополучия в центризме госуправления тоже не разглядели будущих рисков. А «бомба тикала»...
         В-третьих, сформировался плоский взгляд на страну. Россия – это более 80 субъектов Федерации, в каждом – десятки муниципальных образований. А решения зачастую принимались достаточно усредненные, не учитывающие это разнообразие. И что получили? Увеличилось расслоение населения по доходам. Мы получили большой разброс в уровнях развития регионов. Сегодня в нашей стране, как в Организации Объединенных Наций, весь набор – от развитой европейской страны (в виде Москвы и Петербурга, да еще пары-тройки самых продвинутых областей) до отсталых стран (регионов, где уровень развития намного ниже среднестатистического, Тывы, Калмыкии, Дагестана, Ингушетии, и это, к сожалению, далеко не весь список).
         Пришел кризис. И эти три принципа нашего госменеджмента тут же оказались неэффективными, не соответствующими тем вызовам, которые встали перед страной. Сейчас много говорят о модернизации. Но в мозгах у многих по-прежнему сидит мысль о том, что нефть еще будет стоить 100 долларов за баррель. Опять это непобедимое – не беспокой беспокойство. А ведь нам обязательно нужно модернизироваться. Иначе мы не успеем за тем миром, который вокруг нас. И будем в нем на самых последних ролях. 2010 год в этом смысле должен стать годом не просто разговоров о том, что надо что-то менять, а годом, когда начнутся эти изменения.
         Центризм госуправления вроде бы осознан. Сказаны правильные слова, что наше гражданское общество, к сожалению, достаточно слабое, что бизнес тоже задолжал обществу и должен внести свой вклад в модернизацию страны. Но и здесь еще надо работать и работать. От режима одностороннего управления, когда власть определяла и ставила задачи перед общественностью, бизнесом, переходить к системе взаимного и равноправного диалога.
         И ведь он может получиться! Вспомните ситуацию с повышением базовых ставок транспортного налога. Как только прозвучало аргументированное общественное мнение об опасности, несвоевременности и неэффективности такого решения, тут же было дано указание, и Госдума развернулась на 180 градусов. Это пример того, что власть начинает реагировать на такие сигналы. Но пока только в чрезвычайной, экстремальной ситуации, когда все уже произошло. А диалог должен носить упредительный характер.
         Сейчас, например, много рассуждают о том, как помочь моногородам. Готовится специальная программа. Но, наверное, она должна быть разработана совместно с профсоюзами, экспертами, с общественностью, которая живет в этих городах. Иначе она может стать очередным министерским документом, который будет носить достаточно формальный характер, а не решать действительно принципиальные вопросы.
         Очень важно активизировать модернизационные процессы снизу. Я знаю предпринимателей, которые пытаются что-то сделать, несмотря на сложные условия, на отсутствие институтов, которые помогали бы модернизации. Они стараются внедрить новые проекты по малоэтажному жилищному строительству, по выращиванию экологически чистых продуктов. И в 2010 году необходимо создать такие механизмы управления, чтобы анализировать, собирать эту низовую энергетику и переплавлять ее в совместно принятые общегосударственные решения.
         Ручной режим хорош, когда есть пожар, какая-то катастрофическая ситуация. Тогда принимать решение необходимо в течение считаных часов, даже минут. Но если мы говорим о стратегии, о судьбе страны на многие годы вперед, то здесь должна быть совершенно другая система управления. Ее контуры уже начинают проявляться. Президент начал формировать систему кадрового резерва. Люди из этого списка придут на смену многим нынешним чиновникам. Но очень важно, чтобы они, помимо чисто профессиональных качеств, соответствовали моменту и в стиле руководства. Не боялись общаться с прессой, общественностью, бизнесом, не делали из себя «закрытых столоначальников». Этому, видимо, надо обучать.
         Предстоит также по-другому выстроить работу с регионами. Большая часть из них фактически ждет отмашки из центра даже по самым мелким вопросам. Необходимо поддерживать, развивать инициативу и местных администраций, и бизнеса. Для этого потребуется новый тип межбюджетных отношений. Сегодня наша бюджетная система построена в виде вертикали, когда более 60 процентов всех доходов поступает в центр. Надо ее децентрализовывать и по налогам, и по распределению полномочий. Об этом тоже много говорят. Но, видимо, 2010 й – это как раз тот год, когда необходимо уже принимать решения. В 2009 году еще хватало денег федерального бюджета, чтобы помочь регионам. Дотации им увеличились в 1,5 раза. В ближайшие годы таких щедрот не будет. Так дайте регионам возможность самим собирать больше доходов и решать, как их распределять.
         Наконец, третий принцип управления, который применялся в прошлые годы, это плоскостной взгляд на страну. Недавно назначен новый руководитель Росстата Александр Суринов. Очень профессиональный, квалифицированный человек, так же как и его предшественник Владимир Соколин. Сейчас именно от Росстата зависит, узнает ли власть, все мы, в какой стране живем, поймет процессы, которые в ней происходят. И экономические, и социальные. А для этого надо не жалеть денег на обследования, выяснения того, как живут типичные российские семьи во всех уголках нашей страны. Очень хорошо, что все-таки передумали и не стали откладывать перепись населения до 2013 года. Она пройдет уже в этом году.
         Таким образом, прохождение трех главных развилок – замена окончательно ставших неэффективными принципов управления – и будет, на мой взгляд, сутью наступившего года.

    Евгений Гонтмахер, член правления Института современного развития.
    © «
    Российская газета», 15.01.10


    Мистификация кризиса

         Можно по-разному подводить итоги года. Я решил сделать это несколько необычным способом – вспомнив все антикризисные мифы, которые родились в России в последнее время. А их родилось очень много. Мистификация кризиса достигла масштабов, когда под мифами уже не видишь, что король-то голый.
         Это словечко – «мистификация» – возможно, лучше всего характеризует отношения власти и общества в последние полтора года.
         Часть мифов – искренние заблуждения, развеявшиеся ветрами кризиса. Часть – сознательное сокрытие неприятной правды. Зачем? Еще Гарри Трумэн, будучи президентом США, сказал: «Если не можете убедить – запутайте». Что успешно и делалось...

