Отделить истину от заблуждений

     Сейчас уже очевидно, что «церковное возрождение» кон. 1980-х -1990-х гг. во многом ограничилось лишь внешней, формальной стороной и не привело к подлинному укоренению православной веры среди многих рядовых членов Церкви – мирян. Более того, христианская истина зачастую подменяется различными заблуждениями. Причем в отличие от дореволюционных и советских времен это не только суеверия, но и заблуждения, если угодно, общественно-политического и культурного характера.
     Среди воцерковленных православных (людей, пытающихся жить по-православному) и так называемых захожан (людей верующих, но пренебрегающих соблюдением церковных правил) распространяются ксенофобские взгляды. Нередко можно столкнуться с неприятием государства в целом и современного Российского государства в частности, из которого следует уклонение от участия в его делах. Например, отказ от участия в выборах. С другой стороны, находятся «православные государственники», убежденные в приемлемости для христиан исключительно монархической формы правления. Есть немало православных, как минимум с подозрением относящихся к экономической жизни, науке, светскому образованию, современной технике. Обычно у них это сопровождается отрицанием любой современной светской культуры, особенно кинематографической и телевизионной.
     Однако все эти взгляды расходятся с учением Церкви, некоторые из них являются откровенно еретическими. Ксенофобия неоднократно осуждена в Священном Писании. Вспомним хотя бы слова о том, что для христиан нет ни эллина ни иудея, ни варвара ни скифа, «но все и во всем Христос» (Послание к Галатам, гл. 6, ст. 15). Государственной деятельностью занимались сотни православных святых – монархов, военачальников, гражданских чиновников в Византии, России и других православных странах. Повиновение государственной власти заповедано в Послании к Римлянам (гл. 13, ст. 1-3). Участие в выборах было объявлено для христиан не только правом, но и долгом многими святыми, например, Иоанном Златоустом и Феофаном Затворником.
     Утверждения о приемлемости для православных исключительно монархической формы правления можно воспринимать всерьез, только если забыть о том, что всемирный центр православного монашества – Святая Гора Афон управляется на республиканских началах. Или что основателем и автором конституции первой в новой истории Греции республики был святой Феодор (адмирал Ушаков). Или что пост президента Республики Кипр 18 лет занимал один из наиболее почитаемых православных подвижников XX в. архиепископ Макариос III и т.д. Святой патриарх Фотий Константинопольский писал, что устройство государства не предопределено Богом, а устанавливается людьми в соответствии с их собственным опытом.
     Значимость экономики подчеркивалась Святыми Отцами и Учителями Церкви, к примеру, Василием Великим, не говоря уже о том, что она также закреплена в Писании (в Книге Притчей Соломоновых, в частности). Отрицание полезности знания, науки – гносиомахия – ересь, осужденная еще святыми Григорием Богословом и Иоанном Дамаскином. Необходимость современной техники признавалась афонскими и русскими старцами XIX-XX вв. Что до нехристианской культуры, то многие святые, в том числе упоминавшийся Василий Великий, призывали христиан усваивать позитивные культурные достижения и преобразовывать их в духе веры. Использование кино и телевидения на благо Православия одобрено старцами Порфирием Афонским и Илием Оптинским.
     Широкому распространению перечисленных и других заблуждений способствует невысокий образовательный уровень части священства и монашества и даже отдельных епископов, т.е. одни не могут противостоять заблуждениям паствы, другие сами, увы, становятся их распространителями, вольно или невольно. Также с сожалением приходится признавать недостаточное единство взглядов и подходов высших иерархов в отношении стоящих перед Церковью проблем. Еще один негативный фактор – отсутствие внутри РПЦ информационной вертикали, т.е. единой интегрированной системы церковных издательств и СМИ.
     Как свидетельствует история, Церковь вряд ли сможет побороть заблуждения мирян без поддержки государства. А Российское государство в свою очередь, несмотря на свой светский характер, объективно заинтересовано в сохранении и укреплении Церкви как одной из скреп общества. Государство могло бы помочь Церкви как в налаживании информационной вертикали, так и в консолидации епископата. В церковных канонах, что важно, закреплена необходимость опираться на помощь государственной власти в борьбе с теми, кто пропагандирует заблуждения и раскалывает Церковь (к примеру, в 5-м правиле Святого Антиохийского Собора).
     При налаживании, а правильнее сказать при переводе на новый уровень взаимодействия Церкви и государства можно творчески использовать опыт Элладской (Греческой) православной церкви. Ее Синод по мере необходимости выпускает специальные (что важно, зачастую небольшие по объему) послания, посвященные разъяснению тех или иных вопросов современной жизни православных. Нередко подготовка таких посланий ведется в тесном взаимодействии с правительством, а иногда – и вообще по его инициативе.
     В церковных и околоцерковных кругах неоднократно обсуждалась идея издания послания Священного синода РПЦ об актуальных вопросах современной христианской жизни, в котором помимо прочего были бы обличены и осуждены наиболее вредные и опасные заблуждения. Мы считаем, что если бы власть в лице президента высказала свою заинтересованность в этом послании и гарантировала поддержку, то оно появилось бы в самые короткие сроки.
     Для претворения послания в жизнь можно было бы создать специальную синодальную группу (церковный орган, подчиненный Патриарху и Синоду) и определением Священного синода закрепить решения об оглашении послания в храмах РПЦ во все великие и двунадесятые праздники и об обязательном включении всеми имеющими право проповедовать священниками тезисов послания в свои проповеди. Послание, а также материалы синодальной группы, разъясняющие его содержание, следовало бы опубликовать во всех СМИ, принадлежащих иным церковным структурам.
     Также следовало бы установить, что после истечения переходного периода (не более одного-двух лет) никакая церковная литература и никакие церковные СМИ, не имеющие полученного в надлежащем порядке архиерейского благословения, не могут распространяться в помещениях религиозных организаций, входящих в состав РПЦ. В случае обнаружения фактов игнорирования или нарушения положений послания и соответствующих решений Синода священнослужители должны подвергаться санкциям – штрафам, лишению права исповедовать или проповедовать, а в самых крайних случаях запрещению в священнослужении.
     Настойчивое проведение таких мер в течение 2-3 лет способствовало бы основательному очищению Церкви от чуждых Православию заблуждений. Обществу было бы представлено подлинно православное учение, проповедующее активную общественную и государственную позицию верующих, их всемерное участие в развитии экономики, науки, образования и культуры, жесткое неприятие ксенофобии, открытость всем здоровым тенденциям современного общества. Миру был бы явлен подлинно православный принцип: «В главном – единство, в прочем – свобода, во всем – любовь».

Объемельянивание

     Идущие в обществе дебаты на околоцерковные темы в последнее время претерпели изменение, сделавшись более углубленными. Обсуждая предрассудки вековые и гроба тайны роковые (например, отношение Церкви к дарвинизму и гомосексуализму), совопросники стали все более воспарять во области заочны и апеллировать к доводам философским и миросозерцательным, тогда как доводы, базирующиеся на крайнем экономическом материализме, когда во всяком вероучительном вопросе усматривается непосредственная личная корысть священнослужителя, стали менее употребительны.
     Во всяком случае, рассуждения о поповской алчности стали утрачивать прежний всепобивающий характер, а Ем. Ярославский перестал быть духовным авторитетом высшего порядка. Однако, то ли видя в Емельяне идеального спарринг-партнера, то ли по какой иной причине, духовные особы решили учинить повторное объемельянивание, для чего учредили Центр инвестиционных программ РПЦ, а центр поделился своим программным творчеством в Берлине – в рамках Недели русской духовной культуры. Руководитель центра Е.Шульгина сообщила, что «инвестирование средств в московское строительство», которым собирается заняться РПЦ, «позволяет получать очень высокий процент прибыли – на уровне 40% годовых». Приносить такой процент будут культурно-деловой центр на Пятницкой улице, элитный жилой комплекс в Лазоревом проезде, многофункциональный комплекс на Юго-Западе и пр.
     Собственно, еще К.Маркс указывал, что при определенной норме прибыли капитал чрезвычайно оживляется, а если норма совсем уж высока, он готов даже плыть в ад с риском сжечь паруса. Устремление РПЦ в бездны строительного комплекса г.Москвы впрямую отдает сошествием во ад на предмет высокого процента прибыли. Вероятно, предполагается, что патриаршее благословение устранит риск сгорания парусов в ходе плавания православных инвесторов в ад. Паруса, возможно, и вправду останутся целы, но при этом в ходе неизбежного объемельянивания общественных настроений чрезвычайно актуализуется образ попов с толстыми портфелями, которые ездят на «Мерседесах». Притом у попов и выбора-то другого не будет. Вращаясь в обществе представителей стройкомплекса г.Москвы, не на «Жигулях» же ездить, а толстые портфели будут необходимы для перевозки проектной документации и – в особенности – для перевозки рекомендательных писем за подписью князя Хованского, необходимых для благосклонного рассмотрения правительством г.Москвы православных строительных проектов.
     Но даже отвлекаясь от высказываний К.Маркса, не могущего служить безусловным авторитетом в вероучительных вопросах, можно заметить, что многофункциональная торгово-развлекательная инициатива РПЦ может рассматриваться в контексте давнего спора «стяжателей» и «нестяжателей». Если Е.Шульгина с ее интересом к проценту прибыли от церковного имения может быть сравнена с Иосифом Волоцким, то президент Всемирного банка Павел Вольфович по своему нестяжательству более похож на Нила Сорского. На прошлой неделе, когда, будучи в Турции, он решил посетить мечеть и ему пришлось разуться, все узнали, что быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. В том числе и о красе ногтей на больших пальцах ног, каковые исполненные красы ногти торчали сквозь дыры в носках Павла Вольфовича. Когда человек, руководящий всемирными хозяйственными проектами, живет в такой аскезе (сердобольные турецкие фабриканты скинулись и подарили руководителю дюжину пар носок), это говорит как о том, что и в рубище почтенна добродетель, так и о высочайшем личном бескорыстии Павла Вольфовича, которое он сохранил от троцкистской юности своей.
     Проблемой нестяжательства (и шире – проблемой праведности членов верхней палаты) озаботился и председатель СФ С.М. Миронов. Придя к выводу, что его сочлены по палате ленивы, алчны и перед престолом криводушны, а иные, будучи сущими разбойниками, даже попадают под суд по обвинению в смертоубийстве, С.М. Миронов решил повысить нравственность и эффективность сенаторов, связав их торжественной присягой. Всякий новый член собрания отныне должен поклясться «соблюдать Конституцию и законы РФ и посвятить все свои силы защите интересов многонационального народа России, демократии, основных прав и свобод человека, предлагать законопроекты и одобрять конституционные и федеральные законы, только соответствующие Конституции РФ и в интересах народа».
     Сколь можно понять, С.М. Миронов полагает, что нынешние члены СФ не знали, что им следует соблюдать законы, разумные законы одобрять, неразумные же отвергать. Заксобрания регионов, утверждавшие сенаторов, тоже этого не знали и делегировали в Москву бог знает кого – отсюда и нынешние нестроения. После присяги все узнают о своем долге – и все изменится. Мысль очень здравая, и единственный изъян начинания – отсутствие санкции. Процедура будет еще торжественнее при наличии финала: «Если же я нарушу эту торжественную присягу, пусть меня постигнет суровая кара советского закона и всеобщая ненависть и презрение трудящихся». Узнав, какими страшными клятвами С.М. Миронов связывает вверенный ему трудовой коллектив, трудящиеся проникнутся всеобщей любовью и уважением к коллективу и его начальнику. Если же распространить начинание на СЭС, пожарную инспекцию, налоговых чиновников (чем они, собственно, отличаются от членов СФ?), любовь и уважение перейдут все границы, и настанет полное благорастворение воздухов и изобилие плодов земных.
     Тем временем нашим европейским соседям не до благорастворения, поскольку в наказание за грехи им ниспослан преданный союзник.
     Былая нерушимость российско-белорусского союза в немалой степени покоилась на особенностях личности А.Г. Лукашенко, относящегося к той категории людей, которым легче дать, чем объяснять, почему этого делать не следует. Если Александр Григорьевич предлагает любовь, это ситуация не для слабонервных. В связи с некоторой остудой между РБ и РФ любовный жар А.Г. Лукашенко переключился на Европу: «Если вы не хотите в своем доме... иметь напряженность, создать территорию, которая подобна была бы Чечне... вы все равно вынуждены будете сотрудничать с нами... Вы увидели бы, что Беларусь, белорусское руководство, наша страна – это такой партнер, которого и желать больше не нужно. Это самые надежные и порядочные люди». На выбор: или черная дыра, где властвует праведный шахид Искендер бен Лука и с автоматами по лесам бегают белорусские боевики, или самый надежный и порядочный партнер Александр Григорьевич. Выбор Брюсселя очевиден.

Православная олигархия

     Церковь вскоре получит в собственность все имущество, которым сейчас она владеет на основе права безвозмездного бессрочного пользования. В Минэкономразвития убеждены, что как только это случится, церковь станет одним из серьезных игроков на российском рынке недвижимости.
     Приход весны совпал с установлением медового месяца в отношениях государства с церковью. Вслед за решением значительно упростить ежегодную отчетность церкви перед государством правительственная комиссия во главе с первым вице-премьером Дмитрием Медведевым приняла новый, не менее важный документ. Комиссия утвердила концепцию передачи в собственность церкви имущества религиозного назначения и поручила Минэкономразвития к апрелю оформить это решение соответствующим законопроектом, сообщает в понедельник газета «Коммерсантъ».
     Вскоре государство собирается отдать церкви весь комплекс, «необходимый для богослужения»: культовые здания со всей находящейся в них утварью и иконами, а также земельные участки, на которых они расположены.
     Сейчас все это имущество находится в безвозмездном бессрочном пользовании церкви.
     Продумана и процедура обретения собственности. Ключевую роль здесь сыграет Росимущество. Именно туда религиозные организации будут подавать заявки на собственность, подкрепив их пакетом документов, включающим кадастровый план земель и акт экспертизы историко-культурной ценности объектов движимого и недвижимого имущества. Полный перечень необходимых документов будет утверждаться правительством.
     Вместе с культовыми зданиями (храмами и молельными домами) церковь сможет претендовать и на сопутствующие (например, собственные гостиницы, здания церковно-приходских или воскресных школ, пекарни, магазины). Однако получить их в собственность будет сложнее. Для этого придется обосновывать их «неразрывную связь с объектами религиозного назначения» по территориальному, архитектурному и функциональному признакам.
     Предусмотрены и правила улаживания конфликтных ситуаций (их в Минэкономразвития считают неизбежными).
     Если на один религиозный объект будут претендовать сразу несколько религиозных организаций, среди них будет проведен конкурс.
     Для участия в нем претенденты должны будут собрать и представить в Росимущество документы или другие исторические обоснования своих претензий. Затем самого «достойного» выберут чиновники. Экспертизу объектов Росимущество будет проводить совместно с Роскультурой и Росохранкультурой.
     Вместе с правом собственности на недвижимость церковь получит и полное право распоряжаться ею.
     Получив «широкие коммерческие возможности», церковь вскоре станет одним из активных участников рынка недвижимости.
     Таким образом, уверяют эксперты МЭРТ, «заранее придется согласиться с тем, что церковь станет отчуждать, распродавать приобретенное имущество и заниматься предпринимательством». Единственным ограничителем этой деятельности станут специальные поправки к закону «О свободе совести», которые подготовит Минэкономразвития. Они обяжут церковь в своей предпринимательской деятельности следовать исключительно религиозным целям.
     Впрочем, предполагается ввести и еще один ограничитель «рассекуляризации». В концепции оговорено, что «особо ценные объекты» культового назначения церковной приватизации (с последующей перепродажей) не подлежат. Однако к таковым преимущественно отнесены памятники и ансамбли с мировой известностью, включенные в Список всемирного наследия ЮНЕСКО (например, храм Василия Блаженного на Красной площади или храмовый ансамбль Московского Кремля). На территории России культовых сооружений такого уровня немного – в общей сложности около 20.
     Всего в России действуют 208 мужских и 235 женских православных монастырей, 12665 православных приходов и 4696 воскресных школ. У Римско-католической церкви 220 приходов, треть из которых не имеет храмовых зданий. В стране также насчитывается более 4000 мечетей и около 70 синагог.

Введение торгующих во храм

Церковь с благословения государства становится крупным олигархом

     Все более тесная политическая смычка светской государственной власти с иерархами Русской православной церкви теперь будет подкреплена и экономическим партнерством. Получив в качестве платы за полную лояльность власти в собственность все церковное имущество религиозного назначения, РПЦ – главный бенефициар возврата собственности религиозного назначения – таким образом вступит в полноценное частно-государственное партнерство с тем самым государством, от которого отделена по Конституции России. И к тому же станет полноценным олигархом путинского образца, который предусматривает жесткую встроенность всего крупного бизнеса в государственную вертикаль.
     Эта сделка позволит церкви заняться масштабным бизнесом, зарабатывая на лояльности неплохие деньги, а светской власти – дополнительно к имеющимся возможностям контролировать партнера еще и через бизнес.
     Что особенно актуально в период двух важных выборных кампаний: при всей их запрограммированности пастырская помощь в пропаганде нужных результатов вовсе не помешает.
     Правительственная комиссия во главе с первым вице-премьером Дмитрием Медведевым утвердила концепцию передачи в собственность церкви имущества религиозного назначения. Министерству экономического развития поручено подготовить поправки в закон «О свободе совести», прописывающие правила предпринимательской деятельности церквей, ограничивая церковный бизнес исключительно религиозными целями. Хотя речь в концепции комиссии Медведева идет обо всех основных конфессиях, у которых есть имущество в России, понятно, что главным фигурантом этой политэкономической сделки является Русская православная церковь. Ее религиозное имущество несопоставимо больше того, которым располагают в России мусульмане, адепты Римско-католической церкви и иудаисты. РПЦ получит в собственность земельные участки, на которых расположены все 443 православных монастыря, более 12 с половиной тысяч православных приходов и 4696 воскресных школ, а также все церковную утварь, включая предметы, необходимые для богослужения. Самое время вспомнить активное участие священнослужителей в пропаганде популярного лозунга «делиться надо» (последнее по времени подтверждение – воскресные «Времена»). Теперь вот от слов можно будет перейти к делу – уже есть чем делиться.
     Фактически мы имеем дело с крупнейшим в истории России актом избирательной реституции.
     Причем нынешняя РПЦ, являющаяся прямой наследницей заключившей политическую сделку со Сталиным в 1941 году Сергианской церкви, получает в собственность гигантское имущество и обширные земли за ту же самую полную лояльность светскому государству, которую демонстрировал по отношению к сталинскому режиму митрополит Сергий. Правда, если тогда иерархи РПЦ вступали в альянс со светским государством, чтобы просто уцелеть, не помышляя ни о каких партнерских отношениях с властью, нынешнее руководство РПЦ явно претендует на активное участие в управлении страной. А все ключевые фигуры светской власти в сегодняшней России контролируют и существенные бизнес-активы. Так что РПЦ становится полноценным участником частно-государственного партнерства, подкрепляя право политического голоса в совершенно светских и не касающихся ее вопросах статусом одного из крупнейших землевладельцев России.
     Зачем такое положение вещей церкви – вполне понятно. Политически РПЦ давно превратилась в пиар-агента власти, развивая и заостряя державные и антилиберальные идеи кремлевских политтехнологов и не забывая о собственных идеологических интересах. Православные иерархи активно лоббируют введение основ православия в качестве обязательного предмета в общеобразовательных школах, публично поддерживают и творчески развивают доктрину «суверенной демократии», позволяя себе рассуждения на совсем уже далекие от церкви темы. Недавно, например, фактический глава «министерства иностранных дел» в РПЦ митрополит Кирилл заявил о недопустимости энергетического шантажа России, хотя вроде бы проблемы нефти и газа служителей Бога не должны интересовать ни под каким соусом. Но, даже являясь важным моральным авторитетом для россиян (РПЦ доверяют меньше граждан, чем президенту, но больше, чем правительству и парламенту), приятно конвертировать моральные активы в материальные. Тем более что у РПЦ уже был богатый и приятный для ее иерархов бизнес-опыт первой половины 90-х годов, когда благодаря налоговым льготам она превратилась в основного импортера алкоголя и сигарет на российский рынок.
     И для государства помимо вышеупомянутого электорального интереса в решении передать все церковное имущество церквям есть четкая коммерческая выгода. Не надо будет тратить деньги из госбюджета на поддержание церковной инфраструктуры. К тому же передача собственности еще теснее политически повязывает иерархов РПЦ, равно как и второй по численности в России, мусульманской конфессии, со светской властью.
     После такого дара церковным иерархам станет совсем уж затруднительно не поддержать и морально не оправдать любое политическое нововведение властей.
     Поэтому можно не сомневаться, что в этом виртуальном ЗАО РПЦ, обладающем громадной реальной собственностью, государство попытается всегда иметь если не контрольный, то уж точно блокирующий пакет.

