Первоочередной заботой Кремля становится легитимность результатов выборов в 2011-2012 годах

     14 сентября 2004 года, сразу после чудовищного террористического акта в Беслане и его кровавой развязки, Владимир Путин заявил, что «одного сострадания недостаточно, необходимо действовать», и призвал «кардинально пересмотреть» механизмы деятельности государственной власти в России. Наиболее важной и далеко идущей из предложенных им мер стала отмена прямых губернаторских выборов.
     Новая система назначения губернаторов серьезно повлияла на внутреннюю политическую жизнь регионов, но не изменила ее коренным образом.
     К осени 2004 года в подавляющем большинстве регионов России губернаторы были доминирующими политическими акторами. Случаи, когда они проигрывали выборы, становились все более редкими, а сопоставимых по политическому весу институтов в регионах не было. Законодательные собрания утратили свое политическое значение еще во второй половине 1990-х гг. В начале 2000-х они состояли, как правило, из представителей местных административных и предпринимательских элит, основной целью которых было лоббирование собственных материальных интересов в коридорах исполнительной власти. Под контролем губернаторов находились наиболее важные СМИ. В подавляющем большинстве, региональные политические режимы в России носили авторитарный характер. Важно отметить, что
     свертывание демократии на региональном уровне предшествовало авторитарному повороту в общероссийской политике.
     Скажем, думские выборы 2003 года все еще в значительно большей мере соответствовали демократическим стандартам, чем региональные выборы 2000-го – первой половины 2003 года.
     Более того, в 2002 году федеральный центр инициировал важную реформу, которая в перспективе могла привести к некоторой демократизации региональной политической жизни. Речь идет об изменении федерального законодательства, согласно которому регионы должны были избирать не менее половины членов законодательного собрания или одной из его палат по пропорциональной системе. И действительно, выборы законодательных собраний, которые состоялись с декабря 2003-го по весну 2005 года, продемонстрировали значительное оживление политической жизни в регионах. Ощутимо выросло представительство политических партий, причем это касается не только партии «Единая Россия», но и многих других – КПРФ, ЛДПР, «Союза правых сил», «Яблока», «Родины», Партии пенсионеров.
     Это не значит, что губернаторы сдали свои позиции в качестве наиболее важных политических акторов. Реальный результат внедрения пропорционального представительства состоял не в этом, а в том, что теперь для удержания контроля над собранием губернатору было недостаточно удовлетворять лоббистские амбиции местных экономических групп. На повестку дня встала коалиционная политика, предвыборные соглашения между губернаторами и различными политическими партиями. Как правило, губернаторы уже тогда делали основную ставку на «Единую Россию». Но при этом многие из них придерживались более сложных стратегий, оказывая поддержку и другим партиям, а в некоторых случаях создавали собственные избирательные блоки, которые участвовали в выборах наряду с «Единой Россией». В итоге губернаторам по-прежнему удавалось удержать политический контроль над собранием, но теперь в основе этого контроля лежали коалиционные взаимодействия, компромиссы. В перспективе этот путь мог привести к демократизации региональной политической жизни.
     Эти прогрессивные тенденции были пресечены отменой губернаторских выборов, поскольку не укладывались в политическую стратегию федерального центра.
     Одно из важных следствий нового формата региональной политики состояло в том, что, хотя значение «Единой России» в регионах возросло, уровень ее электоральной поддержки не соответствовал ожиданиям российского политического руководства по поводу думских выборов 2007 года.
     Этим выборам придавалось колоссальное значение в контексте проблемы политической преемственности. Владимир Путин не мог участвовать в следующих президентских выборах. Это означало, что кандидатом правящей группы на них должен был выступить заведомо слабый, не очень широко известный и не обладавший значительными ресурсами политик. Ведь если бы он располагал значительными ресурсами, то представлял бы потенциальную угрозу для самого Путина, который от реальной власти отказываться не собирался. В этих условиях принципиально важным становилось то, чтобы на думских выборах «партия власти» не просто победила, но победила с огромным отрывом от всех конкурентов. В преддверии президентских выборов думские должны были стать наглядной демонстрацией общенационального консенсуса. Однако результаты региональных выборов 2003-2005 гг., когда доля проголосовавших за «Единую Россию» обычно колебалась от 25% до 30%, вовсе не обещали такого исхода.
     Предыдущие федеральные выборы, как в 1999 году, так и в 2003-м, наглядно показали, что губернаторы располагали колоссальными ресурсами влияния на результаты голосования. Это и не удивительно. Ведь именно региональные власти выполняют основные организационные функции на выборах, фактически контролируют систему избирательных комиссий. Значит,
     ключом к реализации стратегии Путина на выборах 2007-2008 годов должно было стать создание такой ситуации, при которой интересы политического выживания губернатора были напрямую связаны с электоральным успехом «Единой России». Именно на это и была направлена новая система назначения губернаторов.
     Во-первых, теперь выдвижение кандидата на губернаторскую должность зависело исключительно от Кремля. Это значило, что результаты «Единой России» можно было сделать одним из аспектов оценки деятельности инкумбентов. Теперь федеральный центр мог просто не переназначать губернаторов в тех регионах, где «партия власти» выступала на выборах не очень успешно. Во-вторых, участие законодательного собрания в процессе назначения губернатора вело к тому, что ценность коалиционных стратегий сошла на нет. У губернаторов появились прямые стимулы к тому, чтобы добиваться большинства в законодательном собрании именно для «Единой России».
     Сегодня можно констатировать, что стратегия федерального центра, направленная на подчинение предвыборной активности губернаторов интересам «Единой России», увенчалась полным успехом. Уже с осени 2005-го начался перелом в уровнях поддержки, которые она получала на региональных выборах. Правда, для достижения этого перелома федеральному центру пришлось пойти на некоторые дополнительные усилия: запретить избирательные блоки, разгромить партию «Родина» и Партию пенсионеров, отменить голосование «против всех», которое на региональных выборах достигало 15% голосов. Но, конечно же, определяющую роль сыграло то, что теперь губернаторы несли личную политическую ответственность за результаты «Единой России».
     Совершенно очевидно, что при отмене губернаторских выборов федеральный центр не очень заботился о ее последствиях для региональной политики как таковой. Сколько-нибудь серьезной смены региональной власти не планировалось, да ее и не было. Сразу после введения нового порядка губернаторы начали в массовом порядке обращаться к Путину с просьбой о переназначении, и такие просьбы, как правило, удовлетворялись.