    Миф 1. Россия – остров стабильности, у нас огромные валютные и бюджетные резервы, они защитят нас от кризиса.
         Вспомним, как все начиналось. В США разразился ипотечный кризис и фондовый рынок пошел вниз. Это создало серьезные проблемы в мировой экономике.
         Министр финансов Алексей Кудрин в начале 2008-го гордо заявляет, что Россия – островок стабильности в бушующем море мировой экономики. Имея в виду накопленные огромные валютные и бюджетные резервы. Но когда кризис дошел до России, она оказалась лидером по экономическому спаду из всех стран G20.
         Как же так? Все просто, если понять, что наши резервы – это большой миф. Не факт их наличия. А возможность их использования.
         Прежде всего, бюджетные резервы – Резервный фонд и Фонд национального благосостояния. Перед кризисом, на 1 сентября 2008 года, они составляли 4,3 трлн рублей. Знаете, во сколько они оцениваются сейчас? Вы будете смеяться. Смеяться долго. 4,6 трлн руб. Вместо траты этих резервов Россия их накопила!
         Как же так, спросите вы, а бюджетный дефицит за счет чего финансировался? Согласно отчету Минфина, только за 2009 год из Резервного фонда направлено на финансирование расходов бюджета почти 3 трлн рублей. Не сходится?
         А потому, что бюджетные резервы – только внешне выглядят как некие сбережения. Но понятия семейного бюджета не применимы к макроэкономике, к экономике государства. Потому что государство деньги печатает. Бюджетные резервы – это просто деньги, выведенные из обращения. А их использование – это обратная эмиссия денег в обращение. Бюджетная эмиссия, условно ограниченная размерами ранее выведенных из обращения денег.
         Это условное ограничение легко преодолевается взмахом волшебной палочки.
         Знаете, когда бюджетные резервы росли быстрее всего? Вы скажете, на максимуме нефтяных цен, до середины 2008-го. И ошибетесь. На минимуме нефтяных цен, в самый разгар кризиса, в его острой фазе, когда вся экономика падала!
         С 1 сентября 2008 до 1 марта 2009 бюджетные резервы выросли на 83%. За полгода – на столько же, на сколько в предыдущие 3-4 года высоких нефтяных цен. Это – эффект девальвации. Просто рубли мы учитывали как доллары (типа Минфин купил у ЦБР часть валютных резервов). Минфин стал самым крупным и удачливым спекулянтом в период девальвации! Он заработал на ней 3,5 трлн рублей (которые и были потом истрачены на финансирование дефицита бюджета).
         Давайте, наконец, поймем. Нет у нас никаких бюджетных резервов. А есть просто право эмиссии денег Минфином на определенную сумму. И все. Поняв это, мы уже не будем думать, почему нас не спасли бюджетные резервы, ведь это – миф...
         Валютные резервы ЦБР. Здесь все сложнее. Но сначала о парадоксах. Вы знаете, что за 11 месяцев дефицит бюджета России составил около $60 млрд (по курсу на ноябрь-2009). И ЦБР ни копейки не вложил в финансирование этого дефицита. Зато он профинансировал дефицит американского бюджета! В сумме, вдвое большей нашего дефицита. На октябрь 2009-го ЦБР купил облигаций американского Минфина на $122 млрд. Что же это за резервы такие, что покупать облигации США можно, а России – нельзя? Финансировать дефицит бюджета США можно, а России – нельзя? Кому эти резервы помогают – России или США?
         Давайте опять вспомним, что это макроэкономика, а не семейный бюджет. И валютные резервы ЦБР – это не то же самое, что отложенные вами $100 на черный день. Минфину нужны рубли. А тут доллары/евро/фунты. Что с ними делать? Менять на рубли и финансировать дефицит бюджета России? Это бюджетная эмиссия денег, рублей. Нет смысла. Во-первых, у Минфина пока еще есть формальные права на самостоятельную бюджетную эмиссию – без ЦБР. Во-вторых, ЦБР – орган, эмитирующий рубли. И обмен валюты на рубли будет означать просто эмиссию этих рублей при сохранении валюты на балансе ЦБР (ибо доллары никуда не деваются при этом, остаются у госорганов). То есть речь идет просто о покупке ЦБР облигаций Минфина России за рубли, и абсолютно неважно, откуда эти рубли формально получены – они все равно эмитированы ЦБР. В стандартных условиях это ведет к росту денежной массы в обращении и инфляции. Поэтому прямая покупка облигаций Минфина запрещена законом о ЦБР.
         Так зачем нам валютные резервы и чем они могут нам помочь в условиях кризиса? Опять вы будете смеяться – ничем. Есть, конечно, хитрые пути – типа разместить часть резервов как депозит во Внешэкономбанке и прокредитовать валютой избранных российских олигархов (что и было сделано в 2008-м). Но российскому бюджету эти валютные резервы не помогают никак. Разве что совсем косвенно – повышая рейтинг России как заемщика на мировых рынках и чуть снижая стоимость обслуживания новых иностранных займов.
         Толку от валютных резервов ЦБР для борьбы с российским экономическим кризисом почти нет. А вот бюджету США наши резервы помогают очень активно.
         Во-первых, когда российское государство покупает доллары – грубо говоря, бумажки в обмен на реальную нефть. И, во-вторых, когда эти доллары мы вкладываем обратно в финансирование дефицита американского бюджета. А потом еще третий раз, занимая доллары на мировых финансовых рынка по высоким ставкам.
         Давайте поймем уже: резервы в иностранной валюте помогают не России, а прежде всего тем странам, которые эмитируют эту валюту – прежде всего США и Евросоюзу. Деньги – великий мистификатор, не правда ли?
         Ну что, с резервами разобрались? Поняли, что ничем эти резервы не помогут и не могут помочь в борьбе с российским кризисом? А ведь почти все – от госдеятелей до серьезных экономистов – всерьез считали, что валютные и бюджетные резервы России предохранят ее от экономического кризиса. А на проверку оказалось, что это – чистой воды миф. Они нам ничем (или почти ничем) помочь не могут. И теоретически это было понятно с самого начала, просто мало кто не давал себе труда додумать ситуацию до конца...
         Кстати, о государственных иностранных займах. Тут тоже сплошные парадоксы.
         Наш Минфин резко сократил внешний долг страны в последние 5 лет. При этом возвращался относительно недорогой долг, и возвращался досрочно. А теперь выходит на мировые рынки с займами – $17-20 млрд ежегодно ближайшие три года. Теперь, в период неблагоприятной конъюнктуры, будет брать самый дорогой – рыночный – долг.
         Возникает законный вопрос – а почему бы не занять у собственного ЦБР? Ведь в другом кармане государства лежат более чем $400 млрд. Зачем занимать на рынке дорого, если можно взять у себя бесплатно? Ответ все тот же. Во-первых, займ у своего ЦБР с конвертацией (ведь Минфину нужны рубли) – это та же эмиссия. Ее можно устроить и без этих сложностей с конвертацией – путем займа в рублях. Мешает закон? Ерунда, можно поменять или просто обойти его – путем выкупа госзайма на баланс ЦБР со вторичного рынка. Опасность только одна – это эмиссия денег, и потом, позже она обязательно откликнется угрозой роста инфляции. Правда, это завтрашние угрозы, и мы будем завтра с ними героически бороться. Так что, несмотря на экономическую бессмысленность мероприятия (от перекладывания из кармана в карман богаче не становишься), я бы рекомендовал властям подумать об этом – выигрыш во времени и несколько миллиардов долларов могут быть важны.