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II: «Вовремя и к месту сказанная шутка способна внести лепту в борьбу с грехом»

     Нужно ли человеку, облеченному саном, поспевать за временем? Может ли священнослужитель дружить с рокерами и прыгать с парашютом? Кто Церкви угодней: «вписавшиеся» или «не вписавшиеся» в сегодняшние реалии? Как она относится к российскому списку «Форбса»? О чем Патриарх Московский и всея Руси разговаривает в своем домашнем кабинете по «вертушке»? Будут ли его любимцы Пушок, Туся и Кеша когда-нибудь уравнены в правах с лабрадором Кони? На эти и другие вопросы Его Святейшество Алексий II охотно ответил обозревателям «Известий» Марине Заваде и Юрию Куликову.

«Так хотелось бы всем помочь...»
     вопрос: За окнами вашей резиденции – хмурая ранняя весна. Какие чувства у вас обычно вызывают слякоть, промозглый неуют в природе?
     ответ: Каждое время года несет в себе особое очарование. И череда времен года видится мне в свете Божия замысла о мире, устроенном очень мудро и слаженно. По слову пророка, «увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1. 31).

     в: Понятно, что человека глубоко верующего в моменты неважного настроения, необъяснимой тревоги выручает молитва. Но, возможно, у вас есть какие-то запасные житейские «палочки-выручалочки», к которым спасительно прибегаете в качестве «земного довеска»?
     о: Вы правы – в трудные моменты ничто так не помогает, как молитва. Верующему человеку она доставляет подлинное утешение, дает прочувствовать и осознать: ты не один, что бы с тобой ни случилось. «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28. 20), – говорит Господь Иисус Христос. Однако, к сожалению, не все приучены к молитве. Современному человеку порой привычнее в трудные минуты прибегнуть к чтению книг, к слушанию умиротворяющей музыки или просто взяться за какое-нибудь домашнее дело. Здесь, пожалуй, не стоит искать рецепты на все случаи жизни.

     в: Будучи чрезвычайно загруженным, вы вряд ли в течение дня имеете возможность предаваться раздумьям о собственной жизни. Но ночью (а мы знаем с ваших слов: вас нередко мучает бессонница и «разные тяжкие проблемы крутятся в голове, словно долгоиграющая пластинка») что видится самым неодолимым в вашей внешне витальной судьбе?
     о: Нехватка времени, о которой вы уже сказали. Так хотелось бы всем помочь, всех посетить, со всеми обстоятельно побеседовать без обычной спешки... Ведь вокруг так много интересных людей и тех, кто нуждается в помощи, в участии, в ободряющем, утешающем слове.

     в: А что вы расцениваете как свою наиболее яркую победу?
     о: Вся моя жизнь целиком связана с жизнью Церкви, поэтому все мои раздумья, успехи и неудачи невозможно представить в отрыве от нее. Последние годы Русская Православная Церковь активно возрождается. Восстанавливаются храмы и монастыри, порушенные в годы безбожного лихолетья, строятся новые дома Божии, открываются духовные школы, издаются книги, газеты, журналы, ведется широкое социальное служение. Мне отрадно, что духовное возрождение нашего народа совершается на моих глазах и что я, как Предстоятель Церкви, вношу посильную лепту в это возрождение. Победу Церкви я переживаю и как свою личную. Однако многое еще предстоит сделать. Встречающиеся на пути трудности, а порой даже неудачи и есть предмет моих забот и раздумий.

     в: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» – этот религиозный постулат, осуждающий честолюбие, самоуверенность и уж тем более всяческий карьеризм, несколько противоречит современным светским установкам на напор, амбициозность, агрессивность, как стало принято добавлять, «в хорошем смысле слова». А ведь нынче все больше молодых успешных людей называют себя верующими. Как им сопрячь столь разные установки, избежать сумбура в голове и душе?
     о: Неверно считать, что православная духовность – это препятствие для развития экономики. Вспомним историю наших монастырей. Они были не только обителями молитвы и учености, но также хозяйственными центрами. В годы неурожаев, войн и потрясений они служили прибежищем для десятков тысяч людей, потерявших кров и средства.
     Молитва в Православии всегда сопрягалась с трудом. А леность, бездеятельность считались пороками, которые делают душу беззащитной перед диаволом. Каждый человек призван к труду, но должен опасаться излишней самоуверенности, упования лишь на самого себя. Предосудительны не деловая активность и не желание подняться по социальной лестнице, а безудержная жажда власти, стремление к успеху любой ценой. Действительный успех и счастье приходят именно тогда, когда мы работаем честно, причем не только ради себя, но и ради ближнего, ради Родины.

     в: Православная мораль весьма скептически относится к богатству. Известное библейское изречение о том, что легче верблюду пролезть сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Небесное, априори предполагает определенную неправедность любых больших состояний. Но, с другой стороны, строя рыночные отношения, государство ориентирует своих граждан на предприимчивость, деловую хватку, поощряет занятия бизнесом и в конечном счете процветание, материальное благополучие, зажиточность. Так кто Церкви угодней: «вписавшиеся» или «не вписавшиеся» в сегодняшнюю российскую жизнь?
     о: Слова Господа Иисуса, которые вы упомянули, осуждают не богатство как таковое, но стяжание богатства ради богатства. Такой путь ведет личность в тупик. Богатство – это не благословение и не наказание. Это прежде всего испытание и ответственность. Нам нужно научиться видеть в материальных благах не только средство извлечения выгоды, но и возможность послужить добру, справедливости. Непривязанность к деньгам и вещам делает человека внутренне свободным. При этом рыночные отношения, предполагающие конкуренцию, не должны распространяться на всю жизнь общества.

     в: Ваше отношение к отечественному списку «Форбса»?
     о: Некоторых из людей, там упомянутых, я знаю. Среди них есть очень достойные предприниматели, которые заботятся о России. Есть и те, общаться с кем мне непросто. Так что присутствие в этом списке, на мой взгляд, – это не доблесть и не повод для осуждения. В любой среде есть люди разные. А суд – за Господом.

«Нельзя больше замыкаться внутри церковной ограды»
     в: В последнее время появилась особая разновидность священников, чье поведение кажется совершенно нестандартным, не органичным для служителей культа. Скажем, в Ярославле с успехом прошел фестиваль бардовской песни среди священнослужителей. Или другой пример: диакон Андрей Кураев дружит с рокерами, выступает на их концертах. Архиепископ Львовский и Галицкий Августин вообще «экстремал»: сидит за штурвалом истребителя, прыгает с парашютом, любит рассказать непресный анекдот... У вас не вызывает отторжения такое «отступление от традиций»? Не хочется призвать некоторых экстравагантных пастырей быть благочинней?
     о: Сегодня молодежь подвергается многим влияниям, в том числе чуждым нашей вере и культуре. И в этих условиях многие ждут от Церкви действенного миссионерства. Нельзя больше замыкаться внутри церковной ограды, необходимо выходить на общественную проповедь. Отмеченные вами «странности» связаны с поиском нового языка, доступного и понятного молодежи и вообще современному человеку. Поиск, как всегда, сопряжен с ошибками и трудностями. Однако это не должно смущать нас. Апостол Павел в Послании к евреям говорит: «Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9. 22). Но нужно избегать крайностей, способных смутить верующих.

     в: Какие изменения в молодой поросли священников происходят, по вашему наблюдению? Надо ли человеку, облеченному саном, что называется, поспевать за временем, соответствовать ему? Или Церковь – это та сфера, где консерватизма много не бывает?
     о: В 90-е годы нам потребовалось очень много приходских священников. Однако подготовить их в одночасье было невозможно. Приходилось рукополагать неофитов, не имеющих духовного образования. И это, я считаю, было неизбежно в то время, потому что иначе приходы не начали бы жить. Но были и отрицательные последствия, например младостарчество, поспешная раздача авторитарных духовных советов. Но в целом новое поколение молодых священников вселяет в меня надежду. Среди них очень много активных, талантливых, ревностных людей, полностью отдающих себя служению и пасомым.
     Церковь следует вечной и неизменной истине, которую нам дал вечный и неизменный Бог. Но в то же время Церковь открыта для творчества, ведь в ней совершается преображение ветхого человека. В церковной истории были случаи как чрезмерного консерватизма, так и безудержного обновленчества. И то, и другое несло расколы и разделения. Нужно идти «царским», срединным путем, чтобы, с одной стороны, не привести к маргинализации Церкви в современном мире, чего так хотели большевики, а с другой – не поработить ее преходящему и изменчивому духу «века сего».

     в: Раз уж мы ненароком коснулись анекдотов. Несколько лет назад один из нас в качестве редактора собирался напечатать приведенный в авторской заметке анекдот. Речь шла о том, что некий митрополит, учившийся со Сталиным в духовной семинарии, попросил вождя о встрече. Тот согласился, а у митрополита начались мучительные сомнения. Одеться в цивильное платье? Но это значило бы унизить свой сан. Прийти в рясе к главному кремлевскому атеисту? Это могло быть истолковано как дерзкий вызов. После бессонной ночи митрополит появился в Кремле в обычной одежде. Сталин удовлетворенно усмехнулся и ткнул пальцем вверх: «Его не боишься? Меня боишься!» Издатель газеты, бывший комсомольский работник, попросил снять заметку из номера со словами: «Не ссорьте меня с Патриархом». Трудно представить, Ваше Святейшество, что вы обиделись бы на невинную байку, выставляющую священника не самым храбрым человеком. Как вообще вы реагируете на анекдоты, где фигурируют представители Церкви?
     о: Если они добрые, не оскорбительные, не кощунственные – отношусь нормально. Конечно, и священники, и иерархи могут ошибаться, проявлять слабости. Но одно дело – говорить о конкретном человеке, и совсем другое – представлять некий собирательный образ. Думаю, что подобные истории должны хоть как-то соответствовать реальности. Достоверно известно лишь об одной встрече Сталина с иерархами Церкви, и они, конечно, были в рясах. Ни один иерарх не пошел бы к главе государства в светской одежде.
     Кстати, история сохранила остроумный ответ митрополита Сергия, будущего Патриарха, данный им в 1943 году на встрече со Сталиным. Речь зашла об открытии духовных школ, так как Церкви не хватало священнослужителей. «А почему нет кадров?» – спросил вождь. «По разным причинам, – ответил митрополит, – одна из которых такая: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза». Имелось в виду семинарское прошлое Сталина. Такой ответ разрядил атмосферу беседы, результатом которой стало некоторое оживление церковной жизни в СССР.

     в: Вы, наверное, знаете много забавных сюжетов, так?
     о: В церковной среде имеют хождение рассказы из жизни духовенства. Вот одно из таких «преданий». Однажды сельский священник приехал по делам в Москву. Утомившись с дороги, он зашел в столовую, оплатил обед, но забыл про столовые приборы. Пришлось оставить еду на столе... Возвратившись, он видит такую картину: на его месте сидит незнакомец и невозмутимо кушает его щи. Что делать? Прогнать наглеца было бы не по-христиански. И батюшка, являя образец смирения, берет чистую тарелку, отливает себе половину щей, аналогичным образом поступает со вторым и компотом. Но вот трапеза подошла к концу, и незваный гость, не поблагодарив батюшку за оказанную любезность, уходит восвояси. Батюшка тоже направляется к выходу, но вдруг слышит за спиной грозный окрик: «Гражданин!» Он оборачивается и видит, что перст сотрудницы общепита указывает на стол в другом зале, на котором остывает, никем не тронутый, батюшкин обед. Кто же был этот безвестный подвижник, который безропотно позволил священнику разделить с ним незатейливую трапезу? Об этом история умалчивает.

     в: Вы смешливый человек? Что способно вас развеселить, развлечь?
     о: Ценю тактичный юмор, который основан на мудрости и доброй иронии. Думаю, что вовремя и к месту сказанная шутка способна внести лепту в борьбу с грехом.
     Древний патерик сохранил пример из жизни святого Антония Великого. Некий охотник соблазнился, увидев, как подвижник шутил с братией. Тогда преподобный Антоний велел ему натянуть тетиву лука. Тот послушался. «Натяни еще», – велел старец. Он снова сделал так, как его просили. «Еще сильнее», – продолжал святой. «Но тогда лук переломится», – взмолился охотник. «Так и братия, если не давать некоторого послабления, скоро впадет в грех», – отвечал авва Антоний.

«Одиночество – далеко не бесполезная вещь»
     в: В религиозном лидере по определению должна быть харизма. Однако она нереальна без жизнелюбия – ведь ригористичный человек наводит на окружающих только уныние. Вы можете сказать, что, несмотря на тяжкие труды и печали Патриаршего служения, находите удовольствие в разных проявлениях жизни? Вам нравится плавать в бассейне, заниматься на велотренажере, пить по утрам ароматный кофе?
     о: Господь помогает в несении Патриаршего креста. Вспоминается рассказ об откровении, данном одному человеку. Он увидел свой жизненный путь, почти на всем протяжении которого отпечатались две пары следов – будто кто-то все время шел рядом. Однако в самые тяжелые периоды жизни вторые следы исчезали.
     – Кто же это, кто шел рядом со мной? – вопросил путник.
     – Это Господь, Он всегда был рядом! – такой был ответ.
     – Но почему же, когда мне было особенно невыносимо, я оставался один?
     – Ты был не один, просто Я нес тебя на руках.
     Конечно, у каждого своя мера сил, отпущенных Господом. И зачастую минута-другая покоя, отдыха, общения с природой способна вернуть бодрость духа, хорошее настроение. Я стараюсь находить время для прогулки, для неторопливого общения. На занятия спортом, правда, сейчас времени не хватает.
     Нередко смена деятельности позволяет по-новому взглянуть на те или иные проблемы, найти подходящее решение сложного вопроса. А иногда такие моменты позволяют лучше «познать себя», как говорили святые отцы.

     в: Года два назад в разговоре с нами вы посетовали, что, хотя врачи рекомендовали больше ходить и с тех пор у вас на поясе закреплен шагомер, норму никак не выполняете. Стали ли вы с тех пор более дисциплинированны?
     о: Не могу этим похвалиться. Жесткий график все-таки ограничивает время для прогулок. Но стараюсь использовать любую возможность.

     в: Что предпочитаете делать вечерами? Вы любите побыть дома один?
     о: Одиночество – далеко не бесполезная вещь, особенно для монаха. Но такие минуты выдаются не слишком часто, и вечера у меня короткие. Люблю наблюдать природу. Положительно отношусь к чтению, классической музыке. Да и размышления о жизни, о прошлом мне совсем не чужды. Что вы хотите? Все-таки возраст...

     в: Ваши сотрудники готовят вам ежедневную подборку наиболее важных публикаций СМИ? Остается время самому полистать газеты, посмотреть новости по телевизору?
     о: Стараюсь быть в курсе последних событий. Сейчас для этого есть богатые возможности. С помощью интернета можно в любое время узнать новости, оперативно найти нужную информацию. Я сам обращение с компьютером пока не освоил, но выручают помощники, которые составляют различные подборки.
     Не отказываюсь от телевизионных новостей, читаю газеты, среди которых хочется отметить и «Известия», где за последние годы стало гораздо больше правдивых, грамотных, доброжелательных материалов о жизни Церкви.
     Продолжение интервью читайте в следующем номере

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II: «Не могу сказать о себе, что не вспыльчив»

Эксклюзивное интервью Его Святейшества Алексия II обозревателям «Известий» Марине Заваде и Юрию Куликову. Продолжение публикации, начатой 30 марта

«Покушений на меня, по счастью, не было»
     вопрос: Вы много летаете, ездите по стране и миру. Между тем до вас Патриархи в основном были затворниками. Вы легки на подъем? Вам не надо себя пересиливать, превозмогать, отправляясь в путь?
     ответ: То, что до меня Патриархи редко покидали столицу, было обусловлено ограничениями советского периода. Но когда открылась возможность посещать епархии, не использовать ее было бы преступлением.
     Никогда не забуду, как встречали меня люди в начале девяностых. Приезд Патриарха был для них выдающимся событием. Конечно же и сегодня Патриаршие визиты – это особенное явление в епархиальной жизни, но тогда посещение отдаленных епархий Предстоятелем Церкви воспринималось многими как чудо.
     Помимо радости и утешения, которое я нахожу в молитвенном общении с паствой разных епархий, есть еще один момент. Иногда отношения региональных властей и епархиальных Преосвященных не складываются. Приезд Патриарха нередко помогает разрешить проблемы.
     Немало епархий нашей Церкви находится в странах ближнего и дальнего зарубежья. Во время визитов в эти государства стараюсь поддержать паству, исполнить традиционное для Предстоятеля Церкви миротворческое служение.

     в: При взлете и посадке читаете какую-нибудь молитву? Какую?
     о: Начиная путь, осеняю себя крестным знамением, испрашиваю у Господа благословение на дорогу. А приземляясь – благодарю Бога.
     Апостол Павел призывал христиан к непрестанной молитве (1 Фес. 5. 17), подразумевая не только непосредственное обращение к Богу, но и всегдашнее памятование о Нем, о Его присутствии в нашей жизни. Постоянная молитва помогает превозмогать жизненные тяготы, делает более совершенной радость, скрашивает беду. Поэтому стараюсь следовать апостольской заповеди.

     в: Кто-то из американских астронавтов вспоминал, что в космосе видел нечто необъяснимое, глубоко потрясшее его. Некоторые комментаторы предполагали, что то была, возможно, близость к Богу. Вы допускаете хоть малейшую вероятность чего-либо подобного?
     о: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5. 8), – говорится в Евангелии. Каждый человек может искренней молитвой приблизиться к Творцу, и тогда Он приближается к нам (Иак. 4. 8). В Священном Писании есть замечательные слова о том, что Господь «недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем» (Деян. 17. 27-28).
     Однако, и об этом говорили святые, есть опасное состояние духовной прелести, при котором человек высоко думает о себе, считает себя достойным лицезреть Божественные тайны. В таком состоянии можно оступиться, принять ложное за истинное. Чтобы этого не произошло, необходимо смирение, осознание своего недостоинства, ибо, повторю, «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4. 6).

     в: Верно, что до драматических событий 1993 года у вас не было телохранителей? И появились они по настоянию Лужкова? Что за люди сегодня день и ночь рядом с вами? Доводилось ли убеждаться в их профессионализме?
     о: Это очень воспитанные, ответственные люди. Глядя на них, понимаешь, что не все так плохо с нашей молодежью. Покушений на меня, по счастью, не было, но иногда нужно удержать толпу, причем сделать это тактично, аккуратно, чтобы никто не пострадал и не обиделся. Это, насколько вижу, удается.