     В течение 2005-2006 годов были назначены 53 губернатора, но среди них можно насчитать лишь 14 «новичков», а остальным просто продлили полномочия.
     Это и понятно: трудно было ожидать, что новоназначенные губернаторы справятся с обеспечением нужных результатов федеральных выборов так же успешно, как ветераны региональной политики. Своих должностей тогда лишались, как правило, либо губернаторы, которые пришли в свое время к власти при поддержке КПРФ и сохранили связи с оппозицией, либо такие, которые явно утратили контроль над ситуацией в своих регионах. В 2007 году число губернатор, лишившихся своих постов, несколько возросло. В частности, в явной связи с низкими результатами «Единой России» на думских выборах были уволены губернаторы Смоленской и Ярославской областей.
     Таким образом, итогом реформы региональной власти стало ее фактическое возвращение к конфигурации 2000-2003 годов – с монополистической моделью власти, которая полностью концентрировалась в руках губернаторов, очень слабыми законодательными собраниями, СМИ и институтами гражданского общества. Можно сказать, что
     региональный авторитаризм был полностью инкорпорирован в структуру авторитарной общероссийской власти. Более того, ситуация в некоторых отношениях ухудшилась.
     Возьмем модели контроля над законодательными собраниями. В 2000-2003 годах, когда выборы проводились на беспартийной основе, губернаторам не приходилось прилагать специальных усилий к тому, чтобы обеспечить победу предпочтительных для них кандидатов. Зачастую достаточно было просто объявить о поддержке этих кандидатов, и в сочетании с этим фактором собственные ресурсы кандидатов оказывались вполне достаточными для успеха.
     Теперь, когда региональные выборы стали проводиться частично, а иногда и полностью, по партийным спискам, а значение этих выборов возросло, такая модель была уже недостаточной. Поэтому административные машины голосования и фальсификации результатов выборов, которые были созданы для достижения успеха «Единой России» в 2007 году и Медведева в 2008-м, не были демонтированы после достижения стоявших тогда политических целей. Напротив, они были запущены на полную мощность на региональных выборах. Дело в том, что теперь губернаторы руководствовались уже не только желанием продемонстрировать свою лояльность федеральному центру, но и собственными политическими соображениями.
     Известно, что перед каждой серией региональных выборов Кремль через главное управление внутренней политики президентской администрации доводит до региональных властей свое представление о том, какие результаты «Единой России» в данном регионе могут быть сочтены приемлемыми. Предполагается, что существенное отставание от этих показателей может стоить губернатору кресла.
     Зачастую, однако, губернаторы стремятся не просто выполнить, а перевыполнить планы. Это определяется их собственными политическими интересами. Во-первых, сложившаяся еще до избирательной реформы практика состоит в том, что все значительные финансово-экономические группы, а также важные институциональные клиенты губернатора (например, крупные университеты) должны иметь своих представителей в законодательных собраниях. Раньше такое представительство достигалось на непартийной основе.
     Ныне ситуация такова, что единственный способ его обеспечить – это провести как можно больше депутатов от «Единой России». Другие партии просто не приемлемы как каналы такого представительства. Во-вторых, эти партии не всегда рассматриваются как в должной степени лояльные губернатору, а иногда находятся с ним в конфликтных отношениях. Вывод, который из этого делают многие губернаторы: нужно любой ценой достичь как можно лучшего результата для «Единой России».
     Апофеозом такого подхода стали региональные выборы, состоявшиеся 11 октября 2009 года в трех регионах – Москве, Республике Марий-Эл и Тульской области. По общей оценке наблюдателей, эти выборы характеризовались массовым произволом властей, выразившемся в массовых отказах в регистрации оппозиционных кандидатов, полном отсутствии условий для ведения ими избирательных кампаний, а также в прямых фальсификациях. Нельзя сказать, что этот произвол был беспрецедентным. Некоторые из выборов, прошедших в марте 2009-го, были отнюдь не лучше. Разница, однако, состояла в том, что
     в октябре 2009-го желание губернаторов обеспечить наилучшие результаты «Единой России» привело к тому, что результаты всех остальных партий оказались ничтожными.
     Более того, ЛДПР и «Справедливая Россия» получили представительство лишь в одном регионе каждая.
     Для оппозиционных партий итог региональных выборов стал поводом для демарша в Государственной думе, который получил общенациональное политическое звучание. Это, в свою очередь, привлекло внимание прессы к массовым фальсификациям на выборах. Как кажется, подобные последствия кардинально расходились с планами Кремля.
     Результаты выборов, предстоящих в 2011-2012 годах, в значительной мере предопределены, риски куда менее серьезны, чем четыре года назад. В этих условиях первоочередной заботой Кремля становится легитимность результатов.
     Важным фактором, влияющим на легитимность выборов, является и участие в них официальных оппозиционных партий. Их роль в современной российской политической системе невелика, но и полная маргинализация этих партий, их отчуждение от системы не входят в планы Кремля. И уж, во всяком случае, нетерпимой ему представляется ситуация, когда стабильность политической системы в целом подвергается риску из-за ситуационных политических интересов губернаторов.
     В этих условиях, как следует из многих косвенных признаков, Кремль дал региональным властям прямое указание отказаться от наиболее грубых и явных форм фальсификаций. Это немедленно сказалось на результатах региональных выборов, состоявшихся 14 марта 2010 года Уровень успеха «Единой России» ощутимо снизился, так что в четырех из восьми регионов она не достигла 50% голосов, в среднем – 50,6%. Напротив, выступление КПРФ было наиболее успешным за все время проведения региональных выборов по смешанным системам. В среднем она набрала 19,7% голосов, в том числе в четырех регионах – более 20%. «Справедливая Россия» и ЛДПР выступили менее успешно, но и они добились представительства во всех без исключения регионах. Впрочем, политические итоги выборов не изменились, потому что во всех регионах «Единой России» удалось сохранить законодательное большинство за счет одномандатников.
     Полагаю, что этот итог не дает оснований для оптимизма. Ситуация, когда Кремлю приходится идти на прямое вмешательство, чтобы сохранить видимость демократии на выборах, свидетельствует о глубокой деградации региональной политики в России. Из нее окончательно устранены какие бы то ни было элементы открытой, публичной конкуренции. Конфликты сохранились, но они протекают и разрешаются не на электоральной арене, а в сложном, тщательно скрытом от публики процессе взаимодействия между федеральным центром и региональными группами влияния.
     Английская версия этой статьи будет опубликована в Russian Analytical Digest.