    Миф 2. Причины кризиса не в российской экономике, а во влиянии мирового экономического кризиса.
         Очень популярный тезис конца 2008 года.
         Им активно пользовался Владимир Путин, даже в январе 2009-го (Давос), предпочитая говорить, что в мире по-прежнему кризис, а у нас – «проблемы» (завидуйте!). А еще у нас «значительные резервы», которые «расширяют наши возможности уверенно пройти через период глобальной нестабильности» (завидуйте еще больше!).
         Вероятно, Путин искренне верил в то, что говорил. А возможно, до сих пор в это верит... Кстати, забавно, что день выступления Путина в Давосе рубль отметил как раз рекордным за последние 10 лет дневным падением своего курса...
         Как бы то ни было, внешним влиянием объяснить самый глубокий (среди всех крупных стран) экономический спад никак нельзя. Ясно, что причину надо искать во внутренней экономической политике России докризисных лет, сделавшей ее столь уязвимой для кризиса. Но кому ж хочется там ее искать?
         Российское руководство просто перестало упоминать эту тему вообще. Но если зайдет об этом речь – наверняка вновь всплывут версии о зарубежном характере нашего кризиса.

    Миф 3. Девальвация – что это было?
         Нам так этого власти и не сказали. Честного ответа нет. Возможно, власти и себе его дать не могут. Есть несколько несовпадающих объяснений.
         Объяснение технократическое (ЦБР). На старте кризиса – к 1 сентября 2008 года – банки имели отрицательную чистую валютную позицию на $100 млрд (т. е. долгов в валюте на эту сумму больше, чем имелось у них валюты). Девальвация была нужна для того, чтобы сбалансировать эту позицию – продать банкам эту валюту. Как только продали, девальвацию прекратили.
         Хорошее внешнее объяснение. По времени совпадает. Но в нем есть очевидные проблемы. Во-первых, никакой спешки в решении этой проблемы не было. Зачем так решительно, срочно и дорого ее закрывать? В ожидании разорительной девальвации? Это просто смешно – девальвацию устроили, чтобы избежать девальвации... Во-вторых, эту проблему, конечно, можно было решить проще, не разгоняя ожиданий падения рубля у банков и населения и не продавая $200 млрд из резервов. Просто продавайте банкам по стабильному курсу валюту и все. Не так быстро, но проблему бы решили. Зачем девальвировать рубль? В-третьих, как только сбалансировали валютную позицию банков – рубль стал укрепляться и вгонять банки в убытки по сравнению с несбалансированной позицией. Так зачем было ее балансировать? Чтоб нанести убытки банкам? Наконец, в-четвертых, это политически (т. е. народу) не объяснить никогда – отдали банкам $100 млрд государственных денег...
         Тут надо понимать еще одну вещь: сбалансировать эту валютную позицию было бы невозможно, рублей у банков не хватило бы, чтоб купить валюту у ЦБР (они были уже стерилизованы в бюджетном стабфонде). Поэтому ЦБР пришлось срочно эмитировать эти рубли в обращение путем, прежде всего, выдачи кредитов ЦБР банкам без залога (ибо закладывать было нечего). Эта кредитная эмиссия и была обменена банками на валюту из резервов ЦБР. Т. е. вся эта затея с самого начала носила рукотворный характер, и никакой мировой кризис тут совсем ни при чем...
         Объяснение политическое (Путин и Медведев). Мы спасли банковскую систему от краха. Это одно из наших величайших антикризисных достижений. Это недавно повторил Медведев.
         Спасение банковской системы – безусловно, важная вещь. Банковская паника – худшее из того, что может быть во время кризиса. Но на самом деле этой ситуации не было и близко. Был обычный затык, тромб межбанковского рынка. Как осенью 2007 года, только сильнее.
         Это хорошо прослеживается по динамике ставок межбанковских кредитов. Острота проблемы была снята в середине ноября-2008, после этого остался вялый, но стабильно работающий рынок. А девальвация как раз и развернулась с середины ноября... Явно не работает это объяснение.
         Еще было одно путинское объяснение, что девальвацию специально сделали растянутой, чтобы люди могли подготовиться к ней и закупить валюты... Это вообще не лезет ни в какие рамки. Во-первых, весь октябрь – ноябрь все чиновники твердили, что девальвации не будет, а Медведев гордился своими сбережениями в рублях. Т. е. сигнал от власти был явно обратный. Подготовиться к девальвации могли только те, кто не поверил власти. Во-вторых, власть и не могла призывать покупать доллары – такого не бывает, чтобы власть играла против нацвалюты, сознательно разжигая валютный ажиотаж. Вот несознательно – это, пожалуйста, это мы и видели, похоже... Наконец, это никак не объясняет, а зачем нужна была девальвация?
         Все, что мы знаем о мотивах девальвации зимой-2008/2009, – это мифы. Мифы, созданные властями, чтобы как-то объяснить свои действия. Убедительного объяснения не получилось. Все шито белыми нитками.
         Скорее всего, его и не существует. Потому что девальвация просто случилась. Никто ее не планировал и никто не думал, что она наберет так быстро такие большие обороты... Просто банки набирали беззалоговые кредиты, ЦБР боялся их не давать, видя неудовлетворенный спрос. А банки, чувствуя свою уязвимость перед девальвацией в условиях открытой валютной позиции, наперегонки бросились скупать валюту. И начало девальвации резко подхлестнуло эту ситуацию. Тут и население подключилось... Неожиданный для управляемой системы всплеск, с которым власти просто не сразу справились...

    Миф 4. А была ли девальвация?
         От падения в 54% на пиках (зима-2009, лето-2008) рубль сейчас укрепился, и его падение к максимальной свой величине в мае 2008-го составляет всего 26%. Инфляция за эти полтора года составила 15%. Реально рубль находится сейчас где-то на уровне начала октября 2008 года – т. е. еще до девальвации. Эффект девальвации «съеден» инфляцией и последующей политикой ЦБР, которая укрепляла рубль.
         Эффект девальвации был очень краткосрочен, он успел дестабилизировать внешнюю торговлю и обрушить импорт в 2009 году, однако не успел запустить импортозамещение.
         И результат этого вполне закономерен: с укреплением рубля импорт стал вновь нарастать и сокращать положительное сальдо внешнеторгового баланса. Импорт не оказался замещен отечественной продукцией, а просто упал вслед за потреблением и инвестициями. Не очень помогли даже драконовские импортные пошлины на автомобили – их производство все равно упало вдвое.
         На сегодня можно уверенно говорить о том, что рубль сегодня находится на том же запредельно высоком уровне, что и в 2008 году. И он еще сильнее, чем в 2007-м. Что, конечно, дестимулирует отечественного производителя. Ничему нас кризис не научил.