     в: Не в том же ли 1993-м, после того как вы выразили готовность участвовать в переговорах в Свято-Даниловом монастыре, у вас в переделкинской резиденции появилась правительственная связь? С кем сегодня доводится говорить по «вертушке», стоящей в домашнем кабинете?
     о: Связь также была и раньше – в Патриархии. А говорить приходится, естественно, с «сильными мира сего». Они ведь тоже люди, точно так же, как и все мы, имеют духовные потребности. Бремя власти, особенно в нашей огромной стране, – оно не из легких. Не все власть имущие выдерживают громадное напряжение, колоссальную ответственность. Вообще идущие во власть должны быть очень сильными людьми, способными противостоять всевозможным соблазнам.
     У Гончарова есть роман «Обыкновенная история», в котором показано, как молодой человек, жаждущий правды, соприкоснулся с жизненными «реалиями» и утратил совесть, превратился в банального карьериста. Говорят, что власть меняет людей. Мое мнение – все зависит от самого человека, который может противостоять греху. Конечно, не без помощи Божией.

«Будем и мы учиться любить грешника и ненавидеть грех»
     в: Есть недостатки и недостатки. Являясь человеком толерантным, к каким качествам людей вы не снисходительны?
     о: Долг пастыря – принимать исповедь у кающихся. Если человек осознаёт свой грех, раскаивается и обещает не повторять его в будущем, – долг священника простить, хотя может быть наложена епитимия. А ведь грехи бывают разной степени тяжести. Так вот, исповедь учит терпению и смирению. Допустим, человек раскаивается, сожалеет о проступке, а священник или епископ, принимающий исповедь, думает: и у меня есть этот грех... И тоже мысленно начинает каяться перед Господом, ибо нет человека без греха. Но, как говорил святой праведный Иоанн Кронштадтский, никогда нельзя отождествлять грех и грешника, потому что грех есть не сущность человеческая, но лишь болезнь, недуг, помрачение образа Божия, живущего в каждом человеке, даже самом грешном. Будем и мы учиться любить грешника и ненавидеть грех.

     в: Говорят, вас никто и никогда не видел в гневе. Вы умело контролируете эмоции или благодушны, не вспыльчивы по складу характера?
     о: Как раз не могу сказать о себе, что не вспыльчив. Вас это удивляет? Патриаршее служение – совершенно особое. С одной стороны, ясно видишь свою немощь, а с другой – не перестаешь удивляться: откуда берутся силы? Видимо, это Господь покрывает мою немощь, дабы не было препятствий в деле Божием.

     в: Ваше Святейшество, знаем, вы способны на язвительность. Как-то во время вашего доклада на епархиальном собрании в храме Христа Спасителя то в одном, то в другом ряду зала беспрестанно звонили мобильники. Вы не стали читать нравоучения, требовать отключить сотовые. Просто едко заметили: «Вас что, президент может вызвать?» С тех пор в вашем присутствии мобильные молчат. Вы всегда предпочитаете насмешливость скучным нотациям, разносам? Это более эффективно?
     о: Считаю, что не должно быть грубости в отношениях между людьми. Согласитесь, малопривлекательное зрелище являет собой начальник, когда начинает стучать кулаком по столу, унижая подчиненных. «Слово ваше да будет всегда с благодатию, приправлено солью, дабы вы знали, как отвечать каждому» (Кол. 4. 6).

     в: Патриарх Московский и всея Руси при всей специфике работы (точнее, службы), говоря современным языком, управленец высшего звена. Если хотите, топ-менеджер. Не зря в конце 90-х вас даже признали «лучшим руководителем года». То есть Анатолий Чубайс, «лучший менеджер всех времен и народов», в тот год «отдыхал»?
     о: Церковь – не коммерческая организация, а Патриарх – не председатель совета директоров. Хотя соглашусь, что работа с людьми, документами, решение различных вопросов – все это внешне имеет много общего и у представителей бизнеса или власти, и у церковных иерархов и пастырей.
     В былые времена говорили: кадры решают всё. Ну, всё или нет, мы не знаем, но по крайней мере – очень многое. Ведь каждому даны Господом таланты. Кому-то больше, кому-то меньше: «каждому по его силе» (Мф. 25. 15). Нынче приходской священник должен сочетать в себе многие таланты: быть и пастырем, и завхозом, и прорабом, разбираться в юридических и финансовых вопросах, уметь находить общий язык с людьми разного возраста, социального положения и менталитета.
     Приходы, в свою очередь, объединяются в епархии. Каждая епархия управляется архиереем. Патриарх – лишь первый среди епископов, но в силу этого положения он, вместе со Священным Синодом, имеет попечение обо всей Поместной Церкви. Присвоенные же мне почетные титулы я с благодарностью принимаю как признание заслуг Русской Православной Церкви, ее иерархов, духовенства, мирян.

     в: У вас хорошая интуиция? Мы привыкли употреблять это понятие в обычном, обиходном контексте. Но что такое «интуиция» с точки зрения церковного иерарха? Почему одним людям она дана, а другие глухи к внутреннему или скорее – внешнему голосу?
     о: Апостолы Христовы были неучеными людьми, но это не помешало им благовествовать миру о Христе. Среди почитаемых Церковью святых есть люди, которые практически не имели образования, но созерцали таинственные глубины Божии (1 Кор. 2. 10). Если понимать под интуицией непосредственное познание Истины, которая есть Христос (Ин. 14. 6), то это – Божие откровение, Божий дар.
     В сердце каждого человека звучит голос совести, научающий нас добру. Важно не заглушить его страстями, малодушием и отрицанием, всегда стремясь исполнить волю Божию.

     в: Человеку верующему, думается, легче принять житейские скорби, болезни, напасти. Будучи королем или нищим, он покорен воле Божией, уповает на милость Господа. Атеист в этом смысле не может себя утешать, что рядом есть Некто, Который не оставит его. Но как поверить в Бога тому, кто страстно хочет этого, пытается, но не может, ибо его сознание обросло многолетними атеистическими клише, словно затонувший корабль ракушками и тиной?
     о: Да, иногда прийти к вере мешают небылицы, усвоенные со школьной скамьи, и предрассудки, укоренившиеся под воздействием безбожной пропаганды. Ныне, к счастью, времена изменились. Но и сейчас принять Христа многим не дают греховные страсти. А они бывают разными: то человек живет богато и не хочет ни с кем делиться, то скован жаждой удовольствий, то считает себя «мерой всех вещей», то подвержен алкоголизму, наркомании, другим порокам.
     У каждого свой путь к Богу. Господь знает сердце и мысли любого из нас, и если мы всем существом взыщем Его, то Он не оставит нас без Своего водительства.

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II: «Надо знать, что слушает молодежь, а то так недолго и отстать от жизни»

     О возможности встречи с Папой Римским, об отношении к «Коду да Винчи», «акулам» пера, эфира и «экспертного сообщества», о своих домашних привычках и многом другом Его Святейшество Алексий II рассказал обозревателям «Известий» Марине Заваде и Юрию Куликову. Окончание публикации, начатой 30 марта и 2 апреля.

     вопрос: Папа Римский Бенедикт ХVI, посетивший Освенцим, воскликнул, выйдя за ворота бывшего концлагеря: «Где был Господь, когда в этом месте уничтожали полтора миллиона человек? И почему Он оставался безмолвным?» Это что – маленький эмоциональный бунт? И раз уж сам Папа Римский впал, «как в ересь, в неслыханную простоту», не будем святее его и зададим свой «крамольный» вопрос: почему на долю порядочных, светлых людей часто выпадают ужасные страдания, а злобные, низкие грешники тем временем живут вполне безмятежно и счастливо? Бытует мнение, что Господь испытывает тех, кого любит. Но зачем? Еще говорят: «Бог правду видит, да не скоро скажет». А это чем объяснить? В любом случае, кто-то следит за справедливостью? Или на земле так задача не ставится?
     ответ: Бог не сотворил зла. И мы не должны Ему зло приписывать. «Все, что Он создал... хорошо весьма» (Быт. 1. 31). Зло – это следствие неправильного употребления нашей богоданной свободы. Сотворив человека, Господь заповедал не есть плодов от древа познания добра и зла, сказав: «Ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2. 17). Однако люди преступили заповедь Творца. Познав зло, человек оказался не в силах противостоять ему без помощи Божией, которую он добровольно отринул.
     Господь мог бы искоренить зло, отняв у человека свободу, но Он не желает этого. Впрочем, Бог непрестанно направляет злых людей к добру через Свое слово, через проповедь Церкви. Наконец, Крест и воскресение Сына Божия приносят нам избавление от греха и смерти (Рим. 8. 2), если только мы добровольно следуем за Христом.
     Творец выше справедливости – Он милосерден. Отец Небесный любит каждого из нас и «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2. 4). Счастье и безмятежность грешника – обман, а лишения и скорби праведных ни в какое сравнение не идут с муками бого­оставленности.

     в: Снова о Бенедикте XVI. С прежним главой Католической Церкви Иоанном Павлом II у вас так и не состоялась встреча, хотя в 1997 году была даже назначена конкретная дата. За десять дней до нее Ватикан вычеркнул из проекта согласованных документов два принципиальных пункта, касающихся прозелитизма и конфликта между греко-католиками и православными на Западной Украине. Теперь все чаще пишут, что с корректным немцем Ратцингером вы «не прочь переговорить с глазу на глаз». Более того, предполагают, что встреча произойдет в Москве и чуть ли не в этом году. Насколько это вероятно?
     о: Действительно, в 1997 году была запланирована моя встреча с Папой Римским Иоанном Павлом II в городе Граце в Австрии. Предполагалось подписать совместный документ, куда, в частности, мы планировали включить положения, осуждающие прозелитизм и отрицающие униатство как путь к объединению Церквей. Неожиданный отказ католической стороны от этих пунктов сделал встречу бессмысленной, так как наше совместное появление перед телекамерами лишь для того, чтобы произнести пару вежливых фраз, никак не способствовало бы реальному улучшению ситуации.
     Тем не менее я не потерял надежду на то, что отношения между нашими Церквами все-таки станут лучше. Положительно воспринимаю заявления Папы Бенедикта XVI о стремлении к развитию отношений с Православной Церковью, которые он неоднократно делал после избрания на Римскую кафедру.
     У православных и католиков общая позиция по многим вопросам современности. Мы можем и должны совместно говорить миру о христианских ценностях. Но прежде нужно разрешить стоящие между нами проблемы. Это, надеюсь, откроет путь ко встрече Предстоятелей двух Церквей.
     «Это позор для нации – то, что старики, отдавшие молодость и здоровье Родине, доживают свой век, роясь в помойках!»

     в: Ваше Святейшество! Вы принадлежите к старинному дворянскому роду. Имя одного из ваших предков – графа Федора Васильевича Ридигера, генерала, героя Отечественной войны 1812 года – было высечено на скрижалях храма Христа Спасителя, взорванного после революции. Славное имя восстановлено вместе с храмом. Как вы полагаете, рваная рана, нанесенная России большевиками, способна полностью затянуться? Или истребление дворянства, священников, людей, составлявших цвет нации, нет-нет да и сказывается в неких признаках вырождения? Не думаете, что все эти ксенофобы, скинхеды, со злобой нападающие на кавказцев, негров, евреев, таджиков якобы во имя чистоты русской нации и православной веры, есть прямые потомки тех, кто разрушал храм Христа Спасителя, сбрасывал кресты с деревенских церквей?
     о: Давно замечено: разрушать легче, нежели созидать. Слава Богу, наш народ все лучше видит, что нельзя построить светлое будущее на горе и страданиях невинных людей, коверкая их судьбы и перешагивая через их жизни. Но, знаете, это относится не только к советскому прошлому. Давайте посмотрим вокруг: как мы живем? Если мы на правильном пути, то почему рядом с нами, на нашей богатой ресурсами и людьми земле так много несчастных, отверженных, нищих? Ведь это позор для нации – то, что старики, отдавшие молодость и здоровье Родине, доживают свой век, роясь в помойках!
     Церковь неоднократно возвышала голос, призывая к покаянию, понимая под этим прежде всего исправление жизни, борьбу с грехом. Если каждый из нас на своем месте в меру сил будет поступать как христианин, как нравственный и совестливый человек, то зло потеряет опору, будет посрамлено. И тогда возродится Святая Русь.
     На нашей земле никогда прежде не было этнических войн и межрелигиозной вражды. Убежден: мы и сегодня не должны терять добрых традиций гостеприимства, свойственных русскому и прочим народам нашей страны. Впрочем, и гости не вправе грубо навязывать нам свои представления и культурные нормы. Они обязаны соблюдать правила поведения, принятые у нас.
     Да, во многих местах сегодня есть экономические и социальные проблемы, в том числе связанные с миграцией. Но никакие проблемы нельзя решить погромами – это только нанесет удар по нашей стране, сделает ее уязвимой перед теми, кто не желает больше видеть ее на карте мира как сильную и единую державу. Власть сегодня призвана не на словах, а на деле снять всю ту боль, которую испытывают коренные жители страны из-за унижений и несправедливости.

     в: Православная и Католическая Церкви дружно осудили фильм «Код да Винчи». Что ж, иерархи вправе оберегать чувства верующих, если считают их неделикатно задетыми. Другое удивляет: прокуратура Самарской области направила в областной кинопрокат письмо с предупреждением, что показ фильма «Код да Винчи» недопустим, и пригрозила кинотеатрам за непослушание штрафом. Что вы скажете о таком религиозном рвении чиновников светского государства? Может быть, в Самаре что-то перепутали в датах и решили, что Православная Церковь, как до 1917 года, находится в ведении обер-прокурора?
     о: А вы считаете, это правильно, когда влиятельное меньшинство навязывает свои представления большинству, лишенному права голоса? Между прочим, у нас в России, по результатам опросов, большинство граждан называют себя православными.
     Власти светского государства призваны защищать интересы и убеждения живущих в нем людей. И если религиозные чувства оскорбляются, то граждане вправе рассчитывать на соответствующие действия власти. Я, кстати, не имею в виду фильм «Код да Винчи» – там грубых оскорблений нет, но есть подмена христианства языческим культом плоти, и нам, православным, наверное, должны были дать возможность в том же объеме и на тех же площадках сказать о пустоте и обманчивости этого культа.
     Свобода совести не должна превращаться в свободу от совести. Но, к сожалению, у некоторых людей сформировался именно такой стереотип светского государства. Им представляется, что власть должна всячески оберегать и даже поддерживать разные маргинальные группировки. История, да и современность ярко отвергают пользу подобных экспериментов.
     Твердо убежден: ради мира в обществе, ради лучшего будущего нам надо найти в себе силы плыть против течения, в котором вольготно себя чувствуют немногие, но очень влиятельные «акулы» пера, эфира и «экспертного сообщества». Да, это очень непросто, но это единственный путь, достойный христианина.

     в: Несколько лет назад переделкинская резиденция была кардинально реконструирована. Вы перебрались в новое здание и, как всякий новосел, с энтузиазмом взялись за его обустройство. В чем в доме проявляется ваш личный вкус? Какая комната непроизвольно стала самой любимой и обжитой?
     о: Ну, еще на этапе проектирования учитывались мои пожелания. Важно, чтобы все было «под рукой»: библиотека, кабинет и келлия с выходом на балкон.
     Какая комната самая любимая? Даже и не знаю. Больше времени провожу в келлии, так как обычно целый день меня не бывает дома. В кабинете работаю с бумагами, иногда здесь же принимаю посетителей. Случается побродить по территории – правда, не так часто, как хотелось бы.

     в: В углу вашего домашнего кабинета установлен современный музыкальный центр. Похоже, музыка для вас не только отдых, но и необходимый фон при работе с бумагами, документами? Вы предпочитаете духовные произведения? Или что-то по-светски ритмичное?
     о: Классику. Но вообще слушаю музыку по настроению. Не брезгую и современными композициями: надо знать, что слушает молодежь, а то так недолго и отстать от жизни.
     
     в: Президент Путин так ценит своего лабрадора Кони, что допускает его на важные встречи, в том числе с главами государств. А кто-нибудь из ваших любимцев – мопс Кеша, пекинес Пушок или подаренный детьми Беслана карликовый пудель Туся – пользуется аналогичной привилегией?
     о: Надо будет подумать об этом (мягко улыбается). Ведь присутствие животных снижает напряженность, создает более неформальную, по-домашнему уютную обстановку.

     в: Какая книга, кроме, естественно, Библии, лежит сегодня у вашего изголовья?
     о: Мое служение почти не оставляет времени на встречи с книгой. Читаю Слово Божие, обращаюсь к творениям святых, перечитываю русскую классику. Знаете, в прошлом и позапрошлом веке люди были несколько мягче, добрее. Ритм современной жизни не лучшим образом сказывается на отношениях. Но мы должны стремиться делать добро, привносить в жизнь то светлое, что имеем сами, ибо «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20. 35).

Президент поздравил Святейшего с наступающей Пасхой
     «Ваше Святейшество, приближается Пасха, хочу поздравить Вас и всех православных христиан в России с приближающимся праздником» – такими словами президент Владимир Путин встретил вчера в Кремле Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго. «Знаю, что на май намечена встреча с представителями РПЦ за рубежом и подписание соответствующего документа об объединении. Это действительно эпохальное событие не только в жизни Церкви, но и в жизни нашего общества, – подчеркнул глава государства. – Знаю, как много Вы сделали, чтобы приблизить это событие, надеюсь, что все это благополучно свершится».

Минюст отделил церковь от некоммерческих организаций

Упростив форму отчетности

     Вчера Минюст внес в правительство России поправки в постановление #212, которое регламентирует порядок отчетности некоммерческих организаций (НКО). Поправки существенно упрощают форму отчетности для религиозных организаций. Церковь, которая в соответствии с законом об НКО была обязана подавать ежегодный подробный отчет о своей деятельности, финансовых поступлениях и тратах, добилась существенных послаблений. Представители других НКО, например, правозащитники, для которых послаблений не предусмотрено, заявили, что тоже намерены добиваться упрощения отчетности.
     Согласно поручению правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений, которую возглавляет первый вице-премьер правительства России Дмитрий Медведев, Минюст России подготовил и внес на утверждение правительства упрощенную форму отчетности для религиозных организаций.
     Напомним, что в конце 2005 года были приняты поправки в закон об НКО, которые требуют от них детальный отчет о своей деятельности. В частности, согласно подписанному в апреле 2006 года постановлению правительства #212, все НКО должны предоставлять в Федеральную регистрационную службу (ФРС) сведения о любых мероприятиях и проектах, а также указывать количество людей, принявших в них участие; помимо этого НКО обязаны информировать ФРС о поступлении и расходовании средств. Вместе с НКО под действие закона попала и церковь. В декабре прошлого года лидеры традиционных конфессий обратились с письмом к президенту Путину с просьбой смягчить для них новые правила отчетности. По их убеждению, эти правила противоречат Конституции, в которой сказано об отделении церкви от государства.
     Как уже сообщал Ъ, 6 марта 2007 года на заседании правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений Минюсту было дано поручение подготовить максимально упрощенную форму отчетности для церкви. Минюст предложил религиозным организациям давать отчет только по четырем из девяти статей: «Основной вид деятельности», «Источники формирования имущества», «Сведения о расходовании средств», «Сведения об использовании иного имущества, полученного от международных и иностранных организаций и иностранных граждан». Это значит, что от церкви не будут требовать детально указывать источники доходов и расходов, а достаточно будет указать общую сумму расходов за год. Также не надо будет указывать, сколько народу пришло на богослужение, о чем говорили на епархиальном собрании, сколько и кто именно бросил в церковную кружку. Правда, религиозным организациям все-таки придется отдельно указывать, на что были потрачены средства, полученные от иностранных организаций. При этом срок подачи отчетности продлен до 1 июня (остальные НКО должны предоставить отчет до 15 апреля).
     Церковь осталась довольна предложениями Минюста. «Нас устраивает новая, упрощенная форма отчетности,– сказала Ъ юрист Московской патриархии Ксения Чернега.– В принципе, чего мы добивались, то и получили». Однако представители протестантских церквей не намерены останавливаться на достигнутом и готовы добиваться исключения из 32-й статьи закона об НКО любого упоминания о религиозных организациях. «Отчетность церкви должна регулироваться не законом об НКО, а законом о свободе совести,– заявил Ъ управделами Российского объединенного союза христиан веры евангельской Константин Бендас.– Мы надеемся, что нам удастся добиться изменений еще в этом году».
     Представители других НКО также намерены добиваться послаблений. «Хорошо, если правительство упростит отчетность для религиозных организаций,– заявил Ъ глава движения 'За права человека' Лев Пономарев.– Но надо добиваться полной отмены новых правил отчетности для всех НКО». «У каждой организации есть право обратиться в уполномоченный орган с просьбой упростить форму отчетности,– заявила Ъ замначальника управления по делам политических партий, регистрации общественных, религиозных и иных организаций Галина Фокина.– Только просьба должна быть аргументированна».