     Либеральный проект реформы трудовых отношений – свобода объединения работников, полноценные переговоры между работниками и работодателями и протесты в рамках закона. Только это может вывести ситуацию из нынешнего опасного противостояния работников и работодателей.
     Беспредел работодателей по отношению к работникам становится привычным. Но от распространенности это явление не становится менее вредоносным и разрушительным для общества, экономики и жизни людей.
     Директор ледового дворца спорта снежной зимой требует от сотрудников взять лопаты и идти расчищать снег вокруг здания. На вопрос, а зачем делать это вручную, когда в гараже стоит приобретенная для этих целей снегоуборочная машина, директор отвечает, что нечего гонять машину лишний раз. Мало того, в последнее время, по его мнению, работники вызывают недовольство руководства, и тем, кто хочет сохранить работу, следует понять, что если начальство сказало убирать снег вручную, то наличие специализированной техники не должно их останавливать. Ну а возражения о том, что это не входит в должностные обязанности и без дополнительной оплаты тренеры, холодильщики и слесари не должны махать лопатами, вызвали поток мата и угроз физической расправы со «слишком умными». Кстати, организация не является частным бизнесом, а финансируется из местного бюджета.
     Или вот руководитель небольшой специализированной компании, вовлеченной в круговорот большого строительного комплекса, обнаруживает, что на счете у него зависли чуть больше двадцати миллионов чьих-то денег. Он этому радуется и, несмотря на умоляющие вопли из бухгалтерии о том, что хозяин денег найдется и их придется вернуть, покупает себе шикарный внедорожник, а следом еще и супермотоцикл. Но радость длится недолго, так как хозяин денег находится, да еще такой, который не потерпит отказа и даже не намерен долго ждать возврата. Деньги приходится вернуть, но в коллективе начинаются невыплаты зарплаты, т. е. за шалости начальства работники расплачиваются своим заработком. На робкий вопрос «когда выплатите» опять следует мат и сверхсодержательный ответ: «Когда деньги будут!»
     И таких историй на любой вкус множество.
     В бюджетном секторе идут игры начальников с премиальным фондом, и поощрения из него чаще всего получают не те, кто тянет главную нагрузку, а те, кто близок к руководящему кругу.
     В малом бизнесе произвол в отношении работников приобретает и вовсе экзотические формы: уже не модно просто кидать работников на зарплату – теперь работников принуждают брать на свое имя кредиты и отдавать их работодателю. Ну а если у того что-то не получилось, то проблема возврата становится проблемой работника – работодатель делает удивленные глаза и заявляет о своей непричастности к этому кредиту. На больших предприятиях вроде все проще: закон в основном соблюдают, откровенные манипуляции с зарплатой встречаются нечасто. Но большое предприятие, как правило, встроено в какую-нибудь монополию, которая в свою очередь патронируется какой-нибудь властью. Это дает администрации больших предприятий возможность диктовать жесткие условия работникам, и противостоять ей бесполезно. Этого не могут и одиночки, защищающие свои права через суд, и самые сплоченные профсоюзы, пытающиеся действовать в рамках переговорного процесса.
     Особую тревогу внушает то, что порочные практики «экономии на работниках» становятся все более распространенными. Запущен механизм отрицательного отбора, и даже нормальные работодатели вынуждены прибегать к «кидалову», «разводкам» и «прессованию» своего персонала.
     Иначе не выжить: ведь этим достигается снижение издержек на труд, а значит, конкурентное преимущество.
     Но если такие методы и дают какое-то сиюминутные выгоды, то даже в очень недалекой перспективе просматриваются другие результаты – наплевательское отношение к работе, скрытые формы сопротивления, отчуждение, которое в конце концов приведет либо к загниванию, либо выльется в стихийные протесты.
     Обсуждая проблемы грядущей и столь необходимой стране модернизации, никто не затрагивает вопрос о том, а зачем в нее включаться наемным работникам. Ведь без них невозможны ни разработка прорывных технологий, ни последующее их внедрение в практику. Ведь никто не заявил, что работники инновационных отраслей, при условии их полноценной и добросовестной работы, смогут обеспечить себе, скажем, среднеевропейский уровень потребления и качества жизни.
     До сих пор идея честного труда на одном рабочем месте, в рамках нормальной продолжительности рабочего времени никак не связана с идеей не то что процветания, а хотя бы простого благополучия.
     Такую ситуацию нужно менять – нужно менять положение работников экономике и в обществе. Сегодня они находятся на периферии экономической и общественной жизни, являясь при этом самой многочисленной социальной группой. Они достойны благополучия и процветания не меньше, чем чиновники и предприниматели. Ведь зачем работать, если благополучия нет и не будет? Кто должен быть благополучным? Только тот, кто бизнесмен или причастен к власти? Только те, кто обладает суперквалификацией или способен на сверхнапряженный труд? Те, кто заточен на сверхприбыльные виды деятельности? А многочисленные работники – носители нормальной стандартной квалификации, выполняющие большую часть всех работ? А люди, ориентированные на семью, на творчество, на науку, на общественную жизнь, т. е. на то, что не приносит сиюминутной и значительной прибыли или дохода – они не достойны благополучия?
     Дешевая рабочая сила для России – миф. Это может позволить себе Китай, где в деревне из-за политического принуждения 700 млн человек живут в условиях такой нищеты, что вырывающиеся оттуда счастливцы готовы работать где угодно и за любые деньги, лишь бы не вернуться назад. Боязнь нищеты – это и есть главный импульс включения китайцев в их модернизацию. В России все сложнее.
     Чтобы активизировать людей, нужно не пугать их нищетой, а предложить им перспективы достойной жизни. Нужно вернуть желание наемным работникам участвовать в рыночной экономике. А это не только и не столько деньги – это права. Права на участие в экономической деятельности, принятии решений и, разумеется, в распределении результатов этой деятельности сообразно своей роли и усилиям.
     Иными словами, речь идет о либеральной экономике для наемных работников.
     Чтобы запустить либеральные реформы, для наемных работников необходимо сделать три одновременных шага, связанных с корректировкой законодательства.
     Первый шаг заключается в том, чтобы реально обеспечить конституционное право на свободу объединения, которое является важнейшей конституционной свободой наряду с такими, как свобода слова, совести, собраний. Принцип свободы объединения лежит в основе деятельности всех профсоюзов, без которых невозможно полноценное включение работников в экономику. Нормальное профсоюзное движение не может существовать без его реализации, а полноценное участие работников в экономике – если каждый будет действовать в одиночку, без представительских организаций. Прикладные аспекты реализации принципа свободы объединения давно и подробно разработаны в рамках международного профсоюзного движения. Как должны образовываться профсоюзы, как строить взаимоотношения с государством и работодателями, что считать нарушением права на объединение и кто должен отвечать за это – все это давно известно и работает в странах, для которых конституционные свободы не пустой звук.
     В России сегодня есть масса примеров грубого нарушения принципа свободы объединения. Преследование людей, пытающихся создать профсоюз, в последние годы становится чуть ли не нормой.
     Руководители предприятий открыто заявляют о том, «на моем предприятии я не допущу существование профсоюза!». Хотя они не имеют на это ни малейшего права – право создавать или не создавать профсоюз принадлежит работникам. Те, кто хочет создать профсоюз, должны иметь возможность сделать это, и те, кто мешает им, должны наказываться!
     Второй шаг заключается в изменении процедуры коллективных переговоров. Сегодня закон таков: коллективные переговоры профсоюза с работодателем должны вестись три месяца, и через три месяца стороны обязаны подписать те пункты, по которым они договорились, а все несогласованное остается вне зоны регулирования коллективных соглашений. Это ликвидирует основу для поиска компромиссов и создает возможность для работодателей навязывать свои условия. Несогласованный пункт – например, об оплате труда – приходится либо подписывать в той редакции, которую предлагает работодатель, либо оставлять неподписанным. И тогда работодатель может делать с зарплатой все что захочет – менять, понижать – без согласования с профсоюзом. Поэтому сегодня работодатели предлагают минимально приемлемые условия оплаты, и профсоюзы вынуждены соглашаться на них: ведь лучше подписать соглашение с минимальными гарантиями, чем остаться вообще без соглашения.
     Чтобы изменить эту ситуацию, необходимо вернуться к норме, которая существовала до принятия нынешнего Трудового кодекса. В соответствии с ней за три месяца переговоров работодатель и профсоюз должны договариваться по всему комплексу вопросов, входящих в коллективное соглашение.
     И если хоть один пункт не согласован, то соглашение не может быть подписано, и появляется основа для коллективного трудового спора. Это поставит стороны перед необходимостью договариваться и хоть немного слушать друг друга, пытаясь найти компромиссы.
     Наконец, третий шаг заключается в том, чтобы упростить процедуру организации забастовки, которая была и остается законным способом разрешения трудовых конфликтов. О сегодняшней процедуре организации забастовки, которую предписывает закон, писалось много, и нет особого смысла повторять, что это запретительная процедура, которой никто не может воспользоваться, для того чтобы разрешить трудовой спор. Поэтому ситуацию надо менять. Прежде всего надо вернуть право проведения забастовки профсоюзам. Только они могут выдвинуть наиболее обоснованные требования и удержать работников от крайних действий.
     Именно так и было в Пикалево: не сдержи местный профком людей – перекрытием дороги дело бы могло бы и не ограничиться. Если в современных российских трудовых протестах есть хоть что-то цивилизованное, то это привнесли туда профсоюзы.
     Облегчение процедуры организации забастовки может остановить стихийные выступления работников. Но главное – это даст работникам возможность реально и законно, а не на словах отстаивать свои права в спорах с работодателями.
     Получается такой либеральный проект реформы для работников: свобода объединения, полноценные переговоры и протесты в рамках закона. Он не рассчитан на механическое увеличение зарплат, на гарантированное обеспечение дополнительными благами и льготами. Это проект для тех работников, которые захотят и смогут воспользоваться правами и общепризнанными институциональными возможностями для повышения своей роли в экономике страны. Тот, кто этого не хочет, может оставаться в стороне от профсоюзов, переговоров и споров. Но те, кому надоело быть расходным материалом для бизнеса, кто хочет работать в достойных и согласованных, а не навязанных условиях труда, должен это право иметь. Быть наемным работником не значит быть бессловесным, бесправным и обреченным на нищенское существование.
     Конечно, это изменит ситуацию, в первую очередь для бизнеса. Это приведет к увеличению издержек на труд. Но возьму на себя смелость подсказать один источник, за счет которого можно это увеличение покрыть: платить меньше взяток чиновникам. Кстати, те же профсоюзы, если они почувствуют заинтересованность, могут оказаться вполне надежными союзниками в борьбе за такое перераспределение ресурсов. Это, разумеется, очень непросто. Но вряд ли будет легче жить в стране, балансирующей между беспросветной нищетой и отчаянным бунтом.
     Автор – ведущий специалист социально-экономических программ Центра социально-трудовых прав.