    Миф 5. Мы боролись с кризисом.
         Тут и говорить, в общем, не о чем.
         Никакой серьезной программы стимулирования экономики в России не было, только рапорты о триллионах потраченных средств. Как писал Марк Твен, «шум ничего не доказывает. Курица, снесши яйцо, часто клохчет так, как будто она снесла небольшую планету».
         Денежная и валютная политика, как видим, не стимулировала производство, а, наоборот, зажимала его еще больше. Ничего удивительного, что объем кредитования банками нефинансового сектора падал и падает.
         Не сделано даже попытки «расчистить» балансы банков от плохих кредитов. Все меры здесь свелись к отказу от точной статистики и ослаблению репрессивных мер за нарушение нормативов.
         У нас даже большого дефицита бюджета не случилось – за 11 месяцев 2009-го всего около 5% к ВВП. Все потому, что нефтяные цены резко пошли вверх весной-2009 и держались очень высоко все второе полугодие. Бюджет в 2009-м перевыполнил план по нефтегазовым доходам – примерно на треть, да и по другим доходам – хоть и ненамного.
         А еще дефицит бюджета относительно невелик из-за экономии по бюджетным расходам – экономии, совершенно неуместной в кризис. Бюджетные расходы оказались (по данным за 11 месяцев) профинансированы всего на 83%. По данным Минэкономики, за 11 месяцев 2009-го госзаказчиками использовано только 36% от объема инвестиций, включенных в федеральную адресную инвестиционную программу. Осуществлена только 1/3 бюджетных инвестиций. Для сравнения – в 2008 году было профинансировано 2/3 годового лимита...
         Россия оказалась главным протекционистом в мире – 37 заградительных мер по 40% от общего числа импортных позиций. Самая недисциплинированная страна в мире.
         Много шума вокруг «АвтоВАЗа» – и ничего. Как сидел на госпомощи, так и сидит. В США за это время успели обанкротить и вновь возродить крупнейшие автогиганты.
         Боролись наши власти не с кризисом. А за «командные высоты» в экономике. Вот этому действительно была посвящена большая часть их активности. Мы видим реально спасенных приближенных к власти олигархов – вроде Олега Дерипаски. И резко ускорившуюся фактическую национализацию российской экономики – ее скупку и приобретение за долги госбанками.
         Миф 6. Кризис закончился.
         Если смотреть объемно на экономику, то очевидно, что кризис в России не закончился. Он еще почти не произошел. Потребительский спрос продолжает сжиматься. Инвестиции не растут. Чистый экспорт начал падать из-за нарастания импорта. Госрасходы вовсе не ставят своей целью заместить выпавшие частные.
         Снижение инфляции – не достижение экономической политики, а еще одно доказательство глубины кризиса. Это – результат падения потребительского спроса.
         Сокращение безработицы – результат административного давления на предприятия, а не создания новых рабочих мест предпринимателями.
         В 2010-м и особенно в 2011-м нас ждет резкое сокращение объемов строительства – в связи с тем, что сейчас достраивают старые объекты, а новые не закладывают.
         Рост промышленности, который некоторые экономисты решили назвать «бумом», скорее результат глубокого ее спада в ноябре-2008 – январе-2009. И, конечно, надо смотреть расчеты, но вполне вероятно влияние базы – падения промышленности в 2008 году – даже на сезонное выравнивание временных рядов. Как там в законах Мерфи? «Если вам кажется, что ситуация улучшается, значит, вы чего-то не заметили».
         Кстати, падение промышленности в Японии было еще глубже (т. к. там нет стабилизирующего Россию добывающего сектора), а восстановление еще мощнее, чем в России, но никто не спешит радостно объявлять это «бумом», все понимают, что риск повторного падения очень велик. Хрупкость достигнутой стабилизации. И не спешат быть в ситуации «я сам обманываться рад».
         Ничего не закончено. У российского кризиса слишком мало оказалось позади и слишком многое впереди. Из-за резкого роста нефтяных цен и фондовых рынков в мире российская экономика пока еще «слегка заметила» кризис, как бы ни казалось огромным падение промышленности или фондового рынка.
         Это еще не болезнь, это мы так, пару раз чихнули.

    Алексей Михайлов.
    © «
    Газета.Ru», 18.01.10


    Кризис готовится к прыжку

    Его вторую волну прогнозируют ведущие международные эксперты

         Вторая волна кризиса все еще возможна. Ее причиной могут стать дешевые деньги, хлынувшие на рынки развивающихся стран. А восстановление экономики в развитых государствах пока слишком сильно зависит от мер господдержки.
         С таким предупреждением выступил вчера глава Международного валютного фонда (МВФ) Доминик Стросс-Кан, передают информагентства. Буквально на днях на эти риски обратили внимание и эксперты Всемирного экономического форума (ВЭФ) в преддверии традиционной январской встречи в Давосе.
         Опасность второй волны действительно существует, соглашаются эксперты «РГ». А от мировой конъюнктуры зависят цены на товары российского экспорта. Именно исходя из более высоких цен на нефть, напомним, строился и прогноз в 2010 году по росту отечественного ВВП до 3 процентов. Международные и российские эксперты называют несколько наиболее чувствительных точек мировой экономики: США, страны Еврозоны и Китай.
         Напомним, что осенью прошлого года МВФ предсказывал рост мировой экономики в 2010 году на 3,1 процента. Восстановление может идти и более быстрыми темпами, не исключил на днях Стросс-Кан. Вчера же он заявил, что хотя государства и должны уже сейчас разрабатывать планы по выходу из стимулирующих мер, прекращать господдержку рано.
         Спрос со стороны частного сектора остается слабым, а главной задачей должна стать борьба с безработицей. В крупнейшей экономике мира – американской – пакет стимулирующих мер может быть продолжен, говорит финансовый аналитик Сергей Суверов. Не исключено, что его новые ориентиры будут названы весной этого года, предполагает собеседник «РГ». Правда, возможности нового пакета на этот раз могут быть ограничены из-за большого размера государственного долга.
         За состоянием государственных финансов правительствам настойчиво рекомендуют следить и глава МВФ, и эксперты ВЭФ. Первый серьезный «звонок», заметим, уже прозвучал в Греции. Уже в 2009 году бюджетный дефицит страны составил 12,7 процента ВВП, а совокупный долг превысил 125 процентов ВВП. Эти данные вызвали обеспокоенность в прессе относительно возможного дефолта. Правда, власти Греции и Евросоюза пока категорически отрицают подобную возможность.
         Дополнительный риск в еврозоне может возникнуть из-за постепенного повышения процентных ставок на фоне дорогого евро, добавляет Суверов. «Для экономического роста это тяжелый коктейль», – говорит аналитик. На прошлой неделе глава европейского центробанка Жан-Клод Трише подтвердил намерение центробанка еврозоны начать сворачивание мер поддержки экономики. Однако Трише подчеркнул, что эта мера будет применяться очень осторожно и в необходимое время.
         Между тем эксперты ВЭФ в качестве еще одного повода для беспокойства называют замедление темпов роста ВВП Китая. Китайская экономика постепенно становится главным локомотивом глобального роста, поясняет Суверов. В третьем квартале прошлого года ВВП Поднебесной, напоминает он, прибавил 8,9 процента. Но китайская экономика перегрета, предупреждают эксперты ВЭФ. Рост цен на жилье в Пекине и Шанхае превысил в 2009 году 60 процентов, объем выданных кредитов в Китае составил в прошлом году 1,3 триллиона долларов против 615 миллиардов долларов годом ранее. Эксперты тревожатся, что вслед за подъемом китайская экономика может резко «присесть». И такая жесткая посадка аукнется торможением во всем мире – вновь повалятся цены на нефть, металлы.
         Из-за притока дешевых денег на рынках азиатских стран, особенно в Китае, Индии, надуваются новые пузыри, соглашается советник Института современного развития Андрей Блохин. Акции и сырьевые активы растут быстрее, чем реальный сектор. Но власти Поднебесной достаточно внимательно следят за ситуацией. Народный банк Китая уже призвал кредитные организации быть более осторожными с выдачей ссуд в этом году. И впервые с лета 2008 года повысил норму обязательных банковских резервов, напоминает собеседник «РГ».
         Прогнозы по новому всплеску рецессии очень вероятны – фундаментальные причины, спровоцировавшие кризис, не преодолены, полагает Блохин. Вопрос в том, насколько долго хватит потенциала мер, уже предпринятых правительствами, и тех шагов, которые делаются сейчас, считает аналитик. Угроза существует, но если раньше большинство международных экспертов считали ее вероятной в 2010 году, теперь сроки сдвигаются на более поздний период, утешает Суверов. К тому же приходят и оптимистичные сигналы – данные по макроэкономике неплохие, запасы сырья находятся на низком уровне, надеется он.