Крестный ход или вечерний променад?

Об особенностях телетрансляций праздничных богослужений

     Великое изобретение – телевидение! Если бы не ящик с голубым экраном, только счастливчики, получившие приглашение, могли бы рассказать, что происходит во время пасхальных богослужений в храме Христа Спасителя. Как пел хор, что говорил Патриарх, как держали свечи президент и премьер-министр, кто за кем стоял. А телекамера делает праздник ближе. Настолько ближе, что фактически предлагает телезрителю настоящую анатомию этого самого праздника.
     Телетрансляции пасхальных богослужений из храма Христа Спасителя чем-то напоминают репортажи с футбольных матчей: на экране люди заняты какой-то рутинной, порой тяжелой работой, а комментатор пытается придать происходящему форму события. Или форму праздника. На экране группа людей совершает неспешный вечерний променад, мэр Москвы Юрий Лужков ведет вполне будничную беседу с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II (интересно, о чем?). При этом в руках у московского мэра погасла свеча. А может, если бы не отвлекся на разговор, донес бы «свет Христов» до храма...
     О празднике напоминают лишь свечи, хоругви, литургические облачения духовенства и сосредоточенные лица монахинь. И голос за кадром, повествующий о «торжественности крестного хода».
     В Русской Православной Церкви (РПЦ) в последние годы нередко говорят о «коммерциализации» и «обмирщении» духа главных христианских праздников, будь то Рождество или Пасха. Однако обмирщение и коммерциализация – это не только пасхальные открытки, рассылаемые по электронной почте, или куличи с экзотической начинкой за 600-700 рублей на прилавках магазинов. Это и постные продукты с «визой» (благословением) Патриарха. Это и крестный ход, скорее напоминающий представление-хеппенинг, в которое «актеры»-священнослужители вовлекают «зрителей»-мирян, чем мистериальное действо, требующее исключительной серьезности и молитвенной сосредоточенности. Религия «понарошку» – это уже не религия. А крестный ход – это все-таки не прогулки по вечерней Москве, а часть пасхального богослужения, во время которого все, как священнослужители, так и миряне, поют пасхальный тропарь: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех...»
     Всю Страстную неделю пассажиров, поднимавшихся и спускавшихся по эскалаторам в Московском метрополитене, выводил из состояния задумчивости льющийся из динамиков бодрый голос: «В субботу, в 15.00, смотрите на «НТВ» трансляцию схождения Благодатного огня из Иерусалима!» А ведущий субботнего шоу «Минута славы» на Первом канале Гарик Мартиросян за полчаса до полуночи 7 апреля возгласил, поглядывая для верности в бумажку: «А сразу после нашей программы – прямая трансляция пасхального богослужения из храма Христа Спасителя!» Обычно так анонсируют свежие голливудские блокбастеры, которые телеканалы запускают в прайм-тайм после вечерних выпусков новостей. Сегодня даже празднование события, в котором, по сути, заключен смысл христианства, не обходится без современной, громкой и в чем-то агрессивной рекламы.
     Алексий II, обращаясь к телезрителям в преддверии крестного хода, сообщил, что «Воскресение Христово уже отпраздновали на Дальнем Востоке и в Сибири». Как если бы Новый год «шагал по стране»! На глазах у простого россиянина, прильнувшего к экрану, происходит любопытный лексический синтез: вполне мирские поздравительные формулы переползают в язык иерархов Церкви. Налицо абсурд! Представьте себе, что житель Владивостока звонит в Москву и поздравляет родственников: «Христос воскресе!» А в ответ слышит: «А мы еще ждем!» Зачем вспоминать о часовых поясах, когда речь идет о воскресении Христа?! Состоявшемся однажды и уже на века!
     По окончании трансляции из храма Христа Спасителя всегда задаешься вопросом: а на кого они рассчитаны? На «колеблющихся в вере», которым нужно показать, как дивно и красиво праздничное богослужение? Тогда это выстрел «в молоко»: скучающие лица чиновников со свечами, толчея прихожан в храме и толпа, двигающаяся вокруг церкви по продуваемой всеми ветрами площадке, скорее отпугнут «колеблющихся», чем привлекут. Праздничные телетрансляции – тот случай, когда установка РПЦ на использование современных средств массовой коммуникации для христианской проповеди просто не работает. Это не благовестие. Скорее – антипроповедь.

МЕДИЙНАЯ ПАСХА

     Телевидение у нас, как известно, отделено от церкви, хотя многие церковные иерархи – частые гости на ТВ. Редкое ток-шоу обходится без «медийных батюшек», радеющих за нравственность и призывающих паству к Богу. При этом в своей обыденной практике телевидение зачастую нарушает все Божьи заповеди, поэтому его обращение к Богу выглядит сущим фарисейством – так же как и обращение церковников к пастве через ТВ, которое сами они называют исчадием ада и порождением дьявола. Однако ж как минимум два раза в году – на Рождество и на Пасху – телевидение и церковь сливаются: ТВ приходит в храм, а храм становится съемочной площадкой и вынужден следовать не столько церковным канонам, сколько законам публичного действа.
     О грядущем празднике Пасхи сообщают в теленовостях – после сюжетов о катастрофах, убийствах, терактах, повсеместной коррупции и убийственной врачебной халатности, повлекшей смерть пациентов. Потупив очи долу и придав лицу выражение благостности, дикторы информируют население, что идет «Страстная седмица», во время коей верующим предписано держать строжайший пост, который приведет не только к телесному, но и к духовному очищению. Замечу при этом, что само ТВ никакого поста даже на Страстную седмицу не соблюдает – так же, как и в обычные дни, кошмарит зрителей всяческой жутью и веселит до упаду, так что его появление в храме выглядит в этом контексте совершенным богохульством.
     Самое сильное впечатление недели – прямая трансляция торжественного пасхального богослужения из храма Христа Спасителя, которую вели, как обычно, сразу два главных канала страны. Да простится мне сие кощунство, но телевизионный показ пасхальной службы все больше напоминает отчет о гламурной тусовке.
     Камера ищет среди присутствующих в храме «знаковые» лица, фиксируется на хорошеньких, нарядных женщинах. То тут, то там в кадр попадают могучие фигуры охранников без тени богобоязненности на лице: они стоят, широко расставив ноги и засунув руки в брюки, за поясом которых угадывается кобура. Несколько раз камера выхватывает среди публики лицо культового с недавних пор режиссера Павла Лунгина, снявшего фильм «Остров», заменивший множеству неофитов и икону, и церковь. Но, разумеется, особое внимание – главным людям страны, стоящим отдельно, почти у алтаря, со свечками в руках.
     В этот раз благодаря все тем же телекамерам, снимавшим все действо не только в храме, но и окрест него – со всех возможных точек, – было видно, как из церковных ворот на абсолютно пустое, зачищенное от прихожан и просто от зевак пространство вслед за иерархами вышла группа солидных людей в темных костюмах, которая и совершила крестный ход под праздничный звон колоколов (не помню, кто из писателей заметил: «Будь мы так религиозны, как утверждает статистика, нам не нужно было бы столько полиции»). Возглавляли шествие патриарх всея Руси Алексий II и мэр Москвы Юрий Лужков, которые по ходу движения что-то оживленно обсуждали, и почему-то мне кажется, что отнюдь не Христово Воскресение. Остальные прихожане за пределы храма не вышли. Режим, однако. Крестный ход – только для суперVIP'ов. Ноу-хау-2007 от Рождества Христова.
     Зато по возвращении в церковные пределы зрителей телевизионной трансляции ожидал сюрприз: там уже стояли рядком президент страны, премьер-министр, глава президентской администрации, а также еще несколько вельможных мужчин с лицами и именами не столь «медийными», но, видать, тоже очень значительными, раз они удостоились чести находиться в «красном углу» и раз камера то и дело показывала их крупным планом. Так в былые годы лидеры партии и правительства во время торжественных концертов в честь очередной годовщины Великой Октябрьской революции восседали в отдельной партийно-правительственной ложе Большого театра, и камеры фиксировали их улыбки и аплодисменты во время выступления Большого детского хора – партийные боссы очень любили детей.
     Кульминационным моментом пасхального богослужения стал обмен приветствиями, поздравлениями и подарками между патриархом и президентом. Причем первым выступил президент, для чего ему вручили огромный микрофон. Он презентовал храму Христа Спасителя намоленную икону Владимирской Божией Матери и поблагодарил патриарха Алексия за неустанную работу по возрождению церкви. Затем слово взял патриарх, в свою очередь, поблагодаривший «Его Превосходительство» за дорогой подарок и неустанную заботу о церкви. Обмен приветствиями занял немало времени. Потом патриарх дарил пасхальные яйца президенту, премьер-министру, мэру и разным прочим пэрам. Трехкратные целования. Прикладывания к руке Алексия II. Церковный хор молчал. Народ в храме безмолвствовал.
     Сразу после обмена приветствиями первые лица страны незаметно покинули храм Христа Спасителя. До конца достояли службу лишь члены московского правительства во главе с Юрием Лужковым, неустанно осеняющим себя крестным знамением. Притомившись наблюдать за московской номенклатурой, камера снова «поехала» по лицам VIP-верующих. Среди них почти не было традиционных старушек в белых платочках – сплошь молодые, ухоженные барышни да солидные кавалеры в дорогих костюмах. Большинство из них стояли молча, явно не зная ни слова из исполняемых в храме песнопений и молитв. Некоторые из них, забыв о съемке и тем более о Боге, говорили по мобильному телефону, флиртовали друг с другом, не сходя с места, или, как в программе «Поле чудес», приветственно махали камере рукой, видимо, передавая приветы родственникам и демонстрируя знакомым, не получившим вожделенного билетика на пасхальную службу: «Смотрите, как мы высоко взлетели! Завидуйте!» Как когда-то сказал российский историк Василий Ключевский, «атеисты всемилостивейше пожалованы в статские христиане».
     На этом «гламурном» фоне искренней и настоящей выглядела пасхальная служба в Покровском женском монастыре, которую тоже «живьем» транслировал канал «ТВ Центр». Там не было первых лиц страны и VIP-персон, которым все равно где светиться – хоть у алтаря, хоть на презентации модного ресторана. Люди пришли в храм по велению души, не рассчитывая на съемку, потому просто молились и просто радовались светлому празднику. Контраст разительный.
     А наступила Пасха – и снова для ТВ Бога нет. Уже на следующий день о празднике мало кто на экране вспомнил. И это, в общем, хорошо. Бог и ТВ, повторю, две вещи, практически несовместные, а заставь ТВ регулярно Богу молиться – оно и лоб расшибет: отвратит от церкви, посеет недоверие к главным лицам государства, заставит усомниться в искренности чувств статусных верующих. Таинство перед объективами множества телекамер превращается в шоу. А на шоу не молятся – на шоу развлекаются и себя показывают. Всему свое место и свое время: Богу – Богово, кесарю – кесарево... Далее по списку.

О запретном и заветном

В либеральном обществе свобода слова совместима с запретом на оскорбление религиозных, национальных и тому подобных чувств других людей

     Вызвавшую изрядный скандал выставку «Запретное искусство», организованную в Сахаровском музее Андреем Ерофеевым, я не видел. Или, по известной формуле, «видел, но не лично». Тем не менее, не боясь быть заподозренным в следовании другой, столь же сакраментальной формуле «не читал, но скажу», отмечу, что самый замысел выставки, как кажется, состоит в том, чтобы сделать непосредственное знакомство с вошедшими в ее состав произведениями во многом факультативным. Дело как бы не в этом. Кураторское решение превратило довольно архаичные, насколько можно судить по описаниям, произведения российских художников в явление современного искусства, чье предназначение, как известно, состоит в том, чтобы проблематизировать и визуализировать болевые поля общества, культуры и человеческой психики.
     Судя по рассказам куратора и отзывам прессы, «Запретное искусство» представляет собой собрание произведений, снятых в последние годы с российских выставок по цензурным соображениям. Мотивами для запрета неизменно оказывались обвинения в порнографии, использовании ненормативной лексики или оскорблении религиозных чувств. На выставке эти работы отделены от зрителей занавесом, в котором проделано несколько отверстий. Чтобы заглянуть в них, посетителям, за исключением самых высоких, необходимо встать на скамейку. Не видя самих работ, невозможно судить, насколько справедливы выдвинутые против них обвинения.
     Кураторская концепция исходит из того, что подобные обвинения в принципе имеют право на существование. Вопрос, однако, состоит в том, что из этого следует.
     Выставка Андрея Ерофеева оказывается уместной в стенах Сахаровского музея, поскольку речь в ней идет о балансе индивидуальных свобод и гарантирующих их институциях. Очевидно, что проблема эта актуальна не только для нашей страны эпохи позднего путинизма, но и для всей современной либеральной цивилизации.
     В самом деле, как сочетать право производить и потреблять порнографию с правом никогда и ни при каких обстоятельствах ее не видеть, право курить с правом беречь собственное здоровье, право петь во весь голос с правом наслаждаться тишиной, право рассылать свою рекламу с правом защищаться от спама? Занавешенные витрины секс-шопов и курительные комнаты в общественных местах служат практическим ответом на некоторые из этих вопросов, но определение разумного баланса прав и свобод остается источником многих не только правовых, но и теоретических затруднений. В данном случае сложность коллизии можно проиллюстрировать выступлением против выставки Ерофеева ветеранов российского правозащитного движения.
     Почти два века в рамках романтической и авангардистской культур право художника на самовыражение воспринималось как нечто абсолютно приоритетное по отношению к правам консервативно настроенного обывателя.
     Такая позиция была исторически оправданной, ибо, лишь поддерживая неограниченную свободу художника, можно было обеспечить не только искусству, но и обществу в целом возможность развиваться, а кроме того, у обывателя всегда оставалась возможность повернуться к раздражающим его проявлениям спиной. Однако в современном медиальном мире ситуация изменилась. Недостаточно нажать кнопку переключения на пульте, поскольку по всем программам показывают одно и то же. Недостаточно просто выключить телевизор, поскольку уличная среда агрессивно навязывает тебе то же самое. Чтобы обеспечить свое право что-то не видеть и чего-то не потреблять, оказывается необходимым выгораживать себе искусственную среду и лоббировать институциональные гарантии защиты ее неприкосновенности. Именно поэтому в либеральном обществе свобода слова оказывается принципиально совместимой с запретом на оскорбление религиозных, национальных и тому подобных чувств других людей.
     Очевидно, что одной из самых принципиальных свобод является возможность самому ранжировать свои права по степени их приоритетности.
     Реализуя какие-то из них, ты неминуемо самоограничиваешься в других. Человек, больше всего на свете ненавидящий табачный дым, не пойдет в бар для курящих, а ревнитель общественных приличий не станет отдыхать на нудистском пляже. Мой друг, живущий в Израиле, рассказал мне о дискуссии, ведущейся сейчас вокруг требования тамошнего гей-коммьюнити провести парад в Иерусалиме недалеко от религиозных кварталов. Само собой разумеется, что право любых меньшинств публично и коллективно заявлять о своей идентичности является одним из главных достижений западной цивилизации последних десятилетий. В Израиле гей-парады давно и свободно проходят в Тель-Авиве и Хайфе. Вместе с тем жители религиозных кварталов Иерусалима добровольно ограничили свои основные свободы, в том числе и свободу передвижения, чтобы существовать в комфортной для них среде.
     Как кажется, шествие, посягающее на привычный уклад их жизни, скорее уменьшает существующий в обществе объем свободы, чем увеличивает его.
     С другой стороны, никакие правовые нормы не в состоянии защитить от оскорблений человека или социальную группу, которые упрямо ищут возможности быть оскорбленными. Собственно говоря, все это относилось уже к известной выставке «Осторожно, религия!» в том же Сахаровском музее. Любой верующий человек мог бы по одному названию понять, с чем он имеет дело, и воздержаться от ее посещения. На «Запретном искусстве» эта проблематика получила отчетливое визуальное воплощение. Перегородка между зрителями и работами переводит разговор о пределах свободы творчества и самовыражения в плоскость защиты privacy и неприкосновенности жилища. Нужно особо воспаленное воображение для того, чтобы, подсмотрев в замочную скважину, жаловаться на поведение хозяев дома.
     Очевидно, что выставка «Запретное искусство» проходит по обе стороны занавеса, разделяющего зал.
     Человек, залезающий на табурет и приникающий одним глазком к дырочке, чтобы получить свою дозу оскорблений, является художественным артефактом не в меньшей мере, чем работы, на которые он смотрит.
     Трудно найти более наглядное выражение мазохистскому комплексу, глубоко укоренившемуся в сегодняшней российской культуре. Сам по себе акт подглядывания, по крайней мере, согласно современным представлениям и вытекающим из них этикетным нормам, уже свидетельствует об известной неполноценности. Подглядывают только за недоступным и волнующе-притягательным – в конечном счете, за воплощенными образами собственного подсознания. Секс, насилие, мат и кощунство оказываются заповедной сферой подсознания сегодняшнего православного фундаментализма, а требования запретить выставку и наказать ее организаторов свидетельствуют о неукоснительном действии механизмов авторепрессии и переноса. Не то чтобы об этом никто никогда не догадывался, но выставка Андрея Ерофеева продемонстрировала все эти механизмы с сокрушительной пластической выразительностью.
     Статья предоставлена ресурсом CATO.ru. CATO.ru, информационно-образовательный ресурс о теории, практике и истории либерализма, создан некоммерческой исследовательской организацией «Институт Катона».