Суд взыскал с Владимира Жириновского миллион в пользу Юрия Лужкова и его правительства

     Мэр Москвы Юрий Лужков и столичное правительство отсудили у лидера ЛДПР Владимира Жириновского по 500 тыс. руб. Савеловский суд Москвы удовлетворил иск господина Лужкова, в котором он требовал возместить моральный ущерб за нелестные высказывания политика в адрес правительства Москвы в октябре 2009 года. Теперь Владимира Жириновского ждет серия похожих исков и от других московских чиновников и правительства Москвы на общую сумму 313,5 млн руб.
     Вчера Савеловский суд Москвы частично удовлетворил иск о защите чести и достоинства мэра Москвы Юрия Лужкова к лидеру ЛДПР Владимиру Жириновскому. Политик должен будет выплатить 500 тыс. руб. господину Лужкову и еще 500 тыс. руб. правительству города за высказывания в адрес столичных властей. Напомним, осенью 2009 года после встречи с президентом Дмитрием Медведевым господин Жириновский назвал столичное правительство «источником коррупции» и наградил другими нелестными эпитетами (подробнее с ними можно ознакомиться на сайте vesti.ru), добавив, что «все это связано с одним человеком – мэром Москвы». Заявления прозвучали в программах «Вести в субботу» и «Вести недели» на телеканале «Россия» 24 и 25 октября прошлого года. За эти высказывания Юрий Лужков потребовал от господина Жириновского компенсировать ему и правительству Москвы моральный вред в размере 5 млн руб. (по 2,5 млн руб. каждому истцу), а от телеканала – обнародовать опровержение в виде заявления диктора в эфире.
     Слушания длились два дня. 27 апреля в суд явился господин Жириновский, где добивался отвода судьи, переноса заседания и личной явки господина Лужкова, но его требования судья не удовлетворил. Вчера было оглашено решение.
     «Важно, что суд не стал обязывать телеканал опровергать переданную Владимиром Жириновским информацию,– заявила «Ъ» адвокат ФГУП ВГТРК Зоя Матвеевская.– Ведь мэр подал в суд на гражданина, а от телеканала требовал опровергнуть его слова в виде сообщения диктора: на моей памяти такие требования были впервые предъявлены к СМИ». По закону «О СМИ» телеканалы не несут ответственности за цитирования выступлений депутатов и других официальных лиц. По словам госпожи Матвеевской, теперь телеканал обязан лишь сообщить о решении суда «в любой форме».
     Вчера адвокат господина Жириновского Сергей Беляк заявил, что намерен подать в Мосгорсуд кассационную жалобу. «Будем добиваться отмены решения как необоснованного,– заявил он.– Судья отказала в допросе свидетелей, которых мы вчера доставили в суд. Были поспешно оглашены материалы дела, без их углубленного изучения и исследования. У нас есть достаточно аргументов, чтобы добиться отмены решения. Если Мосгорсуд встанет на защиту московских властей, мы будем добиваться отмены решения в Верховном и Европейском судах».
     «Суд признал, что господин Жириновский проиграл в суде и, значит, нарушил закон,– прокомментировал решение суда пресс-секретарь господина Лужкова Сергей Цой.– Уверен, что лидер ЛДПР получит и другие иски, десятки исков, о которых говорилось в прессе в последние дни. И суммарный материальный эффект от этих, возможно, проигранных исков для господина Жириновского будет очень велик». Речь идет об исковых заявлениях, которые за последнюю недели подали все 27 членов правительства Москвы (последний иск будет подан сегодня от имени префекта ЮАО Юрия Буланова) после выступления Владимира Жириновского в Госдуме 20 апреля. Там он высказался о московских властях, используя примерно те же выражения, из-за которых лидер ЛДПР вчера проиграл суд.
     Как заявил «Ъ» префект САО Олег Митволь, каждый из истцов потребовал с политика 500 тыс. руб. компенсации морального вреда. Кроме того, по словам господина Митволя, к господину Жириновскому будет подан еще один иск – от правительства Москвы как коллегиального органа. «В феврале 2010 года с одной из зарубежных фирм была достигнута договоренность о перечислении Москве 300 млн руб. на социальные проекты,– рассказал «Ъ» Олег Митволь.– Однако на днях в правительство пришло письмо, где сказано, что совет директоров этой компании после заявлений Владимира Жириновского в Госдуме решил отказаться от финансирования проектов. В связи с этим к лидеру ЛДПР будет подан иск на сумму 300 млн руб., сейчас его готовят юристы». Таким образом, общая сумма исковых требований, предъявленных к господину Жириновскому, составит 313,5 млн руб. без учета проигранного вчера 1 млн руб.

Не все парламентарии соглашаются проходить крещение региональными выборами

     Депутатам Госдумы от фракции «Единая Россия» и сенаторам-единороссам придется пойти на региональные кампании. Полученные ими голоса будут учитываться при формировании партийного списка на федеральные выборы 2011 года. Парламентарии, подтвердившие свой авторитет высоким рейтингом доверия со стороны населения, будут включаться в списки в приоритетном порядке.
     На октябрьских выборах 2010 года единороссы полномасштабно применят практику, опробованную ими во время мартовской кампании. Они планируют отправить на региональные выборы, которые состоятся в Республике Тыва, Новосибирской, Белгородской, Магаданской, Костромской областях, депутатов, избранных в Госдуму в 2007 году по спискам от этих регионов, и сенаторов, представляющих эти субъекты Федерации.
     Таким образом, в партии признан успешным эксперимент, проведенный на мартовских выборах в Воронежской и Рязанской областях. Там был применен формат так называемого горизонтального формирования списков. Тогда единороссы образовали более десятка региональных групп, которые возглавили депутаты Госдумы и популярные региональные политики.
     Секретарь президиума генсовета «Единой России» Вячеслав Володин объяснил, чем продиктован интерес федеральных парламентариев к региональным кампаниям. Результат, полученный ими на местных выборах, будет решающим в процессе составления федеральных списков к думским выборам 2011 года. Володин объяснил, что система формирования горизонтальных списков не позволяет кандидатам участвовать в кампании лишь номинально. Потому что в этом случае им необходимо разворачивать такую же избирательную активность, как и одномандатникам. По его словам, горизонтальные списки стимулируют внутрипартийную конкуренцию. Депутаты, таким образом, должны подтвердить свою популярность в делегировавшем их в федеральный парламент регионе. «Каждый должен набрать очков больше, чем его коллега по Думе. Полученный результат им зачтется», – сказал Володин «НГ». Он пояснил, что не все парламентарии соглашаются проходить крещение региональными выборами. Правда, тем самым они уменьшают шансы на продление депутатских полномочий в будущей Госдуме.
     Володин рассказал, что региональные группы будут сформированы на октябрьских выборах в Магаданской, Новосибирской и Костромской областях. Он пояснил, что в Белгороде у «Единой России» сильное региональное отделение и решение, по какой схеме формировать списки – вертикальной или горизонтальной, – отдано на откуп местным единороссам.
     Впрочем, не все депутаты Госдумы будут участвовать в избирательных кампаниях в качестве кандидатов. Тем, кто пользуется в партии особым авторитетом, будет доверено кураторство региональными и муниципальными выборами. В партии сформирован новый институт уполномоченных партии на выборах региональных законодательных органов госвласти. Так, избирательную кампанию в Белгородской области будет курировать депутат Госдумы Андрей Скоч, в Костромской области – парламентарий Дмитрий Савельев, в Магаданской области – депутат Иван Квитка. Не менее важны для партии и выборы глав областных столиц. Туда также будут делегированы думцы: Михаил Бабич отправится в Томск, Виктор Кидяев – в Нижний Новгород, Владимир Стальмахов – в Тамбов, Александр Хинштейн – в Самару, Виктор Казарин – в Биробиджан, Николай Мусалимов – в Ижевск и Сергей Железняк – в Махачкалу.
     Еще одно нововведение: региональные секретари теперь понесут личную ответственность за создание первичек на местах. По словам Володина, региональная кампания в октябре не будет отличаться масштабностью, зато большое число выборов пройдет на муниципальном уровне. С этим во многом и связано требование интенсифицировать работу на местах.