    Елена Кукол.
    © «
    Российская газета», 19.01.10


    Фонд десятилетия

    Загружается с сайта ИноСМИ      Фондовый рынок в России– один из самых неустойчивых в мире. У ее властей разбойничьи замашки. Судебная система в стране слаба и сервильна, а экономика слабо развита и зависит от нефти. Так принято думать. В итоге многие иностранные инвесторы были всерьез шокированы, когда выяснилось, что ориентированные на Россию инвестиционные фонды заняли четыре верхние позиции в рейтинге самых прибыльных в мире инвестиционных фондов последнего десятилетия, который составило специализированное рейтинговое агентство Morningstar.
         И это не случайная флуктуация. Самым доходным фондом на планете за последние 10 лет оказался фонд Quest, управляемый Prosperity Capital Management, доходность которого составила ошеломляющие 3604 процента, вдвое превысив показатель ближайшего соперника – шведского фонда East Capital Russia.
         Второе и третье места также занимают фонды Prosperity Capital Management – Prosperity Cub (1828 процентов) и Russian Prosperity (1604 процента). East Capital Russia, в отличие от прочих напрямую открытый для частных инвесторов, оказался на четвертом месте с 1564 процентами. «Фонд Первый» ведущего российского инвестиционного банка «Уралсиб» занял десятое место, принеся инвесторам за истекшую декаду 1125 процентов. Добавим, что эти результаты учитывают падение российского фондового рынка в конце 2009 года (так в тексте, – прим. перев.), когда Россия оказалась вторым с конца по успешности рынком мира.
         Развивающиеся рынки стабильно показывают лучшие результаты, чем развитый мир. За последние десять лет индекс MSCI для развивающихся рынков вырос (по данным на 1 января этого года) на 102 процента, в то время как ведущий российский индекс РТС вырос за тот же период на целых 724 процента. С другой стороны, все фондовые рынки Запада закончили это десятилетие в минусе – американский индекс S&P500 снизился, благодаря кризису, почти на четверть. «Отрицательные результаты, которые показали в пересчете на десятилетие практически все западные рынки, бросают вызов широко распространенному мнению о том, что «развитые» страны будут только богатеть, – считает Лайам Халлиган (Liam Halligan) глава стратегического отдела Prosperity Capital Management, управляющей активами на сумму в 3,1 миллиарда долларов. – Однако лучше всего в «нулевые» показал себя российский фондовый рынок. Его активно чернят, многие международные инвесторы его сторонятся, однако, начиная с декабря 1999 года, его средняя доходность составляла 23,3 процента годовых – причем с учетом прошлогоднего провала».
         Для инвесторов, интересующихся развивающимися рынками, по-прежнему самым привлекательным направлением остается Китай (к слову, в статьях о странах БРИК про Россию регулярно забывают). В последнее десятилетие, он показал замечательные результаты.
         Фонд Xing Hua занял пятое место в рейтинге, – его доходность составила 1492 процента. Индекс Shanghai Composite вырос за последние десять лет на 191 процент. В целом, в рейтинге Morningstar доминируют фонды БРИК, занявшие восемь из десяти мест.

    Плохие и хорошие годы
         Подобные результаты, казалось бы, делают инвестирование в Россию очевидным шагом, так почему же международные инвесторы не пакуют свои чемоданы и не спешат в Москву получить свой кусок пирога?
         По словам руководителя аналитического управления Renaissance Capital Роланда Нэша (Roland Nash) , последние 13 лет российский фондовый рынок всегда входил либо в тройку наиболее доходных рынков мира, либо в тройку наименее доходных.
         Именно эта нестабильность и отпугивает трейдеров (впрочем, свою роль играет и чудовищный имидж в международной прессе). Например, согласно составленному BNE в сентябре прошлого года рейтингу фондов, большинство российских фондов имели доходность в минус 50 процентов в годичном исчислении. На настоящий момент в среднем их доходность составляет плюс 50 процентов. Всего за четыре месяца ситуация на российском фондовом рынке кардинально переменилась. А так как большинство трейдеров отчитываются поквартально, подобная неустойчивость превращала бы отчетность в лотерею.
         Что же нам предстоит в этом году? По мнению Нэша, инвесторам следует задать себе один ключевой вопрос: «Будет этот год для России хорошим или плохим?» Хотя цены на российские акции явно не будут расти темпами 2009 года, однако большинство экспертов считает, что год все же будет хорошим. Большинство российских инвестбанков предсказывают, что индекс РТС снова будет расти одними из самых быстрых в мире темпов и к Рождеству поднимется с 1400 до 1900-2000.
         Халлиган считает, что, несмотря на показанную в прошлом году трехзначную доходность, российские ценные бумаги остаются одними из самых дешевых в мире. Цены на российские акции достигли пика в мае 2008, когда соотношение их цены и дохода равнялось 14, однако сейчас оно равно уже 8,8, на фоне средних для стран БРИК 12. Между тем, в этом году существуют хорошие перспективы на рост доходности, так как большинство аналитиков прогнозируют возвращение к темпам роста ВВП в 4-5% процентов, начиная с середины года. «Неважно, что будет в этом году с ценами на нефть, – рассуждает Сэм Вечт (Sam Vecht), директор по Европе, Ближнему Востоку и Африке фонда Blackrock, инвестировавшего в российские активы миллиарды долларов. – Росту будет способствовать сам по себе процесс восстановления запасов, поэтому мы готовимся увеличить вложения в Россию».