Виновные по определению

Борьбу с религиозным экстремизмом подменяет в России борьба с сектами

     Отечественные сектоборцы начали очередную кампанию по искоренению завзятых врагов духовного здоровья нации. Сценарии таких кампаний хорошо отработаны. Слушания в Московской и Государственной думах, сенсационные разоблачения в прессе, смелые инициативы на местах. В этом году радость борьбы за правое дело была несколько омрачена Страсбургским судом, вставшим на защиту не только благотворительной организации «Армия спасения», но и диковинных «Свидетелей Иеговы», и сайентологов. Борцов это не остановило.
     Секты у нас обвиняют во всех смертных грехах. Они разрушают традиционные моральные ценности, которые с таким трудом пестуют нормальные религии. Они калечат психику несчастным людям, толкая их на самые разные преступления. Они дурачат население, обещая золотые горы, а взамен отнимают последнее. Они лелеют коварные планы по уничтожению существующего строя, и нити этого страшного заговора, конечно же, тянутся за границу. По ним, как по подземным туннелям, крадется к нам «оранжевая» зараза. Короче, они несут на себе все самые страшные отметины религиозного экстремизма – этой чумы XXI века. Действительно, иногда несут, но только ли они?
     Религиозный экстремизм, ставший одной из основных проблем новейшей истории, совсем не ограничивается сектами.
     Более того, очень часто не имеет к ним ни малейшего отношения. Это оборотная сторона любой религии, ее темная, опасная сторона. Из опыта недавнего прошлого мы хорошо помним, что самая прекрасная идея, доведенная до абсурда, превращается в свою противоположность и становится опасной для окружающих. Религиозный экстремизм – страшный пример такой трансформации. И не только конкретные секты являются его питательной почвой, но и, как это ни парадоксально, традиционные религии.
     Правда, древние традиции разработали механизмы самоконтроля, которые у новичков нередко отсутствуют. Но в условиях самозабвенного энтузиазма механизмы дают неизбежные сбои. И вот индусы выясняют отношения с мусульманами в Айодхье, доказывая тем с помощью оружия, что на месте мечети стоял древний храм Рамы. Мусульмане не менее безжалостно разбираются с иудеями по поводу Храмовой горы в Иерусалиме. Протестанты взрывают в США абортарии вместе со всем персоналом, поскольку главное для них – это святость жизни. Колумбийские католики, вдохновленные теологией освобождения, захватывают заложников. И наши черносотенцы предлагают свой вариант окончательного решения еврейского вопроса.
     Экстремисты, как серфингисты, несутся на гребне религиозного подъема.
     Обретение смысла жизни и следование высоким этическим идеалам подменяются у них слепой верой, глухой к доводам рассудка. Такая вера вовсе не облагораживает человека, напротив, легко превращает его в эффективный инструмент насилия.
     На фоне захвата заложников и взрыва абортариев представителями традиционных конфессий те, кого у нас числят сектантами, нередко кажутся малыми детьми. «Свидетели Иеговы» не дают переливать кровь своим собратьям по вере, руководствуясь какими-то им одним понятными соображениями. Сайентологи за деньги рассказывают небылицы об устройстве космоса и человека. Кришнаиты не просто отказываются есть мясо, а доказывают нам, мясоедам, что мы демоны, подверженные низким страстям. Слышать такое, знамо дело, вредно для нашей психики. Некий Виссарион объявляет себя Христом и зовет в Сибирь спасаться. Люди продают квартиры и едут. А ведь нелегко будет вернуться в условиях чудовищного роста цен на жилье, если вдруг разочаруются в своем боге. Это, что и говорить, неприятно.
     Но даже самый отчаянный и подкованный сектоборец сможет вспомнить лишь один случай посягательства на чужую жизнь, впрямую связанный с новыми религиями, за последние несколько десятилетий.
     Это приснопамятная газовая атака в токийском метро, учиненная адептами полуслепого Секо Асахары. Иных случаев терроризма со стороны новых религий с тех пор в мире не было. А вот сколько за это время было изготовлено «живых бомб» во славу Аллаха, знает только сам Аллах.
     Поэтому на Западе не делают различий между новыми и традиционными религиями, когда пресекают антизаконную деятельность верующих граждан. Случай Франции с ее антисектантским законом Абу-Пикара от 2001 года не типичен и оказался крайне неэффективным: за 6 лет по нему был осужден лишь один (!) человек. Для западных судов не важно, кто ты – католик, взрывающий протестантов в Ольстере, протестант, взрывающий абортарий, исламист, взрывающий всех без разбору, или сектант, распыляющий зарин в метро. Закон нарушил ты, тебе и отвечать. Ты взрослый человек, обладающий свободой воли и несущий ответственность за свои поступки. Подменять индивидуальную ответственность коллективной – слишком простой выход.
     Мы же всегда готовы ринуться на поиски очередного врага и очередной панацеи. Вот покончим с сектами и заживем! А под шумок кто-то использует сектоборство как дымовую завесу, вместо того чтобы бороться с реальной бедой. Кому-то оно приносит отличные дивиденды.
     Юридического понятия секты не существует, а значит, борцы с сектантами могут записать в их ряды кого угодно – протестантов, католиков, зороастрийцев, шаманов, велосипедистов, – случись в том нужда.
     Но мало того. Бурная деятельность по искоренению сект постоянно ставит нас в один ряд с самыми одиозными нарушителями религиозных свобод. Эта деятельность не только не приносит никакой пользы (пользу может принести лишь борьба с экстремизмом в любых его формах – от сайентологической до православной), но и влечет прямые репутационные потери для страны. Борьба с экстремистами независимо от их вероисповедания будет поддержана во всем цивилизованном мире. Борьба с кришнаитами, злонамеренно отказывающимися есть мясо, будет квалифицирована лишь как очередное наступление на демократию. Нам это надо?

Смогут ли кормчие русской и грузинской церквей помирить политических лидеров?

Зоя Бардина: Во главе власти не всегда стоят трезвые духом люди

     Улучшить отношения между Россией и Грузией все никак не удается. Видимо, этому мешают амбиции политиков. Это особенно касается России, уже открыто закрепляющей поддержку абхазских и осетинских сепаратистов. Что касается духовного уровня, дела здесь обстоят гораздо лучше.
     Как известно, месяц назад в Москве находился католикос-патриарх Грузии, и тогда по его особому требованию был осуществлен прямой воздушный рейс из Тбилиси в столицу России. Во время визита Святейшего и Блаженнейшего Илии Второго была достигнута договоренность в Москве, что к празднику Воскресения Христова на несколько дней вновь восстановится прямое воздушное сообщение между двумя столицами.
     Это соглашение тоже был выполнено. Однако, к сожалению, в отличие от духовных кормчих двух стран, политики все еще не нашли или не могут найти общий язык. Насколько велика вероятность того, что во имя мира и согласия примеру духовных кормчих наконец-то последуют и политические лидеры? Об этом 'Джорджиан таймс' беседует с редактором русской редакции 'Христианской газеты' Зоей Бардиной.

     'Дж.т': Грузины и русские – два православных народа, но мы никак не можем наладить отношения, несмотря на попытки католикоса-патриарха Грузии и патриарха Всея Руси. Как вы думаете, в чем причина этого?
     Зоя Бардина: Думаю, причина в том, что элита власти в этом не заинтересована. Христиане же, если они истинные христиане, заинтересованы созданием гармонии. Если мы обратим внимание на духовность в отношениях, тогда это увенчается нашей общностью, и информационное поле будет развиваться в правильном направлении. Но во главе власти не всегда стоят трезвые духом люди.

     – Вы имеете в виду власть Грузии или России?
     – И ту, и другую. Власть как Грузии, так и России. Знаю, что в Общественной Палате России есть и верующие, и им хорошо удается налаживать отношения. Но те, от кого непосредственно зависит делать дело, этого не делают. Их мало волнует духовность.

     – Месяц назад наш католикос-патриарх находился в Москве. Тогда в соответствии с достигнутой договоренностью временно было открыто воздушное пространство между Россией и Грузией. Вообще, как вы думаете, в результате визита нашего католикоса-патриарха последует ли улучшение отношений двух стран?
     – Думаю, подобные визиты способствуют укреплению отношений, если властители реально используют решения, принятые в ходе этих встреч. Конечно, такие связи между христианами будут содействовать упрочению отношений. Если б и власть с этим согласилась, тогда вопрос решился бы положительно.

     – Что бы вы сказали по поводу того, что духовные лица самопровозглашенных республик Абхазии и Цхинвальского региона считают себя частью патриархии России. По-вашему, это нормально?
     – Я не в курсе этих вопросов, что и как, поэтому ничего не могу сказать

     – А ваше мнение насчет того, что Россия, с одной стороны, признает территориальную целостность Грузии, но вместе с тем поддерживает абхазских и осетинских сепаратистов?
     – Я представляю непосредственно 'Христианскую газету' и плохо разбираюсь в политических вопросах. Поэтому воздержусь от комментария.

     – Кроме того, что сделано в последнее время, какого еще позитива следует ожидать от наших духовных кормчих в целях улучшения отношений между двумя странами?
     – Совместных заявлений и деклараций, которые не только доведут до правительств как Грузии, так и России, но и получат на них ответ. Чтобы со стороны правительства была должная реакция на эти заявления и декларации, обязательно необходимо их опубликовать и взять под контроль.

     – Как вы думаете, если патриарх Всея Руси Алексий Второй нанесет визит в Тбилиси, разве это еще больше не содействовало бы потеплению отношений наших стран? Насколько мне известно, католикос-патриарх Грузии пригласил его в Тбилиси.
     – Это, конечно же, способствовало бы потеплению отношений. Если Алексий Второй прибудет в Тбилиси, это будет положительный шаг, направленный к примирению. Это то, что непременно необходимо сделать.

Митрополит Кирилл: «Мы должны вернуться к воспитанию ценностей»

     Как уже сообщали «Известия», нашу редакцию посетил председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Он поздравил коллектив с 90-летием газеты. А потом ответил на ряд вопросов журналистов.

«Это что, не дело Церкви – сказать, что так не пойдет?»
     вопрос: Ваше выступление на недавнем заседании Всемирного русского народного собора – это была речь не только церковного деятеля. Вы говорили об экономике, бизнесе, даже о жилищно-коммунальном хозяйстве... Вы хотите внести нравственное, православное начало во все сферы нашей жизни?
     ответ: Церковная проповедь на протяжении определенного времени была ограничена вопросами личной, в лучшем случае семейной этики, но не выходила далее. Все это было не от хорошей жизни. В Российской империи Церковь, будучи частью государственного аппарата и возглавляема государем императором, не имела возможности самостоятельно судить о том, что происходило в обществе.
     Трагедия революции в каком-то смысле оказалась обусловлена невозможностью для Русской церкви иметь свободу слова и свободу мнения. Какая же могла быть свобода, когда в зале заседаний Святейшего синода во главе стола стояло пустое кресло, над которым висел портрет императора, и все наиболее важные решения здесь принимались согласно его высочайшему пожеланию. И вот представьте себе ситуацию: XIX век, зарождение и развитие революционного движения, растущее напряжение в отношениях между властью и интеллигенцией, затем появление тайных обществ, революционных партий – на все это надо было реагировать. Но Церковь была лишена этой возможности. И дошло даже до того, что в духовных академиях стали происходить забастовки, а в одной семинарии чуть не убили ректора... И так было до Февральской революции.
     А после октября 1917 года началась долгая череда десятилетий, когда Церковь боролась просто за то, чтобы люди остались в живых, чтобы у нас в стране не было физически уничтожено христианское наследие. Потом наступили непростые 1990-е годы. И вот здесь Церковь уже стала обретать свое достойное место. Прежде всего в отношениях с государством, когда она начала высказываться по общественно значимым вопросам. Может быть, наиболее яркие тому примеры – события 1991 года, а затем 1993 год, когда Церковь в разгар гражданского противостояния выступила с миротворческой инициативой и в какой-то момент даже возглавила переговорный процесс. Уже ясно, что, став свободной, Церковь уже не сможет вернуться в социальное гетто.
     И то обстоятельство, что церковная проповедь касается вопросов общественных, политических, экономических, свидетельствует только о том, что все происходящее сегодня в нашем обществе неизбежно влечет серьезные последствия для нравственной и духовной жизни людей. Разве социальная сфера или экономика не имеет этих последствий? Разве все несправедливости, перекосы, диспропорции общественного развития затрагивают только материальную сферу жизни? Конечно, нет. В первую очередь они отражаются на духовной сфере, уродуют людей и их существование. Поэтому тема политики, тема экономики, тема социальной жизни не только могут, но и должны привлекать внимание Церкви. И вовсе не для того, чтобы предложить обществу некую собственную политическую программу (ибо тогда Церковь мало чем будет отличаться от политической партии), но для того, чтобы дать нравственную и духовную экспертизу и партийным программам, и той политике, которая осуществляется.

     в: Какой же, по вашему мнению, должна быть экономика?
     о: В свое время Бердяев сказал замечательные слова: «Вопрос о хлебе для меня есть вопрос материальный, но вопрос о хлебе для моих ближних, для всех людей есть духовный, религиозный вопрос». С одной стороны, экономика призвана поднимать благосостояние людей, всего общества. Экономика должна быть эффективной, иначе она перестает достигать своих целей. Неэффективная советская экономика привела и к распаду страны, и ко многим другим потрясениям. Но другим ее параметром, на важности которого настаивает Церковь, является справедливость. Итак, эффективность и справедливость. Речь идет, конечно, о справедливом распределении плодов экономического развития.

     в: Какое распределение будет справедливым?
     о: Что является реальным вызовом нашему нравственному чувству? Сегодняшняя статистика. Правительство считает, что у нас уровень доходов бедных и богатых соотносится как 1 к 15. Независимые эксперты говорят, что в современном российском обществе богатый состоятельнее бедного в 30 раз. Некоторые аналитики называют еще более впечатляющие цифры. Совсем недавно я натолкнулся на такие данные: в результате увеличения ВВП бедный человек получает 5 рублей, а богатый – 200 рублей. Но если увеличение ВВП в 40 раз больше дает богатому, чем бедному, значит, в экономике что-то не так. И это что, не дело Церкви – сказать, что так не пойдет?

«Освободить от налогов людей абсолютно бедных»
     в: Есть ли у вас конкретные предложения, как эту ситуацию исправить?
     о: Церковь привлекла для обсуждения этого вопроса экспертов-экономистов, весьма просвещенных людей, с высоким авторитетом в науке и в обществе. По их мнению, с которым мы полностью согласны, речь идет о трех вещах.
     Первое – ввести прогрессивный налог. Мы понимаем, что в России не следует вводить таких налогов, как в Норвегии, где богатые люди отдают государству 80-90% своих доходов. У нас все это превратится в профанацию, никто таких налогов платить не будет. Нам нужна прогрессивная шкала, но такая, чтобы она применялась к доходам действительно богатых людей. И она не должна ударить по среднему классу, который только встает на ноги.
     Второе – освободить от налогов людей абсолютно бедных, то есть имеющих доход ниже прожиточного минимума. По разным подсчетам, у нас более 20% таких граждан. При этом – вдумаемся в этот факт – среди абсолютно бедных людей 30% работающих, здоровых граждан, имеющих семьи. То есть это не безработные, не деклассированные элементы, не бомжи, не пенсионеры и не инвалиды.
     Третье – ввести налог на роскошь. Вы знаете, что Москва находится на первом месте в мире по количеству «Роллс-ройсов», «Майбахов», «Ламборджини», «Феррари»... Но если человек приобретает «Майбах» за 580 тысяч долларов, то, наверное, он и за 700 тысяч его купит? Его же это не остановит. Ну а уж если он покупает «Майбах» за 580 тысяч, а потом для полного счастья заказывает дорогой тюнинг этого автомобиля, золотом и бриллиантами на кожаных сиденьях выписывает свои инициалы, то мы просто должны помочь такому человеку отдать часть своих денег бедным людям.
     И последнее, что мы считаем необходимым, – введение налога на недвижимость. Но есть некоторые условия. Сегодня экономисты предлагают рассчитывать этот налог исходя из рыночной стоимости жилья. Но ведь абсолютное большинство людей в нашей стране получило свои квартиры, когда никакой рыночной стоимости и в помине не было. Если сегодня для всех поголовно ввести налог, привязанный к рыночной стоимости жилья, то мы породим появление класса новых бомжей, ибо люди попросту потеряют свои квартиры. А еще мы подорвем возможности среднего класса. Поэтому налог на недвижимость, базирующийся на ее рыночной стоимости, следует применять только в случаях приобретения жилья по рыночным же ценам.

     в: Вы процитировали Бердяева. У него также есть мысль о том, что русский народ склонен скорее к перераспределению, но не к производству. То, что вы говорите, проникнуто, конечно, болью за простых людей. А может ли Русская православная церковь предложить пути преодоления дефицита нового производства, творчества?
     о: Для того чтобы увеличить зарплаты и пенсии, необходимо увеличить производительность труда. При каких условиях это можно сделать? Явно не на станках и оборудовании 30-х годов – необходимо обновление основных производственных фондов. Но надо одновременно повысить и уровень трудовой дисциплины, и рабочей квалификации. Нельзя надеяться на то, что система распределения будет автоматически повышать уровень жизни, и не заботиться о своем профессиональном росте. Чего греха таить, мы знаем: как катастрофа – так обязательно «человеческий фактор». Послание Церкви было бы абсолютно несбалансированным, если бы мы не сказали об этих проблемах.

     «Никакого конфликта с естественнонаучным знанием у нашей Церкви никогда не было»
     в: От политики, экономики и налогов давайте перейдем к культуре, науке и образованию. Вы фильм «Остров» смотрели?
     о: Да, смотрел. Это событие огромной важности в нашей культурной жизни. Впервые тема веры была так талантливо и понятно представлена современному человеку. И верующие люди, и неверующие, и воцерковленные, и невоцерковленные поняли самое главное: если в душе человека покаяние и живая вера, то он действительно может горы свернуть. Не был бы святым отец Анатолий, если бы он каждый день не каялся в грехе, которого, кстати, не совершил. Лучше, чем в «Острове», эту идею раскрыть невозможно. Многое в фильме показано очень правдиво. Поражаюсь, как это все смог сделать режиссер. Лунгин, конечно, не атеист, но и каждую неделю в храм Божий не ходит.

     в: А как складываются отношения Православной церкви и науки?
     о: В данном случае Православная церковь в более выгодном положении, чем Католическая. На нас не давит прошлое, связанное с противостоянием науки и религии, как это было на Западе. Католическая церковь допустила одну ошибку: она включила в свое вероучение научную гипотезу Птолемея как догму. И потому любой вызов этой теории воспринимался не как приглашение к научной дискуссии, а как антикатолическая ересь. Ну а с ересями в ту эпоху справлялись соответствующим образом.
     Православная церковь ничего подобного никогда не делала. Монахи занимались переписыванием книг, словесностью, наша средневековая наука, как и западная, формировалась в монастырях. Но никакого конфликта с естественнонаучным знанием у Церкви в России никогда не было, включая XIX век, породивший дарвинизм и марксизм. В ХIX веке и начале XX века многие богословы были членами Российской академии наук. Например, выдающийся ученый, знаменитый историк, человек энциклопедических знаний – профессор Василий Васильевич Болотов. Или в более близкое нам время – архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), который был выдающимся хирургом, профессором медицины и даже лауреатом Сталинской премии за фундаментальный труд «Очерки гнойной хирургии». Как замечательно сказал святитель Филарет (Дроздов), «вера Христова не во вражде с истинным знанием, потому что не в союзе с невежеством».
     Советский период возвел высокую стену между религией и наукой, между верой и знанием. Эта тема была невероятно идеологизирована: «Бога нет, а религиозная картина мира противоречит научной». Действительно, можно говорить о религиозном подходе и о научном, но это разные сферы бытия и различные методологии познания мира Божия. Ведь Библия не отвечает на вопрос о том, как технически была создана Вселенная. Библия дает понимание того, что мир сотворен Богом. А как именно – это во многом сокрыто от человека, и здесь уже начинается область научных знаний. Сегодня у нас развиваются отношения с наукой, многие светские ученые преподают в духовных академиях, а профессора духовных академий преподают в светских учебных заведениях. Идет постоянный диалог с научным миром по целому ряду вопросов – таких, как биоэтика, биотехнологии, эвтаназия. Нас больше всего интересует этическая сторона научной проблематики.
     Что касается собственно участия верующих людей в науке, то огромное число ученых сейчас – верующие люди. В принципе, возможно и создание в православном университете в Москве естественнонаучных факультетов. Но последствия 70 с лишним лет государственного атеизма, конечно, сильно отбросили нас назад.