«Единороссы» учатся выбирать

     Новый способ отбора желающих попасть в следующую Госдуму нашли в «Единой России»: одним из базовых критериев остается активность на выборах в регионах.
     Это почти что социалистический критерий – отбор, так сказать, по труду, – хотя и в специфических условиях избирательной кампании. «По итогам региональных выборов у нас выстраивается рейтинговая линейка», – признал вчера на брифинге секретарь президиума генсовета «Единой России» Вячеслав Володин. Дело в том, что модная среди «единороссов» сейчас «горизонтальная» система формирования списка на региональных выборах (с минимальной общей частью, не более трех фамилий, и максимально возможным по законодательству количеством подгрупп) позволяет реально сравнивать достижения всех участников предвыборной гонки. Впрочем, идея о том, что депутаты Госдумы должны ездить, помогать и даже возглавлять некоторые такие подгруппы на выборах в региональные заксобрания, не у всех думских «единороссов» нашла понимание. Тем не менее избирательный штаб партии теперь усердно внедряет эту технологию дальше, агитируя депутатов областных парламентов лично участвовать в выборах органов власти местного самоуправления. Возможно, что такую технологию формирования списка партия применит на выборах в нижегородский городской парламент.
     «Надо вводить ресурс дополнительных локомотивов, это дает от семи до десяти процентов голосов плюс к списку», – настаивает Володин. Он, кстати, не стал комментировать предположения о том, что ЕР таким образом уже приступила к подготовке черновых набросков списков кандидатов в депутаты Госдумы.
     Что же касается выборов осенью, то магаданские и новосибирские «единороссы» уже приняли решение использовать горизонтальную систему. В Белгороде региональная организация считается сильной и будет думать по этому поводу. В Костроме местные партийцы хотели уменьшить число групп – а это вряд ли даст нужный конкурентный эффект, считают в руководстве партии.
     – Эта система – препятствие протекционизму, – уверяет Вячеслав Володин, – в эту систему не встраиваются блатные, непопулярные, дискредитирующие власть.
     Кстати, новый метод формирования списков удобен для «единороссов» и при конкурентной борьбе – чем больше подгрупп, тем труднее бывает региональным отделениям других политических партий «закрыть» своими выдвиженцами все вакансии. В этом смысле осенняя избирательная кампания будет одной из самых трудных, разыгрываться будут более 40 тысяч вакансий на муниципальном уровне.
     Еще одна технология, тоже обкатанная на прошедших мартовских региональных выборах, – это появление уполномоченных партий, которых, по признанию секретаря президиума генсовета, отправляют на самые трудные участки работы. Пока для помощи местным партийцам на областном уровне назначены трое: Андрей Скоч – для Белгорода, Дмитрий Савельев – для Костромы и Иван Квитка – для Магадана. Зато на уровень местного самоуправления впервые выделены в помощь политике из так называемого федерального запаса партии: Михаил Бабич будет работать в Томске, Виктор Кидяев – в Нижнем Новгороде, Владимир Стальмахов – в Тамбове, Александр Хинштейн – в Самаре, Виктор Казарин – в Биробиджане, Николай Мусалимов – в Ижевске, Сергей Железняк – в Махачкале. «У них большие полномочия, не только технологические, но и принятие политических решений, да и потом мы их кандидатуры обсуждали с региональными организациями», – уточнил Володин. Всех уполномоченных отбирали как эффективных менеджеров, показавших результаты в прошлых избирательных кампаниях.
     Впрочем, и местным партийцам есть чем заняться. Оказывается, сформированная еще лет пять назад установка «каждая первичка – на каждом избирательном участке» выполнена не везде, и сейчас секретари региональных политсоветов на выборных территориях должны к осени устранить эти пробелы. Хотя им, по крайней мере, еще можно выполнить эту работу самостоятельно. Труднее придется тем парторганизациям, которых принято решение кадрово укрепить. Речь идет о калининградских, псковских, брянских «единороссах». Есть трудности и у екатеринбуржцев. Не во всех этих структурах требуются перемены из-за протестной активности, но этот фактор в руководстве «Единой России» не могут сбрасывать со счетов.
     «Партия должна работать более эффективно, слышать людей, – тут Володин отвлекается на вопросы, – а то вот секретарь регионального политсовета в Калининградской области занимает сразу три должности – для региона, где есть проблемы, это многовато». Кадровые решения по Калининграду ожидаются в ближайшее время.

Кстати
     Что касается нового главы думского комитета по промышленности (эта должность, напомним, освободилась после того, как умер депутат от КПРФ Юрий Маслюков), то Володин подтвердил намерение «единороссов» «соблюдать договоренности, заключенные в начале работы Думы». Таким образом, речь идет о том, чтобы пост главы комитета остался под контролем КПРФ, однако, признал Володин, «мы будем обсуждать кандидатуру, и будет возможность спросить у кандидата его видение ситуации в стране». В КПРФ предлагают депутата Сергея Собко.

Мосгорсуд признал экстремистской деятельность «Славянского союза», лидер которого делал доклад в Госдуме

     Во вторник Мосгорсуд признал экстремистской деятельность «Славянского союза» – организации, которая открыто исповедовала «национал-социалистические идеи, схожие с идеологией фашистской Германии». Возглавлял ее Дмитрий Демушкин, известный умением создать вокруг своей организации атмосферу громкого скандала.
     Сначала – на рубеже двухтысячных, сразу после распада «Русского национального единства» – Демушкин ездил по регионам и представлялся наследником РНЕ (раньше он сам был членом партии). Однако вскоре выяснилось, что большинство бывших лидеров о нем ничего не знают.
     Прославился «Славянский союз» в 2005 году после так называемого «Русского марша». Ближе к концу митинга на Славянской площади появилась группа молодых людей под флагом с символикой, «сходной до степени смешения со свастикой», как пишут в официальных документах, и продемонстрировала для камер вскинутые правые руки. Это и были немногочисленные (полтора десятка человек) участники «Славянского союза». Запрещать – или, по крайней мере, выносить предупреждение – можно было уже тогда, но власть ограничилась информационным бойкотом мероприятия и штрафом организаторам марша.
     Организаторы, кстати, объявили СС что-то вроде бойкота, назвав людей с нацистским приветствием «провокаторами», – тогда радикальный национализм стеснялся прямых сравнений с гитлеровцами. Правда, бойкот продержался недолго: уже на следующий год Демушкин вновь вошел в оргкомитет очередного «Русского марша».
     Тогда, видимо, на «Славянский союз» некими вполне легальными политическими силами была сделана ставка – в движение входил депутат от ЛДПР Курьянович, а сам Демушкин делал доклад о патриотическом воспитании молодежи в кабинетах Думы.
     Вскоре, однако, яркая эмблема с зашифрованной свастикой и рассказы о ненависти к приезжим, которые публиковались на сайте «Союза», перестали быть привлекательными в кругах ультраправых. Демушкин и Белов-Поткин (ДПНИ) в стремлении захватить публичное националистическое поле упустили молодежь, перешедшую к открытому гитлеризму. Популярность набрали тусовка Максима Марцинкевича – «Формат-18» и Национал-социалистическое общество, участникам которого сейчас вменяют больше тридцати убийств. Ну, а после нескольких громких посадок радикальные националисты увлеклись террором и ушли в подполье.
     Последние годы «Славянский союз» пытался привлекать к себе внимание разными способами: организовывал миксфайт-турниры и даже защищал поселок «Речник». Однако дела шли неважно: ярким примером стало появление участников «Славянского союза» на акции прокремлевских «молодежек» в качестве охраны.
     Нынешние угрозы Демушкина – что запрет организации подтолкнет молодежь к созданию неконтролируемых «автономных групп» – вряд ли оправданны. Правый террор развивается своим ходом и скорее всего не нуждается в немногочисленных демушкинских сторонниках.