    Бен Арис (Ben Aris) («Business New Europe», Великобритания).
    © «
    ИноСМИ», 19.01.10


    Зачистка балансов

    Масштабные финансовые потрясения мировой экономики будут повторяться, считают российские экономисты

         Россия стоит перед вызовом, которого не было со времен нашествия Батыя.
         Такую неожиданную историческую аналогию по отношению к выходу страны из мирового кризиса провел научный руководитель Государственного университета – Высшая школа экономики Евгений Ясин.
         Вчера он вместе с коллегами – руководителем Экономической экспертной группы Евсеем Гурвичем и исполнительным директором Института экономики переходного периода Сергеем Приходько – досконально обсудил, какими путями и как долго будет выходить из кризиса Россия и может ли по-прежнему рассчитывать на высокие нефтяные цены.
         По мнению Евгения Ясина, после кризиса российская экономика, как, собственно, и вся мировая, получит сильнейший импульс к развитию только в случае модернизации, перехода на инновационный интеллектуальный путь. Необходимо создавать крупные высокотехнологичные проекты, подобные Интернету, мобильной связи, персональным компьютерам. Это путь, на котором сокращается вовлечение в оборот минеральных, природных ресурсов и делается ставка на изобретения, науку, образование. Тем не менее, считает Ясин, для России это будет крайне трудный вызов и крайне трудный путь. «С одной стороны, мы уступаем развивающимся странам – Китаю, Индии – с их дешевой продукцией, трудовыми ресурсами. Из-за этого с ними трудно конкурировать. С другой – развитым странам, которые в своем постоянном технологическом прорыве делают ставку на общую мировую лабораторию.
         Здесь мы тоже не тянем со своей системой образования, налогами, таможней», – подчеркнул экономист. Поэтому, по словам Ясина, для начала надо разобраться, что же такое означает для России модернизация. Закупка нового оборудования, увеличение в 10 раз расходов на научно-исследовательские работы? Или мобилизация всего общества на инновационную экономику? «Одоление кризиса и выход из него – это прежде всего модернизация общества, а не только экономики. С этого и надо начинать», – сказал Ясин.
         С коллегой полностью согласился Евсей Гурвич. По его словам, главный вызов для государства сегодня – это не возвращаться на прежнюю траекторию нездорового перегрева экономики нефтедолларами, притоком иностранных капиталов в виде внешних займов. Новая модель экономического роста должна, по словам Гурвича, стимулировать приток прямых иностранных инвестиций, в том числе в стратегические сектора. Начать же переход к новой модели надо с модернизации самого государства, заключил Евсей Гурвич. Он добавил, что по качеству госуправления, согласно международным рейтингам, Россия находится во второй сотне государств мира.
         На вопрос «РГ», активизируют ли в 2010 году российские банки кредитование предприятий, Евсей Гурвич ответил отрицательно. «Не думаю. Весь год коммерческие банки будут чистить свои балансы, компенсировать «плохие долги», – пояснил он. – И пока не решат собственные проблемы, активизации кредитования не произойдет».
         Поинтересовались журналисты и мнением экспертов относительно негативного влияния по замене единого социального налога страховыми взносами и возрастанием нагрузки на бизнес. По мнению Гурвича, переоценивать негативное влияние не стоит. Ясин же считает, что, говоря о негативном влиянии, бизнес все же больше шантажирует правительство. И повышение с 26 до 34 процентов налоговой нагрузки – это оправданное решение для поддержки пенсионной системы. Другое дело, считает Ясин, что формирование пенсионных счетов в ближайшем будущем должны брать сами на себя граждане России.
         Что касается вердикта экспертов о завершении мирового кризиса, то здесь они сошлись на том, что из кризиса мировая экономика все же не вышла. Правительства разных стран, разными методами – «кто-то медикаментозными, а кто-то с помощью прикладывания льда» – только сбили температуру до нормальной. Однако главные источники болезни – финансовые пузыри, дисбаланс платежной системы США, валютное «коромысло» между США и Китаем – не устранены. Поэтому масштабные финансовые потрясения будут повторяться. Правда, с какой периодичностью, эксперты ответить не смогли.