«Как можно милиционера заставить быть честным?»
     в: Вы не раз говорили о том, что нужно возрождать систему народного духа, народных ценностей, традиционно присущих нашей стране. Но сейчас создается впечатление, что на массовом уровне, особенно у поколения, выросшего в 1990-е годы, вообще утрачено представление о добре и зле.
     о: Сегодня через масс-медиа в общественном сознании насаждается одна идея: человек должен как можно больше получать и как можно больше тратить. Ну, как можно милиционера заставить быть честным, если он видит главную задачу в том, чтобы урвать? Поставить для контроля над ним систему собственной безопасности ведомства? Такая уже есть. А над этой системой поставить еще одну систему? Будет то же самое.
     Чтобы удержать страну, чтобы модернизация и улучшение материальных условий жизни не привели к нравственному хаосу и в результате к полному обвалу, общество должно вернуться к воспитанию представления о моральных ценностях. Церковь в одиночку с этим делом справиться не сможет. Нам говорят: действуйте, это ваша сфера. Мы готовы, мы работаем. Но отдача не та, на которую мы рассчитываем. Потому что в храме ребенок, подросток, молодой человек слышат и видят одно, а дома по телевизору – совсем другое. Та же ситуация в «желтой» прессе, в глянцевых журналах и в рекламе.
     Работа Церкви – это в первую очередь воспитание людей с детства. Почему мы настаиваем на том, чтобы курс «Основы православной культуры» преподавался в школах? Потому что в этом случае мы сможем включить в систему нравственного воспитания подрастающего поколения религиозную мотивацию, а это очень важно. Почему нельзя дерево ломать? Не только потому, что это неэстетично, а потому, что это грех. Почему нельзя цветы с клумбы рвать? Потому, что это грех. Почему нельзя кошку схватить за хвост и о стену треснуть? Грех! Ибо как ты со слабым и зависимым поступишь, так и Бог с тобой обойдется. И в душе ребенка формируется такое важное понятие, как страх Божий. Это ведь не эмоциональный страх, не выброс адреналина в кровь. Просто на уровне мышления закладывается система ценностей – а это именно то, что Церковь и должна делать.

     в: Вы критикуете средства массовой информации. А как донести до людей то, о чем вы говорите? Ведь есть немало тех, кто телевизор не смотрит, газет не читает?
     о: Есть такие люди. И не только в Церкви. Это защитная реакция. Кстати, некоторые духовники говорят: ну, и не смотрите – ничего не потеряете. Откровенно скажу: мало что потеряешь. Можно смотреть какие-то передачи: об искусстве, об истории, о животных, о том, что душу человека как-то размягчает.

     в: Газету «Известия» читать можно?
     о: Газету «Известия» читать желательно.

Спаси и защити!
     Госдума приняла – правда, пока в первом чтении – поправки к закону «О средствах массовой информации», освобождающие чиновников от обязанности отвечать на вопросы журналистов. Самое время вмешаться, чтобы остановить победоносное наступление на наше право требовать отчета от властей. И вчера Правозащитный центр Всемирного русского народного собора (сам Собор возглавляет Святейший патриарх Алексий II) призвал законодателей не ограничивать права журналистов. Православные правозащитники подчеркивают в своем заявлении, что СМИ выполняют важную социальную функцию, «защищая права граждан и борясь при помощи правды с коррупцией, притеснениями и несправедливостью».
     Официальный представитель Московского патриархата протоиерей Всеволод Чаплин говорит:
     – Трудно не согласиться с аргументами Правозащитного центра. В нашей журналистике осталось нравственное желание помочь людям, когда их растаптывают чиновники. Лишать журналистов даже возможности запрашивать информацию о деятельности государственных органов опрометчиво.
     Таков оказался православный взгляд на права человека. Ну а так называемый либеральный?
     Никаких заявлений ни от движения «За права человека», руководимого Львом Пономаревым, ни от Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой не последовало. Во всяком случае на момент подписания этого номера ни на сайтах этих организаций, ни в информагентствах таких сведений не появилось.
     Хотя журналистов они тоже защищают – тех, кого побил ОМОН во время уличных беспорядков в Москве и Санкт-Петербурге. Я сочувствую коллегам. Но отмечу: журналистам в подобных ситуациях доставалось всегда. В начале 90-х нас задерживали практически на каждом месте происшествия, отбирали и засвечивали фотопленки. Бывало, и дубинками доставалось. А в октябре 1993 года уже не только били. Стреляли. Я ту ночь у Останкинского телецентра не забыл. Как рядом падали убитые и раненые...
     Кстати, писать в ту пору о нападениях милиции на журналистов было не принято. Вот токарь может повредить руку, строитель – уронить на ногу кирпич, но они в газете об этом не пишут. Так с чего вдруг им должно быть интересно читать про наши производственные травмы? Такие инциденты – часть профессионального риска. Защищать себя публикацией можно лишь в крайнем случае. Потом концепция изменилась. В СМИ появилась мода – получить по морде от милиционера, а потом написать заметку в стиле Ильфа-Петрова: «Прогрессивный журналист в лапах разъяренного верблюда». Но мы сами выбрали эту работу, никто палками на нее не гнал. Мы все знаем, что, выполняя ее, сильно рискуем. Так что истерики неуместны.
     А вот лишение журналистов прав на законодательном уровне – гораздо опаснее. Но это либеральных правозащитников не интересует. Как и закрытие детского православного приюта в Павловском Посаде. У них своеобразное представление о свободе вообще и свободе совести в частности. Они требуют обеспечения священных прав переходить улицу на «красный свет», стоять под стрелой, работать без упора и совать пальцы в электророзетки. У них «политзаключенные» – Ходорковский, бывший чекист Трепашкин и шпана из запрещенной организации с неприличным названием из трех букв. В итоге они достигли того, чего не смогли добиться ни КПСС, ни КГБ: подорвали доверие народа к понятию общественной зашиты прав человека. Само слово «правозащитник», от которого благодаря самоотверженности тех, кто боролся с тоталитарным режимом, еще недавно веяло благородством и смелостью, стало ругательным.
     Но есть надежда. Появились новые люди. Молодые. Они взялись подхватить упавшее в 90-е годы знамя правозащиты. У них еще нет опыта, но зато есть понимание истинных ценностей, истинной свободы. Дай Бог им и нам удачи в борьбе за права человека.

Пастыри на минном поле

История с мнимой кончиной Алексия II выявляет ряд проблем не только в РПЦ, но и в отношениях между церковью и обществом

     Слухи о смерти патриарха Алексия II взбудоражили не только церковь, но и далекую от церковной жизни публику. Патриарх вернулся в Москву из отпуска, благополучно отслужил литургию в Покровском монастыре, а скандал, вызванный слухами, не утихает. Это понятно. Дело действительно крайне неприятное, и докопаться до истины – что же на самом деле произошло и кто виновен – хочется многим. Любопытно другое. В ходе этих «раскопок» особенно ярко проявляются те фобии и антагонизмы, которые существуют как в церковной среде, так и в отношениях между церковью и обществом.
     Подозреваю, что слух зародился стихийно. В самом деле, присутствие патриарха на отпевании Бориса Ельцина ожидалось. Когда этого не произошло, начали искать причину. Поскольку в патриархии не любят афишировать, где и как отдыхает, а тем более лечится предстоятель РПЦ, поползли домыслы и рассуждения с далеко идущими выводами. Как это часто бывает в подобных случаях, сработал эффект снежного кома, который и покатился со Швейцарских Альп, по ходу дела превращаясь в лавину, которую, конечно, многие пытались использовать в собственных целях. Преклонный возраст патриарха заставляет многих в РПЦ готовиться к выборам следующего главы церкви. Существуют разные группировки с разными интересами, и им важно знать, каков будет расклад сил, когда наступит день X.
     Слух о наступлении этой малоприятной даты может быть использован с большой выгодой. В этом, увы, церковная политика мало отличается от светской.
     Но вот патриарх в полном здравии возвращается в Москву и иронично беседует с прессой по поводу своей несостоявшейся кончины. Казалось бы, на этом можно поставить точку, однако тут и начинается самое интересное – поиск злонамеренных лиц, учинивших непотребство. Причем представители РПЦ ищут их вовсе не в церковных стенах. Они изо всех сил настаивают: лица эти пребывают за их пределами.
     Прежде всего, конечно, за океаном. 17 мая в Москве должно состояться подписание Акта о каноническом общении двух ветвей русского православия – РПЦ и РПЦЗ. Зарубежная церковь шла к этому долго и мучительно, она не только крайне консервативна, но и весьма демократична по внутреннему устройству. Судьбоносное решение принималось не одними иерархами, в нем практически на равных участвовали миряне. Многие остались недовольны, в церкви произошли нестроения. Это вызывало недоумение в РПЦ, где решения принимаются централизованно. Росли подозрения в происках и заговорах. И сейчас, когда объединение вот-вот состоится, эти подозрения достигли апогея. Ясное дело, что именно заокеанские недруги распустили слухи о патриаршей кончине. Попытались напоследок сорвать великое дело.
     Но действовали они, как водится, не в одиночку. Кроме внешнего врага у РПЦ есть и внутренний – российская пресса. Причем главный враг именно она, так как возможностей навредить у нее больше. Глава патриаршей пресс-службы отец Владимир (Вигилянский) высказался на этот счет предельно откровенно, назвав двух главных обидчиков – «Московский комсомолец» и «Эхо Москвы» – и потребовав, чтобы руководители этих СМИ подали в отставку.
     Поиск внутренних и внешних врагов в России дело привычное. Легче жить, зная, что ты ни в чем не виноват, а виноваты окружающие. Но за легкую жизнь рано или поздно приходится расплачиваться. Церковное объединение, конечно, состоится.
     Но подозрительность в отношении зарубежников вряд ли будет способствовать уврачеванию церковных ран, растравлявшихся не одно десятилетие.
     Напротив, усилит встречную подозрительность. Взаимная паранойя – не лучший способ преодоления последствий раскола. Она ведет к возникновению расколов новых. Видеть в тех, с кем предстоит воссоединяться, злонамеренность и желание ловить рыбку в мутной воде, дестабилизирует процесс воссоединения. Ведь он не закончится с подписанием акта в Москве, торжественная церемония – лишь его начало.
     Подозрительность РПЦ в отношении прессы скрывает за собой более глубокую и важную проблему. Речь идет о недоверии к светскому обществу в целом.
     Вместо того чтобы смотреть на него как на поле для миссионерской деятельности, а следовательно, быть открытым для диалога с ним, РПЦ видит в этом обществе лишь поле минное.
     И для перехода через него вооружается разного рода миноискателями. В первую очередь она хочет обезопаситься от СМИ, решительно не желая понять, чтo такое право граждан на свободу информации. Делается это разными способами, самый невинный из которых – морализаторство. Он и был использован в истории с патриархом. Требовать от редакторов «провинившихся» СМИ уйти в отставку, то есть покаяться в безнравственности, – типичный пример морального шантажа.
     В последние годы роль церкви в обществе растет. Русское православие традиционно не отличалось большой социальной активностью. Десятилетия, проведенные под пятой безбожного режима, понятное дело, не способствовали ее усилению. Сейчас возможность для этого есть. Но, чтобы ею полноценно воспользоваться, надо избавиться от многих болячек прошлого.
     Прежде всего, от недоверия к окружающему миру, порожденному страхом перед ним.
     Речь не только о том мире, что лежит за морями-океанами, но, что гораздо важнее, о том, что под боком – у самых церковных стен. Нести в этот мир благую весть, вооружившись миноискателями, как-то не по-христиански. И крайне непродуктивно.

Обезьяний процесс

Пьеса в одном действии

     Наши авторы – работающие в жанре фэнтези писатели Ирина Андронати и Андрей Лазарчук, откликаясь на разгоревшиеся в последнее время споры вокруг теории Дарвина, предлагают свою оригинальную версию происхождения человека и основного закона мирового развития.
     Заброшенный город на вершине холма. Повсюду – на крышах, на ветвях деревьев, на свисающих лианах – сидят обезьяны. Их тысячи.
     На авансцене Профессор в пробковом шлеме и с сачком в руках, весь опутанный лианами, Обезьяна в мантии (Первая), Обезьяна в очках (Вторая), Обезьяна с книгой и человеческим черепом (Третья) и Царь обезьян.
     Первая обезьяна: – Великий народ Бандер-Логов! Самый великий народ Бандер-Логов! Неимоверный и исключительный народ Бандер-Логов! На ваш суд выносятся преступления этого жалкого человечишки, который посмел назвать нас, великолепных и неподражаемых, – предками человека! Предки – значит нечто прошлое, устаревшее, отжившее. Продолжившее себя в потомстве. И мы, извечный народ, который уже сейчас занят тем, о чем Джунгли только начнут думать послезавтра, – мы предки?! Этих голых, лысых, немощных бесхвостых тварей?! Предлагаю посадить этого гнусного клеветника в осиное гнездо и написать на него сверху!
     Обезьяны дружно аплодируют.
     Вторая обезьяна: – В джунглях нет никого такого умного, ловкого, сильного и благородного, как Бандер-Логи! Поэтому вы, Ваша честь, и вы, народ, можете проявить сострадание и милосердие к моему подзащитному, такому слабому, такому глупому, тупому и неприспособленному к жизни существу, которое лишь хотело найти себе место в истории цивилизации и, ведомое животным инстинктом, дерзостно решило произойти именно от нас! Еще бы! Мы велики. Мы свободны. Мы изумительны. Мы самое изумительное племя во всех джунглях. Знакомство с нами обогатило духовно моего подзащитного, и он может теперь передать наши слова тупому населению джунглей, чтобы оно наконец осознало, какое счастье выпало им – соседствовать с великим народом Бандер-Логов, а потому давайте просветим это несуразное двуногое, взыскующее, однако, света, знания и правильных родственных связей, и расскажем ему об удивительных и превосходнейших нас!
     Царь обезьян: – Гкхрм... (показывает бананом на Профессора)
     Профессор: – Высокий суд! Своей работой я не хотел никого ни возвысить, ни унизить. Она была посвящена лишь констатации того несомненного факта, что в сложных условиях жизни джунглей выживают самые приспособленные особи, они же и дают потомство...
     Первая обезьяна: – Великий народ! Вы слышите этот беспомощный бред? Подсудимый утверждает, что выживают более приспособленные. Подсудимый утверждает также, что люди произошли от нас – Бандер-Логов! То есть получается, что люди более приспособлены к выживанию? А может ли подсудимый перепрыгнуть с дерева на дерево? Достать банан с верхушки дерева? Поймать птицу? Убежать от леопарда? Изменить мир? Почесать ногой за ухом? Очевидно, что нет. Следовательно, так называемые люди никак не могли произойти от Бандер-Логов. Следовательно, так называемая работа подсудимого – не что иное как заведомая, бесстыдная и злопакостная лживая ложь, имеющая целью Бандер-Логов очернить и унизить! Обвинение требует достойного наказания для преступника – пожизненного заключения в подземелье со змеями! А еще мы написаем на него сверху и накидаем много-много банановых шкурок!
     Обезьяны бешено аплодируют.
     Царь обезьян: – Гкхрм... (показывает бананом на Третью обезьяну)
     Третья обезьяна (прижимая к груди книгу и человеческий череп): – Ваша честь! Великий народ Бандер-Логов! Мы провели глубокие исследования вопроса и выяснили следующее: нет, люди никак не могли произойти от Бандер-Логов, хотя очевидно, что наш великий, великолепный, несравненный и единственно правильный народ многотысячекратно древнее так называемых людей, которые по сравнению с нами – тьфу, никто, и звать их никак. Это установлено нашими экспертами с высочайшей, потрясающей воображение точностью. Однако в процессе познания выяснился неожиданный факт! Именно от Бандер-Логов произошли сами боги! Да и от кого еще могли боги произойти? Совершенно же очевидно, что выбирать свое происхождение им больше не от кого и в их выборе проявилась их божественная мудрость, целиком и полностью унаследованная ими от нас. Люди же, и это очевидно, могли произойти только от желтых рыб и земляных червяков. Да, признаем: люди выше рыб и червяков. Но не намного. Примерно вот на столько (показывает пальцами). Таковы результаты нашего сенсационного исследования. Этого лжеученого я предлагаю закопать в слоновьем дерьме и как следует попрыгать сверху, а ихний «Бигль» утопить – пусть эти рыбы и червяки убираются домой своим ходом. (Садится.)
     Обезьяны за сценой скандируют:
     – В яму его!
     – Написать на него сверху!
     – Закидать его шкурками!
     – Пусть знает, какой мы культурный народ!
     – В дерьмо его! В дерьмо его! В дерьмо!
     Профессора на лианах подтягивают повыше, он повисает над сценой, переворачивается вниз головой, из него сыплются несвязные ученые слова и отдельные непарламентские выражения на верхнеуэльсском диалекте.
     Царь обезьян (поднимается, расправляет плечи, вздымает вверх волосатую руку с бананом. Все замолкают): – Гркхм! И даже ГРХКМ!
     Обезьяны, истошно вопя, начинают раскачивать Профессора на лианах.
     Входит Маугли. Указывая на Профессора, кричит в сторону кулис.
     Маугли: – Мы успели!
     Входят Багира и Балу.
     Багира: – Профессор Дарвин, если не ошибаюсь?
     Профессор, вися, вежливо кланяется. Багира перекусывает лианы, профессор падает прямо в лапы Балу.
     Балу (улыбаясь): – Превед!
     Профессор: – И здесь эти русские! (Теряет сознание.)
     Маугли: – Запад есть Запад...
     Входит Каа. Все встают.
     Каа (тихим свистящим шепотом): – Вы слыш-ш-ш-шите меня, Бандер-Логи?
     Обезьяны: – Мы слышим тебя, о великий Каа!
     Каа: – Молились ли вы на ночь, Бандер-Логи?
     Обезьяны: – Не успели, о великий Каа...
     Каа (лицемерно вздыхает): – Жаль, жаль. Занавес, пож-ж-ж-алуйс-с-ста...
     Закрывается занавес. Маугли, Багира и Балу с Профессором на руках выступают на авансцену. Из-за занавеса слышны звуки национального танца Бандер-Логов, перемежающиеся громким глотанием.
     Профессор приходит в себя. Начинает слабо отбиваться, Балу аккуратно ставит его на землю.
     Маугли: – Идите к людям, профессор Дарвин! Расскажите им о великом Законе Джунглей. О том, что сила – в правде! А все эти ваши клювики, коготочки... Бросьте. Мелочи это. Да и не поймут...

Все ли действительное разумно?

Религиозный плюрализм в России: закон и реалии

     Россия переживает транзиторный период в своем развитии. Понятие «религиозного плюрализма» для нее по-прежнему остается новым.
     В рамках III Международной межвузовской научной конференции «Россия и современный мир: проблемы политического развития» 13 апреля редакция «НГ-религий» и Институт бизнеса и политики провели круглый стол на тему «Религиозный плюрализм и гражданское общество в современной России». Модератором дискуссии выступил ответственный редактор «НГР» Марк Смирнов. В ходе круглого стола прозвучало несколько десятков выступлений. Журналисты, ученые, представители религиозных организаций высказывали порой совершенно противоположные мнения по заявленной проблеме. «НГР» предлагают читателям наиболее интересные высказывания, прозвучавшие во время форума.

Марк Смирнов, ответственный редактор «НГР»:
     Все понятия, которыми мы пользуемся сегодня при обсуждении проблем религиозного плюрализма и гражданского общества, являются для России во многом новыми. Любой стране сложно войти в русло перемен и воспользоваться теми благами, которые предоставляет демократическое общество, без соответствующего исторического опыта. Российская империя никогда не была ни толерантной, ни веротерпимой, в ней существовала государственная Русская Православная Церковь. И до указа «О веротерпимости», подписанного Николаем II 17 октября 1905 года, переход православных подданных в другую религию или христианскую конфессию был уголовно наказуемым преступлением. Отсутствие свободы совести, свободы выбора, свободы вероисповедания – все это обусловило социальные потрясения 1905 и 1917 годов.
     Проблемы гражданского общества, религиозного плюрализма, толерантности стали обсуждаться в России после 1991 года, но для сознания и жизненной практики граждан эти понятия были новыми. Россия переживает переходный, транзиторный период в своем развитии, хотя определенные признаки зарождения гражданского общества в нашей стране уже есть. Это и свободная, даже оппозиционная пресса, это и общественные организации, контролирующие деятельность государственных и правоохранительных органов, это и возможность выражать свою точку зрения и влиять на решения правительства путем участия в различных политических партиях и общественных организациях. И одна из главных задач общества и государства сегодня – не допустить, чтобы религия выступала как фактор конфликта. Для того чтобы расшатать нашу все еще довольно хрупкую общественную систему, достаточно бросить спичку во взаимоотношения религий или этносов – и разгорится пожар.