Опубликована «Карта гласности: сравнительный анализ состояния прессы в регионах. 2009-2010 гг.»

     Фонд защиты гласности опять принялся за старое – уже в четвертый раз он представил так называемую Карту гласности.
     Карта России, на которой разным цветом закрашены ее регионы, превратилась благодаря искусникам из Фонда в странный пазл. Демонстрирует этот пазл степень свободы (и, к сожалению, несвободы) российской прессы. Причем под прессой в данном случае совершенно справедливо подразумевается не только то, что издается, показывается, публикуется в Москве и городах-миллионниках, – картина охватывает практически все российские регионы со всеми глубинками и медвежьими углами.
     «Новая» тоже решила не изменять сложившейся традиции и в очередной раз публикует как саму Карту, так и необходимые к ней комментарии.

Зачем она нужна

Загрузить иллюстрацию

     Карта гласности – это попытка наглядно показать положение со свободой слова в регионах России. Изучив опыт коллег, составляющих подобные карты по ситуации со свободой слова в странах мира, Фонд защиты гласности (ФЗГ) решил установить четыре основных категории: регионы, где пресса СВОБОДНА, ОТНОСИТЕЛЬНО СВОБОДНА (то есть характеристики свободной прессы заметны), ОТНОСИТЕЛЬНО НЕСВОБОДНА (характеристики свободной прессы едва просматриваются), НЕСВОБОДНА. А также территории, откуда НЕТ ИНФОРМАЦИИ. Каждая категория получила свой цвет (соответственно зеленый, желтый, красный, коричневый, белый).

Как это делается
     Основой для создания Карты служит мониторинг нарушений прав СМИ, который проводит ФЗГ, опираясь на свою корреспондентскую сеть. Информация о конфликтах за определенный период заносится в специально разработанную базу данных. Каждому виду нарушений присваивается определенный балл – от 2 до 10, в зависимости от тяжести нарушения. Эти данные обсчитываются, и выясняется, где ситуация более напряженная, а где – менее.
     Для проверки этих результатов и ощущений используется экспертная анкета, которая рассылается в субъекты Федерации партнерам – корреспондентам, дружественным Союзам журналистов, волонтерам. Анкета состоит из 29 вопросов, которые должны помочь человеку сориентироваться в ситуации и дать оценку состоянию прессы по той же схеме (СВОБОДНА, ОТНОСИТЕЛЬНО СВОБОДНА, ОТНОСИТЕЛЬНО НЕСВОБОДНА, НЕСВОБОДНА). Кроме того, партнеров просят охарактеризовать положение в соседних регионах, если оно им достаточно хорошо знакомо.
     В результате на основании данных мониторинга и сведений из экспертных анкет определяется положение дел в каждом из 83 субъектов Федерации.

Из истории
     Первая подобная Карта была выпущена в 2006 году. Она базировалась на данных, полученных с марта по август того года.
     Следующая Карта, в которой учитывались сведения, полученные с сентября 2006 года по февраль 2007-го, подтвердила картину, которая сложилась при первом исследовании.
     Третья карта охватывала период с марта 2007 года по март 2008 год.
     И вот четвертая Карта, с марта 2009-го по февраль 2010-го включительно. В ней есть новшество: указаны конкретные регионы, где положение изменилось в лучшую сторону, и те, где стало хуже.

Ситуация с прессой ухудшается
     Сравнение этих четырех выпусков карт позволяет выявить некоторые тенденции. Главная – это постепенное ухудшение ситуации со свободой прессы по всей стране. Это неудивительно, поскольку меньше свободы становится не только у СМИ.
     Продолжает расширяться и арсенал средств давления на массмедиа. В частности, все активнее применяется антиэкстремистское законодательство, продолжаются поиски эффективного средства воздействия на интернет-издания, против прессы используются региональные управления по делам печати и средств массовых коммуникаций.
     Примером может служить акция управления Роскомнадзора по Нижегородской области, разославшего местным интернет-компаниям письмо с требованием ограничить доступ к сайтам, включенным в федеральный список экстремистских материалов. Причем провайдеров обязали отчитаться о принятых мерах.
     Другой пример: управление по делам печати Воронежской области объявило выговор главному редактору газеты «Родное Придонье». Основания для взыскания – газета не опубликовала спущенный сверху материал про губернатора.
     Указания со стороны управления резервировать газетные площади для публикаций о власти стали обычным явлением.
     Участие региональных управлений по делам печати в давлении на СМИ усиливается, есть сведения, что в некоторых областях в редакции направляются специальные списки с «рекомендуемыми» ключевыми словами, которые надо использовать при написании «правильных» материалов.
     Состояние прессы в регионах во многом зависит от позиции губернаторов. Все меньше становится руководителей, относящихся к прессе спокойно. Тем не менее там, где такое явление имеет место, положение СМИ получше. К таким регионам отнесены Дагестан, Карелия, Пермский край, Кировская, Новосибирская, Томская области, Санкт-Петербург.
     Второй фактор, влияющий на положение дел, – наличие противоречий между местными элитами. В этом случае пресса может чувствовать себя более или менее самостоятельно, но – до определенного предела. Такова ситуация в Приморском крае, в Саратовской и Свердловской областях.
     Влияние на положение в регионе оказывает и сам факт смены руководства. После этого, как правило, следуют изменения в жизни прессы, в основном негативного характера. К примеру, в Воронеже с приходом нового губернатора стабильная ранее ситуация (впрочем, далеко не идеальная) стала меняться в худшую сторону. Вопреки желанию коллектива уволили главного редактора газеты «Воронежский курьер» Дмитрия Дьякова, а требования предъявлять материалы на вычитку стали нормой.
     Случаи гибели журналистов. С марта 2009 года по февраль 2010-го зафиксировано 5 случаев. Это гибель Вячеслава Ярошенко в Ростове-на-Дону 29 июня; убийство Натальи Эстемировой в Ингушетии 15 июля; Малик Ахмедилов расстрелян на окраине Махачкалы 11 августа; Ольга Котовская погибла в Калининграде 16 ноября; Иван Степанов убит в Забайкальском крае 23 февраля. Еще трое журналистов погибли 4 июля во время происшествия на Оби, когда катер, на борту которого они находились, затонул во время шторма.
     Нападения. Их становится меньше. В 2007 году их было 75, в 2008-м – 69, в 2009-м – 59. Однако они происходят повсеместно, и выделить какие-то регионы трудно. Похоже, криминала стало меньше, потому что он уже и не требуется – все понимают степень риска при подготовке острых материалов и уже знают, что можно делать, а что нет, так что до «крайних мер» дело доходит реже.
     Цензура усиливается. Отовсюду сообщают о существовании неких списков людей, которых запрещено показывать по телевидению. Нередки случаи прямой цензуры. Так, главный редактор газеты «Тарское Прииртышье» Сергей Мальгавко ушел в отставку, объяснив, что сделал это из чувства протеста в связи с действиями чиновников администрации Омской области, требовавших не только обязательной публикации спущенных сверху материалов, но и предоставления сверстанных полос на вычитку и правку перед их отправкой в типографию.
     Самоцензура. Это явление повсеместное. Люди понимают, что можно, а от каких тем лучше воздержаться. Причем никаких конкретных указаний на этот счет никому ни от кого не поступает. Просто обстановка такая, климат такой, что журналисты сами чувствуют, какие материалы могут пройти, а какие – бесперспективны. Или просто опасны.
     Увольнения. Это – беда муниципальных СМИ. После каждых выборов рискуют быть уволенными редакторы изданий, чем-то не угодившие победителям. Зачастую очень трудно получить информацию по подобным конфликтам – власти часто проводят операцию без лишнего шума, применяя к увольняемому либо кнут, либо пряник.
     Уголовное преследование журналистов и СМИ. Наряду с традиционными делами по клевете и вымогательству в ход идут и «новые технологии», а именно – антиэкстремистское законодательство.
     Задержания. Массовые задержания журналистов происходят там, где случаются протестные акции, то есть, как правило, в крупных городах. Попытки как-то организовать «взаимодействие» СМИ и правоохранительных органов во время этих акций, чтобы милиция «ошибочно» не задерживала корреспондентов, пока безуспешны. В частности, уже пробовали использовать спецжилеты с надписью «Пресса», однако в результате это лишь облегчает жизнь милиции, которой по этим самым опознавательным знакам стало проще изолировать прессу.
     Отказ от печатания или распространения СМИ, изъятие, скупка, арест тиража, выход изданий-двойников. Эти нарушения характерны для регионов, где проходят выборы.
     Препятствование деятельности интернет-изданий. Конфликтов становится все больше. Власть настойчиво ищет способ борьбы с Интернетом, справедливо рассматривая его как последний оплот свободы слова.