    Татьяна Зыкова.
    © «
    Российская газета», 20.01.10


    Фантики грядут

    Загружается с сайта Газета.Ru      2010 год обречен стать временем грандиозных экспериментов над деньгами. Если в их результате мировым валютам не удастся сохранить прочность, то рубли неизбежно превратятся в разноцветные бумажки.
         Сбербанк очень вовремя понизил ставки по вкладам. Народу пора было получить урок: использовать накопления с целью наживы ему не дадут. В прошедшем 2009-м вышло недоразумение: этот год оказался первым на памяти нынешнего поколения россиян, когда банковские вклады принесли им доходы, а не убытки. И должен остаться единственным в этом роде.
         По примерным подсчетам, средняя прибыль по депозитам, размещенным в «Сбере» и остальных наших банках, составила в прошедшем году процента два. А максимально возможная тогдашняя сбербанковская ставка (11,5%) превзошла потребительскую инфляцию-2009 (8,8%) даже и того сильнее. Сейчас эта максимальная ставка снижена до 8,5%, остальные стали еще скромнее, а ставки прочих банков теперь, разумеется, тоже поедут вниз.
         Главная прелесть происшедшего как раз в том и состоит, что оно не было напрямую продиктовано какими-то возвышенными воспитательными намерениями, а созрело как бы само собой: люди и так повально сдают свои деньги в Сбербанк ? так зачем им еще за это приплачивать?
         За 2009 год вклады в российских банках выросли на четверть и заметно перевалили за 7 трлн рублей. Только в «Сбер» (где хранится больше половины вкладов) и только за месяц декабрь граждане дополнительно внесли 230 млрд рублей.
         Антикризисная стратегия рядового россиянина оказалась не такой, как думали первоначально. Вместо того чтобы проедать свои запасы, он исходит из того, что настали трудные времена, и именно поэтому отчаянно пытается свои резервы увеличить. А поскольку реальные его доходы за последнее время никоим образом не выросли, скорее уж упали, то накопления он делает за счет того, что уменьшает текущие расходы.
         То есть ведет себя антиобщественно. Потому что вовсе не уменьшение, а, наоборот, рост потребительского спроса может по-настоящему погнать вверх нашу приунывшую экономику.
         Это в теории. Потому что на практике, даже если рядовой человек, посмотрев на урезанные ставки по вкладам, плюнет и пойдет транжирить свои рубли, эта конструктивная стратегия, учитывая особенности нашего делового климата, разогреет не народное хозяйство, а инфляцию. Которая и без того уже разогревается третий месяц подряд.
         Прошлой осенью, вплоть до октября, индекс потребительских цен стоял на месте. В ноябре этот индекс вырос на 0,3%. В декабре – на 0,4%. За первую декаду января – на 0,7%. Надеяться на то, что в десятом году инфляция будет ниже, чем в девятом, конечно, никто не мешает, такова даже официальная точка зрения, но вот реальных оснований для этого на сегодня не просматривается.
         А просматривается перспектива возвращения одного из характернейших феноменов жирных лет, когда накопления, как их ни раскладывай, по реальному счету все время обесцениваются. С той разницей, что в жирные годы они хоть доставались легко, а теперь-то – нет.
         В кризисном 2009-м денежные накопления вдруг превратились у нас в прибыльный актив, словно бы на минуту на этом участке воцарился классический капитализм. Однако чудное мгновенье уже позади.
         Но к этому нам не привыкать. А вот совершенно новая напасть, угроза которой все время растет, – это превращение денег в плохой актив не только у нас, а, так сказать, в мировом масштабе.
         Экономисты австрийской школы, равномерно обличающие как кейнсианские, так и монетаристские антикризисные рецепты, утверждают, что с тех пор, как Запад отказался от золотого стандарта (т. е. гарантированного властями обмена денег на золото по фиксированному курсу), превращение мировых валют в ничто – это лишь вопрос времени.
         Любое предсказание, если повторять его из десятилетия в десятилетие, уж когда-нибудь да сбудется. Не обязательно именно сейчас. Но в сегодняшнем мире шансы на обвал всех или многих главных валют действительно выше, чем когда-либо со времен Второй мировой войны.
         Потому что еще ни разу после этой войны в мировую экономику не было закачано столько необеспеченных денег, будь то путем банальной эмиссии или через выдачу государственных долговых обязательств.
         Вся Европа клянет бедную Грецию за ее бюджетный дефицит 12,7% ВВП, который в последние недели явственно ослабил евро. Клянут за дело, потому что действительно ослабил. Сравним, однако, греческий дефицит с бюджетными дефицитами в нескольких других государствах (по оценкам МВФ и BofA Merrill Lynch Global Research). В Соединенных Штатах – 12,5%, в Великобритании – 11,6%, в Японии – 10,5%, в странах G-20 в целом – 7,9% ВВП.
         Вопреки этим цифрам американская потребительская инфляция нынешней осенью и зимой очень невелика – примерно 0,1% ежемесячно. А нарастает она в Европе, где бюджетные дефициты хоть и огромны, но в большинстве стран все же скромнее. В сентябре индекс потребительских цен в зоне евро еще падал, в октябре и ноябре он пошел вверх, а за декабрь поднялся уже до 0,3%. Это все еще немного, но лиха беда начало.
         До каких пор доллар стоит крепко? Да только до тех пор, пока мир верит в прочность Америки крепче, чем в прочность слабых участков Евросоюза вроде Греции, Португалии, Испании и Ирландии.
         Вера на то и вера, что предсказать, когда она иссякнет, не может никакой коллектив знатоков. Но предощущение близости этого грустного момента заставляет американских и прочих государственных финансистов все азартнее рассуждать о «стратегиях выхода», то есть о прекращении необеспеченного финансирования своих экономик. Об этих «стратегиях» столько толкуют именно потому, что боятся всерьез пустить их в ход, а то ведь как бы не возобновился спад. Но в любом случае десятый год обречен стать временем грандиозных экспериментов над деньгами.
         Либо на Западе наберутся храбрости и действительно запустят эти свои exit strategies, то есть сведут госрасходы с доходами и повысят проценты по кредитам. Мировые валюты тогда сохранят прочность, а вот что станет с главными экономиками, будет очень интересно посмотреть. Может, выдержат, может, нет. В любом случае это будет суровая терапия, которая без спросу пройдется и по нам, ведь сдуются пузыри на сырьевых рынках, и нефть снова станет дешевой. Так что у них будет своя ломка, у нас – своя.
         А вот если болтовня о «стратегиях выхода» так и останется болтовней и жизнь в долг вместе с искусственно заниженными кредитными ставками американцы и европейцы попробуют себе продлить, то возможны варианты.
         Например, переход главных западных экономик к сценарию японского хозяйственного застоя 1990-х годов. В этом случае, несмотря на искусственно поддерживаемую бесплатность кредитов, инфляции нет, поскольку этих кредитов все равно не берут, в экономику не инвестируют, а вместо этого частные лица свободные свои средства тратят на возврат старых кредитов, а государство набирает внутри своей страны все новые долги, чтобы финансировать давно умершие предприятия.
         Сходство с тем, что инстинктивно нащупано у нас, довольно явственное. А ближайшее касающееся нас следствие – опять же спад цен на энергоносители. В данном случае из-за низкого на них спроса со стороны увязших в застое западных экономик.
         Но не будем исключать и вариант попроще. Продолжение Америкой или Европой (или обеими) денежных накачек своих экономик может еще разок привести к тому, что Запад уже несколько раз пережил в прошлом веке, – к галопирующей инфляции, обвалу валют, обесцениванию личных сбережений и государственных валютных резервов.
         Чем такое отольется нам – не хочется даже и гадать.
         Все двадцать лет существования новейшего российского капитализма пришлись на эпоху низкой мировой инфляции и сравнительно твердых валют. Нашу собственную инфляцию и наши собственные деньги удерживать в рамках приличий, разумеется, не удавалось, но это шло как бы против мирового тренда, который указывал цель и поддерживал мечту.
         Если же тренд развернется и мечта обвалится, то сегодняшние наши неприятности из-за неполной доброкачественности рубля покажутся детским утренником. Уж нас-то учить обесценивать собственные деньги не придется. Тут мы с нашим советским и постсоветским опытом заранее мировые передовики.
         Так что давайте надеяться, что тренд устоит и в десятом году в мировых финансах начнут исправлять то, что напортили в восьмом и девятом. Рублю случалось быть крепкой валютой, когда другие валюты были крепкими. А вот если мировые финансы трясло, рубли всегда превращались в фантики.

    Сергей Шелин.
    © «
    Газета.Ru», 20.01.10


    Если дать деньги бюрократии на реформу сырьевой экономики, то откаты тут же вырастут

    Из последней лекции Егора Гайдара «Смуты и институты»

         24 января 40 дней со дня смерти известного политика и экономиста, директора Института экономики переходного периода доктора экономических наук Егора Тимуровича Гайдара. Незадолго до своей кончины, 19 ноября 2009 года, в известном московском литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру» он поделился своими размышлениями о российской экономике, кризисе, настоящем и будущем страны. Сегодня мы публикуем выдержки из этой лекции.