Михаил Леонтьев, тележурналист, ведущий передачи «Однако» (Первый канал):
     В фокусе нашей дискуссии – вопросы, связанные с политикой. И это основная проблема: отделить религию, Церковь, религиозные институты от политики невозможно. Разные религиозные организации в разное время выступали в роли политических инструментов, порой главных инструментов. А в наше политкорректное время эти организации любят прятаться за ширму свободы совести, равноправия и т.д. По сути неполиткорректные силы всегда лучше всех пользуются политкорректными формулами, нормами и правилами.
     Сегодня в России мы можем наблюдать постоянные, систематические атаки на позиции Русской Православной Церкви (РПЦ) с разных сторон и с разными целями. Между тем РПЦ сейчас – единственный общероссийский институт, если понимать Россию как культурное, цивилизационное пространство, а не как РСФСР. Один из важнейших аспектов борьбы с влиянием России на постсоветском пространстве – это борьба с РПЦ. Причем осуществляют эту атаку и «православные братья», например Константинопольский Патриархат, избранный в качестве основного инструмента в этой политике противостояния российскому влиянию. Политически это несамостоятельная структура, в отличие от РПЦ в ее внешнеполитической деятельности.
     В самой России эта борьба осуществляется, в частности, путем религиозной экспансии. Конечно, католикам никто не может запретить миссионерскую деятельность на территории нашей страны. Но сама экспансия преследует и вполне конкретные политические цели. И в связи с этим возникает вопрос: может быть, концепция светского демократического государства, в котором все религии и конфессии равны не только в правовом плане, но и в плане занимаемых в обществе позиций, недостаточна с точки зрения чисто политических задач государства? Безусловно, веротерпимость не может ставиться под сомнение, но «веротерпимость» и «равенство» – разные вещи.
     Думаю, сейчас тактически нецелесообразно закрепить за РПЦ статус государственной Церкви, но двигаться к этому целесообразно. РПЦ не должна получить эксклюзивные привилегии, ущемляющие другие религии и конфессии, – она просто должна перестать бороться за то, что принадлежит ей по праву рождения.

Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата:
     Сегодня в мире поднимается новая волна дискуссии о том, как должны быть устроены общество и государство. Думаю, уходит в прошлое монополия на общественное устройство так называемого «антропоцентрического гуманизма», сконцентрированного исключительно на земных интересах человека. Гражданское общество, которое строится у нас, не нужно вписывать в эту уходящую модель. Мне кажется, «гражданское общество» – скорее технический, чем идеологический термин; это способность обычных людей влиять на решения политического руководства страны и объединяться в ассоциации для достижения этих целей.
     Лучшее, что можно сделать в России для становления гражданского общества, – это научить власти прислушиваться к голосу народа, каким бы он ни был. Мне не очень нравится слово «плюрализм», но в наших дискуссиях о правовых и идеологических основах того или иного общественного уклада оно представляется важным. Религия – это не только обряды, но и определенная модель семьи, общества, права, государства, и с этим нужно смириться. Люди, для которых земная жизнь – не главное, хотят выстраивать общество в соответствии со своими убеждениями, и эту разницу социальных моделей нельзя ликвидировать даже путем промывания мозгов в СМИ и в школе.
     Когда мы строим общество, у нас перед глазами – «город на вершине холма», модель идеального социума. Для американского протестанта это один «город», для мусульманина – другой, для православного – третий. Наша задача сегодня – не отказываясь от своей модели, строить эти «города» в относительном мире друг с другом. Важен не только диалог религий, но и диалог религии и секулярного общества, в том числе и на тему общественного устройства. Приверженцев разных общественных моделей не нужно переделывать силой, им нельзя отказывать в праве жить по их принципам.

Арслан Садриев, имам-мухтасиб Московской области, сотрудник Духовного управления мусульман европейской части России:
     Обсуждаемая тема очень актуальна. Страна, в которой одна конфессия была главной и каждому русскому предписывалось принадлежать к ней, «благополучно» скончалась в 1917 году. Была другая страна, где все религии находились под прессом, и во многом Вторая мировая война способствовала тому, что религия в СССР не вымерла окончательно. А сегодня у нас многонациональная, многорелигиозная страна, в которой собственно «российской» религии нет: корни христианства, ислама, иудаизма, буддизма – не в России. Тем не менее народы России эти религии приняли. Сегодня у нас появился шанс построить общество, в котором права одного человека будут заканчиваться там, где начинаются права другого. И если одна из религий пожелает срастись с государственной машиной, это неизбежно приведет к гибели и нынешнего государства.

Тимур Киреев, руководитель пресс-службы Федерации еврейских общин России:
     Мне повезло родиться в мусульманской республике, пожить в чудесном православном городе, а сейчас я работаю в еврейской религиозной организации. На мой взгляд, искренняя вера – источник толерантности. Потому что действительно религиозный человек, следуя обычаям своих отцов, поймет другого человека, который следует иным обычаям, но хранит их так же свято, как и он сам. И именно истинная вера дает возможность построить гражданское общество и демократию в России. Главный принцип демократии – уважение прав и свобод другого человека, чему и учит религия.
     Нужно различать веру и фанатизм. Фанатики порой заряжены отнюдь не религиозным чувством. Подмена веры фанатизмом влечет за собой пагубные последствия, тем более что в современном мире политическое мировоззрение подчас вытесняется религиозным. На место противостояния политических систем, увы, приходит противостояние религий. Но к религии как таковой это не имеет отношения, это политика в религиозных одеждах.

Владимир Ряховский, адвокат, сотрудник Славянского правового центра:
     На протяжении 15 лет я профессионально занимаюсь вопросами религиозной свободы и правового обеспечения деятельности религиозных организаций. Гражданского общества без плюрализма вообще и без религиозного плюрализма в частности быть не может.
     Наша Конституция гарантирует всем религиозным объединениям равенство перед законом и отделяет их от государства. В России порядка 22 тыс. зарегистрированных религиозных объединений, половина из них – православные, порядка 3,5 тыс. – мусульманские, около 5 тыс. – протестанты и католики. Но почему-то сегодня нам навязывают точку зрения, согласно которой «быть русским» и «быть патриотом» автоматически означает «быть православным». Если обратиться к СМИ: прекрасно, что мы можем смотреть праздничные трансляции из храма Христа Спасителя, но где информация о других религиозных объединениях? Что мы, например, знаем о баптистах? А ведь зарегистрированных баптистских религиозных объединений у нас около 2 тысяч! Какой вклад СМИ вносят в то, чтобы люди узнавали о религиях больше? Разве что пугают телезрителей «страшилками» о сектантах.
     Международные организации постоянно поднимают вопросы о соблюдении свободы совести в России. Разве эти претензии не обоснованны? Россию никто не звал в Совет Европы, она сама подала заявку, признала над собой юрисдикцию Европейского суда. Но когда нас упрекают в каких-то нарушениях, мы говорим о вмешательстве во внутренние дела России.
     Я лично вел в Европейском суде дело «Армии спасения», московскому отделению которой российский суд отказал в регистрации. Причина: «Армия спасения» была признана военизированной организацией, насаждающей казарменную дисциплину и нарушающую тем самым российское законодательство. Весь мир над этим смеялся. Что касается саентологов или «Свидетелей Иеговы»: к ним можно относиться по-разному, но основания для отказа в регистрации не должны быть надуманными. Резюмируя: по плюралистической модели, закрепленной в российской Конституции, мы еще не жили. Плюрализм – это не только разные мнения, но и уважительное отношение к ним: не разделяю, но уважаю.

Энвер Кисриев, политолог, профессор Дагестанского научного центра Российской академии наук:
     Я считаю, что сегодня в российском обществе религиозный плюрализм постепенно исчезает, становится проблематичным. О религиозном плюрализме можно говорить лишь тогда, когда религия находится в недрах гражданского общества и наравне с его институтами самопроизвольна в своем развитии. У нас же складывается ситуация, при которой государство будет де-факто опекать религии. Я могу согласиться с Михаилом Леонтьевым: религия не может полностью дистанцироваться от государства и власти. И с исламом в России происходит то же, что и с православием: он успешно институционализируется государством, которое ведет настоящую войну против всяких «идеологических отклонений» от так называемого традиционного ислама, поисков своего понимания ислама.
     Гражданское общество – это буржуазное общество, так его определяли Гегель, Маркс, классики социологии. У нас зачатки гражданского общества появились в период перестройки, когда мы, в общем, не были буржуями, но хотели ими стать и вели себя как они. Сейчас же государство контролирует все то, что можно было бы назвать институтами гражданского общества. Оно будет существовать как фикция под прикрытием государственного аппарата. Россия регенерирует исконные политические институты, меняются только названия. Это объективные тенденции, я их не критикую. Как говорил Гегель, «все действительное разумно».

Батыр Кетинов, кандидат исторических наук, доцент Российского университета дружбы народов:
     И плюрализм, и гражданское общество как понятия пришли к нам с Запада, и сегодня мы, по сути, используем западные заготовки для понимания процессов, происходящих в России. На мой взгляд, нам скорее нужно исходить не из абстрактной модели общества, а из российских реалий. К «плюрализму без пределов» же лично я отношусь отрицательно. Когда-то образцовая с точки зрения плюрализма Великобритания сегодня столкнулась с проблемой религиозного фундаментализма и, скажем так, пожинает посеянное. В наши дни, если британские полицейские надевают на кокарду знак полумесяца, то это приветствуется, но вот христианам запрещают креститься возле храмов – это может оскорбить проходящих мимо мусульман.
     Сам Будда говорил: «Не доверяйте мне на слово, проверяйте все на себе!» Он же говорил, что религиозная община живет по своим законам, а общество – по своим. В то же время я не согласен с тем, что религия должна быть свободной от политики, и история буддизма – хороший пример того, что такой свободы никогда не бывает.

Мари Жего, журналист, корреспондент газеты Le Monde в Москве:
     Во Франции за религиозный плюрализм и многорелигиозность, так же как и в России, приходится бороться чуть ли не каждый день. У нас в стране религия отделена от государства, но при этом частные религиозные школы финансируются из государственного бюджета. И государство пытается найти компромисс с религиозными организациями. Что касается толерантности по отношению к другим национальностям и религиям, то она должна прививаться со школьной скамьи. Детям предстоит жить в эпоху глобализации, а в новом мире отказ от терпимости просто губителен.
     Василина Орлова, журналист, обозреватель «Московских новостей»: В контексте нашей дискуссии я бы затронула проблему религии в постиндустриальном обществе. Сегодня культ потребления по своей тотальности вполне сопоставим с советским строем. Ситуация постмодернизма характеризуется тем, что современный верующий, особенно верующий горожанин, верит невесть во что, он может одновременно практиковать трансцендентальную медитацию, читать гороскоп и ходить в православный храм. Тоталитарное государство, конечно, регламентировало религиозную жизнь в стране, но и постиндустриальное общество от права контроля над человеком тоже не отказывается.

Армия, демократия и ислам

     От перспектив «Большого Ближнего Востока», бурлящего региона, охватывающего территорию от Малой Азии до полуострова Индостан, без преувеличения, зависит будущее мира. Происходящее в двух ключевых государствах на оконечностях этого пространства – Турции и Пакистане – демонстрирует масштабную проблему. Удастся ли найти устойчивый баланс между тремя понятиями: «стабильность», «демократия» и «ислам»?
     Турецкую Республику лихорадит уже месяц. Намерение министра иностранных дел Абдуллы Гюля баллотироваться в президенты спровоцировало кризис. Военное командование заявило, что не допустит избрания главой государства представителя исламской партии. Со времен основоположника современной турецкой государственности Мустафы Кемаля Ататюрка армия выступает гарантом светского устройства. За последние полвека четыре избранных правительства были отстранены от власти за несоответствие идеалам кемализма.
     Генералы терпели тот факт, что Партия справедливости и развития формирует правительство и контролирует парламент. Но третий высший пост (кроме премьера и спикера) приверженцу умеренно исламских взглядов? Это уже слишком!
     Кемалистская идеология, на страже которой стоят военные, означала отказ от османского наследия, мощный рывок к модернизации. Ислам как традиционалистская сила служил, по мнению Ататюрка и его сторонников, тормозом на пути из азиатского прошлого в европейское будущее.
     Парадокс заключается в том, что именно исламская партия, премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган и сам Гюль являются главными адептами присоединения Турции к Европейскому союзу и проведения реформ европейского образца.
     Одной из таких реформ, которую требует Брюссель, является сокращение роли армии в политике и подчинение ее гражданскому контролю.
     Партия справедливости и развития пришла к власти, уверенно победив на выборах в 2002 году. Скорее всего, она победит и на досрочном голосовании в июле, назначенном для разрешения кризиса. В то же время сторонники светского пути уже несколько недель проводят многомиллионные митинги протеста против исламизации, которую, как они считают, намеревается провести Эрдоган со товарищи.
     Как часто бывает в случаях идейно-политического противостояния, символы важнее реальных действий.
     Так, мусульманский платок, который (как и большинство турецких женщин) носит жена Гюля, в глазах оппонентов перевешивает его светскую прагматичную политику.
     Еще недавно турецкие политики не пошли бы наперекор генералам. Кабинет Неджметтина Эрбакана, лидера Партии благоденствия, первой происламской силы, пробившейся к власти, в 1997 году ушел добровольно, не дожидаясь свержения. Однако Эрдоган подчиняться не намерен – Турция действительно продвинулась по пути демократии. И выходить из кризиса тоже собирается демократически. Сначала пройдут досрочные парламентские выборы, а потом – впервые в турецкой истории – всенародные выборы президента. И если Абдулла Гюль победит, то обретет иную легитимность и статус, куда более весомый, чем тот, каким располагает глава государства сегодня. Чем поставит военных и сторонников светского устройства перед тяжелым выбором.
     В отличие от динамично развивающейся Турции, у Пакистана проблем много больше, чем достижений.
     Однако интрига закручивается вокруг тех же трех элементов – армии, демократических процедур и исламистов.
     Кризис начался в марте, когда президент Пакистана генерал Первез Мушарраф отстранил от власти своего прежнего союзника верховного судью Ифтихара Мохаммеда Чаудхри. Его обвинили в коррупции, однако неожиданность отставки и ее таинственные обстоятельства (Чаудхри был изолирован и исчез на несколько дней) породили слухи о политической подоплеке. По версии сторонников Чаудхри, в одночасье превратившегося в символ оппозиции, истинной причиной было его высказывание о том, что если Мушарраф, пришедший к власти в 1999 году в результате военного переворота, хочет снова выдвинуться в президенты, он должен покинуть пост главнокомандующего.
     Отставка Чаудхри вызвала протесты работников юстиции по всей стране. Вместо того чтобы «выпустить пар», власти бросились разгонять недовольных. Выступления превратились в кампанию против военного правления, кульминацией же стало кровавое побоище на прошлой неделе в самом большом городе Карачи – более четырех десятков погибших и сотни пострадавших.
     Стоит напомнить, что Пакистан – очень бедное, перенаселенное (140 миллионов жителей) государство, обладающее ядерным оружием, не контролирующее существенную часть собственной территории и служащее базой для талибов и прочих исламских радикалов. Любая дестабилизация, чем бы она ни была вызвана, чревата приходом к власти религиозных экстремистов, в руки которых попадет оружие массового поражения. Мушарраф представляет свою власть в качестве единственной гарантии от такого сценария. Тем более, что недолговечные гражданские правительства Беназир Бхутто и Наваза Шарифа, приходившие к власти путем выборов, прославились прежде всего безудержной тягой к обогащению.
     Что важнее – демократия или стабильность? Стоит ли поощрять «сильную руку», которая обещает не допустить неблагоприятного развития событий? Способна ли она на самом деле это сделать или, напротив, провоцирует кризисы? Великие державы, пытающиеся что-то сделать с Большим Ближним Востоком, раз за разом вынуждены отвечать на эти вопросы.
     Европа наблюдает за событиями в Турции с тайным облегчением. Конфликт между военными и исламской партией демонстрирует, насколько далека Анкара от стабильной демократии, так что не нужно изобретать причины, почему ЕС отвергает ее заявку. У Соединенных Штатов свой зуб на Эрдогана – его правительство отказалось предоставить американцам свою территорию перед иракской кампанией. Так что главные «демократизаторы» мира США и Евросоюз скорее предпочтут генералов.
     Схожая ситуация и с Пакистаном. Страх палестинского сценария (приход к власти ХАМАС) в ядерной державе заставляет делать ставку на военную диктатуру, которая как минимум клянется не выпустить из рук «кнопку». То, что именно фаворит Мушаррафа доктор Кадир Хан открыл пару лет назад общемировой ядерный «супермаркет», относят к неизбежным издержкам.
     Глобальное переустройство привело к парадоксальным результатам. Все запуталось.
     Недоброй памяти биполярная конфронтация имела одно преимущество: она организовывала мировое пространство по понятным принципам – геополитическим и идеологическим.
     И на вопрос, что такое хорошо, а что такое плохо, имелось два противоположных, но очень четких ответа, в зависимости от того, с какой ты стороны от линии раздела. Сейчас четкой линии нет, а понятия «хорошо» и «плохо», кажется, окончательно слились воедино.
     Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

Во имя Отечества и Веры

     Общероссийское общественное движение «Россия православная», которому исполнилось 10 лет, было создано по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и при поддержке всех ветвей власти.
     В честь первой в истории движения круглой даты в зале храма Христа Спасителя в Москве прошел праздничный вечер под названием «Жертвенное служение России». «За минувшие годы, – говорится в послании собравшимся Патриарха Московского и всея Руси, – много было сделано участниками этого движения: проведение ежегодных рождественских фестивалей, Покровских чтений, вечеров «Жертвенное служение России», издание журнала «Россия православная», детского журнала «Купина», установка памятных знаков на местах порушенных в прошлом святынь… Все это и многое другое направлено на утверждение традиционных нравственных начал в жизни общества, достойно свидетельствует о возрождении Церкви и веры в нашей стране, вносит свой посильный вклад в достижение мира и общественного согласия».
     Председатель Центрального совета движения «Россия православная» Александр Буркин сказал:
     – Очень приятно, что наша скромная лепта так отмечена. Но мы задаем себе вопрос: а что же для всех нас значит «Россия православная»? Это симфония властей – державных и церковных, это молитвенное стояние Eго Святейшества Патриарха за народ Божий, это – великие и малые народы, живущие дружной и крепкой семьей, это – Вера, Надежда, Любовь, это – наша история, наша культура, наша судьба.
     А тем временем в промежутках между концертными номерами шла церемония награждения. В числе тех, кого пригласили на сцену, был заместитель Председателя Совета Федерации Александр Торшин (на снимке), которому вручили серебряный орден «За жертвенное служение». Движение учредило эту награду в 1998 году, предназначив ее для тех, кто неустанно трудится во славу Отечества, Веры и народа. Принимая орден, Александр Торшин сказал: «Работу «России православной» трудно переоценить. Ее дела говорят сами за себя».
     Редакция «Парламентской газеты» в свою очередь удостоилась вымпела «России православной» – за труды по развитию и укреплению движения.