Где хуже всего, а где пока жить можно
     Самая тяжелая ситуация – в северокавказских республиках, исключая Дагестан. Немногим лучше обстоят дела в Калмыкии, Башкортостане, Марий Эл, Забайкальском и Хабаровском краях, Белгородской, Орловской, Калужской, Кемеровской, Пензенской областях. Здесь СМИ находятся в полной зависимости от власти.
     Более половины субъектов Федерации (44) отнесены к территориям, где пресса ОТНОСИТЕЛЬНО НЕСВОБОДНА. Это центр России, север европейской части страны и Сибири. Здесь идут процессы закручивания гаек, и журналистское сообщество не имеет достаточных ресурсов для сопротивления.
     В большинстве ОТНОСИТЕЛЬНО СВОБОДНЫХ регионов дозволяется критика, но – не руководства области, края, республики. Вот Москву ругать можно, а местный «белый дом» нельзя ни под каким видом.
     А СВОБОДНЫХ регионов мы, как ни старались, обнаружить не смогли.
     Так что Карта гласности все больше окрашивается в красно-коричневые тона. Ситуация со свободой слова в России становится все хуже. Подобным же образом оценивают положение и наши коллеги из международных организаций – RSF («Репортеры без границ»), CPJ (Комитет защиты журналистов), Международной федерации журналистов.
     Из ответов на вопросы экспертной анкеты:
     – Сегодня нет ни одного относительно массового СМИ, для которого не существовало бы закрытых тем и недосягаемых для критики персон. Самый свежий пример – увольнение руководителя главной областной правительственной газеты «Пензенская правда». Настоящих причин отставки открыто не назвали, но по основной версии, принятой в журналистских кругах, – газета просчиталась в выборе объекта критики. (Пенза)
     – На студии тындинского ТВ есть список людей, которых нельзя показывать по ТВ. Этот список утвержден мэром Тынды. (Амурская область)
     – Прямых угроз почти нет. Редко. Есть завуалированные. Один пример из моей практики. Майор милиции из ОБЭП ГУВД Челябинской области вкрадчивым голосом говорит: «А вы не боитесь, в Москве вон журналистов убивают?!» Это после выхода статьи по налоговому подразделению, в котором один из сотрудников оказался причастным к делу о пропаже крупной суммы денег у предпринимательницы. (Челябинск)
     – Недавно глава администрации городского округа заявил, что ни одной информации мы от него не получим. «Если я вам сделаю шаг навстречу, меня самого уберут», – сказал он. (Костромская область)
     – Материалы изданий, входящих в медиахолдинг «Губернские ведомости» (три СМИ – газета, ОРТ и агентство), просматриваются управлением информационной политики правительства области до выхода в свет. (Сахалин)
     – За два года незаконно уволено пять главных редакторов муниципальных СМИ. (Пермский край)
     – По примеру Москвы руководство ведущих СМИ Петербурга приглашают на закрытые «совещания» с губернатором, где им втолковывают, что и как надо освещать, а что не следует затрагивать.
     Материал подготовили Андрей Липский и Борис Тимошенко
     (Фонд защиты гласности)

Оно жует, галдит и болтает по телефону на занятиях и совершенно не смущается своей дикости, принимая ее за свободу

     На сайте одной хорошей школы висит грозное предупреждение для родителей: «Дисциплинарные проблемы должны быть решены ДО поступления в школу». Школа и родители уже много лет спорят, кто из них должен воспитывать ребенка, а дети растут. Первое невоспитанное поколение уже поступило в вузы, теперь от него стонут там.
     Невоспитанное поколение жует, галдит и болтает по телефону на лекциях, проваливает поручения и совершенно не смущается своей дикости, принимая ее за свободу. Массовая школа уже много лет выпускает людей, искренне и повально не понимающих элементарных вещей. Может быть, поэтому основным требованием к личным качествам в объявлениях о вакансиях становится «ответственность», а основной претензией к студентам – «невоспитанность».

Примите меры
     Реальные замечания из дневников: «Проследите, чтобы ваш сын переобувался в школе в сменную обувь». «Опасен для окружающих: кидался на уроке тетрадью. Примите меры». «Ваш ребенок встает на уроке и ходит по классу, примите меры!» У себя дома мы сами объясняем чужим детям, что прыгать по кроватям в обуви у нас не принято. Мы не пишем их родителям записок: «Заглядывал в мой бельевой ящик», а разбираемся сами. Почему школа не может?
     С перестроечных времен и поныне школы считают, что их дело – «дать знания» (набор фактов для запоминания). А все остальное – дело родителя. Когда школа все же берется за воспитание, им оказываются конкурсы строя и песни в целях патриотизма. А вот повседневное воспитание в ребенке умения жить по правилам школа спихивает на родителей. Даже малышовые драки учителя иной раз не разнимают: смотрят со стороны, а потом пишут в дневник.
     Воспитать до школы и вне школы умение вести себя в ней – это как научить плавать на суше. Школа – это еще и место, где дети учатся жить в обществе, соблюдать его законы и решать проблемы принятыми способами. Здесь социальный лидер – не родитель, а учитель. Именно взрослый лидер должен передавать младшим нужные навыки коллективного взаимодействия. Когда он от своей роли отказывается или на нее не годится, весь процесс передачи детям социальных навыков идет самотеком и заводит в джунгли, где мы и пребываем всем социумом, р-р-р.