         «Нынешний кризис мало кто прогнозировал. Кризисы вообще прогнозировать очень трудно: они меняются, происходят в меняющемся мире. МВФ – вполне авторитетная организация корректировала свои прогнозы темпов экономического роста на 2009 год несколько раз. Она скорректировала прогнозы глобального экономического роста примерно на 5% роста ВВП между концом 2007 года и октябрем 2009 года. 5% мирового ВВП – можете себе представить, что это такое для мировой экономики, потоков капитала, рынков сырьевых товаров и в этой связи для российского бюджета, российского платежного баланса. Даже такая очень авторитетная организация радикально ошиблась в прогнозах. Другие организации тоже сильно ошибались в прогнозах».
         * * *
    Егор Гайдар любил шутить: – Если бы кто-то из экономистов знал, какой будет цена на нефть тогда-то и тогда-то, то давно бы стал лауреатом Нобелевской премии. Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН. Загружается с сайта КП      «Для России кризис еще раз показал, что зависимость от энергоресурсов, от цен на сырье создает очень тяжелые проблемы. Потому что они колеблются в широком диапазоне, ими очень трудно управлять и их практически невозможно прогнозировать. Знаете, если бы люди умели прогнозировать цены на нефть, то тот, кто научился это делать, заработал бы десятки миллиардов долларов на фьючерсных контрактах. И не надо думать, что никто этого сделать не пытался. Но пока не получается из-за того, как устроены рынки, какая эластичность спроса и предложения в краткосрочной и долгосрочной перспективе».
         * * *
         «Но все равно это ставит перед нами острую стратегическую задачу диверсификации российской экономики. Потому что иначе мы все время (все время – это раз в несколько лет) будем сталкиваться с очень тяжелыми проблемами в собственной экономике. Потому что когда у вас цены на сырье высокие, то вам все время говорят: «Чего же вы копите деньги? Отчего же вы их не потратите? Почему вы не возьмете на себя те или другие важные социальные обязательства?» Отказываясь при этом понимать, что если, не дай бог, по не зависящим от вас причинам эти цены снизятся, то что же нам делать: распускать армию, закрывать университеты, школы, госпитали, снижать в два раза пенсии? Это создает очень тяжелые риски для экономической политики. В этой связи, конечно, значимость темы диверсификации российской экономики, о которой российские власти, российское экспертное сообщество много говорили последние годы, но мало что для этого делали, становится ключевой стратегической задачей, теперь уже во многом осознанной».
         * * *
         «Дело в том, что в зависимых от сырья экономиках, как правило (есть исключения типа Норвегии), довольно высок уровень коррупции. У нас он плюс ко всему еще в последние годы имеет устойчивую тенденцию к повышению, по данным как внутренних опросов, так и опросов международных инвесторов. Значит, если вы даете деньги бюрократии на то, чтобы она диверсифицировала экономику, вы точно получите увеличение суммы откатов в этих областях. При этом вам абсолютно не гарантировано решение поставленных задач».
         * * *
         «Управлять Россией в условиях, когда реальные доходы населения в течение десяти лет, предшествующих кризису, росли на 10% в год, – занятие очень приятное и комфортное. Когда реальная заработная плата растет на 10% – тоже очень приятно. Валовой внутренний продукт растет на 7% – хорошее дело. Я даже не могу понять, зачем в такой ситуации манипулировать выборами, снимать какие-то партии с выборов, устраивать подтасовки. Потому что в такой экономической ситуации и так выигрыш выборов обеспечен: чтобы не выиграть выборы, надо как-то особенно постараться».
         * * *
         «И вдруг ты неожиданно для себя переходишь в другой режим, когда реальные доходы населения не растут, а падают. ВВП не растет на 7% в год, а в этом году, видимо, упадет на 10 – 11%. Когда инвестиции не растут на 20% в год, а, видимо, в этом году упадут примерно на 20%. Промышленное производство, наверное, на 15%, вместо роста на 10%. И это уже совсем другая экономика».
         * * *
         «Пока наше общество реагировало на все происходящее поразительно спокойно. Я ведь представляю себе, что было бы в Америке при изменении тренда ВВП с плюс семи на минус десять процентов; представляю, что было бы в Германии в подобной ситуации. У нас общество, конечно, напряжено, но реагирует очень спокойно. Об этом свидетельствует такой довольно надежный показатель уровня социального протеста, как число людей, участвующих в забастовках. Оно практически не выросло за время кризиса, но это не значит, что так будет продолжаться всегда. Мы сейчас достаточно прилично отреагировали на кризис с точки зрения макроэкономики. Я имею в виду меры по изменению валютного курса, процентной ставки – все это было сделано довольно грамотно. Ну чуть запоздало. Месяцев так на шесть – девять я бы сделал все это раньше, но в целом – грамотно».
         * * *
         «Но дальше мы упираемся в проблему микроэкономики. Проблема микроэкономики – это не шутка. Это вопрос о том, что надо концентрировать производство на наиболее эффективных предприятиях и, значит, надо закрывать неэффективные. Это надо делать, иначе потом придется закрывать все предприятия, потому что Стабилизационный фонд не вечен. Власти пока этого делать не хотят. Они говорят руководителям крупных корпораций, которые хотят реструктуризации, что делать этого не надо. Вы, друзья, сначала договоритесь с губернаторами о том, что они согласны на закрытие у себя неэффективных заводов. А какой же нормальный губернатор на это согласится? Мир, в котором мы будем дальше жить, станет после кризиса очень жестким, потому что кризис – это механизм очищения экономики. Выжившие после кризиса мировые корпорации, с которыми нам надо будет конкурировать, будут более эффективными корпорациями, чем те, которые были до кризиса. Если мы при этом не адаптируем свою экономику к этим изменившимся реалиям, мы будем неконкурентоспособны и, значит, не способны расти. Так что с социальной точки зрения серьезные проблемы у нас, похоже, еще впереди».
         * * *
         «Политическая реакция. Здесь есть две реальные альтернативы, причем у каждой из них, на мой взгляд, в нашем руководстве есть свои сторонники. Первая альтернатива – ужесточение репрессий. Раньше они были совершенно избыточными. Можно, конечно, ответить на кризис и изменение политической ситуации более жестким прессингом по отношению к несогласным, более жестким преследованием диссидентов, более жестким подавлением любых акций недовольств. Но это очень опасный путь, это – тупик. Это очень опасный путь, потому что ты никогда не знаешь, когда ты перетянешь гайки. Ты никогда не знаешь, когда у тебя подавленный протест выльется на улицу. Причем не в тех масштабах, в которых он проявляется сегодня, а в тех, в которых он проявлялся в митингах 1990 – 1991 годов, когда ты не можешь его контролировать. Я это прекрасно помню».
         * * *
         «Второй вариант – это мягкая, постепенная либерализация режима, это есть создание элементарных основ свободы слова на массовых каналах информации, восстановление системы разделения властей, установление системы сдержек и противовесов, восстановление реального федерализма, реальных выборов. Нельзя сказать, что это невозможно сделать. Хотя бы потому, что это делалось, причем во многих странах».

    Анна КАЛЕДИНА.
    © «
    Комсомольская правда», 23.01.10


    НАВЕРХ ПОДПИСКА ПОЧТА
    /gov/pr/p2007zze.html
    Реклама:
    Hosted by uCoz