Каноны терпимости

Идейная борьба РПЦ с гомосексуализмом не должна превращаться в санкционирование насилия над гомосексуалистами

     Скандал с побитием российских гей-активистов и сочувствующих им членов Европарламента выплеснулся на страницы мировой прессы. В мордобое принимали участие не только скинхеды, но и православные радикалы. Более того, в толпе отечественных борцов с содомией были замечены и православные батюшки, дающие благословение на расправу. Один в ответ на вопрос «что же вы делаете?» кокетливо перекрестил рот и продолжил свое нехитрое занятие. Впору впасть во фрейдизм: гомофобия – вытеснение скрытой гомосексуальности. То, что неонацисты лупили голубых почем зря на глазах малоактивных представителей закона, не удивительно. Правые радикалы не прочь заниматься этим везде, а многие стражи порядка относятся к гомосексуалистам с презрением, разделяя это отношение с подведомственным им криминальным миром.
     А вот противостояние борцов за голубые права и Русской православной церкви вызывает много вопросов. В конфликте она была представлена своим фундаменталистским крылом – откровенно маргинальными «хоругвеносцами» и «Союзом православных граждан». Но это лишь видимая часть айсберга, борьба с попытками проведения гей-парадов занимает немалое место в деятельности РПЦ. Накануне скандала главный генератор церковно-общественных идей – Отдел внешних церковных связей – выступил с обширным заявлением на этот счет. Призывов к рукоприкладству в нем не было, но риторика документа носила крайне нетерпимый характер.
     На мой взгляд, неверно ведут себя обе стороны конфликта. И это способствует усилению гомофобских настроений в обществе, где и без того хватает взаимной злобы и неприязни. Недаром во всемирном рейтинге миролюбия мы оказались на одном из последних мест.
     Добиваясь публичности, отечественные геи допускают ошибку. Они слепо следуют зарубежным образцам, но российская половая мораль сильно отличается от западной. У нас сексуальная сфера – вещь приватная, и на общественный суд ее выносить не принято. Парадоксальным образом это способствует большей сексуальной свободе, чем, скажем, в США. Пока американцы поголовно обсуждали анатомические особенности своего президента и требовали его импичмента, наше высшее руководство ни в чем себе не отказывало в плане сексуальных утех. И публике было на это глубоко наплевать.
     Так и на гомосексуализм после отмены на него уголовного наказания народ смотрел снисходительно – мало ли чем люди занимаются на досуге.
     На Западе совсем не так. Там сексуальное поведение имеет общественный резонанс. Поэтому гей-активисты и вышли в 70-е годы защищать свои права публично. Своего они добились, больше на эти права никто не посягает. Но у нас такая деятельность именуется вынесением сора из избы и чревата диаметрально противоположным результатом – ограничением прав людей с нетрадиционной ориентацией.
     В том, что РПЦ борется с гомосексуализмом, нет ничего удивительного.
     Мировые религии считают это явление грехом. Одни осуждают его меньше (индуизм), другие больше (ислам). Где-нибудь на Ближнем Востоке гомосексуалистов по-прежнему вешают. Борьба геев за свои права повлияла на ситуацию лишь на Западе, в либеральных протестантских церквах к ним относятся терпимо. Но одновременно нарастает и встречная волна, консерваторы без устали вспоминают инвективы библейских пророков и апостола Павла, обращенные против нетрадиционной сексуальности. В православии дебаты по этому поводу не велись никогда, оно занимало последовательно консервативную позицию.
     Но одно дело – бороться с гомосексуализмом, а совсем другое – с гомосексуалистами. Христианство всегда подчеркивает, что осуждения требует грех, а не грешник. Грешника-то как раз следует жалеть и прощать. Батюшка, направляющий карающую руку погромщика, нарушает первейшую христианскую заповедь – любви. Гомосексуалист может быть христианином, но трудно счесть христианином того, кто бьет гомосексуалиста и не испытывает при этом ни малейшего раскаяния.
     Идейную борьбу с гомосексуализмом церкви следует начинать с себя. Не будем лукавить. Любое мужское закрытое сообщество, будь то армия, британская школа для мальчиков или монастырь, создает атмосферу, способствующую возникновению нетрадиционных сексуальных связей. Православное монашество не исключение, а поскольку путь к епископскому сану по православным канонам открыт лишь для «черного духовенства» – монахов, гомосексуальные отношения достаточно легко находят себе путь на самые вершины церковной власти.
     Католики, у которых обета безбрачия – целибат – необходим и для рядового священства, сталкиваются с этой проблемой гораздо чаще и начинают вести с ней серьезную борьбу. Гомосексуальные скандалы более не замалчиваются.
     Не то в России. Уличенных в содомском грехе епископов тихо и без шума переводят на новое место службы. На этом фоне грозная риторика борьбы с означенным грехом и претензия на моральный авторитет воспринимаются как лицемерие – грех никак не меньший, чем мужеложство.
     Геи требуют установления в России норм политкорректности, принятых во всем западном мире. Но эта борьба наталкивается на то, что в российской культуре сексуальная мораль принципиально отличается от западной. Что крайне усложняет их задачу. Напротив, в РПЦ принято ругать политкорректность – это всеобщая уравниловка, которая не дает возможности выносить моральных оценок. Она не видит разницы между глубоко несчастными неграми и вполне благополучными геями, потакающими своей разнузданности. Это не толерантность, а безразличие.
     Критикам политкорректности выпадает возможность показать на деле, что такое истинная терпимость, основанная на религиозном миропонимании.
     Она не закрывает глаза на то, что те, кому сострадают, морально несовершенны, более того, ведут неподобающий образ жизни. И утверждает: можно сурово осуждать этот образ жизни, но к людям, его практикующим, продолжать относиться с сочувствием и любовью. Почему бы не воспользоваться этой возможностью?

Православие неэффективно

     «Православная церковь, в годы гонений отнюдь не очистившаяся и не окрепшая, а только научившаяся сугубым компромиссам, мечтает стать господствующей идеологической силой, да уже как бы и стала. Но это неэффективная, искусственная идеология, не обладающая даже тем мифотворческим запасом, который одно время был у большевиков…».
     В России наблюдается активное стремление построить национальную идентичность вокруг традиционных ценностей церковной жизни и православия. «Русская идея» сейчас – это традиция, исконно-русское, апелляция к величественной (?) старине, дающей как бы вечный образ России. А самое, так сказать, вечное – православие. Еще Достоевский говорил: русский человек прежде всего православный; русский и православный, получается, – понятия тождественные и по объему, и по содержанию. И речь при этом не шла о каких-либо догматических различениях в деноминациях христианства, а о целостной характеристике русского человека. Тогда остается непонятным кардинальный факт: почему русский строй, включавший православную церковь, «исчез в одно мгновение» (Розанов). И не надо говорить о патриархе Тихоне и пасхальном крестном ходе 1918 года: это рябь на воде, воронка от быстрого погружения тонущего корабля.
     Увы, прав оказался не Достоевский, а Белинский, написавший в письме Гоголю, что русский человек нерелигиозен, говорит про иконы: годится – молиться, а не годится – горшки покрывать. Православные священники не пользовались духовным авторитетом в народе, не говоря уже о высшем обществе, где их попросту не принимали. Сравните это с тем, как поляки отстаивали – и отстояли! – свою католическую церковь, или с какой-либо сценой в европейском романе, где священник – привычный гость великосветских салонов. Да хоть и «Войну и мир» взять: уже в первой сцене – аббат Морио у А.П.Шерер.
     Священник в русском быту – это та или иная модификация отца Ильи в «Очарованном страннике» Лескова: ходя со службой по дворам в церковные праздники, в каждом дворе выпивал по рюмочке, так что до последней избы добредал уже совсем пьяненьким и уже не пил, а сливал подношение в бутылочку под ризой. Рассказчик вспоминает это с умилением. Такой тип бытовой религиозности назывался обрядовым благочестием – и никаких духовных экспликаций не знал.
     Роль религии в том или ином обществе нужно оценивать не с точки зрения ее догматов, а по той культурной среде, в которой эта религия приживается – или которую создает. Даже до татаро-монгольского завоевания культурная среда в России была не сравнима с той, что существовала в Европе. Та питалась от античных корней, а Русь имела в восприемниках одряхлевшую, застойную Византию. И главное: она была лишена культурных языков того времени – латыни и греческого. Кирилл и Мефодий, принесшие на Русь болгарскую грамоту, оказали ей медвежью услугу. Об этом писали и Шпет, и Федотов. А из завоеванного турками Константинополя культурная элита убежала отнюдь не в Россию, а в Италию.
     Считается, что непоправимый урон православной церкви нанес Петр, ликвидировав патриаршество. Это мнение, что называется, узко-партийное, исходящее из круга инсайдеров – самих церковных иерархов или не в меру благочестивых мирян. История с огосударствлением церкви в России имеет другой смысл – демонстрируя в очередной раз грубые приемы отечественных вестернизаторов: это была попытка скопировать порядок церковного строя в протестантских странах вне контекста и духа самого протестантизма, великого движения Реформации. Вестернизацию в России проводили сверху – как Петр, так и Ленин, насаждавший социализм («захватив государственную власть, мы в ускоренном порядке создадим в стране предпосылки социализма»). А сверху, с крыши, ничего не построить. Фундамент же русский был неподходящим для культурного строительства: неграмотное крестьянство, при этом пребывавшее в крепостном состоянии.
     Реформация – подлинная предпосылка цивилизационного развития – начинается с грамотности, с чтения хотя бы – или тем более – Библии. Протестантская установка – каждый сам себе священник – основа свободной, самодеятельной личности вырабатывалась в этом чтении: прямое отношение к Богу, минуя посредничество церкви. Это было так именно на Западе, где католическая церковь обладала неслыханными культурными богатствами. Тем не менее само христианство было спасено в Реформации, сделавшей из него орудие индивидуального воспитания. (Формирование личности в католических странах – результат Ренессанса.) В России до Александра Первого не было даже русского текста Священного Писания, и Библейское общество, сделавшее перевод и начавшее религиозное просвещение народа, очень скоро подверглось опале. Человек, знавший грамоте и «начитанный от Писания», вызывал недоверие.
     «На Руси все православные знают, что кто Библию прочитал и «до Христа дочитался», с того резонных поступков строго спрашивать нельзя; но зато этакие люди что юродивые – они чудесят, а никому не вредны и их не боятся» («Однодум» Лескова).
     В том-то и дело, что боялись, – начальство боялось. Это история русского сектантства и всех репрессий огосударствленной церкви. Но ведь сектантство, едва ли не во всех своих вариантах, и было живым религиозным течением. В нем, вне окостеневших церковных структур, происходил свободный религиозный поиск, то есть становление самодеятельной личности. В сущности, это было протестантское движение. Тут дело отнюдь не в содержательной тематике религиозного сознания, а в самой форме самостоятельного поиска истины. Древнейший пример такого становления – иудаистская религиозность, талмудизм. Это, грубо говоря, тренировка мозгов, в дальнейшем оказавшихся весьма способными к математическим и всяким иным светским дискурсам. В дальней перспективе это путь не религиозного обновления, а культуры, культурного созидания, подготовка на века культурного резерва.
     Еврейство же в своих исторических вариациях являет еще одну черту, характеризующую передовое сознание: таковое конструируется и обостряется в обстановке репрессий, вырабатывая защитные барьеры у маргиналов, аутсайдеров. «Если долго бить зайца по голове, он научится спички зажигать» (Чехов). Маргинал способен вырваться из плена обыденности, из отчуждающей системы Das Man. Он не подчиняется диктату «людей», «как у людей», рутине. Ему нечего терять, кроме своих цепей (иудаистская подоплека Марксова мифа о пролетариате). И тут происходит парадоксальное: в самой жизненной борьбе маргинал оказывается успешнее людей мэйнстрима. Это тема «протестантской этики и духа капитализма». Не случайно пуританскую религиозность называют реставрацией религиозности ветхозаветной: сказалось психологическое родство преследуемых. В России такой тип личности создался, как известно, в расколе, давшем стойкие типы успешных предпринимателей. И тут дело не в двуперстии, не в сугубой или трегубой аллилуйе, а в самой обстановке формирования этих людей: преследование закаляет и способствует инициативам, нестандартным патернам поведения, способствующим жизненным успехам.
     Чрезвычайно важно еще одно обстоятельство: преследуемые необходимо вырабатывают солидарный образ жизни, создают крепкие общины, землячества, практику взаимовыручки. Вот вам настоящее зерно гражданского общества, его живая полицентричность. Это и есть строительство «снизу». Личность создается не в пустоте отверженности и изгойства – таковое возможно разве что у гения и даже способствует гениальности, а в «стачке» со своими, в солидарном противостоянии тотализирующим структурам государства и монопольной церкви.
     В России была институция, казавшаяся перспективной именно в вышеуказанном смысле, – крестьянская община, как будто бы живое образование народной жизни. Но община была мистифицирована как революционными народниками («ячейка социализма»), так и религиозными старателями, сублимировавшими ее едва ли не в церковь как «соборный дух». (В России из церковной соборности старались делать инструмент познания, вроде гносеологического субъекта на Западе.) Но в реальности своей крестьянская община была инструментом государственного фиска прежде всего, и она не была живой даже в сельскохозяйственном смысле, потребовалось начать ее ликвидацию (Столыпин). Зато именно в сектантских общинах создавались эффективные формы хозяйствования (толстовские коммуны – даже при советской власти, см. у Солженицына в «Архипелаге»).
     Пресловутый «русский религиозный ренессанс» был верхушечным и в чем-то даже «декадентским» движением. Религиозная реформация возможна лишь как широкое народное движение. И русское сектантство было такого рода движением. У него не было единого центра, но фигура общепризнанного вождя уже намечалась: Лев Толстой, человек ярко выраженного протестантского склада, недаром такой успех в качестве религиозного мыслителя и проповедника имевший именно на протестантском Западе. Отлучение его от церкви было ответом русского православия на складывавшуюся ситуацию. Потом Толстой умер, а в России вместо реформации произошла революция, совсем по-иному расставившая фигуры на историческом поле.
     Нынешняя церковная реставрация – косметический, отнюдь не «евроремонт». Вообще в христианских странах ныне не существует религиозной мотивации. И в России средний класс ныне создается в иных условиях, которые всем известны. Ему не дают развернуться государственные структуры. А православная церковь, в годы гонений отнюдь не очистившаяся и не окрепшая, а только научившаяся сугубым компромиссам, мечтает стать господствующей идеологической силой, да уже как бы и стала. Но это неэффективная, искусственная идеология, не обладающая даже тем мифотворческим запасом, который одно время был у большевиков. Во всяком случае, проекту «конкурентноспособного человека», выдвинутому с вершин власти, православие никак способствовать не может.

Оборона идентичности

Православие – единственная христианская конфессия, которая до сих пор не пытается избавиться от антииудаизма

     Недавно горстка православных либералов – священников и мирян из России, Грузии, Греции и Италии – собрались в Иерусалиме и робко призвали собратьев по вере отказаться от антииудаизма. На призыв мало кто обратил внимание. Но стоило сообщению об этой встрече появиться на сайте Антидефамационной лиги, которая профессионально борется с антисемитизмом, как российские православные отреагировали на него весьма бурно. Мол, у иудеев самих рыльце в пушку: по сей день проклинают христиан в своих молитвах. И на крест плюют.
     Кто б спорил – антихристианская полемика очевидна в ряде талмудических текстов, и к кресту после его специфического использования инквизицией у евреев не самое лучшее отношение. Но это никак не отменяет столь же очевидного факта православного антииудаизма. И полного нежелания православия что-то предпринять по этому поводу.
     После Второй мировой войны в европейском христианстве поднялась волна раскаяния за то, что сотворили нацисты с евреями. И протестанты, и католики признали, что христианский антииудаизм если не подготовил почву для расистского антисемитизма, то поспособствовал равнодушному отношению европейцев к массовому уничтожению евреев. Или помог их самооправданию – что делать, «народ-богоубийца» в конце концов наказан Богом.
     Либеральные протестанты сделали из этого грустные выводы: христианское учение нуждается не просто в чистке, пересмотрены должны быть сами постулаты веры. Консервативные католики нашли другое решение: христианам нельзя отказываться от сущностных вещей, достаточно избавиться от «теологии замещения». Суть ее такова: Церковь – это «Новый Израиль», следовательно, старый приказал долго жить, иудеи совершили непоправимую ошибку, не признав Христа, и Бог отвернулся от них навсегда. На Втором соборе Ватикан признал, что это не так: «Иудеи не должны быть представлены ни отверженными Богом, ни проклятыми». И заодно снял с них многовековое обвинение в богоубийстве. Ведь обвинить можно только того, кто сознает, что поднимает руку на Бога, а те соотечественники, которые обрекли Иисуса на распятие, как раз отказывали ему в этом. Когда христиане сделали первый шаг, начались подвижки и в иудаизме. Конечно, антихристианские настроения остаются, но крупные иудейские богословы делают встречные шаги. Декларация «Дабру Эмет» (иврит – «говорите правду») как раз об этом.
     Все эти перемены остались практически незамеченными православием.
     Дежурное объяснение: православие крайне консервативно по определению и трепетно относится к своему наследию. Антииудаизма же в этом наследии хоть отбавляй. Одно «Слово против иудеев» Иоанна Златоуста чего стоит. А в православном богослужении Страстной недели иудеи именуются «сонмищем богоубийц», и гнев Господен призывается на их головы. Неудивительно, что самые страшные еврейские погромы совершались в России после Пасхи.
     Православный антииудаизм прошлого связан с конкретными историческими обстоятельствами. Юдофобские инвективы Златоуста – следствие межрелигиозных распрей в Антиохии IV столетия, где знаменитый проповедник отстаивал чистоту вероучения. Антиудаистские пассажи в литургии также связаны со временем ее создания, когда важно было подчеркнуть разрыв христианства с иудаизмом.
     Современное православное богословие вполне отдает себе отчет в исторической обусловленности этих вещей и не настаивает на их незыблемости.
     Избавиться от них достаточно просто, было бы желание. Католики же избавились, а ведь отнюдь не либералы.
     Неспособность православия отказаться от антиудаистского наследия объясняется вовсе не богословским консерватизмом. Причина в другом. Православные церкви – церкви национальные. Вселенский характер христианства остается у них на втором плане, на первом – вера как способ национальной идентификации. Неслучайно наша РПЦ без устали подчеркивает: Россия – это православие.
     Поэтому, в отличие от католицизма с его наднациональным сознанием, православие не желает отказываться от «богословия замещения».
     Ведь такой отказ признает не только право иудаизма на полноценное существование (он не проклят Богом), но и глубинную корневую связь с ним самого христианства. А это пугает потерей религиозной и накрепко связанной с ней национальной идентичности. Нынешнее юдофобство – следствие смертельного испуга, отсюда его истерическая агрессивность. Вопли типа «сам дурак, пошто на крест плюешь» призваны этот испуг скрыть.
     Антиудаизм сверху дает санкцию дремучему антисемитизму снизу и, в свою очередь, получает подпитку от него. Образовался порочный круг: антисемитские настроения в церкви не позволяют и помыслить о возможности преодоления антииудаизма, а тот усиливает антисемитизм. Возможность сослаться на авторитетные мнения Иоанна Златоуста и Григория Нисского греет сердца, полные ненависти к «синедриону демонов». В первые годы патриаршего служения Алексий II имел неосторожность обратиться к американским евреям с посланием «Мы должны быть едино с иудеями», где говорил о перспективах иудео-православного диалога. Что тут началось! Патриарха обвинили в жидомасонстве, вспомнили, что и фамилия у него нерусская – Ридигер, а в ряде приходов перестали поминать его во время службы. Руководство РПЦ так струсило, что с тех пор не позволяет себе и намеков на богословский диалог, обмениваясь с иудейскими лидерами казенными поздравлениями и туманными уверениями в дружбе.
     По мере наступления глобализации национализм православных церквей растет Они свято верят в то, что являются последним оплотом народного духа, который безжалостно унижается и уничтожается духом космополитизма.
     Страх потери идентичности усиливается. Так что порочный круг антииудаизма и антисемитизма вряд ли будет разорван в ближайшем будущем. Тем более в России, где широкие народные массы прекрасно помнят, кто такие на самом деле «безродные космополиты».