Должностные обязанности
     Недавно появился проект Профессионального кодекса учителя, где, в частности, говорится, что учитель не должен брать взятки, ругаться и терять самообладание. Учителя предсказуемо обиделись.
     Но ведь хирург не падает в обморок при виде крови. Терапевт не гонит больного: бросишь курить, тогда приходи. Бортпроводник не бьет по морде пьяного пассажира. Детское асоциальное поведение – такая же часть работы и такой же профессиональный риск педагогов, как пьяные пассажиры, кровотечения и бестолковые клиенты в других профессиях, ибо мы все смертны, грешны и живем в неблагополучном обществе. Но только педагоги (или нет, еще милиционеры) систематически оправдывают свои срывы тем, что зарплата мала, дома проблемы, а клиент нехорош. И только в системе образования подготовка и должностные инструкции сотрудников настолько неадекватны их задачам.
     Вот на учительском форуме жалуется педагог: «За три года поисков решения я слышала лишь слова о том, что все ученики должны быть заняты, заинтересованы все 45 минут, что урок должен быть увлекательным для всех... В обычной средней школе на окраине рабочего района это просто невозможно. Заинтересовать ребенка с изувеченной современной жизнью, сморщенной душой, которому интересны лишь секс и насилие? Такое чудо может совершить, пожалуй, лишь учитель от Бога. <...> Сейчас я работаю в поселковой школе. Дети словно только что привезенные из джунглей… Я могу четыре минуты урока стоять и просить дневник, а мне его так и не отдадут. Я могу по сто раз просить (за урок) не качаться на стуле, не жевать шоколадку или не пить сок, не разговаривать по телефону, не... не... не... и т.д.».
     Поразительно, что за пять лет профессионального образования и «три года поисков» так никто и не объяснил человеку элементарного: четыре минуты урока просить дневник нельзя. Это неприлично и непрофессионально. Поразительно, что рядовому учителю некуда пойти и не с кем поговорить об этих проблемах, негде узнать, «что делать, если ученик не дает тебе дневник», и простое наведение порядка в классе кажется ему чудом: ведь с этим контингентом ничего сделать нельзя.
     В спецшколах для детей с девиантным поведением, где контингент действительно о-го-го, учителя с ним работают, не требуя от родителей «принять меры». Вот в московской спецшколе №3 существует полезный документ под названием «Единые педагогические требования по взаимодействию с учащимися на уроках и внеклассных занятиях в случаях…», дальше перечислены случаи – от опоздания на урок до нецензурной брани, появления на уроке в пьяном виде и прогулов. Так, при опоздании ребенка на урок учитель «обязан впустить опоздавшего ученика на урок независимо от времени опоздания», не вести с ним бесед не по теме урока, а поговорить потом; сейчас – только дать ему задание. В случае отказа ученика от работы учитель «не реагирует на провокационные высказывания и действия, держится корректно, вовлекает в учебный процесс путем разнообразных видов деятельности, учитывая эмоциональное состояние ученика в данный момент». В исключительных случаях возможно удаление из класса, но только так: учитель обращается к дежурному, дежурный «препровождает ученика для реабилитации в психолого-социальный отдел, сообщает об этом воспитателю и возвращается на пост», специалист «при нормализации настроения ученика возвращает его на урок», учитель «продолжает вести урок, не отвлекаясь на опоздавшего и давая ему дополнительно инструкции по ходу урока».
     Что же мешает школам, учебным округам, департаментам образования и Минобрнауки внедрить опыт спецшкол в общероссийскую практику, раз уж дети «поголовно девиантны»?

Волшебный пендель
     Разумеется, на все случаи школьной жизни написать должностную инструкцию нельзя. Но если российские учителя из года в год массово наступают на одни и те же грабли, то и бесчеловечно, и управленчески безграмотно будет утаивать от них, как эти грабли обойти. Большинство школьных конфликтов предсказуемо; с неподчинением учителю, отказами от работы, перевозбуждением, агрессией можно справляться прямо на месте, причем именно предотвращать, а не наказывать постфактум.
     Но учителя обычно действуют по схеме: «наказал – не подействовало, удвоил силу». Случай из жизни: первоклассник играл на уроке с игрушкой, учительница несколько раз прикрикнула на него, а потом сунула игрушку в мусорное ведро, откуда ребенок со слезами доставал ее под хохот класса. Другая учительница в аналогичной ситуации просто напоминала классу, что играть можно на переменах.
     Репрессивные решения – простые. Их предпочитают и родители, и учителя. И общество думает, что проблему учительского непрофессионализма можно решить выговорами, увольнениями и черными списками (недавнее предложение прокуратуры Москвы). Но на волшебный пендель в педагогике уповать так же глупо, как и в садоводстве: сад пенделями не вырастить.
     Да, учитель работает с душой, и его работа должна быть штучной. Но хорошая техника не мешает таланту, а оттачивает его. Инструкция не сделает учителя хорошим человеком, но даже если он научится делать меньше ошибок и провоцировать меньше конфликтов – и напряжение в классе снизится, и самому ему будет легче.
     Не нужно конфронтации с классом. Не нужно от крика переходить к стуку указкой. Воспитательная работа – не беседы о правильном, а личный пример поведения в трудной ситуации. Психологический комфорт на уроке и благодарность – страшная сила. Не надо бояться пряника. Кнута дети видят достаточно, и он перестает работать очень скоро.

Не учите нас жить
     Многие педагоги болезненно воспринимают любые попытки чему-то их научить: «не учите меня жить, лучше помогите материально». В лучшем случае – «не надо нам вашей теории, вы скажите, что мне делать с Ивановым»… Тем, кто все-таки ищет ответ, что делать с Ивановым, пригодилась бы библиотечка практических советов по работе с типичным проблемным поведением. Доступны ли такие материалы учителю?
     Интернет, который должен нести просвещение в отдаленные школы, не помогает: в его русской части можно часами искать советы по теме и найти только общие рассуждения. В англоязычной – первые же запросы приносят улов подробных и толковых советов по профилактике проблемного поведения (для примера: один из десятков таких ресурсов – educationworld.com). Может, книги для учителя есть? Перелопатила каталоги магазинов, нашла массу книг по нравственному, духовному, гражданскому, патриотическому, экологическому воспитанию. И одну – по дисциплине в классе (Шарон Берри. «99 полезных советов относительно дисциплины в классе», Киев, 2003, дешевая переводная брошюрка в несколько страниц). Еще Томас Гордон «Как привить ребенку дисциплину», но это больше для родителей (для сравнения: на amazon.com сейчас в продаже 2267 книг на эту тему).
     Но даже если нет ничего современного, то вот вам классический Макаренко – «Методика организации воспитательного процесса»: «Иногда под дисциплиной понимают только внешний порядок или внешние меры. Это самая гибельная ошибка, которая только может быть в воспитательном учреждении. При таком взгляде на дисциплину она всегда будет только формой подавления, всегда будет вызывать сопротивление детского коллектива и ничего не будет воспитывать, кроме протеста и желания скорее выйти из сферы дисциплины».
     Антон Семеныч тоже, кстати, в дневники своему контингенту замечаний не писал.

А 10% бедных перепадает лишь 2% от всех денег

     Росстат подсчитал, как делятся доходы в стране. Богатых людей в России оказалось 10% от всего населения. На их счета приходит 29,6% общего объема денежных доходов. В прошлом году, отмечает ведомство, показатель за аналогичный период составлял ровно 30%.
     Доля россиян, среднедушевой доход которых составляет в месяц менее 2 тысяч рублей – 0,8%, тогда как в I квартале прошлого года таких было 1,5%.
     6,1% граждан получают в месяц от 2 до 4 тысяч рублей, 10,5% – от 4 до 6 тысяч, 11,6% – от 6 до 8 тысяч, 11% – от 8 до 10 тысяч, 21,5% – от 10 до 15 тысяч, 22,1% – от 15 до 25 тысяч рублей.
     И 16,4% зарабатывают более 25 тысяч рублей в месяц.